Никогда правосудие не поднималось на такую сияющую высоту, как поднялось оно здесь. Без шутовских колпаков и мантий, без продажных лгунов-адвокатов. Один на один - судья и преступник, один на один - преступник и палач. Казнь - вот альфа и омега истины! И она поняла это - Вера Клейсорн - и сама привела мой приговор в исполнение, значит... я прав!
Я готовился к этому долго... Сотни оправданных преступников, убийц, растлителей, и столько же безвинно возведенных на эшафот... развеяли мои сомнения окончательно. Я занялся поисками преступников, которым удалось избегнуть наказания. Найти их не составило труда. Мне удалось приобрести инкогнито негритянский остров. Каждому из гостей, исходя из собранных мной сведений, я послал соответствующее приглашение. Все они прибыли в один день на остров.
Мои жертвы должны были умирать в порядке строгой очередности - этому я придавал большое значение. Я не мог поставить их на одну доску - степень вины каждого из них была совершенно разная. Я решил, что наименее виновные умрут первыми, дабы не обрекать их на длительные душевные страдания и страх, на которые обрекал хладнокровных преступников.
...
Мисс Брент [Эмили Каролина Брент, пожилая женщина, виновна в смерти Беатрисы Тейлор, последовавшей 5 ноября 1931 года; стучит тростью по перилам]: Хм, в этом доме жучок! Да-да.
Миссис Роджерс [Томас Роджерс и Этель Роджерс, слуги, 6 мая 1929 года обрекли на смерть их хозяйку Дженнифер Брейди]: Этого не может быть!
Брент: Все так говорят, а потом - ах, ах, - а сделать ничего нельзя!
...
Марстон [Антони Джеймс Марстон, мужчина средних лет, убил Джона и Лоси Комбс 14 ноября прошлого года, рассматривает фарфоровые фигурки негритят на столе за ужином]: Какие забавные фигурки!
Клейсорн [Вера Элизабет Клейторн, молодая женщина, 11 августа 1935 года убила Сирила Огилви Хамилтона]: Интересно, сколько их здесь? Десять?
Лормбард [Филипп Ломбард, мужчина средних лет, в феврале 1932 года обрек на смерть 20 человек из восточно-африканского племени]: Раз, два... Да. Десять. Вероятно, здесь есть какой-то смысл. Вот этот - предводитель!
Марстон: Понятно, раз здесь Негритянский остров, как же без негритят.
Клейсорн: Какие смешные! Да это же десять негритят из считалки! У меня в комнате она висит в рамке над камином.
МакАртур [Джон Гордон Макартур, пожилой генерал, 4 февраля 1917 года намеренно послал на смерть любовника своей жены Артура Ричмонда]: И у меня.
Блор [Уильям Генри Блор, мужична средних лет, был причиной смерти Джеймса Стивена Лэндора, последовавшей 10 октября 1928 года]: И у меня.
Армстронг [Эдуард Джордж Армстронг, мужчина зрелых лет, ответствен за смерть Луизы Мэри Клине, последовавшую 14 марта 1925 года]: И у меня тоже.
Клейсорн: Забавная выдумка, вы не находите?
Уоргрейв [Лоренс Джон Уоргрейв, пожилой судья, виновник смерти Эдуарда Ситона, последовавшей 10 июня 1930 года]: Скорее детская.
...
Голос {с пластинки, которую Томас Роджерс поставил для гостей}: Леди и джентльмены! Прошу тишины! Вам предъявляются следующие обвинения. ... Обвиняемые, что вы можете сказать в свое оправдание?
...
Уоргрейв: Меня неизвестный судья обвинил в смерти некоего Эдуарда Ситона, ему было предъявлено обвинение в убийстве престарелой женщины. Он произвел хорошее впечатление на присяжных, кое-кто считал, что оправдательный приговор у Ситона в кармане. Но свидетельские показания были против него - на них я построил свое обвинительное заключение. Я сумел убедить присяжных вынести Ситону смертный приговор. Заверяю вас, моя совесть абсолютно чиста! Приговорив к смерти убийцу, я выполнил свой долг - и только!
...
Клейсорн: Я хочу рассказать об этом мальчике, я была его гувернанткой, мы жила на море. Ему запрещали далеко уплывать. Однажды я отвлеклась и он уплыл, я кинулась к нему, но было поздно. Это было ужасно, ужасно! Но моей вины в этом нет! Меня и следователь абсолютно оправдал, и мать мальчика была ко мне добра... [плачет]
...
МакАртур: Все это ложь и клевета! На подобные обвинения можно не обращать внимание, но я считаю своим долгом сказать, что в этой истории про молодого Ричмонда нет ни слова правды! У меня был офицер Ричмонд, я послал его на задание. Его убили - на войне это случается сплошь и рядом! Но больше всего меня огорчает попытка опорочить мою жену - эту безупречную во всех отношениях женщину!
Ломбард: Что касается этих туземцев... все это чистая правда, я бросил их на произвол судьбы. Речь шла о жизни и смерти. И я с приятелем смылся, прихватив с собой боеприпасы.
МакАртур: Позор! Вы, офицер, бросили ваших людей и обрекли их на смерть?!
Ломбард: Ну, поступок, скажем, не совсем достойный белого господина, но самосохранение есть первый долг человека. К тому же эти туземцы не так боятся умереть, как мы.
...
Марстон: Что вы на меня так смотрите?! Я вообще ничего не понимаю! Я убил Джона и Лоси Комбс?! Я убил?! Абсурд! Бред! Я убил... да, правильно... Это, наверное, те двое ребятишек, которых я задавил недалеко от Кэмбриджа. Жутко не повезло...
Брент: Кому не повезло?! Вам или им?
Марстон: Это был просто несчастный случай! Кстати, меня на год лишили прав.
Бернт: Недопустимо ездить с такой скоростью! Такие люди, как вы, - опасны для общества!
Марстон: Мы живем... в век скорости!
...
Бернт: Вы ждете моих признаний?! А мне нечего вам сказать! Я всегда действовала по велению своей совести! И мне не в чем себя упрекнуть!
...
Блор: А... вы имеете ввиду дело Лэндора?
Уоргрейв: Как же... помню. Лэндора осудили на основе ваших показаний. Его приговорили к пожизненному заключению. Он умер на каторге через год. Здоровья он был слабого...
Блор: Лэндор был преступник!
Уоргрейв: Если не ошибаюсь, вы получили благодарность за умелое ведение дела.
Блор: И даже повышение. Я только выполнял свой долг!
Ломбард: Однако... какая собралась компания! Все, как один, - законопослушные и верные своему долгу граждане, за исключением меня, разумеется... Ну а вы, доктор, что скажете вы? Нашалили по врачебной части, мм? Запрещенные операции, не так ли?
Армстронг: Признаюсь, я в полном замешательстве... имя моей "жертвы" мне ни о чем не говорит! Как ее там звали? Я не помню пациентку с такой фамилией! Может быть, речь идет о какой-нибудь операции в госпитале... Да, часто бывает, что к нам обращаются слишком поздно, когда уже ничего сделать нельзя. Пациенты, естественно, умирают, потом родные обвиняют хирурга! Попадал и я в подобные ситуации!
Роджерс: Если позволите... господа, я бы тоже хотел сказать несколько слов. Это голос упоминал меня и мою жену. Мисс Брейди... мы поступили служить к мисс Брейди, когда она уже была больна. А в ту ночь, когда у нее начался приступ, разыгралась настоящая буря. Телефон не работал и мы не могли позвать доктора. Я пошел за ним пешком, но... врач подоспел слишком поздно. Мы сделали все, чтобы ее спасти! Мы ее очень любили! Это вам всякий скажет.
Блор: А после ее смерти вы, конечно, получили маленькое наследство?
Роджерс: Мисс Брейди оставила нам наследство в награду за верную службу. А, собственно, почему бы она не могла этого сделать?
...
Армстронг: Надо отсюда уезжать сегодня же вечером!
Роджерс: Прошу прощения, сэр, но на острове нет лодки.
...
Марстон: Я не могу удрать, как-никак я спортсмен. Я не могу уехать, не разгадав эту тайну. Захватывающая история - не хуже детективного романа. В этом надо разобраться!
Уоргрейв: В мои годы такие тайны уже не очень захватывают.
Марстон: Вы, юристы, смотрите на преступления с узкопрофессиональной точки зрения. А я люблю преступления и не могу уехать, не приняв боя! Незнакомец бросил нам вызов. Я готов его принять!
[он выпивает и мгновенно умирает, закашлявшись]
Брент: И в рассвете жизни нас подстерегает смерть!
"Десять негритят отправились обедать,
Один поперхнулся, их осталось девять."
...
Роджерс [на утро будит Армстронга]: Доктор! Беда с моей женой, я не могу ее разбудить!
"Девять негритят, поев, клевали носом,
Один не смог проснуться, их осталось восемь."
...
Ломбард: Вы думаете, лодка не придет, генерал?
МакАртур: Не придет. Мы рассчитывали, что лодка увезет нас с острова... А на самом деле мы никуда отсюда не уедем. Это конец! Вы понимаете? Конец! Здесь царит покой... полный покой. Бессмысленно что-либо предпринимать. Бессмысленно...
Блор: Вот и спятил один. Похоже, что все мы здесь в конце концов спятим...
...
Роджерс: Простите, сэр. Мне очень нужно переговорить с вами ... с глазу на глаз.
Армстронг: В чем дело, приятель?
Роджерс: Пожалуйста в дом. Здесь дело нечисто... или я сошел с ума!
Роджерс: Эти фигурки... фарфоровые негритята. Их было десять! Их было ровно десять, клянусь Богом!
Армстронг: Конечно, десять - мы вчера их пересчитывали за обедом.
Роджерс: В этом-то и загвоздка. Вчера ночью, когда я убирал со стола, - их было уже девять. Мне показалось это странным, только и всего... а сейчас, взгляните! Их восемь!
...
Брент: ...но вас, конечно, интересует мой случай? Пожалуйста. Вчера я не могла об этом сказать - я не так воспитана, чтобы говорить на подобные темы в мужском обществе. Беатрис Тейлор была моя служанка, милая, услужливая. И вдруг я узнаю, что она, это 16-летнее создание, - беременна! Неизвестно от кого! Разумеется, мне пришлось ее выгнать. Ее родители, порядочные люди, не захотели покрывать ее грех.
Клейсорн: И что с ней случилось?
Брент: Когда все от нее отвернулись, она совершила грех еще более тяжкий.
Клейсорн: Она убила себя?
Брент: Она утопилась.
Клейсорн: Что же вы почувствовали, когда узнали об этом? Вам не стало ее жалко? Вас не мучают угрызения совести?
Брент: Мне абсолютно не в чем себя упрекнуть! Ее собственное бесстыдное поведение - вот что ее заставило так поступить! Запомните, жизнь - это то, что вы из нее делаете! А прошлое меня касается лишь настолько, насколько я этого хочу. Идите вперед, не оглядывайтесь!
...
Армстронг: Я сегодня спросил Роджерса, чем болела его хозяйка. И знаете, его ответ на многое пролил свет. Я не буду вдаваться в медицинские тонкости, но при некоторых сердечных заболеваниях применяется один препарат. Когда случается приступ, разбивается ампула и дают подышать больному. И если этого вовремя не сделать, может наступить смерть.
Ломбард: Огромный соблазн...
Армстронг: Не надо доставать мышьяк, не надо подсыпать его... Полное бездействие - и нет человека!
Ломбард: А если и узнают, все равно ничего не смогут доказать.
Армстронг: Да, на свете еще масса преступлений, не подвластных закону.
Лобмард: А убийство на операционном столе? Безопасно и надежно, как в банке.
Армстронг: Хорошо, хорошо. Действительно... доля правды в этом обвинении есть, я тогда оперировал с сильного похмелья. Знаете, руки дрожат, нервы ни к черту...
Армстронг подумал: "К счастью, после того случая, когда же это было - десять, да нет, уже пятнадцать лет тому назад, он сумел взять себя в руки. Он просто чудом выпутался. Да, тогда он совсем опустился. Но потрясение заставило его собраться с силами. На следующий же день он бросил пить. Ей-ей, просто чудо, что он тогда выпутался..."
Половина женщин, которые к нему обращались, ничем не болели, а просто бесились от скуки, но попробуй только заикнись об этом! И в конце концов, разве трудно отыскать то или иное недомогание: "У вас (какой-нибудь научный термин подлиннее) несколько не в норме, ничего серьезного, но вам следует подлечиться. Лечение самое несложное..." Ведь в медицине чаще всего лечит вера. А доктор Армстронг знал свое дело, что-что, а обнадежить, успокоить он умел.
Так доктор Армстронг стал модным врачом. Теперь дни его были расписаны по минутам. У него не оставалось времени на отдых. ... Он преуспел. Ему повезло! Впрочем, одного везения мало, нужно еще и быть хорошим профессионалом. Он знал свое дело - но и этого недостаточно для успеха. Требовалось еще, чтоб тебе повезло. А ему повезло! Неопределенный диагноз, одна-две благодарные пациентки - состоятельные и с положением в обществе, - и вот уже о нем заговорили: "Вам надо обратиться к Армстронгу, он хотя и молодой, но такой знающий: возьмите Пэм, у кого только она ни лечилась - годами, я вам говорю, годами, а Армстронг только взглянул - и понял, что с ней". И пошло-поехало.
Армстронг подумал: Конечно, я убил ее. Бедняге - она была уже на возрасте - ужасно не повезло: сделать эту операцию - пара пустяков. В трезвом виде, конечно. Хорошо еще, что существует такая вещь, как профессиональная тайна. Сестра знала, но держала язык за зубами. Меня тогда сильно тряхануло. И я сразу взял себя в руки. Но кто мог это раскопать - после стольких лет?"
...
МакАртур: Ах, это вы...
Клейсорн: Вам нравится смотреть на море?
МакАртур: Нравится. Здесь хорошо ждать.
Клейсорн: Ждать? А чего вы ждете?
МакАртур: Конца. И вы это знаете так же хорошо, как и я. Мы все ждем конца.
Клейсорн: Что вы хотите сказать?!
МакАртур: Никто из нас не покинет остров. Таков план. И вам это известно! Одного вы не можете понять, какое это... облегчение.
Клейсорн: Облегчение?
МакАртур: Я любил Лейсли. Очень любил. Я любил ее и гордился ею. Вот почему я это... сделал.
Клейсорн: Вы хотите сказать, что...
МакАртур: Какой смысл отпираться, раз мы все скоро умрем. Да, я послал Ричмонда на смерть, это было убийство! Тогда я ни о чем не жалел. Но потом... узнала Лейсли или нет, только она совсем отдалилась от меня. С тех пор стала чужим человеком. Потом она умерла и я остался один. Вам тоже станет легче, когда вы почувствуете, что это конец!
Клейсорн: Я... не понимаю...
МакАктур: А я понимаю, дитя мое. Понимаю.
МакАртур подумал: он вышел в отставку, поселился в Девоне. Купил маленький домик, ему всегда хотелось иметь именно такой. Красивая местность, любезные соседи. Рыбная ловля, охота... По воскресеньям - церковь... Но одно воскресенье он пропускал - то, когда читали, как Давид велел поставить Урию там, где "будет самое сильное сражение". Ничего не мог с собой поделать. Ужасно гадко становилось на душе.
...
Клейсорн: Господа! Сюда! Скорее! Генерал МарАртур.... он мертв.
"Восемь негритят в Девон ушли потом,
Один не возвратился, остались всемером"
...
Ломбард: А что случилось, почему до сих пор нет завтрака?
Армстронг: Роджерс пропал. В спальне его нет, чайник не поставил, плиту не затопил.
Клейсорн: Смотрите! Посмотрите на негритят! Их шесть!!
...
Блор [осматривая топор]: Если и были отпечатки, их смыл дождь.
"Семь негритят дрова рубили вместе,
Зарубил один себя - и осталось шесть их"
...
Ломбард: Может статься, не пройдет и дня, как нас здесь всех укокошат. Скажите, вы тогда дали ложные показания, не так ведь?
Блор: Ладно... теперь уже не имеет значения. Лэндор был невиновен, это точно. Шайка приперла меня, и мы упрятали его за решетку. Но учтите, я в этом никогда не сознаюсь!
Ломбард: При свидетелях, вы хотите сказать? Нет, это останется между нами. Надеюсь, вы получили приличный куш?