Так... Я сижу верхом на какой-то толстенной ветке, а под ней медленно, но громко проползает трамвай. И еще, самое главное, на мне выходные штаны.
- Стоп! Приехали... - Формируется в моей голове здравая мысль. - Если ма узнает, что я их подверг опасности, то не видать мне телевизора до конца жизни! А если я их вымажу, или, не дай бог, порву? Нет! Об этом лучше пока не думать...
Подымаю голову и смотрю строго перед собой. Метрах в трех от меня, там, где моя ветка соединяется со стволом, сидит девчонка лет двенадцати в желтой футболке и черных шортах. Из-за пояса, прикрывая живот, у нее торчит желтая летающая тарелка. Я себе давно такую хочу, да и в спорттоварах их валом, но, как правило, когда дело доходит до ее приобретения, то денег ни у меня, ни у родителей уже нет. Да и цвет мне не очень нравится. Не то чтобы я не любил желтый, просто, в продаже и у всех моих друзей они именно такие. И я решил подождать, пока их перекрасят. Тем более, если у моих всех знакомых они есть, то мне иметь ее просто не обязательно. Лицо подружки явно знакомое, а вот как её зовут, вылетело напрочь. На губах играет недобрая улыбка, а в глазах горит озорной огонек.
- Если ты сейчас спросишь, как меня зовут, - как-то нехотя, но доходчиво произносит она - то начала станешь ответом на загадку: "с когтями, но не птица, летит и матерится", а затем - неудачной иллюстрацией местного значения к роману "Анна Каренина"!
- Печалька. - Резюмирую я. - То есть, ты меня сначала отсюда скинешь, а затем уж, то, что останется трамваем переедет?
- Занятно. - С улыбкой вещает девчонка. - Похоже, ты первый из сверстников, который читал "Анну Каренину".
- Ну вот! Не успели начать беседу, и тут же такие тяжкие обвинения. - С обидой в голосе, отбиваюсь я. - Ты эту книжку живьем-то видела? Там том, - страниц под восемьсот. По весу, - кирпич легче будет. А внутри все мелким шрифтом и ни одной картинки. Диалогов, не так уж много. Описаний - выше крыши. Фразы длиннющие. Короче, читать просто невозможно. Предложения, - когда доходишь до середины, то забываешь, с чего начиналось. И еще деда говорит, что в собрании сочинений Толстого входит девяносто томов. Если на ночь по страничке читать, то снотворным обеспечишь себя до конца жизни.
- Сколько, сколько томов? - В диалог вступает кто-то третий. И голос звучит откуда-то сверху.
Подымаю голову и смотрю вверх. Выше и левее болтаются две голые ноги, одетые во вьетнамки. А все, что выше колен, скрыто густой листвой. Судя по всему, на владельце тоже были шорты. Неясно, какого лешего я надел выходные брюки, если собирался лазить по деревьям.
- Владельцу последней модели резиновых кошек, никогда не сосчитать этот многотомник. Даже если он использует все доступные ему пальцы. - Съязвил я.
- Я же объяснил, что все сандалии порвались, а в кедах жарко. - С обидой в голосе, поведали сверху.
- Хватит его доставать! - Неожиданно твердым голосом девчонка удерживает меня от очередной колкости. - Босиком залез, босиком спустится. А что ты еще знаешь об Анне Карениной?
- Ага, понятно... - Собираясь с мыслями, пробубнил я. - Итак, Анна Каренина является главной героиней одноименного романа Льва, кажется, Николаевича Толстого. Русского писателя, работающего, наверное, по совместительству графом.
- Короче, Склифасофский. - Останавливает мой местами неудавшийся разбег девчонка фразой из любимой всеми комедии.
- А короче, в нашей семье это имя нарицательное. - Выдаю я. - Если вдруг, поставленная мной проблема никак не решается, ну, совсем никак, (ни физически, ни логически, и даже не с помощью денег), то дед показывает мне на трамвайные рельсы под окном и говорит:
- Ну, раз выхода нет, вон тебе рельсы, а в Анну Каренину мы тебя посмертно переименуем.
Тут, как бы в подтверждение моих слов, под веткой, не торопясь, но, очень громко, кряхтя и позванивая, прополз очередной трамвай.
- А еще, недавно был случай. - Продолжаю я, дождавшись, пока трамвай отъехал подальше. - Прихожу я к дедам, а они телек смотрят. Что показывают, - спрашиваю. Экранизацию "Анны Карениной" оказывается.
- А мне можно посмотреть? - С надеждой в голосе интересуюсь я.
- Да, присоединяйся, - разрешают мне.
Сажусь, смотрю. Меня хватило минут на десять. Я отпросился погулять, а уходя, подумал, что выключенный телевизор выглядит более привлекательно, чем эта экранизация. Вечером, когда вернулся, первым делом спросил: "Чем там дело кончилось?"
- Все как всегда, - ответил дед, - она опять бросилась под поезд.
- А причину этого, скажем, не совсем обычного поступка, ты выяснить не пробовал? - С какой-то ехидцей интересуется моя собеседница.
- Что ты ко мне пристала, как банный лист к определенному месту! - Вспылил я. Только ее ироничный взгляд удержал меня от того чтобы высказать то, о чем подумал. - Только не надо мне рассказывать сказку, что ты прочла этот роман.
- Не скрою, поползновения были. - С улыбкой на лице отвечает она. - Но успехом они не увенчались. В нашей библиотеке этот роман почему-то в двух томах.
- Вероятно, другое издание. - Предполагаю я.
- Да, возможно. - Продолжает она. - Экранизацию я тоже попыталась смотреть, но меня хватило минут на пятнадцать. А тут, неделю назад, предки притарабанили новые учебники для меня и старшей сестры. Она в этом году перешла в выпускной класс.
- А не рановато ли для учебников? - Перебиваю я. - Недели не прошло, как мы на летние каникулы ушли.
- Папа говорит, что у мамы в гороно лохматая рука. - Смеется собеседница. - То ли друг детства, то ли любимая учительница, а может быть и тот, и другая. Я так и не разобралась. Поэтому, перед тем, как учебники попадают в городские школы, нужные нам комплекты появляются в нашей домашней библиотеке.
- Если бы мои учебники попадали ко мне так рано, то до начала учебного года они бы не дожили. Факт! - Изрекаю я.
- Ты за что так не любишь школу? - Явно с тревогой спрашивает девчонка.
- Тут ты не права. - Отвечаю я. - Школу я люблю, там всегда весело и интересно. И книжки я тоже люблю. У меня одна из лучших детских библиотек в классе. Но вот с ученибками творится что-то непонятное. Они то сгорают без огня, то тонут без воды. С ними всегда что-то происходит и, как правило, без моего ведома. Например, до конца этого учебного года дожило несколько разрозненных страниц и пару пустых переплетов. Так что я, с большим удовольствием, спустил их в мусоропровод, когда проводил уборку в своих вещах.
- Вандал! - С ужасом в глазах выкрикивает девчонка. И уже несколько спокойней, с напором добавляет. - Пороть тебя некому, а мне некогда.
- Воспитание и насилие несовместимы. - Отбиваюсь я давно выученным тезисом. - Это в любом учебнике по педагогике является основой всего остального. А вот с мамой тебя лучше не знакомить. А то пороть меня будут круглосуточно.
- Тебя что, дома бьют? - Удивляется собеседница.
- Да нет. - Врастяжку отвечаю я. - Просто обещают по несколько раз на день. Давай оставим мою беспросветную домашнюю жизнь и вернемся к Толстому.
- Похоже, твои родители, просто очень терпеливые люди. - Проговорила в задумчивости она. А затем уже другим тоном и намного быстрей продолжила. - Среди учебников моей сестры оказалась хрестоматия по литературе. Там вся "Анна Каренина" поместилась меньше чем на трех страницах. А весь Толстой на пятнадцати.
- Два тома на двух страницах! - удивляюсь я. - Великолепная экономия бумаги...
- Нет! - С каким-то невероятным упорством, прервала меня девчонка. - Скорее, это сделано для таких обалдуев, как ты, которые не в состоянии прочесть книжку, но обязаны знать, то, о чем в ней написано.
- Я не верю хрестоматиям. - Задорно и с вызовом говорю я.
- Интересно! - Удивляется подруга. - Такое впечатление, что для тебя это название учебника не в новинку. А я, чтобы понять, что это за книга передо мной, в толковый словарь заглянула.
- В библиотеке у деда их, этих самых хрестоматий, несколько. - Продолжил я. - И, как мне объяснили, это сборник кратких описаний документов, посвященных одной теме. Честно говоря, я и не пытался их читать. Там внутри, на одно понятное слово с десяток непонятных. Однако, засандалить два тома убористого и не всегда понятного текста в три страницы! Это меня немножко пугает.
- От кого я это слышу? - Удивилась девчонка. - От, сидящего на ветке дерева на уровне четвертого этажа над трамвайной линией, чурбана?
- "Безумству храбрых, поем мы песню". - Вяло продекламировал я. - Не помню чье. Мы это год назад учили.
- Горький, "Песнь о буревестнике"! - Четко и звонко, как на уроке, выдает подруга. - Как только таких грамотеев, как ты, земля носит? Будь моя воля, я бы тебя на второй год оставила.
- Слава богу, что мои учителя с тобой не советуются. - Обрадовался я. - Хотя, класс у нас, вроде бы, экспериментальный. Мы, похоже, идем по новой программе. Возможно, по ней достаточно показывать знания, ну а грамотность, уходит на второй план.
После этих слов моя собеседница просто расхохоталась. Причем, она смеялась, настолько заразительно, что я бы сам ее поддержал, если бы не понимал, что она смеется с моих слов. Однако, что в них смешного я пока не понял.
- Извини, не бери в голову. - Сквозь смех и слезы выдавила из себя девчонка. Одной рукой она пыталась вытереть глаза, а другой делала отмашку мне. - Ты бы видел, с каким умным выражением лица ты выложил эту, с позволения сказать, глупость. Сейчас я глаза вытру, и все тебе объясню.
Тут она залезла в карман шорт и достала платок и маленькое зеркальце. Смотрясь в этот миниатюрный кусок стекла, она стала протирать платком глаза и нос. Интересно, а в ночнушке у нее тоже карман есть, - подумал я, - или она ночью зеркало под подушкой держит? Нет, об этом лучше не спрашивать, - немного подумав, решил я, - а то она опять захочет проверить, не научился ли я летать.
- Понимаешь? - Еще немного посмеиваясь, начинает она. - Знания и грамотность, как-то очень тесно связаны. Приобрести новые знания ты сможешь только тогда, когда тебе позволит твоя грамотность. И наоборот, получая новые знания, ты, так или иначе, повышаешь свою грамотность. Только непонятно. Почему "сильно грамотный", - это упрек, а "много знающий" - это похвала.
- Ну, ты даешь! - Восхищенно воскликнул я. - Меня прямо распирает от гордости, что я сижу на одной ветке с такой умной собеседницей! А повторить, слабо?
- Да все ты понял с первого раза. - Она смотрит на меня, из-под полуопущенных век, и улыбка играет на ее губах. - Не думай, что я - сильно умная ворона. Просто, у нас на эту тему классный час был. Мы проговорили всю переменку и половину следующего урока. А когда расходились, то классная выдала, что границы темы пока не определены, и обсуждать ее можно очень долго.
- И ты, на радостях, рванула домой. Там откопала хрестоматию старшей сестры. Прочла в ней про Анну Каренину. Естественно, все поняла. А теперь стремишься поделиться знаниями со всей голубятней. - Завершил я за нее так, что улыбка мигом слетела куда-то вниз, а на меня уставилась пара распахнутых злых глаз.
- Во-первых, классный час был еще до нового года. - Как-то недобро начала она. - Во-вторых, хотя я и прочла то, что написано в хрестоматии, не факт что мне вдруг, стало все понятно. Я просто хотела рассказать, о чем там написано, и может мы, все вместе, разобрались бы, как все это понимать. Но ты, оказывается, уже знаком с хрестоматиями и почему-то не веришь в то, о чем там пишут.
- Ну хорошо, убедила, что в хрестоматии все правда. - Соглашаюсь с девчонкой я. - Но прежде чем ты мне расскажешь о романе, давай вместе подготовим текст для хрестоматии чего-нибудь менее объемного, например, повести или рассказа.
- Не думаю, что мы читаем одно и тоже. - Улыбается девчонка. - Я вообще удивлена, что ты умеешь читать!
- Я и сам в шоке. - Улыбаюсь в ответ. - Есть одна тема, которая должна быть знакома нам обоим. Это школьная программа.
- А кто-то раньше рассказывал, что спустил учебники в унитаз? - Смеется она.
- Не учебники, а обложку, и не в унитаз, а в мусоропровод. - Уточнил я. - А сам учебник я зачитал до дыр, и что делать с дырами пока не решил.
- Свежо предание, но верится с трудом. - Парирует мой выпад девчонка. - А дыры пока я вижу в твоем образовании. И такие, в которые даже трамвай проедет, не напрягаясь.
Как бы в подтверждение ее слов, под нами, не торопясь, прополз очередной трамвай.
- Ну, насчет дыр в моем образовании, мы говорить пока не будем. - Продолжил беседу я. - Ведь меня все-таки перевели в следующий класс, а это значит, - либо дыры не такие заметные, либо учителя решили закрыть на них глаза. Так вот, перед окончанием учебного года нашему классу устроили экзамен по чтению. И вот об этом я сейчас и собираюсь рассказать.
- С этим, наверное, у вас опоздали, лет этак на несколько. - Язвит девчонка - У нас проверка на скорость чтения была, я уж не помню когда.
- Я про скорость, вроде, не говорил. Это был экзамен по литературному чтению. - Вижу, не перебивает, значит интересно. - Что занятно, о нем никого не предупредили. После звонка училка перевела нас в другую классную комнату и приказала занять свои места. А позади уже сидела толпа взрослых. Как потом выяснилось, это были учителя из других школ, пришедшие полюбоваться, как над нами издеваются. Затем русачка представила нам по имени, отчеству какую-то девчонку. Сказала, что это практикантка из университета, и она будет вести урок, а сама присоединилась к учителям в конце класса. Нет, если на эту практикантку надеть школьную форму, то она бы слилась с учениками на переменке. Причем, старшеклассницы выглядели бы, намного старше, чем она.
- "Ее ребенком все зовут". - Выдает метафору моя собеседница.
- Слова классика, как нельзя кстати. - Продолжаю я, с надеждой, что она не спросит, кого я имею ввиду. Фраза настолько расхожая в нашей семье, что упоминание автора считается моветоном, а я как назло, то ли забыл, то ли вообще, не знал. - Девочка говорит, что сейчас у нас будет особый экзамен по литературному чтению, прошедшие который, будут переведены в следующий класс сейчас, а остальные будут проходить его вторично в конце лета.
- Ты-то сдал? - Звучит ехидный вопрос.
- С трудом. - Признаюсь я. - Она мне посоветовала перед зеркалом на каникулах почитать. Только я так и не понял, как это, одновременно читать и в зеркало смотреться. Так как я сижу на первой парте, кроме нее мою физиономию, никто так и не смог оценить. Она мне об этом потом на перемене баш на баш сообщила.
- А за что это тебя на первой парте держат? - Интересуется девчонка. - Ты что в отличниках числишься.
- Упаси господь, за кого ты меня держишь?- Отмахиваюсь я - Просто до второй парты не всякая линейка достает. А дальше меня сажать просто опасно. Происходит неизбежное. Либо мы с учителем идем к заучу, а все остальные гуляют, либо я последние двадцать минут сижу на подоконнике в коридоре. Так, и о чем же это я? Ах, да! Достает практикантка книжку, а там сказки в стихах с картинками, и мы по очереди читаем.
- Автора помнишь? - Звучит ожидаемый вопрос.
- Какой-то мужик, с военной фамилией. - Отвечаю я. - Вот просто крутится на языке, а вспомнить не могу. У него и стихи классные, не только сказки.
- Войнич, что ли? - Предполагает она.
- Во-первых, - Войнич женщина, а во-вторых, - прозаик. - На автомате отвечаю я. - Из женщин поэтов, приходит на ум только Агния Барто. А у нее, только, считалочки детские. Что ты меня путаешь! Я же, кажется, сказал что поэт - мужчина.
- Да погоди ты! - Обрывает меня девчонка. - А, тот текст, который ты вслух литературно читал. Название помнишь?
- "Сказка о попе и его балде", вроде. - Вспоминаю я.
- "Работнике его Балде". - Поправляет меня собеседница. - Это же Пушкин!
- Точно, он! - Неизвестно чему радуюсь я. - Раз пушка - это оружие военных, значит фамилия тоже военная. И еще его книга самая тяжелая в нашей семейной библиотеке.
- Ты, только что, обозвал его классиком. - Вдруг, вспылила девчонка. - Затем восхищался его стихами. И тут, на тебе, - тяжелое чтиво!
- Ты не так все поняла. - Остановил я благородный порыв защитницы поэзии. Только бы не ляпнуть, что стихи, это девчачье чтиво. Тогда она точно меня летать научит. - Просто, в нашей домашней библиотеке весь Пушкин в одном томе. Какое-то юбилейное собрание сочинений. А так, как написал он немало, то книжка получилась очень толстой. И иллюстраций в нем немеренно. И формат тома альбомный. Один минус все-таки есть. Она весит как пол-меня. Короче, читать ее, мягко выражаясь, невозможно. Так что, если что-то нужно прочесть, то я беру или в библиотеке, или у друзей. Дефицита пока нет. Так, о чем это я? Ага, вспомнил! Судя по всему, "Сказку о попе и работнике его Балде" ты читала. И о чем там речь, в курсе. Если на "Анну Каренину" в хрестоматии понадобилось, скажем, три страницы, то на эту сказку понадобится пара предложений, не больше. Я сейчас попытаюсь их произнести, а ты оценишь прав я, или нет.
Тут пришлось сделать паузу, так как под нами проехало аж два трамвая, правда, в разные стороны. Но это не помешало моей собеседнице улыбнуться и кивнуть в знак согласия. Давай, мол, дерзай, а публика тебя оценит.
- Лицо духовного сана нанимает, для выполнения хозяйственных работ, сотрудника за мизерную оплату. После выполнения этих работ и во время получения оплаты сотрудник, на радость окружающих, убивает работодателя. Мораль - нельзя быть жадным. - Я тяжело вздыхаю, ибо повторить сказанное, если девчонка вдруг попросит, у меня явно не получится. И задаю вопрос, уже нормальным голосом. - Ну, как, похоже на правду?
- Скорее, похоже на криминальные хроники. - Отвечает девчонка. - Хотя смысл и идею сказки ты передал верно. Но если бы я сначала прочла что-нибудь подобное, то за самого Пушкина я бы не скоро села. Как-то пугает, твое краткое описание бессмертного произведения.
- Что и требовалась доказать! - Радостно воскликнул я.
Но лицо собеседницы приняло такое выражение, как будто последняя фраза была произнесена на китайском.
- Подожди, сейчас все объясню. Я рассказал историю про экзамен для того, чтобы найти ту сказку Пушкина, которую читали мы оба, и поэтому знаем, о чем там речь.
- Все читали сказки Пушкина! - Безапелляционно прерывает меня подруга.
- Не все, я не читал. - Звучит голос с верхней ветки. Я совсем забыл, что чуть выше на дереве сидит еще один слушатель. - Если бы я знал, что он писал про убийства, то отложил бы Конан Дойла и начал бы с него.
- Видишь! - Продолжаю я, показывая рукой на свисающие ноги во вьетнамках. - Я не зря старался. На твоих глазах только что родился еще один любитель поэзии. Все это я рассказал только для того, чтобы показать, как влияет краткое описание произведения на слушателя незнакомого с авторским оригиналом. После твоего пересказа статейки из хрестоматии, я, возможно, отложу Толстого очень надолго. Хотя, может и наоборот, он станет моим любимым писателем. Просто, надеюсь, когда я смогу его понять, то обязательно прочту хотя бы несколько томов из его очень богатого наследия.
- Послушай, литературовед недоделанный. - Доносится сверху. - Может, ты закончишь, наконец, свои литературные излияния, которые меня еще в школе достали. Давай, выкладывай, зачем мы тут сидим. А то на стадион сгонять не успеем.
- Ты мне приснилась. - Нет, я не собирался говорить ей эти слова. Они, как-то сами, без моего присутствия и желания вылетели из моего рта.
- Зря ты нас на дерево затащил. - Вещает голос сверху. - Хотя посмотреть, как становятся на одно колено на ветке... Это, наверное, многого стоит.
- Баран! - Девчонка бросает этот упрек в непонимании, но не мне, а голым ногам во вьетнамках. - Если бы там, во сне, было бы что-нибудь серьезное, то тебя бы, наверное, сюда не пригласили. Я на это надеюсь. А так, похоже, сон общего пользования, Там, хочется верить, все пристойно?
- Там много непонятного, но вам должно понравиться. - Говоря эти слова, я пытаюсь рассмотреть, что там внизу, но буйная листва мне активно мешает. Наконец-то, у меня появилась возможность, задать какой-нибудь глупый вопрос и не быть скинутым вниз, пока подругу заинтересовал мой сон. Хотя, он, то есть вопрос, не должен быть очень личным, иначе мне каюк. - А где, это, мы сидим?
- Уважаемая публика! - Звучит в ответ - Перед нами первый случай в истории медицины, когда амнезия стала не следствием, а причиной удара головой о землю. Да, расслабься, а то сейчас ветку раздавишь и свалишься без моей помощи. Хотя, если сон мне не понравится, то я охотно потрушу наш насест. А насчет твоего вопроса, то ответ лежит где-то между веткой клена и планетой Земля. Покрути своей тупой башкой, возможно, сориентируешься сам.
Сначала я бросил взгляд на свои руки. Они выглядели так, как-будто на них надели медицинские перчатки. Слева, чуть сзади, частный сектор и какой-то гараж, забитый асфальтоукладочной техникой. Штук пять катков, пара экскаваторов и несколько самосвалов. Честно говоря, такого добра в городе валом, и таблички на заборах не прочитаешь. Далеко, все сливается. Справа - сквер с ивами и лавочками. Мамаши с колясками и большая песочница посередине, в которой полно малышни. На заднем плане новая девятиэтажка.
- Это, что, перекресток Красной и Бородинской? - Спрашиваю я.
- Третье дерево от угла. - Уточняет девчонка. - Я бы удивилась твоей прозорливости, если бы это не было нашим коронным местом. Может ты все-таки, что-нибудь расскажешь, или тебе в качестве стимула, обязательно нужен бунт на корабле.
- Нет, корабль сюда явно не влезет.- Задумчиво говорю я. - Только маленькая просьба, - не перебивать во время рассказа.
- Ты обещал непонятное, а от нас требуешь ненаучной фантастики. - Улыбается девчонка. - Мы попытаемся, но никаких гарантий дать не можем.
- Итак, я падаю с многоэтажного дома. - Начинаю я. - Причем, головой вниз и лицом к дому. Как начался этот полет, - мне неизвестно. Может меня сбросили, или я спрыгнул сам. Хотя, какое это имеет значение, когда ты уже летишь вниз и нет возможности ничего изменить. По идее, я должен был сильно испугаться, но произошло нечто невероятное. Все, что произошло дальше, было основано на рефлексах. Ты про собаку Павлова слышала?
- Про нее не слышала, разве что сама собака. - Быстро отвечает девчонка, как бы боясь, что если она не так ответит, то я прекращу свой рассказ. - Это, похоже, про какие-то там условные рефлексы. Когда сначала действует тело, а затем уже мозги.
- Во, во! Примерно это и произошло. - Продолжаю я. - Задираю голову вверх, чтобы посмотреть куда падаю, а падаю я, как уже было сказано ранее, вниз головой. Одновременно бью открытой ладошкой в район солнечного сплетения. За спиной явно что-то произошло, щелчок прямо влетел в мои уши. Не отрывая локтей от тела, я расставляю руки в стороны, как бы собираясь кого-то скромно обнять. Там мои руки обнаруживают две натянутые веревки, по одной с каждой стороны. Я хватаюсь за них и пытаюсь притянуть их к себе, сводя руки перед животом. На глазах было что-то типа плавательных очков, ну таких, какие в бассейнах выдают на резинке, потому что ветер яростно бьет в лицо, а смотреть это мешает. Я лечу прямо в зеленое пятно деревьев. Но мои действия руками приводят к тому, что мое тело делает что-то типа прыжка с трамплина, только без трамплина и лыж. То есть, в конце концов, я пролетел над верхушками деревьев и полетел параллельно земле, даже стал набирать высоту. И тут я понял что руки, если не перестану жать на эти боковые постромки, просто могут отвалиться от боли. Просто расслабив руки и не убирая их с этих самых веревок, я продолжаю наслаждаться полетом. Я даже не знаю, с чем из того, что нам всем известно, можно сравнить этот полет. Там так много всего намешано! Опасность, скорость, высота и одновременно радость, и уверенность, что ты не упадешь и не расшибешься, если все сделаешь верно.
Тут меня прервал, проползающий под деревом трамвай. Вероятно, именно пауза заставила побороть и спрятать те чувства, которые в тот момент, буквально, меня переполняли. Подождав немного, после того, как все стихло, и так и не дождавшись никаких вопросов, я подложил:
- После того, как мне удалось выйти из пике, и полететь горизонтально, первым делом, я выполнил твой недавний совет и покрутил своей башкой, насколько позволила шея. Ведь, если я-таки лечу, то что-то должно мне в этом помогать. Иначе я бы просто упал с высоты и разбился. Хотя, во сне закон всемирного тяготения может и не всегда работает, но, на тот момент, для меня все происходящее было реальностью. Короче, конструкция аппарата была следующая: - В обе стороны от моего тела, где-то на уровне плеч, располагалась довольно длинная палка. Нет, не палка, а планка. Похоже, я запутался... Был бы листик, я бы нарисовал, хотя, сейчас попробую это как-то оформить словами. Представь, я стою перед тобой, а на моих плечах лежит такая длинная планка, типа коромысла, только ровная. Длина ее, этой планки, примерно с мой рост в каждую сторону. Затем мысленно нарисуй треугольник. Две вершины - это концы планки, а третья - это район моего копчика. Хотя, какой там был угол, я так и не понял, но сами крылья имели форму треугольника. А те веревки, которые я пытался свести перед собой, оказались не просто веревками, а креплением и механизмом управления одновременно. С одной стороны они крепились к поясу, а с другой - к задним сторонам треугольника. То есть, нажимая на них, я как бы опускал заднюю сторону крыла, а отпуская, - возвращал его в нормальное положение. И еще, - это были не просто веревки, а на них были одеты, как бы резиновые одежки. Вероятно, для того, чтобы когда на них давишь, не порезать ладошки. По идее, такая конструкция возможно и полетит, но я бы, честно говоря, не решился стать ее испытателем. Но, когда я уже летел, у меня просто выбора не оставалось. В принципе, пока все, конец первой серии.
- Однако, кто-то обещал мое присутствие. - В голосе подруги явно слышался упрек и невскрытая обида.
- Ты появляешься в следующей серии. - Как-то отрешенно комментирую я.
- Сонный сериальчик. - Весело звучит комментарий сверху. - А сколько всего серий? И как ты определяешь, что одна серия закончилась и началась другая?
- Это, как раз, проще простого. - Отвечаю я. - Я не все запомнил. Да и места событий меняются. Серий всего три, - падение, полет и приземление. Всё происходит в разных местах. Связаны они только мной и моим летательным аппаратом.
- А откуда ты падал? - Интересуется девчонка. - Или тебе это без разницы?
- Вот тут-то я как раз в тупике. - Пожаловался я. - Там чтобы выйти из пике, необходима высота не менее сотни метров. А такие высотки у нас отсутствуют. И, похоже, в ближайшем будущем не предвидится даже их строительство. Но такие дома есть в столице. Ну, там здание МГУ или МИДа, их часто показывают по телеку. Но, если я стартовал там, долететь и приземлиться здесь, я никак не мог. Хотя, это же сон. А ему закон не писан.
- Ну, рассказывай, интриган ты этакий. - Торопит меня девчонка.
- Ну, лечу я, значит, над нашим стадионом. - Начинаю я.
- Откуда тебе известно, что это наш стадион? - Перебивает меня собеседница. - Только не говори, что там где-то табличка висит.
- Табличка то там точно есть, но с того места, где я летел, ее не было видно. - Продолжаю я, игнорируя ее издевку. - Подковообразные трибуны. Я нахожусь где-то в метрах двадцати над углом Южной и Восточной трибун и лечу в направлении гостиницы "Спорт". И тут я вижу, что ты бежишь по часовой стрелке вдоль Западной трибуны. Подожди, не перебивай. Я сейчас закончу, потом все обсудим. Я свистнул в четыре пальца. Ты останавливаешься и смотришь в мою сторону. И тут я бросаю тебе тарелку. Ну, точно такую же, как у тебя за поясом торчит. И цвет у нее тоже желтый. Но, видать, я слишком слабо бросил, и тарелка начинает падать где-то в районе центра поля. Ты начинаешь бежать к предполагаемому месту падения, а я пролетаю над Восточной трибуной и поэтому не вижу, словила ли ты летающую тарелку, или нет. Все, конец серии. Вопросы и комментарии принимаются в порядке живой очереди.
- Ты не умеешь свистеть в четыре пальца. Факт! - Звучит голос сверху. - Сколько я тебя этому ни учил, у тебя не получалось. Похоже, у тебя это в крови. У тебя то ли легкие слабые, то ли родословная не позволяет. Я так и не понял...
- Да ладно тебе...- Обижаюсь я. - Один раз из десяти я все-таки свистел. Наверное, во сне, он оказался первым.
- А как ты меня узнал? - С улыбкой спрашивает девчонка.
- Просто, ты была одета также, как сейчас, в желтую футболку и черные шорты. Да я и не знаю, был ли на стадионе еще кто-то. Как только я тебя увидел, то смотрел только на тебя.
- Бегать по стадиону по часовой стрелке - это моветон. Все, и я в том числе, бегают против, - как бы в задумчивости, не торопясь, высказалась собеседница, - и на свист я не оборачиваюсь. Меня от этого всем семейством последний год отучали. Да так, что у меня болело все, что сзади, начиная от затылка, кончая тем местом, где заканчивался треугольник твоего крыла. Может быть это, все-таки, была не я? Хотя одежда... Мои любимые цвета.
- Свист ты услышала откуда-то сверху, а это, похоже, не совсем то, от чего тебя отучали. - Успокоил я ее. - Давай, я, по быстрому, закончу рассказ. Там осталось совсем чуть-чуть.
Пришлось опять сделать паузу, пока под нами проезжал очередной дребезжащий трамвай.
- Итак, приземлился я в Центральном парке. Скорость уже была маленькая, но я все равно попытался свести постромки перед собой. Там есть полянка, в глубине, недалеко от цирка. Я на нее плавно опустился. Пробежался немного. Опять ударил ладошкой в грудь. Сзади что-то щелкнуло, и я проснулся. Ну, как вам сон?
- А чего это тебя вдруг, в небо потянуло? - Спрашивает девчонка.
- Да, я недавно клуб кинопутешествиков смотрел, так там был сюжет, как ребята на монопланах со скал прыгают. Кроме того, я у предков, в честь окончания очередного класса, вымутил книжку по истории самолетостроения. Видать, все вместе и наложилось. Только вот что мне совсем не понятно, что в этом, не совсем земном сне делала ты?
- Стоп! - Прозвучал сверху уверенный голос. - Давайте сейчас сгоняем на стадион, побросаем тарелку. А ответ на свой дурацкий вопрос ты получишь, если задашь его ей наедине. Хотя, это тот случай, где подходит излюбленная отмазка взрослых: "Вырастешь, поймешь".
И тут я окончательно проснулся. Глянул на будильник. Еще полчаса можно спокойно поваляться. А что это было? Не сон, а "Скромное обаяние буржуазии" какое-то. Летаешь - значит растешь. А куда мне расти, в моем-то возрасте. Осталось только вширь. Хотя жаль, что девчонка не запомнилась. Только два пытливых глаза, и ничего более. Ни лица, ни волос, ни имени. Интересно, встреться мы сейчас на улице, узнали бы мы друг друга? Хотя, что это я, это же только сон, игра сознания. А девчонка - скорее, просто иллюстрация к детским мечтам. Жаль, конечно, что это всего лишь сон. А вот "Анну Каренину" пора бы перечитать. Я последние лет десять Толстого в руках не держал. Вероятно, пора опять его штудировать...