Звонок. За дверью слышны осторожные шаги и короткий приглушенный разговор.
- Кто?
- Телемастер.
Хозяин квартиры, высокий белобрысый юноша осмотрел меня долгим изучающим взглядом.
- Дима, - представился он.
В прокуренной комнате четверо молодых людей рассматривают меня с настороженным любопытством. От странного запаха какого-то незнакомого лекарства немного першит в горле. На столе среди тарелок с окурками мрачно возвышается тело разобранного телевизора.
- Мы пытались его починить, потрошки только вынули, но ничего не получилось, - оправдывается хозяин.
На вид ему около двадцати пяти. Красивый, уверенный в себе. Твердый, умный, но немного блуждающий взгляд.
- Дима, после такого потрошения очень трудно восстановить телевизор, - набиваю цену я, - но попробую, возможно, что-то получится.
- Я не помешаю, если буду рядом? - спрашивает хозяин.
- Нет, находитесь там, где Вам удобнее.
После получаса ремонта любопытство Димы и его гостей медленно умирает. Ребята смелеют, оживленно перемещаются по квартире, словно ищут чего-то.
Дима прилег на диван. К нему подсела девушка с милым улыбчивым лицом. Ее руки в тонких красивых браслетах на запястьях нежно поглаживали локоть юноши.
- ... за триста баксов отец пристроил меня в палату для депреснячек, подальше от нашего отделения. Ломка была жуткой. Трижды больные тетки вызывали врачей, я рвала мурцовки и выдергивала иглы капельниц из вен. Потом они спрашивали: "Кто такой Дима?" За три дня они узнали о нас все. Даже твои любимые позы. Бабам за пятьдесят, а смотрели на меня, как на инопланетянку. В бреду я звала тебя... - ее тихий полушепот напрягал мой слух
- Профессору Горянскому тебя показывали?
- Да.
- Сколько он тебе дал? - безучастно спросил Дима.
- Он разогнул два пальца...
- Наркоманы! Притон! - страшная догадка сверкнула в моей голове. Вот откуда этот странный запах! Нужно скорее заканчивать ремонт. Уйти бы живым и здоровым. Все равно ничего не заплатят. А работы еще много...
- Вот так влип! Сейчас ворвутся менты, наверняка в масках, уложат всех ударами на пол. Обыск, обезьянник, а может и СИЗО, докажи, что ты телемастер. Документов никаких. По возрасту посчитают за их пахана. Хата наверняка паленая. Затем обыск дома, соседи-понятые. В лучшем случае буду свидетелем на суде. А потом месть наркоманов, - с невеселыми раздумьями я отключил паяльник, подыскивая глазами свободное место на полу.
Квартира вмиг опустела. Только Дима невозмутимо лежал на диване.
Прошло несколько минут, ОМОН не появлялся.
- Воронок пролетел мимо! - услышал я спасительные слова.
Через минуту квартира вновь наполнилась молодыми людьми. Девушка в браслетах села подле Димы снова.
- Я в Москве был. С Черепом встречался. Покружил он меня по белокаменной, - тихо говорил ей Дима.
- Дим, а как тебе москвички, они красивые? - тонкие руки девушки поправили волосы на лбу лежащего с запрокинутыми руками парня.
- Красивые. Но наши лучше. Знаешь, при всем их шарме у москвичек есть один недостаток. У них очень большие ступни на ногах. Представляешь, знакомишься с девушкой, с виду очень милой, в азарте смотришь на ее ноги, а там, ... сорок второй размер.
- Гм... Телевизор работает, принимайте работу, - робко доложил я.
- Отлично. Сколько? - со спокойной уверенностью вождя Дима пристально посмотрел в мои глаза.
- Тридцать пять.
Он протянул мне пятьдесят гривен.
- Возьмите, это за дискомфорт, который мы Вам доставили. "Не мокро ли ножкам?" - лукаво спрашивали его глаза.
Домой я возвращался пешком. К каждой встречной девушке я примерял лицо той ангельски красивой наркоманки. Через два года ее не станет. Да и Димы, наверняка, тоже. Но они говорят об этом так буднично. Красивая наклейка на давно выпитой бутылке чудесного вина, бабочка, надышавшаяся отравы. Скоро наркотическая игла приколет ее к своему жуткому стенду.
Всплывшая из памяти печальная песенка Вертинского навевала грусть - "...кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы..."
...Москва. Москвички. Неестественные размеры их ножек. Какая чушь. Я протянул руку в карман - пятьдесят гривен радостно шуршали в моих пальцах.
Через полгода судьба забросила меня в Москву. Странно, но при виде красивых молодых женщин я почему-то полоумно смотрел на их ноги.