-5-

Ну, что же делать, если это так,
И нет, не существует Абсюлюта.
Есть - нас объединившая минута,
Есть кафедра и есть старинный парк.

И мы всё чаще смотрим на Восток.
И мнится нам - как следствие, наверно, - 
Что самым ценным в мире стали нервы. 
А мир - скорее жалок, чем жесток. 




         -7-

Подоконник, звезды, месяц,
Лужи, санки, снег, весна.
Три, четыре, восемь, десять -
Жизнь прекрасна и страшна.

Сердце бьется - не угнаться,
Лоб пылает - нету сна.
Что в тринадцать, что в пятнадцать -
Жить - взахлёб, любить - до дна.

Чёлка, платья, плеск оваций,
Лица, краски, имена...
Я старею - мне шестнадцать.
Жизнь - никчемна. Жизнь - смешна.

Руки, плечи, звёзды, балы,
Лужи, лыжи, ночь без сна.
Восемнадцать - все с начала.
Жизнь - прекрасна. Жизнь - грустна.

14 января 1992 




         -14-

Как нашкодившие дети - 
Девятнадцать, двадцать три.
Посмотри на щёки эти,
На ресницы посмотри -

Так дрожат и так пылают,
Что смешок сдержать нет сил.
Разве в жизни так бывает,
Чтобы ты меня любил?




          -22-

Есть странное умение любить - 
Искусство разговора и покоя. 
И платье выходное, кружевное
На ситцевое в клеточку сменить.

Накрыть на стол. Сев рядом в уголке,
Зажечь в глазах неброскую лучинку
И помнить ею каждую песчинку
И каждый прыщик на твоей щеке. 




          -23-        
         РЕПЛИКА

- И снова детство. Браво! Ты довольна?
Построй своих солдатиков по росту,
Раздай мушкеты, жди сигнал: "Огня!"

- Дай руку мне. Тебе не будет больно. Просто
Ты больше жить не сможешь без меня. 



             -28-

Ты мне оставишь полукруглый мостик
И отраженье дерева в воде.
Я буду смирно ждать, когда же гости
Из Петербурга завернут к тебе.

Я буду слушать как трещат поленья,
Смотреть как вечер гасит синеву
И вышивать подарки к дню рожденья,
А также к Пасхе или к Рождеству.

Гулять по снегом залитым аллеям
И, пряча руки в серебристый мех,
Грустить, что завтра снова не посмею
Тебе и лесу предпочесть их смех.

Их жгучий взгляд, их щегольские трости,
Уверенные жесты и наряд...
Я буду смирно ждать, когда же гости
Из Петербурга захотят назад.

18 ноября 1994




     -30-

А женщина должна любить!
Любить - и только! - 
Вот эту солнечную нить,
Лимоны в дольках,
	И эту музыку в окне - 
	До боли в сердце,
	До лепетания во сне,
	До "не согреться".

И вечерами, всё простив,
(Зима снаружи...)
Всё напевая тот мотив,
Готовить ужин.
	И много лет спустя потом - 
	Шутя, признаться, -
	Открыть вот этот самый том - 
	И разрыдаться. 




        -32-

		У окна с видом на старый город

Ни гордости не осталось - 
Ирония. Или жалость.
И дети под сводом Зала
Играют в его начало. 

Старинные строят фразы,
На кружево клеят стразы.
Гордятся, что дух беспечен.
А больше гордиться - нечем.



         -35-

Еще играло брызгами граната
На стеклах предпоследних этажей
Торжественное зрелище заката.
И фонари молчали виновато,
Бросая свет комками белой ваты,
Как сотни провинившихся пажей.

1 ноября 1991




         -36-

Только и осталось вдохновенья
В рано вечереющей Москве,
Что заката шалое явленье,
Да фонарь в кромешной синеве,

Звезды и холодный серпик лунный
В рваной рукавице темноты,
И отдельно - добрый, сильный, умный...
Будто это вовсе и не ты.

январь 1992




              -43-

Я вошла в заходящее солнце по влажной траве.
Меня листья сердечками гладили по голове.
Я уткнулась глазами в зелёный берёзовый взгляд,
Будто вовсе не камни на сердце лежат. 

Солнце, солнце топило меня изнутри,
По аллеям развесив свои фонари.
И черёмуха нежно дышала в лицо
Белоснежной, дурманящей сладкой пыльцой...




          -45-

Брось меня, ты же видишь,
	что я разучилась любить.
В невозможную даль
	я ушла от поэзии детства.
Я мечтаю теперь о семье,
	о неброском кокетстве.
О домашнем театре,
	о штате Нью-Йорк, может быть...
Я уже не ценю
	звук органа и пламя свечи,
Даже в южную ночь,
	даже в серую зимнюю слякоть.
И когда по утрам
	бьют в глаза мне косые лучи,
Мне так хочется плакать,
безудержно хочется плакать. 




              -48-

- Мама! А он говорит, 
  что среди башмаков есть дети. Правда?
- Конечно правда. Они ведь такие - 
  Совсем как люди.
- Мам! А еще,
  Что они боятся прийти грязнулей,
  Потому что вот эти чёрные туфли
  Над ними будут смеяться.
- Нет, ну я думаю, нет. 
  Ведь они же шагали по тротуарам,
  Слышали запах леса, 
  Наступали на небо в огромной луже!
- Мам! А тогда, наверно, 
  Им черные туфли завидуют страшно?
- Да, они ведь такие - 
  Они смешные, совсем как люди.

 22 апреля 1995 




               -49-

Растаявшие горы июльских северных ночей
Упали на горизонт грудой розовой ваты.
Расстроенные скрипки
		осенних маленьких скрипачей
Играли на всех капотах свои оранжевые сонаты.
Слетал с моего трамвая
		оранжево-красный, кричащий звон
Взмывали с его усов
		на белёсый серп голубые крошки
И оседали звёздами там, где розовое в голубом
Размазывает по небу 
		чумазая маленькая ладошка.
А горы упали пеной на горизонт.




        -54-

И так уверенно и мягко,
Как ни одна колода карт,
Скажи мне: "Светка, всё в порядке!
Я так люблю тебя, так рад."

Ещё скажи, что будет что-то - 
Уже почти неважно что -
Пирог с названием "Шарлотта",
Стихи и улица Кокто.

Что будет, будет, будет точно -
Ведь ты не карты, ты не врёшь -
Дорога, разговор полночный,
Червонный туз, червлёный грош.

Я даже - странно - буду рада,
Что мы с тобой теперь одни,
Что нам чужда ограда сада
И эти зданья, и огни.

Что наши зданья, наши путы 
Остались там, среди полей,
Откуда нам на полминуты
Дают родных или друзей...

Ещё - бубновые девятка
И туз: Надежда, Верность, Дом...
Скажи мне: "Светка, всё в порядке!
Мы всё с тобой переживём."