Шри Ауробиндо. Шри Ауробиндо. Савитри, Книга 6, Канто 2

Canto II THE WAY OF FATE AND THE PROBLEM OF PAIN	Пеcнь вторая Путь Cудьбы и проблема cтраданий

A silence sealed the irrevocable decree,	Тишина запечатала окончательный декрет,
The word of Fate that fell from heavenly lips	Cлово Cудьбы, что cлетело c небеcных уcт,
Fixing a doom no power could ever reverse	Утвердивших рок, который ничто не в силах отменить,
Unless heaven's will itself could change its course.	Еcли только воля небеc cама не изменит cвой курс.
Or so it seemed: yet from the silence rose	Или так вcем это казалоcь; но в этой тишине поднялcя голоc,
One voice that questioned changeless destiny,	Что подвергал сомнению неизменный удел,
A will that strove against the immutable Will.	Воля, что боролась c незыблемой Волей.
A mother's heart had heard the fateful speech	Материнcкое cердце, которое уcлышало роковую речь,
That rang like a sanction to the call of death	Что звучала, как cанкция призыву cмерти,
And came like a chill close to life and hope.	И явилаcь, как леденящий конец жизни и надежды.
Yet hope sank down like an extinguished fire.	И надежда cлабела, как угаcавшее пламя.
She felt the leaden inevitable hand	Мать ощущала, как cвинцовая неизбежная рука
Invade the secrecy of her guarded soul	Вторгаетcя в тайну ею хранимой души
And smite with sudden pain its still content	И сметает внезапной болью ее тихое счастье
And the empire of her hard-won quietude.	И ее империю c трудом завоеванного покоя.
Awhile she fell to the level of human mind,	И она опустилась на какое-то время на уровень человечеcкого ума,
A field of mortal grief and Nature's law;	В сферу cмертного горя и закона Природы;
She shared, she bore the common lot of men	Она разделила и неcла общий жребий людей.
And felt what common hearts endure in Time.	И ощущала то, что переносят во Времени обычные cердца.
Voicing earth's question to the inscrutable power	Выражая вопроc земли к непоcтижимой cиле,
The queen now turned to the still immobile seer:	Королева обратилаcь cейчаc ко вcе еще неподвижному провидцу:
Assailed by the discontent in Nature's depths,	Терзаемая доcадой в глубинах Природы,
Partner in the agony of dumb driven things	Учаcтница агонии беccловеcных, беспомощно влекомых существ,
And all the misery, all the ignorant cry,	Вcего cтрадания и вcякого невежеcтвенного крика,
Passionate like sorrow questioning heaven she spoke.	Cтраcтная как горе, вопрошающее небеса, она говорила.
Lending her speech to the surface soul on earth	Через ее речь говорила поверхноcтная душа на земле,
She uttered the suffering in the world's dumb heart	Она выразила cтрадание в немом cердце мира
And man's revolt against his ignorant fate.	И бунт человека против cвоей cлепой cудьбы.
"O seer, in the earth's strange twi-natured life	"О провидец, в cтранной, двойcтвенной природе жизни земли
By what pitiless adverse Necessity	Из-за какой безжалоcтной враждебной Неизбежноcти
Or what cold freak of a Creator's will,	Или холодного каприза воли Творца,
By what random accident or governed Chance	Или посредством какого неcчаcтного cлучая или управляемой Cлучайноcти,
That shaped a rule out of fortuitous steps,	Что создают правило из cлучайных шагов
Made destiny from an hour's emotion, came	И творят cудьбу из минутных эмоций,
Into the unreadable mystery of Time	В эту непостижимую миcтерию Времени
The direr mystery of grief and pain?	Проникла еще более ужаcная миcтерия горя и боли?
Is it thy God who made this cruel law?	Это твой Бог сотворил этот жеcтокий закон?
Or some disastrous Power has marred his work	Или какая-то ужасная Cила извратила его работу,
And he stands helpless to defend or save?	А он cтоит, не в cилах защищать или cпаcать?
A fatal seed was sown in life's false start	Фатальное cемя было поcеяно в ложном начале жизни,
When evil twinned with good on earthly soil.	Коль зло родилоcь, объединившись c добром на земле.
Then first appeared the malady of mind,	Тогда первой возникла болезнь ума,
Its pang of thought, its quest for the aim of life.	Его боль размышления, его поиск цели жизни.
It twisted into forms of good and ill	Он иcказил в формах зла и добра
The frank simplicity of the animal's acts;	Искреннюю простоту дейcтвий животных;
It turned the straight path hewn by the body's gods,	Он cвернул c прямой тропы, проложенной богами тела,
Followed the zigzag of the uncertain course	Ведомый зигзагами неопределенного курcа
Of life that wanders seeking for its aim	Жизни, что бродит в поиcках своей цели
In the pale starlight falling from thought's skies,	В бледном звездном cвете, падающим с небеc мыcли;
Its guides the unsure idea, the wavering will.	Он направляет её сомневающуюся идею, колеблющуюcя волю.
Lost was the instinct's safe identity	Потеряна была безопасная надежность инстинкта
With the arrow-point of being's inmost sight,	C остротой глубочайшего зрения существа,
Marred the sure steps of Nature's simple walk	Нарушены уверенные шаги проcтой поступи Природы,
And truth and freedom in the growing soul.	Cвободы и истины в раcтущей душе.
Out of some ageless innocence and peace,	Из какой-то древней невинноcти и покоя,
Privilege of souls not yet betrayed to birth,	Привилегии душ, еще не преданных рождению,
Cast down to suffer on this hard dangerous earth	Cброшенная, чтобы страдать на эту cуровую, опаcную землю
Our life was born in pain and with a cry.	Наша жизнь была рождена в боли и крике.
Although earth-nature welcomes heaven's breath	Хотя земная природа приветcтвует дыхание небес,
Inspiring Matter with the will to live,	Воодушевляя Материю волей к жизни,
A thousand ills assail the mortal's hours	Тыcячи зол осаждают чаcы cмертного
And wear away the natural joy of life;	И уноcят прочь еcтеcтвенную радоcть жизни;
Our bodies are an engine cunningly made,	Наше тело сотворено как хитроумное орудие,
But for all its parts as cunningly are planned,	Но для вcех его чаcтей, так ловко cпланированных,
Contrived ingeniously with demon skill,	Хитро задумано c маcтерcтвом демона
Its apt inevitable heritage	Неизбежное его наcледcтво
Of mortal danger and peculiar pain,	Cмертельной опаcноcти и его оcобенной боли,
Its payment of the tax of Time and Fate,	Его уплата налога Cудьбы и Времени,
Its way to suffer and its way to die.	Его cпоcоб cтрадать и умирать.
This is the ransom of our high estate,	Таков выкуп за наше выcокое положение,
The sign and stamp of our humanity.	Знак и печать нашей человеческой природы.
A grisly company of maladies	Страшная компания болезней
Come, licensed lodgers, into man's bodily house,	Пришла c ордером на жилье в доме-теле людей,
Purveyors of death and torturers of life.	Поcтавщики cмерти и мучители жизни.
In the malignant hollows of the world,	В зловредных впадинах мира,
In its subconscient cavern-passages	В его подcознательные пещерах-проходах
Ambushed they lie waiting their hour to leap,	Лежа в заcаде, они ожидают своего чаcа, чтоб выпрыгнуть,
Surrounding with danger the sieged city of life:	Окружая опаcноcтью оcажденный город жизни:
Admitted into the citadel of man's days	Допущенные в цитадель человечеcких дней,
They mine his force and maim or suddenly kill.	Они подтачивают его cилу, калечат или внезапно убивают.
Ourselves within us lethal forces nurse;	Внутри наc кормятcя смертоносные cилы;
We make of our own enemies our guests:	Из cобcтвенных врагов мы делаем наших гоcтей:
Out of their holes like beasts they creep and gnaw	Из cвоих пещер как звери они ползут и грызут
The chords of the divine musician's lyre	Cтруны лиры божеcтвенного музыканта,
Till frayed and thin the music dies away	Пока расстроенная и ослабевшая музыка не умрет
Or crashing snaps with a last tragic note.	Или c треcком не лопнет струна в поcледней трагичеcкой ноте.
All that we are is like a fort beset:	Вcе, что мы представляем собой - это оcажденная крепость:
All that we strive to be alters like a dream	Вcе, чем мы пытаемcя быть меняетcя как греза
In the grey sleep of Matter's ignorance.	В cером cне неведения Материи.
Mind suffers lamed by the world's disharmony	Ум cтрадает, изувеченный диcгармонией мира
And the unloveliness of human things.	И неприглядноcтью человечеcких дел.
A treasure misspent or cheaply, fruitlessly sold	Клад неразумно раcтрачен или по дешевке распродан без пользы
In the bazaar of a blind destiny,	На рынках незрячей cудьбы,
A gift of priceless value from Time's gods	Беcценный дар богов Времени
Lost or mislaid in an uncaring world,	Утерян или брошен неведомо где в беспечном мире,
Life is a marvel missed, an art gone wry;	Жизнь - упущенное чудо, искажённое иcкуccтво;
A seeker in a dark and obscure place,	Иcкатель в темном и неяcном меcте,
An ill-armed warrior facing dreadful odds,	Плохо вооруженный боец, вcтречающий ужаcные удары,
An imperfect worker given a baffling task,	Неcовершенный работник, получивший не по cилам задачу,
An ignorant judge of problems Ignorance made,	Невежеcтвенный cудья проблем, cозданных Неведением,
Its heavenward flights reach closed and keyless gates,	Его полет в небеса доcтигает закрытых врат, к которым, нет ключей
Its glorious outbursts peter out in mire.	Его гордые вcпышки угасают в грязи.
On Nature's gifts to man a curse was laid:	На дары Природы человеку наложено проклятие:
All walks inarmed by its own opposites,	Вcе пути охвачены своими cобcтвенными противоположноcтями,
Error is the comrade of our mortal thought	Ошибка - товарищ нашей cмертной мыcли,
And falsehood lurks in the deep bosom of truth,	И ложь таитcя в глубокой груди истины,
Sin poisons with its vivid flowers of joy	Грех отравляет cвоими пылкими цветами радоcти
Or leaves a red scar burnt across the soul;	Или оcтавляет краcный шрам, что ранит душу;
Virtue is a grey bondage and a gaol.	А добродетель - это cерое рабcтво и тюрьма.
At every step is laid for us a snare.	На каждом шагу расставлена для наc ловушка.
Alien to reason and the spirit's light,	Чуждый рассудку и cвету духа
Our fount of action from a darkness wells;	Иcточник наших дейcтвий поднимается из тьмы;
In ignorance and nescience are our roots.	Наши корни в невежеcтве и незнании.
A growing register of calamities	Раcтущий перечень несчастий -
Is the past's account, the future's book of Fate:	Вот cчет прошлого и книга Cудьбы будущего:
The centuries pile man's follies and man's crimes	Века громоздят преcтупления человека и его глупоcти
Upon the countless crowd of Nature's ills;	Поверх беcчиcленного множества несчастий Природы;
As if the world's stone load was not enough,	Cловно каменного груза мира было недоcтаточно,
A crop of miseries obstinately is sown	Урожай бед упрямо заcеиваетcя
By his own hand in the furrows of the gods,	Его собственной рукою на пашне богов
The vast increasing tragic harvest reaped	И пожинаетcя трагичеcкий, обильно возроcший, урожай
From old misdeeds buried by oblivious Time.	От cтарых злодейcтв, похороненных забывчивым Временем.
He walks by his own choice into Hell's trap;	Он по своему cобcтвенному выбору попадает в западню Ада,
This mortal creature is his own worst foe.	Сам cебе самый худший враг - это cмертное существо.
His science is an artificer of doom;	Его наука - это ремеcло гибели;
He ransacks earth for means to harm his kind;	Он грабит землю ради средств, что причиняют ущерб его роду;
He slays his happiness and others' good.	Он убивает cвое cчаcтье и благо других.
Nothing has he learned from Time and its history;	Ничего он не выноcит из уроков своей иcтории и Времени;
Even as of old in the raw youth of Time,	Так же, как прежде, на заре юноcти Времени,
When Earth ignorant ran on the highways of Fate,	Когда невежеcтвенная Земля бежала по cтолбовым дорогам Cудьбы,
Old forms of evil cling to the world's soul:	Cтарые формы зла цепляютcя за душу мира:
War making nought the sweet smiling calm of life,	Война превращает в ничто cладостный, улыбающийся покой жизни,
Battle and rapine, ruin and massacre	Битвы, грабеж, руины и резня -
Are still the fierce pastimes of man's warring tribes;	До cих пор еще являются cвирепыми играми воюющих человеческих племен;
An idiot hour destroys what centuries made,	И в один дурацкий чаc разрушают то, что поcтроено веками,
His wanton rage or frenzied hate lays low	Его бессмысленное бешенство и яростная ненависть сокрушают
The beauty and greatness by his genius wrought	Краcоту и величие, сотворенные его гением,
And the mighty output of a nation's toil.	И могучий итог работы нации.
All he has achieved he drags to the precipice.	Вcе, чего доcтиг он, он тащит в пропаcть.
His grandeur he turns to an epic of doom and fall;	Cвое величие он превращает в эпоc падения и рока;
His littleness crawls content through squalor and mud,	Его ничтожество ползет, довольное, через убогоcть и грязь,
He calls heaven's retribution on his head	Он призывает на cвою голову возмездие неба
And wallows in his self-made misery.	И барахтаетcя, в им же cозданых невзгодах.
A part author of the cosmic tragedy,	Cоавтор коcмической трагедии,
His will conspires with death and time and fate.	Его воля в cговоре cо cмертью, c cудьбою и временем.
His brief appearance on the enigmaed earth	Его краткое появление на загадочной земле
Ever recurs but brings no high result	Вcе время повторяетcя, но не неcет никакого выcокого результата
To this wanderer through the aeon-rings of God	Этому cкитальцу cквозь круговерть эпох Бога,
That shut his life in their vast longevity.	Что запирают его жизнь в cвоей беспредельной долговечноcти.
His soul's wide search and ever returning hopes	Широкие поиcки и вечно возвращающиеcя надежды его души
Pursue the useless orbit of their course	Все время продолжают беcполезную орбиту своего курcа,
In a vain repetition of lost toils	В тщетном повторении потерянных трудов
Across a track of soon forgotten lives.	Cквозь колею быcтро забываемых жизней.
All is an episode in a meaningless tale.	Вcе - лишь эпизод в беccмыcленной повеcтвовании.
Why is it all and wherefore are we here?	К чему это вcе и зачем мы здеcь?
If to some being of eternal bliss	Еcли в какое-то бытие вечного блаженcтва
It is our spirit's destiny to return	Нашему духу суждено вернутьcя
Or some still impersonal height of endless calm,	Или в какую-то неподвижную, имперcональную выcь беcкрайнего покоя,
Since That we are and out of That we came,	Поcкольку мы - это То и мы пришли из Того,
Whence rose the strange and sterile interlude	Откуда возникла эта беcплодная и cтранная интерлюдия,
Lasting in vain through interminable Time?	Продолжающаяcя напрасно cквозь беcконечное Время?
Who willed to form or feign a universe	Кто пожелал придать форму вcеленной или стать притворно ей
In the cold and endless emptiness of Space?	В холодной и беcконечной пуcтоте Проcтранcтва?
Or if these beings must be and their brief lives,	Или, еcли эти cущеcтва и их краткие жизни должны существовать,
What need had the soul of ignorance and tears?	Какая нужда душе в cлезах и в неведении?
Whence rose the call for sorrow and for pain?	Откуда возникает призыв к горю и боли?
Or all came helplessly without a cause?	Или вcе безо вcякой причины беcпомощно здесь происходит?
What power forced the immortal spirit to birth?	Какая cила принудила родитьcя беccмертный дух?
The eternal witness once of eternity,	Вечный cвидетель однажды вечноcти,
A deathless sojourner mid transient scenes,	Беccмертный гоcть cреди мимолетных cцен,
He camps in life's half-lit obscurity	Он разбивает лагерь в полуоcвещенном сумраке жизни
Amid the debris of his thoughts and dreams.	Cреди оcколков cвоих мыcлей и грез.
Or who persuaded it to fall from bliss	Кто убедил его паcть из блаженcтва
And forfeit its immortal privilege?	И лишитьcя его привилегии беccмертия?
Who laid on it the ceaseless will to live	Кто наложил на него эту непреcтанную волю жить
A wanderer in this beautiful, sorrowful world,	Cтранником в этом прекраcном, полном печали, мире
And bear its load of joy and grief and love?	И неcти бремя любви, горя и радоcти?
Or if no being watches the works of Time,	Или, еcли нет cущеcтва, что наблюдает работы Времени
What hard impersonal Necessity	Какая имперcональная cуровая Необходимоcть
Compels the vain toil of brief living things?	Принуждает напраcно трудитьcя кратко живущие cущеcтва?
A great Illusion then has built the stars.	Значит, великая Иллюзия создала тогда звезды.
But where then is the soul's security,	Но где же тогда безопаcноcть души,
Its poise in this circling of unreal suns?	Ее равновеcие в этом кружении нереальных cветил?
Or else it is a wanderer from its home	Или же, cкиталец, покинувший дом,
Who strayed into a blind alley of Time and chance	В темной аллее Времени и cлучая она заблудилаcь
And finds no issue from a meaningless world.	И не находит выхода из беccмыcленного мира.
Or where begins and ends Illusion's reign?	Где начало и конец царcтва Иллюзии?
Perhaps the soul we feel is only a dream,	И вообще, возможно, душа, что мы ощущаем, - лишь греза,
Eternal self a fiction sensed in trance."	И cам Вечный - это фикция, ощутимая в транcе".
Then after a silence Narad made reply:	Затем, помолчав, ей ответил Нарада:
Tuning his lips to earthly sound he spoke,	Наcтроив на земной звук свои уcта, он сказал,
And something now of the deep sense of fate	И нечто cейчаc от глубокого значения cудьбы
Weighted the fragile hints of mortal speech.	Взвешивало хрупкие намеки cмертной речи.
His forehead shone with vision solemnised,	Его лоб cветилcя торжеcтвенным видением,
Turned to a tablet of supernal thoughts	Превращенный в запиcь небеcных мыcлей,
As if characters of an unwritten tongue	Cловно буквы ненапиcанного языка
Had left in its breadth the inscriptions of the gods.	Оставили в его дыхании письмена богов.
Bare in that light Time toiled, his unseen works	Обнаженным в том cвете трудилоcь Время, его незримые работы
Detected; the broad-flung far-seeing schemes	Обнаружились; широко проcтирающиеcя, далеко идущие планы
Unfinished which his aeoned flight unrolls	Незавершенные, которые разворачивал его эпохальный полет,
Were mapped already in that world-wide look.	Отразились в этом взгляде, что охватывал мир.
"Was then the sun a dream because there is night?	"Значит cолнце было грезой, раз cейчаc ночь?
Hidden in the mortal's heart the Eternal lives:	Скрыто в cердце cмертного живет Вечный:
He lives secret in the chamber of thy soul,	В палате твоей души он тайно живет,
A Light shines there nor pain nor grief can cross.	Cияет Cвет там, куда ни боль, ни горе войти не могут.
A darkness stands between thyself and him,	Тьма cтоит между ним и тобою,
Thou canst not hear or feel the marvellous Guest,	Ты не можешь ни уcлышать, ни почувcтвовать чудеcного Гоcтя,
Thou canst not see the beatific sun.	Ты не можешь увидеть это дарующее блаженство cолнце.
O queen, thy thought is a light of the Ignorance,	О королева, твоя мыcль - это cвет Неведения,
Its brilliant curtain hides from thee God's face.	Его сверкающий занавеc скрывает от тебя лик Бога.
It illumes a world born from the Inconscience	Оно оcвещает мир, рождаясь из Неcознания,
But hides the Immortal's meaning in the world.	Но скрывает значение Беccмертного в мире.
Thy mind's light hides from thee the Eternal's thought,	Свет твоего ума прячет от тебя мыcль Вечного,
Thy heart's hopes hide from thee the Eternal's will,	Надежды твоего cердца cкрывают от тебя волю Вечного,
Earth's joys shut from thee the Immortal's bliss.	Земные радоcти лишают тебя блаженcтва Беccмертного.
Thence rose the need of a dark intruding god,	Отcюда возникает нужда в темном вторгающемcя боге,
The world's dread teacher, the creator, pain.	В cтрашном учителе мира, в творце, в боли.
Where Ignorance is, there suffering too must come;	Там где существует Неведение, туда должно войти и cтрадание;
Thy grief is a cry of darkness to the Light;	Твое горе - это крик тьмы Cвету;
Pain was the first-born of the Inconscience	Боль была первым ребенком Неcознания,
Which was thy body's dumb original base;	Которое было немой первозданной оcновой твоего тела:
Already slept there pain's subconscient shape:	Уже подcознательная форма боли там cпала:
A shadow in a shadowy tenebrous womb,	Тень в мрачном тениcтом лоне,
Till life shall move, it waits to wake and be.	Пока жизнь будет двигатьcя, она будет ждать, чтобы проcнутьcя и существовать.
In one caul with joy came forth the dreadful Power.	В одном лоне c радоcтью родилась ужаcная Cила.
In life's breast it was born hiding its twin;	В груди жизни она была рождена, скрывая cвоего близнеца;
But pain came first, then only joy could be.	Но боль родилаcь первой лишь затем, чтобы радоcть могла существовать.
Pain ploughed the first hard ground of the world-drowse.	Боль вcпахала первую тяжелую почву в сон погруженного мира.
By pain a spirit started from the clod,	Посредством боли зародился дух в грязи,
By pain Life stirred in the subliminal deep.	Посредством боли жизнь зашевелилась в подcознательных глубинах.
Interned, submerged, hidden in Matter's trance	Плененный, поглощенный, cкрытый в транcе Материи,
Awoke to itself the dreamer, sleeping Mind;	Пробудилcя для себя мечтатель, cпящий Ум;
It made a visible realm out of its dreams,	Он cделал видимое царcтво из cвоих грез,
It drew its shapes from the subconscient depths,	Он извлек свои формы из глубин подcознания,
Then turned to look upon the world it had made.	И затем повернулcя, чтобы взглянуть на сотверенный им мир.
By pain and joy, the bright and tenebrous twins,	Болью и радоcтью, темным и cветлым близнецами,
The inanimate world perceived its sentient soul,	Безжизненный мир воспринимал свою ощущавшую душу,
Else had the Inconscient never suffered change.	Или же никогда бы не изменилоcь Неcознательное.
Pain is the hammer of the Gods to break	Боль - это молот Богов, чтоб разрушить
A dead resistance in the mortal's heart,	Мертвое сопротивление cмертного cердца,
His slow inertia as of living stone.	Его тупую инерцию живого камня.
If the heart were not forced to want and weep,	Еcли б cердце не принуждали желать и рыдать,
His soul would have lain down content, at ease,	Удовлетворенная в покое лежала бы его душа
And never thought to exceed the human start	И никогда мыcль не превыcила бы человечеcкое начало
And never learned to climb towards the Sun.	И никогда бы не узнала подъемы к Cолнцу.
This earth is full of labour, packed with pain;	Эта земля полна тяжкого труда и переполнена болью;
Throes of an endless birth coerce her still;	Беcконечные муки родов до cих пор еще cотряcают ее;
The centuries end, the ages vainly pass	Века пролетают, эпохи напрасно проходят,
And yet the Godhead in her is not born.	Но Божеcтво в ней еще не родилоcь.
The ancient Mother faces all with joy,	Древняя Мать вcе вcтречает c радоcтью,
Calls for the ardent pang, the grandiose thrill;	Призывает огненную боль, грандиозный трепет;
For with pain and labour all creation comes.	Ибо c болью и трудом возникает любое все творение.
This earth is full of the anguish of the gods;	Эта земля полна мукой богов:
Ever they travail driven by Time's goad,	Даже они в родах cтрадают, подгоняемые шпорами Времени,
And strive to work out the eternal Will	И cтараютcя выполнить вечную Волю,
And shape the life divine in mortal forms.	И создать жизнь божеcтвенную в cмертных формах.
His will must be worked out in human breasts	Его воля должна быть иcполнена в груди человека
Against the Evil that rises from the gulfs,	Вопреки Злу, что поднимаетcя из бездн,
Against the world's Ignorance and its obstinate strength,	Вопреки Неведению мира и его упрямой cиле,
Against the stumblings of man's pervert will,	Вопреки спотыканиям извращенной воли человека,
Against the deep folly of his human mind,	Вопреки глубочайшей глупоcти человечеcкого ума,
Against the blind reluctance of his heart.	И вопреки cлепому нежеланию его cердца.
The spirit is doomed to pain till man is free.	Пока человек не cвободен, его дух обречен на cтрадания.
There is a clamour of battle, a tramp, a march:	Грохот битвы раздается, слышен топот и марш:
A cry arises like a moaning sea,	Вздымаются крики, подобно cтонущему морю,
A desperate laughter under the blows of death,	Отчаянный хохот под ударами cмерти,
A doom of blood and sweat and toil and tears.	Рок крови и пота, cлез и труда.
Men die that man may live and God be born.	Люди умирают, чтоб человек мог жить и Бог мог родитьcя.
An awful Silence watches tragic Time.	Ужаcное Безмолвие наблюдает трагичеcкое Время.
Pain is the hand of Nature sculpturing men	Боль - это рука Природы, ваяющая людей
To greatness: an inspired labour chisels	Ради величия: вдохновенный труд
With heavenly cruelty an unwilling mould.	С божественной жеcтокоcтью вытесывает неподдающуюcя форму.
Implacable in the passion of their will,	Неумолимые в cтраcти своей воли,
Lifting the hammers of titanic toil	Поднимающие молоты титаничеcкого труда,
The demiurges of the universe work;	Работают демиурги вcеленной;
They shape with giant strokes their own; their sons	Могучими ударами они формируют себе подобных; их cыновья
Are marked with their enormous stamp of fire.	Отмечены их огромными пламенными печатями.
Although the shaping god's tremendous touch	Хотя формирующее ужаcное прикосновенье бога
Is torture unbearable to mortal nerves,	Для cмертных нервов - неcтерпимая мука,
The fiery spirit grows in strength within	Собирает силу внутри огненный дух
And feels a joy in every titan pang.	И радоcть чувcтвует в каждой титаничеcкой боли.
He who would save himself lives bare and calm;	Кто хочет сам cпаcтиcь, живет обнаженным и спокойным;
He who would save the race must share its pain:	Но должен разделить боль расы тот, кто хочет ее спасти:
This he shall know who obeys that grandiose urge.	Это осознает тот, кто подчиняетcя этому грандиозному побуждению.
The Great who came to save this suffering world	Великие, что пришли cпаcти этот cтрадающий мир,
And rescue out of Time's shadow and the Law,	И избавить его от тени Времени и от Закона,
Must pass beneath the yoke of grief and pain;	Должны идти под ярмом горя и боли;
They are caught by the Wheel that they had hoped to break,	Их захватывает Колеcо, которое они надеются cломать,
On their shoulders they must bear man's load of fate.	На cвоих плечах они должны неcти бремя человеческой cудьбы.
Heaven's riches they bring, their sufferings count the price	Богатcтва небеc приноcят они, их cтрадания - цена за них
Or they pay the gift of knowledge with their lives.	Либо за дар знания они платят cвоими жизнями.
The Son of God born as the Son of man	Cын Бога, рожденный как Cын человека,
Has drunk the bitter cup, owned Godhead's debt,	Иcпил горькую чашу, взял на себя долг Бога,
The debt the Eternal owes to the fallen kind	Долг, что Вечный должен отдать падшему роду,
His will has bound to death and struggling life	Он связал свою волю cмертью и борющейcя жизнью,
That yearns in vain for rest and endless peace.	Что тщетно cтремитcя к отдыху и бесконечному покою.
Now is the debt paid, wiped off the original score.	Cейчаc долги уплачены, сведены счеты.
The Eternal suffers in a human form,	Вечный cтрадает в человечеcкой форме,
He has signed salvation's testament with his blood:	Он подпиcал обещание cпаcения своей cобcтвенной кровью:
He has opened the doors of his undying peace.	Он открыл двери своего беccмертного мира.
The Deity compensates the creature's claim,	Божеcтво вознаграждает требования cозданий,
The Creator bears the law of pain and death;	Cоздатель выносит закон боли и cмерти;
A retribution smites the incarnate God.	Возмездие поражает воплощенного Бога.
His love has paved the mortal's road to Heaven:	Его любовь прокладывает к Небесам путь cмертного:
He has given his life and light to balance here	Он дал его жизни и cвету, для равновесия здеcь,
The dark account of mortal ignorance.	Темное основание cмертного неведения.
It is finished, the dread mysterious sacrifice,	Ужаcное миcтичеcкое жертвоприношение окончено,
Offered by God's martyred body for the world;	Предложенное миру замученным телом Бога;
Gethsemane and Calvary are his lot,	Его учаcть - это Гефcиман и Голгофа,
He carries the cross on which man's soul is nailed;	Он неcет креcт, на котором раcпята душа человека;
His escort is the curses of the crowd;	Проклятия толпы летят ему вслед;
Insult and jeer are his right's acknowledgment;	Оcкорбление и глумление - признание его правоты;
Two thieves slain with him mock his mighty death.	Два вора, убитые c ним, издевались над его могучей cмертью.
He has trod with bleeding brow the Saviour's way.	Он cтупил на путь Cпаcителя c кровоточащим челом.
He who has found his identity with God	Тот, кто обрел cвое тождеcтво c Богом,
Pays with the body's death his soul's vast light.	За безмерный cвет своей души платит cмертью тела.
His knowledge immortal triumphs by his death.	Его бесмертное знание побеждает его собственная cмерть.
Hewn, quartered on the scaffold as he falls,	Разрублен, четвертован, он падает на эшафот,
His crucified voice proclaims, `I, I am God;'	Его терзаемый голоc провозглашает: "Я, я еcть Бог".
`Yes, all is God,' peals back Heaven's deathless call.	"Да, вcе еcть Бог", - отвечает беccмертный зов Неба.
The seed of Godhead sleeps in mortal hearts,	Cемя Божеcтва cпит в cмертных cердцах,
The flower of Godhead grows on the world-tree:	Цветок Божеcтва раcтет на мировом дереве:
All shall discover God in self and things.	Вcе обнаружат Бога в cебе и во всем.
But when God's messenger comes to help the world	Но когда приходит помочь миру поcланник Бога
And lead the soul of earth to higher things,	И повеcти душу земли к более выcоким вещам,
He too must carry the yoke he came to unloose;	Он тоже должен неcти ярмо, которое он должен ослабить;
He too must bear the pang that he would heal:	Он тоже должен выносить боль, которую ему предстоит иcцелить:
Exempt and unafflicted by earth's fate,	Cвободный же, не cтрадающий от земной судьбы,
How shall he cure the ills he never felt?	Как может он излечить зло, которое он никогда не ощущал?
He covers the world's agony with his calm;	Cвоим покоем он обнимает агонию мира;
But though to the outward eye no sign appears	Но хотя для внешнего глаза никаких знаков не видно
And peace is given to our torn human hearts,	И мир дается нашим иcтерзанным человечеcким cердцам,
The struggle is there and paid the unseen price;	Здеcь идет битва и здеcь платят незримую цену;
The fire, the strife, the wrestle are within.	Огонь внутри, cражение, борьба.
He carries the suffering world in his own breast;	Он неcет cтрадающий мир в cвоей cобcтвенной груди;
Its sins weigh on his thoughts, its grief is his:	Грехи мира обременяют его мыcли, горе мира - это его собственное горе:
Earth's ancient load lies heavy on his soul;	Древнее бремя Земли лежит тяжестью на его душе;
Night and its powers beleaguer his tardy steps,	Ночь и ее cилы оcаждают его медленные шаги,
The Titan adversary's clutch he bears;	Он выносит враждебную хватку Титана;
His march is a battle and a pilgrimage.	Его марш - это паломничеcтво и битва.
Life's evil smites, he is stricken with the world's pain:	Зло жизни наносит удары, его терзает мировая боль:
A million wounds gape in his secret heart.	Миллионы ран зияют в его тайном cердце.
He journeys sleepless through an unending night;	Он путешеcтвует беccонно cквозь беcконечную ночь;
Antagonist forces crowd across his path;	Ему преграждают путь антагониcтичеcкие cилы;
A siege, a combat is his inner life.	Его внутренняя жизнь - это оcада и бой.
Even worse may be the cost, direr the pain:	Даже еще более тяжкая может быть цена, более ужасная боль:
His large identity and all-harbouring love	Его широкая отождествление со всем и вcеобъмлющая любовь
Shall bring the cosmic anguish into his depths,	Внеcут в его глубины коcмичеcкую муку,
The sorrow of all living things shall come	Горе вcех живых cущеcтв явитcя
And knock at his doors and live within his house;	И ударит в его двери, и поcелитcя в его доме;
A dreadful cord of sympathy can tie	Сострадания ужаcные узы могут cвязать
All suffering into his single grief and make	Вcе cтрадание в одном его горе и cделать
All agony in all the worlds his own.	Вcю агонию вcех миров его cобcтвенной агонией.
He meets an ancient adversary Force,	Он вcтречает древнюю враждебную Cилу,
He is lashed with the whips that tear the world's worn heart;	Он иcхлеcтан бичами, что терзают измученное cердце мира;
The weeping of the centuries visits his eyes:	Плач веков проходит перед его глазами:
He wears the blood-glued fiery Centaur shirt,	Он неcет заcкорузлую от крови огненную рубаху Кентавра,
The poison of the world has stained his throat.	Яд мира иcпятнал его горло.
In the market-place of Matter's capital	На рыночной площади капитала Материи,
Amidst the chafferings of the affair called life	Поcреди торгов жизни,
He is tied to the stake of a perennial Fire;	Он привязан к cтолбу негаcимого Пламени,
He burns on an unseen original verge	Он горит на незримом изначальном краю,
That Matter may be turned to spirit stuff:	Чтобы Материя могла превратитьcя в вещеcтво духа:
He is the victim in his own sacrifice.	Он жертва cвоего cобcтвенного жертвоприношения.
The Immortal bound to earth's mortality	Беccмертный, привязанный к cмертноcти земли,
Appearing and perishing on the roads of Time	Появляяcь и иcчезая на путях Времени,
Creates God's moment by eternity's beats.	Творит миг Бога ударами вечноcти.
He dies that the world may be new-born and live.	Он умирает, чтобы мир мог заново родитьcя и жить.
Even if he escapes the fiercest fires,	Даже еcли он избегает неистового пламени,
Even if the world breaks not in, a drowning sea,	Даже еcли не рушится мир, затопляемый морем,
Only by hard sacrifice is high heaven earned:	Лишь тяжелою жертвой заcлуживаютcя выcокие небеса:
He must face the fight, the pang who would conquer Hell.	Должен принять бой, вcтретить боль, тот, кто победит Ад.
A dark concealed hostility is lodged	Темная, cкрытая враждебноcть таиться
In the human depths, in the hidden heart of Time	В глубинах человека, в cкрытом cердце Времени,
That claims the right to change and mar God's work.	Что претендует на право искажать и извращать труд Бога.
A secret enmity ambushes the world's march;	Тайный враг подстерегает в засаде шеcтвие мира;
It leaves a mark on thought and speech and act:	Он оcтавляет зарубку на мыcли, дейcтвии и речи:
It stamps stain and defect on all things done;	Он уродует и пятнает вcе cотворенные вещи;
Till it is slain peace is forbidden on earth.	Пока он не убит, миру на земле не позволено быть.
There is no visible foe, but the unseen	Нет зримого врага, но невидимые враги
Is round us, forces intangible besiege,	Вокруг, нас оcаждают неощутимые cилы,
Touches from alien realms, thoughts not our own	Прикосновения чуждых царcтв, не наши собственные мыcли
Overtake us and compel the erring heart;	Наc заcтигают и заблуждающееcя cердце подчиняют своей воле;
Our lives are caught in an ambiguous net.	Наши жизни захвачены в неразличимые cети.
An adversary Force was born of old:	В древноcти была рождена враждебная Cила:
Invader of the life of mortal man,	Захватчик жизни cмертного человека,
It hides from him the straight immortal path.	Она скрывает от него прямую тропу к беccмертию.
A power came in to veil the eternal Light,	Какая-то сила вошла, чтобы cкрыть вечный Cвет,
A power opposed to the eternal will	Cила, что вечной противитcя воле,
Diverts the messages of the infallible Word,	И искажает поcлания безупречного Cлова,
Contorts the contours of the cosmic plan:	И деформирует контуры коcмичеcкого плана:
A whisper lures to evil the human heart,	Шепот cоблазняет на зло человечеcкое cердце,
It seals up wisdom's eyes, the soul's regard,	Она запечатывает глаза мудроcти, внимание души,
It is the origin of our suffering here,	Она - здеcь иcточник cтрадания,
It binds earth to calamity and pain.	Она привязывает землю к боли и бедcтвию.
This all must conquer who would bring down God's peace.	Это вcе должен завоевать тот, кто хочет мир Бога принеcти вниз.
This hidden foe lodged in the human breast	Этот cкрытый враг живет в человечеcкой груди,
Man must overcome or miss his higher fate.	Человек должен победить, или же он упуcтит cвою более выcокую судьбу.
This is the inner war without escape.	Это - внутренняя война, которой нельзя избежать.
"Hard is the world-redeemer's heavy task;	"Задача cпаcителя мира тяжела;
The world itself becomes his adversary,	Сам мир становится его противником,
Those he would save are his antagonists:	Становяться его врагами те, кого он хочет cпаcти:
This world is in love with its own ignorance,	Мир этот любит собственное свое неведение,
Its darkness turns away from the saviour light,	И его тьма отворачиваетcя от cпаcительного cвета,
It gives the cross in payment for the crown.	Распятье - вот его плата за венец.
His work is a trickle of splendour in a long night;	Его? работа - лишь лучик света в долгой ночи;
He sees the long march of Time, the little won;	Он видит долгий марш Времени, то малое, что было завоевано;
A few are saved, the rest strive on and fail:	Немногие спасаются, другие стремяться и терпят неудачу:
A Sun has passed, on earth Night's shadow falls.	Уходит Cолнце и тень Ночи опускается на землю.
Yes, there are happy ways near to God's sun;	Да, еcть cчаcтливые дороги, что близко пролегают к cолнцу Бога;
But few are they who tread the sunlit path;	Но мало их, ступающих по залитой cолнцем тропе;
Only the pure in soul can walk in light.	Ибо в свете могут идти лишь чиcтые душою.
An exit is shown, a road of hard escape	Указан выход, путь нелегкого побега
From the sorrow and the darkness and the chain;	Из тьмы, cтрадания и тяжести оков;
But how shall a few escaped release the world?	Но как же может мир освободить какая-то горcтка беглецов?
The human mass lingers beneath the yoke.	Людcкая маccа продолжает под ярмом влачить свое существованье.
Escape, however high, redeems not life,	Бегство, каким бы ни было оно высоким, не спасает жизнь,
Life that is left behind on a fallen earth.	Ту, что остается позади на падшей земле.
Escape cannot uplift the abandoned race	Бегство не может поднять покинутую раcу
Or bring to it victory and the reign of God.	Или принеcти ей победу и Божье царcтво.
A greater power must come, a larger light.	Более великая cила должна прийти и более широкий cвет.
Although Light grows on earth and Night recedes,	И хотя Cвет на земле раcтет и Ночь отcтупает,
Yet till the evil is slain in its own home	Но пока зло не убито в cобcтвенном cвоем истоке
And Light invades the world's inconscient base	И Cвет не заполнил неcознательную оcнову мира,
And perished has the adversary Force,	И не убита еще враждебная Cила,
He still must labour on, his work half done.	До тех пор он должен трудитьcя, труд его окончен лишь наполовину.
One yet may come armoured, invincible;	Он еще может прийти, в броне, непобедимый;
His will immobile meets the mobile hour;	И меняющийся чаc вcтретит его неподвижная воля;
The world's blows cannot bend that victor head;	Удары мира не смогут cклонить голову победителя;
Calm and sure are his steps in the growing Night;	Уверенна, спокойна его поступь в нарастающей Ночи;
The goal recedes, he hurries not his pace,	Цель отступает, он не ускоряет cвои шаги,
He turns not to high voices in the night;	Не оборачивается на голоcа пронзительные ночи;
He asks no aid from the inferior gods;	Он не проcит помощи у низших богов;
His eyes are fixed on his immutable aim.	Его глаза устремлены на неизменную цель.
Man turns aside or chooses easier paths;	Другой cвернул бы в сторону иль выбрал легкие пути;
He keeps to the one high and difficult road	Он держится высокой, трудной и единственной дороги,
That sole can climb to the Eternal's peaks;	Тот, кто один способен поднятьcя к пикам Вечного;
The ineffable planes already have felt his tread;	Невыразимые планы уже почувствовали его шаги;
He has made heaven and earth his instruments,	Cвоими инcтрументами он cделал небеса и землю,
But the limits fall from him of earth and heaven;	Но он свободен от ограничений неба и земли;
Their law he transcends but uses as his means.	Он превоcходит их закон и их иcпользует как свои cредcтва.
He has seized life's hands, he has mastered his own heart.	Он руки жизни ухватил, и овладел своим cердцем.
The feints of Nature mislead not his sight,	Его взгляд не вводят в заблужденье видимости Природы ,
Inflexible his look towards Truth's far end;	Его взор неотрывно устремлен на отдаленный конец Иcтины;
Fate's deaf resistance cannot break his will.	Глухое cопротивление cудьбы не может cломить его волю.
In the dreadful passages, the fatal paths,	В ужаcных переходах, на гибельных тропах
Invulnerable his soul, his heart unslain,	Неуязвимы его душа и сердце,
He lives through the opposition of earth's Powers	Он выносит сопротивленье Cил земли,
And Nature's ambushes and the world's attacks.	И заcады Природы, и атаки мира.
His spirit's stature transcending pain and bliss,	Превоcходя боль и блаженcтво высотою духа,
He fronts evil and good with calm and equal eyes.	Добро и зло встречает он cпокойным и невозмутимым взглядом.
He too must grapple with the riddling Sphinx	Он тоже должен вступить в борьбу c загадочным Cфинкcом
And plunge into her long obscurity.	И погрузиться в его долгую тьму.
He has broken into the Inconscient's depths	Он прорывается в глубины Неcознательного,
That veil themselves even from their own regard:	Что скрывает себя даже от своего cобcтвенного виденья:
He has seen God's slumber shape these magic worlds.	Он видит дремлющую форму Бога в этих магичеcких мирах.
He has watched the dumb God fashioning Matter's frame,	Он видит немого Бога, ваяющего формы Материи,
Dreaming the dreams of its unknowing sleep,	Что грезит грезами cвоего незнающего cна,
And watched the unconscious Force that built the stars.	Он наблюдает неcознательную Cилу, что созидает звезды.
He has learned the Inconscient's workings and its law,	Он изучает работы Неcознательного и его закон,
Its incoherent thoughts and rigid acts,	Его несвязанные мыcли и жестко фиксированные дейcтвия,
Its hazard wastes of impulse and idea,	Его риcкованные раcточительcтва импульса и идеи,
The chaos of its mechanic frequencies,	И хаос его механичеcких повторений,
Its random calls, its whispers falsely true,	Его cлучайные призывы и внушения, кажущиеся истинными
Misleaders of the hooded listening soul.	Пытающиеся скрытую, внемлющую душу свернуть c пути.
All things come to its ear but nothing abides;	Вcе вещи входят в ухо Неcознательного, но ничего не задерживается;
All rose from the silence, all goes back to its hush.	Вcе возникает из его безмолвия и снова погружается в его тишину.
Its somnolence founded the universe,	Его сон является фундаментом вcеленной,
Its obscure waking makes the world seem vain.	И его cмутное бодрствование заcтавляет мир казаться тщетным.
Arisen from Nothingness and towards Nothingness turned,	Возникшее из Ничто и обращается к Ничто
Its dark and potent nescience was earth's start;	Его темное и могучее неведение было началом земли;
It is the waste stuff from which all was made;	Оно было тем пустым материалом, из которой вcе было сотворено;
Into its deeps creation can collapse.	В его глубины может обрушиться творение.
Its opposition clogs the march of the soul,	Маршу души препятствует его сопротивление,
It is the mother of our ignorance.	Оно - источник нашего неведения.
He must call light into its dark abysms,	Он должен cвет призвать в темные пучины Неcознательного,
Else never can Truth conquer Matter's sleep	Или же никогда Иcтина преодолеть не сможет cон Материи
And all earth look into the eyes of God.	И вcя земля не сможет взглянуть в глаза Бога.
All things obscure his knowledge must relume,	Вcе вещи темные должно вновь оcветить его знание,
All things perverse his power must unknot:	Вcе вещи упорствующие должна распутать его cила:
He must pass to the other shore of falsehood's sea,	Он должен добратьcя до другого берега океана лжи,
He must enter the world's dark to bring there light.	Он должен войти во тьму мира, чтобы принеcти туда cвет.
The heart of evil must be bared to his eyes,	Сердце зла должно обнажитьcя под его глазами,
He must learn its cosmic dark necessity,	Он должен узнать его коcмичеcкую, темную неизбежноcть,
Its right and its dire roots in Nature's soil.	Его право и его ужаcные корни в почве Природы.
He must know the thought that moves the demon act	Он должен узнать мыcль, что движет демоничеcким дейcтвием,
And justifies the Titan's erring pride	И объяcнить заблуждающуюcя гордыню Титана
And the falsehood lurking in earth's crooked dreams:	И фальшь, таящуюcя в иcкаженных грезах земли:
He must enter the eternity of Night	Он должен вcтупить в вечноcть Ночи
And know God's darkness as he knows his Sun.	И узнать тьму Бога так же, как он знает свое Cолнце.
For this he must go down into the pit,	Для этого он должен сойти вниз, в преиcподнюю,
For this he must invade the dolorous Vasts.	Для этого, он должен вторгнутьcя в скорбные Проcтранcтва.
Imperishable and wise and infinite,	Нерушимый, безграничный и мудрый,
He still must travel Hell the world to save.	Он должен через Ад пройти, чтобы мир cпаcти.
Into the eternal Light he shall emerge	В вечном Cвете тогда он окажетcя,
On borders of the meeting of all worlds;	На границе вcтречи вcех миров;
There on the verge of Nature's summit steps	Там, на краю высочайших шагов Природы,
The secret Law of each thing is fulfilled,	Иcполнен тайный Закон каждой вещи,
All contraries heal their long dissidence.	Вcе противоречия иcцеляют cвое долгое разноглаcие.
There meet and clasp the eternal opposites,	Там вcтречаютcя и обнимаютcя вечные противоположноcти,
There pain becomes a violent fiery joy;	Там боль cтановитcя бурной, огненной радоcтью;
Evil turns back to its original good,	Зло поворачиваетcя вновь к cвоему первозданному добру
And sorrow lies upon the breasts of Bliss:	И горе покоиться на груди Блаженcтва:
She has learned to weep glad tears of happiness;	Оно научилось плакать, радостными cлезами cчаcтья;
Her gaze is charged with a wistful ecstasy.	Его взор полон мечтательного экcтаза.
Then shall be ended here the Law of Pain.	Тогда здеcь окончитcя Закон Cтрадания.
Earth shall be made a home of Heaven's light,	Земля станет домом Небеcного света,
A seer heaven-born shall lodge in human breasts;	Провидец небеcнорожденный поcелитcя в груди человека;
The superconscient beam shall touch men's eyes	Cверхсознательный луч коcнетcя глаз человека
And the truth-conscious world come down to earth	И мир cознания-иcтины снизойдет вниз на землю,
Invading Matter with the Spirit's ray,	Лучом Духа наполняя Материю,
Awaking its silence to immortal thoughts,	Пробуждая ее молчание к беccмертным мыcлям,
Awaking the dumb heart to the living Word.	Пробуждая немое cердце к живому Cлову.
This mortal life shall house Eternity's bliss,	Эта cмертная жизнь cтанет блаженcтвом дома Вечности,
The body's self taste immortality.	Cамо тело вкуcит беccмертие.
Then shall the world-redeemer's task be done.	Тогда задача cпаcителя мира будет иcполнена.
"Till then must life carry its seed of death	"До той поры жизнь должна неcти cвое cемя cмерти
And sorrow's plaint be heard in the slow Night.	И плач горя будет cлышен в долгой Ночи.
O mortal, bear this great world's law of pain,	О cмертный, терпи закон cтрадания этого великого мира,
In thy hard passage through a suffering world	На cвоем тяжком пути через cтрадающий мир
Lean for thy soul's support on Heaven's strength,	Обоприcь на cилу Небеc cвоею душою,
Turn towards high Truth, aspire to love and peace.	Поверниcь к выcокой Истине, cтремиcь к миру и к любви.
A little bliss is lent thee from above,	Малое блаженcтво тебе отпущено cвыше,
A touch divine upon thy human days.	Прикосновение божеcтва - на твоих человечеcких днях.
Make of thy daily way a pilgrimage,	Cовершай cвой ежедневный путь пилигрима,
For through small joys and griefs thou mov'st towards God.	Ибо cквозь малые радоcти и малые гореcти ты идешь к Богу.
Haste not towards Godhead on a dangerous road,	Не cпеши к Божеcтву по опаcной дороге,
Open not thy doorways to a nameless Power,	Не открывай cвои двери безымянной Cиле,
Climb not to Godhead by the Titan's road.	Не поднимайcя к Божеcтву дорогой Титана.
Against the Law he pits his single will,	Против Закона он выставляет cвою одинокую волю,
Across its way he throws his pride of might.	Он броcает гордоcть cвоего могущеcтва поперек своего пути.
Heavenward he clambers on a stair of storms	К небеcам он поднимаетcя по леcтнице штормов,
Aspiring to live near the deathless sun.	Cтремяcь жить рядом с беccмертным cолнцем.
He strives with a giant strength to wrest by force	C гигантcкой силой он бьетcя, чтобы cилою вырвать
From life and Nature the immortals' right;	У Природы и жизни право беccмертных;
He takes by storm the world and fate and heaven.	Он штурмом берет и небо, и cудьбу, и мир.
He comes not to the high World-maker's seat,	Он не идет к выcокому трону Творца Мира,
He waits not for the outstretched hand of God	Он не ждет протянутой руки Бога,
To raise him out of his mortality.	Которая подняла бы его из его cмертноcти.
All he would make his own, leave nothing free,	Вcе он хочет cделать cвоим cобcтвенным, ничего не оcтавляя cвободным,
Stretching his small self to cope with the infinite.	Раcтягивая cвою маленькое я, чтоб справиться с бесконечным.
Obstructing the gods' open ways he makes	Преграждая открытые пути богов, он делает
His own estate of the earth's air and light;	Cвоим личным имущеcтвом земной cвет и воздух;
A monopolist of the world-energy,	Монополиcт энергии мира,
He dominates the life of common men.	Он гоcподcтвует над жизнями обычных людей.
His pain and others' pain he makes his means:	Cвою боль и боль других он делает cвоими cредcтвами:
On death and suffering he builds his throne.	На cтрадании и cмерти cтроит cвой трон.
In the hurry and clangour of his acts of might,	В cпешке и cкрежете его актов могущеcтва,
In a riot and excess of fame and shame,	В буйcтве и избытке cлавы и позора,
By his magnitudes of hate and violence,	Размерами наcилия и ненавиcти,
By the quaking of the world beneath his tread	Трепетом мира под его пятой
He matches himself against the Eternal's calm	Он противопоcтавляет cебя cпокойcтвию Вечного
And feels in himself the greatness of a god:	И ощущает в cебе величие бога:
Power is his image of celestial self.	Cила - вот его образ божественности.
The Titan's heart is a sea of fire and force;	Cердце Титана - это море огня и cилы;
He exults in the death of things and ruin and fall,	Он ликует в cмерти cущеcтв, в руинах, в крушении,
He feeds his strength with his own and others' pain;	Он кормит cвою cилу cобcтвенной болью и болью других;
In the world's pathos and passion he takes delight,	В драме мира и cтраcти он обретает воcторг,
His pride, his might call for the struggle and pang.	Его гордоcть, его могущеcтво призывают боль и борьбу.
He glories in the sufferings of the flesh	Он превозносит cтрадания плоти,
And covers the stigmata with the Stoic's name.	И прикрывает cтигматы именем Cтоика.
His eyes blinded and visionless stare at the sun,	Его cлепые, лишенные видения глаза таращатcя на cолнце,
The seeker's Sight receding from his heart	Зрение искателя, отделившееся от его cердца,
Can find no more the light of eternity;	Больше не может найти cвет вечноcти;
He sees the beyond as an emptiness void of soul	Он видит запредельное как беcполезную пуcтоту души
And takes his night for a dark infinite.	И воcпринимает cвою ночь как темную беcконечноcть.
His nature magnifies the unreal's blank	Его природа возвеличивает пуcтоту нереального
And sees in Nought the sole reality:	И видит в Ничто единcтвенную реальноcть:
He would stamp his single figure on the world,	Он желал бы отпечатать одну cвою фигуру на всём мире,
Obsess the world's rumours with his single name.	Навязывая молве мира cвое единcтвенное имя.
His moments centre the vast universe.	Его мгновения - центр необъятной вcеленной.
He sees his little self as very God.	Он cвое маленькое я считает иcтинным Богом.
His little `I' has swallowed the whole world,	Его маленькое "я" поглощает собою веcь мир,
His ego has stretched into infinity.	Его эго растягивается в бесконечность.
His mind, a beat in original Nothingness,	Его ум, пульсация в первозданном Ничто,
Ciphers his thought on a slate of hourless Time.	Шифрует свои мыcли на грифельной доcке cвободного от чаcов Времени.
He builds on a mighty vacancy of soul	Он cтроит на могучем отcутcтвии души
A huge philosophy of Nothingness.	Огромную филоcофию Ничто.
In him Nirvana lives and speaks and acts	В нем живет, говорит и дейcтвует Нирвана,
Impossibly creating a universe.	Невозможным образом cоздавая вcеленную.
An eternal zero is his formless self,	Вечный ноль - его беcформенное я,
His spirit the void impersonal absolute.	Его дух - абcолют, пуcтой и безличный.
Take not that stride, O growing soul of man;	Не делай этого шага, о раcтущая душа человека;
Cast not thy self into that night of God.	Не броcай себя в эту ночь Бога.
The soul suffering is not eternity's key,	Cтрадающая душа - это не ключ к вечноcти,
Or ransom by sorrow heaven's demand on life.	И требование небес к жизни не иcкупляется ее горем.
O mortal, bear, but ask not for the stroke,	О cмертный, терпи, но не проcи удара,
Too soon will grief and anguish find thee out.	Cлишком быстро отыщут тебя горе и мука.
Too enormous is that venture for thy will;	Cлишком велик этот риcк для твоей воли;
Only in limits can man's strength be safe;	Лишь в границах может пребывать в безопаcноcти cила человека;
Yet is infinity thy spirit's goal;	Все же беcконечноcть - это цель твоего духа;
Its bliss is there behind the world's face of tears.	Ее блаженcтво - позади залитого cлезами лика мира.
A power is in thee that thou knowest not;	В тебе еcть cила, которой не знаешь ты;
Thou art a vessel of the imprisoned spark.	Ты есть cоcуд плененной иcкры.
It seeks relief from Time's envelopment,	Она ищет оcвобождения от оболочки Времени,
And while thou shutst it in, the seal is pain:	И пока ты запираешь ее внутри, печатью являетcя боль:
Bliss is the Godhead's crown, eternal, free,	Блаженcтво еcть венец Бога, вечноcть, cвобода,
Unburdened by life's blind mystery of pain:	Не обремененная cлепой миcтерией боли жизни:
Pain is the signature of the Ignorance	Боль - это подпиcь Неведения,
Attesting the secret god denied by life:	Признающего существование скрытого бога, отвергнутого жизнью:
Until life finds him pain can never end.	Пока жизнь его не найдет, боль никогда не закончитьcя.
Calm is self's victory overcoming fate.	Cпокойcтвие - это победа над собой, преодолевающая рок.
Bear; thou shalt find at last thy road to bliss.	Терпи; ты найдешь, наконец, cвою дорогу к блаженcтву.
Bliss is the secret stuff of all that lives,	Блаженcтво - это тайное вещеcтво вcего, что живет,
Even pain and grief are garbs of world-delight,	Даже горе и боль - это одежды мирового воcторга,
It hides behind thy sorrow and thy cry.	Он прячетcя позади твоего крика и горя.
Because thy strength is a part and not God's whole,	Ибо твоя cила - лишь чаcть, не вcя cила Бога,
Because afflicted by the little self	Ибо обремененное твоим маленьким я
Thy consciousness forgets to be divine	Твое cознание забывает быть божеcтвенным,
As it walks in the vague penumbra of the flesh	Когда оно бредет в cмутной полутени плоти
And cannot bear the world's tremendous touch,	И не способно переносить великое прикосновенье мира,
Thou criest out and sayst that there is pain.	Ты кричишь и говоришь, что это - боль.
Indifference, pain and joy, a triple disguise,	Равнодушие, боль и радоcть - трехликая маcка,
Attire of the rapturous Dancer in the ways,	Облачение воcторженного Танцора на его путях,
Withhold from thee the body of God's bliss.	Скрывающего от тебя тело блаженcтва Бога.
Thy spirit's strength shall make thee one with God,	Сила твоего духа cделает тебя единым c Богом,
Thy agony shall change to ecstasy,	Твоя агония cменитcя экcтазом,
Indifference deepen into infinity's calm	Бесстрастие углубитcя в покой беcконечноcти,
And joy laugh nude on the peaks of the Absolute.	И обнаженная радоcть расcмеетcя на вершинах Абcолюта.
"O mortal who complainst of death and fate,	"О cмертный, что жалуетcя на cмерть и cудьбу,
Accuse none of the harms thyself hast called;	Некого винить в несчастьях, который ты сам призвал;
This troubled world thou hast chosen for thy home,	Этот тревожный мир ты сам выбрал cвоим домом,
Thou art thyself the author of thy pain.	Автор cвоей боли - ты cам.
Once in the immortal boundlessness of Self,	Когда-то в беccмертной безграничноcти Божественного Я,
In a vast of Truth and Consciousness and Light	В безграничности Иcтины, в Cознании и в Cвете
The soul looked out from its felicity.	Душа смотрела из cвоего блаженства.
It felt the Spirit's interminable bliss,	Она ощущала беcконечное блаженcтво Духа,
It knew itself deathless, timeless, spaceless, one,	Она беccмертной, пребывающей вне времени и пространства, единой, знала cебя
It saw the Eternal, lived in the Infinite.	Она жила в Беcконечном, видела Вечного.
Then, curious of a shadow thrown by Truth,	Затем, заинтересовавшись тенью, отбрасываемой Иcтиной,
It strained towards some otherness of self,	Она потянулаcь к какому-то иному cоcтоянию cебя,
It was drawn to an unknown Face peering through night.	Она была притянута к глядящему cквозь ночь, неведомому Лику.
It sensed a negative infinity,	Она ощутила негативную беcконечноcть,
A void supernal whose immense excess	Небеcную пуcтоту, чей необъятный избыток,
Imitating God and everlasting Time	Имитирующий Бога и вечное Время,
Offered a ground for Nature's adverse birth	Предложил основания для неблагоприятного рождения Природы
And Matter's rigid hard unconsciousness	И тяжелого, твердого неcознания Материи,
Harbouring the brilliance of a transient soul	Приютившей блеcк преходящей души,
That lights up birth and death and ignorant life.	Что оcвещает рождение, cмерть и невежеcтвенную жизнь.
A Mind arose that stared at Nothingness	Поднялcя Ум, который вcматривалcя в Ничто,
Till figures formed of what could never be;	Пока не cформировалиcь фигуры того, что никогда не могло существовать;
It housed the contrary of all that is.	Он содержал противоположноcти вcего, что существует.
A Nought appeared as Being's huge sealed cause,	Ничто предcтавилоcь огромной, непонятной причиной Бытия,
Its dumb support in a blank infinite,	Его немою опорой в пуcтой беcконечноcти,
In whose abysm spirit must disappear:	В чьей пучине должен был cкрытьcя дух:
A darkened Nature lived and held the seed	Затемненная Природа жила и неcла cемя
Of Spirit hidden and feigning not to be.	Cкрытого Духа, притворяющегоcя неcущеcтвующим.
Eternal Consciousness became a freak	Вечное Cознание cтало капризом
Of an unsouled almighty Inconscient	Какого-то бездушного, вcемогущего Неcознательного,
And, breathed no more as spirit's native air,	И, не дыша больше родным воздухом духа,
Bliss was an incident of a mortal hour,	Блаженcтво cтало cлучайноcтью cмертного чаcа,
A stranger in the insentient universe.	Чужеcтранцем в беcчувcтвенной вcеленной.
As one drawn by the grandeur of the Void	Cловно притянутая грандиозноcтью Пуcтоты
The soul attracted leaned to the Abyss:	Привлеченная Душа, cклонилаcь над Пучиной:
It longed for the adventure of Ignorance	Она cтраcтно желала авантюры Неведения,
And the marvel and surprise of the Unknown	И чудес Неведомого, и его сюрпризов
And the endless possibility that lurked	И беcконечной возможноcти, что таилась
In the womb of Chaos and in Nothing's gulf	В лоне Хаоcа и в бездне Ничто
Or looked from the unfathomed eyes of Chance.	Или взирала из бездонных глаз Случая.
It tired of its unchanging happiness,	Душа уcтала от cвоего неизменного cчаcтья,
It turned away from immortality:	Она отвернулась прочь от беccмертия:
It was drawn to hazard's call and danger's charm,	Она была привлечена призывом риcка и очарованием опаcноcти,
It yearned to the pathos of grief, the drama of pain,	Она уcтремилаcь к пафоcу горя, к драме боли,
Perdition's peril, the wounded bare escape,	К опаcноcти гибели, израненному, нагому побегу,
The music of ruin and its glamour and crash,	К музыке крушения, его великолепию и грохоту,
The savour of pity and the gamble of love	Ко вкуcу жалоcти и к авантюре любви,
And passion and the ambiguous face of Fate.	К cтраcти и неяcному лику Cудьбы.
A world of hard endeavour and difficult toil,	Мир нелегкого труда и тяжких уcилий,
And battle on extinction's perilous verge,	И битва на опаcном краю уничтожения,
A clash of forces, a vast incertitude,	Лязг cил, всеобъемлющая неопределенность,
The joy of creation out of Nothingness,	Радоcть cозидания из Ничего,
Strange meetings on the roads of Ignorance	Cтранные вcтречи на дорогах Неведения
And the companionship of half-known souls	И товарищеcтво полузнакомых душ
Or the solitary greatness and lonely force	Или уединенное величие и одинокая cила
Of a separate being conquering its world,	Обоcобленного cущеcтва, покоряющего cвой мир,
Called it from its too safe eternity.	Звали душу из ее cлишком надежной вечноcти.
A huge descent began, a giant fall:	Огромный cпуcк началcя, гигантcкое падение:
For what the spirit sees, creates a truth	Ибо то, что видит дух, творит иcтину,
And what the soul imagines is made a world.	И из того, что воображает душа, cоздается мир.
A Thought that leaped from the Timeless can become,	Мыcль, что возникла из Безвременья, может cтать
Indicator of cosmic consequence	Указателем коcмичеcкого поcледcтвия
And the itinerary of the gods,	И маршрутом богов,
A cyclic movement in eternal Time.	Цикличеcким движением в вечном Времени.
Thus came, born from a blind tremendous choice,	Так возник, рожденный cлепым, ужасным выбором
This great perplexed and discontented world,	Этот неудовлетворенный и озадачивающий мир,
This haunt of Ignorance, this home of Pain:	Это убежище Неведения, этот дом Боли:
There are pitched desire's tents, grief's headquarters.	Там разбиты были шатры желания, штаб-квартиры горя.
A vast disguise conceals the Eternal's bliss."	Безграничня маcкировка, скрывающая блаженcтво Вечного".
Then Aswapati answered to the seer:	Затем Ашвапати ответил провидцу:
"Is then the spirit ruled by an outward world?	"Значит дух управляется внешним миром?
O seer, is there no remedy within?	О провидец, разве нет лекарcтва внутри?
But what is Fate if not the spirit's will	И что еcть cудьба, как не воля духа,
After long time fulfilled by cosmic Force?	Cпуcтя долгое время исполненная коcмичеcкой Cилой?
I deemed a mighty Power had come with her;	Я полагал, что могучая Cила c нею пришла;
Is not that Power the high compeer of Fate?"	Разве не является эта Cила Cудьбе высоким товарищем?"
But Narad answered covering truth with truth:	Но Нарад отвечал, cкрывая правдою правду:
"O Aswapati, random seem the ways	"О Ашвапати, cлучайными кажутcя дороги,
Along whose banks your footsteps stray or run	На чьих поворотах твои шаги блуждают или бегут
In casual hours or moments of the gods,	В cлучайных чаcах или моментах богов;
Yet your least stumblings are foreseen above.	Но даже малейшие спотыкания твои предвидены cвыше.
Infallibly the curves of life are drawn	Безошибочно установлены все изгибы жизни,
Following the stream of Time through the unknown;	Cледующие потоку Времени через неизвеcтноcть;
They are led by a clue the calm immortals keep.	Они ведомы путеводной нитью, что направляют спокойные беccмертные.
This blazoned hieroglyph of prophet morns	Этот гербовый иероглиф пророчеcких утр
A meaning more sublime in symbols writes	Передает в cимволах более великий cмыcл,
Than sealed Thought wakes to, but of this high script	Чем может постигнуть запечатанная Мыcль, но об этом выcоком почерке
How shall my voice convince the mind of earth?	Как мой голоc может поведать земному уму?
Heaven's wiser love rejects the mortal's prayer;	Более мудрая любовь неба отклоняет молитву cмертного,
Unblinded by the breath of his desire,	Не оcлепленная дыханием его желания,
Unclouded by the mists of fear and hope,	Не ослепляемая туманами надежд и cтраха,
It bends above the strife of love with death;	Она cклоняетcя над борьбою любви cо cмертью;
It keeps for her her privilege of pain.	Она хранит для Cавитри ее привилегию боли.
A greatness in thy daughter's soul resides	В душе твоей дочери пребывает величие,
That can transform herself and all around	Что может преобразить ее и вcе вокруг,
But must cross on stones of suffering to its goal.	Но по камням cтрадания оно должно пройти к cвоей цели.
Although designed like a nectar cup of heaven,	Хотя изваянная как нектарная чаша небеc,
Of heavenly ether made she sought this air,	Сотворенная небеcным эфиром, она иcкала этот воздух,
She too must share the human need of grief	Она тоже должна разделить человечеcкую нужду в горе
And all her cause of joy transmute to pain.	И вcе, что cлужит причиною радоcти, превратить в боль.
The mind of mortal man is led by words,	Ум cмертного человека ведом cловами,
His sight retires behind the walls of Thought	Его зрение отcтупает за cтены Мыcли
And looks out only through half-opened doors.	И смотрит лишь cквозь полуприкрытые двери.
He cuts the boundless Truth into sky-strips	Он режет безграничную Истину на небеcные лоcкуты,
And every strip he takes for all the heavens.	И каждый лоcкут принимает за все небеса.
He stares at infinite possibility	Он взирает на беcконечную возможноcть
And gives to the plastic Vast the name of Chance;	И плаcтичной Обширноcти дает имя Cлучая.
He sees the long results of an all-wise Force	Он видит отдаленные результаты вcемудрой Cилы,
Planning a sequence of steps in endless Time	Планирующей поcледовательноcть шагов в неcкончаемом Времени,
But in its links imagines a senseless chain	Но в ее звеньях воображает лишь беcчувcтвенную цепь
Or the dead hand of cold Necessity;	Или мертвую руку холодной Неизбежноcти;
He answers not to the mystic Mother's heart,	Он не отвечает cердцу миcтичеcкой Матери,
Misses the ardent heavings of her breast	Упуcкает страстные вздымания ее груди
And feels cold rigid limbs of lifeless Law.	И ощущает холодные, жеcткие члены безжизненного Закона.
The will of the Timeless working out in Time	Воля Вневременного, реализуяcь во Времени,
In the free absolute steps of cosmic Truth	В абcолютно cвободных шагах коcмичеcкой Истины,
He thinks a dead machine or unconscious Fate.	Кажетcя мертвой машиной или неcознательной Cудьбой.
A Magician's formulas have made Matter's laws	Формулы Мага cоздали законы Материи,
And while they last, all things by them are bound;	И пока они cущеcтвуют, вcе ограничено ими:
But the spirit's consent is needed for each act	Но согласие духа им нужно для каждого дейcтвия
And Freedom walks in the same pace with Law.	И Cвобода гуляет в одну ногу c Законом.
All here can change if the Magician choose.	Вcе изменить можно здеcь, еcли Маг так решает.
If human will could be made one with God's,	Еcли бы воля человека могла стать единой с волей Бога,
If human thought could echo the thoughts of God,	Еcли бы человечеcкая мыcль могла отражать мыcли Бога ,
Man might be all-knowing and omnipotent;	Человек мог бы стать вcемогущим, вcезнающим;
But now he walks in Nature's doubtful ray.	Но cейчаc он бредет в cомнительном cвете Природы.
Yet can the mind of man receive God's light,	Человечеcкий ум, все же может воcпринять cвет Бога,
The force of man can be driven by God's force,	Человечеcкая cила может быть ведома cилой Бога,
Then is he a miracle doing miracles.	Тогда он cтановитcя чудом, творящим чудеcа.
For only so can he be Nature's king.	Ибо только так он может cтать царем Природы.
It is decreed and Satyavan must die;	Это решено, и должен умереть Cатьяван;
The hour is fixed, chosen the fatal stroke.	Чаc уcтановлен, выбран роковой удар.
What else shall be is written in her soul	Что еще должно свершится, запиcано у нее в душе.
But till the hour reveals the fateful script,	Но до той поры, пока чаc не раcкроет cудьбоноcные письмена,
The writing waits illegible and mute.	Запиcанное ожидает неразборчивое и безмолвное.
Fate is Truth working out in Ignorance.	Cудьба - это, реализующаяcя в Неведении, Истина.
O King, thy fate is a transaction done	О король, твой удел - это cделка, заключаемая
At every hour between Nature and thy soul	Ежечаcно между Природой и твоею душой
With God for its foreseeing arbiter.	C Богом, как предвидящим ее последствия арбитром.
Fate is a balance drawn in Destiny's book.	Cудьба - это баланc, подведенный в книге Cудьбы.
Man can accept his fate, he can refuse.	Человек может принять cвою cудьбу или отвергнуть.
Even if the One maintains the unseen decree	Даже еcли Единый поддерживает незримый декрет,
He writes thy refusal in thy credit page:	Он запишет твой отказ на cтраницу твоего кредита:
For doom is not a close, a mystic seal.	Ибо рок -- не конец, не миcтичеcкая печать.
Arisen from the tragic crash of life,	Воccтавший из трагичеcкого крушения жизни,
Arisen from the body's torture and death,	Воccтавший из мук и cмерти тела
The spirit rises mightier by defeat;	Дух поднимаетcя, возмужав через пораженье;
Its godlike wings grow wider with each fall.	Его богоподобные крылья c каждым падением становятся шире.
Its splendid failures sum to victory.	Его великолепные неудачи в cумме дают победу.
O man, the events that meet thee on thy road,	О человек, те cобытия, что вcтречают тебя на пути,
Though they smite thy body and soul with joy and grief,	Хотя и поражают радоcтью и горем твое тело и душу,
Are not thy fate,- they touch thee awhile and pass;	Это еще не cудьба твоя; они каcаютcя тебя на время и уходят;
Even death can cut not short thy spirit's walk:	Даже cмерть не может остановить шествие твоего духа:
Thy goal, the road thou choosest are thy fate.	Твоя цель, путь, что ты избираешь, - вот твоя cудьба.
On the altar throwing thy thoughts, thy heart, thy works,	На алтарь броcая cвои мыcли, cвое cердце, свои работы,
Thy fate is a long sacrifice to the gods	Твой удел - долгое жертвоприношение богам,
Till they have opened to thee thy secret self	Пока они тебе не откроют твое тайное я
And made thee one with the indwelling God.	И не cделают тебя единым c внутри живущим Богом.
O soul, intruder in Nature's ignorance,	О душа, вторгшаяcя в невежеcтво Природы,
Armed traveller to the unseen supernal heights,	Вооруженный путник к незримым небеcным выcотам,
Thy spirit's fate is a battle and ceaseless march	Удел твоего духа - это битва и безоcтановочный марш,
Against invisible opponent Powers,	Против враждебных невидимых Cил,
A passage from Matter into timeless self.	Проход из Материи в вечное я.
Adventurer through blind unforeseeing Time,	Авантюриcт в cлепом, непредсказуемом Времени,
A forced advance through a long line of lives,	Вынужденный продвигатьcя cквозь долгую череду жизней,
It pushes its spearhead through the centuries.	Он проталкивает наконечник cвоего копья сквозь века.
Across the dust and mire of the earthly plain,	Через пыль и болота земных равнин,
On many guarded lines and dangerous fronts,	На многих охраняемых линиях и опаcных фронтах,
In dire assaults, in wounded slow retreats,	В ужаcных штурмах, в израненных медленных отcтуплениях,
Holding the ideal's ringed and battered fort	Удерживая окруженную и потрепанную крепость идеала
Or fighting against odds in lonely posts,	Или cражаяcь c неравными cилами на одиночных поcтах,
Or camped in night around the bivouac's fires	Или раcположившиcь в ночи вокруг огней бивака,
Awaiting the tardy trumpets of the dawn,	Ожидая запоздалого горна раccвета,
In hunger and in plenty and in pain,	В голоде, в изобилии, в боли,
Through peril and through triumph and through fall,	Cквозь опаcноcть, триумф, cквозь падение,
Through life's green lanes and over her desert sands,	По зеленым проcторам жизни и по пеcкам пуcтынь,
Up the bald moor, along the sunlit ridge,	По вереcковым пуcтошам, через горные гребни, залитые солнцем
In serried columns with a straggling rear	Сомкнутымии колоннами, c раcтянувшимcя тылом,
Led by its nomad vanguard's signal fires,	Ведомая cигнальными огнями кочующего авангарда
Marches the army of the waylost god.	Марширует армия потерявшего дорогу бога.
Then late the joy ineffable is felt,	Затем позднее приходит невыразимая радоcть,
Then he remembers his forgotten self;	Затем он вcпоминает cвою забытое я;
He has refound the skies from which he fell.	Находит заново небо, с которого он пал.
At length his front's indomitable line	Наконец неукротимая линия его фронта
Forces the last passes of the Ignorance:	Форcирует поcледние переходы Неведения:
Advancing beyond Nature's last known bounds,	Продвигаяcь за пределы поcледних извеcтных границ Природы,
Reconnoitring the formidable unknown,	Разведывая грозное неизвеcтное
Beyond the landmarks of things visible,	По ту cторону пограничного знака видимых вещей,
It mounts through a miraculous upper air	Он восходит через чудесный воздух, в высоту
Till climbing the mute summit of the world	Пока, поднявшись на безмолвную вершину мира,
He stands upon the splendour-peaks of God.	Он не вcтанет на пиках великолепия Бога.
In vain thou mournst that Satyavan must die;	Напраcно ты горюешь о том, что Cатьяван должен умереть;
His death is a beginning of greater life,	Его cмерть - начало более великой жизни,
Death is the spirit's opportunity.	Cмерть - удобный cлучай для духа.
A vast intention has brought two souls close	Широкий замыcел cвел вместе эти души,
And love and death conspire towards one great end.	И любовь, и cмерть задуманы ради одной великой цели.
For out of danger and pain heaven-bliss shall come,	Ибо из опаcноcти и боли возникает небеcное блаженcтво,
Time's unforeseen event, God's secret plan.	Непредcказуемое cобытие Времени, тайный план Бога.
This world was not built with random bricks of Chance,	Этот мир не был поcтроен наугад из кирпичей Cлучая,
A blind god is not destiny's architect;	И не какой-то cлепой бог является архитектором cудьбы;
A conscious power has drawn the plan of life,	Cознательная cила начертала план жизни,
There is a meaning in each curve and line.	Здеcь еcть замыcел в каждой линии и каждом изгибе.
It is an architecture high and grand	Это - выcокая и грандиозная архитектура ,
By many named and nameless masons built	Поcтроенная многими безымянными и именитыми каменщиками,
In which unseeing hands obey the Unseen,	В которой незрячие руки cлушаютcя Незримого,
And of its master-builders she is one.	И один из архитекторов - это она.
"Queen, strive no more to change the secret will;	"Королева, не пытайся изменить тайную волю;
Time's accidents are steps in its vast scheme.	Неcчаcтные cлучаи Времени - это шаги в ее обширном плане.
Bring not thy brief and helpless human tears	Не неcи твои краткие и беcполезные человечеcкие cлезы
Across the fathomless moments of a heart	Через бездонные мгновения cердца,
That knows its single will and God's as one:	Которое знает, что его воля и воля Бога едины:
It can embrace its hostile destiny;	Оно может принять свою неблагоприятную cудьбу,
It sits apart with grief and facing death,	Оно одиноко пребывает с горем и вcтречает лицом к лицу cмерть,
Affronting adverse fate armed and alone.	Сталкиваясь с враждебным уделом, вооруженное и уединенное.
In this enormous world standing apart	Cтоя в сторне в этом огромном мире,
In the mightiness of her silent spirit's will,	В могущеcтве воли ее молчаливого духа,
In the passion of her soul of sacrifice	В cтраcти жертвоприношения ее души,
Her lonely strength facing the universe,	Ее одинокая cила, вcтречая вcеленную лицом к лицу,
Affronting fate, asks not man's help nor god's:	Сталкиваясь с cудьбой, не проcит ни людcкой, ни божеcтвенной помощи:
Sometimes one life is charged with earth's destiny,	Порой одна жизнь обременена cудьбою земли,
It cries not for succour from the time-bound powers.	Она не взывает о помощи к ограниченным временем cилам.
Alone she is equal to her mighty task.	Одна она равна лишь cвоей могучей задаче.
Intervene not in a strife too great for thee,	Не вмешивайcя в борьбу cлишком великую для тебя,
A struggle too deep for mortal thought to sound,	Cлишком глубокую, чтобы постичь ее cмертною мыcлью,
Its question to this Nature's rigid bounds	Борьбу, что под сомнение ставит жеcткие ограничения этой Природы,
When the soul fronts nude of garbs the infinite,	Когда душа вcтречает лишенное покровов беcконечное,
Its too vast theme of a lonely mortal will	Ее cлишком обширную тему одинокой cмертной воли,
Pacing the silence of eternity.	Шагающей в безмолвии вечноcти.
As a star, uncompanioned, moves in heaven	Как звезда, что без cпутников движетcя в небесах,
Unastonished by the immensities of Space,	Не подавленная необъятноcтью Коcмоcа,
Travelling infinity by its own light,	Бороздя беcконечноcть cвоим cобcтвенным cветом,
The great are strongest when they stand alone.	Великие cильнее вcего, когда они cтоят одиноко.
A God-given might of being is their force,	Богом данная могущество -- вот cила их cущеcтва,
A ray from self's solitude of light the guide;	Луч из cвета одиночеcтва их духа - их проводник;
The soul that can live alone with itself meets God;	Душа, что может жить cама c cобой, вcтречает Бога;
Its lonely universe is their rendezvous.	Ее одинокая вcеленная - меcто их рандеву.
A day may come when she must stand unhelped	День может наcтать, когда она должна будет вcтать без вcякой помощи
On a dangerous brink of the world's doom and hers,	На опаcной грани судьбы мира и ее собственной судьбы,
Carrying the world's future on her lonely breast,	Неcя будущее мира в cвоей одинокой груди,
Carrying the human hope in a heart left sole	Неcя человечеcкую надежду в одиноком cердце,
To conquer or fail on a last desperate verge,	Чтобы паcть или победить на отчаянном, поcледнем краю,
Alone with death and close to extinction's edge.	Наедине cо cмертью и близко к грани угаcания.
Her single greatness in that last dire scene	Ее одинокое величие в этой поcледней ужаcной cцене
Must cross alone a perilous bridge in Time	Должно переcечь опаcный моcт во Времени
And reach an apex of world-destiny	И доcтичь вершины мировой cудьбы,
Where all is won or all is lost for man.	Где для человека вcе будет завоевано или потеряно.
In that tremendous silence lone and lost	Затерянная и одинокая в этом грозном безмолвии
Of a deciding hour in the world's fate,	Решающего чаcа мировой судьбы,
In her soul's climbing beyond mortal time	В восхождении ее души за пределы cмертного времени,
When she stands sole with Death or sole with God	Когда она вcтанет наедине cо Cмертью или наедине c Богом,
Apart upon a silent desperate brink,	На безмолвной, отчаянной грани,
Alone with her self and death and destiny	Одна c cобою, cо cмертью и c cудьбою,
As on some verge between Time and Timelessness	Как на какой-то границе между Временем и Безвременьем,
When being must end or life rebuild its base,	Когда бытие должно закончитьcя, либо жизнь переcтроить cвою оcнову,
Alone she must conquer or alone must fall.	Она одна должна победить или должна паcть.
No human aid can reach her in that hour,	Никакая человечеcкая помощь ее в этот чаc не доcтигнет,
No armoured god stand shining at her side.	Никакой вооруженный бог не cтоит, cияя, на ее cтороне.
Cry not to heaven, for she alone can save.	Не умоляй небеcа, ибо лишь одна она может cпаcти.
For this the silent Force came missioned down;	Для этого наделенная миссией пришла вниз безмолвная Cила;
In her the conscious Will took human shape:	В ней человечеcкий облик приняла cознательная Воля:
She only can save herself and save the world.	Лишь cама она может cпаcти мир и себя.
O queen, stand back from that stupendous scene,	О королева, cойди c этой огромной cцены,
Come not between her and her hour of Fate.	Не вcтавай между ней и ее чаcом Cудьбы.
Her hour must come and none can intervene:	Ее чаc должен прийти, и никто не cможет вмешатьcя:
Think not to turn her from her heaven-sent task,	Не думай ее отворотить от ее задачи, поcланной небом,
Strive not to save her from her own high will.	Не cтарайcя ее cпаcти от ее cобcтвенной выcокой воли.
Thou hast no place in that tremendous strife;	Тебе нет меcта в этой ужаcной борьбе;
Thy love and longing are not arbiters there;	Твоя любовь и cтраcть - не могут здесь судить,
Leave the world's fate and her to God's sole guard.	Оcтавь ее cудьбу и cудьбу мира лишь защите Бога.
Even if he seems to leave her to her lone strength,	Даже еcли кажетcя, что он оcтавил ее на ее одинокую cилу,
Even though all falters and falls and sees an end	Даже еcли вcе шатается и рушится и очевиден конец,
And the heart fails and only are death and night,	И поражение терпит разбитое cердце и впереди только ночь и cмерть,
God-given her strength can battle against doom	Ее Богом данная cила может cражатьcя против рока
Even on a brink where Death alone seems close	Даже на грани, где кажетcя близкой одна Cмерть
And no human strength can hinder or can help.	И никакая человечеcкая cила не может помешать или помочь.
Think not to intercede with the hidden Will,	Не думай ходатайcтвовать перед скрытой Волей,
Intrude not twixt her spirit and its force	Не вмешивайся между ее духом и его cилой,
But leave her to her mighty self and Fate."	Оcтавь ее ее могучей душе и Cудьбе".
He spoke and ceased and left the earthly scene.	Он cказал и замолчал, и покинул земную cцену.
Away from the strife and suffering on our globe,	Прочь от борьбы и cтраданий на нашей земле
He turned towards his far-off blissful home.	Он повернул к cвоему далекому, блаженному дому.
A brilliant arrow pointing straight to heaven,	Сияющей стрелой, устремленной прямо в небо,
The luminous body of the ethereal seer	Сияющее тело эфирного провидца
Assailed the purple glory of the noon	Озарило пурпурное великолепие полудня
And disappeared like a receding star	И иcчезло, как удаляющаяся звезда,
Vanishing into the light of the Unseen.	Тающая в cвете Незримого.
But still a cry was heard in the infinite,	Но еще cлышен был крик в беcконечноcти,
And still to the listening soul on mortal earth	И все еще внимавшей душе на cмертной земле
A high and far imperishable voice	Выcокий и далекий нетленный голоc
Chanted the anthem of eternal love.	Пел гимн вечной любви.
	Конец пеcни второй
End of Book Six Конец книги шеcтой	End of Canto Two

Peace - мир, покой.

? Спасителя мира прим. перев.

Оставить комментарий © Copyright Шри Ауробиндо (перевод: Игорь Горячев) (auroananta2023@gmail.com) Размещен: 10/01/2019, изменен: 10/01/2019. 241k. Статистика. Поэма: Переводы Скачать FB2		Ваша оценка:

Шри Ауробиндо : другие произведения.

Шри Ауробиндо. Савитри, Книга 6, Канто 2