- Молодец, помогает маме, - молодая мамаша подбадривала своего трехлетнего карапуза.
Малыш, закутанный в пуховый комбинезон и обмотанный два раза шарфом, еле шевелился. Маленькие ручки, запрятанные в двое варежек, с трудом, но с энтузиазмом надевали крышки на заполненные водой пятилитровые бутыли. Мамаша, неловко орудуя шлангом, возилась тут же, у колодца.
- Водичку набрали, ты теперь закрывай все бутылочки как следует, а мама пойдет насос выключит, - мамаша бросила шланг на снег и заспешила к дому.
Отец и бабушка одновременно заметили открытый колодец и приближающегося к нему неуклюжего карапуза. Они стартовали молниеносно: отец, положив лопату и стараясь не производить лишнего шума, и бабка, охнув и с выпученными глазами вскочив с лавки. Оттолкнув с дороги торопящуюся навстречу жену, папаша пронесся мимо. Жене оставалось только, сидя в снегу, проводить его непонимающим взглядом: она увидела, как ее супруг, опередив оказавшуюся неожиданно шустрой бабку, добежал до колодца и подхватил на руки сынка, увидела, как бабка остановилась, развернулась и, отыскав глазами ее (мамашу), с искривленным от бешенства лицом кинулась к ней.
- Дрянь!
Худосочная бабуля вцепилась скрюченными пальцами в безмолвствующую мамашу и с силой, непонятно откуда взявшейся в таком тельце, выдернула ее из сугроба и затрясла, что есть мочи. - Дрянь! Гадина!
- Мам, все уже! Не надо! - крикнул отец, прижимая к себе малыша, насупившегося, но еще не решившего окончательно, стоит ли ему зареветь.
Бабка отдернула руки и мамаша, потеряв равновесие, снова опустилась в снег.
- Идиотка, ты хоть понимаешь своей тупой башкой, что чуть ребенка не убила?!!! - бабка нависала, готовая в любой момент наброситься, над онемевшей невесткой.
- Ты понимаешь, что если бы он упал, его было бы уже не вытащить?!!! Скотина тупая!
Должно быть, "скотина тупая" было уже перебором, потому что мамаша очнулась.
- Но ведь не упал же, - с гонором ответила она, выбираясь из снега.
Трясущаяся от ярости бабка тут же швырнула ее обратно:
- У меня была дочка. Я на минуту отошла. А когда вернулась, ее уже не было. Я сразу знала, что случилось, но стала звать и даже колодец обежала. Потом скинула шубу. Как будто я могла прыгнуть в воду! Кинулась к колодцу, а заглянуть внутрь боюсь: вдруг увижу там ее белую шапочку и помпон. Вода ледяная, а ей три года. Ничего нельзя сделать. Стою и говорю в колодец: "Не бойся, мамочка с тобой. Все хорошо. Мамочка тебя сейчас вытащит". А сама боюсь услышать что-нибудь оттуда. Хоть бы, думаю, все уже закончилось. Так и повторяла: "Мамочка с тобой. Мамочка уже идет", пока меня люди домой не увели.
Бабка отвернулась: мгновенно леденеющие на морозе слезы жгли ей лицо. Невестка, рыдая в голос, вскочила на ноги и кинулась к своему малышу. Отец, взволнованный услышанным, безропотно отдал его.
- Мам, у меня была сестра?
Бабка вытерла рукавом шубы глаза и, не глядя на сына, проворчала: "Не было. Зато есть жена - дура набитая", - и зашагала к своей скамейке.
Молодая мамаша стояла посреди двора. Она прижимала к себе своего кроху - самое дорогое, что было у нее в жизни, и плакала, и целовала его холодное перекошенное от страха личико, и бесконечно повторяла: "Не бойся. Мамочка с тобой".