Вот и встретились, наконец, на перекрестке весна с зимой! Закончилось время белой старухи со снежными заносами и метелями, несколько потрепавшими совсем непривычных к ним одесситов и саму Одессу. Только что сошел снег, его немногочисленные последние жухло-зернистые остатки, сохранившиеся еще в самых затененных уголках, уже завершают свое превращение в жидкость. Обычно неизбалованная снегом наша Южная Пальмира, всегда воспринимавшая его как зимнюю роскошь, на этот раз изрядно устала от него.

Сошедшее снежное покрывало оголило израненный город. Прибавилось морщинок-трещин на его архитектуре, выбоин на асфальте улиц, бывших еще осенью в приличном состоянии, даже мостовая на Французском бульваре дрогнула. С мольбой и укором смотрят на бронзового графа Воронцова совсем обессилевшие останки дома Русова.

А как же наше море? Как оно пережило эти испытания? Тороплюсь его проведать, тем более, что погодные условия сегодня вполне подходящие: плюс пять, безветренно.

Вот и оно! На месте! По-прежнему, там же, в Отраде два огромных желтых валуна из ракушечника. Только теперь они еще больше "облизаны" минувшими зимними штормами. Больший из них уже не такой громадный, каким казался мне сорок лет назад при нашем первом знакомстве. Он все больше заваливается на бок. Оба медленно округляются и тают, как куски колотого сахара-рафинада, брошенные в чай.

Море спокойно. Оно выглядит сейчас, как и город - уставшим. Штиль. Робкое пока солнышко пытается пробиться сквозь дымку насыщенного испарениями воздуха. Из-за них цвет неба сейчас не отражается на поверхности воды, поэтому не виден ее характерный одесский охристо-зеленоватый оттенок. Необычно сонные чайки едва покачиваются на уныло-серой воде.

Берега и пляжи особенно изранены. Ноги неизбежно ступают по остаткам песка, густо приправленного мусором, выброшенным штормами из моря. Море за зиму принесло много всего. То здесь, то там зияют черными кругами автомобильные шины и потемневшие от воды коряги да бревна. Большую часть песка, намытого на пляжи в прошлом сезоне, поглотило море, и железобетонные пирсы смотрятся сейчас как оголенные кариесом зубы.

В морской дымке на рейде застыла пара-тройка судов. Людей на берегу очень мало, но, все же, не безлюдно. Не я одна пришла посмотреть, "как оно, наше море?". В основном, это пожилые люди. Те, что моложе сейчас заняты делами. Встретилась пестрая группка других, кто еще моложе занятых. Это студенты "казенщики", сбежавшие с лекций. Они угощали семечками стайку оживившихся чаек.

Неподалеку от птиц замерла в положении "на старт" холеная кошка, видимо, откормленная в прибрежном кафе. Но как-то лениво, не заинтересованно замерла. Глядя на нее, Станиславский сказал бы свое знаменитое "не верю". Заботами незанятых в межсезонье сотрудников заведения ею было подзабыто природное ремесло умелого охотника. Кошка не могла сконцентрироваться на цели, то и дело отвлекалась, потом снова сосредотачивалась, потом снова отвлекалась. Видно было, что эти действия предпринимались ею не ради "хлеба насущного", скорее это был просто зов утраченного природного мастерства.

У желтых глыб на пирсе одиноко кутались в шарфы первые рыбаки. В руках какие-то незнакомые мне орудия лова: такое могло получиться, если скрестить удочку со спиннингом, а потом результат вдвое уменьшить.

- Как это называется? - спросила у озябшего рыбака-фаната.

- Разве не знаете, что такое подсечка? Чем же тогда вы ловите? - ответ был даже не вопросом на вопрос, как у нас любят, а сразу двумя вопросами.

- Да я не из рыбаков, вообще-то, но стоит, наверное, попробовать, - и мне посыпались советы как, чем, где и когда. В Одессе любят подробно отвечать на вопросы, даже на те, которые не задавали.

Пройдя по пустынному берегу еще метров двести, рядом с остатками пляжной раздевалки услышала хохот двух девушек. Они растирали полотенцами свои раскрасневшиеся после холодного омовения тела, будучи в костюмах Евы. Сверху на террасе стоял тепло экипированный старик и, остолбенев, смотрел на них. Трудно сказать, что именно вызвало у него столбняк: костюмы или сам факт женского моржевания.

Чуть позже, возвращаясь по берегу, снова поравнялась с рыбаками. На бетоне пирса уже лежала пара красавцев-бычков. Почти как давней знакомой, посиневшие рыбаки гордо похвастались мне своим рыбацким счастьем:

- Заметьте, всего за полчаса! Да еще два сорвались. И это сейчас, когда вода еще холодная, и бычок пока неохотно идет к берегу. Вот потеплеет!.. Нет, таки есть, есть еще в Одессе бычок!..

Этот их оптимизм передался и мне. Дальше по берегу и потом наверху в городе я, конечно же, встречала новые зимние ранения. И не новые тоже. Но смотрела на них уже немного иначе. И не такое видела Одесса! Была здесь и чума, была и холера (это уже на моей памяти). А разруха в Гражданскую!.. А оборона в Великую Отечественную!.. А ...

А бычок все равно есть! Таки да! И будет всегда! Как всегда на земном шаре в точке с широтой 46' 26" и долготой 30'45" будет сама Одесса!

Елена Григорян

03/2010