Итак, до Нового года осталось совсем немного времени. Улицы Минска уже практически опустели и только дежурные таксисты везли запаздывающих неудачников.
Зима в этом году выдалась неприятной. Мороза так и не было, а встречать зимний праздник по колено в лужах? Нет, такой футбол нам не нужен.
Феникс критично осмотрел свою квартиру. Кажется всё, что можно было разбить во время празднования лихой компанией, было убрано подальше.
На кухне Ангел завёл свою любимую песню в пятый раз. Феникс вздохнул, но ничего не сказал. Когда все соберутся, Ангела будут просить спеть то "Всё идёт по плану", то "Реки времён". Что поделаешь - единственный гитарист. А сам Ангел любил играть "Египтянина".
В дверь позвонили. Гремя цепями на джинсах и стилами на ногах в квартиру протиснулись двое первых гостей. Высокий блондин Святой и полный Ликантроп. Они прошли в комнату и стали вешать на ёлку пентухи, кельтские кресты и другие украшения. Смотрит на них Феникс и говорит:
- А помните как Святой на дурдом загремел?
- А то как же! - Отзывается Ликантроп. - Он нам уже сто раз рассказывал.
Просыпается однажды Святой на дурдоме. Он тогда вписался на дурдом не по своим, психонавтовским делам, а чтобы от армии откосить.
И вот, подходит Святой к окну и видит... А ничего он не видит, потому что туман такой что не видно ничего. Святой тогда в палату для шизофреников ломанулся, а кришнаит спит. Тут Святой как высадиться:
- Там такой туман, такой туман, а ты спишь! Может такой туман раз в сто лет бывает?!
Кришнаит проснулся, в окошко посмотрел и говорит:
- Классно.
- Ты где-нибудь такой туман видел?
- Да, - говорит Кришнаит, в Хичкарке.
Далее следует долгий обмен уточняющими вопросами и выясняется что Хичкарка это не мыс в Крыму, не город на Кавказе, а деревня в Беларуси, где Кришнаит заночевал однажды.
А туман потихоньку развеивается, а на улицу ещё не выпускают, а так хочется туман потрогать. А тут санитарка возьми да и спросил:
- Хто мусор вынесет? Хлопцы, хто мусор вынесет?
И вот, Святой добровольно, а Кришаит добровольно-принудительном порядке берут большой алюминиевый бак и несут его на улицу.
А на улице туман, холодно, Кришнаит ёжиться в казённой телогрейке, а Святой босиком вышагивает. Ну, то есть не совсем босиком, а в шлёпанцах на босу ногу. Ему переобуваться влом, так хотелось на туман посмотреть.
Несут они, значит, бак, а на пути у них пустая пластиковая бутылка. Кришнаита аж передёрнуло всего, как это так, мы тут мусор выносим, а кто-то пустую пластиковую бутылку на дорогу кинул!? Берёт он эту бутылку и в бак закидывает. А дальше уже идут не просто два психа из 27-го отделения, идут два борца за чистоту, каждый как кшатрий Харикеша! Только вместо бензопилы у них бак для мусора.
Правда по территории больницы особо много не походишь, пришли они уже на свалку.
А там стоит кто-то из местных, то ли псих, то ли санитар - не разберёшь, и жжёт мусор!
- Смотри, смотри, это любер! - говорит Кришнаит. Святой ему доказывает, что это не любер, потому что люберы на свалках не тусуются, на свалках панки шныряют и сталкеры. А ещё вроде бы сталкер-готы бывают, но это редко.
- Вот именно, он тут панков ловит!
Но проходят они мимо любера, то есть санитара, а может психа, спокойно. И он их не трогает. Спустя какое-то время бак уже пустой, мусор уже вывернут и надо великим борцам за чистоту возвращаться.
Туман уже рассосался, мусор уже вынесли, по любому надо возвращаться. И они идут и возвращаются и начинают гадать, какой диагноз поставят Кришаиту, потому что его сегодня выписывают.
Кришнаит говорил, что диагноз будет психопатия, это ему врач сказал, а Святой говорил, что, раз ему от шизопатии прописали таблетки, значит, диагноз будет шизопатия.
Но когда Кришнаит выписывают с дурдома, ему ставят диагноз неврастения и все пребывают в глубоком шоке, потому что такого никто не ожидал.
Потом, конечно, Святой и Кришнаит идут к воротам, обещаются в гости ездить друг к другу и письма писать. А адресами они ещё раньше обменялись.
И вот они расходятся, не прощаясь, потому что хоть один из них идёт на автобус, а второй в отделение, всё равно, на дорогах они обязательно встретятся.
- Ну, примерно так всё и было! - Проворчал Святой. - Только не нашёл я потом Кришнаита ни разу.
Затем на флэт пришёл Волк. Волков сегодня вообще должно было собраться невиданное множество, а так же два Волчонка и одна Волчица.
Волк раньше звался Дорианом Греем.
Жил был парень. И, как и все парни и девушки, в 16 лет он сфотографировался на паспорт. И шёл он домой. А парень тот был совсем цивилом, но цивилом он был только потому, что понятия не имел о неформалах. И тут идёт ему навстречу волосатый. А надо вам сказать, что парень, хоть и был цивилом, музыку слушал правильную. И вот идёт этот волосатый, видит обычного цивила, проходит мимо и слышит, что в наушниках у него Крэдлы играют!
Поздоровались, разговорились. Вот так и попал парень на аллейку.
Друзья появились, товарищи, собутыльники. Алкоголь и девушки хороводом. Сейшены, флэты, канцики... Жизнь у парня началась вобщем!
А паспорт он через какоет-то время свой получил, с той фоткой, и в хламник (свежеприобретённый, с Кипелычем) и кинул.
Прошёл, значит, год. Патлами парень оброс, косуху купил, цепей на неё повесил. А всё его звали по имени, словно неродного. Уж как не старались ему дать нормальное имя, вот только не одно прозвище к нему не цеплялось. А потом зашёл на аллейку Партизан, ветеран стало быть. Посмотрел он на него и говорит - это ж Дориан Грей вылитый! Вы, говорит, ещё посмотрите, он таким симпотным и останется.
Присмотрелись все, ну те, кто Оскара Уайльда читали, и вправду, настоящий Дориан Грей. Потом растолковали тем, кто не читал, и так погоняло и закрепилось за парнем.
А паспорт его всё это время в хламнике лежал, мало ли. Менты как-то забирали - он им паспорт дал, даже не заглядывая. Они ещё так долго смотрели, что Дориан подумал, может паспорт чужой?
Прошёл ещё год. У кого-то сын родился, кто-то умер, концерт Крэдлов отменили... вот по случаю концерта и набухался Дориан Грей. Просыпаеться - а рядом девчонка сидит, его хламник на коленях держит, и паспорт его рассматривает.
- Дориан, что ж ты не сказал, что тебе 18 уже есть? Так оттянулись бы, а ты, зараза, "шестнадцать"...
Задумался тут Грей, он же ясно помнил, что ему 16 лет. Впрочем, долго думать не стал, паспорт у девчонки отобрал, стал хламник забирать... Ну, а дальше у них как то само собой получилось, только раскалывающиеся головы сильно мешали.
Прошло ещё два года. Стилы у Дориана разваливались, печень барахлила, сон стал хуже, кашель по утрам постоянный... Однажды стало ему совсем невмоготу и полез он в хламник, ништяки искать. А в хламнике только паспорт и лежит.
Открыл он паспорт наугад на 13 странице, а там!...
Цензурно и не скажешь - отметка о том что, дескать, женат он, состоит в законном браке уже полгода! Точно, думает Дориан Грей, не мой паспорт! И открывает его сдуру на фотографии.
А на фотографии лажа какая-то! Фотка ни его, а какого-то двадцатилетнего ботаника! В очках такой, волосы острижены, лоб нахмурен, словно дома дети не кормленные. И взгляд у этой фотографии такой серый-серый...
Это взгляд был последним что видел Дориан Грей, потому что паспорт закрыл уже Василий Щеглов, студент БГУ, которому недавно исполнилось двадцать лет. Который был уже полгода женат. Который достал паспорт из внутреннего кармана пиджака, чтобы посмотреть на свою фотографию в 16 лет.
Волк потом правда очухался. Жена его когда металл начала слушать так сразу нормальной девчонкой сделалась. Развелись они правда вскоре после того как его из университета отчислили
Святой и Волк сразу же принялись вспоминать свои любовные похождения и выяснять кто же из них самый трушный ловелас. Отличавшийся невезучестью в вопросах подобного рода Ликантроп, периодически встревал в их спор, утверждая, что они аморальные личности.
С Ликантропом в своё время история одна случилась...
Он любил слушать, как гудят электрички. Она слушала фолк...
Хотя, эту историю так никто и не знал до конца. Не делился Ликантроп этой историей.
- Так, бездельники, тунеядцы и дебоширы! - Прогремел командирским голосом Феникс. Этот голос он пять лет тренировал на факультете психологии. - Сейчас мы все нажрёмся, будем орать песни, соседи вызовут милицию, возможно, кого-то выкинут из окна. - Похвальным гулом народ одобрил план мероприятия. - Но, хочу вам рассказать одну историю. Вы пока что открывайте пиво, наливайте, а я расскажу.
В общем, так. Гуляют по миру три мужичка. И имена у них такие стрёмные - Гаспар, Мельхиор и Балтазар. Не повезло мужикам конкретно с именами, впрочем, это по нашим временам не повезло, а в те дни, когда они были не мужичками, а только вопящими, красными человечками, только что пришедшими в мир как приходим мы все, тогда такие имена были самое оно. Не мудрено - больше двух тысяч лет назад им давали имена родители.
И Гаспар стал таким полным смешливым дядькой с окладистой бородой. Он несёт за плечами красный мешок. А что в мешке? Всего и не вспомнишь. Там и батон с майонезом для голодного панка. Там и "двадцатка" для музыканта, которую бизнесмен не заметил в кучке мелочи и кинул в кофр. Там и три грамма чилима за смешные деньги для поэта, которому срочно нужно вдохновение. Там и поцелуй незнакомой рыжей девушки, для юного самоубийцы, который, быть может, поймёт, что на крыше можно заниматься не только самоубийством.
Короче, в мешке у Гаспара лежали ништяки, самые что ни на есть правильные ништяки.
Мельхиор высокий и стройный. Выглядит то ли как византийский мажор, то ли как реконструктор перед игрой. Он вечно недоволен чем-то, всё ему что-то не нравиться, но Гаспар его вечно успокаивает. Мельхиор такой злой, потому что тащит с собой огромную книгу, и книжка та гораздо тяжелее, чем мешок Гаспара. Ну, оно то и понятно - ведь в этой книжке все, что ещё не написали творческие личности, у которых в голове тараканов не хватает. Там у Мельхиора и растаманские сказки за 2030 год, и стихи Всеслава Носкова, и мой роман "Корабль "Свобода"", всё там. И вот Мельхиор вечно ищет таких личностей, у которых тараканов в голове нехватает, и подсовывает им в голову страницы из этой книги. И вот такой человечек живёт себе, и вдруг бац у него в голове тема появилась новая - книгу написать. Или ещё веселее, не тема а как бы воспоминание. И давай настойчиво так проситься. Самые нетерпеливые расскажут эту тему ближайшим друзьям, да и забудут. Так и погибнет хорошая тема из книги Мельхиора. Кто-то возьмёт да и запишет всю ту муру, что он ему натолкал в голову, но по дороге столько от себя насочиняет а столько позабудет... лучше бы не писал, честное слово! Опять страница насмарку. Мельхиор тогда просто беситься, всех книженцией своей по голове стучит и приговаривает что-то нехорошее, но почему-то на иврите...
И только один из десяти не будет пороть горячку. Посидит день другой, прислушается к той теме, что у него в голове, а потом начнёт писать, да потихонечку так, прислушиваясь... не упустил ли чего, не навыдумывал ли чего? А это ведь легко понять - когда пишешь не по теме, тема в голове сворачиваться начинает в трубочку и гнить потихоньку. Папирус - недолговечный, зараза!
Балтазар, тот и не поймёшь сразу - что за он? Или она? Или, упаси Стивен Кинг, Оно? Да не, нормальный мужик Балтазар, просто носит чёрное пальто до пят и широкополую шляпу, которая всё лицо закрывает. Не, он носит серую мантию с капюшоном, который закрывает всё лицо. Подожди, вспомнил, на самом деле он ходит в косухе, а лицо закрывают патлы... Блин, не помню... Ну, вот в том и суть Балтазара - не вспомнишь его никак. У Балтазара ни мешка, ни книги. Но он самый полезный - он носит то, что нельзя увидеть, о чём написать нельзя, что съесть не получиться. Не, оно конечно понятно что в январе гораздо больше хочется горячего чаю, а в 20 лет гораздо больше хочется вдохновения, чем того о чём ни рассказать, и того что ни съесть. Но это вот самое невидимое Балтазар и дарит. Причём всем - и хиппи, и готам, и панкам, и металюгам, и тем, кто не заморачивается, а называет себя просто - Нефер, неформал то бишь.
А что это? Да Будда его знает. А я знаю только, что покоя лишает это ерунда невидимая. Не даёт корни пустить и цивилом стать. Как услышу что электрички гудят, так эта ерунда меня и тащит куда-то. Как на аллейку приду, так там хорошо от этой ерунды невидимой. А если заморочусь вдруг слишком, так и увижу три фигуры. Бредут куда-то, с мешком, книгой и чем-то непонятным. И топают, топают. И все заморочки попускают.