Губанов Илья Федорович : другие произведения.

Полупроводник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Хорошо работать проводником. Проверил билеты, раздал белье, и лежишь себе, чай пьешь. Так думал Мележко, когда устраивался. И никто не предупредил, что работа эта крайне нервная. А временами, даже опасная.

  Выдержки из словаря проводника:
  Марамои — пассажиры;
  ЛНП — (линейный) начальник поезда;
  Штабной вагон, штаб — вагон, где едет начальник поезда;
  ЛУ-72 — бланк учета пассажиров и постельного белья;
  Оборот — поездка по маршруту и обратно (например, Москва–Санкт-Петербург–Москва);
  Подъем (поднять) — ценные вещи, которые пассажиры забыли в вагоне;
  Заяц — пассажир без билета;
  Перевод — предложить пассажиру ехать в лучших условиях за дополнительную плату (например, в купе проводника);
  Гнездо — унитаз;
  Вкусняшка — содержимое мусорного бачка;
  Выкинуть синий флаг — забухать.

***

  Как хочется спать. А Доронин и Барбух все не уходят. Им что тут, медом намазано? Шли бы к себе.
  Мележко полулежал на своей полке, спустив ноги под стол, и давно не участвовал в беседе. Несколько раз демонстративно зевал. Но Доронина это не смущало, он продолжал болтать. Будто они с Барбухом и не в его вагоне вовсе.
  — Барбух, давно хотел сказать. Крутая у тебя фамилия! Баарбуух...
  — Доронин, ты бы меньше трепался.
  — Да нет, ты подумай. Это же просто достояние. Только тебе не проводником надо работать. Вон, в вагон-ресторан устраивайся. А что, Виталя уже не справляется, на годы жалуется. А тут ты. «Сегодня вас обслуживает Александр Барбух». Продажи мигом взлетят.
  — Здесь поезд, а не самолет, чтобы взлетать.
  — Точно, поезд. Кстати, как насчет любимого развлечения в поезде? Что, Мележко, может, предложишь гостям чаю?
  — Дай поспать, — огрызнулся Мележко.
  — А, вот ты чего недовольный. Ладно, Сашок, пошли. Господин Мележко спать изволят.
  Он, впрочем, остался сидеть. Мележко выразительно на него посмотрел.
  — Ох, люблю этот взгляд, — засмеялся Доронин. — Смотри, сейчас дырку прожжет. Ладно-ладно, пойдем.
  Барбух вышел. Доронин задержался в дверях:
  — А только тебе спать недолго. В четыре планерка.
  — Чего так рано? Всегда в восемь.
  — Я, конечно, точно не знаю, — заговорщицки начал Доронин, — но поговаривают, что у начальника поезда сегодня юбилей. Вот он и собирается вечером домой метнуться, после планерки. А на состав уже по платформе вернуться, к отправлению.
  — Чего он тогда не подменился сегодня?
  — А пес его знает. Нравится человеку работать. Ладно, давай. Не проспи планерку. Сладких снов, пупсик.
  — Иди ты.
  Мележко закрыл за ним дверь. Доронин придумал звать его пупсиком, когда Мележко набрал несколько килограммов. Да неужели это так бросается в глаза? Мележко покрутился перед зеркалом, но вполне удовлетворился увиденным.
   Как же хочется спать. Мележко растянулся на полке и поставил будильник на 15:50. Значит, на сон всего час. Мало времени. Еще придет сейчас обязательно кто-нибудь, разбудит.
  Но хотя времени мало, и хотя Мележко ужасно хотел спать — заснуть он не мог. Он без конца ворочался и терял драгоценные минуты. Они сделали уже три оборота до Москвы. И каждые сутки он спал не более трех часов. И не подряд, а урывками. А теперь есть целый час, и он не может заснуть. И если не поспать сейчас, то потом неизвестно когда и получится.
  Поезд дернулся, тихонько застучали колесные пары. Потянули куда-то.
  Нет, первые два оборота прошли еще более-менее. Приработка не было, но и неприятностей тоже. А вот последний оборот — паршивый. По Москве за пятнадцать минут до отправления все места заняли. Кроме одного, тридцать второго. И Мележко был уверен, что этот последний марамой тоже придет. Тогда бы можно было закрыть вагон, не открывать ни в Твери, ни в Бологое, а спокойно спать ночью. Все до Питера.
  И Мележко ждал до последнего. Зайца того, в свитере, не посадил. Потому что уверен было — придет пассажир. Но не пришел, зараза. И ни в Твери, ни в Бологое никто не сел. В итоге, и зайца упустил и поспать не удалось.
  А наутро, как все вышли, не досчитался двух подстаканников. Не успел собрать до прибытия. Тут же украли проклятые марамои. Главное, у него одного на вагоне эти чертовы фирменные подстаканники, с эмблемой поезда. У остальных дешевые, мельхиоровые. А эти — по семьсот рублей каждый. Плати теперь, Мележко.
  Что-то зашуршало по вагону, полилась вода. Мележко глянул в окно. Точно, их тянут через мойку.
  Он сбегал в оба туалета и открыл там окна. Вот, хоть сортиры освежить бесплатно.
  Мележко вернулся в купе. Поспал, называется. Что теперь делать? Планерка через двадцать минут.
  Мележко пошел в сторону штабного вагона. За его вагоном Катрин, потом Доронин, Максим Калище, Вистунов-придурок. Потом еще ресторан. Может, получится по пути с кем-то сцепиться языками. На составе не так много развлечений и бессмысленная болтовня — одно из них.
  Катрин на вагоне не оказалось. У Доронина тоже пусто. Куда все подевались?
  Вскоре выяснилось. Еще переходя в калищевский вагон Мележко услышал громкий смех.
  Все собрались в первом купе. Доронин разлегся на верхней полке и хохотал. Калище сидел какой-то притихший, неловкий. Тут же были и Катрин с Ингой, проводницей со штаба. И еще Попов-младший. Ничего себе, с противоположного конца состава прибежал.
  — И он тогда говорит: «Ничего я не видел. Шли бы вы куда подальше, мне еще вагон убирать». Вагон ему убирать! — смеялся Доронин.
  — И совсем я не так сказал, — ворчал Калище.
  — А как? Ой, не заливай-ка, я же рядом стоял.
  — Ну не посылал я ее.
  — Да без разницы, — махнул рукой Доронин. — Денежки все равно ушли. Марамойка настырная попалась.
  Мележко подсел к Катрин.
  — Что случилось?
  — У Калища женщина забыла в купе конверт с деньгами.
  — С деньгами! Пятьдесят тысяч! — не успокаивался Доронин. — Слушай, Калище, что же ты пару бумажек хоть в карман не сунул. Она бы уж не заметила.
  — Да я только пересчитать и успел, — оправдывался Калище. — Она сразу вернулась, минуты две прошло.
  — Вот я бы за две минуты не только пересчитать успел. Пятьдесят тысяч. Это же подъем года.
  — А зато я в том месяце ноутбук поднял.
  — Да уж не хвастайся. Вон, Мележко пришел. Сейчас расстроится опять. Мележко, сколько шоколада утром собрал?
  Мележко сжал губы. На составе шутили про его невезение. А ему действительно не везло. У других постоянно что-то оставляют пассажиры. Телефоны, драгоценности. Катрин как-то ложку серебряную нашла. Конверт с деньгами — это, конечно, редкость. Но бывает и такое, как оказалось. А он уже год работает и что поднимал до сих пор? Шоколадку, зажигалку, газеты. Книги несколько раз, да на что они? Блок сигарет, который отдал Попову-младшему. Вот шарф, разве что, однажды. Неплохой шарф, подошел к пальто. Но все равно это ерунда какая-то.
  В дверях появился Вистунов.
  — Все в сборе? Помните, что планерка через пять минут? Можете идти потихоньку. Начальник поезда ждет уже.
  Все потянулись в штабной вагон. Мележко и Катрин шли последними. Мележко вдруг вспомнил, о чем давно хотел спросить.
  — Катрин, слушай. А почему Максима все зовут Калище? Это же не настоящая его фамилия.
  — А, это станция такая в Ленобласти. Так вот он как-то на электричке поехал в депо, заступать на вагон. И заснул. А проснулся — угадай где? На станции Калище. Потом еле-еле успел к отправлению поезда. Чуть скандал не случился.
  В купе ЛНП уже сидели проводники с других вагонов. Место оставили только для Вистунова, начальника бригады. Остальные, в том числе и Мележко, прошли в соседнее купе.
  — Смотрите, бригада та же, долго объяснять не буду, — заговорил начальник поезда.
  Принял, интересно, уже? Нет, вроде, трезвый. А может, наврал Доронин про юбилей?
  — Отправляемся сегодня по расписанию, рейс Петербург–Москва, в 23:00 с Московского вокзала. Как тронулись — сразу закрыли двери. И стоим, провожаем платформу. В прошлый раз замечание пришло от инструктора. Доронин, слышишь? Твой вагон.
  — Я провожал.
  — Вот за твои проводы четверть премии и распишут теперь.
  Доронин не расстроился и подмигнул Максиму Калище.
  — Ничего. «Поработаем» и отыграемся.
  Начальник поезда, похоже, услышал его.
  — Кстати о «работе». Сегодня зайцев не берем. Переводы тоже не делаем. Проверки участились. Смотрите, может и сегодня будет. Давайте, у вас последний оборот перед сменой, чтобы без сюрпризов. Я снова получать отстранение не собираюсь. Надеюсь, больше не найдется таких идиотов, как этот... Как его?
  — Ерошкин, — напомнил Вистунов.
  — Х...ин, — срифмовал ЛНП. — Точно, мразь эта. Набухался на составе, на. Смотрите, чтобы не было такого. А то не дождетесь ревизии. Я вас сам придушу.
  Он тяжело задышал. В обоих купе притихли. Мележко терпеть не мог эти его резкие смены настроения.
  ЛНП помолчал немного, но продолжил уже спокойнее:
  — В общем, все поняли. Что еще не сказал? Да, посылки — как обычно. Сами знаете. Все-таки фирменный поезд, не хрен собачий. Давайте уже соответствовать. И если опять жалобы будут — на себя пеняйте. Кстати, где Мележко, не сменился?
  Мележко втянул голову в плечи. Ну сколько ему еще будут поминать ту жалобу? И так его вчера ЛНП полчаса песочил. Потом еще Вистуняра эстафету принял.
  Ну сказал он той марамойке, что о ней думает. А чего она, в самом деле? Чемодан ей подними, потом спусти. Белье застели. Кофе невкусный. Ясно, что невкусный. Если он из пакета за пять рублей, что ты с ним сделаешь? Да еще бы дамочка что-то представляла. Так, мышь серая. Глаз положить некуда.
  Конечно, не выдержал, высказал ей все. Кстати, с большим удовольствием. Кто же знал, что она жалобную книгу затребует? Стерва крашеная.
  А чего теперь с жалобой будет? От работы отстранят? Ладно, посмотрим. Сначала последний оборот сделать. А там, глядишь, обойдется. Может, только премию распишут.
  Начальник поезда напоследок пожелал удачи, и все разошлись по вагонам. Мележко возвращался не очень довольный. Еще больше, чем напоминание о марамойке, его расстроило, что «работы» сегодня не будет. Ладно посылки, их всегда запрещают. Бог знает почему, террористов боятся что ли?
  Но зайцев-то за что, переводы? Три оборота все нормально было. Что сегодня изменилось?
  Проверки будут. Их что, раньше не было? Вон, в первый оборот ревизоры заходили. Или во второй? А, не важно, на составе все одинаковое, чертов день сурка. В любом случае — в Бологое сели, и хоть бы что. Как обычно, по составу не пошли. Так на то и начальник поезда, чтобы вопросы решать. Зря что ли с каждого зайца ему половину отдаем? Куда потом эти денежки? Комиссия ревизору, конечно. Ну, остаток ЛНП себе забирает, лысый черт.
  Ладно, что теперь делать до отправления? Не сходить ли в столовую? Мележко глянул в окно. Их притянули в какой-то тупик. Депо далеко, километра два по шпалам. Ладно, можно на вагоне поесть.
  Только с уборкой закончить сначала. Мележко проверил сортиры. Действительно, после мойки посвежее выглядят. Он протер тряпкой стены и унитаз. Чистота! Главное, чтобы всякие Доронины теперь не ходили. На всякий случай Мележко закрыл туалеты на ключ. Пусть думают, что занято.
  По коридору шел Вистунов, начальник бригады. Этому что надо? Может, в хвост идет?
  Но нет, Вистунов шел к нему.
  — Мележко, про пять тысяч помнишь? Которые в прошлом месяце занимал. Когда отдавать думаешь?
  — Да я с радостью. Не везет, понимаешь? Сегодня еще и «не работаем»...
  — «Не работаем», — передразнил Вистунов. — Тебе зарплату что ли не платят?
  — Да что зарплата... — замялся Мележко.
  — А вот не косячил бы, получал премию, как все. И нормальная была бы зарплата. Короче, чтобы на этой неделе вернул. Ты знаешь, я много раз напоминать не буду.
  — Понял я.
  — И сегодня чтобы без историй.
  — Да понял.
  Вистунов ушел. Какой настырный. За денежки свои беспокоится.
  Впрочем, с ним действительно лучше не связываться. Надо долг возвращать. Но с каких средств? Перезанять? Не даст никто опять. Значит, надо как-то подрабатывать.
  А только как? Зайцев запретили, переводы запретили. Где деньги брать? Еще и подстаканники воруют. Не работа, а одни убытки.
  Или плюнуть на всех? Ведь была уже ревизия два оборота назад. Вряд ли снова зайдут. Да если и зайдут. Посадить зайца в купе, на свободную полку. И не говорить никому, не делиться. Как узнают? Не будут же ревизоры посреди ночи купе открывать, пассажиров считать. Не совсем они безголовые.
  Лишь бы только свободное место осталось. А уж заяц-то наверняка попросится. Вагон сегодня перецепили, теперь второй от хвоста, прямо рядом с вокзалом. Все зайцы к нему пойдут.
  А вот переводов в свое купе лучше не делать — слишком заметно. Ненужный риск.
  И все, возьмет он зайчика, хоть заработает нормально. И никто не узнает. Да скорее всего и не будет ревизии. Должно же ему повезти наконец?
  И чего он расстраивался, все так просто сложилось. В приподнятом настроении Мележко пробежался по вагону, проверил каждое купе. Все в порядке. Вагон готов, добро пожаловать.
  До отправления четыре часа еще. Но спать теперь не хотелось. Мележко заварил лапши с колбасой и завалился смотреть кино. В рекомендациях вышло «За двумя зайцами». Мележко позабавило название. Да, два зайца сегодня были бы еще лучше.
  Впрочем, фильм оказался старый и скучный, и Мележко быстро переключил на очередную американщину, про погони.

***

  За десять минут до начала посадки Мележко стоял в служебном купе и смотрелся в зеркало. Фуражка хоть и напоминала, как обычно, огромный блин, но все равно нравилась Мележко. Серьезное что-то, внушительное.
  Он видел — у вагона уже собрались пассажиры. Кто-то пару раз стукнул в окно. Нет, раньше времени он все равно не откроет. Сами виноваты, чего выперлись на платформу до объявления?
  Ровно в 22:30 по громкой связи раздался сухой голос Вистунова:
  — Начинаем посадку. Начинаем посадку. Всем удачи.
  Чего это Вистуняра сегодня объявляет? Всегда начальник поезда это делал.
  Мележко открыл дверь. К нему уже вытянулась очередь, человек пятнадцать, и подходили новые. Что же, отлично. Пусть побыстрее все сядут. Но только чтобы осталось место свободное для зайца. Обязательно надо взять сегодня.
  Марамои обычные, ничего интересного. Чтобы развлечься Мележко давал всем прозвища. Восемь Спортсменов, с огромными сумками заняли два последних купе. Потом зашли Студентка, Очкарик, Подвороты, Весельчак, Киса, Мамаша. И разные другие, ничем не примечательные, которых сразу не придумал, как обозначить.
  Прозвища эти кочевали из поездки в поездку, редко когда удавалось придумать что-то оригинальное. Ну и ладно, все равно так смешнее.
  Когда цепочка из людей кончилась, Мележко сверился со схемой вагона. Осталось двенадцать свободных мест. Быстро они, всего семь минут посадка идет.
  Сентябрьский ветерок пробирал по спине, и это даже нравилось. Мележко не мог избавиться от ощущения, что сегодня наконец все сложится. По платформе спешили пассажиры. Но почти все шли мимо. Неудивительно, у него только второй вагон. В следующие пять минут к нему зашли еще Куряга и Усатый.
  Прошел Вистунов.
  — Все нормально у тебя?
  — Да.
  Вистунов дошел до хвоста, потом пошел назад. Проверяльщик, блин. А чего начальника поезда не видно?
  ЛНП показался тут же, со стороны вокзала. Похоже, он действительно возвращался с юбилея, хотя и переоделся заранее в рабочее. Его прилично штормило.
  Он остановился рядом с Мележко и погрозил пальцем:
  — Смотри у меня.
  Мележко не знал, нужно ли отвечать. К счастью, ЛНП хохотнул и пошел дальше. Да, веселенькая будет поездка.
  Мележко в очередной раз глянул на пузатого типа в пальто. Тот уже минут десять крутился рядом, но все не подходил. На пассажира не похож.
  «Или без билета или с посылкой», — решил Мележко.
  И тут же Пузатый наконец решился.
  — Здравствуйте. Посылку не возьмете?
  — Куда?
  — В Москву.
  — Нам запрещено, — сказал Мележко, но не слишком строго.
  «Сколько попросить, сколько? Пальто ничего такое. Впрочем, эти чертовы хипстеры самые жмоты».
  Пузатый засуетился.
  — Да здесь ничего такого, посмотрите. Документы.
  Он открыл пакет. Там действительно лежали какие-то бумаги.
  — Чего по почте не отправляете? — для виду проворчал Мележко.
  — Да срочно надо, понимаете.
  — Полторы тысячи.
  «Подстаканники окуплю», — решил Мележко.
  — А чего так дорого?
  — Слушайте, я вам не курьерская доставка. Не мешайте работать.
  — Хорошо, я согласен. Только за полторы еще вот это, — Пузатый достал из-за пазухи сверток, замотанный в газету.
  Мележко прикинул в руке. Увесистый.
  — Это что за бомба?
  — Что вы, что вы. Там запчасти для фотоаппарата.
  — Давай открывай тогда.
  Пузатый начал ковырять сверток, который зачем-то заклеил скотчем. Мележко отвлекся на пассажиров. Села парочка в третье купе.
  — Вот, смотрите.
  Пузатый развернул пакет. Железки какие-то, объектив. Наверное, действительно фотоаппарат. Чертов хипстер, все нормальные люди давно на телефон фотографируют.
  — Хорошо, давай деньги.
  Пузатый расплатился и ушел. Мележко сбегал, кинул посылки под кресло в служебке.
  — А чаю не сделаете? — подскочил Подвороты.
  — До отправления подождите.
  Мележко вернулся на платформу. Ну что, вот уже и заработал. Мелочь, а приятно. Но где же долгожданный заяц? Эх, пятнадцать минут еще посадка, и всего восемь мест осталось. Сейчас займут все, и не будет никакого зайца.
  Сначала так и показалось. Сели еще трое. Мележко было пал духом. Но в следующие десять минут никого. Пять мест свободных. Все первое купе и еще шестнадцатая полка.
  Мележко прошел по вагону.
  — Провожающие, выходим.
  Мележко знал, что провожающих нет. Но лучше все-таки проверить. Один раз так остался придурок. Крику было...
  На платформе его уже ждал Щуплый. Мележко сразу понял — заяц. Наконец-то!
  — Здравствуйте. Не возьмете? В кассе говорят — нет билетов вообще.
  — Вам куда ехать?
  — До Москвы.
  Мележко сделал вид, что сомневается.
  — Что же, можно посадить. До Москвы три тысячи.
  — О, отлично. Деньги сейчас?
  — Зайдите в вагон. Отправимся — отдадите. В тамбуре только не стойте, пройдите в коридор, к первому купе.
  Хотя он так долго ждал зайца, но теперь немного расстроился. Слишком быстро Щуплый согласился. Надо было больше просить. Три тысячи — обычный тариф. А этот дурак какой-то, наверняка бы заплатил больше. Тогда бы и долг Вистунову сразу закрыть.
  Прошла еще минута. Значит, Щуплого на шестнадцатую полку. И целое купе свободно. Всей семьей опаздывают что ли?
  За две минуты до отправления Мележко зашел в вагон. Вот сейчас бы отправиться. А то прибегут в последний момент.
  По платформе действительно спешил еще один, в кепке. Дальше, у вокзала, тоже бежали.
  Кепка подскочил прямо к нему.
  — Начальник, возьмешь? Возвращаюсь в Москву. Нет билетов, срочно надо.
  Ах вот оно что. И этот без билета.
  Посадить можно, конечно. Целое купе пустует. А если сейчас пассажиры появятся? Маловероятно. Но могут еще в Бологое сесть. Рискованно. Особенно когда «работать» запретили.
  — Нет, извините, нет мест.
  — Да как это нет? Ты пойми, важная встреча утром. Контракт уходит. Давай я больше заплачу. Сколько там билет обычно стоит? За шесть тысяч поехали? Договорились?
  Мележко бешено соображал. Шесть тысяч это серьезно. В Бологое, конечно, четыре человека не сядут. Там вообще обычно не садятся. Ну в крайнем случае, сунуть этого зайца в свое купе. Глядишь, прокатит. А так зато в одну ночь отбить все прошлые убытки.
  Кепка уже достал деньги. Ну разве можно отказаться?
  — Ладно, заходите. Здесь в тамбуре постойте пока.
  Что же, рейс будет нервный. Но если все пройдет тихо — что вполне вероятно — он нормально заработает. Лишь бы в последний момент никто не прибежал. Мележко глянул на часы. Меньше минуты.
  Он выглянул на платформу. По платформе бежали еще четверо, те самые, которых он видел раньше. Три парня и девушка, с рюкзаками. Туристы, чтоб их. Четверо это нехорошо, очень нехорошо. Только бы не в его вагон.
  Но они действительно бежали к нему. Мележко закрыл проход.
  — Билеты где?
  — Да, да, сейчас покажем.
  Первый из парней попытался пройти в вагон, но Мележко не пустил.
  — Вы на этот ли поезд вообще?
  — Да пропустите, поедем же сейчас.
  Его оттолкнули, и все четверо, с рюкзаками, мигом запрыгнули в тамбур. Стало тесно. Вот влип. Сейчас окажется, что у них на другой поезд билеты.
  Поезд тронулся.
  — Какого черта? Да пройдите хоть в коридор.
  Мележко прижали к стене, где-то там матерился Кепка. У каждого из Туристов большой рюкзак, в тамбуре не протолкнуться. Наконец, двое прошли в коридор. Мележко смог закрыть дверь. Да уж, платформа давно кончилась. Если их снова проверяли, то ему обязательно влетит за открытую дверь.
  — Где ваши билеты? — Мележко был почти уверен, что Туристы перепутали поезд.
  Ему протянули билеты. Что же, и поезд совпадает и вагон. Это все осложняет.
  — Почему опаздываете? Проходите в первое купе.
  Они зашуршали рюкзаками, радуясь, что успели.
  Мележко остался в тамбуре вдвоем с Кепкой. Да, это нехорошо. Два зайца на одно свободное место. Прибеги Туристы на полминуты позже, он бы закрыл дверь прямо у них перед носом. С чистой совестью, в соответствии с инструкцией. А теперь что? Ладно, придется так ехать, ничего не поделаешь. Хорошо хоть одна полка свободная.
  — Проходите на шестнадцатое место.
  Кепка ушел. Хоть бы спасибо сказал. Ох уж эти москвичи...
  Теперь разобраться с первым зайцем. Щуплый терпеливо ждал в коридоре. Мележко поманил его.
  — Пойдемте в мое купе. Вы здесь поедете.
  — Это что же, отдельно? — обрадовался Щуплый.
  — Получается, отдельно. Только смотрите, у нас проверки бывают. Тихо постарайтесь, лучше не выходить вообще.
  — Можете не сомневаться, я очень тихий. Я сейчас же спать лягу. Спасибо вам.
  Мележко оглянулся. Блондинка со спортивной сумкой прошла из хвостового вагона. Еще одна опоздавшая? Как он ее не заметил на платформе?
  Щуплый отсчитал деньги. Может, стоило за отдельное купе попросить доплату? С этими Туристами все из головы вылетело. Ладно уже. Мележко быстро собрал необходимые вещи и сунул их в служебку. Щуплый закрыл дверь. Только бы не шарахался теперь по вагону.
  Пора проверять билеты. Но что это, как будто кричат где-то?
  Мележко пошел на звук. Действительно, кричали у четвертого купе. Он снова увидел Блондинку. Да неужели и она с этого вагона?
  — Это же мое место. Что тут вообще происходит? — злилась Блондинка.
  — А вот хрен тебе. У меня шестнадцатое.
  Кепка стоял тут же, с таким видом, будто сейчас ей вмажет. Заяц еще и права качает? Бывает же. Надо срочно вмешиваться.
  — Девушка успокойтесь. Я проводник. У вас какой вагон?
  — Второй.
  — Вот как. Билет покажите.
  Она сунула ему билет.
  — Хм. Действительно, это ваше место. Видимо, какая-то ошибка. Пассажир, освободите место. Может, у вас другой вагон все-таки.
  Громко хмыкнув, Кепка вышел. Блондинка проводила его презрительным взглядом.
  — Что за бардак...
  Чертова марамойка права. Действительно какой-то бардак. И это уже очень плохо. Куда теперь зайца девать?
  Они с Кепкой прошли обратно в тамбур.
  — Оказывается в вагоне нет свободных мест. В последний момент пять человек прибежало. Ну да вы сами видели...
  Кепка перебил его:
  — Значит так. Твои дешевые байки меня не интересуют. Мне утром на совещание, и я должен выспаться. Я уже заплатил, так что давай определяй меня куда-то и побыстрее.
  — Я же вам объясняю, нет мест в вагоне.
  — А зачем брать тогда было? Мне, может, на полу спать теперь?
  Тут он действительно бросил на пол свой портфель и сел на него. Ничего себе истеричка. И сейчас еще Вистуняра придет, в самый неподходящий момент. Как тогда объясняться?
  — Встаньте. Давайте так. Вы сейчас пойдете в вагон-ресторан. Он у нас хороший. Там закажете что-нибудь, переждете. А я пока узнаю, может, в других вагонах места есть. Потом вернетесь — и определим вас.
  — Какой умный. А на какие средства мне там рассиживать. Знаю я ваши ценники.
  Ого, вон чего выясняется. Значит, шесть тысяч за билет — это нормально. А в ресторан сходить — уже перебор. Что же у тебя за совещания такие?
  — Возьмите, этого хватит. Только встаньте, пожалуйста.
  Мележко протянул Кепке тысячу, из его же денег. Черт с ними, не так много. Лишь бы он поскорее ушел.
  Кепка нехотя встал, взял деньги.
  — Ну, ладно... Где этот ресторан?
  — Туда, через четыре вагона.
  Кепка ушел. Да уж, переделка, надо как-то выпутываться. Но сначала все-таки собрать билеты.
  Мележко быстро пробежался по всем купе. Из-за возни с зайцами прошло много времени. Где-то люди уже спали. Пришлось будить, ничего не поделаешь. Ну, хоть сейчас обошлось без скандалов, ничего страшного.
  В служебке он проверил билеты — все до Москвы. Мележко протер платком лоб и стал заполнять бланк учета пассажиров, ЛУ-72. Да, употеешь тут.
  Ладно, все не так плохо. Пока, вроде, разобрался. Один заяц в купе проводника, второй в ресторане. Надо срочно придумать, что делать с Кепкой. Лишь бы только ревизии сегодня не было. И ведь, как назло, когда все пошло наперекосяк, обязательно сядет ревизия...
  Барбух прошел в сторону своего хвостового вагона.
  — У тебя там марамой курит в тамбуре.
  Ну вот и курит, черт бы с ним. Сам не мог ему сказать? Ладно, придется идти.
  Мележко прошел в конец вагона. Там курил Усатый, с восемнадцатого места. Хоть бы между вагонов встал, как они сейчас делают. А этот не скрывается даже.
  — Вы знаете, что нельзя курить в поезде?
  — Командир, да одну всего. Не успел на платформе, — засмеялся он.
  — В поезде наряд полиции. Если не потушите сигарету, я их вызову и вас оштрафуют.
  Мележко врал. Сегодня на составе полиции не было. К счастью, Усатый купился.
  — Ой ладно, не кипятись, командир. Все, я уж докурил.
  Он открыл межвагонную дверь, забычковал сигарету и бросил в щель, на железную дорогу.
  — Все такие принципиальные. Напридумывали правил.
  Мележко кивнул, ожидая, что Усатый уйдет на свое место. А в тамбуре хоть проветрить немного. Но Усатому приспичило поболтать. Час ночи уже, чего не спится?
  — А я, знаешь, не такой принципиальный. Я вот тоже, вроде тебя, на «железке» с двадцати лет. А на нашей дистанции пути сразу таких принципиальных обламывают. Вот у тебя фамилия какая?
  — Мележко.
  Ладно, пусть треплется. Проветрить все равно надо. Мележко открыл дверь. Засвистел ночной ветер. Славно, остыть немного после этой суматохи.
  — О, это ты хорошо придумал, — обрадовался Усатый. — А так чего я? Ты значит, Мележко. А я, веришь, и не знаю, кто я теперь.
  — Вы — Шутов, — вспомнил Мележко его билет.
  Усатый задумался, будто впервые слышал свою фамилию.
  — Шутов... Шутов... Да какой я, к черту, Шутов. Все из-за сволочи этой, Семеныча. Мы же тогда на «железке» левачили. Ну, дизель сливали, сам понимаешь. А Семенычу, значит, отстегивали. Да все знали, всем без разницы. А потом что ты думаешь?
  — Что?
  — Ревизия, чтоб ее. Ну так на меня все списали. Семеныч выкрутился, собака. А меня уволили, за несоответствие. А в нашей глуши куда еще, кроме «железки»? Я пришел к Семенычу, так и так, ты, паскуда, подставил. Бери назад теперь. Он ломался, ломался, пришлось ему первую зарплату пообещать. И он говорит тогда — меняй фамилию. Нельзя, значит, со старой фамилией устраивать. Ага, ну мне-то чего? Сменил. А через полгода еще проверка. Снова уволили. Так я еще раз сменил, Семеныч уже смеялся. Потом снова. Сколько раз, погоди? Не помню уже. Да... И вот я раньше Уваров был. Потом Невяжский, потом еще хрен знает кто. Сейчас вот Шутов этот.
  Мележко не понравилась история про ревизию. Как бы у него самого сегодня ревизии не было. Ведь заяц в проводниковском купе. А второй где-то шарахается. Надо с ним что-то решать скорее, идти к Катрин договариваться.
  Мележко закрыл дверь и пошел в вагон Катрин. Но Усатому, видимо, хотелось дорассказать. Он прихватил Мележко за рукав:
  — А знаешь, мне больше всего Невяжский нравился. Звучит, а? Да обидно, трех месяцев не продержался. Из-за Семеныча все.
  Мележко отмахнулся и прошел в соседний вагон.
  Катрин в своем купе читала книжку. Совсем спать не хочет что ли? Хватает энергии еще читать...
  — Катрин, выручай. Есть свободные места у тебя?
  — Есть, целых два. А вам зачем, Артем Сергеевич?
  Катрин в шутку звала его по отчеству.
  — Затем. Я к тебе приведу зайца? Я сдуру посадил, думал, свободно место. А его заняли.
  — Зайца посадил? Так мы же не «работаем» сегодня. Забыл?
  — Говорю же, сдуру. Так чего, я приведу его? Двести рублей на застил и уборку твои.
  Катрин заговорила уже серьезно.
  — Во-первых, а если в Бологое сядут на эти места...
  — Да кто там сядет? — перебил Мележко. — Ну давай я его после Бологое приведу. Он сейчас в ресторане ошивается. Как раз в три часа ресторан закрывают, тогда же и Бологое.
  — А если в Твери сядут?
  — Там никто никогда не садится, ты чего?
  — Не садится, да. Кроме ревизии. Нет уж, Артем Сергеевич. Не вписывайте меня в эти дела. И сам ты зря это затеял. Если уж сказали, что зайцев не берем...
  — А, сейчас-то что уже думать. Так не возьмешь?
  — Нет.
  Спорить безнадежно, упрямая, как корова. Мележко пошел дальше по составу. Что там, Доронин? Ему, что ли, предложить? Этот ушлый, на двести рублей не согласится. Да черт с ним, можно и больше отдать, лишь бы от зайца избавиться.
  Доронина в вагоне не оказалось. Опять у Калища зависает? Мележко прошел еще вагон.
  В калищевском вагоне его сразу обдало горячим тропическим воздухом. Мележко вспомнил, как прошлой зимой ездил в Таиланд. Зачем это Калище так натопил?
  Доронин и Калище трепались о чем-то в купе проводника.
  — Что у вас так жарко?
  Калище заулыбался.
  — Нравится? На посадке холодина такая. А теперь ничего, жить можно. Да и марамои пусть погреются.
  Ладно, не затем пришел. При Калище лучше не говорить, такие вопросы надо лично решать.
  — Доронин, выйди на секунду.
  — Калище, смотри, у Мележко от тебя секреты, — Доронин потрепал его по голове и вышел с Мележко в тамбур.
  — У тебя свободное место есть?
  — Ого, кто-то дерзко нарушает запреты, — усмехнулся Доронин. — Зайца взял?
  Нет, этому лучше соврать. А то растреплет.
  — Да нет, представляешь, знакомого обещал посадить. Кто знал, что сегодня не «работаем». А у меня, как назло, ни одного места в вагоне. Помоги, возьми к себе.
  — Ну-ну. Знаем мы ваших знакомых.
  — Да говорю, знакомый. Я же с него даже ничего не получаю. Ну, тебе за хлопоты, конечно...
  — Сколько?
  — Пятьсот, — наугад ляпнул Мележко.
  — Тысячу.
  Мележко глянул в его хитрые глаза. Ишь ты, быстрый какой.
  — Хорошо, тысячу.
  Доронин рассмеялся.
  — Ладно, не грусти, Мележко. Останется твоя тысяча при тебе. У меня все равно свободных мест нет.
  — Как так?
  — А вот так. Под завязку. И все до Москвы. Можно спать идти. Удобно.
  — Погоди, погоди. Ведь договорились уже. Ты посади его в проводниковское купе.
  — А сам чего не посадишь? Не, у меня тут штабной вагон под боком, Вистуняра ходит. Может, еще ревизоры будут. А «работать» запрещено сегодня. Сам разбирайся.
  — У Калища есть места, не знаешь?
  — И у него все занято. Не повезло, да?
  Да, действительно, не повезло.
  — Ты только это. Не говори уж никому. Другу помочь хотел, понимаешь?
  — Давай, удачи. Расскажешь, чем дело кончилось.
  Насвистывая, Доронин ушел обратно в купе. Черт, ведь проболтается. Калищу уж точно растреплет.
  Ладно. Делать-то чего?
  Мележко вернулся в свой вагон. Тихо, похоже, все спят. Неудивительно, два часа ночи почти. До Бологое час еще.
  Мележко сел в служебке. Кресло узкое, ноги не вытянуть. Кто его только придумал? Поговорить бы сейчас с этим изобретателем.
  Тут Мележко вспомнил, что Вистунов так и не проходил после отправления по вагонам. Странно, всегда проходит, проверяет. Ну, и слава богу. Может, они там разливают с ЛНП? Да пусть что угодно делают, лишь бы сюда не совались.
  Да, что-то с поисками места для зайца не задалось. Катрин, конечно, подруга та еще. Две полки свободных и зажала. А к Барбуху на хвост, пожалуй, идти не стоит. Этот еще принципиальнее.
  Что теперь, на другой конец состава зайца тащить? Нет, дурацкая затея.
  Или тогда так: пусть Кепка едет сидя. Вот здесь, в служебке. Закрыть ее только. А чего делать, мест все равно нет? Только этот придурок опять истерику начнет. Ну, вернуть еще пару тысяч. Главное, теперь уж как-то доехать. Самому можно перекантоваться ночь. У Катрин, например. Или вон, в тамбуре ведро поставить, на ведре посидеть. Осталось-то всего пять часов. А завтра уж забыть эту ночь и выспаться нормально.
  Нет, пожалуй, все не так и плохо. Даже если придется еще часть денег отдать Кепке. Все равно получится нормально заработать. Во всяком случае, долг Вистунову можно отдать. И подстаканники отбить. Да, совсем не плохо.
  Лишь бы ревизия не села. Вот это будет полный провал. Даже думать не хочется.
  Да черт, разве он вообще делает что-то плохое? Правильно Усатый говорил. Придумывают всякие идиотские правила. В правительстве там сидят, миллионами воруют. А он зайца не может посадить. Да кому от этого хуже? Что изменится вообще? Просто три тысячи из кармана одного частного лица перейдут в карман другого частного лица. А главное — все довольны. Никто не теряет.
  Так нет же, нельзя, чтобы все довольны. Непременно найдут его, оштрафуют, с работы уволят. Чертова система.
  Мележко откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Навалилась усталость последних дней. Когда он спал в последний раз?
  Тут голова его стала уменьшаться и давить на мозг. Он пытался сопротивляться, но ничего не выходило. А потом и сам он стал уменьшаться и вдавливаться сильнее в кресло. Когда Мележко уже вдавился так, что с трудом мог дышать, в служебку зашли Вистунов и начальник поезда. И они искали его. Они смотрели в шкафчике, в раковине, на столике, заглянули под кресло. А Мележко, хоть и маленький, так и сидел в кресле, прямо у них на виду. Не шевелиться, только не шевелиться. Тогда они не заметят и уйдут.
  Проснулся Мележко оттого, что его трясли за плечо.
  — Мележко, твою мать.
  Как и во сне, действительно пришел Вистунов. Только без начальника поезда.
  — Что такое?
  — Ты, значит, зайца посадил?
  — Ну посадил.
  — А на планерке говорили, что «не работаем». Слышал такое?
  — Слышал.
  — Мележко, думаешь, ты самый умный что ли? Что если в Бологое ревизия сядет? На прошлой неделе на двух поездах начальников отстранили. Строго сейчас.
  — Ну а чего я? Ты сам просил тебе долг отдать. Я деньги не рисую. Еще и подстаканники воруют...
  — А, то есть, я виноват. Врезать бы тебе... Просили же, без косяков сегодня. Куда ты зайца дел?
  — В ресторане сейчас.
  — А как вернется?
  — На ведре поедет.
  — Смотри только, в свое купе его не сажай, — Вистунов задумался. — Мележко, ты же в свое купе никого не посадил?
  — Можешь сам посмотреть, — с вызовом сказал Мележко.
  Хорошо, уверенно сказал. Вистунов поверил.
  — Ладно. Потом поговорим о твоем поведении. И да, если ревизия сядет — чтобы этого зайца здесь не было. Можешь в сортир его засунуть. Или в задницу себе. Вместе с ведром. Без разницы. А иначе ЛНП сначала тебе голову открутит, а потом и мне.
  — Понял я.
  — Ишь ты, какой понятливый стал, — покачал головой Вистунов.
  Он ушел. Да, вот подлец Доронин. Просил же не рассказывать. Ничего, представится случай отплатить.
  Сколько он спал? Ага, Бологое уже через пять минут. Что же, если ревизоры не сядут, то можно дальше спокойно ехать. В Твери точно их не будет.
  Мележко попробовал смотреть в окно, но безуспешно. Странно, Бологое где-то рядом, а за окном такая темень, будто лес глухой.
  Чуть было опять не провалился в сон, но сдержался.
  Заранее вышел в тамбур. Попрыгал немного, потряс головой. Взбодриться не получилось. Как же хочется спать.
  Стоянка десять минут. Покурить вылезло несколько марамоев.
  Пошатываясь, Мележко бродил по платформе. От недосыпа казалось, что платформа качается, как палуба корабля.
  Наконец, объявили отправление. Мележко зашел в вагон. Платформа все так же качалась. То и дело казалось, что поезд уже едет. Но нет, они еще стоят. Мележко помотал головой, чтобы сфокусироваться. Безуспешно.
  Он поглядывал в сторону штабного вагона. Если сядет ревизия, то Инга, проводница на штабе, подаст проводникам знак, помашет фонарем. Что же, ничего нет. Значит, все спокойно.
  Сначала Мележко не поверил. Решил, что снова кружится голова. Но нет, теперь очевидно. Со штаба действительно махали фонарем. Ревизия! Да что же все в один день-то?
  Поезд тронулся. Мележко захлопнул дверь. Сон куда-то улетучился. Что делать?
  Мележко вернулся в служебку. Надо рассуждать спокойно. Если проверка села, это еще ничего не значит. Сейчас начальник поезда договорится, отстегнет ревизору. Инга приготовит бутербродики. Нальют ему заодно. И все, ничего не будет.
  А начальник-то уже пьяный! Еще в Питере пьяный был и в пути наверняка принял. Что об этом ревизор подумает? Как нехорошо, не вовремя.
  Промучившись минут пятнадцать, так ничего не решив, Мележко побежал к Катрин. Прояснить обстановку.
  Катрин стояла в служебке и причесывалась.
  — Хорошо, что ты пришел. Я сама собиралась к тебе идти. Только что по цепи передали — ревизор идет по вагонам.
  Мележко как током ударило.
  — На наш хвост сначала?
  — Кто же его знает. Как там твой заяц, кстати?
  Мележко махнул рукой и побежал обратно. Заяц. Если бы всего один заяц. Кстати, а где второй? Задержался что-то в ресторане. Ладно, сначала с первым разобраться.
  Мележко постучал в свое купе. Давай, Щуплый, просыпайся. Сейчас придет ревизор, а тут заяц спит. Да уж, это залет года.
  Наконец Щуплый открыл.
  — Что-то случилось? — спросил он, зевая.
  — У нас ревизия на составе. Вам нужно уйти ненадолго.
  — Куда?
  — В туалет. Там переждете, потом вернетесь.
  — Что? В туалете сидеть? — до Щуплого начало доходить. — Нет, я не хочу. Дайте мне поспать, пожалуйста.
  — А штраф вы хотите платить? Вам ведь штраф полагается. Без билета.
  Мележко опять врал. Штраф, может, и полагается. Но ревизоры обычно игнорируют эти штрафы. Все шишки всегда летят на проводника. Впрочем, Щуплый об этом не знал.
  — Ну, ладно. Сколько ждать-то?
  — Пока не пройдет ревизия. Я вам постучу. Поскорее только.
  Щуплый зачем-то стянул с койки подушку и с подушкой прошел в туалет. У Мележко не было сил делать ему замечания.
  Так, этого определили. Что еще? Второй заяц не появляется. Может, он в Бологое остался? А все остальное, выходит, в порядке?
  А посылка-то!
  Мележко совсем забыл про посылку. Точно, это же еще хуже, чем зайцы. И что делать? Спрятать? А ну как ревизор найдет. Они ушлые, знают, куда смотреть.
  Нет, так можно на ерунде прогореть. От посылки надо избавиться. А хипстеру, который придет забирать, лапши навешать. Ничего не получал, ничего не знаю.
  Мележко бросился в служебку. Он точно помнил, что сунул злосчастные пакеты под сиденье. Но сейчас никак не мог их нащупать. Пришлось выгрести весь хлам, что там был.
  Документы улетели в форточку без проблем. А вот второй пакет никак не пролезал в щель. Мележко попробовал его развернуть, но это оказалось непросто. Когда Пузатый умудрился его снова заклеить? Ножа под рукой нет, в купе остался. Мележко схватил вилку и принялся кромсать пакет. Наконец, скотч поддался. И тут Мележко поторопился. Чертовы железки разлетелись по служебке.
  На коленях он собирал их, каждую секунду ожидая, что сейчас сзади появится ревизор. От этого рейса можно ожидать любой подлости. Из-за волнения и недосыпа руки у Мележко тряслись, и железки снова и снова падали на пол. Наконец все они улетели в окно.
  Мележко плюхнулся в кресло и протер пот со лба. Что же, хотя бы за посылку ему не предъявят.
  На секунду зашевелилась ленивая совесть проводника. Может, он действительно что-то ценное выбросил? И ведь деньги уже взял. Да и зря, наверное, запаниковал. Как бы ревизор нашел эту посылку?
  Тогда Мележко забубнил привычную мантру: «Мне пофигу, мне все пофигу». Совесть быстро успокоилась.
  Хлопнула дверь в дальнем конце вагона. Точно, идут. Вистунов и за ним какой-то мужичок. Сейчас все решится.
  — Слушайте, у меня уже ноги затекли там сидеть. Можно мне обратно?
  Мележко обернулся. Щуплый догадался вылезти из туалета.
  — Сейчас же назад, — зашипел на него Мележко. — Ревизор идет.
  Он чуть не силой запихал Щуплого в туалет и вернулся к своему купе. Вистунов и ревизор как раз подошли. Видели они что-нибудь? Ревизор, похоже, нет — он за Вистуновым шел. А Вистунов если и видел, то сейчас не скажет.
  Ревизор, как будто, уже чем-то раздражен. Плохой знак.
  Он не поздоровался и сел на койку проводника, сразу стал писать.
  — Так, что у нас. Второй вагон, проводник Мележко А. С. Сколько пассажиров в вагоне?
  — Полный вагон. Все до Москвы.
  — Давайте, давайте документы.
  Мележко принес из служебки билеты и ЛУ-72. Хорошо хоть бланк успел заполнить.
  Ревизор просмотрел ЛУ, потом переключился на билеты. Какой дотошный. Закончив с билетами, он снова стал писать. Мележко глянул на Вистунова. Тот не смотрел в его сторону, но Мележко понял: если сейчас будет какой-то косяк, Вистунов с него потом три шкуры снимет.
  Ревизор встал. Все нормально? Уходит?
  Мележко вышел в коридор пропуская ревизора. И тут у него похолодела спина — за ним кто-то стоял.
  — Ну что, начальник, нашел полку? Спать охота ужасно.
  Еще не обернувшись, Мележко понял, кто за ним, и чем это грозит. Кепка вернулся в самый неподходящий момент. Кажется, еще и пьяный.
  Впрочем, ревизор тоже быстро все понял.
  — А вы, пассажир, с какого места?
  «Пожалуйста, назови любое место», — молил Мележко. Но Кепка растерялся.
  — Так я это... С ресторана.
  — Понятно. А едете на каком месте?
  — Да я не знаю. Проводник вот знает.
  — Билет покажите.
  Не зная, что отвечать, Кепка посмотрел на Мележко.
  Ревизор вернулся в купе, бормоча:
  — Да, тут еще полно работы, оказывается. Что за состав такой... Начальник поезда пьяный в хлам, на одном вагоне Ташкент устроили, на другом зайцы катаются как ни в чем ни бывало.
  Он снова стал писать. Это уже не шутки. Лишением премии не отделаешься. Теперь его точно уволят. Еще и с такой характеристикой, что обратно не устроишься. И что тогда? Как Усатый, фамилию менять?
  Ревизор сунул ему бумагу, Мележко подписал не глядя. Какая уже разница?
  — Этого в Твери высадить, — бросил ревизор и вышел.
  Вистунов за ним. Он так и не сказал Мележко ни слова, но, проходя мимо, ударил его в живот.
  Мележко повалился на койку, пытаясь продышаться.
  — А мне-то куда?
  Кепка боялся говорить в присутствии ревизора и Вистунова. Но когда они ушли — снова осмелел.
  Мележко с ненавистью на него посмотрел.
  — Куда хочешь. Чтоб ты провалился. Меня из-за тебя уволят.
  Но Кепка совсем не смутился. Вот же наглый тип.
  — Да плевать! Слышь, давай определяй меня. Или деньги возвращай.
  Мележко высказал ему все, что думает. Все, что накопилось за ночь.
  Кепка не удовлетворился ответом. Он схватил Мележко за грудки. Мележко неумело отбивался. Но Кепка и сам, похоже, не знал, что делать, и только тряс Мележко. У Мележко закружилась голова.
  Тут поезд стал замедляться.
  — Это чего там? — рявкнул Кепка, не отпуская Мележко.
  — К Твери подъезжаем.
  Кепка на секунду задумался.
  — Давай деньги. За неоказанную услугу. Черт с тобой, в Твери на электричку сяду, хоть там посплю.
  Мележко сунул руку в карман. Вот, подавись. Только проваливай. Кепка схватил деньги и выбежал в тамбур. Они уже ехали вдоль платформы. Не дожидаясь остановки, Кепка распахнул дверь и выпрыгнул. В темноте он не рассчитал и шлепнулся на задницу. Но у Мележко не было сил злорадствовать. Он захлопнул дверь. Нет смысла выходить на платформу. Все равно полный вагон.
  Мележко вернулся в свое купе. Краем глаза увидел, как прошли обратно с хвоста ревизор и Вистунов. Что теперь будет?
  В голове пропали мысли. Поезд постоял в Твери и поехал дальше, а Мележко все смотрел в одну точку и не хотел ни о чем думать.
  Тут, повинуясь случайной догадке, он сунул руку в карман. Пусто. Мележко вскочил, стал проверять другие карманы. Нашлась только пара сотен. Это же значит, что он отдал Кепке не только его деньги, но и деньги Щуплого. За обоих зайцев. И даже за посылку! Он же все в один карман клал. И отдал.
  Мележко схватился за голову. Да как это вообще возможно? Из-за одного проклятого зайца все потерять.
  В проходе раздался непонятный рык. Мележко в ужасе понял, что рык приближается. Попытался бежать, но не успел. В дверях он столкнулся с начальником поезда. Так же рыча, тот бросился на Мележко, повалил на койку и стал душить. Глядя в его налитые кровью глаза Мележко даже перестал отбиваться. Руки будто онемели. ЛНП душил его по-настоящему. Мележко уже проваливался в черную пустоту, когда раздался спасительный голос из прохода.
  — Простите, вы закрыли туалеты что ли?
  Начальник поезда обернулся, немного отпустил его горло. Мележко тоже посмотрел в проход. Там стояла Мамаша с двадцать третьего места. При виде странной сцены она растерялась.
  — Ой, что это у вас происходит?
  Начальник поезда, как будто, успокоился. Он встал с Мележко, исподлобья глянул на марамойку и, тяжело дыша, покачиваясь, пошел обратно в штабной вагон.
  Мележко сел на койке, пытаясь прийти в себя.
  — А кто это был? Может, полицию вызвать?
  Мележко ничего не ответил.
  — Молодой человек, вы в порядке?
  — В порядке, — просипел Мележко.
  — А с туалетом-то чего?
  — Здесь биотуалеты, не закрываются.
  — А почему я туда полчаса попасть не могу?
  — Значит, занято. Сходите в другой.
  — А что, еще один туалет есть?
  Мележко удивленно посмотрел на нее. В первый раз в поезде что ли?
  Он показал дотошной марамойке, куда идти. Сам вышел в тамбур, открыл дверь. Подышать хоть прохладным воздухом. Так много, как сегодня, его не колотили за всю жизнь. Да что там, убить могли, без шуток. Чуть не придушил проклятый ЛНП. Сумасшедшие глаза у него были, шальные. Ничего не соображал, паскуда. Ну и посадили бы его потом. А Мележко от того не легче. Все равно в могилке лежать. Если бы не эта марамойка...
  Кстати, а что она там говорила про туалет? Полчаса попасть не может... Так в туалете же до сих пор Щуплый сидит! Мележко глянул на часы. Почти шесть утра. Значит, он там уже больше двух часов.
  Мележко забарабанил в дверь туалета. Сначала внутри было тихо, потом зашевелились. Щуплый открыл заспанный, под мышкой держа подушку. На виске темнела вмятина от поручня.
  — Ой, это я заснул, наверное. Что там, прошла ревизия?
  — Прошла. Идите в купе.
  Щуплый ушел. Мележко вернулся в служебку. Да, с каким удовольствием он рассказывал бы историю, как заяц заснул в туалете. Если бы все прошло хорошо. Но эту ночь хотелось забыть как можно скорее. И никогда не вспоминать. Сколько денег потерял, работу, чуть жизни не лишился.
  Мележко снова попробовал свою мантру. «Мне все пофигу...» На этот раз мантра не помогала. Легче не становилось.
  Понемногу стали просыпаться, ходить мимо служебки пассажиры. Заглянул один из Туристов, заказал четыре кофе. Потом еще с другого купе, чай с лимоном. За утренней суетой Мележко немного отвлекся. Обычное утро. Неужели даже у этого рейса кончился запас неприятностей.
  За окнами светало, мимо проносились пригороды Москвы. Сходня, Химки, канал. Совсем немного уже. И по приезду первым делом поспать. Он слишком долго не спал. Может, поспит, и все покажется проще, легче?
  Наконец, вокзал. Мележко вышел на платформу. Смотрел, как спешат по своим делам пассажиры. В Москве всегда шумно, суета, весело. Ему бы так.
  Кажется, все вышли. Мележко выдохнул и закрыл дверь. Проклятый рейс наконец закончился.
  — Подождите, подождите, не закрывайте.
  Куряга с седьмого места гремел чемоданом по коридору.
  — В депо хотите уехать? — прикрикнул на него Мележко и снова открыл дверь.
  Что б вас всех. Мележко пробежался по купе, проверил. Ну, теперь точно все вышли. И даже соня-Щуплый.
  Мележко хотел было вернуться в свое купе и завалиться спать. Но все-таки вспомнил про подъем. А вдруг ему что-то оставили сегодня? Хоть в чем-то повезет.
  Мележко пошел по купе медленно, внимательно. Обычно это самая приятная часть работы. Волнующе, как в лотерею играть. Но после кошмарной ночи и возможный подъем не радовал.
  Первое купе, второе. В третьем купе на нижней полке лежал смартфон.
  Мележко стоял и не верил. Неужели повезло? И когда? После худшей ночи в его жизни. Да уж, если его теперь уволят, телефон все равно останется. Хоть какое-то выходное пособие.
  Он покрутил телефон в руке, включил. Что же, без пароля, отлично. Не айфон конечно, китайский. Но и не самый дешевый. Тысяч двадцать стоит. Да и продавать незачем. Свой-то как раз на ладан дышит, тормозит ужасно. Вот и замена.
  Мележко глянул в окно. Платформа, могут еще вернуться. Сейчас же, немедленно спрятать телефон, никому не отдавать. Если что — он ничего не видел. Мележко прижал телефон к груди. Теперь это его собственность.
  По корпусу вагона застучали. Да уж, недолго музыка играла. Вот и владелец. Мележко пошел открывать.
  На платформе стоял какой-то тип. Это что еще за лось здоровый? Его в вагоне не было. Не за телефоном что ли? Мележко облегченно выдохнул.
  — Здравствуйте. Вам посылку вчера передавали.
  — Какую еще посылку?
  Мележко ответил искренне. И только потом вспомнил, как на перегоне Бологое — Тверь выбрасывал детали фотоаппарата в темную ночь. А он и забыл, что за посылкой должны прийти.
  — Посылку вчера передавали. И полторы тысячи, — проговорил Лось недобро.
  Он тяжело дышал, на лбу проступили капли пота. Кажется, Лось не настроен спорить.
  — Не знаю никакой посылки, я ничего не брал, — отрезал Мележко недовольно и попытался закрыть дверь.
  Но Лось оказался проворнее. Он оттолкнул дверь и прошел в тамбур.
  — Значит так, я олимпийские рекорды ставил, не для того, чтобы твой лепет слушать. Давай мозги не парь мне. Поезд Питер–Москва, второй вагон. Посылка где?
  — Я вас не понимаю, — промямлил Мележко.
  Незнакомец неприятно нависал и занимал чуть не половину тамбура. Что он там болтал про рекорды? Спортсмен что ли?
  — А ну, с дороги.
  Лось оттолкнул его и бросился в купе проводника. Мележко побежал за ним. Лось уже сбросил его матрас на пол, и теперь изучал пространство под полкой.
  — Эй, ты что делаешь? — завопил Мележко. — Тебе нельзя здесь находиться.
  Лось развернулся и так вмазал, что Мележко долетел до второго купе. Поезд дернулся и пополз вдоль платформы.
  Лось кинулся в служебку, загремели стаканы. Один упал и разбился. Мележко хотел было встать, но это грозило новыми побоями. Потому он так и остался лежать и терпеливо ждал, чем дело кончится.
  Лось, конечно, ничего не нашел и вернулся к Мележко.
  — Понаберут дебилов. Ты хоть знаешь, сколько этот объектив стоит.
  Мележко решил, что лучше, промолчать.
  — Вот проклятый. А ну давай сюда телефон.
  Лось наклонился и схватил телефон, который Мележко, оказывается, до сих пор сжимал в руке. Мележко попытался сопротивляться. Не хотелось отдавать долгожданный подъем. Но Лось еще раз приложил его по лицу. Пришлось сдаться.
  С телефоном Лось бросился в тамбур. Поезд ехал уже довольно быстро, но платформа еще не кончилась. Лось успел выпрыгнуть.
  Кряхтя, Мележко кое-как поднялся. Надо дверь закрыть. Да уж, история. Ну, теперь хотя бы понятно, почему им запрещают посылки возить. Нет, это же бывают козлы такие. Бить-то за что? Еще телефон забрал, подонок. Первый нормальный подъем за все время. И что теперь, увольняют его? Да пожалуйста, пусть поскорее уволят. В гробу он видал такую работу.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"