Горбачев Юрий Николаевич : другие произведения.

Штаммы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Третья часть книги "Нежный хадж"

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ШТАММЫ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ТРЕТЬЕ ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
  
  
  
  Когда пророку Муххамеду впервые являлся архангел Джабриил, чтобы надиктовать суры Корана, основателя Ислама одолевали сомнения - пророк ли он или всего лишь-навсего одержимый поэт? Что такое его вдохновение - нанизывание поэтических образов (по-нашему --метафор) или надиктованное всевышним откровение, в котором содержится божественная истина, информационный код вечности? Каковы же степени восхождения к истине Одержимого, Поэта, Пророка? Не являются ли эти символы для нашего времени-анахронизмами декоративного свойства? Не отодвинуты ли они взрывным "развитием цивилизации" на обочину основного Потока некой изменчивой, как Протей, являющий новые и новые лики и маски "информационной плазмы", пронизывающего человечество "астрального шнура", "сплетения инферналий", "божественного замысла"? Где их место - в центре, по краям, на дальней периферии? Является ли они сущностной доминантой столь фантастично выглядящей, столь прожорливой в своем динамизме "текуче-изменчивой" реальности? Представляет ли собою все внешне бросающееся в глаза -- своеобразное "соло", пульсацию, содержащие в себе ужас сиюминутности, химер сексуальности, инстинкт обладания, а все остальное -лишь аккомпанемент? Или же наоборот --напор внешнего мельтешения бытия -лишь все тот же "пикник на обочине", а основной, детерминирующий Поток составляет скольжение по временным осям, торящих Путь Одержимых, Поэтов, Пророков, Предсказателей, чье влияние полностью определяет картину последующих трансформаций? Сомнения Муххамеда , символически во многом тождественного Христу и Будде, завершились тем, что он был причислен к лику богов. Но есть ли у современного человека хоть какие-то шансы увидеть в стареющем хиппи аватару Кришны, в байкере - реинкорнацию Иоанна Крестителя, после которого в соответствии с "кодом евангельского сюжета" должны непременно явиться байкерские Христос и апостол Павел, как прежде после Сократа являлись -Платон и Аристотель, а позже вслед за Спасителем и его двенадцатью апостолами -- король Артур и рыцари Круглого Стола? Есть ли у современного человека силы увидеть в бомже - воплощение достигшего степени бодхисатвы Сократа? А в подорвавшемся на заложенной террористкой мине офицере ФСБ -Ланселота, ходившего рубить головы дракону, но спаленного его пламенем? Вот-вопросы! И отнюдь не только для сектологов, ревнителей традиционных конфессий, неофрейдистов, неутомимых исследователей структуры мифа. Перепрочтение символов, их отождествление с прошлым опытом, составляет суть знания, которое позволяет человечеству не начинать каждый день "с белого листа". Обзаведясь метеорологией, можно предсказывать засухи, ураганы и торнадо, сейсмологией-землетрясения, рейтинговыми исследованиями и структурами оперативного реагирования -- осознанно заниматься прогнозированием нежелательных ситуаций и, вмешиваясь, вносить изменения в фатальную картину деструкции, повсеместного ухудшения качества жизни, "неожиданных" катастроф. Ну а при чем тут Житие Поэта? Музы? Орфей с его проржавевшей лирой, рваными струнами и обломанными колками? Велика ли беда, что лишенный воображения "одномерный человек" не видит в своей жене Венеры Боттичелли, ню Энгра, жеманниц Ватто или кустодиевской Венеры, а любовницу, "персонаж" служебного романа или проститутку воспринимает, как образы сошедшие с обложки глянцевого журнала или секс-машину голливудского боевика? Сколько утрачено из-за того, что Венера и Мадонна доведены до взаимоотрицания и Божественный Младенец уничтожается напором сексуальности?(Ну в каком из "журналов для мужчин" увидишь образ, которым любовались художники Ренессанса --женщину кормящую грудью?) Велика ли потеря, что в униженной нищенской зарплатой учительнице ОБЫВАТЕЛЬ ни за что не разглядит излучающей святость монашки, в девчушке на панели - Сонечки Мармеладовой, а в акушере из абортария - с успехом "транслировавшегося" сквозь века инквизитора с его инструментами? Много ли добавилось зла из-за того, что вставленные в конвейер шоу -бизнеса Одержимые, оживляя символы, возносятся на гребень славы, и возводятся в ранг "живых божеств", все чаще попадая в резонанс с "темными инстинктами"?
  Как бы плохо они ни сочиняли, древнейшая символическая основа, действует тем вернее и убийственнее... На глазах у нас зарождаются подобные вирусным - "информационные инфекции", предстающие в виде новых " штаммов" древних символов: сквозь рок-музыканта "светится" шаман, сквозь "панка" --юродивый. Свастика, пентаграмма, арабская вязь, возглас "Аллах, акбар!", крик "вау!", подобный воинственному "монжуа!" времен неистового Роланда. Законсервированные в тысячелетиями пролежавших "мумиях" египетских пирамид подсознания эти "вирусы", вырвавшись на волю, убивают раскопавших их "археологов". Совсем как вирусы атипичной пневмонии, ВИЧ -инфекции, энцефалита, новые информационные штаммы становятся серьезной угрозой. Одни-реанимированы и выпущены, как джинн из бутылки, в целях коммерции, другие созданы в лабораториях современных Фаустов-в более далеко идущих целях. Производство новых штаммов-гарантированно. Однажды выработанный иммунитет, "вакцины" вроде показательных судов Нюрнбергского процесса или антифашистского движения-не помогают, новые трансформации старых символов-чересчур неожиданны и обладают чудовищной детонирующей силой, потому как направлены прямо в область подсознательного. Нужно ли открывать "третий глаз"( а этим сейчас занимаются чуть ли не на каждой кухоньке, где, кажется, еще недавно умильно травили анекдоты про Брежнева и, бренча на плохих гитарах, напевали "душевные" бардовские песенки), "нарезать" круги времени и нагромождать образы в поисках структуры происходящего, прорицать, заглядывая в будущее, блуждать в подсознательном, развивать "космическое" мировосприятие? Что имел в виду, категорически не советовавший делать этого автор одного из "кризисных" исследований современного мира Рене Генон? Не были ли эти советы "косвенной уликой" того, что сам-то он "грешил" и психоанализом, и интуитивизмом, и "шалостями" с медиумами? Не были ли его отрицания "контринициации" и "псевдоинициации" в угоду-- "истинной инициации" - капитуляцией бессилия все того же алхимика потерявшего власть над "философским камнем" и магическими формулами "тайного знания"? А призывы уходить от "космизма" - заочным оппонированием "космизму" Востока и прежде всего "таинственной" России?
   Нужна ли людям комбинаторная теория символов, которая соединила бы в себе живой поэтический опыт, достижения математической статистики, теорию вероятностей и, опираясь на новые "постулаты" "квантовой механики мифа", смогла бы дать хотя бы приблизительный "фоторобот" алгоритмов, описывающих процессы в "коллективном бессознательном", выход которых на поверхность может быть как движителем созидания, так и разрушителем, несущим истинный апокалипсис? Да и возможна ли такая теория? Или все это лишь область, где как в потемках будут вечно блуждать неошаманы, отбирая друг у друга волшебный скипетр власти над людьми? И после Байрона неизбежен - Наполеон, после Гитлера -Леннон. Одержимость в поэзии, перетекаемая в вождей, из вождей--в идолов массовой культуры. Сколько раз должен совершить свои круговые отклонения "Маятник Фуко", чтобы кто-то нашел возможность "контролировать ситуацию"? И не грозит ли подобный контроль превращению жизни в еще более ужасающий концлагерь-антиутопию?
   Современное перепрочтение таких во всем символических судеб-сюжетов, как биографии Нострадамуса, Ленорман, Гитлера , Сталина подтверждает простую истину-актуальный контекст может полностью переполюсовывать понятия , подобно быстрой перефазировке в пульсациях переменного тока, путать местами причину и следствие, уподобляя биографии прорицателей тщательно(а порой и не очень) подогнанным под желаемый результат фальсифицированным уголовным делам. В этой фиббрилятивно-мерцательной переполюсовке "минус" становится "плюсом" и наоборот, белое-чернеет, правое -левеет, чтобы, дойдя до критической точки, метнуться в обратном направлении. Полные нелады с причинно-следственными связями. Беспорядочная "пила" энцефалограммы. И если, взойдя на эшафот, Робеспьер произнес : "Гадалка была права!", то следом за произнесенным обязательно отыщется кашляющая старушка в первом ряду, а вслед за ней -- и вещунья-севилла, папу которого по созданной ею же легенде съели африканские аборигены. И какое имеет значение то, что в ту роковую минуту Робеспьер не мог ничего произнести -- его челюсть была раздроблена пулей и подвязана тряпкой. Но мы уже верим в то, что севилла советовала Робеспьеру опасаться кашляющих старушек. Ничего из вышесказанного мы не можем бесспорно утверждать потому что тогда не было ни видео-, ни аудиозаписывающей техники, но ведь и записи тоже фальсифицирутся с помощью компьютерных технологий и тогда появляется лицо "похожее на генерального прокурора" в "римских термах" среди "гетер" .
   Парадоксы механизмов предсказания будоражат воображение властьпридержащих. Президента Путина ловят на фразе "если бы я знал будущее". Мессинг и Ванга хоть и не были поэтами в прямом смысле слова, но умели практически обходиться со своей "поэтической" интуицией. Их много раз проверяли, но почему-то не могли "поймать" на шарлатанстве.
  
  Будет ли через сто, двести, пятьсот, тысячу лет иметь не археологический, а вполне актуальный смысл Житие Поэта, как апостольское деяние? Останется ли хоть что-то, что еще не высказано в области недосказанностей, парадоксов и полунамеков? Есть ли еще чего нам сообщить не сказанного своим неглупым, довольно часто высокообразованным, а еще чаще ничего не желающим слышать современникам? Неужели чего -то недосказали Пушкин, Толстой и евангелист Лука? Это -- как посмотреть. Ясно, что комбинаторика символов подсознания всегда будет "подбрасывать сюрпризы". Скорее всего более или мене осмысленная, до конца не понятно для чего ведущаяся, но с таким упорством используемая в целях манипуляций массовым сознанием "игра" на клавиатуре символов-только начинается. Как -никак структурализм и наука о семиотических системах появились относительно недавно.
  Хотя, конечно, глупостью было бы считать, что Гомер и Сократ ничего не соображали в игре символов и "эйдосов", а Блаженный Августин -не соображал насчет "семиотичности" "фантастикумов".
  Если сегодня мы наблюдаем парад-алле "транслировавшихся" к нам сквозь все времена "демонических личностей" в виде мафиозных бретеров, "дуэлянтов"-конкурентов, палачей-киллеров, то, видимо, не стоит сомневаться в том, что эти "проклятые" и впредь продолжат свое "путешествие во времени". Если образование новых конфессий, сект, расколы в партиях повторяют "сценарии" образования "ересей" во всех религиях и во все времена, то не нужно "гадать на кофейной гуще" -- бурное взаимодействие символов, их алхимические реакции обеспечат нам подобные новообразования и в будущем. Если "старое" пятится по сценариям гонимого язычества, а "новое" утверждается железной миссионерской рукою, то, даже, поменявшись местами, в будущем два этих "элемента" опять повторят тот же "сюжет". Вчерашний "уголовный элемент" перемещается на элитарные позиции и "опускает" прежнюю элиту на занимаемое им до недавнего место; эта подавленная "имунными силами" государства "инфекция" начинает охватывать весь организм, конструировать мир, материализуя свою ментальность. Комбинаторика символов продолжается...Брут против Цезаря или олимпийский чемпион-биотлонист -против кемеровского губернатора - сквозь новый "сюжет" явственно просвечивает старая основа, хотя, казалось бы, древний Рим и Кузбасс так далеки друг от друга!
  Будут ли иметь смысл прорицания еще через 2 тысячи лет, как и предыдущие 4 ? Несомненно -- будут. И вслед за Нострадамусом-2003, неизбежно воспоследует Нострадамус-2004. Если бы я не вкладывал в эту книгу смысла интуитивного ПРОРИЦАНИЯ, я бы, наверное, и не стал бы тратить попусту время на ее написание, отрываясь от заработков на дешевом пиаре, микроскопическом "журнализме" и написании никому не нужных рекламных "заказух". Поэта в этих занятиях утешает лишь то, что ничего более унизительного и маргинального придумать уже невозможно -это интеллектуальная проституция по-дешевке. Но! Кое что из обозначенного в книге "сбывается" даже в течении минувших полутора месяцев. И после ареста Ходорковского, прозвучавшая в "пейзажном" стихотворении фраза "И время расправы!" звучит уже почти что пророчески, как и его вариация-"сталагмит" "надиктованное" медиумом стихотворение "От пункта обмена валют..." из цикла "Признание в нелюбви".
   А прорицание в моей книге содержится настолько -насколько обозначенный мной репертуар символов-"демонов подсознания" останется для людей актуальным надолго, если не навсегда. Нет сомнений, что появление "алхимиков", "еретиков", "инквизиторов", "магов-операторов", "роковая любовь", свершения "аутодафе" человечеству обеспечены и в дальнейшем. Мир не сможет прожить без "бедных рыцарей", "героев", "воинственных девственниц", Дон-Жуанов, Фаустов и "ведьм". Явление символов-оборотней, порождающее тип нового конформного человека, бессознательно потребляющего и воспроизводящего зло без границ - уже реальность. Бодлер с его "Цветами зла" хоть и выглядит провидцем, но сами "ягодки", видимо, превзойдут даже растревоженное его гением воображение конформно мыслящего среднеарифметического человека. До какой степени будет нарастать потребность общества в извращениях, будет зависеть не столько от успешной работы правоохранительных органов, сколько от того, насколько под напором "стандартов цивилизации" будут притупляться чувства новизны, влекущее за собой снижение "гормонального фона", насколько масштабно будет разворачиваться драма "одномерного человека", соблазняемого приманками комфорта, но беспрерывно ностальгирующего по выходу за его рамки в нескончаемой тоске по обретению утраченных измерений: экстазам, "кайфу" измененного сознания, приобщению к бесконечности. Серийные убийства, гангстеризм, терроризм, равно как и смертные казни, посредством которых с ними более или менее безуспешно пробуют бороться, дали понять, что природа всех этих "язв человечества" полна загадок, вполне возможно имеет язычески корни, представляя собою доносящееся до нас "эхо" древних ритуалов инициации и жертвоприношений. Пропущенное через "информационные усилители" это "эхо" может входить в резонанс с "коллективным бессознательным" и производить вспышки насилия невиданной мощи. Роль такого "усилителя" вполне под силу телевизионно-газетному Голему-истинной "религии" с истинным "третьим глазом" во лбу-телеэкраном. Лит. журналы и книги с их мизерными относительно основного потока информации тиражами могут играть разве что роль какого-нибудь мизинца на ноге или руке , волоска на теле этого монстра. Взаимная гальванизация в диаде обыватель-массовая информация способна порождать чудовищ манипуляции и конформизма. И вот уже кукловод и кукла не могут жить друг без друга. И вот они
  , как во времена крестовых походов или нашествий во имя обретения всего мира, устремляются к своей цели-галлюцинации.
  
  
  Маг - оператор
  
  
  
  
  
  МОЛЕНИЕ НОЧНОЙ ЗВЕЗДЕ
  
  От дальних поскотин до ближней звезды
  не буду - поскольку не имут узды,
  как срама заемные руки - у праха,
  как вена яремная, чувствуя плаху.
  
  Неужто и правда--я лишь комбинация
  в обманой оправе лучей оберрация,
  ничайное облако зыбких частиц,
  случайные облики призрачных лиц,
  
  куда-то летящих, зачем-то сквозящих
  о чем-то болящих, толпою стоящих,
  как в очередь -капли стекла воспаленного
  бессчетные кальки ума раскаленного?
  
  Текучая плазма, лучистая ртуть--
  за фразою фраза со мною пребудь,
  стань вазой с цветами, стань гроздью черемухи,
  как томик - цитатами, бьющей без промаха
  
  дурманящим запахом книжных фантомов,
  блуждающих в атомах тех астрономов,
  что в бездну одну провалились из ямины
  другой, оказавшись в плену окаянном.
  
  Запахни кромешной вчерашней грозой,
  дотла догоревшей ночною звездой,
  цветком, залетевшим на небо ночное,
  чтоб ползать по стеклам букашкой ручною.
  
  
  
  
  
  
  ПИРРОВА ПОБЕДА
  
  Средь пирровых побед еще одна победа ,
  в похмелье во пиру еще один обет.
  Улыбочки оскал: "Пожалте отобедать!"
  Нас ждал рояль в кустах и скромненький фуршет.
  
  И вот уже опять порушены обеты.
  И девственный монах с монашкою в кустах
  подобно всем нам грешным утопит клятву эту,
  как мы в вина бокале, - в монашкиных устах.
  
  Политик скажет речь. И конь ржанет в сенате.
  И колесницы скрип по ступицу в дерьме
  покроет шум речей. И отчие пенаты,
  отпрянув вдаль, опять увязнут в липкой тьме.
  
  
  
  
  
  
  
  
  СЕНТИМЕНТАЛЬНО-САКРАМЕНТАЛЬНАЯ ПРОГУЛКА СО СКИНОМ СЛАВКОЙ--
  РЕИНКАРНАЦИЕЙ СВЯТОСЛАВА
  
  
  
  Я скинусь со скином-- нюхнуть кокаина,
  чтоб выстрелом в спину-- хотя не повинны,
  чтоб сканером-- в камеру, когда подментован,
  чтоб за спину руки - корявым винтом.
  Чекой непокоя для наглого хачека
  до ломанных плечиков, детского плачика,
  на нары-Канары, свернувшись калачиком,
  чуть-чуть отлежался - вставай на карачки!
  
  Нахрапом вставлялись, но я не обуздан,
  нажравшись от пуза кровавых арбузов,
  кайфую, вцепившись в железный пруток,
  и весь обратясь в электрический ток,
  теку проводами - куда мне --не ведомо,
  чтоб где-то в истоке - с Авестой и Ведами,
  еще до ареста, припав, закантачить,
  и пена из пасти - белее, чем нечисть.
  
  Связист, перепутавший все провода,
  с соломкою маковой слово "беда",
  с омоном - Амона, с Египтом - хрущевку,
  Жюль-Верна --с гондоном, с пророком--дешовку,
  втекаю в катушку --и прямо у Тушина,
  втыкаю, мотая кишечник протухший на
  пику, на крик, на мою арматурину,
  отравленный ломками, травкой прокуренный.
  
  Вонючим бартерсом - задрочен, навьючен
  пру вспученым брюхом, как чирьем болючим,
  арийски-бескровным глистом гитлерюгенда,
  листовочный червь типографского блюминга.
  Я буду, как дуче, шрифтОвым тевтоном,
  зачем же в падучей вещала туфту нам
  еврейка под ликом с курчавыми баками,
  подлила лишь масла - трусами, как баксами
  
  зелеными , ойкнув, и крикнув :"За что вы!." -
  зегзицею кыча, когда мы засовывали,
  чтоб врать не учила, а лучше б дрочила,
  а все же в ментовку донос настрочила.
  Но знала б, что нас победили хазаре,
  на этом, как ара, крикливом базаре,
  что все проиграли Олег и князь Игорь--
  они ведь не знали компьютерных игор!
  
  Вливайся же в жилы мои, Святослав,
  чтоб всех их послав, я стал твердым как сплав,
  чтоб в меч обратилась моя арматурина,
  чтоб тыквою с плеч - голова моя дури на-
  бравшаяся, как сладчайшая дыня.
  С клопами ли -дома, клубами ли дыма
  плыву, и из сна продымясь снова в сон,
  валюсь, как отстрелянный Фауст-патрон.
  
   вчера и сегодня, установив контакт с сущностью Фауст через медиумов Сатис и Офелия , 7 октябрь 2003г.
  
  
  
  
  
  
   ПЛАЧ ЯРОСЛАВНЫ
  
  Кончай, Кончак, я все равно фригидна!
  Не видно дня, и дна уже не видно.
  Так много орд копытили меня,
  что не поможет даже и минет.
  
  Губами стен кремлевских обхвачу-
  и стяги Рейха, и Маккартни проглочу,
  сдув с кончика залупы мушку -Руста,
  сдавив извив Блаженного до хруста.
  
  Ты не Колчак, чтоб в танцевальном зале том
  браслетик поезда с пропащим царским золотом
  мне сыпануть в просторы забайкальские,
  как страсть в подол, плюя на зубоскальство.
  
  Не Унгерн ты, чтобы украсясь свастикой,
  с Востока Западом ударить в рожу ваксой,
  чтобы степями и холмами рыская,
  быть мрачным гунном и пресветлым рыцарем.
  
  Не Ленин ты, не Сталин ты, не Троцкий
  чтоб бередить меня пахучей дымной трубкой,
  чтоб речи пламенные, чтобы -зримо, грубо,
  врубался в темечко аргУмент ледоруба.
  
  Не Жуков ты, не Конев с Рокоссовским,
  пустившие жирок мой в расфасовку,
  когда валиться стала в мясорубку,
  а он -то все курил, прищурясь, трубку.
  
  Чтобы аргУмент в пОртфель, чтобы - лагерем
  бродил пророк, и доходя пеллагрою,
  все мандельштамил пьяными студентиками,
  входя в общаги ночками студеными,
  
  когда была я -девка заполошная,
  когда могла я даже -- от Волошина,
  когда я книжкой, кое-как прикрытая
  могла летать на шабаш Маргаритою,
  
  но это тоже все -таки задрало,
  и потому - не выйти на забрало.
  Все мастера давно отмаргаритились,
  Лолиты, душ приняв, романом вытерлись.
  
  Просох ли места лобного лобок?
  С тобой я буду нежной, как Набок-
  овская точная булавка.
  Кочай, Кончак,-ты в сущности козявка!
  
  И не тебе меня расшевелить!
  Вот разве, что Китаем угодить
  между Монголией и складками Алтая
  тогда его не донесу до рта я.
  
  Тогда весь мир услышит этот стон-
  и скрип зубцов, где сам Наполеон,
  стоял, своей шпажонкой напроказя,
  пока пылала я, сгорая от оргазма.
  
  7 октябрь, надиктовано сущностью Наполеон через медиума Офелия
  
  
   ВАРИАЦИИ В ГОТИЧЕСКОМ СТИЛЕ
  
  
  I. СТИХОТВОРЕНИЕ, НАПИСАННОЕ ВИЙОНОМ У ТЮРЕМНОГО ОКНА
  
  Швырните мне хотя бы жалость,
  как псу изглоданную кость,
  все, кто к окну тюрьмы сбежались,
  как черти на ночной погост--
  все: ростовщик, монах, прохвост.
  За то, что был бродягой вольным,
  а не попом самодовольным,
  за мой не в меру громкий смех
  в ответ ханжей речам окольным--
  прошу прощения у всех!
  
  Пляши подолом блудной девки
  извечный жизни балаган,
  сквозь свист, сквозь шепот, сквозь издевки
  неситесь стоны к облакам
  в потеху принцам и богам...
  За то, что был бездомным, нищим,
  за то, что не учтив излишне,
  за мой скандальнейший успех,
  найденный мной на винном днище--
  прошу прощения у всех!
  
  Смерть--мой последний собутыльник
  за стол садится у окна,
  ну что ж, Принцесса склепов пыльных,
  налей полней бокал вина,
  чтоб мне напиться допьяна;
  прости, улыбчивая крошка
  за то, что я живуч, как кошка,
  будь спутницей моих утех...
  А вон у тех, что за окошком,
  прошу прощения -- у всех!
  
  1977г., Томск
  
  
  
  II. ВОТ ЧТО СКАЗАЛ ФРАНСУА ВИЙОН, КОГДА ЕГО В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ ПРИГОВОРИЛИ К ПОВЕШАНИЮ
  
  
   Et petie, et petie de moi!
  Fransua Villon
  
  
  Простишь ли, Сорбонна, мне мой выебон,
  иль вновь соберешь факультет богословский,
  чтоб мощною логикой ахнув вдогон,
  включиться в схоластику, как в пробуксовку
  perpetuum mObile? С криком "Отпетый!
  к тому же давно ни бум -бум на латыни!"--
  на шею сумбурно набрасывать петлю
  и глазки из щелок казать налитые
  кровавою злостью, коряво бубня
  бессмысленный бред юридических формул,
  хотя приговор не протянет и дня?!
  Но если повесть - так чтоб по проформе!
  
  Быть может опять, как бывало в Блуа,
  блюя, будто с дуру объевшись каштанов,
  я стану важнее, чем род Валуа,
  среди стихоплетов врожденно бесштанных?
  Ну да - я срезал кошелек у прево,
  превольная жизнь -как же так -без издержек?
  Зато и истратил я все без прово-
  лочек, скупая шлюшонок подержанных.
  Крюшон и оливки-какая еда?
  Но что же за кот -- что не ловит мышей?
  Того и гляди -- перевесит елда,
  когда вы набросите петлю на шею.
  
  Нет, это не я в прошлый раз напердел,
  когда про злых духов епископ с амвона
  вворачивал пастве, и кто-то проде-
  лал в речах благовонных дырищу из вони
  такой консистенции, что от сентенций
  святоши пол-пшика и то не осталось,
  зловоние ж, вспыхнувши, стало светиться
  клубами ворочаясь серы и сала,
  как будто явился из недр Люцифер,
  хоть недра те были всего лишь кишечником,
  обжоры, в познаньи не знавшего меры
   колбас, а ведь слыл и святым, и отшельником.
  
  И дался же вам мой стишок этот вздорный,
  что был приколочен в лесочке на сруб!
  Простите, но если вы все-таки вздерните,
  я все же -- немного в штаны поднасру.
  Ведь в миг отделения духа от тела,
   душа -- не ответчик за плоти дела,
  а если монашка меня захотела,
  то тут же подол в алтаре задрала,
  чтоб там евхаристии дело святое
  могли мы свершить, приобщась к небесам.
  Не Дьявол ли я? Вам, наверное,-кто я
  виднее. А я -то не знаю и сам.
  
  Сократ и Сенека стократ повторяли,
  чтоб дух укрепился и тело цвело,
  отдаться неплохо простой пасторали,
  а вот ведь и их уже время ушло!
  И наше уйдет -не петля, так цикута.
  И кубок наполнен. И злобен Нерон.
  А если нужна вам какая цитатата
  из Библии - вот... А то час неровен
  заблеет козел во дворе, возле хлева,
  и вы зачураетесь. Я ли не прав?
  Давай же, палач! Полюбуюсь как дева
  у стеночки мочится, юбку задрав.
  
  Нет мочи! Не вижу! Поддерни повыше!
  Теперь вот получше! Уже в самый раз.
  Я вижу -- и кроны, и тучи, и крыши
  Парижа. А главное -шелочкой--глаз
  той девки вчершней, что в сене валяясь,
  раздвинула райского дерева ветки,
  все так, как и надо-кончаю, кончаясь,
  и ныне, и присно, смежаются веки.
  Уж вы, извините, язык мой, как хуй
  теперь изо рта, как из гульфика, вывалится,
  вот так вот болтайся, вагант, и кайфуй,
  на то они-бабы, Конфуций, и виселица!
  
  Сентябрь-октябрь 2003г.
  
  III. ПРАЗДНИК ДУРАКОВ
  
  1. ПЕСЕНКА ЗАЗЫВАЛЫ
  
  Эй вы, шарманщики, факиры и жонглеры,
  бродячие лютнисты и актеры,
  шуты в коронах драных колпаков--
  сегодня праздник, праздник дураков!
  
  Кто --олух ты или великий гений,
  с деньгами или же совсем без денег,
  но если баб боишься как собак,
  то ты ей-ей -- воистину дурак!
  
  А ну-ка, бакалавры, школяры,
  о лавки стершие все плавки до дыры,
  бросайте все талмуты, главки, лавры,
  ступайте поскорей в пивные лавки!
  
  Эй, короли вакхических династий,
  а ну-ка отворяйте лавки настеж,
  все тайники заветных погребков--
  сегодня праздник, праздник дураков.
  
  Эй, гульфики размером с полверсты,
  переходите с дамами на "ты"!
  Валите их на клумбы цветников!
  Сегодня праздник, праздник дураков!
  
  2.
  
  И там и тут -- вдали, вблизи и около,
  заблеяло, заржало и зацокало
  и кто-то уже чей-то сдобный окорок
  облапил нагло потною рукой.
  А за рекой играют менуэтики,
  и держатся пока в пределах этики--
  романсы, танцы, шепотки
  и по рукам мужей шлепки.
  
  
  А здесь совсем другого рода вымыслы
  
  3.
  
  Я рисую старый замок
  
  
  IV. ПРОРОЧЕСТВО ТАМПЛИЕРА
  
  У франсисканца нервный тик,
  о, похотливейший засранец,
  жующий слово "еретик",
  как каплуна, когда застанешь
  его за трапезной в кладовке
  с ключами возле живота,
  в дверях, как будто ляжки вдовушки,
  раскинутые для кота.
  
  Да, он туда сквозь дырку вхож
  и потому он так упитан.
  И, словно тамплиер - в поход
  доспехом - зверским аппетитом
  с таким успехом оснащен,
  что весь сияет, выбрив ряху.
  К тому же саном освящен
  и бережет от пятен рясу.
  
  Но мы ведь не из прощелыг,
  чтоб с замусоленной молитвой,
  налившись шеей прыщеватой,
  идти с "еретиком" на битву
  за то, что целовал козла,
  зла не держа, и даже в жопу
  магистра чмокнул, не казнясь
  и присягая папе-Жаку.
  
  Я мог бы тут же нахамить,
  свидетельствуя, что в подряснике,
  он прячет, словно Бафамет,
  толстенный хвост, и что на праздники
  летает с ведьмою на жабе,
  а дабы не попасть в опалу,
  он отправляется на шабаш,
  с самим епископом напару.
  
  Вчера я видел -чучела
  молились в западном приделе,
  а перенесся -вот дела!--
  узрел, что и монах - при деле.
  Тогда я записал в дневник,
  как он экстрактом эмбрионов,
  мог оживлять...Его двойник-
  свидетель. Но, увы, законов
  
  природы нам не отменить...
  Она опять свершает роды,
  и оборвавши эту нить,
  нам явит рыцаря с уродом
  как рога два, хотя б сто лет
  прошло, хоть даже целых -- тыща!
  Но неужели ж предстоит
  стать пеплом по ветру летящим?
  
  2003г., надиктовано сущностью Вийон через медиума Сатис
  
  
  
  
  V.ПЕСНЬ О ТУЛУЗССКОМ ЛЬНЕ
  
  
  Александру Безрядину и Колину Пауэлу
  
  Легат Адемар, ну зачем тебе эта морока-
  с сутаной и четками быть среди войнов Христа?
  С засаленной Библией ты среди них ненароком
  затерся, как меж золотистых волокон треста,
  когда ее треплют и чешут, чтоб все-таки выткать
  рубаху - исподнее тонкое звонких кольчуг,
  чтоб Раймонд Тулузский, в доспехах, с глазами навыкат,
  могучим кентавром шел в бой за господень ковчег.
  
  Без шлема он бьется -и волосы льются волною
  по панцырю, где, отзеркалясь, плывут облака,
  где птицей высокой трепещется знамя льняное...
  Зачем нам ковры шерстяные, цветные шелка,
  парча Византии и тутовых нитей скольженье,
  и ткани цветнее узорчатых крыл мотылька,
  зачем нам восточных гаремов упрямые жены,
  когда верный меч еще держит живая рука?
  
  Ты скажешь - а как же обетов священная вера?!
  Как строки писания? Всадник с весами в руке?
  И вынешь из ножен сияющий меч тамплиера,
  плащом окрыляясь, как суть, что дрожит в мотыльке,
  желая стать Смертью...Навстречу оскаленным пикам,
  слетая, чтоб знаком Креста осенить,
  неверных, сверкая на облаке фресковым ликом,--
  меж жизнью и смертью оставив тончайшую нить.
  
  На ней зависая, о, как уязвим ты, потомок
  дел славных! Что панцирь! Рубин-амулет!
  Что в ладанке -- раки святой недогнивший обломок?
  Все это, пойми, только лишь отягчает полет.
  Ведь так же и птицы, и эльфы, и твари иные,
  которых по ветру на крыльях легчайших несет,
  чтоб взмыть, оторваться, дела оставляют земные,
  все-все забывая, чтоб только достигнуть высот.
  
  Цикада, в хитин обрядясь, средь мошки крестоносцем,
  стрекочет и скачет. И так же, как рыцарь, важна.
  И все же я буду, мой Раймонд, твоим знаменосцем...
  Ну, даром полотнище что ли стирала жена,
  подол подоткнув, оголив свои бледные ляжки,
  потом ей повторно пришлось его все ж полоскать,
  когда я при-льнул к ней, как к этой проверенной фляжке,
  где запах бургундского вряд ли уже отыскать.
  
  Для всадника -конь, что для ведьмы испытанный веник
  метлы с черенком...Для полета годны наравне
  они. Что же будет, когда мы воткнем в муравейник
  наш посох -- и напрочь увязнем в войне
  за гроба господнего ту сокровенную лодку,
  которую ищем, чтоб всем, ухватясь за борта,
  спастись вместе с нашей, как окорок, сочною плотью,
  не хлынем ли, словно бы в сточную яму в Тартар?
  
  Иерусалим, как сундук, а святыни, как перстень на палец
  для жаждущих власти, и если мы взломим его,
  то Зло и Добро заструится, как нить для иголки, что с пялец
  узор за узором читает все мысли его...
  Как замысел прост! Как жесток! Как ясна Его воля!
  И мы, повинуясь, летим, как меж злаков летит саранча.
  О, крылышки хрупких небес! О, пронизанный болью
  весь мир...И пронзает хитин каланча,
  
  и в замке за вышивкой знамени новых походов
  жена моя, Раймонд, состарилась, времени счет
  давно потеряв...И волнами набат из-под сводов
  за нами вослед... И песок наши лица сечет,
  как сфинкса загадку. И меч, из руки выпадая,
  на прах рассыпается -- мелкая ржавая пыль.
  И черви мгновений шевелятся, вмиг проедая
  плоть этих событий, легендою делая быль.
  
  Пока ж ты летишь. И, клинок занося над собою,
  верх с низом смыкаешь, как вряд ли бы смог еще кто.
  И ангел, на облаке сидя, следит за тобою,
  и в свиток с печатью закатного солнца заносит все то,
  что здесь происходит, внизу, где в крови и печали,
  мы стонем, хрипим, наши жизни пустивши впромот,
  и видим, как в лодке Христос к краю битвы причалив,
  ступает меж тел, улыбаясь ...Чему же? РаймОнд?
  
  
  15-18, август, 2001г., когда в Ираке вот-вот должно было начаться
  
  
  
  
  
  
  
  
  Dans une ru au coer d*une ville de reve
   Paul Verlen
  
  
  Я приехал тебя соблазнять,
  но ни дня не осталось в запасе.
  А не надо вот было ронять
  этот город - часами с запястья!
  
  Это время коварное мстит
  нам с тобою, наверно, за то, что,
  пока мы целовались-прости,
  на браслете открылась застежка.
  
  Вот сейчас упадут, упадут
  на асфальт! Как же так-циферблатом!
  Не успел подхватить -не идут --
  ни туда, ни сюда, ни обратно.
  
  Сколько их не крути, не тряси -
  разбегаются врозь шестеренки,
  сколько к уху их не подноси-
  тихо, как у глухого в воронке.
  
  Все ж попробую внутрь подуть,
  оживляя. Сочтешь ли за счастье,
  чтобы снова тот город надеть
  на твое ледяное запястье?
  
  04.30. 1 октябрь,2003г. когда не спалось
  
  
  МОЛИТВА ДВУМ ЗАВАЛЯВШИМСЯ В КАРМАНЕ БИЛЕТАМ В КИНО
  
  Я Ихтандр, ты моя Вертинская,
  возьми в ладошку эти жемчуга,
  о как же ребра жабры мои стисткивают,
  как волны нежности ласкают берега
  
  твоих песчаных отмелей, где пеной
  зализывает след босых ступней,
  на суше, как в тюрьме - я вечный пленный,
  ведь глубже жемчуга куда крупней!
  
  Там раковины, влажно раскрываясь
  так ждут прикосновения ножа,
  что даже жаль их трогать. Роковая
  фатальность-вместо легких -- эти жабры!
  
  Путь к счастью мне дарованный отцом,
  о, как желал бы разделить с тобою,
  но станешь ли делить любовь с ловцом
  жемчужин? Чайки вьются над прибоем
  
  и жадные хватают мертвых рыбин,
  и крабов неуклюжих, и миног,
  на берег выброшеных. И пока ты рядом,
  но ведь волна -то плещется у ног.
  
  Ты- в туфельках. Я - в лягушачьх ластах.
  И возвращаюсь в море, как в икринку
  малек. И , как дельфин, купаюсь в ласках
  и тщусь из глаза выловить соринку.
  
  Тогда же
  
  
  
  
  
  КАПРИЧЧО
  
  
  1.
  У деки вырез женских губ,
  целующих урода в подбородок.
  Каприччо.
  И сговор с дьяволом, как притча
  на устах листателей программок.
  И четверо во взвихренных плащах,
  нацелив шпаги струн в напудренные лица,
  спешат по шаткой улочке пролиться
  туда, где в яме черная вода
  и нет оркестра.
  Лишь свечей огарки. И канифоль.
  И запах конской гривы.
  И комильфо,
  метнувшийся пугливо в тень арки-
  пицикатто каблуков.
  И был таков.
  И вот сидит, нацелив свой лорнет,--
  в удобной ложе.
  Все то же "нет"
  в ответ угрозам и посулам.
  И мефистофельской улыбкой к жестким скулам
  взметнувшись, - за спиною зала гул.
  
  
  
  2.
  
  Нет, нет, не так, неверный шаг.
  Я это чувствую. Я знаю.
  И раззолоченный башмак
  поставив в такт - я воспаряю.
  
  Вот это па я узнаю.
  Я вам спою? Еще полшага.
  И все ж я на своём стою.
  Простите, что мешает шпага!
  
  Читать с лица твои глаза,
  и, пряча под камзолом скрипку,
  и капельмейстеру грозя
  за фальшь, -держать в зубах улыбку.
  
  3.
  
  Бокал и пальцы, бокал и губы,
  и волосы, как крылья, -по бокам.
  И ночь уже пошла на убыль,
  пока допит вина бокал.
  Но ворожба еще творится,
  но губы синие еще
  на стыни щек.
  И длится, длится
  полет, увитый простынями...
  И меч зияющий меж нами.
  
  1978, Томск
  
  
  
  
  МОНОЛОГ РОССИНАНТА
  
  
  Студент с шлемом-Лошадью на голове(запыхавшись):
  
  Ну что Дульцинея -- давай о цене!
  Какие сегодня в Ламанче расценки?
  Дай скидку на сено. Чепрак на спине
  потерся -- и требует срочной починки.
  
  Подкова сточилась на левом копыте
  передней ноги - и запросит кузнец
  солидную сумму. Уздечка пропита
  и пусто в опавших желаний казне.
  
  К тому же ты все же, увы, не кобыла,
  ни крупа, ни гривы, ни даже хвоста...
  Ну разве что только припомнить-что было
  у вас с Дон -Кишотом...Идальго-достал!
  
  То вскинется, брякая ржавым железом,
  взрываясь гормонами буйных желез,
  то Деву Прекрасную в Замке, желая,
  что заперта чахнуть, раскиснет в желе.
  
  А я то-копытом, а я то ноздрею,
  ногами, боками, драконьим хребтом,
  знай землю себе в упоении рою,
  а он и не ведает даже о том,
  
  
  что я до когтей одраконевший конь,
  что я его член, раскаленный, трехглавый,
  что рвется в пещеру -и только лишь тронь,
  извергнет из пастей кипящую лаву.
  
  Вот так, Дульцинея! Пещера твоя
  для нас с Дон-Кишотом тем паче ценнее,
  что вереском выстланы входа края,
  и дышащий холмик бугрится над нею.
  
  Из всех завоеванных нами глубин
  вот эта манит кристаллическим светом,
  в ней прячется старый и мудрый горбун,
  к которому можно идти за советом.
  
  Не бойся, идальго! Ведь это не суть,
  что книга судьбы не дочитана старцем,
  тебя, закусив удила, я несу,
  как будто под хвост мне подсыпали перцу.
  
  Хотел с великанами ты воевать?
  Так вот с великаншей теперь повоюй ка!
  Копьем -то да в лопасть-что толку совать
  прожорливой мельницы? Тут не спа-суй! Как
  
  двигаться станут пещерные недра,
  как камни посыплются , стукая, как,
  колышась, взволнуются мощные бедра,
  и кедр, низвергаясь, ударит в шишак.
  
  Как сдвинутся горы на горе-сосками
  острясь, и как волосы хлынут рекой...
  Ты вспомнишь, идальго, о том, как скакали
   с тобой до Ламанчи, утратив покой.
  
  
  2 МОНОЛОГ САНЧО-ПАНСЫ
  Слова, сказанные Санчо, пред отправлнием в дорогу идальго Дон-Кихота
  
  
  
  
  Ну что ты, старина, поломано копье,
  пробит доспех и нам не до успеха?
  И рыцарское знамя разорвано в тряпье,
  и глаз подбит, и в общем не до смеха?
  
  Ну что ты, дон, опять ты за своё?
  Попал в дурдом, так уж сиди на койке.
  Ведь это же, дружище, имение твое-
  тазы, кастрюли, розы на помойке.
  
  Давай соорудим из таза для бритья
  шлем для боев, из тех штакетин -пики,
  а вот из этой скалки для нашего битья
  подругу -булаву ... Ты слышишь вражьи крики?
  
  Скорей достань из ножен ржавый меч!
  Нож кухонный им будет. Жена моя не против.
  А чтобы от картечи твой панцырь уберечь,
  сопрем на кухне выгоревший протвинь.
  
  Что мелят мельницы? Им нечего молоть
  кроме муки из застарелых сплетен...
  Дух с телом не в ладах. Как отощала плоть!
  А был ведь, как плетень, красив и статен.
  
  Ну что же ты, Кишот, сидишь здесь среди кур,
  среди гусей, и пестреньких несушек,
  среди служанок толстых, набитых этих дур.
  Бьешь яйца. Пьешь их. В битву не несешься?
  
  Давай вот только так -ты не грусти, идальго.
  Не надо на ходу в уныньи засыпать.
  Ты только не забудь купить в аптеке талька,
  чтобы опрелости детишкам присыпать.
  
  Дуэния моя штук восемь нарожает,
  вот будет наше войско(авоська при тебе).
  Да брось. Она тебя , как дура обожает.
  Бормочет твое имя. Ну просто не в себе.
  
  Ну, значит так, зайдешь после аптеки
  в Ламанче на базар и купишь каплуна.
  Да сядешь на углу. Глядь - подадут калеке.
  Ведь денег - ну ни песо. Да и ворчит жена.
   Кажется, 1998
  
  
  АЛИКС И НИКИ, СКВОЗЯЩИЕ
  
  1. СВАСТИКА АЛИКС
  
  Аликс:
  
  Нас с тобой расстреляли в подвале Ипатьева,
  мы застряли в нем-вот ситуация патовая.
  А летели метелью над снежной равниною,
  над церквами, избушками и над овинами.
  
  Под отчитку, под пенье попов, под анафему
  то ль к Творцу, толь к дворцу, то ль к имению графьему,
  где он будет писать бородинское поле, Кутузова,
  чтоб по-Хлебникову его пузо подобилось кузову.
  
  Долететь бы половой до леса того, до болота,
  коль попали с тобой на гумно обмолота,
  лечь бы в землю зерном, чтоб лежать до Второго пришествия,
  неминуемого, как на трона Голгофу восшествие.
  
  
  Крылышкующий фраком, посмотрит в трубу Бонапарт,
  вот летим, зензиверя, - подобием дымных петард.
  Где же нам опуститься? В саду этом аглицком?
  В Царском селе? На балу?
  Я хотела бы агнцем
  мазурочным,
  дурочкой,
  здесь повертеться.
  А дальше -к столу.
  
  Я хотела б девчонкой смешной, беззаботной из Гессена
  с гренадерами мчаться, амазонкой летя на охоту...
  
  Юровский:
  Ты ладонь моя мстительно-потная грейся на
   "СмитвЕссона" ручке, как длань Ланцелота!
  
  Аликс:
  Я б хотела под кистью Левитского нежиться,
  чтоб глядеть в галерейную залу, властительной и непорочной...
  
  Юровский:
  Сколько ж нужно здесь пуль, чтобы всю эту нежить
  залпом пушки-- в распыл телеграммою срочной?
  
  Аликс:
  Мне б Григория-старца, чтоб мог одним словом помочь,
  чтобы кровью из ранки Алешеньки не текла эта ночь,
  чтоб она не стучала бы веткой в окно, как казак-черносотенец,
  опускающий шашку на голову жуткой эсерки-красотки.
  Мне бы звоны России, как стон моего цесаревича,
  унести бы с собою навеки -туда поскорее,
  где за веками мумий, мощей, где за досками рак
  непроглядно- бездонный зияющий мрак.
  Мне бы свастикой этой помочь-иль уже не планировать?-
  чтоб могла я куда -нибудь все-таки реинкарнировать.
  Хоть и в будущее, ну а лучше уж в прошлое,
  потому что ведь в завтрашнем дне - ну чего же хорошего?
  Лишь руины церквей, лишь тобольская нудь панихидная,
  лишь в ЧК - скрип ремней портупей, лишь безвестье постыдное,
  лишь в канаве лежать кислотою до косточек съеденной,
  до скончания дней, до экспертизы последней.
  Ты вертись моя свастика, ты беги паучком через годы,
  ткя свою паутину, куда попадают народы.
  Стань Алешей иконным, стань ангелом -Настенькой,
  ты вращайся, как коло-моя нежнолапая свастика!
  Будешь крепче корсетов на теле царевен нетронутых,
  станешь знаменем Власова, новой ветвистою кроною
  над страною моею, над бедной моею империей,
  когда снова вернешь себе страшно-вчерашние перья.
  Будешь вперясь смотреться в себя, ледяная Россия
  взглядом трижды воскресшей царевны Анастасии.
  Будешь ты до конца шарлатанкою иль самозванкою,
  чудеса всему миру являя парчой-самобранкою.
  А на той-то парче-ну чего только ненаузорено!
  Этот лик непорочный и этот вот череп уже опозоренный.
  Тут и Димитрий - царевич, и Гришка -расстрига-Отрепьев,
  и брильянты на шеях, и на голых лодыжках-отрепья,
  и Алешенька в синей матроске, и ведьмою-Вера Засулич,
  и цари всех веков, что в гробах для того лишь заснули,
  чтоб восставши из страшных своих, святогоровых тех саркофагов,
  перебрать все улики, звездою сошедшихся фактов,
  чтоб сойтись сюда в этот подвал, головами кивая,
  погрозивши перстами за то и за се, пока все же жива я.
  Чтоб позвать за собой от листовочной это метели,
  от последних касаний осанны, от родинки в ямке, на теле,
  от газетных шрифтов, что без "еров" и "ятей" и речи с картавиной,
  от кожанов , от криков "Стоять!", от шинели приталенной
  караульного, от забурлившей земли -бурлаками
  от разливистой репинской Волги до стен этих сумрачно -каменных,
  от Вольги и до Стеньки , от скитов и до свет-белокаменной,
  где веками - скатившись с небес, бес чешуйчатый
  все набухал,
  одраконевая,
  чтобы вырваться из под опахал
   Зверем-Первою Конною,
  чтоб лосниться боками на всем на лету
  чтобы бить, не промазывая,
  чтоб в несчастную нашу чету
  влиться в праздник помазанья.
  Чтобы льдом на Неве, словно трупною кожей порока,
  ядом тлена дохнув, поглотить чудотворца-пророка.
  
  Что, ж! Руби, Ланцелот, раз я частью пребыла драконовой,
  а когда рубанешь-стану в храме иконою,
  а когда разъяренный свинец вырвет душу из плоти,
  бледным ликом святой засияю в злачоном киоте.
  Но я вся не хочу-быть в доске, в штукатурке ли фресковой,
  я хотела еще хоть чуть-чуть бы побыть глупой юной принцесскою.
  Ты мне, свастика, все ж помоги! В Царскосельском вращаясь
  машкерадным пылающим кругом -и я не прощаюсь--
  я хотела бы, Ники, чтоб все мы возникли опять,
  среди масок, придворной возни, чтобы жмурки и прят-
  ки, чтобы дети -в родителей влились, а мы с тобой стали б детьми,
  я хотела б все снова с тобой повторить, ты пойми!
  Мне б в алмазной карете из Цербста
  опять, чтоб в окошко смотреть и мечтать...
  
  Юровский:
  Эй, товарищи, целься
  в монаршию тать...
  
  Сентябрь-5 ноябрь, 2003г.
  
  2.
  
  Дождик плющит свинцовые капли.
  Я, наверное, все ж дотерплю
  до конца этой сумрачной казни,
  даже если вонзается клюв,
  
  даже если пунцовая площадь
  будет граять чернее ворон.
  Ветер капли свинцовые плющит
  и стреляет. Шатается трон,
  
  коронованной кронами осени,
  не смотря на монаршую стать,
  и торчат ее голые остовы
  лошадиным скелетам подстать.
  
  А скакали ведь, боже, скакали,
  чтобы буквицы в титлах листать,
  в каждой жилке неся Апокалипсис,
  да с боков облетела листва.
  
  Новосибирск-Издревая, осень 2003г.
  
  3. МОЛИТВА СТАРОМУ ДАГГЕРОТИПУ
  
  Как фотоаппарат на циркульной триноге
  предзимняя пора, как сумрак в синагоге
  чеканное предзимье, как в Зимнем позолота.
  Иконный конь-вези хотя б до Камелота.
  
  А там - король Артур очертит круг заклятий,
  ну а пока во рту протухший вкус закланья.
  Труп осени гнилее нетленного Зосимы,
  и запаха елея не спалят и зазимки.
  
  Зима придет наглей карменистой цыганки,
  но если можешь -тлей на кончике цигарки.
  Горчит газетный шрифт, но догорев до края,
  уходит вкось и вкривь до ближнего сарая.
  
  И пеплом обломясь, так все позабуранит,
  что колом -- юбки ряс, и пост -не за горами.
  Поститься нам -пойми-- до самой светлой пасхи.
  Да вот - поди -- уйми все то, что тлеет в пасти.
  
  Наверно, это песня, а может быть -молитва,
  на Пятикнижье -- пейсы, как будто сон Малюты.
  Под куполами - будто березников фелони.
  Но мстительнее Брута брильянты на короне.
  
  И щелкает затвор, и вылетает птичка
  и курочкой -во двор, чтобы снести яичко --
  яичко Фаберже- чтобы воскресла цыпа
  с улыбкою... Уже в снегах даггеротипа,
  
  где черного белей бараки и избушки,
  где нет метелей злей, и снег, как залп из пушки,
  где каждый твой сугроб- бледнее, чем лицо,
  и рыскает УГРО, и ищет беглецов.
  
  
  
  4. ВНУТРЕННИЙ МОНОЛОГ ОТПЕТОГО
   Ирине Вершининой
  Игуменья, ты знаешь,
  подол твой пахнет ладаном.
  В икону ускользаешь,
  а на сердце не ладно.
  
  В приделе этом людно,
  и руки не при деле.
  Пустить по кругу блюдо?
  Ну что ты -- в самом деле?
  
  От пальцев дивный свет,
  чудесное мерцанье.
  Лица на тебе нет--
  сплошное прорицанье.
  
  Я знаю - мне не быть,
  в зобу у Смерти -схватки,
  но как же мне забыть
  те игрища на Святки?
  
  Купания в снегу.
  Твой смех. Катанья с горки.
  Чмок в щечку -на бегу,
  как привкус елки горький.
  
  Здесь место есть в гробу-
  не кончено сказанье.
  Так будь со мною --будь
  хотя бы в наказанье.
  
  
  МОНОЛОГ СКРИПУЧЕЙ ЖЕЛЕЗНОЙ КОЙКИ
  
  Я помню общагу --ночь после попойки,
  когда сообща все добрались до койки,
  когда мой железный, мой рыцарский панцирь
  издал первый скрип, -- сапогом ли испанским
  иль латами брякая. Лезвием в ножны
  я лязгала, скрипы кромешные множа,
  томясь, как промежность, как колокол звякая,
  на нежность помножив могучее бряканье.
  Дрожала ознобно, качаясь как парусник,
  теплея, как будто под мышкою градусник,
  когда заангинели белые простыни,
  куда же вы сгинули ночи те? Просто не
  видно и берега даже, и страшно-
  все спинки мои переплавлены в поршни
  авто, что уже не скрипят, а рычат,
  где юбка висела - там фары торчат,
  где были пружины-там сумрачный бампер
  ружьем ли на стенке -железнее лба
  КАМаза, что вылетел ночью на встречную
  пОлосу, в койку врезаясь увечную
  в кювете... Теперь я ржавею на свалке,
  а ложем была ясноглазой весталки,
  а грела под теплой подушкой Сервантеса,
  в пучины фантазий ночами срываясь,
  а, выгнувшись в латы доспехами Жанны
  шла в бой, чтоб на стены взойти Орлеана,
  а дрожью рапиры - задиры Меркуцио
  я жизнь обрывала-и так уже куцую.
  А то рассыпалась гвоздями, чтоб в гроба
  край крышки вонзаться, а то, чтобы рыба
  ловилась на острый железный крючок,
  острилась - и , надо ж, клевал-дурачок!
  О, как я сливалась с тем ватным матрасом,
  когда приходил он, подпившим матросом,
  какой становилась послушной служанкой
  для девы для Жанны, что даже мне жалко
  себя, ведь притихнув, почти не скрипела
  вжимаясь пружинами в гибкое тело!
  
  И вот я в канаве ржавею чумазая,
  в объятьях КАМаза-и надо ж -зараза-
  он сетку прорвал, в ту что стольких ловила
  я пылких студентов, когда не говела,
  когда от зачетов и чтения классиков,
  с ученым тем чертом винище я квасила,
  да, с тем аспирантом и с этим поэтом,
  затем, чтобы сил поднабрать для полета.
  И скрипнув крылом серебристым, взлетала
  вся в лунном сияньи, блистая металлом.
  Зеркальнее глаз, переливчатей никеля,
  как сакс из кафе вместе с музыкой выплеванной
  и выдутой вкупе с слюной и со спермой.
  С тобой ведь я с первым!
  
  А дальше-пошли и тромбон с барабаном
  и сам микрофон, напирая тараном.
  О, как они лезли и терлись поршнями,
  как будто в моторе толклись, опошляя,
  Сервантеса с Данте, Офелию с Грем,
  которых я все под подушкою грела,
  в ней собран был пух белых куриц убитых,
  давно петухами своими забытых.
  И ночью, птенцом, из железного панциря,
  яйцо проклевавши, я спелась с испанцем,
  я спуталась с этим ужасным Эрнандо,
  хотя -то, наверное, было не надо.
  Наш парусник-в море и цель наша-золото,
  о, сколько сердец на булавку наколото!
  Как этот алтарь пообвили лианы,
  но все же, как встарь - обнимай окаянный,
  но все же - крапи морду идола кровью,
  не буду женою, так буду сестрою-
  язычницей, зычней чем скрип на вратах
  в святилище идолов - кроличий страх.
  
  Я чувствую спинка, где трусики сохли,
  отливистый ствол-все любовники сдохли,
  а всех остальных я поймаю в прицел
  и всех отстреляю. А что там до цен
  на эти услуги -- я слушать не буду,
  а просто курком выгибаясь, пребуду,
  а просто мой скрип, обратившийся в грохот,
  теперь уже больше не ведает страха.
  Как ярость Меркуцио, как девы-- Жанны
  доспехи, чьих ржавые шаткие шансы
  на вечность отлились лучистой победой,
  как скрип мой -- слезами для девушки бедной.
  4-5.ноябрь.2003г.
  
  
  ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ
  
  
  Les sanglot longs
  De violons
   De L*atomne
  Blessent mon coer
  D*une langure
   Monotone.
   Chanson d*automne
  
  1.
  От скрипок осенних до скрипа осей на часах
  на башне управы, но осень зимой на сносях.
  И время расправы.
  Секунды не правы, сжирая меня ,-это факт.
  Неужто и правда? Да-это скрипит катафалк!
  
  
  Дождь рвет партитуру. Да, это хоронят листву!
  Такую халтуру-противу играть естеству,
  вертясь в увертюре!
  Фальшивые ноты -не стерпит и сам Сатана!
  Сплошные длинноты-вот-вот -- и порвется струна
  
  и, лопнув, вонзиться. И вот уже близок финал.
  Ну что там возиться?! Открыт инфернальный канал-
  заждался возница.
  И маг над кристаллом застыл, как комар в янтаре,
  летим же скорее, чем с каждой секундой стареть!
  
  И в пасть шестеренок, запав до шнурков и до патл,
  на падаль воронам, на жрачку нам что ли для падл?
  А маг-это крона.
  Остатние струны уже не удержат калеки- колки.
  В небесные страны уходят патлатых поэтов полки.
  
  Туда, куда маг руки веток скрипучих, грозясь, простирал-
  все сделал, что мог, чтоб на нас натянуть пастораль
  простыночкой в морге.
  Снега сыпанут в закрома,
  лепясь в натюрморт.
  А чего же вы ждали!? Feile mort.
  Так приходит зима.
  
  
  2.
  
  Кленовая ветка - ты вето души,
  а крона, как клетка, из птичьего свиста.
  С таким вот устройством, в зеленой тиши
  прожить бы, посвистывая, лет этак триста.
  
  Но старость приходит, как смена листвы,
  на голые прутья, как гибкость -- на дупел
  скрипучее чрево, как космы ботвы --
  на сгнившие стебли. И песню не ту пел
  
  ты, прячась меж веток! А надо б свистеть
  как тот ураган, что обрушивал души,
  срывая их с петель, чтоб жутко скрипеть,
  качая на крючьях прогнившие туши.
  
  Чтоб смрад раздувая, как будто кадило
  ты клюв погружал, как шумовку в огонь,
  и чтобы оттуда , как будто Аттила,
  исторглась на крыльях поющая вонь.
  
  2000-2002г.г.
  
  
  ПОЛЕТ ЯДРА
  
  Каналья - корсиканец стреляет без промашки
  не как-нибудь, а точно по замыслу Расина.
  Умно и гармонично. Такие вот замашки.
  В кустах притихли пташки. Бородино. Россия.
  
  Ядро танцует в воздухе подобие мазурки,
  овальный полукруг изящней, чем бурре,
  задача артиллерии попасть во--о -н в те фигурки.
  Игра со смертью в жмурки. Травинка на бугре.
  
  Баллистика стрельбы точна и идеальна.
  Точней, чем математика. Куда там Д* Аламбер!
  Чугунное ядро ну просто гениально,
  всех куриц распугав, врывается в амбар.
  
  Такая у него от бога траектория,
  не в бровь, а прямо в глаз нацелил канонир,
  над облаком от выстрела крылатая Виктория,
  Багратион скульптурный, как будто стиль ампир.
  
  Гомер или Мольер? Береза да осина.
  Лес вдалеке, как эпос чернофигурных ваз.
  Наполеон, как ферзь, в классических лосинах.
  Наседка грозно квохчет. Кутузов щурит глаз.
  
  
  На этот раз повыше немного просвистело.
  Попало не в курятник, а только на гумно.
  Когда учтут погрешность на ветер--будет дело!
  А вообще-то все оно-- задумано умно.
  
  Вот эти два ядра, как груди Жозефины,
  когда подол задрав, он -- третью ночь подряд,
  как дюжий гренадер, что на лафет графини
  налег, чтобы потуже загнать в жерло заряд.
  
  Опять летит ядро. Наседка греет яйца.
  Ей только б усидеть до желтеньких птенцов.
  Руссо, Мабли, Вольтер -- неуж дары данайцев --
  кружившие напрасно умы твоих юнцов?
  
  Россия--вот тебе -- масонская посылка--
  удар ядра в имение -- и в щепки палисандр
  тех столиков, откуда -- до заговора в ссылку
  еще тринадцать лет. И замер Александр
  
  предвидя, что ему уже не удержаться
  в портретах и багетах с алмазами в звезде,
  когда ядро ударит --он должен разбежаться,
  чтоб с посохом, в скуфейке--повсюду и везде.
  
  По всем дорогам пыльным, по всем степям заснеженным
  по всем скитам и кельям -- чудесная ничья!
  Чтоб говорили тихо "доколе" и "понеже",
  светясь с лица глазами святого Кузьмича.
  
  Он только вот еще, как тень -- в отцовой спальне,
  как тяжесть табакерки, как шарф в руках --петлей,
  будет лететь ядром по той орбите дальней,
  чтобы терять, как скорость -- тревожный непокой.
  
  Он только еще будет смотреть сквозь панораму
  сражения , как крутится, вращаясь словно глобус,
  ядро, из чудо-прошлого в грядущее проламываясь,
  и черепом отшельника глядит на нас из гроба.
  
  2000-2003г.
  
  
  МОНОЛОГ ВЕЧНОГО РИМЛЯНИНА
  
  Живу в четвертом Риме, словно в первом,
  хитон дырявый подпоясав вервием,
  питаюсь недозрелыми оливками,
  понтийским воздухом, политикой, молитвами.
  
  Сходить в сенат, послушать Цицерона,
  испить вина, покуда от цирроза
  разрушенная, словно Карфаген
  печенка дюжит, и пока не лень
  в сенате слушать денно словопрения,
  где всякий словоблуд слывет за гения?
  
  Перечитать ли свитки Демосфена,
  поботать ли с Овидием по фене,
  случайно вы с утра его не видели--
  несносного развратника Овидия?
  
  Поди валяется с рабынею на сене, как
  на ковровом ложе умный Сенека,
  что нанят воспитателем Нерона,
  чтоб просветить несносного тирана!
  
  Как бы там ни было, Октавия, налей!
  Так что там пишет этот Апулей?
  Вот как! Осел? К тому же золотой?
  Дела? Нет, я сегодня занятой!
  
  Давай, Оливия, --оливки и вино
  и благовоний...Что, ж не мудрено
  устать. Твои уста сытны, как устрицы,
  я ими насыщался это утро все.
  
  А ночь -- с безумной, словно парус Клавдией,
  когда рвет буря снасти...С ней мы плавали
  в бассейне, словно рыбы иль моллюски
  и я вливал в нее свои молоки.
  
  А день я буду нежиться с нубийкой,
  вчера купил, а звать ее забыл как,
  на рыке, старый финикиец с гонором
  мне продал ...Назову ее Горгоною,
  
  а лучше уж Эринией отмщающей,
  дай-ка сюда мне краешек плаща еще,
  прикрыться...Нагота моя срамна,
  когда еще так долго до темна.
  
  Вам скушно! Так боями гладиаторов
  я вас потешу --рев амфитеатра
  мне сладостен, как стоны ваших горл,
  как змеи рук , как волосы Горгон.
  
  Да, я на днях удачно продал голос,
  Васпасиан --не спас и тучи галлов
  изрядно пощипали нас, убытки
  нам принеся. Но золотые слитки
  
  что сложены под алтарем победы
  пока не тронуты. О, пышные обеды!
  О, крокодилы, львы, мечи, трезубцы,
  о, взятки-гладки, о, разврат, коррупция!
  Порой мне кажется, что сам я на арене
  с мечом фракийским --и клубок Эриний,
  зевая пастями, как волосы Горгон
  вслед катится, бегущему, вдогон
  
  мне, слышишь златоглавый, чудный мальчик,
  ну так введи мне в анус дивный пальчик.
  
  2000--2003 г.г.
  
  
  
  
  РАЗГОВОР ЕПИСКОПА С БОЭЦИЕМ О СУЩНОСТИ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ
  
  Утешься философией, Боэций,
  ведь лучшее лекарство от поллюций
  полет фантазии в нездешние миры
  в часы молитв. Утешься до поры
  и четками затертыми не клацай,
  ловя их, как монахини сосцы,
  а отдели эмоции от ratio.
  Так учат церкви славные отцы.
  
  Кичишься монастырскими стенами?
  Окстись, Боэций! Если между нами--
  греховен ты. Ведь прикасаясь к кожам
  священных книг--о чем ты помышляешь,
  куда души твоей направлены движенья,
  где шляешься своим воображеньем,
  за чьм хвостом ты верою виляешь
  и на кого в минуты те похож,
  когда касаешься ты тех священных кож?
  Не спорю, духу надо настояться
  на мыслях о прекрасном. Настоятельница
  же вполне подходит к меркам идеала.
  Когда она всенощную стояла,
  свечою озарив лицо свое
  намедни, понял я что ты ее
  чтишь, словно Богоматерь.
  Что ж, неплохо!
  Но ниже ватер-
  линии корабль мечтаний наших
  -- плоть и похоть,
  хоть даже те борта --
  бока монашек...
  Знай же, брат -- врата
  у ада
  красивше, может быть, монашкиного зада,
  особенно, когда задравши юбку,
  ты вместо алтаря увидишь попку
  круглее мыслей тех еретика,
  что помышляет о родстве лобка
  с Индийским полуостровом--
  непросто
  от путешествий этих кругосветных
  вдруг отрешиться. Посему советую
  держать по ветру веры прочный парус,
  а где бессильна плоть, поможет старость...
  
  Да, наша доля -- высь и небеса!
  Чтоб беса одолеть, подумай сам,
  достаточно ли созерцанья персей,
  хотя б и у Мадонны! Среди версий
  божественных красот и совершенств
  ведь даже и Платон любовь затронул,
  поэтому, молитву совершив,
  люби, мой сын... Но только по Платону.
  
  Будь платоничен. Духом укрепись.
  Молитвою. Постом. Займись-ка делом.
  Закончи помаленьку свою рукопись.
  А там уймутся и боренья духа с телом.
  Глядишь, оно все к Троице устроится,
  и ты постигнешь--что такое Троица.
  2000--2003г. г.
  
  
  
  
  ВНУТРЕННИЙ МОНОЛОГ СОТРУДНИКА КГБ НА КОНЦЕРТЕ ВАН КЛИБЕРНА
  
  
  
  
  Каким же калибром
  стреляет Ван Клиберн?
  Куда он хиляет,
  по клавишам пальцами --
  даже Кулибин
  не знает.
  
  Поддать бы им пару,
  но надо же -падлы!-
  и кризис карибский
  им то же что нары
  для жопогитарой
  народной артистки.
  
  
  Какого Живаго?
  Мне надо вшиваться
  ракетной подлодкой,
  как после запоя,
  всем телом ликуя,
  сисястой молодкой.
  
  
  Хорошее дело-Чайковский...
  С Чукотки
  мы все-таки можем.
  А чтобы вот с Кубы-
  да в малые губы
  нам Кастро поможет.
  
  А чтобы по клитору,
  выжрав поллитру,
  водить сладострастно,
  так тут под Флориду,
  ховаясь в Карибах,
  нам надо подкрасться.
  
  Неплохо, конечно,
  и Мусоргский вечный
  с его бородою.
  По бедрам той Вари
  пройтись Че-ге- Варой
  до спермоудою.
  
  Как песнь диссидента
  -позыв-досидеть бы!
  Я "коду" встречаю.
  Не педик я, нет ведь,
  тюменскою нефтью
  блаженно кончаю.
  
  
  Вот этим мордентом
  закончить! Сорбента
  опять же не выпил.
  Поэтому путчит.
  Пора бы уж лучше
  забрасывать вымпел.
  
  Луну унитаза
  занять бы, как базу,
  для собственной попки--
  холодной войною
  от ручки сливной и
   до ядерной кнопки.
  
  Овация взрывом --
  и камнем с обрыва
  -- куда же деваться?
  Как старт с Байконура,
  как газ Самотлора
  взрываюсь овацией.
  
  
  
  
  
  
  
  Летала на метле,
  в котле варила череп,
  просачивалась через
  иные времена.
  К твоим ногам атле-
  ты валились словно челядь.
  Младенцев на котле-
  ты,
  
  
  проиграна война.
  
  
  ТУРИСТИЧЕСКОЕ АГЕНСТВО "ТУР-ДОМ"
  
  
  ВНУТРЕННИЙ МОНОЛОГ УВЛЕКАЮЩЕЙСЯ ВОСТОЧНЫМИ УЧЕНИЯМИ СТАРЕЮЩЕЙ БИЗНЕС-ЛЕДИ - ЗАВСЕГДАТАЯ ТУРИСТИЧЕСКИХ ПУТЕШЕСТВИЙ
  
  
   "Дорогой мистер Спенсер!...Вот все, что я знаю про египтян. Меня они почему-то не очень интересуют, хотя Вы читаете про них очень хорошо. Ничего, если Вы
  меня провалите, --я все равно уже провалился по другим предметам, кроме английского. Уважающий вас Холден Колфилд".
   "Над пропастью во ржи", Джером Д. Сэлинджер
  
  
  Мой папа работал на стройке в Египте,
  как нильский папирус и стройный и гибкий,
  бесчисленный отпрыск богини Изиды,
  и вот -- лишь песчинка - в тени пирамиды.
  А мама моя-ханаанка Аида
  еще до сих пор-удивленье для гида,
  стоит в Абу -Сибмеле, в мрачной долине
  и носит в прическе змею Кундалини.
  Рожденая в эру большого замеса
  во имя Рамзеса и в честь Радомеса
  спеленута в знамя, в корзинку положена,
  я вниз по теченью плыла, как положено.
  
  
  Беда вот-в тур-доме мой Бхагават-гид
  всучил мне билет не до тех пирамид.
  Он мне вместо сфинкса подсунул свинью,
  процентом с продажи - я пляжная ню.
  Но я же не ферт, чтобы, как Нефертити
  из под саркофага -прогнившие тити,
  чтоб фетр лобка и пупок наголо,
  ведь тело не стелла-стелить всем назло.
  Какая мне разница - Гизы иль Пиза
  для бритого Гены --шенгенская виза
  на все мои части, на все мои чакры,
  на все мои мили, на все мои акры.
  
  Он брит, как "Британика" бок быковатый,
  как жрец "харе-Кришны", а харей стоваттной
  он все норовит засветиться у Ани,
  но я его жду, словно ГЭС в Асуане.
  Чтоб влился он нильской волною, чудила,
  чтоб бросил на лопасть своих крокодилов,
  чтоб в пропасть вошел и давал электричество,
  чтоб все засияло бы наше величество .
  Не помню -то было в Торонто или в Падуе?
  Там, кажется, башня какая-то падает?
  Но если у башни -не пашет эрекция
  ее увольняют. При чем тут Венеция?
  
  При чем тут каналы, при чем гондольеры?
  При чем тут красоты безрукой Венеры?
  Ну, что ли отбитыми теми руками
  гоняться повсюду мне за мужиками?
  
  
  
  
  
  МОНОЛОГ КИПРИОТА НА ЧАС
  
  Отель -- "Пасхалис", гарсон-Христос.
  Есть что похавать. Не в том вопрос.
  Здесь -сервис -- в серых глазах-слеза.
  Мы жизнью сорим, а, знать,--нельзя!
  
  Бузуй в бузуки , мой древний грек!
  Флаг тебе в руки. Я -- имярек!
  Безвестный киллер, ночной кошмар.
  Я взрос на кильке-и вот -омар.
  
  Стели постель мне-метродотель,
  а то по телу-гудит метель.
  Я буду в ванне, как рыба в море,
  даешь нирвану, причем -- в миноре.
  
  Давай за евро -на мыс Венеры,
  а то ведь нервы - навроде вервий.
  Устал я рыться в грудях кокетки-
  я буду рыцарь -на этикетке.
  
  Я буду Ричард-на кипрском троне,
  а сердце бычье-его не троньте,
  дорогой длинною, луна -горелка,
  подайте львиное мне на тарелке.
  
  Я не Пилат ведь и не Каифа,
  Христосу плата-все по тарифу,
  как гвозди острые-на чаевые
  за то, что устрицы-еще живые.
  
  Тебе от сердца -- карман дарую,
  а ты мне специй, "Камандарию",
  а ты руины афинской лепки,
  как грудь у Нины, уже некрепкие.
  
  Я тебе "зелень", а ты мне-мрамор,
  враставший в землю, как ноги мымр,
  базарных Фурий, чей мрачный пыл
  в такую бурю я переплыл!
  
  Я тебе -баксы, ты мне -мечети,
  ведь я не бык, слышь, чтоб всех мочить и
  к тому же вона - прям под амвоном
  надгробье воина-и нету вони.
  
  Граалем разве, послушай, Галь,
  заняться резво? Да филок жаль!
  Натамплиерились уже и так,
  когда б не ересь, то все б -- ништяк.
  
  Я буду плавать в тебе медузой,
  до самых плавок твоих до узких,
  я буду белые, как алебастр,
  брать в руки-дело, другому -баста.
  
  Когда же с Валей, весь загорелый,
  когда завялюсь и стану квелый
  на пляже -воблой, моченым чертом--
  меня ты выблюй аэропортом.
  
  Ларнака-Москва-Новосибирск
  1995-2003 г.г.
  
  
  ЧЕТВЕРТЫЙ РИМ
  
  
  1.ШИФРОВАННЫЙ РАЗГОВОР, ПОЛУЧАЮЩЕГО ЗАКАЗ МАФИОЗИ -- ДЕРЖАТЕЛЯ ТУРАГЕНСТВА, ТОРГУЮЩЕГО ТУРАМИ НА РИМ И КИЛЛЕРСКИМИ УСЛУГАМИ
  
  
  Что Рим! Только грим. Колизей ротозеев-
  скульптур, русских дур, кабаков и музеев...
  Под пудрой его, географией-
  оскал - сицилийская мафия.
  
  Что, друг Аль-Почино! Наверно, с почином.
  Так важно и чинно...Садясь в лимузин...
  Лючано получит два трупа из чана.
  А ты -прикупи магазин!
  
  О, босс, ты так любишь спагетти и бокс!
  Ты -мать и отец нам, а мы -твои дети.
  Вчера мы решили и с этим...вопрос.
  А труп расчленили в клозете.
  (Об этом напишут в газете).
  
  О, однофамилец! Двойник двойника,
  шута и актера живой дубликат!
  Вы двое в едином лице-и никак...
  И даже -один адвокат.
  
  Ты лирик, ты трагик, ты-- лицедей,
  что деньги -- презренные лиры!
  Ведь мы убиваем ради идеи,
  чтоб править прогнившим миром!
  
  Поверь-все, как надо - и приняты меры.
  И не догадается сам прокурор.
  Мы завтра ухлопаем этого...мэра...
  Вот это и будет террор.
  
  Да, да, я уверен -придут поглазеть и
  пощелкать на пленку сенсацию...
  Конечно, об этом напишут в газете,
  ведь наш он -редактор Горацио.
  
  Я рад расстараться, но следующий тур,
  возможно, сорвется-клиент не оплачен...
  Что -что? На котлеты? Но это в натур-
  ре уж слишком, ведь я ж не палач.
  
  Нет, нет -- из ушей нет в меню отбивных!
  Ну что ж из того, что Нерон! Ну и ладно!
  Из толстых не делаем мы заливных,
  из щуплых рагу -чтоб врагу неповадно.
  
  Да, шеф! Но ведь все-таки мы турагенство.
  А это наш бизнес. Но как не крути,
  коль хочешь -зажарим на ужин младенца,
  ты только наличкой плати.
  
  
  
   2. ПЕСЕНКА ЗАГОВОРЩИКА
  
  Ну что же ты! Здравствуй, мой старый сатрап!
  С утра тебя так обработал цирюльник,
  что ты посвежел, а ведь было одряб
  и благоухаешь, как вешний багульник.
  Наверно, принес уже жертву богам,
  пока мы страдали от пьянки вчерашней.
  Ну что там Юпитер?! Сегодня ты сам,
  как бог. А вчера был в подпитьи дурашлив.
  
  Вчера ты пел песни, сопел и рыгал.
  И , лежа меж потных, умасленных ляжек.
  Ты был похотлив. Знай же - я тебе лгал.
  И ложь эта камнем на сердце не ляжет.
  Ты спросишь сегодня: а верен тебе ли я ?
  И так ли еще неподкупна вся стража?
  О, как ты наивен! Ты вспомни Тиберия!
  Ну кто ж неподкупен сегодня? Ведь даже
  
  гетера и та неподкупней иных
  сенаторов важных, назвав себе цену,
  она не жалеет ни бедер и ни
  всего, с чем актриса выходит на сцену.
  А ты переплюнул Софокла с Эсхилом.
  Актеры твои-твой послушный сенат.
  И драмотургию продумал не хило
  на сцене, за сценой, под сценой и над.
  
  Что боги ! Они лишь твои подпевалы
  в твоей небывало коварной игре.
  На тоге твоей - кровь всех тех, кто бывало
  пил с нами...А ты благороден, как грек.
  Божествен! Божествен - и фразой, и жестом.
  Отточенный стиль цицероновых слов.
  Одарен судьбою и славой, и местом
  паришь средь голов и имперских орлов.
  
  Но знай - мой кинжал под сенаторской тогой
  острит заговорщиков ропот глухой.
  Прологом он был. И он станет итогом.
  Видать, не поспоришь с судьбой!
  
  1997
  
  
  
  
  
  ЛИРИЧЕСКИ -ВАМПИРИЕСКИЙ ЭКСПРОМТ ?1.
  
  О, совки тусовок - шуршание крылышек,
  о, узницы узких, как юбки, гробов!
  Как волосы ваши торчат из под крышек,
  как страшен оскал саблезубых зубов!
  
  Как вы зелены в свете трубок неоновых,
  стриптизные Гарпии! Как вы мертвы!
  В коротеньких куртках, колготках капроновых
  вы здесь колготитесь не ради жратвы,
  
  что в этих шикарных меню наворочана,
  чтоб трупом протухшим разлечься, воняя,
  по длинным столам, а чтоб темные ночи на
  пролет вылетать из щелей, обаняя
  
  радарами усиков, трусиков узеньких,
  бюстгатьтерных коконов, как кокаин,
  даруя оглохшим -- подобие музыки-
  чтоб стали вампирами все как один.
  
  Они разлетятся , рыгая и чавкая -
  экстракт насекомых, сплетенье червей,
  свистя, словно флейты, пробитыми чакрами,
  тот в "мерсе", а тот, оседлавши "Харлей".
  
  Возьмет гитарист ледяную, рогатую,
  в чехле залежалую, словно в гробу.
  Споет про одну вурдалачку богатую,
  кинжальным клыком упираясь в губу.
  
  20. ??.--20. 47. 6. октябрь.
  
  
  
  ЛИРИЧЕСКО-ВАМПИРИЧЕСКИЙ ЭКСПРОМТ ?2(РЕВНИВЫЙ)
  
  У Казановы в казино
  жужжит рулетка.
  Вчера была моей женой-
  теперь кокетка.
  
  Позавчера у алтаря
  клялась колечком,
  сегодня вижу - верил зря
  и взгляд колючий.
  
  Давно ль летели сквозь метель-
  в страсть, как в молельню,
  теперь с плеча ползет бретель-
  ка не под моею,
  
  а знаю -под чужой рукой,
  подозреваю,
  и кто же он такой-другой?
  Я прозреваю.
  
  Конечно -мерзкий ловелас,
  и жаждет крови.
  Зачем бы тени навела,
  тем паче-брови?
  
  К чему египетской боги-
  ней, плоть истязая,
  чулок -как кобра -- с той ноги
  шипел, сползая?
  
  Зачем из юбки выходя,
  как мыс из пены,
  кинжальной мыслью холодя,
  ярилась, панна?
  
  
  Зачем в летающем гробу
  за круг ломилась,
  а поутру прижав губу
  красой дымилась?
  
  
  Впиваюсь, обнажив клыки
   в гнилое горло.
  Мы оба, знаю, мертвяки,
  но я не гордый.
  
  Тогда же
  
  
  
  
  
  ФАНДАНГО
  
  Корите корридой,
  рогами быка
  вспорите живот,
  прободая бока.
  Кишечник в опилки,--
  а был ого-го!-
  и юный и пылкий,
  но не до того.
  
  Я падаю, падаю -
  за что мы дерем-
  ся!? Неужто же падалью
  с бычьим дерьмом
  смешаться фатально,
  моя дорогая,
  и запах фекальный -
  и кровь на рогах.
  
  Меня не ценила,
  мной пренебрегала,
  Севилья, севилла,
  смеясь, убегала,
  маня всеми юбками,
  губками в трещинках-
  я должен поступками
  вымостить речи.
  
  Но в миг этот краткий
  уже догорая,
  моя дорогая,
  моя дорогая,
  когда красной тряпкой
  поддет на рога я,
  когда переброшен
  я ввысь через спину,
  когда "мой хороший!",
  когда запрокинув,
  
  рога с бандерильями
  в холке, мой бык, --
  все, чем одарила
  на сладостный миг
  копытами роя,
  подпрыгнет, и, целясь,
  ударит в героя
  вторично -оценишь.
  
  Расскажет гитара,
  наплачет "Чакона"
  про мерзкую старость...
  Я буду чулком на
  ноге твоей, слышишь,
  как льну, как ласкаюсь,
  от крови весь слипшись
  в предсмертном оскале?
  
  в субботу утром, через неделю после 13 октября 2003 года
  
  
  
  
  МАДРИГАЛ
  
  
   Марку Магазинеру
  
  Миннезингер -Магазинер,
  маг попоек, пьяных драк,
  не тетеря, не разиня
  и, конечно, не дурак.
  
  Ты в похмелье, как в кристалле
  весь взлохмаченный, вагант,
  первый. Мы же поотстали,
  хоть и выпито-вагон.
  
  А в догон еще цистерна --
  или две, а там посмотрим,
  сколько есть еще цистерций
  надо пить! Хотя б посмертно.
  
  Томск-Новосибирск
  
  
  ТАЙНЫ КОЛДОВСТВА
  
  
  Для фей ли, Офелия, в прошлом лежать
  когда все в порядке, как в грядке картофельной,
  не лучше ль, пробившись побегом, бежать,
  как тать, этой поймой безумьем затопленной?
  
  Поймайте попробуйте, вряд ли получится,
  в занятии этом на шаг преуспеть,
  в корабль обращаясь до каждого лучика,
  уже отплываем. Психоз парусит.
  
  Отравою листьев, нежнейших стеблей,
  полночным луны-сомнамбулы свеченьем,
  скрипением мачты на том корабле,
  воронки, как варева ведьмы, верченьем
  
  достань, чтобы мог я с волны на волну
  холмами кошмаров бежать, пробуждаясь,
  и вновь засыпать, словно труп -- на войну
  под трубы архангела в бой собираясь.
  
  Пусть мрак скажет "Фас!" темноты кобелям,
  чтоб заступ в канаву -и кончить расправу,
  но призрачный свет с темнотой пополам
  пробьется сквозь холмик и хлипкие травы.
  
  И ты словно фосфора пар ядовитый
  восстанешь, свеченьем сочась из -под плит,
  рыданием Гамлета, вдовьей молитвой
  змеи-королевы. Мерцаним лат
  
  пустых вдоль стены, свистом ветра в забралах.
  Куда ж подевались - жильцы тех скорлуп?
  Неужто Костлявая всех их забрала,
  чтоб бросить их души в сверкающий куб,
  
  где пустит Алхимик чертей в перегонку
  с шутом или рыцарем-рыться ли в том,
  что тайными знаками шепчет вдогонку
  как мрамор надгробья, увесистый том?
  2003 г.
  
  МОНОЛОГ ВЕРЛЕНА
  
  
  Рембо, ты -- не бог, но утрата фантазии
  страшней, чем на бога хула спохмела.
  Вот если тебя застрелю, то в эстазе я
  все ж выдавлю парочку строф из стила.
  
  Рембо, я рабом твоим не был вовеки,
  за что же тогда ты меня оболгал?
  К чему эти темные полунамеки?
  Ну что ж -ты сполна заслужил мадригал!
  
  Рембо, но спина твоя, смутно маяча,
  напомнила -ты --не иначе --ребро
  мое...Но зачем же, ответь мне, мороча,
  сам бог так испортил такое добро?
  
  Ну ладно бы бабу слепил или шлюху,
  а то пацана, рифмоплета, шпану...
  Рембо! Ты уходишь! А мне то ведь плохо,
  поэтому все-таки, видно, пальну.
  
  
  
  ****
  
  Давай поговорим о Кьерк-Егоре,
  чтоб глубже вникнуть в хмурый экзистанс,
  переболеть бы им, как дети корью,
  да, видимо, давно упущен шанс.
  
  
  И не вернуть-такая боже, осень,
  что прямо в душу - каждый падший лист,
  и замужем давно Регина Ольсен,
  и все, кто был женат, поразвелись.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"