(Сборник лекций по истории Тихоокеанского региона XVIII- XX вв. Изд. Ново-Архангельского Университета, 1984 г.)
Гаваец по имени Камеамеа родился в земле Кохала в деревеньке Кокоики в 1758 г. Его дядя Каланиоупуу - правитель всех шести земель Большого острова был самым могущественным из верховных вождей, правивших отдельными островами архипелага. Именно его капитан Кук пытался взять в заложники, за что и был убит.
. К тому времени Гавайи уже около 200 лет были разделены на 4 независимых владения: 1 - Большой остров; 2 - Мауи и присоединённые к нему Ланаи, Молокаи и Кахоолаве; 3 - Оаху; 4 - Кауаи и Ниихау.
Во времена, когда, благодаря экспедиции Кука, Европа узнала о существовании прекрасного архипелага, наиболее могущественным из четырех владений были Большой остров, на котором правил Каланиоупуу, и соседний с ним Мауи, где властвовал Кахекили. Эти два правителя вели в течении всей последней четверти XVIII века не затихающую кровавую войну.
Незадолго до смерти Каланиоупуу передал власть своему сыну Кивалаа. На высокую должность хранителя культа бога войны Ка , ушедший на покой правитель назначил своего мужественного племянника Камеамеа, который не раз отличался в схватках с воинами острова Мауи. Должность эта была очень почетной, занимающий её считался одним из самых высокопоставленных лиц на Большом острове. Однако вскоре Камеамеа вызвал гнев нового владыки острова. Во время одного из торжеств он пожертвовал богу войны знатного пленника. Как оказалось, эту жертву хотел принести сам правитель. Гнев Кивалаа заставил Камеамеа устраниться от участия в общественной жизни и удалиться в Кохалу.
В 1782 г. Каланиоупуу умер. По традиции, которая с незапамятных времен была причиной кровопролитных междоусобиц, новый правитель должен был разделить земли острова между отдельными вождями своего владения. Всё, что не разделено оставалось самому верховному вождю. И, разумеется, всегда находились те, кто считал себя обделённым. Обиженные вожди затевали войны, следствием которых часто становилась смена верховной власти
История повторялась и на этот раз. Многие вожди опасались, что жадный Кивалаа обманет их. Пятеро вождей земли Кона захотели перечеркнуть планы молодого правителя, свергнув его и таким образом сохранить землю, которая до сих пор принадлежала им. Заговорщики из Коны искали знатного человека, который мог бы их возглавить, и выбор пал на Камеамеа, жившего в уединении в Кохале. Камеамеа принял их предложение, возглавил войско и в решающем сражении у селения Мокуохаи одержал победу над армией Кивалаа, а самого его убил.
Большой остров, лишённый правителя, распался на три самостоятельных владения. Верховным вождем трех земель - Коны, Кахаи и Хамакуу - стал Камеамеа. На юге, в земле Кау правил Кеоуа, брат убитого Кивалааи и, наконец, вождем вулканической Пуна стал Кеавемаухили. Два верховных вождя Большого острова, вместе с традиционным врагом с острова Мауи, пошли войной на Камеамеа.
Десять лет на прекрасном острове длилась кровопролитная война. Следы той войны, в буквальном смысле, сохранились до сих пор. У подножья вулкана Килауэа в лаве видны отпечатки ступней. Это всё, что осталось от армии Кеауа, которая проходила около вулкана в тот момент, когда началось его извержение. Оно сожгло и залило лавой большую часть войск. Неожиданное вмешательство в ход войны дало понять обитателям Большого острова, вся жизнь которых связанна с деятельностью вулканов, что могущественная владычица огнедышащих гор - богиня Пеле - всецело на стороне кохальского мятежника.
Свидетельством победы Камеамеа является святилище в Кохале, которое так и называется Пуу-Кохала. Эта хеиау* приказал построить сам Камеамеа и оно является свидетелем последней точки в этой войне. К тому времени правитель третьего владения - Пуны - отказался от проведения собственной политики, перешёл на сторону Камемеа и признал его власть. Тогда Камемеа предложил мир Кеоуа, чья армия была уничтожена извержением вулкана. Он отправил двух верных людей, вождей земли Кона, с предложением, чтобы в знак закрепления мира, Кеоуа принял участие в освящении храма Пуу Кохала. Кеоуа принял предложение и пришёл в залив Каваихаэ на "великолепном длинном корабле".
Камеамеа вышел на берег, чтобы лично встретить самого дорогого, самого знатного гостя на торжествах. Он обратился к Кеоуа со словами: "Сойди со своего корабля о Кеоуа и ступи на наш гостеприимный берег, на эту священную землю, чтобы мы могли лучше познакомиться друг с другом".
И Кеоуа сошел на берег. В тот же миг его пронзило копьё вернейшего сподвижника Камеамеа вождя Кеаумоку. Были убиты и все сопровождающие Кеауа люди и после этого храм бога войны был освящён.
Уничтожение последнего противника Камеамеа на Большом острове стало поворотным моментом в междоусобной войне на Гавайах, в результате которой впервые в истории осуществилось объединение всех островов под единой властью. С этого момента Камеамеа стал получать поддержку от Компании в лице Якоба ван-Майера.
До сих пор ван-Майер старался не вмешиваться в гавайские склоки, не желая портить отношения ни с одной из сторон, а на многочисленные просьбы продать огнестрельное оружие заявлял, что оно является табу. Теперь же, когда Камеамеа стал единоличным правителем острова, площадь которого вдвое превышает площадь остальных островов, вместе взятых, с ним выгодно было заключить союз. Тем более выгодный, что владыка Мауи несомненно попытается захватить ослабленный войной остров, а это могло сделать Камеамеа сговорчивее.
К тому времени Компания уже 5 лет активно действовала в королевстве Камакахелеи, вывозя с Кауаи соль, таро, фрукты, но главное- большое количество сандалового дерева для перепродажи в Кантоне. Королева, опасаясь воинственных соседей, всячески старалась укрепить связи с новыми союзниками и, в марте 1789г, с удовольствием выдала замуж свою племянницу Леилаи за Тертия Степановича Борноволокова, ставшего т.о. первым российским подданным проживающим на Гавайских о-вах.
Посольство отправилось из Ваимеа. Ради чести и безопасности на "св.Павел" и "Рейнджер" были посажены 50 воинов Камакахелеи. Камеамеа славился как вождь отважный, беспринципный и умный. Убедившись, что воины Кауаи скорее взорвутся вместе с судами, но не сдадутся, он не рискнет переиграть партию, захватив послов и свиту.
Правитель Большого острова понял намек правильно и встретил посольство в Кохала, своей ставке "...как положено, во главе всего двора и с богатыми подарками: 50 свиней; плащ и шлем, сотканные из мелких красно-желтых птичьих перьев, символизирующий княжеское достоинство владельца... В ответном подарке были преподнесены: разукрашенный серебром и перламутром мушкет и бочонок пороху, означавшие, что запрет-"кабу" на торговлю оружием снимается, и кольчугу". Высокие договаривающиеся стороны остались довольны друг другом и подарками. Тут же был заключён договор, согласно которому взамен на военную поддержку и свободную торговлю оружием Камеамеа предоставлял Компании и лично ван Майеру крупные землевладения, как на Большом острове так и на островах, которые будут завоёваны в будущем.
Уже через месяц договор выдержал первое испытание. Правитель Мауи, узнав о новом союзе, решил нанести упреждающий удар всем своим самым мощным в архипелаге флотом.
Ван-Майер де-юре командовал европейской эскадрой флота Камеамеа в битве у северного побережья Кохалы. В этой битве кроме гавайских длинных судов участвовали: "Св. Павел" (на котором держал "адмиральский" флаг ван-Майер), "Рейнджер" Пола Джонса, великого моряка, адмирала российского флота в отставке, согласившегося стать советником неопытного в военном отношении ван-Майера и "Прекрасная Американка", за несколько месяцев до того захваченная воинами Камеамеа (командовал ею беглый матрос Джон Янг, а помощником у него был Исаак Девис, единственный уцелевший из экипажа).
Вражеский флот удалось перехватить благодаря европейским судам. Обладая большей скоростью они обнаружили противника и предупредили основные силы. Часть экипажа "Св. Павла" и "Рейнджера" были переведены на "Прекрасную американку", командование которой принял на себя Грауб, штурман "Св. Павла". Опытных матросов для маневренного боя на судах не хватало, поэтому Джонс решил использовать их в качестве подвижных батарей...
Якоб Ван-Майер так списывал это сражение. "На нас накатывался вал сотен чёрных судов, по бортам которых десятки широких вёсел двигались в унисон, придавая им вид фантастических жуков... Не смотря на то, что на тренировку экипажей у нас было менее недели, объединенные силы действовали четко и слаженно. Как только противник приблизился на расстояние выстрела по моей команде был произведен общий бортовой залп в 23 ствола. Тут же гребцы на буксирных лодках запели боевую песню и ударили вёслами. Суда стали разворачиваться на месте. Одновременно приписанные к экипажам воины Камеамеа под руководством матросов банили, заряжали и накатывали разряженные пушки, а канониры наводили пушки левого борта. Новый залп и новый разворот. К тому времени, как мы сошлись вплотную, эскадра успела дать полные четыре залпа. Последний, пятый, наносился вразнобой в упор.
Благодаря их тесному строю почти все ядра попадали в цель. Сбитые на шип и связанные шнурами из кокосового волокна длинные суда не выдерживали ударов ядер и рассыпались. Путь флота Мауи был покрыт обломками и головами пловцов.. На нас обрушился град камней и копий. Одно копьё пролетело прямо у моего плеча и с такой силой вонзилось в мачту, что потом лишь с большим трудом удалось вытащить наконечник. Матросы обрубили буксирные концы (лодки ушли в тыл) и подняли по бортам деревянные щиты, одновременно за борт полетели ручные бомбы. В это время находящиеся при Камеамеа сигнальщик протрубил в специальную раковин, а другой стал размахивать длинным шестом с пучком разноцветных лент на конце. Гнусавый рёв раковины подхватили другие сигнальщики, воины проорали боевой клич, под веслами вспенилась вода и оба крыла ударили по врагу. Каноэ, штурмующие наши суда перекрыли дорогу задним, фланговый удар не позволил им рассредоточиться, арьергард напирал. На какое-то время могучий флот правителя Мауи сплотился в единое целое мешающее самое себе, трущееся бортами и ругающееся. И в это месиво раз за разом разряжались наши пушки заряженные на картечь. Воины Мауи не выдержали этого обстрела. Кто-то отдал команду отступать. Гребцы развернулись на своих местах и стали грести в обратную сторону. Суда Камеамеа и моя флотилия преследовали их. Только наступившая ночь спасла остатки прежде самого могучего флота архипелага. Акулы же позаботились об останках побеждённых..."
В течении следующих лет оба враждующих правителя собирались с силами, но в 1794 г., не дожив до решающего сражения, правитель Мауи, старый Кахекили умер. Перед смертью он ослабил своё государство, разделив владения между двумя наследниками: братом Каэа и сыном Каланикипуле. Как и следовало ожидать тут же началась междоусобица. В этой войне Каланикипуле удачно использовал белых наёмников - экипажи захваченных гавайцами судов "Шакал" и "Принц Ли Буо". Своего дядю он убил и стал властителем всех пяти островов. В отличии от мудрого Камеамеа, Каланикипуле обращался с пленными англичанами почти как с рабами . Разумеется при первой же возможности они бежали и перебравшись на Большой остров, рассказали Камеамеа о том что происходит в соседнем лагере и добровольно присоединились к его флоту. Воспользовавшись благоприятными обстоятельствами Камеамеа выступил против Мауи. Главный остров врага быстро сдался, так как Каланикипуле неосторожно рассредоточил свою армию. Единственное сражение произошло в долине Лао. Воины Камемеа загнали защитников острова в теснину и в кровавой сече уничтожили всех до единого. После этой битвы река Лао получила второе название Капаниваи, что означает "потемневшие воды", потому что после битвы тела воинов острова Мауи были сброшены в реку и в течении трех дней чистые воды горного потока были красными от людской крови.
Не теряя времени Камеамеа отправил свои корабли на захват о-ва Молокаи. Эта десантная операция так же прошла успешно, затем флот двинулся к острову Оаху. Войска Камеамеа высадились на пляже Ваикики и, продвигаясь в сторону гор, одержали решительную победу в долине Нууану. С вершины Нууану Пали бросились вниз последние воины Каланикипуле, предпочтя смерть плену.
Сразу после победы Камеамеа отправил в Ваимеа посольство с которым сообщалось что, в исполнение договора 1791г, Компании передавались территории зал.Канеохе и Каилуэ.
Со стороны короля это был продуманный политический ход т.к. этим островом, как и Кауаи, примерно с 1100г. правила династия Пуна и ещё в 1765г. королева Пелеиохолани, мать Камакахелеи бабка Каумуалии, правила обоими островами. Последний король Оаху, Кахаана, бежал на Кауаи под защиту родственницы и предложил Компании половину своих владений взамен на военную помощь. Умер он в 1804г, завещав свои права Каумуалии.
Власть Камеамеа теперь распространялась на все гавайские острова, кроме Кауаи и Ниихау. Естественно, что он готовился к их захвату. При подготовки десантной операции Камеамеа, с помощью своих белых кораблестроителей, собрал флот более чем в 800 боевых единиц и сконцентрировал в зал.Ваилуа на С-В побережье Оаху 12-ти тысячную армию. По настоянию Тертия Борноволокова правитель послал Камеамеа письмо с предостережением. "Будучи другом великого короля я, в моем лице Компания, а значит и Российская Империя, не желаем поддерживать короля Каумуалии, считая, что король в архипелаге должен быть один. Но следует учитывать, что первородный сын короля Каумуалии, принц Георгий, служит в Российской Императорской Гвардии и состоит в дружбе с наследником престола Великим Князем Константином. и потому в случае получения из Санкт-Петербурга какого-либо предписания я, как верноподданный, обязан буду ему следовать вопреки даже своим желаниям. Помятуя однако давнее дружество меж нами царящие тщю надежду не встрять в сие братоубийство как бы к сему меня не прельщали".
Судя по стилю и знаниям политических реалий письмо составил Борноволоков. Но окончание приведённого отрывка выделяется из общего стиля и скорее всего вписал его сам Баранов.
Камеамеа правильно понял намёки Александра Андреевича. Он тут же подарил Баранову большую часть Жемчужной бухты вместе с п-овом Ваипио. Очень вовремя начавшаяся эпидемия холеры позволила королю не потеряв лица отказаться от вторжения на Кауаи. Камеамеа тут же заболел и вернулся на Мауи. Там он быстро выздоровел и объявил, что Ку не угодна война в этом году, впрочем как и в последующие.
РАК, будучи кровно заинтересована в поставках сандалового дерева, хотела сохранить равновесие на архипелаге, получая примерно одинаковое количества этого товара как с Кауаи, так и с принадлежащих Камеамеа Оаху и Мауи. Потому, всячески мешая захвату островов Каумуалии, Главное правление РАК и хозяева КЮМ запрещали строить на Кауаи крепость, хоть бедный Каумуалии неоднократно предлагал для этого земли и работников. Он даже доверил своего первенца капитану компанейского судна Обольянинову, чтобы тот отвёз мальчика на воспитание к правителю Баранову. За этим странным шагом скрывались далеко идущие планы втягивания РАК в противостояние с королем Гавайев. Правитель, не желая влезать в эту интригу, переправил мальчика в Ст.-Петербург. Там директорат Компании принял в мальчике большое участие - он крестился и был принят в Пажеский корпус.
Сам же Баранов продолжил свою миротворческую деятельность и 8 ноября 1810г. на борту "Мангазеи" стоящей в бухте Гонолулу оба короля подписали удовлетворяющий все стороны договор. Каумуалии признавал Камеамеа своим королём и соглашался платить ему незначительную дань. Взамен король отказывался от своих претензий на острова Кауаи и Ниихау и признавал права князя Каумуалии. Т.о. Камеамеа де юре становился королем всего архипелага, Каумуалии де факто сохранял независимость, а выступающая посредником и гарантом РАК, получала значительные политические и экономические преимущества.
Впервые за весь долгий период гавайской истории архипелаг был объединен под властью одного человека. Камеамеа создал обще гавайское государство и сумел сделать это в тот момент, когда в двери прекрасных островов постучались первые европейцы. В то время, как повсюду приход белых означал упадок или уничтожение аборигенных государств, Гавайское королевство образовалось, практически, после прихода сюда европейцев и, вопреки попыткам его разрушить, сохранилось до наших дней. Вождь из Кохалы, король Камеамеа, к титулу которого позже прибавили "Великий" (что роднит его с Петром I), основал государство и правил им до самой смерти.
Из за войн, много лет сотрясавшим архипелаг, население островов значительно уменьшилось, хозяйство пришло в упадок. Однако. через несколько лет после того, как был побежден последний противник Камеамеа, Гавайи снова стали процветать. Король требовал от вождей, чтобы они побуждали крестьян интенсивнее возделывать землю, строил верфи, добывал соль, возводил святилища, до самой смерти продолжая верно служить своему богу, благодаря которому он одержал удивительные победы. За время его правления на Гавайских островах не появилось ни одного "жреца" европейских вероучений, ни одного миссионера, ни одного поборника христианства. Камеамеа так же строго придерживался системы табу, которые были не только частью гавайских религиозных представлений, но и основой обычного права. Он сдерживал аппетиты ненасытных колонизаторов.
Хрупкое равновесие едва не обрушил отчаянный авантюрист д-р Шеффер, направленный в 1815г. на Гавайи в качестве врача для Камеамеа, а также личного представителя правителя Баранова на островах. Очевидно за последующей попыткой переворота стояли правление РАК и сам Баранов. По крайней мере за пол года до отправки д-ра Шеффер, готовя почву для его внедрения, правитель переманил в службу РАК на должность приказчика и комиссионера Джона де Кастро, личного врача Камеамеа.
Неплохо проявив себя на поприще медицины Егор Николаевич оказался искусным дипломатом и царедворцем. Он также удачно вошёл в бизнес, организовав совместные с РАК экспедиции королевских судов на Галапагосские о-ва. А вот экспедиция на Новые Гебриды закончилась полным провалом. Королевский бриг "Камеамеа" погиб без вести, а из 1000 гавайцев вернулось лишь 7. Из-за этой трагедия, а также интриг королевского советника Джона Янг и капитанов Эббет и Хант, находящихся на службе у Американской Пушной Компании, главного конкурента РАК, Шеффер был вынужден бежать на Кауаи.
Пользуясь тем, что Тертий Борноволоков недавно погиб во время экспедиции в долину Ваикиа, этот неисправимый авантюрист заявил, что имеет специальное предписание из Петербурга и, воспользовавшись отсутствием в это время управляющих высокого ранга, задержал в своём распоряжении компанейские суда "Открытие" капитан-лейтенанта Подушкина, "Ильмень" под командой капитана Вудсворта и пришедший несколько позже "Кадьяк" он. 29 мая 1816г. на палубе "Открытия" в торжественной обстановке Каумуалии, "Его Величество Томари Тоеевич, король островов Сандвичанских, лежащих в Тихом Северном океане, Атуваи и Нигау, урожденный принц островов Овагу и Мауви просит Его Величество Государя Императора Александра Павловича Самодержца Всероссийского принять его помянутые острова под свое покровительство и хочет быть навсегда русскому скипетру со своими наследниками верен." Через неделю Шеффер заключил ещё и тайный трактат, по условиям которого Каумуалии выделял 500 человек для завоевания "ему принадлежащих и силою отнятых островов Вагу, Мауви и прочие... Король дает доктору Шефферу бланк на оную экспедицию и всякую помощь для строения крепостей на всех островах, в коих крепостях и будут русские командиры". Особо оговаривалось, что Компания получала "половинную долю в острове Вагу". В свою очередь Егор Николаевич обязался обеспечить короля оружием и кораблями. Для выполнения данного обещания ему пришлось купить для Каумуалии трёхпушечную шхуну "Лидия" и договориться о приобретении 18-ти пушечного корабля "Авон". Последняя сделка была слишком крупной для Санвичского отделения РАК и поэтому 6 сентября, Исаак Уитмор, владелец "Авона", отправился на нём в Новороссийск.
Тем временем Камехамеха быстро сориентировался и выгнал людей Шеффера с Оаху. В ночь на 11 июля была подожжена компанейская винокурня и убит охранявший её алеут. На утро губернатор Оаху Какуанаои обвинил приказчика Кичерова в святотатстве, его работники вроде бы срубили для строительства нового здания фактории какое-то священное дерево. Строительство было немедленно прекращено. Моисей Баркан, старший приказчик РАК на острове, смог защитить остальные владения Компании но постарался побыстрее отправить шефферовых людей на Кауаи. Следует заметить, что присланные в 1793г. на Гавайи винокуры из Могилева: Аарон и Моисей Барканы, к тому времени развили бурную деятельность и кроме поставок в колонии спирта, с большим успехом занимались и личным бизнесом, утвердившись в иерархии королевства.
События в Гонолулу воодушевили бостонцев, давно уже державших зло на чересчур большие амбиции РАК. Им казалось, что после случившегося легко будет выбить русских и с Кауаи. Спустя всего два дня после получения вестей с Оаху, в порт Ваимеа вошёл бриг "О"Кейн" под командованием Роберта Макнейла. Судно вообще-то шло в Кантон, но по пути морские торговцы решили позволить себе маленькое развлечение и разделаться заодно с русской колонией. Они сошли на берег с откровенным намерением сорвать русский флаг но переоценили свои силы. Оказалось, что на страже у флага стоят десять воинов короля, имеющий на такой случай ружья с примкнутыми штыками и по десятку патронов. Взглянув на грозно поблёскивающие штыки, нацеленные им прямо в грудь, бостонцы не отважились осуществить свои намерения. Уже с борта брига раздосадованный Эббетс послал королю письмо, убеждая спустить ненавистный флаг. Вместо Каумуалии отозвался сам доктор. Он предложил бостонцу сойти на берег и получить ответ на своё послание лично у него. Однако Ричард Эббетс так и не воспользовался столь любезным приглашением Шеффера.
Как раз в это время доктор развил бурную деятельность. Получив у короля несколько сот работников, Шеффер приступил к строительству в Ваимеа Елизаветинской крепости, получившей своё имя в честь императрицы Елизаветы Алексеевны. Проект и чертежи крепости составил сам Егор Николаевич, но главным строителем стал Тимофей Тараканов потому, что у доктора не было времени наблюдать за строительством- он принялся за обустройство новоявленных российских владений.
Прибыв в долину Ханалеи, пожалованную компании в 1805г, доктор обрушил на уютную цветущую долину целую лавину переименований. Долина превратилась, естественно, в Шефферталь - "долину Шеффера"; речка Ханапепе обернулась в Дон. На удобных донских холмах заложили крепости, которым бравый доктор, памятуя славный 1812 год, присвоил имена императора Александра и фельдмаршала Барклая де Толли. Управляющим новой колонией был назначен бежавший из Гонолулу Пётр Кичерев. Долина Куунакаиоле которой королева Моналауа одарила Шеффера тот также немедленно нарёк собственным именем - "долина Георга".
Однако расчёты Егора Николаевич на одобрение его действий начальством не оправдались. Когда Уитмор прибыл в Новороссийск правитель покупку корабля "не апробировал и от платежа отказал", а ознакомившись с донесениями Шеффера немедленно написал ему, что не может без разрешения главного правления одобрить заключённые им условия и запретил "входить в каковые-либо дальнейшие спекуляции".
В начале декабря на Гавайи пришёл совершавший исследовательский поход бриг "Рюрик" под командованием Отто Коцебу. Поскольку Шеффер распустил слух о скором приходе к нему на помощь военного корабля, а "Рюрик" шёл под Андреевским флагом, Камеамеа выставил на берегу целую армию. С большим трудом удалось Коцебу убедить короля в своих дружественных намерениях. Когда же Камеамеа пожаловался на действия д-ра Шеффер капитан поспешил того заверить, что "государь император отнюдь не имеет желания овладеть островами".
Зато командир компанейского барка капитан-лейтенант Елагин поддержал Егора Николаевич, он даже передал ему 6 пушек для установки на бастионах Елизаветинской крепости. На это его подвиг Михаил Сергеевич Лунин, первый турист в истории Рус-Ам. Когда в марте 1817г. "Великий Устюг" на котором плыли Лунин и его друг Ипполит Оже, зашёл в Ваимеа, д-р Шеффер попытался заручиться поддержкой экипажа барка. Но его командир, сославшись на отсутствие приказа, отказал в помощи. Тогда Лунин, помнивший Георгия Каумуалии ещё по кавалергардии, счёл себя обязанным поддержать отца своего однополчанина. Он сумел уломать кап-лея "...сообщил нам, что лично встречался с графом Воронцовым знал о планах правительствующих персон оказать необходимую помощь союзному монарху". Елагин оставил Шефферу под расписку шесть 24-х фунтовые корабельные пушки, но в людях ему отказал.
"Устюг" ушёл в Новороссийск, а Лунин решил остаться защищать "российские владения". Оже, человек сугубо мирный, также остался, не бросив друга.
2 апреля, выставив артиллерию на бастионы крепости, Михаил Сергеевич построил всех имеющихся в наличии служащих РАК и призвал их взяться за оружие и "показать, что русская честь не так дешево продается". К тому времени бостонцы распустили ложный слух о том, что "они с русскими имеют войну, угрожая притом, что если король Томари не сгонит вскорости с Атувая русских, то придут к оному 5 бостонских военных кораблей". Каумуалии заколебался.
Даже в такой проигрышной ситуации горстка русских и алеутов под командованием бравого гвардейского штаб-ротмистра (участника компаний 1805-07 и 1812-15гг) могла устроить знатную баталию. Конечно весь остров им было не удержать, однако на побережье Ваимеа они бы устояли даже против армии Камеамеа. Но тут 11 апреля пришёл "Мамель", на котором прибыл новый управляющий РАК на Санвичевых островах Григорий ван-Майер и быстро разобрался в сложившейся ситуации: отправил доктора в Макао с "Ильменью"; пушки с бастионов приказал снять и погрузить на "Мемель", а саму крепость объявил укреплённой факторией. После этого отправился на Гаваик и смог не только убедить Камеамеа в том, что все действия Шеффера были продиктованы его честолюбием, а отнюдь не начальственными указаниями, но и получить с короля компенсацию за сожжённую винокурню и убитого алеута.
Нежелание ван-Майера допустить вооружённое столкновение легко объяснимы и вытекает из того, как он понимал экономическое положение на островах, а также семейные и компанейские интересы. Сандаловые леса к тому времени были в основном вырублены, так что даже полный захват Оаху и Мауи не обеспечивал дополнительных прибылей. Главным интересом становился сахар, а большая часть плантаций располагались на островах подвластных Камеамеа. Кроме того площадь Кауаи была в 10 раз меньше площади остальных островов, что было важно с учётом дальнейшего развития производства сахара. Кроме того ван-Майер выторговал у обеспокоенного Камеамеа для КЮМ значительные земли на Оаху, включавшие изрядную долю пляжа Ваикики. Великий король предпочёл мирно уладить инцидент.
Казалось, просьба Каумуалии о принятии им российского подданства открывала перед Компанией соблазнительные перспективы. Директора Булдаков, Крамер и Северин направили императору всеподданнейшее донесение, в котором сообщали, что "король Томари письменным актом передал себя и все управляемые им острова и жителей в подданство в.и.в-ву" Причём четвёртый директор-Якоб ван-Майер высказывался против присоединения островов и оказавшись в меньшинстве отказался подписать донесение. В последствие оказалось, что правительство придерживалось того же мнения.
Сообщая об окончательном решении императора по вопросу о Сандвичевых островах руководитель ведомства иностранных дел Нессельроде писал: "Государь император изволил полагать, что приобретение сих островов и добровольное их поступление в его покровительство не только не может принести России никакой существенной пользы, но, напротив, во многих отношениях сопряжено с весьма важными неудобствами. И потому е.и.в-ву угодно, чтобы королю Томари, изъявя всю возможную приветливость и желание сохранить с ним приязненные сношения, от него помянутого акта не принимать, а только ограничиться постановления с ним вышеупомянутых благоприязненных сношений".
Нашему современнику решение Александра I может показаться неожиданным и даже нелепым. Как могло случиться, что правительство категорически отказалось от приобретения тихоокеанской жемчужины?
Ответ на это даёт записка, составленная послом в Англии графом Ливеным. Если присоединение северо-западного побережья Америки в 1800-х годах прошло достаточно спокойно, то теперь, когда Наполеон надёжно сидел на острове св.Елены, неизбежны были серьёзные политические демарши. А это опасно, учитывая подавляющее превосходство британского флота. Кроме того приверженность Александра I доктринам "легитимизма" и "международного права" заставляли его очень осмотрительно относиться к открытым захватам как на Тихом океане, так и на северо-западе Америки (в частности в Калифорнии). Тем самым в Ст.-Петербурге явно рассчитывали связать руки Великобритании в отношении восставших испанских колоний. Не желал император и какого-либо обострения своих отношений с СШ, с которыми в это время предполагалось начать переговоры о вхождении в Священный союз.
С тех пор основой российской политики на Гавайях стали стабильность и независимость их от европейских держав и СШ. Когда 8 мая 1819г в возрасте 70 лет скончался Камеамеа I и обнаружилось, что его наследник Лиолио, принявший имя Камеамеа II, "имеет большие несогласия с непокорными вассалами, в том числе и со своим первым министром по прозванию Питт (Каланимоку)" именно вмешательство Григория ван-Майер, назначенного генеральным консулом, содействовало провалу заговора непокорных князей. После того Камеамеа II написал императору Александру благодарственное письмо и отправил многочисленные подарки.
Не смотря на приведённую выше анархию мнений и действий тщательно продуманный план присоединения Гавайских островов к Российской империи всё же существовал, только главные движители его в критический момент оказались не у дел: Тертий Борноволоков мёртв, а граф Воронцов в отставке. Из их переписки вырисовывается простая и красивая интрига. Дождавшись смерти Камеамеа и неизбежных после неё столкновений интересов (что и случилось), Георгий Каумуалии фрахтует несколько судов, вербует "добровольцев" (кредит разумеется предоставляет РАбанк) и быстро наводит порядок на островах. Новый король Каумуалии I, прежде чем бостонцы и британцы что-то сообразят, объявляет о союзе с Россией.
Такой сценарий вполне мог быть осуществлён но в результате произошедших событий от грандиозной операции остался только поход миссионеров 1819г. в результате которого население Кауаи, Ниихау и части Оаху приняли православие.
Европейцы- современники, одни с восхищением, другие с ненавистью, называли его "Наполеоном южных морей". Но мне больше по душе, слова, которыми воспевал своего короля простой народ: Камеамеа - крестьянин
Он - рыбак и делает тапу
Он помогает тем, кто в этом нуждается
Он отец тех, кто остался без отца...
Хотя "Камеамеа" - в переводе означает "одинокий, покинутый", на самом деле этот самодержец был не столь уж одинок - у него была 21 жена. Первой была энергичная Кааумана, а самой любимой - вторая Кеапуолани. Лиолио, перворожденного сына из 11-и её детей, Камеамеа назначил своим наследником. А умную Каауману, еще при своей жизни объявил регентшей, дав ей право накладывать вето на решения нового короля. Пост верховного жреца Камеамеа отдал своему племяннику Кекуаокалани.
Естественно, что верховный жрец чтил богов и стремился хранить гавайские традиции и религию. Однако вдовы Камеамеа - регентша и королева-мать - придерживались другой точки зрения. Им хотелось как можно быстрее покончить с системой табу, а заодно и с верой своих предков. Уже через две недели после смерти Камеамеа, обе вдовы приступили к исполнению своей воли. Они публично разделили трапезу с мужчиной, с братом Лиолио, Кауикеаоуили. Это считалось тяжким преступлением и каралось немедленной смертью, но ничего не случилось - земля не разверзлась и гром не обрушился на головы грешниц. Ещё через месяц вдовам удалось убедить нового короля и он на глазах у пораженных придворных сел ужинать вместе с матерью и теткой. Этим символическим актом Лиолио упразднил сио ноа, одно из самых древних табу на Гавайях и потряс устои системы традиционных запретов.
Разумеется, далеко не все гавайцы были готовы отказаться от веры предков. На защиту старых обычаев встал прежде всего верховный жрец, племянник Камеамеа. Он собрал войско и начал священную войну за старую веру. Его сторонники сражались мужественно, однако армия обеих вдов была вооружена огнестрельным оружием. Верховный жрец погиб в бою. После разгрома защитников гавайских богов, были уничтожены и сами боги. Регентша Кааумана распорядилась сжечь деревянное изображение бога её мужа, а затем еще 102 статуи в Каилуэ и Хило. По её приказу стали разрушать и каменные святилища хеиау. Языки пламени уничтожили не только статуи богов, но и нечто большее - образ мышления, общественную систему, опирающуюся на табу и регулируемую ими. В жизни гавайцев, их мировоззрении и представлениях неожиданно образовался вакуум. Старое было уничтожено, но не заменено новым. Гавайскую веру, гавайские традиции, гавайских богов, гавайские святилища уничтожили не чужеземные миссионеры, не колониальные ландскнехты, не захватнические экспедиции, это сделали сами гавайцы, побуждаемые двумя королевскими вдовами.
Характерно, что это надругательство происходило тогда, когда на Гавайи наперегонки плыли две экспедиции миссионеров: кальвинисты из Новой Англии обогнули мыс Горн и приближались с юга; православные из России шли тем же путём, несколько отставая от них. Прибыв на Гавайи, и те и другие с радостью восприняли известие, что гавайцы сами расправились с собственными богами. Разумеется и кальвинисты и православные усмотрели в сожжении святилищ перст собственного бога, помощь которую им оказал их всемогущий Господь в их благородном деле.
23-го октября 1819 г. покинул бостонский порт бриг "Тадеус" с экспедицией, направленная "Американским Советом Уполномоченных по Делам Зарубежный Миссий". Руководили ей духовные отцы Хирам Бингхэм и Аса Торстон.
Почти одновременно с ними, 18-го сентября, стартовала другая экспедиция за душами, правда гораздо лучше подготовленная. Она была полностью отмобилизована к 1817 г. но твердая позиция Камеамеа I заставила Святейший Синод и МИД ожидать своего часа. Как только до Ст.-Петербурга дошла весть о тяжелой болезни короля, хорошо отлаженная машина заработала: РАК, через свой банк выделила необходимые суммы; капитан Матвеев получил приказ подготовить на барке "Ревель" место для 38-и пассажиров, а будущие миссионеры в кратчайший срок прибыли в Кронштадт. Возглавлял миссию 63-х летний валаамский монах Феодосий, с ним ехали 9 священников-гавайцев. Все они по разным причинам крестились, женились на русских и сами основательно обрусели. Все получили церковное образование и все добровольно согласились вместе с семьями отправиться с миссией.
Особняком от них стоял князь Георгий Каумуалии, кирасирский штаб-ротмистр в отставке, награждённый кавалерией св. Георгия под Аустерлицем и почётной шпагой за храбрость в сражении у Семеновского оврага. Он удачно женился на Екатерине Тимофеевне Рощевой и получил за ней 300 душ в Пензенской губернии и столько же в подарок от посаженного отца - е.и.в. Александра I. Теперь же вместе с женой, тремя детьми, нянькой, гувернёром, двумя горничными, двумя слугами и камердинером возвращался на свой родной остров.
Операция миссионеров прошла безупречно. 12 марта "Ревель" встал на якорь в бухте Ваимэа, против крепости "Св. Екатерины", а уже 20-го все жители островов Кауаи и Ниихау во главе с правителем Каумуалии стали христианами. Благочестивые миссионеры отправили рапорт о проделанной работе с попутным судном в Макао и тут же обратились к соседним островам, где и столкнулись с конкурентами, которых поддерживали новый король, его мать и его тётка.
Каумуалии в своей политической борьбе за независимость сделал ставку на Компанию, отправил своего первенца учиться в Россию, разрешил РАК построить крепость в Ваимеа и подарил значительные земельные угодья, а сразу же после появления русских миссионеров приказал всем жителям своего княжества креститься. Это защищало его острова от вторжения, но не спасло от хитрости.
В 1821 г. Лиолио Камеамеа II посетил Ваимеа. Каумуалии, как опытный политик вновь публично признал сына Камеамеа правителем всех Гавайских островов, присягнув ему на верность и послушание. Но тот ему не верил и пригласил правителя Кауаи на свой корабль, якобы для небольшой прогулки. Однако, стоило Каумуалии ступить на палубу, как королевский корабль покинул остров. Он сошёл на берег лишь на острове Мауи в бухте города Лахаина - официальной резиденции короля - и до конца жизни не вернулся в Ваимеа.
РАК смирилась с изменением политической ситуации, получив за это дополнительные привилегии и земли, почти всё юго-восточное побережье острова Оаху. С того времени Камеамеа II стал единоличным владыкой всего архипелага и, хотя он оставил за Каумуалии титул правителя Кауаи, признав все его привилегии, жизнь последнего была ограниченна двором Лиолио. Статный владыка Кауаи пришелся по сердцу вдове Камеамеа I, всесильной регентше Камауману и она решила женить его на себе. Через некоторое время ей приглянулся родной сын её нынешнего мужа - Кеалииаонуи. Будучи дамой энергичной, она решила взять в мужья и принца. Если короли могут иметь по несколько жен, то почему бы и королевам не поступать так же? Таким образом она стала юному принцу одновременно и супругой и мачехой. Эта образцовая христианка ездила вместе с обоими мужьями на церковные мессы в карете, запряженной дюжиной гавайцев. Женщина в теле - весила она 12 пудов, поэтому для мужей в карете места не хватало... Первый её муж сидел на козлах, а второй помещался на запятках. Так оригинальная супружеская троица прибывала в протестантские храмы. Эта "идиллия" продолжалась до самой смерти Каумуалии в 1823 году. Тут же безутешная вдовица объявила своего второго мужа владыкой Кауаи в ущерб прямому наследнику- Георгию. Однако правление РАК согласилось и с этим. Разумеется не безвозмездно.
После исторического присоединения острова Кауаи к королевству Лиолио сосредоточил свое внимание на установлении связей с другими государствами. Он и сам хотел побывать за границей особенно в Великобритании, откуда были родом капитан Кук и верные советники отца Янг и Девис. Но главное - Великобритания была сильнейшая морская держава и могла послужить противовесом давлению России.
Перед отплытием на китобойном судне "Лэгл" капитана Старбак, Лиолио на всякий случай объявил своего брата Кауикеаоули, совсем еще мальчика, наследником трона. Однако дело управления государством по прежнему оставалось в руках всесильной регентши Каауману. Премьер-министром был назначен Каланимоку - верный последователь и помощник Камеамеа. Лиолио оставалось выбрать жену которая будет сопровождать его в поездке - у Лиолио их было всего пять. Миссионер Бингхэм настаивал , чтобы король отказался от четырех из них, ибо лишь после этого Лиолио мог бы стать истинным христианином. Король долго не соглашался, но в конце концов заявил, что будет отдалять от себя жен постепенно, каждый год расставаясь с одной из них. Спутницей государя была избранна молоденькая Камамалу. Кроме неё в свиту входили: правитель острова Оаху - Поки, его жена Лилиа, сын Янга - Камелоэ и несколько слуг и служанок.
После долгого плавания "Лэгл" бросил якорь в Рио-де-Жанейро, где Бразильский император Педру оказал своему собрату почести. Затем, проведя еще несколько недель в море, в мае 1823 года, "Лэгл" пристал в Портсмуте. Великобритания встретила необычных визитеров чрезвычайно радушно. Заботу о гостях взял на себя министр иностранных дел Джорж Кеннинг. Королевскую чету поселили в роскошном отеле "Каледония", она участвовала во всех событиях общественной жизни и присутствовала в королевской ложе в Ковент-Гарден на спектакле, тема которого была весьма символична - о завоевании Мексики испанцами и трагической судьбе индейцев.
По прошествии нескольких недель после приезда гавайские гости должны были быть представлены королю Георгу. Однако этой исторической встрече не суждено было состояться - Лиолио и его супруга заболели корью. Болезнь сгубила хрупкую Кемамалу, а через несколько дней умер и Лиолио. Дипломатический вояж в Лондон, от которого он столько ждал, был закончен, Лиолио возвратился домой в деревянном гробу на борту корабля "Блонд".
После неожиданной кончины Лиолио бразды правления по прежнему оставались в руках неутомимой, полной сил и энергии регентши Каауману От имени юного короля она правила островами еще почти 10 лет. После ее смерти в 1832 году функции регентши взяла на себя одна из вдов Лиолио по имени Кинау. Наконец, в 1833 г. Кауикеаоули объявил гавайскому народу, что считает себя достаточно взрослым для того, чтобы взвалить на свои плечи бремя власти. Первые годы правления носили отпечаток неумелости, но позже ему, принявшему имя Камеамеа III, удалось приобрести необходимый опыт и завоевать авторитет. Король решил изменить порядки во все ещё чисто феодальном государстве. Свою собственную власть он ограничил конституцией, принятой в Лахаине в 1840 г. В этой конституции, помимо всего прочего, говорилось: "Бог создал из одинаковой крови все народы, чтобы жили они на земле в единстве и блаженстве. Бог дал одинаковые права всем народам, всем вождям и всем жителям всех стран. Он дал им право на жизнь, свободу, на плоды их труда их рук и ума". Либеральная конституция стерла резкую грань между алии и всеми остальными гавайцами. В ней говорилось: "Вожди и народ в равной степени охраняемы единым законом". Конституция говорила о разделе власти. Исполнительную власть представляли король и наместники на 4-х главных островах страны. Законодательная же власть перешла в руки парламента, состоящего из 2-х палат. Палату благородных составляли король и вожди, а в палату представителей входили депутаты избранные народом.
Затем последовало мероприятие ещё более значительное. В конституции 1840 г. говорилось лишь о правах гавайцев. Владельцы плантаций, крупнейшим из которых являлась РАК, а большинство приехало из СШ, желали чтоб их интересы тоже были защищены. Действуя через советников короля, в основном - миссионеров, они заставили Камеамеа III провести аграрную реформу - "Великое Маэле". Слово "маэле" на гавайском языке означает "раздел, разделение". Действительно, земля в королевстве была разделена, причем значительную часть оставил за собой король. Вся остальная территория делилась на три части: первой распоряжалось правительство, вторая была поделена между алии, третья же досталась простому народу. Бедняки должны были платить землемерам за нарез сумму, которая иногда превышала стоимость обмеряемого участка. Кроме всего прочего гавайцы, вместе с участком, должны были получать ордер на владение. Но они не могли взять в толк почему право на владение землёй, которую обрабатывали ещё их деды и прадеды должно было подтверждаться какой-то бумажкой, поэтому свидетельство о наделе не требовали. Те же, кто настоял на обмере участков и заплатил за это, с радостью продавали их (как правило за гроши) агентам компаний, создававшим здесь плантации.
Таким образом, когда земельная реформа была завершена, итоги "Великого Моэле" оказались довольно неожиданными: народ, т.е. 9\10 населения архипелага, владел лишь 11200 десятинами земли, в то время как вожди удерживали в своих руках 640 000 десятин. При этом истинными победителями в этой игре вышли владельцы семи крупнейших компаний владеющих плантациями сахарного тростника: Сандвичское отделение РАК; товарищество Баркан- ван-Майер; и пять американских компаний, как правило основанных миссионерами, а также владельцы крупных ранчо: Ивановы, деКалма и те же Барканы.
В середине XIX в. главенствующей отраслью хозяйства Гавайев стало производство сахара и рома. Однако жители королевства отнюдь не жаждали превратиться в наёмных рабочих, от зари до зари гнувших спину на плантаторов. Поэтому хозяева стали искать рабочие руки для своих латифундий в других местах.
Первыми контрактными рабочими на Гавайах стали дети. В 1827г. в России был принят закон о распространении воинской повинности на евреев, причём в расширенном объёме: 10 рекрутов с тысячи человек каждый год(вместо 7 раз в 2 года) и начиная с 12 лет(вместо 18). Разумеется родители всяческим образом старались спасти своих детей. В эти годы Компании требовалось большое количество работников на китобойные суда. Ребёнку приписывалось 5-7 лет, вербовщик получал 100-150 рублей и 10-тилетний мальчик подписывал 7-летний контракт на матросскую службу. В середине 30-х годов во владениях Компании скопилось т.о. несколько десятков детей. Посильной для них работы не было, отправить обратно в Россию дорого, кормить на месте- ещё дороже. Поэтому в 1836 г. судно РАК доставило в Гонолулу 61 мальчика в возрасте 10-12 лет. Эксперимент оказался удачным и уже в 1839г. барк "Тотьма" пришёл на Гавайи с 214-ю пассажирами, евреями Могилёвской, Гомельской и Минской губерний, первой партией законтрактованных рабочих. Вскоре последовали другие партии - к евреям прибавились китайцы, японцы, корейцы, филиппинцы, португальцы с острова Мадейра, немцы. Компании- плантаторы постепенно лишали острова их исконного облика и ставили под угрозу не только национальный характер Гавайских островов, но и всё существование Гавайев как независимого государства
Период правления Камеамеа III был отмечен также несколькими попытками со стороны великих держав подчинить себе или аннексировать Гавайские острова. Первыми после русских на острова покусились мореплаватели французского короля Луи Филиппа, который мечтал присоединить Гавайи к уже принадлежавшим ему Таити и Маркизским островам. Предлогом для вторжения послужили преследования протестантами католиков и, как это не странно, чрезмерно высокая пошлина на ввоз спиртных напитков. В 1839 г. в Гонолулу бросил якоря французский фрегат "Артемиз". Капитан Ла-Плас высадил на берег 200 солдат и пригрозил, что будет обстреливать город из всех своих 60-и пушек если королевство не выплатит в течении трех суток залог в размере 50 000 франков. Тот кто планировал эту операцию не сомневался, что в казне королевства такой суммы не найдется. Однако, к великому изумлению капитана Ла-Пласа, на другой день на борт "Аратемиза" явился министр Янг Камелоа и вручил ему залоговый чек РА банка на 10 000 американских рублей предоставленный консулом Андреем Добелл и присовокупил к нему заявление, что пошлины на французские вина будут снижены на 5%. Все формальности были соблюдены. Кроме того компанейский китобой "Лахтак", находящийся в это время в гавани, подтянулся поближе к "французу", а так как даже случайное попадание ядра в судно под российским флагом грозило Ла-Пласу большими неприятностями, ему не оставалось ничего другого как удалиться.
Очередное посягательство на гавайскую независимость последовало с британской стороны, точнее, со стороны британского консула Ричарда Чарлтона. Это нечистый на руку торгаш, кроме всего прочего, занимался разведением скота и несколько раз вступал в конфликт со своим соседом-гавайцем, на земле которого, без всякого на то позволения, пас своих коров. В конце концов терпению соседа пришел конец и он застрелил одну из чарлтоновских коров. На убийство коровы дипломат отреагировал "дипломатическим образом": набросив лассо на шею обидчика он проволок его за своей лошадью по улицам Гонолулу. Этот дипломатический протест закончился смертью гавайца. Решив, что это уже слишком, король Камеамеа III потребовал у лондонского правительства отозвать консула. Телеграфа тогда ещё не было, письма шли месяцами и до прихода ответа консул бежал в Мексику, где встретился с командиром британского фрегата "Кэрисфорт" капитаном Полеттом. А так как в те времена морские капитаны играли совсем иную роль, нежели в наши дни, и обязанности их выходили далеко за рамки командования кораблём, то Полетт, не имея никаких инструкций из Лондона, решил отправиться на своем фрегате на Гавайи чтобы "навести там порядок".
"Кэрисфорт" бросил якорь в Гонолулу и капитан немедленно отправился в королевский дворец. Он выдвинул изумленному правителю ряд требований во искупление несправедливости, постигшей Чарльтона и его корову. Кроме того, Полетт настаивал на выплате штрафа в 20 000 фунтов стерлингов. А поскольку гавайское государство не проявило никакой готовности компенсировать ущерб нанесенный Чарльтону, капитан Полетт объявил, что аннексирует острова.
Он высадил на берег своих людей и стал наводить порядок: приказал уничтожить все гавайские флаги, а гавайским судам дать английские названия. Чтобы развлечь своих людей в новой британской колонии Полетт отменил введенный в королевстве запрет на проституцию, аннулировал законы ограничивающие торговлю спиртным и запретил выход судов из Гонолулу, чтобы мир не узнал как хозяйничает в новой британской колонии самозваный губернатор. Однако, настоятель церкви Св.Николая Константин Хилоа успел послать шхуну с известием отцу Фотию на Кауаи, а тот быстро передал новости архиепископу Вениамину в Новороссийске. Уже через полтора месяца, выполняя приказ правителя Завалишина, корвет "Сапсан" стоял на рейде Гонолулу, демонстративно подняв гавайский флаг. Одновременно Дмитрий Иринархович послал ноту протеста командующему Тихоокеанской флотилии Его Величества адмиралу Томасу с заявлением, что "Российское правительство в его лице не потерпит захвата суверенного и союзного России государства".(Именно этот случай и доказал, впоследствии, в Санкт- Петербурге необходимость повышения статуса управляющего директора и создание Тихо-Океанского генерал-губернаторства).
Адмирал Томас, понимая что его подчиненный заигрался, прибыл в Гонолулу и признал, что острова были аннексированы Полеттом незаконно. Томас, так же заявил, что Великобритания по прежнему признает независимость и суверенитет гавайского государства. Вскоре независимость Гавайев была официально признана и Францией.
После визита Томаса вновь были подняты гавайские флаги, а в королевском кафедральном соборе Каваихао состоялась торжественная служба, по случаю восстановления независимости страны. Камеамеа произнес после богослужения речь, заканчивающуюся словами: "Уа мау кеа эа о ка аина и ка поно! (Справедливость - основа существования государства!)". Это мудрое заверение короля впоследствии стало лозунгом гавайского государства.
Камемеа III умер в 1854 г. Хотя ему и удалось отстоять независимость Гавайев, влияние чужеземцев, особенно - владельцев плантаций сахарного тростника, год от года росло. На полях работало все больше сельхозрабочих из Азии. Процесс этот продолжался при Камеамеа IV - Александре Лиолио. Он был сыном Кинау, дочери Камеамеа Великого, и наместника острова Оаху Какуанаои. Таким образом Камеамеа III- он приходился племянником. Поскольку своих детей у Камемеа III- не было, он усыновил умного, способного мальчика объявив его своим преемником.
Александр Лиолио не был похож на своих предшественников - он получил хорошее образование и его скорее можно было принять за европейского аристократа, нежели за гавайского алии. Свой кругозор Александр существенно расширил ещё в юности путешествуя по Франции, Англии, России и Северной Америке. Эти поездки сыграли не последнюю роль в формировании его отношения к СШ и бостонцам. В то время как в других странах Александра встречали как наследника трона, в Филадельфии однажды проводник ссадил его с поезда, приняв смуглого принца за негра. Нанесенной обиды Александр Лиолио не забывал всю жизнь.
Основное внимание новый правитель уделял неуклонной убыли коренного населения островов. Уже в первом отчете, представленном в парламенте, он указал на трагические последствия болезней, занесенных чужеземцами. Так, ещё моряки Кука привезли сюда сифилис. Многие болезни распространили китобои. Гавайцы не обладали иммунитетом против самых обычных для европейцев хворей. Вспомним, что Камеамеа II и его жена умерли от обыкновенной кори.
К делу уменьшения присутствия коренного населения приложили руку и рабочие с плантаций: китайцы привезли проказу, индийцы - оспу. Так что у короля были все основания уделять вопросам здравоохранения первостепенное значение. По его инициативе была открыта больница в Гонолулу - вторая на Гавайах ( первая была основана епископом Фотием в Аихаи на Кауаи). Позже открыли известный лепрозорий на Молокаи. Впрочем, существенных результатов это не дало и число коренных гавайцев по прежнему неуклонно уменьшалось.
В 1856 король женился на Эмме Калелеоналани. От этого брака вскоре родился сын, получивший титул Ка Хаку о Гавайи - "гавайский престолонаследник". К сожалению принцу не суждено было стать взрослым - его отец, человек крайне импульсивный, в качестве наказания окунал непослушного четырёхлетнего отпрыска в ледяную воду, вследствие чего принц простудился и умер. Так получилось, что после смерти Камеамеа IV на трон взошел его брат - король Лот Камеамеа V.
Новый король получил власть в 1861 г. и имел внешность типичного гавайца: рост около сажени, вес - почти 12 пудов. Представления этого дюжего властителя об управлении государством соответствовали его облику. Лот Камеамеа стремился быть достойным алии и править королевством железной рукой. Он ввел новую конституцию по которой отвел себе более важную роль и существенно урезал права парламента. Последний состоял теперь только из одной палаты.
При Камеамеа V завершился "золотой век" китобойного промысла. Доходы королевства стали целиком зависеть от производства сахара и рома, а следовательно - от владельцев плантаций. И те добились учреждения иммиграционного комитета, задачей которого, в полном противоречии с намерениями покойного Камеамеа IV, было доставлять новых рабочих.
Сам Камеамеа V, не прославивший свое имя хоть сколько-нибудь значительными делами, умер в день своего 42-хлетия. Как и у его предшественника, потомства него не было. И так как не осталось ни одного прямого потомка Камеамеа Великого, а король Лот никого наследником не объявлял, впервые в истории очередной, шестой по счёту гавайский король, должен был определяться путем выборов. Тут же объявилось множество претендентов на престол. После естественного отсева осталось только двое реальных кандидата. Первым из них был Луналило - самый могущественный из всех алии, потомок кузена Камеамеа Великого. Луналило пользовался уважением вождей и любовью всего народа. Это доказали результаты выборов: 12 500 за Луналило и лишь 51 - за его соперника Калакауа. Победитель был торжественно коронован в Каваихао.
Сразу же после вступления на престол Луналило предложил парламенту проект закона, расширяющий права рядовых жителей королевства. Король отменил прежний закон, согласно которому избирательным правом пользовались лишь те кто обладал определенным имущественным цензом. Прошел год и на Гавайах вновь нужно было проводить выборы - король Луналило скончался от туберкулёза, которым страдал с детства.
Вдова Камеамеа IV, королева Эмма, выдвинула свою кандидатуру. Она была чрезвычайно популярна в народе и известна своими анти-бостонскими настроениями. Естественно, что для Вашингтона эта кандидатура была крайне нежелательна. Ещё больше противников у королевы Эммы было среди плантаторов. Симпатии её были на стороне англичан. В этом не было ничего удивительного - Эмма долго жила в Лондоне и даже подружилась с королевой Викторией. В случае её победы на выборах, британское влияние несомненно усилилось бы, а это ни в коем случае не устраивало Санкт-Петербург.
На освободившийся трон вновь претендовал и Калакауа, потерпевший поражение в борьбе с Луналило. К началу выборов на его стороне оказались Вашингтон, Санкт-Петербург, вожди и "большая семерка" плантаторов.
39 членов избирательной комиссии, собравшиеся в здании Верховного Суда королевства, отдали свои голоса за Калакауа, за королеву Эмму проголосовало лишь шестеро. Результат выборов возмутил простых гавайцев. Недовольные даже напали на членов избирательной комиссии, один из которых был убит, а остальные ранены. Наведением порядка пришлось заниматься бостонским и русским военным морякам: экипажам фрегата "Тускарора" и канонерской лодки "Чугач", стоявших в это время в порту.
Таким образом седьмым гавайским королем стал Калакауа. Народ протестовал и новый правитель был вынужден отказаться от традиционной торжественной коронации. Во избежание распрей в будущем король тотчас же после принятия престола, объявил приемником своего младшего брата Лелеиохоку.
По своему характеру Калакауа резко отличался от других гавайских королей - любил веселья, развлечения, роскошь. При этом он не был праздным гулякой, по мере своих сил старался действовать на благо народа, боролся за сохранение и развитие традиций гавайской культуры. Не надо забывать, что это было время, когда колониальные державы прибирали к рукам одно за другим государства Азии, Африки и Океании, подчиняя их как в политическом и экономическом плане, так и в культурном отношении.
Вступив на трон, король тут же столкнулся с важной экономической проблемой. Доходы государства целиком зависели от сахарного тростника, но высокая ввозная пошлина на гавайский сахар давала значительную фору сахарозаводчикам из Луизианы и других южных штатов. В России существовали льготы для гавайских товаров, но доставка сахара из Вест-Индии обходилась вдвое дешевле. Через год после вступления на престол Калакауа нанес визит в Вашингтон. Благодаря врожденному таланту дипломата и личному обаянию, ему удалось заключить договор, по которому сахар, рис, ром и некоторые другие продукты гавайского экспорта стали поступать на американский рынок без пошлины. В свою очередь королевство обязалось не облагать налогом американские товары. Так как этот договор слишком связывал экономику Гавайев с СШ, Россия немедленно освободила все гавайские товары от ввозной пошлины. (Кстати, в 1885 г. Компания попалась на махинации - её агенты ввозили в Россию китайский рис под видом гавайского).
Затем Калакауа взялся за внутреннюю политику. Он хотел создать правительство целиком подчиненное его воле, но состоящее при этом из одних гавайцев. Может быть самым главным в его правлении было то, что он выступил принципиальным сторонником лозунга "Гавайи - гавайцам" и даже, как мы убедимся в дальнейшем, "Полинезия- полинезийцам". Идеалы короля находились в глубоком противоречии с тем, к чему стремились местные плантаторы. Правитель, совсем ещё недавно избранный на престол с их помощью и пользовавшийся их поддержкой, сразу превратился во врага. В политической жизни королевства обозначились две силы, резко отличные по своим интересам и целям. Одна из них - "плантаторская" или "миссионерская" - представленная большей частью не гавайским населением страны. Вторую вскоре начали называть "королевской". Она пользовалась поддержкой большинства коренных гавайцев.
Для укрепления международного престижа своего государства и поддержки политической независимости Гавайев, Калакауа решил предпринять кругосветное путешествие, чтобы лучше познакомиться не только с СШ но и с рядом других стран. Во время этого путешествия король посетил: Японию, Китай, Сиам, Бирму, Индию, Великобританию, Францию, Германию, Испанию, Италию, Австрию, Россию. В Ватикане он был принят Папой.
Кругосветное путешествие, позволившее общительному, веселому и достаточно светскому королю, завоевать симпатии в странах Европы и Азии, без сомнения, можно причислить к успехам Калакауа на дипломатическом поприще .
По возвращению из поездки, Калакауа почувствовал свое полное право на официальную коронацию. В феврале 1883 года, во время торжественного богослужения в Каваихао на его голову была возложена золотая корона. Эта, и вторая, парные короны, были преподнесены ему в Ст.-Петербурге в виде официального подарка от е.и.в. Александра III. Подобно Наполеону, Калакауа проделал эту процедуру сам, короновав таким же образом свою супругу - королеву Елену Капиолани, внучку правителя острова Кауаи и дочери Георгия Каумуалии.
Веселый нрав щедрого и до глубины души любящего Гавайи Калакауа проявился в том, что обряд коронации вылился во всенародный праздник. На торжество собралось около семи тысяч гавайцев и много высоких гостей из разных стран. Расходы на пышные торжества привели в негодование противников короля из числа плантаторов, считавших себя единственным источником доходов в государстве, но ещё больше возмущались протестантские священнослужители, ибо впервые за долгие годы, народ опять танцевал гавайскую хулу - танец запрещенный миссионерами как "наущение Сатаны". В меньшей степени возмущались православные священники, т.к. большинство из них по происхождению были гавайцами.
Но не только хулу возродил Калакауа. Укрепив свои позиции, он в полную силу начал обновление национальных традиций. По его инициативе было учреждено нечто вроде полинезийского научного общества, под названием "Ка хале кауна" - "Храм Мудрости". Калакауа стал выискивать кауна - традиционных гавайских жрецов. При своем дворе он собрал всех оставшихся знатоков родословных, которые должны были записывать генеалогические сведения, легенды и предания. Именно к тому времени относится первая запись великолепной "Песни о сотворении", на гавайском - Кумулипо.
Король Калакауа очень любил литературу и театр, но особенно - музыку. До вступления на трон он часто музицировал, играя в небольшом оркестре, а позже сочинил официальный государственный гимн - песню "Гавайи Полои" (хотя на Гавайах и за рубежом большей популярностью до сих пор пользуется его "Алоха оэ").
Любовь короля ко всему полинезийскому вскоре выросла до мечты о крупном самостоятельном государстве в Океании, которое было бы способно противостоять напору колонизаторов. В составе полинезийской империи Калакауа хотел объединить архипелаг Самоа, королевство Тонга, острова Гилберта и, ещё не подвергшиеся колонизации Новые Гебриды. Так как в островном мире осуществление такого рода плана упирается в наличие военно-морского флота, король предпринял попытку его создания. В 1886 г. Калакауа уже располагал первым военным судном "Каимила". Оно сразу же было послано к берегам островов Самоа, которые как раз пыталась аннексировать Германия. Бисмарк послал королю ноту с угрозой, что в случае интервенции Гавайев на Самоа, он будет вынужден пойти на военное вмешательство на Гавайев, но зная о российских интересах в королевстве, никаких других шагов не предпринял. В ответ на заявление канцлера Германии правитель Самоа, Малиэтоа поддержал предложение Калакауа создать федерацию полинезийских государств. В марте 1887 г. был торжественно подписан договор о политическом объединении двух полинезийских архипелагов. Этим двухсторонним соглашением были положены формальные основы для создания будущего всеполинезийского государства. Однако вскоре взбунтовался экипаж "Каимила", стоявшего у берегов Самоа. На Гавайах же усилили давление на короля местные плантаторы, в результате чего в конце 1887 г. их организация "Гавайская Лига" и её вооруженный отряд - так называемые "гавайские стрелки" - вынудили короля принять новую конституцию, которая вошла в историю архипелага под названием "кинжальной". Премьер-министр королевства Уолтер Гибсон, человек пусть нечистый на руку, но абсолютно преданный королю и гавайскому народу, был изгнан. Теперь власть короля была существенно ограничена, а позиции плантаторов значительно укрепились.
Гавайцы, которые ещё несколько лет назад выступали против кандидатуры Калакауа, встали на защиту своего государя - своей независимости. Возглавил это движение молодой человек по имени Роберт Вилкокс. Не смотря на свое имя, по происхождению он был гавайцем (по крайней мере - процентов на 50, а по убеждениям - на все 200). Он был молод, искренен, полон энтузиазма и, происходя из знатной семьи, получил образование в Турине. Там он стал горячим поклонником великого Гарибальди.
Когда плантаторы силой заставили короля принять "кинжальную" конституцию, Вилкокс начал подготовку к вооружённой борьбе. Он собрал вокруг себя несколько молодых гавайцев и в июле 1889 г., облачённый в парадный итальянский мундир, отправился в Гонолулу. Заняв дворец "Небесной птицы", Вилкокс объявил себя командующим королевской армии. Он рассчитывал предложить королю проект новой конституции, по которой право владеть землёй предков принадлежало бы исключительно гавайцам. Калакауа увидеться с повстанцами не довелось: гвардию Вилкокса встретили огнём "гавайские стрелки". После короткого боя, в котором пало семеро патриотов, Вилкокс сдался. Его судили как государственного преступника, однако во время разбирательства присяжные, все они были гавайцами, полностью сняли с него обвинение в государственной измене.
Вскоре после выступления "гавайского Гарибальди" скончался Калакауа. Народ скорбел о смерти короля, которого в своё время не хотел признавать. Калакауа уехал на лечение в Сан-Франциско и там умер. За день до своей кончине он пытался написать завещание на восковом валике фонографа, только что изобретённого Эдисоном, к сожалению аппарат сохранил лишь первые слова короля: "предайте моему народу, что я хотел ...". Больше Калакауа ничего не успел сказать, но гавайцы хорошо знали чего добивался для своего народа король. Спустя неделю после смерти, крейсер "Чарльстон" доставил тело государя в Гонолулу. Калакауа похоронили в королевской усыпальнице. А опустевший трон вырезанный из дерева або заняла его сестра Лилиуокалани (сам Калакауа определил своим приемником брата Лелеиохоку, но тот умер ещё при жизни правителя).
Это была истинная королева, не страдавшая слабостями присущими покойному брату. Ещё более решительная чем он, Лилиуокалани пресекла попытки плантаторов полностью завладеть государством. Более того, она публично заявила, что не согласна с "кинжальной" конституцией, которую вынужден был принять её брат. Лилиуокалани собиралась заменить её другим основным законом, должным гарантировать избирательные права каждому гавайцу, независимо от размеров его состояния. и оберегать их от эксплуататорских притязаний чужеземцев- хаоле. Белые плантаторы, которых насчитывалось в стране 2 000 имели значительно больше прав, чем коренные гавайцы, в 30 раз превосходящие их по численности. Более того, белое меньшинство овладело 2\3 вей обрабатываемой земли, при том что многие землевладельцы не были даже гражданами Гавайев. Горстка хаоле пыталась отстоять и расширит свои привилегии, а тот кто их ограничивал, становился врагом номер один. И нет ничего удивительного в том , что плантаторы, поддерживаемые американским послом Стивенсоном, решили выступить против энергичной и умной королевы.
Партия плантаторов распалась на две группировки. Одна - "русская", была за сохранение гавайского государства, при ограничении функций её правителя до чисто представительских. Вторая - "бостонская", более агрессивная, стремилась к свержению монархии, уничтожению гавайского государства, с последующим присоединением архипелага к СШ. Считалось, что только так можно обеспечить свободное поступление гавайского сахара на американский рынок. Дело в том, что с начала 90-х годов режим беспошлинной торговли был отменен, поэтому прибыли сахарозаводчиков резко пошли вниз. Именно это стало одной из основных причин переворота, произошедшего через два года после вступления Лилиуокалани на престол.
Драматическими событиями переворот не изобиловал. Декларацию об упразднении Гавайского Королевства член хунты плантаторов "обнародовал" перед пустым залом, куда в качестве публики пригласили 6 полицейских. После переворота власть на Гавайах перешла в руки так называемого "временного правительства", которые пыталось вынудить королеву подписать декларацию об отказе от гавайского трона. Не смотря на то, что Лилиуокалани отказалась подписать этот документ, мятежники без промедления послали в Вашингтон делегацию чтобы предложить СШ аннексировать Гавайские о-ва. Но тут события пошли совсем не так, как предполагали путчисты. Оказалось, что Лилиуокалани через полгода после восшествия на престол подписала с Россией секретный двухсторонний пакт, один из пунктов которого гласил, что: "в случае насильственного свержения королевы в результате вооруженного переворота или военного вторжения, Российская империя является гарантом восстановления законной власти монарха". Этот пакт был подписан наместником в.к. Алексеем Александровичем и ратифицирован в Петербурге не в последнюю очередь благодаря усилиям наследника, Николая Александровича. В 1891 г., во время посещения Гавайев, будущий император был буквально очарован королевой и позже, во всех политических баталиях, он поддерживал Лилиуокалани. Засим послу в Вашингтоне было предписано уведомить президента о намерениях Российского правительства, а двум крейсерам тихоокеанской эскадры "Варяг" и "Жемчуг" был отправлен приказ следовать на Гавайи.
Тут на сцене вновь появляется гарибальдиец Роберт Вилкокс. Тот же восторженный патриот, но уже не наивный дилетант, он понимал, что без союзников и без надёжного тыла восстание обречено. Всё это атеист Вилкокс нашёл в лице православной церкви. Епископ Гавайский Серафим, прекрасно осознавая, чем грозит его епархии присоединение к СШ, тайно передал "Чёрному герцогу" 8500 рублей и потребовал от приходских священников всемерной поддержки повстанцев. Явно же, отслужил молебен "во-здравие правящей королевы" и пригрозил анафемой тем, "...кто замыслил худое противу помазанницы Божьей".
2 августа Вилкокс поднял восстание "краснорубашечников", целью которого было возвращение власти в руки королевы. После недели боёв выступление было подавлено, но Чёрный герцог во главе 80-ти разномастно, но хорошо вооружённых патриотов, ушёл в горы. В начале он попытался закрепиться на горе Пуоваина, возвышающейся над Гонолулу, но, теснимый отрядами "гавайских стрелков" отступил в горную область Нууну Пали. Здесь, среди высоких скал, где в 1795г. Камеамеа Великий одержал решающую победу над своим противником на Оаху, завершив тем самым объединение всего архипелага, Роберт Вилкокс дал бой наёмникам плантаторов. Потеряв свыше 50 человек убитыми "Гавайские стрелки" бежали. В дальнейшем Вилкокс вёл против плантаторов регулярную партизанскую войну и к моменту реставрации имел под ружьём более 400 бойцов. Как ни странно в СШ события тоже развивались не по сценарию. Именно в тот момент, когда в Вашингтон прибыла миссия с Гавайев, в Белом Доме произошла смена декораций. Новый президент, Стивен Г.Кливленд, хорошо информированный о захвате власти в королевстве горсткой чужеземцев, всего через 5 дней после принятия присяги снял в конгрессе предложение об аннексии Гавайев. Более того, вместо переговоров с представителями нового правительства, он послал в Гонолулу доверенное лицо - Джеймса Блаунта.
Уполномоченный президента был объективен. Он сообщил Кливленду, что все население архипелага полностью отвергает так называемое "временное правительство", продолжая считать единственным главой государства свергнутую Лилиуокалани. Исходя из этого Блаунт приказал спустить американские флаги, поднятые над Гавайами. Как только президент получил от своего поверенного отчет о проделанной работе, он отдал приказ отправить два крейсера в помощь русским, для возвращения законного правительства.
Реставрация монархии прошла бескровно - двое мятежников были легко ранены и ещё несколько избиты (русские матросы, подогретые ромом, сильно рассердились, узнав что "православных забижают"). Последующее наказание основных участников переворота было не столь жестоко, сколь болезненно. На них были наложены крупные денежные штрафы, пополнившие королевскую казну. Кроме того мудрая Лилиуокалани ввела на архипелаге значительный земельный налог на сельскохозяйственные угодья, если их размеры превышают 4 десятины на каждого члена семьи, а так же внесла в конституцию пункт о всеобщем избирательном праве. Всё это означало конец всевластия сахарных магнатов, но не вызвало с их стороны никаких возражений. Имея за спиной четыре крейсера и молчаливую поддержку двух великих держав, королева могла применить к ним значительно более жесткие санкции.
Новая земельная реформа не коснулась плантаций Компании. Узнав о роли гавайского отделения РАК в перевороте Алексей Александрович приказал его расформировать, земельные угодья разделить между пайщиками соответственно количеству акций, а заводы перевести в кооперативную собственность. Всероссийское общество сахарозаводчиков также избежало наказания. Его гавайский управляющий Аарон Баркан, не слишком активно участвуя в делах мятежников, при первых признаках сопротивления лично отнёс епископу Серафиму 10000 рублей для передачи повстанцам, а затем испросил аудиенции у пленённой королевы, выразив ей верноподданнические чувства. Благодаря этому он своевременно получал информацию и, к моменту выхода нового земельного законодательства, все излишки синдиката были безвозмездно переданы его же работникам, правда вместе с договором, определявшим сколько тростника и по какой цене те должны поставлять на заводы синдиката.
Королева Лилиуокалани долго и счастливо правила своей страной. Много раз она посещала СШ и Россию и всегда была почётной гостьей в Вашингтоне и в Санкт-Петербурге. Ей удалось восстановить законы о свободной торговле с обоими своими союзниками и "несчастные плантаторы" несмотря на "грабительские налоги" хорошо наживались. Лишь в 1898 г. наметилось небольшое напряжение в отношениях с Вашингтоном. Для переброски флота на Филиппины, во время войны с Испанией СШ были абсолютно необходимы базы на Гавайах. Лилиуокалани просто устранилась от дискуссии, предоставив российским дипломатам отстаивать гавайскую независимость, а затем предложила, на время ведения военных действий, принимать бостонские военные корабли в гавайских гаванях без каких либо портовых или иных сборов. Это соломоново решение вывело обоих её союзников из дипломатического тупика и позволило сохранить баланс их влияний на архипелаге. Для этого она даже придала статус официальных государственных языков русскому и английскому. Этот баланс королева тщательно поддерживала до самой её смерти в 1917 г Под звуки прекрасной "Алоха оэ" тело мудрейшей королевы положили в каменный саркофаг. Огромные толпы гавайцев провожали свою монархиню в последний путь. Эта мудрая женщина была тем цементом, который соединил разрозненные группы населения островов в единый народ. Даже белые плантаторы и их рабочие, в большинстве своем, стали называть себя не русскими, американцами, китайцами, португальцами, немцами, а гавайцами. Не даром, кроме Камеамеа I, из всех гавайских королей лишь к её имени прибавляли эпитет "Великая".
Сразу после похорон премьер-министр Роберт Вилкокс первым принес присягу новому королю, племяннику покойной королевы Кухио Каланианаоле. Его правление так же было долгим и не безмятежным: на него пришлось падение влияния России и, соответственно, усиление СШ; строительство военных баз; японские бомбежки. Но будучи не только по крови, но по духу наследником Великой королевы, он сумел сохранить целостность территории государства и единство своих подданных!