Валентин не верил своим глазам: этот человек посмел принести цветы на могилу той, которую он зверски изнасиловал со своими скотами-приятелями, ну а затем нагло довел ее всем своим бесстыдным ехидством до самоубийства.
Ему это все, наверное, искренне вполне могло показаться довольно-таки забавным.
Он не раз и не два уже после с нагловатым и притворно смиренным видом интересовался, останавливаясь возле нее в коридоре их университета:
- Ты ведь все еще меня любишь, правда? И денег моих тебе вовсе было не надо?
Она улыбалась ему, раз и навсегда оледеневшей улыбкой, и говорила:
- Прости меня, дуру, за душу мою заблудшую!
А потом она, наверное, решила, что жить с этим больше не может.
И жизнь моя теперь точно зашла в тупик, потому что нельзя это так вот безо всякого возмездия оставить.
Да еще и Сашка, старый закадычный приятель, предложил продать старый бабушкин дом в деревне и нанять киллера с репутацией.
Ну как ему объяснишь, что не жаба меня давит, а принцип: никому я не дам заработать на этом нашем страшном семейном несчастье. Эту гниду надо удавить именно своими руками.
Однако как уж не хочется родителей совсем добивать да и собственную жизнь при этом на Крайнем Севере гробить!
Но эта золотая молодежь должна раз и навсегда понять, что не все в этом городе решают деньги и связи. Завтра им снова захочется того же 'веселья', и вот тогда снова старая карга с косой постучится в чей-то дом. В бедный, но чистый, как сказал когда-то Серега о нашем доме. Бедный, но чистый.
Правда, приятели Сереги Васнецова - просто придурки, у которых денег куры не клюют. И родители в детстве им во всем беспрестанно потакали. Нет, это лишь сам Серега и есть дьявол, искуситель, черная душа этой злосчастной компании. Он сумел разглядеть искреннюю любовь в глазах наивной и неопытной девушки.
И примеряя все в этом мире только по себе, он оценил ее поведение как наглую попытку сделать его мужем нелепой простушки, лезущей из кожи вон, чтобы обратить на себя внимание. И кого? Его, многоопытного знатного кавалера!
В принципе, Серега мог бы все ее настойчивые призывы либо просто проигнорировать, либо закадрить девчонку и 'научить ее всему'. Ну а затем безо всяких укоров совести бесстыдно бросить там, где он ее на пару вечеров подобрал.
Нет, конечно, перед этим он мог бы часами рассказывать ей байки про их будущую совместную счастливую жизнь и снисходительно похвалить ее душевные и телесные достоинства...
Да только в конечном счете он все равно вытер бы о чувства бедняжки ноги.
Да, он мог поступить именно так, как поступал уже неоднократно.
Да вот беда - она и вправду запала ему в душу, то есть понравилась настолько, что Васнецов и впрямь испугался за свою свободу и даже ненароком поделился этими опасениями со своими закадычными, проверенными еще в детских шалостях приятелями.
Ну а те и предложили разделить с ними такую большую любовь, потому что грех ведь пользоваться ею единолично. Это ведь как-то не по-приятельски.
- К тем только едва загоревшимся в этих еще полудетских глазах девушки бликам зари светлых чувств надо бы прикоснуться всем сразу, - сказал его правая рука Витька Селезнев. Сказал кривляясь и хихикая.
И вот прикинув весь грядущий расклад, Серега начал умело и бойко ухаживать, раскрывая всю душу и напирая при этом на свои действительно искренние чувства. Он даже не врал, она действительно все больше нравилась ему, на свою беду.
Теперь они встретились на краю разверзшегося зева ее могилы. Она, все еще кажущаяся живой, и этот подонок с цветами...
А ведь он здесь совсем не просто так!
Никакое это не сочувствие, а холодный и циничный расчет: тот, кто захочет ему отомстить, себя обязательно тут и проявит, а богатый папаша вопрос быстро решит. Даже если и не появится на кладбище новая могилка, то уж инвалидность точно будет кому-то на всю жизнь обеспечена. Потом объявят, что какая-нибудь гопота спьяну случайного прохожего до полусмерти избила. Если понадобится - найдут и козлов отпущения. Нужно будет - и посадят кого-нибудь.
Эти самодовольные и кичливые люди совершенно искренне убеждены в безусловном превосходстве своего недалекого ума над теми, у кого нет средств к шикарному существованию.
Следы они заметать умеют, но ведь и противник их вовсе не прост.
Валентин, понурив голову, принял цветы, боязливо взглянув на Васнецова с выражением полнейшего бессилия на своем лице... Только бы тот здесь не задержался, а то еще глаза из-под век полыхнут огнем.
Слава богу, поворачивается и уходит восвояси - здесь ему делать более нечего.
И ведь не так-то просто будет к этому подонку подобраться, несмотря на то, что никакого телохранителя у него теперь нет.
Однако в кармане подлеца всегда готовый к применению травмат, которым он обязательно грамотно воспользуется.
Но можно ли вообще хоть сколько-то сомневаться в его чрезвычайно раздутой самоуверенности?
Ведь уже через неделю, начисто забыв обо всем произошедшем, Васнецов полетит на крыльях к какой-нибудь очередной своей пассии. И это будет его последняя беспечность во всей этой жизни. Только вот все-таки хочется, чтобы он хоть немного при этом помучился.
Сестра матери рассказывала, какие Серега нежные слова говорил, овладевая своей жертвой вслед за своими скотами-приятелями.
Причем говорил он их совершенно искренне и с чувством обиженной гордости следил за выражением ее все более и более тускнеющих глаз. Ну а потом этот отвратительный барский жест, с которым он нагло, широко ухмыляясь, подал ей пальто.
Ему мало было физического насилия, он напоследок решил еще и унизить, с лакейской улыбкой на лице склонившись перед ней в прихожей:
- Пардон, мадам! Мы тут с вами немного дружески развлеклись. Извините, если мы так и не сумели доставить вполне причитающегося вам настоящего наслаждения. Вы так в один момент зарделись, и ваши щечки запылали огнем, когда мы вам со всей джентльменской вежливостью и галантностью предложили заняться с нами любовью.
И тут же, глядя ей в лицо, добавил тоном, полным искреннего сожаления и упрека:
- Но ведь ты даже сумочку с себя наотрез отказалась снять.
Она прошептала одними губами:
- Урод!
На что, брезгливо скривив рот, Васнецов с издевкой тут же отпарировал:
- А раньше ты думала иначе?
В его голосе вдруг неожиданно для него самого прозвучало что-то истинно человеческое и задорно-мальчишеское. Но тут из спальни выскочили его приятели и разом заорали, возмущаясь, что он почему-то еще так и не выгнал девку вон. И он повернулся к ней спиной.
Валентин стиснул зубы. Смерть как охота посмотреть этому гаду прямо в глаза, перед тем как загнать нож ему между ребер! Но эти зрелищные картины для кино, а в жизни надо бы ухмыляться, разве что стоя над трупом уже поверженного врага.
А то ведь отрицательный персонаж в единый миг может завладеть оружием убийства и им воспользоваться.
Старый знакомый зэк советовал делать дело без сантиментов и раздумий, именно так - неожиданно, без болтовни и вопросов, а иначе можно размякнуть, и ничего не выйдет. Этот глубокий старик жил в соседнем дворе. За доброту его обожала вся детвора, но взрослые его сторонились, поскольку он был не раз судим, причем отнюдь не за растраты. Этот отверженный человек и проявил к Валентину самое большое человеческое сострадание, вобрав в себя всю его боль и неимоверное отчаяние.
Он посоветовал зайти для удара со спины и показал, куда именно бить, чтобы попасть точно в сердце.
Теперь осталось только нанести удар.
Но когда Валентин представил, как через десять лет придет из зоны на могилу матери, его рука невольно чуть не разжалась, но тут ему в голову пришла новая мысль: а что, если Серегу оглушить, а затем кастрировать? Только надо член прихватить с собой, чтоб не пришили.
И вот он стоит над этим воющим типом и смотрит в его расширенные зрачки, и ведь внутри никакого счастья не прибавилось и более не вернулось, и в голове только одна мысль: 'Я молод и могу ехать куда угодно, а вот родители уже мертвы, и это я своей рукой их убил. Однако что-либо переменить уже совершенно нельзя, это наша жизнь, и, пока нами будут править волки, ничего так и не переменится. Многие люди будут стоять перед довольно похожим выбором'.
Через неделю с паспортом на чужое имя он выехал из города в неизвестном направлении.