Ему грезилось в болезни, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу. Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма немногих, избранных. Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований. Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе. Собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололись и резались, кусали и ели друг друга. В городах целый день били в набат: созывали всех, но кто и для чего зовет, никто не знал того, а все были в тревоге. Оставили самые обыкновенные ремесла, потому что всякий предлагал свои мысли, свои поправки, и не могли согласиться; остановилось земледелие. Кое-где люди сбегались в кучи, соглашались вместе на что-нибудь, клялись не расставаться, - но тотчас же начинали что-нибудь совершенно другое, чем сейчас же сами предполагали, начинали обвинять друг друга, дрались и резались. Начались пожары, начался голод. Все и все погибало. Язва росла и подвигалась дальше и дальше. Спастись во всем мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, никто не слыхал их слова и голоса
Ф.М. Достоевский, "Преступление и наказание", 1866.
Молодой человек дьяволу:
- Как вы успели послать столько душ в ад?
Дьявол:
- Через страх!
Молодой человек:
- Молодец! И чего они боялись? Войны? Голода?
Дьявол:
- Нет... Болезнь!
Молодой человек:
- Они не заболели? Разве они не умирали? Разве не было лекарства?
Дьявол:
-..... заболели. Они умерли. Было лекарство...
Молодой человек:
- Я не понимаю...
Дьявол:
- Случайно посчитали, что единственное, что нужно хранить любой ценой - ЭТО ЖИЗНЬ!!!
Они перестали обниматься. Они перестали приветствовать друг друга, оставили все человеческие контакты. Они оставили все, что было человеком! Они остались без денег. Они потеряли работу. Но они предпочли бояться за свою жизнь, даже если у них не было хлеба, чтобы есть. Они верили услышанному, читали газеты и слепо верили, что читают. Они отказались от свободы. Они больше никогда не выходили из дома. Они никуда не ходили. Больше никогда не навещали друзей и родных. Весь мир превратился в огромную тюрьму с осужденными-добровольцами.
Они все приняли!!! Все это, чтобы пережить еще один жалкий день. Они не жили, они умирали каждый день!
Забрать их жалкую душу было слишком легко.
К. С. Льюис, "Совет старого дьявола младшему", 1941.
Идет двенадцатый грипп. Это страшная болезнь, и спасения от нее никакого не будет. От чумы и холеры у вас средства есть, а от этого гриппа нет. Пусть никого не винят в этом, кроме себя. Это гнев Сына Моего за грехи ваши и за то, что не исправляетесь". Показаны были Анне Ивановне огромные рвы, в которые сваливают трупы людей и засыпают дезинфицирующими средствами. Царица Небесная сказала: "Зря это все будут делать. Ничего не поможет, это гнев Сына Моего
Анна Ивановна Абабкова (г. Кемерово).
Источник. "Благовест" (Самара), Антон Жоголев, 14.03.2003