Аннотация: Всем нам до дикого скрежета зубовного, без тени сомнения, довольно-таки хорошо сколь верно знаком тот весьма дельный и здравый, как и раз и навсегда предельно же четко выверенный подход ко всему тому свирепо вопиющему и никакими обыденными словами не передаваемому событию, которое навеки искромсало и искалечило невероятное множество человеческих судеб. Вторая Мировая Война явила собой наиболее беспристрастное проявление всей той немыслимо жесточайшей исключительно так буднично обнажающей белые людские кости и впрямь-то до чего совсем немыслимо во всем чудовищной, чисто цивилизованной дикости. Ну а похуже его могло бы оказаться одно лишь то, как-никак и по сей день слегка где-то тлеющее впереди - Третье общемировое кладбище. Да вот от него Господь Бог нас явно ведь пока еще миловал, однако вовсе же нисколько он нас никак пока не избавил от всего того на редкость патетически-помпезного освящения того самого истинно всенародного героического прошлого. Даже и современным властям всего этого и близко не в едином их вовсе бесслезном глазу, до чего абсолютно никак этак ныне не нужно, причем в подобном духе оно именно так явственно исходя из того самого четко и здраво более чем надменно и деловито подчеркнутого слова совсем. Поскольку если та на редкость отъявленно лживая, невозмутимо официозная линия освещения всей той всенародно кровопролитной войны и вправду когда-нибудь станет выглядеть хоть сколько-то, более чем "беспричинно", как-никак, а всецело иначе... Нет уж, как оно и понятно - при подобном раскладе тупо бросаться неисчислимо многими людскими жизнями, явно и вправду отселе окажется делом вовсе-то прискорбно на редкость донельзя затем слишком щекотливым, да и никак несвоевременно и беспричинно до чего только весьма и весьма затруднительным... Ну, а между тем нечто подобное при любом том довольно-то удачно лишь некогда затем только сложившемся случае фактически уж именно вновь ведь той совсем беспринципно нечистоплотной на руку власти сколь еще основательно и вправду до чего невзначай на деле может весьма дюже сходу так явно понадобится. Ну, а как раз потому она до чего невозмутимо и на редкость помпезно всячески перевоплощала реальную войну и имевших личность героев в тех бестрепетно переполненных гордостью за всю свою отчизну безликих защитников родины, на деле начисто лишенной всякого доподлинно настоящего материнского лица. А как раз-таки потому, то бесстыдно глянцевое и истово восторженно героическое переосмысление, куда и впрямь скорее до чего необычайно чудовищной, нежели чем во всем одинаково для всех нас великой беды, и имело тот исключительно наглядный, можно даже сказать, самый панорамный вид... сплошной казенной лжи сколь тщательно и небесталанно выверенной кривды. И это как раз в данном неверно искусственном свете в том самом "бесконечно дорогом и всеми нами любимом СССР" и было вполне ведь искренне принято - столь, значится, ярко и красочно освещать "путем строго научного подхода" все те вовсе и невообразимые всяческому обыденному человеческому сознанию жесточайшие лихолетья всей той войны. Истинно великие страдания самых конкретных людей были при этом безоглядно стушеваны, оставались явно так попросту за кадром, ну а на первое место спесиво и до чего беззастенчиво наспех уж разом всецело выдвигался именно тот самый великий энтузиазм поднявшихся на защиту отечества, этак-то браво ведомых коммунистической партией героических масс... И лучше всего обо всем этом, конечно же, высказался большой поэт и бард Александр Галич в его песне "Баллада о твердой волюте" "Над немыми могилами - воплем! - надгробья... Но порою надгробья - не суть, а подобья, Но порой вы не боль, а тщеславье храните - Золоченые буквы на черном граните!.." Причем подать все это как раз под эдаким (вместо живой крови) томатным соусом было и вправду задумано, именно дабы всячески усладить зоркий начальственный взор, всех тех безразлично тупых, да и впрямь-таки совсем объевшихся всеобщим добром бездельников и дармоедов, что почивали на лаврах чужой - не ими, а народом - честно завоеванной славы. И это как раз именно им, без самой малейшей в том тени сомнения, сколь до чего несусветно весьма ведь донельзя воинственно разом и возжелалось... Воздать-таки должное бравому солдату, но вовсе не по его доподлинному званию вечно живого (даже вот если и безвременно погибшего) защитника родины... Ну, уж нет, все те мыслимые и немыслимые почести явно так ныне полагалось воздавать никак совсем не ему, а той аморфной и нисколько никому и близко не ведомой и НЕ ИЗВЕСТНОЙ ЕГО ФИГУРЕ... А людские кости, которые прямо-то после войны еще действительно можно было с той или иной довольно большой долей достоверности, хоть сколько-то, значит, затем вполне опознать... Самописки и без того частенько оставались пустыми и никак попросту совсем не заполненными... Да только время сделало буквально всех их абсолютно непригодными к какому-либо, хоть сколько-то еще возможному ныне прочтению...
|