Грушковская Елена : другие произведения.

Часть 1. 16 часов

  

  

   Врач нажал кнопку, и поршни шприцев двинулись вниз, по трубкам заструилась прозрачная жидкость...

  

  

   Шестнадцатью часами раньше

  

  

  

   ДК проснулся рано - задолго до звонка будильника. На целый час опередил маленький будильничек в его мозгу свой рукотворный аналог, мирно тикавший на тумбочке, и глаза ДК открылись. Это произошло непривычно легко и безболезненно: обычно пробуждения давались ему тяжело и мучительно. Чтобы разлепить веки, как правило, требовались поистине героические усилия, но сегодня он почти ничего не почувствовал при этом: раз - и явь. Сон выпустил его из своих цепких объятий почти мгновенно. Ни слабости в теле, ни одеревенения затёкшей от неудобного положения на подушке шеи. Легко и непринуждённо. "Так только в детстве просыпался", - подумалось ДК.

  

   Удивлённый, он ещё немного полежал, нежась в тепле под одеялом и изредка высовывая из-под него то одну ногу, то другую. Одна створка звуконепроницаемого, с тройным стеклопакетом, окна оставалась приоткрытой всю ночь, и воздух в комнате был прохладен. Когда нога начинала зябнуть, ДК втягивал её обратно в тёплое нутро постели и прохлаждал другую ступню.

  

   Сколько ни лежи, а вставать всё равно надо. Тем более, что сегодня самый важный день в его жизни. Наверно, поэтому он и проснулся раньше будильника.

  

   Откинув одеяло, он сел и сразу попал ногами в тапочки - умение, отточенное с годами. С полминуты он посидел, ни о чём особенном не думая и улыбаясь - сам не зная, чему именно. Просто откуда-то из глубин души поднималось Чувство, которое и управляло его лицевыми мышцами, заставляя их складываться в улыбку. Глянул на будильник: шесть тридцать. До назначенного им самим вчера времени подъёма оставалось полчаса.

  

   ДК встал и подошёл к окну, распахнул совсем. Утренняя прохлада сразу обдала его бодрящей волной, и он вдохнул полной грудью. Многоэтажный трёхкорпусный жилой комплекс, в котором находилась его квартира, утопал в зелени. Листва тихо шелестела под утренним ветерком, по чистым асфальтовым дорожкам под клёнами прогуливались молодые мамы с колясками, цветочные клумбы радовали глаз роскошью красок, а на ровно подстриженные, обнесённые бордюрами газоны было любо-дорого глядеть: такие они были сочные, чистые, ухоженные. ДК улыбался, любуясь на свой двор и вдыхая утреннюю прохладу.

  

   Шаркая тапочками, он прошёл в ванную. Быстро принял прохладный душ, побрился. Освежённый и окончательно готовый к Самому Важному Дню, он позавтракал яйцом всмятку и бутербродом с чашкой кофе. Этим нехитрым завтраком он довольствовался уже два года, с тех пор как развёлся с женой.

  

   Допивая кофе, он просматривал на экране компьютера сводки новостей. Потом, причесав уже немного подсохшие после душа короткие волосы, сбросил халат и оделся. Если верить синоптикам, день обещал быть жарким: плюс двадцать восемь - тридцать. Но он любил жару, а холод переносил хуже. Простужаться в холодное время года было для него не редкость.

  

   Он набрал номер Льва. Гудок, и низкий, мужественный и строгий голос прозвучал в динамике:

  

   - Слушаю.

  

   - Привет, Лёва, - сказал ДК.

  

   Пауза, и Лев ответил чуть изменившимся, более дружелюбным голосом:

  

   - А, привет. - И тут же спросил заботливо: - Ну, как ты там?

  

   - Всё отлично, - сказал ДК.

  

   Лев был его начальником и одновременно другом - так уж сложилось. Они были ровесники, более того - родились в один день. Нет, точнее будет сказать, что Лев был теперь уже бывшим начальником: неделю назад ДК уволился. Лев был готов отпустить его и раньше, но ДК настаивал на том, что доработает вплоть до означенного дня. После долгих споров они сошлись на неделе. Теперь Лев уже не был начальником ДК, но друзьями они оставались по-прежнему.

  

   - Придёшь сегодня? - спросил ДК. - Не забыл?

  

   - О чём речь, братишка, конечно, приду, - с готовностью ответил Лев. - Я помню, как можно забыть! Во сколько?

  

   - Назначено на десять вечера, но, может, ты приедешь пораньше? Сможешь?

  

   Секунду помолчав, Лев с теплотой в голосе ответил:

  

   - Разумеется, смогу. Подъеду в полдесятого, идёт?

  

   ДК, чувствуя в его тоне улыбку, тоже улыбнулся в трубку:

  

   - Идёт. Жду тебя.

  

   Окончив разговор, он ещё минуту улыбался: ничего не мог поделать с Чувством, приводившим в движение мускулы его лица. Нерешительно поигрывая телефоном, ДК думал: "Надо бы позвонить Стелле".

  

   Он не разговаривал с ней два месяца, и теперь набрать номер было трудновато. С минуту он пытался преодолеть странный барьер, вставший между ним и кнопками телефона, но, собравшись, всё-таки отыскал в памяти аппарата нужный номер и отправил вызов.

  

   Стелла ответила быстро.

  

   - Да, привет, - выпалила она, не дав ему вставить ни слова. - Я знаю, зачем ты звонишь. Я уже подняла детей, они завтракают. Через час можешь за ними зайти.

  

   Снова Чувство растянуло губы ДК в улыбке. Его отношения с бывшей женой нельзя было назвать дружескими. Она общалась с ним сухо и натянуто, но видеться с детьми не запрещала. Она была в курсе, какой сегодня день, не забыла об этом. ДК был благодарен ей за это. За это он прощал ей сухой тон и отсутствие дружелюбия.

  

   - Спасибо, - сказал он. - А ты придёшь?

  

   - Не знаю, - ответила Стелла. Как всегда, коротко, отрывисто.

  

   - Приходи, - сказал ДК. - Мне будет приятно.

  

   - Приятно? - усмехнулась бывшая жена. - С каких это пор?

  

   ДК улыбался всё шире - Чувство росло и заполняло его без остатка.

  

   - Да ладно тебе... Что мы, враги, что ли? Тем более, сегодня такой день...

  

   - Я знаю, какой сегодня день, - перебила Стелла. - Ладно. Я подумаю.

  

   - Ну вот, это уже лучше, - улыбаясь до ушей, сказал ДК. - В общем, приходи. Жду.

  

   Она сказала, через час. ДК посмотрел на часы, прикидывая. До района, в котором Стелла жила со своим новым мужем, на машине добираться двадцать минут. Если пробки... В общем, он решил выезжать прямо сейчас.

  

   Взяв ключи от машины и проверив, достаточно ли денег в бумажнике, он уже собрался выходить, но тут вдруг раздался многократный, тревожно-настойчивый звонок в дверь, от которого всё нутро у ДК похолодело. Человек звонил так, будто за ним стадо чертей гналось. Едва ДК открыл дверь, как ему на шею бросилось стройное создание с длиннющими волосами цвета ромашкового отвара и со стоном прижалось к нему всем телом:

  

   - Милый...

  

   Создание зацеловывало его, стискивая в кольце рук его шею, и ДК губами ощутил солёную влагу на щеках гостьи.

  

   - Лада... Лад, ну чего ты? - пытался он её успокоить, лаская ладонью шелковистый водопад её волос и осторожно вытирая со щёк слёзы. - Реветь-то зачем, глупенькая?

  

   - Пожалуйста, только не гони меня, - шептала девушка, судорожно всхлипывая. - Так не должно быть... Я хочу быть с тобой!

  

   - Да кто тебя гонит, ты что! - тихонько засмеялся ДК, прижимая её к себе. - Я рад, что ты пришла.

  

   Лада вздрагивала от рыданий всем телом, захлёбываясь слезами. ДК нахмурился и посмотрел на неё строго.

  

   - А ну, отставить слёзы, - сказал он.

  

   Не сработало. Она плакала и повторяла:

  

   - Так не должно быть...

  

   ДК, взяв её за подбородок, заглянул в её серо-зелёные заплаканные глаза, сказал ласково:

  

   - Всё именно так, как должно быть, малыш. Всё нормально. Всё хорошо, слышишь? Ну... Ну, всё.

  

   Он поцеловал её. Она прильнула крепче, боясь отпустить хоть на секунду, и от тесного соприкосновения с ней ДК бросило в жар. Сердце сжималось от сострадания при виде её слёз, а тело остро отзывалось желанием. Он заглушил её рыдания поцелуем, расстёгивая молнию её льняного платья-сарафанчика, и стянул его с ещё всхлипывающей девушки через голову. Он не думал ни о чём, просто делал то, чего ему сейчас хотелось, а её влажные от слёз глаза отвечали ему готовностью и доверием. Они упали на аккуратно застеленную кровать, и Лада обхватила длинными гладкими ногами его бёдра.

  

   Она больше не плакала, на смену слезам пришла улыбка, которую ДК так любил. Её волосы цвета ромашкового отвара шелковисто щекотали ему грудь, по-детски пухлые губы доверчиво раскрывались навстречу поцелуям. Он забыл обо всём, в том числе и о том, что через час должен был встретиться с детьми. Громкая и, как ему показалось, сердитая трель телефонного звонка вернула его к реальности. Потянувшись за аппаратом, лежавшим на тумбочке, ДК едва не уронил его.

  

   - Ты задерживаешься, - услышал он голос Стеллы, в котором звучало сдержанное недовольство. - Дети меня уже через каждые пять минут дёргают - "где папа" да "где папа"! Ты скоро?

  

   ДК сел на кровати, ероша коротко стриженые волосы.

  

   - Скажи им, что я уже выезжаю! Тут... гм, тут у меня одно дело возникло, вот и задержался немного. - Он глянул на лежавшую рядом Ладу, скользнул рукой по её гладкому, стройному бедру, подмигнул. Девушка прыснула в ладошку.

  

   - Какие могут быть у тебя дела СЕГОДНЯ? - проговорила Стелла устало.

  

   ДК не переставал улыбаться: Чувство по-прежнему громко говорило в нём и владело его лицом.

  

   - Я выезжаю, - повторил он.

  

   Чмокнув Ладу, он встал.

  

   - Малыш, мне надо к детям. Чертовски давно с ними не виделся. Договаривался через час, а уже... Если хочешь, поедем вместе.

  

   - А твоя бывшая жена не будет против? - спросила Лада с сомнением.

  

   - Думаю, не будет, - улыбнулся ДК в ответ. - Уж такой сегодня день.

  

   Они наскоро ополоснулись в душе, оделись и выехали. Им повезло: пробок удалось избежать, и добрались они относительно быстро. Остановив машину напротив ворот небольшого трёхэтажного особнячка с садом и бассейном, он вышел, нажал кнопку, и из динамика ему ответил голос Стеллы:

  

   - Кто там?

  

   - Это я, - весело отозвался ДК.

  

   - Заезжай.

  

   Створки ворот открылись, и ДК завёл машину внутрь двора. Лада с любопытством рассматривала тщательно подстриженную лужайку, клумбы, фонтан, молодые голубые ёлочки у крыльца.

  

   - Неплохо твоя жена устроилась, - заметила она.

  

   - Всё это - ничто по сравнению с вечностью, - ответил ДК с улыбкой и поцеловал её.

  

   Едва он успел выйти из машины, а ему навстречу уже бежали с радостными воплями "папа!" мальчик восьми лет и девочка шести - его дети, Глеб и Лора. ДК сгрёб их в обоих охапку и закружил, целуя то одного, то другого, а когда поставил на землю, только тогда и заметил спускавшуюся с крыльца бывшую жену. Она сдержанно сияла незнакомой, предназначенной уже для другого мужчины красотой... Длинное чёрное платье на бретельках подчёркивало её идеальные пропорции, на шее белым золотом сияла цепочка с кулоном, обесцвеченные до платинового блеска прямые волосы спускались ей за спину. ДК широко улыбнулся ей.

  

   - Потрясающе выглядишь! - сказал он искренне.

  

   - Спасибо, - чуть приметно улыбнулась она.

  

   Дети прыгали вокруг ДК и ныли:

  

   - Папа, куда мы поедем? Хочу в зоопарк!

  

   - А я на карусели!

  

   ДК ответил весело, гладя их по головкам:

  

   - Мы везде успеем! Куда захотите, туда и поедем.

  

   В это время Лада вышла из машины. Стелла проявила недюжинное самообладание - ДК даже восхитился. Она вежливо улыбнулась и даже подала Ладе руку, когда ДК их друг другу представлял. Разумеется, Лада выглядела слишком простой рядом с нею, в ней не было "гламура" и изысканности, но у неё было одно, самое главное преимущество - её цветущая юность. После обмена несколькими общими фразами дети были усажены в машину.

  

   Следующие четыре с половиной часа были полны феерического веселья. Они побывали в зоопарке, в парке аттракционов, на пляже. Ещё никогда ДК так много не смеялся. Лада тоже звонко хохотала, бегала, прыгала и веселилась, и в эти моменты казалось, что она нисколько не старше Глеба и Лоры. Она измазала нос мороженым, пролила газировку на сарафан, а на колесе обозрения у неё закружилась голова - в общем, хлопот с ней было не меньше, чем с ребятами. Напоследок они заехали в "Детский мир", и ДК потратил почти всю имевшуюся в кошельке наличность на игрушки. Он не скупился и не упирался, покупал всё, на что падал восторженный взгляд его ребятишек. Счастью Глеба и Лоры не было предела.

  

   Они возвращались. ДК, ведя машину, изредка бросал нежный взгляд на троих своих самых любимых существ, втиснувшихся на заднее сиденье: Лада посерёдке, ребята - по бокам, у неё "под крылышками".

  

   Стелла удивила его снова - накрыла к их возвращению в саду столик для чаепития. Улыбательное Чувство творило сегодня с ДК чудеса, и он не отказался. Странно было пить чай в компании и бывшей жены, и нынешней девушки, но ДК чувствовал при этом необычайное умиротворение. Его спокойствие, наверно, каким-то образом передавалось обеим женщинам, и чаепитие проходило в удивительно мирной обстановке. Дочь забралась к ДК на колени, и он не стал прогонять её - она ничуть ему не мешала, так было даже уютнее. Солнечные зайчики мельтешили на скатерти, играли на ромашковых волосах Лады и на белой коже худощавых плеч Стеллы, а маленькое сердечко Лоры билось рядом с сердцем ДК. Ему было хорошо и спокойно. Ничего лучше в своей жизни он не испытывал.

  

   Потом он гулял с Ладой в парке. Девушка посерьёзнела и замкнулась, не отвечала на его шутки и заигрывания, и ДК прекратил попытки "открыть" её. Они шли по аллее, держась за руки. Он купил ей цветы, истратив последние деньги из кошелька.

  

   - Приходи, - сказал он. - Я жду тебя. Тебя я жду больше всех.

  

   Она ничего не ответила.

  

  

  

  

  

   * * *

  

  

  

   В девять он вышел из дома. Жара спала, и в прохладном вечернем воздухе вилась мошкара и комары. Он не сел в свою машину, а поймал попутку, посулив хорошие деньги.

  

   - Куда? - спросил водитель.

  

   ДК назвал адрес. Водитель понимающе взглянул на него и кивнул.

  

   - Поехали. Денег не возьму.

  

   В пути сначала молчали. Ветер врывался в щель чуть опущенного окна и холодил лоб ДК. ЧУВСТВО совсем заполнило его, и улыбка теперь не сходила с его лица. Водитель, глянув, усмехнулся.

  

   - Что счастливый такой?

  

   - Сегодня был замечательный день, - ответил ДК.

  

   - А, - сказал водитель. - Это хорошо. - И добавил: - А меня Глеб зовут.

  

   ДК улыбнулся опять.

  

   - Моего сына тоже Глебом зовут, - сказал он.

  

   Они обменялись рукопожатием. Водитель вдруг спросил:

  

   - А можно мне тоже... поприсутствовать?

  

   - Да, конечно, - кивнул ДК. - Я буду рад.

  

   Машина остановилась во дворе большого белого здания, похожего на больницу. Здесь тоже росли голубые ели - старые, роскошные. Вместе с водителем ДК поднялся на высокое крыльцо, прикрытое сверху козырьком, прошёл сквозь вращающуюся дверь. Глеб следовал за ним.

  

   В большом, светлом вестибюле с мраморным полом было пусто и тихо. В будке вахтёра сидела седая женщина в сползших на самый кончик носа очках и проворно орудовала вязальными спицами. ДК подошёл и склонился к окошечку.

  

   - Гм, здравствуйте. Куда мне пройти?

  

   Вахтёрша, не отрываясь от вязания, ответила:

  

   - Документ есть?

  

   ДК просунул в окошечко бумагу. Вахтёрша глянула и снова принялась провязывать петлю за петлёй.

  

   - Вас уже ждут. Четвёртый этаж, кабинет шесть.

  

   - Большое спасибо.

  

   ДК и Глеб поднялись по чисто вымытой лестнице на четвёртый этаж. В коридоре было пусто, тихо гудели светильники на потолке. Шаги по выложенному плиткой полу гулко отдавались в этой тишине. Бледно-зелёные стены, белые двери с серебристыми ручками.

  

   - Чё-то тихо тут, как в морге, - пошутил Глеб.

  

   ДК улыбнулся - в который раз за день.

  

   - Это, наверно, потому что вечер уже, - предположил он.

  

   - Наверно, - согласился Глеб.

  

   На белой двери серебрилась выпуклая цифра 6. ДК вежливо постучал. Приветливый голос изнутри ответил:

  

   - Да-да, войдите!

  

   ДК с Глебом вошли, осматриваясь. Что ж, кабинет как кабинет. Чисто, уютно, комфортабельно. Внимание привлёк большой мягкий уголок с обивкой серо-чёрной расцветки, покрытой замысловатым узором из перьев и завитушек, бархатистой на вид. Уютные очертания этого дивана так и соблазняли присесть.

  

   - Присаживайтесь, если хотите, - сказал тот же голос. - Только позвольте сначала ваше направление.

  

   За большим тёмно-коричневым столом сидел улыбчивый молодой человек в сером костюме с галстуком. Когда ДК обернулся, он уже поднимался на ноги, протягивая руку за документом. Отдавая ему бумагу, ДК окинул его взглядом. Щупленький, с гладким, как у девушки, лицом - наверно, ему и бритва не требовалась. Волосы рыжеватые. А глаза, как ни странно, тёмные.

  

   - Здрасьте, - запоздало поприветствовал его ДК.

  

   - Здравствуйте, здравствуйте, - приветливо улыбаясь, ответил юнец. -Рад, что вы так пунктуальны. - И спросил, взглянув на Глеба: - Вы будете присутствовать?

  

   - Э-э, да, - с запинкой ответил тот.

  

   - Вы единственный?

  

   ДК ответил за Глеба:

  

   - Нет, ещё должны подойти.

  

   - Ваши документы, пожалуйста, - обратился юнец к Глебу.

  

   Тот достал из кармана водительское удостоверение.

  

   - Только это с собой. Сойдёт?

  

   Юнец слегка поморщился, но потом кивнул.

  

   - Ну ладно, давайте. Присаживайтесь пока, я сейчас сверю все документы.

  

   ДК и Глеб опустились на диван и убедились в его удобстве на деле. Полностью откинувшись на мягкую бархатистую спинку, ДК наблюдал, как юнец в костюме роется в толстых папках и листает многочисленные бумаги, озабоченно хмуря брови. "Вроде пацан совсем, - подумалось ДК. - А должность уже хорошую занимает. Высокооплачиваемая, наверно. Как у всех чиновников. Костюмчик-то - не из дешёвых".

  

   На стене в кабинете висели большие круглые часы. Они показывали девять двадцать пять вечера. "Лёва обещал подъехать к половине десятого, - вспомнилось ДК. - Интересно, а Стелла придёт? Впрочем, зачем ей это? Она уже вычеркнула меня из своей жизни. Только бы Лада пришла - вот что главное". - Так думал ДК, расслабленно навалившись на спинку чрезвычайно удобного дивана. - "Век не вставал бы с него".

  

   Наконец, молодой чиновник закончил возиться с документами и обратил взгляд на ДК.

  

   - Ну что ж, вся документация в порядке, ничего не пропущено, везде в указанных местах стоит ваша подпись. - Он взглянул на часы, показывавшие девять тридцать пять. - Так, начало у нас в двадцать два ноль-ноль, да? Время ещё есть. Однако было бы желательно, если б граждане, которых вы желаете видеть, подошли пораньше.

  

   - Они подойдут, - заверил ДК.

  

   - Что ж, будем надеяться.

  

   Раздался стук в дверь, и ДК встрепенулся. Молодой чиновник отозвался:

  

   - Войдите.

  

   В кабинет вошёл Лев. Его имя ему очень подходило: что-то львиное было и в его внешности, и в повадках. Коротко поздоровавшись с юнцом, он бросился к ДК и сгрёб его в свои мощные объятия.

  

   - Ну, как ты? Нормально?

  

   - Да, Лёва, всё хорошо, - ответил ДК. - Тебе надо, наверно, документы предъявить.

  

   - Да, ваш паспорт или иной удостоверяющий личность документ, - подтвердил чиновник.

  

   - Ага, сейчас. - Лев полез во внутренний карман лёгкой летней куртки. Достав паспорт, он протянул его молодому человеку. - Вот.

  

   Пока чиновник снимал паспортные данные, ДК представил Глеба Льву.

  

   - Познакомься, это Глеб. Он подвёз меня сюда.

  

   - Ты чего мне-то не сказал?! - попенял ему Лев, возмущённо округляя светлые кошачьи глаза. - Брякнул бы мне, я бы за тобой заехал.

  

   - Ладно, чего теперь уже... - смущённо улыбнулся ДК.

  

   - Теперь уж ничего, - согласился Лев, протягивая руку Глебу. - Рад познакомиться. Лев.

  

   - Взаимно, - ответил Глеб.

  

   Они обменялись крепким рукопожатием.

  

   Без десяти десять чиновник сказал:

  

   - Вам пора. Спускайтесь на нулевой этаж, последняя дверь налево. Вас там встретят.

  

   Ни Стеллы, ни Лады не было, но ДК ещё ждал. На нулевом этаже был низкий потолок и бетонный пол, а вдоль стен тянулись трубы. Возле указанной двери стоял высокий мужчина в белой рубашке и при галстуке, темноволосый, с добродушно-скучающим лицом. При появлении ДК в сопровождении Льва и Глеба он оживился.

  

   - Вот они мы, - поприветствовал он ДК с усмешкой. - Явились, не запылились. Проходите. Заждались уж вас.

  

   Они вошли в небольшую комнату - естественно, без окон, освещённую длинными трубчатыми лампами на потолке. Комната очень походила на врачебный кабинет. Посередине стояло кресло, очень похожее на стоматологическое, и ДК слегка оробел при виде его: он всегда испытывал трепет от одной мысли о стоматологических процедурах.

  

   - Проходим, ничего не боимся, - подбодрил его мужчина в белоснежной рубашке. - Прямо сюда и присаживаемся, вот так.

  

   Он усадил ДК в кресло и слегка потрепал по плечу. Льву и Глебу он указал на стулья у стены.

  

   - Садитесь, в ногах правды нет. Для вашего же удобства поставлены.

  

   Те сели. Здесь тоже висели часы, и ДК из кресла было их хорошо видно. Было без пяти десять. Грустно, что Лада не пришла... Стелла - ладно, Бог с ней.

  

   Откуда-то появился врач. Вернее, ДК так подумал: мужчина был в медицинской спецодежде и перчатках. Он поздоровался с Львом и Глебом, подошёл к ДК и слегка дотронулся до его плеча. Ничего не спросил, только дотронулся - ласково и ободряюще. Робость ДК прошла, вернулось прежнее спокойствие, а Чувство снова овладевало его лицевыми мускулами, вызывая улыбку.

  

   Без двух минут десять вошла Стелла. Сдержанная, в элегантном тёмно-сером костюме и белой блузке, в шляпке с вуалеткой, на высоких шпильках. Без детей. Ну и правильно. Незачем. Поздоровавшись, села - прямая, как аршин проглотила. В комнате запахло её духами - тонкий, свежий, дорогой аромат.

  

   - Стел, да расслабься ты, - сказал ей ДК. - Всё нормально.

  

   Она неуверенно улыбнулась, унизанными колечками пальцами стискивая сумочку - маленькую, немногим больше кошелька. ДК тоже улыбался ей. Ей же он отдавал и ту улыбку, которую не мог подарить Ладе.

  

   Без одной минуты десять врач сказал:

  

   - Начинаем.

  

   - Рано, - вырвалось у ДК. - Ещё одна минута...

  

   Рука врача опустилась на его плечо, голос тепло и понимающе провибрировал возле уха:

  

   - Она не пришла, да? Ну, если её до сих пор нет, значит, уже не придёт. Увы, дружище...

  

   Лада не пришла, с грустью думал ДК. Наверно, что-то случилось, она не смогла. Должна быть какая-то уважительная причина. Заболела?

  

   21:59:50, 21:59:51...

  

   21:59:59

  

   Дверь открылась, и на пороге возникла девичья фигурка в белом льняном сарафане, в белых босоножках на стройных загорелых ногах. Добродушный мужчина в белой рубашке с галстуком улыбнулся:

  

   - Секунда в секунду.

  

   22:00

  

   Врач нажал кнопку, и поршни шприцев двинулись вниз, по трубкам заструилась прозрачная жидкость, ворвалась через иглы в напрягшиеся вены ДК, его руки и ноги вздрогнули, но широкие прочные ремни удержали их на месте. Боль, невыносимая боль разрывала его на части. Адский огонь струился по его жилам.

  

   - Смертный приговор приведён в исполнение в двадцать два часа ноль ноль минут.

  

  

  

  

  

   * * *

  

  

  

   Очищенный дождём воздух был свеж. Мокрый асфальт блестел, усеянный мелкими веточками, сорванными с деревьев грозовым ветром, а с влажно шелестевшей листвы, ярко-зелёной, чисто умытой, падали капли. Получалось, что под открытым небом дождя уже не было, а под деревьями он ещё шёл.

  

   Она брела по улице без зонтика, намокшие волосы цвета ромашкового отвара прилипли к её спине и плечам. Белые босоножки были забрызганы грязью, а на мокром подоле льняного сарафана чуть приметно проступало коричневатое пятно от "пепси-колы".

  

   В городе было лето.

  

  

Часть 2. Хранитель

  

  

   Глеб вздрогнул, разбуженный звуками скандала: мама и отчим так кричали друг на друга на первом этаже в гостиной, что слышно было на весь дом. Дуэт их срывающихся, искажённых злостью голосов разбудил и Лору: из-за занавески, разделявшей детскую, показалась её испуганно-заспанная мордашка с двумя растрёпанными косичками по бокам.

  

   - Опять они ругаются...

  

   - Покричат и перестанут, - сказал Глеб сестрёнке. - Иди, ложись. Ещё рано.

  

   Лора теребила край занавески, напряжённо вслушиваясь в крики. Разобрать можно было только отдельные слова.

  

   - А если он опять ударит маму?

  

   Глеб ничего не ответил. Лора постояла ещё и ушла на свою половину. Слышно было, как она укладывается в постель. Крики в гостиной смолкли, хлопнула дверь: Ростислав поехал на работу. Глеб выглянул в окно. Фигура отчима в светло-сером костюме размашистой, взвинченной походкой направлялась к машине, возле которой уже ждал водитель и охранник Яр. Его круглая, стриженная под два миллиметра голова поблёскивала в лучах утреннего солнца. Он был раза в полтора шире отчима в плечах, а отчим был не хилого сложения. Богатырская фигура Яра нырнула в машину на водительское место, а отчим, нервно откинув рукой волосы, сел рядом. Глеб отошёл от окна.

  

   За завтраком мама была задумчива. Возле её губ пролегла горькая складочка, мелкие морщинки были видны и между аккуратных тонких бровей, чуть подкрашенных коричневым карандашом. Румяные сырники аппетитной горкой возвышались на тарелке, тонкая струйка сгущёнки, петляя, тянулась из баночки в чашку Глеба.

  

   - Чего он опять?

  

   На вопрос Глеба мама не ответила. Сказала:

  

   - Ешь давай.

  

   После того, как год назад отцу сделали смертельную инъекцию, начались эти ссоры. Один - два раза в неделю. Однажды дошло даже до рукоприкладства: отчим влепил маме пощёчину, мама тоже не осталась в долгу. Больше не дрались, но ссоры стали обычным делом.

  

   Нежаркое сентябрьское солнце косыми лучами заливало лужайку перед домом, усыпанную первыми жёлтыми листьями, и сияло на покатых очертаниях серебристой машины с зеленоватой тонировкой стёкол. Возле неё, прислонившись к дверце, ждал Рогволд - их второй водитель. Он был не такой накачанный, как Яр, но от его высокой фигуры веяло огромной силой, какой-то тёплой и доброй.

  

   - Привет, дядя Волик! - У Лоры не получалось правильно выговорить имя "Рогволд", и она переиначила его, против чего водитель не возражал.

  

   - Привет, мышонок, - улыбнулся он девочке. - Ну что, готова грызть гранит науки?

  

   Вся улыбка Рогволда была в его прозрачно-серых глазах, а губы затрагивала только чуть-чуть, в самых уголках. Лора запрыгнула в машину, Глеб последовал за ней, а Рогволд сел за руль. Кинув через плечо на Глеба тёплый взгляд, он завёл мотор.

  

   Машина быстро катила по улицам. Рука Рогволда, охваченная белой манжетой рубашки, уверенно лежала на руле, спокойный взгляд внимательно следил за дорогой. Будь у него борода и рогатый шлем, он был бы точь-в-точь викинг, думалось Глебу. Большой, сильный, светлоглазый.

  

   Волна холода захлестнула Глеба: они проезжали мимо большого белого здания, дугообразно вогнутого, с широким крыльцом. Его окружали величественные голубые ели, а на фасаде под самой крышей внушительно сияли буквы: "ДВОРЕЦ ПРАВОСУДИЯ". Будто придавленное ледяной ладонью, сердце Глеба на мгновение сжалось и застыло. Хорошо, что они быстро миновали этот шлифованный айсберг...

  

   Вот и школа. Уютный дворик пестрел яркими клумбами и бантами девчонок в белых колготках, спешивших на уроки. Глеб вылез из машины, следом за ним выскочила Лора. Она доверчиво обняла высунувшегося из открытой дверцы Рогволда, а тот, погладив её по косичкам, проговорил:

  

   - Давай, беги, зарабатывай пятёрки.

  

   Глеб встретился с его светлым взглядом. Ему Рогволд ничего не сказал, только улыбнулся - как всегда, больше глазами, чем губами.

  

  

  

   * * *

  

  

  

   Ростислав, выйдя из офиса, попал под проливной дождь. До машины было буквально два шага, и он побежал по лужам, прикрывая голову кейсом. Обшлага брюк забрызгал, конечно. Не стоило надевать светлый костюм. Но кто её знает, эту погоду? Утро было ясное, а после обеда полило как из ведра.

  

   Он вскочил в машину. Яр встретил его вопросительным взглядом.

  

   - В городскую администрацию, - кратко сказал Ростислав.

  

   Улицу потряс страшный удар - зазвенели стёкла в окнах и всполошённо завыла сигнализация припаркованных поблизости машин. Огненный шар вырвался из подброшенной взрывом машины Ростислава и взметнулся к небу, атаковав дождливое пространство.

  

   Дождь не мог потушить полыхающие останки машины. Огонь с жадным треском пожирал всё, что мог пожрать.

  

  

  

   * * *

  

  

  

   Задача никак не решалась: Глеб не мог думать об уроках. Полчаса назад к дому подъехала чёрная машина, и из неё вышли трое в костюмах и галстуках, с одинаковыми короткими стрижками. Не повезло им с погодой: ливень хлестал вовсю. Но они приехали делать свою работу.

  

   Они сидели в гостиной и беседовали с мамой и Рогволдом. Глеб догадался: это были люди из Дворца Правосудия. Знакомым жутковатым холодом повеяло в доме при их появлении, и это чувствовал не только Глеб: Лора тоже поёживалась.

  

   Беседа длилась минут сорок. Услышав, как закрылась дверь, Глеб приник к окну. Трое из Дворца Правосудия шли под дождём к машине не одни: с ними, кутаясь в длинный шерстяной кардиган с поднятым капюшоном, шла мама. Остолбенев от ужаса и недоумения, Глеб провожал взглядом её понурую фигуру. Один из троих людей в костюмах открыл перед ней дверцу, и она села в машину.

  

   - Куда они её?..

  

   Оказывается, Лора тоже видела это. Машина укатила в пелену дождя, увозя маму, а сестрёнка смотрела на Глеба вопросительно и жалобно. Что он мог ей ответить?! Он и сам не понимал, что происходило. Нет, он знал, что взорвали машину отчима, но для чего сотрудникам Дворца Правосудия было увозить маму? Неужели они её в чём-то подозревали?

  

   - Дядя Волик, куда увезли маму?

  

   Лора бросилась к появившемуся в дверях комнаты Рогволду. Он присел на корточки, приобняв её одной рукой, а другой погладил по голове.

  

   - Не волнуйся, мышонок. Всё будет хорошо. Маме зададут ещё несколько вопросов и отпустят.

  

   - Когда её отпустят?

  

   - Думаю, скоро.

  

  

  

   * * *

  

  

  

   - Глебушка, просыпайся, - прозвучал над ухом Глеба тёплый голос.

  

   Над ним склонился Рогволд. За окном была непроглядная темень, на тумбочке тускло светился ночник. Глеб не мог пошевелиться, как ни старался: его тело оцепенело. Он как будто уже и не спал, но почему-то был расслаблен и неподвижен, как во сне. Рогволд взял его на руки и понёс по лестнице вниз.

  

   В гостиной было темно. Рогволд передал Глеба в чьи-то прохладные руки, и те приняли его бережно и нежно. Пронзительный, горестный внутренний отклик на прикосновение этих рук потряс всю душу Глеба, он УЗНАВАЛ... узнал!.. Но губы не могли разомкнуться, чтобы пролепетать хотя бы "па..." Грустный, ласковый голос прошелестел в голове: "Папа ни в чём не виноват, знай это. Слушайся Рогволда, он ваш Хранитель. Это я вам его послал".

  

   Глеба окутало что-то прохладное, извилистое и вязкое, оно сжимало и нежно покачивало его тело - а может, душу? - в своей могучей петле, как мать качает младенца у груди. Это что-то было очень добрым и любящим, Глеб его не боялся, напротив - он тянулся всей душой к этому существу, и на порывы его чувств оно отвечало, сжимая Глеба ещё крепче и нежнее. Глеб был заключён в уютный кокон его любви, и ему хотелось бы остаться с этим существом навсегда... Но петля заскользила, бережно опуская Глеба на кровать... Сквозь полуоткрытые веки он видел комнату и своё перемещение относительно неё - он как бы плыл по ней. Напрягая изо всех сил горло и губы, он стремился одолеть огромное слово, но произнести его было всё равно что проглотить дом.

  

   ПАПА

  

   - Я здесь! Здесь, с тобой. Всё хорошо.

  

   Глеба обнимала не призрачная петля, а живая, сильная рука Рогволда: он сидел на кровати рядом с Глебом. Без пиджака и без галстука, в рубашке с закатанными до локтя рукавами, он был какой-то тёплый, домашний и родной, совсем как...

  

   - Папа...

  

   Это из-за занавески выползла Лора. Хлопая сонными, недоумевающими глазами, она почти на ощупь доковыляла до Рогволда и с бессознательной доверчивостью уткнулась ему в плечо. Он обнял и её - для этого у него была вторая рука, не менее сильная и ласковая, чем та, что обнимала Глеба. Встретившись с мутноватым, потусторонним взглядом сестры, Глеб вдруг без слов понял: она только что видела и чувствовала то же самое. Значит, не только у него было свидание с папой...

  

   Усадив Лору к себе на колено, Рогволд покачивал её, и это движение передавалось и Глебу. Оно очень напоминало ТО покачивание... "Хранитель", - пульсировало у Глеба в голове. Вот почему у Рогволда такие неземные глаза...

  

  

  

   * * *

  

  

  

   Вместо мамы на кухне хозяйничал Рогволд. Оказалось, что он умеет не только водить машину, но и готовить. Сырники у него получились не хуже маминых.

  

   - "Следствие рассматривает различные версии произошедшего, но версия заказного убийства является основной".

  

   С экрана кухонного телевизора сыпал официальными фразами пресс-секретарь Дворца Правосудия, а за спиной у него белел шлифованный вогнутый айсберг в окружении голубых елей. Даже через телевизор передавалось это холодное веяние...

  

   - Маму отпустят? - спросила Лора, ковыряя вилкой сырник.

  

   - Конечно, - ответил Рогволд. И добавил, глянув на часы: - Кушай быстрее, мышонок, через десять минут уже надо выезжать в школу.

  

   Глеб наблюдал, как тают в чае петельки из сгущёнки, и думал: возвращаются ли те, кто поднялся по широкому крыльцу здания-айсберга?

  

   Взгляд Рогволда окутал его уютом и теплом. "Хранитель", - стукнуло сердце.

  

  

  

   * * *

  

  

  

   - Приехали! Приехали!

  

   Радостный крик Лоры заставил Глеба подбежать к окну. В вечерних серовато-голубых сумерках по дорожке к дому шла мама! Она по-прежнему зябко куталась в тот же кардиган, в котором её забрали; походка её была хоть и немного усталой, но уже не понурой. Рогволд шёл рядом, а ветер кружил у их ног опавшие листья.

  

   Во взгляде мамы сквозило какое-то странное, новое выражение. Она расцеловала детей, а потом устало повалилась на диван.

  

   - Всё, чего я сейчас хочу, это чашка чая и ванна, - выдохнула она.

  

   Лора побежала набирать ванну, Рогволд отправился заваривать чай, а Глеб сел рядом с мамой и устремил на неё выжидательный взгляд. Она как-то незнакомо усмехнулась.

  

   - Подробностей ждёшь? А особых подробностей и нет. Ну, выпустили меня под подписку о невыезде. Пока вопросов ко мне нет. Следствие идёт своим чередом.

  

   Это ничего, подумал Глеб. После ванны и чая она отойдёт и станет прежней. Хотя, впрочем... После всего, что произошло - вряд ли. Да и не только мама. И он сам, и Лора.

  

   Глеб ещё не решил, рассказывать ли маме о ночном видении и о том, что сказал папа. Может, позже? Да, наверно, лучше потом...

  

   Сейчас главное - мама дома. Она вернулась из Дворца Правосудия.

  

  

  

   * * *

  

  

  

   Лора уже спала, а к Глебу сон не шёл. Закутавшись в одеяло, он потихоньку выбрался из дома и уселся на крыльце. Одеяло хранило тепло, а вот торчавшим из-под него ногам было зябко. В тёмном осеннем небе мерцали далёкие звёзды. Глеб закрыл глаза и попытался воскресить в себе ощущение эфемерных объятий любящего существа: ему до щемящей тоски в сердце хотелось их снова почувствовать. Однако вместо них он ощутил, как тяжёлая тёплая рука опустилась ему на голову. Рядом сел Рогволд.

  

   Они вместе молча смотрели на осенние звёзды. Глеб выпростал руку из-под одеяла и тихонько просунул её в руку Рогволда. Тот ничего не сказал, только сжал маленькую кисть Глеба.

  

   - Ты ангел? - спросил Глеб.

  

   Рогволд молчал, задумчиво пожимая пальцы Глеба.

  

   - Тебя правда папа послал?..

  

   И этот вопрос остался без ответа. Глеб легонько боднул его в плечо головой: одна рука была зажата в ручище Рогволда, а другую было слишком долго и нудно доставать из-под складок одеяла.

  

   - Ну, дядя Волик...

  

   Вместо ответа Рогволд встал и похлопал Глеба по спине.

  

   - Так, всё, марш в дом и спать. Кому завтра в школу?..

  

   Без дальнейших пререканий он сгрёб Глеба в охапку и понёс внутрь. Водворив его обратно в постель, он шёпотом сказал:

  

   - Никаких больше блужданий, ясно?

  

   - Ладно, - тихонько хихикнул Глеб.

  

   Он свернулся калачиком и закрыл глаза. Озябшие ноги согрелись, и он провалился в сон.

  

  

  

Часть 3. Зимняя сказка

  

  

   - Ты же большая девочка, - с улыбкой сказал Рогволд. - Зачем тебе сказка на ночь?

  

   - Ну расскажи, дядя Волик, - просила Лора, ласкаясь.

  

   За окном свирепствовал такой буран, что свет фонарей беспомощно терялся в снежной мгле, тогда как в детской царил уютный тёплый полумрак. Лора, прижав к себе обеими руками подушку, так что из-за последней виднелась только её круглая мордашка с двумя торчащими косичками, выжидательно уставилась на Рогволда. Тот задумчиво и загадочно взглянул на девочку из-под полуопущенных век и проговорил:

  

   - Хорошо, слушай.

  

   В одной далёкой, но прекрасной стране был очень мудрый, добрый и справедливый правитель. Притом он был очень скромен и не стремился стяжать себе громкую славу: государственные дела он вершил без излишнего шума и показного рвения, работая каждый день с раннего утра до глубокой ночи. Народ жил в достатке и мире, порой даже забывая, есть ли у него вообще правитель. Всё было так налажено, что казалось, будто все дела вершатся сами собой, а заслуг правителя в том никаких и нет.

  

   Люди по-настоящему услышали о своём государе, лишь когда он тяжело заболел. Болезнь неумолимо сводила его в могилу, все усилия самых лучших врачей оказались тщетными. Наследников государь не оставил: единственный его сын погиб от несчастного случая, а больше детей ему судьба не дала. Вся страна была погружена в скорбь в ожидании скорой кончины правителя, который лежал уже без сознания. Да ещё вдобавок нависла угроза вторжения - ну, никак нельзя было допустить, чтобы в такие дни страна осталась без государя. Решено было прибегнуть к крайнему средству...

  

   Рогволд на секунду замешкался, и Лора тут же спросила:

  

   - К магии, да?

  

   Возле уголков глаз Рогволда собрались ласковые лучики-морщинки, но его губы улыбка почти не тронула.

  

   - Ну, как сказать... Можно назвать это и магией. Названия этой силы нет в нашем языке. В общем, жизнь государя можно было спасти, отыскав в другом мире его двойника. Если двойник добровольно согласится отдать свою жизнь, государь будет спасён.

  

   - В другом мире? Это где? - спросила Лора, недоуменно вскинув брови.

  

   - Миров много, мышонок, - ответил Рогволд. - И при определённых условиях и умении можно путешествовать из одного в другой.

  

   - А, я знаю! - воскликнула девочка. - Нужен какой-нибудь волшебный камень, да?! Который может переносить человека куда угодно? Да?

  

   Рогволд ласково подёргал её за косичку.

  

   - Надо же, какая догадливая девочка! Ну, допустим, это не совсем камень, но... Неважно. Названия этой штуковины тебе в жизни не выговорить. В общем, было отправлено несколько Странников на поиски двойников. Одного из Странников звали Рагнвальд.

  

   - Рагнвальд, Рагнвальд... - повторила Лора, как бы пробуя имя на вкус. Она отложила подушку и перебралась поближе к Рогволду, сидевшему на краю её постели. - Похоже на Рогволд... Немножко.

  

   - Да, малыш, звучит похоже, - вздохнул тот. - Итак, Страннику Рагнвальду удалось найти двойника, который согласился умереть вместо государя. Двойник спросил, что думает об этом сам правитель, желает ли он, чтобы была принесена такая жертва, и Рагнвальду пришлось сказать правду: не было возможности спросить об этом государя, так как он уже лежал на смертном одре без чувств и сознания. Решение было принято его любящими подданными. Подумав, двойник высказал единственную просьбу - чтобы позаботились о его малолетних детях, сыне и дочери. Рагнвальд дал ему это обещание. Вся трудность состояла в том, что смерть не должна была быть ни самоубийством, ни убийством - это не спасло бы государя. Выход был один - смерть по приговору, то есть, казнь. С формальностями пришлось немного повозиться, но в итоге всё было сделано, и приговор был приведён в исполнение быстро и без лишнего шума.

  

   Лора захлопала ресницами и зашмыгала носом.

  

   - И он... умер?

  

   Рогволд ласково обнял девочку и прижал к себе.

  

   - Да, мышонок. Двойник умер, а государь... вернулся к жизни. И как раз вовремя: вторжение в страну началось.

  

   Рогволд умолк. Лора, нахохлившись у него под боком, раздумывала. Она была, конечно, недовольна концовкой сказки. И, как выяснилось, не только она: откинув занавеску, на половину сестры явился Глеб. Глаза Рогволда мягко засияли улыбкой.

  

   - А мы думали, ты спишь давно.

  

   Глеб, прильнув к Рогволду с другой стороны, спросил:

  

   - Ну, а дальше-то? Что там с войной? Кто победил?

  

   Рогволд вздохнул, вороша пальцами его волосы на затылке.

  

   - С войной?.. Не знаю, мой хороший. Знаю только, что государь был очень талантлив во всём, в том числе и как главнокомандующий. Он умел внушить людям мужество. Все его любили и, зная, что он жив, здоров и по-прежнему у руля государства, могли совершать чудеса отваги. Это даёт надежду на благополучный исход войны.

  

   - А Странник Рагнвальд? - спросила Лора. - Что стало с ним?

  

   - Он остался в мире, где нашёл двойника - ведь он дал обещание позаботиться о его детях. Он стал их Хранителем. - Рогволд прижал к себе Лору и Глеба крепче. - Он очень полюбил этих ребят и уже сам не покинул бы их никогда, даже если бы не был связан обещанием. Ну всё, ребятки, - неожиданно заключил он. - Не пора ли вам спать?

  

   - Так каникулы же, - возразил Глеб. - Рано вставать не надо. Расскажи ещё что-нибудь!

  

   - Не, ребята, спать, - решительно сказал Рогволд. - А то нам от мамы влетит.

  

  

  

   * * *

  

  

  

   - "Причастность этой группировки к заказным убийствам не вызывает у нас никаких сомнений. Все её члены вскоре предстанут перед судом".

  

   Чай уже остыл, а Стелла всё помешивала и помешивала его ложечкой, не отрывая глаз от экрана.

  

   - Это же ежу понятно, что они схватили только исполнителей, - пробормотала она. - А заказчик оказался слишком крупной рыбой для них... Как обычно.

  

   И она тяжело вздохнула, отодвигая кружку. Нервным, резким движением вставая из-за стола, она нечаянно смахнула её на пол. За компанию туда же полетела и тарелка с недоеденной яичницей, стоявшая близко к краю.

  

   - Чёрт, чёрт! - прошипела Стелла, морщась. - Ну и свинарник я устроила!

  

   Окинув недовольным взглядом результаты своей неосторожности, она нехотя достала из шкафчика веник и совок. Под звуки рекламного ролика Стелла сгребала в совок осколки кружки и тарелки, после чего предстояло вытереть пол.

  

   Вытряхнув в мусорное ведро содержимое совка, она взялась было за тряпку, но наступила на незамеченный ею на мокром полу кусочек яичницы.

  

   Височная кость хрустнула, ударившись о край СТОЛА.

  

   ....

  

   СТОЛА край о ударившись, хрустнула кость височная.

  

   Яичницы кусочек полу мокром на ею незамеченный на наступила но, тряпку за было взялась она, совка содержимое ведро мусорное в вытряхнув.

  

   Рука Рогволда взяла со стола тарелку с недоеденной яичницей. Стелла рассеянно проследила взглядом за ним, а потом снова повернулась к экрану кухонного телевизора, с которого сиял ухоженной физиономией идеально подстриженный и одетый с иголочки пресс-секретарь Дворца Правосудия.

  

   - "Причастность этой группировки к заказным убийствам не вызывает у нас никаких сомнений. Все её члены вскоре предстанут перед судом".

  

   - Это же ежу понятно, что они схватили только исполнителей, - пробормотала Стелла. - А заказчик оказался слишком крупной рыбой для них... Как обычно.

  

   - ...вам свежий сделаю.

  

   Стелла непонимающе взглянула на стоявшего перед ней Рогволда. Тот с улыбкой повторил, кивком головы показывая на кружку:

  

   - У вас чай остыл. Могу сделать вам свежий.

  

   Стелла, пару раз переведя взгляд с кружки остывшего чая на Рогволда и обратно, наконец, поняла.

  

   - А... А, извини, у меня сегодня какой-то тормоз, - сказала она с коротким невесёлым смешком. - Нет, Рогволд, спасибо. Вылей, мне что-то расхотелось его пить.

  

   Рогволд взял кружку. Стелла поднялась нервным, резким движением, взмахом руки колыхнув только воздух над пустым столом.

  

   - Мне сейчас нужно в больницу на приём, - сказала она.

  

   Рогволд коротко кивнул.

  

   - Хорошо. Я сейчас выведу машину.

  

   Стелла ушла одеваться, а Рогволд ещё минуту посмотрел телевизор, пока не началась реклама. Выключив надоевший ролик, он быстро выпил холодный чай и ополоснул кружку. Перед тем как выйти из кухни, он скользнул пальцами по краю стола. Целые и невредимые кружка и тарелка обтекали на сушке для посуды. Веник, совок и тряпка находились на своём обычном месте - в шкафчике.

  

  

  

   * * *

  

  

  

   - "Вчера в десять часов вечера прогремел взрыв в загородном доме предпринимателя Блажимира Д***. Бизнесмен находился в момент взрыва в доме и погиб. Д*** принадлежала обширная сеть казино и ночных клубов в ряде городов Западного побережья. По предварительным выводам экспертов, причиной взрыва послужила утечка газа. Начато следствие".

  

   Стелла поёжилась, натянув горловину пушистого свитера повыше, и сунула ноги под диванную подушку. Мертвенно-белый свет зимнего дня лился в окно, причиняя боль глазам. Сжимая пульт от телевизора, Стелла машинально водила подушечкой большого пальца по его выпуклым кнопкам.

  

   - Вот и ваша крупная рыба, - услышала она.

  

   У лестницы, ведущей на второй этаж, стоял Рогволд. Поверх неизменного костюма с галстуком на нём была зимняя куртка, надетая нараспашку: он собирался везти детей на дополнительные занятия. Лору - в художественную школу, Глеба - в хоккейную секцию.

  

   - Не поняла, - пробормотала Стелла, стискивая пульт. Но в животе что-то сжалось от слов водителя.

  

   - Заказчик, - сказал Рогволд.

  

   Стелла хотела снова сказать: "Не поняла", - но понимание обожгло её изнутри. Рогволд, всегда опрятный и подтянутый, с идеальными стрелками на брюках и стрижкой под машинку, озадачивал её и зачаровывал своим тёплым взглядом. Такие глаза - ласковые, чуть грустные и всезнающие - бывают, наверно, только у святых старцев или ангелов. Но сейчас произнесённое им слово "заказчик" обдало Стеллу не теплом, а волной холодных мурашек.

  

   - Это он... заказал Ростислава? - только и смогла она пробормотать.

  

   Рогволд чуть приметно кивнул.

  

   - Но... зачем? - Стелла стиснула пульт так, что переключился канал. - Он что... как-то перешёл ему дорогу?

  

   - Теперь это уже не имеет большого значения, - ответил Рогволд. - Для вас опасности нет, это главное.

  

   - А кто тогда... его? - Стелла, сглотнув сухой ком, кивнула на экран телевизора, имея в виду Блажимира Д***, сообщение о гибели которого осталось на другом канале.

  

   - Сама судьба, - сказал Рогволд, мягко сияя глазами. - Впрочем, судьба - не совсем верный термин... Это трудно объяснить. Но это не убийство, нет. Взрыв газа - несчастный случай. Но... - Губы Рогволда чуть дрогнули в улыбке. - Опять-таки, во вселенной нет ничего случайного.

  

   Стелла поймала себя на том, что слушала его разинув рот и веря каждому слову. А с какой стати, собственно, он всё это знал?!

  

   - Ты... как-то связан с этим? Ты... из каких-то спецслужб? - пролепетала Стелла.

  

   Улыбаясь ей, как ребёнку, Рогволд проговорил:

  

   - Нет. Я просто ваш водитель.

  

   - Просто водитель? Но откуда просто водителю известны такие вещи? - Стелла сама удивлялась, откуда у неё, поражённой всем услышанным, бралась язвительность. А ещё её задевало, что с ней разговаривают, как с несмышлёным ребёнком.

  

   Рогволд и бровью не повёл, глядя на Стеллу по-прежнему ласково и чуть грустно.

  

   - Мне просто дано знать немного больше, - сказал он. - Иногда это хорошо, иногда - не очень. Хорошо - когда благодаря этому я могу помочь. Плохо - когда не могу.

  

   - Кто ты? - Стелла чувствовала, что вот-вот выйдет из себя.

  

   Рогволд не успел ответить: вниз по лестнице с озорным визгом скакала Лора. Она с разбегу запрыгнула на Рогволда и повисла, обхватив его руками и ногами. Следом спускался Глеб - чуть сдержаннее сестры, но тоже через шаг вприпрыжку. Рогволд посмеивался, обнимая одной рукой повисшую на нём Лору.

  

   - Да ты не мышонок, а обезьянка.

  

   Что со всем этим делать, как это понимать? Стелла не знала. Дети обожали Рогволда, льнули к нему - особенно Лора. Он охотно возился с ними, хотя в его служебные обязанности входило только возить их в школу и обратно, а также обеспечивать безопасность. Его светло-серые глаза лучились неземным добрым светом, когда он смотрел на детей, и они отвечали ему горячей привязанностью. Он практически заменял им отца - если только родного отца вообще мог кто-то полностью заменить.

  

   Вечером того же дня Стелла услышала, как Рогволд рассказывал детям сказку. Таких сказок она никогда не слышала - впрочем, она никогда не была знатоком фэнтези. Но было в этой сказке что-то такое, отчего у неё защемило сердце. Двойник, согласившийся умереть вместо правителя из другого мира, вызывал в ней недоумение и казался смутно знакомым. Как мог этот чудак, будучи отцом двоих малолетних детей, пожертвовать собой? Оставить своих малышей неизвестно на кого? На какого-то непонятного Странника! Как мать Стелла не могла этого понять. Ну, разве что если там была женщина, которая могла о них позаботиться - тогда, может быть, ещё куда ни шло... Нет, всё равно это мужское стремление к героизму было выше её понимания. Если семья ещё не создана, тогда и терять как будто нечего, но если она есть?! Если есть родные существа, которым нужен кормилец и защитник? Как можно, сбросив с себя, как балласт, эти святые узы, лететь с нагой душой навстречу какой-то непонятной цели?! Особенно когда за это тебе не то что ордена не дадут, но даже, возможно, не узнают твоего имени!

  

   Стелла сама не ожидала, что эта странная сказка поднимет в ней целый рой мыслей и чувств. На плите закипал чайник, а в её ушах ещё звучала песня на незнакомом, очень мелодичном и красивом языке, которую тихонько напевал Рогволд, убаюкивая Лору, после того как сказка была рассказана. Звучание неведомого языка поднимало в груди волну странного томления, будоражило и зачаровывало одновременно...

  

   К реальности её вернул Рогволд. Подхватив готовый взорваться от пара чайник - у того даже крышечка подпрыгивала, - он плавными, спокойно-деловитыми движениями заварил чай с цветочными лепестками. Оставив его настаиваться, Рогволд присел к столу, и Стелла утонула в светлой бездне его глаз. Протянув руку, она дотронулась до рукава его хорошо сшитого пиджака. Он не напрягся, не отдёрнул руку, спокойно позволяя Стелле скользить ладонью выше по рукаву. Под строгой тканью прощупывались твердокаменные мускулы. В этих прикосновениях не было ничего пошлого или похотливого: Стелла чувствовала себя любопытной маленькой девочкой, которой позволяет себя щупать и разглядывать добрый великан.

  

   - Спой мне ту песню, - попросила она. - Если, конечно, моя просьба не кажется тебе странной...

  

   Рогволд не нашёл её просьбу странной. Снова зазвучал дивный незнакомый язык, и Стелла закрыла глаза, растворяясь в негромком, но уверенном, чистом и мужественном голосе. Он подхватил её, как могучий ветер, и понёс над холмами, покрытыми сочно-зелёной травой, над сверкающими на солнце лентами рек, над пёстрым разноцветьем лугов. Окрылённая этим голосом, она летела в таинственной лесной тени, лавируя между необъятными стволами величественных вековых деревьев, а потом, вынырнув над их макушками, наслаждалась лучами солнца, и шелестящий океан зелёных крон мчался ей навстречу. Позади оставались десятки и сотни километров этого колышущегося зелёного океана...

  

   Вдруг Стелла - нет, не увидела, а скорее почувствовала, что летит не одна. Рядом с ней, крыло к крылу, мчалась светлая, улыбающаяся душа чудака, пожертвовавшего собой для того, чтоб где-то в другом мире жил его двойник. Нет, он не забыл о своих детях, любовь к ним и сейчас реяла за ним радужным шлейфом, накрывая прозрачным пологом почти полгоризонта. Но он был отцом лишь двоих, а тот, другой, кому он подарил жизнь, - отцом многих. В момент, когда закрылись телесные глаза чудака и открылся истинный взор его души, где-то в другом мире скорбь сменилась всеобщей радостью: со смертного ложа встал светлоликий государь. Встал и улыбнулся - той же ясной улыбкой, которую безумный чудак дарил своим близким в самый важный день его жизни. Чудака звали ДК - Двойник Короля.

  

   Слёзы катились градом по лицу Стеллы. Рогволд уже перестал петь и тихонько поглаживал её по волосам, как маленькую. Она же, уткнувшись лбом в его твёрдое плечо, вперемешку со всхлипами шептала:

  

   - Я не понимала... Я не понимала...

  

   Он налил ей чай, и она, ещё всхлипывая, пила маленькими глотками. Не допив, уронила голову на руки и затряслась от рыданий.

  

   Рогволд отнёс её в спальню и бережно уложил. Стелла уцепилась за него, как утопающий за спасательный круг, и он остался с ней. Она плакала, гладила пальцами его лицо и улыбалась сквозь слёзы, а он улыбался ей - как всегда, одними глазами. Она нуждалась в тепле - он щедро дарил его, просто потому что она нуждалась в том, чем он обладал в избытке. Когда она уснула у него на плече, Рогволд ещё долго не двигался, чтобы не разбудить её, а когда убедился, что её сон крепок, потихоньку встал, укрыл женщину одеялом и вышел. А она спала, безмятежно улыбаясь чему-то.

  

   Метель стихла, очистилось и засияло звёздами небо. Рогволд оделся, взял лопату и принялся расчищать занесённые снегом дорожки и подъезд к гаражу, чтобы не тратить на это время утром, если вдруг срочно придётся куда-то выезжать.

  

   Дети спали, их мать - тоже. А он охранял их сон.

  

  

  

Часть 4. Мост через пропасть

  

  

   Уставшие от холода и длинных ночей, люди ждали весну, и она пришла. Солнца стало много, по улицам побежали ручьи, снег превратился в грязную кашу. Из-под ледяной корки местами высвободился и подсох асфальт, и ребятишки уже чертили мелом квадраты и прыгали с одного на другой. Солнечные дни шли почти без пасмурных промежутков.

  

   Эту весну Лора встретила в прежней квартире, где они все вместе жили до развода родителей. Они вернулись в неё из роскошного дома в начале марта, потому что их дела пошатнулись. Что значит выражение "пошатнулись дела", Лора раньше представляла себе очень смутно, а теперь оно наполнилось конкретным смыслом. Мама очень много нервничала, а иногда и плакала, могла сердиться на них с Глебом по мелочам. А виноват во всём был деловой партнёр их отчима Ростислава: он обманул маму и оставил её ни с чем. Они переехали в старую квартиру, а дом и машина были выставлены на продажу.

  

   Рогволд, тем не менее, остался с ними, хотя платить ему стало нечем.

  

   - Не нужно мне платить, - сказал он. - Я уйду только тогда, когда выполню то, что должен выполнить.

  

   Он по-прежнему возил Лору и Глеба в школу на старой папиной машине, по-прежнему был подтянут и аккуратно одет, и его ясный, спокойный взгляд был единственным, что спасало маму от нервного срыва.

  

   В квартире всё осталось так, как было при папе. В шкафу висела его одежда, на книжной полке стояли фотографии Лоры и Глеба. В ванной осталась его туалетная вода, бритвенные принадлежности и бельё в корзине, как будто он ненадолго вышел и должен был с минуты на минуту вернуться. Туалетная вода уже испортилась и изменила свой запах, но в нём всё равно оставались знакомые нотки, напоминавшие о папе. В первый же день после переезда мама затеяла уборку; поначалу она бодро сновала по комнатам, вытирая пыль, скопившуюся за долгое время, а потом Лора услышала её всхлипы.

  

   Мама сидела на кровати, а тряпка, которой она вытирала пыль, валялась у её ног. Зарывшись лицом в папину рубашку, мама всхлипывала. Когда Лора тронула её вздрагивавшее плечо, она торопливо вытерла покрасневшие глаза и сказала нарочито бодрым голосом:

  

   - Так, не расслабляемся, у нас ещё куча дел!

  

   Эта уборка запомнилась Лоре надолго. Солнце ослепительно сияло в окна, лишённые занавесок - последние были отправлены в стирку, в квартире пахло шампунем для ковров и жидкостью для мытья полов, а в открытые фрамуги лился холодный мартовский воздух. По комнатам плыла светлая, печальная музыка, и два ангельски чистых женских голоса, сплетаясь в зачаровывающем узоре, пели что-то на непонятном, но очень красивом языке. Иногда дуэт сменялся хором, выпевавшим нечто, состоявшее почти из одних гласных, да так, что душу охватывал неземной трепет, а глаза щипало от подступавших слёз.

   слушать песню

   Лора сидела, растворившись в волшебстве этих голосов, и залитая солнцем и холодным воздухом квартира превратилась в огромный светлый зал с колоннадой. Божественное пение наполняло всё пространство светом и покоем, и Лора почувствовала присутствие кого-то родного и любящего. Она не успела его разглядеть: появилась мама и закрыла фрамугу. Чары рассеялись, и Лора обнаружила себя на стуле возле музыкального центра. Папины диски с музыкой были свалены в кучу на ковре.

  

   - Ты что тут устроила? - накинулась на Лору мама. - Все диски вывалила! А ну, быстро складывай всё на место!

  

   Раздался звонок в дверь: вернулся из магазина Рогволд. Он отнёс два тяжёлых пакета на кухню, и вымытый мамой холодильник наполнился продуктами. Мама тут же, не давая себе времени отдохнуть, принялась готовить обед, а Рогволд присоединился к Лоре:

  

   - Давай, помогу.

  

   Вместе они быстро разложили диски по полкам. Глеб уже прилип к телевизору: начался его любимый мультсериал.

  

  

  

   * * *

  

  

  

   Янтарные лучи заходящего солнца длинными полосами проникали сквозь просветы между ветками деревьев. Под золотисто-зелёными кронами лежала прозрачная и тёплая тень цвета сепии, воздух был пропитан ароматом цветов, но не приторно-сладким, а тонким и ненавязчивым. Лора с изумлением и восторгом оглядывалась по сторонам: её окружал сад райской красоты. Она ни секунды не сомневалась: здесь жило добро. А ещё здесь кто-то ждал её.

  

   Она шла по мощёным мелкой шестиугольной плиткой дорожкам, высматривая за каждым цветущим кустом, стволом и клумбой того, чью нежность она чувствовала на расстоянии. Она шла мимо причудливых фонтанов в виде статуй животных и полурыб-полузмеев, миновала изящные, воздушные беседки, проходила по декоративным мостикам, залюбовалась по дороге небольшим живописным водопадом. Глаз отдыхал на мягких, неярких красках, которым солнце придавало тёплый вечерний оттенок. Лора остановилась, обводя взглядом вокруг себя. Ну, где же он?

  

   - Доченька, - ласково окликнул её знакомый, родной голос, от звука которого внутри у неё всё сжалось...

  

   Повернувшись на голос, Лора увидела папу! Он стоял под зелёной аркой, увитой белыми цветочками, и улыбался ей. Она тотчас узнала его, даже несмотря на его странный костюм и непривычную причёску: папа был одет, как сказочный король. Поверх коричневых куртки и штанов, отделанных золотыми галунами, на нём был длинный плащ с золотыми узорами на тёмно-красном фоне, а его голову венчала небольшая изящная диадема. Волосы у папы были гораздо длиннее, чем раньше, и ниспадали ему за спину. Кое-где в них серебрилась седина. Лору захлестнула такая мощная волна радости при виде папы, что его странный костюм не имел сейчас большого значения. Остолбенев от счастья, она стояла и смотрела на него, а он с нежностью смотрел на неё. Когда он протянул к ней руки, Лора безоглядно кинулась в его объятия.

  

   Он подхватил её, а она, обняв его за шею, прильнула к нему всем телом. Дар речи вернулся к ней, и вместе со всхлипом из её груди вырвалось:

  

   - Папочка... Я так по тебе соскучилась...

  

   Сильные папины руки обнимали её крепко и нежно, губы щекотали её ухо и шептали:

  

   - Принцесса моя... Какая же ты красавица! Я всегда мечтал иметь такую дочку...

  

   Что-то в этих словах показалось Лоре странным... С лёгким холодком недоумения она взглянула папе в лицо. Да, вроде бы это был папа, и одновременно не совсем он. Хотя он смотрел на Лору с безграничной нежностью, в его взгляде присутствовало что-то такое, чего раньше не было. Хоть лицо его было юношески гладким, он казался намного старше, от него веяло силой и величием, его плечи были твёрже, а осанка прямее. Он был окружён ореолом достоинства. Диадема, охватывавшая его лоб, была сделана в форме венка из гибких, как лианы, лишённых листвы веток. Лора смутно чувствовала, что дело в ней, что она не зря надета... Сказка, рассказанная Рогволдом, вдруг вспыхнула в её памяти.

  

   Увенчанный короной двойник папы, почувствовав, как ослабели объятия Лоры, заглянул ей в глаза и всё понял. Прижав её к себе крепче, он сказал:

  

   - Милая, я тот, кто обязан твоему отцу жизнью. Моё имя Эйрик. Ты правильно поняла, что означает корона на моей голове.

  

   Золотисто-зелёные кроны медленно плыли над их головами: король шагал по дорожке, прижимая Лору к себе.

  

   - Мой святой долг - позаботиться о тебе, - продолжал он. - Но с этой секунды уже не только чувство долга движет мной... Едва увидев и обняв тебя, я почувствовал родство с тобой. Как будто ты всегда была моей. Пожалуйста, верь мне. Обними... Обними меня покрепче, не бойся.

  

   Лора чувствовала не страх, а скорее запредельное изумление. Голос короля был точь-в-точь как папин, тёплый, родной и ласковый, а исходившую от него нежность она чувствовала всей душой, и внутри неё что-то безотчётно откликалось. Она снова обвила его шею руками, и тёплая ладонь короля погладила её по волосам.

  

   - Вот так... Разве ты не чувствуешь то же самое?

  

   Лора чувствовала, и ещё как! В короле было так много от папы, и дело было даже не во внешности... Дело было в том отклике, который он вызывал в ней. С ним она чувствовала себя в безопасности, ей было уютно и тепло, и не хотелось расставаться...

  

   - Родная, будь моей дочкой. Я сделаю всё, чтобы ты стала самой счастливой принцессой на свете.

  

  

  

   * * *

  

  

  

   Стеллу окружал такой густой туман, что ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Её покачивало, под головой было что-то твёрдое. Пошевелившись, она поняла, что лежит на дне лодки, свободно дрейфовавшей в тумане, из-за которого невозможно было понять, река это или море. Стелла осторожно приподнялась, чтобы не перевернуть утлый челнок, и кое-как уселась. Туман окружал со всех сторон. Ничего, кроме тумана.

  

   Были в лодке и вёсла, но куда грести при такой видимости? Пустота и тишина угнетали, давили со всех сторон, и единственным звуком был плеск воды за бортом. Стелла попробовала покричать, но это ничего не дало. Ни звука в ответ она не услышала. Чувство беспомощности и потерянности было таким же непреодолимым и бескрайним, как эта мгла. Она просачивалась в душу, оседая в ней тягучим, тоскливым страхом...

  

   Но вот туман стал постепенно редеть, и Стелла разглядела выступающие из него очертания большого парусного судна. От свалившейся на неё удачи у неё на миг дух перехватило... Корабль! Люди! Спасение... Облегчение было столь велико, что Стелла почувствовала влагу на глазах. Сколь страшно и тоскливо ей было плыть неведомо куда в сплошной мгле, столь же радостно ей стало от сознания того, что она больше не одна в этой туманной бесконечности. Она закричала:

  

   - Эй, на судне!

  

   Никто не ответил, но это Стеллу не обескуражило. Она схватилась за вёсла. Гребцом она была не слишком умелым, но ей удалось справиться с челноком и направить его в сторону корабля. Когда она подгребла уже настолько близко, что могла разглядеть каждую деталь обшивки, её вдруг обдало холодом подозрение: а что если это корабль-призрак? Странная тишина...

  

   - Есть кто живой?!

  

   Вместо ответа с борта судна свесился верёвочный трап. У Стеллы отлегло от сердца: если кто-то спустил его, значит, живые люди на борту есть. Окрылённая надеждой, Стелла взобралась по трапу.

  

   Палуба была пуста. Жуткое чувство вернулось. Корабль был деревянный, старинной конструкции, богато украшенный, с белоснежными парусами. К какой эпохе он принадлежал, Стелла не могла сказать.

  

   - Не бойся, моя госпожа, - раздался вдруг рядом знакомый голос. - Судно не покинуто, здесь я. Я ждал тебя.

  

   Сначала Стелла не поверила ушам, потом - глазам. На палубе она была уже не одна: перед ней стоял ДК. Но в каком виде! Он словно сошёл с иллюстрации к волшебной сказке. На нём был чёрный кожаный костюм и высокие сапоги, на груди блестела тёмная чешуйчатая кольчуга. Плечи и руки его были покрыты щитками тёмных доспехов, украшенных серебристыми узорами. Струясь складками до пят, его воинственную фигуру окутывал чёрный плащ, а длинноволосую голову венчала роскошная корона, усыпанная драгоценными камнями. Стелла, онемев, смотрела на него... В её груди вертелся такой клубок чувств, что она не знала, то ли ей смеяться, то ли плакать, то ли упасть на колени перед этим величавым незнакомцем с лицом ДК. Он был великолепен, и едва взглянув ему в глаза, Стелла поняла: это не шутки, перед ней король. Челюсть её поехала вниз, а король улыбнулся и склонился над её рукой в галантном поцелуе.

  

   Они спустились в комфортно обставленную капитанскую каюту. Она была наполнена мягким золотистым светом, который сразу заиграл бликами на роскошном водопаде светло-русых волос короля. Нити седины уже поблёскивали на его шевелюре, но лицо было молодо, а добрые серые глаза сияли Стелле мягко и приветливо. Здесь, при хорошем освещении, она увидела, что несмотря на воинственное облачение, на лице короля не было и тени жестокости. Но по тому, как он двигался, Стелла угадывала, что он всё же воин.

  

   - Война недавно закончилась, моя госпожа, - сказал король. - Народ отложил меч и взялся за плуг.

  

   Стелла смотрела во все глаза и не могла насмотреться... С одной стороны, это был вроде бы ДК - она узнавала его ясную лучистую улыбку и голос, а с другой - что-то новое, незнакомое было в нём. Одним словом, он был и похож, и непохож на себя.

  

   - Моё имя Эйрик, моя госпожа, - сказал король. - Я тот, кто обязан отцу твоих детей жизнью.

  

   - Я знаю, - прошептала Стелла.

  

   Она по-прежнему не знала, чего ей хотелось больше - смеяться или рыдать. Отголоски песни Рогволда и полёта крылом к крылу с улыбающейся душой чудака ДК воскресли в ней и захватили её целиком... Теперь она ещё и видела перед собой его - светлоликого государя, которому улыбчивый чудак завещал свою жизнь. Дрожащими пальцами она дотронулась до его щеки и до длинных шелковистых прядей, заплетённых в косички и собранных сзади. Его светлое лицо приблизилось, и он поцеловал её в лоб и глаза. Что-то огромное и горячее разорвалось у Стеллы внутри, слёзы прорвались наружу, она сгребла в охапку облачённого в железо короля, как когда-то рубашку ДК, и уткнулась в него лицом.

  

   Железо мешало почувствовать его тепло, и она стала искать на ощупь, как его снять... Король помогал ей разоблачать себя и вскоре стоял перед ней только в рубашке, без короны, с рассыпавшимися по плечам волосами. Стелла скользнула ладонями по его груди, плечам, запуталась пальцами в русых прядях и утонула в сияющей нежности его взгляда. Это был он, её ДК: отдавая Эйрику жизнь, он отдал ему и часть своей души. Это был он, она его чувствовала...

  

   - Прости... - шептала она между всхлипами, вцепившись в него и истово гладя его по волосам, плечам и спине. - Прости меня, какая же я дура... Прости меня... за всё...

  

   В ответ он лишь накрыл её губы ласковым поцелуем.

  

  

  

   * * *

  

  

  

   Проснувшись, Лора долго не могла прийти в себя. Пробуждение жестоко разлучило её с папой - точнее, с королём, очень похожим на него. Там, во сне, она была окутана его янтарно-солнечной нежностью, словно коконом, а здесь снова была одна... Нет, конечно, не совсем одна: ещё была мама, Глеб и Рогволд, но Лоре был нужен он, папа...

  

   Похоже, и Глебу сегодня приснилось что-то необычное: глаза у него были очень странные. Мама тоже подозрительно выглядела, да и вела себя не лучше. Впервые она не смогла приготовить нормальный завтрак: у неё всё валилось из рук, пригорало и убегало. В итоге за приготовление еды пришлось взяться Рогволду.

  

   По дороге в школу Глеб рассказал:

  

   - А мне сегодня папа приснился. Только он называл себя королём Эйриком... Мы скакали верхом на белом коне по полю. Трава была такая зелёная, яркая, а цветов!.. Целое море. Папа сказал, что хочет взять меня к себе.

  

   - Гм, вот как, - проговорил Рогволд, переключая скорость. - А ты хотел бы остаться там, с папой?

  

   - Спрашиваешь! - ответил Глеб. - Нам было так здорово скакать!.. Только, наверно, надо быть взять ещё и маму... Ну, и Лору тоже.

  

   Рогволд улыбнулся и взглянул на Лору.

  

   - А тебе ничего не приснилось? - спросил он.

  

   От его взгляда у Лоры пробежал по телу холодок... Нечто похожее на то чувство, которое она испытала во сне, когда поняла, что перед ней не совсем папа. Вот и Рогволд был не тем, кем казался...

  

   - Мне тоже приснился папа, - призналась она. - То есть, король Эйрик.

  

   И она рассказала свой сон. Глеб не поверил, но Рогволд сказал спокойно:

  

   - Всё правильно, вы оба разговаривали с королём Эйриком. Он двойник вашего папы, это я помог ему выйти с вами на связь. Он очень хочет взять вас к себе. Раньше он не мог, потому что шла война, и он не хотел подвергать вас опасности. Сейчас мир восстановлен, и Эйрик намерен исполнить просьбу вашего папы - позаботиться о вас, став вам отцом. Если вы примете его предложение, я перенесу вас к нему.

  

   Пару минут они ехали молча. За окнами машины плыли знакомые улицы, залитые весенним солнцем: дома, окна, машины, люди, витрины, вывески, рекламные щиты. Лора и Глеб переваривали услышанное. Наконец Глеб подал голос:

  

   - Значит, та сказка, которую ты нам рассказывал...

  

   Рогволд кивнул, не отрывая взгляда от дороги.

  

   - Правда. Странник Рагнвальд - это я. Двойник, согласившийся умереть вместо короля - ваш отец. Король Эйрик - достойнейший из государей и человек с чистым, благородным, неустрашимым и любящим сердцем. За всю свою долгую жизнь я не знал никого лучше, чем он.

  

   - А мама? - спросил Глеб.

  

   - Думаю, с мамой они тоже нашли общий язык, - улыбнулся Рогволд и остановил машину. - А вот и школа. Ну всё, бегите. Вечером нам предстоит серьёзный разговор.

  

  

  

   * * *

  

  

  

   - Даже после всего, что ты видела и чувствовала, ты всё ещё не веришь?

  

   Рассветало. Город, замёрзший в объятиях ночи, медленно и неохотно просыпался, зажигая окна. Под колёсами машины захрустела ледяная корка на луже. Те, чья работа начиналась рано, уже шли по улицам, пряча руки в карманы от холода. Стелла же чувствовала озноб, сидя на тёплой кухне с кружкой чая. Этой ночью она не ложилась совсем.

  

   Рогволд сидел рядом, как всегда, непостижимо спокойный. Это было спокойствие горных вершин, окутанных облаками, или, может быть, тишина озера, укрытого от бурь склонами этих гор. Стелла склонялась к первому сравнению. Рядом с ним ей становилось стыдно впадать в уныние, истерить и плакать, раздражаться по мелочам и прикрикивать на детей. Он казался ей могучей глыбой, которой были нипочём любые трудности, невзгоды и опасности. Странник... Для неё самой переезд из одного района города в другой и то был большим стрессом, а он - подумать только! - путешествовал между мирами, и ничего... Наверно, он был из другого теста. Истязая ложечкой дольку лимона в чае, Стелла думала: все мы обладаем силами, достаточными для выполнения определённого набора задач. Какие-то задачи нам по силам, а какие-то - нет. Или ПОКА нет. Другой вопрос - как понять, на что ты способен - сейчас и вообще? Наверно, самый древний и универсальный способ - пробовать...

  

   Чай уже остыл, и она отпила несколько глотков подряд, поставила кружку. Съела лимон, поморщилась. Кривить сейчас душой ей казалось не только бессмысленным, но и вредным; к тому же - ну, не получалось у неё кривить душой под спокойным, проницательным и добрым взглядом Рогволда. Она ответила честно:

  

   - Нет, не то чтобы не верю... Я... Боюсь.

  

   Рогволд чуть вскинул брови.

  

   - Боишься? Ты видела его, смотрела ему в глаза, чувствовала его - и боишься?

  

   - Нет, не его, - уточнила Стелла. - Его я совсем не боюсь, он такой... - Она закрыла глаза. Тёплый взгляд, знакомая улыбка, струящиеся между пальцами волосы. - Такой знакомый. Родной. Но то, что вы с ним предлагаете - это ведь не квартиру сменить. И даже не в другую страну уехать, а в другой МИР. Смогу ли я и мои дети прижиться в том мире?

  

   - Это немногим сложнее, чем переезд в другую страну, - улыбнулся Рогволд. - Ну, может быть, чуть-чуть сложнее. К тому же, вы перемещаетесь не в никуда, вас там ждут. И, поверь, примут с любовью и радушием. Бери пример с детей: они без колебаний хотят к папе.

  

   - Они дети, они не могут понимать всего, для них это что-то вроде приключения! - воскликнула Стелла. - А я взрослый человек и должна трезво оценивать... Одно дело, если бы это касалось только меня, но я несу ответственность за моих детей. Поэтому не могу вот так, сломя голову...

  

   - Не нервничай так, - мягко сказал Рогволд, накрыв её руку своей большой тёплой ладонью. - Эйрику тоже хорошо известно, что такое ответственность. Он король вообще-то. А что он собой представляет как человек, думаю, ты уже почувствовала. Ты же ЗНАЕШЬ его, Стелла. Поэтому не бойся.

  

   - А как насчёт НАШИХ двойников? Если они есть в том мире, как быть с ними? А если мы встретимся?

  

   Подумав секунду, Рогволд ответил:

  

   - Ваши двойники живут в других мирах. Вы не встретитесь там.

  

   Стелла раздирала ногтями корочку от лимонной дольки. Пальцы теперь пахли резко и кисло.

  

   - Хорошо, допустим... Но ЗАЧЕМ я должна туда рваться?

  

   - Это и есть главный вопрос, Стелла, - сказал Рогволд. - Подумай и ответь на него для себя сама. Но, думаю, ты уже знаешь ответ.

  

   Стелла собрала и бросила крошки лимонной кожуры в пустую кружку, горько и устало улыбнулась.

  

   - Голова что-то совсем не соображает... Может, дашь подсказку?

  

   - Гм, а зачем она тебе? Ты сама всё знаешь.

  

   Рогволд так ничего и не сказал. Усталость после бессонной ночи придавила веки, в теле нарастала слабость, непреодолимо хотелось принять горизонтальное положение. Стелла прилегла на диван.

  

   Она снова видела ДК, боль в его ясных серых глазах. У боли было название - "развод". Он поставил подпись, отпустил её без скандала... С кухни пахло чем-то вкусным: Рогволд снова взял на себя роль домохозяйки. Печаль в серых глазах: ты делаешь ошибку. Рука чуть дрогнула, ставя подпись. Но поставила... Топот Глеба и Лоры, ласковое "ш-ш!" Рогволда. "Мама спит, тихонько". Снова загс и кольца, большой дом и личный водитель. Потом эта девушка, Лада. Наверно, он так пытался показать (бывшей жене или себе?), что утешился, что у него в личной жизни всё хорошо. Чтобы она не чувствовала вины. На какое-то время ему удалось её в этом убедить... Шум воды на кухне. Странник (спокойный, как горные вершины) мыл посуду, забавно. Не боги горшки... моют. Потом инъекция. В гробу лежал спокойный, светлый. Неужели всё-таки ничто не держало его здесь, если он согласился? Ни та девушка, ни даже дети?.. В глазах Эйрика был свет ЕГО души.

  

   "А я так и не успела попросить у него прощения при жизни. И сказать спасибо".

  

   Стелла очнулась в слезах. Нет, не в роскошном доме Ростислава, а в их с ДК квартире. "Вернулась к тому, от чего ушла", - усмехнулась она, тыльной стороной ладони торопливо вытирая глаза. Почему-то именно здесь она ощущала себя по-настоящему дома. Всё, что было между её уходом отсюда и возвращением, казалось затянувшимся сном. Или ошибкой...

  

   Да, ошибкой, в результате которой она сделала этот крюк на своём пути. Петлю, которую хотелось отрезать ножницами. Вот только не отрежешь...

  

   Это тупик, думала она. Конец пути - её главного пути, на котором она могла бы оставаться собой. А все тропинки, по которым она попытается брести дальше, влача ставшее никчёмным существование, - не её. Зачем ей эти маленькие побочные тропинки, если главную дорогу она обрушила сама?..

  

   Она обрушила, а её сероглазый улыбчивый чудак перекинул через пропасть канатный мостик, у противоположного конца которого стоял Эйрик. Или, может быть, не он это сделал? Нечто огромное, некая Сила или Разум, пути которого были для Стеллы непостижимы?.. Она запуталась. Мозг был готов взорваться, не вмещая этих вещей...

  

   - Ну, тебе всё ещё нужны подсказки?

  

   Стелла вздрогнула, встретившись с улыбающимся взглядом Рогволда. Не дав ей опомниться, он сказал:

  

   - Пока ты дремала, я покормил детей и отвёз в школу.

  

   Стелла снова опустилась на подушку.

  

   - Что бы я без тебя делала...

  

   А он, склонившись над ней, ласково, совсем по-отечески погладил её по волосам и шепнул:

  

   - Вот ты сама и ответила на свой вопрос "зачем?" И обошлась без подсказок.

  

   - Когда это я успела? - Язык Стеллы, задав этот вопрос, оказался не в ладах с мыслью, которая уже воскрешала образ канатного мостика через пропасть.

  

   - Да только что, - тихонько засмеялся Рогволд. - Закрой глаза и представь себе Эйрика. Что ты чувствуешь рядом с ним?

  

   Стелла закрыла глаза и отдалась ощущениям...

  

   - Я расцветаю, - с удивлением и восхищением призналась она. - За спиной как будто крылья... Мне очень легко и хорошо. И в животе... щекотно от счастья.

  

   - Слушай, слушай себя внимательно, - проговорил Рогволд возле самого уха Стеллы, и от вибраций его голоса она ощутила кожей волну тёплых мурашек. - Зафиксируй это чувство, сосредоточься на нём... А теперь произнеси вслух то, что тебе хочется сказать больше всего!

  

   Стелла открыла глаза. Она стояла на краю пропасти, дна которой было не видно: от взгляда в её головокружительную глубину слабели ноги. Перед ней покачивался канатный мост, а на противоположной стороне её ждал тот, от чьего взгляда раскрывались крылья за её спиной. То, что она хотела сказать больше всего, было:

  

   - ДА.

  

   Не успев моргнуть и глазом, она очутилась на той стороне. И увидела серые улыбающиеся глаза очень близко.

  

  

  

   * * *

  

  

  

   Мир встретил их холодной дождливой ночью, шелестом мокрой листвы и светом факелов. У выхода из пещеры, в которой находился портал, мокнул, кутаясь в плащи с капюшонами, отряд из шестнадцати вооружённых всадников. Когда один из них, высокий, статный, в чёрном кожаном костюме и высоких сапогах, спустился в пещеру в сопровождении двоих человек с факелами, дети робко прижались к матери, а Рагнвальд приобнял женщину за плечи.

  

   - Всё хорошо, не волнуйся, - сказал он.

  

   Человек в кожаном костюме откинул мокрый капюшон, открыв светло-русую голову, увенчанную сверкающей в свете факелов диадемой. Спокойные и ясные серые глаза, окинув взглядом женщину с двумя детьми, мягко засияли, и лицо обладателя диадемы озарилось улыбкой, хорошо знакомой всем. От этой улыбки женщина сначала напряжённо замерла, а потом подалась всем телом вперёд. Рагнвальд, почувствовав это движение, осторожно отпустил её, как родитель - только что научившегося ходить ребёнка. Светловолосый король, завладев обеими руками женщины, поцеловал их, а она дрожащими пальцами дотронулась до его щеки. Свет его взгляда отразился в её глазах.

  

   Присев, король протянул руки к мальчику с девочкой. Не сводя с него зачарованных взглядов, дети доверчиво прижались к нему, а он сгрёб их обоих в охапку и поднял. Обратив взгляд на Рагнвальда, он проговорил:

  

   - У меня нет слов, чтобы выразить вам всю мою благодарность, милорд.

  

   Рагнвальд сдержанно кивнул: не нужно слов.

  

   Командир королевского эскорта, завидев государя, выходившего из пещеры с двумя детьми на руках и в сопровождении красивой женщины в платье странного покроя, отдал всадникам приказ садиться в седло. И женщина, и дети выглядели то ли слегка испуганными, то ли ошарашенными, как будто никогда в жизни не видели конного отряда. Детей король отдал всадникам; мальчик залез в седло безропотно, а девочка вдруг испуганно уцепилась за шею короля и ни за что не хотела отпускать. Король разрешил эту загвоздку несколькими поцелуями и парой нежных слов на ушко. Девочка всё-таки разжала руки и отправилась к всаднику, который тут же укрыл её своим плащом от дождя. Леди в странном платье король не доверил никому - взял к себе в седло. Его просторного плаща хватило, чтобы укрыть от дождя их обоих.

  

   Отбытие отряда было задержано криком девочки:

  

   - Дядя Волик!

  

   Рагнвальд вышел из пещеры. По знаку короля весь отряд осадил лошадей, так чтобы Рагнвальд мог подойти. Из-под плаща всадника высунулось растерянно-испуганно-недоуменное личико девочки и протянулась тоненькая рука.

  

   - Дядя Волик, а как же ты? - пробормотала она трясущимися губами. - Ты что... остаёшься?

  

   Рагнвальд взял тянувшуюся к нему ручку. Конь постоянно переступал ногами и нервничал, приходилось держаться на расстоянии.

  

   - Детка, нашим путям суждено разойтись. Этому миру я не принадлежу, равно как и тому, из которого мы только что прибыли. У вас всё будет хорошо, не расстраивайся.

  

   - Дядя Волик! - закричал и мальчик, до которого только что дошёл смысл происходившего. - Мы что, тебя больше не увидим?!

  

   - Моё участие в вашей судьбе подошло к концу, Глеб, - ответил Рагнвальд. - Но я всегда буду вас помнить.

  

   Он поцеловал и отпустил руку девочки, потом перевёл взгляд на бледное лицо женщины. Она молчала, прикусив губу и еле сдерживая слёзы, бережно обнимаемая рукой короля.

  

   - Миледи, - проговорил Рагнвальд с поклоном.

  

   Король, приложив руку к сердцу, наклонил голову. Рагнвальд ответил на поклон и отошёл на несколько шагов. Копыта лошадей зачавкали в жидкой грязи, и отряд скрылся за деревьями, унося с собой женщину и двоих детей.

  

   Рагнвальд постоял ещё немного, вдыхая полной грудью чистый холодный воздух и слушая шум листвы. Вытерев рукой мокрое лицо - то были не слёзы, а дождь, - он вошёл в портал и исчез.

  

   В лесу шелестел дождь.