Даймоук Жюльет : другие произведения.

Солнце в зените

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Главный персонаж этой книги - плод фантазии, порождение авторского воображения. Всякое сходство с реальными людьми, живыми или умершими, - абсолютное совпадение. Остальные имена, характеры, происшествия, организации и места - основаны на настоящих исторических событиях. В таких случаях были предприняты максимальные усилия, дабы сделать подобную информацию настолько точной, насколько это вообще возможно.
   Главный персонаж этой книги - плод фантазии, порождение авторского воображения. Всякое сходство с реальными людьми, живыми или умершими, - абсолютное совпадение. Остальные имена, характеры, происшествия, организации и места - основаны на настоящих исторических событиях. В таких случаях были предприняты максимальные усилия, дабы сделать подобную информацию настолько точной, насколько это вообще возможно.
  
   Пегги и Лесли Говард
  
  Глава 1
  
   Когда Бесс вошла в комнату, она уже знала, - что-то случилось или же случится вот-вот. Мелькнула какая-то доля секунды, странная пауза, прежде чем ее поприветствовали две женщины, когда девушка поняла, - она пришла не вовремя. Пусть неожиданные посетители всегда принимались в Графтоне радушно, в этот особый день с Бесс дело обстояло иначе.
   Она впала в неловкое замешательство. Сегодня вся усадьба казалась чересчур спокойной. На внутреннем дворе находился только конюх, в зале сидели две преклонных лет матроны, а обычно тут прохода не было от детей и слуг. Даже здесь - наверху, в светлом зале, не встречалось и следа фрейлин ни Елизаветы, ни ее матушки.
   Затем обе дамы, по-видимому, опомнились, и леди Грей, отложив свою вышивку в сторону, торопливо направилась обнять в затруднении остановившуюся в дверях девушку. 'Бесс! Моя дорогая, мы не надеялись тебя увидеть. Я полагала, ты пребываешь в Эшвелторпе. Твой батюшка прибыл, чтобы присоединиться к королю?'
   'Да, а еще дядюшка Хью'. Бесс позволила ввести себя в покои. 'Прошлой ночью мы остановились в Каслторпе, и я не смогла упустить возможность с вами встретиться'.
   'Конечно, нет', - горячо поддержала ее Елизавета. 'Но ты, разумеется, приехала не одна? Твой отец внизу?'
   В ее интонации проскользнула интересная, почти тревожная нотка, представившаяся Бесс забавной, - батюшка девушки являлся давним другом семьи Вудвиллов.
   'Нет', - ответила Бесс. 'Он так занят с нашими людьми, догнавшими нас прошлой ночью, что я убежала. Со мной Уот Сейбл'.
   Матушка Елизаветы выглядела удивленной. 'Но это не очень мудро, моя дорогая, учитывая то, что округа кишит стремящимися присоединиться к королю солдатами'.
   Бесс немного робко парировала: 'Но, госпожа, сегодня - Праздник Мая. Мы видели лишь молодежь, идущую в леса, чтобы плести венки'. Она сделала шаг вперед и почтила глубоким реверансом невысокую темноволосую даму, невозмутимо восседающую в кресле, пусть ее пальцы и не переставали теребить его подлокотники. Девушка испытывала значительное благоговение перед полной жизнью и умом француженкой, которая, будучи вдовой Джона герцога Бедфорда, вышла замуж за Ричарда Вудвилла, тогда не более, чем простого оруженосца. Отзвук старого скандала от этого тайного союза, заключенного по любви, так никогда до конца и не затих. Для Бесс он представлялся в определенной степени романтическим эхом далекого прошлого, ведь никто и никогда не обращался к супруге Ричарда Вудвилла, хотя теперь тот именовался лордом Риверсом, иначе, нежели Ее Милость герцогиня. Жакетта не подарила Бедфорду детей, зато второго мужа одарила целым выводком в составе тринадцати человек.
   Герцогиня улыбнулась Бесс. 'Милое дитя, мы счастливы тебя видеть, но я не думаю, чтобы сэр Фредерик обрадовался, обнаружив твой побег'.
   Бесс скромно улыбнулась в ответ. 'Он не станет возражать, батюшка доверяет Уоту заботу обо мне'.
  'Конюху? Не особо надежная защита, я бы сказала. И еще я не понимаю, почему ты вообще тут. Конечно, Уот не привез тебя с собой в качестве боевой единицы?' Герцогиня указала на скамеечку, и Бесс присела. Будучи всего лишь ребенком и наследницей, она считала довольно естественным, что ей придают большое значение, и, вдобавок, прекрасно знала, - когда вернется, - хватит только улыбки и словесного успокоения отца, чтобы развеять могущее появиться у него раздражение. К тому же на дворе стоял праздник Мая. Несмотря на королевский призыв к бою, в воздухе витал дух торжества. Группы молодых людей, мимо которых Бесс проходила, все находились в чудесном настроении. Один юноша даже махнул ей рукой и позвал присоединиться к ним. Уот Сейбл начал посылать того отправляться по своим делам, но Бесс велела ему утихомириться и просто отказала в той легкой манере, что бурлила в душе. Разве и она в скором времени не достигнет собственного дня радости? Девушка приехала, надеясь на возможность обсудить личные планы с леди Елизаветой и ее сестрами. Вместо этого она увидела погрузившийся в тишину дом и ощутила холодок странной атмосферы сдержанности.
   Бесс неуклюже объяснила: 'Видите ли, прежде чем услышать призыв короля, мы уже выехали в усадьбу Гроуби. Разве вы не знали о нашем прибытии? Я была уверена, - леди Феррерс вас оповестила - '
   'Оповестила', - ахнула герцогиня, - 'но мы предположили, что под влиянием обстоятельств событие перенесут. Мужчинам, несомненно, есть о чем подумать, помимо возможности консумировать брак, даже если для этого настало время'.
   'Я не хочу поворачивать назад', - заявила Бесс.
   Елизавета улыбнулась. 'Могу представить, что не хочешь. Да и сэр Хамфри слишком долго ждал свою нареченную. Ты достаточно повзрослела в течение этих последних двух лет'.
   'Знаю, но отец отложил назначенный день', - объяснила Бесс. 'Не сомневаюсь, нам с сэром Хамфри придется много находиться при дворе, поэтому я буду тосковать по дому'.
   'Таков ход вещей', - довольно строго подытожила герцогиня. 'Хорошо, дитя мое, мы дождемся консумирования твоего союза. Ты счастлива, Бесс?'
   'О, да', - девушка взяла с маленького столика кубок с вином. 'Я мало видела сэра Хамфри, но все очень хорошо о нем отзываются. На нашей свадьбе, когда я была еще ребенком, помню, как он поцеловал меня и пообещал сделать счастливой и довольной'.
   'Все они это обещают'. Елизавета издала странный смешок и бросила взгляд на матушку. 'Я молюсь, чтобы ты испытала счастье и удовольствие'.
  'О!' Бесс взяла Елизавету за руку. 'Мне жаль, что вам приходится быть одной, без мужа, особенно в такой волшебный майский день. Возможно, через какой-то отрезок времени - ', - и она смущенно замолчала, сознавая, что не должна поднимать столь личные темы с той, которая являлась вдовой и, по крайней мере, на девять лет превосходила ее по возрасту. Скрывая замешательство, Бесс торопливо спросила: 'Где ваши сыновья? И ваши сестры? Они ушли отмечать наступление Мая? А Эдвард с Джоном? Сегодня здесь кажется очень тихо'.
   Опять последовал быстрый обмен взглядами, после чего Елизавета Грей спокойно ответила, что ее мальчики находятся в саду. 'Сестры же, действительно, вышли вместе с Джоном. Энтони - с королем, а Эдвард отправился в море - в первый раз. Поплыл на север под руководством сэра Джона Говарда. Надеюсь, морской болезни у него не обнаружится. Лайнел, разумеется, в Оксфорде, но, даже будь он тут, уверена, оказался бы чересчур рассудительным и благочестивым, чтобы хотя бы улыбнуться нашим языческим праздникам. В любом случае, завтра произойдет возвращение к вопросам гораздо более серьезным'.
   Взволнованное ожидание Бесс двинулось на спад. 'Как скоро выдвинется Его Величество? Я думала, моя первая брачная ночь будет предшествовать событиям'.
   'Настолько не терпится?' - лукаво поинтересовалась Елизавета, вынудив Бесс густо залиться краской, но герцогиня уже отвечала на вопрос.
   'Как мы можем знать? Сбор назначен в Лестере - через два дня, но, что касается остального, - мы пребываем в абсолютном неведении'.
   'Я думала - Я знала, что король приехал сюда - поохотиться, пока он в замке Фотерингей, поэтому я полагала, что вам может быть известно больше -'
   Бесс опять увидела, как Елизавета бросила на герцогиню быстрый взгляд, и замолчала, озадаченная еще сильнее, но молодая женщина мягко ответила: 'Конечно, когда король Эдвард свободен, чтобы развлечь себя, он заходит нас навестить. В дни службы батюшки у покойного герцога Йорка все мы детьми играли вместе, а матушка Его Величества до сих пор пишет моей матушке, рассказывая о придворных новостях. Но до нас доносится не более того, что прежний король Генри, пусть корону он уже не носит, создает беспорядки под стенами замка Бамбург, а герцог Сомерсет собирает для него войско'.
   'Но королева бежала с сыном во Францию, не так ли?'
   'В самом деле', - едко согласилась Жакетта, - 'хотя Маргарет Анжуйская теперь не королева. Она всегда являлась хитрой волчицей, и я готова держать пари, - мальчик, называемый принцем Уэльским, зачат убитым при Сент-Олбансе отцом Сомерсета'.
  'О!' - вздохнула Бесс. 'Может ли подобное оказаться правдой? Живущий с нами по соседству мастер Пастон часто приносит вести из Лондона, но мне казалось, что эти перешептывания - просто сплетни'.
   Герцогиня издала короткий смешок. 'Я им верю. Когда Генри вновь обрел рассудок, несчастный безумный недотепа, - уже после рождения малыша, - то заявил об уверенности в зачатии крошки Святым Духом, ибо он к этому никакого касательства не имел. Я знаю об инциденте от человека при нем присутствовавшего. У Маргарет всегда были с Сомерсетом личные взаимоотношения, и я никогда не доверяла Бофорам, никому из их семьи. Однако, с Божьей милостью, Англия в ближайшее время получит новую королеву'.
   Глаза у Бесс расширились. 'Его Величество женится? Я об этом не слышала, хотя и знаю о мнении батюшки, который надеется, что лорд Уорвик не станет спешить с французским браком, - ведь народу он не по душе'.
   Она вдруг вспомнила о происхождении герцогини и торопливо прибавила: 'Простите, Ваша Милость. Мне не следовало - '
   'Я давно превратилась в настоящую англичанку', - с удивительным добродушием отмахнулась герцогиня, - 'а милорд Уорвик может внезапно обнаружить, что события движутся своим, не согласованным с ним, чередом'.
   Колокол пробил положенный час, и Елизавета встала. 'Матушка, уже десять'.
   Бесс тоже поднялась. 'У вас назначена встреча? Простите, я немедленно удаляюсь'.
   'Да, встреча', - подтвердила Елизавета. Темные брови герцогини сошлись вместе в мгновенной хмурой гримасе, но ее дочь продолжила. 'А если они увидят друг друга по дороге? Нет, лучше Бесс остаться здесь, на нашем попечении'.
   'Замечательно', -ответила герцогиня, но даже взглядом не удостоила их гостью. 'Отведи девочку к себе в комнату. Подошло время готовиться'.
   Потрясенная Бесс последовала за Елизаветой наверх, - в покои, выходящие на задний двор дома, где был разбит сад с лекарственными растениями.
   'Мальчики тут', - выглянула из окна Елизавета. 'Я отправила их поиграть'. Она наклонилась через проем и позвала: 'Томас! Томас, я говорю! Не надо так толкать брата. Постоянно забывает, что крупнее Ричарда', - добавила молодая женщина, обращаясь к Бесс, и снова обернулась внутрь комнаты. Сейчас девушка могла видеть, до какой степени сияли ее голубые глаза.
   Леди Елизавета Грей, по меньшей мере, никак не походила на свою матушку, зато напоминала отца. Она обладала отливающими серебром светлыми волосами, открывающимися свету, стоило ей снять с головы изысканный конусовидный эннен, совершенным цветом лица, в котором сливались оттенки молока и розы, и маленьким, аккуратно выточенным природой носом над подвижным с пухлыми губами ртом. С точки зрения Бесс, от ее красоты захватывало дыхание, особенно сегодня. Сама Бесс была маленькой и темноволосой. Собственная желтоватая кожа вызывала у нее почти ненависть, Бесс восхищалась великолепной фигурой и обаянием подруги и задавала себе вопрос, - сумеет ли когда-нибудь достичь подобного баланса. Зеркало напротив демонстрировало лишь претензию на красоту, - большие глаза странного медного цвета под прямыми темными бровями. Бесс терзалась мыслями, - полюбит ли ее Хамфри или окажется разочарован превращением суженой в настолько мало симпатичное создание?
   Но затем она ощутила исходящее от Елизаветы напряжение, заметила пальцы, едва способные удержать ленты голубой бархатной накидки.
   'Что происходит?' - спросила Бесс. 'В чем особенном вы можете мне довериться? Я знаю, у вас есть какая-то серьезная тайна. И почему вы одеты, словно собираетесь выйти?'
   Леди Грей обернулась и протянула руки, взяв девушку за ладони. 'Дитя, - кузина, - у Англии будет новая королева. Этим самым утром я выхожу замуж за короля Эдварда!'
  Бесс громко пискнула и осталась стоять недвижимо. 'Выходите - выходите за короля? Сегодня? Но как такое возможно?'
  Елизавета вдруг расхохоталась, и дрожь ее смеха выдавала не столько нервное возбуждение, сколько счастье, сплетенное с опасением, что что-то еще может пойти не так. 'Возможно, я тебе обещаю. Последние несколько месяцев Эдвард пылал ко мне страстью'.
  'Но - но люди утверждают, - он в любовных делах мастак'. Бесс знала, что путается в словах, но продолжала: 'Они говорят, - у него множество возлюбленных и...'
  'Да, знаю. Дама Элеонора Батлер, дама Елизавета Люси'.
   'Он должен жениться исключительно на принцессе, заключить блестящий союз, по крайней мере, так говорит мой отец. Наверное, вы надо мной смеетесь. Возможно, вы станете Майской королевой?'
   Елизавета кинула взгляд в полированную зеркальную гладь и надела на голову капюшон. 'Я не шучу, моя святая невинность. Чуть больше, чем день спустя, я стану королевой. Также не может быть 'долга' для Эдварда в его выборе невесты. Он идет собственной дорогой. Не скажу, что Эдвард не сделал бы меня своей любовницей, имей король на это рычаг давления, но и я обладаю волей. Даже когда, полушутя, он угрожал применить силу, я ответила, что скорее умру добродетельной, чем соглашусь жить с ним без обручального кольца на моем пальце. И я вытащила маленький кинжал, - смотрелось это крайне драматично, - достойно ряженых на Рождество!'
   Бесс резко присела на краешек кровати.
   'Поверить не могу. И сегодня! Но где? Бракосочетание состоится при дворе? Нет, не там, иначе бы вас здесь не было. И что скажет граф Уорвик? Елизавета, ради всего святого, смилуйтесь и ответьте'.
   'Теперь у меня нет времени. Ты все узнаешь позже. Достаточно ответить лишь на два твоих вопроса. Бракосочетание состоится тайно - в часовне поблизости отсюда, под названием Эрмитаж (Обитель - Е. Г.). О том, что скажет Уорвик, я догадаться не могу, - он ничего не знает'. Бесс смотрела на Елизавету широко распахнутыми глазами. 'Тогда как вы можете, - кузина, - вы же, несомненно, наживаете серьезные трудности? Любой знает, - граф управляет абсолютно всем'.
   Губы Елизаветы искривила легкая усмешка. 'Скоро он поймет, что королем управлять не в его власти. Уорвик не в силах забыть своего происхождения от Джона Ланкастера, пусть Эдвард и принадлежит к более старшей ветви. Однажды сотворенное нельзя вернуть назад. Сегодня Эдвард женится на мне, потому что любит и хочет обладать мною больше, чем кем бы то ни было в целом свете. Уорвику придется принять эти новости на ужин, только не подавиться ими. Бесс!' Леди Грей подошла к девушке и взяла ее за руку. 'Ты же понимаешь, что, пока король не поставит свой Совет в известность, положение следует хранить в полной тайне? Поэтому матушка отослала моих братьев и сестер прочь, как и всех слуг, исключая самых достойных доверия. А сейчас я не хочу больше вопросов, пока Эдвард не обнародует наш брак. Таким образом, я выеду вместе с матушкой и одной из моих фрейлин, как мы часто поступаем, - нам требуются свидетели, - и будем отсутствовать чуть дольше часа. После -', - Елизавета глубоко вздохнула, - 'после приедет король, снова, как он это часто практикует. Обнаружив нас отбывшими, скажет слугам, что дождется нашего возвращения. И мы вместе поднимем под мраком тайны бокал'.
   'И он останется?' Бесс почувствовала, что краснеет. 'Я подразумеваю - '
  Елизавета откровенно рассмеялась и коснулась щеки Бесс. 'Я в курсе, о чем ты ведешь речь. У Эдварда будет слишком мало времени. В посланном им сообщении говорится, что ему нужно спешить сегодня после церемонии в Нортхэмптон, дабы присоединиться к своим лордам, туда направляющимся. Однако - ' - повисла короткая пауза, и молодая женщина прибавила, - 'Не думаю, что он отбудет прежде, чем я стану его женой на деле, а не в простых произнесенных между нами обещаниями. Слова можно отменить'.
   'О', - румянец Бесс загустел. 'Желаю вам счастья, но очень о вас тревожусь'.
   'Тревожишься? Моя дорогая, король - человек важный, а станет еще важнее, вот увидишь. В конце концов, над Англией воссияет новое солнце, а я согреюсь в его сиянии. Я и мои близкие поднимемся вместе с этим солнцем, и ты, маленькая кузина, вполне можешь оказаться одной из моих дам. Как тебе это понравится?'
   'Очень понравится', - воскликнула Бесс, - 'но я не в силах пока все это принять. Какое счастье для всех вас - для вашей матушки, для вашего брата Энтони'.
   'Энтони уже друг короля', - Елизавета гордо вздернула голову в хорошо известной Бесс манере. 'А ты можешь начать служить мне прямо сейчас. Вижу, мои мальчики успели в саду перепачкаться. Не хочу, чтобы они видели меня уезжающей, поэтому не спустишься ли ты к ним и не поиграешь ли с ребятами в мяч или в кегли, пока я не вернусь?'
   'Разумеется', - кивнула Бесс и неожиданно чуть не задохнулась от робости при осознании, что так давно знакомая ей Елизавета вот-вот станет королевой Англии. Она повернулась и сбежала по лестнице вниз.
   В маленьком квадратном саду, огороженном красной кирпичной стеной девушка расставила кегли и принялась играть с мальчиками. Томас сначала дулся, требуя ответить ему, - где находится матушка. Ребенок хотел отправиться в лес вместе со своим новым ястребом-тетеревятником. 'Вы не можете мне отказать', - грубо заявил он, - 'и с вами, леди, мне делать нечего'.
   'Ваша матушка просила меня заняться вами здесь, пока она будет поглощена собственными делами, это ее распоряжение, а не моя инициатива', - парировала Бесс. Девушка считала Томаса докучливым и отличающимся поведением, абсолютно не сочетающимся с его ангельской привлекательностью. Бесс предпочитала более простоватого Ричарда, тихо и сконфуженно стоящего в сторонке и не поощряющего нахальства брата. В конце концов, воспитательница поневоле вовлекла подопечных в игру, прекрасно понимая, - Томас согласился, главным образом, ради удовольствия попытаться побить ее. Однако, мысли Бесс сосредоточились на судьбоносных известиях, сообщенных в спальне леди Грей, и она не могла сосредоточиться на забаве, как нарочно, бросая мяч мимо невысоких деревянных кеглей.
   Бесс не помнила первую свадьбу Елизаветы, так как была тогда малышкой, но, после гибели сэра Джона Грея в сражении при Сент-Олбансе, та приехала погостить у родственников в Норфолке и навестила В Эшвелторпе дом Тилни. Сэр Джон бился на стороне королевы Маргарет, что в глубине души Бесс удивило. Ее семья всегда считалась твердой в поддержке йоркистов, хотя никогда нельзя было сказать, - чью сторону примут люди в бесконечных столкновениях Ланкастеров и Йорков. Бесс ни разу не видела королеву Маргарет, но слышала о ней достаточно, чтобы опасаться эту яростную и прекрасную леди и радоваться ее отбытию во Францию. Однажды в Лондоне ей довелось лицезреть проезжающего по улицам короля Генри. Едва ли внушал доверие факт, что данный похожий на святого мужчина в простом коричневом одеянии и в обуви с закругленными мысами может быть английским королем. Но граф Уорвик все это поменял, сняв корону с головы Генри и одев ее на Эдварда. Разумеется, даже в убежище замка Бамбург, Генри являлся для вытеснившего его юного короля довольно легкой добычей. Когда Елизавета, ликуя, вернулась, Бесс не могла даже начать думать, что же произойдет дальше, пусть это и захватывало дыхание, а новая королева, несомненно, не оставила бы старых друзей в забвении.
  'Вот', - произнес Томас с ноткой самодовольства. 'Госпожа Буршье, я выиграл'.
  'Выиграл', - подтвердила Бесс, глубоко вздохнув, - ибо в этот миг появился наставник мальчиков. Он строго заявил, что Майский день на дворе или нет, отведенному для книг часу ничто не помешает. И дети ушли, - Томас с брюзжанием, Ричард, - улыбнувшись и обратившись к Бесс со словами: 'Благодарю вас, леди'.
  Девушка опустилась на каменную скамейку. Как давно выехали Елизавета и герцогиня? По меньшей мере, час назад. Бесс хотела, чтобы они вернулись, даже больше того, - чтобы она сюда не приходила. Но ее же тянуло провести день в Графтоне, среди представляемого в мечтах обычного шумного и жизнерадостного семейного обеда. Существование в доме иногда кажется чрезвычайно унылым. Дедушка оставил крайне мало своим трем сыновьям, завещав все земельные владения Тилни Бесс и поставив ее перед фактом приобретения прав на наследство. Отец принял сложившееся положение вещей, с удовольствием проживая в Эшвелторпе, который оба они любили. Однако дядюшки постоянно взывали к букве закона, претендуя на часть родовых имений, так что матушка приняла вызов и, используя юриста Пастона, вступила в бой за права дочери. Она даже отказалась размышлять о поездке с семьей на юг, предвкушая предстоящее слушание в суде выслушивающих и постановляющих в Линне.
  В нынешний чудесный Майский день Бесс стремилась забыть обо всем, но вместо того вмешалась в ситуацию, что даже по ее скромным догадкам, должна была иметь довольно тревожные последствия. Вероятно, оказалось бы лучше сейчас ускользнуть. Но она успела лишь наполовину подняться, когда позади раздались быстрые шаги, и ее мысли нарушил глубокий голос.
  'Леди Буршье? Мне сказали, что я найду вас здесь. Представляется, что герцогиня и леди Грей уехали кататься'.
  Бесс обернулась и затем чуть ли не подпрыгнула, опустившись в низком реверансе. Рядом стоял Эдвард Плантагенет, улыбаясь ее резкому поклону. Это был светловолосый юный гигант лет двадцати двух, такой привлекательный, что сердце в груди у девушки перевернулось, а он продолжал улыбаться, распространяя вокруг тепло своего огромного обаяния, неразрывно отпечатанного в выражении лица. Его прозрачные синие глаза смотрели на нее со всей присущей дню радостью. Эдвард взял Бесс за руку и поцеловал ладонь, поднимая собеседницу из поклона и заговаривая с той настолько тихо, что любой проходящий мимо слуга услышать бы не сумел.
  'Я также понимаю, что наша тайна вам известна'.
  'Да, Ваша Милость'. Бесс снова почувствовала заливший щеки яркий румянец. 'Все сделано?' Она решила, что слишком опережает события.
   Тем не менее, король, видимо, так не думал. 'Да, все свершилось, но священник был настолько напуган, что мне показалось, - он нас подведет. Предположить не мог, что до подобной степени внушаю ужас своим подданным'.
   'Нет, сир. Мне представляется, это оказалось вызвано лишь-'
   'Случаем! Я знаю. После обеда мне следует уехать, дабы присоединиться к моим войскам, вот все и завертелось в относительной спешке'.
   'Да и я вмешалась. Простите меня, сир, что явилась столь несвоевременно'.
   'Не говорите так. Каждый друг - ' - Эдвард замолчал, и его улыбка стала еще шире, - 'моей королевы всегда желанен для меня. Да и ваши отец с мужем прибыли, чтобы влиться в мою армию. Разве вы здесь не по этой причине?'
   Бесс торопливо объяснила дело, и король сказал, присев на скамейку и указав собеседнице сделать то же самое: 'Мне жаль, что я, видимо, нарушил ваши брачные планы, но, возможно, добравшись до Лестера, мы сумеем пожаловать вам проведение брачной ночи в замке Гроуби. Нельзя же маршировать ночью, правда? Какое-то время я обойдусь без сэра Хамфри'.
   'Ваша Милость очень добры'. Смущение Бесс только выросло, и Эдвард опять расхохотался.
   'Не так я и добр, если бы не пришлось думать в равной степени о собственных желаниях. Уильям Гастингс поехал вперед - устраивать моей супруге место для жительства в его усадьбе - в Кирби Макслоу, и мне следует почтить его дом своим присутствием. Сбор войск займет день или даже два, значит, я тоже получу возможность провести брачную ночь, никого не оповещая. Один Уильям пользуется в данном вопросе полным моим доверием'.
   Бесс мгновенно лишилась дара речи. Нахождение рядом с сидящим поблизости королем, вытянувшим свои длинные ноги в синих лосинах, открывшим лицо солнечным лучам, улыбающимся ей и рассказывающим о тайных планах, о которых ничего не было известно даже его Совету, еще сильнее усилило охватившую девушку неловкость. Эдвард казался воплощением великолепия в белом бархатном плаще с меховым подбоем, на всем протяжении вышитом синей нитью. На цепи вокруг шеи висел крупный драгоценный камень, и, по меньшей мере, четыре пальца украшали кольца. Но в нем и близко не обнаруживалось истинно природного щегольства, только дух высочайшей уверенности в себе и переполнения здоровьем. Все, что сумела произнести потрясенная Бесс, это: 'Леди Елизавета так прекрасна...не удивительно...и, о, я надеюсь...'
  Эдвард откинул голову и рассмеялся. 'Надеюсь, мои подданные впустят Елизавету в свои сердца. Совет хотел, чтобы я женился на иностранной принцессе, это правда, но меня пленила английская красавица, и тут ничего не поделаешь. Вы любите вашего мужа, Бесс? Ведь так вас называет моя королева?'
   'Да, сир. Я всей душой надеюсь трепетно полюбить моего мужа, хотя после бракосочетания видела его только один или два раза. Леди Феррерс желала, дабы потом я поселилась с ней, но батюшка не согласился'.
   'Ваш батюшка пришел с ополченцами в мою армию также, как дочь на подтверждение своего брака?'
   Бесс улыбнулась Эдварду. 'Услышав о сборе, отец послал за теми из наших людей, кто в состоянии носить оружие'.
   На миг лицо короля приобрело более серьезное выражение. 'Я намерен вытоптать мятеж раз и навсегда. Вы понимаете, почему мы сражаемся? Мне представляется, что женщина должна осознавать причины дела, которому ее супруг вполне способен пожертвовать свою жизнь?'
   Ладонь Бесс метнулась к воротнику платья. 'Я знаю, что ваши права значительнее тех, которые предъявлял король Генри'. Она увидела угрюмую морщину, протянувшуюся от носа Эдварда к его подбородку, и подумала, каким пугающим противником тот может оказаться.
   'Маргарет Анжуйская убила кузена отца, герцога Хамфри Глостера, в народе называемого 'Добрым герцогом', и сделала батюшку своим врагом. Когда он и мой брат Рэтленд были убиты, сражаясь за их права, Маргарет водрузила его голову на ворота города Йорка и одела на нее бумажную корону. Господь заставил ее заплатить за это кровью при Таутоне. Отец был великим человеком, но в вопросе отстаивания законных претензий его обманули. Вы же никогда с ним не встречались?'
   'С герцогом Йорком? Нет, сир'.
   'Я любил его', - произнес Эдвард и на минуту умолк. Потом он, как показалось Бесс, отбросил внезапно наползшее на него мрачное настроение. 'Благодарение Господу, Маргарет уехала, и я положу конец волнениям. Я установлю в моей Англии мир, ибо в жизни есть место и другим явлениям, нежели битвы. Народ может процветать, торгуя и тем самым наполняя сундуки, а не опустошая их в сражениях'.
   Бесс слушала, очарованная и привлекаемая к монарху распространяемым им восторгом. Она спрашивала себя, почему Эдвард говорит с ней, с незначительной шестнадцатилетней девушкой, и была чересчур неопытна, чтобы угадать, - он выбрал ее в собеседницы именно из-за этой самой незначительности, способной перекрыть испытываемое королем нетерпение по отношению к его нареченной.
   Через несколько мгновений Елизавета и герцогиня вернулись и прошли в сад, выражая, в расчете на слишком жадные уши, удивление прибытием Эдварда и прося короля остаться на обед. Бесс бросила на Елизавету быстрый взгляд и заметила на ее прекрасном лице совершенно новое выражение. Было ли это любовью, ощущением одержанной победы, гордостью или же, возможно, всеми этими чувствами одновременно? С внезапной решительностью девушка произнесла: 'Ваша милость, леди, простите меня, но мне не следует оставаться. Меня станет ждать отец'.
   'Но, милое дитя', - вмешалась герцогиня, - 'ты же даже не перекусила'.
  'Благодарю вас, но, боюсь, должна попрощаться'. Бесс смутно сознавала, что король забавляется, а Елизавета готова расхохотаться. Она сделала три торопливых реверанса и затем почти побежала по направлению к конюшням. Уот Сейбл сидел на деревянном пеньке с кружкой эля в руке и беседовал с одним из конюхов Вудвиллов. При появлении Бесс он изумленно подскочил и велел подготовить для нее коня.
  'Я полагал, мы останемся на обед', - проворчал Уот, вытирая губы тыльной стороной ладони, тем не менее, отставил кружку и двинулся выводить их скакунов. Когда они снова очутились в выходящей из усадьбы и усыпанной листьями аллее, он отметил, что желудок бьется о позвоночник, но ответа, все равно, не получил и замкнулся в молчании.
  Бесс ехала медленно, мысли были переполнены утренними невероятными происшествиями и собственным нечаянным в них участием. Она вспоминала стоящих рядом во время ее отъезда Елизавету и Эдварда и думала, что, разумеется, во всей стране не найти более красивой пары, что каждый научится любить суженую английского короля. Дружба с Елизаветой и родство с ней вселяли в девушку лишь недавно родившийся трепет.
  
   Сэр Фредерик Тилни находился во внутреннем дворе имения, в котором семья остановилась на ночь, он занимался собранными по всему Эшвелторпу людьми и, когда дочь вернулась, едва ее заметил, пусть помогая Бесс выбраться из седла и поинтересовался, где та была.
   'Не дальше Графтона, сэр. Сегодня такой чудесный день'.
   'Тебе бы следовало иметь милого, чтобы он выбрался с тобой праздновать Майский День', - произнес сэр Фредерик, подшучивая, - 'но уже завтра мы увидим сэра Хамфри. Герцогиня была дома?'
   'Да, как и леди Грей с сыновьями'.
   Сэр Фредерик удивился. 'И они не пригласили тебя на обед?'
   Бесс отвернулась, чтобы погладить мягкую морду своей кобылы. 'Пригласили, но я решила, что должна вернуться к вам. Уот сказал, вы не окажетесь на седьмом небе от счастья, если в дороге я столкнусь с морем едущих на помощь королю солдат'.
   Ее отец улыбнулся. 'Уот в состоянии о тебе позаботиться. Да, как же ты, наверное, голодна. Пойдем, я уверен, наш хозяин отыщет для тебя несколько кусочков холодного мяса'.
   Он направился вместе с дочерью в дом, при входе прибавив: 'Надеюсь, ты не встретила на пути никого из числа буйных молодцев?'
   'Только Майских Влюбленных', - ответила Бесс и мысленно удивилась, что, никогда не имея от батюшки тайн, сейчас могла скрывать от него недавно узнанную столь легко.
  
  Глава 2
  
   Не существовало ничего, что леди Феррерс любила бы сильнее придворных развлечений, поэтому она и убедила короля почтить своим присутствием ужин в честь первой брачной ночи кузена ее супруга. Несмотря на недавно заключенный союз с младшим сыном графа Эссекса, сэром Джоном Буршье, на десять или чуть более лет моложе его жены, та сохранила титул, унаследованный от первого мужа, сэра Эдварда Грея, и так замечательно в нем утвердилась, что множество присутствующих здесь знатных джентльменов являлись ее родственниками. Ближайший друг монарха, лорд Гастингс, приходился леди Феррерс соседом, и она многословно приветствовала как сэра Уильяма, так и его супругу.
   'Мой господин, как мило с вашей стороны посетить наше маленькое мероприятие. И со стороны леди Екатерины, - нет ничего, что мы бы ценили столь сильно, сколь брачную церемонию, не так ли?'
   Леди Гастингс улыбнулась и поцеловала хозяйку дома. 'И в самом деле. Мы с Уильямом не так давно женаты, чтобы позабыть о радостях этого дня. Как и вы, полагаю'.
   'Сэр Джон и я чудесно друг другу подходим. Сумеет ли присоединиться к нам милорд Уорвик? Я отправила ему весточку'.
   'Мне кажется, - нет', - ответила леди Гастингс. 'Как первый полководец короля, брат очень занят. И если войску следует выступить уже через два дня, то сделать нужно еще очень много. Я оставила его глубоко погруженным в списки и документы всех видов, тогда как моя невестка сейчас в замке Уорвик'.
   Леди Феррерс понимающе кивнула, но была серьезно уязвлена. Граф Уорвик являлся самым гордым человеком в Англии и, так как его сестра оказалась матерью монарха, считал себя вторым по значению в государстве после Эдварда. Он легко мог приняться за большое количество дел, так что не находилось и минутки для присутствия на церемонии закрепления брака, в отличие от Эдварда, обычно это минутку всегда обнаруживающего. Затем леди Феррерс увидела на верхней галерее Бесс. 'Вот и наша маленькая новобрачная, надо отвести ее вниз', - и заторопилась прочь.
   На вершине лестнице Бесс терзалась сомнениями. Рядом с ней находилась женщина из числа тех, кого в целом мире чрезвычайно мало, - леди Грей. Елизавета сжала ее ладонь и произнесла: 'Пойдем, дитя, все эти важные господа не должны тебя пугать'.
   'Я и не боюсь', - ответила Бесс, - 'лишь думаю, где мой отец'.
   'Там, вместе с моим братом Энтони. Смею отметить, Энтони будет в первых рядах, когда они выступят. В целой Англии не существует мужчины искуснее его на турнирах. Когда дойдет до истинной битвы, уверена, брат покажет себя отважным рыцарем'.
   'Если бы не военная кампания, вероятно, у нас и здесь устроили бы турнир. Говорят, Его Величество обожает спорт'.
   Губы Елизаветы еле заметно задрожали. 'Он обожает разные виды спорта'.
   Они уже дошли до основания лестницы, и Бесс окружили смеющиеся друзья, молодые люди, осыпающие девушку похвалами. Бесс знала, - сегодня Елизавета сделала все, чтобы подруга выглядела наилучшим образом, - взбила желтое платье, придавая худенькому силуэту больше формы, срезала со лба волосы, прибавляя ей рост и закрепляя его высоким с крылышками головным убором. Нанесла на губы и скулы немного цвета, брызнула на кожу духами. Новобрачная чувствовала себя натянуто и неуютно в тяжелом наряде и обрадовалась, когда батюшка предложил ей руку и повел побеседовать со свекром.
  Лорд Бернерс был человеком почти абсолютно молчаливым. 'Прекрасно, дитя мое', - и это оказалось всем, что он сумел сказать, нагнувшись, чтобы поцеловать Бесс лишь с намеком на улыбку на своем тяжеловесном лице, вкладывая ладонь девушки в ладонь сына. В Хамфри Буршье присутствовало то, чего не доставало его отцу, - юноша отличался жизнерадостностью и разговорчивостью, с губ никогда не сходила смешливая гримаса, глаза искрились задором и склонностью к настороженности, казалось, - он в мгновение ока отметит любое происшествие дружелюбным подшучиванием. Хамфри поднес руку невесты к устам, затем соединился с ней в поцелуе, и тот далеко отстоял от официального, что вызвало у его друзей несколько отрывистых смешков. Приветственная речь содержала все долженствующие тут присутствовать пункты, однако, Бесс изумилась, сколь глубокий смысл заложил в слова ее суженый. Вокруг толпилось столь много людей, что у девушки не вышло поговорить с ним дольше. В течение долгих лет, еще со времени состоявшегося в детстве бракосочетания, на границе сознания и подсознания она помнила о Хамфри, как о ком-то, с кем должна однажды начать общую жизнь, но не знала его, как человека. Теперь Бесс украдкой бросила на него взгляд. Среднего роста, в лице ничего примечательного, за исключением называемого общей привлекательностью. Светло-каштановые волосы казались чуть взъерошенными, хотя одежда была дорогой и носилась с повседневной легкостью. Новобрачная понимала, - разница в шесть лет давала ему ту уверенность в себе, которой ей отчаянно не хватало. Даже возникни подобная возможность, Бесс не представляла, что сказать Хамфри, и обнаружив во время ужина, как место между невестой и женихом занял король, внутренне с облегчением выдохнула.
   Пока на стол подавались блюда, - поджаренное мясо и выпечка, пресноводная рыба, политая жирными соусами, разнообразные виды птиц, изысканные сладости с желе и марципаном, с миндалем и изюмом, - Бесс чувствовала только занявшее все пространство рядом с ней присутствие Эдварда. Король разговаривал с новобрачной в процессе большей части ужина настолько обаятельно и любезно, что она нашла это не сравнимым ни с чем и ощутила, как веки жгут внезапно возникшие слезы. В общем знании о его тайном браке, в посещении ее собственной церемонии подтверждения союза на следующий же день было что-то до такой степени обжигающее душу, что Бесс оказалась ошеломлена и не смогла съесть больше нескольких кусочков обильного угощения, поставленного перед ней. По мере беседы Эдвард поощрял девушку попробовать еще чуть-чуть лакомств, но после она так и не сумела вспомнить и половины им произнесенного. Только раз, повернувшись к ней всем корпусом, монарх тихо сказал: 'Любовь, Бесс, это огромная радость. Дорожите ей также, как дорожу я'.
   'О, да, да', - прошептала Бесс, - 'но я не похожа -' Девушка запнулась. 'Я не красавица и не знаю, вдруг -'
   Эдвард внезапно расхохотался. 'Может, вы и не настолько красивы, как некоторые известные нам леди, но у вас доброе сердце, что читается в ваших глазах, и, как мне понятно, мужчина способен смело вам довериться. Сэр Хамфри был бы, а я уверен, что он не таков, совершенным глупцом, если бы не оценил этого по достоинству'.
   Пораженная, Бесс подняла взгляд и встретилась с глазами Эдварда. 'Вдобавок', - прибавил он, - 'вы не так уж ужасны с мужской точки зрения, как это вам кажется'.
   На щеках девушки вспыхнул румянец. 'Благодарю вас, благодарю вас, сир'. Она подумала, что король, совершенно точно, самый добрый из живущих на свете людей. Эдвард заставлял ее почувствовать себя женщиной, возможно, даже желанной, и его намерение воодушевить привело к результату, о котором монарх никогда бы не помыслил. Чуткость и природное обаяние Эдварда тронули Бесс основательнее всего остального случавшегося с ней раньше, и девушка вдруг наполнилась легкомыслием, сердце забилось с мощью, что склоняла ее чувствовать некоторую слабость. Иисусе Милостивый, да она же его полюбила! Как Бесс только могла? Но это правда - истинная правда! В день подтверждения собственного брака влюбилась в другого мужчину, в короля Англии, так недавно женившегося на ее подруге.
   Эдвард пригласил Бесс на танец, и тепло его ладони породило в каждой клеточке теле новобрачной странные ощущения. 'Я не должна плакать', - думала она. 'Святая Дева, не позволяй мне заплакать'.
   Бесс также танцевала с мужем, но так и не сумела взглянуть ему в лицо, как бы тот не подшучивал над ней из-за этого. Затем на смену ему пришел граф Риверс, и девушка спросила себя, что бы он помыслил о партнерше, знай охватившую ее дух сумятицу. Следующим оказался дружелюбный и привлекательный лорд Гастингс, откровенно вызвавший у Бесс задержку дыхания. Он сравнил ее со сливой, созревшей для срывания, но был столь искренен и мил, что молодая жена смогла лишь прошептать: 'Милорд, пожалуйста, не надо', но не оскорбилась, хотя после направилась к отцу и крепко обняла того за руку.
   'В чем дело?' - спросил сэр Фредерик. 'Бесс, дитя мое, сегодня вечером тебе следует испытывать счастье'.
   'Мне бы хотелось очутиться дома', - слова вырвались необдуманно и быстро. 'Я не хочу вас оставлять'.
   'Но ты должна, это в природе вещей', - нежно успокоил ее Фредерик Тилни. 'Пусть мне также мало, как и тебе, по душе наше расставание. Но, я надеюсь, вы с Хамфри подарите мне внуков, а этого я желаю очень сильно'.
  
   Пока несколько дам уводили Бесс в ее брачные покои, леди Гастингс сухо произнесла: 'Моя дорогая, если мой господин посчитал вас достаточно прекрасной, чтобы заигрывать, можете расценить это в качестве подтверждения, - вы обладаете всем, чего требуют мужчины'. Но данные слова не смягчили внутренний хаос, угрожавший победить свою носительницу. Бесс разрыдалась, и несколько минут слезы лились у нее из глаз без какой-либо способности их остановить. Леди Гастингс, леди Феррерс и Елизавета засуетились над ней, уверяя, - невесты часто плачут, но слезы нужно осушить до входа в комнату новобрачного. Они умыли лицо Бесс холодной водой, расчесали ей волосы, и, к моменту прибытия постучавших в дверь джентльменов, девушка опять обрела спокойствие, взрыв, казалось, успокоился и двинулся на спад. Как глупа она была, как ребячлива, чтобы решить, что стала жертвой любви к королю! И, когда Хамфри появился, дабы занять свое место на кровати с ней рядом, Бесс послушно сидела там, хотя ладони лежали прочно сцепленными под покрывалом.
   Архиепископ Невилл зачитал молитвы и благословение. В ногах находились букеты весенних цветов, присутствующих обнесли кубками с горячим приправленным пряностями вином. Эдвард провозгласил: 'Здоровья новобрачной и новобрачному. Спокойной ночи я им не желаю, пусть она будет веселой и принесет Дар Господень в детях'.
  Пожелание сопроводили глотком вина, перемежая его смехом и несколькими шутками, заставившими некоторых из степенных леди в возрасте нахмуриться. Отец Бесс поцеловал ее и прошептал собственное благословение. Лорд Бернерс еще раз тихо отсалютовал девушке и, в конце концов, уступил место королю. Тот склонился, казалось, губы Эдварда прожгут Бесс лоб. Ей опять захотелось заплакать. Она тяжело сглотнула и заставила слезы удержаться. Вино немного восстановило силы, но потом, когда дверь закрылась и король вышел из покоев, Бесс почувствовала, как задыхается испугалась. Хамфри протянул руку, чтобы взять ее ладони.
   'Бесс', - начал он, и девушка подумала, как странно звучит его голос. Даже спросила себя, не слишком ли много выпил Хамфри в процессе ужина, но вспомнила, что ничего подобного не заметила. 'Бесс', - опять повторил новобрачный. 'Я так хотел наступления этой ночи. Едва ли мы предполагали, что она случится среди бьющих военную дробь барабанов, правда?'
   'Нет', - ответила Бесс, решив, что формальное желание - это то, что высказывают все женихи. 'Но я постараюсь стать хорошей женой'.
   'С ключами на поясе и готовыми повиноваться слугами вокруг?'
   'Это будет моей обязанностью', - ответила девушка встревоженно, - 'и я постоянно молю Господа, дабы мне удалось исполнить мой долг'.
   'Долг? И все? Бесс!' Голос Хью приобрел резкость. 'Твои слова так холодны. Ты отдала свое сердце кому-то другому?!' Он ощутил, как девушку охватила дрожь. 'Бога ради, тебе следует ответить мне. У тебя есть возлюбленный?'
  В течение одного испепелявшего ее мгновения Бесс сомневалась. Если бы Эдвард Плантагенет когда-нибудь взглянул на нее с искрой желания, разве не отдала бы она ему сердце и тело без малейшего сожаления? Но он не взглянул. И не взглянет. 'Нет', - ответила Бесс. 'Никакого возлюбленного. Я жила в Эшвелторпе крайне тихо'. Новобрачная попыталась по мере объяснения изгнать из мыслей образ короля. Сейчас, вероятно, Эдвард улизнул в спальню Елизаветы, думая лишь о своей жене, а она находилась здесь с Хамфри, являющимся ее законным супругом. С Хамфри, ухаживавшим за Бесс, кажется, искренне пылким в желании, с Хамфри, кто так всем нравился, и кого она должна научиться любить. Здесь, когда Хамфри привлек Бесс к себе, пробежав руками по ее телу, концентрировалась действительность, а не мечта, которой не достичь. Девушка не могла избегнуть этой действительности, тогда как Хамфри уже положил ее на подушки и, почувствовав дрожь нареченной, немного застыл над ней с вопросом: 'Ты боишься меня, женушка?'
   Бесс попыталась снова не расплакаться, расслабившись и стряхивая дрожь. 'Нет, о, нет. Но я не знаю - ', - она замолчала и, не представляя, что сказать, прошептала: 'Вы всегда найдете меня послушной, сэр'.
   К ее изумлению, Хамфри затрясся от внезапного веселья. 'Да ты хорошо воспитана! Интересно, кто так постарался? Это наставления твоей матушки? Видимо, она уже забыла, что значит быть юной'.
   'Я уверена, матушка говорила мне лишь о правильных вещах'.
   'Я не намерен был нанести тебе обиду', - поправил себя Хамфри. 'Только предположил, что ты обучалась стать женщиной и женой, как и я обучался, оказавшись рыцарем на службе короля. Я прошел с ним половину Англии. Находился в Ладлоу, когда его отец стал жертвой убийства, сражался при Мортимер Кроссе и при Таутоне, участвовал в кровавой резне, когда на нас повалил снег, и битве пришлось продлиться весь тот зимний день'.
   'Ох'. Бесс пришло в голову, насколько необычно разговаривать в подобном духе в брачную ночь. Она представила картину белого снега, окрашенного кровью в алое. 'Мужчинам надо выполнять мужскую работу, как мне кажется', - прибавила новобрачная, предвидя впереди одинокую и тоскливую жизнь.
   'Да', - согласился Хамфри и снова расхохотался. 'Но тут есть и другая сторона. Ты успела вырасти и превратиться в желанную женщину, женушка'.
   'Неужели?' - поинтересовалась Бесс, удивившись. 'Я и не думала об этом', - и вспомнила слова Эдварда, равно как и откровенное восхищения лорда Гастингса.
  Неправильно истолковав слова Бесс, Хамфри заявил: 'Мне двадцать два года, да, я встречался с другими женщинами и не буду отрицать, получал от этого удовольствие, но как о моей жене, думал всегда о тебе. Именно ты, с Божьей помощью, станешь матерью моих детей'.
   'Вы так ко мне относились? Однако, едва посещали Эшвелторп, как и-'
   'Разочарована тем, что я не приезжал ухаживать за ребенком?'
   'О, нет. Я этого и не ожидала. Но часто мечтала-'
   Хамфри тихо прыснул. 'Чтобы узнать друг друга, понадобится не так много времени. Сейчас я могу взять тебя, как, вероятно, большинство мужчин берут своих жен, не думая, по праву, но мне хочется, чтобы ты любила меня. Думаешь, у тебя получится, моя Бесс?'
   Он опять поцеловал ее, и его разгоряченное и сильное тело накрыло собой тело Бесс. Та малая толика знаний о браке, что девушка успела почерпнуть, происходила из перешептываний подруг и разговоров служанок, но она смутно осознавала, - Хамфри обладал редкой чувствительностью, чтобы, таким образом, побеспокоиться о чувствах супруги. Когда его руки принялись вызывать у нее абсолютно новые ощущения, плоть Бесс откликнулась, не взирая на кружащие в голове мысли. Вряд ли понимая, что делает, она прошептала: 'Покажите мне, как следует любить', ибо лишь так, наверное, могла прогнать другой образ, разбить видение того, что происходило бы, очутись с ней на ложе Эдвард Плантагенет.
   Утром все припозднились и поход решили отложить на следующий день. Хамфри расхохотался и подытожил, что судьба, должно быть, к ним добра. Он позвал Бесс прокатиться верхом в приятную деревушку. Погода снова радовала теплом и солнцем. В полдень пара спешилась, дабы вкусить хлеб и мясо и выпить вино, вложенные Уотом Сейблом в его дорожную сумку. Затем, пока Уот отводил коней к течению, пара устроилась под массивным буком, И Хамфри сорвал для Бесс несколько соцветий пролески (колокольчика), чтобы заткнуть их в тугой лиф ее платья. Утром на желтоватых скулах девушки появился румянец, а во взгляде засиял свежий блеск, но она так и не догадалась, насколько прошлая ночь перевернула все внутри, подарив, если не красоту, то, по крайней мере, лишь зародившийся и еле уловимый призыв. Что Бесс знала точно, это то, что вопреки собственным необузданным мыслям, получила от Хамфри странное ощущение счастья. Они сплели руки вокруг ствола бука, и муж взглянул на нее так, как девушка видела, Эдвард взирал на Елизавету. Разве не должна Бесс испытывать благодарность за нареченного, который, столь необъяснимо казался любящим ее? И когда Хамфри взял Бесс там же, - на траве, она отдалась ему с пылким желанием. Питаемое к Эдварду следовало скрыть и всегда лелеять, но остаток мыслей, да, в конечном итоге, и тела принадлежало этому мужчине, внезапно и удивительным образом требующему у нее ответа. Бесс подумала о знакомых ей девушках, о том, что она слышала относительно несчастья их жизни с безразличными или даже с жестокими мужьями, и с глубоким вздохом положила голову на плечо Хамфри.
   Войско выступило на заре следующего дня, и Бесс стояла рядом с леди Елизаветой, с герцогиней Жакеттой и с леди Феррерс, глядя уходящей армии вслед. Сначала ее взор остановился на Эдварде, как, вероятно, будет останавливаться постоянно. Тем утром он являл собой образец короля. Голову окаймлял золотой венец, высокая фигура была окутана царственным пурпуром, длинные ноги уверенно лежали в стременах, на попоне скакуна и на штандарте реяли гербы Англии. 'Человек, за которым пойдут подданные', - подумала Бесс. Хамфри находился среди следующих за Эдвардом рыцарей. На покрывающим хвост коня полотне шелком был вышит узел Буршье, на левом плече накидки застегнута эмблема борзого пса, шлем и доспехи отданы на попечение его оруженосца - Роба Фитчетта, ехавшего в нескольких шагах позади господина. Бесс открыла для себя тяжесть расставания, чуть раньше прильнув к Хамфри в их комнате в изумившей ее саму манере. 'Не бойся', - произнес он ободряюще. 'Скоро мы победим войско Сомерсета, возможно, даже схватим старого Генри и заключим его в Тауэре, бедного несчастного безумца'. Хамфри звучно поцеловал Бесс и прибавил: 'Неужели я не владею столь многим, чтобы мне не захотелось вернуться?'
   Ее отец ехал позади, и Бесс замахала ему рукой. Армия медленно растаяла за воротами, спустившись по извилистой дороге еще дальше. Елизавета и Бесс обменялись быстрыми взглядами, но ни одна из них не заговорила. Только Бесс и герцогиня, из всех провожающих дам, понимали, какое значение имеет недавняя разлука для леди Грей.
  
   Эдвард сидел во главе длинного стола в аббатстве Ридинг и созерцал членов своего Совета. Они словно собрались, чтобы обсудить вопросы, готовящиеся на рассмотрение открывающейся завтра сессии Парламента.
   'Перемирие с шотландцами', - произнес король твердо. 'После того, как маркиз Монтегю так легко разбил войско Сомерсета, прежде чем мы вновь опустошим ножны, следует позаботиться, чтобы граница больше не обеспечивала нашим противникам убежища'.
   'Лорд Генри все еще на свободе', - указал довольно угрюмо юный герцог Норфолк. Ему исполнилось только двадцать, но, вопреки худощавости и полному отсутствию намека на мощь, он стремился в сражении заслужить себе рыцарство. 'Пока мы его не схватим - '
   'Без армии он бесполезен', - ответил Эдвард. 'Но коли мы протянули в истории с шотландцами, они вполне способны даровать ему одну. Нет, нам нужно добиться перемирия, как можно скорее'.
  'Мой брат Монтегю в ближайшее время его загонит', - с легкостью пообещал граф Уорвик. Он знал о любви к нему в народе, при случае старался проявить великодушие, его с Эдвардом общая победа, - ибо только так граф считал возможным сбросить власть короля Генри Шестого и королевы Маргариты, - успела закрепиться, а в кармане Ричарда Невилла лежало льстивое письмо, полученное от французского монарха этим же утром. Ричард осторожно поместил послание на стол и продолжил: 'По моему мнению, Ваша Милость, важнейшим на данный момент вопросом представляется вопрос вашего бракосочетания. Кастилию мы в расчет не берем. Что играет для нас роль, так это союз со Францией, свояченица короля Людовика, леди Бона Савойская - из невест самая подходящая'.
   'Хочет ли подобного союза Людовик?' - поинтересовался граф Эссекс.
   'Хочет и серьезнейшим образом', - подтвердил Уорвик. Ему и в голову не приходило, что пора бы и перестать руководить юным племянником, им же на престол и посаженным. Поэтому, последовавшая тирада Эдварда, сопровожденная обманчиво мягкой улыбкой, неожиданно застала графа врасплох.
   'Боюсь, кузен', - ответил король, - 'для бракосочетания уже слишком поздно'.
   'Слишком поздно? О чем это вы можете толковать?' - резко уточнил Уорвик, и остальные члены Совета вдруг превратились в олицетворение внимания. Даже архиепископ Буршье, который старался отогнать сонливость, навеянную на него плотным обедом.
   'Я толкую', - пояснил Эдвард, - 'о том, что уже женат'.
   Вокруг стола прокатилась волна изумления. Немного глуховатый граф Эссекс переспросил: 'Эд?' Все взгляды сосредоточились на короле, тогда как Уорвик воскликнул: 'Женат? На ком, во имя Господа?'
  Эдвард позволил слететь с уст второй сдерживавшей их печати. 'На леди Елизавете Грей'.
  В течение некоторого времени Ричард Невилл был слишком оглушен, чтобы опять заговорить. Сначала он побелел, потом, по мере подъема внутри него ярости, - покраснел. Уорвик не привык к нарушению своих планов. 'Боже на небесах, племянник, ты что же, разум утратил? Как такое может случиться без моего - без моего на то уведомления? Держи ее на роли любовницы, если желаешь, но...'
  Холодным голосом Эдвард ответил: 'Я же тебе сказал, Елизавета - моя жена, она обвенчана со мной священником перед свидетелями'. Король окинул взглядом потрясенные лица, увидел на них выражение недоверия, борьбу между естественной реакцией, разнившейся в зависимости от обстоятельств, и необходимостью сохранить подобие верности. Лишь лорд Гастингс, уже посвященный в тайну, совершал усилия, чтобы спрятать забавляющуюся улыбку.
   Граф Уорвик сжал ладонь на своей украшенной драгоценными камнями перевязи, но, после мгновенного яростного взгляда на племянника, орехового оттенка глаза Ричарда Невилла полузакрылись, и он сосредоточился на массивном изумруде, тогда как его быстрый ум принялся оценивать сложившееся положение.
   Повисшую тишину прорвал рокот голосов. 'Сир, это сделано чересчур поспешно', - поделился мнением брат Уорвика, Джордж Невилл, епископ Йоркский. 'Сир, ваш Совет следовало просить о рассмотрении дела подобной важности', - это заявил о себе лорд Шрусбери, верный сторонник короля. А брат суверена, пятнадцатилетний герцог Кларенс воскликнул: 'Милость Божья, Эдвард, как мог ты сочетаться семейными узами с настолько низко рожденным кланом?'
  Эдвард ответил насмешливо, подавляя все глубже пускающее корни раздражение: 'Твое мнение, Джордж, последнее, что хотел бы услышать Совет. Ты здесь впервые, поэтому слушай и помалкивай. Итак, милорды, мне не ждать добрых пожеланий? Я вступил в брак с женщиной, выбрал которую сам. Конечно, данная привилегия, доступная смиреннейшему из моих подданных, не должна быть отнята и у меня?' Архиепископ Кентерберийский метнул взор на своего брата Эссекса и неуютно заерзал на месте, его серьезное лицо сморщилось от искренней озабоченности. 'Мой дорогой господин, Господь знает, я желаю вам добра и счастья, но, как король Англии, вы не обладаете той степенью свободы, которая дана обывателям'.
   'Да, вдова с двумя сыновьями! Вряд ли это лучший выбор', - пробормотал Норфолк, хотя совсем не хотел возвышать голос.
   'Но это мой выбор!' - Эдвард услышал его и резко осадил.
   Уорвик поднял голову. 'Ваш долг состоял в браке ради народного блага. Вы же совершили серьезную ошибку, сир, ту, сожалеть о которой нам придется в течение всей жизни'.
   'Милорды', - вмешался Гастингс, - 'взаимные обвинения, без сомнений, бесполезны. Наш суверен и господин способен общаться с соседями за морем и без союза с их дочерями. Разве не следует нам радоваться, что он женился по любви? Леди Елизавета обладает красотой и обаянием, какие окажут честь ее месту на троне рядом с супругом'.
   Граф Эссекс, самый старший из присутствующих членов Совета, обдумал вопрос в собственной осторожной манере. 'Не скажу, что сделанное оказалось обдуманным, ибо случилось наоборот, но шаг уже совершен, вполне законно и пред лицом Господним'.
   'Это так'.
  'Поэтому мы не в силах поступить иначе, как согласиться. Пусть Бог пожалует вас радостью, племянник, как и вашу госпожу'.
  Благодаря свойственному ему суровому самообладанию Уорвик пришел в себя и обратился к Эдварду, словно к утомительному для него подростку. 'Полагаю, вы действовали так, как и другие до вас, значит, нам придется извлечь из совершенного максимальную выгоду', - произнес он мрачно. 'Но я не могу вообразить, что сказать Людовику Французскому. Посланник его двора ждет меня уже сейчас и -'
  'Можешь идти ко Франции с пустыми руками', - завершил предложение Эдвард, однако, с настолько молниеносно появившейся улыбкой, что многие из вельмож расхохотались. Он начал наслаждаться произведенным им смятением и, ощутив смену общего настроя, обернул полную силу своего очарования на всех тут находящихся. 'Джентльмены, обсуждаемая леди добродетельна и учтива. Она станет для вас замечательной королевой. Ее отец, лорд Риверс, показал себя верным слугой короны, а ее матушка, абсолютно точно, рождена достаточно высоко, чтобы удовлетворить все ваши претензии'.
  'Дочь унаследовала качества матушки?' Граф Оксфорд откинулся на спинку своего кресла. Неуправляемый и обидчивый молодой человек, Джон де Вер не забыл, что Эдвард казнил его отца и брата за участие в произошедшем два года тому назад восстании. Даже брак с одной из сестер Уорвика не усмирил скрытого в груди юноши желания отомстить. 'Кажется, в этой семье вошло в привычку заключать браки в тайне. Однако, герцогиня спустилась по иерархической лестнице, сочетавшись с простым оруженосцем, тогда как, леди Елизавета, можно сказать, опрокинула смысл традиции с ног на голову'.
   'Милорд!' - возмутился архиепископ Буршье. 'Подобные замечания совершенно неуместны. Вы наносите королю оскорбление'.
   Оксфорд успокоился, и Эдвард решил не обращать на его выходку внимания, хотя прекрасно понимал, - де Вер нуждается во взглядах окружающих. 'В моем выборе сожалеть не о чем', - произнес он, - 'только радоваться, что Англия получила королеву, которая докажет свою исключительность. Елизавета прибудет сюда завтра, и я всех вас ей представлю'. Эдвард окинул сидящих за столом взглядом, и никому в тот миг не захотелось принять сверкающий в его глазах вызов.
  
   Хамфри узнал о данной сцене от своего дядюшки Эссекса и рассказал о ней Бесс в ночь, что они проводили в их жилище в Кавершеме.
   'И милорд Уорвик в самом деле согласился на это?' - спросила Бесс. 'Должно быть, он крайне разгневан'.
   'Еще как. Нет ни малейшего сомнения, его заставили выглядеть полным дураком, и так отныне будет думать вся Европа. В последние три года Уорвик пытался продать Эдварда кому-нибудь посолиднее, отныне и Франция, и Бургундия станут, спрятав лицо ладонью, осмеивать данный новостной эпизод. Знаю, любимая, новая королева - наш друг, но никто не может отрицать, - Ричард Вудвилл до брака с герцогиней Жакеттой ничего из себя не представлял'.
   'Это было давно'.
   'Но у народа память долгая'.
   'Значит, им придется забыть о прошлом. Когда Елизавету коронуют?'
   Хамфри расхохотался. 'Совет все еще старается осознать, что следует произвести коронацию. Когда я заходил в гостевой домик аббатства, то увидел герцогиню Эксетер и герцогиню Саффолк. Вид у них показался мне мрачнейшим. Пусть дамы и сестры Эдварда, отныне им придется уступать женщине из рода Вудвиллов. Местечко до самых углов жужжало от пересудов. Могу тебе доложить, каждый теряется в догадках, как поступит матушка короля. Утечет еще много воды, прежде чем сплетни улягутся'.
   Бесс повернулась и посмотрела на мужа, отдыхающего на спине с заведенными за голову руками. 'Что за сплетни?'
   'По большей части интерес, как Елизавета завоевала Эдварда. При дворе привлекательных женщин множество, и король знаком с ней с детства. Утверждают, она разожгла его сладострастие порочными методами, а потом отказала вступать в связь до свадьбы. Что Эдвард пытался взять Елизавету силой, но та, обороняясь, приставила к своей груди кинжал, - но подобного ожидают. Кроме того, не часто монарх женится под покровом тайны и по любви, правда?' Хамфри вытянул руку, и Бесс задула свечу, направившись к нему.
   Лежа в кольце его объятий, она заявила: 'Сплетни угаснут, так происходит всегда'.
   'Да, некоторым придется последить за своими языками, иначе они узрят ярость Эдварда, чего бы мне делать не хотелось'.
   Удивившись, Бесс спросила: 'Его ярость столь ужасна?'
   'Может таковой оказаться. Он же образцовый Плантагенет'.
   Бесс замолчала, попытавшись представить Эдварда в гневе, но сумела лишь вспомнить его в саду Графтона и на ужине в честь подтверждения ее брака. 'Теперь у нас настанет мир?'
  'Бог знает. Мы не отыскали старого короля, да и Анжуйская девка все еще во Франции вместе с сыном. Она не отказывается от надежды вернуться, хотя я сомневаюсь, что ее дядюшка Людовик пожелает столкнуться ради нее с английской мощью'.
   'Тем не менее кто-то из англичан примыкает к ее делу. С Маргарет ушел герцог Эксетер, разве не так?'
   'Эксетер - глупец. Даже хуже. Он обожает мальчиков. Бофоры, конечно, все ланкастерцы. Умер Сомерсет, но его брат не склонился перед Эдвардом, хотя леди Маргарет Бофор, вдова Тюдора, представляется мне дамой с очень развитым здравым смыслом, чтобы подвергать опасности свое наследие. Кроме того, ей понадобилось выйти за Генри Стаффорда, дядюшку юного Бэкингема'.
   'Разве у нее нет сына?' - рассеянно поинтересовалась Бесс.
   'Есть, дитя по имени Генри. Лорд Герберт держит его у себя в Пембруке, где дядюшка мальчика, Джаспер Тюдор, не может дотянуться до племянника. Он не играет никакой роли. Полагаю, сейчас нам нет нужды опасаться мятежа. Эдвард стал господином Англии, и остается лишь предвкушать коронацию'. Руки Хамфри сжались вокруг Бесс. 'Что до меня, я не смотрю дальше приносящих мне наслаждение минут'.
  Насмешливый голос, легкие прикосновения, ведущие к более глубокой страсти, являлись, - если бы только Хамфри об этом догадывался, - единственным родом любви, способным привлечь к нему супругу. Ее чувство к Эдварду оставалось чем-то, подобным священной и хрупкой реликвии, чрезвычайно редко извлекаемой на свет.
   Пара поссорилась лишь однажды, - когда Бесс пожелала вернуться на лето в Эшвелторп. Хамфри воскликнул: 'Похоронить нас в Норфолке, когда здесь двор и можно развлекаться? Очень надеюсь, мы оба найдем место около королевы. Бесс, должно быть, ты с ума сошла'.
   'Матушка сейчас в Бостоне, и батюшка - абсолютно один', - ответила она. 'Тогда пусть присоединяется к нам в Вестминстере'.
   'Лондон ему не по душе'.
   'Хочет тебя увидеть, пусть приезжает туда'.
   'Мне бы больше понравилось встретиться с отцом дома. И Эшвелторп теперь принадлежит нам'.
   'И будет принадлежать в более уместную пору. Мы отправляемся в Лондон'.
   Хамфри отказался от дальнейших обсуждений, пообещав жене море развлечений в столице. Опечаленная, Бесс написала отцу, принеся все доступные ей извинения. Прежние дни товарищества с ним начали таять. Когда послание было завершено, она осознала, - в действительности, все чего желает душа, - находиться в пределах досягаемости звуков голоса Эдварда и лицезрения того, как тот возвышается над головами большинства придворных. Хамфри даже не понял, что поссорился с супругой. В тот же вечер он сообщил ей, что, по его мнению, Бесс необходима компаньонка, девушка из скромной семьи, но выше положением, чем простая служанка. 'Просто я знаю такую барышню', - заявил Хамфри. 'Это дочь торговца вином из Кентербери. Ее дед служил моем отцу и дядюшке, а сейчас несет ответственность за свое дело. Довольно начитанный для торговца человек, гораздо лучше образованный, нежели можно ожидать, и он часто у нас обедает. Просил меня лично подыскать место для дочери, - она единственный ребенок в семье, и батюшка стремится, дабы девушка выучилась всему, что способна усвоить в доме знатной дамы'.
   Задетая отказом Хамфри относительно Эшвелторпа, Бесс ответила: 'Я посмотрю, подходит ли мне эта барышня' и еще больше разозлилась внутри, когда муж расхохотался, посмотрев на нее, и ущипнул за щеку.
  
  Мастер Артур Хей сам привез дочь в Лондон. Он оказался очень высоким мужчиной с сутулыми плечами и большими серыми глазами, грустно взирающими на мир, и с улыбкой, поднимающейся из глубины нижних очертаний его лица. Бесс сразу подумала, если бы не знала точно, что тот торговец вином, посчитала бы Артура Хея рыцарем или, по меньшей мере, деревенским джентльменом. Мастер Хей поблагодарил ее за прием дочери и ободрил девушку, чтобы та вышла вперед. Перед Бесс предстала миниатюрная шатенка с такими же приковывающими внимания глазами, пусть она и опустилась в реверансе, оказывая честь новой госпоже. 'Я научил ее всему, чему смог', - произнес отец в своей довольно сдержанной манере. 'Вы увидите, дочка способна с удовольствием писать хорошим и разборчивым почерком и складывать. Но она совсем не знакома с обязательными для женщин навыками, леди Буршье'.
   'Я научу ее', - пообещала Бесс, забыв о своем раздражении. 'Уверена, мы замечательно поладим. Как вас зовут, дитя мое?'
   'Элизия, мадам. Я сделаю для вас все, что в моих силах'. Однако, когда пришло время прощаться с батюшкой, девушка расплакалась, и Бесс ощутила к ней мгновенное сочувствие.
   В течение одной или двух недель между девушками установилась дружба, хотя Элизия никогда не забывала о своем месте в доме. Обнаружив Лондон восхитительнее, чем когда-либо представляла, Бесс брала компаньонку с собой, посещая Чипсайд и приобретая столовое серебро, скатерти и льняное белье. Когда речь заходила о нарядах для ее службы при дворе, Хамфри не делал никаких ограничений, поэтому Бесс провела множество приятных часов с новой спутницей, заворачиваясь в шелк, бархат и подкладочную ткань, предлагаемые в лавках. Она ожидала вызова, подтверждения оброненного Елизаветой обещания, но время шло, и ничего не происходило, пусть новая королева и улыбалась милостиво, стоило ей бросить взгляд в направлении юной подруги.
   Бесс начала чувствовать себя легко в присутствии таких вельмож, как граф Уорвик и дядюшка Хамфри, величественный граф Эссекс. Она прониклась любовью к младшей дочке, Уорвика, леди Анне, и часто вступала с девочкой в разговоры. Однажды, встретив Бесс, поднимающейся на ее кобылу во внутреннем дворе Вестминстера, великий Уорвик отодвинул Сейбла в сторону и сам подсадил девушку в седло.
   'Госпожа Буршье', - произнес он, - 'я хотел бы поблагодарить вас за доброту по отношению к моей маленькой Анне'.
   'Она очень робка', - поделилась с ним Бесс, - 'как и я, только прибыв ко двору'.
   'Всего шесть месяцев тому назад', - ответил, улыбаясь, граф. 'Не удивительно', - подумала Бесс, - 'что люди приветствуют его, увидев штандарт с медведем и обтесанным древком, несомым перед Уорвиком по улицам. При желании он способен действительно оказываться приятным человеком, с прямодушного и гладко выбритого лица исчезает какая бы то ни было суровость. Однако Хамфри утверждал, что есть и не доверяющие графу, опасающиеся, что Уорвик так и не простил Эдварда за обман'.
   'Королева с ним высокомерна', - с сожалением рассказывала Бесс мужу. 'Пусть граф любезен, его интонации при беседах с Ее Величеством постоянно холодны'.
   'Несомненно, время вылечит и эту рану', - лениво произнес Хамфри. 'Даже Уорвику следует согласиться, - с каждым проходящим днем его племянник прибавляет короне все больше веса и величия'.
   В декабре муж взял Бесс с собой ненадолго посетить дом дядюшки - в Станстеде, что в Эссексе. Граф принял родственницу очень тепло, а его супруга, не дав перевести новобрачной дыхание, поинтересовалась, не успела ли та уже понести.
   Немного зарумянившись, Бесс ответила, что так не думает, и графиня расхохоталась, похлопав Хамфри по ладони и велев ему не унывать и продолжать стараться.
   Он звучно поцеловал тетушку и пообещал ей внучатого племянника или внучатую племянницу сразу же, как природа начнет с ним сотрудничать. Графиня долго была молодому человеку, словно мать, и Бесс в полной мере насладилась часами, проведенными в их большом доме, в котором граф показывал свою удивительную снисходительность к наполняющим особняк внукам.
   Также они посетили лорда Бернерса в его жилище в Кенте, где атмосфера отличалась большим спокойствием. Покинув Лондон, свекр Бесс получал там удовольствие от одинокого и тихого состояния. В конце концов, Хамфри сказал жене, что они выполнили свой долг и могут вернуться домой, невыразимо ту обрадовав. Леди Буршье начала лучше понимать мужчину, за которого вышла замуж. Она обнаружила, что тот замечательный, что получает удовольствие, часто развлекая друзей в главном зале их особняка, едва ли достаточно вместимом, дабы назвать его таковым. Компания оставалась разговаривать и выпивать еще долго после того, как Бесс уходила. Девушка могла слышать отзвуки их голосов, иногда поднимающихся в песне, пока она лежала в кровати, ожидая возвращения Хамфри. Он регулярно доказывал ей свой любовный пыл, хотя, по мере налаживания нового образа жизни, супруг чаще оставлял Бесс днем в обществе других дам. Снова и снова они устраивали для общих друзей ужины, в числе которых обычно присутствовали лорд и леди Гастингс, ибо Бесс нашла в Екатерине Гастингс человека, схожего с ней по духу.
  Временами Хамфри приглашал сэра Джона Пастона, и тот приносил Бесс новости о народе, живущем, казалось, совершенно в ином мире. 'Я тоже стремлюсь подняться', - признался он, в чем хозяйка дома заметила самонадеянность. 'Герцог Норфолк обещал мне свою милость. Льщу себя надеждой добиться руки леди Анны Хот, как вам известно, приходящейся королеве кузиной'.
  'Да, я это знаю', - саркастично подтвердила Бесс, - 'при дворе можно часто ее встретить'.
  Бесс отдавала предпочтение младшему брату сэра Джона, второго Джона, и сожалела, что не он пытался пробить себе дорогу в Лондоне. Тем не менее, стоило сэру Джону заговорить об Эшвелторпе и о событиях в графстве, как леди Буршье чуть ли со стыда не сгорала, понимая, как мало тоскует по прежней жизни. По сравнению с настоящей, та представлялась слишком унылой.
  
  И Хамфри, и его отец были вызваны в Вестминстер и пожалованы должностями при новом дворе королевы. Однажды утром, вскоре после их возвращения из Кента, в конце концов, прибыл юноша в ливрее свиты Елизаветы и сообщил о просьбе, адресованной к леди Буршье, прислуживать этим вечером Ее Величеству.
  Бесс отвели в покои, выходящие на реку, и там она увидела Елизавету. Королева сидела за столом, усеянном кольцами и брошками, вышитыми перчатками и шалями. Рядом с Елизаветой находились ее невестка, леди Скейлз, и две служанки. Ее Величество все еще пребывала в нижнем платье, золотистые волосы свободно струились по спине, еще сильнее подчеркивая красоту владелицы. Елизавета улыбнулась и протянула руку, Бесс встала на колено, чтобы ее поцеловать.
  'Ну вот', - произнесла королева, - 'разве я не обещала тебе место при себе? Отныне оно у тебя есть. Ты присоединишься к моим дамам в спальне'.
  'Вы очень добры, Ваша Милость', - официально ответила Бесс, но потом торопливо добавила: 'Я так рада. Мне было страшно, что вы забудете обо мне. Когда можно приступить?'
  'Леди Скроуп расскажет тебе о твоих обязанностях. Найдешь ее во второй комнате, подготавливающей мое платье. Сейчас - это все'.
  Потрясенная, Бесс встала и порывисто еще раз взяла руку Елизаветы.
  'Моя дорогая', - заметила королева, - 'тебе не следует так поступать, пока я не протяну ладонь. Мы уже не в Графтоне'.
  Она сопроводила свои слова милостивой улыбкой, но после того, как Бесс сделала реверанс и ушла, вспомнила то особенное графтонское утро и поняла, что многое, действительно, радикально изменилось.
  
  Леди Скроуп происходила из Йоркшира и была ближайшей подругой королевы, женщиной простой, но энергичной и разумной. 'Леди Буршье', - поприветствовала она Бесс кратким кивком, - 'скоро вы изучите все необходимое. В течение двух недель из четырех вы станете жить при дворе, если только не поступит иных повелений. Надеюсь, комнаты для вас и сэра Хамфри уже готовы, и вы в любое время сумеете оказаться в области доступа, чтобы оказаться полезной Ее Милости. Понимаю, вы давно знакомы с королевой, но не следует извлекать из этого выгоды'. Леди Скроуп увидела выражение лица Бесс и прибавила: 'Это не столь тревожно, я веду речь лишь о серьезных случаях. Просто помните, перед вами больше не леди Грей, перед вами - королева Англии'.
  Леди Скроуп продолжила показывать Бесс, где хранятся платья королевы, где заперты шкатулки с ее драгоценностями и где располагаются ключи, отданные под ответственность дежурной фрейлины. Бесс слушала, но внутри нее взрывалось острое разочарование, - она надеялась на теплые объятия, на разделенную радость общей тайны, поднявшей Елизавету на столь высокий уровень, и на удовольствие от оказанной себе чести.
  
  По мере течения дней блеск двора Эдварда под склонной к широким жестам рукой Елизаветы лишь увеличивался. Устраивались охотничьи праздники, постановки в масках и в костюмах, регулярные балы, в которых Бесс знала, что будет пользоваться успехом. Она часто оказывалась в обществе королевской семьи, и находила в постоянном присутствии суверена горько-сладкое удовольствие. Поддерживающий с лондонскими торговцами прекрасные взаимоотношения, Эдвард, направляясь в столицу, иногда проезжал мимо дома Буршье.
  'В зарабатывании денег он голова', - сообщал Хамфри. 'Дядюшка сказал мне, что старик Генри опустошил, либо дал опустошить другим королевские сундуки, а вот наш ушлый господин в ближайшее время увидит их вновь наполненными'.
  Как-то раз Эдвард спешился и зашел в дом. Бросив поводья Уоту, он спросил: 'Сейбл, ты ли это? Вчера твоя госпожа каталась на превосходной кобыле, где ты такую взял?'
  'На лошадиной ярмарке в Норвиче, сир', - ответил Уот, ничуть не взволнованный фактом, что король остановился, поговорить с ним и даже вспомнил его имя, но Бесс, поспешившая вниз, сорванная с места данным неожиданным зовом, подумала, - как же свойственно случившееся Эдварду. Она находилась в кладовой, и хотела бы быть одетой во что-то иное, нежели домашнее повседневное платье.
  Улыбнувшись ей снизу, Эдвард заявил: 'Сегодня так холодно, что я решил, - вы могли бы согреть кости вашего короля с помощью бокала вина'.
  Бесс велела принести кубок с мальвазией, чтобы быстро его наполнить, и, болтая с хозяйкой дома, монарх остался на полчаса. Казалось, что с ним все было категорически по-другому, чем с Елизаветой, что, благодаря общей тайне, Эдвард проникся к собеседнице особым чувством.
  'Я рад, что вы так часто оказываетесь рядом с королевой', - сказал он. 'Вы доказали, что умеете держать язык за зубами, что большинству из многих придворных дам совершенно недоступно'.
  'Нет ничего, что я бы не сделала для Ее Милости, как и для вас, сир'.
  Эдвард расхохотался. 'Осторожнее, кузина, или однажды я поймаю вас на этом обещании'.
  Бесс вспыхнула, но и слова и картину в памяти сохранила. Они ничего не значили, тем не менее, не была ли девушка достаточно безумна, чтобы лелеять надежду, - когда-нибудь так и случится?
   'Гильдия ювелиров пригласила меня сегодня на обед. Я не против немного собой поторговать, вы это знаете, да и некоторые из наших столичных торговцев представляют очень хорошее общество', - продолжил Эдвард. 'Ко мне присоединится сэр Джон Говард. У него есть корабли для моего пользования и голова на плечах'.
   'Так всегда говорит и мой отец'.
   Сэр Джон часто заезжал в Эшвелторп, но Бесс испытывала перед ним легкий страх. Говард казался робкой девушке отчасти подавляющим. Не успела она обрадоваться, что сэр Джон не сопровождает Эдварда, как с сожалением заметила, что король уже поднимается и собирается уходить.
   'Было приятно с вами побеседовать', - произнес монарх, - 'и увидеть, каким гостеприимным и теплым вы сделали этот дом. Хамфри повезло'.
   Пока он с такой теплотой говорил, любовь, что Бесс с огромным трудом старалась похоронить, снова хлынула наружу, и, когда Эдвард покинул ее, поцеловав по допущенной традиции руку и губы, метнулась наверх, в светлый зал, где окно выходило на улицу, и смотрела королю вслед, вплоть до минуты его исчезновения из поля зрения.
   Появившаяся минуту или две спустя Элизия заметила: 'Мадам, вы горите. Надеюсь, у вас нет лихорадки'.
   'Конечно, нет', - ответила Бесс. Если ее и лихорадило, то, - как считала молодая женщина, - не от заразы, легко подхватываемой на грязных лондонских мостовых.
  
  Елизавета прошла церемонию коронации в следующем мае. За неделю или две до нее королева отправила посланца, повелев привести Бесс. 'Я желаю, чтобы ты была одной из дам, несущих мой шлейф', - заявила она, - 'вместе с женой Энтони, леди Скейлз, леди Скроуп и, разумеется, с Екатериной Гастингс'. Елизавета держала Бесс коленопреклоненной довольно долго, обсудив свои платье, драгоценности и заботу, которую следовало по отношению к ним проявить, чтобы все оказалось в нужное время в нужном месте. 'Знаю, обо мне и о моей семье ходят ядовитые слухи', - прибавила она, - 'но весь Лондон еще увидит, как Вудвиллы способны облагодетельствовать английский трон'.
   'Так и будет', - согласилась Бесс, но тут же добавила, - 'Ваша Милость, можно ли мне присесть, - я ношу ребенка и боюсь, что потеряю сознание, если и дальше останусь на коленях'.
   Лицо Елизаветы закрыла тень. 'Тогда присядь, моя дорогая, вот здесь, на эту скамеечку у моих ног'.
   Бесс с благодарностью присела, ее немного захлестнула волна тошноты, но когда королева произнесла: 'Надеюсь, церемония тебя не изнурит. Вероятно, лучше бы было не-', - молодая женщина настолько забылась, что перебила Елизавету: 'Ваша Милость, прошу вас позволить мне прислуживать вам. Обещаю, я вас не подведу. Я буду молиться, чтобы вы тоже в скором времени-'. Все это прозвучало чересчур порывисто и затем прервалось.
   Светлая тонкая бровь приподнялась. 'Дорогая Бесс, ты всегда ухитряешься запутаться в словах, которые благоразумнее бы не произносить. Как Его Величество объяснил своей матушке, - у него уже родилось несколько внебрачных детей, я подарила жизнь сыновьям. Так что же мешает нам вместе сотворить еще одного малыша? Но ты знаешь, герцогиня Сесиль не любит меня'.
   'Не любит вас? Как она может вас не любить?'
   'Легко, если ты хорошо об этом подумаешь. К моменту брака я была вдовой с двумя мальчиками и на несколько лет опережала Эдварда по возрасту. Он - самым завидным холостяком во всей Европе. Как могла Сесиль меня одобрить? Она хотела для сына большего. Как мечтают о большем и знатные леди, обладающие возможностью выдать дочерей замуж за короля'.
   'Но завоевали его вы', - произнесла Бесс с теплотой. Казалось, прежняя близость на миг вернулась.
   'Да, завоевала его я', - согласилась королева. 'И сохраню'. Елизавета крутила на пальце массивное рубиновое кольцо. 'Милорд Уорвик - еще один мной недовольный. Он так вежлив, но его чувство собственной важности задето, словно мочевой пузырь у поросенка. Забавно, не правда ли?'
   'Да, Ваша Милость', - ответила Бесс, но она так не думала и позже повторила слова королевы Хамфри.
  
   'Граф Уорвик думал, что сумеет править Англией, но обнаружил, что это ему не под силу', - прокомментировал тот. 'Также как понял, что Елизавета Вудвилл - не та женщина, что склонится пред его волей. Но ссориться с Эдвардом Ричард Невилл не станет'.
   'Надеюсь, ты прав', - кивнула Бесс, но ощутила, как по коже пополз не поддающийся осмыслению холодок. Она прибавила: 'Я рада, что милорд Уорвик далеко в связи с делами короля в Кале и не будет присутствовать в воскресенье в аббатстве. Его манера смотреть на королеву внушает мне страх'.
   Хамфри нежно ее поцеловал. 'Любимая, ты носишь ребенка, и, мне кажется, в подобный период женщинам свойственны фантазии. Не ищи проблем там, где их нет'.
  
  Глава 3
  
   На следующий после коронации день, в Белый понедельник или в Понедельник Святого Духа был устроен большой турнир, чтобы отметить событие, и Бесс получила место на трибуне, возведенной специально для придворных дам. Ей удалось выдержать полное церемоний воскресенье, хотя значительную часть времени молодая женщина испытывала недомогание. Но, вопреки тревоге, она не опустила планку, лишь несколько вызванных чувствами слезинок пробежали по щекам, когда Бесс увидела водруженную на голове Елизаветы золотую корону.
   Даже при таком богатом дворе Бесс ни разу не доводилось наблюдать ничего схожего с состоявшимся прошлой ночью праздником, пусть она едва ли попробовала питательные блюда и вряд ли пригубила хоть глоток великолепных вин. Младший брат короля, Джордж Кларенс, оценил их в грандиозном масштабе, слишком увлекшись мальвазией, совершенно отбившись от рук и вынудив отвести себя к кровати. Несколько лордов на минуту исчезли, но потом вернулись, дабы произвести наступление на основные лакомства со свежими силами. Бесс была рада, что, хотя ее супруг, слегка под хмельком, и упал со стула, хохоча над одной из острот шута, его нести в кровать не потребовалось. Сама она отдавала предпочтение сегодняшнему мероприятию, устроенному на свежем воздухе.
   Трибуна начала медленно наполняться. Сестры короля пришли с матушкой, герцогиней Сесиль, графиня Уорвик привела обеих дочерей. Привлекательностью выделалась Изабель, скоро она уже без устали щебетала с Бесс, тогда как робкая и тихая Анна скользнула на место рядом с равно спокойным самым младшим братом Эдварда, Ричардом герцогом Глостером. Ричарду исполнилось всего тринадцать, он был чересчур юн, чтобы сражаться, он казался серьезным мальчиком, миниатюрным для своего возраста, с задумчиво осматривающими сцену темно-серыми глазами. Бесс заметно отдавала ему предпочтение по сравнению с чванливым и тщеславным красавцем Кларенсом. Тот время от времени показывал фрагменты представления находящейся близко к нему девушке, словно мартышка, исполняющая фокусы в собравшейся у изгородей толпе.
  Напротив находились знатные лорды и рыцари, готовые принять участие в турнире и вооружающиеся, оруженосцы и конюхи суетились вокруг со шлемами и копьями господ, Бесс видела картину целиком и была абсолютно ею очарована. Она и раньше присутствовала на турнирах, но такого вспомнить не могла.
  Тут наличествовали все члены кланов Буршье и Стаффордов. В качестве управляющего камергера лорду Гастингсу пришлось приложить массу усилий для обустройства дамам удобной трибуны, тогда как герцог Норфолк, достаточно нездоровый, чтобы не явиться, делегировал кузена, сэра Джона Говарда, исполнять обязанности председательствующего на мероприятии графа-маршала.
  Братья королевы готовились к выезду, и все ее сестры образовали на трибуне хохочущую и щебечущую группку, демонстрирующую насколько новая слава Елизаветы ударила им в головы.
  'Вижу, вашему брату потребуется проявить всю свою изобретательность, чтобы удовлетворить родственников', - едко заметила герцогиня Сесиль старшей из дочерей.
  'Я уверена, мадам, что вы правы', - согласилась Анна Эксетер. 'И если королева окажется столь же плодовита, как и ее матушка, то Эдварду поможет лишь Бог. Как же я рада, что мне нужно устроить в жизни только одну дочь'.
  'Мало кто хорошо отзовется о вашем положении, мое бедное дитя', - парировала Сесиль, - 'Эдварду необходимы наследники, имеющие в жилах его кровь'.
  Бесс хотела бы не слышать этого ведущегося почти шепотом разговора. Она трепетала перед властной герцогиней, которая даже в элегантном возрасте сохранила красоту, подарившую ей когда-то имя Рэбийской Розы - по названию замка, где та жила в юности. Сесиль никогда и на минуту не забывала, что являлась дочерью Ральфа Невилла, графа Уэстморленда и внучкой Джона Гонта.
  Теперь Бесс увидела короля, он подъезжал туда, где над палаткой реял монарший флаг, мгновением позже в павильон вошла и королева. Все присутствующие опустились на колени на жесткие доски и не могли подняться, пока Елизавета не села и не сделала другим дамам знак рукой. С одной стороны от нее устроилась герцогиня Жакетта, с другой - матушка Эдварда.
   Прозвучал сигнал трубы герольда, и к трибуне приблизился Кларенс - попросить благословения у своей сестры Маргарет. Она наклонилась вперед и обернула вокруг его пики шелковый платок. Маргарет была старше Джорджа на три года и любила его больше остальных, хотя Бесс не могла понять, как такое возможно, если есть более достойный подобных чувств Эдвард. 'Вижу, ты замечательно держишься, мой милый Джордж', - с теплотой заметила принцесса. 'Раньше ты не выходил сражаться перед всеми, здесь крайне важно твое личное поведение'.
   Молодой человек поставил руку на бедро, он свободно сидел в седле, от его светлых волос отражались солнечные лучи. 'Знаю, - наш предок - прежний герцог Кларенс - был знаменитым поединщиком, и не опорочу имени прародителя'. В словах сквозили надменность и неуместная для шестнадцатилетнего юноши самоуверенность, до настоящего момента не проявляемая прежде.
   Ричард Глостер, сосредоточенно вглядывающийся в брата, казался равно покоренным магией этого прекрасного окружения, - к тому же Джордж легко владел словом и обладал недостающим младшему обаянием. 'Бедный мальчик', - подумала Бесс, - 'он провел столько часов в замке графа Уорвика - Миддлхэме, что представляется больше деревенским оруженосцем, пришедшим в город учиться ремеслу, чем братом короля'. Молодая женщина повернулась и произнесла: 'Надеюсь, сейчас вы станете чаще появляться при дворе, милорд герцог. Вероятно, очень скоро мы увидим в списках и ваше имя'. Она тут же пожалела о сказанном, разглядев его рост, хрупкость телосложения и заметное преобладание в высоте одного плеча над другим, испугавшись, что, возможно, у юноши не окажется необходимого для турниров запаса здоровья и сил.
   К изумлению Бесс Ричард внимательно и серьезно на нее посмотрел и ответил: 'Надеюсь и молюсь, чтобы я смог стать способным бойцом, леди Буршье. Ради этой цели я тренируюсь и хочу доказать, что способен достойно служить брату. Я всегда свято верил, - если кто-то к чему-то основательно стремится, то миссию свою обязательно исполнит'.
   'Все так', - согласилась Бесс. 'И здесь, при дворе для этого множество возможностей. Уверена, король-'
   'О, двор! Я тут задыхаюсь. Все, о чем мечтаю при дворе, - вернуться в болота Йоркшира'.
   'Никогда там не бывала', - призналась Бесс, и леди Анна Невилл внезапно забыла о присущей ей робости.
  'Тогда вам стоит когда-нибудь отправиться на север, миледи. Замок моего отца находится высоко на холме, и мы можем достигать взглядом территорию, лежащую далеко за границами равнин. Это очень красиво, может быть, зимой и уныло, когда ветер так промозгл, но больше во всем мире вы не встретите ничего подобного'.
   'Да', - согласился Ричард, - 'а когда цветет вереск, холмы покрываются пурпуром, и воздух становится чистым и резким. Вы будете охотиться в течение всего дня, но никого не увидите'.
   В речах юноши звучало столько вдохновленной мощи, что герцогиня Сесиль рассмеялась: 'Ох уж эти дети! Те дни, как я понимаю, для вас теперь лежат в прошлом'.
   Анна вспыхнула, а Ричард опустил взгляд, погрузившись в молчание. Сочувствие к нему со стороны Бесс стало еще глубже, но тут начался турнир, и все повернулись к полю. Мероприятие открылось двумя молодыми рыцарями, которым предписывалось также отметить своим выходом вчерашнюю коронацию, и Бесс зачарованно наблюдала, как за ними последовали и остальные, она видела колышущиеся стяги, яркие цвета, раскалывающиеся о щиты пики. Один или два из рыцарей упали, им потребовалась помощь, чтобы подняться на ноги. Скакуны, освободившись от всадников, галопом удалились прочь, но турнир устроили ради развлечения, поэтому, не считая нескольких кровоподтеков, никто не пострадал. Бесс наслаждалась зрелищем, на фоне которого до нее доносилась восторженная болтовня юного Томаса Грея и его брата Ричарда, вскоре объединившихся с сестрами королевы. Они поддерживали выступающих рыцарей, как им того хотелось, но сама Бесс ждала появления только двух из всех прибывших. 'Там, моя дорогая', - произнесла герцогиня Сесиль, в манере, используемой ей по отношению к тем, кто занимал низшую по отношению к почтенной даме ступеньку в иерархии, что включало большую часть двора. 'Вот там твой муж едет сразиться с сэром Джоном Вудвиллом'.
   'Ему не составит труда одержать верх над подобным противником', - лениво заметила герцогиня Анна. 'Может, Энтони Вудвилл и царит на турнирах, но его брат - обыкновенный подросток, не отягощенный равными талантами, как и многие другие, кому не место в обнародованных списках'.
   Она говорила с горечью, и Бесс прониклась к герцогине сочувствием. Герцог Эксетер, по словам Хамфри, человек ничтожный и не стоящий внимания, отбыл во Францию вместе с королевой Маргарет и сейчас находился с женой в разлуке. Бесс задавала себе вопрос, - испытывала ли герцогиня облегчение или же оказалась подавлена утратой такого сокровища.
   Королева чуть наклонилась со своего кресла вперед. 'Моя дорогая сестра, вы в самом деле суровы. Каждый рыцарь обязан где-то начинать, и Джон скоро научится, ибо наставничество над ним взял на себя Энтони'. Бесс показалось, что Елизавета повела себя на удивление милостиво.
  Она повернулась, чтобы рассмотреть Хамфри. Он облачился в серебряный, красный и черный цвета, отличающие герб рода Буршье, выделяющие его плащ-нарамник, наброшенный на защитные латы. Кони с шумом понеслись вперед, копья столкнулись, но не одно из них не достигло цели. Во втором раунде Хамфри разбил пику о щит сэра Джона, но был громогласно поддержан толпой. В третьем раунде он заставил соперника выпасть из седла и растянуться, что повлекло за собой крик зрительского одобрения.
   Герцогиня Сесиль произнесла: 'Возможно, в следующий раз, моя дорогая, у твоего мужа окажется более подходящий противник'. Бесс с радостью мысленно отметила, что отсутствует в списке опальных королевской матушки.
   Все лавры получил сэр Энтони Вудвилл, блестяще выступив против полудюжины соперников, включая даже короля, хотя герольд и объявил, что соревнование уже закончено. Приблизившись к трибуне с дамами, он подбросил меч в воздух, искусно его поймал и, проходя мимо Бесс, улыбнулся и сообщил: 'Хамфри сегодня очень хорошо себя показал'.
   'Не настолько хорошо, чтобы сразить вас, милорд'.
   'Но он, по меньшей мере, удержался в седле'.
   'Никто в Англии не в силах тебя победить, Энтони', - произнесла Елизавета. Она поднялась со своего места, держа в руке лавровый венок. 'Хотела бы я посмотреть, как ты сойдешься в поединке с бургундским бастардом. Говорят, во Франции еще ни один одержал над ним верх. Вот это была бы встреча'.
   'Значит, мне следует отправить ему вызов', - ответил Энтони и склонил голову, чтобы принять от сестры приз.
   Успев спешиться и снять латы, подошел и встал рядом с Елизаветой Эдвард. 'Это стало бы чудесным поводом позабавить европейских принцев. С Божьей помощью, очень скоро стоит начать думать о будущих союзах для наших детей'.
   Елизавета расхохоталась: 'Будем рассматривать кандидатов рождением не ниже носителей королевской крови'
   Ее сын Томас, дующийся, так как ему объяснили, что он еще слишком юн для участия в турнире, заявил: 'Вы не можете хранить уверенность, что у меня появятся сестры, мадам, или братья, помимо моего брата Ричарда'.
   Эдвард дружески его толкнул. 'Полагаешь, мы с твоей матушкой не знаем своего дела? Давай, сынок, посмотри, сумеешь ли ты усидеть на моем боевом коне'. Он ласково обнял мальчика за плечи и направил его к шатрам. Бесс подумала, что за подобную дерзость мастера Грея сошлют назад к наставнику, но Эдвард считал, - достигнув определенных лет, пасынкам необходимо занять высокое положение, и создавал впечатление искренней к ним любви. Проходя мимо Бесс, король остановился и сказал: 'Прошу, не преклоняйте предо мной колени, миледи, только не тогда, когда вы носите дитя'. Бесс вспомнила, что Елизавета такой заботливости не демонстрировала, и преисполнилась желанием взять эту сильную квадратную ладонь и покрыть ее поцелуями.
  
   Лондон задыхался от жаркого июльского солнца, но вопреки тому, акушерка все-таки велела развести в очаге огонь. Температура доходила до такой высоты, что Бесс чувствовала, как по лицу и по шее струится пот, пока она снова и снова издавала стоны, стискивая материнскую ладонь.
  Леди Тилни прибыла из Бостона, чтобы присутствовать при родах дочери и уже успела в свойственной ей энергичной манере приняться за наведение в хозяйстве Бесс порядка. Она раздала слугам разнообразные поручения, упрекнула управляющего в неких убытках, а повара - в безразличном использовании пряностей, указала Элизии, что та чересчур бесцеремонна со своей госпожой, и так, пока все домашние от души не возжелали, дабы их юная леди как можно скорее встала на ноги. Бесс же находила довольно утомительной регулярную болтовню матери о судебном процессе.
   'Поговори об этом с королем', - настаивала леди Тилни. 'Ты же часто его видишь, не так ли? Попроси заступиться за тебя в деле против твоих дядюшек. Твой дедушка ясно выразил последнюю волю, но выполняя ее, я уже истратила все наличествовавшие у меня силы'.
   На этот раз Бесс матери воспротивилась. 'Королю данное дело придется не по душе, матушка. Я слышала, как он только недавно сказал, - споры должны решать суды, а не корона'.
   'А мне ты о его словах рассказывала?' - сухо поинтересовалась леди Тилни. 'Тогда, полагаю, я должна одна продолжать отстаивать твои интересы. Твой отец палец о палец не ударит'.
   'Хамфри сохранит то, что мне причитается', - ответила Бесс, но теперь, когда ее час настал, мысли больше обращались к ребенку, нежели к принадлежащим молодой женщине в Линкольншире акрам земли.
   С другой стороны кровати над ней склонилась акушерка, нажимая ладонями на вздувшийся живот Бесс. 'Еще немного, моя госпожа', - повторяла она. 'Выпейте, это поможет вам'.
   Вошел Хамфри и на мгновение остановился у ложа, явно чувствуя себя неловко. 'Любимая, дорогая, все так плохо?'
   'Непросто, сэр', - объяснила вместо Бесс акушерка. 'У вашей леди чересчур узкие бедра, малыш может выйти с перекрученной вокруг шеи пуповиной, но мы сделаем все, что в наших силах'.
   'Ради Бога', - попросил Хамфри без следа обычного для него легкомыслия. Он взял горячую ладонь Бесс, и молодая женщина попыталась улыбнуться.
   'Прошу тебя, не оставайся. Мужчина тут ничем не поможет'.
  'Как пожелаешь', - согласился Хамфри и, надеясь отвлечь жену, прибавил: 'Милорд Уорвик привез сегодня в Лондон старого Генри. Говорят, он был в плачевном состоянии, не более, чем с двумя слугами, оставшимися с ним, когда его обнаружили слоняющимся по Йоркширу. Генри разместят в покоях Тауэра, и я не против посмотреть, как старика туда водворят'.
   'Да, иди, иди', - застонала Бесс, так как ее скрутила еще одна схватка. Она сжала зубы и сумела произнести: 'Ты же сможешь потом мне об этом рассказать?' Бесс с облегчением проследила, как Хамфри уходит, тогда как акушерка опять вернулась к своей работе. Ею была супруга торговца рыбой внизу - в конце Темз Стрит, прекрасно одаренная в практикуемом ею деле. 'Тужьтесь, миледи', - просила она. 'Скоро вы забудете о боли, стоит вам лишь взять на руки вашего малютку'.
   Но в тот миг Бесс едва ли могла думать о ребенке, исключительно о страданиях, о кажущимся бесконечным их ритме и об установившейся в комнате жаре.
   Матушка вытерла ее лоб, тогда как у молодой женщины вырвался следующий стон, а потом, стоило боли превратиться в невыносимую, на свет появился малыш. Агония прекратилась так резко, что Бесс показалось, что она сейчас потеряет сознание. Тем не менее, было понятно, - все уже произошло, и затем материнский голос над ней произнес: 'У тебя дочка, Бесс, волшебная здоровая девочка. И ей не нанесено никакого вреда'.
   'Роды прошли тяжело, миледи', - согласилась акушерка, - 'Но теперь все в порядке'.
  Все прошло хорошо! Бесс хотела не дочь, а сына - для Хамфри, но сейчас, когда малютка уже лежала у нее в руках, и можно было видеть маленькое сморщенное личико, в груди родилась настолько глубокая любовь, что она снова и снова целовала пушистую головенку. Дождавшись прибытия Хамфри, Бесс прошептала ему, как сожалеет, что не смогла подарить ему сына, но тот расхохотался, поцеловав и жену, и дочь.
  'Времени достаточно', - сказал он, - 'мы еще молоды, у нас впереди годы, чтобы умножить потомство, любимая. А эта маленькая девица - просто копия меня, клянусь!' Хамфри оставил Бесс спать, но, прежде чем погрузиться в блаженное забытье, она юная мать содрогнулась от мысли о повторной встрече с подобной мукой.
  
  Родители окрестили ребенка Анной, но с самого начала для Хамфри она превратилась в Аннетту, каковой и стала для всех остальных. Аннетта была здоровой и довольной малышкой, отец ее обожал, беззастенчиво наведываясь в детскую, чтобы навестить кроху. Бесс и не подозревала о подобной грани его характера, в дальнейшем только объединившей пару.
  Королева родила после Рождества, и тоже дочку. Если Эдвард и был расстроен появлением принцессы Елизаветы, то не показал этого, напротив, дал отмашку всеобщему веселью. 'Крестным отцом предписано стать графу Уорвику', - сообщил Хамфри. 'Он великий кудесник по части сокрытия своих чувств'.
  'Но почему?' - спросила Бесс. 'Разумеется, граф уже и думать забыл об огорчении после заключения Эдвардом брака'.
  'Сомневаюсь', - ответил Хамфри, - 'что граф из породы людей, способных забыть даже мелочь. Однако, он безостановочно расточает улыбки Кларенсу. Джордж таскается за ним, словно щенок за охотником'.
  'Двор всегда переполнен шепотом и двусмысленными замечаниями. Иногда я ненавижу все это слышать. Только вчера герцогиня Саффолк отметила, насколько удачно, что король приходится ей братом, теперь это новый, учитывающийся шаг в иерархической структуре'.
  'О, зато каждый стремится подшутить над графом Риверсом и над остальными его родственниками', - задорно подхватил Хамфри, - 'но нам с тобой, Бесс, грех жаловаться. Королева к нам добра'.
  'Да'. Бесс держала их ребенка на руках. 'Мне бы только хотелось -', - она замолчала, и Хамфри переспросил: 'Чего бы тебе хотелось?'
  Молодая женщина вздохнула и склонила голову над маленькой Аннеттой. 'Ничего. Должно быть, тяжело быть королевой и все время сохранять свое достоинство'. В то же самое утро Бесс и другие дамы, включая герцогиню Жакетту, помогали Елизавете облачаться. Плодом их усилий стало безмерное изящество, но Бесс постепенно начала ненавидеть присущие этому официоз и необходимость соблюдения строгих правил поведения. Иногда она тосковала о более раскрепощенных днях, когда навещала Графтон. По ее мнению, юность, промелькнувшая до минуты зрелости и материнства в неполные девятнадцать лет, оказалась чересчур коротка.
  
  'Возмутительно'. Интонация герцогини Сесиль искрила яростью. 'То, что ты, Эдвард, можешь это позволить, неподвластно моему пониманию'.
  'Мадам', - спокойно ответил король, - 'вы же равно хорошо, как и я, знаете, что мне следует обеспечивать семью Елизаветы'.
  'Даже Господу известно, что у нее родни больше, чем у кого-бы то ни было при дворе', - согласилась его матушка. 'Энтони, который, на мой вкус, единственный прилично воспитанный во всем выводке, сделал правильно, женившись на вдове лорда Скейлза. Почему ты не хочешь и остальным дать обзавестись супругами по данному образцу? Предложение о браке моей сестре от сэра Джона Вудвилла - омерзительно. У меня не находится слов, чтобы описать бушующие внутри чувства!'
  'Не подозревал, что тетушка Норфолк настолько против сделанного ей предложения'.
   Успокаивающий вопрос Эдварда лишь сильнее раззадорил герцогиню. 'К своим почти семидесяти годам леди Норфолк совсем не в себе, сэру Джону же едва стукнуло двадцать. Ее внук, герцог, годом или чуть больше, его старше! Они же превратятся в неисчерпаемый кладезь для издевательств, превосходящий даже устроенный сейчас этими жуткими Вудвиллами'.
   'Вам кажется мы не сумеем пережить немного смеха?'
   Спор между представителями королевской семьи происходил в спальне герцогини Йорк в замке Байнард, восемь месяцев спустя после признания Елизаветы церковью. За окнами мягко катила волны Темза, в тот ноябрьский день - крутые и серые. Сесиль сидела у огня, ее тонкие унизанные кольцами пальцы протягивались к его дарящим тепло языкам, платье было подбито мехом, высокий сын леди стоял напротив, положа руку на камин.
   'Мне следует поговорить с твоей тетушкой', - продолжила Сесиль. 'После уже трех мужей ей место скорее в монастыре, а не на свадьбе вот с таким четвертым. Эдвард, неужели тебе не жалко ни ее, ни меня?'
   'Дорогая матушка, примите все меры, чтобы обсудить с тетушкой этот вопрос. Но вы обнаружите, что она склонилась перед моей волей в данной ситуации. Герцогиня Норфолк - знатная дама, к тому же - очень богатая, что Джону и нужно. Он еще очень юн, но, вопреки презрению моих сестер ко всем Вудвиллам, полагаю, в свое время, он станет солдатом, на которого можно положиться, и хорошо мне послужит'.
   'Да, как самый младший из сыновей, Джон испытывает потребность в денежных ресурсах! Вряд ли он надеется на удовольствие в супружеской постели, и, наверняка, не произведет на свет наследников. Думаю, юноша считает брак стоящим из-за богатства моей сестры и рассчитывая крайне быстро овдоветь'.
   'Вполне возможно', - холодно ответил Эдвард.
   Его мать всплеснула руками. 'Это выше моего понимания. Да, браки заключаются по политическим причинам, но данный..! Он несет в себе глубочайшее оскорбление. Представить не могу, что скажет святой отец'.
   'К счастью, это не его ума дело'.
   Герцогиня взглянула на сына в отчаянии. 'Эдвард, иногда ты идешь вперед, словно упрямый бык. По большей части у тебя получается действовать мудро, осмотрительно, как только ты надел корону, я одобряла твою манеру урегулировать дела, но теперь вижу величайшее безумие. Ты беседовал с милордом Норфолком? Ему это понравиться не может'.
   Эдвард расхохотался. 'Норфолк больше озабочен собственными делами, в особенности, спором с сэром Джоном Пастоном. Оба нацелены на обладание замком Кейстер. Сэр Джон в нем сидит, Норфолк - имеет на него права. В любом случае, он мечтает жениться на Елизавете Тэлбот и горит желанием заручиться моим согласием на слияние его состояния с состоянием покойного графа Шрусбери. Норфолк со мной ссориться не захочет'.
   'Согласна, это весьма гибкий юноша, к тому же постоянно тревожащийся, как бы ему не заболеть лихорадкой, либо же просто не подвергнуться ознобу', - брезгливо произнесла герцогиня.
   'Мадам, если вы каждого начнете судить в соответствии с силой собственного характера, достойных останется мало!'
   На лице Сесиль отобразился намек на веселую заинтересованность. 'Все-таки хочешь скрутить меня соответственно своей воле. Интересно. Ты уже отдал Анну Вудвилл твоему кузену Уильяму Буршье и пообещал дочь родной сестры от Эксетера Томасу Грею. Какие еще планы относительно детей Ричарда Вудвилла ожидают воплощения в действительность?'
   Эдвард притворился, что не заметил прозвучавшего в материнском голосе сарказма. 'Когда Мария достаточно повзрослеет, я думаю выдать ее за сына Пембрука, а Маргарет- за наследника Арундела. Кейт уже пристроена'.
   'Таким образом ты поступишь в точности с желаниями тещи. Кейт заключила лучший союз из всех возможных, хотя я предполагала, когда ты отправлял под опеку двора королевы Генри Стаффорда, что на него успели возникнуть некоторые надежды. Он же богатейший юноша в государстве'.
   'Каким и должно быть моему свояку', - согласился Эдвард. 'О больших семьях можно сказать одно, - каждый из членов в состоянии заключить выгодный брак. Если мальчик уже герцог Бэкингем, и в жилах его течет наша кровь, чего еще можно желать?'
   'Гм!' - вот и все, что он услышал в ответ от герцогини. Сесиль продолжила: 'Меня интересует твоя сестра Маргарет. Ты точно намерен выдать ее за сына бургундца? Мне рассказывали, что он не сильно привлекателен'.
   'Дважды вдовец, на руку которого зарится целая Европа, судя по всему, будет внимательно рассматривать поступающие предложения, но союз с Бургундией мне необходим. Герцог Филипп давно в детстве и со дня на день уйдет в мир иной, после чего его титул достанется Карлу. Маргарет согласна, и я твердо нацелен отдать ее ему. Также мне бы хотелось, ка только она станет герцогиней, женить на дочери Карла нашего Джорджа. Сейчас - это единственная наследница, а брат начинает меня утомлять. Он напивается и затевает ссоры там, где те совершенно неуместны'.
   'Я слышала, Джордж недавно стремился сразиться с милордом Оксфордом из-за предполагаемого оскорбления. Но ты же это прекратил?'
   'Еще бы. Оксфорд такой же дикий, а я не могу позволить им показывать пример остальным членам двора, азартно перерезая друг другу глотки. Джордж временами неуправляем. Признаюсь вам, пусть Ричард моложе, но с ним гораздо надежнее. Если Джордж женится на будущей падчерице Маргарет, то окажется под присмотром у сестры. Она - единственная из нас, умеющая с ним разобраться'.
   Сесиль улыбнулась. 'Маргарет упряма, это я тебе могу гарантировать. Ты уже посоветовался по данному вопросу с моим племянником Уорвиком?'
   Выражение лица Эдварда мгновенно превратилось в отстраненное. 'Он знает мои представления, а я - соответственно его, хвала Господу. Уорвик не думает ни о чем ином, кроме как о союзе с Францией. Вам известно, что Людовик на днях прислал ему замечательного боевого скакуна с седлом из испанской кожи? Эта парочка крайне близка друг к другу, поверьте'.
  
   Герцогиня откинулась в своем кресле. 'Будь осторожнее, сын мой. Король Людовик может казаться очаровательнейшим из людей, но он еще и коварнейший из них'.
   'С Бургундией я оставлю его в дураках. Доверьтесь мне, матушка'.
   Сесиль в течение мгновения смотрела на сына. 'Да, Эдвард, я тебе доверяю, но хотела бы, чтобы ты иногда прислушивался к советам'.
   'Я прислушиваюсь', - кивнул он и наклонился ее поцеловать. 'Особенно к вашим'.
   'А потом все равно идешь дорогой, выбранной тобой', - подытожила герцогиня. 'Будь осторожен, твои планы относительно семьи Елизаветы - ларец Пандоры, наполненный неприятностями'.
  
   Узнав о предстоящем браке сэра Джона Вудвилла с пожилой герцогиней Норфолк, Бесс ужаснулась. Елизавета же говорила о вносимом в союз нешуточном приданом леди с удовлетворением и хохотала при виде смятения на лице своей фрейлины.
   'Для удовольствия он вполне способен завести возлюбленную', - заявила она. 'Уверяю тебя, Джон очень рад подобной договоренности'.
   Вечером, во время ужина, Бесс поймала себя, словно других и не существовало, на разглядывании сначала юного Джона Вудвилла, а потом и его будущей нареченной, морщинистой и древней, в рубиновом ожерельем на покрывшейся складками шее и с тростью поблизости, чтобы при необходимости суметь подняться со своего места. Молодую женщину невольно передернуло, когда она представила, на что может оказаться похожей брачная ночь этой пары.
   Голос рядом поинтересовался, не простудилась ли леди, и ей тут же передали графин с вином. Бесс покачала головой, но несколько глотков сделала. Она сидела бок о бок с сэром Джоном Говардом, там, где не стала бы даже останавливаться, возникни у нее возможность спокойно побеседовать с распорядителем. Джон Говард не отличался высоким ростом, но был массивным и сильным, с крупным крючковатым носом, темными, ровно обрезанными вокруг лица волосами и такими же темными усами. Его недавно назначили казначеем двора Эдварда и теперь часто видели шагающим по королевским резиденциям в сопровождении чиновника, несущего в руках бухгалтерские книги. Говард рассказал Бесс о своем посещении ее отца и о положении дел в Норфолке, где исполнял обязанности шерифа и от графства которого заседал в парламенте в качестве рыцаря. Сэр Джон и семья Пастонов на протяжении долгого времени яростно ссорились из-за этого его последнего назначения, и Бесс, всю жизнь знающая Пастонов, занимала их сторону и сочувствовала им, хотя победил, благодаря влиянию своего кузена Норфолка, Говард.
   'Ваш батюшка поживает хорошо', - сообщил он, - 'но просит вас в обозримом будущем его проведать. Я честно сказал ему, насколько печально, что у вас нет сестер, ибо неплохо бы упрочить союз между нашими родами, да и Тому очень скоро потребуется супруга'.
   Бесс бросила взгляд на сына сэра Джона. Томас Говард очень походил на отца, только выбрит был, не в пример, чисто. С ее точки зрения, он так и не усвоил придворную речь. Однажды, когда молодые люди вместе танцевали, Томас не нашел ничего лучше, как произнести: 'Надеюсь, леди Буршье, вы в добром здравии', и это едва ли поспособствовало оживлению беседы. Теперь же Бесс обернулась к сидевшему с другой от нее стороны Энтони Вудвиллу. Тот умел вести разговор легко и интересно, ярко описав собеседнице только что полученную им из Франции книгу и пообещав одолжить ее почитать. Бесс считала Энтони самым приятным из братьев королевы Елизаветы, ибо Ричарда полагала скучным, Эдварда - думающим исключительно о кораблях, а Джона - вообще пустышкой.
  И тут в конце зала возник королевский шут, он выдержал полную драматизма паузу и зазвенел множеством висящих на навершии его яркого ало-желтого посоха колокольчиков. Камзол был тех же двух оттенков, желтые рейтузы скручены до колен, оставляя ноги босыми.
   'Прошу прощения, дамы и благородные лорды', - воскликнул шут. 'Боюсь, я опоздал вас развлечь, но, чтобы добраться сюда, мне пришлось миновать огромное число рек!(река на английском звучит как river, отсюда игра слов относительно фамилии Риверсов - родственников королевы - Е. Г.)'
   Повисла внезапная, но абсолютная тишина. Все разом повернулись к самому высокому столу, в надежде увидеть, как воспримут насмешку члены монаршей семьи. Обычный для Елизаветы нежный цвет лица изменился до степени темно-красного, ее ладонь крепко сжала салфетку. На мгновение показалось, что, окажись выпад неверным, на голову провокатора грянет гнев короля, и Бесс в некотором страхе взглянула на Эдварда. Послышался один или несколько торопливо приглушенных вздоха, но затем монарх неожиданно откинул голову назад и заревел от смеха. Придворные почувствовали возможность и у собственного веселья отпустить удила. Елизавета через силу изобразила ледяную улыбку, и Бесс, не сдерживая интереса, разобрала, как Эдвард произнес: 'Прекрасная острота, милая, но наши реки будут течь дальше вне зависимости от толп завистников на их берегах, верно же?'
   'Ты можешь обнаружить на этих берегах народа больше, чем предполагаешь', - парировал герцог Кларенс в воинственном порыве.
   'Ого!' Со своего места рядом с Бесс склонился вперед Энтони, еще смеющийся, он ощущал себя в безопасности от нанесения только что завершенного укола, словно ему потребовалось не более, чем смахнуть его со своего роскошного одеяния. 'Так ты завидуешь, Джордж?'
   'Завидую? Чему?' - поинтересовался Кларенс. 'Братьям короля нет надобности завидовать кому бы то ни было - не мужчине, не женщине'. Он подтолкнул локтем младшего брата: 'Ты что скажешь, Дикон?'
   Герцог Глостер, спокойно пережевывающий лежащий перед ним кусок жареного мяса, слегка улыбнулся, но поднял взгляд своих внимательных серых глаз, однако не на Кларенса, а на Эдварда. 'Кто станет прислушиваться к словам дурачка?' - задал он довольно двусмысленный вопрос.
   'Боже Святый!' Эдвард бросил нож и щелкнул пальцем по кубку. Распорядитель поспешил наполнить его снова, но не успел поднять, как король продолжил: 'Кажется, среди нас есть мудрая голова. Завтра, Дикон, поедешь со мной в Элтем'.
  
  Летом в честь Бургундского бастарда, принявшего вызов Энтони, в Смитфилде устроили турнир. Бесс и Хамфри достались места на королевской трибуне. Теперь у них подрастала вторая дочка, которую крестили именем Маргарет. Противоестественное разочарование обошло молодую мать стороной, а Елизавета, опять беременная и надеющаяся в этот раз на жизненно необходимого наследника мужского пола, оказалась любезнее и стала больше напоминать себя прежнюю, отправив младенцу в подарок серебряный кубок. Ее время уже подходило, и королева, должно быть, как думала фрейлина, находила далеким от удобства сидение под теплыми солнечными лучами. Однако, ничего не сумело удержать ее от перемещения из дома в носилках на расстояние, пусть и пешей доступности, чтобы полюбоваться на своего брата.
  
  Лондон был переполнен иностранными гостями, среди которых встречалось множество бургундцев. Огромная толпа зрителей с восторгом наблюдала, как два самых известных в Европе поединщика сражаются друг против друга, сначала конными, а затем и пешими. Во время их боя сталь звенела о сталь, волю к победе равно проявили оба, и, в конце концов, герольд, к определенному недовольству свидетелей, объявил ничью. За этим последовал роскошный продолжительный пир, завершивший мероприятие, правда в его середине прибыл запыленный посланец и сообщил собравшимся новости о смерти старого герцога Филиппа. Пир прервался, и бургундцы заторопились домой.
  
  В тот вечер король Эдвард заглянул в покои Елизаветы, зная, что там находится его сестра Маргарет. 'Брак следует устроить немедленно, как только Карл займет трон своего отца', - объявил он. 'Ты должна стать герцогиней, сестренка, сразу же по окончании срока траура'.
  Маргарет, высокая девушка с заметной долей брызжущей энергии Эдварда, встала и подошла к брату. 'Я сделаю все, что ты пожелаешь'.
  Эдвард обнял ее за плечи и поцеловал в лоб. 'Знаю. Между нами говоря, нужно оставить Францию в дураках. У тебя будет высокое положение в обществе и значительное состояние. Молю Бога, чтобы Карл оказался не слишком плохим мужем'.
  Елизавета передала вышивание Бесс. 'Его портрет не сподвиг бы меня переплыть Темзу, не упоминая о море, дабы добраться до него'.
  'Любимая', - пылко произнес король, - 'такой союз, как у нас, редко заключается между сильными мира сего. Особенно в Европе'.
  'В конце концов, я не страшусь исполнить мой долг', - вставила Маргарет. 'Будь уверен, Эдвард, я сберегу для Джорджа руку будущей падчерицы. Герцог Карл обнаружит, что его жена знает, чего хочет'.
  
  Елизавета поднялась. 'Мне надо сменить платье перед ужином. Ты же останешься, Эдвард? Пойдем со мной, Бесс'. Уже в комнате, за закрытыми дверями, она с несвойственной ей страстью выпалила: 'Как же мне легко, благодаря отъезду Маргарет. У нас нет с ней взаимопонимания. Если Маргарет избавит меня еще и от Кларенса, то я обрадуюсь еще сильнее'.
  
  Неделей позже домой из Франции вернулся граф Уорвик, привезя с собой группу французских посланцев.
  'Я и не подозревал', - холодно проронил Эдвард, - 'что предлагал королю Людовику присылать к нам всех этих джентльменов'.
  'Их пригласил я', - ответил Уорвик. 'Мои встречи с королем Людовиком ясно показали мне, что у нас есть материал для обсуждений'.
   'Правда?' - Эдвард окинул его взглядом с высоты своего роста. 'Тогда, прошу вас, милорд, обсуждайте, а я отправлюсь в Виндзор'.
  Он двинулся в переднюю, перебросился с посланниками вежливыми, но холодными фразами, а потом покинул ошеломленных французов, искренне полагавших графа Уорвика настолько могущественным, что даже покровитель вельможи мог уделить им достаточное количество внимания.
  Услышав об этом, Елизавета расхохоталась. 'Эдвард, ты указал милорду Уорвику его место'.
  'Я никогда не желал с ним ссориться', - оправдывался король. 'Это то, чего ты не поймешь. Его силе я обязан достижением трона. Но мне просто необходимо было продемонстрировать Ричарду, что я уже не безбородый юнец, взятый им под крыло после убийств наших отцов при Уэйкфилде'.
   'И, когда у тебя родится наследник, этот факт станет гарантией твоей самостоятельности', - прибавила Елизавета.
   Но ребенок, появившийся на свет шестью неделями позже, оказался еще одной дочерью. Мать отказалась смотреть на нее и погрузилась в пароксизм рыданий. Бесс протирала ее пылающее лицо и держала старшую подругу за руки.
   'Ваша Милость, Елизавета, дорогая моя, не плачьте так. У вас обязательно будет сын, только потерпите. Господь добр'.
   Елизавета в ярости и разочаровании скрежетала зубами. 'Тогда Он медлит с доказательством своей доброты. Во имя Святого Креста, разве я не достаточно молилась, не достаточно спалила свечей, заплатила не за достаточное число служб? А ты мне что-то говоришь!'
   'Не отчаивайтесь, я уже молчу'. На глаза Бесс накатывались слезы сочувствия. 'Давайте, выпейте это, оно вас успокоит'.
  Эдвард не позволил новому огорчению выйти на свет. Он склонился, чтобы поцеловать жену и произнес: 'У нас родится мальчик, милая. А малышку давай назовем Марией, в честь Святой Девы, и, может статься, в следующий раз она нам улыбнется'.
   Пока король сидел рядом с Елизаветой, говоря с женой с огромной долей доброты и успокаивая ее сожаления, Бесс отвернулась. Леди Скроуп наблюдала, как акушерка ухаживает за ребенком, и молодая женщина занялась приготовлением кроватки. Она подумала, как тяжело, должно быть, Эдварду, но тот находился здесь, ласковый и заботливый, держал королеву за ладонь, казалось, занимая мощным торсом и сияющей шевелюрой всю комнату. Бесс опустилась у кроватки на колени и, когда акушерка положила младенца ей в руки, поместила крошку в люльку. Это было дитя Эдварда, порождение его любви. Другим женщинам удалось даже испытать это чувство, шептались, что, несмотря на преданность Елизавете, у него появлялись и другие возлюбленные. Бесс пришло в голову, что она все бы выдержала, лишь бы ощутить, хотя бы однажды, его руки, ее обнимающие, и его желание ею обладать. Фрейлина с тяжелым вздохом отогнала безумную мечту и начала качать колыбель.
  
   Глава 4
  
  Приехав летом 1469 года домой, Бесс подумала, что в Эшвелторпе мало что изменилось. На траве косо лежали тени высоких деревьев, тихо паслись овцы, в голубятне ворковали голуби, и молодая женщина взбежала по ступенькам, чтобы попасть в отцовские объятия. Тот поднял четырехлетнюю Аннетту и поцеловал ее в щечку, тогда как двухлетняя Маргарет застеснялась и прильнула к юбкам матери. Не обратив на нее внимания, дедушка взял младенца из рук кормилицы, устроившейся в дамском седле, рядом с Уотом Сейблом.
   'Прекрасный и здоровый мальчик!' - воскликнул сэр Фредерик. 'Точное отражение тебя, Бесс'. Он поцеловал мягкую круглую голову и передал малыша няне. 'Заходи, заходи, моя дорогая. Твоя мать жаждет увидеть внука. Хамфри, должно быть, на седьмом небе от счастья. Да и милорд Бернерс тоже'.
   Аннетта носилась по залу, издавая писк при виде развешенного по стенам оружия и штандарта, служившего еще в битве при Азенкуре отцу сэра Фредерика, тогда как леди Тилни, торопливо поцеловав дочь, принялась тщательно расспрашивать кормилицу, как та ухаживает за малышом, получившим в семье самый теплый из возможных приемов.
   В течение какого-то времени происходила общая суета, связанная со спущенным с лошадей багажом Бесс и внесенным в дом. Но детей утихомирили, вещи распаковали, и появился крошечный шанс спокойно поговорить, пока не объявят ужин в маленьком светлом зале над вместительной входной галереей. Там Бесс взгромоздилась на знакомый выступ у окна, так, что могла, не отвлекаясь, любоваться на закат и протянувшееся по газонам тени. Как обычно, красота окрестностей проникала в ее сердце так, как больше нигде.
   'Я рада вновь оказаться дома', - довольно произнесла она. 'А вот старая голубятня нуждается в починке'.
   Отец кивнул. 'Да, этим летом многое следует сделать, но, я боюсь, ты приехала в трудный период. Графство бурлит, мне кажется, в нашей несчастной стране намечается серьезная заварушка'.
  'Знаю. В Лондоне свирепствует чума'. Бесс поежилась. 'Люди падают замертво на каждом шагу у нашего дома, один только взгляд на него приносит мне дурноту. Я не могу оставить детей там'.
   'Конечно, нет', - согласилась ее матушка. 'Но двор, разумеется, уехал?'
   'Королева в Виндзоре, а король на пути сюда, Хамфри с ним'.
   'Сюда?' Сэр Фредерик был поражен. 'В Эшвелторп? Может ли быть, что он едет, чтобы уладить наши проблемы тут, в Норфолке?'
   'Какие проблемы?' - спросила Бесс.
  'Герцог Норфолк и сэр Джон Пастон все еще в ссоре. Матушка сэра Джона приведена в ужас, - зять короля, Саффолк, позволил своим людям разрушить усадьбу Хеллсдон, на которую он предъявляет права, соразмерные тем, что принадлежат и ей'.
   Бесс улыбнулась. 'Леди Пастон не та женщина, которая оставит подобный вызов без ответа. Герцог Саффолк вполне может пожалеть о неблагоразумии его подручных. Но король уже в пути и готов урегулировать даже большие трудности'.
   'Ты серьезно?' - спросил сэр Фредерик. 'Мне казалось, вопрос первоочередной важности стоит для него на севере. Мы слышали, что некоторые сумасшедшие разжигают волнения в Йоркшире'.
   'И что король нуждается в сборе населения под своими штандартами. Но сначала Его Величество хочет посетить Уолсингем'.
   Сэр Фредерик кивнул. 'Продемонстрировать, что просит Божьего благословения, перед тем, как разделаться с мятежниками?'
   'Возможно', - ответила Бесс. Она бросила взгляд на ступни, обутые в туфли из красной кожи. 'И, вероятно, еще помолиться о даровании ему сына'.
   'О', - с некоторым удовлетворением вздохнула леди Тилни. 'Королеве не так повезло, как тебе, моя дорогая. Я уверена, лорд Бернерс очень рад, что вы назвали мальчика в его честь'.
   'Этого хотел Хамфри', - объяснила Бесс, - 'в качестве крестного маленького Джона лорд Бернерс даже произнес речь. Длиной в два предложения'.
   Теперь улыбнулся сэр Фредерик. 'Значит, он был тронут до глубины души'.
   'Но', - нетерпеливо перебила его супруга, - 'ты же сказала, Бесс, что король направляется сюда, чтобы остановиться под нашей крышей? Если это так, то уверена, что не понимаю, почему мы сидим здесь и ничего не делаем'.
  'Его Величество предполагает остановиться у нас лишь на день, пообедать, и на этом все', - объяснила Бесс, - 'потом он отправится в Норвич. Кто-нибудь из людей канцлера поедет вперед и даст нам знать, к какому конкретно дню готовиться'.
   'Значит, лорд Гастингс тоже сопровождает Его Величество?'
   'Да, и лорд Риверс с милордом Энтони, сэром Джоном Вудвиллом и милордом Глостером'.
   'А как же герцог Кларенс?' - сэр Фредерик был изумлен пропуском имени второго брата короля.
   Бесс обхватила колени руками и отвернулась от окна со сгущающимися за ним сумерками. 'Батюшка, неужели вы не слышали? Герцог Кларенс сейчас ничего не делает для короля. Только хмурится и свирепо смотрит на родственников и друзей королевы. Его заботит исключительно милорд Уорвик и он твердо намерен жениться на дочери графа, Изабелле, хотя монарх уже запретил заключение этого союза'.
   'Юноша безумен, если он так относится к брату', - проронил сэр Фредерик. 'В любом случае, пара же приходится друг другу близкими родственниками?'
   'Да, но милорд Уорвик старается добиться у Папы разрешения на их брак. Но положение серьезнее простого безумия', - продолжила Бесс. 'Герцог Кларенс в настоящий момент находится с графом в Кенте. По слухам, они поднимают народ, чтобы помочь королю подавить бунт на севере, но в это никто не верит. С ними граф Оксфорд, а всем известно, что он ненавидит королеву, да и короля, полагаю'.
   'Милостивый Боже!' - воскликнула леди Тилни. 'Мне казалось, что с прежним монархом, запертым в Тауэре и день напролет бормочущим молитвы, страна будет в безопасности. Неужели мы опять увидим кровопролитие? Милорд Уорвик был предан Эдварду, а тот так прочно сидел на троне -'
   'Король слишком силен', - согласилась Бесс. 'Хамфри утверждает, в этом и кроется причина происходящего. Им нельзя было не схлестнуться'.
   'Мне это все не нравится', - мрачно вздохнул сэр Фредерик. 'А мы, тем временем, ругаемся тут в Норфолке друг с другом. Милорд Монтегю в Нортумберленде навел образцовый порядок, как только стал там графом, хотя теперь, говорят, в Йорке хозяйничает этот парень, Редесдейл, и людей у него побольше нескольких копейщиков. Его Величеству нужен каждый человек, которого я смогу выделить, пусть время и неудачное, - в полях работы навалом'.
  
   Через два дня, услышав в числе курсирующих в графстве новостей, что в Эшвелторп приехала леди Буршье, вместе с младшим сыном Джоном в гости нагрянула Маргарет Пастон. Это была привлекательная, всегда энергичная женщина. Она вошла твердым шагом, ведя за собой наследника. 'Добро пожаловать домой, леди Буршье', - официально произнесла леди Пастон и сразу перешла к главной теме своего посещения. 'Я пришла просить заступничества твоего мужа. Тяжелые настали времена, если провинциальные джентльмены поддерживаются знатными герцогами, и никто не поставит их на место'. Маргарет внимательно посмотрела на Бесс. 'Король поедет этой дорогой? Мы встретили одного из людей сэра Джона Говарда, и тот сообщил, что сбор для присоединения к Его Милости предполагается в Норвиче'.
   'Прошу вас, присаживайтесь', - предложила леди Тилни, - 'и выпейте немного вина, моя дорогая леди Пастон. Уверена, мой зять сделает все, от него зависящее, чтобы помочь одной из наших старейших друзей'.
   Обе решительно настроенных дамы, столь многое ранее видевших в разных ракурсах, сейчас слились в неприязни к герцогу Норфолку. Бесс повернулась ко второму гостю. 'Мастер Джон, я рада опять вас увидеть. Кажется, прошло столько дней с тех пор, как я была здесь в прошлый раз, хотя, разумеется, мне посчастливилось узнать вашего брата'.
   'Джон любит Лондон', - ответил он. Перед Бесс находился обычный юноша, не противный, с густыми каштановыми волосами, то и дело нависавшими над лицом, серьезный, что Бесс ставила выше заносчивости его брата.
   'Мне бы хотелось, чтобы он вернулся', - заметила леди Пастон. 'Слышала, по Лондону гуляет чума'. 'Хуже, чем чума', - проронил сэр Фредерик. 'Все, кого мне удалось послушать, твердят о предательстве. Но король приведет все в порядок. Прошу вас, останьтесь с нами, пока он не прибудет, миледи, и тогда кто-то из знатных лордов поднимет голос в вашу защиту, я уверен'.
   'Граф Оксфорд всегда -', - начал Джон, но Бесс его перебила.
   'Граф в Кенте с милордом Уорвиком'.
   'О?' Джон выглядел вдвойне изумленным, откинувшись на спинку кресла, пока Бесс любезно к нему не обратилась, обещая, что Хамфри сделает все, от него зависящее, дабы помочь семье Пастонов. Джон взял ее руку и прижался к ней губами. Он держал ее дольше, чем требовалось, и Бесс пришлось высвобождаться самой. 'Как дела у вашей сестры Марджери? Мы давно с ней не виделись'.
   'Даже не упоминай о непослушной девчонке', - попросила леди Пастон. 'Возомнила себя влюбленной, как вам это нравится, словно любовь важна при выборе мужа, причем, влюбленной в нашего управляющего! Я била ее, пока Марджери не почернела от синяков, но все, о чем она говорит, - что и сейчас готова выйти за мастера Кэлла'.
   'Ричард - парень хороший -', - начал Джон, но тут его прервала леди Тилни.
   'Но, мастер Джон, он же не подходящая кандидатура. Твоя сестра может найти себе супруга повыгоднее'.
   'Все равно Марджери выйдет за него', - ответил Джон. 'Упрямством сестра в матушку'.
   Бесс рассмеялась. 'Несчастная Марджери! Леди Пастон, если даже король женился по любви утром Майского Дня, почему бы и вашей дочери так не поступить?'
   Обе дамы обернулись, воззрившись на нее в крайнем удивлении, и Бесс, сообразив, что выдала личную осведомленность, отмела их возможные вопросы, поторопившись идти заказывать обед.
  
   Его Величество прибыл на следующий день. К счастью, хозяйство пребывало в порядке, ибо мастер Томас Говард приехал с предупреждением, опередив монарха едва ли часа на три. Бесс встретила Говарда прохладно и, когда он, как обычно, выпалил, что король прошлой ночью решил, что сможет добраться до Эшвелторпа до полдня, заметила, какая жалость, что посланец не позаботился поспешить, дабы повар сумел найти время на приготовление суверену достойных того угощений.
  Мастер Говард не ответил, удалившись вместе с сэром Фредериком выпить по бокалу вина, тогда как Бесс с матушкой поторопились на кухню, готовить ту к работе, и даже Маргарет Пастон завернула рукава, присоединяясь к приготовлениям. В конце концов, получился довольно терпимый обед из жаркого с пирогами, который перед Эдвардом и поставили.
   Первыми его словами, обращенными к Бесс, были: 'Моя королева уехала в замок Фотерингей, и я бы хотел, чтобы вы к ней там присоединились'.
   'Но, сир, мои дети - я только прибыла, да и мои родители так предвкушали встречу со внуками'.
   'Тогда оставьте их здесь', - предложил король. 'Так будет даже лучше. Ее Величество нуждается в вашем обществе. Этим же вечером вы поскачете с нами в Норвич'.
   Фраза звучала не как предложение, а как любезный, но приказ, и Бесс подавила глубокий вздох. Подобное внезапное перетряхивание всех ее планов перехватило молодой женщине возможность дышать, но она, как всегда, не сумела отказать королю. Бесс не поверила, неужели Елизавета действительно спрашивала о фрейлине. После рождения у нее Джона обращение королевы стало отстраненным и ледяным, ревность доходила до того, что Елизавета едва интересовалась младенцем. Как бы то ни было, поездка в замок Фотерингей являлась обязанностью Бесс, и ее лицо обдало жаром при мысли о неожиданном путешествии туда в обществе Эдварда. Она подняла взгляд и заметила, что Хамфри смотрит на нее. Краска смущения лишь сгустилась, когда Бесс ответила ему слабой улыбкой и приподняла брови. Ему нельзя позволить неправильно истолковать этот внезапный румянец.
   Эдвард сидел во главе стола, трапезничая с великим аппетитом, разговаривая с хозяином дома и высмеивая угрожавшего ему бунтовщика. 'Он может называть себя Редесдейлом, но мэр Йорка написал мне, что подозревает его в том, что это марионетка моего кузена Уорвика. Мы с Монтегю с ним разделаемся, но лишь Господу известно, что Ричард Невилл готовит в паре с моим драгоценным братцем'. Король взглянул на хрупкую фигуру рядом с собой и прибавил: 'Но тебя у меня они забрать не смогут, правда, Ричард?'
   К тому моменту почти достигший семнадцати герцог Глостер удивил Бесс. Он въехал во двор с видом командира, проследил, чтобы его людей как следует устроили и лично перечислил каждую необходимую им мелочь. Юноша не сильно вырос, но набрался уверенности в себе. Когда Бесс поинтересовалась, по душе ли ему служба, в ответ ей прозвучало: 'Да, миледи, я ставлю ее превыше всего остального'.
   'В самом деле? Я полагала-'
   Ричард улыбнулся, и улыбка придала его серьезному лицу нежности. 'Вы считаете меня слишком маленьким, чтобы сражаться. Уверяю вас, это не так. Я ежедневно тренируюсь, пользуясь оружием, и моя правая рука уже обладает силой, равной двум. Теперь я один из полководцев брата'.
   'Вы очень молоды', - рискнула заметить Бесс и снова встретила этот странный отстраненный взгляд.
   'Годами, может статься, но я тренировался под началом моих дядюшек Уорвика и Монтегю, согласитесь, - школа не из легких. Также, когда кто-то не обладает высоким ростом и крепким сложением, как у моего брата, он должен каким-то образом компенсировать данный недостаток. Север воспитывает людей много сильнее, нежели рождаются на юге'.
   'Вероятно, вы поедете в Миддлхэм. Там будут графиня и ее дочери?'
   Бесс поняла, что сказала, не подумав. Ричард наполовину отвернулся, погрузив пальцы в находящуюся между ними маленькую чашу, и обтер их о салфетку. 'Нет, мадам', - ответил он наконец. 'Они сейчас в Кенте. Что до Миддлхэма, не могу знать, где Эдвард решит разместить свои главные части, хотя хотел бы, чтобы он вспомнил о Миддлхэме'.
   'Мне жаль', - порывисто произнесла Бесс, пусть и не была уверена, почему, но Ричард схватил смысл сразу же.
   'Вы знаете, что я люблю леди Анну', - признал он шепотом со смирением. 'Она сказала мне, что доверилась вам. Но пока это проклятое дело не уладится, мой брак - последнее, что появится на повестке дня. Прошу вас, дайте мне совет, леди Буршье'.
   Бесс поражало, что, невзирая на ее склонность говорить не всегда верные вещи, окружающие часто делились с ней своими тайнами, как сделала и леди Анна Невилл в один из дней прошлого года. Молодая женщина обнаружила ту в потоках слез у подоконника и выяснила причину рыданий. Эдвард забрал Ричарда из-под опеки ее отца и привез ко двору. Анна опасалась, что Ричарда отдадут какой-нибудь иностранной принцессе в качестве жениха, да и отец, в любом случае, казалось, строил на дочь другие планы, доверительно намекнув на некие роскошные проекты за границей. 'Но все, чего желаю я - это Ричард и Миддлхэм', - рыдала девушка. Бесс твердо, но ласково объяснила ей, что, как дочь настолько влиятельного человека, Анна не имеет даже права голоса, - малое утешение, как знала леди. Анна не Марджери Пастон, биться за свои желания она не сможет.
   Ричарду Бесс ответила: 'Милорд, я сохраню вашу с леди Анной тайну и буду молиться, дабы совершилось наилучшее ее разрешение. Но могу ли и я, в свою очередь, попросить о милости? Леди Пастон сейчас находится в крайней нужде в поддержке. Если бы я сумела разъяснить вам вопрос, вероятно, у вас получилось бы походатайствовать о ней у Его Милости?'
  
   Час спустя, когда лишь ближний круг короля собрался в светлом зале, Ричард, с обычным для него горячим стремлением к справедливости, раскрыл проблему жалобы Пастонов против герцогов Норфолка и Саффолка. 'Они проявили себя далеко не с лучшей стороны', - подытожил юноша. 'Мы проезжали усадьбу Хеллсдон по пути, и ты видел, до какого состояния довел ее наш брат Саффолк'.
  'Боже Милосердный!' - Эдвард вскочил с удобного и вместительного кресла сэра Фредерика. 'Мы прибыли сюда не разрешать местные феодальные ссоры. Сэр Джон Пастон обязан адресовать свой спорный вопрос в ответственный за это суд. Я не могу ругаться с местными землевладельцами, когда существуют другие, более срочные проблемы, стоящие перед нами. Особенно, когда я наслаждаюсь приятным вечером в обществе друзей. Энтони, если под рукой найдется лютня, спой нам, а мы допьем вино'.
   Пока брат королевы пробегал пальцами по струнам, Ричард отправил в сторону Бесс извиняющийся взгляд. У Энтони был приятный голос, звук которого последовал за молодой женщиной, когда та ускользнула к себе в спальню, чтобы велеть Элизии еще раз упаковать принадлежащие ей платья. Бесс так мало успела посмотреть в Эшвелторпе. Она поцеловала лежащего в колыбели крошку Джона, попросив его кормилицу хорошенько о нем заботиться, и пообещала девочкам конфеты и ленты, если вплоть до ее возвращения они продемонстрируют образцовое поведение. Бесс впервые оставляла детей одних и, повернувшись у выхода из их покоев, ощутила, как в горле застряло рыдание.
   Хамфри уже поднимался. 'Любимая, ты плачешь? Уверен, происходящее не затянется надолго. Скоро мы разошлем мятежников по домам и сделаем это кардинально отличным от их дерзости способом. Энтони пытался убедить мастера Пастона поехать с нами, но знаешь, что ответил ему этот прямолинейный болван? Что не может так поступить без разрешения своего старшего брата! Они чересчур жирком заплыли с милордом Оксфордом, как по мне, а вышеуказанному дуралею я бы доверил максимум эту дверь'.
   В тот момент Бесс не капельки не думала о Пастонах, пусть они и являлись ее давними друзьями, тем более не помышляла она о графе Оксфорде и даже о самом великом Уорвике. Все мысли касались необходимости покинуть этот дом, куда Бесс с таким счастьем приехала только на прошлой неделе.
   'Пойдем', - произнес Хамфри, - 'тут наши дети в гарантированной безопасности, с ними кормилицы, да и твоя матушка всегда присмотрит за внуками'.
   'Надеюсь'. Бесс положила голову мужу на плечо. 'Но как бы мне хотелось не оставлять их'.
   'По крайней мере, нам не придется разлучаться даже на время', - заметил Хамфри. 'Мы вместе отправимся в паломничество, женушка'.
  
   Когда они попали на дорогу паломников в Уолсингем, та оказалась, как всегда, запружена. У часовни Слиппе, в миле от гробницы, пара спешилась и направилась помолиться в крошечное место, рассчитанное сразу на нескольких человек, после чего босыми и с обувью в руках Хамфри с Бесс двинулись к Святому Храму. Мужчины и женщины в толпе освобождали путь сразу, как только видели, кто находится во главе роскошно одетой группы, и при приближении короля становились на колени. Эдвард всем им улыбался, обращался с приветствиями и благословениями, и Бесс, идущая рядом с монархом, вместе с Хамфри и лордом Гастингсом, подумала, что простой народ может легко запомнить встречу со своим высоким и привлекательным сувереном, а вот связанное с этим паломничество - начисто позабыть.
   Путь оказался тяжелым, у Бесс на ступнях возникли ранки, тем не менее, она постаралась сосредоточиться на цели молитвы - на смеси просьб о безопасности Эдварда, ее собственного супруга, оставшихся с дедушкой и бабушкой детей, которая смешалась с восхищением картиной в целом. В тот день отмечался праздник Святого Ботольфа, линкольнширского подвижника, чье имя было знакомо молодой женщине с детства, и это привлекало участников со всего графства в виде длинных верениц бедняков. Чтобы совершить путешествие и снискать милость у Святой Девы Уолсингемской, они экономили каждый грош. Незначительную милость, с точки зрения Бесс, ибо ничто не могло сравниться с весомыми нуждами короля, но для них она являлась всем. Кто-то просил исцеления для больной ноги, страдающая бесплодием молила о ребенке, девушка с заячьей губой - о даровании супруга, мужчина с внушающим ужас кожным заболеванием - об излечении. Многие тратили последние монеты на святые реликвии, распространяемые разносчиками, - Бесс заметила несчастную, умоляющим взглядом пронзающую жетон с изображением Святой Девы, - достав кошелек, та обнаружила внутри пустоту и покачала головой.
   'Я куплю его для вас', - произнесла Бесс и открыла свой кошелек. Она протянула женщине маленькую медаль из дешевого металла, и та приняла ее так, словно это была святыня, поблагодарив Бесс со слезами на глазах и настояв на том, чтобы поцеловать дарительнице руку.
   Король наблюдал за происходившим поблизости скромным обменом и прокомментировал: 'Сделано с душой. Вы устали, Бесс?'
   'Чуть-чуть', - призналась она. 'Мне было бы заметно удобнее, подвернись возможность опять надеть обувь'.
   'И мне', - шепотом согласился Эдвард, пока к нему приближались два ожидающих священника, протягивая миски для пожертвований. Он каждому вручил по мешочку с золотыми монетами и, входя внутрь гробницы, прибавил: 'Могу ли я просить вас помолиться об одном важном для меня вопросе?'
   Бесс кивнула, прекрасно понимая, о чем идет речь, и король исчез в глубине помещения. За ним последовал лорд Гастингс, затем Энтони и граф Риверс. Когда настала их очередь, Бесс совершала шаги благоговейно, поддерживаемая Хамфри за руку. Она уже бывала здесь раньше, ребенком, но теперь это представлялось канувшим в Лету, Бесс успела позабыть о миниатюрности данного места. Его возвели по повелению некой леди четыре столетия назад, в ответ на сон. В нем Матерь Божья лично дала точные указания, как обустраивать здание, превращая то в подробнейшую копию Дома Святого Семейства в Назарете, где Спаситель жил мальчиком. Таким образом, тут возникло жилище из дерева и соломы, освещенное множеством свечей, с алтарем, блестящим от подношений в виде золота, серебра и переливающихся в отсветах драгоценностей. Хамфри положил свой дар в миску к священнику и, как редко с ним случалось, абсолютно серьезно прошептал благодарственную молитву за рождение у него детей.
   'Аминь', - произнесла Бесс. Охваченная внезапным наплывом чувств, отчасти вызванных душевным восторженным подъемом, ибо Господь и Его Матерь находились здесь, отчасти вызванных любовью и беспокойством об Эдварде, она молча попросила: 'Даруй ему сына. Даруй ему сына, и пусть это будет мой ребенок!'
   Бесс поднесла ладони к лицу, - по щекам у нее сбегали две спровоцированные ужасом слезинки. Хамфри решил, что она снова плачет из-за расставания с детьми. Оказавшись на воздухе, в кругу разносчиков и молящихся, паломников и священников, он сказал: 'Бесс, Бога ради! Если ты так сходишь с ума, что не доверяешь малышей родителям в Эшвелторпе даже на одну или две недели, мне лучше попросить Его Величество отправить тебя назад, хотя я сомневаюсь, что короля это обрадует'.
   Молодая женщина одной ладонью схватила мужа за руку, а второй смахнула с лица влагу. 'Нет, нет, пожалуйста, не надо. Со мной все в порядке. Это воздействие места, здесь так - так благочестиво, что я подумала о Святой Деве и о ее Милосердном Сыне'. Не богохульство ли приписывать себе подобные помыслы? Бесс не знала, но по телу у нее пробежала мелкая дрожь.
   Хамфри улыбнулся. 'И твое чувствительное сердце мгновенно оросилось дождем из слез! Хорошо, а сейчас давай развлекаться. Смотри, я собираюсь купить для тебя одну из этих маленьких брошей'.
  
   'Да', - проронила Елизавета. 'Только Господу известно, как долго нам придется тут оставаться, по крайней мере, этот замок довольно удобен'.
   'Любимое жилище отца', - ответил король. 'неужели ты не помнишь, как мы приезжали сюда, будучи детьми?'
   'Разумеется, помню', - раздраженно согласилась его жена. 'Но едва ли здесь возможно держать двор, не то, что в Лондоне или в Виндзоре'.
  'Я тут не для того, чтобы держать двор. Я ожидаю лорда Герберта из Уэльса. Ему можно доверить в приведении сюда значительное число уэльских лучников, тогда как лорд Стаффорд сейчас на пути из Девона с людьми с запада страны, и поэтому, предполагается, что войско наше будет внушительным. Да, Хамфри?' - это было адресовано в открывшуюся дверь. 'В чем дело?'
  'Письмо из Брюгге, милорд. Посланник прибыл в заметной спешке. Он говорит, что загнал двух коней, добираясь к нам из порта Харвич'.
  'Видимо, довольно серьезное'. Эдвард взял запечатанный пергамент. 'От моей сестры Маргарет. Интересно, что послужило причиной подобной торопливости?'
  Бесс и несущая дежурство леди Скроуп находились в спальне Елизаветы в ожидании часа ужина. Бесс заметила, что сегодня король был одет с еще большей тщательностью, каждым дюймом производя впечатление человека воинственного и тем склоняя к нему присоединиться остальных мужчин. Двух маленьких принцесс оставили в замке Элтем, но Томас Грей от матери не отходил ни на шаг. Он также взирал и на Эдварда, предвкушая подернутое золотой дымкой будущее, если отчим рискнет поднять его на головокружительные высоты. Юноше исполнилось четырнадцать, и тот активно изучал обязанности оруженосца.
   Король прочел письмо, и его щеки тут же окрасил багровый румянец, после перечитывания Эдвард ударил по бумаге ладонью. 'Иисус Милосердный, Уорвик еще пожалеет об этом! Как он посмел без моего разрешения? И как посмел Джордж?'
   'Что произошло?' Елизавета отстранила расчесывающую ее волосы горничную. 'Иди, девочка, иди. Эдвард, объясни мне, что пишет Маргарет'.
   'Она пишет, что Уорвик получил позволение на брак у Папы Римского, подкупив моего представителя в Ватикане - моего человека! - и что уже выдал замуж за Кларенса Изабель. Господи, было ли когда-либо еще подобное изменническое деяние?'
   Королева встала, от гнева лицо ее окаменело. 'Эдвард, Джорджа совершенно невозможно терпеть. Не давай ему вернуться в Англию, изгони его, а с ним и этого невыносимого Уорвика'.
  'Не могу', - резко ответил король. 'Они уже должны вернуться, если только Господь не поднял на море шторм, чтобы потопить мерзавцев. Маргарет сообщает, что, по ее сведениям, сразу после обряда мой драгоценный кузен вместе с братом отплыли домой'. Эдвард снова заглянул в текст. 'Она просит меня простить Джорджа, так как уверена, тот и не думал о предательстве. Не думал о предательстве! А если Джордж решил бы меня немного раньше убить, Маргарет посчитала бы его предателем?'
   'Она никогда ни о ком не волновалась, кроме как о нем', - со злостью произнесла Елизавета. 'Хотя, Бог знает, почему, ведь Джордж, в свою очередь, заботится исключительно о себе'.
  Бесс стояла позади Елизаветы потрясенная и молчаливая. Она слушала разговор, и в памяти возникали турнир в Смитфилде и привлекательный Джордж, испрашивающий милости у сестры. Улыбающийся и красивый, да, думалось ей, но лживый и недостойный, раз мог предать такого брата, как Эдвард.
   'А еще', - продолжала королева, - 'они намерены забрать твой трон, может статься, даже твою жизнь, Эдвард. Уорвик ненавидел меня с самого дня нашей свадьбы. А я презирала его'. Голос Елизаветы дрожал от обуревавших ее чувств. 'Он хотел, чтобы ты стал марионеткой и танцевал под выбранную им мелодию, а когда ты не пожелал, вот как он начал отвечать'.
   Эдвард расхохотался трескучим и неприятным смехом. 'Да, вот только в человеке рядом Уорвик ошибся. Если он думает поставить на мое место Джорджа -' Внезапно король поднял колокольчик и громко им позвонил. Появившегося на звук пажа Эдвард отправил за герцогом Глостером, через несколько минут после чего в дверном проеме возникла худощавая фигура.
   'Ты звал меня, брат?'
   'Да', - ответил король и протянул письмо.
   Ричард прочитал его и затем, аккуратно сложив, положил на стол. 'Джордж попал под влияние. Ты же знаешь его. Уорвик выставил в качестве соблазнения свою дочь, богатство, обещание еще лишь Господу понятно чего, вот Джордж и заглотил наживку. Со мной Уорвик также пытался проделать этот фокус'.
   'Неужели пытался, Бога ради', - поразился Эдвард. 'Ты мне не рассказывал'.
   'Данная история не имела значения', - пожал плечами Ричард. 'Уорвик пригласил меня присоединиться к нему и Джорджу в замке Уорвик на прошлое Рождество, напомнив, что я провел детство под его опекой, словно без этого нельзя было обойтись! Он намекнул на возникшие планы крайне мягко, но мне стало ясно, - только с целью оторвать меня от тебя, хотя я не осознавал, насколько мрачна эта цель, в противном случае, я бы с тобой поговорил'.
   Эдвард бросился в кресло у погасшего камина. 'И какой же приманкой он размахивал у тебя перед носом?'
   'На словах не было сказано ничего'. Ричард отвернулся, чтобы окинуть взглядом крутой склон, уходящий ко рву. Позади выступающей навесной башни расположилась группа деревьев, на вершинах которых свили гнезда вороны. 'Лето должно быть теплым', - проронил молодой человек безотносительно к теме разговора и прибавил: 'Но намеки делались в сторону леди Анны'.
   В зале воцарилась тишина. В конце концов, Эдвард произнес: 'Я знаю, о чем ты думаешь, Дикон. Однако, ты отказался от предложенной тебе морковки из любви ко мне'.
   'И я повторил бы свой отказ, возникни у меня подобная возможность. Эдвард, я принадлежу себе. И тебе'.
   'Понимаю', - лицо короля смягчилось. 'Если это окажется в моей власти, твое желание обязательно исполнится'.
   Ричард направился к двери. 'Если Господу будет угодно, Анна окажется рядом со мной'.
  
   В течение получаса о случившемся знал уже весь замок, и в войске на полном ходу совершались приготовления, дабы приготовиться слиться с армиями лорда Герберта и лорда Стаффорда. Обед прошел торопливо, - трапезничая, король советовался со своими капитанами, тогда как королева с фрейлинами предпочла перекусить в личных покоях. На середине обеда в зал впустили посланника, и тот сразу же рухнул перед Эдвардом на колени.
   'Милорд! Сир! Я прибыл из Кеттлторпа и привез вам это'. Он достал сложенный лист бумаги. 'Через нашу деревню прошло войско. Сэр, солдаты направлялись на юг, и во главе их находился человек, называвший себя Робином'.
   'Редесдейл!' - воскликнул Гастингс. 'Хорошо, приятель, расскажи Его Величеству, сколько там было людей и что это за бумага?'
   'Людей было много, милорд, и на всех на них мы видели хорошее оружие. Что до бумаги, ее прикололи к дверям нашего храма. Я не могу это прочесть, сир', - объяснил посланец Эдварду, - 'но наш священник сказал, что документ нужно немедленно отослать к вам'.
   Эдвард схватил бумагу. Мгновенно вспыхнувшая ярость достигла такой степени, что он ударил по столу кулаком, не произнеся ни слова. Лорд Гастингс забрал у короля документ и громко прочел его вслух: 'Тогда как мы... кто, во имя Господа? ... проклинаем графа Риверса и всю его семью... проклинаем его наглость...как алчного фаворита, наживающегося на нашем королевстве, на нашем собственном благополучии и на нашем несчастье...Боже, что за мешанина!'
   Граф Риверс стоял, омертвев, его покрывшиеся крапинками щеки приобрели еще более яркий оттенок, когда сын вельможи недовольно произнес: 'Узнаю руку Уорвика! Да, Уильям, тут больше этого-этого-'
  'О, да', - Гастингс снова заглянул в документ. 'Мы собираемся привести их к суду и положить конец...'
  'Довольно!' Эдвард вскочил на ноги. 'Энтони, ты в огромной опасности, да и вы, милорд Риверс. Позаботьтесь о себе. Я не позволю выдать вас двоих на расправу подобных злоумышленников, даже если дела у нас пойдут неважно. Оставьте разбирательство с ними мне'.
  Энтони принялся возражать, но и граф Риверс, и его младший сын Джон колебались, бормоча о своем желании находиться рядом с монархом, пусть и не так искренне, как их родственник.
  Эдвард махнул рукой в направлении зала наверху. 'Милорд, простит ли меня ваша дочь, если я позволю им схватить вас или же ее братьев? Нет, я король, и со мной обязаны считаться. Они отведают мой суд, и только тогда вы вернетесь'.
  
   'Не понимаю', - позже сказала Бесс Хамфри. 'Уйти, когда монарх нуждается в каждом солдате, - проявление трусости. Да и куда Риверсам уезжать?'
  'Это был приказ Эдварда', - справедливо указал Хамфри. 'Что еще они могут сделать? Создается впечатление, что наши противники охотятся именно за их головами, и Эдвард не дурак. Что до места их назначения, Энтони поделился со мной, - он направляется в свои владения в Норфолке, а граф и сэр Джон, как мне кажется, поедут на границу с Уэльсом'. Чета двинулась к выделенной им комнате, и Бесс попыталась сохранить жизнерадостность, отпустив пажа Хамфри и лично пристегивая меч к поясу мужа, лишь бы паре получилось хоть несколько минут побыть вдвоем.
   Хамфри улыбнулся, взглянув на неуклюжие пальцы супруги. 'Ты не привыкла к выполнению этой задачи, дорогая моя. Не бойся. Эдвард - великий полководец, с Божьей милостью мы скоро положим восставших в землю. Если же говорить об Уорвике, - хотел бы я, чтобы его душа могла гореть в аду'.
   Бесс поежилась. 'Поверить не выходит, что он так повернулся против своей собственной крови'.
   'Уорвик никогда не простит Эдварду женитьбы на нынешней королеве. Как и того, что потерял таким образом влияние на него. Тем не менее, думаю он совсем быстро обнаружит, насколько Кларенс ненадежен'.
   'Но - но если Ричард Невилл настроил и повернул подчиняющихся ему солдат против Эдварда?'
   'Нет доказательств, что он имеет в виду именно это', - объяснил Хамфри. 'Несомненно, Уорвику бы хотелось, дабы грязную работу вместо него выполнил Редесдейл. Но, окажись, что нам следует участвовать в большой битве против Уорвика, тебе, сердце мое, придется поехать домой - в Эшвелторп - и оставаться там, ведя себя тихо. Когда Господу будет угодно, я приеду туда за тобой. Надеюсь, до подобного не дойдет. Пожалуйста, молись за нас и постарайся создать добрый настрой королеве'.
   Бесс с удовольствием устроилась в объятиях Хамфри. Она никогда не перестанет любить Эдварда, - думала молодая женщина, но этот мужчина, разделивший с ней жизнь, никогда, как Бесс было известно, не ложившийся с другой с момента их свадьбы, стал очень дорог ее сердцу. Да, он легкомыслен, да, беззаботный, но в его любви к жене и их детям сомнений нет.
  
   С Елизаветой и леди Гастингс Бесс наблюдала, как отправляется небольшая армия. Во главе находился Эдвард, на его шлеме полоскалась грива, из которой высовывалось пурпурное перо, а над головой трепетал штандарт с полуденным солнцем, вышитым желтыми и золотистыми нитями. Как, удивлялась Бесс, может кто-то желать видеть уединившегося, точнее запертого в Тауэре низвергнутого короля, полоумного, посмешище для половины его подданных, или эгоистичного, тщеславного Кларенса, со всем присущим тому обаянием, на месте Эдварда?
   После их отбытия на замок опустилась мертвенная тишина. Королева с дамами вышивала, пела, играла на лютне, прогуливалась на солнышке, выезжала с кречетами на запястьях, но все занятия женщин носили чисто механический характер. Ожидание тянулось тяжело, новости не приходили, целых пять дней окрасились свинцовой медлительностью. Затем, на шестой день, стоило опуститься сумеркам, а Бесс направиться ужинать с Елизаветой, и она услышала, как калитка внутри больших ворот отворилась. Раздались торопливые звуки голосов, и фрейлина бегом вернулась вниз по лестнице.
   В зале стоял покачивающийся на ногах и поддерживаемый служащим ему Робом Фитчетом Хамфри. Он промок, - на улице бушевал бурный летний ливень, рукав обагрен кровью, рука висит, лицо - исчерчено грязью.
   'Боже Милостивый!' - воскликнула Бесс, подбегая к нему. Капельдинер пододвинул скамеечку, и Фитчет помог Хамфри на нее опуститься. 'Ох, что произошло?'
  'Войско Пембрука раздробили на части. Он поссорился со Стаффордом, дело совсем глупое, касательно места проживания в Банбери, вот последний и отозвал свою армию. Реденсдейл с его бандитами, по-моему, убили в городке всех уэльсцев, а потом появился и Уорвик, но не затем, чтобы помочь нам, прокляни его Господь. Пембрука казнили, Стаффорда тоже, схватили даже графа Девона, обезглавив в придачу к предшественникам'.
   'Святый Господи!' Бесс затрясло от ужаса и внезапности потрясения. 'Ты ранен. Позволь мне взглянуть. Любимый, что с твоей несчастной рукой?'
   'Полагаю, она сломана', - ответил Хамфри, и молодая женщина заметила, - под слоем грязи лицо ее мужа стало от боли мертвенно серым.
   'А король?' Бесс все еще находилась на коленях, глядя на Хамфри и не понимая, что делать.
   'Он в безопасности, или был в ней, когда я его покинул. Эдвард распустил всех нас'.
   'Распустил вас? Но почему? Он никогда не нуждался в своих людях так сильно'.
   Хамфри ответил ей усталой улыбкой. 'Знаю, но мы больше ничего не могли поправить. К нам в Олни явился архиепископ Невилл, также при полном снаряжении, и так любезно, как только ты способна представить, предложил Эдварду поехать с ним на встречу с графом Уорвиком. Я встрял в ссору с несколькими из людей Невилла, - ну не достоин он даже называться архиепископом! - таким вот образом моя рука и оказалась сломана, но в темноте Фитчет меня забрал. Тогда я думал лишь о том, как добраться до Ее Величества и до тебя. Бесс, Бесс, хуже быть не может, только Богу известно, что они сотворят с Эдвардом. Он сейчас их пленник, как бы потом это не назвали'. Разрываясь между болью, усталостью и отчаянной тревогой, Хамфри безудержно и бесслезно зарыдал.
   Сама заливаясь слезами, Бесс обняла супруга, забыв о его сломанной руке. Хамфри застонал от боли и тут же упал на нее, потеряв сознание. Уложив мужа с помощью Фитчета, Бесс вспомнила, что необходимо срочно пойти и рассказать о новостях ничего не подозревающей Елизавете.
  
   Побелевшая, но продолжающая владеть собой королева, которой фрейлина могла лишь восхищаться, перебралась как можно дальше - в замок Фрамлингем, тогда как Бесс с медленными перерывами перевезла Хамфри домой в Эшвелторп. Родная мирная усадьба и ее высокие деревья казались резко контрастирующими со страданиями, потрясением и ужасом, наводимыми победой Уорвика, и Бесс блуждала по окрестностям потерянная и неспокойная, на грани отчаяния при мысли о степени безопасности, дарованной Эдварду. Ни воссоединение с детьми, ни ощущение связи с лежащим в ее объятиях маленьким Джоном не прерывало потока молитв за Эдварда, одинокого в руках его врагов.
   Осознание временной нетрудоспособности разъедало Хамфри изнутри, он стал нехарактерно для себя резким, даже злым, однажды ухитрившись обменяться с сэром Фредериком гневными тирадами на тему не более серьезную, чем качество вина. А повесть о том, как герцог Норфолк, слишком больной, дабы сопровождать своего короля, стремительно осадил замок Кейстер и вынудил юного Пастона его сдать, вообще побледнела и потеряла значение в сравнении с разразившейся более масштабной катастрофой.
   Двумя неделями позже пришли обескураживающие известия. Мэр Норвича, старый друг семьи Тилни, явился, чтобы рассказать им, - граф Уорвик захватил в плен графа Риверса и его младшего сына, сэра Джона Вудвилла. 'Теперь, миледи, они мертвы', - выдавил пожилой джентльмен. 'Никакого судебного процесса и дело нескольких минут для палача'.
   'Иисусе', - прошептала Бесс. 'Какой же вид измены им предъявили?'
   'Никакой, кроме родственной связи с королевой', - процедил Хамфри сквозь плотно сжатые губы. 'В конце концов, Эдвард все еще жив. Уорвик не посмеет-'
   'Все он посмеет', - воскликнула Бесс. 'О, Господи, наступит ли финал его мстительности?'
  
  Глава 5
  
   'Он находился у вас в руках! Он был у вас в руках, а вы его отпустили!' Маргарет Анжуйская, когда-то королева Англии, племянница французского монарха, для большинства - Анжуйская волчица, билась в приступе нахлынувших на нее чувств. Ярость, горечь, разочарование - все они крепко впивались в нее, пока Маргарет взирала на склонившегося перед собой человека. На нем лежала ответственность за все ее трудности, однако, виновник одолевавших королеву бедствий явился сейчас, дабы предложить свою помощь и содействие в борьбе с сувереном, воссевшим на месте супруга Маргарет, истинного помазанного монарха Англии. Прошли недели, прежде чем она сумела заставить себя только посмотреть на него, и в данный миг держала противника коленопреклоненным уже на протяжении пятнадцати минут. Как и юного Джорджа Кларенса, злобного глупого мальчишку, находившего в собственном отражении в зеркале больше важности, нежели существовало в действительности. 'Ну?' - топнула Маргарет ногой. 'Я не понимаю, как вы сумеете этого добиться'.
   Граф Уорвик устал. Путешествие из Англии оказалось долгим и изматывающим, корабль било порывами ветра и высокими волнами. Население Кале, города, чьим капитаном Ричард Невилл являлся, отказалось позволить ему причалить - ему! Графу Уорвику! В результате его дочь родила на борту в чудовищных условиях мертвое дитя, тогда как Кларенс надувал щеки и ненавидел судьбу. Джордж - дурак, - думалось Ричарду Невиллу, даже хуже, чем дурак, тупоумный дурак, и тут его мозг разом повернулся под другим углом, выстроив абсолютно новый план в постоянно работающей голове. Поэтому он и стоял сейчас на коленях перед надменной королевой.
   Позади кресла Маргарет находились щегольски наряженный беглый герцог Эксетер, граф Оксфорд и остальные англичане, которых Уорвик вместе с Эдвардом выгнали из страны. Он увидел особенно внушающего неприязнь Джаспера Тюдора, заботящегося лишь о своем унылом племяннике Генри и разглядывающего просителя с улыбкой превосходства, вызывающей у того сильную тошноту. Да, Уорвик мог утратить влияние на Эдварда, но еще не потерял ни чувства собственного достоинства, ни способности воздействовать на всех его окружающих.
   'Ваша Милость', - произнес он, - 'да, я держал Эдварда у себя, да, я захватил всех его ближайших советников, одного за другим, но мне не удалось отнять у него жизнь. Народ обожает своего короля, лондонская толпа разорвала бы меня в клочки, если бы я осмелился причинить ему хоть малейший вред. Вдобавок, к делу Эдварда примыкали люди, в гораздо большем, чем я предполагал, масштабе. Он звал их, и те приходили. Но если бы меня не покинул лорд Стенли, если бы меня поддержал мой брат Монтегю-'
  'Слишком много 'если', как мне кажется, милорд. Почему я должна решить, что в следующий раз у вас все получится лучше?'
   'При помощи короля Людовика', - возразил Уорвик, - 'и под вашим стягом я сумею привести в Англию мощную армию и разгромить Эдварда. Моя единственная цель - сразить его на поле брани'.
   'Единственная ли?'
   Румянец Ричарда Невилла потемнел. 'После чего восстановить на троне моего милостивого господина - короля Генри'.
   Поэтому вы и пришли ко мне? Сделать то, с чем не в силах справиться лично?
   'У меня были связаны руки', - возразил Ричард Невилл. 'Я не мог оставить Эдварда в Миддлэхеме навечно, и я не тот человек, чтобы приказать его убить. Я не могу наклониться и взять в руки раскаленную докрасна кочергу'.
   Маргарет с жалостью окинула его взглядом. Уорвик понял, что она бы точно могла, но продолжил. 'Вы не осознаете сложившегося положения. Эдвард повернул по направлению ко мне все игровые доски. Он продолжал оставаться королем. Призвал на место казненных мною других людей. Сэр Джон Говард теперь стал лордом Говардом и занял должность графа Риверса, герцог Глостер - собирает добровольцев с севера Англии, - тех, что когда-то хранили верность мне'.
   'Глостер? Он же еще мальчишка'.
   'Он не намного меня старше'. Восклицание принадлежало пробивавшемуся вперед принцу Эдварду. 'Когда мы отправимся в Англию, я намереваюсь участвовать в сражениях. Во имя Святой Девы я снесу с плеч столько голов, что никто больше не осмелится прицепить к своему головному убору йоркистскую розу, только если расстанется сразу и с головным убором, и с головой'.
   Уорвик посмотрел на юношу с неприязнью: раздувающийся от высокомерия напыщенный сопляк. Он крайне походил по характеру на герцога Сомерсета, чье имя прежде соединяли с именем Маргарет, так что графа бы не удивило, если бы парень на самом деле оказался сыном герцога, но истину никто не знал. Ричард Невилл подумал о своей нежной дочери Анне, о том, что должен отдать ее этому молодому человеку, но лицо его лишь очерствело. Если Анной следует пожертвовать, так тому и быть.
  Маргарет рассмеялась. 'Видите? Наш сын с врагами миндальничать не станет'.
   'Я не миндальничал', - парировал Уорвик. 'Но устроенное мной в Линкольншире восстание сошло на нет. Я надеялся, что оно обернется племенем, которое осветит мое дело, но Эдвард нас опередил. Даже мой брат Монтегю примкнул к нему'.
   'Он предатель!'
   'Вы проследите, чтобы его тоже казнили, когда мы победим?' - злобно поинтересовался юный Эдвард. Принц явно наслаждался беседой.
   'Я прослежу, чтобы Джон продемонстрировал мне истинную верность', - холодно ответил Уорвик. 'А вам, сэр, необходимо запомнить, - не всегда мудро уничтожать или разбрасываться верными людьми, которые еще могли бы перейти на сторону короны'. Ричард Невилл обернулся к Маргарет. 'Я не обладаю достаточным числом сторонников, дабы привести дело к завершению. Неужели вы не видите, госпожа, мне пришлось приплыть во Францию ради обеспечения поддержки?'
   'Вы полагаете, мой дядя ее окажет?'
   'Разве не я прежде постоянно был Франции другом?'
   'Постоянно?' Маргарет опять ответила вопросом на вопрос. 'Однако вы позволили Эдварду жениться на этом расчетливом ничтожестве'.
   'Позволил ему?' Уорвик пылал от негодования. 'Ваша Милость, вы прекрасно знаете, Эдвард женился не только у меня за спиной, в неведении пребывал весь его Совет. Вы же понимаете, как я стремился к союзу Эдварда с Францией'.
   'Хорошо...' Маргарет потянула висящую у нее на шее цепочку, поигрывая той. Совершенная некогда красота подтачивалась теперь залегшей меж бровей морщиной, мстительным огнем в карих глазах и раздражительностью, изменившей форму ее губ. 'Думаю, эта история давно в прошлом. Вы предали вашего помазанного перед Господом короля, моего супруга, и посадили на его место другого. Сейчас вы сожалеете о сделанном, сэр? Вы стоите на коленях, потому что вас терзает истинная скорбь? Вы смирите вашу волю в пользу воли моей?'
   Позади Уорвика также на коленях стояли его жена и дочери. Они видели исключительно спину главы семьи, но графиня, по крайней мере, угадала в чувствах Уорвика внутренний излом и порванное в мелкие кусочки чувство собственного достоинства.
   'Смирю', - ответил Ричард Невилл, сохраняя голос твердым, как приказывала ему его воля. 'Смирю, Ваша Милость. И с чрезвычайным смирением прошу, дабы вы простили мне прежде нанесенные мною обиды'.
   'А как насчет нарушения вашей торжественной клятвы? Неужели ваше слово станет ничего не стоящим?'
   'И это тоже'. Не удовлетворенный Ричард Невилл подумал, что, вытаскивая меч, Маргарет поворачивает его в открытой ране с острым злорадным наслаждением.
   'И вы восстановите в душе верность королю Генри на весь оставшийся вам срок жизни?'
   'Я клянусь в этом'. Уорвик подумал о Генри, добром, глупом, крайне не похожем на монарха, и на миг увидел высокий и до мельчайшей детали царственный силуэт своего кузена Эдварда, представший перед ним, как немое сравнение. Но Ричард Невилл отмел видение в сторону. Сейчас он Эдварда ненавидел! Склонившись вперед до степени прикосновения лбом к плитам, Уорвик услышал источающее тихое удовлетворение шипение Маргарет.
   'Поднимайтесь, милорд', произнесла она, в конце концов. 'Нам следует обдумать стратегию будущих действий'.
   Часом позже, уже в личных покоях, граф сообщил своей младшей дочери, что ей выпало сочетаться браком с принцем Эдвардом. Анна разразилась морем слез. 'С этим брызгающим ненавистью кровожадным мальчишкой? Я его ненавижу. Нет, батюшка, нет, нет! Не заставляйте меня поступать подобным образом'.
   Мертвенно бледная Изабель, сидящая на кровати и перекатывающая во рту конфету, отреагировала: 'Моя бедная сестра, если ты ищешь в браке счастья, то горько разочаруешься. У меня его было очень мало'.
  'Сохраняй спокойствие', - вмешалась матушка Анны. 'Твой отец знает, что с наибольшим успехом поспособствует его планам, для этого мы все здесь и собрались. Анна, ты еще научишься любить своего мужа. Мы с твоим батюшкой тоже сначала были от счастья далеки, но теперь мы олицетворяем друг для друга все, не правда ли, милый?'
   'Разумеется', - проронил Уорвик. 'К тому же, выйдя за Эдварда, ты станешь в один прекрасный день королевой Англии'.
   Лицо Изабель залила краска. 'Милорд! Я думала, что вы хотели увидеть на троне Джорджа, что вы жаждали узреть корону на голове у меня. Вы сами признавались, что нынешний шаг - притворство, что данный союз - просто служит вашим тайным целям'.
   Отец обернулся, чтобы внимательно взглянуть на старшую. 'Девочка моя, мне тебя жаль. Джордж совершенно не то, на что все мы надеемся. Он стал бы ужасным королем, не сомневаюсь, но, так или иначе, одна из моих дочерей обязательно наденет английскую корону. Чего большего ты можешь ожидать, Анна? Ответь'.
   'Стать супругой Глостера', - зарыдала девушка и выбежала из комнаты.
  
   Несколькими неделями позже, в жаркий июльский день в соборе города Тура прошла церемония обручения Анны и принца Эдварда. На ней было много песнопений, зажженных свечей и долгих молитв. Граф и королева Маргарет принесли клятву в верности на фрагменте Истинного Креста, король Людовик излучал удовольствие и каждого пришедшего обволакивал своим шармом. Маргарет радовалась смирению английского союзника, но все заметили, - с бледной и несчастной невестой она вела себя прохладно.
   Принц ущипнул Анну за руку, вонзив ногти в кожу, так что та содрогнулась от боли. 'Отныне тебе придется мне повиноваться', - прошептал жених. 'Если не станешь, я заставлю тебя пожалеть. Что до Ричарда Глостера, я повешу его на стенах его собственного замка в Йоркшире, и ты мигом залепечешь о пощаде'.
  Анна едва сумела сдержать подступившее к горлу рыдание и на протяжение всего последовавшего пира сидела, борясь с охватившими ее омерзением и страхом. Джордж Кларенс тоже был далек от безоблачного счастья. 'Какая мне выгода во всем этом?' - вопрошал он тестя, но в ответ получал только усталый взгляд. 'Если у Анны и Эдварда не появится наследника, трон получишь ты', - прозвучал ответ, а сказанное сквозь зубы: 'Слива в сахаре, чтобы меня обмануть' - и вовсе осталось без внимания. Джордж увидел себя сброшенным со всяческих счетов, едва выносимым при общении зятем, пусть и женатом на старшей дочери. Он основательно перебрал с вином, вернувшись в собственные покои, злорадно избил заспанного пажа и затем устроился писать послание старшему брату.
  
   Елизавета опять носила дитя, и Эдвард сопроводил ее в крепость Тауэра. 'Тут ты будешь в безопасности', - заверил король. 'Здесь довольно орудий и боеприпасов, дабы позаботиться об этом, любимая. Я не могу позволить оставить нашего малыша под угрозой. Если Господь нам улыбнется, после трех дочек появится и сын, и кем тогда окажется граф Уорвик, чтобы одержать над нами верх?'
   Елизавета прямо восседала в кресле. Предложенное место нравилось ей меньше всего из королевских резиденций. 'Что внушает мне наибольшее отвращение, так это соседство с Генри', - уточнила она, - 'запертым в одной из местных башен'.
   'Зато он в самом надежном из мест, что я мог для него отыскать. Не давай подобным мелочам расстраивать тебя, милая. Ты его даже не увидишь. И находясь тут, Генри не сумеет принести никакого вреда'.
   'Никакого вреда? Не будь его в Тауэре, не возникло бы и мятежа в его пользу. Как могут люди думать о нем, как о монархе, более достойном, чем ты, совершенно выше моего понимания'.
   Когда Эдвард ответил, в его голосе еле слышно звучали нотки нетерпения. 'Проблема не только во взаимоотношениях между мной и им, но еще и в противостоянии Йорков и Ланкастеров, и мой кузен Уорвик сегодня гораздо опаснее для меня, чем несчастный Генри. Ричард Невилл не в силах вынести, что я положил его на лопатки, и, если Генри умрет, Уорвик посадит на мой трон этого мальчишку, которого называют принцем Уэльским. Или же моего придурковатого братца'.
   'Ты уверен, что Уорвик может нагрянуть?'
   'Разумеется. Теперь, когда он объединился с анжуйской волчицей, Уорвик обязательно нагрянет, предатель проклятый. Восстание в Йоркшире лишь начало событий, как случалось и прежде'.
   'Неужели Перси его не подавит? Разве ты не забрал у Монтегю графство Нортумберленд, просто так отдав земли Перси?'
   'Забрал', - согласился Эдвард, но на душе у него скребли кошки. Север страны ревел из-за восстановления юного Перси в титулах его отца. Королю представлялось, что наилучшим решением будет купить преданность молодого человека, но неопытный и, по-видимому, чрезвычайно осторожный юноша прислал письмо, где говорилось, что он не настолько силен, дабы уладить вопрос с мятежниками. Эдвард едва ли мог вообразить, чтобы дед Перси, властный Горячая Шпора, совершил когда-либо подобное признание. Да и от Монтегю не поступало ни слова, заставляя монарха встревожиться до степени личного отбытия на север.
   Однако он вдохновенно заявил: 'Учитывая наличие у нас кораблей и блокаду Бургундией морского Рукава, Уорвик найдет возможность высадки довольно нелегкой, а если рискнет осуществить ее в Йоркшире, мы уже будем его там ждать'.
   'Матерь Божья', - проронила Елизавета. 'Почему это должно было случиться теперь, когда я беременна?'
   'Знаю', - Эдвард подошел к жене и положил ладонь на выпуклость под платьем ее живота. 'Может статься, в противовес событиям, мы окажемся вознаграждены сыном. Ты только молись, чтобы я оставался дома, и чтобы наши враги были разбиты еще до того, как тебе последует отправляться на ложе родов'.
  
   Хамфри уезжал вместе с королем, и они с Бесс снова были вынуждены друг с другом проститься. Дети находились в Эшвелторпе, и муж просил молодую женщину сразу, как Елизавета благополучно разрешится от бремени, вернуться к ним. Слегка улыбаясь, чтобы скрыть свою тревогу, он произнес: 'Если дела у нас пойдут не слишком хорошо, я бы все равно хотел видеть тебя лишь там'.
   'Ох!' Бесс сжала руки. 'Я бы нигде не мечтала оказаться, кроме как в Эшвелторпе, но как оставить Ее Величество?'
   'У нее есть и другие фрейлины. Но делай, как считаешь нужным, сердце мое. Я тебе доверяю. И нам обоим не остается ничего, как доверять Его Величеству'.
  
   Хамфри выехал, оставив Бесс, как он чувствовал, по крайней мере пребывающей в безопасности внутри крепких стен Тауэра. Небольшая, но решительно настроенная армия уже добралась до городка под названием Рипон, когда ее нагнали поистине потрясающие известия. Вместо высадки на побережье Йоркшира, как и предполагалось, Уорвик сошел на землю в Девоншире, конкретно в порту Дартмута. 'С вашим братом, сир', - добавил посланец, - 'а еще с графами Оксфордом и Пембруком'.
   'Боже Правый!' Эдвард стиснул ладони. 'Эти беспорядки на севере словно специально выманили меня из Лондона и оторвали от моей королевы! Писца! Немедленно пишите: Маркизу Монтегю в Понтефракт...Прошу тебя прибыть со всей находящейся в твоем распоряжении силой. Я же поспешу в Донкастер, где мы и сольем наши армии воедино. Ну как, записано? Побыстрее, приятель! Сейчас давай, я подпишу это'. Эдвард нацарапал свое имя и запечатал воск перстнем на пальце, через несколько минут после чего очередной гонец шумно выехал в ночь.
   Эдвард сел ужинать с лордом Гастингсом, Энтони, Хамфри и еще несколькими джентльменами. Его более склонная к жизнерадостности природа гнала прочь потрясение, вызванное новостями. 'Милорд Уорвик решил, что загнал нас в угол', - воодушевляюще объявил король, - 'но это не соответствует действительности. Мы тоже можем пойти на Лондон и при первых же лучах солнца. Не смотрите столь озабоченно, друзья мои. Если Ричард Невилл грезит о гонке, он ее добьется. К тому же у нас в запасе войско, гораздо масштабнее, чем Уорвик надеется'.
   На рассвете Хамфри выехал позади монаршего стяга и, пользуясь молчаливостью скачки, слишком рьяным темпом, чтобы много говорить, углубился в размышления о королеве и о Бесс, оставшихся в Тауэре, о старом Генри, повторяющим по четкам молитвы. Он также думал об Уорвике, равно молниеносно движущемся с запада вместе с королевой Маргарет, по всей видимости, не сильно от него отстающей.
   В Донкастере они остановились на ночлег, и Хамфри, как джентльмен при покоях Эдварда, взял тюфяк и устроился у ног короля. Ночь оказалась холодной, комната целиком продувалась сквозняками, невзирая на разведенный в очаге огонь. Хамфри и Эдвард выпили вдвоем по бокалу вина и едва успели отойти ко сну, как дверь распахнулась, и внутрь ворвался некий человек. Сэр Буршье вскочил и принялся доставать свой меч, подозревая оплаченного убийцу, но Эдвард, внезапно проявив проворство, окликнул его: 'Спокойно, Хамфри, это всего лишь мастер Годбер. Что вы здесь делаете? Надеялись спеть мне на сон грядущий?'
   'Сир! Сир!' Искры огненных языков продемонстрировали, что сержант королевских менестрелей был мертвенно бледен. 'Ваши враги пришли, чтобы схватить вас. Вставайте, вставайте же!'
  'Враги? Что за враги?' - поинтересовался Эдвард. Он отвел волосы со лба и сел в кровати. 'Милорд Уорвик на западе страны'.
  'Я говорю не о нем, милорд. Мой кузен служит менестрелем у лорда Монтегю. Он прискакал, чтобы сообщить мне что его господин не придет к вам на помощь, что маркиз послал весточку своему брату Уорвику, - Джон Невилл-де на стороне повстанцев и готовится отправиться схватить вас'.
  'Не верю', - с сомнением произнес Эдвард. 'Джон Невилл всегда был мне другом. Когда он только смог увидеться с братом с глазу на глаз? Ерунда какая-то, мой добрый Годбер. Ваш кузен, вероятно, обладает крайне живым воображением'.
  'Ваша Милость!' Сержант менестрелей рухнул на колени. 'Прошу вас, осторожнее. Они нас всех прикончат в наших кроватях'.
  'Не этим вечером, надеюсь', - парировал Эдвард. 'Возвращайтесь к себе, Годбер, а мы подождем утренних новостей'. Король опять улегся, сержант неуверенно поклонился и, в глубине души, решил, что его господин немного не дружен с головой. Когда дверь затворилась, Эдвард произнес: 'Сомневаюсь, что на нас нападут прямо сейчас, но мне происходящее не нравится, Хамфри. Кузен мастера Годбера мог услышать нечто более важное, чем просто слухи'.
  'Звучит очень похоже на правду', - согласился Хамфри. 'Но может ли случиться такое, что милорд Монтегю действительно нас оставил?'
  'Если да, то я в нем ошибся'. Эдвард лег, сцепив ладони на затылке. 'Я думал, что у нас с ним соглашение о дружбе и взаимопомощи'.
   Тем не менее, еще долго после того, как Эдвард замолчал, Хамфри лежал и не мог заснуть. Сон гнали от него и беспокойство о жизни Эдварда, и неотвратимость опасности, если предательство Монтегю подтвердится.
  Утром, разумеется, все опасения полностью подтвердились. Перебежчики появились на рассвете, и все твердили одно и то же. Разочарованный утратой графства Нортумберленд Монтегю объявил, - взамен Эдвард пожаловал его лишь 'куском пирога, чтобы поддерживать себя', отчего тот решил соединить свой жребий с участью братьев. Он уже маршировал в направлении Донкастера, и за ним следовала армия, намного превышающая по численности войско короля.
  Эдвард мрачно выслушал новости. 'Мы в западне. Позади - Монтегю, впереди - Уорвик, Тюдоры - несомненно поднимают уэльсцев. И куда нам идти, чтобы набрать людей?'
  Даже Ричард Глостер осознал, что не сможет добраться до своего любимого Йоркшира, чтобы собрать там полки, и взирал на брата в пораженной тишине.
  'Что нам делать?' - спросил Гастингс, и Энтони прибавил: 'Моя бедная сестра! Нам надо пробить дорогу к ней, сир'.
  Эдвард покачал головой. 'Какая ей будет польза от меня мертвого? А я точно погибну, ибо нас обложили со всех сторон. Уорвику я живым не нужен, можете мне поверить, но также можете поверить, что Елизавете он зла не причинит, по крайней мере, не сейчас. Что до меня, что до меня, то, во имя Господа и Его Матери, я выживу, дабы сразиться в другое время'.
  'Да', - согласился Ричард. В его серых глазах зажглись искорки. 'Куда нам отправляться, брат?'
  Эдвард по-приятельски обнял Ричарда за плечи. 'Почему бы нам не поплыть к нашей сестре Маргарет? Бургундии не хочется получить Францию с основательной опорой на Англию. Мы безотлагательно поскачем к побережью'.
  Король распустил свое скромное войско в замковом дворе, адресовав солдатам добрые слова и поблагодарив за оказанную службу, так что многие из них ощутили, как на глаза наворачиваются слезы. 'Я вернусь', - пообещал Эдвард. 'Роза Йорков не увяла, даю вам клятву, - она снова распустится. Только будьте готовы к моему возвращению'.
  Затем - вместе с Ричардом, Гастингсом, Хамфри, Энтони, Томасом Говардом и еще несколькими сторонниками собрался выезжать. Эдвард уже хотел подниматься в седло, когда под сводчатую въездную арку влетел очередной гонец.
  'Милорд', - воскликнул посланник. 'Я следовал за вами на протяжении всего пути от Лондона. Я был в Рипоне, но вы к тому моменту его покинули. У меня для вас письмо - из Франции'.
  Эдвард взял помятый документ и надломил печать. По ходу прочтения сначала возникла гримаса, потом король вдруг сухо расхохотался. 'Иисусе, Джордж действительно непредсказуем! Дикон, он пишет, что наш кузен Уорвик его унизил, что все идет совершенно не так, как Джордж ожидал, что хочет вернуться ко мне. Говорит, что может оказать неоценимую помощь! В день, когда мне потребуется помощь Джорджа, я несомненно с позором попаду впросак! Ручаюсь, сейчас он уже успел поменять свое мнение'.
  Ричард забрал письмо и лично перечитал. 'Кажется, что каждый, кому не лень способен играть на нем', - сухо произнес он.
  Эдвард поднялся в седло. 'Замечательно, но у нас нет времени, чтобы думать об этом. У меня только один брат, на которого я могу положиться. Выбрав девизом: 'Верность связывает меня', Дикон, ты совершил верный выбор'. И Ричард, вспыхнув от тихого удовольствия, тоже сел на коня, чтобы поехать рядом с братом.
  
  Весь день они гнали лошадей, останавливаясь лишь, чтобы дать тем отдохнуть, и, когда сгустились сумерки, то застали всадников на заболоченном побережье. Путешественники отыскали несколько скромных моряков, наняли их и отплыли. Но ночь была до непроглядности темной, поднялся сильный ветер, и лодки оказались слишком малы для открытого моря. Наперекор буре и брызгам, заставлявшим волосы липнуть к лицу, Эдвард схватился за мачту и расхохотался, увидев Хамфри. 'Тошнит, дружок? Я и не сомневался, это море не из добрых, да и корабль у нас не подходящий. Хвала Богу, если наши штурманы довезут нас до Линна'.
  Скитальцы добрались до гавани к утру, но Хамфри, к своему отвращению, был положен настолько низко из-за терзавшей его дурноты, что мог лишь отдаться на милость тошноты, после чего Фитчет с оруженосцем вынесли молодого человека на берег. Но даже на твердой земле желудок продолжал тяжело содрогаться, а ноги отказывались держать хозяина.
   'Мне надо отыскать судно, которое отвезет нас в Бургундию'. Эдвард подошел и встал рядом с лежащим в гавани у стены и накрытым плащом Хамфри. 'Сожалею, друг мой, но тебе лучше остаться здесь'.
   Хамфри попытался вытянуться во весь рост. 'Милорд, мне сейчас станет значительно лучше. Мое место - близ вас'. Но при взгляде на вздымающиеся на манер скал серые волны его дурнота снова заявила о себе, и Эдвард покачал головой.
   'Тебе чересчур плохо. Благодарение Богу, у меня желудок для моря крепкий. Томас Говард должен отправиться в убежище Колчестерского монастыря, а тебя я прошу поехать в дом твоей жены - в Эшвелторп или же в Стенстид Холл, к нашему дядюшке, и ждать меня там. Когда я вернусь с помощью от сестры, я пришлю тебе весточку. В том, что я вернусь, даже не сомневайся'.
   Слабый и дрожащий Хамфри поднял взор на мощную, полную решительности фигуру и попытался изобразить легкомысленную улыбку. 'Сир, я не сомневаюсь', - ответил он. И не позволил своим людям отнести его под крышу, пока не увидел, как корабль с Эдвардом исчез с горизонта в сумраке октябрьской ночи.
  
   Стоило известиям о бегстве короля достигнуть Лондона, как горожан охватила паника. Люди в ужасе носились по улицам, - хорошо известные йоркисты ретировались в провинцию или распределились по убежищам, тогда как архиепископ Невилл, сломя голову, устремился в направлении Саутварка, чтобы подготовить въезд в столицу своего брата.
   В Тауэре не сводили друг с друга глаз несколько отчаявшихся женщин. Королева, беременная уже более восьми месяцев, могла сделать крайне мало, исключительно стонать, закрывать лицо ладонями и позволять страху бросать ее тело в дрожь. Бесс и леди Скроуп заставляли Елизавету по глотку пить вино и растирали заледеневшие руки своей госпожи. Бесс и сама ничего не могла поделать с ознобом, тревожась об Эдварде и о Хамфри настолько, что не в состоянии была даже ясно размышлять. Именно леди Скроуп постановила: 'Нам следует отправиться в аббатство, в Вестминстер. Там вы окажетесь в безопасности, Ваша Милость. В местное убежище никто не проникнет, а помещение для гостей предоставит вам тот уровень удобства, на который мы только смеем надеяться'.
   По лицу королевы заструились слезы. 'Что станет с Эдвардом? И со мной? Неужели Уорвик прикажет всех нас убить? Он настоящий дьявол во плоти, дьявол!'
   'Нет, мадам', - твердо ответила леди Скроуп. 'Не могу поверить, что Ричард Невилл развяжет войну против женщин, к тому же, нам уже известно, что король успел отплыть в Бургундию'.
   'Только бы он достиг берега! Эдварда могут перехватить французские корабли, его могут погубить штормы, в послании говорится, что он отплыл на рыболовном судне. Господи, Господи, мы же окончательно погибли'. Королева принялась раскачиваться взад и вперед, демонстрируя жуткую близость к истерическому припадку.
   'Елизавета!' Бесс и думать забыла о придворном протоколе. 'Прекратите! Прекратите, или вы нанесете вред и себе, и ребенку. Может статься, вы носите сейчас наследника Эдварда. Успокойтесь, прошу вас'.
   В этот миг дверь распахнулась, и в покои вбежали оба сына королевы.
   'Мадам', - воскликнул Томас, - 'это правда? Мой отчим действительно сбежал? Как он мог? Эдвард испугался милорда Уорвика?'
   Истерические слезы Елизаветы в секунду высохли. Она поднялась и наотмашь ударила Томаса по лицу. 'Как ты смеешь? Как ты смеешь называть короля трусом? Когда Эдвард вернется и разгромит своих недругов, я заставлю его разобраться также и с тобой, учитывая твою дерзость. И ты считаешь себя достойным соревноваться с ним!'
   Щека Томаса заалела от следов материнских пальцев, но он все равно воинственно повторил: 'Я никуда не убегал'.
   'Нет, тебя бы пришлось снимать с копья какого-нибудь бунтовщика', - парировала Елизавета. 'Томас, ты же уже не ребенок. Научись использовать твой разум. Король сделал то, что должен - на текущий момент'.
   'Я так и сказал', - тихо согласился ее младший сын. 'Я объяснил Томасу, что он дурак, если полагает, что Его Светлость мог поступить как-то иначе'.
   'Замолчи', - вскипел Томас, - 'Ты ничего не знаешь!'
   'Замолчите оба'. Дверь снова отворилась. На этот раз перед собравшимися предстала герцогиня Жакетта. Ее лицо покрывала бледность, но она сохраняла спокойствие. 'Как у вас хватает совести так расстраивать свою мать в подобное время? Елизавета, дорогая моя, нам не следует бояться, как и позволять кому-либо видеть испытываемый нами страх'.
   Тем не менее, инцидент вернул Елизавете здравый смысл. 'Мы немедленно отправляемся в убежище', - быстро скомандовала она. 'Вы тоже, матушка. В течение часа все нужно сложить и подготовить к переносу. Поторопитесь! Поторопитесь!'
   Бесс унеслась к себе в комнату, где они с Элизией затолкнули то, что могли в ее дорожный сундук. Испуганные слуги перетащили королевское добро и вещи дам Елизаветы к второпях оседланным лошадям, поставленным во внутреннем дворе, тогда как их госпоже уже помогали перебраться в носилки.
   Бесс устроилась в седле, благодаря Уоту Сейблу. Не успела она оказаться на коне, как Уот дернул головой в направлении одинокой башни. 'С ним что?' - поинтересовался он в своем обычном кратком стиле. 'Как они с ним поступят, госпожа?'
   'Бог знает'. Бесс взглянула наверх и заметила в оконном проеме лицо. Она спросила себя, - неужели это Генри, но из-за напряжения и тревоги в ту минуту бывший король для нее мало что значил.
  
   Здание убежища в Вестминстере неудобством прибывших не напугало. Аббат принял монарших гостей также, как он заявил, принял бы любого, ищущего Господнего покровительства, как принял бы даже самого Христа. Женщины спокойно разместились внутри, Елизавета - в маленькой спальне, Бесс и леди Скроуп - на тюфяках в другой, примыкающей к комнате королевы.
   Было тяжело ничего не знать и ничего не слышать. Когда почти две недели спустя колокола начали звонить с непривычным для них согласием, это вынудило всех дам вскочить, внезапно воодушевившись и столь же мгновенно поникнув. 'Должно быть, это из-за графа', - еле слышно промолвила Елизавета. 'Иначе и не могло оказаться, - Эдвард не в состоянии сейчас вернуться домой'.
   'Нет, моя дорогая'. Герцогиня взяла дочь за руку. 'Нам рано даже думать о подобном'.
   Они дождались следующего часа, все четверо ни на секунду не присаживающиеся, принимающиеся разговаривать и равно резко замолкающие. Томас с Ричардом находились в школе при аббатстве, и Бесс была рада их отсутствию, иначе мальчики стали бы раздражать матушку вопросами. В конце концов, в убежище пришел монах, принесший соль и специи, - подарок от одного из оставшихся в городе друзей Эдварда, и дамы поинтересовались у него, в честь чего звонили колокола.
   'Как же так, Ваша Милость и мои госпожи, опять венчали на царство короля Генри. Милорд Уорвик нес его шлейф, а граф Оксфорд - церемониальный меч. Я церемонию не видел, но присутствовавший там член нашей братии поделился, - Генри смотрелся крайне бледным и едва ли понимал, что творится вокруг'.
   'А народ?' - спросила Елизавета. 'Как во имя Господне воспринимают происходящее люди? Они всегда были готовы радостно приветствовать на улицах моего мужа'.
   Старый монах вздохнул. Он уже много лет жил в аббатстве и видел на своем веку много перемен. 'Чудны дела Господни, госпожа. Мне не дано их понять. Лондонцы заботятся исключительно о торговле, и станут с одинаковым воодушевлением приветствовать как одного, так и другого короля'.
   'Но это недостойно! Недостойно и порочно!'
   'Простые люди, госпожа, должны выживать, что бы не вытворяли вельможи. Мы горюем, ибо епископ Стиллингтон, постоянный наш благодетель, позволил забрать у него печать канцлера'.
   'С целью возвращения печати архиепископу Йоркскому, в чем я не сомневаюсь', - огрызнулась герцогиня.
   После этого покои убежища снова погрузились в тишину. Граф Уорвик не показывал склонности преследовать укрывшихся там дам. Мяснику разрешили доставлять им хорошую говядину, не упоминая уже о регулярной поставке вина. Когда Елизавете подошло время разрешиться от бремени, к ней для ухода допустили личную акушерку, и Бесс лично вышла, чтобы приобрести все, в чем королева могла нуждаться. Но великодушие Уорвика обладало малой целительной способностью относительно хранимой на сердце грусти, - как бы то ни было, новостей о Хамфри до сих пор не поступало. В процессе второго своего похода Бесс осмелилась зайти к себе домой, где обнаружила послание от отца. Никто не решался навестить ее в Вестминстере, чтобы доставить сообщения, но, казалось, что Хамфри цел и невредим и находится сейчас где-то в Восточной Англии, пусть никто и не мог сказать, где конкретно. Также, по словам управляющего, бургундские торговцы распространили по городу славу о безопасности короля Эдварда с друзьями, осевшего у его сестры и ее супруга герцога Карла, и на полном ходу разворачивающего великие планы. Бесс слушала рассказ управляющего, сияя, настолько попрощавшись с грузом на душе, что мало внимания обратила на его отчет о заботе, проявленной о господском хозяйстве.
  
   В Вестминстер она вернулась с висящей через кисть корзинкой с вкусностями и ощущением внутри счастья, которого не знала с того последнего дня в Эшвелторпе, когда Эдвард остался на обед со всеми ними. Бесс почти находилась на пороге аббатства, когда услышала, что ее зовут по имени, и, обернувшись, увидела перед собой мастера Пастона.
   'Госпожа Буршье! Я и не знал, что вы в Лондоне'.
   'Я сейчас с Ее Величеством в убежище', - ответила Бесс. 'А вы, мастер Пастон? Мне представлялось, что вы останетесь в домашней тиши'.
  Мастер Пастон вспыхнул. 'Вижу, вы не знаете. Герцог Норфолк был вынужден отдать нам Кейстер. Как известно, он захватил его после отъезда короля Эдварда, склонив меня сдать замок своим мародерам. Теперь - крепость опять наша, и мы с братом здесь, чтобы проследить за юридическими формальностями, этого касающимися'.
   'Ясно', - презрительно ответила Бесс. 'Вы не замедлили извлечь из поворота событий выгоду'.
   Ее собеседник одеревенело поклонился. 'Граф Оксфорд всегда был нам добрым лордом, и он-'
   '- предатель', - закончила вместо него Бесс и, крутанувшись на каблуках, стала удаляться. Но вскоре она забыла о незначительной победе мастера Пастона, отступившей перед радостью разделения принесенных новостей с ожидавшими ее возвращения дамами.
   Облегчение настроя Елизаветы, спровоцированное вернувшейся надеждой, сделало последние дни ее беременности более мирными, и темной ночью накануне Поминовения Всех Святых на свет появился долгожданный сын.
   Лежа рядом с укачиваемым в объятиях ребенком, Елизавета посмотрела на мать сияющими глазами и произнесла: 'Это знак, предзнаменование от самого Господа. Сын Эдварда, - он должен быть назван, как и его отец, и тогда Эдвард вернется'.
   Герцогиня убрала влажные от пота пряди с лица дочери: 'Я об этом молюсь, дитя мое'.
   'Разумеется, так и случится', - тихо заявила королева. Она прикоснулась к крошечной ручке младенца. 'Вот принц Уэльский, а не сын анжуйской волчицы'.
   В маленькой комнате опять водворилась тишина, и Елизавета заснула.
  
   Дни протекали спокойной чередой, становясь короче, по мере приближения Рождества.
   Незадолго до праздника кто-то из ставленников Уорвика вытащил на свет старую и насквозь лживую историю, что герцогиня Сесиль когда-то взяла в возлюбленные лучника, и, таким образом, ее старший сын является незаконнорожденным. Король Эдвард и все его потомки лишались на этом основании наследства, и старшим из законных сыновей герцога Йоркского объявлялся брат монарха, Кларенс, равно наследовавший трон в случае прерывания линии Генри. Уорвик ожидал прибытия королевы Маргарет с сыном, Джордж Кларенс, косясь на могущественного графа, взвешивал возникшие перед ним возможности, а Елизавета заботилась о младенце. После его рождения уже ничто не могло поколебать ее уверенности в возвращении мужа.
   В замке Байнард в спальне одиноко сидела герцогиня Сесиль, выпрямившись в своем кресле, с передернутым гордым и прекрасным лицом. Когда Кларенс пришел попросить матушку о встрече, дабы объяснить ей собственное тяжелое положение, она адресовала капельдинеру заледеневший взгляд голубых глаз. 'Можете сказать герцогу Кларенсу', - четко произнесла пожилая дама, - 'что, если король Эдвард не сын своего отца, тогда и я не мать Его Милости'. С этим загадочным замечанием она повернулась спиной к двери и невидяще воззрилась на суетливый поток под окнами.
  
   Глава 6
  
   В штормовую ночь, похожую на ту, в которую он уплывал, с бившим в натянутые паруса дождем и ветром, швыряющим небольшой флот к еще невидимой земле, со спотыкающимися на палубах солдатами, король Эдвард вернулся в Англию. Порт Рейвенспура был почти заброшен, но, рядом с практически никогда не отступавшим от него Уильямом Гастингсом, он встал на прогнивающие доски, прыгнул на берег и, не глядя на сдутый с головы убор, выкрикнул: 'Ну, Уильям, мы дома! И с помощью Божьей Матери больше не позволим себя прогнать'.
  'Никогда этому не бывать!' Гастингс отжал край плаща, попавший в волны. 'Что за буря! Лишь милосердие Господне помогло нам пройти испытание в целости и сохранности'.
  'Да, и я благодарю Бога за это'. Эдвард обернулся и взглянул на высадившуюся вслед за ним на сушу маленькую группку солдат. 'И молю, чтобы Ему было угодно сохранить также Ричарда и Энтони. Они должны высадиться чуть дальше'.
  'Однако достаточно близко к нам, чтобы оказаться на берегу в безопасности. Нам следует отыскать укрытие, сир'.
  'Я вымок до костей', - согласился Эдвард. 'Тут поблизости должна оказаться деревенька. Представляешь, Уильям, это то самое место, где высадился на сушу дед нашего Генри, старый Болинброк, после того как король Ричард присвоил его наследство? Минуло, наверное, уже лет семьдесят. Он утверждал, что явился исключительно ради прав на герцогство, тем не менее, занял трон. Да, эта игра хороша для обоих партий, и что совершали Ланкастеры с равным успехом могут повторить теперь Йорки. Я прибыл заявить претензии на принадлежащее мне герцогство, как верный последователь короля Генри, как вам?'
   'Так долго, как тебе это будет удобно?'
   'Пока мы не установим, что за ветры дуют, и, с Божьей помощью, выяснится, - они не настолько свирепы, как нынешним вечером'.
  Эдвард с товарищами оставил моряков вытаскивать корабль и уже через полчаса обнаружил скопление лачуг. Лорд Гастингс постучал в дверь самой вместительной, хотя и довольно посредственной, по большому счету, и, когда в проеме возник испуганный человек со взъерошенными волосами, сообщил: 'Герцог Йорк нуждается в укрытии и в пропитании. Открывай, приятель'.
   Крестьянин знать не знал, о каком таком герцоге идет речь, и только разевал рот на промокшего и перепачканного незнакомца у входа. 'Бога ради, соберите ваши мозги', - велел Гастингс и широко распахнул дверь. Внутри находилась стискивающая шаль на плечах встревоженная женщина. Когда Уильям пододвинул ее мужа назад, она отступила в глубину лачуги.
   'Добрая госпожа', - любезно обратился к ней гость, - 'мы и не думали причинять вам зло, но нам необходимо поесть и высохнуть. Пожалуйста, разведите в очаге огонь и принесите нам некоторое количество супа'.
   До сих пор молчаливая чета пришла в движение, - мужчина разворошил наполовину потухшие угли, а женщина отыскала хлеб, пиво и кусок остывшей рыбы из их личных запасов. Больше предложить казалось нечего, но хозяйка быстро зажарила яйца и нашла свежий хлеб и вполне приличный сыр к ним.
   'Благодарю вас'. Король приставил к столу скамеечку и продолжил истощать семейные накопления, рассчитанные, по меньшей мере, на неделю. Затем он бросил взгляд на заледеневшую супружескую постель, усмехнулся Гастингсу и, завернувшись в плащ, заснул у разведенного в очаге огня.
   Утром появился Ричард, прошедший от места высадки в южном направлении, Эдвард звучно обнял брата, вслед за которым спустя два часа перед монархом предстал Энтони, мокрый, грязный, но воодушевленный.
   'Прекрасно', - заявил он, - 'в былые дни достигали и большего, стоя во главе команды, гораздо скромнее нашей по численности. Куда вы хотите отправиться, милорд?'
   'В Йорк', - ответил Эдвард. 'В подотчетный нам город, правда, Дикон?'
   'Да', - согласился Ричард. 'Там у меня друзей много'.
  
   Но его друзья производили впечатление людей осторожных и, пока не убедились, что брат Ричарда прибыл исключительно в качестве герцога Йоркского, ни главный судья, ни старейшины города не открывали ворота Эдварду и его сторонникам. Не в силах удержать охватившее душу веселье, гость воскликнул: 'Боже, спаси короля Генри!' и прошел через заставу Бутхэм Бэр в направлении собора Йорка.
   'Эти твои йоркширцы - товарищи внимательные', - обратился Эдвард к брату. 'Насколько бы удачно или нет кошка не шмякнулась, как бы события не повернулись, они крепко держатся своей торговли и ремесленных гильдий, и пусть все остальное летит к чертям'.
   'Йоркширцы всегда внимательны', - в который раз согласился Глостер, - 'но я ручаюсь, в глубине души они верные подданные'.
   В ту же ночь в доме главного судьи Эдвард устроил совет со своими капитанами. 'На севере у нас Монтегю с подмогой значительно внушительнее нашей', - объявил Гастингс. 'Но приведет ли нам Перси подкрепление из Нортумберленда?'
   Эдвард взял суп, значительно превосходящий по качеству тот, которым утолял голод предыдущей ночью. 'Бог знает. Он передо мной в неоплатном долгу, но не обращает на это внимания. Полагаться на Перси безоглядно я не стану'.
   'Полагайся на тех, кто с тобой сейчас', - предложил Ричард. 'Мы в двух шагах от наших йоркширских замков, держащие их рыцари с радостью примкнут к делу короля Эдварда'.
   Прежде чем покинуть Йорк, маленькое войско заметно увеличилось в составе, но и в процессе похода на юг - к Донкастеру, а затем и к Ноттингему, также продолжало неуклонно расти. Тыл не представлял никакой угрозы, хотя разведчики Эдварда приносили известия, что граф Нортумберленд все еще не оставил своих земель.
   'Как я и думал', - последовал комментарий короля. 'Он будет отсиживаться, пока не определит, кто окажется в противостоянии победителем. А милорд Монтегю?'
   'Он в движении, сир', - ответил второй разведчик, - 'но движется медленно. Я навел мосты с некоторыми из его людей, сделав вид, что хочу к ним присоединиться, и те сообщили, - что Монтегю не позволит своим капитанам даже немного приблизиться, дабы напасть на вас, что он помнит о днях дружбы с вами и ценит их больше, чем новый союз с братом и с королевой Маргаритой'.
   Эдвард почесал подбородок, его лицо смягчилось. 'Мне всегда нравился Джон Невилл. Но он все равно теперь позади нас, а милорд Оксфорд в Ньюарке с моим зятем Эксетером. Надеюсь, Оксфорд не доверит ему какую-либо решающую операцию?'
  В Ноттингеме они узнали, что граф Уорвик находится в Ковентри. 'Здесь следует использовать чуточку стратегии', - произнес Эдвард и велел организовать неожиданный поход в восточном направлении. Оксфорд и Эксетер поддались панике и немедленно снялись с места, тогда как король повернул армию и поспешил в Ковентри. Там он снова надел на шлем королевский обруч и отправил герольда провозгласить, что монарх предлагает Ричарду Невиллу выбор между прощением и жизнью или битвой на этом же поле.
  
   В покоях, располагающихся высоко в башне, стоял тот, кого называли Создателем королей. Он расхаживал в разные стороны, мучимый порождаемой осторожностью неуверенностью, которую подпитывали годы тщательного расчета и отвращения к физической стороне сражения. Скоро ли до него доберутся союзники, - выспрашивал Уорвик лазутчиков, - равно интересуясь, идет ли с запада зять, и в пути ли уже граф Девон? Ответить ему не мог никто, но те же самые вопросы терзали и осаждающих внизу.
   'Где Джордж?' Ричард остановил коня рядом со скакуном Эдварда и воззрился на стены с запертыми воротами. 'Может случиться, что он уже соединил силы с Уорвиком? Или же Кларенс намерен вернуться к нам?'
  'На этот раз я склонен поверить, что он вернется', - ответил Эдвард, - 'но сомневаюсь, что у Джорджа было время добраться сюда. Наша сестра Маргарет клянется, - он сожалеет о союзе с Уорвиком. Бедный Джордж. Ричард Невилл сбросил его, словно старый башмак. Теперь у него любимым зятем стал отпрыск Волчицы'.
   По лицу Ричарда пробежала легкая дрожь, но он лишь спросил: 'Мальчик достаточно зрел, чтобы сражаться, но прибудет ли он, как и его матушка, если ты вернулся?'
   'Эти - прибудут'. Эдвард бросил взгляд на брата. 'И коли окажется на то Господня воля, мы сделаем леди Анну вдовой'.
   'Чем скорее они явятся, тем лучше', - вмешался Энтони, и впервые не продемонстрировал ни грана хорошего настроения. 'Я хочу одного - встретиться с убийцами моих отца и брата'.
  
   Однако, в Ковентри ничего не состоялось. Граф не предпринял никаких шагов, и, услышав, что Джордж достиг Банбери, Эдвард поскакал к нему. Кларенс привел с собой внушительную силу, но, почти за милю от поднятой движущимися солдатами брата пыли, велел совершить привал и выехал вперед в сопровождении исключительно полудюжины своих рыцарей. Эдвард увидел это и, призвав Ричарда с несколькими лучниками с собой, направился навстречу блудному родственнику.
   Образовалась короткая пауза. На дворе стоял светлый и ветреный апрельский день, по голубому небу неслись клочки облаков, по все еще лишенным листьев ветвям скользили клочки солнечных зайчиков, освещавших грязную дорогу. Не обращая внимания на глину и мерзкую пыль, Джордж спешился и бросился на колени.
   'Простите меня, сир', - воскликнул он и ухитрился выжать из глаз несколько полных чувств слезинок. 'Меня ввели в заблуждение, одурачили и обольстили. Вы всегда были добрым и благородным братом, так простите же меня, прошу вас. Подарите ваше прощение тому, кто никогда больше на протяжении оставшейся ему жизни не причинит вам зла'.
   'Бога ради', - проронил Энтони, прикрывшись ладонью, обращаясь к Гастингсу, - 'слова соскальзывают с его языка слишком легко. Я бы не доверял Джорджу даже до завтра, что уж говорить об оставшемся ему отрезке жизни'.
   Гастингс ответил хоть шепотом, но отчетливо: 'Не видишь? Эдвард должен или казнить Кларенса, как предателя на этом же самом месте, или простить его. А мы нуждаемся в приведенных им людях'.
   Если у Эдварда и были дурные предчувствия, он их никому не демонстрировал. Напротив, поднял брата с колен и обнял, после чего к ним приблизился Ричард. Высокий и изысканно одетый Джордж положил руки на плечи младшему и заявил: 'Ну, здравствуй, братец, я слышал ты стал настоящим солдатом. Мне пришлось бы и самому в этом убедиться, выпади нам жребий встретиться на поле сражения'.
   'Добро пожаловать домой', - приветствовал его Ричард. Сказанное больно укололо. Неужели Джордж не мог ничего иного, кроме как насмехаться над всем и каждым?
   Кларенс отвернулся и, продолжая обнимать Ричарда за плечи, спросил: 'Что теперь, сир? Куда нам направляться?'
   'В Лондон', - ответил Эдвард. 'Милорд Уорвик может сидеть в Ковентри, сколько его душе угодно, но анжуйка с сыном уже в пути. Мне следует оказаться в столице прежде, чем туда ступит кто-то из них'.
  
   В Чистый четверг Бесс сидела, держа на коленях малютку-принца, и нежно его покачивала, напевая, пока Елизавета погрузилась в чтение томика со стихотворениями. Бесс думала о собственных детях, без сомнения, подрастающих в Эшвелторпе, как на дрожжах. Она мечтала увидеть их, мечтала посмотреть на Хамфри. Молодая женщина получила от него письмо, без даты и без адреса, принесенное коробейником, которому его передал прибывший из Дувра крупный торговец. Представлялось вероятным, что Хамфри сейчас в принадлежащих ему имениях в Кенте, но письмо слишком долго ее искало, и было не понятно, отправился ли он дальше. Хамфри писал воодушевляюще, сообщая, что находится в добром здравии и молится также о прекрасном самочувствии супруги и благополучии королевства, позволившим бы им скорее воссоединиться. Бесс сознавала, что он под этим подразумевает.
   Все столичные убежища были переполнены йоркистами, жаждущими лишь возвращения Эдварда. Стоило им услышать о высадке короля на сушу и о его прибытии в Йорк, как атмосфера ожидания в тихих покоях, где Бесс с королевой и другими провели почти пять долгих изнурительных месяцев, сгустилась до невыносимости.
  Однажды Бесс спросила у королевы, не могла бы та попросить графа Уорвика позволить фрейлине вернуться в Эшвелторп, но Елизавета ответила: 'Не оставляй меня. Это не должно затянуться надолго. Эдвард вернется, я знаю точно'.
   И Бесс сдалась. Подавленная Елизавета очень отличалась от своей вариации в богатом и пышном дворце. Не находящая ни минуты отдыха молодая женщина встала и понесла младенца к окну. Но и там не на что было смотреть, кроме как на серые стены, на лоскутки зеленой травы и на одинокое миндальное дерево. Вдруг, так внезапно, что покои заходили ходуном, начать звонить большой колокол аббатства.
   Королева выпустила из ладоней книгу, и та упала на пол. 'В данный час не предусматривается колокольного звона. К чему бы это?'
   Стоящая у огня герцогиня хотела ей ответить: 'Нам уже доводилось слышать столь неожиданный перезвон, и это относилось не к-', - но Жакетту перебила леди Скроуп, воскликнувшая: 'Послушайте! Послушайте!'
   Игру колокола один за другим подхватили все его лондонские собратья. Они раскачивались над городом, над Флит стрит, посылали отзвуки по реке в сторону Вестминстера, тут же получая ответ от колоколен аббатства, громко взывающих к чему-то в свежем весеннем воздухе. Дамы обменялись взглядами, и герцогиня резко осенила себя крестом.
   'Но что это? Что?' Леди Скроуп тоже приблизилась к оконному проему, а Елизавета поднялась и свела вместе ладони.
   'Это король. Я знаю. Для Генри они так звонить не стали бы. Бесс, сходи и выясни -'
   Бесс передала малютку леди Скроуп и, подобрав юбки, сбежала по ступеням, пересекла крохотный двор и вышла за калитку с висящим на той большим молотком убежища. На улицах куда-то спешил народ, толпы вставали вдоль ведущей из Лондона дороги, гул голосов только нарастал, стоило передававшимся из уст в уста новостям лишь немного двинуться дальше.
   Бесс остановила оказавшуюся поблизости женщину. 'Что происходит? Прошу вас, ответьте мне'.
   Женщина повернулась. Она была юна и достойно одета, белый чепец скрывал значительную часть ее темных волос, на хорошеньком лице ярко сверкали глаза. Увидев столь взволнованной задавшую вопрос даму, она ответила: 'Прибыл король, госпожа. Говорят, что он почти уже здесь'.
   'Король? Какой король?'
   'Ну как же, Господь с вами, наш король - Эдвард. Он вернулся в Лондон, как мы всегда это знали. Мой муж, человек важный в купеческой гильдии, сказал моему брату, капельдинеру у -'
   Бесс прервала поток ее рассказа. 'Простите меня, добрая госпожа, но, может быть, вам известно что-то еще? Эдвард выиграл сражение? Как он тут очутился?'
   'О том, как он тут очутился, я ничего не слышала. Все, что имеет значение, - что он пришел. По улицам уже скачет герольд, объявляя, что скоро король достигнет аббатства, и на его челе вновь засияет корона'.
  'Мне нужно идти'. Бесс разрывалась между смехом и слезами. 'Мне нужно идти и сообщить королеве'.
   'Королеве?' Юная барышня не сводила с нее глаз. 'Вы из штата королевы?'
   'Я находилась с ней с той минуты, как король уехал. Меня зовут госпожа Буршье, я одна из ее фрейлин'.
   'А я - госпожа Шор. Мой муж - Уильям Шор, и мы ни разу не нарушали нашей верности королю Эдварду. Прошу вас, скажите Ее Милости, что горожане любят своего монарха. Но', - госпожа Шор указала на толкающую собеседниц толпу, - 'теперь вы туда не проскользнете. Взгляните, - народ полностью перегородил вход в убежище'.
   Бесс оглянулась. 'Да, вы правы. Придется идти другим путем. Храни вас Господь, госпожа, примите мою благодарность'. Она попыталась протиснуться к стороне, но толпа с каждой минутой нарастала, и, когда кто-то воскликнул: 'К аббатству!', Бесс обнаружила себя подхваченной людским потоком, где каждый мужчина и каждая женщина горели общей радостью, общим желанием увидеть то, что только смогут. Они стремились к большой церкви, решив оказаться там, чтобы стать свидетелями повторной коронации Эдварда, и Бесс, толкаемая с обоих боков, была вынуждена нестись вместе с собравшимися. Молодая женщина нашла укрытие у колонны, облокотившись спиной на ограждающий камень в высокой арке священного места, мрамор которого защищал кости умерших королей. Вдруг она вспомнила о необходимости поблагодарить Всемогущего Бога, позволившего чуду осуществиться. Крайняя степень острого облегчения и ликования уже не давала Бесс тревожиться о местонахождении графа Уорвика, о королеве Маргарет или еще о ком-то из противников. Эдвард приближался, находился на свободе и возвращался в столицу своего государства. Все его сторонники выходили из укрытий, Бесс могла воссоединиться с Хамфри, с их детьми и забыть к весне минувшую страшную зиму.
   Гул у дверей увеличился. Прибыла группа лучников, растолкавшая народ и освободившая проход, по которому вошел Эдвард.Он медленно спустился по нефу, лицо продолжало быть серьезным, тем не менее, Бесс подумала о мощи внутренней напряженности, распространяющейся вокруг него, о переливающейся через край силе, передающейся всем вокруг. Ей хотелось воскликнуть, дотянуться до короля рукой, но молодая женщина не могла и шагу сделать из-за колонны, лишь опуститься на колени, когда Эдвард проходил мимо. Позади него шествовали братья, затем - ближайшие друзья, и их процессию сопровождал затянувшийся второпях согнанным из не успевших даже причесаться мальчиков хором 'Te Deum'. Далее появился дядюшка Хамфри, пожилой архиепископ, вызванный из Ламбета со скоростью, оставившей его практически бездыханным, дабы вторично вознести на голову Эдварда корону.
   Собравшиеся в храме единодушно разразились приветственным ревом, когда монарх обратил к ним свой улыбающийся лик. Бесс смотрела на него, и по щекам у фрейлины лились слезы, ожила вся ее любовь, угрожающая повергнуть жертву в самый миг радости. Эдвард опять был государем, его враги вот-вот должны рассеяться, но, прежде всего, он являлся мужчиной, которого она любила.
  Эдвард секунду помедлил, потом вернул корону архиепископу и покинул храм через боковую дверь. 'Он отправился к Елизавете', - мелькнуло в мыслях у Бесс. Молодая женщина почувствовала, что дрожит и для опоры снова прислонилась к колонне, волна эмоций лишь возросла от заразительного веселья, огибавшего и толкавшего ее народа. Церковь медленно опустела, многие горожане останавливались и ставили в благодарность свечи. Бесс тоже зажгла одну у гробницы Эдуарда Исповедника и бросила взгляд в поисках хорошенькой супруги торговца, но не нашла. Тогда фрейлина решила вернуться в убежище.
   Там Бесс увидела, что место, на протяжении стольких месяцев являвшееся для нее домом, словно омылось восторгом. Эдвард обвил Елизавету рукой, и жена не могла от короля оторваться даже взглядом, резко хорошея от испытываемого счастья. Ее матушка и леди Скроуп засыпали его требующими немедленного ответа вопросами, а кормилица впервые принесла отцу пятимесячного сына.
   'Эдвард!' - произнес монарх и, не отпуская Елизавету, принял ребенка, обняв того второй рукой. 'Чудесный малыш, сердце мое, как я и предполагал, зная, какая у него матушка. Да, мне кажется, я пришелся ему по душе'.
   'Конечно же', - отреагировала Елизавета. 'с того самого дня, как он появился на свет, Эдвард - твоя точная копия. Ох, милый, как же я ждала этого момента'.
   'И я'. Эдвард увидел возникшую на пороге Бесс. 'Входите, входите. Я очень рад вас видеть, так как могу поблагодарить за заботу о моей дорогой супруге. Она сказала мне, что вы не оставляли ее все это время'.
   Бесс сделала глубокий реверанс, и ее скулы подернулись румянцем. 'Да, Ваша Милость, я не могла так поступить'.
  'Вас следует вознаградить за такую верную службу. Но сэр Хамфри, вам известно что-нибудь о его местонахождении?' Бесс покачала головой, и король продолжил: 'Теперь, когда я вернулся, он, абсолютно точно приедет ко мне присоединиться и, если я хорошо его знаю, сделает это в ближайшие же дни'.
  'Но вы не успели рассказать нам всего', - вмешалась герцогиня. 'Пусть кормилица заберет младенца, сир, а вы продолжите свою повесть. Где это несчастное создание, где Генри?'
   Эдвард поцеловал сына и освободил от пальчиков ребенка цепочку на своей шее. 'Вот, сынок, давай пойдем. Во имя Святого Антония, да ты силач!' Он опять передал мальчика в объятия няни и сел. Рядом разместилась королева, тогда как ее привыкший к миру и взволнованный брат уже едва удерживал графин, торопясь налить подаренное аббатом вино.
   Эдвард совершил глубокий глоток из кубка и пояснил: 'Генри находился в дворце лондонского епископа, где, по-моему, любой мог надеяться его отыскать быстрее, нежели на троне. Архиепископ Невилл предстал передо мной с такими льстивыми словами, что вы бы подумали, что он никогда против меня не восставал. Зато теперь, благодаря своему предательству, водворился в стенах Тауэра. Как и Генри. Мне жаль его, доверчивый человек'.
   'А мне нет', - злобно парировала Елизавета. 'Господи, да я бы ему голову снесла'.
   'Милая, ты не можешь обезглавить короля', - ответил Эдвард.
   'Способ нашли еще тогда, когда избавились в Понтефракте от короля Ричарда', - возразила Елизавета, - 'и от Эдварда Второго в замке Беркли'.
   'Крайне ужасные примеры. Даже говорить об этом не станем. Тебе известно, я к таким мерам склонности не имею. Да и Генри мало дурного сотворил, его просто цинично использовали. Он подошел ко мне улыбаясь, и признался, что рад - рад! - моему возвращению, ибо ему не по нраву монаршие одеяния и западни у трона, к тому же Генри сильно боится графа Уорвика. Архиепископу это не понравилось, могу тебя заверить, тот специально держался поближе, но я твердо приказал, чтобы с Генри обращались хорошо'.
   'Вы великодушны', - произнесла герцогиня. 'Но собираетесь ли вы нам поведать, неужели вам удалось добраться до Лондона без единого нанесенного по собранным силам удара?'
   'Без единого. Уорвик надежно укрылся за стенами Ковентри, а я и не подумал тратить время на осаду. Ричард Невилл понимает, - рано или поздно мы встретимся с ним в битве, но в тот момент, по моим сведениям, его войска двигались по направлению к Сент-Олбансу'.
   'Значит, радоваться рано'. Елизавета накрыла ладонью ладонь супруга. 'Эдвард, тебе продолжает угрожать опасность'.
   'Опасность?' - отозвался король. 'Клянусь Господом Всемогущим, оказавшим мне помощь в достижении столь отдаленной еще недавно перспективы, я раз и навсегда устраню с горизонта этого государства опасность, как до конца моих собственных дней, так и до финала правления идущего мне на смену сына'.
  
   Эдвард забрал всех своих близких в замок Байнард, где состоялось следующее воссоединение, теперь между матерью и сыновьями. Герцогиня Сесиль уже приготовилась окатить Джорджа Кларенса холодным взглядом, но он опустился перед ней на колени, поцеловал руку и медовым голосом попросил у матушки прощения, сохранив на лице соответствующее случаю правильное выражение. 'Они заставили меня подписать то заявление', - поклялся Джордж. 'Уорвик и его брат архиепископ. Я знал, что это ложь, но иначе меня бы убили'.
   'Сомневаюсь', - отрезала Сесиль. В течение минуты она наблюдала за сыном. 'Давай уже, Джорж, поднимайся. И постарайся достойно отплатить брату за его терпение. У Эдварда больше серьезных причин полюбоваться тобой в могиле, чем у Уорвика'.
   'Знаю и Уорвика ненавижу!' - вырвалось у Кларенса в неожиданном яростном порыве, прежде чем он вспомнил о взятой на себя роли смиренного просителя. 'Эдвард понимает, насколько искренна моя печаль'.
   'Где сейчас твоя жена?'
   'В замке Тотнес, госпожа. Стоит мне послать за ней, и она явится'.
   Герцогиня кивнула и затем склонилась вперед, чтобы поцеловать его в щеку. 'Глупый Джордж. Позволь с этого момента управлять собой верности'. Сесиль отвернулась, чтобы обнять младшего из сыновей, а Кларенс принялся здороваться с сестрами. Отпрыск герцогини Саффолк, Джон, бросился спорить с Томасом Греем на тему места проведения сражения, и Эдвард положил руку на плечо пасынка. 'Настало время этому мальчику превращаться в мужчину. Поедешь со мной завтра, сынок?'
   Томас почти подпрыгнул, румянец смущения залил ему скулы. 'Сир! В противном случае пусть мне навяжут толпу учителей и запрут исключительно в обществе нудных святых братьев'.
   'Томас!' - возразила ему мать и обратилась к супругу: 'Эдвард, он еще чересчур юн для подобной опасности'.
   'Юн?' - позабавленно отозвался Эдвард. 'Я начал сражаться, когда был намного его моложе. Я позабочусь о нем, сердце мое. Если хочешь, можешь подольше подержать под крылышком Ричарда'.
  'Вот так', - возбужденно обратился к брату Томас. 'А я тебе говорил, что это случится, и что ты не сможешь поехать'.
  'Очередь Ричарда не задержится', - улыбнулся разочарованному мальцу король, и братья скоро заметались по дворцу вместе с младшими детьми Саффолков, так, что, когда вечер подошел к концу, и семья, как и многие другие, ей подобные, весело собралась вокруг стола с ужином, дети уже успели изрядно утомиться, хотя беседа взрослых затянулась далеко за полночь.
  
   Бесс поднялась по лестнице к крошечной комнате, выделенной ей и леди Скроуп, остановилась у узкого окна и прислонила голову с пульсирующей там болью к холодному камню. Она думала об Эдварде и Елизавете, оставшихся наедине в их покоях внизу после столь затянувшейся разлуки, о Хамфри, по которому тосковала, спрашивая себя, как скоро вернется супруг и с ужасом предвосхищая неизбежное сражение. Что, если Эдварда убьют? Неужели такое способно произойти после всего выпавшего на их долю? Молодая женщина представила чудовищные перспективы и чуть заметно содрогнулась, так как через окно проник ледяной ночной ветер. На следующий день приходилась Страстная пятница, когда зазвонят затихшие колокола, народ примет пост, а храмы и часовни окутаются черным. Не окажется ли это теперь дурным знаком? Бесс не знала, она могла лишь сомкнуть ладони и отчаянно молиться, дабы Господь сберег короля. Затем, измученная дневными волнениями, позволила себе то, что Хамфри обычно всегда называл ливнем слез.
   Поутру, бледная и с набухшими веками, Бесс услышала, что все вельможи монарха, находящиеся поблизости, собрались на поспешное совещание. Прибыли королевский дядюшка, граф Эссекс, лорд Джон Говард, сын последнего Томас, а также множество других, на протяжении первой половины дня закрывшись для обсуждений. В конце концов они вышли, и к Бесс приблизился дядюшка Хамфри. 'Мое дорогое дитя, совершенно естественно, что ты должна тревожиться', - произнес он, - 'но, насколько я понимаю, Хамфри с моим братом были в графстве Кент и, уверен, скоро к нам присоединятся'.
   'Что нас ждет дальше?' - спросила Бесс.
   'Состоялся спор, верно ли будет поспешить сразиться на Пасху, но мы решили, что противник слишком противиться такой возможности не станет. Нам следует встретиться с Уорвиком прежде, чем с ним объединится королева Маргарет'.
   Также покидающий общее собрание герцог Глостер прибавил: 'Вероятно, она уже высадилась на берег, поэтому надо любой ценой не дать ей сомкнуть силы с Уорвиком. Возможно, Ричард Невилл предполагает воспользоваться нашей набожностью и застать нас врасплох, но мы обязаны довести до победы дело Его Величества и защитить восстановление на троне истинного короля'.
   И они удалились рука об руку, высокий важный граф и худощавый миниатюрный Глостер, тогда как Бесс присела на близстоящую скамью. От скорости разворачивающихся событий начинало захватывать дух.
  Весь день прибывали новые люди, но о Хамфри не было ни звука. Вечером, когда спустилась мгла, и у Бесс больше не осталось обязанностей и она направилась спать, до молодой женщины донесся далекий стук копыт. Бесс остановилась и, еле слышно вздохнув, открыла дверь спальни. Леди Скроуп уже находилась здесь, она сняла свой головной убор, а служанка готовилась стащить с ее ног обувь.
   'Была ли когда-нибудь такая же Страстная пятница?' - задала риторический вопрос леди Скроуп, как только Бесс вошла. 'Клянусь, я засыпаю на ходу. С этим набором совещательного собрания, молитв и скудного ужина нам всем необходим здоровый ночной сон'.
   'Да'. Бесс присела на кровать. 'Лорд Скроуп уже прибыл?'
   'Нет, но он не задержится, насколько я его знаю, и впадет в ярость, если пропустит сражение. Говорила ли я вам -' - речь леди Скроуп прервал стук в дверь. 'Кто бы это мог оказаться? Разумеется, королеве мы в данный час не нужны?' Она одарила Бесс кривой улыбкой и подтолкнула свою служанку. 'Давай, девочка, открывай, мы еще не разделись'.
   Девушка сделала, как ей сказали, после чего Бесс слабо пискнула и, спотыкаясь, пересекла комнату, метнувшись в объятия Хамфри.
   'Прекрасно!' - подытожила леди Скроуп и снова отправила ноги в туфли. 'Мы с тобой, девочка, этой ночью здесь не понадобимся. Принеси мои вещи, и мы пойдем поищем другое пристанище'.
   'Я прошу прощения'. Свернувшаяся в руках Хамфри, едва разобрав его приветствие, Бесс обернулась: 'Леди Скроуп, пожалуйста, останьтесь. Мы с моим господином-'
   'Нет', - твердо отмела попытку ее подруга. 'Добро пожаловать, сэр Хамфри. Я совершенно уверена, что вы не захотите топать по нашему лабиринту в поисках свободной кровати'. И когда тот расхохотался и покачал головой, прибавила: 'Не сомневаюсь, миледи Эксетер разделит со мной ложе, ибо мужчины на вторую его половину у нее нет, по крайней мере, мне о таковом ничего не известно!' Прежде чем последовали дальнейшие возражения, леди Скроуп выскользнула вместе со служанкой из покоев, оставив Бесс с Хамфри наедине.
   Они снова принялись целоваться, перемежая поцелуи путаницей из слов. Хамфри рассказывал о месяцах сокрытия в имении в Кентском Уэлде, Бесс - о своем затянувшемся заточении в убежище.
   'Отныне', - прошептала она, - 'Бога ради, никаких разлук. Как же я молилась о тебе, Хамфри'.
   'И я о тебе. Как мои маленькие Аннета и Маргарет? Как наш маленький мальчик? Ты слышала о них что-то?'
   'Да, с ними все в порядке, дети подрастают, смею заметить. Слава Богу, скоро мы с тобой их увидим, и наша семья воссоединится'.
   'Да, но придется пойти еще на одно расставание, пусть и недолгое, если Господь смилуется. Мы выступим на рассвете и встретимся с Уорвиком'.
   'Так быстро' Бесс прильнула к Хамфри с замирающим от ужаса сердцем. 'Ты видел Его Величество?'
  Лишь на миг, но мне необходимо было дать ему отчет. Со мной явились около сотни верных жителей Кента. Пожелал прийти даже отец госпожи Элизии. Он не носил меч почти четверть века, но сейчас надел, чтобы лично удостовериться, как ланкастерцев разобьют'. Хамфри на секунды замолчал. 'Он странным образом их ненавидит, особенно королеву Маргарет, для простого торговца из Кентербери'.
   'Батюшка Элизии тут?'
   'Нет. Я убедил его, что руки у него заржавели также, как и оружие, однако, он прислал двух подмастерий, оказавшихся искусными лучниками. У меня собралось чудесное войско'.
   'Хотела бы я, чтобы сражения завершились', - вздохнула Бесс.
  'Хвала Господу, это скоро случится, хотя', - Хамфри подарил Бесс мимолетную улыбку, - 'среди нас нет того, кто не рвался бы в бой. Мой новый оруженосец, юный Белласис, все это время ни на шаг от меня не отходит и так и жаждет влететь в ряды противника. Только мой дядя, архиепископ, продолжает считать, что сражение в день Пасхи - выбор не самый лучший, но он уже забыл о днях своей молодости и прижился в церкви. Наверное, мы возьмем с собой Генри, чтобы тот сумел лично удостовериться, кому Бог отдаст победу'.
  Спекшимися губами Бесс спросила: 'Ты так уверен?'
  'Конечно. Наши разведчики сообщили, что у Уорвика внушительное по численности войско, но на нашей стороне правда, поэтому каждый завтра выйдет на поле с легким сердцем'.
  Бесс крепко обвивала мужа руками. 'Значит, у нас очень мало времени'.
  'Очень мало времени?' - поддразнил Хамфри. 'У нас впереди вся жизнь. А мы продолжаем бесконечные разговоры. Господи, как же мне тебя не хватало, женушка'.
   Хамфри сам снял с Бесс одежду, покрывая поцелуями каждый участок ее тела и кладя обнаженной на кровать. Их необходимость друг в друге после изнуряющих месяцев была настолько велика, что Бесс и не знала, и не заботилась, случались ли у мужа в период расставания отношения с кем-то еще, с девушкой из трактира или же со знатной леди. Она понимала, мужчинам тяжело хранить целомудрие, теперь же ее мысли занимало исключительно его горячее тело, тяжело на ней лежащее, ищущие губы и руки. В течение всего времени их брака пара не переживала подобной ночи, и впервые в голове Бесс не оказалось ни единой мысли о другом мужчине, кроме как о Хамфри. Она смеялась, стонала, притягивала его к себе, а когда, наконец, погрузилась в сон, то испытывала столь глубокое счастье, о каком никогда раньше не подозревала.
   Утром король опять вернул королеву под защиту безопасных стен Тауэра, после чего отправился в дорогу, в направлении Барнета и Сент-Олбанса. Бесс попрощалась с Хамфри на многолюдной площадке под Белой башней, где наталкивались друг на друга люди и кони. Роб Фитчет держал скакуна породы першерон, с луки седла которого свисал боевой шлем, а Роберт Белласис занимался штандартом рода Буршье. 'До встречи, любимая', - произнес Хамфри. 'Мы вернемся с головой Уорвика, прежде чем наступит завтрашний пасхальный обед'.
   Полушутливое обещание заставило Бесс содрогнуться. Мужчины всегда так доверчивы, так уверены в собственной доблести, но, взглянув на супруга и на человека, предводительствовавшего собравшимся, она ощутила, как надежда в груди растет. Бесс увидела стяг Эдварда с золотым солнцем, реющий над равно золотой головой монарха, и последние ее сомнения испарились.
   'Возвращайся целым и невредимым с победой', - прошептала молодая женщина, - 'и мне будет безразлично, если обед нам составят лишь хлеб и вода'.
   Хамфри запечатлел на ее лбу последний поцелуй и затем поднялся в седло. Все еще глубоко под впечатлением счастья минувшей ночи Бесс стояла с остальными дамами и смотрела, как мужчины проезжают под каменной аркой. Герцог Глостер был, как обычно, собран, над его головой летело знамя с Белым вепрем, но голова держалась высоко, взгляд не отрывался от Эдварда. Кларенс поражал роскошью доспехов и снаряжения, на лице Джорджа ясно отражалось, насколько он стремится отомстить за себя тому, кто, по его мнению, крайне низко посмеялся над высочайшими из честолюбивых помыслов королевского брата. Что ей сказал Хамфри? 'У нас впереди вся жизнь...' 'Пожалуйста, Господи, пусть это окажется правдой', - молилась Бесс, - 'пусть больше никогда не придется познать ужас ожидания мужа после сражения'.
  
   К вечеру того же дня войско короля добралось до Барнета. Полки Уорвика уже заняли улицы, штандарт с медведем и заостренным колом был у всех на виду, но его держали исключительно представители передового отряда, поэтому раньше остальных вошедшие солдаты Эдварда без особых затруднений их прогнали. Хамфри с отцом въехали вместе с тыловыми частями после первой же схватки, и, наравне с остальными, возлагали надежды на ночь со свойственными городу удобствами, предвкушая горячий суп с одним-двумя бокалами подогретого эля со специями. Тем не менее, пришло известие о необходимости вернуться в свои ряды, каждому без исключения, дабы продолжить дальнейшее продвижение и по первому повелению монарха рассредоточиться на севере населенного пункта.
   'Я слишком для этого одряхлел', - признался лорд Бернерс.
   Хамфри усмехнулся во мраке его словам. 'Вы же ни за что не пропустите этого сражения. Если уж мой дядюшка Эссекс сумел добрести до назначенного места, значит и вам подобное по силам'.
   Лорд Бернерс больше не спорил, но в процессе продвижения вперед на его лице появлялась слабая ухмылка. В непроглядной темноте поступил приказ о молчании, - армия приближалась к вероятному расположению противника. Пальнули одна или две бомбарды, но ядра пролетели над головами йоркистов. 'Мы, должно быть, соприкасаемся с ними теснее, нежели ожидали', - прошептал Хамфри.
   Подъехал Энтони Вудвилл. 'Милорд, вам предстоит занять позицию у меня на фланге, как и вам, сэр Хамфри. Его Величество возьмет на себя центр, а Глостер с Гастингсом позаботятся о втором фланге'.
   'Что относительно милорда Кларенса?' - язвительно поинтересовался Хамфри. Энтони расхохотался. 'Будет между мною и Его Величеством, то есть там, где не сможет нанести ни малейшего вреда. Воспользуйтесь доступными вам крохами сна. Надеюсь, проклятая мгла поднимется. И тогда стрелки Уорвика не поймут, куда в точности целятся'.
   Мокрая земля здоровому сну не благоприятствовала. Утром мгла сгустилась в туман, которому свет солнца сообщил впечатление молочной белизны.
   Лорд Говард продрался через грубые заросли кустарников и похлопал Хамфри по плечу. 'Я иду к отряду твоего дяди, хотя Бог знает, где его искать. Но уроженцам Восточной Англии следует держаться вместе, не правда ли? Сына потерял, но с ним несколько сотен наших молодцов, поэтому не сомневаюсь, вскоре обязательно на него набреду'.
   И Джон Говард исчез из поля зрения. Никто не мог что-либо разглядеть ближе, чем на несколько ярдов вперед, но с обеих сторон загудели трубы, и Хамфри с отцом и подотчетными им войсками начали продвижение дальше. Пушки прекратили пальбу, и с внезапностью, вызванной продолжением сгущения тумана, армии сомкнулись. Схватка оказалась жестокой, никто не знал о разворачивании других полков, кроме как своих небольших соединений. Хамфри прокричал оруженосцу слова воодушевления, схватил меч, увидев, как из сметанной гущи на него выходят противники, и бросился на человека с алым пером на шлеме. Он услышал вырвавшийся у врага стон боли, ударил второго и отразил направленную в него стрелу щитом. Рядом с молчаливой, но упрямой эффективностью боролся его отец. Хамфри понятия не имел, ни как долго им выпало участвовать в этом остром поединке, ни что происходит на поле боя вокруг.
   Где-то слева от них, срывая голос, кричал граф Оксфорд: 'За Господа и короля Генри!', прорываясь сквозь ряды йоркистов и несясь вниз по склону к Барнету. За ним следовали его люди, искренне убежденные, - сражение выиграно, и неприятель бежит.
   'Черт бы побрал этот туман', - пробормотал Хамфри и услышал, как Энтони воскликнул: 'Вперед! Вперед!'
   Вдруг они почувствовали себя оторванными друг от друга, но с равным рвением кинулись на поиски следующего скопления ланкастерцев. Солдаты Хамфри ни на шаг от него не отставали, его щеку царапнула чья-то пика, но, едва замечая боль и полившуюся по шее кровь, он наносил удары, отражал чужие, наносимые ему, перелезал через мертвых и раненых, чьи крики и стоны при падении пугающе вспарывали неподвижную и липкую влажность тумана. Время словно перестало существовать, - целых три часа прошли в стремительных нападениях, резких слабых и лишающих возможности дышать перерывах, но Хамфри всего этого даже не заметил.
   Затем сбоку вдалеке возникло ощущение дикой паники, люди Уорвика беспорядочно закричали, и кто-то заревел: 'Измена! Измена!'
   Пробившийся сквозь туман гонец сообщил войску Буршье: 'Солдаты Оксфорда возвращаются, и ошибаясь, кидаются на своих же соратников. Его Величество просит вас повернуть свое крыло'.
   'Передайте Его Величеству, что все уже сделано', - ответил граф Эссекс и прокричал приказ развернуть ряды. Последовало жесткое столкновение, после которого йоркисты почувствовали, как противник поддается, как его соединения охватывает смятение, делающее тяжелым четкое определение, где друг, а где враг. Именно ланкастерцы сломались и пустились в бегство, увлекая с собой даже Оксфорда. На дальнем фланге солдат герцога Эксетера теснили люди Ричарда Глостера. Эдвард подтянул стоявших в тылу, таким образом смяв сердцевину войска Невиллов. Джон Невилл, маркиз Монтегю, самый неожиданный из числа предателей, упал на землю и с радостью встретил смерть. Находящийся от него всего в нескольких ярдах граф Уорвик, увидев гибель брата и поняв, что его фланги разворачиваются и отступают, покидая поле боя, ощутил, как лицо под защитным забралом перекашивается. Но дюжина йористских воинов, заметив вельможу, уже издала воинственный клич, полюбовалась падением его знамени и бросилась вслед за ним. Солдаты скинули Ричарда Невилла на землю, открыли забрало, и потом один из них погрузил меч прямо в лицо упавшему. Король прибыл слишком поздно и слишком поздно увидел картину произошедшего.
   'Я не хотел, чтобы его убили', - проревел Эдвард. 'Я бы оставил его в живых'.
   Но вернуть ничего уже не представлялось возможным. Несколько последних островков сопротивления, не догадываясь о смерти вожака, продолжали держаться, - на своем участке сражения Хамфри отражал финальный натиск. 'Вперед!' - кричал он. 'Во имя Господа и короля Эдварда! Вперед, мои добрые друзья. Был ли у нас лучший день Пасхи?' Хамфри взмахнул своим красным от крови мечом, прилипшим к облекаемой латной рукавицей руке и устремился к маленькой горстке ланкастерцев. У кого-то из них уже висело наготове копье, и тот твердо направил его на несущегося вперед противника.
   * * *
   Тело вернули Бесс только вечером. Весь день в Лондон поступали люди, и молодой женщине оставалось лишь ждать. Эдвард прибыл в компании залитых кровью лордов и рыцарей и степенно двинулся в неф собора Святого Павла, чтобы принести благодарность за одержанную победу. После полудня стали привозить раненых и узнанных убитых, остальных погребали там, где находили. Лорда Кромвеля, кузена Хамфри, убили, а сына лорда Говарда принесли назад с чудовищно распоротым бедром, однако, Бесс продолжала ждать. Она поехала вместе с Ее Величеством в Вестминстер, страх в груди нарастал все сильнее по мере того, как солдаты возвращались интенсивнее, но никаких вестей о Хамфри не поступало.
   'Наверняка, он получил легкую рану', - утешающе предположила леди Скроуп, - 'поэтому и назад едет медленнее'.
   Наступил уже вечер, когда, в конце концов, лорд Бернерс вернулся с оруженосцем Хамфри, скача впереди торопливо устроенных носилок. Испуганная Бесс выбежала и, в мгновение ока, пересекла двор. Необходимости говорить у ее свекра не возникло, одного взгляда на его лицо оказалось достаточно. Фитчет приподнял уголок покрывавшего тело знамени Хамфри. Кровь из раны все еще заливала голову, тем не менее, других видимых повреждений не обнаруживалось. Исключительно странное выражение наполовину одержанной победы смешивалось с умиротворением смерти. Убившую господина рану Фитчет так и не показал, но Бесс ее бы и не увидела, ибо земля под ногами стала тяжелеть, а мир вокруг окутался чернотой. Все, что она слышала, это отзвук слов Хамфри: 'У нас впереди вся жизнь...', после которого с единственным сдавленным криком упала без сознания.
  
  Глава 7
  
  Дети подрастали. Аннетта, в свои семь лет была прелестным ребенком, с полностью унаследованными от отца цветом глаз и волос и приятным выражением лица, хотя шестилетняя Маргарет могла претендовать лишь на то, чтобы считаться простоватой, темноволосой, как матушка миниатюрной, с равно желтоватой кожей. Джон, по мнению Бесс, полностью пошел в линию Буршье, превратившись в воинственного мальчишку, с которым оказывалось тяжело справиться. Его чересчур избаловали дедушка с бабушкой в Эшвелторпе и теперь, без руководящего сыном батюшки, Бесс опасалась, что он совсем отобьется от рук. Стоит Джону достичь восьми, как мать отправит его пажом к кому-нибудь знатному, может быть, к лорду Гастингсу, или даже к герцогу Глостеру.
  Детская звенела от звука пронзительного мальчишеского голоса, недавняя ссора произошла из-за желания Джона посмотреть на победоносный вход в Лондон короля.
   'Разумеется, нет', - постановила Бесс. 'Наша семья в трауре, сынок, это будет совсем не подобающе'.
   Нахмурившись, Джон ответил: 'Папа хотел бы, чтобы я полюбовался на въезд короля'.
   'Не глупи', - внушала ему Аннетта. 'Откуда ты можешь знать, чего хотел бы папа?' Лицо девочки чуть-чуть порозовело, - из троицы она рыдала больше всего, услышав о гибели Хамфри. 'Мы и так скоро увидим короля, правда, мамочка? Ты же сказала, что отвезешь нас ко двору'.
   'Конечно, отвезу', - согласилась Бесс, - 'при удобном случае. А теперь, Джон, тебе следует вернуться к своим занятиям'.
   Угрюмость мальчика усилилась. 'Мне не нравятся мои занятия. Я не хочу прибавлять, и читать не хочу. Хочу, чтобы Фитчет показал мне, как использовать лук'.
   'Тогда ты глупец и вырастешь таким же глупцом', - заявила Маргарет с превосходством пусть на год, но старшей. 'Я намерена изучить все, что в моих силах'.
   'Не важно, что знают девчонки', - парировал Джон и скорчил в адрес сестры гримасу. 'Тебя не возьмут в расчет, зато я после смерти дедушки стану лордом Бернерсом'.
   'О!' - выдохнула Маргарет. 'Мерзкий мальчишка'. Она схватила брата за волосы, тот завизжал, а Бесс заткнула уши ладонями.
   'Успокойтесь - успокойтесь! Я не могу вынести этот гам'. Мать растащила малышей в стороны, больно шлепнула Джона и позвонила в находящийся рядом колокольчик. Няня детей появилась сразу же. 'Отведите их к мастеру Форду', - велела Бесс. 'Время подошло, я бы сказала, что оно на исходе, а мастер Форд будет ждать'.
   Алина была сильной молодой женщиной, она приняла Джона в такие железные объятия, что, невзирая на его потуги и злобные слезы, освободиться мальчик уже не мог, и, держа другой рукой Маргарет, вывела их из покоев. Аннетта собиралась последовать за ними, но подбежала и поцеловала матушку.
  'Я сожалею, что они такие противные. И обязательно попрошу их стать добрее, ведь ты очень несчастна'.
   'Спасибо тебе, моя любимая'. Бесс притянула дочку к себе. 'Ты замечательная дочь, отец бы тобой гордился'. Она посмотрела, как девочка убегает, и, с тяжелым вздохом принялась за свое вышивание. За окном стояла тишина, все отправились любоваться на возвращение в столицу короля, каждый с молитвой, дабы прошедшая битва оказалась последней, и за ней последовали мир и выгодная торговля. Зазвучали колокола, и Бесс подумала о дне, минувшем почти шесть недель тому назад, когда они возвестили о возвращении Его Величества домой. С тех пор многое случилось, но Бесс едва коснулось. Потрясение от гибели Хамфри, как утверждал Роберт Белласис в последний миг сражения, вытеснило все остальное. Леди Скроуп посоветовала ей поехать домой, в Эшвелторп, уточнив согласие на то королевы, но столько следовало привести в порядок, что Бесс отправила туда Фитчета и Роберта с поручением доставить в Лондон детей. Несчастный Фитчет был настолько вне себя от горя, что молодая женщина почувствовала, лучше ему плотно заняться выполнением поручений, после чего тот долго не сводил глаз с Алины, чье существование, наверняка, давало оруженосцу некоторое облегчение. Роберт тоже лишь прибавил к скорби Бесс собственное оплакивание человека, по отношению к которому испытывал глубокую преданность. Даже его посвящение на поле боя в рыцари графом Эссексом подарило Белласису мало радости, ибо почти немедленно после того из густой дымки два солдаты вынесли тело Хамфри.
  Таким образом Бесс осталась в своем лондонском доме, принимая посещения родственников и друзей. Пришел лорд Бернерс, его боль тем сильнее раздирала сердце, потому что он не умел ее выразить и мог исключительно сидеть рядом с невесткой и время от времени гладить ту по руке. Пришли также граф Эссекс, сэр Джон Буршье с супругой леди Феррерс, столь доброжелательной к Бесс в период ее родов в Гроуби. Но большую часть дня вдова сидела одна, размышляя и вспоминая. Казалось грустной и страшной иронией, что после воссоединения, приблизившего молодую женщину к Хамфри теснее, чем когда-либо, на миг затмившего скрытую влюбленность, он должен был оказаться оторван от жены. Бесс ощущала, как ее разрывают чувство вины и угрызения совести за половину отданной мужу жизни в значительнейший период их совместного существования. Однако, когда Эдвард, вопреки серьезным подготовительным боевым действиям, нашел минуты отправить фрейлине письмо, любовь к нему Бесс вспыхнула равно пылко, как и прежде. Противоречивые чувства мучили настолько сильно, что в течение нескольких дней Элизия отправляла госпожу почивать, заботясь о ней с нежностью, которую могла бы подарить только дочери. В конце концов, здравый смысл возобладал. Слишком многое требовалось сделать, - повидаться с юристами, урегулировать проблемы с земельными наделами и с собственностью, прочитать и выполнить завещание Хамфри. И когда Бесс смогла, по крайней мере, действовать в обычном для себя режиме, вернулись с детьми сэр Роберт и Фитчет.
  Почти немедленно Бесс начала сомневаться в правильности принятого ей решения послать за малышами. Ланкастерцев еще не разбили. В канун Пасхи королева Маргарет с сыном высадились на западном побережье, тогда как Эдвард в это самое время выдвинулся против Уорвика к Барнету. Маргарет собрала внушительное количество сторонников, воспользовавшись поддержкой Джаспера Тюдора, графа Пембрука. Эдвард в ответ поспешно поднял свежие силы и вышел из Лондона.
   В течение трех недель все было тихо. После перенесенного одиночества прибывшие дети оказались огромным утешением для матери, пусть они и не переставали ругаться друг с другом. Юная поросль принесла в молчаливый дом жизнь и разбудила в родительнице необходимость вернуться к повседневному существованию.
   Но затем в одно прекрасное утро Бесс проснулась в настоящем аду. Раздавались ружейные залпы, вдалеке слышались глухие тяжелые удары, крики и гул испуганных вопросов выбегающих на улицы горожан. Элизия влетела в спальню госпожи, и та воскликнула: 'Что же это? Что происходит?'
   От ужаса Элизия побелела. 'Миледи, говорят, что Лондон попал под осаду большой армии. Она сейчас уже у ворот. Что нам делать?'
   Бесс выпрыгнула из кровати. 'Господи, и зачем я привезла сюда детей? Алина с ними?'
   'Да, миледи. Джон хотел выйти на воздух, но она ни за что не позволит им покинуть спальню'.
  Бесс быстро надевала платье, Элизия разыскивала ее чулки, обувь и плотную белую вуаль. 'Ко мне нужно срочно прислать сэра Роберта. Он должен выйти и узнать-'
   'Уже вышел, мадам. И все нам расскажет'.
   Бесс кинулась в покои детей, обнаружив их там скорее чуть возбужденными, чем встревоженными, хотя Маргарет и прильнула по своему обыкновению к материнским юбкам, спрашивая, явятся ли сюда страшные люди, чтобы схватить семью. 'Какая ерунда, куколка моя', - успокоила ее Бесс. 'Во главе лондонского войска милорд Риверс, он скоро расправится со всеми, кто теперь за городскими воротами. Нет, Джон, ты не можешь выйти. Позже, когда получу новости, я вернусь'.
   И она поспешила вниз по лестнице, чтобы встретить входящего через внешнюю дверь сэра Роберта Белласиса. Увидев женщин на лестничном пролете, он одарил Элизию мгновенной внушающей уверенность улыбкой, а Бесс объяснил: 'Это кузен Уорвика, миледи, бастард Фальконберг. Он привел с собой некоторое количество ополченцев из Кента и находится на приступе городских ворот, но наши солдаты сдерживают натиск. Лорд Риверс сейчас у Альдгейтской заставы, и, с вашего позволения, я хочу к нему присоединиться'.
   Элизия воскликнула: 'И вы оставите миледи без защиты?'
   'С нами все будет хорошо', - ответила ей Бесс. 'Уверена, у лорда Риверса каждый человек на счету. Ступайте, Роберт'.
   Он ушел, и на протяжении остатка того дня, и на следующий женщины больше ничего не слышали. Фитчет пришел объявить, что лорд Риверс отбросил людей Фальконберга от Альдгейтской заставы и защищает Лондонский мост. Ружья продолжали палить, но ни одно из них не было разряжено поблизости от дома Бесс, да и столице они принесли мало вреда. Вдруг и орудия замолкли, и Роберт вернулся сказать, - мятежники ушли, а Бастард сел на корабль, плывущий по Темзе, и отбыл вниз по течению.
   'Но почему?' - удивилась Бесс. 'Почему?'
   Роберт расхохотался, его приятное румяное лицо озарилось внутренним светом. 'Потому что, миледи, как мы слышали, наш король одержал при Тьюксбери великую победу. Ланкастерцы разобщены, разбиты и оставлены в прошлом'.
   'А король?' - с ошеломляющим облегчением спросила Бесс. 'Он не ранен?'
   'Нет, насколько нам известно, миледи, ни он, ни его братья. Герцог Сомерсет и граф Девон взяты в плен и казнены по обвинению в государственной измене, каковую те и совершили'.
   Бесс резко села на скамеечку для ног. 'Что с принцем Эдвардом? Он не участвовал в сражении?'
   'Участвовал, но в финале тоже пустился в бегство. Мы слышали, его схватили люди герцога Кларенса, или, как говорят другие, сам герцог, и казнили в полумиле от места битвы. Король послал двух герольдов оповестить о случившемся Лондон и подготовить к своему возвращению столицу'.
   'А королева Маргарет?'
   'Ее также взяли в плен. Она хотела исчезнуть, но люди короля обнаружили Маргарет вместе с леди Анной Невилл в бедном монастыре в Литтл Малверне. Его Величество привез ее с собой в Лондон'.
  Бесс подумала о гордой королеве, которую никогда не видела, и которая теперь подверглась столь чудовищному унижению. Возможно, если бы Хамфри не погиб, она почувствовала бы к той хоть зачаток жалости, но отныне по отношению к подстрекательнице проливания напрасной крови и прерывания стольких жизней не испытывала уже ничего. Тем не менее, ее беспокоила дальнейшая судьба Анны Невилл, вдовы в шестнадцать лет. Кто знает, вдруг после всего произошедшего, Глостер, наконец, добьется ее руки, вдруг счастье еще улыбнется, пусть не Бесс, но хоть этим двоим.
   Элизия заметила выражение лица госпожи и опустилась у скамеечки на колени. 'Дорогая леди, нам очень жаль. Если бы сэр Хамфри остался жив, какой бы радостью наполнился день'.
   'Не надо', - попросила Бесс. 'Я не в силах вынести подобное'. Однако, в то же самое время часть ее существа кричала от облегчения, что Эдвард цел и невредим, что его враги, наконец, разгромлены.
  
  Через два дня после победоносного въезда короля у Бесс объявился неожиданный гость со следующей порцией новостей. Услышав имя мастера Томаса Говарда, молодая женщина была заинтригована и уже собиралась сказать, что не принимает, но он вошел прямо по пятам пажа Марка и почти стоял в дверях.
  'Пожалуйста, попросите мастера Говарда зайти', - вот и все, что Бесс сумела вымолвить, и мгновение спустя тот захромал к ней и поцеловал руку.
  'Я пришел', - откровенно признался Томас Говард, - 'чтобы выразить вам соболезнования, - от имени и себя, и моего отца. Сэр Хамфри был достойным человеком, мы все его горько оплакиваем'.
  'Благодарю вас', - произнесла Бесс. Она подумала, что его посещения следовало ждать. Говарды являлись ближайшими соседями дядюшки Хамфри, их имения Стоук и Нейленд в чудесной долине Дедем-Вейл не слишком отстояли от обширных владений графа. Бесс вспомнила, как Хамфри говорил, что семейство ищет выгодных знакомств, дабы с помощью этого заметно продвинуться по иерархической лестнице.
  'Я бы явился раньше', - продолжал Томас, - 'но моя рана держала меня в кровати и не позволила прикоснуться к великой победе Его Величества при Тьюксбери'.
  Бесс осознала, что заставляет гостя стоять и указала на кресло, велев Марку принести вина. 'Надеюсь, оно вас, пусть немного, но исцелит'.
  'Очень хорошо', - поблагодарил Говард. 'Просто какое-то время я не смогу ходить прямо'.
   Он занял обычно принадлежащее Хамфри кресло, и Бесс поймала себя на том, что поморщилась, - его компактная фигура, крючкообразный нос, темные волосы и массивные брови выглядели жутко отталкивающими после приятного лица и изысканных манер Хамфри. Ей бы хотелось, чтобы Томас уже заговорил, достал бы послание, но тот не выказал ни малейшей склонности сделать это, лишь устроился как можно удобнее.
   После минутного молчания Бесс вежливо поинтересовалась: 'Надеюсь, ваш батюшка при Тьюксбери не получил ран?'
   'Нет, даже царапины не удостоился'. Томас опять замолчал и затем спросил: 'Вы слышали, миледи, король Генри - мертв?'
   'Нет', - охнула Бесс. 'Но когда он умер? И где?'
   'В Тауэре. Говорят, его поразил удар, когда он услышал о гибели сына, о казни Сомерсета и многих других. Генри знал, - жену он больше не увидит. И ему оказалось незачем жить'.
   'Несчастный', - прошептала молодая женщина под влиянием внезапного сожаления и перекрестилась. 'Да упокоится душа его с миром'.
  'Генри причинил достаточно проблем, пока жил. Его уход на вечный покой только на благо миру в Англии. Тело лежит сейчас в соборе Святого Павла, чтобы каждый смог на него посмотреть'.
  'Вы были там?'
  'Да, как и половина Лондона. Все должным образом освещено факелами, и вокруг гроба выставлен почетный караул'.
   Внутри Бесс начали поднимать голову зачатки сомнений. Смерть Генри должна была положить конец раздиравшим страну на части войнам, более удачного совпадения нельзя даже представить. Умер ли бывший король, как сказал Томас, от потрясения? Или? - но продолжить эту мысль она не осмелилась. Следовало поверить в то, что ей объяснили. В любом случае, Генри уже пересек пятидесятилетний рубеж, внутреннее его состояние отличалось значительным нервным напряжением, и казалось чрезвычайно естественным, что сердце не вынесло последнего ужасного удара.
   'Теперь у короля Эдварда не будет соперников', - подвел итог Говард. 'Джаспер Тюдор бежал с племянником в Бретань, - таким образом, запад от мятежников очистился, у архиепископа Невилла жало вырвано, и епископ Стиллингтон снова занимает должность канцлера. Что до меня, я стану одним из монарших оруженосцев, достигнув очень ответственного положения, миледи. Для меня это крайне важный этап, я бы назвал его краеугольным камнем в здании карьеры'.
   'Я рада вашим успехам', - механически произнесла Бесс. 'Его Милость явно желает вознаградить вас за оказанные при Барнете услуги'.
   'Как и моего отца. Он, разумеется, все также является казначеем, но отныне станет еще и депутатом от правления Кале. Сейчас, - когда Уорвик мертв, там вместо него распоряжается милорд Гастингс. Я уверен, Его Милость будет нам замечательным господином. Моей семье недостает только собственности и средств, чтобы подняться, но это достижимо'.
   Бесс удивленно воззрилась на него. Говарды были не более, чем скромными провинциальными джентльменами, но молодая женщина прекрасно видела написанное во всю ширь лица Томаса честолюбие. 'Да пошлет вам Господь должное удовлетворение', - вежливо пожелала она. 'Теперь, если вы меня простите-'
   Говард немедленно встал, поцеловал ей руку и захромал к двери. 'Могу я еще прийти?'
   'Если пожелаете, сэр'. Бесс удивилась, зачем бы Томасу стремиться ее навестить, но, как только дверь закрылась, истина снизошла на хозяйку дома. Она была вдовой, вдобавок очень состоятельной. Говарды грезили о деньгах, а принадлежащие Бесс земли тоже располагались в Восточной Англии. Все представляло равно ясную картину, как и кресло, в котором Томас сидел. У предполагаемой брачной цели возникло внезапное желание громко рассмеяться. Из целого ряда знакомых ей мужчин он стал бы последним, чью кандидатуру она решила бы рассмотреть. Бесс догадывалась, - со временем был бы возможен и второй брак, - богатая вдова в ее положении являлась бы крайне желанным призом, - но не для Томаса Говарда.
  
   В конце июня Бесс вернулась ко двору. 'Милая Бесс, ты уже отдала дань скорби', - сказала королева. 'Тебе пойдет на пользу присоединение к нам. Да и мне хотелось бы видеть вокруг себя старых друзей. Я думаю, что опять ношу ребенка, ты находилась со мной, когда я ждала принца Эдварда, а до него - девочек'.
   'Я рада, что Ваша Милость испытывает во мне необходимость', - ответила Бесс. 'Признаюсь, я начала уставать от пребывания дома, пусть и в окружении детей. Надо жить дальше'. Она подумала о королеве Маргарет, запертой в замке Уоллингфорда, которой не оставили никого поблизости, исключительно существование. Бесс следовало быть благодарной судьбе.
   'Моя бедная Бесс', - вздохнул Эдвард, как только молодая женщина опять приступила к службе Елизавете. 'Нам несказанно не хватает Хамфри. Если есть что-то, что я могу для вас сделать, стоит лишь сказать'. Его улыбка лучилась добротой, сочувствие было искренним, король коснулся пальцем щеки фрейлины.
   Без заполняющего часы пробуждения и засыпания Хамфри, без истинной привязанности, связывавшей их друг с другом, в последнюю ночь обретшей новое наполнение и успевшей подарить обещание обновления, Бесс снова сдалась в плен первой любви. Он всегда находился рядом, - высокий, властный, полный сил, обладающий множеством разнообразных интересов, так что никто и никогда не сказать, где король окажется в следующий миг. Эдвард посещал заседания Совета, выезжал в город на встречи с торговцами, держал руку на пульсе изменения цен на шерсть, принимал гонцов, устраивал целый спектр развлечений с огромным количеством дам. В постигших Бесс одиночестве и горе ее чувство окрасилось легкой одержимостью, и она поспешила присоединиться к придворным забавам, где могла видеть Эдварда и даже танцевать с ним. Она знала, - другие дамы также пылко мечтали об этом и охотно пустили бы монарха в свои постели, но Бесс данная действительность не отвращала. И сопровождающая госпожу Элизия спросила: 'Здесь же нет второго такого, подобного королю лорда, правда, миледи? Сравниться с Его Величеством по силам исключительно лорду Риверсу'.
   Бесс расхохоталась. 'Я думала, ты находишь бесподобным сэра Роберта Белласиса, любуясь именно им. Мне приходилось замечать, как твой взгляд довольно часто скользит по нему. А его взгляд - по тебе'.
   Элизия вспыхнула, на ее лице появилась слабая улыбка, а Бесс прибавила: 'Уверена твой отец никогда не задумывался о браке для дочери, - его мысли слишком заняты книгами. Вижу, этим придется заняться мне'. Она посмотрела на девушку, на ее чудесной формы руки, достающие принадлежащую Бесс шкатулку с драгоценностями, на тонкую шею. Почему молодой женщине раньше и в голову не приходило, что тут должно быть обязательно еще и хорошее происхождение? Оказалось бы очень кстати внимательнее познакомиться со сведениями о предках Элизии.
   Но в текущий момент, погрузившись в придворные дела, Бесс была чрезвычайно занята, чтобы заботиться о будущем Элизии. Она с леди Скроуп и Екатериной Гастингс по очереди дежурили при Ее Величестве, как обычно, окруженной многочисленными родственниками - братьями Энтони и Ричардом, сестрами леди Малтреверс, леди Стрейндж и самой младшей, герцогиней Бэкингем, уже успевшей подтвердить заключенной ею в детстве союз. Герцог, разговорчивый юноша, в один из вечеров сел за стол рядом с Бесс.
   'Что ни развлечение, то вечеринка у Ее Величества, не так ли?' - заметил он. 'Настало время нам самим о себе подумать, я имею в виду и вас, госпожа Буршье, ведь в жилах вашего покойного мужа текла кровь Плантагенетов'.
   'Интересная, даже выходящая за рамки манера вести беседу', - подумала Бесс, пусть Бэкингем в процессе своей тирады и смеялся.
   'Учитывая, что нашим хозяином является герцог Кларенс -', - начала она, но собеседник перебил.
   'Я шутил, леди. Семья жены желанна для меня, равно как и любая другая из окружения королевы'.
   От Бесс не укрылась наступившая короткая пауза. Она мгновенно ощутила к герцогу неприязнь, посчитав его самоуверенным мальчишкой с чересчур длинным языком. Как молодая женщина знала, шутки способны принести гораздо больше проблем, нежели обыкновенные забавы. Наверное, как отпрыск Эдварда Третьего, Генри Стаффорд полагал себя в полной безопасности, но фрейлина понимала, - юношу коробило, что Екатерину Вудвилл в качестве нареченной ему буквально подсунули.
   Маргарет Бофор, супруга его дядюшки Стаффорда, которой пришлось услышать состоявшийся разговор, тихо посоветовала: 'Не обращайте на моего племянника внимания. Ему чуть горько, но мальчик скоро наладит взаимоотношения с действительностью, - как была вынуждена поступить, в свое время, и я'.
   Бесс обернулась, чтобы взглянуть на нее. Было в Маргарет что-то очень притягательное, некая яркая искра разума в лице, хотя та и не могла похвалиться красотой, но обладала репутацией дамы крайне благочестивой и по отношению к Церкви щедрой. Бесс спросила себя, что она чувствует, так как должна часто вспоминать о сыне, Генри Тюдоре, увезенном далеко в земли Бретани ее деверем, Джаспером. Тем не менее, Маргарет стала подругой королевы.
   'Вы правы', - ответила Бесс, - 'вам известно, каково это - вдруг овдоветь'.
   'И снова выйти замуж, что вам, я уверена, обязательно предстоит'.
  'Пока нет', - непроизвольно вырвалось у Бесс. 'Хвала Господу, пока нет'. Она отвернулась, чтобы окинуть взглядом другую вдову. Когда Анну Невилл обнаружили вместе с королевой Маргарет в Малверне, Кларенс тут же отослал родственницу к супруге. Бесс могла только догадываться о степени скорби обеих сестер по утраченным ими отцу и дядюшке, но терялась в сомнениях, сильно ли оплакивала Анна своего молодого мужа, убитого, как некоторые утверждали человеком, назначенным теперь ее опекуном. Девушки выглядели немного бледными, пусть Изабель и смеялась, болтая с приглашенными. Королева проявляла отстраненную холодность в обращении как с хозяйкой дома, так и с Джорджем, но Изабелла притворялась, что ничего не замечает и обсуждала пьесу ряженых, постановка которой ожидалась после ужина. Пока актеры устанавливали в качестве декорации позади деревянный замок, Бесс направилась переговорить с леди Анной.
   'С вами все в порядке?' - спросила она. 'Этим вечером вы не производите впечатления благополучия, если простите мне подобное замечание'.
   'О', - Анна через силу улыбнулась. 'Со мной все хорошо, просто данный период для меня очень болезнен'.
   'Разумеется. Я тоже потеряла того, кого любила'.
   'Знаю и сожалею. Что до меня, сколько бы у нас с отцом не было разногласий, он был мне чрезвычайно дорог'.
   Анна не упомянула мужа, принца, и, так как пьеса уже начиналась, быстро прошептала: 'Госпожа Буршье, могу я прийти вас увидеть? Мне бы так хотелось побеседовать с вами, - если смогу ускользнуть'.
   'Добро пожаловать', - ответила Бесс. 'Я бываю дома по понедельникам и вторникам'. 'Но, Господи', - подумала она, - 'неужели герцог оставит ее своей заложницей?'
   'Пожалуйста, леди, потише', - попросил их герцог Кларенс. 'Пьеса вот-вот начнется'.
  Воцарилась тишина, но потом в связи с некоторыми обстоятельствами Бесс вспомнила эти последние слова. На лице Анны отражалась болезненная тревога, и Бесс стала смотреть отчасти неуклюжее представление о даме, спасенной из замка, защищаемом злобным рыцарем, которая не слышала и звука, весомее, чем подбадривание доброго рыцаря, пришедшего ей на помощь. Жизнь была серьезнее, нежели бессмысленная постановка, и леди Буршье испытывала глубокое сочувствие к девушке, попавшей под воображаемую опеку герцога Кларенса. Помимо своей воли Бесс посмотрела на Ричарда Глостера, но тот взирал на сцену, не отрывая взгляда от актеров и без малейшего следа какого-либо прочитываемого выражения.
  
  В понедельник Анна пришла и почти до того, как дверь закрылась, разрыдавшись, поспешила к Бесс с протянутыми руками: 'Леди Буршье, помогите мне, помогите мне'.
   'В чем дело, дитя?' - спросила ошеломленная Бесс. Она подвела Анну к своему креслу. 'Давайте, присаживайтесь и рассказывайте'.
   Анна еще минуту плакала, но потом подняла пошедшее пятнами лицо, лихорадочный румянец испортил нежность мягкой кожи, серые глаза покраснели, каштановые волосы выбившись из прически, выпали из-под капюшона. 'Мне страшно, намного страшнее, чем, когда мы услышали о гибели моего батюшки и были вынуждены бежать из Тьюксбери в тот монастырь'.
   'Почему? Чего тут можно бояться?' - удивленно поинтересовалась Бесс, хотя интуитивно уже знала ответ. 'В самом деле, я надеялась, что теперь -'
   'Знаю - я знаю!' Анна сдалась на милость новому припадку. 'Ричард - герцог- он уехал сегодня сражаться с шотландцами, как вы, наверное, слышали, но, прежде чем отбыть, он - он позволил мне думать -'
   'О! Тогда, конечно, для вас все сложится хорошо?'
  'Нет! Нет! Мой зять - порочен и алчен. Он мечтает заполучить все земли отца, а не только долю Изабель. Ручается, что я не выйду замуж без его согласия, тем более, не соединю свою жизнь с жизнью его брата. Говорит - он говорит, что мне лучше сделать скромный вклад в монастырь, но я не хочу, я не хочу!'
   'Понятно, что не хотите', - согласилась Бесс. 'Никогда не слышала ни о чем, более жестоком, когда ваше сердце находится совершенно в другом месте. Что говорит Изабель?'
  'О, она очень добра, но также питает страх перед Джорджем и умоляет меня поступать в соответствии с его повелениями. Он порочный и злой человек, поднимал руку на нее больше, чем раз, приводил в супружескую постель любовниц, а Изабель отправлял спать к ее дамам. На Боу Лейн живет прачка. Когда она приходит забрать белье, Джордж посылает за ней и задирает той юбки прямо на глазах у жены. Это отвратительно, тем не менее, - тем не менее, Изабель утверждает, что любит его. Ох!' Анна сомкнула ладони. 'У меня уже был муж, которого я ненавидела. И другого заводить не желаю'.
   'Понятно. Я так и полагала, что вы не скорбите о принце Эдварде'.
   Анну передернуло. 'Господи, нет, конечно! Свекровь ненавидела меня, так как ненавидела отца, а всем им пришлось соединить свои силы. И я ее ненавидела. Бога благодарю, что так и не попала в постель этого мерзкого мальчишки'.
   'Ваш брак не был подтвержден? Разумеется, когда принца убили, ему исполнилось лишь семнадцать, вы же достигли всего где-то шестнадцати'.
   'Да, но неужели вы не понимаете? Королева Маргарет хотела иметь возможность отменить наш союз, если батюшка бы проиграл. Также я благодарю Господа, что никогда, никогда не должна буду опять ее увидеть'.
  Бесс взяла маленькие ладошки Анны в свои руки. 'Бедное дитя', - подумала молодая женщина, - 'бедное дитя, попасть в окружение столь сильной стены из ненависти. Представить жутко, что она перенесла, выдерживая подобное в одиночестве'. 'Когда вернется герцог Ричард, король обязательно отдаст вас под его крыло', - успокаивающе произнесла фрейлина. 'И тогда вы будете счастливы. Милорд Кларенс не сможет этому воспрепятствовать'.
   'Кларенс утверждает, что теперь он - мой сторож'. Анна опять принялась рыдать. 'Я так боюсь того, что он способен натворить, его же ничто не остановит, если Джордж хочет поступить по-своему'.
   'Джордж Кларенс скор на горячие слова и глупые поступки', - ободряюще заметила Бесс. 'Если дела пойдут совсем плохо, приходите ко мне, или к герцогине Сесиль. Она не позволит, чтобы с вами обращались дурно'.
  В конце концов, Бесс удалось утешить растерянную девушку и отправить ее назад в дом Кларенса. Она была почти уверена, что герцог никогда не сумеет навязать родственнице своей воли без разрешения на то Эдварда. Да и Ричард скоро вернется.
  
   Между тем, к собственному смущению, под осаду попало ее собственное положение, к тому же уже с другой и внушающей изумление стороны. В один из ранних сентябрьских деньков Бесс навестил младший из братьев Пастонов.
   'Прошу простить меня, миледи', - извинился он. 'С момента битвы при Барнете мы с братом находились в отчаянных условиях. Милорд Оксфорд был нам добрым патроном, поэтому мы, естественно, сочли себя обязанными пойти под его знамя. Никогда мы не ошибались столь сильно. В ходе сражения в мой локоть угодила стрела, но я с этим почти справился и, хвала Господу, скоро был исцелен, пусть все время и лежал в тюрьме'.
   'Я слышала о данной истории от моего рыцаря, сэра Роберта Белласиса', - ответила Бесс. 'Мне больно, что мы оказались на разных сторонах. Ваша семья всегда находилась с моей в дружеских взаимоотношениях'.
  'Война в собственной стране всегда восстанавливает друзей друг против друга', - признал гость. Бесс показалось, что он повзрослел не только хронологически. Обычно более ровный, чем надменный, сэр Джон сейчас создавал впечатление приобретения в душевный багаж чуточки жизненной мудрости. 'Но с этим покончено', - продолжил он, - 'и я благодарю Господа, что Его Величеству было угодно проявить к противнику милосердие. Он простил почти всех, кто поднял против него меч. Да, наши сундуки нуждаются в пополнении, но мы справимся с данной проблемой'.
   'Все ли хорошо у вашей матушки?'
   'Да, она также занята, как и обычно. Пишет, что ваша госпожа матушка словно почву под ногами утратила, ведь спор с дядюшками завершился, и вопрос с земельными наделами решен'.
   'Этот спор никогда не имел ко мне отношения', - ответила Бесс. 'Как поживает ваша сестра?'
  Джон Пастон улыбнулся и его лицо мгновенно опять приобрело мальчишеский вид. 'Она, в конце концов, вышла за мастера Ричарда Кэлла. Они взяли матушку своим упорством на измор, и отныне Ричард в ее глазах не такой уж и ужасный зять. Да и со счетными книгами неплохо управляется'.
   Бесс рассмеялась. 'Я так рада. Что вы теперь намерены делать, мастер Пастон?'
   В ответ он еле заметно пожал плечами. 'Ну, замок Кейстер мы потеряли, он отошел Его Милости Норфолку. Вы знали, что супруга Норфолка слегла и родила дочку? Таким образом, рассчитывать здесь не на что. Брат предложил свои услуги милорду Гастингсу, и был милостиво принят. Милорд нуждается в человеке, готовом регулярно путешествовать для него по делам в Кале. Если говорить обо мне, я думаю, что отправлюсь домой, утрясать наши спорные вопросы там'. Джон замолчал, бросил взгляд на свою обувь и на миг замешкался. 'Леди Буршье, мне нужна жена, жена с состоянием, дабы залатать дыры в нашем бюджете'.
   'Вы имеете в виду какую-то определенную даму?' - спросила Бесс, начав догадываться, что именно в этом и кроется причина его посещения. 'Если так, то мы забудем о розни, и ради прошлой дружбы я сделаю все, что в моих силах, дабы помочь вам'.
   Джон подошел ближе и опустился на колено у кресла Бесс. 'Да, помогите мне, - но подарив вашу собственную руку. Госпожа, вам необходим муж, а мне - жена. Если вы выйдете за меня, земли Пастонов и Тилни окажутся бок о бок. Уверен, ваш отец даст нам свое согласие'. Он схватил ее руку, но Бесс сразу отдернула ее и встала.
   'Мастер Пастон, прошу вас не надо так безумствовать'.
   'Безумствовать?' Он вспрыгнул и встал перед ней с пылающим лицом. 'В чем тут безумство? Я буду очень вас любить, дорогая леди. Я в самом деле уже на пути к этому'.
   Бесс поборола желание расхохотаться. 'Нет, сэр, не на пути. Вам необходима состоятельная супруга, и я вас в этом не виню, но я не для вас'.
   'Полагаете меня слишком низкорожденным?' - воскликнул сэр Джон и, так как Бесс замолчала, продолжил: 'Не думайте, что я этого не понимаю, но люди способны подняться в нашем мире. С вашим положением в обществе и деньгами я буду не первым. Пастоны - старинная и уважаемая семья, мы не сильно ниже семейства Тилни'.
  'Я не хотела вас обидеть', - поспешно произнесла Бесс. 'Мне честно очень жаль. Но я не помышляю о браке, но если вдруг подумаю о нем, то спрошу совета у его Королевской Милости'. Она не знала, зачем это сказала, но желаемый эффект был произведен.
   Джон Пастон схватил свой головной убор. 'Понимаю. Сэр Хамфри приходился Его Величеству кузеном. Вы вознеслись столь высоко, что должны растоптать мои надежды'.
   'Нет, нет, просто -'
   'Я отправлюсь в паломничество', - перебил Бесс сэр Джон. 'Буду молиться, дабы вы поменяли свою склонность. Вы не можете оказаться такой надменной, чтобы навсегда застыть против меня в предубеждении'.
  'Не против вас', - ровно ответила Бесс. 'И я не считаю себя столь надменной. Но я слишком недавно овдовела, чтобы снова помышлять о браке. Прощайте, мастер Пастон. Не вспоминайте обо мне с таким тяжелым сердцем, выбросьте все мысли о союзе между нами из головы - раз и навсегда'.
   Джон Пастон ушел, поникнув головой, и, оставшись одна, Бесс почувствовала, как ее веселье начинает истончаться. Она тяжело вздохнула. На горизонте целых два претендента на руку, а ей никто из них не по душе. И зачем было говорить о необходимости посоветоваться с Эдвардом? Ведь именно о нем Бесс мечтала, тогда как тот находился от нее даже дальше, чем она от Джона Пастона.
  
   В сентябре в Лондон вернулся Ричард Глостер, заключивший с шотландцами вполне удовлетворяющий обе стороны мирный договор. Герцог сразу отправился в Вестминстер, где нашел короля с окруженной дамами королевой, Его Милость Кларенса и их дядюшку Эссекса. До ужина время еще оставалось, Ричарда встретили с радостью, присутствующие взяли по бокалу с вином и уделили минутку разговорам о проблемах на севере страны, о неуловимой верности Нортумберленда, когда Эдвард опять надежно занял английский трон.
   'Он чудесно нас развлекал', - рассказывал Ричард. 'Алник - прекрасный замок, мы насладились великолепной охотой, однако, без Генри Перси все это показалось чересчур растянутым, и я счастлив вернуться домой'. Герцог скользнул взглядом по брату Джорджу. 'Где моя невестка с леди Анной? Их нет при дворе?'
   'Не сегодня', - небрежно ответил Кларенс. 'Изабель немного простудилась, и Анна не пожелала ее оставлять в одиночестве. Она - образец сестринской любви и заботится о моей жене также, как и я о своих близких'.
   Сидевшая рядом с леди Скроуп на скамейке позади Ее Величества Бесс положила шитье на колени. Без сомнения, в голосе Его Милости Кларенса проскользнула странная нотка, также не внушала доверия и поза герцога, стоявшего, облокотившись плечами о каменную каминную полку, и взирающего на Ричарда сверху вниз.
   Королева расхохоталась. 'Какой вы сегодня колючий, Джордж. Разве мы все не заботимся о наших близких? Меня постоянно обвиняют в равнодушном лицезрении процветания моей семьи, но кто бы поступил иначе?'
   Кларенс пожал плечами, и король вежливо произнес: 'Надеюсь, леди Изабель достаточно поправится, чтобы присутствовать на турнире в субботу. Наши друзья из Голландии обеспечат нам достойный вызов. Жаль, что Энтони уехал'.
   'Милостивый Боже, он же не единственный поединщик в Англии', - возразил Кларенс. 'Мы - три Плантагенета - превратим это дело в настоящее представление'.
   'Уверена, - превратите'. Голос Елизаветы отдавал ощущением дорогого шелка. 'Вы всегда это делаете, Джордж'.
   Лорд Эссекс быстро начал неуклюже вспоминать о турнире на Лондонском мосту, и Ричард тихо попросил у короля возможности перекинуться несколькими словами с глазу на глаз. Они исчезли во внутренних покоях, а Джордж остался, где и был, лениво пиная каменную кладку. Остальным пришлось слушать рассказ графа, пока, наконец, не объявили о подаче ужина. Его Величество с Ричардом вновь появились, но никто из них не упомянул, какой вопрос оторвал братьев от присутствующих.
   Бесс решила рискнуть и посетить Ле Хербер, чудесный лондонский особняк, когда-то принадлежавший графу Уорвику и сейчас занимаемый герцогом Кларенсом и его супругой. У молодой женщины внутри поселилось тяжелое чувство относительно Анны, когда на следующий день она узнала, что леди Изабель все еще прикована к кровати. Однако, Анну трогательно обрадовало посещение Бесс, и дамы долго сидели, беседуя, в покоях девушки на галерее. Хотя никто из них в этом не признавался, обе находили удачным неосведомленность Его Милости о гостье, и Бесс повторила для Анны случившееся накануне вечером. 'Уверена, милорд Глостер разговаривал с королем о вас', - произнесла она и увидела, как румянец согревает бледные скулы собеседницы.
   'Все ли с Ричардом хорошо? Он - он спрашивал обо мне?'
   'После ужина он спросил меня, виделась ли я с вами, и я ответила, что вы навещали меня дома, и мы о многом говорили. Ричард намерен жениться на вас, как только это станет возможным, тут у меня твердая уверенность'.
   'О!' Анна всплеснула руками. 'Значит, прошлый ужасный год канет в Лету, и я обрету счастье. Когда меня выдали за принца Эдварда, я думала, что никогда его уже не испытаю'.
   'Герцог Глостер может быть спокойным, но он решителен. А теперь мне действительно необходимо идти'. Бесс взяла плащ, но не успели дамы подняться, как во внешнюю дверь заколотили, послышались громкие голоса, и внутрь зашли мужчины.
   Анна бросилась вперед. 'Господи! Неужели это-'
   Инстинкт заставил Бесс схватить пылкую девушку за руку. 'Подождите, подождите. Давайте посмотрим, кто там'.
   Она бросила взгляд с галереи в зал, и заметила стоящего у двери герцога Глостера, за его спиной - друга Ричарда, сэра Джеймса Тирелла, и, очевидно, возвращающегося из библиотеки Джорджа Кларенса с кубком вина в руке.
   'Ну и, братец Дикон', - приветствовал он Ричарда, - 'Что тебе нужно? Разве мы не достаточно сказали друг другу еще вчера?'
   'Достаточно', - согласился Ричард. 'Я пришел повидать леди Анну'.
   'Правда?' Кларенс жестом отпустил открывшего дверь слугу. 'Зачем?'
   'Ты прекрасно знаешь, - зачем. У меня есть разрешение Эдварда, чтобы навещать ее. Я собираюсь жениться на Анне'.
  Девушка чуть слышно вздохнула, с лица исчез даже намек на румянец. Все еще держащая Анну за руку Бесс ощутила, как дрожит ее хрупкое тело. 'Потише', - прошептала она. 'Не дайте им нас увидеть'.
   Джордж подчеркнуто осушил кубок, пересек разделявшее их пространство и посмотрел на брата в упор. 'А вот этого', - произнес Его Милость Кларенс, - 'ты никогда не сделаешь. Объясню понятно, дела семейства Невилл отныне всецело в моих руках, и я не намерен что-либо тебе уступать, - ни Анну, ни что-то из земель или владений покойного графа'.
   'Ты не имеешь права -'
  'У меня есть все полагающиеся мне права. Как супруг Изабель, я по закону получу все ей принадлежащее, к тому же я являюсь опекуном Анны. Когда она вступит в брак, если вступит, то мужем ее станет человек, выбранный мной. Но ты им, Господом клянусь, никогда не окажешься!'
   В какой-то миг Бесс показалось, что Анна сбежит вниз по лестнице, бросится под защиту Его Милости Глостера, попросит забрать ее из этого дома, но тот же инстинкт подсказал, - подобное поведение свидетельствовало бы о неблагоразумии и поставило бы дам в неправильное положение. Ричард отдаст предпочтение способу безопаснее, обратившись к Эдварду, любящему младшего гораздо сильнее, чем Джорджа Кларенса. Бесс подумала, что страх перед зятем довлеет над Анной тяжелее всех остальных чувств, ибо она, ужаснувшись, отпрянула к стене.
   Ричард и не пошевельнулся. 'Ты не осмелишься воспротивиться Эдварду', - отрезал он.
   'Если он увидит своих братьев разделенными, полагаешь, Эдвард предпочтет кого-либо из них другому?' Кларенс усмехнулся, упиваясь слепым тщеславием. 'Отныне я наследник всего, что осталось после Уорвика, и на этом вопрос закрыт'.
   'Совсем не закрыт, Джордж!' Ричард протянул руки. 'Разве мы не братья, как ты сам мне напоминал? Разве мы не прошли через огромное количество сложностей, чтобы затем воссоединиться? Почему ты стремишься отказать мне в браке с леди, которую я желаю видеть своей женой?'
   'Англия переполнена дамами, нуждающимися в мужьях. Думаю, ты можешь выбрать любую из них, - за исключением одной. Что до братской любви - ' - Кларенс расхохотался, и звук его голоса совершенно не был приятным, - 'и ты, и Эдвард сделали для меня слишком мало. И почестями завалил он тебя'.
   'Но это ты предал его, а не я!' Ричард уже начал готовиться к столкновению. 'Эдвард простил тебя. Советую хорошенько подумать, прежде чем снова его разозлишь'.
   'Как ты меня напугал!' - издевательски парировал Кларенс. 'Я мало приобрел от прощения Эдварда, но расскажу о нем тебе: погибший Уорвик должен был заплатить за свое надо мной подтрунивание жизнью. Я ни тебе, ни кому бы то еще не дам из пенни из того, что досталось мне по итогам сражения на поле Барнета'.
   'Господи Всемогущий!' Ричард смотрел на Джорджа с презрением. 'Да ты жаден, как ростовщик'.
   'А ты алчен, как пес, возжелавший самку, хотя ума не приложу, нужно ли тебе тело леди или же ее благосостояние'.
   Ричард запахнул плащ. Он сдержанно произнес, пусть голос и дрожал от гнева: 'Однажды, Джордж, твои слова больно по тебе ударят. Я направляюсь к королю'.
   'Можешь направляться в ад и вернуться оттуда, если желаешь', - ответил Джордж, и Ричард развернулся на каблуках. Сэр Джеймс Тирелл открыл перед ним дверь, и они ушли.
  Во время ссоры обе дамы наверху окаменели, глядя друг на друга, но потом колени Анны подломились, и она разразилась истерическими рыданиями.
   Герцог посмотрел наверх и, увидев содрогающуюся у перил галереи золовку и стоящую рядом с ней Бесс, потемнел лицом. 'Какого черты вы тут делаете, леди Буршье? Прошу вас, немедленно покиньте мой дом, а ты, Анна, возвращайся к себе в комнату'.
   Анна встала и тотчас убежала бы, но Бесс задержала ее еще на мгновение. 'Не бойтесь', - попросила она настойчиво. 'Милорд Глостер все урегулирует'.
  Далее, словно больше ничего не произошло, и она ничего не могла сделать, Бесс спустилась по лестнице, настолько величественно, насколько только умела. Тем не менее, внизу Его Милость герцог Кларенс схватил ее за запястье.
   'Вы, действительно, так и сказали?' - жестко поинтересовался он. 'Леди Буршье, вы безумны'.
   'Позвольте мне пройти. Вы делаете мне больно'.
   'Я в состоянии сделать еще больнее, если рассержусь'. Джордж вывернул Бесс запястье. Она закричала, и герцог ослабил хватку. 'Сейчас - идите', - произнес он, - 'но не появляйтесь здесь опять и не вмешивайтесь в мои дела'.
   Кожу жгло, запястье болело, Бесс развернулась и убежала от Кларенса, из его дома, на двор, где ее поджидал с лошадью Уот Сейбл.
   Он посмотрел на госпожу с некоторым беспокойством. 'Что случилось, леди Буршье? В этом доме кто-то причинил вам вред?'
   Бесс одарила Уота слабой улыбкой. 'Милый Уот, - если бы подобное случилось, ты бы встал на мою защиту. Но мне бы хотелось, чтобы ты отвез меня домой'.
  
   Глава 8
  
   В течение нескольких дней никаких новостей до Бесс не доходило. Ричард находился при дворе и вел себя очень ровно, Кларенс, как обычно, устраивал фейерверк, - он улыбался королеве, своей матушке, отличался успехами на турнире. Увидев Бесс, окинул ее взглядом, который сложно было каким-то образом точно определить. У молодой женщины возникло ощущение, что в этом взгляде таилось угрожающее предупреждение, и степень ее недоверия к Джорджу лишь возросла. Изабель на турнире присутствовала, но Анны видно не было. Отвечая на вопрос Бесс, Изабель объяснила, - сестра подхватила простуду. Она ничем не намекнула, донеслась ли до нее та ссора, и ради безопасности Анны Бесс не решилась долее развивать на тему. Фрейлина хранила святую уверенность, - Его Милости Глостеру доверять можно, он сделает все, что необходимо в данном положении.
  
   Прошло где-то больше недели, когда Бесс поздним вечером оказалась дома, и Марк пришел к ней, объявив испуганным голосом, что внизу в зале - ожидает, дабы поговорить с хозяйкой, Его Милость герцог Глостер собственной персоной. Молодая женщина сбежала по лестнице, в твердой уверенности, - лишь кризис мог привести к ней Ричарда.
   Он расхаживал туда-сюда и обратился к Бесс исключительно с самым коротким из существующих приветствий. 'Я нуждаюсь в вашей помощи, леди Буршье. Мы в отчаянной ситуации'.
   Уточнять, кого он прибавляет к своей отчаянности не требовалось. 'Что я в состоянии сделать для вашей милости? Честно говоря, с того самого дня на прошлой неделе, когда мне так не посчастливилось стать свидетельницей вашей беседы с братом-'
   'Вы были там?' - изумленно спросил Ричард.
   'Да, милорд. Я навещала леди Анну, и мы находились наверху - на галерее. И все слышали'.
  'Понятно'. Ричард начал ударять перчатками о ладонь второй руки. 'Я пришел к вам, зная, что вы Анне друг, и сознаю, что могу сейчас говорить прямо. Как уже сказал, я беседовал с королем, и тот поставил нашего брата Кларенса в известность, что Джордж перестает быть опекуном леди и не имеет права препятствовать моему соисканию ее согласия. Тем не менее, утром, когда я навестил особняк, Джордж сообщил мне, что Анны там нет'.
   'Нет там? Неужели герцог отослал ее? Как он мог так поступить после столь ясно выраженного королевского волеизъявления?' Бесс знала, что должна предложить Ричарду сесть, чего-то выпить, но минута оказалась чересчур напряженной.
   'Джордж сказал', - продолжил Ричард, - 'что, так как после всего произошедшего он уже не считается ответственным за судьбу Анны, то не знает и не заботится о ее местопребывании, а меня радушно приглашает обыскать дом'.
   'И вы обыскали?' - поинтересовалась Бесс, ушам не веря, что такое положение вообще способно сложиться.
  'Обыскал - каждую комнату, хотя знал, что брат не предложил бы этого, если бы Анна находилась поблизости. Изабель была рядом, но не осмелилась проронить ни слова. Господу ведомо, что она испытывает относительно случившегося. Миледи так нигде и не нашлась. С тех пор -', - Ричард устало посмотрел на Бесс, - 'я искал везде, в каждом месте, о котором только мог подумать. Я посетил матушку в замке Байнардс, посетил сестер, леди Феррерс - бесполезно. А потом мне пришло в голову, что вы-'
   'Анны здесь нет', - охнула Бесс. 'Его Милость герцог никогда не позволил бы ей прийти сюда. Или вы полагаете, что она сбежала по своей воле?'
   'Сомневаюсь. Джордж держал бы Анну под запертым накрепко замком. Вспомните, миледи, говорила ли она когда-либо о ком-то, о каком-то месте, которые способны натолкнуть нас на идею, где вести поиски? Признаюсь, я в тупике'. Ричард внезапно показался Бесс настолько измотанным, что она позвала Марка и приказала ему принести вина, но предлагать гостю не решилась.
   'У вашего брата должно быть множество домов, милорд. Он мог отослать Анну в любой из них, лишь бы подальше от Лондона'.
   Они смотрели друг на друга через стол. Бесс размышляла о окутавшем Анну несчастье в их последнюю встречу, о том, во что могли превратиться дни девушки после того свидания. Также Бесс подумала о посещении Анной ее дома и вдруг окаменела. 'Милорд, я что-то припоминаю. Леди Анна говорила о женщине, о живущей на улице Боу Лейн прачке. Она рассказывала, что та является одной из любовниц герцога. Возможно ли?-'
   Ричард стоял, облокотившись на стол, но теперь вскочил. 'Мы в состоянии попытаться. Пойдемте со мной, леди Буршье. Вы присмотрите, чтобы я ничего не натворил и не оскорбил ни короля, ни святых отцов. Да и Анна вам обрадуется, - если мы ее обнаружим'.
   Чтобы добраться до Боу Лейн потребовалось около десяти минут, услужливый прохожий подсказал, как отыскать дом прачки. У Ричарда с собой было полдюжины спутников, включая сэра Джеймса Тирелла, и именно Тирелл постучал в дверь. Им открыла неряшливо одетая девушка, и, прежде чем она успела позвать хозяйку, Ричард прошел внутрь, и за ним последовали Бесс и мужчины. Они заполнили комнату, после чего, услышав шум, из глубины дома в спешке появились неизвестная женщина и позвавшая ее испуганная девушка. В помещении было душно, стоял запах мокрой ткани и дыма, хотя прачечная и находилась во дворе.
  Женщина вытерла руки. Было видно, что в молодости она отличалась сильнейшей привлекательностью, ткань платья туго натянулась на обширной груди, карие глаза сияли дерзостью. Она изумленно переводила взгляд с одного на другого посетителя. 'Чем я могу вам помочь, миледи и милорды? Разумеется, вы пришли не для того, чтобы лично просить меня об услугах?' Хозяйка дома говорила почтительно, тем не менее, Бесс подумала, что в ее голосе оттенок нахальства все же ощущается.
   'Мы ищем одну леди, добрая женщина', - ответил Ричард, - 'леди из дома герцога Кларенса. Нам бы хотелось узнать, не здесь ли она находится?'
   'Леди, сэр?' Женщина сделала вид, что удивлена. 'Из семье Его Милости герцога Кларенса? Благослови вас Бог, сэр, зачем такой леди сюда заходить? И кто вы, чтобы о ней спрашивать?'
   'Перед вами милорд герцог Глостер', - ответил Тирелл, - 'поэтому, следите за речами'.
   Его собеседница резко дернулась, но на герцога прямо не взглянула, даже когда тот подошел и встал напротив нее. 'Я намерен найти эту леди', - спокойно объяснил Ричард, - 'но вам не следует тревожиться'.
   Хозяйка дома неуклюже загораживала дверь, ведущую в глубину здания. 'Мы очень заняты, милорд. Тут не подходящее место для подобных вам. И вы никого не найдете, кто-бы-'
   Тирелл в один разворот взял женщину за плечо и подвинул. Дверь распахнулась. Бесс увидела заполненную паром кухню, двор позади нее, огромные жбаны с водой и нескольких трудящихся вместе служанок, в стороне у вертела их подругу. Девушка внезапно пронзительно вскрикнула и, спотыкаясь, бросилась к открытой двери в объятия Ричарда. В течение минуты тот держал ее, одетую в простое платье, в фартук, в белый колпак, прильнувшую к нему, то смеющуюся, то плачущую. Затем, очень нежно, хотя Бесс заметила, что герцог побледнел от ярости, произнес: 'Любимая, любимая, теперь ты в безопасности'.
   Анна смотрела на него так, словно не осмеливалась довериться своим глазам. 'Ричард! Ричард! Я знала, что ты придешь. Молилась и молилась об этом. Святая Дева услышала, и послала тебя. Как ты нашел меня?'
   Ричард снял с ее головы колпак служанки и бросил его на пол. 'Леди Буршье, присутствующая здесь, подумала о данном месте. Мы обязаны всем ей'. Не заботясь о разглядывающих их служанках, об основательно перепуганной прачке, он наклонился и поцеловал Анну. После чего передал в объятия Бесс, снявшей свою накидку и накинувшей ту на плечи девушки.
   Хозяйке дома Ричард сурово сказал: 'Я не виню вас, вы подчинились моему брату герцогу, но отныне не смейте показываться в его доме или же снова попадаться на глаза мне'.
   Когда они вышли, Бесс спросила: 'Куда вы отвезете Анну, милорд? Мой дом в вашем распоряжении, и я буду счастлива-'
   'Благодарю вас, но нет', - ответил герцог Глостер. Он опять обнял Анну. 'Я не позволю своему злопамятному братцу попытаться опять забрать ее от вас. Анна получит безопасность только в убежище, пока вопрос не будет целиком поставлен перед самим королем. Я отвезу ее к монахиням в обитель Святого Мартина Великого'. Ричард посмотрел на находящуюся рядом девушку, и у него лице возникло выражение, никогда не виденное Бесс раньше. Мелкие черты лица Анны озарились светом, и фрейлина почувствовала, как под веками набухают слезы. Она была так рада, что у пары все хорошо, у молодой женщины будто камень с плеч упал, но к легкости примешивалась и глубокая, пусть и светлая зависть.
   'Мы никогда не забудем, чем вам обязаны', - произнес Ричард, - 'никогда', а Анна обвила Бесс за шею и поцеловала.
   Пара отправилась вниз по улице, и Бесс повернула назад - по направлению к дому, всегда внимательный Сейбл накинул на нее свой плащ. Дойдя до порога, молодая женщина почувствовала, - без Хамфри он абсолютно пуст.
  
   Прежде чем проблема окончательно разрешилась, минуло еще несколько месяцев. Анна осталась в убежище и написала Бесс, что, как бы ей не терпелось, она с удовольствием дождется, пока не сумеет выйти оттуда в качестве невесты Ричарда. Рождество провели в Вестминстере, но когда начали распускаться первые подснежники, двор поехал во дворец Шин, где Эдвард надеялся многое перестроить.
   'Да, едва ли это казалось временем доброжелательности', - заметила Бесс Екатерина Говард, - 'когда милорды Кларенс и Глостер не разговаривали друг с другом, но исключительно пререкались. Я слышала, как король сказал, - если бы столько решительности и упрямства было у них воссоединившихся, эту троицу никто бы не победил'.
   'Кларенс должен сдаться', - проронила Бесс.
   'Надеюсь, однако, пожалование королем конфискованных владений графа Оксфорда герцогу Глостеру тут не поможет'.
   Бесс вздохнула. 'Мне жаль леди Анну. Она уже устала выносить долгое ожидание, пока ее юристы спорят о собственности Уорвика. Девушка имеет право на свою долю наследства'.
   'Наследницей быть тяжело', - согласилась Екатерина и улыбнулась. 'А вы так не считаете? Когда-нибудь вам придется выбрать нового мужа'.
   'Придется? Я довольна тем, что служу Ее Величеству, довольна моими детьми'.
   'Правда? Но это чрезвычайно просто, дорогая моя Бесс. Уже есть несколько джентльменов, зарящихся на богатство ваших земель, и король, без сомнения, пожелает, дабы кто-то из них занялся оставшимися владениями. Они являются слишком сладкой и сочной сливой, которая бы привлекла бы к Эдварду сторонников'.
   'Я не задумывалась о вопросе с подобной точки зрения. Выходить из повиновения Его Милости я не стану, но сама мысль о втором браке мне отвратительна'.
   'Почему?' - напрямик спросила Екатерина. 'Я вышла за Уильяма после смерти Харрингтона и оказалась заметно счастливее, чем раньше, упокой Господи его душу. Да, Уильям не отличается верностью, но находиться с ним рядом', - она сделала паузу, - 'очень приятно'.
   Бесс не сумела справиться со смехом. 'Екатерина, вы так рассудительны. Если мне придется выйти замуж, может статься, мне повезет, как и вам'.
  
   Томас Говард оказался поклонником настойчивым. Во время охоты он держал скакуна близ лошади Бесс, заменял Сейбла или Фитчета, помогая ей подняться в седло или, наоборот, спуститься с него. Втискивался куда угодно, лишь бы занять место рядом с Бесс на вечерних музыкальных концертах или на исполнении королевскими хористами псалмов в часовне, танцевал с ней. Конечно, хорошим танцором Томас не являлся, но он упорно добивался своего, вытесняя других молодых мужчин, ищущих общества Бесс. Молодая женщина наблюдала за происходящим и спрашивала у Ее Величества, может ли та отпустить ее на лето домой, в Эшвелторп, хотя не желала уезжать, не увидев свадьбы Анны и Ричарда. Или, в глубине души, не желая лишать себя ежедневной способности лицезреть Эдварда.
  Однажды вечером, в сумерках, после короткой дневной охоты, в комнату Бесс пришел Марк и сообщил, что фрейлину желает увидеть король. Удивившись, Бесс дождалась, пока Элизия в спешке уложит ей волосы в прическу и закрепит сделанное высоким энненом, удерживаемым лентой из оранжевого бархата. Она подумала, как это подходит к лицу, сочетаясь с такого же оттенка юбкой, чуть выбивающейся из-под отороченного темным мехом кремового сюрко. Удостоверившись, что выглядит замечательно, Бесс направилась в покои Его Величества, теряясь в догадках, что ему нужно. Ей показалось, что ключ на ладони, - какое-то задание для Елизаветы, тайный подарок к дню рождения королевы.
   Эдвард был один, - писца, которому он диктовал послания, монарх немедленно отпустил. 'Прекрасно, Бесс', - Эдвард одарил ее своей обычной улыбкой. 'Заходите и присаживайтесь. Полагаю, прежде вы сюда не заходили? Здесь мои писцы под пристальными взорами моих же предков заставляют меня изучать скучные документы!'
   Поднимаясь из глубокого реверанса, Бесс улыбнулась в ответ и, вместо того, чтобы сесть, прошла по залу, разглядывая портреты на стенах и узнав на одном из них короля Генри Пятого, копию изображения которого уже видела, а на другом - чересчур ярко нанесенном на холст - отца Эдварда. Рядом висел набросок, не больше, головы человека с большими печальными глазами, плоским носом и высоким головным убором на аккуратно подстриженных волосах.
   'Кто это?' - спросила Бесс.
   'Прежний герцог Глостер, тот, кого, по крайней мере, в городе называли Добрым герцогом, хотя он вечно пререкался с кланом Бофоров'.
   'Вы как-то мне о нем рассказывали, о том, как любил его ваш отец'.
   'Да, и считал, что его убили по приказу королевы Маргарет. Благодарение Господу, теперь она больше не нанесет вреда, и герцог может упокоиться с миром отомщенным в аббатстве Сент-Олбанса'.
  Бесс не отрывала от наброска взгляд. 'Он напоминает мне - кого-то напоминает'. Она порылась в памяти, стараясь вспомнить, где уже видела похожее лицо, с ровно таким же выражением, но последовавшие слова короля вытеснили все мысли о давно скончавшемся герцоге Хамфри из ее головы.
   Эдвард подвел Бесс к креслу и, даже не усевшись сам, начал: 'Я долго думал найти для вас другого мужа. На данный момент вы год, как вдова и-' Он замолчал, услышав быстрый вдох, после чего продолжил: 'Моя дорогая, мне известно, как глубоко вы скорбите по Хамфри, никто не горюет о нем больше, чем я, но, такова жизнь, я не в состоянии иметь на руках богатую наследницу без попечения о ней'.
  'Мне достаточно хорошо в моем нынешнем состоянии', - тихо ответила Бесс. Она не находилась с ним наедине с того дня в Графтоне и очень хорошо об этом помнила. 'Я вдова', - повторяла себе молодая женщина, - 'мать троих детей, а не зеленая девчонка. Я не могу чувствовать того, что у меня внутри!' Но руки у нее дрожали, и Бесс сжала их вместе. 'Сир, если мне необходимо опять выйти замуж, нельзя ли подождать еще немного?'
   'Будучи к вам небезразличен, я ждал, прежде чем начать разговор', - произнес Эдвард, - 'но ваш поклонник давно мне докучает'.
   'Мой поклонник?'
   'Да, вы, разумеется, поняли, о ком идет речь. Бесс, мастер Томас Говард хочет жениться на вас'.
   Она поднесла ладонь к горлу. 'Мастер - Говард?'
   'Не говорите мне, что это не приходило вам в голову. Данный джентльмен постоянно рядом с вами'.
   'Знаю', - прошептала Бесс. 'но есть и другие'.
   'Другие?' - переспросил король. 'Никто другой не просил у меня аудиенции. Существует еще один знатный человек, с которым вы хотели бы обвенчаться?'
  Бесс вспомнила посещение Томаса Говарда и свои собственные слова Джону Пастону 'Я спрошу совета у его Королевской Милости'. Как же они сейчас ее связали! Она покачала головой.
   'Тогда пусть это будет Том Говард. Я доверяю и ему, и его отцу, данные джентльмены хорошо мне послужат, а брак их ко мне привяжет'.
   Молодая женщина ощутила, как в груди поднимается отчаяние. 'Но он мне не нравится. И я не хочу выходить за него замуж'.
  'Правда?' Казалось, Эдвард был удивлен. 'Может, ему и не хватает лакировки светскости, и он говорит то, что думает, но человек Томас надежный, и я не сомневаюсь, что сэр Говард станет вам превосходным супругом. Его семья нуждается в состоянии большем, нежели у них есть, и, хотя лорд Джон раньше верил в возможность унаследовать владения своего кузена Норфолка, теперь, когда у герцога появилась дочь, и, по всей видимости, должным образом родятся и другие дети, надежда угасла. Ваши земли находятся поблизости от собственности Говардов и с лихвой восполнят эту потерю. Они составят замечательное наследство для отпрысков, которые у вас еще могут возникнуть. Сын Хамфри и ваши девочки гарантированно обеспечены владениями Буршье, тем не менее, союз с Томом подарит троице отчима, защищающего также и их интересы. Вы же видите, как выгодно мое предложение?'
   'Нет', - прошептала Бесс. 'Я имею в виду - да, - да, вижу, но, пожалуйста, не заставляйте меня вступать в этот брак, прошу вас, Ваша Милость. Я не желаю становиться супругой Томаса Говарда'.
   Эдвард начал терять терпение. 'Боюсь, что желания редко принимаются в расчет. Выходя замуж за Хамфри, вы тоже не имели выбора, однако, полагаю, были счастливы'.
   'Мне повезло, я его полюбила и стала о нем заботиться'.
   'Как повезло и мне', - улыбаясь, согласился Эдвард, - 'но большинство людей должно вступать в брак из-за земель или из-за денег, и вы об этом осведомлены. Я не буду вас принуждать, но хочу осуществить свой план. Он окажет мне добрую службу. Неужели вы не стремитесь послужить мне, Бесс?'
   Молодая женщина почувствовала, как задыхается от доминирующего присутствия Эдварда, который до пылинки заполнял покои своим теплом, своей царственностью, своей довлеющей над ней мощной волей. Разумеется, он принудит Бесс, если пожелает! В конце концов, она довольно тихо ответила: 'Я всегда буду вам служить, буду повиноваться вам так долго, как протянется моя жизнь. Но разрешите мне воспользоваться еще каким-то незначительным периодом времени, сир'.
   'Замечательно', - согласился король. 'Только не продолжайте держать Тома в подвешенном состоянии слишком долго. Мне следует проявить великодушие к вам обоим, Бесс'.
   Она поняла, что аудиенция подошла к финалу, и опустилась в реверансе. Эдвард поцеловал ее пальцы, и, когда Бесс вышла, то прикоснулась губами к участку кожи, до которого король дотронулся. Внутри нее нарастало омерзение, все нервы были натянуты до предела, и фрейлине пришлось присесть на ближайшую скамью, дабы успокоить дрожь в коленях. Ей предстояло выйти замуж за Томаса Говарда с его смуглым лицом, крючковатым носом, получить в свекры властного лорда Джона, - это наполняло мысли дурными предчувствиями. Что до факта лежания каждую ночь рядом с Томасом, он вызывал у Бесс отвращение. Но Эдвард все равно сделает по-своему, и она видела перед собой расстилающуюся в необозримое будущее сотканную из кошмаров дорогу.
   Охваченная чудовищной болью, Бесс направилась в часовню, зажгла свечу и склонилась перед статуей Святой Девы, моля о силе храбро встретить грядущее. 'Если мне нужно выйти за него', - прошептала молодая женщина, - 'помоги мне не возненавидеть его'. Ненависть к мужу была бы очевидным пороком, и она долго в страхе стояла на коленях, скрутив руки в причиняющем мучения узле.
   Бесс хотела кому-нибудь довериться, но что-то ее удержало. Королева обязательно поддержала бы Эдварда, Екатерина сказала бы лишь, что так устроена жизнь, леди Скроуп была чересчур здравомыслящей йоркширской дамой, дабы принимать во внимание бессмысленные возражения, Аннетта не подходила по причине крайней юности. В конце концов, она никому ничего не сказала, за исключением Элизии. Девушка стала неотъемлемой частью существования Бесс, и та сама не поняла, как рассказала ей о предложении короля несколько ночей спустя. Пока поток слов лился вперемешку со слезами, Элизия раздевала Бесс, после чего обняла свою госпожу.
   'Моя дорогая леди, не плачьте. Неужели нельзя ничего предпринять?'
   'Ты не представляешь, что это такое, когда чего-то хочет сам король'.
   'Не представляю', - согласилась Элизия. 'И я рада, что не отношусь к числу знати, чтобы такое представлять. Очень жестоко со стороны Его Величества вынуждать вас выходить замуж против воли'.
   'Не жестоко'. Бесс выпрямила спину. 'Король не намеревался проявлять жестокость. А вот я оказалась слабой. Настолько была выбита из колеи сделанным им предложением, что сказала слишком мало. Я обращусь к Его Величеству опять'. Эдвард испытывал к Бесс склонность, помнил о ее роли в заключении собственного брачного союза, поэтому, само собой, она заставит его к себе прислушаться. Молодая женщина склонилась, чтобы поцеловать Элизию, увидела взирающие на нее огромные серые глаза и внезапно поняла, где видела подобное несколько дней тому назад. На портрете в королевских покоях. На миг ее окутало такое изумление, что личные проблемы забылись. Могла ли Элизия оказаться отпрыском покойного герцога? Нет, для этого она отличалась чрезвычайной юностью. Бесс едва способна была воскресить в памяти мастера Хея, когда тот привез Элизию в Лондон, - сутулый седовласый мужчина, чье лицо никак не всплывало в воображении. Фрейлине помогло бы его сходство с дочерью, однако, Бесс всегда подозревала в компаньонке благородное происхождение.
  Когда Элизия завершила раздевание госпожи и покинула комнату, мысли Бесс снова заняли личные трудности, и она решила побеседовать с королем при первой же возможности. И это произошло быстрее, чем ожидалось.
   Через два дня Эдвард собрал небольшую компанию, чтобы устроить ястребиную охоту, и Бесс оказалась одной из приглашенных. К ее облегчению, Томас Говард отсутствовал, и, обожая свойственный охоте азарт, молодая женщина с радостью погрузилась в спортивное развлечение. У нее на запястье сидел подаренный Хамфри маленький кречет, и Бесс сознавала, насколько хорошей наездницей является. На дворе стояла довольно ветреная погода, первые знаки приближающейся весны были еще далеко, хотя стебли нескольких желтых аконитов или прострел-травы уже успели пробить себе дорожку сквозь прошлогодние пожухлые листья. Кречет Бесс сбил голубя, и Уот Сейбл выпустил его с шеста. Вдруг почти из-под копыт кобылы молодой женщины вылетела куропатка. Животное испугалось настолько, что пустилось в галоп, несясь все дальше в лес и петляя среди тисов и буков. Занятый с другими охотниками Уот Сейбл не заметил случившегося, и на миг Бесс очутилась в совершенном одиночестве. Она схватилась за поводья, усмиряя лошадь, но чересчур сильно их не натягивала, боясь быть сброшенной на землю, и одновременно пыталась избежать встречи с низко нависшими ветвями. Окружающее смешалось в единый водоворот в течение показавшихся бесконечными ужасных минут, ветер снес с головы капюшон, но потом сзади до слуха Бесс добрался громкий звук мчащихся следом копыт. 'Благодарение Господу, это Сейбл', - мелькнуло в мыслях. Протянулась сильная рука, перехватила поводья, остановила кобылу, и фрейлина увидела, что перед ней не Сейбл, а сам король.
   'Бесс!' Эдвард остановил обоих скакунов. 'С вами все в порядке? Я видел, что произошло'.
   'Она испугалась', - ответила Бесс, - 'и я не сумела ее удержать'.
   'Вам лучше спешиться', - посоветовал король, - 'и позволить кобыле успокоиться'.
   Он поднял Бесс из седла и привязал узду лошади к ближайшему ольшанику, где животное встало, подрагивая ногами и раздувая ноздри.
   'Вот так', - король погладил кобылу по носу. 'Тише, девочка, тише'.
   Еще не восстановив дыхание, Бесс сказала: 'Конюх предупреждал меня, что она не готова к охоте, но мне хотелось попробовать ее вывести'.
   Эдвард обернулся к ней. 'Вы и сами до смерти напуганы, что неудивительно. Давайте, присядьте на мой плащ. Видите, здешние тисы станут вам надежным укрытием от порывов ветра'.
   Бесс повиновалась, стараясь уложить выбившиеся непослушные пряди, тогда как король непринужденно устроился рядом и вытянул свои длинные ноги.
   'Про конюха поговорим в другой раз. Если это тот парень, Сейбл, то он лошадиную природу назубок знает'.
   Бесс кивнула, на ее лице отразилась грустная улыбка. 'Да, сир'. Затем, когда она вновь поняла, что осталась с королем один на один, и за ними никто не последует, представившаяся возможность показалась слишком удобной, чтобы ту упускать.
   'Вам холодно?' - спросил Эдвард. 'Нам не следует долго здесь задерживаться, но думаю, вам все же придется позволить этой кобыле отдохнуть. Когда увижу, что вы пришли в себя, позову остальных. Жаль, у нас нет с собой вина, дабы согреться, но-'
   'Сир', - прервала речь короля Бесс, - 'можно мне сказать? Я должна кое-что вам объяснить'.
   'Дорогая Бесс', - рассмеялся Эдвард, - 'тут нет никого, кто помешал бы вам'.
   'Это относится к мастеру Говарду', - произнесла она. 'Прошу вас, умоляю, не заставляйте меня выходить за него замуж. Он - он мне отвратителен'.
  'Бедный Том! Он не настолько плохой парень, и вы вполне можете научиться ценить его по достоинству. Говард серьезно нацелен на ваше завоевание'.
   'А я также серьезно нацелена на избежание этого'. Бесс не знала, как могла так прекословить Эдварду, но ею двигало отчаяние. 'Сир, вы - мужчина, вам не понять, но я не могу - не могу'.
   'Почему нет? С чего бы Говарду оказаться столь - полагаю, вы сказали отвратительным?' Улыбка на губах монарха погасла. 'Виной тому воспоминание о Хамфри или', - мысль словно поразила его, - 'или вы любите кого-то другого? Бесс, скажите мне правду'. Зубы молодой женщины застучали, король подошел ближе, обнял и принялся растирать ей спину и плечи. 'Вот, разрешите мне согреть вас. А теперь ответьте, дело в человеке, к которому вы испытываете чувство? Вам известно, в данном вопросе я не отличаюсь жестокостью'.
   'Да, все так, все так', - вздохнула молодая женщина. В ней не осталось ни капельки притворства, в глуши Эдвард обвил ее руками, пусть не по причине любви, и лишил последней способности защищаться. 'Да, дело в нем и началось это еще до того, как я вышла замуж за Хамфри'.
   Сейчас она действительно короля удивила. 'До того, как вышли замуж за Хамфри? Но вы говорили мне, что были с Хамфри счастливы'.
   'Была, потому что он проявлял только лучшие качества, доброту, и тогда я была счастлива -', - голос изменил Бесс. 'Но Хамфри погиб, а тот, кого я люблю, живой, теплый и находится так близко, что я не в силах перестать о нем думать'.
   На лице Бесс промелькнуло что-то, что даже сильнее потока откровенных слов вынудило Эдварда сесть очень тихо, не переставая держать руку у собеседницы на плечах. Повисла долгая пауза. Молодая женщина опустила голову ему на грудь. Вот она и выдала себя, вот и оставила последний оплот светского лицемерия.
   В конце концов Эдвард выдавил: 'Я не знал. Вы хорошо это скрывали'.
   'Простите меня, - простите меня'. Он едва мог слышать ее слова и нагнул голову над головой Бесс. 'Все дело заключалось в вас, с того самого дня в Графтоне. Я пыталась и действительно полюбила Хамфри, - но иначе. Не гневайтесь на меня'.
   'Гневаться?' - отозвался король. 'Какой мужчина способен разгневаться на любящую его женщину?' Он заставил Бесс поднять лицо, так чтобы можно было на него взглянуть, и увидел ее в совершенно другом свете. 'Годы лишь сделали вас прекраснее, Бесс'.
   'Именно вы первый заметили, - я запомнила вашу фразу, - что я не так уж ужасна с мужской точки зрения, как это мне кажется'.
   'Я так сказал? Тогда оказался прав, и вам следует получить любящий поцелуй в знак того, что я думал также как и говорил'.
  Эдвард приблизил свои губы к губам Бесс. Для нее время будто повернулось вспять, и опять настал май, а ей недавно исполнилось шестнадцать, будто они не находились в этом крохотном укрытии от пронизывающего мартовского ветра, который трепал ветви над их головами. Бесс поддалась объятию, но не только губами, но еще и всем своим отзывчивым телом, и столь долго подавляемое чувство в конце концов вырвалось на свободу.
   'Почему я раньше так на вас не смотрел?' - спросил он и положил ладонь на распустившиеся локоны Бесс, позволяя им разлиться водопадом по щеке и шее по направлению к груди, другой развязывая ленту на лифе. 'Теперь вы согрелись, Бесс, каждый ваш дюйм обжигает любовью. Я это чувствую, вы дрожите от любви'.
   'Как мне не дрожать?' - пробормотала Бесс. 'Находиться в ваших объятиях это то, о чем я всегда мечтала'.
   Эдвард снова поцеловал Бесс, в этот раз настойчивее, толкая ее на расстеленный на земле плащ. Потом на мгновение поднял голову. 'Я не стану вовлекать вас в скандал, Бесс. Слишком о вас забочусь, чтобы делать своей любовницей, пусть и желал бы этого. Но у нас будут следующие минуты, столь удачно дарованные судьбой. Удовлетворит ли вас подобное? Однако, если вы этого хотите, то мне и спрашивать не надо'.
   Бесс покачала головой, не в силах более размышлять здраво, сосредоточившись лишь на Эдварде, на его мощном теле, тепле и растущем желании - желании ее, ее! 'Милорд, любимый, возьмите меня. После я сделаю все, о чем бы вы меня не попросили'.
   Король тихо расхохотался. 'Полагаете, я заключаю сделку?' Губы снова впились в нее, принося экстаз, превосходящий самый смелые мечты, подчиняя себе и разум, и тело, как Бесс и представить прежде не осмеливалась.
   Кобыла успела успокоиться, порывы ветра затихли. Казавшийся наполовину задремавшим Эдвард встрепенулся и встал. 'Надо возвращаться', - произнес он, - 'нас могут хватиться'.
   Молодая женщина безучастно одернула платье, позволила королю завязать на себе ленты накидки и надела на голову капюшон. Эдвард продолжал разговор в том же свойском тоне, его голос не капельки не изменился, тем не менее, она уже не являлась той, которая выехала утром на ястребиную охоту. Мгновение представлялось Бесс далеким от действительности, как и укрытие из кустарников, словно ничего из только что случившегося не произошло, но в данном месте мечта воплотилась в реальность, и любовь к королю кричала, - это не финал их взаимоотношений. Как бы то ни было, монарх считал именно так, ибо, подняв спутницу в седло, продолжил, пусть и взирая на нее с полной теплоты улыбкой. 'Я не забыл, вы принадлежали мне, Бесс, но сделаете ли вы, как я того желаю? Вы выйдете замуж за Тома Говарда?'
   Промозглость погоды показалась не соответствующей весеннему вечеру, свершившееся чудо разбилось как простое стекло. Король вспрыгнул в свое седло. Бесс могла заметить, он не видел в этом ничего из ряда вон выходящего, исключительно забавный эпизод. Эдвард заводил любовниц, давал или отказывал в одобрении брачных союзов, на все выражал собственное соизволение и принимал покорность в качестве само собой разумеющейся. Ибо был монархом.
   Бесс взяла в руки поводья и тоскливо сказала: 'Я выйду замуж за мастера Говарда'.
  
   Свадьбу назначили на последний день апреля, и ко времени объявления о помолвке и получения письма с одобрением обрадованных родителей Бесс опять обрела невозмутимость. После ночи, вперемешку заполненной слезами и радостью, которую ни на что бы не обменяла, невесте стало дурно от легкой лихорадки. Она благословляла несколько проведенных в постели дней, когда уход за ней взяли на себя Элизия и Аннетта, с любовью хлопотавшие вокруг. Те минуты предоставили Бесс возможность взглянуть в лицо сознанию ею сотворенного.
   Молодую женщину терзали ощущение вины и угрызения совести. Она сбилась с пути истинного, введенная во грех любовью, и уступив там, где должна была оказать сопротивление. То, что Эдвард без малейших сомнений взял ее и сам нес равную долю ответственности, Бесс в голову не приходило. Если женщина лично бросается к мужчине, особенно к королю, чего ей ожидать в подобном положении? Бесс ни на секунду не вспомнила о Елизавете, о своем трауре, о детях, не подумала ни о ком, всецело сконцентрировавшись на Эдварде. Если ответственность за сделанное причиняла боль, то воспоминание о мгновениях экстаза не переставали на нее накатывать, превращая остальное в оправданную цену. Она неподвижно лежала в постели, страдая от кашля и жара, но никто и представить не мог, до какой степени лихорадит ее мысли.
  Бесс медленно взглянула правде в глаза. Эдвард больше никогда не займется с ней любовью. Они поставили печать на своем соглашении, и, так как фрейлина любит короля, то обязана повиноваться. Поэтому подъем с постели сопровождался новым приливом смелости, вызванным из запасов, которыми молодая женщина и не подозревала, что обладает. Бесс дождалась звездного часа, через край осуществила самое невероятное желание. Если на этом ставилась точка, лучше было раз в жизни в течение часа испытать любовь Эдварда, нежели никогда о ней не знать.
   Теперь следовало встретиться с грядущим. Лорд Говард навестил Бесс в обществе сына, взял за руку и поцеловал в щеку.
   'Моя дражайшая леди Буршье, мы приветствуем вас в числе представителей нашей семьи. Ничего не могло доставить мне большей радости'.
  'Как и принести вам большую прибыль', - цинично подумала Бесс, принимая приветствие Томаса, подставив ему холодную щеку вместо губ. Она велела принести вино и, вместе со стоящими за ее креслом Элизией и сэром Томасом, следила за гостями, развлекая тех, как только могла. Однако Бесс сознавала, что отвечает на задаваемые вопросы отстраненно, соглашаясь с предлагаемыми для церемонии бракосочетания планами, но не реагируя ни на один из неуклюжих знаков внимания Томаса. По ее просьбе Аннетта привела в зал младших детей, и матушка представила их посетителям.
   Джон серьезно воззрился на лорда Говарда. 'Это вы станете моим новым отцом?'
   В ответ тот громко рассмеялся. 'Не я - мой присутствующий здесь сын. Неужели тебя не обрадует перспектива снова обрести отца?'
   'Полагаю, может и обрадовать'. Джон повернулся, чтобы рассмотреть готовящегося занять это место человека. 'Сэр, вы купите мне коня? Мне уже пришло время иметь собственного, но матушка говорит-'
   'Джон', - резко прервала сына Бесс, - 'тебе не следует клянчить подарки'.
   'Почему? Разумеется, я куплю ему коня', - отреагировал Томас. 'Мальчику будет полезнее, если воспитывать его станет мужчина, миледи'.
   Бесс могла понять, что он имеет в виду, тем не менее, вспыхнула от раздражения. 'Я не столь давно овдовела, дабы Джон забыл родного батюшку', - парировала молодая женщина и затем, сознавая, что мальчик вот-вот воспроизведет часто воспроизводимую фразу о редкости его встреч с отцом, отправила отпрысков восвояси.
   'Вижу, мы все способны замечательно друг с другом поладить', - примирительно заметил лорд Говард, и Бесс подавила желание подчеркнуть, насколько легко надежда поддается испарению.
   'Когда Джон станет постарше, ему надлежит направиться со мной в море', - продолжил лорд Говард. 'Ничто не сравнится с морской стихией в деле формирования мужчин'. Одно лишь допущение, что он с сыном будет теперь распоряжаться ее жизнью еще сильнее разожгло бешенство Бесс. 'Это мои дети', - подумала новобрачная, - 'и я буду решать, что для них сделать'.
   К облегчению Бесс, Говарды поднялись, чтобы направиться к выходу. Томас держал ее за руку, не позволяя ту у него отнять. 'Я благодарю вас за эту великую честь', - произнес он. 'Вы об этом не пожалеете, обещаю'.
   'Не пожалею?' - переспросила Бесс. 'Вы не можете не знать, сэр, что заключение нашего союза - выбор короля, и совершенно не относится ко мне'.
   'Конечно'. Томас не казался, по меньшей мере, возмущен, напротив, практично прибавил: 'но я этого хотел, наш союз послужит общей пользе'. Ему не требовалось наклоняться, чтобы поцеловать Бесс, - Говард только чуть-чуть превосходил ее ростом. Поцелуй был жестким, властным, и, когда Томас ушел, молодая женщина взбежала вверх по лестнице. Губы словно разбили, чего не случилось во время нацеливания всей силы Эдварда на обладание ею. 'Боже Милостивый', - подумала Бесс, - 'как я смогу это вынести?'
  
   'Моя дорогая, я так за тебя рада', - приветствовала свою фрейлину Елизавета. 'Превосходный выбор. Тебе следует провести церемонию при дворе, я сама тобой займусь. И мы обе знаем почему, не правда ли? Молюсь, чтобы ты испытала такое же счастье, как и я в тот майский день'.
   'Благодарю вас, Ваша Милость', - уныло произнесла Бесс. Хотя она была уверена, что Елизавета ничего не знает в произошедшем в лесу и никогда даже не догадается, все равно спросила себя, известно ли королеве о многочисленных возлюбленных в жизни Эдварда. Стоит ли так стыдиться, что позволила ему заняться с собой любовью в течение всего одного часа? Елизавета была королевой, она родила мужу детей и могла со снисхождением смотреть на его слабости, ибо тот являлся образцом любящего человека и преданного отца. Теперь она находилась на седьмом месяце беременности и наслаждалась довольством. Ее маленький сын Эдвард рос сильным, и мать надеялась, что новый ребенок тоже окажется мальчиком.
   'Равно с твоей свадьбой мне бы хотелось посетить еще одну', - задумчиво заметила Елизавета. 'Мы прибыли сюда в Шин, дабы уладить все вопросы, но Джордж с Ричардом сейчас далеки друг от друга, как никогда прежде. Они похожи на двух, кружащихся с оскаленными зубами гончих. Мне очень не терпится, пусть Эдвард скорее рассудит их ссору'.
   Казалось, что король тоже считал выяснения из-за наследства Уорвика перешедшими грань разумного, в конце концов, его терпение иссякло, и Эдвард позвал обоих братьев на встречу. Он сел, не отводя от них взгляда и всматриваясь то в одного, то в другого.
   'Довольно, совсем довольно', - изрек Эдвард сурово. 'Джордж, я опять позвал тебя, как брата. Проблемы с владениями Уорвика решат в соответствии с буквой закона, но, Бога ради, согласись на брак. Я уже сказал, Дикон женится на Анне, но вражды между вами не желаю'.
   Кларенс взглянул на Эдварда, потом на Ричарда, но, в итоге, впал в ярость, его самолюбивый нрав нашел лишь один путь к отступлению. 'Да, пусть Дикон получит ее, и оба будут прокляты', - выпалил Джордж, будто не заботясь о родственниках ни на йоту. 'Добро пожаловать к глупой и безвольной девке'.
   'Осторожно', - потребовал Ричард. 'Ты не станешь так отзываться о леди Анне'.
   Кларенс резко расхохотался. 'Кукарекай-кукарекай на своей навозной куче, братец. Считаешь себя таким умным, но-', - он преувеличенно низко поклонился Эдварду и медленно направился к двери, - 'не воображай, что я расстанусь хоть с пенни из денег Уорвика, ибо я так не поступлю. Наоборот, заставлю юристов судиться, пока мы оба не сойдем в могилы, а, при знании законов, это абсолютно не сложно'.
   'Ты подчинишься как закону, так и мне', - припечатал Эдвард.
   'Или вдруг обнаружу себя заключенным в Тауэр?' - засмеялся Кларенс. 'Полагаю, нет'.
   Он вышел, и на секунды двое оставшихся хранили тишину. Затем Эдвард произнес: 'Тебе нужно получить разрешение от Папы, как уже получил его Джордж. Вы слишком близки как родственники'.
   'В свое время получу'. Ричард тоже направился к двери. 'Но дожидаться разрешения не стану. Если позволишь, я поеду к Анне, - она чересчур долго ждала сама'.
  Воззвание к более теплым чувствам редко Эдварда не трогало. 'Конечно же, иди. Привози эту бедную девочку, Дикон, и немедленно женитесь'.
   Ричард поклонился, и тут же серьезность его лица осветила искорка улыбки. 'В конце концов, что бы потом не решили', - проронил он, - 'никто и никогда не сумеет обвинить меня, что я взял леди Анну из-за ее состояния, - в настоящую минуту у нее нет ничего!'
   Ричард отправил за Бесс, чтобы она сопровождала его в аббатство Святого Мартина Великого, и именно Бесс помогала воодушевленной Анне в Виндзоре и при подготовке к ее свадьбе. После церемонии супружеская пара почти сразу отбыла в Миддлхэм, твердыню Невиллов, дарованную Эдвардом младшему брату. 'Обещайте мне, что навестите нас', - попросила Анна Бесс на прощанье. 'Вы же приедете, правда?'
   Бесс дала слово, но после отъезда семейства Глостеров ощутила себя одинокой вдвойне. Она устало принялась готовиться к собственной свадьбе. Отказываться было уже слишком поздно, ее согласие прозвучало. Какой-то отрезок времени Бесс провела с лордом Бернерсом, заботящимся исключительно о соблюдении интересов Джона. Этот непредсказуемый малыш обнаружил развитие странной преданности своему молчаливому дедушке, и мать направила его с Фитчетом погостить в кентском доме лорда Бернерса, чувствуя, что таков лучший способ ненадолго сбыть сына с рук. Фитчет подчинился довольно неохотно. 'Надеюсь, вы знаете, что делаете, миледи', - произнес он при отъезде. 'И желаю вам счастья, хотя-' - и ушел, качая головой.
   С другой стороны, Элизия была очень вдохновлена процессом выбора свадебного платья, они с Аннеттой проводили восхитительные часы разглядывая головные уборы, накидки, перчатки и обувь. Тем не менее, однажды вечером, когда Элизия находилась с госпожой наедине, она, внезапно встревожившись, подняла взор и проронила: 'Миледи, я никогда не спрашивала. Вы будете - вы будете все еще нуждаться в моих услугах, когда выйдете за мастера Говарда?'
   Бесс сидела у огня и вышивала шарф. 'Что за вопрос? И почему? Ты стала мне другом, спутницей, как я без тебя обойдусь?' Она увидела, что Элизия вспыхнула, и прибавила: 'Ты останешься со мной, пока не выйдешь замуж, и если твоим избранником окажется сэр Роберт, тогда вы оба, надеюсь, продолжите считаться неотъемлемой частью моего дома'.
  Румянец Элизии стал еще ярче. 'Я не обладаю достойным происхождением для рыцаря его положения, миледи'.
  'Не обладаешь?' Бесс вдруг подумала о портрете в королевских покоях и о собственных сомнениях. 'Но что тебе известно о твоей семье? Я никогда тебя об этом не спрашивала'.
   Элизия отступила. 'Матушка умерла, как только я родилась, - думаю, она была значительно моложе батюшки, помните, вы как-то спросили меня о моем имени, и я ответила, что оно дано мне в честь маминого отца, которого звали Элис'.
   'Да, я помню это. А родители твоего батюшки? Кем были они?'
   'Они умерли еще до моего рождения, миледи, отец никогда о них не рассказывал, лишь упоминал, что сильно любил своего батюшку. Каждый февраль отец заказывает для него поминальную службу. Именно мой прадедушка открыл наш винный бизнес'. Элизия рассмеялась и прибавила: 'Я часто думаю, что отец в душе скорее ученый, нежели торговец. Вы знаете, он отправился в Оксфорд, чтобы там учиться'.
   'Правда?' Бесс удивилась. 'Мне кажется, что ты, как никто, создана, дабы стать супругой рыцаря. В надлежащее время мы еще об этом поговорим'.
   Но Элизия и Роберт были слишком юны, чтобы ждать в течение определенного отрезка времени, а перед Бесс маячила перспектива дождаться собственного дня свадьбы. Ее Величество на церемонии не присутствовала, - неделей ранее она разродилась дочкой, которой в процессе крещения в виндзорской часовне дали в имя Маргарита. И Елизавета, и Эдвард испытали разочарование, что ребенок не оказался вторым сыном, однако король принял еще одну девочку с той же теплотой, что и остальных детей. Также он посетил бракосочетание Бесс, превратив его, к великой благодарности Говардов, в пышный придворный праздник.
   'Лорд Говард - человек, поднимающийся по иерархической лестнице', - сказал дочери сэр Фредерик, когда они с леди Тилни прибыли из Норфолка. 'Нам лишь предстоит увидеть его значительным государственным деятелем, как мне кажется, а с ним и его сына. Ты совершаешь прекрасную партию, дитя мое'.
   В процессе и церемонии, и брачного пира Бесс вела себя холодно и сдержанно. Король пригласил ее на танец и, сжимая своей даме руку, произнес: 'Увидите, Бесс, вы снова найдете удовлетворение в супружестве'.
   'Рада, что вы называете это удовлетворением', - тихо ответила та. 'Счастья там я не ищу'. 'Как похоже на мужчин', - подумала молодая женщина, - 'они быстро отстраняются от того, что у нас не получается забыть'.
   'Иногда мы находим то, чего совсем не ищем', - мягко прокомментировал Эдвард, - 'словно тис в пасмурный день'. Заметив разлившийся по лицу собеседницы румянец и пораженное выражение ее взгляда, он торопливо прибавил: 'Тайны, Бесс, общие и нежно лелеемые многое добавляют к вкусу жизни. Принимайте то, что идет к вам в руки, храните ваши воспоминания. У меня в памяти море счастливых эпизодов. И вам Господь пошлет более щедрые на радость дни'.
   'Никогда', - прошептала Бесс и, впервые за день, захотела расплакаться. Но ее ладонь лежала в ладони короля, что заставляло чувствовать надавливание подаренного Томасом кольца, и, когда танец завершился, она почувствовала облегчение. Внимание и доброта к ней Эдварда были такими же, как обычно, не более, и в данном смысле танец явился чем-то подобным прощанию.
   При отправке Томаса к их брачному ложу последовали традиционные обряды, прозвучали последние благие пожелания, промелькнули шутки, прокатилась волна смеха. Бесс вспомнила первую брачную ночь и поцелуй Эдварда на своем лбу. В этот раз он ее не поцеловал, за что невеста испытала к нему благодарность. Оставшись в темноте один, Томас повернулся к жене и, сознавая ее прежнюю опытность в занятиях любовью и рождение ею детей, видимо, не посчитал предварительные ласки необходимыми.
   'Теперь вы моя супруга', - заявил он, еще более охрипшим от возрастающей страсти голосом. 'Я стремился к этому'. Его губы искали губы Бесс, тело тяжело давило на тело новобрачной, и та сжала кулаки, вдавливаясь раскинутыми руками в простыню. 'Матерь Божья', - молила она, - 'помоги мне сейчас, помоги мне'.
   Когда удовлетворенный Томас упал на спину и начал тихо похрапывать, по лицу в Бесс побежали ручьи слез. Она чувствовала себя вынужденной позволить Говарду взять ее тело, вручить ему это право. И должна отныне до конца своих дней жить с данным мужчиной, не зная, где черпать силы, дабы выдержать обрушившееся испытание.
  
  Глава 9
  
   Замок Миддлхэм стоял высоко на крутом холме, нависающим над долиной Уэнслидейл, и, поднимаясь к нему в осенний вечер по ухабистой каменистой дороге, кобыла Бесс успела несколько раз споткнуться.
   'Лошадь изнемогла', - заметил Томас Говард. 'Почему бы тебе не поехать на низенькой испанской кобылке, которую я купил для тебя на прошлой неделе?'
  Бесс положила ладонь на покрывшуюся капельками пота шею кобылы. 'Я так ее люблю, но полагаю, что ты прав. Возраст дает о себе знать, да и усталость сказывается'. Томас всегда был прав, - промелькнуло в мыслях у молодой женщины, - всегда благоразумен и всегда глух. Она оглянулась на Аннетту и наткнулась на встревоженный взгляд дочери. 'Но я не так стара и утомлена, как моя бедная маленькая лошадка', - бросила Бесс через плечо и рассмеялась.
   Аннетта приблизила своего пони к лошади матери. 'Поездка не оказалась для вас чересчур изнурительной?'
   'Нет, но я рада, что мы сюда добрались. В конце концов, Том сегодня не капризничает. И большую часть пути проспал'.
   'Он капризничает единственно из-за своего упрямства', - разумно отметила Аннетта, - 'а не потому что ему нехорошо. Никогда не видела более сильного мальчика'.
   Томас повернул голову, чтобы взглянуть на двухлетнего сына, лежащего в руках у Алины, его смуглое лицо озарилось слабой, но гордой улыбкой. 'Да, а ты наслаждаешься с ним ролью старшей сестры, правда, любовь моя?'
   Бесс думала, как же странно, насколько Томас и Аннетта привязались друг к другу. Трепетно обожавшая родного отца девочка с легкостью перенесла это чувство на другого. Вероятно, потому что ее довольно молчаливый отчим резко контрастировал с Хамфри, тем не менее, мать подобный поворот до сих пор удивлял. Вопреки сказанным дочери словам она утомилась, но была рада отдалению от Лондона и находящегося там двора. Молодая женщина без особой сложности родила Тома, но за ним последовало мертворожденное дитя, а затем, несколько месяцев тому назад, ей пришлось выдержать муки появления на свет малыша ножками вперед. Мальчик умер спустя недели и был унесен прочь в крошечном гробу. Очень долго после этого Бесс чувствовала себя больной и слабой. Томас отправился с королем во Францию в составе посольства. Они нацеливались на возвращение английских земель и на повторное зажжение несомого Генри Пятым факела, потухшего даже без малейшего порыва ветра, в результате чего Эдвард и французский монарх сошлись на вполне разумных условиях. Бесс считала это предприятие безумным, но была чересчур плоха, чтобы заботиться о происходящем. Единственно стоящим шагом представлялся ей выкуп за огромную сумму королевы Маргарет, что вывело Англию из серьезного финансового кризиса.
   Сейчас Бесс предвкушала долгожданную встречу с Ричардом и Анной. С болот долетал свежий и бодрящий ветерок, приносящий с собой аромат вереска, и она спонтанно обернулась к Тому, что обычно практиковала по отношению к нему редко. 'Не удивительно, что герцог с герцогиней так любят здесь жить'.
   'Сюда очень долгий путь из Лондона', - ответил Томас.
   'Но с тех пор, как герцог стал Повелителем Севера, я уверена, это очень ему подходит'.
   Томас больше ничего не сказал, и во главе домашних и вооруженной охраны они поехали в горку по направлению к большим воротам во внешней стене.
   Ричард лично вышел на ступеньки замка, дабы поприветствовать гостей. Уже спустя несколько минут Анна утащила Бесс в свои личные покои. За ними ушли Элизия с Аннеттой и остальными детьми. Какое-то время все увлеченно разбирали вещи и болтали, пока юный Том, в очередной раз пробудившись, не начал топать по спальне. 'Что за крепкий мальчуган', - восхитилась Анна. 'Хотя их разделяет месяц, мой маленький Эдвард не такой крупный, как Том'.
   'Но и вы, и герцог отличаетесь хрупким сложением', - заметила Бесс, улыбаясь, - 'а Том, видимо, пошел в дедушку'.
   Стоя на коленях, Аннетта играла с ребенком, сейчас же, по просьбе герцогини, увела его знакомиться с сыном Анны, маленьким Эдвардом. Элизия вместе с Алиной направилась во внешнюю часть покоев. Анна села на кровать.
   'Вы пришли в себя, Бесс? Мне очень жаль, что все так произошло с вашим малюткой'.
   'Я пришла в себя. Бедная маленькая душа, он был слаб и не создан для этого мира'.
   'С Божьей милостью у вас появится еще один, к тому же есть Том. Как же подросла Аннетта, и Маргарет тоже. Обидно, что не получилось взять с собой Джона'.
   'Он ужасно раскис после смерти лорда Бернерса, поэтому я послала его учиться в Кентербери. Внучатый дядя Джона, архиепископ, проследил, дабы тот хорошо устроился в местной школе'. Бесс замолчала и внимательно посмотрела на герцогиню. 'Глядя на вас, можно сделать вывод, что жизнь здесь чрезвычайно вам нравится'.
   'Очень нравится. И Ричарда тут сильно любят. Полагаю, все дело в его честности и обаянии, проявляющихся во взаимодействии с абсолютно разными людьми. Я тоже ценю в нем это качество превыше остальных. Он совершенно свободно ведет себя, как подобает истинному северянину. Но изюминка не только здесь. Графиня Оксфорд написала Ричарду почти отчаянное послание, несчастная женщина, у нее нет ни гроша с тех пор, как муж попал под закон об отчуждении гражданских и имущественных прав. Ричард в ответ отправил ей деньги и попросил вашего свекра оказать даме возможную поддержку. В этом весь Ричард'.
   'Милая Анна', - Бесс ее расцеловала. 'Выразить не могу, как я рада видеть вас обоих такими довольными'.
   'И я рада, что у вас все хорошо. Вы проведете с нами какое-то время? Предположительно, мы поедем ко двору на Рождество, вдруг вы сумеете задержаться до праздников?'
   'Уверена, Томас согласится. Его Величество позволил нам оставаться у вас в гостях так долго, как мы захотим'. Бесс сдержала легкий вздох. Она ни разу не рассказывала Анне в дни свадьбы той с Ричардом, как и в последовавших после личных беседах, какие чувства испытывает относительно своего второго брака. А теперь это представлялось имеющим довольно скромное значение. Слишком мало женщин, если посмотреть правде в глаза, выходят замуж за мужчин, выбранных ими лично. Бесс с удивлением обнаружила, что у Ричарда есть двое незаконнорожденных детей, Кэтрин и Джон. Оба ребенка появились на свет, когда он считал Анну для себя потерянной, но, прибыв в Йоркшир, та приняла малышей и отныне воспитывала их вместе с собственным мальчиком. Бесс решила, что любовь не заботится ни о чем, случившемся до ее расцвета, равно как и о не случившемся.
  Минуло совсем немного дней, и Бесс ощутила, как подпала под чары столь любимого герцогом Глостером Йоркшира. Поездки в долину и тихие музыкальные вечера стали долгожданным облегчением, последовавшим за чахоточным весельем Вестминстера, Виндзора и Шина. Красота местных болот, пустоши багряных холмов над глубоко запавшими цветущими лощинами Уэнслидейла и Ковердейла превратились для нее в неиссякаемый источник наслаждения. К тому же Бесс полюбила откровенный и простой йоркширский народ. Останавливаясь на ферме, где ей предлагали подкрепиться свежеиспеченным хлебом и вкуснейшим сыром, Бесс вела разговоры с крестьянами и хохотала над своей неспособностью хорошо понимать их речь. С ветвей полетели осенние листья, охотничьи компании с раскрасневшимися щеками возвращались домой, где их поджидали огонь в камине, наполненном массивными бревнами, и стол, покрытый сытной едой. Лондон казался слишком далеким, равно как и Тендринг Холл, шумная резиденция лорда Говарда. Бесс провела там шесть изнурительных месяцев в обществе четырех родных сестер Томаса и одной сводной, по имени Екатерина. Домашние отличались оживленностью и сварливостью, и лишь для Екатерины Бесс открыла свое сердце. Лорд Говард не уставал подавлять невестку, а его вторая жена Маргарет казалась на фоне супруга крохотной мышкой, а не женщиной.
   Бесс была рада оказаться вдали от знакомых мест, и недели в Миддлхэме пролетели на волне незамутненного счастья, если не считать ее первой, случившейся в пылу, ссоры с Томасом. Слишком сильно причина расхождения во взглядах задела чувства молодой женщины. Бесс надеялась, что являла собой образец любезной и заботливой супруги, а маленький Том обоим родителям принес много радости, но с ее стороны все равно ощущалась прохлада, которую Томас или не видел, или, в любом случае, не пытался развеять. Его манера занятия любовью не отличалась разнообразием и выдумкой, вдобавок он не затягивал исполнение супружеских обязанностей надолго, оставляя жену опустошенной и вынуждая ту с тоской вспоминать годы, проведенные с Хамфри.
   Однажды утром один из посыльных Ричарда прискакал, доставив Бесс письмо от лорда Риверса. Он посещал Кентербери, где обнаружил и архиепископа, и лорда Эссекса в отчаянии от поведения Джона. Согласно их рассказам, мальчик демонстрировал бунтарский дух и нежелание учиться. Джентльмены сочли, что ребенку пойдет на пользу попасть под опеку кого-то знатного, и, так как Энтони симпатизировал Джону, то готов был взять его к себе и понаблюдать, выйдет ли разбудить в юном паже лучший настрой.
   'Разумеется, мне следует позволить Джону поехать к лорду Риверсу', - произнесла Бесс, - 'И если Джон сам того желает, как пишет милорд, то он-'
   'Не знаю, дам ли я свое согласие', - ответил Томас. Он дернул головой в сторону оруженосца Дэви, достающего охотничьи принадлежности господина, и, когда дверь закрылась, продолжил: 'Вудвиллы не принадлежат к тому обществу, которое я хотел бы видеть вокруг мальчика. Нельзя создать шелковый кошель из свиного ушка. Ко всему прочему, каждый из них славится распущенностью'.
   Бесс одеревенела. 'Я никогда не слышала, чтобы подобное относили к Энтони или к Ее Величеству. Ты несправедлив'.
   'Ну, мне никто из них не по нраву. Высокородные друзья моего отца лучше отвечают требованиям общественных норм'.
   'И архиепископ, и лорд Эссекс посчитали совершенно подходящим решением отправить Джона к милорду Риверсу'.
   'Оба они уже люди пожилые! Что им известно о нуждах мальчика? С твоей стороны будет благоразумнее послать Джона на море на одном из кораблей моего отца'.
   'Боже Милостивый!' - воскликнула Бесс. 'Джон не сын бедного рыцаря, чтобы таким образом его отправлять прочь. Да он и юн чересчур. Позволишь ли тебе также напомнить, что отныне он лорд Бернерс?'
   Даже смуглая кожа Томаса не смугла скрыть заливший его скулы румянец. 'А я до сих пор простой мастер Говард. Знаю, для тебя я ниже по рангу твоего сына'.
   'Я так не думаю', - Бесс тоже вспыхнула и мгновенно пожалела о вырвавшихся словах, ибо их глубокая искренность не делала произнесенное менее жестоким.
   Томас отпрянул от жены к окну. 'Я понимаю, что ты всегда меня презирала', - выдохнул он в конце концов, - 'что вышла за меня только для соблюдения воли короля'.
   'Господи', - подумала Бесс, - 'если бы Томас только знал, как близок к истине!' Она с таким трудом старалась не думать об Эдварде, но едва проходил даже день, когда на память не возвращались моменты, проведенные под ветвями старого тиса. В завершение спора Бесс заявила: 'Не в моих силах изменить носимый Джоном титул, также, как и занимаемое им в обществе положение. Если лорд Риверс возьмет его под свое крыло, я буду очень ему благодарна. Это настолько же ученый человек, насколько и великий поединщик, что вам прекрасно известно. Он сильно заинтересован в мастере Кэкстоне и новых печатных книгах, и, с моей точки зрения, даст Джону более широкое образование, чем большинство других'.
   Все еще находясь к Бесс спиной, Томас произнес: 'Я продолжаю оставаться несогласным с возможностью отъезда Джона'.
   'Джон - мой сын, и, после смерти его деда, опекуном мальчика является лорд Эссекс. Последнее слово не за вами, сэр'.
   'Вы выставляете меня за дверь, как, впрочем, всегда'. Томас обернулся, и Бесс увидела, что его лицо пылает от редкого там отображения чувств. 'И, как всегда, - сэр - сэр - почему вам не обращаться ко мне - Томас?'
  Бесс взмахнула рукой, не в силах ответить, и Томас резко рассмеялся. 'Бога ради, вы принесли мне богатство и земли, подарили сына, полагаю, мне следует считать, что этого достаточно, но больше ничего вы мне не дали, ни крошки привязанности, не говоря о привязанности хотя бы из чувства долга'.
   Молодая женщина стиснула заломленные руки, глядя, как муж стоит перед ней и впервые демонстрирует степень своей уязвимости, необходимости получить то, что Бесс не может ему дать, но она лишь произнесла: 'Мне жаль'.
   'Жаль!' Его голос дрожал от презрения. 'Мне не нужно вашей жалости, мадам. Я не пес, чтобы удовольствоваться брошенной ему костью, когда все остальное уже закончилось'.
   Томас метнулся мимо нее и вышел из комнаты. Бесс ощутила, как дрожит, но взяла пергамент с чернилами и собственноручно написала Энтони Вудвиллу, принимая его великодушное предложение. Томас Говард не заставит ее повиноваться себе в отношении воспитания Джона.
   Когда Томас пришел к ним в комнату, Бесс сообщила ему: 'Я написала лорду Риверсу', и тот ответил: 'Знаю. Я видел, как уезжал посыльный', после чего никто из них не возобновлял разговора. В ту ночь они лежали в ледяной тишине разделенные в кровати целым футом.
   Постепенно обида и горечь, оставленные жестокими словами, были, если не забыты, то, по крайней мере, погребены под обычным поведением, однако Бесс оказалась потрясена. Она никогда серьезно не думала, что Томас заботится о ней лично, что, пусть по-своему, но желает ее. Теперь же взгляд на него коренным образом поменялся. Если Бесс отдавала Хамфри лишь половину сердца вплоть до той их последней ночи, то второму супругу не уделяла совершенно ничего. Странно, казалось, подобный ход дел причиняет ему боль. Как бы то ни было, она не могла заставить себя сделать шаг, чтобы уменьшить протянувшуюся между ними пропасть.
  
  Несколько дней спустя Элизия нашла Бесс рыдающей так, как та не плакала с момента гибели Хамфри. 'Дорогая госпожа, что произошло? Вы плачете из-за своего ребенка? Он сейчас на небе с Пресвятой Девой, - успокойтесь, прошу вас'.
   Бесс подняла голову и вытерла глаза, обрадованная тем, что ее поведение неправильно истолковали. 'Теперь все хорошо, мне уже лучше. Я не должна тебя печалить. Сэр Роберт еще не вернулся?'
   'Нет, миледи. Он сказал, что путь до дома его отца займет около дня верхом, потом же придется остаться еще на чуть-чуть'. Элизия взглянула на Бесс с тревогой. 'Мне страшно. Отец сэра Роберта слывет таким суровым человеком, что вряд ли позволит сыну жениться на столь бедной девушке, как я'.
   Бесс сумела улыбнуться. 'Роберт любит тебя, дитя мое, поэтому будет очень убедительным, я уверена'.
   Не раньше следующего вечера рыцарь леди Бесс вернулся с вытянутым лицом. По его словам, у отца имелись на сына другие планы, касающиеся дочери ближайшего соседа семьи, человека с достойным положением в обществе и обладающего множеством имений. Союз с ним принес бы пользу обоим кланам. Лишь мольба матушки сэра Роберта смогла спасти его от категорического отказа. Сэр Джон Белласис готов был рассмотреть вариант брака отпрыска с Элизией Хей, только если бы он знал больше о происхождении этой леди и о идущем за ней приданом.
   Элизия содрогалась от слез. 'Я знала об этом, знала! Я не подхожу ему в жены'.
   'Еще как подходишь', - твердо постановила Бесс. 'Роберт, если будет нужно, я лично напишу вашему батюшке, но мы абсолютно точно еще отправимся в Кентербери, как только сможем и побеседуем с мастером Хееем. Когда мы сумеем заверить сэра Джона в том, что он желает услышать, вероятно, почтенный джентльмен даст свое согласие. Разумеется, я и сама совершу вклад в приданое Элизии'.
   'Миледи, вы такая хорошая, такая добрая'. Элизия схватила Бесс за руку и поцеловала ее, а Роберт неуклюже сказал: 'Не представляю, как и благодарить вас, мадам'.
  Бесс подняла на него взор. 'Именно я в долгу у вас, Роберт. Разве вы не остались у меня в доме после смерти моего мужа, когда могли бы отправиться на поиски удачи в любое интересное для вас место? Я понимаю, вы поступили так не только из-за меня, но и из-за этого дитя. Да успокойте же ее', - добавила она, улыбаясь. 'Как Элизия сумеет оказать мне хоть какую-то услугу, если на протяжении всей обратной дороги в Лондон станет без устали плакать?'
   Когда кавалькада окончательно покинула Миддлхэм, чтобы направиться в столицу, наступили ранние дни декабря. К данному сроку Бесс решила, что снова понесла. На этот раз она испытывала лишь усталость, отвращение к приступам утренней тошноты и долгим месяцам набухания и тяжести, к связанной с родами боли и, вероятно, утрате еще одного ребенка. И все вышеперечисленное ради мужчины, чья страсть ее не трогала, к которому Бесс чувствовала исключительно сочувствие.
  
   Добравшись в канун Рождества до Вестминстера они обнаружили двор в трауре по герцогине Кларенс. Несколькими неделями ранее Изабель подарила жизнь младенцу и безнадежно заболела, отдав Богу душу в прошлое воскресенье в замке Уорвик. Анна потускнела от горя по любимой сестре и едва могла заставить себя разговаривать с Джорджем, вернувшимся после похорон в аббатстве Тьюксбери. Последние новости поведала Бесс Екатерина Гастингс.
   'Моя дорогая Бесс, как же мне вас не хватало', - призналась Екатерина. 'Всю прошлую неделю двор лихорадило от непроходимой печали, да и Рождество будет тоже не менее унылым, чему я не удивлюсь, как и тому, что никто не подумает скорбеть о покойном архиепископе Невилле, который также, в свою очередь, скончался. Вы выглядите не так свежо, как я ожидала. Неужели для вас воздух Йоркшира оказался слишком холодным?'
   Бесс покачала головой. 'Нет, мне было там очень хорошо, но я опять беременна, а мне бы так этого не хотелось'.
   Екатерина приподняла брови. 'Мастер Томас продолжает посвящать себя делам? Вы почувствовали к нему хоть немного большую симпатию?'
   'Нет'.
   'По крайней мере, у вас есть ваши дети. Аннетта - прелестная девочка, да и в поведении Джона разве вы не наблюдаете улучшений?'
   В окружающем мраке это являлось единственной яркой искрой, по мнению Бесс. В течение недолгого времени пребывания в доме лорда Риверса мальчик изменился почти до полной неузнаваемости. Он возбужденно приветствовал свою матушку и рассказывал ей, как милорд нашел минутку, чтобы учить воспитанника, как возил к столбам для метания копий, как показывал ему интересные книги для чтения, абсолютно не похожие на скучный материал, который заставляли изучать в Кентербери. Лорд Риверс даже брал Джона посмотреть на работу печатного станка мастера Кэкстона и намеревался послать его в Оксфорд на соответствующее обучение. 'Милорд говорит, там есть замечательная библиотека, построенная последним герцогом Глостером и полная способными прийтись мне по нраву книгами. Вы отпустите меня туда, матушка?'
   'Да, он изменился', - ответила Бесс на вопрос Екатерины. 'Хамфри был бы очень рад. Что с вашей дочерью? Она довольна жизнью с сэром Томасом Греем?'
   'С тех пор как он стал маркизом Дорсетом, очень довольна', - улыбнулась Екатерина. 'Ей нравится занимаемое в обществе положение, хотя мужа она видит редко. Томас Грей, как и Уильям, постоянно обедают и ужинают в городе. У короля там появилась новая возлюбленная, и, чтобы забавлять Эдварда, им приходится друг с другом соревноваться. Господь знает, что творит эта пара, стоит колоколу возвестить о наступлении комендантского часа'.
  Бесс удивилась, почему ее до сих пор должно задевать услышанное относительно возлюбленных Эдварда. Когда несколько дней спустя Томас пришел к ней в покои и сообщил, что их позвали на обед в город в обществе короля, молодая женщина довольно резко поинтересовалась, встретят ли они там Елизавету. 'Конечно. Мы будем пировать в здании лондонских гильдий. Почему там не может быть королевы?'
   Ответа не последовало. Учитывая разрастающуюся семью и свою последнюю беременность, Бесс простили большую часть ожидаемых Елизаветой услуг, и та некоторым образом вздохнула с облегчением. Двор, как обычно, кишел родственниками королевы, каждый в поисках милости Эдварда старался подставить другого, а свежее поколение детей с шумом наполняло дворцы. Старые сложившиеся кланы делали все возможное, дабы держаться от новой знати подальше - и Герберты, и Талботы, и Перси, и Дакры, да и многие остальные. Даже давняя дружба с Елизаветой Бесс стала слабее, нежели в туманном прошлом. На первый взгляд неуловимо, но любовь к герцогу и герцогине Глостер в сочетании с отрезвляющим влиянием Томаса меняло молодую женщину. Узрев Эдварда после первой ночи дома, Бесс показалось, что он отяжелел, обзавелся ранее не портившим его брюшком, свежая кожа под глазами и подбородок обозначались уже не так резко. Король развалился в кресле, ел и пил сверх существующей меры. Бесс почувствовала, как ее мысли сжимаются под равной наблюдаемой картине тяжестью.
   'Мы должны найти для Зала гильдий лучшее', - огорошила Бесс Елизавета, когда они готовились к обеду. 'Я не часто выхожу в город, но, делая это, и сама, и мои дамы - все мы обязаны затмевать утомительных жен торговцев, считающих себя лучшими из лучших'.
   'Да, Ваша Милость', - согласилась Бесс в определенном замешательстве. В голосе Елизаветы прозвучала нотка, заставившая фрейлину задуматься, не окажется ли в зале особенной жены торговца, которая тревожит королеву.
   'Мне бы хотелось видеть тебя в апельсиновом в сочетании с кремовым', - изрекла Елизавета. 'У тебя осталось то платье, что так шло тебе целую вечность тому назад?'
   Бесс покачала головой. Она думала, что никогда больше не станет носить эти цвета вместе, слишком много воспоминаний они пробуждали. 'Но я обещаю вам всю изысканность, что сумею создать'.
   Елизавета рассмеялась. 'Тебе удалось сохранить фигуру лучше, чем мне. С шестью детьми и еще одним ребенком в могиле, несчастная крошка, боюсь, я растеряла часть былой красоты. К тому же, подозреваю, под юбкой у меня уже скрывается следующее дитя. Но зато у меня здоровый муж, не правда ли?'
  Елизавета действительно располнела, лицо заметно округлилось, но чудесная красота, поймавшая в западню Эдварда Плантагенета, продолжала изливать свои чары, и, когда они вышли в город, королева выглядела великолепно. Чтобы увидеть шествие короля и королевы собирались толпы, но Елизавета едва наклоняла в ответ голову, тогда как Эдвард в своей фамильярной манере выкрикивал приветствия людям, которым, как он знал, супруга уделяла лишь надменный взгляд на их законных половин. Несколько скакавших позади нее сестер были не более любезны, и Бесс решила, что в равнодушии горожан к повелительнице нет ничего удивительного.
   Зал пылал человеколюбием и гостеприимством, богатый обед тяжело сказался на желудке, и Бесс с облегчением отодвинула последнее поставленное перед ней блюдо. В процессе паузы, пока гостей обносили сладостями, фруктами и орехами и наполняли их бокалы, Бесс оглянулась и заметила далеко в конце стола напротив улыбающуюся ей женщину. Лицо дамы было знакомо Бесс, и та тщетно провела в памяти поиски. Затем она вспомнила победоносный день возвращения Эдварда семь лет тому назад и восторженные толпы, оттеснившие ее к другой девушке. Как же звали ту даму? Когда общество поднялось из-за стола, Бесс подошла к ней, и имя всплыло из глубин прошлого. 'Госпожа Шор, не так ли? Вы помните нашу встречу?'
   'Разумеется, мадам', - ответила Джейн Шор. Она все еще оставалась очень хорошенькой и встретила собеседницу таким же сияющим взглядом. 'Но, боюсь, я не в силах вспомнить вашего имени'.
   'Тогда я была госпожой Буршье', - произнесла Бесс, - 'но моего мужа убили при Барнете. Сейчас я супруга мастера Томаса Говарда, - видите, он сидит вон там, рядом с лордом Гастингсом'.
   'О, я знакома с лордом Гастингсом. Он часто приходил вместе с королем в дом моего мужа'. Джейн замолчала. 'Их интересовала торговля шерстью в Кале или же что-то в этом же роде'.
   'Приходил?' - спросила Бесс. 'Ваш муж больше не занимается торговлей?'
   'Я уже не нахожусь с ним в браке', - тихо ответила Джейн. 'Мы можем где-то присесть вместе, мадам? Несколько горожан из Чипа приготовили для Его Величества представление. Не обещаю, что оно окажется хорошим, но громкий звук поспособствует спокойной беседе'.
   Они нашли свободную скамью, тогда как часть собравшегося общества принялась петь, причем, возможно, больше с творческим рвением, чем с истинным талантом. Бесс произнесла: 'Мне очень жаль, что вы тоже должны были потерять своего мужа. Он умер от болезни?'
   'Он не умер', - начала рассказывать Джейн. 'Наш союз опротестован. Мой супруг - он хороший человек, но на некоторые вещи не способный'.
   'О', - вздохнула Бесс. Каким бы облегчением могло быть, если то же самое случилось с Томасом! Но тогда у нее не появилось бы маленького Тома. 'Вы снова выйдете замуж?'
   Джейн вгляделась в ряды поющих и пожала затем плечами. 'Наверное. Завидую тем, у кого есть дети. Сколько у вас малышей?'
   'Четверо, пятый ожидается летом. Двух я уже потеряла, поэтому надеюсь, что теперь Святая Дева дарует мне безопасное разрешение от бремени и здорового ребенка'.
   'Я буду молиться о вас, госпожа Говард', - просто пообещала Джейн. 'А вот Ее Величество плодовита, правда?' Взгляд Бесс устремился к поставленным для королевской четы креслам. Их окружали члены семьи Елизаветы. Старший сын, маркиз Дорсет, небрежно облокотился о трон матери, его губы были жестко сжаты, глаза блуждали по залу, рассматривая всех находящихся здесь хорошеньких женщин, после чего взгляд юноши скользил по их фигурам вверх и вниз, словно раздевая тех, - с отвращением пронеслось в мыслях у Бесс. Она удивилась, почему Эдвард так часто выбирает его своим спутником. Король обнимал старшую из дочерей, Елизавету, прекрасное дитя с нежнейшим лицом, явно наслаждавшуюся пением.
   В этот момент монарх поднял взгляд, и его глаза встретились с глазами Джейн. Молодая женщина на доли секунды улыбнулась, хотя тут же опустила взгляд. 'Так вот кто возлюбленная Эдварда!' - подумала озаренная мгновенным чутьем Бесс. Вот кто та новая склонность, о которой рассказывала Екатерина. Джейн окружала атмосфера чувственности и теплоты, сразу озадачившая ее собеседницу несоответствием одинокой супруге, разлученной со своим неспособным мужем. Бесс резко встала. 'Было приятно с вами поговорить, госпожа Шор, но мне следует вернуться к Ее Величеству'.
   Джейн тоже встала, но в выражении лица ее не прочитывалось ни стыда, ни скрытности. 'Вы совсем недавно вернулись в Лондон, не так ли, госпожа Говард? Толки разносятся как-'
   'как сорняки в навозной куче', - закончила вместо нее Бесс и, покраснев, схватила Джейн за руки. 'Я не это имела в виду. Я не подозревала до момента, когда-'
  'Вы не подозревали, что я дарю Его Милости некоторое удовольствие? Да, мадам, и король это все, ради чего я жила до настоящего дня. Продлись наши отношения лишь неделю или же год, я все равно буду счастлива, что принадлежала ему'.
   К изумлению Джейн, Бесс продолжала крепко сжимать ее ладони. 'Простите меня, если я выразилась резко. Я рада, что вы приносите нашему королю счастье. Он это единственное, что имеет значение'. И, поспешив прочь, фрейлина уже пожалела, что говорила столь откровенно.
   Позднее, когда представление завершилось, и король обходил зал, беседуя со всеми и с каждым, а королева оставалась на своем месте, Бесс заметила, как Эдвард сделал паузу и заговорил с Джейн, та сделала реверанс, а монарх с легкой улыбкой поднес ее руку к губам.
   'Говорят, он купил ей дом', - прошептала на ухо Бесс Екатерина. 'Видимо, все дело в преимуществах королевского сана. Что-то мне подсказывает, Уильям первым положил глаз на эту миниатюрную кошечку, но у него не было шансов, ведь состязаться пришлось бы с сувереном'.
   Бесс ощутила некоторую дурноту. Она не понимала, как Екатерина могла воспринимать происходящее так прозаично. Молодая женщина вспомнила о последних словах Джейн и только сейчас осознала их значение в полной мере. Если кто-то отдал сердце королю Эдварду, то должен быть благодарен даже за малость, даруемую тем, а для Бесс это являлось едва ли достаточным. Однако, она не могла испытывать ревность, Джейн Шор окружало что-то, симпатии к чему фрейлина не имела сил сопротивляться.
  
   Спустя неделю умер рожденный Изабель младенец, и не успел завершиться январь, как случилось еще две смерти - герцога Карла Бургундского, сражавшегося с французами, и, по контрасту с ним, молодого герцога Норфолка, угасшего в собственной постели. Оба оставили наследницами состояния единственных дочерей. Мария Бургундская превратилась в добычу, интересную для половины Европы, а крохотная Анна Моубрей - в богатейшую леди в Англии.
   Как кузен покойного Норфолка, лорд Говард взял на себя управление делами Анны и исполняемые прежде герцогом должности, в особенности пост графа-маршала, приказания которому отдавал непосредственно Эдвард. 'У меня обязан быть под рукой маршал', - сказал он, - 'а ты, парень, ты, дружище, справишься с этим лучше, чем когда-либо удавалось твоему кузену'.
   'Нам следует не дать подобной возможности проскользнуть между нашими пальцами', - произнес лорд Говард однажды вечером в процессе ужина с сыном и невесткой, спустя несколько недель после обеда в Зале гильдий. 'Между нами и герцогством стоит лишь Анна Моубрей, сынок, и я не вижу причин, почему бы не обручить ее с твоим Томом'.
   'Для нас это было бы великолепно', - согласился Томас. 'В наших руках оказалась бы вся Восточная Англия, а Пастоны были бы поставлены на место в старом споре. Что скажешь, Бесс?'
   Прежде чем ответить, она немного поколебалась: 'Разве не король примет решение по этому вопросу?'
   Томас бросил на жену недоуменный взгляд. 'Твой обычный ответ, не так ли?'
   'Согласна, подобное послужит к твоей выгоде'.
   'Твоей тоже. Почему ты всегда говоришь так, словно мы не являемся членами единой семьи?'
   Лорд Говард расхохотался. 'Сынок, ты несешь чепуху. Разумеется, Бесс едина с нами в наших надеждах. Уверен, ты тревожишься л будущем маленького Тома, как и мы, правда, моя дорогая?'
   'Возможно', - согласилась Бесс, но подумала, что честолюбие никогда не являлось ее коньком. Рожденная с большим наследством в собственном праве, она ни разу не чувствовала ни нужды, ни зависти к большему. 'Но Том все еще так мал, я не думаю, что нам следует беспокоиться о его браке столь рано'.
   'Для хорошего союза лучше раньше', - с легкостью отразил ее возражения лорд Говард. 'Хотя', - прибавил он для ровного счета, - 'Подождав, Томас выиграл больше'.
  Комплимент был сделан в обычной для лорда Говарда сердечной манере, пока он готовился расправиться с полной устриц тарелкой, тем не менее, сердца Бесс похвала не коснулась. 'Делайте, как считаете нужным, милорд', - вежливо ответила ему невестка, сознавая, что тот в любом случае поступит по-своему, и повернула ход беседы в сторону необходимости поехать в Кентербери в связи с делами Элизии.
   'Поезжай, что бы ни было', - ответил Томас, и Бесс принялась устраивать путешествие, понимая, когда она находится в положении, муж вряд ли решится ей отказать, ведь в подобные периоды Говард-младший даже редко претендует на супружескую близость.
   Молодая женщина отправила известия к мастеру Хею, прося у того на несколько дней пристанища для себя, Элизии, своего рыцаря - сэра Роберта Белласиса и их слуг. Элизия сказала, что гостям должно хватить и комнаты, а отец окажется крайне почтен оказанной ему честью. Старший кузен мастера Хея держал для младшего дом и, несомненно, бросится в панику при словах об их нашествии, но девушка уверяла, что все устроится наилучшим образом.
  
   Бесс взяла с собой скромную свиту, включавшую и Аннетту, теперь уже постоянную спутницу матери, но оставила дома младших детей, и приготовилась навестить гробницу святого Томаса. Компания присоединилась к партии паломников, шедших с великолепным позолоченным изображением Черного Принца, и, по прибытии, положила подношения к картине знаменитого мученичества. Фрейлина королевы молилась о безопасном разрешении от бремени, о младшем из отпрысков, тезке святого Томаса, а потом, не выдержав ощущения гнетущих ее вины и печали, - попросила даровать прощение собственной душе, дабы опять могла узнать мир в мыслях.
   Мастер Артур Хей, слегка ошеломленный, с радостью встретил всех, а его кузен, разгорячившись и суетясь, вопреки периоду поста, приготовил чрезвычайно приятный обед. 'Мы в силах на протяжении большей части недели обходиться малым', - объяснил он, улыбаясь, - 'но, когда дочь приглашает в дом столь знатную леди, следует заменить привычную треску чем-то получше. К тому же, мы для этого довольно близки к побережью'.
   'Палтус чудесен', - поблагодарила Бесс, - 'и у вареных угрей очень вкусный соус. Госпожа Дороти, вам следует поделиться со мной рецептом для моего повара'.
   По-видимому, мастер Хей проникся к Роберту симпатией, - он много с ним беседовал, - о Лондоне, об изменениях в турнирных правилах, о новом печатном станке и о перестройке королем часовни в честь ордена Подвязки в Виндзоре, и, пока они разговаривали, Бесс внимательно наблюдала за хозяином дома. Хотя Элизия и была шатенкой, тогда как Артур в молодости являлся блондином, все же очень походила на отца, и, снова вспомнив о портрете, Бесс в который раз задала себе вопрос о его прошлом. Очевидно, мастер Хей превосходно знал Лондон, также, как и ремесло солдата, а образование почтенного господина значительно превосходило обязательное для среднего торговца. Бесс не могла понять, ни почему он заперся в затхлом домишке в Кентербери, ни почему, по всей вероятности, не рассказывал Элизии ничего из своей прежней жизни.
   На следующее утро молодая женщина попросила мастера Хея об одолжении беседы с глазу на глаз и в двух словах объяснила ему сложившееся положение. Тот выслушал ее с серьезным выражением лица. 'Да, мне по душе юноша', - сразу признался мастер Хей. 'Если Элизия его хочет, у меня не будет возражений. Я всегда надеялся, что вы позаботитесь о достойном ее устройстве. Что до приданого, для нее уже лежит давно отложенная сумма, а я предполагаю вернуться в Оксфорд. Дело продам, и, за исключением скромного счета, предназначенного на мои собственные нужды, остаток пойдет Элизии. Нуждаться она не будет, миледи'.
   'Я и не думала о подобном. Но отец сэра Роберта хотел бы что-то знать о вашей семье'. Извиняющимся тоном Бесс прибавила: 'Вы же поймете, что это необходимо?'
   Мастер Хей встал. Это был высокий, но сейчас уже сутулящийся мужчина. Прежде чем ответить, он дважды пересек комнату, скрестив руки за спиной. 'Данная история длинна, мадам, но, если у вас найдется терпение выслушать, полагаю, мне следует вам ее рассказать'.
   'Я всегда думала, что тут что-то не так. Что-то в облике Элизии заставляло меня считать -'
   'Что она происходит из лучшего корня, нежели тот, который мог появиться из нашего окружения?'
   'Да. Но я спрашиваю лишь затем, чтобы упростить путь к ее браку'.
   Мастер Хей снова сел и свел пальцы точно кончик к кончику. 'Вы правы, миледи. Простите, если я медлю, но мне ни с кем не доводилось обсуждать это на протяжении более, чем тридцати лет. Матушка моя была дочерью владевшего нашим домом мастера Хея. Ее звали Марджери. Когда матушке исполнилось не больше пятнадцати, сюда прибыл ненадолго поселиться по пути в Кале джентльмен королевской крови. Он довольно быстро возжелал юную девушку, как казалось моему деду, и та не стала отказывать претенденту. Скорее всего, возвращаясь из Франции домой, джентльмен навестил барышню опять. Тут обнаружилось, что на свет родился я, и отец лично выбрал мне имя. Он забрал нас на какое-то время в Лондон, а затем перевез в принадлежащий ему Пенхерст Плейс, где у меня появилась сестра - Антигона. В надлежащий срок Антигона вышла замуж за сэра Генри Грея, хотя теперь она мертва, упокой Господи ее душу'.
   Бесс сидела совсем тихо, внимательно глядя на собеседника. 'тогда, полагаю, я знаю', - проронила она. 'Я видела однажды портрет, висевший в светлом зале короля, набросок головы человека. Его Величество сказал, что это кузен батюшки, предыдущий герцог Глостер'.
  Мастер Хей одарил Бесс слабой меланхоличной улыбкой, которая вновь, только намного живее, привела ей на память тот эскиз углем. 'Герцог Хамфри был мне отцом, мадам, и, если только незаконнорожденный может претендовать на имя, тогда мое - Артур Плантагенет'.
   Бесс смотрела на него, мгновение не в состоянии произнести ни слова, отмечая сходство, оказавшееся даже поразительнее, особенно с Эдвардом, - сходство в определенной манере держать голову, сходство в красоте формы рук. Она продолжала взирать на мастера Артура, изучая каждую его черточку, пока, в конце концов, он не возобновил рассказ довольно печальным тоном.
   'Простите, миледи, вероятно, мне стоило довериться вам, когда Элизия вошла в ваш дом, но это не казалось в тот момент уместным. Вы сильно потрясены? Если моя Элизия должна пострадать из-за грехов деда и моего пренебрежения-'
   'О нет, нет', - торопливо возразила Бесс. 'Просто услышанное стало для меня таким удивительным. Как я могу меньше о ней заботиться, или иначе относиться к вам, зная все? Как бы то ни было, Элизия -'
   'Внучка герцога, правнучка короля Генри Четвертого, чьи останки захоронены здесь, - в Кентербери', - завершил вместо нее мастер Хей. 'Да, это правда. Но я продолжаю занимать положение незаконнорожденного, и поэтому - ни на что не имеющего прав'.
  'Мир не так жесток к незаконнорожденным', - заверила Бесс, чуть улыбаясь. 'Существует множество таких, кто украшает собой двор. Мастер Хей, я могла лишь догадываться о высоком происхождении Элизии, но, стоило мне задать несколько вопросов, осторожных вопросов, как мне показалось, что ваша дочь ничего не знает о своей семье'.
   'Не знает. Я не счел подобное ни верным, ни необходимым. После смерти отца, - он крайне плохо себя чувствовал, - не буду отрицать, мне твердо казалось, что они убили его, убили по приказу королевы Маргарет. Поэтому, все, чего я желал, - скрыться, стать позабытым. Но меня задержали, меня и моего друга, Элиса Фокстона, прослужившего герцогу всю жизнь Его Милости. Нас привезли в Лондон и уже вывели на эшафот с веревками на шеях, когда король прислал бумагу о помиловании'. Мастер Артур замолчал, и Бесс почудилось, что она смотрит его глазами - на эшафот, на связанных мужчин в последний их миг перед смертью. По телу молодой женщины пробежала дрожь, и ее собеседник тихо прибавил: 'После этого слишком много воды утекло, миледи. Но мы подумали, что после происшедшего безопаснее жить тихо. Я вернулся сюда и принял имя моей матушки. По исполнении сорока лет я женился на старшей дочери Элиса Фокстона. Ей было тогда семнадцать, но то короткое время, что нам довелось провести вместе, мы провели очень счастливо. Элизия родилась, и я потерял ее. Я назвал девочку в честь моего друга Элиса, и малютка превратилась в единственную мою радость на свете'.
   'Тем не менее, вы с ней расстались, отослав Элизию ко мне', - изумленно проронила Бесс.
  'Для ее же блага', - просто ответил мастер Хей. 'Элизия достойна большего, чем унылая жизнь в винной лавке. И сейчас этот йоркширский рыцарь мечтает взять ее в жены, и она однажды превратится в леди с имением, каковой была моя сестра, - небольшое приобретение, но не слишком заметное'.
   Бесс смотрела на него с заново ожившим уважением, с теплотой, которую от себя не ожидала. 'Сэр, не представляю, что сказать, кроме того, что восхищаюсь вашим великодушием, вашей самоотверженностью больше, чем в силах выразить словами. Надеюсь, вам не будет очень одиноко, и вы обретете удовлетворение в счастье Элизии'.
   'Обрету', - пообещал мастер Хей, - 'и еще в Оксфорде'.
   'В Оксфорде? Почему вы стремитесь уехать туда? Оксфорд далеко от Кентербери, а здесь у вас, должно быть, есть друзья'.
   'Не много', - ответил он. 'Я не горел желанием их заводить. Что до Оксфорда, отец выстроил там библиотеку, заключавшую в себе его заветнейшую мечту'. Серьезность лица озарила внезапная улыбка. 'Возможно, меня зовет туда и мое сердце'.
   Тем же вечером историю заново пересказали Роберту и Элизии. Девушка прильнула к отцу и поцеловала его. Когда мастер Хей спросил, - будет ли она любить его меньше из-за столь долго скрываемой истины, Элизия расплакалась еще больше и обвила руками шею батюшки. Потрясение Роберта получилось бы сравнить с потрясением, испытанным Бесс, но он тоже выказал глубочайшее почтение по отношению к сыну герцога Хамфри и объявил, что лишь тверже намерен взять Элизию в жены. На следующий же день он отправился в Йоркшир, оставив невесту провести недолгое время наедине с отцом, что касается Бесс и Аннетты, они поехали навестить кентское поместье, принадлежащее Хамфри.
  
  Полностью погрузившись мыслями в историю Артура Плантагенета, Бесс не переставала размышлять о себе и об Эдварде. У него тоже существовали незаконнорожденные дети, она была уверена, и отныне еще сильнее испытывала благодарность, что не подарила королю следующего в их ряду. Перед ней стояли многочисленные вопросы, которые следовало уладить с управляющим Хамфри, и молодая женщина задержалась в Кенте дольше, чем намеревалась первоначально. В конце концов, третьему по счету письму от Томаса с просьбой о ее возвращении пришлось повиноваться, и, когда Бесс опять вошла в свой лондонский дом, на дворе был май. На бумаге особняк принадлежал Джону, но они с Томасом, продолжали там жить.
   Томас находился наверху, в светлом зале, рассматривая из окна улицу. Увидев жену въезжающей во двор, он сбежал вниз, дабы лично снять ее из седла. 'Тебя не было чересчур долго', - начал Говард приветствие. 'К тому же, ты слишком близка к моменту разрешения от бремени, чтобы терзать себя неудобствами путешествия из самого Кента'.
   Его участие тронуло Бесс, но потом она подумала, что, вероятно, виной тому исключительно ребенок. 'Я не причинила ему никакого вреда', - тихо оправдалась Бесс. 'Не очень обычно застать тебя здесь в это время дня'.
   'Сегодня не моя очередь дежурить у короля', - резко объяснил Томас, - 'и сегодня я больше не в состоянии выносить двор. Полагаю, ты слышала новости?'
   'Новости? Какие новости?' - переспросила Бесс. 'Мы ничего не слышали в процессе пути'.
   Томас бросил взгляд на Аннетту и спустил девочку на землю. Поцеловав падчерицу, он сразу отправил ее в дом. Затем предложил Бесс руку и, не говоря больше ничего, повел наверх, в светлый зал. Там молодая женщина стянула перчатки. 'В чем дело, Томас? Объясни мне'.
   'В герцоге Кларенсе. Вчера его задержали'.
   'Задержали?' Бесс обернулась и удивленно посмотрела на мужа. 'Что он на сей раз натворил?'
   Томас кинулся в кресло, в котором когда-то сидел и, вызывая у Бесс негодование, начинал за ней ухаживать.
   'В это едва получается поверить', - принялся он рассказывать, - 'но, кажется, такова правда. Герцог обвинил некую несчастную женщину в отравлении его супруги. Обвинение само по себе бессмысленно, ибо та годами служила герцогине и была ей предана. Тем не менее, Кларенс забрал все драгоценности и вещи обвиненной, забрал накопившиеся в течение лет подарки от леди Изабель, а потом потащил эту женщину из ее дома в Сомерсете в замок Уорвик. Довольно мерзкий поступок, ведь он не имел права так делать, но еще ужаснее то, что Джордж собрал присяжных и, не обладая полновесными доказательствами, устроил суд. После чего приказал повесить жертву в рамках следующих часа или двух'.
   'Боже Милостивый', - выдавила Бесс. Она вновь подумала об Артуре Плантегенете и обо всем, что тот ей поведал. Неужели мир всегда будет наполнен ненавистью, предательством и жестокостью, без намека на мир и доброту? 'Но почему? На каком основании он сотворил подобное?'
   'Лишь Господу известно. Здесь скрыто нечто большее, нежели мы когда-либо узнаем. Появились даже слухи о созданном в доме Кларенса заговоре с целью убить короля при помощи колдовства. Вероятно, казненная женщина узнала о нем. Я бы не стал отрицать использование Джорджем любых средств, пусть и низких, дабы сместить Эдварда'.
   'Его родного брата?'
   'Когда Джордж заботился о ком-то, кроме себя? Свидетели утверждают, он заявлял, что представляет собой настоящего наследника трона, в отличие от Эдварда'.
   'Снова старый скандал?' - с презрением спросила Бесс. 'Разумеется, никто не будет слушать это теперь'.
   'Всегда найдутся готовые прислушаться к сплетням ради личного продвижения. Кларенс уже раз очернил имя родной матушки, и не смутится сделать это еще, как и распространить новый слух, - что король не связан с королевой законными узами брака'.
   'Безумные речи, его там не было, а вот я - присутствовала'.
   'Ты находилась там?' - удивленно спросил Томас. 'Ты никогда мне не рассказывала'.
   Бесс хотела сказать, что о многом ему не рассказывала, но вместо этого просто произнесла: 'В тот день я была в Графтоне и готова признать это даже перед троном Всевышнего'.
   'Да никто и не верит в сказки Кларенса', - согласился Томас, - 'однако, его Милость в ярости. Он обвинил брата перед лицом всего Совета в заговоре с целью захватить престол, и между ними прозвучали громкие слова, в этом я ручаюсь'.
   'Иисусе!' - прошептала Бесс. Она вспомнила день в доме герцога Кларенса, хватку его руки на своем запястье, злобное выражение в глазах, Анну в фартуке горничной в безумной прачечной. 'Я рада', - гневно произнесла Бесс, - 'рада, что мы от него освободились. Где сейчас Джордж?'
  'В Тауэре, где ожидает приговора, к удовольствию Его Величества'.
   Какое-то время они сидели молча. Бесс почувствовала, как в утробе у нее шевелится младенец и положила на живот ладонь, думая об Изабель, умершем ребенке герцогини и о несчастной повешенной женщине. 'Как поступит Эдвард?' - задала она, в конце концов, вопрос.
   'Я осведомлен не больше твоего', - ответил Томас. 'Разве легко обрекать на смерть родного брата?'
  
  Глава 10
  
   'Ты не можешь так поступить, Эдвард!' Из всех собравшихся в светлом зале герцогини Сесиль в замке Байнард первым после прочтения все еще лежащего в ладони короля документа заговорил Ричард Глостер.
   'Полагаешь, я этого хочу?' Лицо короля было напряжено, глаза под сведенными вместе бровями полузакрыты. 'Что ты предлагаешь? Чтобы я освободил Джорджа и опять позволил ему продолжать начатые безумства? Он оскорбил нашу мать, осмелился задавать вопросы относительно моего брака, назвал моих сыновей незаконнорожденными. Когда - когда он хоть на йоту тревожился о ком-то из нас?'
   'Джордж - наш брат'.
   'И мой сын' - произнесла недрогнувшими губами герцогиня Сесиль. Она была крайне бледна, - последний пережитый удар состарил почтенную даму, как не могло ничто прежде. Зять Сесиль, Генри граф Эссекс, положил ладонь ей на плечо, и та продолжила: 'Джордж находится в тюрьме уже на протяжении семи месяцев. О-', - герцогиня заметила выражение лица Эдварда, - 'не думай, что я не сражена его злодеяниями, тем, что Джордж снова обвинил меня в разврате, когда я являлась слишком для этого юной и настолько влюбленной в твоего отца, что едва имела силы оставить мужа одного. Да, у него жестокий язык и болезненная алчность ко всему, что ему не принадлежит. Я всегда знала о данных качествах, но Джорджу стоило лишь улыбнуться и-', - Сесиль замолчала, закрыла обрамленными кольцами руками лицо, и сквозь ее пальцы заструились слезы.
   К ней мгновенно подошла Анна Глостер и встала на колени у кресла свекрови. 'Дорогая госпожа, не мучьте себя. Его Величество найдет способ выйти из сложившегося положения, даже теперь'.
   Сидевшая прямо напротив плачущей матери герцогиня Саффолк язвительно проронила: 'Если Эдвард найдет выход, значит, он гораздо умнее всех нас вместе взятых. В любом случае, не думаю, что ты хотела бы спасти шею Джорджа'.
   'Христианам следует уметь прощать', - ответила Анна с простотой, в которой не было ни следа самодовольства.
   'Конечно же', - согласился с женой Ричард. 'Боже Милостивый, почему мы говорим об убийстве? Эдвард, у тебя в запасе довольно сил, чтобы сохранить Джорджа целым и невредимым'.
   'И опять плетущим интриги и составляющим заговоры? Я прощал его уже дюжину раз, но он продолжал замышлять против меня недоброе', - парировал раздраженный король. 'У Джорджа за плечами намного больше подвигов, чем вам кажется, каждому из вас'. Эдвард резко прикусил себе язык, сжав губы и отказываясь от дальнейших разоблачений.
   'Если их больше, нежели нам стоит догадываться-'
   'Это ничего и никому не даст', - успокоил семью король. 'Смотрю на тебя, Дикон, и изумляюсь, после того, как Джордж по отношению к вам поступал, ты его еще и защищаешь'.
   'Прошлое давно забыто. Даже перед лицом недавно свершившегося черного преступления ты не можешь послать нашего брата на смерть'.
   Содрогнувшись, герцогиня опустила ладони: 'Разумеется, нет'.
  'Дорогая тетушка Сесиль', - со своего места у двери, где он склонился со скрещенными руками, вмешался герцог Бэкингем, самый младший из присутствующих членов королевской семьи, - 'если бы любой иной подданный Его Величества совершил хоть половину из преступлений Джорджа, в ответ ему мог бы быть только один приговор. Почему Его Милость Кларенс должен избегнуть неминуемого для менее значимого человека повешения?'
   Герцогиня взглянула на говорившего с острой неприязнью. Она считала Бэкингема тщеславным и глупым, слишком богатым для его же собственного благополучия и слишком близко стоящим к трону для спокойствия остальных. 'Твое мнение, Гарри, играет ничтожно малую роль. Эдвард, ты уверен, что король Людовик обладает основаниями для того, что он провозглашает?'
   'Я уверен, насколько только можно быть. Людовику хотелось бы выиграть у меня пусть одно, но очко, и сейчас он прикладывает к этому все силы, но ему ничего не удастся, если в нынешних действиях нет хоть крупицы правды. Господу ведомо, у Людовика достаточно шпионов, и те уверяют его, что Джордж писал нашей сестре, писал Марии Бургундской и огромному числу других лиц, обещая, - Мария выйдет за него и он получит средства, чтобы забрать у меня корону. Людовик даже божится, - граф Оксфорд поднимает для Джорджа людей в Голландии'.
   'Вот, видите!' - вмешался Бэкингем. 'Оксфорда нужно было надежнее запереть в замке Ам, чтобы он не выбрался, прыгая через ров с водой, - тысяча сожалений, что Его Милость не сломал себе шею. Где ты можешь удержать кузена Джорджа, чтобы у него не возникло возможности бежать?'
   Эдвард принялся измерять комнату шагами, обнаруживая снедающее его беспокойство. Вторая сестра короля, ранее герцогиня Эксетер, а теперь более счастливая леди Сент-Леджер, заметила: 'Гарри, ты слишком назойлив. Думаешь Его Величество спит и видит, как обагрить руки кровью брата?'
   'Но Джордж - предатель, это доказано', - парировал Бэкингем, - 'сомневаюсь, что лорды нашего государства испытают какие-либо угрызения совести относительно долженствующего свершиться'.
   'Тут вопрос в совершенно ином', - сурово произнес лорд Эссекс. 'Разумеется, дело необходимо целиком представить Парламенту, если встанет надобность в Документе об отчуждении гражданских и имущественных прав'.
   'Как этого и следует ожидать', - заметил Ричард, - 'но в смертном приговоре необходимости нет. Что до меня, в последнее время я обладаю весьма малым числом причин любить Джорджа, как и моя жена, но забыть, что он- один из нас, я не могу. Матушка, мы с Эдвардом не причиним вам боли ни таким, ни каким-либо другим образом, ибо не хотим, чтобы ваше бремя стало еще тяжелее'.
   'Знаю'. Сесиль протянула руку к младшему сыну. 'Милосердная Дева, что же нам делать?'
   Леди Сент-Леджер взмолилась: 'Прости его, Эдвард. По крайней мере, если не свободу, но даруй Джорджу жизнь. Нам всем ясно, что на волю он уже не выйдет'.
   'Слишком многие не желают, дабы Джордж сохранил и жизнь', - отметил Бэкингем. 'Вы забыли, все вы забыли, что против помилования выступают и королева, и ее родственники. Предполагаю, Его Милости придется выслушать еще и их мнения'.
   'Конечно же, я прислушиваюсь к своей королеве', - резко оборвал Бэкингема Эдвард, - 'Она помышляет исключительно о моем благополучии'.
   'Тем не менее, тебе нельзя подпадать под влияние оставшихся Вудвиллов, которые, не сомневаюсь, мечтали бы убрать большинство из нас с дороги', - - сказала герцогиня Сесиль. 'Эдвард, это личный вопрос, семейный вопрос'.
   'Нет, матушка', - вскипел Эдвард, хотя интонация его отличалась значительной мягкостью, - 'он гораздо серьезнее. Он несет угрозу миру в стране. Джордж создал больше проблем, чем способны сотворить все мои подданные вместе взятые. Не представляю, как я с ним поступлю, но, Господу ведомо, хотел бы представлять. Одно я знаю точно, - снова довериться ему уже никогда не смогу'.
   Ричард подошел и положил ладонь брату на руку. 'Эдвард, вспомни о нашем детстве в Ладлоу, о нашей компании и о том, какие шутки мы разыгрывали'.
   'Мы уже не дети, да и подвиги Джорджа, как тогда, поркой не измеряются'.
   'Нет, но я прошу тебя только о сохранении ему жизни. Эдвард, Бога ради!'
  Король окинул взглядом присутствующих, - бледное лицо матери, по которому продолжали струиться слезы, сестру, кого годы несчастливого брака сделали циничной, сестру, всегда ревновавшую близких к воздействию Джорджа на старшую из семьи - Маргарет, агрессивно настроенного сегодня Бэкингема, дядюшку Эссекса, постаревшего, мудрого, но не имеющего в запасе нужного решения, и, в конце концов, Ричарда, самого верного из оставшихся в живых братьев. На мгновение Эдвард утонул в кресле, его живот напирал на пояс, длинные рукава одеяния лежали на полу. Затем король выпрямился. 'Джорджа будет судить Парламент, не я, хотя, помоги мне Господь, обвинение следует вынести именно мне. Но этого не случится, пока члены Парламента не соберутся в январе'.
  В комнате повисла долгая пауза, находящихся в ней разрывали на части разнообразнейшие чувства. В конце концов, не выдержал Бэкингем, выпалив в свойственной ему легкомысленной манере, не обращаясь конкретно ни к кому: 'Господи, насколько же счастливое Рождество нам предстоит!'
  
   Спокойно разрешившейся летом здоровым мальчиком Бесс казалось, что над всеми ними сгустилась мгла. Всегда являвшийся источником беспокойства и постоянно напивающийся на торжествах Кларенс, как бы то ни было, не выходил из мыслей своих родственников. Осознание его близости в тиши Тауэра, угрозы, направленной против жизни герцога, все это придавало монарху необычную суровость и делало Ричарда еще более молчаливым. Радостной оставалась одна королева, продолжающая устраивать праздники и поддерживаемая родительской семьей. Встряхнуться Эдварда заставил маркиз Дорсет, снова и снова подзывавший церемониймейстера наполнить королю кубок и встревающий между монархом и лордом Гастингсом при любом удобном случае. Когда в день святого Стефана Эдвард выехал в город, именно Дорсет сопровождал его во главе юных охранников на обед в доме, приобретенном королем для госпожи Шор.
   'Как же Уильям не переносит этого молодчика и его безумных товарищей', - пожаловалась Бесс Екатерина Гастингс. 'Уильям сопровождал короля на протяжении последних двадцати лет, а сейчас моего мужа оттирает в сторону собственный зять. Меня подобное положение выводит из себя'.
  'Ничего не осталось таким, каким было', - согласилась Бесс, но она ощущала себя уже менее несчастной, нежели прошлым летом. Ее маленький сын, названный в честь короля Эдвардом, превратился в чудесного ребенка, и монарх стал ему крестным отцом. Роберт и Элизия поженились, оба сохранив свои места на службе Бесс. Роберт теперь исполнял обязанности управляющего. Молодая женщина начала чудесным образом привыкать к Томасу, ничто более не причиняло ей прежней боли. Она относила это к целительному воздействию времени и думала, насколько же скоро подойдет к тридцатилетнему рубежу. Бесс была постоянно занята, часто присутствовала при дворе и с множеством друзей развлекалась дома, самым приятным для нее являлось удивительное зрелище становления Джона настоящим эрудитом. Данным изменением Бесс была обязана лорду Риверсу. Как бы народ не питал отвращения к семейству Вудвиллов, она никогда не забудет им совершенного благого дела. А вот Екатерина недолюбливала их всех, возможно, исключая лишь Энтони, тогда как лорд Гастингс с каждым днем сильнее дружески сближался с кланом Говардов.
   'Я рада, что Рождество прошло', - поделилась Екатерина. С годами она худела и приобретала относительную угловатость форм. Сейчас леди Гастингс носила высокий головной убор, абсолютно ей не подходящий. 'Оно подарило нам чересчур мало радости, но в предстоящем бракосочетании счастья найдется еще меньше, чтобы церемония хоть как-то доставила гостям удовольствие'.
   Бесс улыбнулась. 'По крайней мере, я не расстроена, это я вам могу точно обещать. Детская свадьба всегда прелестна, да и принц Ричард нравится своей маленькой нареченной, насколько мне известно, хотя Томас, боюсь, происходящего не одобряет'.
   'Конечно, не одобряет. Он хотел заполучить наследницу Норфолка для вашего Тома, разве не так? Передача Анны Моубрей и герцогства принцу еще дальше отодвигает лорда Говарда от возможности насладиться владениями кузена. Однако, следует признать, если Томас чувствует обиду, при дворе он ее не демонстрирует'.
   'Нет, никоим образом', - согласилась Бесс. 'Но все равно ненавидит подобный поворот. Томас - Томас очень волевой человек'.
   'И не самый легкий в общении свекр. Бог с ним, что вы наденете на церемонию?'
   И дамы отдались разговору о платьях и драгоценностях. Томас вернулся домой вскоре после ухода Екатерины. Казалось, что угрюмость последних дней куда-то испарилась, и действительно, он с видимым удовлетворением сообщил жене, что завтра ожидает посвящения в рыцари. 'По крайней мере, отныне я буду сэром Томасом, а ты - станешь носить титул леди Говард'.
   'Я очень рада - рада за тебя'.
   Непреднамеренная пауза больно его уколола. 'Да? Полагаю, для тебя это не имеет значения. Ты и раньше являлась 'миледи' для окружающих'.
   Бесс увидела, что оскорбила Томаса, испортила ему все удовольствие, что сейчас необходимо попросить у него прощения.
   'Томас, я не имела этого в виду. Я рада за нас обоих'.
   Смуглая кожа сделала еще более явным потемнение его лица. 'Ты назвала меня Томасом', - произнес он. 'Чего никогда не делала раньше. Неужели присвоение мне рыцарского достоинства играет такую существенную роль?'
   'Дорогой', - Бесс беспомощно всплеснула руками, - 'но почему я всегда говорю то, что выводит тебя из равновесия, или же почему ты всегда кажешься неправильно меня понимающим? Гордость здесь не при чем. Я увидела, что нанесла тебе обиду. Действительно, очень значимо, что ты получил, наконец, по праву принадлежащие тебе шпоры'.
   Томас стоял перед Бесс в своей обычной манере, заложив руки за спину. 'Задаю себе вопрос, насколько искренне ты обо мне заботишься? Почти шесть лет мы делим постель и стол, у нас двое здоровых сыновей и двое погребенных в земле младенцев, но мы продолжаем находиться далеко друг от друга, как, впрочем, и всегда'.
   'Далеко друг от друга?' Бесс приподняла брови. 'Но мы ничем не отличаемся от большинства супружеских пар'.
   'Да, не отличаемся', - холодно парировал Томас. 'Однажды в Миддлхэме я объяснил тебе, что чувствую и надеялся, - ты изменишь поведение, но этого не произошло'.
   'Сожалею, что подвела тебя, как жена', - тихо проронила Бесс. 'Я пыталась-'
   'Пыталась! Если тебе приходилось пытаться, значит, моей женой действительно быть тяжело'. И Томас покинул комнату с гордо поднятой головой.
   Бесс оставалась на своем месте, пока не сгустились сумерки. Все предпринятые тщательные усилия последних года или двух опять разбились вдребезги, и у нее не появлялось ни единой мысли, как исправить сложившееся положение. Да и сама атмосфера в доме к примирению не располагала, рвавший и метавший лорд Говард разразился под конец гневной тирадой.
   'Вот как мне отплатили! У этого мальчишки будет все, что следовало получить мне. Я приходился Норфолку кузеном. В моих жилах течет кровь Моубреев, и мне принадлежат самые законные из прав на наследство. Девчонку требовалось выдать замуж за Тома, - какая нужда в ее землях сыну короля?'
   'Удар тяжелый', - согласился Томас. 'Вы заслужили со сторону Его Величества большего, сэр'.
   'Скажи спасибо проискам королевы', - резко ответил лорд Говард. 'Она захватит все, что можно, для своих братьев, сестер, сыновей и дочерей, для любого одной с ней крови. Тогда как, видит Бог, там и сравнивать нечего с кровью в венах Моубреев. Но мы еще не побеждены. Мальчишка зелен, а девчонка - хлипка. Немного удачи и наследник Говардов превратится в ближайшем будущем в наследника Норфолков'.
   Подобное безжалостное честолюбие вызвало у Бесс отвращение, и она оставила мужа со свекром продолжать разговор, поднявшись в детскую, где находилась родившая Фитчету дочь Алина. Она кормила и собственного младенца, и сына Бесс. Та окинула взглядом разрумянившееся и счастливое лицо девушки, к каждой груди которой присосалось по малютке, и спросила себя, удалось бы и ей добиться гармонии, родись Бесс сословием ниже?
  
  Свадьбу второго сына короля с маленькой наследницей Моубреев отпраздновали со всей возможной в данном случае фантазией. В церковь Святого Стефана девочку сопровождали лорд Риверс и сын герцога Саффолка, граф Линкольн, внутрь же Анну Моубрей ввели герцоги Глостер и Бэкингем. К алтарю крошку подвел сам король. Задолго до того, как мероприятие подошло к концу, оба ребенка уже начали клевать носом и засыпать, Анну унесла ее нянюшка, а четырехлетнего Ричарда - лично отец.
   Томаса должным образом посвятили в рыцари, и он прекрасно проявил себя на последовавшем днем позже турнире, выехав под недавно вытканным знаменем с серебряными крестами на красном поле.
   'Как умно он действует', - восхищенно заметила Аннетта. 'Вы видели, матушка, как Томас сбросил на землю сэра Ричарда Грея?'
   Тем не менее, преобладающее число побед на турнире принадлежало Вудвиллам. Энтони устроил в честь открытия впечатляющее зрелище, после чего празднования затянулись на целые сутки. Все завершилось великолепным ужином, во время которого Его Величество начал обсуждать планирование дальнейших бракосочетаний.
   'Елизавету я выдам за сына Людовика', - порывисто объявил Эдвард. 'Мария станет королевой Дании, а Сесиль, может быть, выйдет на Джеймса Шотландского. Екатерину вполне престижно и удобно отправить в Кастилию'. Он осушил свой кубок и попросил снова его наполнить. 'Каждой дочери по короне, согласна, любовь моя? Мы уже давно обсуждали вероятность воплощения подобного проекта'.
   'Да, никак не меньше', - кивнула Елизавета, - 'и еще необходимо теперь найти подходящую невесту для Эдварда. Его брат отныне обеспечен и может жить сам по себе'.
   'Давайте', - призвал Эдвард и рыгнул, - 'давайте провозгласим тост, джентльмены, за моих прекрасных дочерей'. Он поднял кубок, принцессы улыбнулись и вспыхнули, а их бабушка, герцогиня Жакетта, окинула окружающих гордым взглядом.
   На какое-то время призрак герцога Кларенса был забыт, но никто на празднике не остался в неведении, что даже сейчас парламент обсуждает приговор Его Милости.
   Спустя несколько дней в дом сына явился лорд Говард. 'Свершилось', - произнес он. 'Как можно простить человека, обвиняемого в стольких преступлениях? Нашелся даже документ с печатью покойного короля, подтверждающей клятву сделать Кларенса наследником, если прямой отпрыск Генри уйдет в мир иной. Какое еще доказательство государственной измены нам требуется?'
   'Его сочли виновным?' - уточнил Томас.
   'Да, как я и предсказывал. Бэкингема возвели в сан сенешаля Англии, и он объявил приговор. Любит звук своего голоса молодчик, сказал бы, что герцог явно наслаждался выполнением возложенной на него задачи'.
   Пока свекр разглагольствовал, Бесс сидела, рассматривая содержимое своей тарелки - приготовленное на пару мясо и только что испеченный хлеб. Она искренне ненавидела Кларенса, с минуты совершения жестокости в отношении Анны и разожженной Джорджем горькой неприязни между ним и Ричардом, но мысль о казни родного брата короля наполняла все ее существо неким безотчетным ужасом.
   'Его Милость умрет?' - спросила Бесс.
   'Более, чем вероятно', - ответил лорд Говард. 'Ни один человек среди простолюдинов, как и среди пэров не поднял голос за Кларенса, но способ казни выберет исключительно сам монарх'.
   Бесс подумала об Эдварде и о грузе лежащего на его плечах решения, о давлении верности семье, о голосах, убеждающих короля поступить так или иначе, и не сумела удержать брызнувших из глаз слез.
   'Святой Крест!' - воскликнул Томас. 'Ты плачешь о герцоге Кларенсе? Мне казалось, что ты его ненавидишь'.
   'Я плачу не о нем', - резко покачала головой Бесс, - 'только о том, что он сделал для оставшихся среди нас'.
   'Насколько мне известно, для вас он не сделал ничего', - живо откликнулся лорд Говард. 'Да, было дело с герцогиней Анной, но с тех пор прошло уже пять лет. Без Кларенса двор превратится в значительно более приятное место. Что интересно, задержали епископа Стиллингтона, и никто не знает, почему, но, подозреваю, тут разворошили некое тайное дело. Поэтому, чем скорее Джордж отправится туда, где окажется не в состоянии устраивать заговор против короля, тем лучше'.
  
   Пока Его Величество раздумывал, успело пройти две недели. Парламент попросил монарха подписать смертный приговор, Эдвард воззрился на бумагу, поднял ее, снова положил и принялся измерять покои шагами.
  Лакомящаяся сладкими сливами королева, чудесно осознающая, что они прибавят ей лишний вес, заметила Бесс усталым голосом: 'Я так измучилась от всей этой тягомотины. Джорджу следует отрубить голову немедленно'.
   'Ваша Милость, но, если бы в подобном положении очутились лорд Риверс или ваш брат Ричард-' - неосторожно начала Бесс, но под ледяным взглядом вынуждена была замолкнуть.
   'Мой отец и брат Джон уже оказались на милости Кларенса в точно таком же положении, и он, не колеблясь, убил их. Ты хочешь, чтобы изменник был спасен? Если так, то ты не друг не мне, ни моим близким'.
   Бесс вспыхнула. 'Но это не ради него, Ваша Милость, напротив, ради короля'.
   'Ради Эдварда! Моя дорогая Бесс, он - монарх и поэтому обязан править жесткой рукой. Эдвард сделает то, что посчитает верным, и Джордж умрет. Не твоя забота что-либо здесь решать'.
   В голосе Елизаветы надменность странным образом смешалась с самодовольством. Перед ней стояла не та Елизавета, которую Бесс любила в Графтоне. Она не задумывалась о разрывающем Эдварда затруднении, Елизавету беспокоила лишь месть. Бесс хотела поговорить с королем, предложить ему какие-то слова сочувствия, но никогда не могла встретить Эдварда одного. Только один раз в коридоре, да и то он озабоченно прошагал мимо, уделив ей исключительно краткую улыбку. Словно, промелькнуло грустно в мыслях у Бесс, и не было между ними любовного эпизода.
   Она отправилась к герцогине Глостер. После задержания Кларенса в прошлом мае Анна жила в особняке Гербер, и, когда Бесс пустили внутрь, та не могла не вспомнить последнего визита сюда несколько лет тому назад.
   'Я знаю, о чем вы думаете', - угадала Анна. 'Вы спрашиваете себя, как я живу в этом доме, где была так несчастна. Но после лишения зятя гражданских и имущественных прав он стал моим, мы с Ричардом совершили столько изменений, что вам обязательно они понравятся. Пойдемте в комнату, которую мы используем, когда хотим уединиться'. Анна указала дорогу в приятные покои, выходившие в крохотный сад, в котором первые подснежники склоняли головки под холодными порывами ветра.
   Дамы удобно устроились у огня, и Бесс спросила: 'Как чувствует себя герцог? Что он будет советовать Его Величеству?'
   'Бедный Ричард. Он ненавидит все это дело. У нас нет причин любить Джорджа, но, с другой стороны, Ричард не может выбросить из памяти связывавшую их прежде родственную и дружескую любовь. Я бы хотела - я бы хотела, чтобы Кларенс умер именно в Тьюксбери. Бога благодарю, что сестра лежит в могиле и избавлена от столкновения с этой историей'.
   'Аминь. Да будет так', - произнесла Бесс. Они пытались поговорить о чем-то другом, но вскоре вернулся герцог. Ричард казался пораженным, встретив Бесс, словно желал, дабы в данный момент ее здесь не оказалось. Его лицо поражало мрачностью и бледностью, большими, чем обычно.
   'Мой брат мертв', - резко оповестил Ричард.
   'Ох!' - Анна тихо вздохнула, а Бесс одеревенело застыла в кресле. 'Как? Мы ничего не слышали'.
   Ричард приблизился к камину и остановился, облокотившись о камень и вглядываясь в пламя. 'Эдвард решил, что этому следует свершиться'.
   'Но где? В Тауэре?'
   Ричард долго молчал, будто не услышал вопрос жены. Он казался дрожащим, несмотря на жар от камина. Его небольшой строгий силуэт был напряжен, серые глаза полуприкрыты. В конце концов, герцог произнес: 'Кажется, брат настолько боялся смерти, что попросил о позволении на утопление. Джордж все обдумал, - помню, мы еще являлись детьми, когда какой-то моряк объяснил нам, - утопление это самый безболезненный способ умереть. Господу ведомо, наши палачи не всегда умело обращаются со своими топорами'. Он заметил растущий страх на лицах обеих женщин и с нажимом прибавил: 'Но как - как все произошло, я не знаю, да и не горю желанием узнать'.
   Повисла еще одна долгая пауза. Мысли Бесс опять обратились к Эдварду, ее любовь к нему остро прочувствовала, чего стоила королю свершившаяся смерть брата.
   Анна шепотом спросила: 'Где Джорджа похоронят?'
  'В Тьюксбери, рядом с Изабель'. Ричард повернулся и пристально посмотрел на жену. 'Господи, смилуйся, но Лондона с меня достаточно. И все эти проклятые Вудвиллы! К настоящему моменту они дошли до крайней степени самодовольства. Один брат погиб, а между мной и Эдвардом создали расползающуюся трещину'.
   'О, нет!' - воскликнула Бесс.
   'Напротив, да. Эдвард знает, я никогда не хотел для Джорджа смерти. Я умолял сохранить ему жизнь, как и матушка, как и наша сестра Маргарет, но королева едва дала брату прочесть присланное из Бургундии послание. Вудвиллы спят и видят убрать всех нас с дороги, чтобы они могли использовать Эдварда в достижении ими личных целей в каждой из существующих областей'.
   'Неужели кто-то в состоянии сотворить подобное?' - спросила Бесс. 'Он слишком силен и слишком велик как монарх'.
   Ричард устало взглянул на нее. 'Был силен и велик - в дни, когда сражался с Уорвиком, в дни славы битв при Барнете и Тьюксбери, в дни, когда являлся золотым полководцем! Но какое светило останется в своем зените навсегда? Разве вы не видите, что они с ним делают? Воин увяз в сетях сибарита. Вудвиллы поощряют Эдварда погрязать в пирах и в забавах, спаивают его. Даже позволяют этой гулящей Джейн Шор отвлекать короля от государственных дел. Они отдалили от него Джорджа, но от меня так легко не избавиться. Всех их ненавижу!'
   'Но только не Энтони', - снова воскликнула Бесс, потрясенная решительностью Ричарда. 'Энтони не такой, как остальные. Он очень многое сделал для моего Джона, он хороший и богобоязненный человек при всем присущем ему придворном блеске. Джон говорит, что Энтони часто носит власяницу в знак покаяния в поступках'.
   'Вполне может быть', - парировал Ричард. 'Но все они из одного теста, а Эдвард их поощряет. Я и дня больше не останусь при дворе. Анна, любовь моя, завтра мы отправимся на север, где воздух чист, а люди честны'.
   'Я рада', - ответила Анна. 'Маленькому Эдварду в Лондоне не очень хорошо, дома его самочувствие обязательно улучшится'.
   'Как и у всех нас', - согласился герцог. 'Ваш верный слуга, леди Говард'. Он поклонился и покинул покои, тогда как Бесс несчастным взором уперлась в закрытую дверь.
   'Не могу вынести мысли о разногласиях между Его Милостью и королем. Они всегда были так близки'.
   'Знаю', - подтвердила Анна, - 'но время это излечит, слава Богу, особенно, если мы на какой-то период уедем. Я полагаюсь на любовь короля к Ричарду, вопреки всему, что способны сотворить Елизавета и ее родные. Поскорее приезжайте нас навестить, Бесс'.
  
   Леди Говард вернулась домой глубоко подавленная. Томас прибыл крайне поздно, к изумлению супруги, он находился на дежурстве в спальне монарха. Бесс сама готовилась отправиться ко сну, расчесывавшая ее волосы Элизия сделала реверанс и с приходом господина удалилась.
   'Я не ждала тебя сегодня вечером', - произнесла Бесс.
  'Король во мне не нуждался', - голос Томаса звучал отрывисто. 'Его Величество вышел в город вместе с юным Дорсетом. Знаешь, о чем болтают на улицах? Что для утопления герцога Кларенса нашли бочку с мальвазией. Какой-то завсегдатай злачных таверн уже успел посвятить случившемуся стихи. Молю Бога, чтобы Его Величество об этом не услышал, если, только, все это не является правдой'.
   Бесс содрогнулась. 'Чудовищно'.
   'Тут в Лондоне много чудовищного и даже отвратительного', - ответил Томас. 'Последний слух посвящен разделению милостей госпожи Шор между королем и Дорсетом, но я сомневаюсь, что Эдвард дал бы пасынку развлекаться со своей любовницей'.
   'Мне Джейн понравилась. Она не похожа на гулящую даму'.
   Томас приподнял брови. 'Всего-то любовница короля? И Ее Величеству это безразлично. Хорошо, но, как и Его Милость герцог Глостер, я сыт двором. Отец должен исполнять служебные обязанности, но я обратился к королю с прошением и получил разрешение покинуть свою должность. Полагаю', - он подошел и посмотрел на сидящую на табуреточке Бесс, - 'мы можем поехать в Эшвелторп. Со времени смерти твоей матушки твой отец с радостью ждет нас, да и для детей полезно будет пожить в деревне'.
   Бесс оказалась настолько захвачена врасплох настойчивым и неожиданным предложением, что какое-то время не отвечала. 'Ты имеешь в виду оставить Лондон и двор ради нашего же блага?'
   'Почему нет? Множество дворян живут у себя в имениях с великими удобствами. Не думаю, что ты столь любишь город, сама же часто повторяешь, что отдаешь Эшвелторпу предпочтение перед всеми остальными местами'.
   'Отдаю, но-', - Бесс замолчала. Она вспомнила, как однажды спрашивала Хамфри, можно ли им поехать туда на лето, и как он с презрением поднял это предложение на смех. С тех пор Бесс столько лет прожила под сенью двора, что не имела сил представить себя отдельно от него. Однако, подобный шаг действительно пойдет детям на благо, он подразумевает, что Томас будет рядом постоянно, и что Бесс никогда уже не увидит Эдварда. Жить без возможности случайно перемолвиться хоть словом, обменяться улыбкой, - она не знала, сумеет ли пойти на такой риск.
   Едва осознавая, что озвучивает мысль вслух, Бесс выпалила: 'Не думаю, что захочу оставить Его Милость'.
   'Его Милость!' Томас свел свои темные брови вместе.
   'Я имела в виду Ее Милость. Я так долго была другом королевы'.
   'Но ты говорила, что Елизавета изменилась, что твоя дружба давно не имеет для нее прежнего значения'.
   'Да, вероятно, но-', - она запуталась. 'Это соскочило с языка. Я думала о них обоих'.
   Томас наклонился и стиснул запястье жены. 'Я вижу, что ты имела в виду!' В его голосе гремел гром. 'Да, ты имела в виду Его Милость. Я это все теперь понял, понял, то, о чем раньше задавал себе вопросы. Ты такая же, как и остальные, не правда ли? Сходящая по королю с ума, готовая прыгнуть к нему в кровать, если тот хоть пальцем поманит. Возможно, ты даже уже успела это сделать. Успела? Успела?'
   Когда хватка стала жестче, Бесс тихо застонала. 'Нет, нет. Я поклянусь в этом на распятии, если захочешь'. Но подумала, что сказанное - истинно, тем не менее, богохульства она не совершит, ибо никогда не ложилась с Эдвардом ни в его, ни в свою постель. Никогда не являлась любовницей короля в точном смысле слова, ибо какое значение имеют несколько похищенных у судьбы мгновений под тисами, прежде чем состоялась свадьба с Томасом?
   'Бога ради!' - прорычал он, и Бесс никогда раньше не различала в его суровых интонациях столько ярости. 'Молю, чтобы ты не солгала и не совершила богохульства'.
   'Я не лгу', - ответила Бесс и разразилась слезами. 'Отпусти меня'.
   'Значит, ты отрицаешь, что любишь короля? Я же вижу это по выражению твоего лица. Отрицаешь, что обманывала сэра Хамфри, как обманываешь сейчас меня?'
   Бесс зарыдала. 'Я не могу отрицать, что полюбила Эдварда с того самого дня, как пришла в Графтон, будучи не более, чем шестнадцатилетней девчонкой, с того самого дня, когда он женился на нынешней королеве. Но и Хамфри я любила, только иначе'.
   'Полагаю, я должен считать его везунчиком, получившим от вас так много', - усмехнулся Томас. 'Он жил лучше, чем я'. Томас отпустил запястье Бесс и направился к двери. 'Больше я жизнь тут не вынесу. Приготовься выехать в Эшвелторп в конце недели, подальше от лицезрения Его Милости и представления воплощений твоих проклятых желаний'. Он вышел, и Бесс соскользнула с табуретки на пол, обхватив голову руками и уронив ее на сиденье.
   Она плакала, пока в глазах не закончились слезы, а затем легла в кровать, ощущая чудовищную боль. Если бы Эдвард не заставил ее вступить в этот брак, построенный без любви. Что может Бесс сделать? Способа освободиться от Томаса найти не получалось, да и он не казался готовым отпустить супругу. К тому же, следовало принимать во внимание благополучие их общих сыновей. Всю ночь Бесс ворочалась в постели, разрываясь между противоречащими друг другу чувствами, а утром, проигнорировав жалобу Аннетты, что матушка выглядит столь плохо, что обязана остаться лежать, аккуратно оделась и спустилась вниз. Томаса нигде не было видно, и она велела Фитчету оседлать ее лошадь. Прибыв в Вестминстер без какой-либо ясной мысли о своих дальнейших действиях, Бесс попросила о приеме у королевы, надеясь, что, вероятно, Елизавета может настаивать удержать фрейлину около себя. Ей указали дорогу в покои королевы, и там Бесс встретила не только Елизавету, но еще и растянувшегося в кресле Эдварда, играющую в шашки с маленьким братом Ричардом принцессу Елизавету, вышивающую принцессу Маргарет и погруженного в чтение у окна лорда Ричарда Грея. Она мгновенно остановилась, увидев вместе стольких членов семьи, ибо теперь подобрать слова для вставшего перед ней затруднения оказывалось на порядок сложнее. Бесс совершила глубокий реверанс и стала ждать.
  'Моя дорогая Бесс', - произнесла Елизавета, - 'понимаю, твой муж просил отпустить тебя уехать в Норфолк. Разумеется, мне будет тебя не хватать, но, я уверена, там ты почувствуешь себя гораздо довольнее жизнью'. Ее интонации обжигали льдом.
   'Она рада моему отъезду', - подумала Бесс, - 'рада, потому что я вышла замуж за Говарда, а Говарды Вудвиллам не друзья'. Невольно молодая женщина бросила взгляд в сторону массивной фигуры в кресле. Лицо Эдварда приросло заметным подбородком, а его манеры стали еще благодушнее.
   'Как замечательно с вашей стороны прийти и попрощаться с нами', - сказал Эдвард, - 'хотя, несомненно, Томас собирался привести вас сегодня на ужин, как я и предлагал. Да придаст Господь вашей поездке попутного ветра'.
  'Благодарю вас, Ваша Милость', - мрачно выдавила Бесс. Неужели на этом все завершится? Она хотела встретиться с ним с глазу на глаз и сказать что-то от души! Они всегда находили взаимопонимание, и если ей следует уехать, то жестоко со стороны судьбы отказывать в этом последнем благодеянии. Эдвард даже не назвал ее 'дорогой Бесс', как делал прежде, но, по меньшей мере, он улыбался гостье. 'Да', - протянул король, - 'мы провели друг с другом веселые дни, но у вас впереди чудесные перспективы, такая же, как у нас, разрастающаяся семья, при том, что мы давно не юные очарователи. Убежден, вы будете иногда возвращаться и навещать старых друзей'.
   Доска с шашками привлекла к себе внимание разразившимся над ней спором между игроками. Елизавета резко обратилась к дочери, а принц Ричард насмешливо произнес: 'Девчонки всегда мошенничают!'
   Король обратил взгляд на детей, и спустя несколько мгновений Бесс повторила реверанс и удалилась. Значит, так и должно произойти, скорое прощание и вся ее любовь, вся преданность, все почитание минувших лет, - все это принято на заметку и отложено в долгий ящик, видимо, даже без вероятных потом обдумываний.
   Выйдя, Бесс прислонилась к стене. Ей нельзя опять плакать. Прошлой ночью пролито достаточно слез, но теперь отчаяние лишь увеличилось, - внезапно Бесс увидела свое чувство в истинном свете. Это было преклонение неопытной девочки, увлечение, к которому она прикипела столь упрямо, что отдала ему на откуп двух мужчин, ставших по очереди ее мужьями. Даже короткое осуществление снедавшего молодую женщину желания не показало той правду, напротив, превратилось в питательную почву любви к королю.
  
   Бесс выпрямилась и медленно пошла по коридорам и поднялась по винтовой лестнице к выделенной Томасу на время его дежурств комнате. Она вряд ли знала, почему так поступает, за исключением того, что он, похоже, в эти часы там отсутствовал, а Бесс очень хотела побыть одна. Открыв дверь, молодая женщина застала удивительную картину. Томас сидел на краю кровати, упершись локтями в колени и спрятав лицо в ладонях.
   'В чем дело?' - спросила Бесс. 'Ты заболел? Томас!'
   Он поднял глаза и показал ей оставшееся на лице выражение странной опустошенности. 'Ты! Что ты здесь делаешь? Я не думал-'
   'Это не имеет значения - совсем. Но почему-'
  Томас совершил долгий вздох. 'Наверное, причина, по которой я здесь, тоже не имеет значения. Я взглянул в глаза правде, на этом все. С первой же минуты нашего брака я сохранял убежденность, что мы можем научиться, по крайней мере, с удобством жить бок о бок. Знаю, часть вины лежит на мне, я не проявлял должного понимания, но меня не отнесешь к числу людей, кому легко начать говорить'.
   'Мне это известно', - ответила Бесс, охваченная внезапным сочувствием. 'Я никогда подобного и не ожидала. Ответственность полностью лежит на мне'.
  'Нет, не на тебе. Вступая с тобой в союз, я знал, что ты меня не хочешь. Но думал, что это ничто по сравнению с тем, что я выиграю. Так обстоит дело с большинством мужчин, - земли, деньги, наследники кровь от крови - вот и все, что им требуется от брака. Но я обнаружил, что меня это не удовлетворяет, не приносит мне радость. Ты оказалась права, когда сказала, что была мне хорошей женой и родила мне детей, но я то желал большего. А ты не могла подарить мне расточаемую где-то еще любовь. Поэтому я так злился прошлой ночью, но у меня нет права обвинять тебя, как я это сделал, я обязан просить прощения за то, что натворил'.
   Томас никогда прежде не говорил так откровенно, настолько из глубины хорошо скрываемых до настоящего момента чувств, и сочувствие Бесс лишь усилилось. Она всегда считала его черствым, немногословным, но сейчас у Томаса дрожали руки, а неуверенные интонации в голосе говорили Бесс о том, о чем раньше она не догадывалась.
   'Теперь я ясно все вижу', - проронил Томас. 'Если ты любишь короля, то потеряешь его, моя бедная Бесс. Какое же горе я должен тебе принести'.
   'Нет, нет! Томас, ты никогда не был злым, ты подарил мне Тома и Эдварда. Это я любила того, кого нельзя любить, но и тогда я не могла ничего с собой поделать, хотя и знала, что совершаю грех'.
   Какое-то мгновение они не сводили друг с друга глаз. Затем Томас спросил: 'Ты поедешь в Эшвелторп?'
   Бесс подумала о недавнем приеме в комнате королевы. 'Да, поеду. Здесь у меня ничего не осталось'. Она не могла сказать, что в этот миг полюбила Томаса, ибо ощущала лишь боль, оскорбленность, усталость, но сохранившиеся чувства считала себя обязанной отдать Томасу. 'Я попытаюсь', - пообещала Бесс, - 'Я попытаюсь-'
   Он приложил кончики пальцев к ее губам. 'Не обещай слишком много. Но, возможно, теперь мы найдем больше взаимопонимания'.
  Может статься, один Эшвелторп мог излечить пробитую годами брешь, - пронеслось в голове у Бесс. Когда спустя два дня чета выехала из столицы с детьми, с лучащейся от восторга Аннеттой, с оживленно болтающими между собой мальчиками, с Робертом, Элизией, их крошечным сыном, с Алиной, Фитчетом и Джоном Дэви, Бесс ни разу не оглянулась, чтобы посмотреть на переполненные людьми, шумные и грязные улицы Лондона, так долго являвшегося для нее домом.
  
   Глава 11
  
   'Матушка!' Джон спрыгнул с коня и взлетел по ступеням Тендринг Холла, чтобы приветствовать ее. В свои пятнадцать он вымахал столь высоким, что вынужден был для поцелуя Бесс наклониться. 'Как здорово вас увидеть'.
   'Заходи в дом, мой милый мальчик'. Бесс взяла сына под руку и ввела внутрь. 'Все уехали на соколиную охоту, но я осталась, надеясь, что ты сегодня появишься. В твоем письме сказано исключительно о кануне празднования Пасхи, поэтому я не была уверена'. Она открыла перед юношей дверь в комнату, уставленную полками, на которых лорд Говард собрал внушительную по количеству библиотеку, и где он хранил свои учетные книги. В камине здесь пылал огонь, - мартовский день совсем не баловал теплом, и Бесс присела, глядя на стоящего перед ней снимающего перчатки сына. Джон стал высоким, как его отец, в нем происходило развитие доли свойственной Хамфри веселости, смешивающейся с природой ученого, обнаруженной и подпитываемой в молодом человеке лордом Риверсом. 'Ну рассказывай, наставник доволен твоей работой?'
  'Кажется, что доволен', - ответил Джон и ухмыльнулся. 'Хотя он никогда не станет слишком захваливать, опасаясь, что предмет похвалы раздуется от гордости. Нам приходится трудиться довольно долго, а писать твердой рукой в шесть часов утра, когда пальцы от холода одеревенели, - как-то не легко'.
   'Но у тебя достаточно денег для разжигания камина в жилище и для хорошей еды? Мы не слишком экономили?'
   'О, нет, наоборот, я часто зазывал моих бедных соучеников разделить окружающий меня уют. Просто морозным утром разбудить ленивого слугу тяжело. Зато Баллиол - лучший из колледжей Оксфорда, и мы намерены доказать это результатами нашей работы'.
   'Твои дедушка и отец очень бы обрадовались', - подбодрила Джона Бесс. 'Я еще помню, как ты раньше ненавидел занятия и частенько убегал от учителя'.
   'Я убегал? Это было до того, как мне повезло уехать к лорду Риверсу'. Юноша окинул комнату взглядом. 'Как хорошо, что Пасху мы проведем тут. У лорда Говарда так много книг, что мне придется разрываться между охотой в его полях и сованием носа в эти тома'.
   'Ты заезжал по пути сюда в Лондон?'
   'Вряд ли это оказалось мне по пути, матушка', - заметил Джон, улыбаясь, - 'но я заехал. Уладил вопрос с домом. Как вы и говорили, лучше его продать, чем получить бесконечные проблемы с арендной платой. Я привез вам для подписи документы. Не хочу жить в столице в тесноте после свадьбы с Екатериной. Не представляю, как вы это вынесли'.
   'Я много времени находилась во дворце, как и твой отец, мы считали существующие условия удобными'.
  'Я бы скорее построил дом на берегу реки, вероятно, с видом на Вестминстер. Столько дворян считают, что тех местах воздух чище'.
   'Слава Богу, прошлым летом чумы не было', - согласилась Бесс. Год назад эта чудовищная болезнь унесла огромное число народа, среди которых оказался даже мастер Хей, умерший среди своих книг в столь желанной им безвестности. Элизия горько его оплакивала, но ее утешает то, что перед смертью он успел увидеть внука. Сэр Джон Пастон тоже пал жертвой эпидемии, но мастер Пастон, когда-то ухаживавший за Бесс, теперь удачно женился и живет в замке Кейстер, откуда поддерживает связь с семьей из Эшвелторпа. Она продолжила: 'Ты привез товары, о которых я просила?'
   'Все привез. Бархат для отчима, шелк для вас и Аннетты. Мои люди уже разбирают покупки. Я и Екатерине сделал подарок. Где она?'
   'В саду, ищет весенние цветы, чтобы украсить к воскресенью часовню. Да, ты пойдешь и немедленно ее отыщешь, но сначала расскажешь мне новости из столицы. Ты остановился у лорда и леди Гастингс?'
   'Да, дома были их сыновья. Мне очень нравится Эдвард, мы вместе ходили на представление с медвежьей травлей'.
   'У моего друга леди Екатерины все хорошо?'
   'Кажется, что да', - неопределенно ответил Джон, - 'как всегда. По ее словам, лорд Гастингс сейчас очень занят. Действительно, я полагаю, никто ни в Совете, ни в Парламенте не может сделать больше, чем делает он. Дела поглотили его с головой и заставили раньше времени постареть'.
   'Все мы стареем', - кивнула Бесс со слабой улыбкой.
   'Только не вы!' Джон снова наклонился, чтобы поцеловать мать. 'Вы не меняетесь. Однажды вечером я поехал ко двору, и услышал там шепот о великой размолвке между лордом Гастингсом и маркизом Дорсетом. Никто не знает, кто или что положило начало ссоре, но, если король наслаждается обществом одного, но второй при дворе не появляется'.
   'Ох', - вздохнула Бесс, - 'я всегда опасалась влияния милорда Дорсета. Он привык развлекать Его Величество, заставлять короля опять чувствовать себя молодым, но лорд Гастингс на протяжении двадцати лет связан с монархом узами верной дружбы, будет жестоко, если пасынок настроит Эдварда против сэра Уильяма'.
   'Двор сейчас состоит из одних Вудвиллов, а милорд Гастингс никого из них не любит, исключая, наверное, лорда Риверса'.
   'Он при дворе?'
   'Нет, в Ладлоу с принцем Уэльским. Но я был там лишь один вечер, матушка, это не так много, чтобы собрать для вас все новости'.
   Бесс осознала, что разговаривает с сыном, словно он - толстый старый джентльмен, на которого тот по манерам походил, но являлся все равно мальчишкой. Она взяла юношу за руку. 'Я слишком сильно тебя задержала своей болтовней. Иди, разыщи Екатерину и отдай ей твой подарок'.
   'Это брошь', - объяснил Джон с серьезностью. 'Надеюсь, Екатерине она понравится'.
  Когда он вышел, Бесс устроилась поближе к огню. Она всем сердцем одобряла помолвку Джона со сводной сестрой Томаса. Будучи еще почти детьми, молодые люди влюбились друг в друга, и их чувство сплотило семью, слило ветви Говардов и Буршье воедино.
   Последовавшие после их с Томасом отъезда из Лондона годы оказались гораздо счастливее, чем Бесс себе рисовала. Они обустроились с ее отцом в Эшвелторпе, и дни потекли приятной чередой. Видимо, Томасу пришлась по душе жизнь сельского джентльмена. Он заинтересовался местными делами, стал судьей, изучил лучший из существующих способов использования земли и прекрасно поладил с тестем. Вечерами мужчины играли в шахматы или слушали пение Аннетты под звуки лютни Маргарет. Младшие дети, - Том, Эдвард и четырехлетний Эдмунд выросли и на приволье Норфолкского захолустья превратились в крепких мальчишек. Лондон представлялся сказочно далеким. Екатерина Гастингс писала подруге, но в ее посланиях отражалась лишь общая картинка, и Бесс могла лишь догадываться, как по-настоящему все обстоит в столице. Однако, она вынесла из писем, что Эдвард с королевой начали вести раздельное друг от друга существование, Елизавета осталась в Вестминстере, король обосновался в замке Шин, и когда Ее Величество пребывала в Элтеме, Его Величество наслаждался красотами Лондона. Бесс печалило взаимное отдаление монаршей четы. Что до нее самой, она ощущала все сильнее радующее душу довольство. Словно, если союз стартует со страстной любви, то затухает с ее угасанием, но если он ведет исток с активной неприязни, то видоизменяется с годами в нечто лучшее, рождает взаимоуважение и взаимную заботу, выношенные в условиях трудностей. Теперь, когда Томас занимался с ней любовью, Бесс могла, наконец, ответить ему, и этот ответ придавал ее супругу больше чувственности. Эдмунд, плод нового положения вещей, был исключительно милым ребенком с солнечным добрым характером, и леди Говард надеялась, что у них родится еще больше потомства, ибо в прошлом году чете пришлось положить в могилу трехмесячную дочку, а Томас не прекращал мечтать о дочери. Он по-своему любил Аннетту, и та отвечала отчиму взаимностью. Бесс подумала, что девушке скоро понадобится подыскивать мужа, ей уже исполнилось восемнадцать, но ни мать, ни Томас не торопились, наслаждаясь присутствием Аннетты дома.
   В течение минувших лет они однажды навестили Йоркшир, как раз накануне недавно завершившейся войны с шотландцами, и снова насладились гостеприимством герцога и герцогини Глостер. Ричард и Анна не просили для себя ничего, кроме жизни в своем личном маленьком королевстве, вдали от придворных проблем. Их единственной заботой являлось хрупкое здоровье сына. Когда смута на границе оказалась неизбежной, Ричард быстро и с толком поднял армию и двинулся на север, тогда как Бесс и Томас поехали домой. Там они обнаружили, что лорд Говард собрал подотчетные ему корабли на побережье. Как всегда крепкий, он занял залив Ферт-оф-Форт и обрушил на флот шотландцев мощный удар. Вторжение по суше захлебнулось, и Ричард подписал с герцогом Олбани договор о перемирии.
   Англии мир принес процветание, в Норфолке набирала обороты торговля шерстью. Помимо прочего, прошедший год подарил богатый урожай, поэтому в Восточной Англии зимой никто не погиб от голода. Теперь, в разгар весны, Томас сказал, что семья может нанести в Лондон краткий визит, тем не менее, Бесс уже не была уверена в своем стремлении поехать в столицу. Прежде испытываемые по отношению к Эдварду любовь и желание оказались надежно погребены, и она не хотела рисковать, дабы вновь их не пробудить.
   На Пасху в Тендринг Холл прибыли все сестры Томаса, - Изабель привезла с собой мужа, Роберта Мортимера и несколько проворных детей, с помощью которых праздники обещали ознаменоваться бурным весельем. И лорд, и леди Говард с радостью приняли каждого из представителей юного поколения и, кажется, даже не обеспокоились, сколько беспорядка те наведут. Том младший постоянно попадал в сердце любой задумки, любого озорства, и, стоило лишь торжествам Великой Пятницы закончиться, общество всей душой отдалось пасхальным игрищам, музыке и танцам с приглашенной развлекать собравшихся труппой акробатов.
   Веселье уже подходило к завершению, когда четыре дня спустя пришло послание с уведомлением о смерти графа Эссекса. Он дожил до преклонного возраста, став, вероятно, самым уважаемым пэром в королевстве. Бесс горько скорбела о нем, ведь граф неизменно заботился о ее благополучии. За этой новостью последовала еще одна, теперь уже из Вестминстера. Лорд Гастингс ставил лорда Говарда в известность о нездоровье короля.
   'Кажется, он отправился на рыбалку в Виндзор, сильно промок и подхватил простуду', - объяснил лорд Говард домашним, устроившимся в длинной столовой.
   'Его Милость всегда радовался возможности ускользнуть от дел и сесть на берегу с удочкой в руках', - произнес Томас. 'Но это же не серьезно, не так ли?'
   Его отец продолжил чтение. 'Гастингс считает, что нет, но король переутомился и перенес приступ. Ему уже лучше, но лихорадка никак не отступает, приковав больного к постели, что для Эдварда довольно несвойственно и непривычно. Милорд полагает, будет благоразумнее, если я отправлюсь в Лондон, поэтому я так и сделаю'.
   'Я поеду с вами', - вызвался Томас. 'Как бы то ни было, нам с Бесс следует присутствовать на похоронах графа Эссекса'.
  Ночью в спальне Томас сказал: 'Джон, Аннетта и Маргарет должны поехать с нами, само собой, но согласишься ли ты оставить малышей с моей матушкой?'
   'Конечно'. В голосе Бесс прозвучала внезапная тревога. 'Значит, по-твоему, у нас есть причина поторопиться?'
   'Надеюсь, что нет', - ответил Томас, - 'но я не помню короля болеющим, и на сердце у меня тяжело'.
   'У меня тоже', - подумала Бесс и долго лежала, думая о том, что мучало ее все эти долгие годы.
  После зимы округа просыпалась, это было заметно путешественникам, выехавшим из дома в первую неделю апреля и узкими петляющими проулками добравшимся до Коггсхолла, а оттуда уже до Уитхэма и поздно вечером того же дня остановившимся в Челмсфорде. На второй неделе они доскакали до Ромфорда и к следующему вечеру увидели лежащий на линии горизонта Лондон. Путники въехали в город через заставу Мургейт, но еще до появления в столице услышали торжественный перезвон, доносящийся с вершин многочисленных возвышающихся над беспорядочной застройкой домов колоколен.
   Лорд Говард с сыном обменялись взглядами. 'По кому могут звонить колокола?' - спросил Томас. 'Нам известно только о лорде Эссексе, но, разумеется, даже по нему-'
   '- не стали бы звонить так много колоколов', - завершил фразу его отец и прибавил: 'Я начинаю опасаться-'
   'Господи!' - воскликнула Бесс. 'Вы же не думаете, - это не может оказаться звоном по-' Она не сумела заставить себя произнести роковые слова.
  Говарды пришпорили лошадей по направлению к заставе и там познакомились с долетавшими со всех сторон новостями. Король умер! Великий Эдвард, давший всем им мир и успешную торговлю, Эдвард, обожаемый как в столице, так и остальным населением страны, Эдвард чей сорок первый день рождения готовились отпраздновать через три недели, великолепный деятель, знакомый каждому, лежал мертвый, а подданные не могли оправиться от поразившей их утраты.
   'Иисусе!' Лорд Говард перекрестился, а за ним и Томас. Медленно осенила себя крестом Бесс. Она ощущала холод, дурноту, не в силах была поверить случившемуся, однако, неизменный траурный перезвон вторящих друг другу колоколов подтверждал истинность совершаемого теми послания.
   'Нам следует немедленно ехать в Вестминстер', - объявил сыну лорд Говард. 'Бесс, дорогая моя, возьмите наших людей и отвезите ко мне домой, пока мы отлучимся. Как только сможем, сразу отправим вам весточку'.
  И они ускакали, протискиваясь сквозь заполненные толпой улицы, тогда как Бесс с Джоном, его сестрами и двумя дюжинами слуг и сопровождавшими семью оруженосцами остались на месте потрясенные и оглушенные известиями. Она видела, как народ собирается в небольшие тихо перешептывающиеся группки, кто-то торопился в храмы - помолиться за упокой души короля, кто-то кучковался у дверей трактиров и строил предположения о ближайшем будущем.
   Бесс спешилась и, опираясь на руку Джона, зашла в церковь Святого Олафа на Олд Джеври, дабы преклонить колени с множеством других, пока свечи озаряли внутреннее пространство, а священник произносил молитвы об усопшем. Аннетта и Маргарет плакали, но их матушка все еще не отошла от онемения для слез. Она пыталась молиться, но в голове возникали лишь формальные фразы: 'Ave Maria, ora pro nobis' - Радуйся, Мария, и проси Бога о нас, и сердце в груди казалось холодным, словно камень.
   Выйдя из храма, Джон произнес: 'Новому королю не больше двенадцати, не так ли, матушка? Его Величество Эдвард, должно быть, полагал, что сын успеет возмужать, прежде чем наденет на себя корону'.
   'Горе тебе, земля, когда царь твой отрок', - чуть слышно процитировала Бесс, - 'я это где-то слышала'. 'Бедный ребенок', - подумала она, - 'наверное, не легко становиться монархом в детстве'. Бесс вспомнила о Елизавете, о минувших годах, о далеком мартовском дне, об испугавшейся лошади и о мгновениях экстаза. 'Отвези меня домой, Джон', - попросила она сына, - 'скорее отвези меня домой'.
   В городском доме лорда Говарда они принялись ждать. К вечеру тяжелый перезвон прекратился, и Бесс с детьми уединенно поужинали в ее комнате. В конце концов, к десяти часам отец с сыном возвратились, лорд Говард выглядел озабоченным, Томас едва ли лучше.
   'Мы видели Его Милость', - проронил лорд Говард. 'Он лежал в собственных покоях обнаженным, ткань покрывала исключительно половые органы, но и пэры, и священники могли лично убедиться, что король действительно оставил нас. Грустное зрелище, вся слава монарха обратится не более, чем в глину'.
  Бесс закрыла глаза, перед ней возникла практически невыносимая картина, но Томас торопливо продолжил: 'После его одели, как монарху полагается, и мы отнесли короля в часовню Святого Стефана, чтобы каждый мог пройти мимо и почтить своего властелина'.
   'Как это произошло?' - спросила она. 'Когда лорд Гастингс писал, казалось, причин для волнения нет, да и король всегда отличался крепким здоровьем'.
   'Врачи не знают, но Эдвард был крупным и тяжелым. Его охватила лихорадка, дыхание стало затрудненным. Гастингса вызвали только вчера, обнаружив, что монарх уже при смерти, - это застало врасплох всех'.
   'А королева? Она была там?'
   Лорд Говард бросил на Бесс удивленный взгляд. 'Нет. Король не посылал за ней'.
   Что же случилось с любовью юношеских дней? Бесс была изумлена. Неужели она навсегда угасла? С того мгновения в Графтоне минуло каких-то девятнадцать лет, и Эдвард не стал звать к себе Елизавету, когда почувствовал, что умирает. Молодая женщина приложила к глазам платок и попросила лорда Говарда рассказывать дальше. Томас налил в кубки вино - в один для жены, во второй - для отца.
  'У ложа присутствовал Дорсет, и, зная, как он поругался с Гастингсом, король потребовал от обоих возлюбить друг друга ради его сына и ради безопасности государства. Те обменялись рукопожатием, но мне кажется, что недавно обретенная дружба не протянет дольше погребальной службы'.
   'Что было потом? Вызвали ли нового короля?'
   'Не знаем', - ответил Томас. 'Завтра мы ужинаем с лордом Гастингсом и, возможно, тогда услышим больше'.
   Лорд Говард вскоре встал и отправился в кровать, и Томас с Бесс остались наедине. Он обнял жену. 'Мы все скорбим', - прошептал Томас, - 'но ты, наверное, сильнее очень многих'.
   Бесс какое-то время тихо плакала у Томаса на плече. Эдвард стоял у нее перед глазами таким, каким был в последнюю их встречу, - сидящий в кресле в камзоле темно-красного оттенка, с длинными подбитыми мехом рукавами, с вытянутыми ногами, все еще привлекательный и способный ее взволновать. Она волей-неволей оказалась вынуждена оставить и его, и двор, а сейчас никогда уже не увидит живым. Приятнее вспоминались другие мгновения, - приехавший в Графтон молодой жених, Эдвард у нее на церемонии подтверждения брака, его визит в Эшвелторп, совместное путешествие в Уолсингем. Доброта Томаса и проявляемое им понимание трогали до глубины души. Словно тот давно отмел в сторону ревность, которую имел основательные причины ощущать, и Бесс испытывала к мужу благодарность, обнаружив, что держится за него, как за якорь в бурном море, что, разумеется, должно было принести разительные перемены им всем.
  Утром Бесс направилась в Вестминстер с двумя старшими детьми и сопровождающим семью Робертом Белласисом. Глубоко беременная Элизия осталась дома. Они присоединились к длинным вереницам людей, ожидающих своей очереди пройти мимо гроба, - ремесленников, рабочих, торговцев и подмастерий. Каждый пришел проститься с последним из королей, подарившим народу мир и процветание. Эдвард лежал в окружении желтоватых траурных восковых свечей, священник читал над ним молитвы, а монахи из аббатства пели псалмы. Многие, проходя, плакали, слезы текли по щекам и у Аннетты. Бесс взглянула на лицо Эдварда и вспомнила, как Елизавета однажды назвала его новым солнцем, воссиявшим над Англией. Так оно и случилось, но в данный миг король лежал здесь, в необратимой неподвижности, а от движения явившихся с ним попрощаться колебалось и гасло зарево свечей.
   Бесс покачнулась и ощутила поддерживавшую ее руку Джона. Они тоже прошли мимо монарха и вышли в дождливое апрельское утро. Молодая женщина отправилась в покои королевы, выразить той свое сочувствие, но услышала, что Ее Милость слишком погружена в государственные дела, чтобы видеться с прежней фрейлиной. Разочаровавшись, Бесс повернула назад, даже посчитала, что так и следует, - старая дружба значила для Елизаветы гораздо меньше, чем озабоченность ближайшим будущим.
  
  За обедом лорд Гастингс с вытянутым и изнуренным лицом, однако, тоже повернул разговор к тому, что пришлось предпринять. 'Я послал срочное сообщение герцогу Глостеру', - объявил он собеседникам. 'Король Эдвард назначил его опекуном своего сына, Ричард обязан явиться срочно и в окружении внушительной силы'.
   'Вы предполагаете противостояние?' - спросил лорд Говард.
   'А вы - нет?' - возразил Гастингс. 'Я продолжаю исполнять обязанности лорда-канцлера, но королева с Дорсетом успели образовать принимающий решения Совет. Прав на это у них нет, абсолютно никаких. Ничего не может свершиться, пока не прибудет новый король, тем не менее, мать с сыном выпускают постановления и отправляют письма каждому, кто хочет стать человеком Вудвиллов'.
   'И много таковых?' - поинтересовался Томас.
   'Меньше, чем они ожидают. Милорд Глостер обязан проследить, дабы все прошло правильно и без ошибок, и я молю Господа, чтобы он приехал, как можно скорее'.
   Бесс подумала о Миддлхэме, о Ричарде и Анне, об их хрупком маленьком сыне. Теперь мир этой семьи разобьется на мелкие осколки, болота Йоркшира сменятся на грязь лондонских улиц и на конфликты в палате Совета. Ответственность - явление тяжелое и жестокое, но она знала, - Ричард не станет от нее увиливать.
   Лорд Говард совершил глубокий выдох и удовлетворенно рыгнул, с его тарелки испарился даже последний оставшийся кусочек. 'Великолепный обед, милорд'. Он покопался в кармане, нашел там монету и подозвал распорядителя. 'Прошу, отдайте это повару с моими высочайшими похвалами'.
   Лорд Гастингс улыбнулся. 'У меня лучший повар в Лондоне. Милорд, сэр Томас, думаю, нам многое следует сказать друг другу. Предлагаю удалиться в мой личный кабинет и предоставить дамам поговорить с глазу на глаз'.
   Екатерина отвела Бесс наверх, и они устроились там, лакомясь сладостями и смакуя тонкое вино.
   'Я была во дворце', - поделилась Бесс, - 'но королева не стала со мной видеться'.
   'Елизавета не забыла, как вы встали на сторону Ричарда в деле Кларенса и в остальных вопросах, да и вашу дружбу с Анной Невилл она хорошо помнит. Моя дорогая, мне страшно. Опасаюсь, как бы всем нам не грозили трудности'.
   'Какие именно трудности?'
   'Не представляю, хотя хотела бы догадываться. Уильям и Дорсет опять готовы перегрызть друг другу глотку. В самом деле, мы вскормили змею на груди в лице нашего зятя. Даже Эдвард не сумел излечить эту рану, лежа на своем смертном одре. На Уильяма теперь каждый взирает с надеждой на сохранение государственных вопросов в должном порядке, пока не прибудет новый король, но Дорсет не намерен обращать на него внимание, как, впрочем, и королева'.
   'Ричард заставит их прислушаться к нему', - доверчиво сказала Бесс, но Екатерина парировала: 'Если королева добьется своего, и ее сын наденет корону, власть целиком и полностью попадет к ней в руки, не успеет Глостер даже войти в Лондон. Опять же, если Уильям не сможет ее остановить'.
   'Конечно, сможет. Он же не враждует с Ричардом, не так ли?' Тем не менее, некоторые сомнения еще оставались, и Екатерина их озвучила.
  'Не думаю', - обронила она, - 'тем не менее, мне кажется, герцог всегда считал Уильяма, да и короля чересчур распутными, тогда как сам милорд Глостер крайне сдержан'.
   'Его Милость не выносит легкомыслия', - согласилась Бесс и вспомнила страстную речь Ричарда при возвращении от двора после гибели Кларенса. Он ненавидел распущенность и пьяные вечеринки, равно как и блестящий внешний вид, прячущий порок и похотливость. Неясный страх, почувствованный у подруги, зародился также и в мозгу у Бесс.
   'У обеих нас есть сыновья, связанные с будущим', - произнесла Екатерина. 'Моему Эдварду - семнадцать, Ричарду столько же, сколько и вашему Джону. Интересно, каким мир обернется для них?'
   Бесс попыталась улыбнуться. 'Когда шум уляжется, то все останется, по большей части, тем же самым'.
   'Сомневаюсь. Батюшка часто рассказывал, сколько ненависти разгорелось среди знати в детские дни Генри Шестого, как каждый боролся за власть над мальчиком'.
   'И от этой ненависти погиб герцог Хамфри', - невольно заметила Бесс, и, когда Екатерина озадаченно на нее посмотрела, добавила: 'Мне бы хотелось вернуться в Эшвелторп'.
   'И лорд Говард, и сэр Томас не относятся к числу мужчин, убегающих от своих обязанностей'.
   'Не относятся', - согласилась Бесс, - 'но я не знаю, станет ли Томас слишком глубоко вникать в проблемы, если отец не подаст ему пример. Мы были так довольны на протяжении последних лет'.
   Ночью Бесс спросила у Томаса, что он предполагает делать дальше. 'Пока - ожидать церемонии похорон', - удивленно ответил тот. 'Отец принимает в ней участие, значит, задействуют и меня. Затем нам придется присутствовать на коронации, батюшка должен получить при юном монархе должность. Двор, с Божьей Милостью и с Ричардом в качестве королевского опекуна, превратится подходящее место для жизни достойных людей'.
   'Но королева-'
   '-вынуждена будет поступать так, как ей укажут. Мы все помним хаос, устроенный королевой Маргарет. Правление - забота мужчин'.
   Неясный страх разрастался. Неделю спустя Эдвард с огромной пышностью был упокоен в часовне Виндзора, после чего в течение двух недель Лондон ждал. Томас принес Бесс новости, - Ричард лично обратился с письмом к Совету покойного короля, заявив, что уже находится в пути на юг, и что ничего не следует предпринимать из противоречившего бы воле его брата.
   'Лучше бы он поторопился', - отметила Бесс.
  
   Джон вернулся в Оксфорд, Бесс и Аннетта отдались выбору платьев для предстоящей коронации, а Элизия подарила жизнь дочке. Это событие целиком заняло внимание Бесс, хотя она понимала, - за дверью дома столица гудит от слухов и предположений. Появились известия, что маркиз Дорсет попал в Тауэр и не только наложил руку на казну покойного короля, но еще и занял его место в постели госпожи Шор, что сразу озадачило сплетников на каждом из уличных углов. Лорд Гастингс регулярно советовался с лордом Говардом, лордом Стенли и доктором Мортоном, епископом Или, тогда как королева с Дорсетом и епископом Солсбери образовали собственный Совет. Лондонские шутники начали делать ставки, который из двух окажется сильнее.
  В последний день апреля погода стала мягче. Через какой-то промежуток времени после полуночи Бесс проснулась, почувствовав, что ей слишком жарко, и почти тут же услышала где-то внизу тихое постукивание.
   'Томас!' Она потрясла мужа за плечо. 'Кто-то пришел. Кто это может быть в столь поздний час?'
   Томас пошевелился, перевернулся и сел. 'Бог знает. Пойду и посмотрю, но слуги никого без моего позволения не впустят'. Он накинул длинный халат и вышел. Постукивание прекратилось, и Бесс легла, прислушиваясь. Молодая женщина могла разобрать голоса говоривших, и, менее, чем через десять минут, Томас возвратился.
   'Пришло сообщение от королевы', - объявил он, и лицо его приобрело угрюмое выражение. 'Кажется, что Глостер и Бэкингем каким-то неизвестным мне образом встретились и предстали перед графом Риверсом и лордом Ричардом Греем, сопровождавшими короля в Лондон. Это произошло, по-моему, то ли в Нортхэмптоне, то ли в Стоуни Стратфорде. Ее Величество утверждает, что Глостер схватил Эдварда, и приказывает всем влиятельным лордам немедленно к ней явиться с таким количеством людей и оружия, какое они только сумеют собрать'.
   'Иисусе!' Бесс так и подпрыгнула. 'Томас, ты же не пойдешь? Как мог Ричард похитить собственного племянника, когда его назначили опекуном мальчика?'
   'Спокойно', - произнес Томас в своей аккуратной манере. 'Мы отослали гонца прочь, сказав, что не станем ничего предпринимать, пока Глостер не прибудет в столицу. Ручаюсь, каждый нормальный человек поступит точно также. Пойду и разведаю, что происходит'.
   'Сейчас? Но уже далеко за полночь'.
   Томас торопливо натянул одежду. 'Пока лежебока храпит, могут случиться значительные события. Я не задержусь'.
   Он вернулся спустя два часа и пробудил Бесс от глубокого сна. 'Не поверил бы', - признался Томас, - 'если бы сам не стал свидетелем сцены, которую даже возможной не считал'.
   'Рассказывай', - Бесс опять абсолютно проснулась.
   'Ее Величество вместе с Дорсетом скрылись в убежище'.
   'Снова?' Бесс мгновенно вспомнила панику и бегство в дни угрозы Уорвика Лондону в 1469 году.
   'Но почему?'
   'Елизавета себя выдала', - ответил Томас. 'На ее призыв, ответили крайне немногие. Большинство поступило подобно нам, и она обнаружила себя в полном одиночестве, за исключением родственников. Господи, как же королева, должно быть, боится герцога! Что до Дорсета, - он всегда являлся глупцом и трусом. В Вестминстере все, что можно сдвинуть с места, при свете факелов забирается в убежище, - а это и мебель с гравюрами, и серебро с золотом, и холсты с гобеленами. Небу известно, что еще. А посреди творящегося кавардака на коробке восседает Елизавета и просит собирающих вещи поспешить. Они же проломили в аббатстве часть стены, лишь бы ввезти туда ее добро'.
   'Господи!' Бесс попыталась представить столь живо обрисовавшееся зрелище. 'Королева говорила с тобой?'
   'Она меня не видела, а я не хотел вызывать еще больше неприятностей. Но кое-что слышал от равно со мной наблюдающего за сценой человека. Кажется, что лорд Риверс и лорд Ричард Грей оба задержаны и отправлены в Понтефракт. Наверное, именно это вынудило Дорсета торопить матушку и младших сестер с братом укрыться под защитой аббатства'.
   'Ричард, разумеется, не намерен причинить Энтони вреда?' - воскликнула Бесс. 'Он не похож на остальных Вудвиллов'.
   'Энтони отвечает за особу короля, поэтому, само собой, собирался доставить того к своей сестре - королеве, а вовсе не к Ричарду', - ответил Томас.
  Четыре дня спустя из окон собственного дома семья любовалась, как в Лондон въезжает Эдвард Пятый. Мальчик выглядел бледным и испуганным. Лишенный любимого дядюшки Энтони, получивший отказ на просьбу встретиться с матушкой, братом Ричардом и сестрами, он ехал рядом с суровым дядюшкой по отцовской линии, и, казалось, что подросток борется со слезами. Однако, юный монарх сохранял чувство собственного достоинства и махал рукой толпам, приветствовавшим хрупкую фигуру в темно-красном бархатном камзоле и черном бархатном головном уборе. Лондонцы любили праздники, поэтому отчаянная тревога, скрытая за кулисами события, мало их сегодня волновала. Молодой король направлялся в традиционное, предусмотренное на период до венчания на царство, жилище в Тауэре, и Бесс внезапно ощутила к нему, такому одинокому среди моря народа, сочувствие.
   Старый лорд Дадли завершил свои обязанности хранителя Тауэра, и честь встретить монарха досталась лорду Говарду, присоединившемуся к длинной веренице всадников, сопровождающих короля к его покоям. Бесс отвернулась от окна и пожелала себе не испытывать такой душевной тяжести.
   Через еще несколько дней Роберт Белласис принес сообщение от леди Гастингс, просящей Бесс прийти к ней. Навестив Гастингсов, та обнаружила Екатерину в состоянии, никогда не замечаемом у той прежде, помертвевшей, похолодевшей от ярости, тем не менее, сломленной. 'Екатерина! Дорогая моя, вы получили дурные известия?'
   Леди Гастингс издала странный невеселый смешок. 'Полагаю, что да, хотя кто-то может решить это не стоящим внимания. На протяжении всей проведенной с Уильямом жизни я знала о наличии у него любовниц, у кого из мужчин их нет? Но мне не было дела, я понимала, что являюсь его женой и думала, что в глубине души он любит меня. Но это - это больше того, что мне дано вынести'.
   'В чем дело? Что он натворил?'
   'Та женщина! Та гулящая женщина! Теперь, когда Дорсет отбыл, знаете, что она сделала? Предложила свои прелести Уильяму, и тот -'
   'Нет', - воскликнула Бесс. 'Не после Эдварда и Дорсета! Как она могла, - он -'
   'Разумеется, согласился', - просто произнесла Екатерина. 'Он находился с ней каждую ночь на нынешней неделе, а, когда я поставила происходящее Уильяму на вид, тот расхохотался и заявил, что эта женщина может оказаться ему полезна'.
   'Значит, в конце концов, ее поведение доказало определенную легкость нрава', - подумала Бесс, - 'вот вам и хорошенькая жизнерадостная Джейн Шор, которая утверждала, что мечтает добиться свободы, снова вступить в брак и родить детей'.
   'Но и это еще не все', - продолжила Екатерина. 'Уильям во что-то ввязался. Не знаю, во что, но полагаю, он повернулся против милорда Глостера. Уильям не в силах выносить Бэкингема, чересчур самодовольного и никогда не прекращающего разглагольствовать, считающего, что отныне он до последнего вздоха останется правой рукой Ричарда. Уильям же доказывает, что потеряет теперь все, если Глостер не вспомнит о старых друзьях покойного короля. Вестминстер переполнен слухами и перешептываниями, и я от беспокойства уже не могу заснуть'.
   'Вы терзаете себя без основательной на то причины', - попыталась успокоить подругу Бесс, пусть ей никогда не доводилось раньше видеть Екатерину такой измотанной по контрасту с обычной для нее полнокровной и жизнерадостной манерой.
  
   Герцогиня Анна приехала в начале июня, встретив Бесс, она с удовольствием протянула той руки. 'Дорогая моя, я очень рада вас видеть. Прибыла так быстро, как только смогла, стоило лишь Ричарду меня вызвать, хотя вынуждена была оставить нашего Эдварда'.
   'Он плохо себя чувствовал?'
   'Да, еще с зимы. Его мучает сильный кашель, но, с приходом теплой погоды, мальчик обязательно поправится'.
   Они находились в Кросби-плейс, лондонском доме Ричарда у заставы Бишопсгейт. В мыслях у Бесс промелькнуло, что и сама Анна смотрится не слишком хорошо, тем не менее, взгляд у нее от счастья искрится. Герцогиня, по-видимому, представления не имела о подземных течениях, довлеющих над Бесс и леди Гастингс. Когда к ним присоединился герцог, она оживленно повторяла, как прекрасно вновь обрести общество старых друзей.
   Ричард вернулся из Тауэра, где занимался делами управления, и выглядел уставшим, его плечи еле заметно сгорбились. 'Бесс', - он поцеловал гостье руку, - 'я счастлив, что лорд Говард и ваш супруг находятся в рядах моих верных друзей. Хотелось бы пообещать, что все сейчас пройдет гладко, но, боюсь, реальность далека от этого. Маркиз Дорсет бежал из убежища, как и из страны, несомненно, а его брат, сэр Эдвард, сел на направляющийся во Францию корабль'.
   'Я рада, что они уехали', - сказала Анна, - 'было бы чудесно, если бы все Вудвиллы последовали их примеру'.
   'Да, уехали' - отозвался Ричард, - 'но Дорсет забрал с собой большую часть казны Эдварда, чем проявил качества не только изменника, но еще и вора'. Герцог принялся измерять комнату шагами, его хрупкий силуэт напрягся, между бровей залегла тревожная морщина. 'Даже годы тому назад я знал, что королева и ее родственники сотворят с Эдвардом, сейчас мои подозрения подкреплены твердыми доказательствами их семейного эгоизма. Эти люди не заботятся ни о чем, кроме собственных желаний, ни о ком, за исключением себя любимых'.
   Бесс молчала, наблюдая за ним и очень хорошо понимая. Мгновение спустя Ричард вспыхнул: 'И я знаю, если их подпустят хоть на дюйм, дадут им хоть один маленький шанс, династии Йорков наступит конец. И, Господи прости, в Англии начнется господство клана Вудвиллов'. Он перевел дыхание и мрачно окинул взором обеих женщин. 'Борьба идет не на жизнь, а на смерть, и лишь Создателю известно, кто может в ней пасть. Стоит держать в памяти, что леди Стенли не перестала быть Маргарет Бофор и не забыла находящегося в Бретани сына'.
  Генри Тюдора?' - переспросила Анна. 'Но он же в ссылке. Разумеется, Генри не таит в себе опасности? Кто последует за ним?'
   Ричард пожал плечами. 'Кажется, ланкастерцы еще остались, и за ними необходимо приглядывать'.
   Анна подошла и положила ладонь мужу на руку. 'Присядь и отдохни, любимый. Выглядишь ты очень измотанным'.
   'Думаю, да', - ответил Ричард. 'Но отдыхать мне уже больше не придется'.
  
  Глава 12
  
   После Бесс представлялось, что события следующих нескольких недель пролетели столь молниеносно, что она никогда не сумеет твердо вспомнить, как все случилось. Это началось через неделю после прибытия Анны. Томас проснулся раньше обычного и сообщил, что у него поручение от лорда-опекуна.
   'Что ты должен сделать?' - сонно спросила Бесс.
  'Доставить на встречу Уильяма Гастингса', - кратко объяснил он и ушел. Бесс показалось странным, что отправиться за Гастингсом должен Томас, а не оруженосец или капельдинер, если Уильям понадобился Совету так рано, но она не стала развивать эту мысль и заснула еще на час. Проснувшись, молодая женщина привела себя в порядок, оделась и спустилась вниз, пожелав приобщиться к компании своих младших детей. Бесс скучала по ним, по их шуму и болтовне, но сотня с небольшим дел постоянно ее отвлекали и заставляли заниматься домом. Прошлым вечером Томас взял жену на ужин в Тауэре с юным королем, но вечер оказался не из самых приятных. Мальчик был далек от счастья, поэтому и к беседе не расположен. Он отвечал любезно, но коротко и не отваживался вставить не единого личного замечания. Казалось, ребенка мучает какая-то боль, он часто прикладывал к подбородку ладонь, так что Бесс заподозрила тут вероятность проблем с зубами. Эдвард хотел увидеть матушку, но ему не позволяли с ней встретиться. Бесс подумала о Елизавете, упавшей с самой высокой в стране точки и одиноко сидящей в убежище, не удивительно, что ее сын производил столь несчастное впечатление. Кто знает, вдруг после церемонии коронации его настороженность растает.
  Бесс направилась в библиотеку лорда Говарда и села там, чтобы написать отцу, но не успела осилить и первых нескольких строк, как внешняя дверь распахнулась, до слуха донеслись взволнованные голоса, кто-то внезапно вскрикнул с ноткой крайнего ужаса и отчаяния. Она вскочила, но только собиралась выбежать, как открылась дверь библиотеки, и перед Бесс возникла Екатерина Гастингс, - волосы в беспорядке рассыпались, вуаль или перчатки отсутствовали, верхняя накидка наброшена кое-как. Женщина находилась на грани истерики, рухнув, в конце концов, на пол с льющимися по лицу слезами.
   Бесс подлетела к ней. 'Екатерина, милая, ну что вы, позвольте вам помочь. Вы не ушиблись? Что-то с Уильямом? В чем дело?'
   Ей удалось усадить Екатерину в кресло, но та не могла ответить, лишь захлебывалась рыданиями и раскачивалась взад-вперед. Потеряв надежду, Бесс удержала подругу и повторила вопросы, пока слова не вырвались наружу неровными толчками.
   'Уильям - он умер - они убили его. Господи! Господи!'
   Продолжая придерживать ее, Бесс встала рядом на колени. 'Уильям умер? Не понимаю. Томас утром отправился, чтобы отвести его на собрание Совета'.
   'Знаю - Знаю'. Екатерина ударилась в новый приступ рыданий. 'Он должен был понимать, - зачем. Томас понимал? Понимал?'
   'Если и понимал, мне ничего не сказал Екатерина, попытайся объяснить, что произошло'. Бесс позвонила в колокольчик и, когда пришел слуга, отправила его за подогретым вином и присыпкой, которую использовала, если дети капризничали, или в доме кто-то испытывал боль. Судороги не перестали потрясать леди Гастингс, но она сумела произнести: 'Это случилось на собрании Совета. Они - то есть герцог - обвинили Уильяма в государственной измене. В измене! Сказали, что тот вошел в сговор с королевой и прибегал к помощи Джейн Шор для доставки ее посланий. А потом - потом - Глостер велел вывести Уильяма и казнить'.
   Бесс, онемев, откинулась на пятки. 'Ричард так поступил? Вы уверены?'
   'Господи, как я могу не быть уверенной в подобном? Ко мне пришел и все рассказал рыцарь от лорда Стенли. Едва нашли время разыскать священника для последней исповеди, прежде чем осуществить казнь, - там же - на лужайке у часовни - без суда - без ничего-'
   Элизия лично принесла вино и успокоительное. Бесс заставила Екатерину выпить, чуть сознавая то, что только что услышала. Неужели это правда? Схваченный в подобной спешке Уильям Гастингс, к тому же, по приказу Ричарда? Она обменялась взглядами абсолютного потрясения с Элизией, и последняя сразу же выскользнула из комнаты.
   Екатерина резко отодвинула бокал. 'Ваш муж был с ними в сговоре', - воскликнула она с внезапным ядом в голосе. 'Как и лорд Говард. Матерь Божья, что случилось с дружбой? Она подверглась порче - порче. Уильяму не дали времени защитить себя, не дали даже подготовить послание, чтобы отправить мне'.
   Бесс еле-еле успокоила обезумевшую от горя женщину и послала Роберта Белласиса за юным Эдвардом Гастингсом, чтобы тот пришел и забрал матушку домой. Екатерину уводили с продолжающими срываться с губ обвинениями, после чего Бесс упала в глубины кресла с дрожащими от пережитого напряжения ногами. Она была потрясена, лишена возможности двигаться и, как только Томас вернулся, потребовала от него правды.
   'Ты ее уже слышала', - ответил тот резко. 'Лорд Стенли и епископ Или задержаны, Джейн Шор отправлена в темницу. Они затеяли заговор, чтобы избавиться от милорда Глостера, а это опять превратило бы королевство в кровавое поле брани, как в дни Уорвика'.
   'Но как мог Ричард так поступить?' - воскликнула Бесс. 'А ты, Томас, ты ему помог! Лорд Гастингс приходился другом - и Эдварду, и нам, он никогда не совершал предательства, никогда!'
   'Ты не поняла, что я только что сказал. Ричард знает, - именно Вудвиллы и Дорсет погубили Эдварда таким, каким тот был, своей распущенностью и алчностью. А Гастингс сейчас объединился с ними, угрожая тем самым предсмертным желаниям Эдварда, и больше Ричард вынести происходящего не мог'.
   'Как ты можешь в это верить? Какие существуют доказательства, что Уильям сделал озвучиваемое тобой?'
   'Доказательств достаточно, есть свидетели, есть письмо. Завтра я иду к королеве и убеждаю ее отдать принца Ричарда. Его брат король просит, чтобы брат составил ему компанию. Для всех станет лишь лучше, если за мальчиками получится вести общее наблюдение'.
   'Елизавета не отдаст Ричарда'.
   'Она обязана его отдать. Со мной пойдет кардинал Буршье, дабы убедить мать, что за ее сыном хорошо присмотрят. К тому же-', - прибавил Томас, - 'я возьму несколько групп солдат, и в вопросе, несомненно, не возникнет ни малейших недопониманий'.
   Бесс молча воззрилась на мужа. 'Представить не в силах, что все это происходит. Только какие-то недели тому назад мы мирно наслаждались домашним уютом в окружении детей, а теперь Эдвард мертв, да и Уильям тоже. Энтони с множеством собратьев по несчастью заперт в темнице, а королева скрывается в убежище'.
   'Неужели ты не понимаешь?' - спросил Томас. 'Мы пытаемся обеспечить мир. Но какой мир мы получим, я говорю о представителях старых родов, если Вудвиллы провернут все по-своему? Они не из того теста, чтобы заниматься управлением, эти выскочки развратят юного короля и разрушат страну, а я не желаю становиться участником подобного. Приди они к власти, не сомневаюсь, - и Глостер, и мой отец, и я, - все мы сложим головы на плаху'.
   Несколько дней спустя после переезда в Тауэр принца Ричарда поступил приказ о казни лорда Риверса с племянником, лордом Ричардом Греем. Бесс могла лишь вспоминать доброту Энтони по отношению к Джону, его приятные манеры, голос, когда он пел для придворных, знание книг, искусство на турнирах. Он, словно живой, вставал перед ее внутренним взором - разгоряченный и ликующий на рыцарском поединке в честь коронации Елизаветы. И Энтони, и Уильям Гастингс являлись, вероятно, двумя больше всего любимыми деятелями в королевстве, но теперь оба мертвы, мертвы в соответствии с приказом Ричарда. Бесс получила наполненное страстью письмо от Джона. Сын выяснял, в чем состоит преступление его благодетеля, исключая братские узы, связывавшие Энтони с королевой. Она не могла ответить Джону, лишь просила довериться суду Ричарда и в крайне подавленном настроении отправилась с Томасом на ужин в Кросби плейс. Бесс спрашивала себя, сколько еще крови должно пролиться, дабы обеспечить сохранность провозглашаемому Томасом миру.
  Ричард казался отстраненным, больше склонным слушать, чем говорить. Именно герцог Бэкингем поддерживал течение беседы, хлопал ладонями, чтобы музыканты продолжали играть, требовал налить еще вина, повелевал начать танцы. В сравнении с временами двора Эдварда и его роскошными представлениями, длинными пирами и смехом ужин у Ричарда был молчаливым и сдержанным. Анна наслаждалась вечером, как обычно, в свойственном ей спокойном духе, крайне любезно ухаживая за матушкой Ричарда, герцогиней Сесиль. Ее Милость, несмотря на глубокий траур, приехала, дабы поддержать младшего и последнего из оставшихся у нее сыновей. Юный граф Уорвик, сын Кларенса, находился отныне на попечении у Анны, он сильно привязался к бабушке, что выражалось в частом пребывании у ее кресла и сосредоточении на той размытого взгляда. Бесс посчитала, что мальчик немного прост для десяти лет, и что чрезвычайно жаль отсутствия тут короля и принца Ричарда, дабы дети составили кузену компанию.
   К середине вечера Бесс заметила, что Ричард покинул зал. В этот момент она танцевала с лордом Стенли, почти сразу освобожденным из Тауэра и уже вернувшим себе прежние милости. Но молодая женщина совершенно не интересовалась вельможей, предпочитая поговорить с его супругой, леди Маргарет Бофор. Бесс надеялась, что скоро подойдет час прощания, но тут к ней приблизился паж, сообщив, что госпожу желает видеть лорд-опекун.
   Бесс проследовала за мальчиком вверх по лестнице, удивляясь, что же такого Ричарду необходимо ей сказать, чего он не мог произнести во время обеда. В маленькой комнатке на верхнем этаже, сидя за заваленным бумагами столом, герцог окинул гостью мрачным взглядом. 'Присаживайтесь, леди Говард', - проронил он с не свойственной ему прежде официальностью. Когда паж принес вино, которое молодая женщина абсолютно не захотела пить, и они остались наедине, Ричард продолжил. 'Я хотел поговорить с вами, задать вам вопрос. Вы же присутствовали на свадебной церемонии моего брата Эдварда с леди Елизаветой, не так ли?'
   Удивившись, Бесс ответила. 'Но не в часовне. Королева попросила меня побыть с ее сыновьями, маркизом Дорсетом и - и покойным лордом Ричардом Греем'.
   Колебание не укрылось от герцога, но он не придал этому значения. 'Я не думал, что вы пропустили саму церемонию. Вам известно, кто ее осуществлял?'
   'Нет', - повторила Бесс. 'В тот день я оказалась в Графтоне случайно и сразу натолкнулась на их планы'.
   'Происходило ли тогда, насколько вы знаете, что-то необычное для подобного дела? Слышали ли вы о чем-то странном?'
   'Они поехали в местечко под названием Эрмитаж, поблизости от Графтона, поэтому мне сложно ответить. Но не могу и вообразить, почему так должно было случиться. Все казалось произведенным правильно'.
   'Понятно. А после их возвращения?'
   'Я оказалась полезной в течение лишь часа, но потом мне лучше было удалиться. Это все, что я могу знать о церемонии'. По определенной причине, как бы Бесс не симпатизировала Ричарду, она не хотела делиться с ним личной беседой с Эдвардом, состоявшейся в тот день. Притом их не окружала сейчас атмосфера дружелюбности, присущая времени Миддлхэма, а герцог выглядел странно озабоченным, измученным, потерявшимся в череде мыслей, которыми не стремился поделиться с собеседницей.
   'Больше там никого не было?' Он опять стал разворачивать тему. 'Никого, кроме членов семьи? Ни - ни единого священника, кого бы вы знали по имени?'
   'Ни одного, кого бы я увидела. Из семьи только герцогиня Жакетта и еще одна леди, выступившие в качестве свидетельниц'.
   'Хорошо. Благодарю вас, Бесс. Доброй ночи'.
   Ричарду очевидно нечего было сказать ей еще. Бесс встала, совершила реверанс и оставила герцога. Все случившееся показалось ей крайне странным.
  На следующее утро она ощутила дурноту и заподозрила, что опять беременна. Бесс до полудня лежала в кровати, пока Аннетта ей читала, а Элизия шила у огня, ее маленький сын играл на полу, а новорожденная дочка находилась рядом в колыбели. Бесс захотела, чтобы и ее крошечные сынишки были поблизости, и задалась вопросом, разрешит ли Томас позвать их в столицу после коронации, или же благоразумнее будет позволить матери детей вернуться в Норфолк. Она желала помнить Лондон времен короля Эдварда, а не город после его смерти, замаранный кровавыми деяниями.
   Бесс спросила Элизию, куда ушел ее господин, и та ответила, что слышала о проповеди у креста на площади Святого Павла. Она полагала, проповедовать собирается главный из братьев, славящийся своим красноречием и способный взволновать людские сердца. Видимо, с Томасом отправился и Роберт. Конечно же, это был он, вернувшийся домой один, не раньше часа ужина и с онемевшим выражением на лице.
   'Неужели проповедник оказался настолько великолепен, что смог говорить на протяжении целого дня?' - насмешливо задала вопрос Элизия. Но, к ее изумлению, муж остался недвижим перед Бесс и выдавил исключительно простое 'Да'.
   'Вы явно намерены нам что-то сказать', - подтолкнула его Бесс. 'В чем дело, Роберт?'
   Прежде чем ответить, он протянул паузу. 'Герцог - герцог, - миледи, собирается стать королем Англии и короноваться так быстро, как только возможно'.
   'Что?!' Бесс выпрямилась в кресле, о дурноте было забыто, слуги, приготовившиеся принести мясо, встали онемевшие и потрясенные картиной. 'О чем вы говорите, Роберт?'
   'Проповедник - брат Шаа - объявил всем нам, то есть огромной толпе, включающей лорда-опекуна, герцогов Бэкингема и Саффолка, моего господина и вашего супруга, мадам, милорда Говарда и многих других, что обнаружил, - по Божьему закону корону следует возложить на голову герцога'.
   'Но как он может произносить такое? Наследник короля Эдварда -'
   'Объявлен незаконнорожденным, мадам, как и все остальные дети покойного монарха'.
   'Незаконнорожденными?' - откликнулась Бесс. 'Что за бессмыслица? Я точно знаю, король действительно вступил в законный брак с леди Елизаветой. Я в течение двадцати лет являлась им другом'. И тут она вспомнила о встрече прошлым вечером с Ричардом. 'Продолжайте', - попросила Бесс напряженно. 'Объясните, что случилось, Роберт. И присядьте. Вы выглядите измученным'.
   Он благодарно согласился, Элизия устроилась на табурете рядом, ее ладони скользнули в ладони мужа. 'В толпе говорили', - робко продолжил Роберт - 'что несколько дней тому назад епископ Стиллингтон открыл Совету договоренность короля Эдварда с другой леди еще до заключения брака с королевой'.
   У Бесс перехватило дыхание. 'Никогда о подобном не слышала. Когда они поженились, Эдварду было всего лишь восемнадцать. Конечно, упоминались и другие леди, но на ком из них его считают женатым?'
   'Не знаю, имел ли место брак, мадам, говорилось исключительно о помолвке. О помолвке с госпожой Элеонорой Батлер, дочерью старого лорда Шрусбери. Ее сестра сейчас вдова герцога Норфолка, но, кажется, что леди ничего не известно о давнем инциденте'.
   'Вспоминаю, я слышала о госпоже Элеоноре, но она умерла много лет тому назад'.
  'Да, но это не отменяет того, что она продолжала оставаться в живых, когда король женился на нынешней королеве. Епископ Стиллингтон утверждает, что присутствовал при помолвке, которую Эдвард планировал сохранить в тайне из-за государственных соображений. Он говорит, что монарх страстно возжелал леди Элеонору, а та не отдалась бы ему без благословения церкви'.
   В мыслях у Бесс что-то зашевелилось, проснулось старое воспоминание. Ей показалось, что она сквозь годы слышит заливающийся смехом голос Елизаветы: 'Я ответила, что скорее умру добродетельной, чем соглашусь жить с ним без обручального кольца на моем пальце'. Это все звучало крайне правдиво, - властный Эдвард, стремящийся утолить свое неугасимое желание, сопротивляющаяся ему женщина, выбор легчайшего из путей, чего и требовало его тело. Бесс слишком хорошо знала, - если Эдвард чего хотел, то непременно получал. Она тоже не проявила достаточной силы, чтобы отказать королю, или себе, но, как кажется, Элеонора Батлер, равно как и Елизавета Вудвилл, были чересчур мудры и поступили иначе. Но Элеонора никогда не настаивала на короне. Каким образом Эдварду удалось заручиться ее молчанием? Вероятно, она глубоко его любила, - мелькнуло в голове у Бесс, что и помогло окончательному пониманию.
   'Когда произошла эта предполагаемая помолвка?' - спросила она у Роберта.
   'Не знаю, кроме того, что слышал, вроде бы, это случилось чуть раньше брака с нашей королевой. Брат-проповедник сказал, что союз заключал двоеженец, поэтому дети от него незаконнорожденные. Сын покойного герцога Кларенса лишен всех прав, и только герцог Ричард обладает возможностью претендовать на трон. Милорд Бэкингем вспрыгнул на помост рядом с проповедником и прокричал всем, что герцога необходимо провозгласить королем, после чего собравшиеся вельможи до единого поспешили в Вестминстер обсуждать назревший вопрос. Я остался ожидать сэра Томаса там, но, когда он решил задержаться на ночь во дворце, то послал меня домой - сообщить вам о происшедшем. Прежде чем съедется Парламент, придется еще много чего сделать'.
   До крайности потрясенная Бесс тихо присела, пытаясь ухватить логическую цепочку невероятной истории. Сначала она абсолютно отказывалась ее принимать, но зачем тогда епископу Стиллингтону нагромождать подобную ложь? Но, если он знал все вплоть до мелочей, почему не заговорил раньше? И тут Бесс вспомнила, как в дни немилости Кларенса Эдвард обмолвился, что вокруг заточения брата накручено больше, чем кто-либо способен представить, и что он был вынужден отправить епископа на какое-то время в темницу. Предположим, что Кларенс знал, что он угрожал раскрыть тайну? Учитывая смерть леди Элеоноры и ее неспособность тогда ответить, дело приписали бы изворотливому уму Джорджа, ибо тот воспринял бы обнаруженное, как средство сковырнуть Эдварда с трона. Это имело смысл, - Господи, - во всем этом таился смысл! Бесс содрогнулась. Что ответила бы на такое обвинение запершаяся в убежище Елизавета? И юный король, который, видимо, вскоре окажется лишен своего титула?
   'О', - протянула Элизия, словно читая возникающие у Бесс мысли, - 'мне жаль детей. Я знаю, что должно было значить для отца происхождение незаконнорожденного из королевской семьи'.
   'Иисусе!' Бесс вытянула дрожащие руки, чтобы схватить ладони Элизии. 'В это тяжело поверить, в каждую деталь, но, тем не менее, я обязана!' Она боролась с осознанием, что Ричард - Ричард! - шел к трону, проливая кровь и оживляя старую историю, вызывающую столь неоднозначное доверие. Конечно же, любовь Ричарда к брату, его собственный девиз - 'Верность связывает меня' - помешают герцогу совершить подобное по отношению к памяти об Эдварде? Но и Бесс следует сохранить верность - Ричарду и Анне.
   Потрясенная она стала ждать возвращения Томаса. Тот пришел домой только на следующий вечер, чтобы забрать жену в замок Байнард. 'Тут соберется значительное общество', - объяснил он. 'Пошли за накидкой, Бесс, и пойдем со мной'.
   Они поплыли по реке и на подходе к замку увидели, что большой двор перед замком уже переполнен народом. День оказался столь теплым, а в толпе теснили друг друга столь сильно, что Бесс испугалась, как бы не упасть в обморок. Томас отыскал жене место, где сумел усадить ее на каменный выступ. Как часто она сидела здесь с Екатериной Гастингс в моменты важных событий, но та удалилась на север, в свой дом в Лестере. Бесс с грустью подумала, ведь протечет еще море времени, прежде чем они встретятся снова. Екатерина не забудет, что Уильяма на смерть повел именно Томас.
   Теперь же к собравшимся вышел герцог Бэкингем и с пылающим от волнения лицом произнес речь, прочитав ходатайство от Парламента. Ричард стоял на маленьком балконе над лестницей. Рядом с ним с одной стороны находился лорд Говард, с другой - зять, герцог Саффолк.
   'Мы просим вас', - восклицал Бэкингем, - 'мы - три сословия королевства - просим вас принять и надеть корону, соласиться на королевское достоинство, на которое никто больше не имеет права. Слава королю Ричарду Третьему!'
   Раздался ответный рев толпы, но Бесс ощутила, как ее язык онемел, не в силах издать ни звука. Она могла лишь смотреть ввысь, сосредоточившись на изящном силуэте Ричарда. Казалось, что тот колеблется, но затем герцог спустился на одну ступень и поднял руку. Шум откатился. 'Если на то есть ваше желание', - Ричард едва усилил голос, - 'Я принимаю эту великую ответственность, как Господь требует от меня и хочет для королевства'.
   'Вот!' - подытожил Томас. 'Отныне королем у нас станет мужчина, а не мальчишка. Сын Эдварда - до кончиков пальцев Вудвилл, он не подходит в правители такой страны, как наша. Сегодня - великий день для Ричарда, для Англии и для нас - Говардов, с Божьей помощью'. Он взял Бесс за руку, и та заметила, что глаза мужа сияют непривычным светом. 'Я до последнего мгновения хранил от тебя в тайне последние и блистательные новости. Отец, в конце концов, стал герцогом Норфолком'.
   'Но я думала, что принц Ричард-'
  'Отныне он не имеет никакого значения'. Томас отмел в сторону мальчика из Тауэра и его скоротечный титул. 'С тех пор, как упокоилась Анна Моубрей отец все эти два года обладал незыблемыми правами. Теперь он встанет на одну ногу с Бэкингемом и Саффолком, а я - я превращусь в графа Суррея. Тебе это по душе, Бесс?'
   'Не знаю', - прошептала она. 'Да, о да, Томас, если это по душе тебе, но я все еще не могу осознать происходящего'.
   Он расхохотался и легонько коснулся ее плеча. 'Нам надо сейчас ехать в Вестминстер, - все уже улажено, ты понимаешь, но тебя лодочники доставят домой. Я просто не хотел, чтобы ты пропустила столь великий миг'.
  Ричард спускался по ступеням, мгновением позже он с обнаженной головой выехал сквозь приветствующие его толпы баронов, рыцарей и оруженосцев. За герцогом последовал длинный шлейф знати. Как только Томас взял у оруженосца уздечку, Бесс произнесла: 'Я поднимусь и встречусь с герцогиней, прежде чем уплыть, да и с леди Анной тоже'.
   'С новой королевой', - уточнил Томас, - 'но она уже уехала в Вестминстер'.
  'Матерь Божья', - подумала Бесс, - 'ни секунды на ветер', и медленно стала подниматься по теперь опустевшей лестнице. Она отыскала пажа, попросила его узнать, примет ли ее герцогиня, и вскоре очутилась в просторных покоях.
   Матушка Ричарда сидела у окна, в шестьдесят с лишним у нее была все еще идеально ровная осанка, и Бесс на минуту не могла сообразить, что сказать. В конце концов, она начала: 'Ваша Милость, я надеюсь, - я радуюсь в связи со жребием, выпавшим герцогу, но, по крайней мере, радуетесь ли этому вы?'
   Герцогиня обратила на гостью взгляд, словно бы ничего не видящих глаз. 'Обрадовать меня тем, что мои внуки названы незаконнорожденными? Не знаю, правда ли, что леди Элеонора была помолвлена с Эдвардом, - чересчур много воды с тех пор утекло, но Ричард ошибся, поступая так, как он делает, даже если считает подобное благом для королевства. Эдвард бы столько боли никому из нас не причинил'. Сесиль забыла о собственном гневе при известии о союзе старшего сына с Елизаветой Вудвилл, новый поворот крепко задел ее, неподготовленную и уже состарившуюся.
   Бесс произнесла: 'Ваша Милость, простите меня. Не представляю, зачем я пришла. Лучше мне отправиться домой'.
   Уголки тонких губ взметнулись в слабой улыбке. 'Дорогая леди Говард, вас привело сочувствие, язык явно бежит впереди вас. Но я вижу, что и вы тоже не так уж счастливы. Вы же были другом королевы Елизаветы, не так ли?'
   'И короля. Мадам, я не знаю, как вынести это - клевету, на которую отсутствующий здесь монарх не может ответить, чтобы защитить себя'.
   'Он мертв и находится на небесах, где не чувствует несправедливости случившегося'.
   'Что еще ужаснее'. Бесс расплакалась. 'Мадам, я так его любила'.
  Не ясно, каким образом Бесс упала на колени у кресла герцогини, и мать Эдварда стала гладить ее по волосам, шепча: 'Несчастная душа, несчастная душа. Наверное, на вас произошедшее отразилось очень тяжело. Вы были-', и когда в ответ молодая женщина молча кивнула головой, Сесиль печально и протяжно вздохнула. 'Думаю, мне надо оставить Лондон. Я уже чрезвычайно стара для какого бы то ни было участия в подобных вещах, но собираюсь молиться о Ричарде, о всех, особенно о вас, дитя мое'.
  
   Десять дней спустя Ричард оказался коронован и назван королем Англии. Новоиспеченный герцог Норфолк и граф Маршал внесли в аббатство корону, и кардинал Буршье установил ее на темноволосую голову претендента на трон. Томас, граф Суррей, нес государственный меч-символ, Бэкингем - монарший шлейф, Маргарет Бофор, словно подтверждая свое место среди высшей знати, - шлейф Анны. Супруг Маргарет, лорд Стенли, находился в первых рядах торжественной процессии, выступая рядом с другом Ричарда виконтом Ловеллом. Герцогиня Бэкингем, урожденная Вудвилл, на церемонии отсутствовала, как и герцогиня Сесиль, удалившаяся возносить молитвы в Беркхэмстед. Вспоминающая прежние счастливые дни в Миддлхэме Бесс уверенно их предпочитала блестящей пышности настоящего. Но ничто отныне не могло пойти по-старому.
  
   Глава 13
  
   Летом 1485 года Том Говард был помолвлен с Анной Плантагенет, дочерью покойного короля Эдварда. Бесс, двумя годами ранее потерявшая на коронации вынашиваемого тогда ребенка, а за ним и следующего, не ожидала формального заключения договора. Она осталась в Эшвелторпе, ухаживая за дряхлеющим отцом, наблюдая за младшими мальчиками и занимаясь вместе с Аннеттой и Маргарет всеми обычными задачами большого дома.
   'Ты бы хотела поехать туда?' - снова спросила она Аннетту. 'Надеюсь, я не отказала тебе в желанном удовольствии, но двор давно уже не место, где живет счастье'.
   'Нет, матушка. Мне приятнее находиться тут, с вами, хотя мне бы хотелось, чтобы батюшка почаще возвращался домой'.
   'Как и мне', - согласилась с девушкой мать, - 'но король полагается на него и его отца сильнее, чем прежде с тех пор, как герцог Бэкингем совершил свое предательство'. Этот тщеславный и не владеющий необходимыми навыками молодой мужчина не обрел всего того, что искал при правлении Ричарда и вскоре после восхождения последнего на трон связался с Генри Тюдором. Его часто видели в обществе леди Маргарет Бофор, а затем герцог отправился в Уэльс, поднимать там мятеж. Его Милость незамедлительно доказал собственную крайнюю неспособность удержать армию, дело потерпело крах, и Бэкингем в результате вынужден был попрощаться с головой. Генри Тюдор скрылся от границ западного побережья и предусмотрительно вернулся во Францию. Бесс не жалела, услышав о гибели Бэкингема, он лично на это напросился, изменив монарху, ранее столь пылко поддерживаемому и не заслуживая за предательство ничего меньше. Но следующие две смерти поменяли Ричарда еще кардинальнее. Его хрупкий маленький сын, еще недавно возведенный в сан принца Уэльского, умер в прошлом году, и Ричард с Анной оба были вне себя от горя. Они обожали единственное дитя, и всем представлялось очевидным, что Анна, тоже не отличавшаяся крепким здоровьям, не выносит больше потомства.
   Бесс поехала в Лондон, чтобы утешить молодую женщину, если подобное было возможным, и обнаружила столицу содрогающейся от слухов, распространяющихся, по словам Томаса, словно, отравленные стрелы, сторонниками Генри Тюдора, хотя, откуда это было ему известно, ответить она бы не смогла. Никто, казалось, не знал, где находятся лишенные наследства принцы. Вот уже много месяцев их не видели играющими на лужайках Тауэра. Кто-то полагал, что мальчиков отправили в королевский замок в Шериф Хаттоне, где поселили детей Кларенса, однако, мерзкие сплетни намекали на более зловещие причины их исчезновения. Бесс даже довелось раз или два услышать произнесение эпитета 'узурпатор', не говоря о худших, но предъявляемых шепотом обвинениях. Она не верила ничему из этой бессмыслицы, но нагромождение грязи создавало довольно леденящую кровь атмосферу. Бесс считала подобное слишком несправедливым. Никто не мог отрицать, что Ричард показал себя мудрым и удивительно снисходительным монархом, простой люд знал, - он подарил им настоящую справедливость. По большей части, мало кто искренне интересовался, где же сейчас незаконнорожденные дети предыдущего короля. Все это, как повторял Томас, являлось целиком и полностью трудами агентов Тюдора, нацеленными на разжигание розни.
   'А ты знаешь, где мальчики?' - как-то задала Бесс прямой вопрос. 'Что бы не объявил Парламент, они продолжают быть сыновьями Эдварда и требуют к себе соответственного отношения'.
   'Откуда мне знать?' - парировал Томас, в его интонации прозвучало нечто резковатое, появляющееся, когда ему совершенно не нравился поворот разговора.
  'Твой отец занимает достаточно высокое положение, чтобы быть в курсе всего происходящего', - резонно подчеркнула Бесс.
   'Только он мне ничего не говорил. Вероятно, Ричард отправил мальчиков в некое безопасное место, где от них не случится никакого вреда'.
   'Интересно, насколько это истинно'. Бесс слегка вздохнула. 'Кажется, слишком опасно являться символом, учитывая подавляющее недобросовестность окружения'.
   'Ты права', - согласился Томас. 'Благоразумнее всего, чтобы о братьях подзабыли'.
   Она предположила, что это так, но, в конце концов, подумала, что о сестрах маленьких принцев не забыл никто. Ричард встретился с Елизаветой в убежище, и они пришли к соглашению. Дочери бывшей королевы явятся ко двору и станут получать всевозможные выгоды от покровительства дядюшки. Пошла бы на подобный шаг Елизавета, если бы опасалась за их жизни? Бесс мысленно усмехнулась. Она побеседовала с принцессой Елизаветой, сказавшей, что с матушкой все хорошо, только одиноко, и проживает та в аббатстве на средства от положенных ей скромных выплат. Девушка была высокой, светловолосой и хорошенькой, леди Говард сочла ее скромной и доброй. Бесс спросила у Томаса, может ли он добиться для нее разрешения навестить смещенную королеву, но муж ответил, - такой визит легко неверно истолковать, да и, в любом случае, старая дружба давно канула в Лету.
  
   Год спустя Бесс присутствовала на еще одних похоронах. Королеве Анне некоторое время не здоровилось, она угасала от болезни, способной передаваться настолько, что врачи запретили королю посещать ее комнату, и Бесс не смогла даже попрощаться с ней. Леди Говард следовала за гробом, оплакивая подругу, извлекшей из короны на голове так мало радости. Она плакала также о суровом и скорбящем Ричарде. Оказалось ли случившееся, как говорили слухи, Божьей карой, попустившей утрату королем и супруги, и сына, стоило ему взойти на трон? Устремив взгляд на Ричарда, Бесс увидела изможденное лицо, покрасневшие глаза, в глубине которых застыло едва выносимое отчаяние.
   Она подумала, что не получит возможности поговорить с ним, но после одной из заказанных на помин души королевы месс, Ричард заметил Бесс и остановился с ней рядом. 'Наказание Господне выносить тяжело, не так ли?'
   На глаза у леди Говард навернулись до поры сдерживаемые слезы. 'Милорд, - сир, - вы не можете думать, что Бог забрал Анну, чтобы наказать вас. Да и за что?'
  Ричард глубоко втянул воздух, в взгляде появилось затравленное выражение. 'А разве не за что? И жена, и сын ушли в течение года, а я остался с основательно давящей на голову короной'. Он увидел ее удивление, не понимание, что ответить, и слабо грустно улыбнулся. 'Мне надо идти. Все, что я сделал, предназначалось для блага Англии. Если я заслужил гнев Всевышнего, то лишь потому, что недостаточно мудро выбирал себе друзей. Возвращайтесь в Эшвелторп, Бесс. Вам посчастливилось обладать свободой, позволяющей это. Мне бы тоже хотелось вернуться в Миддлхэм, но без Анны он будет пустым'.
   Теперь слезы уже безостановочно текли у Бесс по щекам. 'Отныне возвращение даже не предполагается?'
   'Ни в малейшей степени', - ответил Ричард. 'Передо мной протянулась дорога исключительно сурового долга'.
  
   Бесс вернулась в Эшвелторп, разрываемая сочувствием к королю, опечаленная тяжестью свалившегося на них горя и пытающаяся заглянуть через завесу будущего. Джон продолжал находиться в Оксфорде, но его приезд домой ожидался совсем скоро, поэтому матушка с нетерпением предвкушала встречу с ним. Но не Джон прискакал спустя несколько дней в усадьбу, это был Томас. С ним находился Том, подбежавший к Бесс, стремясь поведать ей о своей помолвке. Увидев серьезность в лице мужа, она отправила сына на поиски братьев, пообещав послушать его рассказ позже. После чего проследовала с Томасом в зал.
   'Я рада тебя видеть', - произнесла Бесс. 'Надеюсь, ты сможешь остаться тут на какое-то время'.
   'Боюсь, я едва смогу остаться вообще', - ответил он. 'Я здесь, чтобы поднять столько людей, сколько сумею, чтобы потом присоединиться к королю в Ноттингеме'.
   'Поднять людей? О -' У Бесс перехватило дыхание. 'Это не может оказаться-'
   'Да, это то, что мы ожидали все эти долгие месяцы. Генри Тюдор две недели тому назад высадился на западном побережье и направляется навстречу с королем. Он предъявляет требования на корону и клянется, что женится на принцессе Елизавете, когда наденет ее! С ним прибыл его дядюшка Джаспер и лорд Оксфорд, также Тюдора поддерживает половину Уэльса, зовущая и остальных сражаться под знаменами Генри. Мы уже и думать забыли, что он так долго успел там прожить. Тюдор дошел до Шрусбери, прежде чем мы даже узнали о его высадке. Я должен забрать каждого, кого смогу, письмо в замок Кейтер с призывом к Пастону привести его людей нам на подмогу давно отправлено'.
   После того как схлынуло первое потрясение стало ясно, именно этого Бесс, как и все остальные, ожидала на протяжении долгого времени. Теперь и король, и весь комплекс воинства Англии под его рукой были обязаны раз и навсегда разбить Тюдора и установить окончательный мир. Тем не менее, она крепко сжала ладонь Томаса, подумав, что должно предшествовать победе. 'У короля внушительная армия?'
   'Пока нет, но люди начнут подходить. С нами против Тюдора встанут лорд Стенли и его брат сэр Уильям, а также граф Нортумберленд, если он сможет встряхнуться и поднять мужчин на севере. Отец уже справился с поставленной задачей, и мне следует собрать столько провианта и оружия, сколько удастся'.
   Остаток дня провели в большом зале, слуги торопливо сновали туда и обратно со стрелами и луками, охотничьими копьями и снаряжением. Со стен снимали старое оружие, висевшее там со времен битвы при Тьюксбери, собирали каждую находящуюся в наличии лошадь, кузнец беспрерывно трудился над новыми для нее подковами. Сэр Роберт Белласис объехал окрестные села, созывая всех высоких и крепких парней под знамена герцога Норфолка, а Бесс с Элизией и дочерьми совершала набеги на амбары и пекарни, упаковывала в седельные сумки сыр, мясо и пиво. Троица мальчиков повисла на отце, Том просил, чтобы его взяли с собой, но, ссылаясь на то, что он не достиг и двенадцати, ему отказали.
  
   К полуночи измученная Бесс поднялась в их с Томасом общую спальню, спустя полчаса к ней присоединился муж, завершивший долгие подсчеты с управляющим.
   'Выглядишь крайне усталым', - заметила молодая женщина. 'Ты действительно намерен выехать на рассвете?'
   'Я должен'. Он начал сбрасывать одежду. 'Королю нужен каждый мужчина, каждый полководец. И так скоро, как только возможно'. Томас мрачно добавил: 'Полагаю, герцог Саффолк не собирается и пошевелиться'.
   'Как низко! Брат его жены находится в ожидании, сын назначен наследником трона после смерти принца Уэльского!'
   'Саффолк трус и мерзавец, и был таким всегда. Я бы и Нортумберленду не доверял, но в случае победы он подчинится'.
   Томас влез в кровать и устроился рядом с Бесс, не сводя с нее глаз. Она вспомнила, как когда-то уже лежала с мужчиной в ночь накануне сражения, и что случилось потом. Эти мысли не возвращались к ней на протяжении долгих лет, но сейчас тело Хамфри на носилках ясно встало перед внутренним взором с покрывавшим его заляпанным кровью плащом. Бесс протянула руки и привлекла Томаса к себе.
   'А что, женушка', - спросил тот, - 'тревожишься обо мне?'
   'Разумеется, неужели я могу не тревожиться? Мы были так счастливы с тех пор, как приехали сюда. Если ты не вернешься-'
   'Моя жизнь, да и все наши жизни в руке Господней. Если есть на то Его Воля, я обязательно вернусь'.
   'Мне страшно. Ничто не заканчивается добром со дня коронации Ричарда'.
   'Мы многого добились'.
   'Но какой ценой? Я не знаю ничего, кроме того, что боюсь'.
   'Ты устала', - прошептал Томас, - 'как и я. Но, полагаю, моя Бесс, в конце концов, ты немного меня полюбила'.
   'Больше, чем ты думаешь', ответила она изумленно, - 'и больше, чем думала я'. Положив голову Томаса к себе на плечо, Бесс обнимала его всю ночь, пока тот спал.
   Чуть рассвело, Томас Говард оставил усадьбу. Последнее, что он видел, пока сомкнувшиеся деревья не скрыли Бесс из поля зрения, - как жена стоит со всеми детьми на ступенях дома, ставшего для него родным.
  
  Глава 14
  
   Король выдвинулся в Ноттингем и находился там, пока Томас не собрал ему войско. Говард поехал непосредственно в замок, где обнаружил совещающегося с Ричардом отца. За столом сидели и граф Нортумберленд, перед которым лежала расстеленная карта, и виконт Ловелл и сэр Джеймс Тирелл.
   Томас сразу направился к Ричарду, склонил колено и поцеловал монарху руку. 'Я привел с собой значительное количество, сир. Все снаряжены, как вы и желали'.
   'Благодарю вас', - Ричард одарил Томаса слабой улыбкой. Он был бледен, под глазами залегли заметные тени. Когда Томас сел, чтобы участвовать в совещании и изучении карты вместе с остальными, король принялся без конца играть с кольцом на пальце своей правой руки. Стукнула дальняя дверь, и Ричард подскочил. Говард-младший подумал, что монарх выглядит так, словно уже много ночей нормально не высыпался.
   Норфолк объяснил сыну: 'Армия Тюдора - здесь, в Атерстоуне, видишь?' Он ткнул пальцем в карту. 'Милорд Стенли с братом почти в десяти милях на север от нас. Ему велено присоединиться к общему войску завтра, что предпочтительно, учитывая варианты судьбы сына милорда'.
   'Да', - согласился Ричард, - 'Стенли знает, - стоит пойти на предательство, и молодой человек погибнет. Что я могу еще вам гарантировать, - кто бы не одержал победу в завтрашнем сражении, Англия не останется прежней. Если удача окажется на моей стороне, я больше не буду снисходителен по отношению к противникам, что случалось раньше. Вспоминая прощенных мной, несмотря на незаслуженность прощения, я сейчас понимаю, насколько оказывался мягкосердечен. Так продолжаться не может. Если я погибну, и корону наденет Генри Тюдор, - тогда лишь Бог спасет нашу несчастную страну'.
   'Но мы превосходим врага по численности, сир, по меньшей мере, так утверждают ваши разведчики, значит, победа достанется нам', - вкрадчиво произнес Нортумберленд, прибавив, словно это следовало из предыдущего высказывания, - 'Мои люди изнурены долгим маршем на юг. Если бы нас поставили прикрывать тыл, подобный шаг предоставил бы им время для отдыха и позволил бы собраться со свежими силами для сражения'.
   'Очень хорошо', - согласился король, - 'но не подведите меня. Теперь вы вольны удалиться, милорды. Завтра мы будем пытаться выбрать подходящее место для битвы'. Ричард медленно перевел взгляд с одного на другого. 'Пусть у меня есть враги', - подытожил он в конце концов, - 'но также есть и верные друзья, за что я всех вас благодарю'.
  
   По пути к жилищу герцога Норфолка Томас заметил: 'Его Величество не кажется уверенным настолько, насколько мне хотелось бы видеть'.
   'Он сам не свой после смерти королевы', - ответил ему отец. Норфолку было далеко за шестьдесят, но тот оставался таким же крепким и жизнерадостным, как обычно. 'Если мы добьемся этой победы, Дик снова станет прежним. Однако, если мы проиграем, сынок, дела у нас пойдут совсем неважно'.
   'Разумеется. У Генри Тюдора нет причин нас любить. Но ведь королевская армия обязательно справится с косноязычным уэльским отребьем?'
   'Они не все косноязычны и не все являются отребьем. Милорд Оксфорд - закаленный полководец, и мне хотелось бы знать, кто еще поторопится к ним примкнуть'.
   Отец с сыном добрались до маленького домика, где должны были спать, но, стоило Норфолку протянуть руку к щеколде, как он заметил пришпиленный к ней фрагмент бумаги. Герцог сорвал его, взял с собой внутрь и там, при свете свечи, прочел:
  Джек Норфолк, ты не будь своей безумной смелостью погублен,
  Твой Дикон-господин крутой - давно как продан, так и куплен.
   'Бога ради!' - воскликнул Говард-старший и расхохотался, ударив по бумаге второй ладонью. 'Какой-то глупец ошибся, да и Джек Норфолк тоже'.
   Томас воззрился на фрагмент. 'Неужели мы так далеко и так быстро зашли?'
   'Да никогда. Мы были верны Эдварду, сейчас - Ричарду и не претендуем на большее, чем нам положено. Встав завтра на дорогу к ярмарке в Босуорте, мы докажем, что этот писака врет, как сивый мерин'. И он бросил оскорбительные вирши в огонь. Листок без урона для себя приземлился на краю очага, где хозяин дома утром его и обнаружил.
  
   В понедельник, двадцать второго августа король с полководцами собрались на вершине холма под реявшим над ними стягом с Белым Вепрем. Окинув взглядом горизонт, они увидели штандарт Уэльса с большим красным драконом и колышущиеся на легком бризе яркие вымпелы. С севера поднималась пыль, там двигались солдаты Стенли, тем не менее, было ясно, - перемещаются они крайне медленно.
   'Крест Господень!' - воскликнул Томас. 'Что они намерены делать? Почему лорд Стенли не торопится к нам присоединиться?'
   Виконт Ловелл выразил очевидное в данном положении отвращение. 'Стенли всегда был двуличен и хитер. Думаете, он пришел бы сюда, не окажись его супруга матерью Генри Тюдора?'
   Томас посмотрел на все еще маленькую фигурку в нескольких ярдах от них под королевским стягом. 'Была бы моя воля, убил бы его сына и прислал бы голову Стенли на щите'.
   'Король поклялся так и поступить', - произнес тихо сэр Джеймс Тирелл, - 'но не осуществит угрозы, пока не увидит, как станет действовать лорд Стенли. Он отправил к нему гонца с предупреждением, но в ответ прозвучало, что у милорда найдутся и другие сыновья!'
   Ладонь Томаса сжалась на рукояти меча. 'Можно я лично его убью?'
   'Милорды!' Их позвал голос Ричарда. 'Милорд Норфолк, вы с сэром Томасом руководите передовым полком. Полагаю, пришло время вам поехать вниз, в лагере противника происходит какое-то движение'.
   Норфолк склонил голову. 'Да сохранит Вашу Милость Господь, да пошлет Он нам благое завершение дня', - сказал герцог и замолчал, тогда как Томас с редкой для себя порывистостью склонил колено и приложил руку короля к своим губам.
   'Аминь. Да будет так', - ответил Ричард. Он подождал, посмотрел на Томаса и затем, быстро пожав ему плечо, отвернулся, чтобы забрать у оруженосца шлем. Он величественно, так, чтобы каждый это видел, водрузил его на голову, но ладонь короля заметно дрожала. Взгляд медленно переходил от одного полководца к другому, являвшихся, как один, старыми и верными друзьями Ричарда. Томасу показалось, что у монарха вид человека, который даже не надеется оказаться свидетелем наступления сумерек.
  
   Много часов спустя Томас пришел в сознание, слыша неравномерное поскрипывание колес по жесткой дороге, ощущая боль, запах крови и пульсацию в голове. После мгновений мутного удивления, - что он делает, лежа на этой грязной телеге, на него нахлынул поток воспоминаний о произошедшей битве. Томас опять увидел, как упал отец, как знамя Норфолка оказалось втоптано в грязь рядом с его разрубленным телом, вспомнил как чужой меч, терзая плоть, впился ему в бедро, как следующий удар смял шлем на голове, как появилась рана на руке. Уже падая на колени, но занося оружие над сэром Гилбертом Тэлботом, он снова услышал возглас: 'Король мертв! Король Ричард мертв!', смешавшийся с ликующими криками людей Тюдора.
   Невзирая на продолжающую кружиться голову, Томас попытался подняться. Вокруг него войска устало переходили через мост, пленных вели рядами, впереди ехала одинокая лошадь. На ее спине висело обнаженное тело, обескровленное после дюжины ожесточенных ударов, с петлей на шее. Ведущий животное человек был так небрежен, что раз или два голова мертвеца ударилась о каменный парапет. Только тогда Томас Говард понял, кто этот покойник.
   'Ради Христа', - воззвал он, - 'смилуйтесь! Он не заслуживает подобного обращения', - и со стоном упал на телегу. Кто-то неуклюже наложил новую рваную повязку ему на бедро, но Ричард Плантагенет, даже мертвый, такого милосердия не удостоился.
  
   Томаса отнесли в подвал Лестерского замка к остальным пленным, от кого тот и узнал, что виконт Ловелл и сэр Ричард Рэтклиф бежали, а с ними сэр Джеймс Тирелл и множество его людей, что отец погиб, а сам он, серьезно раненный, повернул назад и оставил поле боя. После предательства Стенли рассчитывать на победу было нельзя. Томас лежал на грязной соломе и смотрел на сводчатый потолок, слишком глубоко погрузившись в свое горе, чтобы заботиться о терзающих его ранах.
   Утром Говарда-младшего отвели к Генри Тюдору. Он увидел худощавого юношу с редеющими над узким лбом светлыми волосами и ледяными серыми глазами. На голове у молодого человека лежал золотой обруч, упавший со шлема покойного короля и найденный сэром Уильямом Стенли, чтобы водрузить на нового владыку. 'Милорд Суррей', - произнес молодчик лишенным выражения голосом, - 'мы думаем, как с вами следует поступить. Я являюсь истинным потомком Джона Ланкастера и, таким образом, короля Эдварда Третьего, что и заявил в воскресенье во всеуслышание. Почему же тогда вы последовали за узурпатором, за предателем и за убийцей, каким оказался Ричард Плантагенет? Вы заслуживаете исключительно плахи и топора'.
   'Сир'. Томас встал на ноги, поврежденное бедро едва его держало в таком положении. 'Сир, на протяжении всей моей жизни я служил короне. Возложили бы ее на кол, я бы служил этому колу. До вчерашнего дня Ричард был моим помазанным королем, я не мог поступить иначе, чем поступил. Мой отец погиб по той же причине'.
   'Тем лучше для него, ибо я не стал бы, не сумел бы его пощадить'.
   Томас надменно ответил: 'Он бы этого и не ждал. Что до меня, - я в ваших руках'. Он отказался добавить просьбу о милосердии и застыл в ожидании.
  Лицо Генри не выдало ни единой эмоции, и тогда лорд Оксфорд заявил: 'Ваша Милость, милорд Суррей говорит правду. Во время моего пребывания в изгнании, его батюшка помогал моей жене, остро нуждающейся в тот момент в дружеской поддержке. Я очень обязан за это покойному герцогу, и поэтому прошу подарить сэру Томасу жизнь'.
   'Как и я', - прибавил сэр Гилберт Тэлбот. 'У меня была возможность убить его, но я бы не стал прерывать жизненный путь достойного человека, который еще может вам хорошо послужить'.
   Генри холодно взглянул на пленника. 'Кажется, у вас есть друзья, сэр. Можете пока наслаждаться жизнью. Вас отправят в Тауэр, а я поразмыслю над вашей судьбой'.
   Томас поклонился. 'Я благодарю Вашу Милость'. Но слова прозвучали пусто - бессмысленно. В Генри Тюдоре не находилось ничего способного прийтись по душе, зацепить, - ни улыбки, ни обаяния Плантагенетов, ни внезапного проявления благородства, частого как у Эдварда, так и у Ричарда, что привлекало к ним сердца. Исключительно мерзлый трезвый ум, оценивающий сейчас победу, отнявшую у Томаса все, чем тот дорожил. Когда его уводили, Говард видел впереди только покрытое мраком неизвестности будущее и собственную неопределенную участь, сам вопрос выживания в руках этого чужеземца, знакомого крайне немногим, но вскоре готовящегося приступить к коронации в Вестминстерском аббатстве.
  
   Генри Тюдор продержал Томаса в Тауэре в течение трех с половиной лет. Мрачных лет для Бесс. В один из холодных февральских дней 1489 года она в который раз проверяла содержимое своих закромов. Задача становилась все более и более угнетающей.
  'Пять дюжин свечей, бочонок с сельдью, бочонок с засоленной говядиной. Думаю, говядину мы растянем до наступления поста, но тогда придется достать больше рыбы. Мастер Уилл, поезжайте на побережье, посмотрите, что сможете там купить. С собой возьмите Фитчета, он умеет проворачивать трудные сделки'.
   Она начала осматривать соленья, запасы миндаля и изюма, меда и засушенных абрикосов. Все это истощалось медленно, тем не менее, чтобы сводить концы с концами, необходимо было вести тяжелую и изнурительную борьбу. Тревога относительно денег стала явлением постоянным, лишь знание, что Томас в безопасности, и раны его вылечены помогало леди Говард сохранять присутствие духа. Он обязательно вернется, - она была твердо уверена, однако до той минуты следовало поддерживать в хозяйстве порядок. Бесс могла только благодарить Господа за свою постоянную занятость, скоротать длинные дни помогала дюжина нуждающихся в одновременном решении задач.
  Джон в сражении никакой роли не сыграл, поэтому и недовольства нового короля на себя не навлек. Он забрал юную супругу и овдовевшую герцогиню Норфолк жить в Лондон, где часто появлялся при дворе. Матушке молодой человек посылал все, что мог, - Говардов лишили абсолютно всего, за исключением владений Бесс, и даже те находились под угрозой из-за последовавшего на поле Босуорта разгрома. К удивлению леди Говард на подмогу ей пришел лорд Оксфорд, как поступил он раньше по отношению к Томасу. Бесс смогла остаться в Эшвелторпе и была благодарна за это не только от своего имени, но и от имени престарелого отца и детей. Также Джон отправлял матушке придворные новости, описав великолепие свадьбы Генри Тюдора с принцессой Елизаветой. Вот так, писал сын, Йорки, в конце концов, объединились с Ланкастерами, и конфликт получил достойное завершение. Прочитав данные слова, Бесс вздохнула. Мир теперь принадлежал Тюдорам, не сохранилось и следа от столь долго известной всем Англии эпохи правления Плантагенетов, и ей подобное не нравилось. Но пришлось смириться. Когда Джон отрядил весточку, говоря о позволении Его Величества Генри юному Тому стать пажом у новой королевы, Бесс согласилась того отпустить. Нельзя жить прошлым. Все, что сейчас ей осталось - тоска по Томасу, но не похожая на тоску, испытываемую в девичестве, Бесс нуждалась в твердом и надежном присутствии мужа, в покое, который они, наконец, вместе обретут. Вопреки дневным хлопотам, в душе бил глубокий источник одиночества, поэтому леди Говард очень медленно покинула амбар и направилась в зал.
  Фитчет вносил в дом внушительный сверток. 'От мастера Пастона из Кейстера, миледи', - объяснил он, - 'полагаю он дарит нам карпа из своих прудов'.
   'Судя по запаху, я с вами соглашусь', - кивнула Бесс. Было нечто раздражающее в том, чтобы принимать столь частые подарки от человека, когда-то стремившегося на ней жениться, и кого она оттолкнула так далеко, не говоря о его игнорировании призыва Томаса идти сражаться, но в сложившейся ситуации, по ощущениям хозяйки дома, не оставалось иного выхода, как только благодарить за дары.
   'Тут еще есть письмо', - прибавил Фитчет. Он ускользнул с поля Босуорта с не более, чем царапиной, утащив с собой раненого Роберта Белласиса, и даже нашел коней, чтобы обоим им в целости и невредимости вернуться домой. Именно Фитчет сообщил Бесс, что Томас попал в плен. 'Я уже видел, как один мой господин погиб', - проронил он, - 'хвала Господу, второго я в таком положении не застану. Сэр Томас вернется, миледи'. Царившее в душе у него воодушевление никуда не исчезло и теперь он с надеждой произнес: 'От лорда Оксфорда. Может статься, здесь добрые вести'.
   Бесс легонько улыбнулась. 'Надеюсь, не более, чем его обычное любезное послание. Унесите этого карпа'.
   Фитчет удалился в направлении кухни, и в тот же миг по лестнице спустилась Аннетта. 'Мне правильно послышалось, что кто-то пришел? Это был-' Ее тревога никогда не уходила, лишь проявлялась, стоила за стеной внезапно раздаться стуку копыт.
   'Прислали рыбу от мастера Пастона и письмо', - ответила Бесс, задумчиво глядя на дочь. Маргарет какое-то время назад вступила в брак, но Аннетта, хотя была помолвлена с лордом Дакром и должна уже давно сочетаться с ним законными узами, упросила, дабы церемонию отсрочили, пока отчим не выйдет из заключения. Дни мелькали, лорд Дакр нетерпеливо ждал невесту, свадьбу планировали сыграть летом, вне зависимости будет Томас на ней присутствовать или нет, - Аннетте исполнилось целых двадцать три года.
   Забота о матери была пронесена девушкой сквозь все эти годы испытаний, она предложила: 'Матушка, вы выглядите устало. Отправляйтесь и библиотеку, там вы сможете присесть и спокойно прочитать адресованное вам письмо'.
   Но Бесс уже надломила печать. Как странно, что Оксфорд, этот несдержанный человек, вызвавший в юности столько проблем, превратился в способного полководца и слугу короны, а по отношению к ней еще и в верного друга. Она принялась читать. Его Светлость писал, что с тех пор, как граф Суррей отказался от тайного предложения бежать из Тауэра и присоединиться к закончившемуся печально прошлогоднему восстанию графа Линкольна, король стал смотреть на него заметно благосклоннее. Линкольн погиб, а единственный сын Кларенса, граф Уорвик, находился в темнице, совершенно потеряв самообладание, что окончательно похоронило дело Плантагенетов. Поэтому король решил освободить графа, который, несомненно, вскоре после получения письма вернется к жене к удовольствию его друзей, и, как надеялся Оксфорд, останется добрым господином для них обоих. На мгновение зал вокруг пошатнулся, затем, схватив письмо, Бесс взяла Аннетту за руки. 'Он возвращается домой! Аннетта, любовь моя, он, в конце концов, возвращается домой!'
  Дом неожиданно наполнился счастьем, Аннетта смеялась и восклицала, мальчики кричали от удовольствия, слуги спешили внутрь - услышать хорошие вести. Бесс взбежала по лестнице, искать красивое платье, не использованное ею с поры прежних лондонских дней, и отрывочно вознесла благодарность Святой Деве, обнаружив его в процессе перетряхивания одежды.
   Она позвала Элизию, чтобы вместе отыскать свой бархатный головной убор, и та с просветлевшим лицом уложила волосы госпожи, словно прошлое вернулось, и Бесс отправляется ко двору.
   Леди Говард взялась за зеркало. Вокруг губ совсем недавно обозначились морщинки, глаза утратили долю яркости, зато под ними залегли спровоцированные усталостью синяки.
   'Ох, старею! В волосах уже много седины', - громко пожаловалась Бесс, но Элизия расхохоталась и ответила: 'Думаете, сэр Томас будет возражать? Не сомневаюсь тюрьма изменила и его. Он станет заботиться исключительно об окончательном с вами воссоединении'.
   Странно, в мыслях Бесс всплыло воспоминание о том давно минувшем дне, когда Томас сел в кресло, принадлежавшее Хамфри, и она столь сильно его невзлюбила. Ей бы никогда бы не пришло в голову, что однажды случится с такой радостью готовиться к возвращению этого человека домой.
   Прошлое умерло и погребено. Мир изменился, но, по меньшей мере, отныне они с Томасом будут жить в нем вместе. Король Генри помиловал его, вернул жене, и это все, что имело значение. Погибшая слава, сияние ее солнца, когда оно стояло в своем зените, обратились в воспоминания, лелеемые, но теперь скрытые от посторонних глаз. С ними ушли в сумрак сомнения и подозрения, наводнившие густым туманом последние месяцы Ричарда, кошмар Босуорта и реки крови. Все следует отбросить, ведь Томас возвращается домой.
   К вечеру, когда светило уже закатилось, Бесс заметила скачущего меж деревьями всадника, подобрала юбки и выбежала из здания ему навстречу. Казалось, что она вдруг опять стала девчонкой, вразрез с исполнившимися ей сорока годами, и, как только леди Говард удалось до него добраться, всадник наклонился из седла и обнял супругу, так что пара отбросила на траву одну долгую слитную тень.
  
  Примечание автора
  
   Сын Бесс, Эдмунд, женился на Джойс Калпепер и стал отцом Кэтрин Говард, тогда как ее дочь, Элизабет, рожденная после освобождения Томаса Говарда, вышла замуж за Томаса Болейна и оказалась матерью Анны Болейн. Таким образом, Бесс приходится бабушкой двоим из супруг Генри Восьмого, равно им казненных. Ее сын, сэр Джон Буршье, прославился в качестве воина и дипломата, а также, - в качестве переводчика на английский язык Хроник Фруассара. С течением времени Томас Говард вернул свой титул и, как герцог Норфолк и граф-маршал, в возрасте почти семидесяти лет, победил в сражении при Флоддене, доказав верную службу как Генриху Седьмому, так и Генриху Восьмому.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"