|
Canto XII
|
Песнь двенадцатая
|
|
THE HEAVENS OF THE IDEAL
|
Небеса Идеала
|
|
|
|
|
Always the Ideal beckoned from afar.
|
Всегда Идеал манил к себе издалека.
|
|
Awakened by the touch of the Unseen,
|
Пробужденная прикосновением Незримого,
|
|
Deserting the boundary of things achieved,
|
Покидая границу достигнутого,
|
|
Aspired the strong discoverer, tireless Thought,
|
Могучий исследователь, неутомимая Мысль, восходила
|
|
Revealing at each step a luminous world.
|
Открывая на каждой ступени сияющий мир.
|
|
It left known summits for the unknown peaks:
|
Она оставляла известные вершины ради неведомых пиков:
|
|
Impassioned, it sought the lone unrealised Truth,
|
Охваченная страстью, она искала одну единственную, еще не воплощенную Истину,
|
|
It longed for the Light that knows not death and birth.
|
Она тосковала по Свету, не знающего рождения и смерти.
|
|
Each stage of the soul's remote ascent was built
|
Была выстроена каждая ступень далекого восхождения души
|
|
Into a constant heaven felt always here.
|
В неизменных небесах, здесь всегда ощутимых.
|
|
At each pace of the journey marvellous
|
На каждом шагу чудесного путешествия
|
|
A new degree of wonder and of bliss,
|
Новая степень блаженства и чуда,
|
|
A new rung formed in Being's mighty stair,
|
Новая ступень формировалась в могучей лестнице Бытия,
|
|
A great wide step trembling with jewelled fire
|
Великий широкий шаг, вибрирующий драгоценным огнем,
|
|
As if a burning spirit quivered there
|
Словно пылающий дух трепетал там,
|
|
Upholding with his flame the immortal hope,
|
Поддерживая своим пламенем бессмертную надежду,
|
|
As if a radiant God had given his soul
|
Словно сияющий Бог отдал свою душу,
|
|
That he might feel the tread of pilgrim feet
|
Чтобы он мог ощущать поступь паломнических ног,
|
|
Mounting in haste to the Eternal's house.
|
Взбирающихся торопливо к дому Вечного.
|
|
At either end of each effulgent stair
|
С обоих концов каждой лучезарной ступени
|
|
The heavens of the ideal Mind were seen
|
Были видны небеса идеального Ума
|
|
In a blue lucency of dreaming Space
|
В лазурной прозрачности грезящего Пространства,
|
|
Like strips of brilliant sky clinging to the moon.
|
Как, льнущие к луне, полоски сверкающего неба.
|
|
On one side glimmered hue on floating hue,
|
С одной стороны мерцали наплывая друг на друга разноцветные волны,
|
|
A glory of sunrise breaking on the soul,
|
Великолепием утренней зари раскрылись перед душой
|
|
In a tremulous rapture of the heart's insight
|
В трепетном восторге внутренней интуиции сердца
|
|
And the spontaneous bliss that beauty gives,
|
И спонтанном блаженстве, которое дарит красота,
|
|
The lovely kingdoms of the deathless Rose.
|
Прекрасные царства бессмертной Розы.
|
|
Above the spirit cased in mortal sense
|
Над духом, заточенным в смертное чувство,
|
|
Are superconscious realms of heavenly peace,
|
Пребывают сверхсознательные царства божественного покоя,
|
|
Below, the Inconscient's sullen dim abyss,
|
Под ним -- тусклая угрюмая бездна Несознательного,
|
|
Between, behind our life, the deathless Rose.
|
Между ними, позади нашей жизни, --бессмертная Роза.
|
|
Across the covert air the spirit breathes,
|
Дух дышит сквозь потаенный воздух,
|
|
A body of the cosmic beauty and joy
|
Тело космической красоты и радости
|
|
Unseen, unguessed by the blind suffering world,
|
Незримый, неведомый слепому страдающему миру,
|
|
Climbing from Nature's deep surrendered heart
|
Поднимающийся из глубокого сдавшегося сердца Природы,
|
|
It blooms for ever at the feet of God,
|
Он цветет вечно у ног Бога,
|
|
Fed by life's sacrificial mysteries.
|
Вскармливаемый жертвенными мистериями жизни.
|
|
Here too its bud is born in human breasts;
|
Здесь также его семя рождается в человеческих сердцах;
|
|
Then by a touch, a presence or a voice
|
Тогда благодаря прикосновению, присутствию или голосу,
|
|
The world is turned into a temple ground
|
Мир превращается в храм на земле
|
|
And all discloses the unknown Beloved.
|
И все обнаруживает неведомого Возлюбленного.
|
|
In an outburst of heavenly joy and ease
|
Во взрыве неземной радости и легкости
|
|
Life yields to the divinity within
|
Жизнь уступает божественности внутри
|
|
And gives the rapture-offering of its all,
|
И отдает всю себя как восторг-подношение,
|
|
And the soul opens to felicity.
|
И душа открывается счастью.
|
|
A bliss is felt that never can wholly cease,
|
Блаженство ощущается, которое никогда не может полностью прекратиться,
|
|
A sudden mystery of secret Grace
|
Внезапная мистерия тайной Милости
|
|
Flowers goldening our earth of red desire.
|
Расцветает, озаряя золотым светом нашу землю пурпурного желания.
|
|
All the high gods who hid their visages
|
Все высокие боги, скрывавшие свои лики
|
|
From the soiled passionate ritual of our hopes,
|
От грязного страстного ритуала наших надежд,
|
|
Reveal their names and their undying powers.
|
Раскрывают свои имена и свои бессмертные силы.
|
|
A fiery stillness wakes the slumbering cells,
|
Огненная тишина пробуждает спящие клетки,
|
|
A passion of the flesh becoming spirit,
|
Духовной становится страсть плоти
|
|
And marvellously is fulfilled at last
|
И, наконец непостижимо свершается
|
|
The miracle for which our life was made.
|
Чудо, ради которого была сотворена наша жизнь.
|
|
A flame in a white voiceless cupola
|
Пламя под белым безмолвным сводом
|
|
Is seen and faces of immortal light,
|
Становится зримым и лики бессмертного света,
|
|
The radiant limbs that know not birth and death,
|
Сиющие члены, не знающие рождения и смерти,
|
|
The breasts that suckle the first-born of the Sun,
|
Груди, вскармливающие дитя-первенца Солнца,
|
|
The wings that crowd thought's ardent silences,
|
Крылья, наполняющие пылающие безмолвия мысли,
|
|
The eyes that look into spiritual Space.
|
Глаза, что смотрят в духовное Пространство.
|
|
Our hidden centres of celestial force
|
Наши скрытые центры небесной силы
|
|
Open like flowers to a heavenly atmosphere;
|
Распускаются словно цветы для божественной атмосферы;
|
|
Mind pauses thrilled with the supernal Ray,
|
Ум замолкает, вибрируя небесным Лучом,
|
|
And even this transient body then can feel
|
И даже это преходящее тело может тогда ощутить
|
|
Ideal love and flawless happiness
|
Идеальную любовь и безупречное счастье,
|
|
And laughter of the heart's sweetness and delight
|
Смех сладостного восторга сердца,
|
|
Freed from the rude and tragic hold of Time,
|
Свободного от грубой и трагичной хватки Времени,
|
|
And beauty and the rhythmic feet of the hours.
|
Красоту и ритмичную поступь часов.
|
|
This in high realms touches immortal kind;
|
Это в высоких царствах доступно роду бессмертных;
|
|
What here is in the bud has blossomed there.
|
Там расцветает то, что здесь пребывает лишь в росточке.
|
|
There is the secrecy of the House of Flame,
|
Там покоится тайна Дома Пламени,
|
|
The blaze of godlike thought and golden bliss,
|
Сияние богоподобной мысли и золотого блаженства,
|
|
The rapt idealism of heavenly sense;
|
Восторженный идеализм небесного чувства;
|
|
There are the wonderful voices, the sun-laugh,
|
Там - чудесные голоса, солнечный смех,
|
|
A gurgling eddy in rivers of God's joy,
|
Журчащие маленькие водовороты в реках радости Бога,
|
|
And the mysteried vineyards of the gold moon-wine,
|
Мистические виноградники золото-лунного вина,
|
|
All the fire and sweetness of which hardly here
|
Весь огонь и вся сладость, светлая тень
|
|
A brilliant shadow visits mortal life.
|
Которых лишь изредка посещает смертную жизнь.
|
|
Although are witnessed there the joys of Time,
|
Хотя там видна радость Времени,
|
|
Pressed on the bosom the Immortal's touch is felt,
|
На груди ощущается прикосновения Бессмертного,
|
|
Heard are the flutings of the Infinite.
|
И слышны мелодии флейты Бесконечного.
|
|
Here upon earth are early awakenings,
|
Здесь, на земле есть лишь ранние пробуждения,
|
|
Moments that tremble in an air divine,
|
Мгновения, что трепещут в божественном воздухе,
|
|
And grown upon the yearning of her soil
|
И растут на страстном стремлении ее почвы
|
|
Time's sun-flowers' gaze at gold Eternity:
|
Где солнечные цветы времени взирают на золотую Вечность:
|
|
There are the imperishable beatitudes.
|
Там - это неувядаемые блаженства.
|
|
A million lotuses swaying on one stem,
|
Миллионы лотосов, качающихся на одном стебле,
|
|
World after coloured and ecstatic world
|
Многоцветные, экстатичные миры
|
|
Climbs towards some far unseen epiphany.
|
Взбирающиеся друг за другом к каком-то далекому незримому божественному откровению.
|
|
On the other side of the eternal stairs
|
На другой стороне вечных ступеней
|
|
The mighty kingdoms of the deathless Flame
|
Могучие царства бессмертного Пламени
|
|
Aspired to reach the Being's absolutes.
|
Стремились достичь абсолютов Бытия.
|
|
Out of the sorrow and darkness of the world,
|
Из горя и тьмы мира,
|
|
Out of the depths where life and thought are tombed,
|
Из глубин, где похоронены жизнь и мысль,
|
|
Lonely mounts up to heaven the deathless Flame.
|
Одиноко поднимается к небесам бессмертное Пламя.
|
|
In a veiled Nature's hallowed secrecies
|
В священных тайниках потаенной Природы
|
|
It burns for ever on the altar Mind,
|
Оно вечно пылает на алтаре Ума,
|
|
Its priests the souls of dedicated gods,
|
Его жрецы -- души посвященных богов,
|
|
Humanity its house of sacrifice.
|
Человечество -- его жертвенный дом.
|
|
Once kindled, never can its flamings cease.
|
Однажды зажженный, никогда он не может погаснуть.
|
|
A fire along the mystic paths of earth,
|
Огонь, горящий на мистических путях земли,
|
|
It rises through the mortal's hemisphere,
|
Он поднимается сквозь полусферу смертных,
|
|
Till borne by runners of the Day and Dusk
|
Пока, несомый бегунами Дней и Ночей,
|
|
It enters the occult eternal Light
|
Он не войдет в оккультный вечный Свет
|
|
And clambers whitening to the invisible Throne.
|
И не поднимется, просветленный, к незримому Трону.
|
|
Its worlds are steps of an ascending Force:
|
Его миры -- это ступени восходящей Силы:
|
|
A dream of giant contours, titan lines,
|
Греза гигантских очертаний, титанических линий,
|
|
Homes of unfallen and illumined Might,
|
Обители нерушимого и озаренного Могущества,
|
|
Heavens of unchanging Good pure and unborn,
|
Небеса неизменного Добра, чистого и нерожденного
|
|
Heights of the grandeur of Truth's ageless ray,
|
Высоты великолепия вечно юного луча Истины,
|
|
As in a symbol sky they start to view
|
Как в символических небесах они открываются взору
|
|
And call our souls into a vaster air.
|
И призывают наши души в более обширную атмосферу.
|
|
On their summits they bear up the sleepless Flame;
|
Они несут на своих вершинах бессонное пламя;
|
|
Dreaming of a mysterious Beyond,
|
Грезя о мистическом Запредельном,
|
|
Transcendent of the paths of Fate and Time,
|
Трансцендентном путям Судьбы и Времени,
|
|
They point above themselves with index peaks
|
Они устремляются своими вершинами ввысь,
|
|
Through a pale-sapphire ether of god-mind
|
Через бледно-сапфирный эфир бога-ума
|
|
Towards some gold Infinite's apocalypse.
|
В направлении какого-то золотого апокалипсиса Бесконечного.
|
|
A thunder rolling mid the hills of God,
|
Подобно раскатам грома среди холмов Бога,
|
|
Tireless, severe is their tremendous Voice:
|
Неутомим, суров их ужасный Голос:
|
|
Exceeding us, to exceed ourselves they call
|
Превосходя нас, они призывают нас самих превзойти себя
|
|
And bid us rise incessantly above.
|
И побуждают нас неустанно подниматься все выше.
|
|
Far from our eager reach those summits live,
|
Далеко те вершины от пределов досягаемости нашего страстного стремления,
|
|
Too lofty for our mortal strength and height,
|
Слишком величественные для нашей смертной силы и высоты,
|
|
Hardly in a dire ecstasy of toil
|
Лишь в ужасном экстазе тяжкого усилия
|
|
Climbed by the spirit's naked athlete will.
|
Их способна достичь атлетическая обнаженная воля духа.
|
|
Austere, intolerant they claim from us
|
Суровые, нетерпимые, они требуют от нас
|
|
Efforts too lasting for our mortal nerve
|
Усилий, слишком продолжительных для наших смертных нервов,
|
|
Our hearts cannot cleave to nor our flesh support;
|
Которые не могут долго выносить наши сердца, а наша плоть поддерживать;
|
|
Only the Eternal's strength in us can dare
|
Только сила Вечного в нас может отважиться
|
|
To attempt the immense adventure of that climb
|
На попытку великой авантюры такого восхождения
|
|
And the sacrifice of all we cherish here.
|
И пожертвовать всем тем, что мы здесь лелеем.
|
|
Our human knowledge is a candle burnt
|
Наше человеческое знание - это свеча, горящая
|
|
On a dim altar to a sun-vast Truth;
|
На смутном алтаре огромной как солнце Истины;
|
|
Man's virtue, a coarse-spun ill-fitting dress,
|
Добродетель человека - грубосотканное тесное платье,
|
|
Apparels wooden images of Good;
|
В которые он облачает деревянные идолы Добра;
|
|
Passionate and blinded, bleeding, stained with mire
|
Страстная и ослепленная, кровоточащая, испачканная грязью,
|
|
His energy stumbles towards a deathless Force.
|
Его энергия спотыкается на пути к бессмертной Силе.
|
|
An imperfection dogs our highest strength;
|
Несовершенство преследует даже нашу самую высокую силу;
|
|
Portions and pale reflections are our share.
|
Лишь части и бледные отражения - вот наша удел.
|
|
Happy the worlds that have not felt our fall,
|
Счастливы миры, что не знают нашего падения,
|
|
Where Will is one with Truth and Good with Power;
|
Где Воля едина с Истиной, Добром и Могуществом;
|
|
Impoverished not by earth-mind's indigence,
|
Не ограниченные бедностью земного ума,
|
|
They keep God's natural breath of mightiness,
|
Они хранят естественное дыхание могущества Бога,
|
|
His bare spontaneous swift intensities;
|
Обнаженную спонтанность его стремительных энергий;
|
|
There is his great transparent mirror, Self,
|
Там его великое прозрачное зеркало, Дух,
|
|
And there his sovereign autarchy of bliss
|
И его суверенное самодержавие блаженства,
|
|
In which immortal natures have their part,
|
Которое вкушают бессмертные натуры,
|
|
Heirs and cosharers of divinity.
|
Наследники и соучастники божественности.
|
|
He through the Ideal's kingdoms moved at will,
|
Он продвигался свободно через царства Идеала,
|
|
Accepted their beauty and their greatness bore,
|
Впитывая их красоту и ощущая их величие,
|
|
Partook of the glories of their wonder fields,
|
И разделяя неземное торжество их чудесных полей,
|
|
But passed nor stayed beneath their splendour's rule.
|
Но проходил, не задерживаясь под властью их великолепия.
|
|
All there was an intense but partial light.
|
Все было там интенсивным, но частичным светом.
|
|
In each a seraph-winged high-browed Idea
|
В каждой серафимокрылой высоколобой Идее
|
|
United all knowledge by one master thought,
|
Все знание объединялось одной властной мыслью,
|
|
Persuaded all action to one golden sense,
|
Всякое действие склонялось к одному золотому смыслу,
|
|
All powers subjected to a single power
|
Все силы подчинялись единой силе
|
|
And made a world where it could reign alone,
|
И творили мир, где она одна могла царствовать,
|
|
An absolute ideal's perfect home.
|
Совершенный дом абсолютного Идеала.
|
|
Insignia of their victory and their faith,
|
Как символ своей победы и своей веры,
|
|
They offered to the Traveller at their gates
|
Они предлагали Путешественнику у своих врат
|
|
A quenchless flame or an unfading flower,
|
Негасимое пламя или неувядающий цветок,
|
|
Emblem of a high kingdom's privilege.
|
Эмблему привилегии высокого царства.
|
|
A glorious shining Angel of the Way
|
Великолепный сияющий Ангел Пути
|
|
Presented to the seeking of the soul
|
Дарил поиску души
|
|
The sweetness and the might of an idea,
|
Сладость и могущество идеи,
|
|
Each deemed Truth's intimate fount and summit force,
|
И каждая из них считалась сокровенным источником и высшей силой Истины,
|
|
The heart of the meaning of the universe,
|
Самой сутью смысла вселенной,
|
|
Perfection's key, passport to Paradise.
|
Ключом совершенства, паспортом в Рай.
|
|
Yet were there regions where these absolutes met
|
Там были регионы, где встречались абсолюты
|
|
And made a circle of bliss with married hands;
|
И рука об руку совершали круг блаженства;
|
|
Light stood embraced by light, fire wedded fire,
|
Свет стоял в объятиях света, огонь сочетался браком с огнем,
|
|
But none in the other would his body lose
|
Но никто не терял своего тела в другом,
|
|
To find his soul in the world's single Soul,
|
Чтобы обнаружить свою душу в единой Душе мира,
|
|
A multiplied rapture of infinity.
|
Множественный восторг бесконечности.
|
|
Onward he passed to a diviner sphere:
|
Он продвигался вперед к более божественной сфере:
|
|
There, joined in a common greatness, light and bliss,
|
Там, объядиняясь в общем величии, блаженстве и свете,
|
|
All high and beautiful and desirable powers
|
Все высокие, прекрасные и желанные энергии,
|
|
Forgetting their difference and their separate reign
|
Забывая о своем различии и своих отдельных царствах,
|
|
Become a single multitudinous whole.
|
Становились одним многочисленным целым.
|
|
Above the parting of the roads of Time,
|
Над развилкой дорог Времени,
|
|
Above the Silence and its thousandfold Word,
|
Над Безмолвием и ее тысячегранным Словом,
|
|
In the immutable and inviolate Truth
|
В неизменной и девственной Истине
|
|
For ever united and inseparable,
|
Соединенные и неразделимые вовеки,
|
|
The radiant children of Eternity dwell
|
Жили лучезарные дети Вечного
|
|
On the wide spirit height where all are one.
|
На широких духовных высотах, где все есть одно.
|
|
|
End of Canto Twelve
|
|
Конец песни двенадцатой
|
|