Аннотация: Шотландская сказка о пророчестве... или не пророчестве?
ПРОРОЧЕСТВО КОЛЛАХАНАМ
Сказка на шотландские мотивы
Жил на свете Томас Лермонт. В юности Королева фей наделила его тремя Дарами: прорицания, стихосложения и правдолюбия, и с тех пор стихи и песни его стали пророческими, а в речах его не было ни слова лжи. Молва о нем пронеслась по всей Шотландии, а вскоре - и за ее пределами. От желающих услышать пророчества Томаса не было отбоя, поэтому однажды он тайно покинул свою деревню и переехал в маленький приморский городок. Томас хотел жить там тихо и уединенно, но земля, как известно, слухами полнится, и вскоре один из этих слухов достиг ворот городка. И к дому, где жил прорицатель, вновь стали выстраиваться очереди. Ни днем, ни ночью не смолкал людской гул у его дверей: все - от посыльного до мэра - хотели видеть Томаса, все ждали от него великих и туманных пророчеств.
Но предсказания Томаса иссякли, а те, что он сделал раньше, еще не сбылись, потому горожане принялись укорять его:
- Тебе дан дар предвидения! Почему же ты ничего не говоришь нам?
- Разве это плохо? - удивлялся Томас. - Мои пророчества тревожат, даже если несут благо. Люди боятся перемен.
- Нет, нет! - упорствовали горожане. - Скажи нам будущее!
- Когда выздоровеет моя хромая корова? - кричал один.
- Когда моя старшая дочь выйдет замуж? - кричал другой.
- Будет ли снежной эта зима? - кричал третий.
- Что мне ответит прекрасная Морег? - кричал молодой наследник славного рода Коллаханов.
И таких вопросов были сотни. Разумеется, Томас не мог ответить всем. Томас Лермонт, предсказавший объединение Англии и Шотландии, предсказавший битву при Баннокберне, предсказавший Эдинбургу быть столицей Британии и предсказавший день Страшного суда, не мог помочь горожанам в решении их проблем.
Горожане разуверились в его даре. ЈОн шарлатан!" - решили они, и теперь очередь к дверям Томасова дома выстраивалась не за предсказаниями, а за тем, чтобы бросить ему колкое слово или гнилой овощ. Один только Аргайл, молодой лучник, всю жизнь мечтавший о встрече с Томасом Лермонтом, не потерял веру в него. Томас был его героем.
- Ты способен творить чудеса! - говорил он Томасу, защищая его от нападок горожан. - Почему ты не заткнешь рты этим невеждам?
- Мне нечего им сказать, - отвечал Томас. - Они спрашивают о том, что знать невозможно. Не моими словами, а усилиями лекаря выздоровеет хромая корова. Не по моему пророчеству, а по велению собственного сердца выйдет замуж девушка. Не моим желанием, а северными ветрами управляются снежные тучи, которые придут этой зимой. И даже самой прекрасной Морег неведомо, что она ответит молодому Коллахану - откуда же мне это ведать?
- Но люди смеются над тобой! - упорствовал Аргайл.
- Над кем же им еще смеяться? Не могут же они смеяться друг над другом - ведь никто не смеется над собственным отражением, - отвечал Томас.
- Твои слова так мудры, что я не в силах понять их. Воистину, ты - избранник фей. Докажи же свою избранность! - говорил молодой лучник. А Томас, осыпаемый насмешками, недоброжелательством и гнилыми овощами, неизменно отвечал:
- Еще не время.
Но Аргайл не мог терпеть непочтительного обращения с прорицателем, поэтому однажды он пришел к нему и сказал:
- У этих людей нет ни душ, ни сердец, ни ума. Плетут о тебе глупости. Говорят, ты - самозванец, а настоящий Томас Лермонт умер много лет назад, и прах его захоронен в пучине морской. Докажи им, что ты тот, кто ты есть. Пусть твое пророчество будет так печально для этого города, как предсказанная тобою смерть Александра Третьего была печальна для всей Шотландии.
- Я не держу зла на этот город, - ответил Томас. - И мне нечего им сказать.
- Скажи, что нынешняя ночь будет последняя для славного рода Коллаханов. Нет ничего, что более почитаемо и более дорого этому городу, чем имя Коллаханов. Город был создан вокруг их родового замка. Предреки Коллаханам последнюю ночь. Ведь твое слово - верное, - сказал Аргайл.
- Я говорю лишь о том, что знаю наперед, - ответил ему Томас. - Я превращаю грядущее в слово. Но никогда не было такого, чтобы я слово превратил в грядущее.
- Грядущее изменчиво. Только скажи.
И долго убеждал его Аргайл, пока Томас наконец не сдался. Ведь кому, как ни ему, было лучше всех известно об изменчивости грядущего - разве не изменчивость он предрекал?
Потому прорицатель вышел на площадь и сказал:
Над городом нынешней ночью луна
Станет, как солнце, багряной.
Заплачут все, засмеется одна,
И сгинет род Коллаханов.
Но горожане, привлеченные чудаком на площади, только посмеялись. Никто не содрогнулся в ужасе от пророчества, никто не вознегодовал, и даже молодой Коллахан велел своим стражникам отправляться домой, дабы доказать этим, что он не боится нелепых пророчеств самозванца.
В Томаса вновь полетели гнилые овощи, и он ушел, тяжело вздыхая, и так же тяжело было у него на душе, потому что едва он сказал последнее слово, как ощутил неотвратимость сказанного.
Меж тем вечер опустился на город, и солнце, уже севшее за горизонт, все еще освещало стены домов малиновым светом, и в его последних красно-огненных лучах величественно всплывала яркая луна.
Даже дуновение ветра не нарушало покой тихого летнего вечера, и горожане смеялись над мрачным и непонятным пророчеством Томаса-самозванца.
Наутро, когда луна еще не покинула небосклон, а свежее розовое солнце только расправляло лучи, молодого Коллахана - единственного наследника рода Коллаханов - нашли мертвым в постели. Он был пронзен стрелой в самое сердце, и кровь багряным пятном расплылось по атласным простыням - белым, как лунный свет. При виде этого его мать, вдову Коллахан, хватил удар. А горожане, все как один, вышли на площадь и зарыдали. Весь город погрузился в печаль. И одна только прекрасная Морег засмеялась.
- Наконец-то, наконец-то! - воскликнула она. - Наконец-то я избавилась от этого назойливого поклонника, мой милый Аргайл!
И Аргайл, не в силах скрыть слез радости, заключил свою любимую в объятья, а Томас Лермонт в тот же день покинул городок и вернулся в родную деревню. Но и там он не мог обрести покоя, потому вскоре ушел в Страну фей, и с тех пор, говорят, не возвращался.