Если бы такая ночь наступила месяц назад или еще раньше, то, как всегда при наступлении кануна Новолуния Лопоухий начал бы непременно мучаться - А чем бы таким заняться в ночь эту, да не просто так, а чтоб поинтересней было. Но теперь все значительно проще, да, именно с той поры как Лопоухий познакомился с Мохнатым. И теперь, вместо того чтобы попусту изводить себя мыслями, чего он не слишком любил - фе, думать... бррр... - Лопоухий заправским престидижитатором пытался вытащить из шляпы собственной головы предлог, с которым он вломиться в дом к Мохнатому. Без предлога идти не хотелось, не то чтобы Мохнатый бы рассердился или обиделся, нет как раз наоборот, по крайней мере, так казалось Лопоухому, Мохнатый очень обрадуется гостю. Но было в таком бесповодном полнолунном посещении, что-то постыдное и очень неприличное. Собственно поэтому, закутанный в длиннополый плащ Лопоухий, вместо того чтобы бежать к домику у самой опушке леса, сидел дома и обгрызал последние ногти - идей не было совершенно. "А время оно уже не терпит, пора" - взглянув на часы, опомнился Лопоухий, - "что-нибудь наверняка придумаю по дороге."
Но не случилось - дорога оказалась очень эмоционально-событийно насыщенная. Поначалу на Лопоухого совершенно поглощенного размышлениями о цели визита и конечно слышащего то, что происходит в мире, но не обращающего на это ни малейшего внимания, налетела целая свора собак и вместо того, чтобы поджав хвосты, шарахнуться в сторону, как обычно, окружили его и стали ждать действий вожака. Вожак, здоровый пес (помесь немецкой овчарки с боксером), для начала пытался броситься на Лопоухого, но тот уже очнулся и шагнул навстречу взбесившемуся псу. Дворняга отскочила и, отбежав со стаей на достаточно безопасное расстояние, как им всем показалось, начал его облаивать. Стая провожала его до самой автобусной остановки, где Лопоухий внимательно изучил расписание и убедился, что до пяти тридцати семи автобуса не привидится, всего за пару минут поймал машину и попытался побыстрее добраться до Мохнатого.
Приключения временно прекратились, но теперь требовалось активное участие Лохматого в поездке — водитель не знал местности, так что его пришлось буквально ежесекундно поправлять и контролировать — времени на мысли не осталось.
Последние двести метров до дому — крайний резерв. Какой к черту резерв - две минуты, три - со скидкой на бездорожье, не успеть, не смочь за такое время придумать ничего дельного, никак не успеть, не уложиться в двести шестьдесят нешироких шагов такой сложной идее — сложной, действительно сложной, — красивой должна быть причина, как красоту в двести шестьдесят шагов втиснуть. Даже если эти две минуты в силу определенных не предсказуемых обстоятельств превратятся в пятнадцать, но в силу все тех же обстоятельств за эти пятнадцать минут Лопоухий смог уделить предлогу лишь секунд сорок. И виноват конечно же, был сам Лопоухий — он не слишком верил в лучшие человеческие побуждения. Говорил ему Мохнатый — глупо, люди намного лучше, чем кажутся на первый взгляд. И он пытался в это верить, и иногда это даже получалось, так впрочем, редко, что слово иногда мало уместно здесь, так что сейчас, а он только вылез из машины и наткнулся на компанию из десяти ребятишек с бритыми затылками, которые что-то определенно хотели от Лопоухого, то он даже не стал разбираться в происходящем, а попытался избежать осложнений и эскалации насилия, (насколько он помнил, еще ни разу когда его выводили из себя ничем хорошим это не кончалось). Но выяснилось, что ребят интересуют три вещи. Во-первых, у них кончились сигареты, во-вторых, по крайней мере, они так утверждали, что посеяли, все зажигалки — к сигаретам еще им хотелось огня, и в-третьих, они хотели распить с Лопоухим несколько бутылок пива. От пива Лопоухих отказался, потому как спешил, но все равно пришлось познакомиться со всеми парнишками и даже снабдить их сигаретами.
И уже отойдя метров на двадцать, Лопоухий обернулся и, смотря, как те играют в баскетбол со случайным прохожим его (прохожего) шапкой думал - нет все-таки теперешняя молодежь существенно лучше, чем о ней пишут в газетах. Вот взять например его - он бы ни за что не стал бы играть с незнакомым человеком в баскетбол, а эти играют. Он бы так не смог - сначала, даже после официального знакомства, он бы долго присматривался к человеку, а эти сразу приняли того в свою компанию. Очень компанейские парнишки. И даже запах от них очень хороший - бодрящий, сильный. Так же пахнет только, что пущенная кровь. Он шел, а запах из-за его спины все усиливался и прохожий, упавший в игровом раже, уже даже не пытался встать.
На всей оставшейся дороге до дому Мохнатого эти парнишки не выскакивали у него из головы. Нет надо же, такое совершенно не напускное веселье. Но конечно мысли мыслями, а Лопоухий не отказал себе в удовольствии перейти вброд все лужи, намеренно выбирая места поглубже. И поэтому дойдя до Мохнатого, он промочил ноги и был забрызган грязью по пояс.
Вот он повод, - подумал Лопоухий, скажу, - проходил мимо и зашел обсохнуть, почиститься и обогреться. Решил он на пороге и толкнул дверь, она была, как всегда не заперта - Мохнатый не видел смысла ее запирать - тому, кто пришел по делу все равно придется отпирать, а без дела сюда никто не придет.
И когда Лопоухий вошел, то повод как-то сразу выветрился у него из головы и он рассказал о компании, с которой он столкнулся по дороге.
Мохнатый в это время сидел и точил большой охотничий нож с пилкой на обратной стороне лезвия и кровостоками. Лопоухий вспомнил, как-то однажды Мохнатый остался у него ночевать, и страшно ругался поутру, не найдя опасной бритвы. Тогда он побрился ножом. С тех пор Лопоухий знает, что такое ножи Мохнатого.
Тот оторвался от этого важного занятия, - пристально посмотрел на Лопоухого, тот всегда удивлялся, зачем так смотреть на знакомых, и сказал - А я их, кажется, знаю. Как-то ночью они ко мне забрались, выяснилось посмотреть телевизор, по-моему какой-то полуфинал евролиги по футболу. Они с тех пор ко мне изредка заходят - потрепаться, пивка хлебнуть и просто посидеть.
Лопоухий зевнул во всю пасть - проклятая работа, совершенно не высыпаешься.
Лопоухий слыхал, что Мохнатый работает в какой-то фирме системным администратором. Особенно Мохнатому в этой работе нравился режим - работал тот с раннего вечера до позднего утра.
Лопоухий завидовал ему черной, недоброй завистью. Он даже как-то хотел устроиться ночным сторожем, но уж больно ему нравилась эта журналистская безалаберная катавасия.
- Нельзя же себя так гробить на работе. А с другой стороны как же иначе. - Во-во, - на всякий случай поддакнул Лопоухий.
Мохнатый провел ножом по камню еще раз и, видимо получив нужный результат, сказал, - Слушай, я как раз собрался за грибами, пошли вместе, все веселее, - И прошел мимо Лопоухого к двери, захватив по дороге огромную, восьмидесятилитровую сумку.
- Я с радостью, только мне не в чем, - сказал Лопоухий и вышел за Мохнатым, прикрыв за собою входную дверь, - у меня даже сумки нет.
Он совершенно не понимал, какая радость Мохнатому ходить по грибы, ведь тот живет на самой опушке леса, другое дело он, живущий почти в центре города и на природу выбирающийся даже не в каждое новолуние.
Но это ему совершенно не помешало положить почин, сорвав у самого крыльца Мохнатого большую сыроежку. Она и была единственным грибом, что они собрали за часа четыре. Потому что Мохнатый сказал, что знает тут все грибные места и повел его на север очень быстрым шагом, не оставляя времени даже наклоняться за редкими грибами. Но когда они пришли на хваленные, тайное грибное место, выяснилось, что здесь уже кто-то похозяйничал и последующие два часа Лопоухий рыскал по лесу совершенно безрезультатно, все сильнее злясь, ругаясь совершенно по черному и постепенно теряя всякий человеческий облик.
- Ну почему в мире так много козлов, - кричал он, - не могли пару грибов оставить, мне же много не надо. Найду уродов - убью.
- Правильно-правильно, я всегда оставляю десяток грибов на обшаренной территории, чтобы понятно было, что грибов уже нет. Так честнее. (Лопоухому такая мысль пришла внезапно и только что, но идея была хороша).
- Собаки-нелюди — поставил точку в обсуждении жадных гадов Мохнатый.
Ночь стремительно заканчивалась и уже от земли и коряг потянуло предрассветным холодом, что должен пробираться между нитей ткани, промораживать ее, щипать кожу, и не удовлетворившись ни тканью, ни кожей двигаться дальше через мышцы и сосуды к костям, но сейчас он только вызывал зуд под кожей, что уже всю ночь только мечтала отпустить рвавшийся наружу меховой покров. К беде с кожей добавлялся голод и лень, страшная лень бессмысленно брести дальше — ведь не бродить по лесу собрались они, в другой раз, когда пришли бы любоваться великолепным ночным лесом, мчались бы по чаще, стараясь добраться до каждого уголка леса, но сегодня лишь грибы интересовали их. Но грибы уже собрали, враги собрали — они опоздали — идти дальше глупо. Мохнатый присел на поваленную ветром березу и достал из сумки сверток с провиантом, сколько помнил, Лопоухий Мохнатого, у того всегда было с собою чего-нибудь пожевать.
- Да не расстраивайся, найдем чего-нибудь. Лучше поешь, - и протянул открытый сверток Лопоухому.
- Сало, с чесночком, с перчиком, с прослойками мяса. Ты просто гениален, Мохнатый, ты не представляешь как достала эта человечина. Ну, когда ты видал, чтобы у человека было слой мяса, слой сала, слой того, слой другого. Ведь вроде просто делается - неделю один рацион, неделю второй и по спине колотиться палками. А свининка такая пожалуйста. Да и вкус ни в какое сравнение не идет. И качество, свинина высший сорт, а человечна все больше порченая попадается - то цирроз печени, то сифилис.
- Ты не отвлекайся, а то не достанется.
Но Лопоухий не мог есть молча, и взяв свою долю и прислонившись к дубу, он продолжал разглагольствовать, правда, уже практически спокойным тоном и даже несколько мечтательно, особенно когда прожевывал очередной кусок, а следующий еще не успел положить в рот, но уже успев обнюхать и настроиться на его поглощение.
- Слушай, а зачем все это нужно — лес этот? Я не спорю, он — великолепен, но для чего он нужен? Луна для чего? Ну, Луна для чего еще чуть-чуть понятно — без нее Полнолуний бы не было... А вот лес зачем? Зачем деревья все эти: дубы, осины, сосны, редкие клены, каждое дерево для чего? Ведь если есть они, значит нужны? И знает наверняка кто-то зачем? Я не знаю, ты не знаешь... Кто знает?
- Дурак, ты Лопоухий...
- Верно, дурак, не был бы дураком, знал бы, но раз дурак, то и не знаю, а потому спрашиваю. Вон Город, зачем ясно. Здесь просто. А леса вот эти, озера лесные, для чего они? Не были бы они нужны, исчезли бы. Вещи полезные и нужные заняли бы их место, а если бы случайно и остались по окраинам мира, то никто бы и не знал, что есть они. Но знают, ведь, люди сюда заходят, мы даже бываем... Почти год назад Дикая Охота была. Но раньше то Дикая Охота в Городе проводилась.
- Я ошибся - ты просто идиот.
- И здесь согласен. Чего спорить если оно в точности так и есть. Он отломил от хлеба кусочек, скатал его в шарик и бросил в рот. А затем еще немного помолчал, а затем решил, что молчал уже достаточно и собрался для главного вопроса и совсем уже неслышным шепотом, скорее дыханием даже еле слышным, прерывистым дыханием спящего, тяжело больного человека спросил - А вот жизнь она для чего?
И тут они услышали слабые крики вдалеке - кто-то аукал. Похоже их было двое и они потеряли дорогу из леса. Лопоухий оживился, патетический тон исчез и он уже был готов к бою - спорим, что это те сволочи, что сорвали все грибы. Не, спорим, спорим. Пошли, посмотрим. Я им такое устрою.
И они бросились на голос. Они мчались по ночному лесу, сливаясь с тенями, и полная луна сверкала в их глазах. Мало кому хотелось бы оказаться на их пути сейчас. Даже Пятнистый, что часто пикировался с Мохнатым, сейчас бы без раздумий уступил бы дорогу не то чтобы Мохнатому, а даже Лопоухому, которого он совершенно справедливо не ставил и в выеденную и обглоданную пожелтевшую мозговую кость. Сейчас если бы Лопоухому попалась та стая, что облаяла его к дома, то ей бы не показались те десять метров достаточно безопасным расстоянием и они бы бросились в рассыпную, спасая свои грязные и свалявшиеся шкуры и впереди пользуясь явным физическим превосходством, мчался бы вожак, скуля от страха и предчувствия неминуемой кары за свою наглость.
Не добегая нескольких метров до поляны, откуда неслись крики, они остановились и тихонько подкрались к самой границе света, если можно называть светом, то что отбрасывает полная луна - на поляне, прямо на прелой листве сидело двое ребятишек, один из которых только и мог, что тихонько плакать, а другой тоже отчаялся и безо всякой надежды на результат осипшим голосом кричал во мрак. Но рядом с ними лежали полны лукошки с горкой набитые грибами - это и были именно те гады, что нашли тайное место Мохнатого и собрали там все грибы.
- Что будем делать? - спросил Лопоухий.
- Делай как я, - ответил Мохнатый и так ужасающе завыл, что Лопоухому захотелось оказаться, где-нибудь очень далеко отсюда, от запущенного леса, в городе, где он чувствовал себя увереннее и чтобы от него до свихнувшегося Мохнатого, а он в этом совершенно не сомневался, было, как минимум двести километров и это был совершенно необходимый для нормального самочувствия минимум.
Теперь он понимал, почему Мохнатый предпочитает проводить новолуния в одиночестве - это просто страшно находиться с ним в такие моменты. Он становиться совершено диким зверем, безо всякого следа человечности и от всей интеллигентности и рассудительности Мохнатого, что характерна для обычной жизни, не остается и следа.
- За мной, - прорычал, тот и бросился на поляну. Детей там уже не было, - это было совершенно невозможно услышать такой вой и остаться на месте, даже он, нет не привыкший к подобным выходкам, но готовый ко всему, сделал шаг назад и попытался спрятаться за дерево. Но злить Мохнатого не хотелось и он бросился вдогонку.
Они гнали детей до самой опушки леса, что выходила на город. А потом радостно тащили добычу домой. Каждый нес по полному грибов лукошку, потерянному убегающими дети.
До самого рассвета сидели они с Мохнатым в его избушке на самой окраине города и чистили грибы. Среди целой россыпи маслят, сыроежек, свинушек, чернушек и пятен моховиков попалось два десятка мухоморов собранными детишками наверняка за красоту шляпки. Мохнатый сразу переложил их в кастрюльку с водой и сказал: " Послезавтра приходи, как раз готовы будут."
До самого полудня друзья объедались жареными с провансальским майонезом и голландским сыром грибами, уминали тушеные под сметаной грибы, набрасывались на грибной суп и запивали все это грибным бульоном с корнем сельдерея и петрушки. А Мохнатый рассказывал старые охотничьи байки. Особенно Лопоухому понравился рассказ про то, как Мохнатый стрельнул у знакомого охотника спаниеля и поехал на утиную охоту. Мохнатый рассказывал так, что у него потекли слюнки и до вою захотелось пострелять уток.
Лопоухий решил, что в следующее полнолуние он уговорит Мохнатого отправиться на утиную охоту. Плевать, что не сезон. А охотничьими псами они будут по очереди.