Моя мама часто рассказывает о своем детстве, о том, как они бегали с мальчишками во дворе, играли в румбу и казаков-разбойников, но я все равно не могу представить ее девочкой. По-моему она все это выдумывает. Если бы мама была девочкой, она не говорила бы мне: не бегай! Не ходи! Не заплывай! А папа не сидел бы с газетой по вечерам, а разыскивал клад или алмазы в горах. Да и вообще, это же ясно как белый день, что мама родилась мамой, а папа - папой!
Однажды мама рассказала мне про таинственного старика, "похитителя детей".
...Он появился у них во дворе как-то неожиданно: вышел из подворотни - в плаще, в шляпе, и - в бабочке. "Мы все решили, что он - бывший артист, - говорила мама. - У него были усы - рыжие такие, пушистые, похожие на кисточки для бритья... Нам казалось, что они приклеенные и все время хотелось их потрогать, но мы боялись. Мы вообще его боялись, как будто это был пришелец из другого времени или того хуже - переодетый похититель детей".
Я живо представил этого старика, как он поправляет приклеенные усы, смотрит направо - налево и выбирает себе жертву.
"Обычно он приходил днем. Становился где-нибудь в сторонке, смотрел, как мы играем, и улыбался, - рассказывала мама. - Потом вынимал из кармана конфетки - липкие такие леденцы в фантиках, и подзывал: - На-те, поешьте! Но мы с визгом убегали. Кто-то пустил слух, что конфеты отравленные, а старик ищет себе жертвы, чтобы уволочь в комнату, и там с ней расправиться. Что конкретно он сделает, никто не знал, но все подозревали что-то нехорошее"
Я спросил у мамы, почему они решили, что старик похититель детей? "А вот почему. Однажды мы увидели его с мальчиком лет семи. Старик крепко держал его за руку, а мальчик был такой бледный, худенький... Мы подумали, что это его внук, ждали, когда он выйдет во двор, но так и не дождались. И больше этого мальчика никто не видел. Куда он делся? И почему старик подходил только к нам, детям? А к бабушкам на лавочке - никогда..."
Еще мама сказала, что старик поселился у них на мансарде, но как он туда попадал - непонятно. В подъезд он никогда не входил, а от черного хода ключи были только у дворника. В общем, с этим стариком была связана какая-то страшная тайна...
Однажды мы с Вовкой сидели на речке. Он рассказывал, что на Алтае есть гора, через которую можно попасть прямо в Индию, в Гималаи.
- Где эти, просвященные йоги?
- Сам ты "просвещенные йоги"! Просветленные! - сказал Вовка наставительно.
- Ну, пускай...Так мой папа читал, что самые главные из них ушли в пещеры. И сидят там уже много-много лет, энергию сберегают...
- Вот дураки!- сказал Вовка. - Чего ее сберегать? Ее тратить надо.
- "Дураки!.." Много ты понимаешь! Они же ее не для себя сберегают, а для будущего! Когда жизнь на Земле кончится, они выйдут из своих пещер, и все по новой начнется! Папа говорит - "золотой фонд человечества!"
Я закрыл глаза и представил себе этих йогов, как они сидят в позе лотоса, неподвижные, как изваяния, но красивые и могучие, как в сказке...
И вдруг ... я увидел ЕГО. Это был тот самый старик, из маминого детства: плащ, шляпа и усы - только не рыжие, а белые, седые.
- Вовка! - прошептал я, - это же он, похититель детей! Ну, из маминого детства...
- Не ерунди, - оборвал Вовка. - Когда это было? Тот старик давно уже умер, а этот - еще не старый и вполне безобидный.
Старик и, правда, мало смахивал на похитителя. Даже наоборот, казался каким-то растерянным. Он посмотрел на нас раз, другой, а потом нерешительно подошел:
- Мальчики, вы здешние?
- Ну... И что? - ответил Вовка.
- Вы тут часто бываете?
"Ага! - смекнул я, - справки наводит!" А Вовка, как ни в чем не бывало: - Да мы тут каждый день. Куда еще ходить-то? Речка да клуб...
- Ну да, ну, да, - заторопился старик. - Куда же еще?.. Он поправил шляпу и заспешил в сторону станции.
Вечером я хотел рассказать маме про "ее" старика, но потом решил: чего зря пугать, еще разволнуется, на речку не пустит... "Надо сначала присмотреться..."
На другой день старик снова пришел. Радостный такой, с пакетом. "Небось, конфетки", - подумал я и говорю Вовке: - Не бери ничего!
- Вот хорошо, что пришли! А я вам пряничков принес! Угощайтесь!
- Да мы сытые...- начал, было, я, но Вовка опередил: - Спасибочки, пряники мы любим. Особенно с начинкой! - Он ткнул меня в бок: мол, так надо.
Мы взяли по прянику. - Что же вы не кушаете? Пряники свежие только из магазина...
- У нас руки грязные, - сказал я.
- Нам вообще-то пора. У нас тренировка, - соврал Вовка, и мы побежали. У первой же урны Вовка остановился и велел выбросить пряники - "от греха подальше"
Мы молча зашагали домой. - А вообще-то мне этого старика жалко, - сказал Вовка. - Какой-то он не от мира сего, пришибленный, что ли...
- Пришибленный! - передразнил я. - Ты что, не понял? Он нас этими пряниками приманивает! Вроде, как купить хочет!
- Замануха, думаешь? - спросил Вовка.
- Замануха, - решительно ответил я, потому что слово понравилось.
Дня через два мы снова его встретили. Он сидел на лавочке и смотрел на тот берег, а как увидел нас, встрепенулся и побежал навстречу: - Наконец-то! А я уж не знал, что и думать!
От волнения он даже снял шляпу и стал ей обмахиваться. Потом начал сбивчиво объяснять, что мы ему нужны для одного важного дела, и что для этого надо пойти к нему домой, что это недалеко, в первом домике направо от станции, километра два всего.
- Я не пойду! - шепнул я Вовке.
-Да ладно тебе, нас же двое. Не боись!
Вовка пристроился к старику и поманил меня пальцем. Я поплелся следом...
По дороге старик успел рассказать, что поселился у тети Дуси, смотрительницы на путях, что комната у него маленькая, но уютная...
Я слушал вполуха, а сам перебирал варианты побега: "Если дверь запрет, можно в окно, если руки свяжет, у меня ножичек есть...А если в погреб? Надо было хоть записку оставить..." На всякий случай я громко сказал: - А Вовка у нас вольной борьбой занимается! Но старик даже бровью не повел...
Наконец, пришли. Дом этот я знал: прихожая, две комнатки и сарайчик, где тетя Дуся козу держит. Раньше она овец держала, а теперь ей тяжело, говорит, на них сена не напасешься.
- Вы проходите, проходите, - говорил старик, - сейчас я чай заварю, конфет дам, сахару...
Мы сели на старый продавленный диван. Со всех сторон на нас смотрели тети Дусины родственники: дети, внуки, сама она с мужем, который с фронта без ноги пришел...Все фотографии были в рамочках, под стеклом, видно, что тетя Дуся дорожила ими.
- Чего он нас позвал? Как думаешь? - спросил я. - Кто его знает! Городской!..
Тут вернулся старик с кухни. Налил нам чаю, пряников насыпал целую гору, конфет, а сам - достал фотоаппарат и давай на нас направлять. Но Вовка не будь дурак - рраз! - и закрыл ему объектив.
- Э, дед, мы так не договаривались!
- Да не подумайте чего плохого... - начал старик, но Вовка перебил:
- Знаем-знаем, а потом в журнал? Признавайся, на кого работаешь?
- Что вы, какой журнал? - удивился старик
Мы переглянулись: может, ошиблись? Не за того приняли?
Старик смешался, достал платок... - Тут такое дело, - начал он. - Мне надо фотографию, с внуками... а внуков нет, ну, я и подумал... никто же не узнает, а я бы послал... чтобы не думали, что вот, мол, один, жизнь не устроил...
Он так волновался, что весь вспотел и все утирался своим платком.
- А для кого надо-то? - спросил Вовка.
- Для бывшей, для жены... Я тут ее встретил с внучкой: большая уже, школу заканчивает... Ну, и ляпнул, что у меня внуки тоже, мальчики... Она говорит: пришли фото, посмотрю, как ты жизнь свою устроил... со мной, мол, и родить не хотел, все театр, театр... я ведь, мальчики, всю жизнь театру отдал...
- Артист, что ли? - спросил Вовка. "Как мамин!" - мелькнуло у меня.
- Да нет, гардеробщик я... ну, иногда в массовках, а так все в гардеробе... домой поздно приходил, жена спит, утром она на работу, а я сплю... не совпадали мы с ней по графику, вроде как в разных полушариях жили...
Мы переглянулись.
- Ну, ладно, снимай, что ли, - сказал Вовка. Старик обрадовался, засуетился. - Вот сюда садитесь, рядышком.
Мы сели. - Ты, мальчик, руку ему на шею положи, вроде, как обнимаешь...Я слегка приобнял Вовку, но неловко как-то... Никогда мы так не сидели, чтобы обнявшись. Старик присел на корточки, примерился - так, сяк. Велел нам придвинуться друг к дружке и щелкнул два раза. - А теперь как бы мне с вами? А?.. - Садитесь, - предложил Вовка, - а я вас сфоткаю.
Старик обрадовался, стал волосы приглаживать, а со мной будто что-то произошло, какой-то сдвиг в сознании. Я вдруг почувствовал, что это старик - тот самый, о котором я столько слышал и что он перенесся из того времени в наше и вот он рядом со мной...У меня даже голова закружилась, как будто я - это не я и как будто все это уже было...Он сел рядом и все не знал, куда руки девать. Видно, хотел обнять меня, но не решался, а я точно в ступоре был, как те самые просветленные йоги...
- Снимаю! Улыбочку! - услышал я как сквозь сон. И вдруг стариковы усы защекотали мне щеку... - Все, снято! - крикнул Вовка. - Теперь ты давай!
Потом я щелкал Вовку со стариком, потом старик настроил фотоаппарат, поставил его на стол, а сам пристроился между нами, на полу...и мне все казалось, что это не со мной происходит, а в каком-то фильме что ли...
В тот вечер я долго не мог уснуть, все думал: как он там? что делает?.. Хорошо, что мы ему подвернулись, а то где бы он внуков взял? Надо зайти к нему, расспросить хорошенько... вдруг вспомнит, как в мамин двор ходил, конфетками угощал - это ж как раз напротив театра было! Я смотрел в темноту, а видел его комнатку, нас с Вовкой на диване... выходит, мы теперь братья, а старик нам - дедушка... У меня никогда деда не было. И у Вовки тоже...
На другой день мы пошли его навестить. Мы шли быстро, точно боялись опоздать, точно этот старик стал для нас каким-то особенным, родным что ли...
- Уехал, - сказала тетя Дуся, - часа два как уехал. Не могу, говорит, долго на одном месте... Уж и не знаю, может, я ему чем не угодила, а так-то он жилец хороший, непьющий...
- Пошли? - сказал Вовка. - Пошли...
Мы молчали. Мы так долго молчали, что меня даже распирать стало.
- Ты о чем думаешь?- спросил Вовка. - Да так...- выдохнул я. Потому что говорить не хотелось. В голове у меня путались разные мысли: дедушка, рыжие усы, шляпа - даже фотографий не осталось...наверно старик хотел быть артистом, а стал гардеробщиком; наверно, любил детей, вот и ходил по дворам, угощал конфетками, а его боялись... И еще я думал, что старика этого знала мама, а теперь знаю я. Что это какой-то переходящий старик, старик на все времена. А может, это и есть "золотой фонд человечества"?..
ЛЕБЕДЬ
Мой лебедь живет на озере. Каждое утро я приношу ему корочку хлеба, лебедь хватает ее своим шершавым клювом и мочит в воде. Я смотрю на него, на его отражение в озере и забываю обо всем на свете. Мне кажется, что никого больше нет: только он и я. И эта корочка хлеба. Когда он хватает ее, то немножко царапает мой палец. Но мне не больно, просто он так здоровается. Он же не виноват, что у него клюв жесткий и шершавый, точно пластмассовый.
Лебедь узнает меня издали. Только я появлюсь на берегу, как он потихоньку плывет в мою сторону. Но делает вид, что меня не замечает - поворачивает свою длинную шею направо, налево - будто обозревает окрестности. А я тоже стою себе - как будто погулять вышел. Потом я присаживаюсь на самом краюшке и протягиваю ему корочку. Лебедь кланяется, опускает клюв в воду и подплывает ко мне. Такой у нас ритуал. Потом он хватает меня клювом за ботинок - мол, привет, чего давно не приходил? А я говорю: Да так, разные дела были. Но вот же, пришел! И корочку принес, не забыл.
Еще лебедь очень любит траву. Я стараюсь нарвать ему подлиннее и посочнее. - Ну, поешь травки! - говорю я и протягиваю ему зеленый пучок. Лебедь подплывает, вытягивает свою гибкую, как шнур, шею, и выхватывает из моих рук добрую половину. Но сразу не ест: опускает в воду, полощет, и только потом заглатывает. Лебедь уже привык ко мне и поэтому совсем не стесняется. Он, например, может показать мне свою лапу и спрятать ее под крыло. "Смотри, - будто говорит он, - я могу плавать и с одной лапой, а вторая пока отдыхает".
Один раз мы с ним чуть не поссорились. Дело было так: я протянул ему травы, а он как-то неловко хватанул меня за палец и больно поцарапал. Я разозлился и брызнул на него воды: мол, ты мне, я - тебе. Видели бы вы, как он обиделся! Отплыл метра на три, сердито смотрел в мою сторону и потом весь день не брал у меня травы из рук. Значит, с моим лебедем так нельзя. Показал мне свое достоинство, да и вообще дал понять, что это глупая шутка. А потом вынул свою лапу из-под крыла и поплыл от меня прочь, держа ее на весу. Со стороны это выглядело забавно, как будто он весло сушил. Я даже крикнул: "Суши весла!" Лебедь отплыл еще дальше. В общем, он со мной раздружился всерьез: стал уток гонять, шипеть и всячески показывать, как он мной недоволен. А видели бы вы, как смешно он ходит по земле. Сразу видно, что это не его стихия! Лапы у него короткие, а сам он тяжелый, с длинной шеей, вот и идет вперевалочку, точно гусь. Наверное, потому и не любит выходить из воды - чтобы не быть смешным. Зато в воде - настоящий рыцарь! Горделивый, с царственной осанкой и такой белый!.. Днем я все знаю про своего лебедя, а что с ним случается ночью - для меня большая загадка. То мне кажется, что он превращается в рыцаря и опускается в подводное царство, где живут такие же лебеди-рыцари: белые и черные. Каждый из них охраняет озеро или пруд, и потому на головах у них короны и все они в рыцарском звании. То я думаю, что он улетает на небо, по невидимой лунной дорожке, а утром возвращается на озеро белым-белым, точно в молоке искупался. Осенью мой лебедь улетит в страну Белых Лебедей, и я стану ждать его. Ведь он вернется когда-нибудь, правда?..
Подслушанный разговор
- Когда я был Рыжим...
- Рыжиком?
- Ну да. Я рос на опушке, по соседству стоял пенек, а позади - тонкая березка. Каждый день я видел небо, траву, пролетающих птиц... Но однажды... Однажды рядом со мной появилось дивное создание: красная ягодка на тонком стебельке. Она нежно склоняла свою головку, словно здороваясь со мной. Позднее я узнал, что зовут ее Земляника - так низко она опускалась к земле. Я сразу почувствовал к ней необъяснимую нежность, но выразить ее не мог и только посылал ей нежные мысли...
Однажды подул сильный ветер, а вскоре полил дождь. Листья с шумом падали на землю и хлестали меня по лицу. Порой даже небольшие ветки и шишки пытались сбить меня с ног. Но что я? Земляничка погибала у меня на глазах. Ее тоненький стебелек сгибался то вправо, то влево, и я боялся, что она не выдержит такого напора стихии. Как я хотел помочь ей! Заслонить от ветра, холодных капель... Но - я не мог сделать ни шагу! И все-таки моя просьба была услышана: после одного сильного порыва ветра, Земляничка склонилась мне прямо на грудь и таким образом оказалась в безопасности. Ветер больше не трепал ее - она нашла свое убежище, уткнувшись в меня красным носиком.
Три дня длилось это блаженство... А на четвертый я услышал голоса: это были лесник и его маленькая внучка. С неделю назад они уже проходили здесь. Тогда дедушка осторожно ткнул меня своей палкой и сказал: - Смотри, сейчас он еще совсем маленький, что твой ноготок, а скоро станет настоящим рыжиком! Тогда и срежем его.
И вот они пришли. Я понимал, что кончается один этап моей жизни и начинается новый. Где я буду? Не разлучат ли нас?
Девочка сказала: - Смотри-ка, рыжик в обнимку с земляникой! Как красиво... Давай не разлучать их?
Дедушка нагнулся и аккуратно, быстро срезал меня вместе с Земляникой. Девочка положила нас на дно корзинки и прикрыла большим зеленым листом. Не буду скрывать, что, оторвавшись от земли, я испытал некоторую боль, но моя новая свободная жизнь была так удивительна! Сквозь прутья корзинки я видел тропинку, бегающих жуков и спешащих куда-то муравьев, потом рядом со мной оказалось колесо - оно вращалось с такой скоростью, что у меня зарябило в глазах - и вот уже его не стало. Корзинка ритмично покачивалась в такт шагам, убаюкивала, и я уснул.
Проснулся я в каком-то необычном месте: здесь не было неба, деревьев, привычного лесного шума - лишь тишина и покой. Я лежал на столе - чисто вымытый и очищенный. Моя ножка сильно укоротилась, но это не беда. Главное, Земляничка была рядом. Потом вошла девочка, положила нас на блюдце и обложила ватой: - Теперь вы будете жить у меня!
Она нагнулась и стала согревать нас своим дыханием: - Бедные, промокли под дождем!
С непривычки я весь покрылся испариной, Земляничка побледнела и казалось вот-вот потеряет сознание...Помню, вошел дедушка и сказал: -Э, нет, так дело не пойдет! Надо их прокалить на огне, а не то они у тебя сгниют!
Через минуту я оказался в печке. Не знаю, как выдержал это испытание: наверное, потому что все время думал о Земляничке. Да и дедушка позаботился: постелил нам соломки, чтобы мы сильно не обжигались. Теперь меня трудно узнать - я почти не имею веса, а Земляничка настолько срослась со мной, что стала едва заметной. Девочка положила нас в чашку и поставила в буфет. Отсюда хорошо виден наш портрет: рядом с пеньком - я в круглой шляпке с небольшим углублением, а в нем - моя Земляничка. Хорошо, что память осталась... А как попала сюда ты?
И сушеная корочка начала свою историю...
Я не я
Я иногда думаю: я это или кто-нибудь другой? Ну, тот, кто обо мне думает? Например: "Вот он на речку пошел, - думает он, - вот червей копает", а делаю все это я. Но если это так, то где он, этот кто-то, кто обо мне думает?
Должно же быть место, где он сидит и думает? А может и его, того, кто думает, тоже нет, а есть только мысль о нем?
- С такими мыслями жить нельзя, - говорит Вовка, - сбрендишь скоро. Живи проще.
-А у тебя так не бывает?
-У меня по-другому. Я раздваиваюсь! Как будто я здесь и еще в другом месте. Ну, когда мечтаю о чем-нибудь. Иногда я даже запутываюсь: где же я? Тут, на горке, или там - на корабле где-нибудь, в замке, в подземелье...
-А что ты делаешь, когда так - раздваиваешься?
-Ну что, побуду там-сям и возвращаюсь.
-Все равно, это странно: быть в двух местах.
-И ничего не странно! Когда-нибудь все это объяснится. Научно!
-Что?
- Что человек может жить в двух мирах. Или в трех...
-В невидимых?
-Почему "в невидимых"? Ты же во сне все видишь, как наяву? Значит, и сон видимый, только не всем.
-А можно его видимым сделать? Ну, чтобы мой сон еще кто-нибудь увидел?
-Если только сфотографировать...
-Ну, ты сказал! Как же его сфотографируешь, когда спишь?
Вовка задумался.
- А знаешь, и такое придумают. Ученые - они все могут! Вживят тебе в голову ма-а-ленький такой фотоаппарат, и как ты заснешь, он начнет щелкать. Весь сон отснимет, а потом эту штучку вынут у тебя из головы, и посмотрят, что тебе снится.
"Как же я сам не догадался! - удивился я. - Конечно, сейчас же все в голову вживают, измеряют мысли разные, определяют - псих ты или нет, врешь или правду говоришь. Значит, и сны научатся снимать!"
И я стал думать дальше и додумался до того, что, может, сфотографируют и того, кто обо мне думает. И тогда я, наконец, на него погляжу...