Гунин Лев : другие произведения.

28. Peterburg [ (Петербург) Виталию Гунину, 1982]

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками



Лев Гунин

         PETERBURG



из цикла стихов

      Моему брату Виталию




Лев Гунин

Из цикла стихов

      Моему брату, Виталию
PETERBURG
отрывки из цикла стихов



              A

1.
Тёмные воды каналов
отражают нависшие стены.

Статуи на пьедесталах
словно синие вены -

времени или другого?
Всё равно, не важно.

Под куполом неба слово,
как крышка рояля, влажно.

Проводя рукой - как по клавишам,
по стенам - и по окнам -

слышишь музыку будто бы ржавую,
которая как бы намокла.

И, влажную, как губы,
как эта сырость в воздухе,

пьёшь её смутной глубью -
и уже никогда не рассохнешься.

И - уже никогда не растрескаешь
волн своих мыслей-звуков.

И только неслыханной песнею
возникнешь в невиданных муках.
Март, 1982. Санкт-Петербург


Фотографии Санкт-Петербурга 1980-х: Лев Гунин


2.
стеклянная глыба рассвета
влажно стоит на столе
вздыбленный воздух
проходит
сквозь площадь
комнаты
в зеркальце
на верёвке

ты умираешь

вены умирают твои
лица умирают твои
губы умирают твои
Город

в имя твоё затесался
занозой
коричневый звук
венозной коричневой
кровью
мёртвого тела

графы твои - мертвяки
развешенные
по углам
в прошлом великого
мира

только скелет
твой
покачивается
на водах
Невы
и залива
мёртвая красота
украшает тебя
Март, 1982. Санкт-Петербург-Бобруйск


Фотографии Санкт-Петербурга 1980-х: Лев Гунин

3.
Вымя звериное
набухает
от прилива
бешенства
молока.
Животная сущность
каплями
падает
с неба,
насыщая
нас,
её детенышей
дикарей.
Эта дождливая
сырость,
небесная
слизь:
капли вымени
Неба,
капли её
молока.
Рыком звериным
рвём мы грудь
поражая
пространство
нашей злобой
природной,
детищем
скверны и
быта.
Скалы, пещеры,
подземная
смрадная
мерзость
правит нами,
отпрысками
Тщеты.
И на стенах
имперских
играют
глумливо
блики
подвальных
расстрелов,
отполированных
простреленных
черепов.
Апрель, 1982. Выборг


Фотографии Санкт-Петербурга 1980-х: Лев Гунин

4.
Дьявол склонился ко мне ночью
на подушку.
Это был такой маленький
чёртик.
Его глазки были каждый с точку
или с мушку,
или с маленький, на ремешке, кортик.

Он шептал мне: "пройдись по улицам" -
и плакал.
И плакали слёзы-мушки.
И я видел, как личико хмурится,
и капал
мёд на его розоватые ушки.

И воск из посоха
капал.
И свеча не горела-горела.
И кто-то плакал и плакал,
и разрастался умело.

И не было улиц больше,
и бульваров, и каналов,
и было сладко и больно,
и сердце так странно стучало...

И люди с обычными лицами
растекались плоскостью по асфальту,
и била в них мысль: "Это снится мне".
Но это не снилось.       И дальше
летели все синеватыми птицами,
и было щекам моим грустно и мокро,
и в тело кололи золочёными спицами
каналы и площади с их изрытыми лицами,
и веки заклеили охрой.
Март, 1982. Санкт-Петербург


Фотографии Санкт-Петербурга 1980-х: Лев Гунин

5.
                                 Игорю Корнелюку
Один из н и х
шёл ко мне
от автобусной остановки.
Вокруг были ангелы,
бескрылые духи и просто
люди.

Я мог утонуть в этом
водовороте
глаз.

Но  о н  протянул мне
руку
(и я увидел,
что она мозолиста).
И в его глазах за
стёклами очков
было
сияние
того же водоворота,
окружённого
нимбом.
Март, 1982. Санкт-Петербург


Фотографии Санкт-Петербурга 1980-х: Лев Гунин

7.
ДИАЛОГ
- Где вы стоите и что вы
слушаете
новым всплеском чернильных
волн?

- Мы: становимся твердью и
сушею, и домами большими
с обеих сторон.

- А зачем вы всегда омываете
камни набережных
без стыда?

- Мы везде
и повсюду
вливаемся
в окна комнат -
и в провода.
Мы - кровь города. Из нас вырастает,
как из лимфы,
кожица стен;
мы весь город,
всю сушу
питаем,
в нас бурлит
наполняемость вен.
Но мы - больше, чем вены.
Мы - изначальное:
Всё, что держит,
качая,
весь мир.
И, если мы захотим, если понравится -
мы весь город - и вас -
поглотим.
Март, 1982. Санкт-Петербург-Бобруйск



Фотографии Санкт-Петербурга 1980-х: Лев Гунин


10
Львинотелая птица
сидит
у меня
на плече.
Кариатиды
и атланты
небо моё
подпирают.
И над кровью моей
перекинуты
арки
мостов.

Как собака,
послушно,
у трона царя моего
распластался
Л и т е й н ы й.
Вечность в небо глядят
трубы и х кораблей
на холодной реке
молчаливой.

Н е в с к и й, мой царь,
протыкает собой
разводные
мостов позвонки.
Золотое зерно
моё солнце,
И с а а к и й,
на рассвете
в землю бросает.
Горячечный сон
лихорадочной жизни моей
растянулся на сваях.
Бредит людская толпа
на моих бесконечных проспектах...

        Золотая Игла,
словно скипетр,
застыла
пред улицей главной моею,
с дирижерским
акцентом
разрезая её
размельчив.

        Сердце моё,
этот остров
задумчивый,
тайной покрытый,
пристанище муз,
топит лики домов
в полноводной реке,
никогда её
не насыщая.

На  П л о щ а д и
с одноглавой
колонной,
так открытой ветрам,
как и смерти,
стоит
с а м ы й  З и м н и й
дворец,
от каналов
и речек
той же площади
дном
отделённый, -
там,
где камни
шершавые
кровь мою чёрную
пьют...
Апрель, 1982. Санкт-Петербург



Фотографии Санкт-Петербурга 1980-х: Лев Гунин


11.
На каналов воде только блики разбитые спят.
Не собрать воедино раздробленных точек и линий.
И мосты - словно кони в прыжке -
нависают над их глубиной.

Город спит, и открыты его глаза.
Сети вымерших улиц заброшены в реки проспектов.
Но они, возвращаясь, всегда, неизменно, пусты:
нет никого в это воскресное утро.

Даже окна пусты. Нет за ними ни лиц, ни людей.
Их зияют провалами чёрные жутко глазницы.
И за стенами - кажется - нет никого, и от них
веет холодом склепным, как от лба безымянного трупа.

В отдалении, так же нереально-легко,
невесомые, слышатся звуки моторов
из другой, из нездешней, непереходимой страны.

И плывут нереально, в тиши, только мыслям доступной,
по течению ветра на мёртвой воде облака.
Апрель, 1982. Санкт-Петербург


Фотографии Санкт-Петербурга 1980-х: Лев Гунин


13.
                                                 Марлизе Пик
Потрясающей сущностью,
невместимой беззвучностью
эта слёз пустота.

Пусть не будет колючестью,
этой розовой жгучестью
без потерь красота.

Но ответит наклонностью,
ледяной нерешённостью
этих ветреных дел.

И останется склонностью,
грозовой неуклонностью
или белой как мел.
Апрель, 1982


14.
                  I
Прерывисто дыхание твоё.
На теле руки оставляют
метки
прикосновений.
Высится стена
между телами
дел несовершённых.
И каменеет
шёпота
вуаль.

                  II
За окнами
сплетения каналов,
мостов,
неоном освещённых улиц,
чей свет
сквозь шторы
проникает
в дом,
передвигая
времени
страницы.

                  III
Дилемма древняя
причудливостью
сфинкса
из шёпота
растет
полуоткрыто
и возникает
в рост
под простынёй:

                  IV
родить дитя
сердечных
разговоров,
незабываемое
чудо откровений -
или бессонно,
ветрено
и грубо
чрез стену
разделений
перелезть
...

                V
..Молчит стена,
к которой,
отвернувшись,
лежит она

Белеет край
постели.

И ноги босые
в луче окна
мерцают.

С т е н а
разрушена.
Остались
тротуары,
дождём
прошедшим
смоченные крыши,
рассвета
тускло-серые
петарды -
и на столе
кровавый сок
окна.
Апрель, 1982. Санкт-Петербург


15.
                                                            Нелле Веразуб
Железноправедный ненастоящий день!
Твои зрачки на мне остановились.
Как широка и узловата твоя тень
над вечера пролётами и пылью
из-под колес машин...
Они ведут под сень
твоих оков
под сводом слова "были".

Нет только искр, что были до тебя.
Которые тебя предвосхитили.
И нету губ, чтобы, в окно трубя,
тройную суть - как штопором -
открыли
в трёхмерности.
И, воздух теребя,
дрожит листок, один среди бескрылых.

И поступает в новый пантеон
веществ пространства,
созданного силой,
и отражает множественнокрылым,
нелепым тут,
стальной усатый звон.
Апрель, 1982.


16.
за топотом электрички
под землёй
за содроганием этого
дома
мерещатся
подземные карлики-
нибелунги
кующие золото
на крови

часть их
родины
не так недалеко
отсюда
      рукой подать
до города
Kenigsberg
кажется -
это они
переселились
сюда
на улицу Рубинштейна
в более плодородные
кровью
края

сюда
где
кости
человечьи
вместо цемента
между сваями
под городом
и камнями
станций
метро

и судьбы людские
зависимостью
вертикальной
растут
вверх ногами
на этой
земле
Апрель, 1982. Санкт-Петербург


21.
вечер   часы
бьют
гуттаперчевой
приглушенностью
   в вате
огней
расфокусированных
дождём
шелест мысли
о кость черепную   тревога
в каждом звуке
       как будто
дома
как локаторы
дальний сигнал
отражают
ушами
своих
плоскостей
   и расставлены
криво
часовые
проходов
дверных.
Апрель, 1982.



Фотографии Санкт-Петербурга 1980-х: Лев Гунин


22.

Wiersz piszesz Ciemno
Nie wiesz nic
Psu na bude
wszelkie poetyki -
Musisz isc
za tym
czego nie ma

Andrzej Szmidt


Незастроенный мир
простирается вдаль
от реальности.
Даже россыпь шагов
не может к нему
привести.
Образы, которые видим,
лишь отраженье
его
глубины.
В чёрном цвете
асфальта
в светлых струях
дождя
есть простор
и для
мысли твоей.
Есть пространство,
никем не захваченное,
даже там,
где стоишь,
где ноге твоей
негде ступить.
И твои
колоссальные
замки висячие
тоже есть в том,
чего нет.
Апрель, 1982.


23.


Widzisz tylko wzgledna roznice
miedzy czlowiekiem a Bogiem
Bogiem sie moze stac czlowiek
kazdej chwili
bo Bogiem jus jest

Jaroslaw Iwaszkiewicz


стихи
без
заглавных букв
без
знаков препинания
напоминают
ветхозаветные
тексты
   в них
сила
неуправляемая
та
изначальная
немота

разрушительность
её
непредсказуема
как
трезубец
Б-га
в руках
человека
как Слово
способное
вместе
с толщей воды
расколоть
шар земли

   в руках
незаботливых
это
оружие
конечности
пустоты
необратимого
времени
надчеловеческой
каталистики

того
что невозможно
познать

но нет ничего
опаснее
заколдованного
вывернутого
наизнанку
предельно
напряжённого
совершенного
до невозможности
яркого
до боли в глазах
дьявольски
искусного
и при
том
не до конца
испорченного
мира
пана Ивашкевича.
Апрель, 1980 - Апрель, 1982



=================

             B


        *      *      *

Хорошо ли, или плохо,
долгий страх - недолгий страх:
всё равно моя эпоха
держит всё в своих щипцах.

И оставит - словно раны -
след клеймёный двух рубцов
и на тех, кто окаянный,
и для лучших-молодцов. 

И матрёшки, ваньки-встаньки,
все крепки, как на подбор,
обнажат, раздевшись в баньке,
синих двух рубцов бугор.
    3 апреля, 1982.


    *        *         *

стеклярус Блока за двойным стеклом
и Агвинцева экипаж в разлёте
мне в городе Петра всегда везло
в бездельчаньи если не в работе

за сценой клуба их я целовал
и зажимал под ветошью в гримёрной
в музее пыльном кажутся слова
таким же экспонатом как и корна

в прихожей от дыханья белый пар
душой весна от тела отделяет
и в комнате бренчание гитар
под хохот увеличившейся стаи

спросонья чей был голос не узнал
одну с другой по-джонсоновски спутав
и невпопад ей что-то отвечал
а на стене всегда летели утки

и чью-то знаменитую шинель
я лобызал под серым полумраком
и носом различал: опять шанель
и это было неудачи знаком
    Апрель, 1982. Санкт-Петербург.
-----------------------------------------------------
_______________


....

ПОЭЗИЯ
 

 



Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"