|
|
||
Четвертая часть книги "Нежный хадж" | ||
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ПОЧТОВОЙ МАРКИ
Обозначенный мною круг символов будет доминировать в западном мире. Восток живет и трансформируется логикой символов отличающихся от знаков христианско(суперстрат)-языческого(субстрат) человеческого космоса. Конечно, возможны вкрапления символов и из сопредельных культур и религиозных систем, как сегодня происходит с американизированной версией буддизма, внедряющейся к нам во многом благодаря Голливуду и восточным единоборствам. Подобно тому, как трансформировался в третьем рейхе образы тевтона и викинга, так сегодня у нас трансформируются, а в США уже трансформировались, образы самураев(восточные единоборства) и витязей--только у нас(русский стиль, РНЕ, соколы).
Вкрапления рок-н-ролльной версии индуизма, тольтекской магии, пришедшей к нам через Костаньеду, триллеровый голливудский набор - вот самые близкие из уже действующих и формирующих завтрашнюю реальность знаковых систем. В созидании и мутациях новых информационных штаммов-метисов приток новой символики будет играть весьма существенную и взрывоопасную роль. Это уже продемонстрировал нацистский необуддизм, хотя его истоки в виде интеллектуальных изысков Шопенгауэра и Ницше -не кажутся столь ужасающими. Да и опять -таки, таким вот образом грубо детерминируя, не блуждаем ли мы в вечной детской игре причина-следствие? Ведь не станем же мы антисемитские умонастроения, витавшие в позолоченных залах дома Романовых объяснять поэтической верою Алекс Гесснеской в реинкарнацию и помогающую ей свершиться наверняка свастику, которую несчастная царица рисовала, предчувствуя близкий конец.
Манихейско-гностическая версия христианства уже превращалось в оккультное вероучение, советские и американские (а вслед за ними и китайские ) технократы уже превратили религиозную идею вознесения на небеса в космическую религию, а Голливуд растиражировал эту сказку, оснастив ее персонажами из всех эпох, расселив их по всей обозримой звездной ойкумене. Мун уже скрестил буддизм с евангельскими заветами, получив истинно счастливых. Белые братья, свидетели Иеговы уже пробудились(или пробуддились?) и нашли вечный двигатель производства адреналина в самих себе, путем священного испуга перед апокалипсисом. За чем же дело стало?
Жажда повторения опыта берсерков, забытой гладиаторской поэзии боя, тереодорское желание лезть на рожон, а дальше, возможно, не метафорический, а вполне реальный вампиризм -все это будет вновь и вновь приходить с каждым новым поколением.
Выплескам вирусов правды всегда будет сопротивляться иммунная система запретов и ограничений, разрушению границ-их установление. Всегда найдутся играть согласные и ту и другую роль. А следом будут появляться носители обновленной истины.
Какова же экстраполируемая в будущее роль университетов? Этих продолжателей славных дел вагантов с одной стороны и богословско-чернокнижных традиций-с другой. Не ожидают ли впереди нас, образованцев, вечные войны инквизиторов с еретиками, как было совсем недавно, когда выпускники-юристы по долгу службы выполняя госзаказ, брали в разработку диссидентствующих выпускников-гуманитариев, заодно с лириками прихватывая и физиков. Да и в студенческой среде не обходилось без иформаторов и осведомителей. Вживую наблюдая, как в дни чествования 125-летия девушка-журналистка из вузовского боевого листка устроила православное аутодафе однокашнику -- выпускнику -эзотерику, поверишь-все еще впереди! С умилением вспомнишь комсомолочек-доносчиц, сдававших антисоветчиков-читателей Мандельштама и Пастернака, не посягая на то, чтобы анафематствовать. Будет ли, как во времена нашей юности, столь престижен интеллект? Или грубая сила, обладание деньгами, властью - окончательно закрепятся на переднем плане? А интеллигент из революционера мысли, движителя прогресса и пассианария духа передвинется на роли обслуги? Пока что первая леди - филологиня. Что будет, когда ею станет торговая работница, коммерсантка, банкирша, бизнес-леди? Будут ли умники притягательным символом для рекрутирования в университетские стены свежих сил одаренной молодежи? Или их ждет Судьба Серена Кьеркегора в Копенгагене? Что тут сказать? Видимо, всплеск интереса к образованию и гуманитарному знанию, который пришелся на время написания Солженицыным Образованщины и пришедшийся на нашу молодость - что-то вроде выброса протуберанца во время солнечной активности, по-пелевински --оргазма: кончая, империя, вслед за завоеванием космоса материи, забрасывала в космос духа последних космонавтов-и мы были обязаны достигнуть самых дальних планет и звездных скоплений. По крайней мере переживания обретения гуманитарного знания, как особой судьбы, избранничества, инициации( не всегда, кстати совпадающего с рутинно-советским представлением о писательстве) вполне возможно останутся феноменальным опытом нашего поколения, из которого последующие будут черпать нечто, глядя на нас лишь сквозь критерии утилитарного прагматизма: мир стремительно обретает черты гигантского супермаркета, на прилавках которого все неходовое будет обретать непривлекательность неликвида. Захочет ли кто-то добровольно страдать в безвестности, когда все ищут удовольствий и признания? Найдутся ли женщины, готовые разделить эти страдания, а ведь, известно, без слияния инь и ян -нет дао. Ведь все-таки столь нужные поэту страдания-существенная специя того пути, который должен пройти неофит-без него нет сверхчеловека, нет прикосновения к сверхзнанию, к бытию как к открытой книге, говоря словами друга-филолога, прошедшего все степени посвящения и отлившего свой опыт в слова: Страдание--... одно из основных составляющих, свидетельствующих о том, что человек пребывает в мире, что он есть, существует..., а отсутствие страданий означает и утрату существования, переход в нежизнь, в смерть. Если мой личный опыт дал мне возможность увидеть в моем друге Александра I -в раке, где тот лежит в виде мощей - кости без головы , а череп забрало для изучения КГБ -и не вернуло, то просто ли это игра воображения-или в этом что-то есть - мистика, истина, сообщенная посредством интуиции, сигнал головной цивилизации? А может быть -ничего в этом мигнувшем видении и нет -и не запиши я его на бумагу-оно кануло бы среди других, подобных нейтрино подсознания, летящих сквозь пустоты космоса и прозрачную для них кой-где попадающую на их пути материю. Тем более, что вдруг отреставрированный храм и мощи в нем стоят на горе, неподалеку от которой студентом мне приходилось дворничать, ходя по тем же буграм, где хаживал мистический двойник АлександраI. Друг же - живехонек лежал той ночью взведенных нервов и перескоков во времени на койке, у него только спину прихватило-время такое выпало-университетской профессуре пришлось подрабатывать грузчиками в то время, как выполнившие заказы киллеры отрывались на международных курортах-и светившийся сквозь готового доктора наук Федор Кузмич - не был ли всего лишь игрой моей фантазии две ночи не спавшего? И все-таки, сказанное им той ночью, строки его книги-это сообщенное мне им, или Александром I? Он говорил о феноменах, безмерном и не понятом пока еще до конца времени, космосе, женах, детях, писательстве-- и это было чем-то вроде проповеди. По крайней мере для меня каждое слово мерцало божественным смыслом откровения. Что же такого важного хотел сообщить мне Федор Кузмич, о котором я думал так много, но когда он ко мне явился на связь, как представитель иной, плазменной цивилизации я не догадался спросить его о главном? Не то ли, что его оторванная голова-о ней я узнал от молоденького попа-расстриги другой подобной ночи неделю спустя уже в Новосибирске и примерно в то же время ночи, когда открылся инфернальный канал. Этот подвизающийся ныне на ниве второй древнейшей и PR попик учился в томской семинарии и участвовал в положении обретенных мощей Александра 1 в раку. Он и рассказал об отсутствии изъятой спецслужбистами голове. Что за феноменальное послание содержится в этом исчезнувшем черепе мумии? Предупреждение нашему времени, что оно будет обезглавлено? Что теперь мы так и будем жить -голова отдельно, тело отдельно? Университетское образование-голова-- само по себе, а остальная, столь телесная жизнь - сама по себе. Если, исследуя феномен человека, Тейяр де Шарден вывел закон энцефализации, то силы деинцефализации, включась на полную мощь, не угрожают ли самому божественному промыслу?
Сколь остро ощутимо сегодня то, что вовлеченный в чудовищные информационные потоки, современный человек подобен корпускуле! Пророк-корпускула-не пародия ли на того, кому завещалось глаголом жечь сердца людей? Куда ты со своей нагорной проповедью -ведь тебя не пустят ни в одно из 20 тысяч существующих в России издательств, отфутболят в любом дородном журнальчике, любой крепко сидящий князек от графомании отошьет! Ведь все эти орды и толпища-10 тысяч бывших членов СП плюс к ним тысячи и тысячи пользователей(вот хорошее слово) Интернета - каждый претендует пробраться в пророки! Не затеряется ли твоя проповедь в их улюлюкании? Не проедят ли они тебя насквозь, набежав, навалившись,, подобно полчищу термитов, даже если ты и Гулливер среди лилипутов? Даже если ты и обрушишься теле- или радиоэфирами (больший шанс быть услышанным), газетными, (меньший), журнальными (еще меньший), книжными(совсем мизерный) тиражами. Даже если возьмешь в руки микрофон, электрогитару, выйдешь на фестивальную площадку - и со своей писаной торбой индивидуальности станешь эманацией бесноватой толпы! Да и может ли человек вообще рассчитывать на какую-либо индивидуальность? Не представляет ли все наше подсознание блужданием в конвейерных штампах? Ведь уже были ГУЛАГ, Холокост, Хиросима и Нагасаки, вторжение в Афганистан и 11 сентября. Ведь Алистер Кроули, меняя вдохновительниц, как позже производители - продолжатели арийской расы ритуальных матрей-героинь, а битлы подружек, утверждал поистине универсальный символ Великого Зверя и за ним-за Поэтом-- пошло человечество, а ты лишь микрочастица этого океана. Делай что изволишь! Руководствующаяся этим принципом багряна львица - суть транзитная Муза -не является ли такой же вечно блуждающей в броуновском движении сексуальных контактов лишенной озарения, вдохновения, искры божией корпускулой? Не опошление ли это все самой мистики Поэзии, производимой на свет единственным Орфеем, поющим незаменимой Эвридике? Что сталось бы с Одиссеем если бы даже сидя за свадебным столом с двумя взводами женихов, его не продолжала ждать уже немолодая Пенелопа, а Телемах так и не подал бы лука, на который многоумный мог натянуть тетиву, чтоб выпустить стрелу, доказывая, только он -- ее законный муж? Да и что такое законный муж?И не есть ли истинная свадьба -это алхимическая свадьба Мастера и Маргариты? И не представляет ли собою истинная Муза своеобразную Мату Хари вечности, шпионку, которая обязана передать Поэту свое донесение?Но... Звезды рок-н-ролла, вдохновляющиеся марихуаной, ЛСД, героином и коллективными сексуальными оргиями, бардовские фестивали, собирающие по 15 тысяч человек, где Музы и Поэты движутся как два встречных потока микрочастиц в синхрофазотроне, воспроизводя описанную Элвином Тоффлером в Футурошоке модель транзитных семей. Вудсток, как предтеча Грушинки, жития в семьях инфантильного поколения, произведшего на свет детей, которых опять спешат назвать потерянным поколением...Что это? Последние празднества дионисийства перед пришествием вполне аполлонического производства людей на фабриках клонирования?
Возможны ли сегодня хоть какие-то прозренческие открытия в живописи, музыке, поэзии? Или далее нас ждут лишь того или иного рода клоны уже виденного, слышанного, пережитого -- инсталляции, эпатажи, пощечины общественному вкусу, дискурсы маргиналов и священных безумцев, наносящих раны занявшему круговую оборону культурному бессознательному, которое мало по малу будет подменяться масскультурным бессознательным, а в ответ -- жалкие потуги полемик и унылая тягомотина приверженцев морали ? Не есть ли любая новая написанная книга - лишь продукт выморочной постмодернистической комбинаторики?А если это реализм -то даже и без постмодернистических игрищ . Должен ли человек верить или ему полезнее знать? А если знать, то до каких пор? И откуда черпать это знание? Из залгавшихся СМИ, (а книги и литературные журналы при всем их желании дистанцироваться от основного информационного потока -лишь загоняют себя в область аутсайдеров и лгут еще больше)? Из вечных книг-Библии, Корана, Бхагават-Гиты, литературной классики? Но все эти бого- или экстазовдохновенные тексты перепрочитываются каждым поколением по-новому. Нужны ли современному человеку пророки, поводыри, молитвы? Есть ли у него шанс, окружив себя Невидимой броней, стать Мастером жизни? По всей вероятности -- да. Но-парадокс-- для того, чтобы и молитва, и броня действовали, нужно научиться воспринимать мир поэтически. Однако возможно ли это, если вакансия поэта не каждому по силам и на сегодня (это так!) в глазах филистеров выглядит абсолютно маргинальной? Разве что кто-то юный и несмышленый позавидует внешним атрибутам успеха рок- звезды! Но ведь среди этих звезд столько искусственных лампочек! Ну а кто такой с точки зрения туристки-бухгалтера преуспевающей фирмы - индийский йог, застывший в позе лотоса под баньяном? В лучшем случае-несчастный бомж...А ведь более защищенного от угроз внешнего мира мастера - не сыскать. Сегодня нет никакой уверенности, что красота спасет мир, а слеза ребенка остановит безумства политиков. Сказанное пророчествующим Достоевским в ясновидческом экстазе сбывается, но как это и должно быть в мире вечно трансформирующихся символов-с точностью до наоборот.
Актуальный мир страшнее любого голливудского триллера( этот жанр создавался для благополучной нации соскучившейся по адреналину, сейчас уже адреналина-в избытке). Но я не хочу размыкать круг своих медиумов. Преодолевая благодаря этому кругу свою конечность и отчаяние беспомощности в противостоянии стремительно меняющемуся миру, я, быть может, еще на что-то надеюсь.
Маг-оператор
МОЛИТВА СТАРОМУ КЛЯССЕРУ
Коллекция марок - какой-то калека,
копил их, как скряга, наверно, полвека,
отпаривал их от конвертов, менял,
и вот эти марки дошли до меня.
О, филотелии -премудрая каббала!
О, мелких подробностей кабала.
И даже не мелких, а микроскопических,
о, яркие перышки птичек тропических!
О, бабочек крылышки! Лапки жуков!
срослась с многоперой крылатою птицею.
Поставлю --ка я его рядом с рептилиями,
чтоб вместе - клевали, летали, когтили.
Туда ж -Джугашвили. Пускай постоит.
Хотя бы вот так вот -поставить на вид.
Куда же приткнуть мне вот эти цветочки?
Тычиночки, пестики и лепесточки?
Поближе к шмелям, паучкам, мотылькам?
О, сколько же я их сюда натолкал!
Блестят, копошаться - такие гвинейские,
энтомологические, компанейские!
Граждан бы делать из этих козявок,
сколько б на выборы было заявок!
Из серии псы смотрит добрый ньюфаундленд.
Куда мне его - неужели же к фауне?
А может быть к флоре? Он шерстью оброс
и просится в рубрику Хвойный барбос.
Египетских мумий я все -таки --к бабочкам,
к личинкам, задумчивым древним коробочкам,
хитиновым, платиновым, золотым,
эмалью цветною внакрап залитым.
Туда же поставлю моих астронавтов--
личинок прогресса. Пускай! А страна -то
Луна -- не такая уж нынче желанная!
Пускай копошатся - опарыши лунные.
Комету Галлея-куда ее деть?
Ведь если сквозь лупу на это глядеть,
то может комета накрыть Гваделупу.
Нет, лучше- ка спрячу я глупую лупу.
А это вот что на жучке за кудель?
Ба! Это же он - бородатый Фидель.
Монгол Шууддан. Пояс черного дана.
Как это давно все! И, вроде, -- недавно...
Я в серии живопись, как в вернисаже.
Здесь Шишкин, как в книжке, Куинджи, и даже
есть Маха, которую Гойя любил.
И вот я смотрю на нее, как дебил.
Пожалуй уж лучше на Репина гляну!
Иль на Левитана какую поляну!
Травинки, тропинки, дубы, колоски -
они не дадут удавиться с тоски.
Мне Лениниану бы не проморгать,
мне б за бронтозавра с слепа не принять,
фигурку с кепчонкой в ручонке на бро-
невике...А ведь это добро...
И иностранец отвалит сполна,
чтоб лысина эта светила со дна
альбомчика меж экзотических тварей,
и будет сквозь лупу довольною харей,
как через иллюминатор глядеть на,
то, как Россия была многодетна
безумствами красных полотнищ, серпов,
сатрапов, арапов, тяжелых снопов.
Бурлачила как, на Голгофу всходила
с лицом ли блаженного, или дебила.
Как суриком крови--по Сурикову...
А если уж в Жанны, то --Чурикорву!
По брюлловким антикам-черной падучей,
звездою кровавой-страшнее, чем дуче,
на спинах , и с пеной чечена - у рта,
и рот --как Везувий ... Оно не спроста!
Глядите же, Федор Михалыч! Зубцы
почтовые нам напророчат концы
такие, что где там - железной звезде
прогресса ...О, зубчики! Всюду! Везде!
Кузнечиков пилки ли, пылких политиков,
зубастые речи апокалиптиков...
К печати --печать. Шестерня --к шестерне...
Скрежещет. Грохочет. Ползет по стерне.
И только Толстой... Как слепой, как Гомер
у брега. По пояс - уже Холстомер.
Все видит. Все чует ноздрей лошадиной...
И то, как лещина дрожит над лощиной
иудиным деревом. Черной осиной.
И как обтянули до крупа лосины
на этой вот марке гашеной француза,
который наелся России от пуза...
Как мир измельчал! Словно надпись на марке...
И не разобрать, если ты близорук...
Коллекции копят всю жизнь... Но в запарке-
кому ни попало сбывают их с рук.
Какого ж рожна-миновало полвека!
Жена и семья. Собиратель-калека-
ощерясь зубцами, на дно завалясь...
Я сам себе продал на днях этот кляссер.
БАЛЛАДА О КУХОННОМ ДЕССИДЕНТЕ
250 -ти тысячам участников последнего Грушинского фестиваля
Печальный бард на тесной кухоньке
играет песенку походную,
хоть дело это недоходное,
поет тихонько для себя.
За гриф схватясь ручонкой сухонькой,
как будто лапкою воробышек,
которому накрошат сдобы, штоб
почаще прилетал сюда.
Торчат нахохленные перышки,
гитара вся давно потрескалась...
Он не какая-то посредственность.
Он музыкальный воробей!
За эти крошки вкусной корочки
счирикает он кошке-дурочке,
про то, как катит шарик по небу
Атлант упорный --скарабей.
Он все давно, наверно, понял бы,
что тут к чему и почему еще,
как бы над интегралом мучаясь,
колеблет он свою струну?
Нужна ли душ интерференция?
Нужна ли звуков конференция?
Нужна ли формула дремучая,
чтоб прозвенеть на всю страну ?
Релятивистская механика,
все отрицающая здравое,--
стихотворение корявое
поет всекухонный Орфей.
Как будто жизнь киномеханика,
что заперт в верхнем помещении,
весь смысл его - и совмещение
души с гитарой-тем верней.
Он нам сейчас прокрутит что- нибудь,
катушечку магнитофонную,
в проектор вставив, как иконную
в оклад кондовую доску.
Ведь по лесу бродил он сам, небось,
глядел на небо, слушал иволог,
и с рюкзаком огромным вдаль волок
свою посконную тоску.
Звенит гитара онимбевшая
от Магадана до Архангельска,
и золотым крылом архангела
костер простер свое крыло.
О, как крыла пылают бешено
пожарами цветенья вешнего,
а вроде все ведь было взвешенно,
но снаряженье подвело.
Уйдет в свою лабораторию,
нырнув в пространства Лобачевского.
Никто не сведает - сгорел всего
лишь пять минут тому назад.
Всю эту дивную историю
поведал мне мальчонка Вовочка,
с совком и умненькой головочкой
шагавший утром в детский сад.
Тушили кухоньку пожарные,
взбираясь по высокой лесенке,
а он все пел псалмы ли, песенки,
и проповедовал конец.
Потом жильцы, конечно, жаловались
так как взрывались телевизоры,
когда же экспертизу вызвали,
установили, что жилец
исчез. Гитару обгорелую,
палатки клок, колки оплавленные,
нашли. Китайский кед. А главное
большущий тлеющий рюкзак.
С ним ездил он в свою Карелию.
Таскал в нем свои крылья , вроде как,
один-- два этажа угробивший,
каналья -- так его растак!
Сказал сосед другую версию.
Каналья тот многоканальную,
мол, связь с мирами инфернальными
своей гитарой поимел.
Летал в Анталию и в Персию,
давал концерты Люцеферу, мол,
но проломился не в ту сферу, мол,--
и вот навечно отлетел.
Дала бабуля показания --
он патлы отрастил и бороду,
он доходил до края города
и прыгал там в пустой овраг.
Те показанья, как сказания,
все видели - парил над зданиями,
пока сидела за вязаниями,
взмывал он в небо, сделав шаг.
А с виду вроде бы - воробышек,
присевший здесь, на подоконнике,
набором рифм, как будто в соннике,
зачем он только в душу влез?
Он пел, мир проживал без злобы штоб,
штоб все как есть, сомкнувшись ветками,
мы жили бы его заветами
и тихо превращались в лес.
2001г.
ПРИЗНАНИЕ В НЕЛЮБВИ
1.
От пункта обмена валюты до крика Малюты: Обман!
тебя не люблю. За опричных дворов закоулки
тем паче. За печи , как адище жаркие, бань,
за клонов неона немыслимые закорюки
арабскою вязью по лбу над глазами садиста-шахида,
из каждой витрины-да кто ж комуфляжей нашил!
За партию шахмат, которой проигран в три хода
обоз с авангардом -и вот он -- печальный эндшпиль.
За жухлой листвы обналичку на лето червонное,
за чартер чертей, за попойки, тупое веселье,
за то, что в фелонь обрядясь, будет снова с амвона
анафему осени-ведьме вещать кот Василий.
За то, что из труб вылетая, - кто в шайки засев, кто -- на веники
они разлетятся, челноча туда и сюда,
чтоб крови опять насосаться из взрезанной вены
казненной колдуньи -- без следствия и без суда.
с позором дозора. Чей -- куш, ну а кто тут в пролете-
кому -кушать под*но, а кому между ребер-перо.
Кому сизоветь до СИЗО, а кому -сизарями -на волю,
кому белый нал терминала, кому черный ворон, как встарь,
кому белым лебедем Боинга, а кому -и тоскою, и болью,
по полю в колючках и рык : Фраерок, не базарь!
Кому сквознячок красноморского пляжа-кому заказняк,
кому тут круиз, а кому -ледяная помойка,
Василий мяукнет , хвостом распушенным подаст верный знак--
и возобновится вселенская эта попойка.
Я выпаду... Сколько ж, мой бог, навалило белья!
Все это лишь за ночь на голых монголов свалилось!
Я петлю совью из французского, тонкого, фирменного,
чтобы землю мою-негритянку, рыдая, раздеть,
опричная ночь меня за ноги дернет --бесформенного
и скажет, скучая: Зачем не по делу пиздеть!
14, октябрь, 2003г, во время прогулки по центру родного города
2.
Ненавижу блеск витрин,
манекенные ухмылки,
губы жирные матрон,
словно липкие обмылки,
кожи гладкий парафин,
скользкий, как в машинах смазка,
ирреальный, как морфин,--
то ли маска, то ли сказка.
отливаются, как в формы,
чтобы, чуточку воскреснув,
мумиями - в саркофагах
стекол, никеля, пластмассы
возникать на светафорах,
ликами Железной Вассы?
Здравствуй, Васса Железнова,
здравствуй баба-Василиск-
ничего в тебе живого,
так хоть мертвой веселись!
Газанешь, обдавши вонью,
на ночь мотанешь в гей-клуб.
Эх, матаня! Я твой воин!
Весь пластмассовый инкуб.
3.
Обжорство журнальных обложек, как крем
на торте и липкий, и жирный, и приторный-
раскраска киосков, подсветка витрин,
когда этот город, страдая, как триперный,
себя окунуть, словно в клейкую мазь
спешит в стриптиз-бары, услуги интимные,
с испитых мордашек бисквитом ломясь,
чтоб с нами сквитаться ночными фантомами.
Богини бикини - ваш дымный алтарь,
куда устремляюсь из смрада кожвена я,
мерцая рубином, светясь, как янтарь,
отвалит и мне исцеленье мгновенное,
чтоб, выпав на волю, уйти в монастырь,
и, прячась по кельям всей плотью разъеденной,
секс- бога сигналы ловить через штырь
в посланьях галактик еще неизведанных.
Вдыхая твой ладан - чего заказать,
какие такие отведать поп-корны?--
я буду смотреть, как стекает слеза
по глянцу журнальных икон чудотворных,
как их макияжно-вощеная гладь-
роняет елей и воняет трупачкой,
и взять бы чего-только нечего брать--
вот разве что только в крови искупаться!
4. ПЕЧАЛЬНЫЙ УЛЕТ НЮХАЧА
С мешком на голове,
как будто в шлемофоне,
отъехать в Голливуд
от этой какофонии.
Блаженненьким смешком
медлительной улитки
усевшихся кружком
для полного улета.
Уклейкой клея-в глюк,
как в ручеек хрустальный
от этих вот подлюг
ручонки распластали --
за эльфом легкий эльф,
взмывая виражами,
уже поймавши кайф
в тиши за гаражами.
Пока гудит мотор,
пока затор и пробка,
стремительный трансфор-
мер, летит, не зная прока
в урчании поршней-
вонявших драной кошкой,
а всех из них мощней
трансфомер дихлофоса.
Он крылья распластал
для новых трансформаций
от брюшка до хвоста
он весь -кристалл громадный,
стрекозо-таракан,
таинственный пришелец-
и меркнет целлофан,
и гаснет глаз, прищурясь.
О.05 , 7, октябрь
4.ЧЕЛОВЕК , ЧИТАЮЩИЙ ГАЗЕТУ,
РАЗОГНАННЫЙ ПОЕЗДОМ МЕТРО ДО СКОРОСТИ СВЕТА
Человек , читающий газету в метро
отрешен от всего, задумчив, как сфинкс.
Мир, однако, устроен довольно хитро,
вонзаясь в настоящее, как в печень финка,
он прободает насквозь здравый смысл,
он путает понятия, уничтожая причину,
он течет из прошлого в будущее, смыв
напрочь вчерашнее. Лицом Аль Почино
он продавливается сквозь газетный лист,
он извивается глистами колонок,
он давит на клавиши, как органист,
и сотворяет бесчисленные клоны-
фигур, ситуаций, кичливых сенсаций,--
всего, что бы нервы его щекотало;
он так же возвышен, как лебедь Сен-Санза
и так же низмен, как Чикатило.
Человек, читающий газету в метро,
в поезде, пронзающем туннель, как мозг
мысль сумасшедшего, как холодок нутро
адреналиновым кайфом, как вантовый мост,
мыслящий в момент пробега колес
искрящих по рельсам на контактных стыках
всем своим прозрачным нутром, взасос,
всеми квантами на перескоках
орбит микромира, когда глаза из орбит
выскакивают, от внезапного скачка скорости,
и там, где во рту холодил мятный Орбит,
еще полмгновения, еще мгновение - и в скорости
ударит, как из пожарного шланга струя блевотины,
потому, что организм выворачивает до кишок;
ты читал, ты ловил мгновение - и вот оно,
догнало тебя. Шок!
Человек, читающий газету в метро,
выронил из глазниц глаза, выпустил из рук газету,
глаза катаются по строчкам, как тро -
ллейбус, отвязавшийся от проводов -- по свету.
Да, все в этом мир, все -- относительно,
оргазм маньяка и органные звуки.
Пока что еще хватает газетного красителя,
чтоб все это существовало ради науки,
ради забавы, ради мелочи в кошельке,
ради пьянящего запаха типографской краски,
ради осведомленности впробег, налегке,--
все эти длинные ноги, круглые каски
солдат, и снова длинные ноги красоток;
полосы набиты шрифтом битком,
как их волосами на фоне высоток,
как аккуратно подбритым лобком,
проиллюстрирована вот эта заметка
про полезность отдыха в отелях
пятизвездочных Кипра...Заминка-
у читающего нет таких денег... О теле
красотки же вполне по карману
погрезить, пока ты здесь, как медяк...
И он, упиваясь, придается обману,
ведь он ни какой-нибудь там мудак,
чтоб изливать на женщин семя
в момент обрезания у них гениталий,
и нежных сосков... Ведь у него семья,
к тому ж он почти, как Фрейд, гениален-
и знает, что женщины сами о том тужат,
чтоб мы в них въезжали, как поезда в метро,
и вились в них ужами тайком от мужа-
мир, в самом деле, устроен хитро,
а, может быть, даже еще и хуже.
Глаза человека, читающего газету в подземке
катятся сами по себе, налепляя на сетчатку,
заголовки, строчки и фотоснимки,
как будто для дактилоскопии отпечатки.
Мчащийся пустой вагон. Газета,
зависшая в невесомости между
верхом и низом- значения в этом
уже никакого... Оставьте надежду...
Тот человек без глаз - это я,
такой же, как всякий читатель газет,
так знайте-в руке у меня саквояж,
а в том саквояже - чего только нет!
Темные очки, чтоб прятать пустые глазницы,
кухонный ножик, как музыка в стиле фьюжн,
кожа ужа, сушеная лапка птицы,
и гениталии последней жертвы - на ужин...
Кажется 2000г.
БАЛЛАДЫ, ЦИКЛЫ, ПОЭМЫ
СОДЕРЖАНИЕ
Предуведомление
Ломка
Вот что сказал Д*Артаньян мадам Бонасье, явившись к ней двадцать лет спустя из будущего за несколько мгновений до того, как ее заколола Миледи.
Вот, что сказал эсэсовец диыизии Викинг, когда воплотлся в байкера Витю
Молитва на чтение Флобера
Орлеанские напевы
1.Молитва Жанне
2. Кленам вынесен все ж приговор...
Возвращение Казановы
Мой комплекс, как вомпас
Целлюлит твой - жемчужней Ватто...
Декабристская мистерия
1. Прощание
2. Сиритичечский сеанс
3. Вот, что сказал Сергей Муравьев-Апостол явившись к мадмуазель Ленорман за 12 лет до своей казни
4. Голем
Нежный хадж
Моление ночной звезде
Сентиментально-сакраментальная прогулка со скином Славкой
Плач Ярославны
Вот что сказал Франсуа Вийон, когда его в очередной раз приговорили к повешанию
1. Простишь ли , Сорбонна, мне мой выебон,
2. У франсисканца нервный тик
Я приехал тебя соблазнять...
Четыре вариации на тему Дон-Кишота
1.Монолог Россинанта
2. Монолог Санчо
з. Монолог Дон-Кишота
4. Монолог старого осла
Монолог Рагозина
Монолог педофила
Николай и Алекс - сквозящие
1. Нас с тобой расстреляли в падвале Ипатьева
2 Дождик плющит свинцовые капли
3. Молитва старому даггеротипу
Внутренний монолог отпетого
От скрипок осенних до скрипа осей на часах...
Лирическо-вампирический экпромт?1
Лирическо-вампирический экспромт?2
Печальный улет нюхача
Человек, читающий газету в метро...
Фандванго
ПОЭМЫ
Песнь о тулузском льне
Буколики
Отлет
Дачники
Анахранизм
Детективное чтиво