Аннотация: Здесь ничего не происходит. Ну, реально ничего. Никаких событий, короткая зарисовка без всякой тени смысла. Я не знаю сам, зачем я её публикую...
Чёрное заклятье веерной одинации экзоскелетных видов складывалось нехотя, сплетаясь из отдельных строчек. Колдун Азект грыз кончик своего пера, выделанного из кости неизвестного мученика науки, подумывая о насущном: "Мухи относятся к экзоскелетным видам или нет? С одной стороны, они вроде бы, бесспорно, насекомые. С другой стороны, пауки также всегда казались мне насекомыми, пока Октавиус в той башне не поднял меня на смех, сославшись на писания монахов-бриллантийцев, по выкладкам которых всякая живая тварь делится на тридцать семь разрядов по своим способам существования и осям симметрии, меж тем как пауки ближе к скорпионам".
Кровь с кончика его пера капнула на пергамент. Он поморщился. Ещё немного, и придётся снова посылать в подвал раба с ланцетом и чернильницей, меж тем как уши его ещё не отдохнули от предыдущей серии воплей.
Ну да, его раб немного мёртв, но зачем так орать?
Девственницы.
Кто их поймёт.
Перо его скользнуло по желтоватой поверхности, выводя круг. Заклятье должно обратить кровь крылатых тварей против них самих, заставив взорваться изнутри тело каждой мошки, начав с гениталий. Следует, однако, удостовериться, что в раствор не попадёт ничья ещё плоть - было бы нежелательно, чтобы чары задели млекопитающих.
Сам он, ясное дело, будет стоять в круге.
Круг.
Странная вещь. Квадраты, прямоугольники, звёзды почему-то не срабатывают так же хорошо - он проверял.
Быть может, суть в расхожем утверждении, что духи-де способны двигаться только по прямым линиям? Ну, во-первых, если уж принять версию о спиритической подоплёке любой магии, то духи должны стоять не только за чарами дезинсекции, но и собственно за защитной мощью круга. Ведь не любой круг защитит от чар - лишь созданный с определённой целью. Как же они циркулируют по нему?
С другой стороны, что есть круг?
Прямая линия, которая неустанно уходит в сторону под действием отклоняющей силы одной и той же величины, в результате замыкаясь на себя?
Ключевое слово тут - "неустанно".
Если бы время делилось на моменты, к примеру, по десять моментов в секунде, то любой круг был бы просто правильным многоугольником с очень большим количеством сторон - ибо за каждый момент линия круга успевала бы отклониться неизвестной силой лишь один раз в одном конкретном направлении.
Время, однако, вроде бы не дробно.
В результате получается - что? Что противоборство прямой линии и отклоняющей её с прямого пути силы длится непрерывно, постоянно, какой малый миг ни возьми. Круг нельзя свести к многоугольнику - как ни старайся. Мудрецы Ахенны, как он слышал, до сих пор не разрешили задачу отношения его внешней длины к длине внутренней.
Не этим ли объясняются странные свойства круга? Вселенная как будто не может понять до конца, что это такое.
И чуть притормаживает.
Азект ухмыльнулся, почесав кончиком пера бритый затылок. Рассуждение хорошее, но вот записывать его не стоит. Выглядит, как будто круги не из нашей вселенной. Порождай она их сама, с чего бы ей недоумевать?
Разве что, если...
Он чуть похолодел.
Метафизика и тому подобные вещи не считаются волнующими чёрных колдунов. Вернее, правильней сказать так - тщательно построенное общественное мнение разводит метафизику и чёрных колдунов по разные стороны баррикад, тем самым лишая вескости всякое высказывание аколита тьмы, как-либо затрагивающее скрытые пружины мироздания.
На самом деле ситуация чуть сложнее.
Быть чёрным колдуном - узел самозакручивающийся. Если уж ты решил примерить на себя это достаточно туманное определение, то будь уверен - миролюбиво размышлять о философии тебе не дадут.
Правомерно, в общем-то.
Волшебство - чересчур уж сильное средство влияния на мир, и если ты решил заняться им без вписания в систему, то сразу возникает вопрос: почему именно так? Ага, захватить мир хотим? Самый простой ответ - зачастую и самый правильный.
В результате, надев чёрную мантию, тебе поневоле придётся рано или поздно стать практиком.
Что не исключает интереса к метафизическим вопросам, отнюдь. Иначе зачем, если не говорить о взаправду жаждущих захвата мира, вообще было надевать чёрную мантию? Тем более, что захват оный с течением лет представляется всё более трудоёмкой задачей.
Мухи.
В очередной раз поморщившись, колдун сжал пальцы и выпустил в одно из надоедливых насекомых алую искру. Не попал.
Круги.
Когда-то, когда он, ещё не ведая доподлинно, какую стезю изберёт, восторженно зачитывался сочинениями основоположников, его всерьёз волновал вопрос устройства мира, его единства или же его множественности.
Единство мира, понимаемое как наличие единого строительного материала у всего сущего от камней до душ, казалось вполне правдоподобной мыслью. По крайней мере, до тех пор, пока ты, вооружившись тонкими очами и хрустальными ахеннскими линзами, не углублялся в суть вещества всё глубже и всё плотнее, постигая, что сводится всё сущее к танцам исчезающе малых песчинок в пустоте.
Как танец песчинок может быть мыслью или чувством?
Он ведь не существует, строго говоря. Реально существуют лишь отдельные песчинки, разделённые расстоянием.
Почему вместе они становятся мыслью?
Он изо всех сил пытался понять. Иногда ему казалось, что для этого нужен своего рода прыжок веры - или всё же логики? - подобный тому, который необходим для того, чтобы признать, что серовато-мясистая плоть в голове человека может являться умом. Поскольку никто и никогда не видел ощущение само по себе, ощущение вне системы своих ощущений, то почему оно не может быть танцем песчинок?
Отчасти ему приходила на помощь теория Anima Mundi, Души Мира, отдельными всплесками или вихрями которой якобы является всё сущее - будь то песчинки или мысли.
Но выход сей казался ему не совсем честным.
Существует ли Душа Мира? Представим себе, что наш мир не таков - или что существует иной мир без загадочно соединяющей все песчинки Anima Mundi. Значит ли это, что в нём не существовала бы мысль и разум? Но, напрягая до боли голову, он всё же понимал, что танцы песчинок повинуются определённой логике независимо от таинственной оккультной связи между ними - достаточно вполне очевидных связей в виде периодичных толчков. Живая плоть состоит из тех же неуловимых песчинок, что и мёртвая. Значит ли это, что в мире без всепронизывающей Anima Mundi люди так же ходили бы, говорили о себе "Я думаю" и сжигали бы чёрных колдунов на кострах?
Иногда ему казалось, что разгадка висит на том самом странном хрупком волоске, что соединяет прошлое с будущим.
Когда одна песчинка передаёт толчок следующей, они ведь соединены меж собой? А с точки зрения Абсолюта, или оракула, через дурманящие дымы соединившего взор свой со взором вечности, прошлые и будущие века не менее реальны, чем день сегодняшний. Можно ли полагать, что в Вечности всё соединено со всем?
Азект тут слегка терялся.
С одной стороны, тогда получалось, что на одно мгновенье сотворённый мозг магического гомункулуса не успеет ничего почувствовать - ощущения не есть достоянье момента.
С другой стороны, сами эти ощущения всегда свято говорили, что реален в них лишь миг текущий. Прошлое есть лишь в воспоминаниях - но получается, что если бы меня волшебно создали из ничего мгновенье назад, то я бы сейчас не чувствовал ничего или ощущения мои отличались бы от ощущений настоящего Азекта, дожившего до этого мига закономерно? Несмотря на совершенно одинаковое размещение всех крупиц мозговой плоти на данный миг?
Со стороны третьей - здесь ум юного Азекта вообще заходил в сумасшедшие дебри - в мироздании нашем всё закономерно. Нельзя из ничего сотворить мозг зрелого человека с воспоминаниями и опытом, не продумав во всех деталях, как он мог бы к этому опыту прийти. Можно продумать во всех деталях? Но тогда получится, что человек этот всё же реально прожил ту жизнь, которую помнит, просто не наяву, а в воображении творящего его колдуна, мысли которого через волшебство соединены с нынешними воспоминаниями сотворённого точно так же, как соединены в Вечности взаимными толчками все песчинки мироздания.
"Но ведь мозг такого гомункулуса мог бы возникнуть из хаотичного танца песчинок случайно..." - упрямо думал Азект, со злостью сжимая кулаки.
Мысль эта была явным поражением, но ответить на неё, тем не менее, было нечего.
Иногда ему казалось, что поборники единства строительного вещества мира были всё же неправы.
Что, если существует нетленный мир и нетленный дух, проникновением коего в мир тленной плоти питается жизнь и магия? Насколько Азекту было известно, когда-то это предположение считалось основополагающим.
Это, впрочем, выводило из замкнутого круга порочных рассуждений - опять круг! - не особенно.
Его смущала, опять же, та гипотетическая мысль, что в мире без нетленных душ и цельных идеальных образов танцы песчинок всё равно так или иначе породили бы существ, говорящих о себе "я" и пишущих магические трактаты.
Кем они были бы, лишёнными душ зомби? Хотя если подумать, каждое слово имеет смысл лишь в силу условий его употребления. Если некто лишён "я" и "мыслей" в нашем понимании, но при этом последовательно употребляет в отношении себя эти термины, то логично предположить, что он называет ими нечто иное. Чем бы ни была мысль или душа самого Азекта - вполне возможно, что просто сложным танцем песчинок? - в мире без нетленных сущностей "мыслями" и "душами" определённо будет именоваться именно это.
Тут колдуна бросило в холод вторично.
Если подумать, каждый из нас имеет в виду под словом "ощущения" лишь происходящее собственно в нём.
Обязано ли это быть одним и тем же? Неким общим субстанциальным феноменом, помимо одинаковой склонности толкать носителя к тем или иным действиям?
Он фыркнул, поморщившись уголком рта.
Пусть этой проблемой занимаются уважаемые господа теологи. Их волнует созидание Незримого Града, со счастьем всех живущих и чувствующих тварей, так что пусть озаботятся. Его же никогда не волновала особо проблема иных умов и иных чувств - так какая ему разница, реальны ли те вообще?
С кончика пера упала на пергамент ещё одна капля.
Кого он обманывает?..
Человек не вечен. Быть может, магия и способна одарить бессмертием, но подвиг сей не был совершён сонмами предшествующих аколитов мрака - и едва ли будет совершён им. Трудно, до чрезвычайности трудно копить знания и мощь, не подумывая при этом хотя бы изредка о тех, кто взглянет на накопленное тобою после тебя.
Люди соединены.
Как те песчинки в танце. Где-то - крупный танец, где-то меньше.
Когда-то Азект ознакомился с забавным учением, явно школярским, пытавшимся разделить Свет и Тьму по принципам величины и разрастания танцев.
Свет, дескать, это подчинение малого большому - аколит начинает служить окружающим, от ближних до всего общества в целом, а в перспективе начинает полагать, что всё это вместе взятое должно служить Вселенной. Тьма, напротив, подчиняет большое малому, уподобляя Вселенную служанке человечества, а на вершину интересов чёрного мага возводится лишь совсем узенький общественный круг или даже только он сам.
Автор сочиненьица полагал, что магия в первом случае проистекает из искреннего желания Вселенной одарить благами тех, кто бескорыстно ей служит, меж тем как во втором случае - случае Тьмы - доверчиво поддаётся внушению чёрного мага, убедившего себя и её, что является главной частью мироздания.
В конце трактата Азекту даже встретилось немало насмешившее его предположение, что именно этим объясняется распространённая среди адептов Тьмы система "один учитель - один ученик": мироздание, чересчур одураченное чёрным магом, не желает отпускать в смертный край столь якобы важное для себя существо, пока оно не передаст факел своей значимости кому-то иному.
Что тут можно сказать?
Передавать ученику факел своей значимости Азекта пока не тянуло, считать себя самым важным существом во Вселенной - тоже.
Но представление о некоторой приоритетности определённого общественного круга - опять эта фигура! - у него всё же оформилось. И в круг наиболее значимых для него персон определённо не входила ни суеверная толпа, ни пламялюбивые господа теологи.
Искатели знаний, подобные ему самому?
Быть может.
Грустно, всё-таки, было бы узнать, что их разума и чувств на самом деле не существует. С другой стороны - что вообще значит определение "существовать" в отношении чужих разумов и чувств? Ведь ощутить их как свои нельзя.
Муха совершила над пергаментом тридцать девятый виток. Богомерзкий колдун с внезапной грустью подумал, что стар.