- Привет ромашкам! - воскликнул Санька Рыбаков на том конце провода. - Слушай, если я зайду, то не помешаю?
- Откуда ты мой телефон знаешь? - окончательно проснулся Ник.
- Из достоверных источников!
- Нет, ну откуда?
- Приеду-расскажу. Если пустишь к себе.
- Если купишь шоколадку.
- Куплю! Диктуй адрес.
- Комсомольский проспект, дом 7, квартира 15.
(Примечание - адрес взят наобум из Топ-плана).
- Так я еду?
- И шоколадку не забудь.
Санькина манера разговаривать почему-то напомнила Нику какого-то киногероя, но какого - он забыл.
Ник попытался прибраться, но это было, видимо, невозможно... Ну и пускай. Раз сам напросился, то потерпит беспорядок... У него в доме, наверное, такой же.
Дин-донн...
- Привет.
- Трям - здравствуйте. А я не один.
- А с кем?
- А с шоколадкой.
- Ну проходите.
- Что, шоколада в организме не хватает?
- Да. И жуткая депрессия.
Санька протянул ему руку.
- Дай пять, у меня тоже.
- А по тебе не скажешь.
- Я маскируюсь. Я умею.
- А что, больше некому пожаловаться на депрессию?
- Нет, есть кому. Но у нас с ним... такие особые отношения... мы либо ругаемся, либо... как-то спорим. Понимаешь, я, кажется, люблю его... А может, не люблю...
- Запутался? Я тоже... А он тебя не любит? - О том, что у Саньки... двойные предпочтения, Ник догадался, да он и не скрывал.
- Любит... вроде. Но... он не хочет портить мне жизнь. А может, мне нравится, когда ее портят!.. Ладно, фиг с ним. Я развеяться пришел, а не ныть. Выпить есть?
- Нет.
- А, ты же убежденный трезвенник. Ну я на всякий случай взял пару баночек джина.
- Я пить не буду.
- Я тебя не заставляю...
Санька вытащил из карманов куртки по банке, вошел в комнату и устроился на диване.
- Я тебе поражаюсь, - сообщил Ник. - Пришел к почти незнакомому человеку, сел на его диван и не угощаешь его джином...
Санька прыснул.
- Ты разберись в своих желаниях. А то в них кто-нибудь другой разберется. - И как-то странно облизнулся.
- Нет, я тебя не понимаю. Совсем.
- А меня не надо понимать. Что надо, я тебе сам скажу. А так - я тайна за семью замками, и чтобы меня открыть, нужен ключик, и не простой, а золотой...
- Понял, кого ты мне напоминаешь! - сообразил Ник.
- Кого?
- В общем, я кино такое смотрел. Не знаю, как называется. И был там такой персонаж, его все Кот звали... Ты говоришь почти как он, с такими же интонациями и вообще...
- А кто его играл? Наш или зарубежный?
- Вроде наш. Не знаю, я только чуть-чуть смотрел...
- А он симпатичный?
- Да.
- Тогда хорошо-о... - протянул Санька. - Кот, Кот, Кот... Красиво... Я тоже хочу быть Котом, это лучше, чем Молоток... Все, решено - я теперь Кот! Так меня и зови. Ты вообще кошек любишь?
- Ну как тебе сказать... - Стукнула незакрытая форточка. - О, легок на помине! В комнату вальяжно вошел через окно большой разъевшийся котяра.
- Бася, Бася... - позвал его Ник. - Это Барон Иваныч, АнПетровниной внучки кот. Они через стенку живут... У, растолстел, котя-яра, в форточку пролезать не станешь, Басечка... - Ник встал на коленки и стал почесывать Басе живот. Сзади раздалось какое-то странное Санькино мычание...
Через секунду Санька уселся рядом по-турецки и стал заигрывать с котом:
Кот изобразил что-то вроде "мрррм-мя", что тут же попытался повторить Санька.
- У, морда ненасытная, покормить тебя? У меня три шпротины осталось, правда, это вряд ли спасет гиганта мысли...
- А он потом в форточку пролезет? - побеспокоился Кот-Санька.
- Не пролезет, придется будить соседок и отдавать им на руки, - пошутил Ник. - Ты сам-то есть хочешь?
- А что, есть что-нибудь?
- Полбрикета мороженого. Шоколадного.
- Ну давай, - вздохнул Кот с видом барышни, давно сидящей на диете...
- А внучка-то у этой бабани красивая девушка? - поинтересовался Кот, устроившись на полу в комнате с чашечкой мороженого.
- Она не девушка, она старушка уже почти. Ей 35 лет скоро будет, - усмехнулся Ник. - Я ей говорил Бегемотом назвать, так она, дура, "Мастер и Маргариту" не читала!
- Что, правда? Тогда точно дура. - Подтвердил Санька. - Стоп, а бабане-то сколько лет?
- Она небось еще при царе родилась, - махнул рукой Ник.
- При Петре Первом? - смеясь, уточнил Кот.
(Такое ощущение, что они не только мороженым баловались, - прим. авт.)
- Бася-Бася-Бася, хочешь мороженого? - позвал Ник, но Барон Иваныч, наевшись, видимо, тремя шпротами, протиснулся в форточку и ушел домой, где его, наверное, лучше кормили.
(А как еще объяснить, что он ушел от таких мальчиков? Я бы не ушла... Ну все, замолкаю! - прим. авт.)
- Знаешь, когда я впервые узнал про "Мастера и Маргариту"? Когда в каком-то журнале прочитал отрывок про то, как кот Бегемот лез в трамвай...
Ник вспомнил про свою сильную сторону - декламацию и негромко начал рассказывать наизусть:
- "Потеряв одного из преследуемых, Иван сосредоточил свое внимание на коте и видел, как этот странный кот подошел к подножке моторного вагона "А", стоящего на остановке, нагло отсадил взвизгнувшую женщину, уцепился за поручень и даже сделал попытку всучить кондукторше гривенник через открытое по случаю духоты окно. Поведение кота настолько поразило Ивана, что он в неподвижности застыл у бакалейного магазина на углу и тут вторично, но гораздо сильнее, был поражен поведением кондукторши. Та, лишь только увидела кота, лезущего в трамвай, со злобой, от которой даже тряслась, закричала:
- Котам нельзя! С котами нельзя! Брысь! Слезай, а то милицию позову!
Ни кондукторшу, ни пассажиров не поразила самая суть дела: не то, что кот лезет в трамвай, в чем было бы еще полбеды, а то, что он собирается платить! Кот оказался не только платежеспособным, но и дисциплинированным зверем. При первом же окрике кондукторши он прекратил наступление, снялся с подножки и сел на остановке, потирая гривенником усы. Но лишь кондукторша рванула веревку и трамвай тронулся, кот поступил как всякий, кого изгоняют
из трамвая, но которому все-таки ехать-то надо. Пропустив мимо себя все три вагона, кот вскочил на заднюю дугу последнего, лапой вцепился в какую-то
кишку, выходящую из стенки, и укатил, сэкономив, таким образом, гривенник..."
- Ты всю книгу можешь наизусть? - спросил Санька (или теперь Кот?), и Ник заметил, что он как-то странно держит ложку.
- Ну не всю, но кусочками. Тренирую память...
- Ну вот почему одним - талант, красота, голос, память, а мне ничего? - с наигранной грустью в голосе спросил Кот и так же наигранно стукнул кулаком с ложкой по полу.
- Ты что, левша? - вдруг понял Ник. - Ты ложку правой рукой криво держишь.
- Ну и что? Так прикольней. Я хочу научиться обеими руками.
- А чего раньше не научился?
- Не хотел...
- А Игорь Петрович правша?
- А я откуда знаю?
- Ты не знаешь?
- Мне нет до него ни-ка-ко-го дела. - Как можно равнодушнее сказал Кот-Санька. - Мы никак друг к другу не относимся. Да, в нас одна кровь, но больше ничего общего нет!
Ник заскрипел зубами. Мысленно. Зря он вышел на эту тему... Но ему так хотелось понять, почему эти двое так ненавидят друг друга, а заодно разобраться в Санькиной душе.
(А не много ли он хочет? - прим. авт.)
- А внешность?
- Ой, блин, вне-ешность... Мало ли на свете похожих людей? У нас души разные! У него холодная, замерзшая, как... ну, как у Фандорина после Лизиной смерти. А у меня - пока еще теплая. И я не собираюсь становиться таким же, как он! Все, вопрос закрыли!
- Так Фандорин же не изначально был замерзшим, а именно после ее смерти.
- Именно. У него в прошлом тоже имеется сильная, но покойная любовь. И именно после его смерти он и стал "айсбергом в океане".
- Я вот не могу понять, откуда ты все это знаешь? Кто тебе рассказал?
- Ха! Сам не подслушаешь - кто тебе расскажет? Чтоб ты знал, я половину раннего детства провел под столом, подслушивая взрослые разговоры.
- А что ты там делал?
- Понимаешь, у родителей были... довольно странные отношения. После моего рождения они какое-то время не общались, а потом он, - Кот вообще почти не говорил "отец". Только "он". Нет, его положительно надо лечить, - припахал маму к вечеринкам. Их у него было бессчетное множество. А гостям-то и пожрать надо, и на стол накрыть, и посуду помыть... Что ж, ему самому возиться?
- А зачем она согласилась?
- Он же нас какое-то время обеспечивал. Он же звезда, тыры-пыры, все такое. В двадцать семь лет - заслуженный артист. Представляешь? У них был бартер, причем на приличных таких условиях. Так вот, а я на этих вечеринках сидел, в основном, под столом и внимательно слушал, о чем они говорят. Особенно интересно и познавательно было слушать, когда за столом были только родители и Олег Валентинович с невестой. То есть, потом она за него замуж вышла, но тогда была еще невестой. Потому что тогда как раз и обсуждались все эти темы про его любовь... к обоим Трубецким. А я слушал... а потом все это осмыслял. Они думали, что раз ребенку четыре года, он ничего не понимает. Боже мой, какие идиоты! Вот ты скажи, ты много понимал в четыре года?
- Ну... да, достаточно.
- Вот именно. Вон у тебя "Божественный огонь" лежит, там тоже написано, что взрослые считают детей глупее, чем они есть. - Ник покраснел, вспомнив, что книгу он не читал, а только кидался ей. - Я чрезвычайно много услышал тогда, но не все, конечно... А еще недавно, несколько месяцев назад, Олег Валентинович попытался помирить нас с... отцом. - Коту было определенно сложно произносить это слово. - Он говорил со мной и тоже много всего рассказал. Того, что они даже при посторонних не говорили. Хотел убедить меня, что он... ну, отец хороший человек, что мы просто не понимаем друг друга. Показал мне, каким отец был в детстве. Фотку подарил, сказал, что у него еще есть. Хочешь, покажу?
- Хочу. - Нику очень захотелось посмотреть на Игоря Петровича в детстве.
Кот сбегал в прихожую и принес бумажник из куртки.
- Знаешь, ты только не думай, что я ее специально ношу с собой. Я просто положил и забыл убрать. - И протянул Нику фотографию.
Двое мальчишек в белых рубашках и красных галстуках, с барабанами... Это было что-то из Крапивина, оттуда же, откуда песни про горниста и трубачей... И стихи на обороте - из "Мальчика со шпагой". А мальчишки... ну, самые обычные. Таких же и сейчас много. Или только похожих? Олег Валентинович - гордый дворянин, был похож на офицера императорской армии несмотря на галстук. Непонятного - не то карего, не то зеленого - цвета глаза высокомерно смотрели на мир сквозь стеклышки очков. А Игорь Петрович... ну, язык не поворачивался так назвать этого пацана, рыжего, веселого, изо всех сил пытавшегося быть похожим на друга - но нет, разные характеры, разные натуры - это было видно даже по фотографии.
Кот ткнул пальцем в фото.
- Урод, ну скажи, да? И улыбка идиотская.
- А по-моему, вполне симпатичный мальчик.
- Ну и любуйся! - огрызнулся Кот. - Дарю.
Насупился, сел в сторонке - такой смешной!
Ник нагнулся к нему.
- Ты чего?
Он как-то странно посмотрел на Ника, что показалось - сейчас поцелует! Но он улыбнулся.
- У тебя мороженое на носу.
Схватил его губами за нос, секунду подержал и отпустил, вдруг смутившись.
- Я чего пришел-то! - затараторил он. - У меня же к тебе дело, только не знаю, согласишься ли ты...
- Какое дело? - спросил Ник.
- Понимаешь, у меня есть девушка. И мне надо, чтобы она меня капельку поревновала. И заодно разыграть друзей, понимаешь?
- А я-то здесь при чем?
- Понимаешь, надо, чтобы ты... переоделся в девушку. По-моему, у тебя подходящая фигура. Можешь... раздеться?
Ник покраснел, но снял футболку (зенитовскую, естественно, с номером 11) и штаны - вроде тренировочных, но без лампасов.
Санька широко распахнул глаза.
У Ника действительно была очень тонкая, почти девичья фигура - тонкая талия, узкие плечи. Был только один маленький дефект - бедренные кости слишком выдавались вперед, и бедра были слишком широкими при таких пропорциях тела. Он действительно был очень красив.
Ник покраснел под пристальным Санькиным взглядом. Какой-то нехороший был взгляд, оценивающий... Из-за человека с таким взглядом он не стал поступать в Академию... Но взгляд таким был лишь секунду.
- Здорово. Красавец. Бог. Аполлон. Дионис. - Кот, похоже, был в восторге. - Так ты согласен?
- Нуу... Да! Только если мы поедем кататься верхом на следующей неделе. - Ник начал одеваться.
- Ладно. Ты будешь спортивная девушка. В кроссовках и спортивном костюме.
- Прямо какая-то "Женитьба Фигаро".
- Скорее "Двенадцатая ночь". Читал?
- Нет.
- Прочитаешь еще.
Ник глянул на часы - двенадцать!
- Мама родная! Как поздно-то!
- Я пойду?
- Иди.
- Пока.
Кот ушел... А Ник встал перед зеркалом и стал разглядывать себя.
"Неужели я такой красивый? Ну допустим. - Провел пальцем по ресницам. - Но зачем я им всем сдался? Неужели нельзя быть просто красивым, не чувствуя таких обжигающих взглядов?"
Ник не знал, что скоро он будет проклинать свою красоту. Но это будет потом, когда он пожалеет о своем неумении прощать людей и любить их таких, какие они есть...
А сейчас он взял "Божественный огонь", лег на диван и стал читать...