|
|
||
45
Олег Гончаров
"Двойник"
Жил в нашем доме мужик. На шестом этаже в однокомнатной квартире хрущевской планировки. Инженерил. И ничего такого особенно выдающегося в нем не было. Вот только мордой шибко был похож на Штирлица, то есть на артиста театра и кино Тихонова. Ну, прям как две капли воды. И фамилия у нашего инженера была тоже Тихонов и имя подходящее. Вот только отчество не совпадало. А также квадратные метры жилья, зарплата, костюм. Так вроде на личность глянешь - артист Тихонов, а возьмешь чуть ниже - на костюм - совсем не артист. Чуть ниже - вылитый инженер. И пришлось однажды нашему инженеру по каким-то своим копеечным инженерным делам отбыть в командировку в провинциальный городок Обшманаловск. Это где-то в России, в глубинке, как сейчас говорят: "В зоне отчуждения". Так вот. Приезжает наш Тихонов в этот Обшманаловск и первым делом, естественно, топает с вокзала в гостиницу, где для него номер забронирован был. Приходит и говорит: "Здрасте, тут для меня номер должны были оставить. Как бы мне поскорее вселиться, а то у меня еще дела"... А администратор в это время как раз завтракала. В глубине, у нас, сами знаете, пища какая: селедка, две картофелины и луковица. И еще чай из еловых шишек с бубликами. Так вот, эта женщина, взглянув на нашего Тихонова, с перепугу грудью ложится на свой завтрак и, стараясь не дышать инженеру в лицо репчатым луком, делает круглые глаза. Ну, ее понять не сложно, с ее селедочно-картофельной логикой. В кои-то веки в такую глушь подобные личности заглядывают.
- Ах, простите, - наконец, выдыхает она в сторону, сгребая завтрак к себе в подол. - Я тут кошечку приблудную подкармливаю. Кис-кис-кис...
- Лучком? - глупо сострил Тихонов и достал паспорт. - Так как насчет номера?
Тут открывается входная дверь, в вестибюль вкатывается совершенно круглый человек в шапке из ценного пушного зверя и прямо к инженеру.
- Ну что же вы, право, товарищ Тихонов, с вокзала и сюда. Могли бы и в райком по пути заскочить, а то мне вот люди посторонние звонят, мол, гость у нас такой... Я - Колобков - первый секретарь.
- Очень приятно, - нервничает инженер. - Вообще-то некогда мне. Устроиться бы. Да скорее по делам. Дела, знаете ли. Государственные.
- Понимаю, - делает умное лицо Колобков. Дела - это конечно. Дела - это закон, но для начала давайте так: на полчасика заскочим ко мне, жена пельмени стряпает, а опосля с жильем поглядим: негоже вам Вячеслав... извиняюсь?
- Иванович.
- Негоже вам, Вячеслав Иванович, в этом тараканьем царстве находиться. Знаете, уж чем мы их не травили, проклятых. Недавно военных вызывали. Так те произвели химическую атаку, двадцать солдат госпитализировали, а тараканы, подлые, после этого в весе прибавили. Представляете?
В доме у Колобкова народу собралось человек двадцать. Пельмени подавались к столу с пылу и жару: члены бюро райкома дружно поднимали тосты за советское кино и лезли целоваться. И Тихонов сдался.
- А черт с ними, дураками, - думал он, долбанув рюмок пять водки. - Покуражусь чуток, раз Бог внешность такую дал.
Ближе к вечеру завтрак закончился нестройным пением "Не думай о секундах свысока" и вручением Тихонову ценного подарка - белого полушубка, принесенного красномордым директором базы. Тихонов был сыт, пьян и весьма доволен. Наутро, после непродолжительного застолья, инженера на черной "Волге" повезли в школу, где ушлые старшеклассники чуть было, не разоблачили новоиспеченного артиста, задав ему несколько неординарных вопросов на предмет его работы в кино в шестидесятые годы. Выручил Колобков, прямо в президиуме затянувший: "Боль моя, ты покинь меня... Облачком, сизым облачком"...
Зал подхватил, а директор школы - старая дева, пользуясь моментом, чувственно целовала Тихонова в пересохшие губы и что-то там ворковала в смысле: "Я так страдаю в одиночестве без вас"...
На третий день Вячеслав Иванович, пребывая поутру в хмельном пике, решил, что настал час прощаться. Заложив свой тощий чемоданчик под просторный дареный полушубок, Тихонов огородами пробрался к вокзалу и, надвинув шапку на самые глаза, взял в кассе билет домой. Город просыпался.
- Жаль уезжать, - думал инженер, устраиваясь в своем купе. В принципе, милые люди. Полушубок вот подарили... Но на сегодняшней лекции я бы точно погорел, если бы остался. - Ох и били бы меня... - Аж зажмурился Тихонов.
Вот и вся история. Сейчас этот инженер, с работы уволившись, завел себе собаку по кличке Бим. Ездит с ним по городам и весям.
- Я, говорит, Конякин, - в гробу видел теперь на службу ходить за сто пятьдесят "рэ". Я вот с Бимом в какой город ни поеду, везде меня, как первого человека почитают, ну и подарки, стало быть. Я ведь теперь и лекции читаю о своем, то есть, Тихоновом творчестве. Поднаторел. И, вообще, замечательная жизнь у нас, артистов...
И я тоже так считаю. Замечательная сейчас у нашего отставного инженера Тихонова жизнь. Если, конечно, в милицию не залетит. Сам иной раз думаю: в кого бы это мне податься. Всех знаменитостей перебрал - ничего похожего. Короче, в зеркало глядишь - самому себе по морде дать охота. Никаких примет и особенностей. Дурацкая морда, как говорит Тихонов: советская... И он где-то прав...
15.12.1990г.
|