Через служебную дверь, из которой работники столовой ежедневно кормят дворовых котов и собак, в коридор зашла уборщица Валентина. Вся раскрасневшаяся от мороза она пыхтела, отряхивала снег с пальто, стегая себя перчатками, будто парилась веником в бане. Во время выполнения этих упражнений она всегда сильно сопела и постанывала, чем обнаруживала свое присутствие у работников столовой.

  - Здрасти Валентина Ивановна! Пришла поработать, что ли? - Спросила посудомойщица.

  - И тебе здрасти! Дела у меня здесь, послужить надобно, - серьезно ответила Валентина и перекрестилась.

  - С каких это пор ты стала служить у нас? - Возмутилась посудомойщица.

  - Давно начала. И тебе о душе своей подумать надо.

  - Ну, давай, давай служи, если так надо, - закончила приветствие посудомойщица и отошла на свое рабочее место.

  Из соседнего помещения громко заклацали тарелки, звенели ложки, радио изливало ядовитую музыку. Сквозь этот шум было слышно, как кухонные работники традиционно делили между собой недоедки. Шницели, макароны, бифштексы, салаты и другие объедки по-честному распределялись между участниками дележа. Уборщица не входила в столовскую элиту, потому что не работала в день, поэтому ей ничего не причиталось. Валентина приносила еду с собой. Она положила стеклянную банку с коричневой массой в туалетную раковину под струю горячей воды, а полиэтиленовый пакетик с серой массой на батарею отопления, где уже сохли ее уличные ботинки. Потом налила в ведро жидкого мыла, теплой воды, намочила тряпку и отжала излишки воды. В пузыристом ореоле ведра Валентина увидела отражение незнакомого лица с нимбом над головой, которое смотрело на нее и ласково улыбалось.

  - Кто это? - Испугалась Валентина и отпрянула от ведра.

  - Тот, кто тебя всю жизнь оберегает от несчастий, - ответил этот кто-то.

  - А как ты меня нашел?

  - В святости нет границ, - звучал голос из недр кафельного пола.

  - Чем я заслужила твое внимание?

  - Люблю я тебя. Коснись меня челом и ступай на службу! - Пузырьки лопались и расползались по стенкам ведра, расчищая место для касания.

  - Во имя Отца, Сына и Святого духа! - Валентина нагнулась и сунула голову в ведро, коснувшись воды.

  Каждый раз, когда уборщица Валентина складывалась вдвое и терла тряпкой пол, то представляла себя служащей богу. Находясь в таком положении, кровь приливала к мозгу, что помогало вспомнить молитвы. Традиционным перерывом в работе являлась граница между обеденным залом и раздаточной. Тогда она брала разогретую пищу и поедала ее, сидя на качающейся табуретке боком к столу. За стенкой снаряженные кухонные работники покидали один за другим торпедные отсеки столовой.

  - Ой, ты тут тоже? Слушаю и повинуюсь всеми фибрами души, - затрепетала Валентина.

  - Только честными делами вымощена дорога в Рай! Верни долги Валентина! - под рев холодильника голос напоминал о забытых грехах.

  За работой Валентина любила вспоминать свои грехи. Так, однажды, она одолжила денег у работников столовой для того, чтобы отдать их незнакомой одинокой бабушке, а та вскоре умерла. Когда работники просили вернуть деньги, то Валентина ссылалась на умершую несчастную бабушку, с которой теперь нечего было спросить.

  - А где я им деньги возьму? Скупые и жадные твари, рубля им жалко.

  - Только в раскаянии отворятся уста и поведают истину, - звучали слова в шуме струи воды.

  Сложив ладони вместе, Валентина стояла возле умывальника и держала руки под струей холодной воды. В памяти возникал случай, как работница кухни, спешила уйти с работы пораньше и попросила ее дожарить бифштексы, а она забыла про обещания и спалила бифштексы. Утром работницу ждали угольки на сковородке, за это ей пришлось расплатиться из своего кармана, а кормить посетителей было нечем. Работница кухни с укором смотрела на Валентину, которая вела себя так, будто первый раз слышала об обещании.

  - Сама виновата, проворовалась, а меня подставить захотела!

  Наконец, зал для посетителей был вымыт. В ведре уборщицы бултыхалась темно-коричневая жидкость. Валентина представляла себе, что она несет не грязную воду, а энергетический эликсир, собранный ею для обряда кормления прожорливой порочной твари, живущей в недрах земли. Она чувствовала личную ответственность за такую службу, гордилась, что кормила тварь исключительна она и теперь спешила в туалет, напевая молитву на популярный мотив, запомнившийся ей по радио.

  Помнится ей, как жила с первым мужем. Десять лет у них была прекрасная жизнь. Муж работал - она нет, но наказывала его каждый день за то, что он поздно приходил с работы. Целыми днями она вынашивала сценарий вечернего общения с мужем, надеясь на ответные раскаяния с его стороны и признания своей совершенной правоты. Окончив кое-как школу, Валентина усвоила одно правило, услышанное в телевизионном сериале: "Муж должен приносить деньги и любить жену". Учеба в ее прелестную головку не вмещалась, так как место было занято корнями волос и вымотанными нервами. Но первого мужа сбил грузовик, когда тот выходил из машины и Валентина жила еще два года одна за средства от продажи дорогого автомобиля.

  Для помывки кафеля и туалета требовался профессиональный подход. Валентина натирала плитку до зеркального блеска и скрипа, пока не видела свое отражение в ней. Вдруг, в отражении кафеля возник образ длинноволосого старца, стоящего за спиной. Валентина почувствовала холодное прикосновение чужой ладони к ее темени и мгновенно покалывания прокатились по спине и ногам.

  - Не вини себя в делах минувших. Потрать оставшуюся жизнь на восхваление Высших Сил! - Молвил старец, не раскрывая рта, и перекрестился сомкнутыми тремя перстами.

  - Эгоистом он был, бездушным человеком, бросил меня в самом начале жизни. Ты с ним разберись там, пусть помучается. А я святая и всегда права. - Преодолевая скованность после нахлынувшего приступа страха, поговорила Валентина.

  Второй муж Валентины был человеком бедным, но любвеобильным. Интимными отношениями Валентина была удовлетворена непрерывно в течение восьми лет. Денег муж зарабатывал мало, так как жил на пособие и работать не хотел, зато всегда был дома. Жизнь превратилась в сплошную экономию. Детей заводить с ним не стали, самим жить не на что было. Когда второй муж заболел, потребовались деньги на лечение. Пришлось ждать, когда он скончается, чтобы не влезать в долги. После смерти второго мужа пришлось продать квартиру первого мужа и переселиться в коммуналку, а на оставшиеся средства Валентина жила и здравствовала еще восемь лет.

  - Вот видишь, любил меня второй, ценил меня как женщину, значит было за что, но тоже скотина была порядочная, оставил меня несчастную на произвол судьбы, - обращалась Валентина к отражению в зеркале и натирала стекло тряпкой.

  Иногда она останавливалась, чтобы посмотреть на отражение своего лица. Сквозь прикрытые глаза она представляла себя умершей и пыталась почувствовать, как ее будут оплакивать близкие.

  - А как тебя не любить, ты преданная, у тебя доброе сердце. - Подтверждал голос.

  В какой-то момент зеркало не выдержало усилия от натирания тряпкой и треснуло. Осколки повалились на пол, разбившись на мелкие кусочки. До Валентины дошло, что произошло непоправимое и виновата в этом совсем не она, а тот, кто рядом был.

  - Это из-за тебя все произошло, я тут не при чем! Это ты мне под руку сказал, а я не виновата, - оправдывалась Валентина и продолжала себя убеждать в своей невиновности.

  - Несчастная, бедная Валентина. Видно напрасно теряю время с тобой. Прожила ты жизнь за счет других и ничего не поняла. Гату-Тума-Ума-Ма! - Беззвучно сказал кто-то, повернулся спиной и растворился в воздухе, словно и не было ничего вообще.

  - И ступай, нужен ты мне очень. Гумма-Каки-Яки! Это из-за тебя, значит, всю жизнь мучаюсь, а еще святым прикинулся. В бога нарядился, тварь бесстыжая! Ходят тут всякие, а потом прибирай за ними.

  Было поздно. Работники давно покинули столовую. Только одна уборщица продолжала выполнять свои дела и громко браниться вслух. Время от времени она замолкала, будто вконец выговорилась и наслаждалась чувством своей невиновности, а потом вспоминала разбитое зеркало и начинала заново ругать незримое зло и все, что с ним было связано.