Металлическая клешня выхватила Андрея из строя и потащила по коридорам звездного крейсера. Боевые товарищи лишь беспомощно смотрели вслед. На бегу клешня ловко выхватила из рук оружие, стащила боевой скафандр, нежно пришила оторванную пуговицу и запихнула обескураженного бойца в темную и тесную капсулу, где ремни вдавили его в холодное жесткое ложе.
- Государственная Машина приветствует вас. К сожалению, вы умерли. Ваше тело будет кремировано и возвращено родственникам на Землю. Спасибо что жили с нами все это время. Хорошего дня.
Капсула резко стартовала. Жар начал подниматься от пальцев ног до кончиков волос. Андрей не мог пошевелиться, не мог говорить, не мог даже думать - тяга, темнота и ужас сдавили его.
Спустя два дня бесконечного ожидания собственной кремации, Андрей ощутил адскую тряску входа в атмосферу, резкий удар - и в отчаявшиеся глаза хлынул солнечный свет. Он зажмурился, но свет невыносимо бил сквозь веки.
- Ваш прах возвращен родственникам, - торжественно произнес голос, - Приносим свои извинения за неполадки в работе крематора.
'Я тебе устрою неполадки', - мысленно пригрозил Андрей. Он не мог пока встать, не мог открыть глаза, поэтому просто лежал и слушал, как пели птицы, и как ветер шуршал листьями на деревьях. 'Неужели это и правда Земля?'
Снаружи послышалось какое-то подозрительное шебуршание. Андрей приоткрыл глаза - на краю капсулы появились две маленьких чумазых руки. Следом за ними, с кряхтением, появилась голова со светлыми, как у Андрея, волосами. Лица против солнца он разглядеть не мог.
- Ты с неба упал? - спросил детский голос. 'Нет, из-под воды вынырнул' - хотел ответить Андрей, но голос к нему еще не вернулся. Он лежал, щурился, и потихоньку разминал пальцы на руках.
Голова исчезла, куда-то побежали быстрые ноги. Андрей смог наконец-то подняться и осмотреться.
Он приземлился на проплешине среди деревьев, аккурат на дороге от поселка к реке. Деревья у реки были густыми, тенистыми, суровыми, а к поселку лес редел, одни яркие березки. Вдоль дороги, все так же скособочась, стоял дом дяди Саши, дальше два заколоченных дома, а потом - их с Леной дом. Там они прожили вместе три дня, от свадьбы до призыва.
'Я действительно вернулся домой'
Он вытащил себя из капсулы, вдохнул полной грудью, - и рухнул на землю без чувств.
* * *
Забытье не было глубоким, он словно выныривал на поверхность, чтобы набрать воздуха и осмотреться, и снова уходил на глубину. Иногда он не мог понять где сон, а где явь.
Первый раз, открыв глаза, он увидел Лену. Она сидела на кресле и вслух читала кому-то большую книгу. Рядом на столике - кувшин воды и тарелка холодной заветрившейся каши. Вроде бы Андрей просто моргнул, но Лена вдруг исчезла, а часовая стрелка убежала вперед по кругу на добрых два часа. По лестнице со второго этажа спускался здоровенный, метра два ростом, мужик. На нем штаны и рубаха цвета льна. Ярко-белые бинты опоясали голову, спрятали глаза. Он ступал осторожно, на руках у него спеленутый младенец. Младенец кричал.
Андрей пришел в себя ближе к полудню от бьющего прямо в глаза солнца. Все тело ломило, но он заставил себя приподняться на кровати. Гигант с забинтованными глазами сидел на том же кресле, где Лена читала книжку, и зашивал красную детскую куртку с капюшоном.
Андрей осмотрелся. Он смутно помнил свой новый дом. А дом смутно помнил своего прежнего хозяина. Сторонился, настороженно поглядывал окнами, шушукался створками шкафов. Выцветшие обои понуро отклеились у самого потолка, следы подтеков - словно слезы.
Гигант прекратил шить и повернулся к нему. Иглу он воткнул в подлокотник, и Андрей разглядел на обшивке красные пятна. 'Это Серега пролил вино на нашей свадьбе', - вспомнилось ему, - 'И разбил бокал'. Он опустил взгляд, словно надеясь встретить блестки хрусталя на полу.
- Здравствуй, - сказал слепой великан, - Вода на столе. Хочешь есть? Принести?
Андрей недобро посмотрел на него: неряшливо выбрит, кожа будто испачкана загаром, а от шеи вниз, под рубаху, ползет змейка шрама. Недобро посмотрел, а толку? 'Один черт не видит'
На языке уже вертелись заготовленные в полудреме слова. В них многое было про чужих жен, чужие дома и предательство. Но как Андрей ни старался, слететь с языка им не удавалось. Поломка приключилась.
- Если ты кивнул, то я, увы, не видел, - извиняясь, сказал великан.
"Встретились слепой с немым".
Андрей с досадой рухнул на кровать. В животе предательски заурчало, поэтому он вздохнул и два раза стукнул по тумбочке. Мужик просиял.
- Видимо, это "да". Пойду принесу.
Он поднялся и вышел, довольно шустро для слепого. Не было его минут десять. За это время Андрей смог выпить три стакана воды, пролив лишь первые два. А потом со второго этажа спустилась Лена.
На ней было легкое длинное платье, из тех бесформенных, за которыми прячут беременность. Волосы собраны в простой хвост. Андрей не знал точно, сколько лет прошло здесь. Но время не было с ней нежно.
Она несла в руке пачку каких-то листков или карточек. Правой рукой она держалась за перила, и на безымянном пальце тускло поблескивало кольцо. Она улыбалась - невесело, тоскливо. 'Чувствует себя виноватой", - решил Андрей, глядя на нее почти безразлично.
Лена подошла и села на краешек его дивана. Сквозь одеяло он почувствовал ее тело, и в душе что-то заныло.
- Привет, - несмело начала она, глядя на него и улыбаясь, - Знаешь, мы с Женей думали, что ты умер, - она протянула ему конверт, - Пришло письмо, как раз сегодня пятая годовщина. А ты - вот он ты. И почти не изменился.
Андрей взял конверт и развернул отпечатанную на гербовой бумаге похоронку. 'Я умер пять лет назад'
- Обиделся, - она погладила его по руке, - У тебя взгляд такой....
"Можно было не так резво начинать строгать детишек сразу после моей кончины".
Она взяла его за руку.
- А кольцо ты не потерял. А ведь боялся, что оно тебе слишком велико.
"Ну, я-то не начал жить с другой женщиной. А ты зачем его надела - неясно"
- Ты еще не пробовал вставать?
Он помотал головой и отвернулся.
- Ты не переживай за голос. Такое бывает после светоскоростных перелетов. Эффект Гиллман, кажется. Я читала про такое... Ничего, скоро пройдет.
"О, мы теперь говорим как ученый!"
До них донесся плач младенца, откуда-то сверху. Лена всплеснула руками.
- Вот Лидка, только уложила... Пойду посмотрю что там с ней. Скоро вернусь, не волнуйся. И Женя тут, неподалеку.
Она положила похоронку на стол, нервно-быстро, и поторопилась наверх. В тот же миг, как она исчезла, в дверях появился гигант Женя с дымящейся тарелкой в руках. Запахло картофелем.
Он подошел и поставил тарелку на тумбочку, прямо на гербовую бумагу. Случайно, конечно же. От нагрева чернила букв расползлись и потеряли всякий смысл.
- Вот. Я над душой стоять не буду, если что-то нужно, стучи сильно.
Женя нащупал куртку на кресле, где оставил ее, и, прижимая к себе, вышел на улицу - скрипнула дверь, дохнуло свежим ветерком на исходе лета.
'Вот и весь сказ', - сказал Андрей про себя, - 'Вернулся, называется, домой'
* * *
После еды его снова сморило. Пару раз он приходил в себя. В первый раз рядом стоял мальчик лет семи и разглядывал его. В руке у него было яблоко. Во второй раз яблоко уже лежало на столе, а мальчика не было видно.
Окончательно Андрей очнулся в три часа дня. Тут же налил себе стакан воды и выпил залпом, не пролив ни капли. Почувствовав в себе силы встать, он отбросил одеяло и поднялся на ноги. Лакированный пол был гладким, холодным. Потянувшись, Андрей наклонился вперед и дотянулся пальцами до пола - это у него тоже получилось.
В опустевшей недоверчивой гостиной ему стало неуютно. Наверху была его комната, маленький личный кабинет. Если остался еще, конечно... Он поднялся по скрипучей лестнице, держась за перила. Рука блаженно скользила по лакированному дереву, а когда попадала в трещину или скол, Андрей морщился.
Спальня стала детской. Он прошел мимо, и в приоткрытую дверь увидел как Лена кормит младенца. Чужого младенца. Андрею стало стыдно и противно одновременно.
В конце коридора было окно, как раз рядом с дверью в кабинет. Андрей вдруг передумал заглядывать туда, распахнул створки и высунул голову - посмотреть что стало с садом.
Сад стал гуще. Три яблони, что росли здесь еще в день их переезда, окрепли и возмужали, а между ними, на лужайке для беззаботного отдыха, строем стояли тоненькие саженцы. В углу, у самого забора, торчал массивный обеденный стол. Андрей узнал его: он сам его когда-то выбирал для гостиной. Мечтал о семейных обедах. Мнил себя во главе стола, Лену по правую руку, сына и дочку - по левую.
Теперь же за столом на старом табурете сидел давешний мальчишка в той самой красной курточке, болтал ногами и точил колышек. Разглядев, чем он его точит, Андрей рассвирепел. Он пулей спустился по лестнице, больно пихнул дверь - та заскрипела обиженно - и подлетел к пацану.
- Ты что делаешь? - рявкнул он, и сам вдруг удивился: голос вернулся. Мальчик вздрогнул, опустил руки и посмотрел непонимающе и сердито. Андрей схватил его за руку с кортиком и подтянул к себе.
- Этот кортик, - кипятился он, - мне отец подарил. Он ему за боевые подвиги достался. А ты им тут чурки вырезаешь?
- Это для деревьев, - возмутился мальчик. Губы его дрожали от обиды.
- Дай сюда, - Андрей силой вырвал кортик из рук, неаккуратно вырвал. Мальчик вскрикнул и не выдержал - заплакал. На ладошке закровила алая полоса. Сорвался с места и скрылся за домом. 'Нехорошо получилось', - засвербило у Андрея в районе совести, но злость взяла верх, - 'Подумаешь, поцарапался. Превратили дом невесть во что. Мой дом. Мои вещи'.
Он вытер кортик об рукав и посмотрел вдоль лезвия.
- Всю заточку попортил, - с досадой произнес он вслух, - Ржавчина еще... Без ножен хранили.
Краем глаза он заметил, как из-за дома показался великан Женя. Он шел без палки, не ведя рукой вдоль стены, шел прямо к Андрею, будто видел. За повязкой было неясно - хмурится ли.
- Я знаю, ты не специально, - Женя остановился в паре шагов от него, чуть улыбаясь, дружелюбно как-то. Андрей мысленно сплюнул. 'Хорош защитничек. Я бы за такое прибил на месте, тронь кто моего сына'.
- Нечего чужие вещи хватать, - с вызовом ответил он. Улыбка исчезла с перебинтованного лица.
- Ты же понимаешь, что он не знал.
- А то, что это мой дом, он тоже не знал? Или может ты не знал?
Женя молчал, словно обдумывал ответ. Стоял так же прямо, ровно, руками зря не шевелил, не размахивал. Андрей перехватил кортик поудобнее - на всякий случай - и солнечный блик скользнул по бинтам.
- Тебе обязательно начинать еще одну войну?
- Сними-ка бинты для начала, - вдруг выпалил Андрей.
- Зачем это? - наклонил голову Женя.
- Наши и их по-разному глаза снайперам вырезают. Хочу знать за кого ты воевал.
- Это уже неважно, - нервно ответил великан, сжимая кулаки.
"Черт, кулачищи у него... Да ну, он же не спецназовец, одолею, если что". Андрей осмотрелся, будто оценивая обстановку, и вдруг заметил Лену. Она смотрела на него со второго этажа, на лезвие в его руке. С тоскливым укором смотрела. Прожгла насквозь, все слова и мысли в голове испепелила в труху. Андрей с досадой махнул рукой, сунул кортик за пояс и, отвернувшись, пошел прочь.
'Все не так', покачал он головой.
Вышел за калитку, вспоминая, как проносил через нее Лену на руках. После этого ему не раз приходилось вытаскивать братьев по оружию - живых, мертвых, потерявших рассудок. Его тоже выносили. Вырывали из самого пекла. 'А отсюда меня кто вырвет?'
* * *
На улице было очень тихо, ни единой души ему не встретилось. Лесополоса, череда дачных домиков, а за ними то ли туман, то ли пустота, хотя должны быть видны холмы у озера. "Туман, наверное".
Ноги привели его назад к капсуле. Он осторожно присел на краешек, опасливо косясь на ложе крематора, как вдруг капсула пробудилась.
- Государственная машина приветствует вас! Прикоснитесь рукой к панели для идентификации!
Перед ним на тонкой гибкой трубке покачивалась панель, назойливо тыкаясь ему почти в лицо, когда он отворачивался. Он ткнул в нее большим пальцем, словно размазывая комара.
- Здравствуйте, Андрей! Рады видеть вас вновь. К сожалению, вы умерли. Пожалуйста, оцените работу государственной машины по пятибалльной шкале. Пять - полностью удовлетворены. Один - совершенно неудовлетворенны.
Андрей тупо уставился на опросник и чисто машинально ткнул в пятерку, как обычно. Экран просиял.
- Спасибо! К сожалению, мы не принимает отзывы от умерших граждан. Ваше мнение очень важно для вас.
- Вот дрянь, - возмутился Андрей.
- Сожалеем, что у вас сложилось такое мнение. Ваш индекс лояльности понижен. У вас одно входящее сообщение.
- Что? - оживился Андрей, - Сообщение?
- Отправитель: Елена Быстрова. Дата: пять лет назад. Зачитать?
- Нет уж, я сам, - Андрей ткнул пальцем в иконку с письмом. "Пять лет... И дошло только сейчас? Чтоб вас перемкнуло!"
"Здравствуй. Мне так страшно, что от тебя нет никаких вестей. Я даже не знаю, доходят ли мои письма до тебя. Если ты это читаешь, напиши, пожалуйста.
Я жду тебя. Я надеюсь ты вернешься живой, война закончится и мы заживем, как прежде. Даже лучше, ведь тогда у нас еще не было Егорки. Он уже ходит, учится говорить, смешной такой. Он еще ничего не понимает, что происходит, и улыбается. А мне не до улыбок. Возвращаются капсулы с прахом, каждый день падает то одна, то другая. А иногда возвращаются живые - искалеченные, сломленные. Наш сосед через дорогу вернулся без глаз. Наш доктор дядя Слава - его не призвали по возрасту - насилу его откачал и успокоил. Теперь он просит привести к нему жену и сына, а как привести тех кто погиб?
Береги себя и возвращайся. Твоя Лена"
* * *
Год прошел? Месяц? Мгновение?
Андрей сидел перед письмом из прошлого как вкопанный, и не знал - радоваться или горевать. 'Пацан, получается, сын мой? Егор Андреевич? Вот я олух-то, черт бы меня побрал!'. Он в сердцах отодвинул от себя экран, но тот назойливо вернулся обратно.
- Пожалуйста, оцените работу госпочты по пятибалльной шкале.
Андрей со всей злости ткнул пальцем в единицу. Экран аж затрясся от негодования, холодным тоном начал выдавать зазубренное "в то время, как наши доблестные воины гибнут на полях сражения", но потом в нем что-то заело, и он умолк. Это было уже неважно для Андрея. А что важно?
"Сын. Егорка. Как я хотел, так и назвала. Умница Лена. А я... Что сказать, что сделать? Кому прописать между глаз, чтобы все поправить? Себе разве что. Вот незадача!'
И тут он только заметил красную куртку, несмело выглядывающую из-за края капсулы. Светлые волосы, глаза карие, серьезные. На руке порез пластырем заклеен. Царапина простая, шуму больше было.
- Извини, что я твой кинжал взял, - шмыгнул носом мальчик,- Без спросу.
- Да брось, - Андрей легко соскочил с капсулы и присел перед мальчиком, глядя на него восхищенно. 'Ну, глаза и волосы - все мое!', - Ты тоже извини, Егор. Погорячился. Устал с дороги, - пошутил он и неловко улыбнулся. Егор тоже улыбнулся в ответ и протянул руку с порезом.
- Тогда мир?
- Железно, - ответил Андрей, пожимая маленькую руку, - А кортик я тебе подарю. Хочешь?
- Хочу, - обрадовался Егор. Андрей недолго думая вытащил кортик и протянул ему. Тот взял его бережно, с опаской, будто не держал его в руках до сегодняшнего дня. Глядя на него, Андрей принял решение.
- Пойдем к реке? - предложил он, - Я тебя дудочку из тростника научу делать.
- К воде? - переспросил Егор.
- К воде, - озадаченно ответил Андрей.
- А мы вернемся до темноты?
'Мы вообще не вернемся. Мы там никому не нужны с тобой'.
- Конечно, - соврал он, - Наперегонки бежим? Кто последний, тот дохляк!
Они рванули с места не сговариваясь и побежали по тропинке, прочь от капсулы, прочь от домиков, вперед, к рощице на берегу. Поворот, другой, еще один. Андрею все еще тяжело было бежать, так что запыхался он раньше, чем ожидал. Лесок, густой кустарник, а за ним река. Только почему так светло дальше? "Может вырубили лес,а может, ветровал. Сейчас увидим. Ох, быстро бежит! Пора поднажать, покажем кто тут папка"
И поднажал. Вырвался вперед, оставив Егора на дюжину шагов позади - специально обернулся, чтобы посмотреть. А когда повернулся обратно, то от ужаса рухнул на землю, да только предательский песок потащил его дальше, к самому обрыву. Он развернулся, тщетно цепляясь пальцами, а потом повис, ухватившись за торчащий под бездной корень.
"Это бред", - кричал он сам себе, разглядывая бьющиеся о берег волны в полусотне метров под ним, - "этого не может быть".
Но это было. Землю срезало, словно масло ножом, и сколько хватало взгляда - бескрайний океан и бушующие волны. Внизу, у берега, бились о камни две скорлупки-капсулы, вроде той, что привезла его прах.
Он судорожно держался за корень, каждая ссыпающаяся вниз песчинка казалась ему громом небесным, а бьющиеся волны просто сводили с ума. И ветер. Морской, беспощадный, равняющий все с водой.
Сколько он так провисел - кто знает. Он кричал Егору, чтобы тот не думал лезть его спасать, пока не охрип. "Веревка", - кричал он, - "притащи веревку". Вместо веревки к нему спустилась гигантская рука. Андрей вцепился в нее, и Женя вытащил его назад. Андрей тут же отполз от края и сел отдышаться, глядя на бескрайнюю морскую пустыню. Женя сел на землю рядом, в полуметре, и повернул забинтованную голову к морю.
Так они и сидели. Море бушевало, они молчали. Не вызрели еще слова.
Переведя дыхание, Андрей не знал с чего начать. "Да какая разница уже" подумал он.
- А с той стороны... - махнул он рукой в сторону деревни, забыв, что Женя его не видит.
- То же самое, - ответил Женя, - со всех сторон. И километра в поперечнике нет. Все что осталось.
Андрей помотал головой, не до конца понимая.
- Но где-то же еще земля есть? - Он кивнул в сторону океана.
Женя пожал плечами.
- Не знаю. Не думаю.
Андрей сглотнул. Он чувствовал что его колотит озноб.
- И кроме вас, что... никого больше?
- Ты еще, - улыбнулся Женя.
- Ну да... я еще...
- Видел капсулы внизу? - спросил Женя, - В одной приплыла Лида в том месяце, во второй Егор - года два назад. Там, откуда их отправили, было еще хуже чем здесь.
- Видимо, - согласился Андрей, и вдруг бешено уставился на великана, - То есть как это - приплыл? Егор? Сын наш с Леной?
Женя вздохнул, сорвал сухую травинку и растер ее пальцами.
- Умер твой сын. Младенцем еще. Подхватил заразу, и... - он покачал головой.
Андрей обессиленно лег на спину. Перед его глазами темнело небо.
- Но зовут же его Егором, - схватился он за соломинку.
- Так его родители назвали.
- И ему как раз семь лет...
- Восемь. С половиной уже.
Андрей закрыл глаза.
- Извини... - тихо произнес Женя.
- Да ты-то тут при чем...
- За то, что я сейчас скажу. Понимаешь, мы болтаемся посреди пустоты на маленьком клочке земли. Ты, я, Лена, дети. Наши дети, понимаешь? Дети всего живого. Нам не нужно, мы не должны их делить. На своих, не своих. На хороших или плохих. Мы не должны ничего делить, не имеем права. Иначе совсем ничего не останется.
- Да понял я, - беззлобно ответил Андрей, - Понял.
Яркая вспышка рассекла небо и юркнула куда-то за горизонт.
- Звезда упала, - машинально сказал Андрей.
- Это не звезда, - понуро ответил Женя. Андрей вздрогнул, догадавшись. 'И я мог так же. В воду, на дно. Хорошо, если мертвым. А я тут. Зачем-то же я тут, живой?'
- Ты иди к ним, - произнес Андрей, - И я тоже потом приду. Соберусь с мыслями и приду.
- Мы будем ждать.
Так он и ушел, неспешно, осторожно, в сторону дома. Андрей же остался сидеть и смотреть на бушующие волны, на траву, растущую у края, на полусъехавшие в воду деревья. Он перебирал людей в голове, словно колоду карт, и от осознания того, как мало осталось от мира что он знал, ему было не по себе. Еще больше ему было не по себе от осознания своей причастности к их общей беде.
Он обернулся: в темноте за деревьями ярко горел свет. Желтое пятно окна, как маяк, манило, звало.
- Они ждут меня, - сказал Андрей себе, - Егор, сын мой, Лида, дочь моя. Они ждут меня.