Аннотация: Реальность. То, что бьёт тебя сзади асфальтом в затылок. Приблизительно так я некогда сформулировал ключевое отличие реальности от псевдореальных миров. "То, о ключевых законах чего нельзя договориться" - так сие звучало в более интеллигентной формулировке...
Реальность.
То, что бьёт тебя сзади асфальтом в затылок. Приблизительно так я некогда сформулировал ключевое отличие реальности от псевдореальных миров. "То, о ключевых законах чего нельзя договориться" - так сие звучало в более интеллигентной формулировке. Филип Дик выдвинул аналогичный вердикт: "Реальность - это то, что не исчезает, когда ты перестаёшь в это верить".
Но можно ли перестать верить в то, что бьёт тебя сзади в затылок?
Здесь обе формулировки - первый вариант первой формулировки и единственный вариант второй - как будто плавно смыкаются.
Прежде никто не сомневался в существовании реальности.
Реальность, на эмоциональном уровне, в первую очередь воспринимается человеком именно как принципиальное "не то" - так, кажется, рассуждали экзистенциалисты? Нейрофизиологи вроде бы подтвердили: человек отличает реальность от сновидения или от собственных фантазий по очень простому принципу - принципу расхождения с ожиданиями.
Чем ярче расхождение, тем острее чувство реальности.
Предельно острым расхождение с реальностью становится при осознанном конфликте с ней. Ты конфликтуешь с реальностью или реальность с тобой - сие не столь существенно. Существенно то, что конфликт должен быть настоящим - а не подобным борьбе с серыми инопланетными гуманоидами в голове фаната уфологии.
Сейчас конфликтовать с реальностью нет особой нужды.
Человек всё менее и менее ударяется об острые углы реальности. Соответственно, человек всё менее и менее склонен верить в её существование.
Ещё существуют конфликты и продолжают существовать затруднения? Да, кое-где они ещё реально существуют - и вовлечённые в них люди, как правило, менее всего склонны подвергать сомнению существование Вселенной. Но многие из окружающих нас конфликтов и затруднений - уже порождения Нереального Мира. Так ли уж нужен нам социальный статус? Требуется ли нам - по-настоящему - знать количество планет на орбитах вокруг Солнца?
Чем меньше реальности, тем больше нереальности.
Энергетический заряд внутри нас требует выплеска наружу. Отсутствует внешний противник для победы над ним и для растраты упомянутого заряда? Сначала создадим себе иллюзорного или реального противника - а затем победим.
Уровень произведённой нами нереальности соответствует наименьшему компоненту из двух величин: уровня наших избыточных внутренних сил и уровня отсутствия реальности.
Уравнение не вполне корректно.
Тут я исхожу из представления о реальности как о своеобразной губке с безграничной влагопроницаемостью, которая при жёстком контакте с человеком - а без жёсткости контакт не будет восприниматься как "реальный" - неизбежно со временем впитает любое количество его жизненных сил.
При отсутствии поглощающей наши силы реальности - в лице саблезубого тигра, лесного пожара, злобного врага из другого племени, - наши нерастраченные силы ярким пламенем выплёскиваются из нас наружу, формируя Нереальность.
Это, вроде бы, достаточно ясно.
При желании само существование общества можно рассмотреть как невербальный договор по созданию и поддержанию Нереальности. Боюсь, однако, что версия эта сама по себе станет её частью - ведь у существования человеческого социума есть и множество иных задач помимо порождения мифов.
Сейчас мы как будто научились упорядочивать Нереальность.
Именно "научились" - первоначально мы не умели и этого. Достаточно изучить фольклор и мифологию древних народов, чтобы ощутить, что первобытный человек на заре времён существовал одной ногой в Нереальности - практически не разделяя сферу собственного воображения и сферу чувственного восприятия. Множество рудиментов прежнего человеческого бытия несут на себе отпечаток сей древней особенности - взять те же народные приметы, вроде "не клади шапку на стол". Приметы, которым легко найдёт объяснение любой биоэнергетик или любой психотерапевт, - но если объяснение от первого создаёт некоторые логические проблемы и вряд ли может быть легко принято всерьёз, то объяснение от второго говорит о чрезвычайной внушаемости и о весьма неконтролируемом ассоциативном аппарате наших предков.
Стоит ли удивляться, что Сферой Воображения наших предков - Нереальностью тех времён - могли легко манипулировать те, кого впоследствии назовут чародеями и колдунами?
Что произошло потом?
Мы сумели с течением времени сублимировать избыток воображения и жизненных сил в нас, вытеснив Нереальность на страницы фантастических книг и в кадры фэнтезийных фильмов. Частично - в научно-популярные брошюры. Разве рисуемая современным научным мировоззрением картина множества звёзд, галактик и чёрных дыр, состоящих из силовых полей и мельчайших элементарных частиц, в свою очередь являющихся лишь колебаниями двенадцатимерной браны, не является в какой-то степени даже более невероятной и удивительной, чем мир мифологических представлений древнего славянина или индуса?
Отдельной темой являются наши политические взгляды.
Загвоздка в том, что Реальность и Нереальность часто любят, соприкасаясь, смешиваться. Опора иллюзии - в её подобии правде. Никто бы не верил обману, не будь тот похож на явь или не намекай в каком-то отношении на явь.
Тут есть проблема.
Мы - дети информационных технологий, выросшие в эпоху Свободы Слова, привыкшие думать, что как будто б иначе не может и быть.
Но слово - предтеча к действию.
Так, по крайней мере, было ещё для наших предков - более того, иные из них отождествляли Слово и Дело. Признав же за Словом приватность своего рода, сформулировав представление о Свободе Слова - представление, согласно которому слова человека являются столь же частным и вольным его делом, сколь и его мысли, - мы как будто оторвали слово от реальности.
При том, что оно было и остаётся её частью.
Стоит ли удивляться лицемерию и взаимоисключающим параграфам в современных законах о свободе слова? С одной стороны - ты вправе говорить всё. С другой стороны - ты не вправе "разжигать национальную рознь", а иногда и "призывать к свержению существующего строя".
"В чём же тут свобода, зачем она тогда вообще?" - разочарованно вытягивается лицо юного максималиста, только вчера услышавшего о принципе свободы слова, а сегодня узнавшего о существующих наряду с ним законодательных ограничениях.
"Ты можешь брать из холодильника всё, что тебе вздумается. Однако мороженое и салат оливье - самое вкусное в холодильнике - не трогай".
Действительно, в чём же заключается весь пафос Свободы Слова, если речь не идёт о свободе произносить речи "против правительства" или "против существующего строя"? В разрешении свободно обсуждать длину юбок, вкус фломастеров или иные не имеющие принципиального значения вещи? То есть предполагается, что прежде этого разрешения de facto не существовало?
Но Слово - предтеча к Делу.
Зародыш.
Из него, словно из кокона, может вылупиться наружу что угодно - причём вовсе не обязательно имеющее приглядный вид. Инстинктивно в воображаемой ситуации "чтец речей против существующего строя - и противостоящее ему правительство" наши симпатии на стороне бунтаря. С ним существенно легче ассоциировать себя - ведь в правительство никто из нас заведомо не попадёт. В то же время практически каждый из нас способен указать - или думает, что способен указать, - на те или иные существенные недочёты правительственной работы.
Но что выпорхнет наружу в результате раскрытия кокона?
Танки на Красной площади?
Улицы в крови?
Кто сейчас может это знать? Наше воображение, при всех его замечательных качествах, весьма ограничено в одном своём свойстве: мы всегда можем легко вообразить себе "лучшее от хорошего" - но лишь с чрезвычайным трудом способны вообразить "худшее от плохого". Охотно доверяясь тому, кто обещает решить проблему автомобильных пробок, мы рискуем в будущем остаться без автомобилей вообще, - но кого это волнует, если автомобильные пробки есть непосредственно ощущаемая нами неприятность, в то время как рассуждения об опасностях "раскачивания лодки" выглядят придуманными и нереальными страшилками?
Нереальность.
Мы привыкли, что мир вокруг нас чуть более чем наполовину нереален. Отсюда проистекает стремление лишить его реальности целиком, устранить элемент связанной с реальностью ответственности - то есть принцип "Коснувшись пальцем раскалённого докрасна металла, ты обожжёшься".
Нереальность стремится к экспансии.
Этот иллюзорный спрут хочет расшириться, охватывая своими химерическими фантомными щупальцами всё большую и большую часть повседневного бытия.
В нас много, очень много нереализованной энергии - которой отчасти мы сами не даём реализоваться. Что делать, если сидеть на диване чрезвычайно удобно, а эволюция не предусмотрела механизма, который был бы противоположен лени и способствовал сбросу излишних сил?
Точнее говоря:
- не предусмотрела социально безопасного механизма.
Существующие ныне в человеке механизмы сброса энергоизбытка, увы, так или иначе опасны для общества. Даже когда человек в погоне за иллюзией ярких ощущений и действий с головой увязает в иллюзорном мире анимэ или толкиенистских игр - общество теряет потенциально полезного индивидуума. Пусть индивидуум и не принадлежит обществу наподобие раба или крепостного, но что было бы, если бы сей маршрут повторили все? Иные же пути сброса энергоизбытка, связанные уже с неиллюзорными активными действиями в реальном мире, зачастую выводят человека за грань существующих принципов или противопоставляют его стабильности общества.
Терроризм и оппозиционерство как способ сброса энергоизбытка.
Смешно?
Но:
- ещё экзистенциалист Сартр в первой половине двадцатого века писал о "свободно тотализующихся группах", сиречь пламенно-фанатичных сектах или революционных кружках, как о возможном способе для современного урбанизированного обывателя преодолеть ощущение бессмысленности бытия.
Нереальность пульсирует и разбухает.
Нам не хватает яркости повседневных переживаний, мы неизменно стремимся к большему. Комиксы, анимэ, флэшмобы - случайна ли растущая короткометражность, отрывчатость подобных произведений или мероприятий?
Мы боимся не успеть насытить себя.
Отсюда наша любовь к короткометражному - к тому, что можно успеть проглотить за один или за два присеста. Любовь к бесконечным телесериалам с обширными сюжетными вселенными и сложными взаимоотношениями десятков персонажей на первый взгляд выпадает из этой колеи - но здесь, скорее всего, дело в том, что субъективно каждый телезритель убеждён в своей свободе оторваться от сериала после просмотра очередной серии.
Желая высвободиться, лишиться сковывающих ограничений, она подталкивает нас к окончательному бунту против Реальности - к отмене и упразднению всего, что тем или иным образом ограничивало бы демиургов Нереального Мира.
Мы жаждем отделить Слово от Дела.
Окончательно разрешить всё, что относится к сфере сугубо информационной, сняв все запреты. Разграничить сферу слов и сферу действий, чтобы никого нельзя было переместить за решётку из калёных прутьев из-за публично сказанных слов - чтобы любое деяние в информационной сфере юридически равнялось нулю.
Благородно?
Проблема в том, что любое Слово способно Возыметь Последствия и что Нереальность питается Реальностью по своей природе.
Простейший тест:
- представьте себе добропорядочный мир с советской или даже викторианской моралью, где все вежливы, достопочтенны и благовоспитанны, раскланиваясь друг с другом на улице, стараясь как можно реже ссориться с супругами, вести достаточно упорядоченную личную жизнь и уж конечно не преступать начерченную мелом линию уголовного закона.
Представили?
Теперь:
- представьте себе, что любой гражданин воображённого вами мира после работы или во время неё, желая расслабиться, может просмотреть в Мировой Информационной Сети снафф-видеоролик или прочитать литературно филигранный порнорассказ о переживаниях маньяка, смачно насилующего и расчленяющего своих жертв.
Получится ли картина складной?
Теоретизировать о подобных мирах приятно. Нечто подобное описывалось в "Пещере" у супругов Дяченко - реальность, где все ведут благообразную общественную жизнь, и скрытый слой бытия, где граждане сублимируют неотреагированные комплексы и обиды.
Но осуществимо ли подобное на практике?
Кроме того, если это осуществимо:
- не произойдёт ли в результате окончательного разрыва между мирами стремительная утрата ценности одного из них? Фантастика как жанр высоко популярна среди читателей молодого возраста, что психологи объясняют дремлющими в подкорке неосознанными надеждами ряда "Что-то необыкновенное может когда-нибудь произойти и со мной". Если же нереальное будет на всех уровнях сознания и подсознания восприниматься человеком как целиком и полностью нереальное, то сможет ли наш добропорядочный гражданин достопочтенного общества получить удовольствие от того же порнорассказа?
Мы имеем парадокс.
Стремясь освободиться от цепей реальности, Нереальность подмывает своё собственное основание.
Вместе с тем:
- отказаться от неё мы уже не в силах.
Помимо всего прочего:
- никто не знает, сколько в повседневных наших взглядах, дающих нам волю и силу к существованию, Реальности и Нереальности.
Мы все - нереально-зависимые.
Есть ли, собственно, существенная разница между подростком, сладко грезящим о том, как через несколько лет он вырастет и станет богатым бизнесменом или благородным рэкетиром, - и престарелым умудрённым философом, грезящим о том, как спустя миллионы лет человечество сольётся в единую ноосферу или преобразует Космос?
Потому мельчайшее покушение властей на Свободу Слова и воспринимается нами столь болезненно - даже в тех случаях, когда Имеющие Право пытаются перекрыть доступ к морально неодобряемому нами контенту. Нас терзает мысль об утрате хотя бы мельчайшей частицы Нереальности - ведь когда-нибудь дело может дойти и до покушения на нравящееся нам.
Сериал "Angel's friends" инфантилен, ориентирован на детскую аудиторию и явно не особо соответствует религиозным канонам. Однако мне грустно думать, что его могло бы не быть.
Нереальность бьётся в ворота Этого Мира, накатываясь волна за волной...
Готовы ли мы к полной легализации всего, связанного со Словом? К тому, что наши дети - которые, заметим, располагают от рождения совершенно разными комбинациями генов и совершенно разными стартовыми характерами, а от родителей не вполне честно всегда ожидать высоких педагогических навыков, - смогут с самых ранних лет встретить в информационном поле всё, что угодно?
Вряд ли.
Впрочем, как подсказывает мне интуиция, если до эксперимента подобного рода когда-нибудь и дойдёт - нас об этом не спросят.