Среди артистов советской эстрады практиковались "левые" концерты, вся выручка от которых делилась среди организаторов мероприятия и артистов. Росконцерт, государственный орган под крышей которого были собраны все артисты и начинающие, и популярные от выступлений не получал ни рубля. То ли там, на верху не знали, а, возможно, просто закрывали глаза на такие концерты, позволяя артистам заработать. Официальные гонорары деятелей искусств были не высокими и не позволяли жить с достатком.
Вот это и поручили выяснить лейтенанту милиции Олегу Любимову.
Сегодня был не совсем обычный день. Лейтенанту предстояла беседа с двумя блистательными знаменитостями, замеченными в неурочное время с другими столичными артистами на сцене в одной из глубинок России.
Начальник со словами:
- Прикоснись к прекрасному, а то все притоны да мошенники, - предоставил свой кабинет, просторный и светлый, в отличие от тесного помещения, в котором ютились подчиненные. Нельзя было ударить в грязь перед известными всей стране людьми, которые имели возможность пошутить на свою огромную аудиторию или целый фельетон сочинить.
В назначенное время в кабинет постучали, Олег с некоторым волнением громко сказал:
- Войдите
Дверь открылась, и в дверном проеме показались народные артисты театра и кино Ольга Аросева в разноцветном платье и Борис Рунге в джинсах и светлой на выпуск рубашке. Он видел их в передаче "12 стульев".
Пани Моника и пан Профессор для многих советских людей были любимыми персоналами этой развлекательной телевизионной программы, выходившей по выходным или праздникам. Пани Моника в передачи выступала в роли веселой неунывающей блондинки-болтушки, которая с большим юмором играла различные человеческие страсти. Пан Профессор, как и полагалось ученому мужу, представал перед зрителем немногословным, но мудрым человеком, способный короткой репликой расставить все по своим местам. Конечно, в мизансцене принимали участие и другие артисты, но эта парочка выделялась своей игрой и остроумием.
Ольга Аросева и Борис Рунге присели на стулья и стали отвечать на вопросы Олега. Удивительно, но в реальной жизни Аросева и Рунге оказались копиями своих сценических персон. Первая была живой и энергичной, отмечалось легкость в мыслях. Другой оказался немногословный и тихоходный в мыслях. Аросева на все вопросы отвечала быстро со многими подробностями и перебивала Бориса Рунге, когда очередь давать показания доходила до него:
- Боря, но это происходило совсем не так, как ты говоришь, - и тот задумывался, медленно растягивал предложения, вспоминая прошедшие события. Иногда их разговор ненадолго прерывалась.
Со словами:
- Простите, - в кабинет заглядывал, то один сотрудник, то другой. Всем было интересно взглянуть на кумиров.
Побеседовав с популярными артистами около часа, Олег ничего интересного для дела так не узнал.
На прощание Аросева предложила контрамарки в театр Сатиры, позволявшие беспрепятственно в течение года посещать представления, но Олег отказался от такого щедрого подарка.
Недавно после аналогичной беседы с музыкантами от них поступило предложение организовать в обеденный перерыв небольшой концерт на площади перед их зданием. И когда Олег передал об этом заманчивом предложение своему начальству, то полковник заметил:
- Прикасайтесь к прекрасному на общих основаниях.
* * * *
Приближался обеденный перерыв. Он уже выходил из кабинета, когда зазвонил телефон. На другом конце провода знакомый голос. Олег познакомился с Эдуародом в баре при театре на Таганке. Тот вращался в кругу поэтов, художников и другого люда творческих профессий и знал все о театральных скандалах. Эдуард предложил встретиться, добавив, что заодно мол, и пообедаем.
- Может, что-то полезное узнаю о концертах, - подумал Олег.
Эдуард на встречу пришел не один и начал с просьбы.
- Олег, очень прошу тебя помочь одному талантливому прекрасному человеку, певцу, начинающему свой путь. Ты наверняка слышал Богдана Титомира? Так вот, Титомир, эта безвкусица и в подметки не годится найденному мной дарованию, но сам знаешь - пробиться на сцену крайне сложно. Вокруг одни завистники. Сцена - его судьба, призвание, состояние души!
- Но чем я могу помочь твоему приятелю?
- Ты ведь говорил, что у тебя в Афинах знакомый. Греция страна интернациональная, много туристов из различных стран, там реально засветиться на сцене. Он три языка знает: помимо русского еще польский и английский. Попоет в таверне - в одной, другой. В словах чувствовался стратегический замысел и масштабность.
Олег вспомнил, что как-то обмолвился об отдыхе на Эгейском море и посещения Афин, где проживал Бабис и имел таверну.
Раньше Бабиса звали Борисом, он имел греческие корни и несколько лет назад решил вернуться на свою историческую родину.
Эдуард махнул рукой. Подошел молодой парень. Высокий и немного тучный. В шортах и на футболке стишок: "Знайте, Света! Помни, Влас! Водки -вето! Пейте квас!"
Стишок на футболке был переполнен чувствами к любимой девушке и отношением к спиртному.
Почти незаметный кивок Эдурда и Влас запел высоким баритоном. Его голос под лучами разгулявшегося солнышка воспринимался ослепительным искусством. Глушил шум машин и стук колес от проезжавшего мимо трамвая. Сполохи, переливы, клокотание всевозможных звуков рвали пространство на клочья. Окружающие люди удивленно рассматривали компанию, а прохожие оборачивались.
Эдуард щелкнул Власа по плечу и самородок замолк. Лицо его порозовело.
- Ну как? Искусство!!! Неосознанный стихийный голос, - заметил Эдуард. К нам пришла такая удача, которая многим и не снилась. Мы нашли друг друга ...
Олег пообещал связаться с Бабисом и похлопотать за молодое дарование.
Пообедали и разбежались, договорившись встретиться через недельку.
- Бабис, привет! Олег из Москвы.
- Привет, рад слышать!, - откликнулись Афины.
Поговорили о знакомых. Затронули и другие темы.
- Пусть приезжает. Попоет у меня, моих друзей, - ответил Бабис на предложение принять музыкальное дарование.
И Влас отправился покорять Европу. Эдуард в это время находился на отдыхе в Дагомысе и поддерживал связь по телефону. Перед отъездом в Грецию будущей звезды позвонил.
- Олег, одолжи, сколько можешь денег Власу. Встретимся - отдам.
- У меня с деньгами плохо дело обстоит, но наскребу немного.
Прошло лето и осень. Перед Новым годом зазвенел домашний телефон. Взволнованный голос Бабиса прокричал в трубку, чувствовалось, что у него наболело:
- Олег, забирай обратно дарование. Бросил петь, вроде голос сорвал и пустился во все тяжкие: загулял, беспредельное влечение к спиртному. К наркотикам пристрастился. В глазах загадочный гипнотический блеск и щурит свои синтетические глаза. Поселил его в подвале таверны, но уже сил нет содержать.
Вскоре после этого звонка разошлись дорожки Бабиса, Власа и несостоявшегося импресарио Эдуарда.
Говорят, что Власа позже видели в Югославии и Польше пока след творческой натуры окончательно не затерялся.