Грошев Владимер Гурьянович : другие произведения.

Lenin

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:







Сказ, Матушки Императрицы Анастасии Николаевны Романовой.

                    Москва.

 

                    ТРИФОН.

 

    Жизнь Петрова Николая Петровича.   Нижний Новгород.

                    Он же Ленин ? 2.

 

С: -   Это значит он ещё мальчиком, парнем был, Николай

         Петрович.

М: -   Но!

С: -   Молодым.

М: -   Он служил в солдатах, потом пришёл, и как раз

        учиться поехал.   На этого?   Но, на специальность

        по ремонту и эксплуатации пароходов.

С: -   А что он академию не закончил, что ли?

М: -   Но он закончил академию, а потом...

С: -   В солдаты попал?

М: -   В солдаты попал!   Тут война началась, а потом

         учиться начал снова,   А она тоже училась где-то.

С: -   А дак он сначала-та учился в Горьком?

М: -   У?

С: -   Он сначала-та учился в Горьком?

М: -   Ну!   Они и жили там сначала,

         а потом переехали в Казань.

С: -   А, потом в Казань переехали?

М: -   Но!

С: -   А, когда он женился, что ли?   Нет?

М: -   Я  не знаю когда они переехали.   Я  путём, что-то

         и не расспросила у него.

С: -   Но в Казань-та, это потом, наверное, мама.

М: -   Но!

С: -   Вот, в общем, он в Горьком жил.

М: -   Но вот он...   а потом...

С: -   И, где-то учился.

М: -   На, несколько дней.   На это?   Месяцев, 

 

                    Стр. 1

 

          сказать - отправили.   Побыть там, на Кавказе.

С: -    Где?

М: -   А потом отозвали опять доучиваться.

 С: -   А, он учился?

М: -   Но!   Ну и...

С: -   Это он когда в Казане учился, наверное?

М: -   Да!   Но, а потом он приехал, и она училась.   Она

         поступила, тоже учиться, только в другом там этом.

С: -   В Горьком?

М: -   Но, нет.

С: -   В Казане?

М: -   В, как?   В кабинете-та другом, в этой?

С: -   Но, название другое - да?

М: -   Но!   На другое.   На кого-то, не знаю на кого.

С: -   А.   Ну, значит, вместе в Казане с ней учился.

М: -   Но, в этом здании, только, что их, эти?

         Кабинеты разные.

С: -   Ну разные!   На другую специальность значит.

М: -   Но!   Ну и  я, говорит, побежал, и она побежала,

         оттуда - навстречу бежала.   И встретились.

         Я, говорит, как её схватил и не отпустил.

         Вот и не отпущу тебя.   - И так они поговорили,

         сели, посидели и договорились, пошли и...

С: -   Это Груша - да?

М: -   Груша!   И так познакомились вот - случайно.

С: -   Дак они - в Горьком тогда встретились?

М: -   Я  не знаю где.

С: -   Но, он сказал, что не в Горьком - да?

М: -   Да он и ни чего не говорил.

С: -   А.   А может в Горьком?

М: -   А может и в Горьком!   Кто его знает.

         Он ни чего не говорил.

С: -   Нет мама.   Значит они  -  Груша-та с Горького, и он

         в городе Горьком жили.   Значит, они там вместе и

         учились.   Он же сначала там учился-та.

М: -   Но!   Но и вот, потом уже это?   Как же получилось?

 

                    Стр. 2

 

          Что...   То ли она умерла ли, что ли?   Они...

          Что-то получилось-та?     Я  не знаю.

С: -   Ну дак ты сказала, что пошла в церковь,

         и изнасиловали её там и это...

М: -   Но!

С: -   И она утопилась.

М: -   И утопили её там!

С: -   Утопили потом?

М: -   Утопили!   Вот видишь, и  я  забыла.   Ну и...

         И он хотел топиться.   Но ему не дал брат их там

         Иван был, ещё брат его.   Он погиб, в мавзолее он.

С: -   Его брат?

М: -   Да!   Его!

С: -   Петров-та - да?

М: -   Да!   И не дали утопиться.   И Трифон, говорит:

- Я  тоже хотел утопиться.   Жалко мне было её.

         Хороша, красивая, умная такая.

         Я, говорит, сразу же...   Отец сказал, что пойдёмте

         в церковь сегодня.   Я  сказал: - Больше не пойду

         в церковь.   - Почему?

         - Потому, что мою невесту там изнасиловали и убили.

         И взяли в эту?   В реку Волгу бросили.

С: -   А, значит, она не сама утопилась, они её сбросили.

         В воду бросили.

М: -   Нет, её бросили, а видели ребята молодые.

         Плавали или даже вернее, рыбу ловили и видели.

С: -   Ага.

М: -   Как он со скалы - бросил там.

С: -   Попы эти - да?

М: -   Но!   А они взяли, да и, это?   Большую рыбу ловили

         они.   На большие удочки.   Закинули, и её за одежду

         зацепили, и на лодке её, при плавили и сказали,

         этому?   Что вашу дочь - мы поймали.   Она утонула.

         Её бросили, говорит.   И сказали, кто сбросил.

         И  его тоже так же сбросили.

С: -   Он - поп был - да? 

 

                    Стр. 3

 

М: -   Да!   Попа этого!   Но и вот.

         И не стал, говорит, я  с тех пор в церковь ходить.

         Не бывал никогда.

С: -   А, это он на побывку приехал - да?   Что ли.

М: -   Он совсем.  Его, видишь, как раз был налёт, какой-та.

         Какие-то были эти?   Не то эти?

         Какие-то нападали-та на их?

С: -   Ну тогда, японцы ж там, как раз нападали.

М: -   И там, может японцы, может эстонцы или эти, как их?

С: -   Хе, хе, в общем, ясно!   В общем - призывали

         в армию - да?

М: -   Но его, просто нечаянно его захватили.

С: -   А.

М: -   А потом его отпустили, что он учится.

         Но он сказал, этому?   Начальнику, говорит:

         -  А, как мне теперь с учением?   Я  ж, говорит, уже

         вот - дней несколько осталось мне.

         Уже экзамены сдавать.

         - А как же ты, зачем же ты попал сюда - как?

         - Да так.   Меня схватили.   Ну и взяли.

- Но он всё-таки сдал экзамены.   Всё хорошо.

         Отлично!   Учился, говорит, я  на вот эту - на медаль!

С: -   И это он ещё в Горьком, когда учился-та?

М: -   Я  не знаю - Володя.

С: -   А, не знаешь.   А потом он в Казане учился.

М: -   Видишь он какой, никогда не скажет, где, чего.

С: -   А уж потом он ещё пошёл учиться в Казань-та?

М: -   Но!

С: -   Вот он потом познакомился, с этой?

         Со Сталина сестрой.

М: -   Он не в Казань поехал, а поехал в эту?

         В чёрную волость.   Туда его послали.

С: -   Какую - чёрную волость?

М: -   Но, куда?   Где её нашёл - она же была горка.

С: -   Дак горка.   Они же учились в Казане, ты ж сама

         сказала, что, в Казане она с братом, со своим, 

 

                    Стр. 4

 

         училась.   И он - Трифон, учился там - в Казане.

М: -   Но, может быть.

С: -   Ты, говоришь, так, а потом - может быть.

         Тебя надо сразу записывать.

М: -   Ну вот.   Но ни...  и вот он это?   Познакомился тоже

         с ней.   А всёравно - Грунька на уме.   Говорит, уже

         поженились, а всё - Груня иди.   Ой, Груня,

         что  я  говорю.   Кричал всё время её.

С: -   А её Анисия или как её звать?

М: -   Я  не знаю, как её звали.

С: -   Но как же?   Ты же говорила, как мать звать,

         так и дочь звали.

М: -   Анисия - наверное?

С: -   Анисия - да?

М: -   Анисия, это сестра его.

С: -   Анисия чья?   Его сестра.

М: -   Нет, ну дочь ихняя - Анисия.

С: -   Это дочь, Анисия была?

М: -   Да!   Дочь Анисия!   Дочь - Трифон Павловича!

С: -   А.   Это сестра Сталина - Анисия.

         Была женой Трифона Павловича.

М: -   А вот, как её, эту-та звали?

         Я  забыла, даже не помню что-то.

С: -   А, Феодосия сестра была?   Трифона Павловича.

М: -   Мать Петра Ивановича - Феодосия.

С: -   Но, а сестра Трифона?

М: -   Его сестра!   Трифона!

С: -   Да!   Дедова.

М: -   А эта...

С: -   Эта Анисия дочь Трифона - да?

М: -   Это дочь!   Да!   Анисия.

         Да её тоже, наверное, Анисией звали.

С: -   Наверное!   В честь матери.

М: -   Наверное!

С: -   Вот и, а это?   Что это - Сталина сестра - да?

         Он так говорил? 

 

                    Стр. 5

 

М: -   Да ни что он не говорил.   Он говорит, что родня моя,

         Какая-то родня была.   Никогда не скажет чей,

         или как вот.

С: -   Ну как же мама?   Ты же сказала, что он с братом

         Сталина там учился.   А сестра в другой группе,

         тоже училась.

М: -   Но!

С: -   Ты, как-то забываешь, что ли.   Хе, хе, хе.

М: -   Но они учились.   Но она же - она не учёная была.

С: -   Она не учёная была?

М: -   Да!   Она к нему приезжала, к брату-та, к своему.

С: -   А это он с братом её, учился?

М: -   Да!   А она, что-то?   Есть привозила,

         что-нибудь съедобное.

С: -   А.   И познакомились - да?

М: -   И познакомились!

С: -   Но, а ты говорила, что она тоже - училась там.

М: -   Но, а потом и она стала учиться.   Но она всёравно

         не закончила учиться.   Тут дети.   Поженились они.

         Дети пошли, так она и не учёная осталась.

С: -   А, дети пошли?   Но значит, всёравно она училась.

М: -   Но!   Училась потом.

С: -   Вот.

М: -   А всё он говорил: - Тоже красивая была, очень

         красивая была Анисия.

С: -   Но всёравно, тоже красивая была - да?

М: -   Но!   - Грушка красивая, а эта ещё лучше была.

         Нашёл всё-таки, как Грушку.   Но дурная была.

         Ну, говорит, и дурная была.   Что ей не хватало?

         В то время - сто рублей дать - это вот так хватало.

         Она доченькам отдаст всё - они туда, сюда всё 

         распротырят.  Трифон, говорит: - И не кормит ни кого,

         ни сего не кормили.   И сами ни ели, говорит, вот.

С: -   Дак, он Казанский закончил.

         Потом в Московский университет поехал.

М: -   А потом видно так.   Ни знаю. 

 

                    Стр. 6

 

С: -   А потом ещё в Киев ездил учиться.

М: -   Везде он учился, учился и дураком остался, говорит.

С: -   Хе, хе.   Это он - так говорил?

М: -   Но!   - Учился, учился дочка, а дураком умру.

         - Вот так учиться-та?

С: -   А он говорил, что: - Я  даже академик уже стал - да?

М: -   Да!   - Я  тогда давай, этого?   Своего сына

         учить - Семёна.   А этот дурак, дурак, дурак.

         Не стал учиться - на сына Гурьяна говорил.

С: -   А, Семён учился - да?

М: -   А Семён-та - он это?   Юрист.

С: -   А, тоже закончил юридический - да?

         Юрист был - да?

М: -   Юрист был юрист.   Вот.   Ещё больше юриста.

С: -   А этот?   Тимофей тоже не учился?

М: -   А, что толку - прибили его, да и всё.

С: -   А может, не прибили.   Мама?   Может он - другую

         фамилию взял?   Он же в Москве - здесь был.

         Мама?   А Тимофей-та, тоже не учился.

М: -   А тот и совсем знал мало.

С: -   Ну вот.   Ха, ха, ха.

М: -   Тот работал, работал всё - всех...  Он тоже, на такой

          же горке женивши.   Она же тоже не русская.

С: -   Он оттуда, наверное, тоже взял - сестру.

М: -   Конечно!

С: -   Мама?   Но, а вот он не рассказывал, как

         со Сталиным-та познакомился?   Через брата - да?

М: -   Дак он может быть - с ним и учился?

С: -   А и брат, и Сталин - там учились - да?

М: -   Но!

С: -   А.

М: -   Все там были и учились.   Я, говорит, пол-Кавказа,

          говорит, знал людей-та.

С: -   А.

М: -   Попы-та меня ругают: - Почему не ходишь в церковь?

         - А  я  взял да и сказал.   - А  это ни все - всех 

 

                    Стр. 7

 

         на один аршин ни мерей.   - Говорит, не все,

         говорит, такие.

С: -   Вот по этому он так против церкви.

         Что много этих церквей, в которых они занимались

         против своего народа.

М: -   Молился он!   А молиться - молился, как, смешно.

         - Дайте, есть хочу.   - Вот так вот - быстро,

         быстро молился.

С: -   Ха, ха.

М: -   Честное слово!   Ни сколько не вру.   Вот в праздник

         говорю.   Папа, что ты так молишься?

         - Ай, да - бог увидит, как  я  молюсь.   Лишь бы тут

         было.   Я, дочка, читаю, молитву читаю.

         Вот это самое главное.

С: -   Мама?   А вот эта Груша-та у них, что?   Сослали

         потом семью за что-то?   За провинение - да?

М: -   Что-то там они взъелись, когда этого попа убили.

         Взъелись.   Там много ихней родствы было.

С: -   А.

М: -   И они их.

С: -   Прибрали - да?

М: -   Толи прибрали.   Которых, выслали.

С: -   Но это ещё при царе было - да?

М: -   Видимо?   Конечно!

С: -   Но, в то время ещё.

М: -   Так их в Сибирь на каторгу...

С: -   Сослали - да?

М: -   Услали!

С: -   Увезли в Сибирь.

М: -   И  я, говорит, не видал, когда, чего.

         И  я  в другом городе был.   Значит он в...

С: -   Но, в Казане, значит, учился Трифон?

М: -   В Казане, наверное, был.   Вот так вот.

         Но садись и ешь папа.   - Чем кормить-та будешь?

         Но спаси Христос.   - Начинает молиться.

С: -   А, всё время так тараторит - да? 

 

                    Стр. 8

 

М: -   Но!   - Спаси Христос.

С: -   Мама?   А вот как его в Сорокино привезли?

         Он приехал, и дом купил, или что?   В Сорокино?

         Просто Трифон баню купил эту?

         Или ему просто дали?

М: -   Он приехал!   Была, какая-то, общая баня, это.

С: -   А.

М: -   Но, вот только, где чулан и избушка - где большая

         печь.   Только это купил.   А это вот, большой-та

         дурной - прихожую большую сделал.   И не доделал,

         как следует.   Камней эдаких - наклал туда.

         На потолок.   Это ужас там один.

С: -   Что бы теплей было.   Дымоход он сделал,

         что б теплей было.

М: -   Нет!   Что бы там не загорелось.

С: -   А, что бы там не загорелось.

М: -   Какой-та печник ему помогал.

С: -   А это?   Была баня - да?

М: -   А?

С: -   Это баня была?

М: -   Это баня была!   Вот они - эти тарантухи-та

         и завелись в этой бане.

С: -   А, и значит он, так и жил в этой бане.

М: -   Так и мучился - клопов кормил - трантухов

         прикармливал.   Ой, он ни чего не видел доброго.

С: -   А, но, а летом он плавал, на этом?

         На катере - "Костеоре".   Работал.

М: -   Но!   А зимой они уползут - тарантухи, куда-то.

         Ковырну, они это?

С: -   Лазят там.

М: -   Лазят!   Кругом.

С: -   И вот он, всё время, смотри?   Он до самой пенсии,

         так и жил - в бане?

М: -   Но!   Он работал на "Костеоре" и на пассажирском

         пароходе "Святой Николай", а потом на "Костеор"

         вернулся.   Потом на пенсию пошёл.  

 

                    Стр. 9

 

         Как, "Костеор" идёт...   Он: - "Костеор", "Костеор".

         Скорей, скорей шапку, шапку, шапку, шапку дай!

С: -   Ха, ха, ха.   Шапку дай - да?   Ха, ха.

М: -   Шапку, шапку, шапку!

С: -   И бежит встречать?

М: -   И бежать.   И только, это...?

         А ему это всё стягивало - эта рана.

С: -   Мама?   А вот...

М: -   А ведь никто не знал, что он так ходил.

С: -   Ну конечно!   Мама?   А вот это?   Он ещё же...

М: -   Всё время вот у него полотенце такое большое,

         вот так завязывает...

С: -   Печёнку так завязывал - да?

М: -   А тут, чтобы - не трясло.

С: -   Мама?   А вот он ещё же билетёром работал - да?

         Там на пристани в Сорокино, билеты проверял

         у пассажиров.   Вот он пропускал на пароход

         по билетам.

М: -   Да везде он.   Но!

С: -   Когда уж ездить не мог уже капитаном на пароходе,

         из-за пуль в печени.

М: -   Ну да!  А тогда уже он встречал, провожал, вот и всё.

С: -   Уже на пристани был.

М: -   А ведь, как он наторел?   Он видит, что не свой.

         И говорит: - Ну, всё, сейчас люди будут вас

         пропускать, а  я  вас не пропущу.   - Он: - Какие-та

         чужие люди.   - Придут, откуда-то.   - Чужие люди.

         - Он знал всех своих в округе.

С: -   Да?

М: -   Дед: - Всё.   Всё.   Всё.   - Человек восемь задержал.

         А мы, как раз приехали в деревню Сорокино к нему

         в гости.   Пойдём, посмотрим, что он там делает?

         А он не пускает их там.   Снизу пароход шёл,

         в Сорокино остановка.   И он, значит, не пускает

         на берег.   А их там восемь человек.   Бандюги были.

          И их сразу же арестовали.   Из Краснотуранска 

 

                    Стр. 10

 

         приехали, и всё.   Тут, Минусинские приехали.

         И куда-то их опять вниз увезли.   Значит они,

         с каким-нибудь опять "подарком".

С: -   Ну диверсантов же много засылают.   Этих.   Заразы.

М: -   Что бы, скот, где-нибудь уничтожить.   Вот.

С: -   Ну конечно он всех пропускает, он знает,

         кто ездит - куда уехал.   Куда опять приехал.

         А тут чужой...

М: -   Но!

С: -   Какой-та.

М: -   А тут чужой.

С: -   Он же приглядевшись - знает своих жителей.

М: -   И всё!   - Всё, всё, всё.   - Сразу дверь закрывает, и...

         - Нет, нет, нет, сейчас придёт, вот тут, начальник

         придёт, придёт начальник.   - Но и тут приходит,

         этот?   А он толстый - Сергеев там был.

         - Но, что, Трифон Павлович?   - Чужой попал!

         Чужой попал!   Чужой - не наш!   - Но и чужой.

         А там уже у них - специально, каюта ездит.

         Там уже их и окружили они уж...

         Сообщено уже там было.

С: -   А.

М: -   Но и долго Трифона держали на работе.

         Потом он сам сказал - нет.

         - Я, товарищ Сергеев?   Я  не могу, больше стоять.

С: -   Ну конечно!   У него такая болезнь.

М: -   Но!   - Отстрани меня.   Я  вон пойду к /Шерстоедке/,

         вот там отсижу ночь.   Сторожем!

         Больше  я  не могу уже.   Я  уже на пенсии,

         но только что ещё кусок хлеба.

         - А когда он в "Заготшерсть" та пошёл?  Ему сразу...

         А там ни что ему уже и не давали, ни какой, ни муки.

         А в "Заготшерсть" - пошёл.   Там Яшутин

        начальником был.   Трифон, девять килограммов

        муки каждый месяц получал.   А это ж большое дело.

         Хорошей муки.   А тут  я -та, привезла, по полтора

 

                    Стр. 11

 

         пуда мы смололи, да  я  по-выменяла.

         Да на всякие тряпки.   Привезла четыре куля муки.

         Нам так хорошо было.   А тут стали давать, хоть уж.

         Но не такая, как эта, а с отрубями, но отруби немного

         отсеявшие.   И всёравно мука хорошая.   Но, стали,

         нет и хлеб спекём.

С: -   Мама?  А вот ты вот обмундирование отца привезла.

         А Трифон, обмундирование всё раздал - да?

М: -   Всё!   Вот дам, скажу: - Смотри, еже ли будешь

         отдавать, то  я, уеду от вас.

         - Нет, нет, нет, боже избавь, всё, всё, всё.

С: -   Оденешь его, а он?   Хе, Хе.

М: -   Приду, а он сидит в одних, этих?

С: -   Подштанниках - да?

М: -   Или опять эти кожаные штаны оденет.

         Кожаные сверху, а внутри шерсть.

         Ты что опять в кожаных сидишь?   Опять отдал?

         - Дак, а что?   Что?   Что?   Что?   Что сделаешь-та?

         Грешное-та тело прикрыть надо, прикрыть надо.

         - Ха, ха.   - Он пришёл, а он весит, дак что?

         Грешное-та тело надо закрыть.   Закрыть надо.

         - Ха, Ха.   Вот не ночью вспомянуть.

         Да господи боже мой.

С: -   А он там - на пристани, видит он, кто идёт, вообщё.

М: -   Они уже знают его, они на дом приходят - домой

         к нам.

С: -   А.

М: -   Дедушка?   Нет ли каких стареньких, вот.

         - Пойдёмте, пойдёмте, пойдёмте!   - Снимает.

         - Оденьте, оденьте.   Я  найду!   Я  себе найду.

         Найду!   Найду!   - Вот так он.

С: -   А сам потом вообще в шубе в одной и ходил - да?

М: -   Но!   Ходил в шубе!   Но нечего уже, уж  я  все...

         Это бы ему три пары, дак...

С: -   На долго бы хватило - да?

М: -   На долго бы хватило!   А потом уже, сшила 

 

                    Стр. 12

 

         из кулей - Дуня сшила ему хороший костюм.   Это?

         Гимнастёрку хорошую и брюки сшила хорошие.

         Носил бы.   Нет - опять отдал.   Вот.   Ох, она его,

         и ругала.   - Господи?!   Ведь тебе же грех за это

         дело.   - Не, не, нет!   - Это?   - За это дело - грешное

         тело прикрыть - это не грех, не грех.

         А вот тому грех, кто жадничает.

С: -   Поэтому он и в кремле, так, когда был, этим?

         Лениным!   Дак ни что себе - ни хапал?

М: -   Нет!   Ни чего даже!   Ни какой!   Даже золотого

         хоть бы.   Ведь всё-таки они же...

С: -   Имели дело - доступы к золоту.

М: -   Какие-то часы, где-то, что-то.   У него никого, ничего

         не было.   Папа?   А почему же ты, работал?

         А у тебя часы же ведь должны быть?   

         Какие-нибудь - ручные или карманные?   Не надо?

         - Нет!   Я  по богу - я  знал.

С: -    По богу знал.

М: -   Но!   И всё.   Ой, ну  я  не знаю.   Вон Крёстна на нас:

          - Опять секреты, какие-то пошли?

С: -   Ха, ха.

М: -   Надо же так?

С: -   А вот - он знал?   Что, эти?   Евреи, объединяются

         и забирают власть - да?

М: -   Да!   - О, они дружный народ.   Собачий народ они.

         Они, как одна сучка хвостом вильнёт - все кобели

         за ней - так и они.   Они, говорит, дружные!

         Кто, что один скажет - всё!   Будет по ихнему.

С: -   И поэтому - Трифон - Сталину, записки-та писал.

М: -   Он всегда говорил: - Дочка?   Смотри там, потише.

         Потише.   Ни с кем не говори.

         - Я  ни с кем не говорю.   - Я  бабам, какую-нибудь

         сказку расскажу - когда отдыхаем.   Или песню спою.

         А что я буду говорить.   Я  много, говорю, кое-чего

         знаю.   Это ж много говорить нельзя.

С: -   Мама?   А  вот ты говорила, что Трифон тебе 

 

                    Стр. 13

 

         рассказывал, что он, записки давал Сталину.

         Чтобы Сталин объединял, там, вокруг себя - да?

         И чтобы брал власть - Сталин!

М: -   Но!   Трифон  же, говорит: - Я  в свободное время

         напишу записку.   А уж, как увижу Сталина,

         так - когда здороваюсь.   Ему скажу: - Закрывай тут.

         А он тогда: - Ха, скорей, давай - закурим мол.

С: -   Дак...   Ха, ха, ха.   А дед-та курил?   Трифон.

М: -   Дак он курил, так вот - ежели уж...

С: -   А, если надо.

М: -   Если - приспичит.   А так - он не курил.

С: -   А вот, в деревне, не курил он?

М: -   Нет!

С: -   Нет?   Никогда?

М: -   Он не курил.   Ему  нельзя.   Ему, как тогда врачи

         заказали.   Он молодой-та - курил немножко.

С: -   А.   Мама?   А вот он, это?   Когда вот эти все

         заварухи - начались.   А Трифон, когда Сталину

         говорил, а тот смеялся над ним - да?   Что мол...

М: -   Кто?

С: -   Но, а, Сталину говорил, что ты давай к власти...

М: -   Но!

С: -   Это?   Бери в свои руки, а Сталин смеялся.

М: -   Но!   А Сталин смеялся!

         - Вы что?   Какой  я...?   - А Трифон ему: - Давай!

         Давай!   Давай!   Давай быстро!   Вот  я  тебе всё.

         Все тебе талмуды положил там.

        Там, смотри - в книжке твоей - всё приготовлено.

С: -   А, все люди - да?   Которые...

М: -   Да!   И всё.   И все люди, и всё, всё.

         - Давай, давай, давай, давай, давай.

С: -   Он же, его поставил председателем - Сталина.

М: -   Меня, говорит Трифон: - Скоро отзовут.

С: -   А, и отзовут?   В общем - да?

М: -   Угу!   И его сразу же, это?

         Трифона - Отозвали на пороховой завод.

 

                    Стр. 14

 

         Там, какая-та свита была?   Его поставить.   А...

С: -   А зачем - мама?   На пороховой завод?

М: -   Но!

С: -   Но зачем?   Его туда в Горький?   Его звали, что ли?

М: -   Но!

С: -   А кто там может быть?

М: -   Но, хотели, каких-то таких, чтобы...

С: -   Опять к царствованию - да?

М: -   Нет ни к царствованию.

С: -   А, что бы против.

М: -   Но - бандитизм.   Развелось много.

         Надо их там, на место поставить.

С: -   Дак, а его туда, Ленина, хотели направить?

         Он же хозяин завода.

М: -   Туда его направить!   А ты - Трифон сказал Сталину:

          - А ты давай бери власть в свои руки.

С: -   А тут его и стрельнули - да?   Деда - Трифона.

М: -   Он же стрельнутый был!

С: -   А, уже стрельнутый был?

М: -   Да!   Стрельнутый уже был - в него стреляли уже.

         - А  я  поеду к врачу хорошему - ещё поеду.

         - Это Трифон говорит.   - А ты тут давай, давай,

         давай, давай, давай, давай.   - Дочь говорит:

         - Что это ты всё - давай, давай, давай.

         Что это у вас за секрет такой?

С: -   Кто?

М: -   Трифон: - Дочка?   Да тебе, что, делать-та нечего?

         Ты иди, иди.   Ты работай, работай.

С: -   А.  Ха, ха.   Хе, хе, хе.  Это он на дочь

          свою - Устинью.

М: -   Это мы...

С: -   А это Лёлька-та?   Хе, хе, хе.   Устинья.

М: -   Но!   А он мне потом тихонько да всё рассказывает.

С: -   А, не...

М: -   Но  я, говорит, когда приехал, а тут начали на нас

         Нападать-та.   У нас дело-та всё и разошлось 

 

                    Стр. 15

 

         И меня отстранили, нашу всю...

         Банду, которую мы ...   Главные-та были люди?

         А Сталин остался там.   И вот и, с этим - другой

         Ленин остался, и...   - А ты давай, давай.

С: -   А, на Сталина, мол - ты давай - да?

М: -   А это, как времяшка будет!   Ленин номер три.

С: -   А.   Иванов Николай, Петров Николай, Сидоров Иван.

М: -   А его всёравно, говорит, прибьют.   - Он уже знал.

С: -   Но дак, это там же, где-то...

         В несколько месяцев - здесь было.

М: -   Но!

С: -   Когда его стреляли, и потом.

М: -   Два раза ведь и стреляли.   И в его, и в того Ленина.

С: -   Но!

М: -   Вот.

С: -   А вот сама Наталья-та, которая была вместо

         Крупской-та?  Она тоже раненая, тогда же была - да?

М: -   Так же была раненая!

С: -   А что же...

М: -   У ней, как-то со скользом.   Вот - бедро.

         Это вот место задето было.

С: -   В зад.   Ха, ха, ха.   Попали - да?

М: -   В зад!   Как она повернулась...

С: -   А.

М: -   Она полная была.

С: -   Дак значит...

М: -   Высокая.

С: -   С ядом видно пуля рикошетом прошла.

         Поэтому ей не задело ядом - да?

М: -   Не задело, да!   Ни что не задело.   Только мясо

         прошла.   Кость не задело, даже ничего.

С: -   А, проскочила?

М: -   Проскочила!   И там один военный, тому влетела она.

С: -   И тоже насмерть - да?

М: -   И, а тот слабенький был - он не мог вынести.

С: -   Мама?   Ну, с ядом, конечно. 

 

                    Стр. 16

 

М: -   С ядом, но!   Она ещё не разложилась эта штука-та.

         И, а у военного?   Она уже в боевом виде была.

         А эту?   Она только прошмыгнула.

С: -   Ну да, мама, она просто проскочила, а там осталась.

         И там уже вся - весь яд вышел из пули.

М: -   Но, показывала мне мать-та, это...?

С: -   Шрам - да?

М: -   Шрам большой.  Ну, вот это место.  Как в ягодицу-та

         дала.   Главное в кость она не зашла.

         А если бы в кость...

С: -   А, это всё - там бы яд остался и всё.

М: -   И всё!   - Но и меня, врачи хорошие, говорит, сразу

         мне...   - И она потом долго болела...

         Они уехали вместе с Трифоном в деревню Сорокино.

С: -   А, дак и потом её сразу заменили - да?

М: -   И, её заменили.   Ну - пара - парой.

С: -   А.

М: -   Но, а потом...

С: -   Дак нет, она ещё, какое-то время здесь была, мама?

         Ни сразу её заменили.

М: -   Но дак она там, в другом месте-та жила.

         А здесь-та уже она не жила.

С: -   А здесь она не жила?

М: -   Тут опасно было.

С: -   А тут она уже не жила - да?

М: -   Да!   А там же очень опасно было.

         Там нельзя было оставаться.

С: -   Но ещё, как Крупская ездила-та.

М: -   Да!

С: -   Потом уж её подменили, когда она уже...

М: -   Но, а потом ей уже...

С: -   Постарела когда.

М: -   Одели ей шаль цыганскую - она так немножко

         смугленькая была.   Шаль.   По-цыгански нарядили.

         Там один и говорит: - Да она походит?

         - Да но?!   Это цыганка!   Что ты?   Пошли! 

 

                    Стр. 17

 

         - И так, говорит, и пошли они.

С: -   И она, туда к деду - Трифону поехала.

М: -   Но она ещё была в этой?   В Казане, что ли?

         Или в Горьком ли?    Где-то она была?

         Где-то в деревне она жила, в какой-та?

С: -   А, у своих детей, наверное, была.

М: -   А?

С: -   У детей своих, наверное, жила?

М: -   Где?

С: -   Но, у детей своих.

М: -   А, но!   Вот они в деревне, где-та жили там с этой?

         Со свекровкой!   И...

С: -   А.

М: -   Но и...

С: -   А ты говоришь, что дети погибли, что ли - у неё?

М: -   А, уже потом - взрослые, когда были и оба погибли.

С: -   На войне, наверное - или как?

         А ты говоришь, что дети погибли, что ли у неё?

М: -   А, уж потом - взрослые были и оба погибли.

С: -   На войне, наверное - или как?

М: -   Я  не знаю.

С: -   А, но она говорит, что погибли - да?

М: -   Но!

С: -   А может - не погибли?

М: -   Нет!   Погибли!

С: -   Погибли - да?   Уже у них дети были или?

М: -   Два сына.

С: -   Два сына.

М: -   Красивые были парни, хорошие.

С: -   А.   Но они уже были взрослые.   И в солдатах были?

М: -   Да!   Уже были!   Ещё один-та был офицер - учился.

         А потом ...   Она всё плакала по ём.

С: -   А фамилия, как у них было?

М: -   Да  я  и забыла, ещё мне сейчас...

С: -   Да.   Не, но всёравно.   Может быть, вспомнишь?

М: -   Где же вспомнишь?   Нет!  

 

                    Стр. 18

 

         Она никогда не говорила про фамилию.

С: -   А, про фамилию не говорила.

         Но, только, что - Наталья - да?

М: -   А?

С: -   Она Наталья?   Настоящее у неё имя,

         или просто - вымышленное?

М: -   Нет!   Наталья она была!

С: -   Наталья она была - да?

М: -   Да!

С: -   А, отчество?

М: -   Кажется - Николаевна, что ли?

С: -   Наталья Николаевна.

М: -   Петровна!   Петровна!

С: -   А, Наталья Петровна - да?

М: -   Наталья Петровна!   Чуть не соврала.

         Наталья Петровна!

С: -   Дак она?   Ни Соколова или Иванова?

М: -   Да нет!

С: -   А нет - не знаешь?   Это  я  нарошно.   Хе, Хе, Хе.

М: -   Это уж - то, там - а это, здесь.

С: -   Не, но может и здесь - вымышленное имя - у неё?

М: -   А?

С: -   Может у ней паспорт другой - вымышленный.

М: -   У ней не один он был.

С: -   А?   Ну, значит...

М: -   У них по три паспорта было.

С: -   Ну дак вот - значит - у неё - может Наталией-та - и

         не звали в детстве?   Когда она с семьёй-та

         была - жила.

М: -   Вот она и с детства-та и Наталья - понимаешь ты

         или нет?

С: -   А?   В детстве - Наталья.

М: -   Ты, что - не русский что ли?

С: -   Ну, ну ясно.   Хе, хе.

М: -   И за него - за Трифона - вышла Наталья.   Но, а уже

         потом вот...   Раз уж муж пошёл...   

 

                    Стр. 19

 

С: -   А, за кого Наталья вышла?   За деда Трифона?

М: -   Но!

С: -   Она потом за деда Трифона вышла - Наталья?

М: -   Конечно!

С: -   Вот.

М: -   Она же...   Как мать умерла - первая-та - жена-та

         Трифона?   Он с Натальей стал жить.   Она работала

         в кондитерском - стряпала она.

         Пекла всякие сдобы.   Она же мастер была.

С: -   А?   Поэтому он её так и приблизил к себе - да?

М: -   Но!

С: -   Потом уже...

М: -   Он давно её знал.   Но мать-та ведь год ещё болела,

         это?   Первая-та жена.   Потом умерла.

С: -   Это Анисия?

М: -   Да!   Устинья говорит: - Она пришла и сразу умерла.

         А Трифон говорит: - Что ты врёшь.

         Я  же год целый - около её, говорит.

         Ты, говорит, пить-та не давала ей никогда.

          - Некогда.   - Сама возьмёшь...

С: -   А?   Лёлька-та?

М: -   Но!   - Некогда мне.   Мне шить надо.   - А чего она,

         какую  жопу шила?   Вот Анисия-та?   Она портниха

         была!   А эта?   Соберётся, нафуфырится и подалась.

         Женихов много было.

С: -   А Лёльку-та как звали?   Я  уже забыл.

М: -   Устинья!

С: -   А, Устинья.   Ха, ха, ха.   Устинья.

М: -   А, ту?

С: -   Анисия - по матери.   Это первая дочь Трифона.

М: -   Анисия.   Но!   Да!   И вот так...   Я  в Сорокино...

С: -   Жила - да?

М: -   Но!   А приходит, эта?   Панка Тюрина и говорит:

          - Иди ка сюда.   - Что?   Что, там, ребятишки опять

          в воде?   - Да нет - вон они играют.   - А это?

          - С дедом плохо - иди скорей!   - Я  пришла.

 

                    Стр. 20

 

          Он: - Дочка?   Я  умираю, умираю.   Пуля забегала

          и, в больницу надо, в больницу!   - Я  тогда...

С: -   Это, которая у шеи была, или?

М: -   А, и на шее.   Всё раздурелось, тут вот.

С: -   А.

М: -   Уже видно организм не может её...

С: -   Ну да!   Слабый уже.

М: -   Слабый стал.   Я  тогда к Дуне.   Дуня пошла

         в Сельсовет.   От Сельсовета, позвонила

         на Краснотуранск и приехала скорая помощь.

         И увезли его.   И вот мы с Дуней ждём, думаем, но...

         И, это?   И вы здесь со мной все - все кучей.

         Неужели ты не помнишь?

С: -   Так вот смутно.   Ха, ха.   Смутно.

М: -   Но и сделали ему операцию.

С: -   Мама?   А ты же говорила, что татарка, какая-то,

         делала - пулю-та вытаскивала.

М: -   Это татарка до этого делала.

         Ты, что - неужели не понимаешь?

С: -   Но когда, до этого?   Здесь же в Сорокино, что ли?

М: -   Вот, когда он приехал?!

С: -   В Сорокино?

М: -   Но она одну пулю вырезала ему.

         - Больше  я, говорит, не могу.

С: -   А две, в Новгороде сняли - да?

М: -   Да!

С: -   И здесь уже осталось  -  две пули?

М: -   Две, да!   Одна здесь, другая там, где-то...

         Да и в печени.

С: -   И в печени.

М: -   Вот.   И самые, такие мощные остались.

         В кости застряли, и не туда и не сюда.

         Ходить-та он - не мог.   Но и потом приходит врач.

         - Но, будем смотреть, сейчас.  Я  сейчас осмотрю его.

         Приду и вам скажу.   - Хорошо!   - Кто вы будете?

         - Я  говорю: - Я  невестка его - сына жена. 

 

                    Стр. 21

 

         - Хорошо!   Это дети ваши?

         - Да!   Но, я  говорю: - Пожалуйста, как можно.

         Может быть, что-нибудь сможете сделать?

         Как его не будет хватать.

         Как мы жить без него будем?   Ну и теперь,

         значит он, это?   Пришёл и говорит:

         - Всё сделаем, сейчас.   Можете посидеть.

         Часа два будет - не более, не меньше.

С: -   Операция - да?

М: -   Ну что, хоть три, будем сидеть.

          - Но, а там, еже ли - темненько будет.   Дак, скорая

          помощь вас увезёт домой.   Из Краснотуранска

          до Сорокино.   Я  сказал, что бы никуда скорая

          помощь не ездила - что бы вас увезти.

          - Ну, всё-таки, и Дуня была - авторитет имела.

         Партизанка, и она в сельсовете работала.  Но и вот...

         Мы, час, просидели - нет, ни чего нет.   Второй

         уже - ни чего нет.   Вот уже половина третьего.

         Смотрим - выходит.   И смотрим - его везут.   Везут.

         В палату повезли.   Но, говорю, Дуня...

С: -   Нормально - да?   Ха, ха.

М: -   Нормально!   Дед наш живой - раз в палату повезли.

         Он приходит и говорит: - Но вот и всё.   Вот сейчас

         посмотрим.   Пойдёмте, что у него было.   - Но и

         пошли.   Принесли пульки.   В его кабинет пошли.

         Девушка принесла пульки.   Ой, как он носил их?

С: -   Это две пули - да?

М: -   Две пули!   Вот в палец, такая длинная пуля, но она

         толстая.   Что, это?   Такая, как настоящая, это?

С: -   Дак с чего его?   С винтовки его стреляли, что ли?

М: -   Бог его знает - с чего стреляли.

С: -   Реворвер, наверное, крупный какой-та был?

М: -   Какой-та?   Крупный.   Вот тут-та - острая пуля.

         А сюда-та - толстое.   Вот так вот - шириной.

         Вот, как тебе сказать?

С: -   Но, видно, наверняка, хотели убить Трифона.

 

                    Стр. 22

 

         Поэтому...

М: -   Да!   Прямо вот такая вот, большая сильно пуля.

С: -   Да!   Как десятик - да?

М: -   Да!   Как десятик, ещё чуть, побольше.

         Как пятнадцать копеек.

С: -   А.

М: -   Вот такой.   Но и, и вот...

С: -   А?   Начинённая?   Они говорили?   Врач, говорил,

         что начинённые?   Нет?

М: -   Да!   Говорит, были начинённые!   Но, говорит,

         в одной ещё не вышел.   Видимо хотело,

         разъедало видно эти вот.

С: -   А, и не вышел.   А в одной вышел - да?

М: -   А в одной-та немножко ещё есть яд.

С: -   Немножко есть?

М: -   Вот, говорит, поэтому он часто болел.   Но и потом,

         это?   Сделали укол и всё.   Сказал, что через два

         дня придёте, не раньше.   Раньше не ходите.

         Сейчас не беспокойте.   Ему нужен покой сейчас.

         Я  сам буду всё время с ним.   - Но, а потом мы

         приходим, ему уже подушку положили - выше

         немножко.   И так лежал.   Забинтован весь.

         Но, ни чего - стал поправляться.   Он.   Он бы ещё

         и жил бы, эта вот...   Размазня, не кормила не поила

         его.   Ему ещё же надо было ещё...

         Как  я  этому батьке говорила.

С: -   Надо было взять его туда - в Черногорку?

М: -   Не поехал!

С: -   Не поехал - да?

М: -   Не хотел!

С: -   Боялся наверное?

М: -   Не поеду я туда, там...   Не, не, не, не, не поеду.

         - Он же привык, здесь, в Сорокино!   Приволье.

         А там - газ, в городе.

С: -   Ну да!   Там...   Да там конечно, какая ему там жизнь

         была бы?

 

                    Стр. 23

 

М: -   Вот.   С батькой мы всё время ругались.

         Долго батька твой не будет твой батька жить.

         Поедем ка обратно в Сорокино.

         Она его заморит - дочь.   И так и вышло.

         Вот, поедем вот.   К сестре.

         - Провались она, твоя сестра.   Не куда  я  к ней

         не поеду.   Она и нас, чем-нибудь накормит.

         - Ой, жалко мне его.   Так жалко, так, ни знаю.

С: -   Она, Анисия, у Трифона, дочь-та, так она отделилась

         и всё.   С концом - да?

М: -   Они...   Муж у неё хороший.   Они где-то уехали

         в такое место...?   Он же был военный.

С: -   А.

М: -   И так, где-то они жили.   И в Горьком жили они и...

         Потом они в деревню Арусланово уехали.  Там жили.

С: -   А, в Арусланово жили - да?

М: -   Да!

С: -   А.

М: -   Но и вот.   И Трифон захотел, тоже дом сделать

         в Арусланово.   И переехать хотел туда.

         А эти?   Поселёнцы, сделали ему дом.

С: -   А, этому?   Трифону Павловичу - да?

М: -   Да!   А потом сожгли.

С: -   А эти?   Всё-таки туда, в Арусланово уехали - да?

         Анисия.

М: -   Но, они там жили, и родители там их все жили.

С: -   Ну ясно.   Вот так он и ни куда из Сорокино

         и не уезжал.

М: -   Нет!   Не куда, говорит: - я  отсюда не уеду.

         Но, на самом-та деле, с деревни, куда-то в город

         ехать.   Да там же не деревня - там же пристань.

         Там такое место было - живое.

С: -   Весёлое - да?

М: -   Да ещё Манька, это?   Не довольные были.

         Это дочь брата Гурьяна.   Тимофея дочь.

         В такое место хорошее попали и, недовольные.

 

                    Стр. 24

 

         Это от Абакана, там совхоз Калинина-та был?

С: -   А!   И там Варвара муку получила - да?

М: -   Но они же получали, с этим?

         Обои там работали - он экспедитором там был, этот?

С: -   Муж-та - Варвары.

М: -   Как его?   Ой, забыла, супруг-та её?   Но супруг?

С: -   У Варвары?   Григорий.

М: -   А это?   А она там, этим?   В Сельхозотделе

         работала.   Но, как начальник.

С: -   А.

М: -   Ну и им всегда муку давали.

С: -   А ты у них, как?

М: -   А  я  жила у них.

С: -   Водилась - да?

М: -   Ну  я  это?   Хотела на хлебозавод идти.

         Их мать, говорит: - Ты мне помоги белить.

         - Но ладно, я  тут вот добелю.   Да и пойдём, я...

         - Но, а ты жить-та живи у нас.   Комната есть.

         Будете, это?   С мамой там спать, и сын Юрка будет

         с вами спать.  И квартиру ни где не ищи - живи у нас.

         Но и...   А эти - соседские бегают ребятишки.

         Но, надоели они мне.   А он большой парнишка-та.

         Ему нельзя ни как.   Как откроешь, а холодно же,

         в это?  Перед новым годом уже тут.   Как откроешь

         им, его же обхватывает, холод, ребёнка.

         Но он такой слабенький был.   Но и это?

С: -   Ты, тряпкой, его?

М: -   Эта, ещё ушла в магазин - мать-та её - за хлебом.

         А  я  одна.   И вот они бегают и бегают.

         - Мы к Юре идём.   - Идите, я  вот сейчас вам

         шваркну.   А они и подошли - Варвара с Гурьяном.

         Я  и шваркнула их.

С: -   А чем ты их?

М: -   Ну, кистью!

С: -   А.   С этой?   С известью?

М: -   Там это?   Оно уже давношное. 

 

                    Стр. 25

 

          Я  обмакнула кисть в известь и...

          А, но всёравно - шарф замазала, шапку,

          и по голове и по лицу.

С: -   Хе, хе, хе.   А он мешок с мукой нёс.

М: -   Вот так и познакомилась я с Гурьяном.

         Со своим супругом.

С: -   Мама?   А вот это?   Трифон Павлович - он про свою

         жизнь рассказывал?   Как он в детстве жил?

М: -   В пастухах был.

С: -   В детстве?

М: -   Но!

С: -   А что, у него же богатый был отец-та?

М: -   Ну, что б...   Отец отдал, что б Трифон, это?

         Уму разуму набрал.

С: -   И нарошно в пастухи - да?

М: -   Но!   Нарошно!   Чтобы он знал, как, это?

         Нужно жить.   А потом он пошёл учиться, и

         университет.   Он университет отцу.

С: -   Университет закончил - да?

М: -   Закончил!   И вот сына Семёна выучил и...

          - А  этот, говорит, - лентяй.

С: -   Дак... 

М: -   На этого?   Всё говорил - на сына Гурьяна.

С: -   Мама?   Значит, он это?   Трифон-та Павлович,

         университет даже закончил - да?

М: -   Да!   Он был богатый.   Трифон же этот?

         Пароход-та он весь знал.   В Сорокино приехал,

         пароход первый "Костеор".   Ещё, первый всегда

         приходит он.   И на...   Там на низу он остановился.

         На этой?   Не доезжая Красноярска-та - аж,

         под Унюком.   Остановился, уж, Унюк проехал.

С: -   Дак, Унюк-та, Красноярск-та где?   Дальше!

         И это ж, Унюк-та здесь же?!

М: -   Но здесь!

С: -   А ты говоришь: - Не доезжая Красноярска,

         под Унюком.  

 

                    Стр. 26

 

М: -   Нет!   Надо Краснотуранск, а  я  Красноярск говорю.

         Но и вот.   Вызывают.   Этот самый?   Тут толстый

         такой был агент-та: - Пусть Грошев дедушка придёт.

         - Но  я  сказала: - Папа?   Там чё-та тебя Агень зовёт.

         - Сейчас, сейчас, сейчас.   - Пошёл наш дед.

         - А Ежлив  я  долго, не буду, дак...

         Я  слыхал - пароход там стал - "Костеор".

         Не может выехать.   Ты дочка, там мои железки,

         не знаешь, где положены?

         - А  я  говорю: - Там на полке  я  всё клала, и тебя

         предупреждала, что все твои тут вещи.

С: -   Ха, ха, ха.

М: -   Но и, он в сумку положил инструмент.

         Положил сумку на горбушку и подался.

         Он уже знал, что пароход не пойдёт без него.

С: -   А дак он же...   как на Енисей приехал.   Это?

         Его "Костеор" привезли.

         Он же на нём плавал же на Волге - да?

М: -   Нет!

С: -   Но, как же?   Он на "Костеоре" плавал.

М: -   Он ещё сначала на моторке.   "Костеор" не ходил.

         Пока грязнуха не вычистила на Енисее.

С: -   А вон как?

М: -   А видишь, как получилось?   Старый Енисей

         запрудился.   Пароходы не стали ходить.

         Только до этого?   До Краснотуранска.   Чуть,

         Красноярска не сказала.   Тут только.

         А сюда не стали проходить.

С: -   А вот почему...

М: -   И вот поэтому, эта вот грязнуха и чистила Енисей.

         А Трифон - на этой грязнухе.   На этой?   Работал!

         Отец-та Трифон и чистил.   Мы с Гурьяном и

         приехали в гости.   В деревню Сорокино,

         Краснотуранский район.   

М: -   А у матери спрашивает, первый ещё раз - Гурьян.

         - А, где отец? 

 

                    Стр. 27

 

         - Да с Грязнухой там всё воложится там с грязью.

         - А он это?   Вычистил, такую глубину сделал

         хорошую.   И пошли пароходы по Енисею.   А потом

         вот, от Минусинска - там перевал.   Да и тут перекат

         был.  Как страшно было - ужасно было.  Как страшно.

         И вот это?

С: -   А эти камни взорвали, наверное - да?

М: -   Мы на катере ехали - на маленьком.

         Дак и то, вот так вот, нас крутило.

С: -   Не, мама, а потом эти камни, наверное, взорвали

         они?   Валуны-та.

М: -   Ну, просто галька.   Вот такие камушки.

         Галька такая - толстая, э...

С: -   Крупная.

М: -   Крупная.   Ну и вот, и теперь, это вот во время, уже

         потом.   После войны.   Это место запрудило совсем.

         До Минусинска не ходил пароход - невозможно.

         Никак.   И с этого времени начал Енисей топить и

         топить - подмывать деревню Сорокино.

         Топить стало нас.

С: -   Мама?   Но и вот, он туда поехал и наладил - да?

         Грязнуху.

М: -   Но!   Но и он приехал: - Где?   Что?   Больное место

         где?   Где болит?   Где болит?   - Ха.   - Но вот!

         Качёк не качает!   Воду не откачивает!

         А, поршни, говорит, отказали у вас.

         - И сейчас же ему, этот самый, как его?

         Водолазный костюм одели, он наладил там всё

         под водой.   Он долго болел после этого.   Простыл.

С: -   Остыл - да?

М: -   Остыл!   Да!   Четыре бани у Дуни топили,

         да парили его.

С: -   Да?   Этот?   Как его?   Но, Цыпков всё его там

         парил - да?   Сосед Григорий.

М: -   А  я, говорю: - Знаете что?   Я  вот этого моху

         надрала.   Вот с этим мохом давайте.

 

                    Стр. 28

 

         Простынь у меня была, такая, ещё холщовая

         оставалась.   Я, говорю: - Вот в эту простынь

         завернём его и обкладём мохом.   А этой простынёю,

         сверху накрой.  Парь, парь, чтоб его - пока не вырвет.

         Парь!   Но и его вырвало.   Он совсем стал,

         согнувшись, вот так, ходить.   Он не мог уже...

С: -   А, эти пули-та уже вытащены были, мама?   Или нет?

М: -   Нет!

С: -   Нет ещё - да?

М: -   Нет ещё!   Но вот эти пули-та ему и не давали

         Баню-та делать.

С: -   А.

М: -   Они его беспокоили - пули-та ж вытащили в войну.

         Это мы пошли - он говорит: - Я, я  пойду с вами.

         - И Дуня пошла - это в войну.

         - Я  места знаю там хорошие и, грибы белые растут,

         и белые, эти?   Грузди растут.

         - Но, правда, мы много - мы на коне ездили туда.

         Не пешком шли-та.   Полный воз...   Оттуда уже

         пешком шли.   И это?   Он знал места.

         Ну и вот - пришёл домой и говорит: - Дочка, мне

         плохо, зови врачей - умираю  я.   Я  понатрудился

         сегодня и у меня пульки дают делов мне.

         - А там приехал - к нему приходил этот врач,

         и уговаривал его - пойдём, я  тебе их вытащу,

         и будешь жить.

       - Ему, ежели бы раньше, он бы сделал операцию - он

         бы здоров был.   Долго бы ещё жил.   А то потом его

         гнуть начало.   Это вот он так ходил - скорчившись.

         Он не мог больше разогнуться.

         Потому что у него - от этих пуль - много там,

         уже отложились ткани - клочкам рвал.   И стянул ему

         бок-та.   Вот он так и поэтому и ходил.

С: -   Дак это?   И татарка ему там помогала.

         Или она сначала - вытащила пули-та.

М: -   Это татарка ему ещё, когда он приехал 

 

                    Стр. 29

 

         в Сорокино - татарка вытаскивала.   Но, там далеко

         в кишках и в печени - она не стала.   А то...   Тут она,

         в мясе вытаскивала.   Близко.   Вот.   А потом, вот он

         сделал.   Хороший парень сделал операцию.

С: -   Этот - который - два, приезжали - да?  Академик-та?

М: -   Ну  я  не знаю, кто они такие, академики или кто они.

С: -   Но, специально приезжали - да?

М: -   Нет, не специально.

         Он работал уже здесь - в Краснотуранске.

С: -   А.

М: -   Он профессор.   Но он от войны освобождённый,

         у него.

С: -   А, как?   По эвакуации сюда - да?

М: -   Да!   У него, значит, запрос был, что тут очень много

         этих?   Больных, самых - ветеранов этих.

         Ну, солдат - лежат в госпитале.   Большая...

         Там две больницы.

С: -   Ну, в общем, он запустил свои раны - Трифон

         Павлович.   Надо было раньше.

М: -   Да!   Надо было раньше делать операцию.

         Ему, был, этот-та академик-та.   Говорил: - давай  я

         тебе всё сделаю.   - Не, не, да  я  это-то, ничего,

         ничего, всё пройдёт.   - Вот.   А ничего, ничего, а чуть

         и совсем не сник.   Да вот он так и ходил с этой вот,

         палочкой.   Потому что там всё - стянуто всё ему.

С: -   Мама?   Вот ты, мы это, опять ты.   Как он сначала-та

         говорил?   Что в пастухи пошёл - пас коров - да?

М: -   Но!

С: -   Потом ещё где-нибудь, работал?

М: -   А потом он работал на железной дороге - подвозил

         чемоданы.   Учился и работал.

С: -   А, в школе когда - да?

М: -   Видишь ли - отец же мало получал - семья,

         и кормиться надо, и...

С: -   Но, как же отец, получал мало?   У него заводы свои,

         Пороховые.   Как же мало получал? 

 

                    Стр. 30

 

М: -   Он, что-то вот...

С: -   Нарошно, видно, заставлял его работать.

М: -   Но, а дед был, такой жадный был у отца.

С: -   Отец-та - да?

М: -   Да!   Пётр-та, но а...

С: -   Он Пётр был - да?   У Трифона отец.

М: -   Он же уже отделённый был.

С: -   Но, как же отделённый, ещё маленький, отделённый.

         Я  тебя спрашиваю о Трифоне.

М: -   А, но, но, но.   Но вот он его наказывал, почему-та.

         Это ж, то, Пётр был, а это-та Трифон.

         Трифон-та был отделённый, как и Пётр - его отец.

С: -   Дак он, Трифон-та...

М: -   Это, Павел-та, Павел, тоесть...

С: -   А, это Пётр-та - заводской - заводы-та имел свои?

М: -   Павел Петрович был.

С: -   А, Павел заводы имел.   А, Пётр попом был.

         А, Трифон - сын попа.   Вот как.

М: -   Но!   Отделённый.   Но, а раз...

С: -   Отделился и живи - сам себе.   Мама?

         Но, какой же он Павел?   Когда он не Трифон был,

         а Николай Петрович.

М: -   Нет, но...

С: -   Но, первое-та имя?

М: -   Настоящее?

С: -   По настоящему-то он Николай Петрович.

М: -   Трифон!   А уж потом Николай, там ещё, пошёл там

          учиться - Герасимом был.

С: -   Но вот, он женился - Трифон - совсем другое ещё

         имя-та было.

М: -   Ну женился, он уж тут - шпионил уже, уж его на...

С: -   А, шпионил уже?

М: -   Конечно!   Уж его тут, куда пошлют.

С: -   А, он уже закончил институт - университет-та?

М: -   Да!   А, так он был Трифон Павлович.   Павел - он

         любил его - что б учился, и...   Вот это...

 

                    Стр. 31

 

С: -   А, Герасим?   Я, говорит, был Герасим.   А вообще-та

         сначала - был Николай он.

М: -   Не!   не!   Я  тебе говорю - у него четыре паспорта

         было.

С: -   А, четыре паспорта?

М: -   Но!   Он, так вот, он родной, вот это мой родной

         паспорт.   Вот, дочка, я!

С: -   А, Трифон Павлович - да?

М: -   Да!   - А потом мне  вот этот дали - Гераськой  я  был.

         Я  ездил - учился - и заменял.   И потом, говорит,

         вот - Ульянов - Ленин  я  был.

         Он уже женился - она за Гераську вышла уже.

С: -   А.

М: -   Вот.

С: -   Выходила замуж за Герасима - да?

М: -   Она его всё Гераськой звала: - Эй, Гераська?

         Иди ка сюда.   - Ха, ха, ха.   - Иду, иду, иду.

С: -   А потом он стал Николаем?

М: -   Я, один раз ему говорю: - Папа?   А что это она тебя

         так?  Прозвище, что ли какое?   Гераськой зовёт.

         - А, Гераська, я  Гераська!   Гераська!   Гераська!

         - Ха, ха.    Какой потешный был.

С: -   Дак это, значит, учился он в университете вместе

         с Ульяновым, наверное - да?

М: -   Видимо так, он и учился.

С: -   Но он рассказывал тебе?

М: -   Но!   Отлично!   Отлично!

С: -   С Ульяновым.

М: -   А?

С: -   С Ульяновым вместе - да?   Учился.

М: -   Но!   Ну, там много, говорит, училось.

С: -   А вот Николай - царь-та, он тоже там учился

         в детстве?   В молодости.

М: -   Ну, кто его знает, может, и учился.

         Трифон никогда не говорил об этом.

С: -   А, никогда не говорил - да? 

 

                    Стр. 32

 

М: -   Никогда!   Только вот.   И ни про Ульянова,

         Ни про Ленина никогда ничего ни говорил.

         - Ну, с людям, с людям  я  учился.

         Ну что, чего про них говорить, что, что про них.

         - Видишь, такой он.

С: -   Но, самое главное - Трифон университет

         закончил - да?

М: -   Да!   Я  документ сама смотрела - отлично!

         Он, какую-та медаль получал.

С: -   А вот мой отец не забрал - да?

         Гурьян, документ-та его.

М: -   Дак, она же, Устинья, всё схарлила.

         Ты понимаешь или нет?

С: -   А.   Она спрятала - да?

М: -   Всё попрятала.   Гурьян приехал.

         Уже он - его уж закопали почти - Трифона.

         Уже начали спускать, хотели...

         Он не захватил - Гурьян-та.  Что-то долго простояли

         на этом, на перекате.   Не идёт вот этот...

С: -   Пароход?

М: -   Как его?

С: -   Катер?

М: -   Катер!   Закрутило его и всё, а потом кто-то на лодке,

         передал, что, подождите, сын приехал, а, пусть

         посмотрит отца своего.   Но, говорит, вытащили гроб

         и  я, говорит, не разрешил, что бы раскрывать гроб.

         - Нинадо.   Это грех, говорит, нельзя.

С: -   Ну да, раз забили, то уже всё.

М: -   Да!   Уже всё.   - Но и  я, говорит, постоял, поплакал.

         Уговорили меня, тут уже всё.   Что ж вы, говорит,

         не могли, видите, что катер стоит, идёт, и не можете,

         уж не могли подождать.   Я  же вам, две телеграммы

         послал, из Подкуни послал, что  я  выезжаю,

         воздержитесь, я  приеду.

         - Так и не видел он больше отца своего.

С: -   Но вот он всё-таки про детство своё 

 

                    Стр. 33

 

         рассказывал - Трифон Павлович.   Так вы же вместе

         долго же жили.   Что-нибудь, рассказывал там.

         Ну, что он работал везде.

М: -   Я, говорит, любил на завод ходить.   Там работал,

         говорит.   - Что же  я  летом же не учусь.

         - Но и потом, говорит, за садом.   У них сад большой

         был.   За садом летом  ухаживал и, это - в саду.

         Яблоки продавал.   Возил.

С: -   Дак, а он учился-та в университете,

         в Горьком или же в Казане?

М: -   Он и в Казане и в Горьком учился и в Москве учился.

С: -   А, и ещё и в Москве потом учился?

М: -   Да!

С: -   Да.

М: -   Везде он учился.   Где-то на Украине учился.

         Только в Ленинград, говорит, я  не попал.

         А то везде, говорит, учился.

С: -   А потом уж он вместо Ульянова.   Ха, ха, ха.

         В Ленинград попал.

М: -   Но!   А уж последний-та раз, вот с этой-та вот,

         с матерью Гурьяновой учился.   Они повстречались.

         Они видимо учились вместе, с этим братом Сталина.

         Брат был - Александр Александрович Сондро.

С: -   А, со Сталина братом учились?!

М: -   Брат видимо был.

С: -   А эта Сталина или сестра или это...

М: -   А это двоюродная, наверное.

С: -   Или тоже брат и сестра?

М: -   Двоюродная, наверное, может и троюродная ли.

С: -   Вот, наверное, тоже вместе училась.

М: -   Да!

С: -   Вот так, наверное.

М: -   Вот так они, познакомились, и, говорит: - И так они

         любили меня.   И мне пришлось много денег

         уплатить.   Что бы её - на нашу веру перевести.

С: -   А, что бы в веру.   Она была сама грузинка тогда?

 

                    Стр. 34

 

М: -   Конечно!   Что бы на русскую веру.   Она красивая

         была.   Крёстна  вся на неё была похожая - такая же.

С: -   А, этот - Глебов-та?   Он, тогда тоже родня наша?

М: -   Да!

С: -   Это вот ихняя как раз?

М: -   Да!   Они, наверное, двоюродные уже, а может и

         родные братья.   Я  даже ни знаю.

С: -   Ну, с женой Трифона.

М: -   Нет, уже это двоюродные, наверное.

С: -   Но вот, с женой.   По жене Трифона.

М: -   Да!   По жене!   Трифона.

С: -   А.   А уже отец, это?   Гурьян - он же ему дядька

         родной.

М: -   Наверное!   Когда они встретились, то Глебов

         называл Гурьяна - дядька, родной.   Родной был!

С: -   Наверное, сын был он - сестры Гурьяна.

М: -   Наверное, так вот.   Потому что, эти двоюродные.

         - Ох, двояж мой пришёл.   - Он так его называл.

         Он всё говорил: - Добрую ты бабу взял, хорошую.

         Хорошая баба у тебя.   Я  её бы одел бы эту бабу.

         Баба была бы.

С: -   А.

М: -   На меня.

С: -   Ха, ха, ха, ха, вот.   Вон оно что.

М: -   Видит, что плоховато одета  я.

С: -   По этому, раз он учился с Ульяновым.   Трифон.

         Был - похож был.   Они его сделали двойником - да?

М: -   Но!   Так двойняк его и звали.   Двояш.

         А люди-та не знали, что это за Двояш?

С: -   Значит, у него грамота была большая - да?

         У Трифона.

М: -   Да!   Большая грамота.   О, вот к нему всё время, эти,

         школьники приходили.   Он им об сказывал - учил.

         - Только вы...   - Они привыкли к нему,

         что он так говорил-та часто.

С: -   А, но да!   Там в Сибири-та быстро говорят. 

 

                    Стр. 35

 

М: -   Но!   А они уж, парнишки, привыкли, ни чего.

         Я  говорю: - Вы понимаете, что он говорит?

         - У; тётя Аня, мы всё, уже привыкли к дедушке,

         уже всё.   - Он всё им рассказывал.   - Вот так, вот

         так, давайте, давайте, давай, давай.   - Потом ещё:

         - Вы учитесь хорошо, хорошо.   На отлично учитесь.

         На это - на замок учитесь.   - Это, замок, значит,

         медаль - замок.

С: -   А.

М: -   Вот.

С: -   А вот он писал, какие-нибудь, эти?

         Труды-та там?   Или что?

М: -   Кого?

С: -   Но, дед-та, что-нибудь, писал такое, какие-нибудь...

М: -   Что им, чтоб учиться, что ли?

С: -   Нет.   Но, вообще вот сам для себя, что-нибудь,

         писал?

М: -   Нет ни чего.

С: -   Книги там...   ни чего не писал?

М: -   Нет!   Вот они, вот школьники, что-то там, такой

         список покажут.   - Вот это не правильно, вот тут так

         вот пишите, но это вот так.

С: -   Кому?   Этим ученикам?

М: -   Ну, когда вот при экзаменах...

С: -   А.

М: -   Там уже эта хитрушка-та делается.   Как её?

С: -   Ну экзамены.

М: -   Ну экзамены сдают, дак вот это?   Как их...   на неё

         взглянут, он поймёт, потом учат.

С: -   А, шпаргалки-та.

М: -   Шпаргалка-та эта чёртова, забываю я.

С: -   Ха, ха, ха, ха.   Он учил их шпаргалки делать.

М: -   Он: - Нет, нет, у вас на шпаргалке не правильно,

         не правильно, давай вот так, так, так, так.

         - Вот так он всегда им говорил.

С: -   Ха, ха, ха. 

 

                    Стр. 36

 

М: -   И он сделал так, и они выучат.   На отлично - вся его

         бригада - отлично.   - Дедушка?   Ты что учишь, что

         ли их?   - Да нет, просто меня проведают.

         И ни чего они, я  не знаю, не знаю  я.

С: -   Ха, ха, ха.   А сам их ещё это там - учит.

М: -   А сам их тренирует.   Но вот они академиками стали

         разными.   Какими учёными стали - разными.

         Какими учёными стали парни эти.

С: -   А он видно там, проекты давал им.

М: -   Да!

С: -   Направление, куда-нибудь туда, и они потом учились.

М: -   Видно у него, какие-то были книжки Ранешные ещё.

         Они им пригодились.

С: -   Давал - да?

М: -   Давал!   Книжки.   У этого, много  было

         книг - у Семёна Трифоновича - сына его.

         Были всякие, как прокламации, какие-то, что бы...

С: -   Ну да!   По учёбе, как раз, он же...

М: -   Чтобы знать людей - какие люди.

С: -   А, в школе он преподавал - Семён.

М: -   С какими людьми якшаться - иметь дружбу.

         Что б не подходить.   Но...

С: -   А, психологические ещё такие книжки по психологии.

         Да?

М: -   Да!   Но, он снабжал их!   Мы вот первый раз,

         мы приехали - ой сколько книг.   Уж, отец, Гурьян,

         перебирал, перебирал...   Книг-та много было.

         А потом второй раз приехали.   Он говорит: - Папка?

         А куда ты книжки девал?   - Хэ, хэ, хэ.   - Выбросил?

         - Выбросил, выбросил, куда, зачем они стались.

С: -   Сам раздал, наверное.

М: -   В печку бросил.

С: -   Сам раздал наверное?

М: -   Ты брось, скажи?

         - Хорошим людям дал - дал хорошим людям.

         Я  учил их.   Я  учил, учил, им книжки нужны.

 

                    Стр. 37

 

         Пусть учатся.   А ты, ты бестолковый,

         бестолковый - тебе не надо их.

С: -   Вот они потом учиться пошли и взяли с собой это

         всё.   Все книги его.

М: -   Да!   Много он им давал, а потом этот вот?

         Позвали там...   Не это...   Надо пароход вовремя

         выгрузить, а грузчиков не хватает, но батька наш,

         Гурьян, пошёл.   Он же в молодости грузил

         баржи - грузчиком был.   Пошёл грузить там.

         И нам целую бочку рыбы солёной дали.

         И мы в свою эту, увезли, как её?

С: -   В Черногорку?

М: -   В Черногорку!   И нас, прямо увезли на эту?

         На Подкуню!   Пароходом.   И там машину он взял.

         И увезли домой.   И вот это...   и деньгами,

         и такую рыбу - киту и горбушу всякую.

С: -   А вы, наверное, по всей Спасстанции поразделили?

М: -   Дак конечно давали, не по всей, а...

С: -   Ну своим, это, друзьям - да?

М: -   Но!   Конечно, каждому по рыбине.

         Да там все свои - на Спасстанции.   Но и вот, это?

         Пришли, дак у нас чуть не две бочки.

         Куда нам столько их всяких.   И свежей и всего.

          И кому свежей, дали, кому солёной рыбы...

          Но и  я  сижу, дома в Сорокино, как раз сидела.

         Смотрю - трое приехали.   А Трифон, говорит:

         - Идите, идите, там, на вышке, на вышке там ищите,

         там много, много книг.   - Он студентам книги раздал.

С: -   А это там, в деревне Сорокино, когда?

М: -   Но!   И вот они, это, деда.   - Трифоныч?

         Мы вот, Трифон Павлович, вот  мы нашли.

         Вот такие, такие.   - Ну, ну.   У, бери, бери, бери,

         с богом, с богом, с богом.   - Но и их угостил.   У него

         и водка  всегда была.   - Садитесь!   - Он ещё

         молодой, ещё тогда был.   Но и: - Учитесь, учитесь

         ребята.   Я  учился.   Я  Академию кончил. 

 

                    Стр. 38

 

         - Неужели?   Трифон Павлович?   Неужели вы

         Академию?   А почему вы нигде не работали?

         - Нельзя!   Нельзя!   Нельзя!

С: -   Ха, ха, ха.   Вот.   А он уже в Сибирь уехал, уж

         Академиком.   Уже нельзя было показаться.

         Люди его заметят.

М: -   Вот так моя академия пропала детки и всё, всё, всё.

         Я  старый, старый, старый.

С: -   Он, наверное, всёравно со Сталиным,

         какую-то  связь держал?

М: -   Наверное!   Потому что письма ему часто приходили.

         А мы же не знали.   Почём мы знали.

С: -   Он, наверное, советовал Сталину и всё такое,

         как нужно?

М: -   Да!   Наверное!   Но, а потом - даже в войну, было

         письмо.   Письма три я видела, что с Москвы.

         - А кто это вам пишет?

         - Да это сестра, сестра там и брат.

С: -   А, не показывал - да?

М: -   Нет!   Никому, никогда не показывал.   Ему уже на

         руки - с рук давала, там, Суворова, такая.   Она его

         хорошо знала, и отец...   Трифон, её знал хорошо.

         Уже видно они заодно работали Суворовы.   Вот.

         - У вас дедушка достойный.   Достойный у вас,

         хороший, дедушка.

         - Я, говорю: - Я  не хаю!   Свёкра  я  своего,

         люблю и уважаю.

С: -   Он, наверное...

М: -   И он доволен.

          - Он доволен, что вы его на ноги поставили...

          - Когда мы приехали, он слабенький был.

С: -   А.

М: -   Прямо, ходить даже не мог - заморила она его.

         Кое-как - всё на чаю - он ослаб.   Совсем.   Но и...

         А мы тут стали уже, скотину держать.   И  я  стала

         молоко покупать и его кормить молоком. 

 

                    Стр. 39

 

         Стала поддерживать его.

С: -   Так бы отец, Гурьян, остался бы там - жили бы мы

         там и работал...

М: -   Дак он бы, Трифон, всё-таки, лет пяток пожил бы.

         Всё восемьдесят.   - Да мне ещё восемьдесят нету.

         - А уж там более сотни.   Вот.

С: -   Дак это он уже после войны же умер, мама?

М: -   А?

С: -   После войны же умер-та?

М: -   Кого?

С: -   Дед-та?

М: -   Умер-та?

С: -   Но!

М: -   Да!

С: -   Уже, где-то в сорок шестом, наверное?

М: -   Наверное, так!   Как не в седьмом ли,

         в сорок седьмом!   А его, как бы мы были вместе,

         дак он бы ещё жил бы.

С: -   Ну, конечно - питание.

М: -   Потому что она, то уйдёт там где-то ходит,

         как шалава, где-то шляется по деревне.

         Ворожит - денег много ей надо.

         Что б денег накопить и уехать.

С: -   Сюда, опять в Горький?

М: -   Куда ехать?   Да, что там, в Горьком?

С: -   Там же голод был.

М: -   В голод такой.   Потом, я  приехала - говорю:

         - Ты хочешь ехать?   А там люди с голоду умирают,

         а ты ехать.   Я  говорю.   А  уже, когда наши-та

         приехали оттуда.   Пана со своими детьми.

         Дак она тогда уже и примолкла.   Ни стала...

С: -   А, вот он не рассказывал?

         Вот в этом - в Минусинске-та?   Не он там был?

М: -   Нет!

С: -   Не он был?

М: -   Там другой был.   

 

                    Стр. 40

 

С: -   Там, сам Ульянов был или же...

М: -   Может и, сам был.

С: -   А, может, сам был ещё - да?

М: -   Да!   Это они, какой-та оборот делали.

         Что-то  я  понять их...   Он ничего не говорил.

С: -   Дак, оборот, это может быть вместо Ульянова, туда

         его всунули, вот и оборот весь.

М: -   Нет!

С: -   Нет - да?

М: -   Нет!   Этот же высокий был ростом-та.

С: -   Кто?   Сам Ульянов?

М: -   Нет!

С: -   Трифон?

М: -   Дед-та Трифон.

С: -   Трифон был выше - да?

М: -   Трифон Павлович.   Конечно, он выше его был.

С: -   А тот полненький вообще Ульянов-та был - такой же

         лысый.

М: -   А его, когда стал, как бы сгорбивши ходить, но он и...

         А тот не сильно большой был, но...

С: -   Побольше был Ульянова - да?

М: -   Немного больше.   Мне, говорит, задавали - он

         с Дуней, что-то разговаривал.   - А как, говорит, тебя

         не замечали, ведь ты же   больше ростом был?

         - А он говорит: - Да всё говорил, что  я  худой стал.

         Вот по этому  я  вытянулся больше.

         А был полный - я  был поменьше и казался.

         - Он так говорит: - Я  от них отбарывался.

С: -   Значит, в Шуши, это был настоящий Ульянов - да?

М: -   Да!   Настоящий был.

С: -   А чего ты говоришь, обороты они делали, какие-то?

М: -   Он же был до тех пор настоящим...   а уже потом.

С: -   А вот, когда их арестовали с Николашкой вместе?

         Ульянова!   В 1910 году.

М: -   Да!   Вот он был, а ещё до этого ведь он был.

С: -   А, ну, ну, ну!   Значит, когда с Николашкой их 

 

                    Стр. 41

 

         арестовали.   Ульянова.

М: -   Ну!

С: -   Вот тут уже и...

М: -   А, Николашку - Николашка-та ведь не ссылал их.

         Это братья, его там, ещё другие цари-та

         ссылали - Николаи.   Ряженые.   Николаи вторые.

С: -   Николай, почему его ссылал?

М: -   Ссылал тоже?

С: -   Ссылал!   Ха, ха.   Это не он его ссылал, а это

         контрразведка царская арестовывала.

М: -   Но!

С: -   Вот.   А потом он его...

М: -   Но, всёравно, как-то...   Видишь, он же ему всёравно

         помогал, и писал в контрразведку, что,

         не трогайте его - Ульянова.

С: -   Ну правильно, контрразведке он приказ давал, чтобы

         не трогали Ульянова.   Дак они же его...

         Вот его - Трифона, вместо Ульянова, садили везде,

         мама.   Вот этого Трифона Павловича же.

         Он же сидел везде вместо Ульянова.

М: -   Да!   Был тоже, было, и сидел и пришёл и, а тут вот

         эта  война-та началась, и это?   Пришлось ему,

        Трифону.   Они, там было много их, этих - трое их

        было.   Они, ежели бы один, дак они бы его сразу

        убрали.   А то, видишь, менялись они.   Как эти двое

        были - Николай и Дмитрий - тоже менялись.

С: -   Николашка-та?   С Дмитрием.

М: -   Но!

С: -   А этих трое, тогда было?

М: -   А этих трое было!   Вот, и, что такое, говорит:

         - Мы ж его убили, а он опять живой.   Ожил, говорит.

С: -   А, значит, уже были покушения и что убивали - да?

М: -   А всё время, были покушения.

         Вот так вот Володя - такая история.

         Это мне уже отец рассказывал - Дмитрий, Агапу.

         А  я   выслушала.   Думаю, вот как получилось. 

 

                    Стр. 42

 

С: -   А, что он рассказывал?

М: -   Ну, что менялись, и он всё говорил, что вот Грошев

         такой вот, Трифон, Трифон, Трифон, вот, вот.

         Трифон вот всё.   - Всё поминал Трифона тоже.

         Отец мой - Митрий.

С: -   А, что вместо Ульянова - да?

М: -   Да!   Но, а потом видишь, они же походили.

         Как-то у них сходство видимо, какое-то большое.

         Что бы он походил.   Ведь много походят, 

         друг на друга.   Вот на тебя, дак много походят.

С: -   И, значит, что он...   Рассказывал?

М: -   А вот отец - свёкор, Трифон.   Он никогда ничего мне

         не рассказывал: - Да, да где там, так, баловство,

         баловство это, ничего.

С: -   Ха, ха, ха.

М: -   Но!   И никогда ни с кем.

         Я, говорю, просто  я  догадывалась.

         Я  никогда, ничего...

         Крёстна, говорит: - Ты думаешь, что он тебе,

         что-нибудь, расскажет путное?   Это ж балда, балда.

         Он же, где-то скитался - уйдёт от нас, месяца...

         по году, по два, нет дома.

С: -   А, жена-та?   Говорила.

М: -   Ни жена.

С: -   А кто?

М: -   Крёстна - дочь его.   Трифона.

С: -   А, Крёстна.

М: -   Рассказывала уже.   Но а...   - И мать, нас

         бросала - уезжала.   - Но она же наместо Крупской,

         видимо была - Наталья.   А, потом её

         заменили - что она высокая ростом была Наталья.

         Вторая жена Трифона.

С: -   А.

М: -   И ей пришлось умываться - другую нашли там.

         Какую-та северянку.   Она с севера - такая же была.

С: -   Похожая была? 

 

                    Стр. 43

 

М: -   Похожая!

С: -   Ха, ха, ха.

М: -   Похожая была.   Но и, вот так она так и осталась, эта

          Наталья с этим Трифоном.

С: -   Крупская номер три - осталась в кремле - да?

         С севера которая была.   А эта осталась с ним - да?

         Наталья с Трифоном Павловичем в Сорокино.

М: -   Но!

С: -   А своя жена-та умерла рано же она?

М: -   Но а...   А?

С: -   Своя-та жена у него умерла?

М: -   Да!   Она умерла, потому что у него - всё в разъезде,

         да в разъезде он.   Дома не был.

С: -   А, а он...   А она всё время одна.

М: -   Всё одна - одна.   Он плакал сильно.

         Говорит - этот, отец рассказывал - Гурьян.

         Она говорит, что это?   Крёстна - Устинья, говорит:

         - А, чего он плакал-та?   Он так, близирно плакал.

          - Да ты, говорит, замолчишь или нет.

          У него такая работа была, такая должность.

          Ты же ничего не понимаешь и не знаешь.

          Тебе некогда было - вы, то в замуж выходили,

          то крутили хвостам.

          - Но и, Гурьян ругал её - Крёстну.   Устинью.

          Тут уш она у нас жила на Спасательной станции.

          Потом она не залюбила, и...   - Уеду  я  от вас, уеду,

          уеду, пойду к отцу.   А отец-та и не рад был.

          - Ой, дурак, дурак, дурак.   Зачем он мне её

          выписал.   Да  я  там - на Волге - замучился с ней.

          А ты ещё её мне пихаешь.   Вот.

          - Он, Трифон, всё время его ругал - Гурьяна, что

         зачем он её выписал и привёз её такую.

         Пусть бы она там жила.   У неё там квартира была.

С: -   А, вот ещё же одна была дочь-та?   Старшая.

М: -   А та хорошая была - Анисией звали.

         Та очень хорошая.  

 

                    Стр. 44

 

С: -   Но она, так, как отделилась и всё - да?

М: -   Она за хорошего мужа вышла, и так они жили и жили.

         Дети - трое или двое ли были.   Жили они хорошо.

С: -   А супруга - как звали?

М: -   А?

С: -   Как супруга звали?

М: -   Не знаю  я  даже.

С: -   Не знаешь - да?

М: -   От Трифона и Устиньи, от обоих, ничего не узнаешь.

         Какие-то они были...   Я  всё время говорила: - Как

         это вы так?   Какой он ни на есть, любил ли ты

         его - не любил, ну знать должен - как его звать-та.

         - Да, знаю  я, знаю, да чего про него говорить?

         Что?   Что?

С: -   А.   И не...   Ха, ха, ха.

М: -   Вот и всё.   А эта такая, она не хочет.   Устинья:

         - Они все зажились.   Это  я  только мучилась.

         Они, как господа жили, а  я  ни как не могла себе...

         - Это - Крёстна говорила.   Потом - Крёстна, замуж

         вышла.   Она за этого вышла...

С: -   Она, вот за Токарева, какого-то вышла - Крёстна.

         За коммуниста - большевика?

М: -   Это первый!

С: -   А, первый муж был - да?

М: -   Но!   А второй-та вот  я  забыла как...

С: -   На заводе где-то работал.

М: -   Работал!   От жены, его отбила.

С: -   А.

М: -   У него трое детей было.   И вот она отбила его и всё.

С: -   Это с ним она потом жила-та?   Он матрас денег-та

         потом взял.   Ха, ха, ха.   Сжёг.

М: -   Но!   Наверное.

С: -   Ха, ха, ха.   Или она с Токаревым - большевиком,

         когда ещё жила - денег много.   А потом этот

         женился на ней, и говорит, что это старый матрас.

         Давай выбросим - купим новый матрас.   

 

                    Стр. 45

 

М: -   А она забыла про них, наверное - про деньги.

С: -   Ха, ха, ха.   А он сжёг во дворе.   Ха, ха, ха.

         Старый матрас.   Дак она - кондрашка

         чуть её не схватила?

М: -   Но!

С: -   Ха, ха, ха.   А он рад, без ума, что новый матрас

         купил.   Обрадует.   А туда не посмотрит,

         что там горит?   А там деньги сгорели - миллионы.

         Она ж копила - везде работала.

М: -   Угу!   - Ой, я, мыла, мыла, котлы мыла - деньги

          зарабатывала.

С: -   А, деньги зарабатывала - прятала туда - да?

         В матрас.

М: -   Но!   Прятала в матрас.

С: -   Хи, хи, хи.   А он доброе дело сделал - новый матрас

         купил - и доволен.

М: -   Но!

С: -   Ха, ха, ха.   Она потом, наверное, ушла от него,

         из-за этого?

М: -   А, ни стала жить с ним.

С: -   Ни стала - да?

М: -   Нет!   Это ж второй муж ей так сделал.   Первый-та

         в солдатах погиб - домой не доехал - умер.

С: -   А Токарев, тот же, тоже был коммунистом, он же как?

         Большевик был.  Его убили же в Казани - подпоили

         парней, и они его убили и в реку Волгу бросили.

         Гурьян же видел, как его убили и сбросили в реку.

         Гурьян - ещё маленький был.

М: -   Но, а этот - второй, а за третьим, за четвёртым она

         уже за пожилым была.  С пожилым, его как-то

         звали?   Забыла.   Парфишка, что ли, кажется

         звали...   Устала сидеть, не могу.

         До того до рыбачил, что на лёгкие повлияло - и умер.

         Она всё говорила: - Я  даже с мёртвым - обняла его

         и спала с ним, с мёртвым - как его любила.   Вот...

С: -   В общем - он Петров был - Трифон Павлович.

 

                    Стр. 46

 

М: -   Но!

С: -   И потом он - после Ленина номер два - Грошев

         он - Трифон Павловичем был - да?

М: -   И Грошевым был!

С: -   Но, Михаил-та был у него, это был Грошев?

М: -   Но!

С: -   Вот.   А вот, как он Петровым-та стал?   Или он был

         Петров, а потом Грошев?

         Или как?   Одно и то же - у них это?

М: -   Вот я их не могла понять.   От него не возможно

         было понять.   Я  спрашивала, сколько раз.   - Ладно,

         ладно - Петров - Грошев - какая разница.   - И всё.

         Вот и спроси у него.   И пошёл - шапку надел,

         и ещё эту, такую кепку - уж рваная была - Лениская!

         Когда Лениным ходил.   Потом  я  ему новую купила

         кепку.   Натянул кепку на голову и подался - вот

         и расспроси Трифона.

С: -   А вот он, это?   Он же тебе сказал, что: - Я  Герасим

         был - да?

М: -   Но!   Я  Герасимом был.

С: -   А всёравно, дочь-та была Петрова.

М: -   А всёравно Петрова!   Ну, его - видишь - он имел

         много имён и фамилий.

С: -   Николай.   Николаевна.   Петрова.

         И отчество - Николаевна - у старшей дочери?

М: -   Но!

С: -   Вот.

М: -   Она Николаевна была!

С: -   И Петрова - по деду, и по своему отцу.

М: -   Он спрашивает - этот?

         Гурьян его всё время спрашивал:

         - Папка, а как это так?   У нас она, что не родная,

         что ли?   Анисия.

         - Родна, родна, одной матери и одного батьки, родна!

         - А почему же так назвали её - Николаевна?

         - Так надо, так надо.   

 

                    Стр. 47

 

С: -   А.   Николаевна.

М: -   Вот и всё.

С: -   Вот.   И Петрова она была.

М: -   Но!   И Петрова.   - Так надо, так надо.

         - Он ему никогда не говорил.   А когда мы этот

         паспорт - он прятал, значит - Петров - нашли.

С: -   Николай?

М: -   Николай!   Спрятал - был он в матрасе - паспорт.

С: -   А отчество?   А отчество?

М: -   А отчество?   Михайлович!

С: -   Михайлович - да?

М: -   Да!

С: -   А.

М: -   И, когда он это?   Мать-то, уж умёрши, была.

         А, когда Крёстна говорит: - Ты унеси-ка этот

         матрас - вытряси там его.

         - Гурьян стал его трясти-та и паспорт-та и нашёл.

         Ей ни показал - Устиньи.   Но и она там перестирала

         всё.   Но и...

С: -   А ты прочла - да?

М: -   Он приехал и говорит, и...

С: -   А.   Привёз сам?   Гурьян.

М: -   Привёз!   И рассказал мне.   Я  говорю: - Вот так?

         - А он, ведь он, ни чего.   Я  вот сколько спрашивал.

         - Да  я, сколько спрашивала - всё - шапку надвинет,

          какую-нибудь шапку, или эту кепку - Ленинскую,

          надвинул и сгорбился и пошёл.

          - Ладно, что было, то всё прошло, всё, всё прошло.

          - Он боялся видно?   Трифон Павлович...

 

                    Стр. 48

 


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"