Гости в Дакнесс прибывали редко. Если не считать, недавнего грубияна, никто из посетителей замка не обращал на Луиза особого внимания. Луиза чувствовала, что причиной такого поведения была не столько разница в социальном статусе, сколько её неизвестное положение на острове. Никто не мог ответить на вопрос: кто она? Луиза не сомневалась: введи Герберт в их круг коня, как Калигула в сенат, они бы приняли и его как достойного собеседника.
- Смею заверить, гости не станут вам докучать, я лично позабочусь об этом. Не беспокойтесь, Луиза, у нас здесь без лишних церемоний. Всяческие приветствия, представления и бессмысленные вопросы из вежливости исключаются.
- Благодарю за приглашение, мистер Раус, но, я говорю, нет.
Но Арми был неумолим.
- Дорогая Луиза, если вы поторопитесь, то мы успеем как раз к десерту, - для достоверности он залихватски подмигнул. - Поскольку Луиза не сдавалась, Арми добавил, как бы между прочим: - Я бы не стал вам докучать, но без вас мне будет очень одиноко. Видите ли, доктор Герберт очень занят и ещё добрый час просидит в своём кабинете.
Не трудно было понять, что Арми сказал это нарочно. Ну и пусть, подумала Луиза, она не намерена скрывать свои страхи и неприязнь к доктору.
- Хорошо, мистер Раус, но только ради вас.
- О, я так польщён!
Удобное местечко в дальнем конце стола было выбрано Раусом очень удачно, лёгкий полумрак и огромная корзина с фруктами надёжно укрывали Луизу от гостей, приступивших к стихийному уничтожению пышного кремового торта. Склонившись к Луизе, Арми вкрадчиво нашёптывал ей на ухо:
- Видите молодую даму в стиле "вамп", она прямо перед икебаной, это Тереза Морел.
Луиза подняла голову. Эффектная брюнетка в чёрном платье и красной шляпке "мучила" ножом на тарелке персик.
- Кто она?
- Телеведущая, директор студии, автор достаточно известной программы "Хроника аномальных происшествий", большая любительница оккультных наук. В настоящее время она возглавляет, так называемую, "Ассоциацию нетрадиционного искусства".
- Никогда о такой не слышала.
- Ещё услышите. Они так именуют колдовство.
- И она этим занимается?
- Не исключено.
- Кто бы мог подумать, с виду такая серьёзная женщина! А рядом с ней? - Внимание Луизы привлёк смуглый мужчина приятной внешности, проявляющий к Терезе нескрываемый интерес.
- Даниель Грасси - юрист, он баллотируется в сенат, довольно перспективный молодой человек.
Луиза прислушалась. "Перспективный молодой человек" как раз рассказывал о смерти какого-то американского учёного, имя которого не говорило Луизе ровным счётом ничего. Даниель Грасси, присутствовавший на похоронной церемонии, как друг семьи, завершив печальный повествование, глубоко вздохнул:
- Был человек, и нет. Как говорится, утешимся, ибо теперь он на небесах.
- А, священники всегда так говорят, послушать их, в раю полный аншлаг, - хриплый голос показался Луизе неприятным.
Суровые черты лица говорившего, словно у высеченной из камня статуи, сочетались с жёстким командным голосом человека нетерпимого к иному мнению и не принимающего малейших возражений.
- Колючий, - еле слышно заметила Луиза.
- Да, у капитана Ричарда Вандера непростой характер, - признал Арми.
- Естественно, что они могут сказать? - согласился Френсис Дрейк. - Родственники заказывают панихиду в расчёте на спасение души их близких.
- Не верю я во всю эту ерунду! - громогласно возвестил капитан. - Жизнь она одна: пока я вижу, хожу и дышу. Там вне её - ничего нет и быть не может.
- А я бы не стал утверждать столь категорично, - возразил ему тучный пожилой мужчина. Судя по частым визитам в Дакнесс, этот человек входил в круг близких друзей доктора.
- Карл Лински, - не забыл прокомментировать Арми, - швейцарский профессор биологии. Он совершенно напрасно расположился напротив Ричарда. Боюсь, спор обещает быть жарким. А тем временем Карл продолжал рассуждать:
- Жизнь - лишь малая ступенька на пути в будущее и, как только, человек исполнит своё предназначение, он уходит. Порой предназначение человека настолько очевидно, что не обязательно быть провидцем, чтобы открыть его будущее. Посмотришь, приглядишься, на нём будто печать скорби, он уйдёт из жизни в рассвете сил, трагически, внезапно, а его смерть будут оплакивать сотни людей. Они будут говорить о несправедливости мироустройства, о суровости бога, жалеть о том, как много хорошего мог сделать ушедший, но не успел. А ведь в том и состояла его роль на земле.
- В чём "в том"? Чтобы не успеть? - поинтересовался Ричард.
- В том, чтобы найти всеобщую любовь и признание, а затем скоропостижно уйти, вызвав скорбь в сердцах множества своих почитателей.
- Не нахожу в этом никакого смысла, кроме измывательства над чувствами людей, - опустошая очередной бокал, откликнулся Ричард.
- Вовсе нет, боль утраты и горе возвышают человека, мы начинаем осознавать, как много потеряли, как нам необходимы добро и свет, которые дорогой человек принёс в наше бытие, и без которого мир кажется опустевшим. В такие минуты мы начинаем любить жизнь как никогда прежде, душа тянется к прекрасному.
Только сейчас по раскрасневшемуся лицу и немигающим глазам биолога Луиза догадалась, что тот выпил не одну лишнюю порцию. И пока Лински, распаляясь, доказывал свою правоту, Арми, незаметно отодвинул от него бутылку.
- Да, согласен, негодяи, как правило, живут долго и счастливо, - заметил Дрейк. - Не иначе, это происходит потому, что их смерть принесёт обществу только облегчение, но, увы, жизнь слишком далека от совершенства.
- Ваш рассказ напомнил мне одну старую притчу. - Френсис откинулся на спинку кресла, выбросил сигарету и приступил к рассказу: - Тёмной ночью по улице сгорбившись, шёл слабый больной старичок. Видит, навстречу ему в чёрном саване с лицом скелета, обтянутым бескровной кожей, с ледяными мёртвыми глазами - Смерть. Старик прощается с жизнью. Смерть подходит ближе, останавливается и спрашивает:
"Это дом Љ 13"?
Старичок утвердительно кивает.
"Здесь ли живёт мистер Смит"?
Старичок кивает снова. Смерть благодарит и идёт дальше. И тут стало жалко старику своего соседа за его доброе сердце.
"Постой Смерть! - кричит он вслед. - Возьми меня. Господин Смит ещё так молод, у него жена, дети, любящие друзья, хорошие коллеги, множество родственников, которые нуждаются в его помощи. Прошу тебя, не ходи туда"!
"Э нет! - ухмыляется Смерть. - Именно ради таких, как он, я ежедневно проделываю такой долгий изнурительный путь, а такие, как ты, сами идут мне навстречу".
Первым молчание нарушил Карл Лински:
- На всё божья воля. Чудовищно было бы, если бы там, за чертой жизни, ничего не было.
- Во всяком случае, для нас с вами, Карл, так было бы гораздо предпочтительней, - утешил Ричард.
- Это почему ещё? - не согласился Лински.
- В противном случае, гореть нам с вами в аду.
- Какой губительный пессимизм! - не сдержался Даниель.
- Я не знаю, как вы, Ричард, но о себе я бы так не сказал, - насупился биолог.
- Как же! Я, что не секрет, всегда был атеистом, безбожником, знать, и помру.
- Это ваше заблуждение, многоуважаемый Ричард, я же искренне признаю Бога и считаю себя честным католиком.
- Ну, если вы верующий человек, то, надо полагать, еретик.
- Что?! Попридержите-ка язык, Вандер!
- Но посудите сами, друг мой. Учёный не может принимать Бога. Не даром, наука веками подвергалась гонениям церкви. Инквизиция не зря преследовала учёных, иных сжигали на кострах как еретиков, иных как колдунов. Наука не признаёт веры, основанной на словах, чувствах и эмоциях, ей необходимы факты и доказательства. Учёный отвергает религиозный догмат: Бог создал мир и человека, - значит бунтует. Ему мало священного писания, надо разобрать мироздание на составные части, порыться, покопаться в творении всевышнего, узнать, что из чего и каким образом создавалось с тем, чтобы затем создать нечто подобное самостоятельно - это ли не ересь? Человек обшарил весь мир и заглянул в космос - нигде Бога так и не нашёл. Восходы и закаты солнца, вращение Земли и звёзд, приливы и отливы океанов, грозы и снегопады, наводнения, землетрясения, ветры, рождение и смерть - прочие секреты бытия получили своё разумное объяснение благодаря именно учёной среде. Но ведь каждая раскрытая тайна - новое сомнение в вере. И теперь вы мне говорите, что веруете в Бога. А скажите, во что же конкретно вы - учёный - веруете? В какие деяния Всевышнего? В основе веры тайна, незнание, интрига, а благодаря вам и вашим коллегам, тайн на планете всё меньше и меньше. И мы уже принимаем другой догмат: всему на свете есть разумное объяснение. Вы материалист до мозга костей, Карл, не пощупаете, не признаете.
- Нет, я с вами категорически не согласен.
- Ну, как всегда. Вы из тех, кого можно поймать за руку, и вы всё равно откажетесь.
- Вы упустили основное, Ричард. Человек призван к познанию Бога, и учёные, как раз, помогают людям узреть своего создателя.
- Да неужели?! Ба, чтоб мне провалиться, вы, оказывается, коллеги с духовенством! Что же церковь сразу не приняла этого сотрудничества?
- Ну, не ссорьтесь, господа, - вмешался самый молодой участник разговора Грасси. Его чистый глубокий голос, невероятно искренняя открытая улыбка и галантные манеры, выдававшие в нём истинного аристократа, не могли оставить Луизу равнодушной. К сожалению, интерес не был взаимным, Даниель на присутствие за столом молодой гостьи Герберта реагировал абсолютно безразлично. - Вы оба хорошие люди и достойны рая. - Как вы считаете, Арми?
Это вынудило Рауса нарушить своё незаметное присутствие и вступить в разговор в разгар полемики двух непримиримых мыслителей Ричарда и Карла:
- Позвольте-ка, дамы и господа, я тоже поведаю вам одну маленькую притчу.
Публика, среди которой Арми был весьма популярен своими философскими измышлениями, отреагировала на предложение бурными аплодисментами.
- Ради жизни праведной один человек завещал церкви всё своё имущество, а сам удалился в монастырь, где в молитвах, отрекшись от бытия мирского, прошло его бытие земное. Другой - на деньгах создал себе богатство, на богатстве - финансовую империю. Он жил в сказочной роскоши, не отказывая себя в мирских радостях, и умер миллионером. За жизнь свою он лишь однажды приютил в своём доме группу каких-то сомнительных бродяг, накормил их остатками праздничного ужина и позволил переночевать в комнате для прислуги. Более ничего щедрого за ним не замечалось.
Когда же в раю бывший монах встретил бывшего капиталиста, душа праведника возмутилась и воззвала к Богу: "Как можно, Господи, допустить такую несправедливость"? "Никакой несправедливости нет, - сказал Всевышний, - не тот благословен, кем гордятся праведники, а тот, за кого молятся грешники".
Приглашённые не нашли, что ответить, посвятив своё внимание блюдам. Вандер, ограничившись порцией белого вина, выразил своё мнение первым:
- Ваша философия всегда удручала меня, Арми. В то время как особо привилегированные наслаждаются радостями жизни, кушают изысканные блюда, примеряют элегантные туалеты, покупают роскошные автомобили, строят шикарные особняки и тратят время на путешествия, круизы, приёмы и банкеты, другие - трудом зарабатывают на кусок хлеба, они удручены бытом и бесконечными заботами. И когда последние жалуются Богу на несправедливость судьбы, недоумевая, почему он так глух, он, оказывается-то прекрасно их слышит, но не вмешивается, поскольку считает, что мир устроен правильно. И первые, и вторые будут вознаграждены, по-вашему, одинаково. Ваша притча лишает людей веры.
- А мне нравится, - решил Даниель, - надежда на спасение даётся каждому, без исключения.
Докурив сигару и, поудобнее устроившись в плетёном кресле, Карл Лински вступил в разговор с новыми силами.
- Люди находятся в неравных условиях, как вы, верно, сказали, мистер Вандер, и обстановка, в свою очередь, делает людей разными. Обстоятельства могут толкнуть человека на преступный путь, но, несмотря на аморальные поступки, в глубине души, он остаётся человеком.
Вандер потерял аппетит.
- Ого, ничего себе логическое суждение!
- О человеке нельзя судить только по его поступкам, ибо поступки, порой, результат стечения тяжёлых обстоятельств, - обиженно пояснил Карл. - О человеке говорит только его душа.
- А душа, как известно, - потёмки, - вставил Френсис. - Один мой старый знакомый однажды отомстил за смерть своего сына тем, что сам покарал убийцу. Мстителю же уйти от ответственности не удалось. Суд приговорил его к пожизненному заключению, на седьмом году которого он свёл счёты с жизнью. Служители религии сказали бы, что он совершил три тяжких греха: во-первых, - убил человека, во-вторых, - наложил на себя руки, и, в-третьих, - проявил гордыню, так как взял на себя миссию вершить правосудие. Но, неужели можно сбросить со счетов его благородные намерения.
- Случай является сугубо исключительным, - первым отозвался Лински.
- Исключительным настолько, чтобы всё простить? - в упор спросил Ричард.
- Да, почему бы и нет?
- Вы крайне непоследовательны в своих рассуждениях, мистер Лински, и забываете, что религиозные нормы незыблемы, и заповеди священного писания обязательны для всех.
- С религиозной точки зрения, он, конечно, тяжкий грешник, - согласился Даниель, - но, есть один нюанс: попади убийца в руки правосудия, он был бы наказан точно также. Следовательно, он посягнул не столько на человеческую жизнь, сколько на привилегию государственной власти, а это дело другое. Разве воину и палачу не дано право убивать?
- Не путайте, Даниель, воин и палач - убийцы по принуждению. Наш герой сам предоставил себе право решать.
В разговор вступила Тереза Морел, до того момента занятая беседой с соседом Френсисом Дрейком:
- С юридических, религиозных и моральных позиций, человек переступил черту, согласна, но нельзя сбрасывать со счетов, что он уже понёс за это наказание, а те, кто наказан за грехи свои в этом мире будут прощены в другом.
- Только не самоубийцы! - буркнул Ричард. Луиза чуть не поперхнулась тортом и поспешила выпить воды. Её взгляд, обращённый в сторону говорящего, был полон ненависти. - С ними религия беспощадна. История не спроста завершается именно так. Если бы наш герой выдержал испытание и принял ответственность как должное, спор следовало бы решить в его пользу, но гордыня подвела его.
- Послушать вас, мистер Вандер, самоубийство - единственный непростительный грех, - Тереза повернулась к Дрейку в поисках поддержки, но тот, не замечая её взгляда, продолжал есть.
- Это мнение церкви, мисс, и только церкви, не моё. Я же убеждён, что на земле существует масса непростительных грехов, которые не смыть ни раскаянием, ни молитвами.
- Суровый подход!
- Самоубийство - самый низкий и постыдный из человеческих поступков, - продолжал Ричард, - к нему прибегают исключительно трусы.
Луиза почувствовала, что кровь приливает к голове и лицу. Если бы ей хватило решимости покинуть гостей, она сделала бы это незамедлительно. А тем временем, доброта Даниеля Грасси побуждала заступиться за слабых:
- Я не согласен, иногда обстоятельства складываются так, что человеку просто незачем жить.
- Послушайте, есть немало людей, любящих и ценящих жизнь, но рискующей ей, спасая другие жизни, в то время как этим ничтожествам, склонным к суициду, не придёт в голову идея пожертвовать своими ненужными жизнями, спасая жизнь тем, кто в ней ещё нуждается. А почему? Потому, что они ничтожные создания, исполненные жалостью к себе, но достойные только презрения.
- То, что вы мужественны, стойки и бесстрашны, ещё не означает, что вы вправе требовать того же от других, - нахмурилась Тереза.
Арми распознав намерение Луизы уйти, решил оказать ей содействие. Он взял девушку за руку, но в этот момент случилось нечто ужасное. Звук знакомого голоса заставил Луизу содрогнуться.
- О чём речь? - к гостям вышел доктор Герберт.
- О самоубийцах, - отозвался Грасси, а Луиза покраснела ещё больше.
- И это за десертом? - удивился Герберт.
Даниель вкратце передал суть разговора.
- Ричард считает самоубийство самым тяжким из грехов человеческих. Что по мне, пусть лучше человек убьёт себя, чем посягнёт на жизнь ближнего. Как жертва правосудия наш герой заслуживает лучшей доли. А как вы считаете? - обращаясь к Луизе, спросил Грасси.
Кровь отхлынула от лица Луизы, горло сжал спазм. Она проклинала Даниеля за его неуместный вопрос, который тому угораздило задать именно сейчас, в присутствии Герберта. Луиза успела ответить прежде, чем Арми успел вмешаться:
- Я считаю, весь этот спор не имеет смысла, потому что ни рая, ни ада нет, - не без злобы в голосе объявила она тихим голосом.
Интерес присутствующих был неподдельным. Герберт с любопытством ожидал продолжения.
Ответ явно понравился Вандеру:
- Хоть кто-то со мной согласен.
- Однако, - не сдержался Карл, не желающий смириться с тем, что девушка приняла сторону его соперника, - поясните, отчего вы так полагаете.
Стараясь сдержать агрессию, Луиза тяжело дышала. Сбивчиво и глухо, она добавила:
- На земле нет людей достойных рая, так же, как и не найдётся достойных ада. Каждый человек в достаточной степени порочен и свят. Он - неделимое целое.
- Это потрясающе! - воскликнул Даниель. Луиза опустила глаза.
- Я бы ответил так, - с намерением поставить точку откликнулся Армии: - "Каким судом судите, таким и сами судимы будите".
- Н-да, - заметил Вандер, - я же говорил вам, Карл, гореть нам с вами всё-таки в аду.
Несколько раскисший Лински отмахивался, вяло размахивая руками.
- Нет, я категорически, я абсолютно не согласен с вами! Этот вопрос требует уточнений, и я ещё скажу, я добавлю ещё...
- Добавь, добавь, друг мой, - придвигая бутылку виски, - приятельски предложил Ричард.