Аннотация: - Странно, но чувство вины прошло, я ощущаю лёгкость и свободу, хотя поступила с тобой подло.
Иной мир
Взгляд Кирка плавно перетекал с одного подопечного на другого, анализируя изменения, произошедшие с каждым за несколько недель. Наёмник смотрел на тренирующихся кошек, отмечая их личные достижения. Новые индивидуальные программы помогали развивать лучшие качества, скрытые в любом хищнике. У одних - сила, у других - гибкость, у третьих - скорость. Но были и те, чьи физические показатели оставляли желать лучшего - стандартные солдаты в жестокой войне, их охотник называл пушечным мясом. Раньше он, не задумываясь ни минуты, оставил бы монстров в таком качестве, но после тесного общения со стаей в хладнокровном убийце что-то щёлкнуло: брат Демьяна изменил первоначальный подход, разделив зверей на элитных бойцов и аналитиков.
Первые, поняв каким образом они смогут преуспеть в оттачивании важных умений и навыков, стали тренироваться, не жалея сил.
Наконец, Кирк увидел первые результаты своих трудов: больше не требовалось заставлять становиться лучше. Наёмник разбудил инстинкты, заставил их течь по венам вместе с кровью, и монстрам это понравилось, хотя, не все готовы были признать перемены.
Но Кирк не спешил. Спящей стае требовалось время. Он сдавил им горло, заставив ощутить свою сущность, теперь необходимо отпустить, чтобы первый вдох воздуха свободы оказался пьянящим и полным.
Что же касалось вторых, так называемых аналитиков, их инстинкты охотник перенаправил в иное русло. Мужчина создал штаб монстров, которые будут учиться собирать информацию, выслеживать, притворяться, становясь никем или ничем для пользы дела, анализировать и делать правильные выводы.
В итоге, вместо элитного отряда бойцов и пушечного мяса у Кирка должны были получиться элитный отряд и элитный штаб, что устраивало почти все стороны ранее возникшего конфликта, кроме тех, кто в принципе ничего не хотел и ни к чему не стремился.
Конечно, наёмнику предстояло сделать ещё много, но лёд тронулся, внутри стаи образовался едва уловимый раскол: те, кто принял перемены начали постепенно отдаляться от тех, кто им упорно сопротивлялся. Кирк открыто не вмешивался в их отношения, он лишь вносил коррективы, не вызывая подозрений ни у одной из сторон. Разделяй и властвуй. Наёмнику не нравился этот принцип, царапающий что-то внутри расколотой души, но к стае пум он подходил идеально.
И сейчас, облокотившись о ствол могучего дерева, мужчина с удовольствием наблюдал за своими кошками, ловя себя на мысли: когда и как он стал считать этот детский сад взрослых людей своим?
Насмешливый, ироничный голос отвлёк от мыслей:
- Вижу, они делают успехи. Ты многого достиг за столь короткое время.
Селеста замерла в двух шагах от пумы, ожидая ответной фразы, но мужчина молчал. Он устал от её частого присутствия, насмешек и пустой болтовни. К тому же, предводительница пантер своим поведением вносила разлад в и без того разрозненную стаю. Кошки, не желающие подчиниться переменам, находили в ней странного союзника, хотя не понимали, какую роль другой вожак играет в их стае и как может помочь противодействовать Кирку. В общем, одни слова и никаких дел, но для тех, кто боится высунуть нос из зоны комфорта - самое оно.
- Тебе нечего ответить? - не унималась Селеста.
Кирк тяжело вздохнул, на секунду закрыл глаза, спиной ощутив тёмную силу ствола дерева Мрачного леса, и принял трудное решение. Другого пути он не видел.
- Ты не задала вопроса.
Лёгкий смех разнёсся по воздуху, коснувшись груди Кирка притворством и бессилием.
Пума медленно повернулся к пантере, чёрные глаза сверкнули недобрым огнём... или сейчас или никогда.
- Послушай меня внимательно и сделай выводы, а затем оставь в покое, иначе я займусь тобой, - слова прозвучали холодно и грозно.
Губы Селесты дрогнули в безмолвном рыке, но Кирк грубо оборвал ещё не вырвавшийся на свободу звук:
- Заткнись и слушай, - он подошёл к ней вплотную, дыхание пумы коснулось лица пантеры. - Мне не нужно говорить о том, чего я достиг, а чего нет, с этим разберусь сам. Мои люди талантливы, а я - умелый манипулятор. Знаю, звучит мерзко, но такова неприкрытая правда наших отношений. Я добьюсь своей цели и советую тебе не мешать. Не приходи сюда больше, не вноси разлад в мою стаю и не пытайся навредить мне, иначе я подумаю, что тебя не волнует общее благополучие кошек, лишь мелкая месть и неумение справиться со своими чувствами к моему мёртвому брату.
На этот раз злобный рык сорвался с красивых губ, пантера занесла руку для пощёчины, но Кирк ловко перехватил её, больно сдавив:
- Ты, наверное, забыла, я - не джентльмен. Вторую щёку не подставлю, и причиню боль женщине, если она достала.
Попытавшись вырвать руку, Селеста лишь усугубила своё положение. Охотник продолжал:
- А теперь ответь: ты меня поняла?
Женщина дёрнулась и вскрикнула от боли.
- Я не услышал твоего ответа, в отличие от тебя задав вопрос.
- Ты - больной.
Хищная улыбка коснулась губ, а в глазах отразился ад:
- Знаю. Но повторю вопрос: ты меня поняла?
Селесту загнали в угол, но сдаваться она не собиралась. А Кирк безумно устал. Пришло время ударить по самому больному.
- Что ж, в таком случае мне ничего не остаётся, только важный вывод, напрашивающийся сам собой: ты ко мне неравнодушна, детка, - после этих слов, не дав женщине опомниться, охотник сжал её руку болевым приёмом.
Мощный рык пантеры, доведённой до бешенства, слился с криком боли.
- Разве я не прав? - игриво спросил Кирк, сознавая, после того, что он сейчас сделает, Селеста будет ненавидеть его до конца дней. - Похоже, ты выбрала не того брата, но не в силах признать этого.
Он прижал её к себе, продолжая причинять сильную боль. С губ Селесты сорвался стон, она не могла и представить, насколько силён наёмник, пока не ощутила себя безвольной куклой в его руках. Сознание застилала боль, пульсирующая в руке и волнами прокатывающаяся по телу. Дальше было хуже. Поцелуй, грубый, холодный, полный презрения и мучительно долгий остался на губах. Наконец, Кирк отпустил Селесту со словами:
- Надеюсь, ты всё поняла, а теперь убирайся.
И вошёл в Мрачный лес. Хватило пары шагов, чтобы скрыться в спасительном мраке, но остаться в безопасности. Охотник всегда выбирал тьму, даже когда свет слепил глаза.
Он ненавидел себя? Нет. Он жалел о случившемся? Нет. Он просто устал? Да.
*************
Земля
Джули лежала на кровати, битый час озираясь по сторонам. Стеклянные стены палаты начинали выводить из себя, впрочем, как и персонал, от которого было невозможно добиться ответа ни на один вопрос. Всё это привело к единственному правильному выводу: пора из слабой вновь стать собой. Или, как сказал некто умный - вытереть сопли и самостоятельно помочь себе любимой.
И девушка встала, оделась, достала сумочку и покинула холодное бездушное помещение. Только в коридоре её окликнула симпатичная медсестра, попросив вернуться в палату. Безуспешно. При попытке взять Джули за руку, блондинка получила жёсткий отпор, сопровождающийся весьма грубыми выражениями. И пусть брюнетка морщилась от боли, пытаясь вырваться, она не собиралась сдаваться, оставаясь в этом аду бездушных существ.
Наконец, кто-то кому-то позвонил, и от Фарион отстали.
Открыв массивную дверь, Джули вдохнула полной грудью. Свежий воздух проник в лёгкие, голова закружилась, но странное ощущение свободы подарило покой.
Гаремова ещё вчера объяснила, как дойти до автобусной остановки. Хотя, знай рыжая бестия, что Фарион задумала покинуть больницу без неё, праведному гневу не было бы конца. Но Джули просто не хотела тревожить подругу.
Сделав несколько шагов, девушка увидела машину, въезжающую во двор, за рулём сидела Сейма. Фарион не хотела никого видеть и ни с кем говорить. Она предпочла не заметить женщину, но оборотня такое положение дел не устроило. Выскочив из авто, Сейма окликнула брюнетку.
- Джули, подожди.
Фарион не среагировала в надежде - от неё отстанут. Прекрасно понимая, что ведёт себя не как взрослый человек, Джули не могла ничего поделать, а может, просто не хотела.
Сейма догнала девушку, осторожно коснулась руки. Брюнетка не дёрнулась, просто отошла на шаг. Слова прозвучали тихо, причиняя сильную боль двоим:
- Ты знаешь?
Сейма отвела взгляд.
- Вижу, знаешь. Я с ума сходила от собственной подлости, когда сфотографировала страницы твоего ежедневника. Считала себя предательницей, мучилась, думая, как дальше смотреть тебе в глаза. Но это было таким ничтожным по сравнению с тем, что делаете вы.
Джули замолчала, пытаясь осознать свои чувства, затем продолжала глухим надтреснутым голосом:
- Странно, но чувство вины прошло, я ощущаю лёгкость и свободу, хотя поступила с тобой подло.
Развернувшись, девушка уверенно зашагала к остановке.
- Джули, позволь я хотя бы дове...
Но Сейма не смогла договорить, когда Джули обернулась. В глазах брюнетки стояли слёзы, лицо выражало отчаянную боль и муку.
- Пожалуйста, оставь меня... вы все оставьте меня.