До утра так они проспали,
А утром свет проник в окно.
Лучи безудержно сияли,
И солнца яркое пятно
Глаза проснувшихся слепило.
Оно, как будто говорило:
"Жизнь так прекрасна, так светла!
Печали все свои забудьте.
Пусть жизнь была и тяжела,
Но впредь уверены вы будьте -
Не станет в мире больше зла!"
И вот, о чудо, Билл невзгоды
Свои сейчас же позабыл!
Он вспомнил счастливые годы,
Когда в дому родимом жил
И был одной охвачен страстью -
Познать секреты красоты,
И это было его счастье,
И он не знал другой мечты.
Душой приятно замирая,
Внезапным чувством вдохновлен,
За дело взяться вновь желая,
Позвал сейчас же Хэя он.
И весь работе Билл отдался.
Его помощник оказался
Послушен, ловок и смышлен.
Что нету ног, довольно скоро
За делом мастер позабыл:
Настолько шла работа споро,
Настолько Хэй проворен был.
Узнав, что мастер за работой,
Граф был доволен, и его
Он окружил такой заботой,
Как будто друга своего.
Хоть наш герой и в Бога верил,
Но, как и многие тогда,
При этом был и суеверен
И верил в то, что ерунда.
Судьбой жестокою гонимый, 
Он, покидая дом родимый,
Успел с собой взять кошелек.
Когда от смерти спасся верной,
Стал думать мастер суеверный,
Что жизнь-то он ему сберег.
Похоже было ведь на чудо
То, как он спасся. "Может быть, -
Подумал Билл - его повсюду, - 
Как талисман теперь носить?
Вдруг кошелек принес удачу.
Да, да, конечно, не иначе.
И, может, снова принесет.
Опять мне также повезет".
С тех пор Билл с ним не расставался,
Менять не думал на другой.
В какой бы путь ни отправлялся,
Он брал всегда его с собой.
К тому же более надежно
Такой с собою было брать,
Поскольку спрятать легче можно
То, что не будет выпирать.
А он, широкий, плосковатый,
Едва заметен только был
В одежде грубой, мешковатой,
Какую Билл тогда носил.
Однако каты, как сорвали
С него одежду, кошелек,
Конечно, сразу подобрали,
Лишь он упал на пол у ног.
Подвластный выдумке шаманов,
Билл очень сильно сожалел,
Что он лишился талисмана
И вновь вернуть его хотел.
Сейчас, когда так расположен
К нему был грозный Иоганн,
Возврат фетиша стал возможен -
Ему вернули талисман,
Пустой, конечно, но в восторге
Уже Билл Грэлли от того,
Что не был продан тот на торге
И вот теперь он у него.
Герой наш рад ему как другу,
У же которого не ждал.
И крепко, будто друга руку
Фетиш в своих ладонях сжал,
А сжавши сильно, вдруг под кожей
Предмет он мелкий ощутил.
"Там что-то есть. Да, да, но что же, -
Дивясь, подумал мастер Билл,
От них могло в нем сохраниться?!"
И было ведь чему дивиться.
Открыл он быстро кошелек,
Засунул руку и извлек
Совсем-совсем обыкновенный
Недрагоценный перстенек.
Билл бледным сделался мгновенно,
Остолбенел и онемел.
На перстенек глаза тараща,
Держа его в руке дрожащей,
Объятый ужасом, глядел,
Но в то же время удивленно.
Затем вскричал он разъяренно:
"Так вот виновник бед моих,
Причина всех моих несчастий,
Ты, сил притягиватель злых,
Под чьей так долго был я властью,
Подарок злого колдуна,
Ко мне что ночью заявился!
О, будь же проклята она!
Ты своего, злодей, добился!
Но как же, как же понимать
Мне это новое посланье?
Иль так он хочет показать
Мне наконец свое желанье
Меня от мук освободить
Иль это тоже все глумленье,
Все то же подлое стремленье
Мучений больше причинить?!"

И мастер руку поднимает,
Чтоб кинуть перстень в горн скорей,
Где с треском яростным пылает
Мельканье блещущих огней.
"Ступай туда!" - воскликнул. Только
Его не кинул все же он,
Поскольку в этот миг настолько
Другой был мыслью поражен,
Что впал в глубокое раздумье,
Как будто вновь оцепенел,
И даже кинуть не сумел,
Хотя и с яростью безумья
Уже метнуть его хотел.
Ему напомнило вдруг пламя,
Что колдуна того сожгли:
Своими видел же глазами
Он, как на казнь его везли.
Но как же перстень очутиться
Тогда в его мог кошельке,
Ведь дом родной, как говорится,
В далеком очень далеке.
И кто ж ему его подсунул
И это сделал почему,
И как попасть он мог к тому?
И вдруг с досады мастер сплюнул -
Все ясно стало тут ему!
Да он же сам своей рукою
Его туда и положил
И вместе с вещью дорогою
С собою долго так носил.

Припомнил Билл все по порядку.
Когда ужасную разгадку
Того, кто в полночь приходил,
День казни мастеру открыл,
Хотел избавиться он сразу
От перстня, в дом лишь воротясь,
Его, как страшную заразу,
Иметь поблизости боясь.
Но это сделать помешало
Ему то чувство, что дано
Любому мастеру, пожалуй.
Не что иное есть оно,
Как просто жадное стремленье
Осилить что не удалось.
О неудаче сожаленье
И на себя за это злость,
И сердца страстное веленье
Свое уменье доказать
Сильнее страха оказались 
От чар бесовских пострадать.
Откуда только силы взялись
Тогда с собою совладать?!
Хотел он перстнем вновь заняться,
Как будет время, но ему
Не удалось за это взяться,
Как ни стремился, потому,
Что после он буквально сразу
В большом количестве заказы
Стал получать и среди дел
Досуга вовсе не имел.
И все так шло тогда удачно,
Что Билл, не видя в перстне зла,
О той истории столь мрачной,
Забыл, уйдя совсем в дела.
Когда был вынужден покинуть,
Спасая жизнь, родимый дом,
Успел из ящика он вынуть
Кошель вот с этим перстеньком.
Потом ему пришлось не мало
Ходить и бегать, и скакать,
И то, что в нем тогда лежало,
При этом много сотрясать.
И перстень втиснулся в глубокий
Один из швов, иначе Билл,
Приняв судьбы удар жестокий,
Его бы вряд ли сохранил.
По этой самой же причине 
Он не достался палачам:
Так под водой, увязнув в тине,
Не виден камушек глазам.

Все было так - Билл не ошибся.
Внезапно громко вскрикнул Хэй,
Как будто сильно он ушибся.
Затем вскричал еще сильней,
И даже встал он с перепугу
И вот, как вкопанный, стоит.
При этом мастеру на руку 
Глазами дикими глядит.
От мыслей мастер тут очнулся,
На руку сразу же взглянул
И так отпрянул, что качнулся
И пал под ним на спинку стул,
А вместе с ним и Билл свалился.
Казалось, так себя убьет,
Но пал удачно - не убился.
Чему же так он поразился?
Тому, что в перстне камень тот,
Он снять с которого налет,
Не смог ни сколько, как ни бился,
Теперь был чист и так светился,
Как будто в нем огонь таился, -
Казалось, даже обожжет.
А было вот что: пораженный
И в мысли сильно погруженный
Билл, перстень нервно теребя,
Его случайно и невольно,
Сам незаметно для себя, 
Как говорят, непроизвольно,
Надел на палец, и тогда
Он вспыхнул, будто бы звезда.
А Хэй увидел это первый,
И хоть крепчайшие имел
Здоровый парень этот нервы,
От страха просто ошалел.
Его о помощи Билл просит,
Не в силах встать никак, но тот
Глаза на перстень в страхе косит
И к двери медленно идет.
Билл стиснул зубы от досады,
Увечье мысленно кляня:
"Ох, как же ноги, ноги надо!
Эх, были б ноги у меня!"
Пришло внезапно чувство зуда
(Как боль, такое же почти)
В заживших ранах, и, о чудо,
Культяпы начали расти!
Прорвали ткань, в которой были.
Они, явясь на свет дневной,
Глаза, как будто, ослепили
Своею нежной белизной.
А зуд, нахлынувший волной,
Исчез совсем, но продолжали
Расти культяпы, и они
Все меньше уж напоминали
Обезображенные пни.
Они, сужаясь, округлялись - 
И снова, снова чудо, о! - 
В колени быстро оформлялись.
А дальше, дальше, дальше что?!
А дальше голени родились
И икры тоже, а затем
Ступни за ними появились,
И ноги выросли совсем.

Хэй завопил, рванулся к двери
И с воплем диким убежал.
А наш герой, глазам не веря,
Пощупал ноги и..., и встал.
Прошелся разными шагами,
Потом побил о пол ногами -
Так, сделав разные шаги,
О пол затем бьет каблуками
Кто примеряет сапоги.
И вдруг как начал он носиться,
И вдруг как бросился плясать!
Пожалуй, надо умирать
И снова к жизни возвратиться
Иль тоже ноги потерять
И вновь на ноги свои встать,
Чтоб столько счастья испытать!
В прыжках восторг он бурный вылил
И кончил прыгать лишь тогда,
Когда совсем уж обессилил,
И пот катился, как вода.
И лишь сейчас в недоуменье
Гадать Билл начал, что могло
Ногам второе дать рожденье
И мысли к перстню привело.
"Неужто он?! Нет, быть не может!
Он - вещь злодея и одно
Он только зло творит и множит!
А вдруг, а вдруг, кто знает, но,
Но тем не менее целебный
Эффект в нем, может быть, сокрыт, 
Ведь он же все-таки волшебный -
Вон как сияет и горит!
И камнем радужным любуясь,
Опять душою всей волнуясь,
Билл, сев на стул, глядел, глядел
И все сильней благоговел.
Его взор нежен был и светел.
И, глядя вниз, он между тем,
Хотя не сразу, но заметил,
Что ноги голые совсем.
"Ого, да мне штаны же надо!
Раз ноги есть, нужны штаны:
Они, наверное, как чада,
Едва рожденные, нежны.
Лишь так подумал Билл, как сразу
И так, как будто по заказу,
Штанины ноги облегли,
Все мышцы, словно обтекли.
И вдруг все мастер понимает:
"Да он же, он же выполняет
Желанья, вроде бы, мои!"
На горн взглянул Билл Грэлли и,
Проверить чтоб предположенье,
Огню погаснуть повелел,
И в то же самое мгновенье
Очаг кузнечный почернел.
И снова мастер обомлел.
Ему сейчас же захотелось
Еще увидеть колдовство,
И пламя снова загорелось,
Как будто кто зажег его.
И Билл вскочил и, торжествуя
И близость воли уж почуя,
Свирепый возглас издает
И к двери, радостный, идет.

Во двор он замковый выходит.
Здесь много шума и людей.
В толпе шныряя, всех приводит
Своим рассказом в ужас Хэй.
Вдруг кто-то крикнул громко: "Эй!
И в самом деле он с ногами!
Глядите, ведь не брешет Хэй!"
И все уставились глазами
На ноги Билла, и потом,
Перекрестив себя перстом,
Все стали пятиться от Билла,
И вдруг такая охватила
Весь замок паника затем,
Что не сравнить ее ни с чем.
Все в диком ужасе кричали
И прочь отсюда убегали.
И вскоре мастер никого
Уже вокруг себя не видел
Но тот, кого он ненавидел,
Конечно, более всего,
К кому с отмщением стремился,
Сам граф Свирепый Иоганн,
Еще в донжоне находился,
Который будто бы в капкан
Для в нем живущих превратился.
Поскольку паника дошла
До них других намного позже,
Бежать со всеми не дала
Особенность строенья: мост же
Им надо было опустить
(Не очень быстрая работа),
Чтоб в дом соседний проскочить,
А из него затем в ворота.
Однако, все же осмелев
И с арбалетами засев
В бойниц межстенные пустоты,
Те стали в мастера стрелять,
Но стрелы мимо все летели,
Поскольку просто мастер Грелли
Полетом мог их управлять.
Но вскоре Биллу надоело
Играть со стрелами и он,
Совсем неслыханное дело,
Встряхнул огромный весь донжон.
Поняв, что зря сопротивлялись,
Оборонявшиеся сдались.
Не Иоганна видит он,
А тех, кто к графу приближен.
В глаза с надеждой Биллу глядя,
Молить те стали о пощаде
И ноги Биллу целовать
И истерически рыдать.
И больше всех из них молили,
Конечно, Билла палачи.
Целуя ноги ему, лили
Они слез целые ручьи.
Едва увидел мастер катов,
Как весь от злобы закипел
И как ползучих мерзких гадов
Убить их сразу захотел,
Но не был создан он убийцей,
Поскольку добрым был рожден,
Не мог в злодея превратиться,
Когда был даже разъярен.
И жизнь он каждому оставил,
Но счел возможным отпустить,
Когда их только всех наставил,
Как им отныне нужно жить.
"Теперь добру вы лишь служите,
А если зло кто совершит,
То уж пощады вы не ждите -
Тот будет сразу же убит.
Ходить неведомая сила
За вами будет по пятам.
Она меня освободила,
Должна помочь она и вам".
Злодеи клятву ему дали.
"Да мы, да мы, - они сказали, -
Себя добру лишь посвятим
И мухи даже не обидим,
А если зло мы где увидим,
Ему свершиться не дадим!"
И к ним Билл Грэлли обратился
В последний раз: "Скажите мне
Где ваш хозяин схоронился?"
"В донжоне он, на самом дне, -
В своем глубоком подземелье.
И мы за ним бежать хотели,
Но он закрыл дверь за собой.
Уйти в подвал мы не сумели
И нам принять осталось бой". 

Добрался Билл до этой двери.
Открыв ее, вошел в подвал,
Холодный, темный, и по мере
Того, как дальше он ступал,
Им жуткий страх овладевал.
Не Иоганна он боится,
А привидений и чертей.
Тогда велел он поскорей
Всему подвалу осветиться
И стало сразу же светло,
И это жизнь ему спасло:
С мечом, над ним уж занесенным,
С лицом, от злобы искаженным,
Стоит Свирепый Иоганн.
Приказ был новый Биллом дан,
И меч упал на пол, сверкая
И звоном своды оглашая,
А граф пустился наутек.
Он дверь за дверью закрывает
И запирает на замок,
Но наш герой преград не знает
И миг расплаты недалек.
Спешить не думает Билл Грэлли,
Спокойно, медленно идет,
Как тень, которую до цели
Возмездье полночью ведет.

Вот перед ним еще глухая,
Железом кованая дверь,
Уже последняя теперь.
Волшебной силе уступая,
Открылась также и она.
Билл видит - комната большая,
Богатством сказочным полна.
О, сколько золота здесь было, 
Камней алмазных, серебра,
Другого всякого добра!
В глазах аж даже зарябило,
От блеска этого, от них -
Вещей и малых, и больших.
Граф в ноги Биллу повалился
И тоже стал их целовать.
Как змей, в ногах его он вился,
В истерике испуга бился,
Какую трудно описать.
Крича в отчаянье, рыдая,
Лицо ногтями раздирая,
Его простить он умолял.
В таком увидеть жалком виде
Того, кто ужас всем внушал,
Нет, Билл никак не ожидал.
Его все меньше ненавидя,
Уже он жалость ощущал.
"Возьми сокровища все эти! -
Сулил свирепый Иоганн. -
Богаче будешь всех на свете!
Богаче даже, чем султан!
Нигде таких богатых нету -
Вот будешь, мастер, ты каким!"
При этом он сгребал монеты
И сыпал с дрожью перед ним.
С презреньем пнул их Билл ногою:
"Да на, ты ими подавись.
Меня купить ты не стремись -
Не нужно мне добро такое!"
Еще хотел сказать тому,
Что жизнь готов ему оставить,
Чтоб, как и слуг его, заставить
Добру служить лишь одному,
Но не успел: едва лишь фразу
Сказал последнюю, как сразу
Со всею силой начал тот
Пихать монеты себе в рот
И, их глотая, подавился.
Билл очень сильно удивился,
Но после понял, что забыл,
Как перстенек ему послушен.
Слова последние сейчас
Он, видно, принял за приказ.
Разбойник жадный тем удушен,
Чьей властью был порабощен.
Давал Билл перстню приказанья,
Но первый раз его желанья
Не слышал вовсе будто он,
И не был граф им оживлен.
Такое, значит, сделать чудо
Не мог волшебный перстенек.
Герой уходит наш отсюда.
Идет скорее Билл в острог.
Он всех безвинно заключенных,
Придя туда, освободил.
При этом пыткой изнуренных,
Неволей тяжкой изморенных,
Недужных сразу исцелил.
Они его, конечно, стали
Ужасно все благодарить,
Но Билл велел о нем забыть,
И в тот же миг они отстали,
На волю кинулись скорей
Из ненавистных им дверей.