Глава 1

Первый снег

Закавказье. Константин

- Присутствовал я при одном случае, дело было в Петрограде, у некого Чекалинского собирались лучшие игроки города. Прекрасный дом, славный повар, временами большой куш удавалось сорвать. Так вот, неизвестно откуда появился никому неизвестный господин, звали Германом, ранее в пристрастии к картам незамеченный. Каждый вечер приходил, играл один кон, получал огромный выигрыш и покидал стол. И так происходило каждый вечер на протяжении месяца.

- Сказки, - улыбнулся Константин выложив карты на стол.

- Честью клянусь, - ответил такой же улыбкой Томский и пригладил ус, - так вот, за целый месяц он не разу не проиграл, словно заколдованный был. Приходил, ставил весь прошлый выигрыш и уходил, обогатившись как минимум в трое. Но фортуна дама непостоянная и крайне своевольная. В один вечер игра была на редкость напряжённой, за столом остались сам Чекалинский и Герман. На кону стояло девяносто две тысячи рублей. Целое состояние! Но фортуна отвернулась в тот вечер от Германа. Парень не смог выдержать такого расстройства и сошёл с ума.

- И к чему эта занятная история? - спросил Константин откинувшийся на спинку стула и с прищуром рассматривающий вихрастого шатена в гусарской форме.

За окном начинало смеркаться. Практически пустой кабак, расположенный на окраине грузинской деревни, скромно освещали пяток керосиновых ламп.

- Я к тому, что к проигрышу нужно относится проще, - ответил расплывшийся в улыбке Томский и выложил карты на стол. - Твоя очередь.

Откинувшись на стуле, он вытащил из кармана доломана портсигар, достал из него папиросу, постучал ей о сгиб указательного пальца сбивая табак плотнее. Завершив процедуру Томский обмял один конец и подкурил лихо проведя спичкой о крышку портсигара.

Константин с усмешкой расстегнул верхнюю пуговицу на кителе и достал наган. Шесть патронов выскользнули из открытого барабана упав на раскрытую ладонь, седьмой, прижатый большим пальцем, остался в гнезде. Лишние патроны отправились в карман кителя. Опустив наган Константин посмотрел сквозь пустые гнёзда на грязный пол. Резкое движение кисти и барабан с щелчком вернулся в боевое положение.

- На всякий случай, счастлив был иметь такого друга! - Томский отсалютовал стаканом на дне которого плескался дрянной коньяк.

- Я тоже, - весело усмехнулся Константин.

Проведя револьвером по предплечью, он прокрутил барабан. Вздёрнул подбородок и приставил к нему ствол. Метал неприятно холодил кожу. Задорная улыбка не сходила с лица. На самом дне глаз в дикой пляске искрились азартные огоньки. Мгновение и палец спустил курок.

Раздался щелчок, а за ним последовал облегченный выдох Томского и сразу тихий смех товарищей.

- Какого чёрта вы здесь устроили?! - раздалось злое рычание со стороны двери.

Вошедший в кабак плотно сбитый штабс-капитан Сивинов бешено вращал глазами и казалось, что сейчас закипит словно чайник оставленный на огне.

- В карты играем, господин штабс-капитан! - бодрым голосом отрапортовал Константин вытянувшийся по стойке смирно.

Его рука старалась как можно незаметнее вернуть револьвер в кобуру. Рядом встал Томский. Руки вытянуты по швам, подбородок вздёрнут.

- В карты, - прорычал штабс-капитан, - я вам покажу карты вашу мать! Вы идиоты представляете, что бы с вами было если бы это Буданов увидел?!

- Так точно, господин штабс-капитан! - в один голос откликнулись игроки.

- Так точно, - прошипел Сивинов. Его глаза переходили с одного вытянувшегося игрока на другого, словно он выбирал кого загрызть первым. Минуту помолчав он выдохнул сквозь сжатые зубы и посмотрел на Константина. - Поручик Яковлев, прибыл дирижабль, на нём профессор Николай Фёдоров из Петроградского Республиканского Университета. Мне сказали, что вы знаете его в лицо. Встретьте и займитесь размещением, позже узнаете назначенное вам наказание. А с вами, Владимир, мы ещё побеседуем, - обернулся Сивинов к Томскому, потеряв всякий интерес к Константину.

- Служу России! - отчеканил Константин ударив кулаком в грудь и щёлкнув каблуками.

Взяв висевшую на спинке стула шинель, он накинул её на плечи и поспешил покинуть помещение.

Солнце успело практически зайти. Шло начало октября. С неба медленно падали пушистые хлопья первого снега, выпавшего непривычно рано для этих краёв. Земля была устлана белым ковром, обещавшим растаять уже рано утром. Каждый шаг сопровождался скрипом. Прохладный ветер приятно холодил лицо. Константин сделал глубокий вдох свежего воздуха и направился в сторону наскоро возведённой из сырого дерева башни для причаливания дирижаблей.

Проходя мимо стоявшего на посту солдата, он приветственно махнул рукой и направился вдоль густо стоявших казарм. Рядом с башней завис огромный пузырь дирижабля. Из труб заглушённого парового двигателя ещё вырвались редкие облака дыма. Константин пригляделся внимательнее. На задней половине палубы был нанесён республиканский флаг - русская крестовка. Судно принадлежало государственному воздушному флоту.

Ускорив шаг, он приблизился на расстояние, которое позволяло рассмотреть в сгущающихся сумерках название дирижабля. По палубе белыми буквами шла надпись - "Михаилъ Безтужевъ-​Рюминъ".

Воздушное судно названное в честь одного из полководцев времён гражданской войны слабо покачивалось на ветру. У подножия башни уже шла возня, словно в разворошённом муравейнике. Похоже помимо профессора, на дирижабле прибыл груз. И это просто замечательно. Успевшее надоесть затишье не будет тянуться вечно. Скоро турки должны перейти в наступление.

- Матвей! - окликнул Константин знакомого.

Высокий худощавый солдат в серой шинели поставил на землю тяжёлый ящик и обернулся, разглядывая подошедшего.

- А, господин поручик, что нужно? - сразу перешёл к делу Матвей.

- На дирижабле должен был быть профессор Фёдоров, среднего роста, волосы тёмные, плотный, с сединой в бороде. Он уже сошёл? - спросил Константин.

- Да, сошёл. Он и с ним какая-то краля. Их повела за собой, кажется, медсестра. Туда, - Тимофей махнул рукой в сторону слабо освещённых бараков.

- Благодарю, - распрощался Константин кивком и поспешил в указанном направлении.

Матвей с кхеканьем взвалил ящик на плечо и пошёл в сторону складов.

Хруст-хруст, хруст-хруст, скрипел под сапогами снег в унисон шагам. Константин выискивал взглядом профессора среди редких проходящих мимо людей, недоумевая с кем и куда он пошёл. Проходя быстрым шагом всё дальше среди наскоро возведённых бараков Константин резко остановился. В сумерках неподалеку замаячили три спины - одна мужская и две женских.

- Профессор Фёдоров! Профессор Фёдоров! - закричал Константин, сорвавшись на бег.

Мужчина одетый в чёрный долгополый сюртук обернулся и щурясь пытался разглядеть догоняющего их человека. Обе его спутницы тоже остановились. Освещённые тусклым светом масляного фонаря, висящего неподалеку на стене барака, фигуры отбрасывали причудливые тени на землю, припорошенную кристально-белым снегом.

 - Что вы хотели, молодой человек? - приподняв чёрную меховую шапку спросил с улыбкой профессор, разглядывая запыхавшегося незнакомца.

- Я поручик Яковлев, профессор. Мне велели вас встретить! - отдышавшись выговорил Константин, разглядывая компанию.

За спиной Фёдорова стояли две женщины.

Одна высокая, светлые кудри выбивались из-под шапки из белого меха, одета она была в бледно-синий кафтан, отороченный белым мехом, выглядывающие из разрезов рукавов руки были облачены в длинные чёрные митенки, одетые поверх белой блузы, доходящие почти до локтей. На левой митенке, почти по середине предплечья был закреплён медный широкий выпуклый круг. Из-под полов кафтана выглядывали стройные ноги, обтянутые коричневыми лосинами. Лицо было незнакомо.

Вторая была среднего роста, чёрные как смоль волосы, стянутые в конский хвост и аккуратный орлиный профиль, выдавал в ней не славянское происхождение. Девушка была облачена в шинель, одетую поверх скромного тёмного платья. Волосы несмотря на непогоду были непокрыты. Её напряжённый внимательный взгляд не укрылся от внимания Константина. Лицо так же было незнакомо.

- Но нас встретила эта мила девушка, - указал профессор рукой на черноволосую спутницу.

- Я вас раньше не встречал, сударыня, - обратился Константин к девушке внимательно вглядываясь в черты лица.

- Я - Анна, - представилась она, - гарнизон большой, так что это не удивительно, - лёгкий акцент цеплял слух.

Карие глаза на мгновение блеснули фиолетовым в тусклом свете покачивающегося на ветру масляного фонаря.

- И куда вы ведёте наших гостей? - с вежливой улыбкой спросил Константин. - Дальше только подсобные помещения. Не хотите же вы сказать, что наши гости будут ночевать в конюшне?

Девушка не ответила.

Бросив быстрый взгляд по сторонам, она посмотрела в глаза Константину. Миловидное прежде лицо приобрело резкие грубые черты. Что-то хрустнуло, словно кости встали в новое положение. Кожа посерела и натянулась. Зрачки окутало фиолетовое пламя. Горло существа завибрировало, издавая отрубное рычание.

Константин выхватил наган и направил дуло в морду твари.

Фиолетовое пламя глаз. Холодная сталь револьвера. Кружащиеся хлопья снега медленно опускались на плечи. Константин спустил курок.

Раздался щелчок. Выстрела не последовало.

Тварь раздвинула губы в злой усмешке обнажив игольчато-острые ряды зубов.

- Курва, - выдохнул Константин.

Вместе с ругательством изо рта вырвался клубок пара.

Одним прыжком тварь преодолела разделявшие их два метра и повалила Константина с ног.

Алые брызги оросили белый снег. Из рассечённой когтями щеки текла кровь. Левый локоть упёрся в грудь твари. Острые как бритвы зубы щёлкнули рядом с горлом. Фиолетовое пламя глаз мелькало у самого лица. Ствол нагана упёрся в бок бестии. Спуск курка - щелчок. Спуск курка - щелчок. Когтистые лапы вспарывали шинель. Алые капли крови возносились в воздух при каждом новом ударе. Спуск курка. Прогремел выстрел. Тварь взвыла.

Константин сбросил с себя беснующееся от боли исчадие ада, перехватил револьвер ручкой к верху и сев на тварь начал наносит удары по голове. Удар. Удар. Удар. Раздался противный чмокающий звук лопнувшего черепа. Константин замер тяжело дыша. Тварь не шевелилась. Вокруг её проломленной головы расползалась кровавая лужа, казавшаяся в тусклом свете фонаря антрацитово-чёрной.

Неровное дыхание разрывало тишину. Хлопья снега медленно опускались на бледное, заострившееся лицо и таяли на ещё тёплой посеревшей коже. Константин с трудом слез с твари, подполз к стене барака и брезгливо оттолкнул мёртвое тело ногой.

- Ссука, - простонал он и сплюнул в снег кровавый сгусток. Бросив взгляд на спутницу профессора, он немного смутился. - Пардон муа, мадмуазель.

Профессор и его спутница стояли мертвецки бледные. Казалось, что даже не пошевелились с момента начала схватки. Хотя бой длился всего несколько секунд.

- Не стоит, поручик, - вышла из оцепенения спутница профессора. - Екатерина. Екатерина Ракишина, - представилась она.

Бледность ещё не оставила её. Тварь с размозжённым черепом в тусклом свете фонаря выглядела поистине жутко.

- Вы в порядке? - присевший рядом профессор принялся осматривать повреждения.

- Не уверен, - откликнулся Константин, и нащупав в кармане кителя патроны ещё раз грязно выругался, больше не смущаясь присутствия девушки.

- Что это было? - задал вопрос Фёдоров, ощупывавший руку поручика на предмет переломов.

- Это была..., - начал Константин.

- Ламия, - опередила поручика Ракишина, внимательно рассматривающая убитую тварь.

Кровавая лужа растекаясь всё больше перемешивалась с грязью и снегом. Присев над мёртвой нечестью, Екатерина оттянула нижнюю губу трупа и аккуратно коснулась острых зубов указательным пальцем.

- Да, точно, ламия, - подтвердила своё же заключение она, и отодвинула мёртвой твари веко.

- Вы так хорошо разбираетесь в нечисти, мадмуазель? - весело спросил поручик, пытаясь подняться с помощью профессора Фёдорова.

- Для вас, я - профессор Ракишина, - не отрываясь от мёртвой нечисти бросила девушка. - В этом году мы выделились из факультета антропологии и создали факультет бестиаристики. Так что да, отвечая на ваш вопрос, я хорошо разбираюсь в нечисти.

Екатерина подняла левую руку, откинула медную крышку закреплённого на митенке механизма, под ней обнаружился циферблат.

- У вас есть помещение, которое можно использовать для вскрытия? Надеюсь я успею заняться этим экземпляром уже сегодня, - профессор Ракишина захлопнула крышку часов и поднялась, глядя на поручика.

Константин, опиравшийся на плечо профессора Фёдорова, посмотрел на лицо ещё молодой девушки, горящее нездоровым возбуждением, сплюнул кровавый сгусток в снег и весело усмехнулся.

- Приложу для этого все усилия, мадмуазель.

 

Энск. Евгений Михайлович

Бричка мерно покачивалась, изредка подпрыгивая на ухабах и выбоинах. Евгений Михайлович спешил на приём устроенный его давним другом Александром Даниловичем Островским. Выудив из пиджака карманные часы, он откинул крышку и подслеповато прищурившись посмотрел на циферблат. Без пяти минут шестого.

Вернув прибор на место, он приподнял воротник пальто и с грустью окинул взглядом пейзаж. В свои права вступала зима. Вдоль дороги тянулись деревья, припорошенные снегом. Сама же лента дороги представляла из себя абстрактную смесь двух красок - чёрной и белой.

Евгений Михайлович опаздывал. Хотя старый друг, с которым они были знакомы ещё со времён Крымской войны, должен был простить его забывчивость. Давно вдовствующий Александр Данилович питал огромную любовь к пышным приёмам и не смотря на крайнюю своенравность хозяина и его сложный характер многие почитали за честь побывать гостем в доме у одного из самых влиятельных людей города.

Обычно на таких приёмах присутствовала крайне маститая и спесивая публика. Столы ломились от лучшей выпивки и угощений. И конечно же не обходилось без весьма эксцентричных выходок хозяина, любившего подшутить над своими гостями. С каждым годом эти шутки становились всё более резкими и во всю балансировали на краю допустимых приличий. Александра Даниловича эти вечера тяготили, но обижать старого друга он не хотел.

Кучер подстегнул лошадей. Через пять минут уже показались ворота усадьбы Островского.

Завидев подъезжающую бричку слуги расторопно распахнули ворота. Въехав во двор, Евгений Михайлович по-молодецки соскочил на землю и махнув рукой парнишке-кучеру, направил его на конюшню, сам же направился ко входу в дом. На крыльце его уже встречал хозяин дома.

- Всё-таки приехал, старый пень, - расплылся в улыбке высокий, несмотря на возраст всё ещё хорошо сложенный шатен, - рад видеть дружище, - обнял бывшего сослуживца Александр Данилович.

- Как здоровье? Семья? - задал вопрос Евгений Михайлович после дружеских объятий.

Старый друг как всегда выглядел хорошо и был весел.

- Великолепно! - не переставая улыбаться ответил Александр Данилович. - Арина в добром здравии, Володька тоже. Раз уж о детях. Слышал про твоего Константина. Молодец чертяга! Не посрамил фамилию Яковлевых, - хозяин дома крепко встряхнул Евгения Михайловича за плечи.

- Спасибо на добром слове, - с улыбкой ответил Евгений Михайлович двинувшись о бок с Островским вглубь дома.

- Ты смотри, как Костя вернётся, может того, свадьбу сыграем? У меня Аринка то уже совсем взрослая, пора бы уже!

- Уверен, что найдутся более солидные женихи, чем мой охламон, - усмехнулся в усы Евгений Михайлович.

Пальто осталось в гардеробной. Старые приятели прошли в обширную гостиную. Широкие столы ломились от угощений. Гости уже приступившие к еде шумели на разные лады. То и дело раздавался звон бокалов, наполненных шампанским, и рюмок с водкой.

- Великосветский сброд уже приступил к пиршеству, забыв о хозяине дома, - усмехнулся Александр Данилович практически не снижая голоса.

Большинство гостей предпочли не заметить грубости Островского. Один из сидевших за крайним столом неподалёку невысокий, плотный мужчина подпрыгнул словно ужаленный и подняв бокал постучал по нему ножом привлекая внимание присутствующих.

- Уважаемые гости дома Островских, я хотел бы вам предложить поднять бокалы за хозяина этого прекрасного вечера! Да прибудет он ещё долго в добром здравии! - поклонился он в сторону Александра Даниловича, после чего опустошил свой бокал.

Гости последовали его примеру.

Островский усмехнулся в усы и придерживая Евгения Михайловича за локоть, двинулся в сторону центрального стола. Приём набирал обороты.

 

- Уважаемые гости моего дома, я хотел бы вам показать удивительную диковинку. Такого вы не увидите даже в Петрограде, - надменно усмехнувшись проговорил Александр Данилович встав из-за стола. - Всех прошу за мной.

Изрядно захмелевшие гости с шумом начали подниматься вслед за хозяином дома. За окнами зала уже виднелась луна, успевшая взойти на ночное небо. Пышно одетая толпа с тихим гомоном и смехом втянулось в узкий коридор.

- А вас Иннокентий Петрович попрошу пройти с моим слугой, - Островский придержал за локоть мужчину, произносившего тост в начале вечера, - он проведёт вас к лучшему месту.

- Премного благодарен, такой милости, - поклонился Иннокентий Петрович со стеснительной улыбкой и двинулся за слугой.

Островский проводил его спину насмешливым взглядом. На губах играла ироничная усмешка.

- Куда ты его направил? - подозревая недоброе спросил Евгений Михайлович, пристально глядя на хозяина дома.

- Ты скоро сам всё увидишь, старый друг. Не хочу портить шутку предварительными рассказами, - ответил Островский и прибавил шагу.

С его лица так и не сошла эта лёгкая ироничная улыбка.

Зал был явно мал для такой толпы. Воздух быстро стал спёртым и удушливым. Евгений Михайлович ослабил ворот и подошёл ближе к узкой зарешёченной бойнице окна, ведущего в соседнюю комнату. Оказавшись рядом с Александром Даниловичем, он внимательно вгляделся в царивший за прутьями решётки полумрак. Рядом охнула женщина в нарядном платье и яростнее заработала веером.

- Что же это такое? Как можно? - раздался возмущённый возглас где-то за спиной.

Возле стены, сидела девушка в простом светлом платье. Чёрные волосы закрывали лицо. На тонкой шее виднелся массивный ошейник, от которого к стене тянулась толстая цепь, покрывшаяся от времени налётом ржи. Девушка не обратила внимания на толпу, сгрудившуюся возле решётки, даже не повела головой. Просто продолжала молча сидеть словно собака на привязи.

- Пестель бы не одобрил, - прогудел сбоку от Евгения Михайловича густой баритон.

Островский проигнорировал набирающее обороты возмущение толпы и усмехнувшись произнёс:

- Хочу вам представить свою гостью, прибывшую из Греции.

Дверь комнаты, служившей тонкой черноволосой девушке камерой, распахнулась и в неё втолкнули Иннокентия Петровича. Незадачливый гость от неожиданности чуть не растянулся на полу, но сумел удержать равновесие. Дверь за его спиной так же резко закрылась с хлопком.

Наблюдавшие за этой сценой сквозь зарешеченные бойницы гости замолкли, ожидая что же произойдёт дальше.

Девушка всё это время сидевшая неподвижно вздрогнула и повела головой, словно принюхиваясь к воздуху. Прядь волос упала с лица и открывшийся зрителям глаз блеснул фиолетовым пламенем. Повисло тягостное молчание. Иннокентий Петрович приноровившийся к полумраку темницы разглядел узницу и немного растерявшись сделал осторожный шаг к ней.

- Что же это такое, как же можно, - пролепетал он и неуверенно подошёл ещё ближе, - что же это, как можно в цепи-то.

Что-то хрустнуло. Девушка изогнулась словно от приступа боли. По её телу прошла волна. Раздалось утробное клокочущее рычание. Узница, не поднимая головы привстала, упёрлась рукой о плиты каменного пола, босые ноги словно приготовились к прыжку. Утробное рычание нарастало.

Иннокентий Петрович растерянно замер, не понимая, что происходит. Девушка по-прежнему не шевелилась, словно чего-то выжидая.

- Не люблю лизоблюдов, - хмыкнул Островский.

Евгений Михайлович, не обращая на слова старого друга внимания, напряжённо наблюдал за разворачивающейся сценой. Спёртый воздух душил. Вокруг витали ароматы лучших вин, дорогого парфюма и запаха потных тел. Перемешиваясь, эта какофония превращалась в нестерпимую вонь.

- Что с вами, сударыня, - пролепетал Иннокентий Петрович сбросив с себя оцепенение и шагнув вперёд.

Узница резко подняла голову. Безобразный череп с грубо высеченными чертами обтягивала бледно-серая кожа. Фиолетовое пламя глаз мерцало недобрым светом во мраке узилища. Горло вибрировало, издавая рычание. Пасть приоткрылась и перед незадачливым гостем предстала пасть усеянная острейшими зубами. Иннокентии Петрович остолбенел от ужаса.

Бестия издала громкий, разрывающий сердце визг и прыгнула на него. Толпа гостей, наблюдавшая за разворачивающимся ужасом, охнула. Стоявшая рядом с Евгением Михайловичем женщина со стоном упала в обморок. Острые когти твари вспороли сюртук Иннокентия Петровича.

Гость брошенный на растерзание нечисти в испуге отшатнулся назад. Тварь, не успевшая завершить прыжок, упала спиной на каменный пол. Толстая цепь ошейника была слишком коротка. Взвыв в бешенстве тварь подпрыгнула и попробовала вновь броситься на Иннокентия Петровича, но цепь опять оборвала прыжок бросив извивающееся тело нечисти на пол узилища.

- Ламия, дамы и господа, - широко улыбаясь весело произнёс Александр Данилович, - скорым поездом из самой Греции. Ни где больше в наших краях вы такой не встретите!

- Помогите! Выпустите меня! Христом заклинаю! - дрожащим голосом молил забившийся в угол рядом с дверью Иннокентий Петрович.

Тварь урча и то и дело опускаясь на четвереньки бродила перед застывшим в ужасе гостем Островского взад и вперёд. Время от времени она пробовала кинуться на Иннокентия Петровича, но вновь и вновь оказывалась на полу, хрипя от удушья, пытаясь разодрать когтями стальное кольцо ошейника.

Евгений Михайлович был бледен. Ноздри возмущенно трепетали на его восковом лице.

- Это уже слишком, Александр Данилович, - тихо процедил он, не отрывая взгляда от беснующейся нечисти, - сегодня вы перешли все границы дозволенного.

- С каких пор мы с тобой на "ты", старый друг? - удивленно спросил Островский.

Ироничная усмешка всё блуждала по его лицу.

- С этих пор, мой бывший друг, - в холодном бешенстве тихо произнёс Евгений Михайлович, - с этих самых пор. Бросать гостя к нечистой твари. Такое поведение недопустимо для человека чести и христианина.

- Не горячись, Евгений, - словно к несмышлёнышу обратился к Яковлеву Островский. - Эй, челядь, выпустите гостя, он нас уже достаточно повеселил, - крикнул он слугам.

- Я вас незамедлительно покидаю, - резким кивком Евгений Михайлович обозначил поклон, - и смею просить больше меня не беспокоить.

- Ты смеешь мне грубить в моём доме и при гостях? - улыбка сошла с лица Островского, голос стал тихим и шипящим.

- Не смею вас более отвлекать, - бросил Яковлев и развернувшись спиной к бывшему другу пошёл прочь.

Толпа всё ещё шокированная уведенной картиной послушно расступилась. Из-за зарешёченных бойниц не переставая доносилось рычание и визг беснующейся нечисти.

 

Закавказье. Константин

Константин вышел из палатки госпиталя и ёжась поднял воротник шинели. Внезапный порыв ледяного ветра пробрал до костей. Уже где-то вдалеке маячила спина начальника гарнизона, спешащего к дозорным. Сам гарнизон начинал превращаться в разворошённый муравейник.

Главным вопросом сегодняшней ночи станет, - "Как нечисть смогла проникнуть на подконтрольную третирую?". Ну и конечно, - "Сколько времени она пробыла? И есть ли кто-нибудь кроме неё из чужаков?".

Константин поправил перевязь, на которой, под шинелью, покоилась левая рука и направился в сторону склада, где сейчас находился профессор Фёдоров. Случайности быть не могло. Тварь была послана по его душу. Именно послана, а не забрела волей случая. Ночь уже успела вступить в полные права. Снег всё продолжал, медленно кружа, падать на подмороженную землю.

Возле входа на небольшой склад стояло четверо солдат - охрана, выделенная гостям. Поздоровавшись с ними, Константин вошёл внутрь.

Профессор командовал двумя грузчиками, таскавшими тяжёлые ящики к правой стене склада. Левая же половина помещения была ярко освещена десятком керосиновых ламп. Там расположилась Екатерина Ракишина, и к немалому удивлению Константина, Томский то и дело залихватски приглаживающий усы.

Девушка уже успела избавиться от кафтана и надеть по верх белой блузы с закатанными рукавами чёрный кожаный фартук. О чём-то переговариваясь с Томским, судя по долетавшим до Константина обрывкам о поэзии, она курсировала между двумя столами. На одном лежало тело мёртвой ламии, а на втором потёртого вида коричневый саквояж, раскрывший свою чёрную пасть, и разложенные инструменты крайне жуткого вида.

Не став отвлекать профессора Константин двинулся к столу с мёртвой нечестью, желая рассмотреть её подробнее. Воспоминания от схватки остались крайне обрывочными.

- Фиалка на заре блистала;
Пред солнцем красовался цвет;
Но в полдень с стебелька упала,
И к вечеру фиалки нет!
Печальный образ!.. Так умчится
И юность резвая от нас.
Блажен, кто жизнью насладится
В её быстропролётный час! - Томский начал декламировать стихи, то и дело кидая весьма откровенные взгляды в сторону профессора Ракишиной.

- Владимир! Увольте меня от стихов Гнедича! - рассмеялась девушка и вспорола ножницами рубаху на трупе.

Ткань опала, обнажив неестественно выпуклую клином грудную клетку с чётко обрисованными рёбрами, обтянутыми грубой серой кожей. Пустые остекленевшие глаза твари больше не сияли фиолетовым огнём. Их навеки затянула мутная дымка смерти. В случае нечисти, последней и окончательной.

- В таком антураже куда больше к месту будет Жуковский, - продолжала веселится Екатерина.

Она на мгновение задумалась, сдула упавшую на глаза светлую прядь и взяв со стола большой нож начала читать стих:

- В двенадцать часов по ночам
Из гроба встаёт барабанщик;
И ходит он взад и вперёд,
И бьёт он проворно тревогу.
И в тёмных гробах барабан
Могучую будит пехоту;
Встают молодцы егеря,
Встают старики гренадёры,
Встают из-под русских снегов,
С роскошных полей италийских,
Встают с африканских степей,
С горючих песков Палестины...

Нож вошёл в тело мёртвой ламии и двигаясь вверх начал вспарывать с отвратным хрустом грудную клетку. Лицо Томского, не раз рвавшегося в атаку в первых рядах приобрело нездоровую бледность. Екатерина оторвалась от своей работы и заметила Константина.

- Поручик, как я рада вас видеть! Как ваши раны? Хотела попросить прощения, что повела себя неучтиво и не поблагодарила вас за спасения моей жизни и жизни профессора, - улыбаясь обратилась к нему Екатерина, помахав испачканным ножом.

- Не стоит, мадмуазель. Я скоро буду в полном порядке, - ответил Константин и подошёл к трупу твари, внимательно его разглядывая.

Несколько рядом острейших зубов. Длинные когти увенчивающие узловатые пальцы. Исчадие инферно имело все шансы отправить его на тот свет. Вокруг уже начал распространяться противный сладковатый запах тления.

- Как ваша рука, молодой человек? - раздался голос профессора Фёдорова, незаметно подошедшего со спины.

- Просто ушиб, профессор, не беспокойтесь, - ответил Константин, оторвавшись от разглядывания нечисти.

- Вам удалось узнать, как эта тварь пробралась на территорию гарнизона? - поравнявшись с Константином Фёдоров кивнул на ламию.

- Пока нет. Но судя по всему, она была послана по вашу душу профессор.

- Турки? - лаконично спросил Фёдоров, похоже не особо удивившись покушению.

- Больше некому, - ответил Константин. - По крайней мере так покушаться, больше некому.

Профессор задумчиво кивнул.

- До меня доходили слухи что они смогли договорится с несколькими малефиками, а те в свою очередь как-то исхитрились подчинить тварей, но видеть подобное приходится впервые, - тихо проговорил он.

- Мне больше интересно, почему именно ламии? - откликнулся Константин.

- С этим всё относительно просто, - сказала Екатерина, возвращаясь к вскрытию трупа. - Ламии не достаточно далеко отошли от человеческой сущности, в отличии от тех же упырей, что хоть и делает их довольно тупыми и кровожадными, так как остатки личности практически полностью задавлены биологическими инстинктами, но делают их более податливым материалом для внушения и контроля, - грудная клетка под напором хрупкой девушки раскрылась с хрустом словно конверт. - Насколько я могу судить, малефики нашли способ притушить основные инстинкты, сделав голод и агрессию более подконтрольными, а дальше всё относительно просто.

- Вам виднее, мадмуазель, - откликнулся Константин. - Профессор, а зачем вы прибыли в гарнизон и что в ящиках, если конечно позволите поинтересоваться?

- О, поручик, на это лучше один раз посмотреть, чем семь раз рассказать, - усмехнулся Фёдоров, - пойдемте, я вам покажу.

Оставив Томского и Екатерину наедине с мертвой ламией, они двинулись в правую часть склада. Узких длинных ящиков, нагромождённых друг на друга, было около двадцати.

- Я здесь для оценки эффективности нового вооружения, - пояснил Фёдоров нежно погладив крышку ближайшего ящика, - самое лёгкое прибыло со мной, а скоро из Тулы прибудет то, от чего сгорит от зависти любой бог войны.

- И чем нас порадует город тысячи труб? - Константин вопросительно поднял бровь, с нетерпением покосившись на закрытый ящик.

- Позвольте оставить это в тайне, дабы не испортить вам первое впечатление, - Фёдоров взял небольшой лом и поддел крышку ящика, - а пока можете взглянуть на это чудо.

Крышка сколоченная из грубых досок упала на пол. Словно из колыбели, на Константина смотрело уложенное на сено чудовище, с шестью стволами.

- Последняя модель! - усмехнулся профессор Фёдоров, любуясь реакцией Константина. - Лично принимал участие в разработке. Двести выстрелов в минуту, дальность почти в одну версту.

Константин заворожённо провёл рукой по воронённой стали. Бледные подобия лежащего перед ним монстра ему уже встречались, но, если профессор не врал, это оружие было чем-то поистине новым. Константин готов был поклясться, что если бы Арес существовал, то без раздумий бы отдал свою левую руку, за подобное оружие.

- Такое оружие поступило только в наш гарнизон? - хриплым от волнения голосом спросил Константин, не отрывая взгляда от содержимого ящика.

- Нет, - усмехнулся профессор, - сейчас они доставляются по всей линии фронта и большая партия, насколько я в курсе, ушла сербскому восстанию.

- Живели Срби?а, - усмехнулся Константин. - Это оружие спасёт много жизней.

- И отберёт тоже, - философски пожал плечами Фёдоров, - ладно, я успел довольно сильно проголодаться, где у вас можно поужинать?

- Идите за мной, профессор, - откликнулся Константин с трудом отрываясь от созерцания пулемёта.

 

Энск. Александр Островский

Жена умирала плохо. Несколько ночей мучительной боли, стонов и мольбы. Испуганная дочь и годовалый сын были отправлены в город к друзьям, прислуга разогнана. В доме находились лишь он, верный Виталий и напуганный до седых прядей врач, согласившийся остаться только под угрозой расправы.

Лихорадочный бред сменялся редкими приступами просветления. Неведомая потусторонняя сила терзала не столько плоть, сколько душу. Она просила его. Умаляла его. Грозила ему. Александр Данилович был безумно влюблён в жену. Сердце разрывалось, глядя на её страдания. Но то о чём его просила Алевтина было слишком.

В тот злополучный вечер он был пьян.

Врача пришлось запереть в одной из комнат, так как он порывался уехать, то и дело размахивая святым писанием. Виталий сидел в углу на табуретке и тихо читал молитвы, на его побелевшем лице появилась печать ужаса. Алевтина, одетая в одну ночную рубаху, металась по постели и кричала. Александр Данилович в отчаянии метнул наполовину опустевшую бутылку коньяка в дверь и подошёл к её постели. По его щеке текла одинокая слеза.

- Помоги! - прокричала Алевтина схватившая его за руку.

Её глаза были ясны. Лицо изломано в гримасе ужаса и боли. Мокрая от пота рубаха прилипла к телу. Но глаза были полностью ясными.

- Я согласен, - тихо произнёс Александр Данилович.

Этого оказалось достаточно. Два слова. Всего два слова и любовь его жизни смогла уйти спокойно...

Александр Данилович встряхнулся. Последний год он всё чаще и чаще вспоминал о том вечере. Керосиновая лампа с трудом разгоняла царившую вокруг темноту. В небольшом кабинете царил полумрак. Его тень гротескной фигурой падала на стену. Александр Данилович поболтал коньяк в бокале и пригубил его.

Тень задрожала и от нее отделилась вторая, тонкая и изломанная, зажившая своей собственной жизнью. Гости давно разошлись. Александр Данилович меланхолично наблюдающий за второй тенью сделал ещё глоток из бокала. Сегодняшний вечер был испорчен. Оскорбление, нанесённое старым другом, разжигало в душе бешенство. От его тени отделилась ещё одна изломанная фигура и пустилась в хаотичный пляс по стене. Первая же наклонилась к гротескному отражению Александра Даниловича.

- Такого неуважения нельзя прощать, - раздался шипящий шёпот у самого его уха.

- Нельзя! Ни как нельзя! Нельзя! - откликнулась с истеричным смехом ещё две тени сплётшиеся между собой в хаотичной пляске.

- Он должен ответить за дерзость, - продолжал шёпот.

- Должен! Он должен! Ответить! - поддержал шёпот истеричный хор.

Александр Данилович молчал. Сделав глоток коньяка, он меланхолично наблюдал за пляской теней на стене. Из окна в кабинет заглядывал серп молодой луны.

- Ты должен отомстить за неуважение! - продолжал увещевать шёпот.

- Месть! Месть! Месть! - радостно подхватил истеричный хор.

Александр Данилович осушил одним глотком бокал и направился прочь из кабинета. Полы халата развивались словно крылья у ворона. Хор теней отправившийся с хозяином и то и дело появлявшийся на светлых участках стен что-то пел и разражался смехом.

Улица его встретила ночью и морозным воздухом. Словно пролетя по двору, не коснувшись земли Александр Данилович оказался в конюшне. Лошади мирно спали. Горела одинокая лампа, монотонно покачивающаяся на балке от лёгкого сквозняка.

Одним лёгким движением Александр Данилович выдрал из халата длинную нить. Взяв из стога пучок соломы, он пошёл прочь из конюшни, возвращаясь в кабинет. На лице блуждало задумчивое выражение. Солома, под воздействием ловких пальцев гнулась и складывалась в пучки, обвязанные нитью.

Когда Александр Даниилович вновь оказался в кресле, в его руках уже была небольшая фигурка человека, сделанная из сена. Повертев её в руках, он поднял фигурку перед собой. Тень соломенного человечка упала на стену. Из плясавшего вокруг хоровода теней отделилась изломанная фигура и сначала медленно подплыла к тени соломенного человечка, а потом резко слилась с ней.

Александр Данилович брезгливо отбросил фигурку на стол.

- Виталий! - громко крикнул он, вызывая верного слугу.

Виталий, словно только и ожидавший приказа, спустя минуту уже расторопно появился на пороге кабинета. Плясавшие всё это время в демонической пляске тени исчезли, словно их никогда и не было.

- Упакуй куклу и проследи что бы её доставили точно в руки Яковлеву, - тихо проговорил Александр Данилович кивая на соломенного человечка.

После чего встал и направился прочь из кабинета. Лицо Виталия побледнело, но он промолчал. Лишь кивнул в ответ. Александр Данилович на мгновение задержался в дверях.

- Найди так же документы о продаже Яковлевым земли, - бросил он не оборачиваясь. - И, Виталий, куклу голыми руками не трогай.

Александр Данилович отправился в спальню. Виталий же остался в кабинете, смотря на незамысловатую детскую игрушку словно на ядовитую гадюку.

 

Закавказье. Константин

- Только представьте мир будущего, молодой человек! Впереди у человечества будет вечная жизнь! Это будет жизнь вечно новая, несмотря на свою древность! Это весна без осени, утро без вечера, юность без старости! - профессор Фёдоров позабыв о мире вокруг с горящими глазами всё больше и больше распалялся в своей речи.

Константин потёр ладони в попытки согреть их и свернул вместе с профессором налево. Время клонилось к вечеру. Снега не было, но порывы холодного ветра предвещали вступление зимы в полные свои права уже в скором времени. Константин был прикреплён к профессору толи в качестве охраны, толи няньки, хотя Фёдоров в последней не нуждался. Эти дни напомнили ему о временах обучения в Петрограде, он тогда впервые побывал на лекции профессора, которая произвела на него неизгладимое впечатление. А потом началась война, он всё бросил и отправился на фронт.

- Ещё немного и я приму вас за поклонника евнухов, - усмехнулся Константин, поднимая воротник шинели, - они если мне не изменяет память вещают о чём-то подобном.

- Скопцы, - скривился Фёдоров при упоминании секты радикальных трансгуманистов, - эти еретики говорят о том, что нужно полностью отречься от человеческой природы что бы уподобится богу, я же говорю о развитии природы человека! Рано или поздно смерть будет вычеркнута из настоящего и будущего! А после этого и из прошлого!

Константин улыбнулся. Профессор был крайне воодушевлён и верил в каждое произнесённое им слово. Именно на плечах подобных людей человечество и идёт вперёд по пути прогресса. Впереди замаячила палатка, служившая главным штабом для начальника гарнизона. Стоило поторопится.

- Неужто вы профессор решили заняться богопротивной некромантией, если решили вычеркнуть смерть и из прошлого? - Константин недоверчиво хмыкнул.

- Какая некромантия! - возмутился Фёдоров. - Наука, наука и ещё раз наука!

- А разве воскрешение умерших не противоречит святому писанию? - пряча усмешку спросил Константин, решив поддеть учёного бывшего крайне религиозным.

Рядом с причальной башней болтался шар дирижабля. По борту струилась надпись - "Степанъ Разинъ", а значит в гарнизон прибыл один из капитанов ушкуйников. Скорее всего этим и продиктовано желание начальника гарнизона видеть профессора.

Как республиканскому правительству удалось договорится с разбойниками, что бы они ввязались в войну, для Константина оставалось загадкой. Тем не мене факт оставался фактом, пиратствующие команды дирижаблей с большим успехом громили сеть снабжения противника, и даже небольшие воинские отряды.

- Что вы, - усмехнулся Фёдоров, - воскрешение всех предков напрямую исходит из святого писания.

- Должно быть на планете станет тесно, - задумчиво протянул Константин уже подходя к палатке.

- А это уже другой вопрос, и ответ на него там, - профессор ткнул указательным пальцем в небо. - Космос, мой юный друг, космос и целая вселенная! Рано или поздно человечество вырвется из оков материнской планеты!

- Поручик Яковлев и профессор Фёдоров прибыли по приказу начальника гарнизона! - отрапортовал Константин солдату, стоявшему перед входом в палатку.

- Проходите, - откликнулся караульный, и с усмешкой добавил, - командир немного не в духе.

Константин понимающе кивнул. Буданов крайне недолюбливал воздушных пиратов.

- Вы разбойники, - встретило входящих Константина и профессора тихое рычание начальника гарнизона.

В палатке присутствовал десяток высших офицеров. Сам Буданов, поджарый с обветренным лицом, сидел за столом. Напротив него, сидело двое мужчин. Широкоплечего детину с неровно сросшимся носом и кустистой русой бородой звали Семён Лукин, насколько помнил Константин, он и являлся капитаном "Разина", а рядом с ним находился худой, словно жердь, татарин с повязкой на левом глазу, правая рука капитана.

- Но-но-но, зачем пошлить, милейший! Мы не разбойники! - вскинулся Семён, не обращая внимания на вновь прибывших.

- Вы грабите купцов, скрываетесь в лесах и не подчиняетесь власти республики! Вы разбойники! - холодным голосом отчеканил Буданов смерив взглядом привставшего капитана "Разина".

- А мы не признаем над собой власти буржуазной республики, - ответил Лукин с усмешкой и расслаблено откинулся на стуле, - будущее человечества - анархо-синдикализм, - почесав бороду он немного подумал и подытожил свою мысль: - Да, анархо-синдикализм и дирижабли!

- Милейшие, я прошу прощения что вмешиваюсь в вашу перепалку, но вы кажется отвлеклись, - влез в разговор на повышенных тонах один из офицеров.

- Простите, - немного смутился капитан "Разина", - так вот, мы это, судно на обратном пути на абордаж взяли. Оказалось, персы.

- У нас с ними мир, - тихим голосом сказал Буданов, загоняя бешенство всё глубже.

- Ну дык мы мирно и взяли, - расплылся в улыбке молчавший до этого татарин, - все живы. Немного напуганы, но живы, - пояснил он.

Буданов выдохнул воздух сквозь сжатые зубы.

- Не горячись господин начальник, - примирительно поднял ладони Семён, - мы только часть груза взяли в уплату проезда, после чего пожелали им доброго пути и разошлись как в небе дирижабли.

В палатке повисла тяжёлая пауза.

- Увижу кого-нибудь из умников, додумавшихся привлечь пиратов - набью морду, - тихо выдохнул вдруг полностью расслабившийся начальник гарнизона. Тут его взгляд упал на Фёдорова. - Профессор! Рад что вы пришли. Когда прибудут ваши чудо машины из Тулы?

- В течении недели. Не думаю, что смогут задержаться на дольше, - ответил Фёдоров разглядывая присутствующих.

- Отлично. Значит, как только они подходят, то мы переходим к наступлению, - потерев подбородок задумчиво протянул Буданов. - Семён, показывай свои заметки по передвижению войск противника, - обратился он как небывало к капитану "Разина".

Семён без препирательств вытащил из мешка, стоящего у ног, тубус с картами и начал сноровисто раскладывать их на столе. Знакомы они были уже достаточно давно, и перепалка была более чем привычной. Сейчас же предстоял серьёзный разговор.

- Профессор, присоединяйтесь к нам. Яковлев, вы свободны.

Константин кивнул и пошёл прочь из палатки. Морозный воздух бодрил. Долгое затишье, успевшее всем порядком надоесть, заканчивалось. Впереди ждал бой.

Глава 2

Беда не приходит одна

Энск. Евгений Михайлович

Выпавший за ночь девственно-белый снег успел превратится под ногами прохожих в неприятную грязно-серую массу. Из труб заводов на окраине города в ясное зимнее небо вырывались столбы густого чёрного дыма. Мимо пробегали люди с порозовевшими от холода щеками, спешащие по своим делам. Резкий порыв ледяного ветра пробрал до костей. Евгений Михайлович поёжившись поднял ворот пальто и прибавил шаг. Время начинало подходить к полудню.

- Только сегодня! Найдена ранее неизвестная работа Парацельса! Человечество всё ближе к вечной жизни! Спешите прочесть на страницах "Энского вестника"! - надрывался мальчишка, размахивающий газетой на перекрестке. Рядом с ним возвышалась большая стопка пухлых газет.

Евгений Михайлович обогнул назойливого продавца и направился к зданию суда. Последнее что он ожидал от пусть бывшего, но старого друга что тот пойдёт на такую низость.

Земля на которой находилась усадьба Яковлевых была куплена ещё давно усопшим батюшкой Евгения Михайловича в скором времени после революции у так же покойного Данила Трофимовича Островского. И вот теперь спустя столько лет Александр Данилович Островский решил оспорить данный договор. Ноздри Евгения Михайловича трепетали, что свидетельствовало о крайней степени возмущения.

Самое скверно заключалось в том, что в случае решения судьи не в пользу Евгения Михайловича, пострадает не только он, но и крестьянская община купившая часть земли у него под деревню и арендующая пахотные наделы. Здание суда маячило уже неподалёку. Там его должен уже поджидать домоправитель Клим. Евгений Михайлович горько усмехнулся. Хотя если имение будет отобрано, то его служба скоро будет закончена.

- Яковлев! - откуда-то сзади донёсся скрипучий каркающий голос.

Евгений Михайлович остановился и повернулся к кричавшему. К нему быстрым мелким шагом подходил высокий худой мужчина, кутающийся в поношенного вида коричневый френч. По лицу было сложно определить его возраст. Чёрные волосы выбивались из-под шапки из заячьего меха.

- Чем могу помочь? - Евгений Михайлович вопросительно поднял бровь.

- Мне велели это передать вам лично в руки, - мужчина протянул небольшой свёрток из тёмно-коричневой бумаги перевязанный бечёвкой.

- Что это? - немного растеряно спросил Евгений Михайлович приняв свёрток.

- Не могу знать, господин Яковлев, - мужчина безразлично пожал плечами.

Потеряв всякий интерес к адресату посылки обладатель каркающего голоса резко развернулся и пошёл прочь.

- От кого сверток? - крикнул вдогонку посыльному Евгений Михайлович.

Посыльный не ответил. Через пару секунд он уже скрылся за поворотом.

Проводив задумчивым взглядом коричневое пятно спины посыльного Евгений Михайлович повертел в руках свёрток. Крайне неожиданно. Он тряхнул головой и направился к зданию суда на ходу вскрывая тёмно-коричневую бумагу. В скором времени в левой руке он держал скомканную обёртку, а в правой небольшую соломенную куклу.

Во взгляде Евгения Михайловича сквозила крайнее недоумение. Детская игрушка. Кто послал? Зачем?

- Евгений Михайлович! - раздался знакомый хрипловатый бас. - Ну наконец-то! Нужно спешить! Заседание скоро начнётся!

Евгений Михайлович сощурился и разглядел стоящего недалеко от входа в здание суда Клима. Плотный, ещё не старый, мужчина с кустистой каштановой бородой одетый в чёрную шинель махал ему. Бросив обёртку и куклу в стоявшую рядом корзину для мусора, Евгений Михайлович взбежал по ступеням к Климу.

- Немного задержался, - улыбнулся Евгений Михайлович хлопнув старого друга по плечу, - ну что же, пошли узнаем, что нам уготовил фатум.

С этими словами он направился ко входу.

 

- Сучье вымя! - прорычал Евгений Михайлович.

- Ещё одно слово, и я прикажу выкинуть вас из зала, - сиплым голосом произнёс судья поджав губы, откладывая выписку из городского архива, - имейте уважение к суду!

- К суду, пёс ты шелудивый?! Это не суд, это цирк! - Евгений Михайлович в порыве злобы привстал и ударил кулаком по столу. - Что значит не удалось обнаружить документы о владении?! А имеющиеся признать недостоверными?! Я тебя, курва, спрашиваю!

- Вердикт: владение землёй признаётся незаконным, - с поскучневшим лицом тихо просипел судья. - Приставы, выкиньте дебошира из здания.

Перед откинувшим в бешенстве стол в сторону и уже готовым бросится на судью Евгением Михайловичем выросли два парня крепкого телосложения облачённых в мундиры. Ладони, вцепившиеся в плечи, словно стальные кольца сковали тело. Был бы он моложе, всё было бы по-другому. Поиграв желваками Евгений Михайлович втянул носом воздух и взглянул в глаза одному из вцепившихся в него парней.

- Руки прочь, я сам уйду, - тихим голосом сказал он в котором слышалась сталь.

- Не делайте глупостей, господин, - так же тихо сказал пристав и отпустив из захвата плечо Евгения Михайловича хлопнул по боку своего коллегу.

Евгений Михайлович одёрнул сюртук, метнул ещё один взгляд исполненный бешенством в сторону судьи и резко развернувшись пошёл прочь из зала. В голове царил туман. Ясность сознания затуманило бешенство и отчаяние. Словно на периферии слышимости кто-то неизвестный яростно кричал, - "Убей мерзавцев! Убей их всех! Ты уже ничего не сможешь сделать!". Отогнав этот не характерный для него голос подальше от себя, Евгений Михайлович широко распахнул двери пошёл по длинному коридору ничего вокруг не замечая. Створки за спиной громко ударились о стены.

- Как прошло? - прогудел рядом голос Клима.

Евгений Михайлович вздрогнул от неожиданности, занятый внутренними переживаниями.

- Плохо, - коротко ответил он.

Клим зло дёрнул щекой и надел на голову картуз.

- Живы будем - не помрём, - ощерился Клим, - бывало и хуже.

Евгений Михайлович лишь молча кивнул. Дальше была неизвестность.

 

Закавказье. Константин

Этой ночью пал Карс. Сообщение пришло всего час назад. По слухам, в ближайшие дни планировалось выдвижение войск на Эрзурум, но сегодня это было не важно. Сейчас их ждал свой бой. Пехота турок разворачивалась на поле. Где-то по левому флангу рвали уздцы лошади выбрасывая в прохладный воздух облака пара. Спешно вставала на позиции артиллерия. Порыв прохладного ветра подбросил полы распахнутой шинели. Константин вытащил из внутреннего кармана подзорную трубу и раздвинув её пристально пригляделся к войскам противника.

Как обычно перед боем его слегка знобило от возбуждения. Судя по торопливым и немного нервным передвижением солдат, возводивших укрепления, их разведка уже успела доложить о монстрах, прибывших из города тысячи труб. Теперь же изделия тульских мастеров предстояло проверить в настоящем бою.

Бросив взгляд на свои ряды Константин прикусил от досады губу. Впереди ждал бой, а он вынужден наблюдать с отдалённой возвышенности, сопровождая профессора Фёдорова поглядывающего как железные монстры, диаметр передних колёс которых составлял девять метров, выползали из-за холма выбрасывая в небо клубы дыма. Вокруг бронированных гигантов роем ехали тачанки на поровой тяге, с закреплёнными на них пулемётами. Где-то там, на одной из тачанок, сидел за станком Томский. Бравый весельчак гусар и дамский угодник, увидев пулемёт тут же променял коня на место в передних рядах, за прицелом шестиствольного чудовища.

- Сейчас выйдут на позиции и начнётся, - похоже чисто для себя пояснил происходящее Фёдоров.

Профессор хоть и пытался скрыть, но было заметно что он нервничает и не мудрено, он лично принимал участие в разработке и беспокоился как техника покажется себя в боевых условиях. Вышедшая впереди русская артиллерия уже успела встать на позиции. Между холмами въезжали танки и тачанки. Отряды кавалерии застыли вдалеке под прикрытием пулемётных позиций. Если всё пройдет хорошо, им останется только добить противника.

Грянул первый залп артиллерии со стороны турок. Снаряды вспороли успевшую подмёрзнуть землю. Бронированные монстры продолжили своё движение. Тачанки немного отстали, их пора ещё не наступила. Орудия танков выплюнули первый смертельный залп. Смерть начала собирать свою первую жатву на этом поле. Тачанки рассредоточились и приблизившись к оборонительной линии противника на необходимое расстояние начала поливать дождём раскалённого свинца позиции турков.

Артиллерия врага так же не теряла времени. Один из танков лежал перевёрнутый на поле боя с отвалившимся колесом. Вот падал второй, после нескольких метких попаданий толстые спицы колёс не выдерживали веса бронированной кабины и рушились под собственным весом.

- Нужно было выбирать гусеничную систему, - хмуро констатировал Фёдоров, делая перьевой ручкой пометки в небольшой книжке в чёрном переплёте.

Константин лишь нервно дёрнул щекой и продолжил наблюдать за боем.

 

Над большой кастрюлей таяла горящая сахарная голова, пропитанная коньяком, лежавшая на двух саблях. Капли расплавленной карамели падали внутрь растворяясь в смеси вин. В палатке царила весёлая атмосфера победы. Кто-то и солдат принёс баян и теперь по округе разносилась задорная мелодия. В центре палатки уже пустились в танец несколько офицеров пригласивших на танец немногих представительниц прекрасного пола. Константин сидел в отдалении и листал небольшую книгу одолженную у профессора Фёдорова.

- Поручик, что вы так не веселы? - спросила улыбающаяся Ракишина опустившаяся на стул рядом с Константином.

- Не обращайте внимания, сударыня, - рассмеялся материализовавшийся словно из пустоты Томский, - он просто дуется что весь бой проторчал на холме!

Константин оторвался от книги и со скептической усмешкой, посмотрел на Томского. Тот в свою очередь подмигнул в ответ на усмешку и с лёгким поклоном протянул руку Ракишиной.

- Не будем мешать господину поручику погружённому в великие думы, - произнёс Томский пряча улыбку в куртуазном поклоне. - Надеюсь, что вы не откажите утомлённому от ратных дел солдату в танце.

- Владимир, если вы утомлены, то может вам лучше отдохнуть, а не пускаться в пляс, - рассмеялась Екатерина, но положила свою ладонь в протянутую ладонь Томского.

- Лучший отдых для солдата - это общество прекрасной дамы, - сказал в ответ Томский и увлёк девушку к центру палатки, к танцующим парам.

Константин проводил пару веселым взглядом и вернулся к книге, но насладится чтением ему так и не дали. Профессор Фёдоров присел на стул рядом, поставил на небольшую табуретку, заменявшую столик, два бокала и смерив Константина взглядом произнёс:

- Душа моя - Элизиум теней,
Теней безмолвных, светлых и прекрасных,
Ни помыслам годины буйной сей,
Ни радостям, ни горю не причастных[Фёдор Тютчев, 1836], - профессор взял один из бокалов и отсалютовал им. - Есть время для знаний, а есть время для веселья, Константин. Поднимем кубки. Победа!

- Торопитесь, профессор, ещё необходимо взять Эрзурум, - качнул головой Константин в ответ на радостную речь Фёдорова, - но отпраздновать сегодняшний успех и правда стоит.

Взяв второй бокал, заполненный вином, он повторил жест профессора Фёдорова.

- Наливай обширны чаши
В шуме радостных речей,
Как пивали предки наши
Среди копий и мечей [Денис Давыдов, 1804], - и под весёлую усмешку профессора осушил бокал одним глотком.

Профессор сделал небольшой глоток, после чего отставил бокал в сторону и вытащив из внутреннего кармана пиджака трубку и кисет принялся её забивать. Константин умиротворённо следил взглядом за танцующими парами. Быстрый весёлый мотив баяна уже сменился на плавный и медленный. Заметив взгляд Константина Екатерина махнула ему рукой. Константин улыбнулся с лёгким кивком. Девушка вернулась к танцу с Томским, а Константин обратился к профессору уже раскуривающему небольшую чёрную трубку.

- Как думаете, как скоро нам удастся выйти на соединение с остальными войсками?

- Думаю дня через три, - откликнулся профессор, выпустив кольцо сизого дыма в потолок. - Две машины безвозвратно утеряны, с них необходимо снять двигатели и другую сложную машинерию, после чего оставшееся уничтожить. Ещё четыре требуют починки, - задумчиво огладив короткую бороду он кивнул своим мыслям. - Да, думаю дня через три сможем отправится в путь.

- Надеюсь в скором времени война закончится, и я смогу поприсутствовать на ваших лекциях, - устало улыбнувшись сказал Константин.

- Вы разве не закончили обучение? - спросил профессор, отвлёкшись от своих размышлений.

- Нет, - качнул головой Константин, - я проучился два года, потом началась война и я отправился на фронт.

- Что ж, думаю до конца осталось недолго, - профессор сделал затяжку и выпустил очередное кольцо. - Я слышал, что турки уже засылали к нам дипломатическую миссию. По большому счёту в настоящий момент ведётся торг по условиям мирного договора, а мы здесь делаем так чтобы условия были для нас как можно более выгодными.

Константин задумчиво кивнул. Информация была не новой. Так или иначе об этом уже говорили на протяжении месяца. Открыв уже было рот чтобы задать очередной вопрос Константин осёкся. Откуда-то со стороны раздались крики и выстрелы. Застрочили смертельной дробью пулемётные очереди. Музыка затихла. Все напряжённо прислушивались к происходящему за пределами палатки.

- Атака! - раздался крик.

Вскочив со стула Константин выдернул из кобуры револьвер и обхватив левой ладонью эфес сдёрнул одну из сабель, лежащих на кастрюле. Так и не догоревшая сахарная голова упала в кастрюлю с недоготовившейся жжёнкой разбрызгивая вокруг содержимое. На стенках палатки начали двигаться гротескные изломанные тени. Кто-то из успевших вооружится бросился к выходу из палатки на улицу. Константин затравленным взглядом пытался охватить тени мелькавшие на стенах. Рядом встал профессор Фёдоров вооружившийся небольшим двуствольным карабином. С улицы раздались крики ужаса. А в следующую секунду начался ад.

Огромные когти вспороли ткань палатки, а в следующую секунду словно вылезшее из стариной готической сказки человекоподобное существо обтянутое грубой серой шкурой ворвалось внутрь палатки и начало кромсать первых попавшихся ей людей. Движение были молниеносными. Константин направил револьвер в сторону твари и спустил курок.

Пуля впилась в плоть плеча выбив фонтан бурых брызг. Тварь отбросила в сторону солдата так и не успевшего понять, что пришла его смерть и повернулась в сторону Константина. Заострённый лысый череп, пылающее огнём глаза. Раздвинув рот в безумной усмешке тварь оголила острые зубы с которых стекала слюна. Константин нервно дёрнул щекой, направил ствол точно в лицо твари и снова спустил курок. Тварь секунду назад ещё бывшая в двух метрах, одним прыжком оказалась рядом. Выстрелить больше не удалось.

Ударив наотмашь саблей Константин постарался отпрыгнуть назад. Тварь взвыла. Сабля оставила широкий рубец, пролёгший по середине морды твари, но так и не пробила череп. Обезумевшая от боли нечисть прыгнула на Константина и не обращая внимания на револьверные выстрелы впилась острыми зубами в бок пытаясь вырвать кусок плоти. Сабля была прижата лапой твари, выстрелы из револьвера лишь только больше злили тварь. В следующую секунду она упала со снесенной половиной черепа.

Над Константином стоял профессор Фёдоров с дымящимся стволом карабина. Он протянул ему руку. Ухватившись за неё Константин встал на ноги и оглянулся вокруг. Ещё несколько тварей терзали тела его сослуживцев. Раздавались пулемётные очереди, пули прошивали палатку, проносясь совсем рядом и лишь чудом не задевая ещё живых.

- Яковлев! - раздался крик, а в следующее мгновение раздался выстрел.

Рядом с Константином и Фёдоровым упала тварь с развороченной крупнокалиберной пулей грудью тварь. Константин повернул голову откуда раздался голос.

- Не зевай! - снова крикнул Томский закрывающий свои телом Екатерину и ещё несколько девушек.

Откинув в сторону разряженное ружьё Томский выхватил револьвер и сделал несколько выстрелов в мелькнувшую тень, видимую сквозь огромную дыру в стене палатки. Откуда-то сбоку от Томского полыхнул огонь и в получившуюся прореху покачиваясь с боку на бок вломилось что-то паукообразное сделанное из метала.

- Арахнид, - сдавленно произнёс рядом профессор.

Томский направил револьвер в сторону новой угрозы и принялся, не останавливаясь спускать курок, но пули отскакивали от метала, не причиняя никакого вреда механизму. Механический паук поднял небольшую морду и выплюнул струю огня из сопла, закреплённого над огромными жвалами. Револьвер был разряжен. Томский попытался отскочить, но не успел сделать этого полностью. Струя огня задела левую половину лица и плечо. Взревев от боли, Томский отбросил наган и схватив разряженное ружьё принялся бить механическую тварь прикладом ружья в порыве бешеного безумия. Паук отмахнулся лапами от назойливого препятствия, и левая рука Томского практически полностью отрезанная выше локтя безвольно повисла. Томский с неверующим выражением лица отшагнул назад, смотря на то что осталось от его руки и споткнувшись упал на землю.

Паук уже собирался добить поверженную жертву, но Екатерина разрядила ружьё точно в жвала твари. Паук качнулся и повел безглазой рожей в сторону нового досадного препятствия.

Константин отбросил саблю и схватив кастрюлю успел как раз вовремя. Струя огня ударила в дно, тут же раскалив метал до красна. Екатерина что-то надрывно крича пыталась оттащить потерявшего сознание Томского подальше от твари. Константин отбросил кастрюлю в арахнид и отскочив подобрал крупнокалиберное ружье судорожно ища глазами патроны. Исчадие технического гения двинулось в его сторону, ног тут же отвлеклось на выстрел профессора.

Обнаружив недалеко от ноги патрон, Константин дрожащими от адреналина руками вогнал его в патронник и обернулся к пауку. Тварь ещё раз выплюнула струю огня и раскачиваясь двинулась в сторону Фёдорова. Константин сплюнул на землю кровавый сгусток, перехватил поудобнее ружье и двумя прыжками оказался позади твари. Ружьё упёрлось в спину, закрытую металлическими пластинами. Встретившись взглядом с профессором Константин усмехнулся и спустил курок.

Механическое чудовище задрожало мелкой дрожью, а в следующее мгновение для Константина наступила темнота.

 

Энск. Клим Щукин

Клим спавший чутким сном проснулся от невнятного бормотания. Помимо него в этой маленькой квартирке жил и Евгений Яковлев. Суд всё-таки отобрал имение, и они со старым другом остались на улице лишь с небольшими сбережениями за душой. Эта квартира на задворках города было единственным жильём что они смогли себе позволить. Евгений конечно пытался связаться со старыми приятелями ещё со времён службы и подать апелляцию, но всё говорило о том, что имение вернуть не удастся. Евгений переживал эти неожиданно случившиеся неприятности с трудом, что было непохоже на старого вояку. Видно сказывался возраст.

Клим встал с кровати и зажёг керосиновую лампу. Взяв её в руки, он направился из комнаты на небольшую кухню откуда доносился звук. На кухне он обнаружил Евгения, сидевшего в полной темноте. Он смотрел остекленевшим взглядом на стену и тихо бормотал себе под нос, изредка срываясь на рычание. На столе рядом лежал револьвер.

- Они преследуют меня, - подняв полный боли взгляд на Клима сказал Евгений.

- Кто? - растерянно спросил Клим, невольно оглянувшись вокруг в поисках неведомых преследователей.

- Тени, - так же тихо сказал Евгений, - они говорят, что всё потеряно. Я опозорил свой род. Не смог отстоять свою честь, позволив бюрократам отнять то, что моё по праву. Они говорят... они постоянно говорят... по ночам особенно громко, - Евгений судорожно сглотнул ком. - Они не оставляют меня. Только шепчут, шепчут и шепчут. Это бесы, Клим. Они ждут меня.

Евгений вновь уставился стеклянным взглядом на стену. Его рука легла на рукоять револьвера.

- Что ты такое говоришь? - Клим поставил лампу на стол и покосившись на револьвер, снова обратился к старому другу. - Какие бесы? Тебя нужно поспать. Это пройдёт. Это всё из-за нервов.

- Нет, - покачал головой Евгений, - нервы тут не причём. Они хотят, чтобы я убил либо поругавших мою честь, либо пришёл к ним. Я слишком стар для всего этого, - судорожный вздох, - я больше не могу их слушать. Не хочу. Ты понимаешь? Я больше не хочу их слышать. Они не как не хотят от меня отстать. Каждый шаг, не отходя от меня они продолжают шептать. Я больше не могу...

Резко схватив револьвер Евгений поднял голову и приставил ствол к подбородку. Палец дёрнул курок. Клим кинулся к другу, помутившемуся рассудком. Прозвучал выстрел.

- Зачем?! - закричал Евгений пытаясь вырвать оружие из рук Клима.

На борющихся за револьвер старых друзей с потолка посыпалась штукатурка.

- Отдай, юродивый, - прорычал Клим.

- Они зовут! Я хочу, чтобы это всё прекратилось! Я хочу тишины! - прокричал в лицо другу Евгений.

Клим рывком вырвал из рук друга оружие и ударил его со всей силы в лицо. Евгений потерял сознание и бесчувственным кулём сполз на пол. Клим положил револьвер на стол и сел на табурет обхватив голову руками. Ему показалось что в темноте квартиры раздался злой смешок. Нервно обернувшись он внимательно вгляделся в темноту, но никого не обнаружив встряхнул головой и посмотрел на Евгения.

- Нужно что-то делать, - сипло проговорил он самому себе. - Нужно написать Константину.

Порыв холодного зимнего ветра распахнул форточку. Снова прозвучал тихий, на грани слышимости злой смех.

 

Закавказье. Константин Яковлев

Голова словно была забита плотно утрамбованной ватой, сквозь которую то и дело прокатывались глухие импульсы боли. На краю слышимости раздавлюсь шаги и доносились редкие короткие разговоры. С трудом разлепив веки Константин упёрся взглядом в побеленный известью потолок. На казавшейся в полумраке серой поверхности отражались тусклые блики от лампы, стоящей где-то неподалеку.

- Воды, - слабый хриплый голос взорвал тишину раннего утра, - прошу, воды...

Язык в пересохшем горле двигался с трудом, причиняя острую боль. Занемевшее тело отказывалось подчинятся приказам мозга. Сил с трудом хватало говорить, о том, чтобы встать не шло и речи...

- Господин поручик? - раздался неподалеку знакомый тихий голос, в котором сквозило удивление.

Раздался скрип пружин кровати, лязгнувших о железный каркас, а после шаркающий звук шагов. Вид потолка загородило радостно улыбающееся лицо Тимофея. Улыбка в полумраке выглядела слегка гротескной на неестественно бледном лице.

- Константин! - голос солдата стал громче. - Выкарабкался всё-таки чертяга!

 От избытка чувств парень больно потрепал пришедшего в себя поручика по щеке.

- Воды, - вновь прохрипел Константин.

- Сейчас, потерпи...

Стакан воды поднесенный к губам Тимофеем прокатился живительной влагой по горлу туша пустыню, царившую в глотке. Осушив стакан до дна Константин пару минут приходил в себя закрыв глаза. Тимофей не спешил снова завести разговор, понимая состояние поручика. Почувствовав, что слабость начала отступать, Константин по-старчески кряхтя приподнялся на кровати и с трудом сел.

- Сколько я был бес сознания? - ещё охрипшим голосом спросил Константин.

- Вторая неделя пошла, я уж грешным делом думал не выкарабкаешься.

Сразу же лавиной обрушились воспоминания калейдоскопом несвязных пугающих картин.

- Что, - горло сдавило, - что произошло?

- Нападение, - лаконично ответил Тимофей.

- Я понял, что не балетная труппа на выступление приехала, - сарказм возвращался вместе с улучшением самочувствия. - Кто это был?

- Официально - считается что турки, - так же коротко ответил Тимофей.

- А есть сомнения? - Константин сразу уловил скепсис боевого товарища.

- Как тебе сказать... - помедлил Тимофей, - вроде всё так. Десяток турок вместе с непонятной нечестью и двумя хитрыми машинами, на пауков похожих, пробрались в лагерь. Всё чин чином.

- Но?

- У турок были три наших пулемёта, а их нам только-только поставили, где эти нехристи успели ими разжиться? - задумчиво растягивая слова начал излагать Тимофей. - Нечисть опять же странная. Даже не нечисть, профессорша что к нам прибыла сказала, что это псы обычные, только изменённые. Я уже почитай три года здесь службу несу, видел многое, и турки нечисть засылать не брезговали, но такой у них ещё не было. Ещё эти твари металлические. Такое я видел впервые, да даже слышать не приходилось.

- Это всё?

Константин всё ещё не понимал, что так насторожило солдата. Турки, вопреки расхожему мнению, идиотами небыли и разведка у них работала исправно, так что, то что они смогли достать новейшие разработки оружия настораживало, но было вполне возможно.

- Нет, - качнул головой Тимофей, - как только их обнаружили они пошли на прорыв. И прорывались они не к палаткам командования, чтобы обезглавить гарнизон, и не к стоянке танков, чтобы уничтожить машины, и даже не к складам. Они остервенело рвались к палатке наших великомудрых гостей из Петрограда. Профессор конечно мужик толковый, да и баба с ним ладная прибыла и с головой, но складываю я всё это вместе и не помню, чтобы турки хоть раз на моей памяти так действовали.

- Понятно, - задумчиво кивнул Константин, - что с Томским? Профессор с Ракишиной выжили?

Перед глазами всплыла картина распластанного на полу палатки неестественно изломанного тела Владимира с обожжённым лицом и практически оторванной рукой. Грудь сдавило от горечи и ненависти к налётчикам.

- Томский жив.

Константин резко вздёрнул голову:

- Жив?

- По крайней мере когда я его видел в последний раз, был, - замялся Тимофей, - очень плох, но жив. Его обожгло сильно, руку спасти не удалось.

- Где он сейчас?

- Отбыл в Петроград на первом же дирижабле вместе с профессором и Ракишиной, - ответил Тимофей. - Она просила тебе передать, как очнёшься, что сама проследит за его лечением.

Константин молча кивнул. Они остались живы, а это уже неплохо. В той мясорубке шансов выжить было исчезающе мало. Безумно болела нога. Левую ляжку плотно обхватывали бинты, покрытые бурыми пятнами засохшей крови.

- Какие новости на фронте?

- Эрзурум взят, - устало ответил Тимофей, - на фронтах затишье, приказано боевых действий не вести. Идут переговоры о заключении мира. Похоже, война заканчивается.

- Славно, - так же устало ответил Константин.

Кажется, эта бойня, состоящая из роя мелких и крупных стычек, подошла к концу.

- Я пойду, попробую поспать, а то утро приближается, - подвёл итог разговора Тимофей, и встал с табуретки, - тебе там свёрток профессорша оставила, - он кивнул на небольшую тумбочку, стоявшую у изголовья кровати, - а также письмо из дома пришло.

Константин кивнул и пододвинув керосиновую лампу открыл дверцу тумбочки. На колени лёг свёрток и белый конверт. Отложив конверт, Константин развязал бечёвку и развернул грязно-жёлтую пергаментную бумагу. В нём оказалась небольшая книга в чёрном кожаном переплёте и сложенный пополам лист бумаги.

Развернув лист Константин увидел всего одно предложение:

"Надеюсь увидеть вас на своей лекции. Н. Фёдоров"

Константин усмехнулся и отложил лист в сторону. Когда всё это закончится, первым делом домой, и про лекции в Петрограде он ещё не скоро вспомнит.

На обложке книги некрупным шрифтом было вытесано: Е. Ракишина "Краткий бестиарий. Издание первое". Раскрыв книгу ему сразу бросились надпись, выведенная аккуратным почерком на форзаце.

"Спасителю, на память"

Быстро пролистав томик Константин остановился взглядом на нескольких иллюстрациях гротескного вида чудовищ, выполненных тушью. Возникло отчётливое желание не встречается больше с этими существами больше ни где, кроме страниц этой книги.

Томик последовал за запиской профессора Фёдорова. В руках оказалось письмо. Адресовано оно было от Клима, домоправителя отца. Весёлый, вечно с хитрым прищуром здоровый мужчина вызывал в памяти только добрые воспоминания. Руки от волнения немного дрожали, взрывая белую, слегка помятую, бумагу конверта.

"Мальчик мой,

                надеюсь ты служишь достойно и не посрамишь боевой славы предков. Пишу тебе в связи с пренеприятными событиями. Отец твой, Евгений Михайлович, крепко поссорился с бывшим своим другом Александром Даниловичем Островским. Поссорились сильно. Островский осерчал и пошёл на подлость, подкупил судью и отнял землю и дом. Отец твой, не выдержав свалившихся на него неприятностей очень плох стал. Боюсь накликать беду, но его душевное состояние меня очень беспокоит. Как только сможешь, мчись на всех порах. Ты нужен дома.

Клим"

Константин ещё раз перечитал письмо и резко отложил его. На душе скребли кошки. Словно судьба решила обрушивать на него одну неприятность за другой. Война подходила к концу, необходимо было спешить в отчий дом.

Которого, судя по письму, больше нет.