И вот Билл вышел из острога,
В безумной радости идет.
Теперь одна ему дорога -
Лишь к тем, кто очень его ждет.
Тут слышит голос он любимой,
Такой знакомый и родимый.
Она окликнула его
Негромко, как-то даже робко.
Взглянул Билл вправо и холопку
Вблизи себя он увидал
И вдруг принцессу в ней узнал.
Они друг к другу устремились
И в поцелуе долгом слились.
О, как ее он целовал!
Как будто выпить всю желал.
Разлука долгая ужасна
Всегда для любящих людей,
Но встреча так зато прекрасна,
Когда есть выход для страстей!
"Меня ты что же, не боишься? -
Билл наконец заговорил. -
Ничуть, похоже, не дивишься.
Я что ж, тебя не поразил
Моими новыми ногами?
Они не выросли же сами.
Ведь это дело чьих-то сил".
"Конечно, Билл, я удивилась,
Но все ж не очень: эти дни
Я все молилась и молилась,
Так вот и выросли они.
Сбылись, сбылись мои надежды!
О, как я счастлива опять!"
"А как, скажи-ка, мне одежду
Твою вот эту понимать?"
"Представь себе такую штуку -
Кто раньше только целовать
В поклоне низком смел мне руку,
Меня холопкой стал считать
И в замке черные работы
Заставил делать он меня.
В хозяйстве до седьмого пота
Тружусь я ныне день от дня.
Меня хотел продать он даже,
Но от того меня спасла
Его любовь к деньгам все та же,
Убить тебя что не дала.
Он так со всеми торговался,
Что постепенно наконец
Без покупателей остался
Как очень жадный продавец.
Сказать, однако, если честно,
Мне даже было где-то лестно,
Что он меня так оценил".
"Насчет цены не прав он был".
"Как? Ты серьезно? Как ты смеешь?!"
"Пусть он и цену заломил,
Но ты цены же не имеешь
И разве можно на базар
Везти бесценный божий дар?"
Принцесса с Биллом рассмеялись
И снова долго целовались.
"Так ты же, Билл, без башмаков! -
Потом принцесса вдруг сказала. - 
Таких смешных я чудаков
Еще, пожалуй, не видала.
В такие модные чулки,
Как франт придворный нарядился.
Однако где же башмаки?"
И Билл не меньше удивился:
Как мог он, вспомнив о штанах,
Совсем забыть о башмаках?!
И он сказал: "Однако можно
Внести поправку в туалет
И это сделать так несложно".
Лишь прозвучал его ответ,
Как ноги сразу оказались
В изящных очень башмаках,
Что так забавно загибались,
По моде тех времен в носках.
И удивленью Изабеллы,
Конечно, не было предела.
Однако более она
Была затем поражена,
Когда внезапно увидала
Себя в наряде дорогом,
К тому же в точности таком,
В каком свой замок покидала,
В котором счастлива была,
Когда с любимым там жила.
"Вот что творит такое чудо -
Вот этот перстень, он творит!
Гляди-ка, ярко как горит!"
"Но у тебя он, Билл, откуда? -
Принцесса в страхе говорит. -
Откуда перстень этот взялся?"
"От колдуна он мне достался.
Но тот колдун был очень злой.
С восточных дальних он окраин,
А перстень добрый вон какой.
Его поэтому хозяин,
Наверно, все-таки другой.
Да-да, конечно, несомненно,
И кто, хотел бы я узнать,
Его увидеть". И мгновенно,
Едва успел он так сказать,
Предстал внезапно перед ними
Благообразный старичок,
С кудрями длинными седыми
И челкой синей на бочок.
Принцесса очень испугалась
И сильно к милому прижалась.
Но незнакомец произнес:
"Меня не бойтесь, дорогие, -
Мои намеренья благие.
Волшебник добрый я Эйлос.
Из недр земных меня вознес
Волшебной силой Мастер Грэлли
И, значит, ты спаситель мой,
А я должник перед тобой!"
"Выходит, перстнем вы владели?"
"Конечно, да, хозяин я.
Он был украден у меня
Тем колдуном, который ночью
К тебе той самой приходил.
Ведьмак известен этот очень
Своим жестоким нравом был.
Сверхсилу помыслы злодея
От перстня сразу обрели.
Ему велел он поскорее 
Меня упрятать вглубь земли.
Я долго там сидел, страдая,
Но, хоть был очень глубоко,
Волшебным зреньем обладая,
За ним следить я мог легко.
Душа моя вся изнывала,
Но должен был я наблюдать.
Владел волшебствами он мало -
Мог только взором обжигать.
Ничто другое не умевший,
Не очень-то опасен был,
Однако, перстнем завладевши,
Не мало зла он натворил.
Но с каждым новым злодеяньем
Вот этот камень в перстеньке,
Который огненным сияньем
Сравним с звездою на руке,
В котором, кстати, и таится
Источник мощный волшебства,
Не могший, видимо, мириться
С разгулом злого колдовства,
Тускнел, налетом покрываясь.
При этом силу он терял,
И, в черный камень превращаясь,
Со временем бессильным стал.
Колдун к умельцам обращался,
Налет прося их удалить.
Никто не мог, как ни старался,
Такое чудо совершить.
Надежды самые большие,
Конечно, были на тебя.
Тебе он горы золотые
Сулил, с работой торопя.
Но разве ты чего добился?
Да сколько б ты над ним ни бился,
Не смог добиться бы вовек.
Меня же это все смешило:
Всего-то нужно только было,
Чтоб просто добрый человек
Его надел себе на руку - 
Ему бы радостно как другу
Он сразу начал бы светить
И дивной силою служить".
"Возьмите", - перстень Билл снимает,
Дает с поклоном старичку.
Его волшебник принимает.
"Теперь спокойно жить могу, -
Эйлос вздыхает с облегченьем. -
Теперь пущу по назначенью -
Я лишь на доброе его. 
А вы, друзья, меня просите -
Исполню все, что вы хотите...
Так говорите же, чего?"
"Скорее к жизни возвратите
Вы тех, кто графом был убит", -
Эйлосу мастер говорит.
"Нет, только это не просите -
Нам это право не дано:
Не наше это дело. Но
О них нисколько не грустите,
Поскольку где сейчас живут,
Намного лучше жить, чем тут".
"Тогда богатство, что осталось
От Иоганна, пусть пойдет
На нищих, вдовых и сирот.
И чтоб рабам его досталось,
Поскольку собственных крестьян
Всех больше грабил Иоганн".
"Такое сделать обещаю -
Об этом думал я и сам.
А что, принцесса, нужно вам?"
"О, я вас очень умоляю
Отца и мать, и всех родных
Моих спасти от эшафота!"
"Нет, коль сейчас спасать кого-то,
То уж, конечно же, не их:
Отец ваш снова на престоле,
И сам теперь уж суд вершит,
И вашим родственникам боле
На плахе гибель не грозит.
Король вассалами был предан,
Однако подданный народ
Ему остался все же предан.
К тому же начался разброд
Среди врагов, что не сумели
Добычу честно поделить,
Вернуть согласье не успели,
Чтоб силы вновь объединить,
Когда народ на них поднялся,
Поэтому, в конце концов,
Мятеж вассалов не удался -
Король побил своих врагов".
Была принцесса очень рада.
Да разве радостней что есть,
Чем о родных благая весть?!
"За муки это мне награда,
За все, что я перенесла -
В восторге та произнесла,
Но пусть не будет он жестоким,
Пускай мятежников простит,
Иначе очень, очень многим
Срубить он головы велит
И многих пыткою погубит!"
"Я понял". "Вот еще чего:
Пусть мать с отцом его полюбят,
Полюбят Билла моего,
Пускай позволят выйти замуж
Мне за него!" "Да я хотел
Помочь с женитьбой вам и сам уж,
Когда в земле еще сидел.
Желанье ваше я исполню...
Да вы ж задушите меня
Такими нежностями! Полно!
Оставьте лучше вы огня
Столь бурной страсти для себя".
"Ты помнишь, как я, Изабелла,
К тебе впервые приезжал?" -
Тут Билл возлюбленной сказал. 
"Конечно, помню, было дело".
"Я жизнь дворцовую видал.
И вот что, знаешь, дорогая,
Мне жизнь не нравится такая,
И жить бы так я не желал.
Нет, мне не быть аристократом -
Мое призвание в труде,
И времени пустая трата
Никак не может быть по мне.
Пойдем, пойдем с тобою к людям,
Живут которые трудом.
Поверь, счастливее мы будем,
Когда родительский мой дом
Твоим чертогам предпочтем".
"Да я бы с радостью, мой милый,
Но при дворе нас мать с отцом
Мои заставят жить хоть силой.
Как не подумал ты о том?
А так бы я, пожалуй, даже
Была бы рада очень - я же
К трудам привыкла разным здесь,
Уже сноровка даже есть".
"Я это тоже вам улажу, -
Сказал Эйлос. - Живите там,
Где больше хочется жить вам".
"И в самом деле, что вам стоит!"
"О да, конечно же, друзья.
Пусть это вас не беспокоит -
Улажу запросто все я".
"Ох, я ж о Бэрте позабыла! -
Воскликнула принцесса вдруг. -
Ее судьба со мною била.
Она из лучших моих слуг
И лучше всех моих подруг.
Ведь Иоганн ее со мною
Возил на рынок и продал,
Поскольку всех большой ценою
От Бэрты он не отогнал.
Она спасла меня от смерти,
А я помочь ей не могла!
Пропасть не дайте моей Бэрте!
Свобода тоже ей мила!"
Эйлос сказал: "Не беспокойтесь.
За Бэрту вы свою не бойтесь.
Едва король лишь победил,
Ее хозяин отпустил:
Она ж ему все рассказала
И не на шутку испугала.
До королевского дворца
Ее отвез в своей карете
И вот сейчас, в минуты эти,
Она у вашего отца".
"О, как прекрасно, что так славно
Все завершилось! Боже мой!
Подумать только, ведь недавно
Была я жалкою рабой.
В неволе с Биллом мы томились,
А он без ног к тому же был.
Мы на мучителя трудились,
И белый свет нам был не мил.
Но чудо, чудо совершилось,
И все удачно разрешилось!
И счастье снова к нам пришло!
Но как же все произошло?!
Ну просто, просто, будто в сказке!
Кругом все будто расцвело,
Окрасилось в другие краски.
Какой сегодня светлый день!
Исчезла пасмурная тень!
Теперь опять, опять я с милым!
Нет, этот день мне не забыть!
И сколько будем жить мы с Биллом,
Мы будем вас благодарить!"
"Ах, лучше б вы благодарили
Себя, себя, друзья мои!
Вы сами счастье заслужили
Такою силою любви.
Теперь же счастливо живите,
А если вновь придет беда,
Меня три раза позовите,
И вас я выручу тогда.
Хочу еще сказать спасибо
Тебе, Билл Грелли, дорогой.
Мне сотни лет, когда не ты бы,
Пришлось томиться б под землей!
Помог ты мне необычайно!"
"Заслуги нету в том моей:
Все, право, вышло так случайно,
Но рад удаче я своей".
"Заслуга в том твоя большая,
Что перстень этот оживил.
Была б душа в тебе другая,
Тогда бы разве он ожил?
Он будто мне тобой подарен:
Другой бы мог не возвратить -
Всесильным каждый хочет быть.
О, как тебе я благодарен!
Такое можно ли забыть?! -
Сказал Эйлос. - Друзья просите
Исполнить что еще для вас?"
"Скорей, скорей перенесите
К моим родителям вы нас!
Наверно, это сделать сможет
Волшебной силой перстенек!
Хотя, конечно, мною прожит
Большой в разлуке с ними срок,
Но дни последние разлуки
Не знаю как перенести:
Предвижу я какие муки
Придется вытерпеть в пути.
Сейчас увидеть их желанье, - 
Воскликнул Билл, - имею я!"
Эйлос ответил: "До свиданья!
Так будьте ж счастливы, друзья!"

Они проститься с ним хотели
И вновь его благодарить,
Однако даже не успели
И рта для этого раскрыть,
Как в доме Билла очутились
И снова силе волшебства,
Конечно, очень подивились:
Подумать только, - раз и два
И сотен миль как не бывало!
Но даже это взволновало
Не столько Билла, сколько то,
Что дома вновь он оказался.
О как же он истосковался!
Как будто не был здесь лет сто.
Как все здесь мило, как родимо,
Как все привычно здесь ему,
Не мало лет неодолимо
Всегда влекло его к чему.
И вот он здесь, он дома снова!
Опять, как будто дивный сон! 
Хотя не пил пока хмельного,
Герой наш словно опьянен.
Берет он радостно за руку
Свою прекрасную подругу,
Ведет скорее за собой,
В большую комнату приводит,
Камин в которой небольшой,
Пылая радостно, наводит
На все оттенок заревой.
Вблизи камина пожилые 
Мужчина с женщиной сидят.
Они печальные такие,
Что плакать, будто бы хотят.
С тоской и мукою глядят
Они в раздумии глубоком.
Их мысли только об одном -
О роке страшном и жестоком,
О сыне сгинувшем родном.
Они взглянули на вошедших,
Глаза их начали сиять 
И стали, как у сумасшедших,
Восторг безумный выражать.
"О, Боже мой! Так это ж Билли!
Вернулся мальчик дорогой!" -
Вскричала мать. Они вскочили,
Его в объятья заключили,
К тому же с силою такой,
Что чуть его не задушили.
"Вернулся мальчик наш родной! -
Его целуя, говорили -
Не зря мы Бога так молили!
Вернулся мальчик наш домой!
Родимый, милый наш, живой!
Лицо твое мы уж забыли.
Да ты же, ты же с бородой!
Гляди-ка, вот ты стал какой".
Когда восторги поубыли,
"А это кто?" - они спросили.
"Моя невеста". "Боже мой!
Отец воскликнул, - Как прекрасна!
Твоя невеста?! Правда?! Да?!
Ну, значит, парень, не напрасно
Ты девять лет гулял тогда".
И мать глядела с интересом
И уж с любовью на нее.
"Она похожа на принцессу -
Такое мнение мое.
О, как прекрасна. Неужели
Твоя невеста?" Билл сказал:
"Она принцесса в самом деле".
И он ее поцеловал.

Но здесь хочу остановиться,
А то фантазия моя
Отсюда снова разбежится
И вновь страницу за страницей
Марать без пользы буду я.
Простите, что не кончил свадьбой,
Как сказки надобно кончать.
Я мог, конечно, описать бы,
Но лень уже мне продолжать.
Однако вы не сомневайтесь -
Оформлен был законно брак.
Представить сами постарайтесь
Как было дело, что и как.
Но только свадьбу представляя,
Учтите то, что вся страна,
Монарха радость разделяя,
Гулять на празднестве должна.
Представьте в замке королевском,
Где много рыцарей и дам,
Веселья шумного и блеска,
Большое пиршество и там
Среди гостей хмельных, кричащих,
Что все им горько, молодых,
В конце стола четой сидящих
Вблизи родителей своих,
И как охотно подчиняясь
Желанью радостных гостей,
Они целуются, стараясь
Быть хоть немного поскромней.