- Оль, прикинь, ну и масло завезли: целый день простояло рядом с холодильником, а ему хоть бы хны - целехонькое; не только не поплыло, а осталось прежним, словно привезли прямо сейчас.- Молодая женщина произнесла все это с большим воодушевлением, видимо её вдохновила на подобный речитатив товарная красота непортящегося продукта. Её визави никак не отреагировала на эмоциональный всплеск подруги - просто пошла дальше, но в противоположном направлении.
- Как твои мужички поживают? Что-то ты в последнее время перестала фонтанировать домашними новостями. А то я уже подсела на твои сериальные хроники до такой степени, что чего-то мне сейчас не хватает. Требую продолжения. Ира с натугой реагирует на Ольгины слова и не без сопротивления отвечает:
- Да с маленьким все в порядке, а Георгий - сволочь опять ушел в загул: даже не знаю в какой? То ли просто пьянка, то ли с шалопутной прежней связался.- И ты терпишь? - Ольга подбоченилась, и хлестко продолжила.- Чем больше мы им позволяем, тем наглее они ведут себя. Все - патриархат кончился, пора прибирать власть в собственные руки, во всяком случае, хотя бы стремиться к этому надо, а не плакаться в жилетку постоянно.
Ирина вняла этим словам, но очень по своему: она на какое-то время замкнулась и внешне сдержанно, внутренне напряженно переваривала обычные (Ольга позиционировала себя как гуру, хотя была всего лишь на 4 года старше) наставления приятельницы. Больше того, она уже нуждалась в этих ежедневных нотациях и когда Ольга вдруг, по физиологическим или иным причинам, вела себя отстраненно - с Ириной происходило что-то напоминающее ломку у зависимого человека.
Главными и чуть ли не единственными плюсами работы были месторасположение магазина и обретенная привычка. А привычка у нас - это такая народная умозрительная слабость к внешнему порядку (только для других, или, в крайнем случае, только для всех, в целом), - этакая система внутренних посылов направляющая наши действия в русло знакомых и знаковых желобков. Так и здесь поведенческий стереотип включил в себя несколько позиций, и не последней в ней была Ольга - яркий антагонист Ирины, из-за чего их взаимное притяжение легко объяснялось. Да и дом её был не просто в пределах шаговой доступности - практически он находился на расстоянии зрительной погрешности, то есть рядом. Пяти минут хватало, чтобы выйти из служебного входа и подойти к подъезду.
Ирина поднялась на 4 этаж, открыла входную дверь, стала снимать пальто и в этот момент из шкафа-купе с диким воплем выскочил Сашка и в очередной раз её сильно напугал. Обычно после школы он зависал у соседей, где он с приятелем оказывался в окружении группы животных и сопровождающего их лица, здесь были: старшая сестра, кот с кошкой, немецкая овчарка, грозный и неподкупный попугай ара, сложного характера, пыточного ора и очень острого клюва - такой веселый и разнообразный домашний цирк, со своими клоунами, дрессировщиками и сестрой-шпрехшталмейстером, ведущим представление (кстати, с большим удовольствием), но сегодня видимо что-то не сложилось. Немного успокоившись, Ирина спросила сына о школе и, подразумевая мужа, о звонках и других новостях, которые Сашка моментально вывалил: мол, звонил папа, сказал, скоро будет и вроде какая-то кондировка закончилась, приходила тетя с 6 этажа, но он не открыл, сказал, чтобы позже пришла, когда мама будет. Пошли стандартные процедуры, вводящие домашнюю жизнь в матрицу повседневности. Правда, изредка, в мелочах, допускалось отклонение от шаблона, но не намного и не часто, дабы не будоражить мирное течение жизни, благодарно поглощающей текучку дней. Вот тут, когда казалось стабильность, приняла её, поглотила со всеми потрохами, явился пьяный отщепенец. Весь его опухший несуразный вид, весь его неопрятный (на её взгляд) блуд вызвали в ней такое желание его изничтожить, что она, схватив, находящуюся под рукой сумку рванула на кухню, куда он заполз отпиться.
- Оля, я, блин, убила его... он весь в крови, я боюсь к нему притронуться. Мы сидим в маленькой комнате и плачем. Приходи, быстрей, меня трясет.
- Ты больше никому не звонила?
- Нет, сразу тебе.
- Сейчас закрою магазин, буду через 5 минут. Не дрейфь, подруга.
Ольга решительно толкнула входную дверь, включила свет в коридоре, спросила Иру, где лежит труп и повернула направо, /как известно, большинство преступлений на бытовой почве происходит на кухне (там имеется все необходимое снаряжение для разрешения дискуссионных ситуаций: ножи, вилки, скалки, сковородки и ещё масса других предметов первой боевой необходимости)/. Буквально через минуту раздался вполне довольный возглас:
- Ириша, принимай покойника, да не боись - он довольно живенько выглядит. Да возьми какую-нибудь тряпку, что не жалко выкинуть, а то он весь в крови и в масле... да ты права оказалась - оно не тает. Ты ему прямо по носу им задвинула, вот он и ковырнулся пьяненький с копыт, да и прикорнул малость.
Сокращение.
- Жалеешь? Или работу нашла получше?- Шеф спросил Марину, с интонациями отеческой заботы и теплоты.
- Абсолютно индифферентно и равнодушно - если совсем коротко ответить на твой вопрос.
- Я не помню, Марина, чтобы раньше вы ко мне обращались на ты.
- Наконец-то и вас пробрало, и как мало для этого надо было - всего лишь один раз дать обратку. Видимо все-таки сложно преодолевать культурный код, заложенный в юности.
- Получается - Вас постоянно раздражал мой, вполне заботливый, семейный подход.
- Скажите ещё - охранительный, такой знаете Домострой 21 века. Да и на державного отца вы не подходите по возрасту, ну может быть на патерналистского гуру; и про себя добавила: хотя здесь мы имеем скорее уже клинический случай.
Со стороны их беседа смотрелась как легкое, не обязывающее ни к чему, обыденное каждодневное словоизлияние. Однако вот так выговориться, дать волю подсознанию - ничего не может быть слаще; особенно, когда нормы офисного этикета длительное время накапливали в тебе черный заряд сгнетенного негативизма. Ради такого освобождения стоило дождаться, в конце концов, этого несчастного сокращения; потому как при обычном увольнении, в связи с уходом на другую работу (проще говоря - по собственному желанию) сохранялась бы какая-то смягчающая прокладка между желаниями и общепринятыми рефлексами, которые управляют не чувствами, а понятиями, которые, как известно, у нас не норма закона, а сама жизнь.
"Никто не откликнулся на мои уговоры, а лететь в Египет без сопровождения не есть комильфо. Но сложилась такая морально-физическая ситуация, когда пребывание в мартовской Москве, - на исходе из зимы и на непостижимом, почти божественном таинстве предопределения весны, на выходе из первого служебного цикла (ещё не имея подобного опыта, который приходит со временем), становилось мраком, мраком и мраком и хотелось рвануть безрассудно, хоть в омут, но подальше от хмурого, по настроению и погоде, отчего края. Но все брала скопом: билеты, отель, страховку - потому случилось далеко не идеально. Конец марта в Хургаде - тоже не сладкая песня: знаменито-противный ветер, вода на тепловом пограничье, да и отель (выбранный - по отзывам) был короток и с очень скромным морем (почти без живых рифов). Однако произошла неожиданная, можно сказать совсем не предсказуемая по всему нынешнему раскладу жизни встреча, после которой перекувырнулась прошлая Вселенная - и она, словно мертвецки спящий Будда, проснулась и обрела надежду, веру, любовь. На стыковочном рейсе - это уже после Стамбула на месте B оказался юноша тридцати с хвостиком лет, и он умудрился её - сухую недоверчивую москвичку обаять до бесчеловечного состояния за два с половиной часа. Причем не было какого-то особого донжуанского стиля, никаких Эммануэлевских винтажей (представьте себе это в эконом-классе - представили, теперь хохочите); только общение глаза в глаза, а в конце - в одном направлении. Самое страшное, кажется, прежде всего, для неё, произошло на выходе из аэропорта. И хотя она знала (он сообщил в подробностях о своих планах) о предстоящем сафари на дальний Юг и о том, что он изменит дату вылета, непременно вернется, и они продолжат свидание на другом историческом уровне (здесь она переспросила - истерическом? И это тоже будет, ответил он). Она все понимала: мужчины не способны резко спешиться, особенно, в начале пути (тем более, когда тестостерон обильно вырабатывается и, увы, не по вашему поводу), она даже готова принять все его слова на веру, но, тем не менее, момент бурного соединения Олега с компанией мужчин (дайверов, кстати, там были и две женщины) сразу же поверг её в жуткую меланхолию. Но ненадолго, во-первых, Олег оторвался от них, и хотя они активно грузились в мини-бас, подошел к ней и поцеловал наконец-то, (правда потом она как-то забылась и не помнила, сказал ли он что-либо), во-вторых, на голубом небосводе размашисто воцарилось Солнце, вдали переливалась текучим воздушным прибоем пустыня, на заднике невозмутимо подчеркивали её конечность охристые холмы, а впереди её ожидало безудержное море, которое невозможно описать никакими словами - только глазами можно вобрать в себя весь цветовой рельефный живой сплав подводного мира. И последним приходящим чувством было желание разделить этот мир с нежданно-негаданно свалившимся человеком. И вечером, уже засыпая и прокручивая этот длиннейший день в своей истории, она четко поняла очевидную истину: как бы не закончилось это ещё и не начавшееся приключение - она целую неделю будет жить с ощущением предстоящего праздника и невероятного эфемерного счастья.
Искусство.
- Понимаешь - музей современного искусства - не пантеон прошлых божков: в настоящее время девиз "искусство после философии" стал действующим камертоном творческой жизни. Многие, вообще, всю романтическую мифологию объявили увядшим пережитком, а выражение "великий художник" - гиблым заблуждением анахорета.
- И что же сейчас актуально? - Включает интерес Юля.
- Всё: и краска, нанесенная каким угодно способом на любую поверхность, и безыскусные предметы, расставленные в пространстве определенным методом, и режиссированные перфомансы с конечным или открытым финалом. - Эльвира на секунды поперхнулась и закашлялась от эмоциональности высказываемого.- А ещё ситуционисты, изоляционисты и далее везде - вот такая дихотомия современного и будущего, хотя насчет будущего я сильно тороплюсь - ведь скорость эволюции в мире потребления (уже не говорю о банальных развлечениях) намного опережает изменения в самом человеке. Получается такое радикальное изменение основного посыла смысловой цепочки: ведомый - ведущий.
- Может быть, за массою трюизмов современного искусства скрывается обыденное и стандартное желание сорвать куш, - отзывается Юля, желая поучаствовать в рассуждении,- и не обязательно денежный; ведь для художника, или для мнящего себя таким, момент катарсиса не менее важен, скорее более; заметь - они часто внутреннее лихорадочное состояние и принимают за это. А многие этим не только удовлетворяются, но и живут, упиваясь скрытым самолюбованием, отвергающим критику и глубокий анализ.
- Это не в мой огородик маленький булыжничек? - мягко нахмурясь (сквозь ироничную улыбку) кокетливо подставляется Эльвира. - Конечно, тебя я совсем не включила в этот эгоцентрический ряд,- торопливо ответила подруга.- Ты сказала об этой выставке довольно определенно - это лучшее из всего продемонстрированного в нынешнем юбилейном году.- Да, я сегодня четвертый раз её посещаю, теперь с тобою. Пошли к машине - мы решительно созрели до приобщения к высокой духовности.
Дорога была не длинная: по Главному проспекту, потом наверх к храму иностранных дел, затем направо по кольцу и через несколько километров Галерея. Эльвира вожделела дорогой, и исключительно по своему.
"Смотри, какая тварь, во подрезал ..., а ты заткнись и рожей своей не козыряй, меня тошнит от вас всех, да двигай уже хрен старый, тебе не ездить надо, а на катафалке трястись пора, ну а этот студент, ещё и корячиться на нас, да пошел ты...". Напоследок, за этим буйным речитативом последовал оттопыренный средний палец, посланный от всей души молодому человеку, игриво глянувшему на неё из машины сворачивающей налево при вылете на кольцо.
Юля наблюдала извергающиеся экзерсисы подруги, как обычно, с заднего сиденья, дабы не пропустить ни одного жеста, ни одной фразы. Двойственное ощущение оставалось в ней на долгое время после этих боев без правил: с одной стороны, другу прощается всё, но первобытное, глубоко низменное представление оставляло за собою, пусть и ненадолго, тоскливо-конфузливое настроение. Эльвира, вообще-то казалась Юле в такие минуты не человеком, а каким-то монстром - этакой марионеткой впихнутой в экзо скелет машинного пространства, вследствие чего она становилась не сама собою, а грубой чужеродной функцией. После этого Юле все же требовалось некоторое время для возвращения в прежний мир красоты и галантности.
Партнеры.
- Раньше времени хвастаешься. Подожди, оглянись, очнись от химер, и я реально обеспокоюсь твоим состоянием: ведь после благих надежд (безуспешных) наступает такая депрессуха, какую лечат сильными средствами, правда далеко не безобидными.
- Все, не мучься из-за меня, я взял билеты на завтра - летим.
Двое мужчин сидят за барной стойкой закрытой зоны ХК "Сочи" и неспешно потребляют темное густое пиво, разлитое в оригинальные кружки похожие на небольшие бочонки.
- Зачем ты заказал крафтовое? Все эти дорогие показушки настолько далеки от привычного вкуса, что толком не поймешь - удовольствие получаешь или мучаешься. Больно отдает горечью, да ещё с лимонным привкусом. Как оно называется?
- Барливайн.
- Ни о чем не говорит. Почему не спрашиваешь куда? Зачем?
- Время есть, подойдет срок - сам расскажешь. Мы же сейчас не торопимся. Да и глобальные перемещения тебе даются легко, в отличие от амурных историй.
- Да уж, какие там - амурные, если бы не детишки - давно бы слинял от моей психованной. Ты посмотри, рядом мужики гаремы бабцов имеют и ничего - шито-крыто. А почему? Потому что нормальные жены имеют голову на плечах и самое главное - здравый смысл. Что тебе я рассказываю, ты Ксюшу возишь с собою в поездки, здесь пробавляешься эскорт услугами; а дома у тебя полный порядок. Причина? Твоя Марина - умница, и дома, и в гостях она ведет себя безукоризненно.
- Давай не заговариваться с комплиментами: просто я никогда не режу по живому; в отличие от тебя... подожди с возражениями. Если тебя так торкнуло этой девчонкой, как её звать, вот, вот - Мила, давай резвись, но зачем из обычного секса создавать проблему с участием близких; а у тебя ещё и теща подключилась, а она я тебе скажу очень конкретная женщина. Больше скажу: я бы не хотел её числить в своих врагах, да и в друзьях тоже. Такое впечатление складывается у меня, будто весь мир вокруг себя ты воспринимаешь как один непрекращающийся карнавал, и ради полноты ощущений тебе не хватает чего-то острого. А надо быть проще в своих внешних проявлениях: "лелеять свои надежды, но прятать от них ключи".
Наступает пауза, обремененная внезапно изменившимся настроением; в начале разговора хотя и были вопросы, но тональность диалога, беззаботность темы делало его легким и благодушным. Но бывают моменты, когда вроде бы общая атмосфера, природа места остаются прежними, личности те же - ан нет - какая-то необъяснимая, практически не поддающаяся линейному анализу субстанция обволакивает прошлое, перетекает в настоящее и столбит будущее.
Они ещё некоторое время перетирают пузырчатые семейные истории, даже касаются, между прочим, хоккея, который был лишь точкой встречи, а не сутью вопроса, который они отодвигали, замыливали, видимо до момента невозврата, когда тем или другим способом, но решать его придется, причем быстро.
Антагонист крафтового встает и идет в туалет, попросив партнера заказать "Маргариту" с солеными орешками. Через минут пятнадцать принесли коктейли - собственно "Маргариту" и "Дайкири"; приятель считает его истинно мужским напитком (из легкого пития), да и не любит он обезьянничать. Прошло достаточно времени, чтобы уладить все санитарные дела, даже с поправкой на разнообразные лирические отступления, но партнер не возвращается. Когда ожидание уже начинает коверкать время и будоражить мысли он встает и идет искать. Но Его нет нигде: ни в мужском, ни в женском чистилище; Его не видели ни официанты, ни метрдотель, наконец, и охрана, оставшаяся в машине сопровождения, тоже в недоумении. Поиск продолжается всю ночь - результат нулевой. Удивительным образом, видеокамеры, в избытке перекрывающие друг друга, небольшую зону около туалета не обслуживают - видимо из-за тонкой деликатности администрации. Кирилла просят задержаться на 2 суток, не взяв никаких письменных обязательств. Уже на следующий день его вызывают на опознание: тело Игоря обнаружили случайные люди на пляже в Пицунде, примерно в ста километрах от места событий. После снятия свидетельских показаний и краткой беседы со следователем Кирилл уезжает в Москву; он не дожидается супруги Игоря - текущие деловые проблемы, да и приходящие обстоятельства уносят его прочь от этого места. Ему кажется, что инцидент завершен, а мысли о несуразности, неестественности произошедшего он изгоняет из памяти. Но предсказуемая обыденность событий взрывается дикой новостью, совершенно ломающей хронику дней, возвращающей всех к нулевой точке.
Жена Игоря категорически отказалась признать в покойнике своего мужа - она мгновенно доказала, что его вроде бы внешняя похожесть - липовая: цвет глаз отличался (даже с учетом их безжизненности), сзади, подбритый ею затылок был заросший, и на теле мертвеца были капитальнейшие различия: несколько мелких шрамов на руках отсутствовали, да и другие ущербные физические детали, приобретенные на спортивных аренах и выправленные в медицинских учреждениях, просто отсутствовали. Следаки попытались было как-то уговорить мадам не портить благовестную картину, но тут же остыли, увидев перед собою не истерящую женщину, а сухую, жесткую амазонку. Дальнейшие поиски Игоря ни к чему реальному не привели; Кирилла приглашали на собеседование ещё несколько раз, однако его четкие ответы в стилистике "отче наш" окончательно уморили представителей юстиции (а его опрашивали разные граждане-начальники, видимо считая подобную методику наиболее эффективной); с женой Игоря он и в прежние времена общался лишь по необходимости, а в нынешние - откровенно её избегал. Финансовые вопросы он перепоручил своему бухгалтеру, так как юридически бумаги были оформлены исключительно грамотно и не предполагали участия квалифицированных и очень высокооплачиваемых юристов. Его дорожная карта продолжалась по задуманным лекалам и временный указатель о снижении скорости ничего не менял ни в бизнесе, ни в обыденной жизни.
День изначально полетел под горку: в офис довезли без пробок, по закрытой связи позвонили с Кореи - подтвердили исполнение контракта без окончательной предоплаты (старые связи - надежные люди) и, наконец, вечером в Стасик он пойдет с Мариной (последние дни его сильно повернули к жене; даже открылось уже непонятно какое по счету любовное дыхание). Кирилл имел одну примету, которую ни перед кем не раскрывал, тем более данная слабость была такой незатейливой, - побриться на работе, в любовно выстроенном и оборудованном по итальянским технологиям президентском санузле. Ему нравилось и освещение, и зеркальная стена, которой он искренне импонировал, видя на ней собственное отражение, вполне удовлетворяющее его самооценку.
Он не спеша запенился, включил Gillette Power, поднял глаза... от туда из самой глубины сквозь прозрачно-белую мглу на него глядел Игорь, его серые губы что-то беззвучно выговаривали, а потухший зрачок терялся в кровавой роговице... Руки тянулись к нему, фосфоресцируя фиолетово-черными извивами вен, выпуклыми, словно рельефы резных дверей баптистерия.
Кирилла обнаружил референт примерно через час после инсульта; его откачали кое-как в реанимации, но процесс восстановления сильно затянулся и прогноз на будущее был совсем не оптимистичным.
Успех.
Юбилейная встреча одноклассников - почти всегда ностальгия у одних, реванш у немногих - и в основном - девичник с психоаналитическим уклоном "light", с вполне объяснимым стабильным поредением участников в будущем.
- Скажу тебе совсем банальную истину: Сергей поставил всё на зеро и к моему ужасу выиграл. Я совсем не планировала жить в Евро городке, не задумываться о тратах и обучать Сережу маленького в английской Hi-school.
- Да, наслышаны мы о гастрономическом уровне Сережиных рестораций, правда только понаслышке - порядок цен там тоже хай, - откликнулась одна из подруг прежнего созыва.
- Пойми, ведь почти вся продукция из собственной фермы: овощи, ягоды, фрукты, перепела, рыба из прудов, ну, может быть, немного экзотических продуктов; а французские молочные, голландские мясные коровы - представьте, какие первичные вложения.
- А где ферма находится?- интересовалась всё та же любопытствующая дама.
- На границе Рязанской и Тамбовской областей - такой медвежий угол, но климатически прямо рай. Отреставрировали главный дом бывшей помещичьей усадьбы, а он практически уже дышал на ладан, и храм Николая Угодника восстановили, да и батюшку призвали на служение. Там и река чистейшая - Цна, верховья - еще не загаженные, и местность по настоящему патриархальная. Мы там и мини-отель открыли с программой продвинутого агротуризма. Там ещё огромный конезавод понемногу реставрируем, но использовать его по прямому назначению не сможем - не окупиться, на его базе откроем спа-комплекс, ну и, конечно, берег реки - прекрасное место для рыбалки и отдыха.
Когда программа подходила к концу, когда Вера вполне насладилась косым восхищением бывших подруг, когда все реплики, сказанные втихомолку и исподтишка уже были произнесены (и с удовольствием её отмечены); вдогонку она своим почти звериным периферическим зрением уловила радостное оживление в дальнем углу зала. Причем автором этого переполоха стала её "закадычная" подруга - первая красавица Лена (она по-прежнему была очень эффектна); больше того речь шла о ней, причем с ерническим, с каким-то уничижительным подвохом. Это проявлялось и по взглядам (торжествующе-довольным), и по воодушевлению всего кружка объединенного единым триумфом - триумфом низведения Веры наземь. Больше всего ей хотелось не заметить этот переполох, явно настроенный на её унижение - конечно, не грубое, топорное, но от этого не менее мерзкое, тем более - она привыкла отвечать на любые вызовы сразу, чтобы у противников не было маломальской иллюзии её краха. Совсем мало времени прошло между альфой и омегой, где альфой был радостно-возбужденный предмет обсуждения, а омегой сам этот экспонат интереса. Одна из верных товарок Елены прекрасной, обычно шустрящая по всей квадратуре круга, дабы не только доносить, но участвовать в процессе, ненароком приблизилась к Вере с планшетом, видимо не своим (она всегда была лишь при шестерочных делах), и как-то заикаясь и поскрипывая, показав несколько фоток, спросила - не её ли супруг там снят. Причем глагол "снят" явно имел не однозначный смысл и был транслирован не с головы этого воробушка.
"Я должна ответить сразу и без запинки; и пусть я ещё толком не знаю, что мне предъявит эта серая мышка - я обязана донести, вбить в неё единственно приемлемый ответ - простой, элементарный, заглатываемый на раз-два-три. И чем ослепительнее будет ложь, тем естественнее получится результат"
Так, в конце концов, и произошло: когда Света, с плохо скрываемым ликованием, открыла планшет и пнула Вере в глаза несколько фотографий и один короткий видео сюжет, она даже не стала ждать вопроса - тихо, без маломальской экспрессии, четко произнесла:
- Как же малышка любит отца. И как они гармонично смотрятся рядом друг с другом.- Увидев недоуменный взгляд Светы, добавила.
- Дочка от первого брака мужа. Только жалость какая - ведь они крайне редко видятся.
Животное.
Наблюдение за ними совсем не обязательное времяпровождение - просто естественная константа периферического зрения и слухового аппарата. Но в этом и заключается объективность наблюдения: ведь они - животные, удивительно чувствительны к вниманию, даже мимолетному (для нас быстро погашенному); моментально отзываются, реагируют до конца, не оставляя на потом, в загашнике, подобно людям, что-либо до лучших (выгодных) времен.
Ну и хитрец, посмотрите на глаза: вроде бы любовь, верность до гроба, желание служить выпирает из всех клеточек, но хитрован исключительный и довольно умелый. Каждый член семьи занимает у Шурика строго положенную нишу, и у нас почти нет возможности нарушить жестко регламентированный порядок вещей. Кому дано право выглядеть строгим и суровым, тому не положено разводить разлюли малину, и тем самым выпадать из архивированной сетки мира - не вообще абстрактной, а его - индивидуальной, особенной. И, тем не менее, мне гораздо проще, и милее с ним, чем с его мамашкой - чистой племенной овчаркой голубых кровей - этакой нервической особой, с постоянной грустной озабоченностью в глазах и лихорадочной прыткостью в конечностях. Особенно любопытно наблюдать за их повседневным времяпровождением, хотя надо отдать должное - живописнее, ярче животные проявляются в беспокойных ситуациях: при взаимоотношениях с другими собаками, да и с кошками, само собою, тоже, по их реакции на буйных детишек, на разнообразные встречи и проводы. Будни же проходят в постоянном суетливом режиме контроля и назидания со стороны родительницы. Правда, несмотря на разницу в возрасте игра для обеих не просто основа их жизни, она гораздо больше - она сама жизнь. И здесь безусловный приоритет Симбы выявляется и в крупном, и в частном: лучшей игрушкой объявляется, та, которая в данный момент победно торчит из её пасти, а главным победителем последнего соревнования само собою становится она. И пусть Шурик, как минимум, не слабее матери, напротив, решительно крупнее - все равно память детства пока ещё скрепляет связи узелками прежней зависимости. К тому же рык Симы настолько же отличен от Шуриковых обертонов, насколько строгий окрик мужчины не похож на заливистый перелив юнца. Не менее интересную картину представляют собачки дальнего юга, той тропической широты, где никогда не заходит тепло (точнее - жара); во-первых, абсолютно большую часть жизни, и это не преувеличение, они проводят наружи и огнедышащая (днем) среда формирует и их характер, и их ежедневник поведения, во-вторых, бездомных, с нашей привычной точки зрения там нет: каждая, даже самая неприметная псинка имеет свой уголок местности, чаще всего привязанный к какому-либо дому и в меру своих сил и возможностей окормляет это пространство. Не громко, не агрессивно, но с таким чувством собственного достоинства, которое далеко не всегда имеется у его крупного собрата. А если появляется рядом, случайно или временно человек, обращающий на неё внимание (немного ласки, минимум еды), то она отвечает таким обаятельным теплом и такой первозданной радостью, что в конечном итоге приносит и человеку, и себе взаимное и длительное состояние счастья. Но тут же должна заметить - существенно иную картину представляют собаки прочно осевшие при каком-то домохозяйстве: каждый неловкий пеший проход около них вызывает живой и непосредственный отклик, четко обозначающий границы и скромные возможности пришельцев в сравнении с истинными аборигенами. К слову, могу рассказать о сложных непростых взаимоотношениях между одним из местных лидеров собачьей жизни и моим супругом, все ещё мнящим себя (к счастью не всегда) крутым мачо. Так вот, проходя как-то мимо этого бульдозера, так муж прозвал данного бобика, мой герой - муж, на ворчливое напоминание своей значимости этого венца местной пищевой цепочки, выдал набор звуков, как он предполагал, долженствующих указать песику на его место. Возмущение было полным - только наличие местных товарищей освободило мужа от больших неприятностей, но сандалии и угловые шорты в которых он так нагло себя повел стали своеобразными индикаторами по оказанию псом, каждый раз при проходе, должной заботливости по нашему воспитанию. После этого, снова и снова, каждый раз, когда мы имели смелость проходить около - у меня, я думаю и у мужа, кое-что сжималось, а потом распрямлялось вновь. Интересен, конечно, взгляд обратной стороны на сложные процессы общежития; поверьте мне - он существует.
"Как сложно и противно постоянно опускаться до их посредственного уровня, не забывая при этом обозначать некие пассы, подтверждающие собственную лояльность. Потом ещё - вечная неразбериха, лень, медлительность и, кстати, с непрерывное мельтешение всех членов семейства по делу и без. И каждый стремится покомандовать, толком не разбираясь в многоступенчатой науке о собаках, выдавая противоречивые приказы, вызывающие у меня оторопь. Но если рядом есть дурашливый объект с дремучей лихостью, исполняющий их прихоти (вот судьба угораздила меня за секундную слабость получить такую обузу на всю жизнь), тогда они ещё больше уверяются в своей непогрешимости. И все мои попытки правильно выстроить отношения уходят в песок. Такова плата за грехи молодости. И кто это был? Вы думаете приличный немецкий кобель с достойной меня родословной. Фигушки! Соседский барбос, подгадавший момент истины и ловко сориентировавшийся в открывшейся вакансии. Должна заметить - пес, конечно, интересной расцветки и веселого жизнерадостного нрава; хотя бы эти немаловажные детали в какой-то степени смягчают мои воспоминания. А больше всего мне портит жизнь и аппетит эта мерзкая рыжая кошка: и лет ей уж, наверно, 100, и морда у неё страшно наглая, а характер (постоянно наличествует острейшее желание в темном уголке её нежно прикусить) хуже некуда. Шипит так, что я вынуждена для снятия болезненного напряжения оббегать старый дом 2-3 раза, а если не помогает, то и больше. И ещё крайне противно смотреть, как с нею ведет себя муж моей старой хозяйки (я ранее рассказывала о полном бедламе в ранжире и субординации той группы, вроде бы высокоорганизованных животных); он зовет её каким-то несерьезным именем Бася или, что уже совсем противно, Басечка и та дурочка тут же прыгает к нему на коленки и всякими ужимками, типа урчание, мяуканье, создает впечатление любви и согласия. Вы же понимаете - насколько это искусственно и вульгарно. В таком вот - нон конформистском мире приходится жить и подчиняться всяким, в том числе и малосимпатичным личностям, скрывая свои нормальные желания и позывы за внешне дурашливыми играми и постоянными учебами, обожаемыми моей основной хозяйкой (где-то даже подругой); всякому непредвзятому взгляду понятно - это для внутренней психологической компенсации (само собой не моей, а её). Такова, увы, собачья жизнь.
"Независимо от времени, в конечном счете, хозяин собаки превращается в слугу".
Мужчинки.
Ь четко выделялся на довольно строгом, по расцветке, галстуке. Но знак не кричал о себе и о хозяине, не педалировал своей особостью: он просто и с очевидной легкостью представлял краткую характеристику, не заморачиваясь многословными истолкованиями. Рядом, но не вместе, располагался молодой человек лет 9, облаченный в какой-то доисторический то ли сюртук, то ли китель, запечатанный на все пуговицы. То достоинство, которое они несли совместно - осторожно и не расплескивая, выгодно выделяло их от других, суетливо кружащихся друг перед другом и постоянно переговаривающихся с печально-заботливым видом.
1 сентября - день, конечно, особенный, и не только для самих одноклассников и их наставников - эта дата вызывает сложную гамму чувств и у провожающих своих чад в новое учебное приключение. Но всеми по-разному воспринимается сей день: у кого-то, присутствует, скрываемая за семью печатями, ностальгия, далеко не одинаковая у всех и чаще всего зависящая от субъектного промежуточного итога (на данный текущий момент), у других наоборот - встреча как радость освобождения от избыточного (по неукоснительности) уклада, и это преимущественно всевозможные фрилансеры или в силу своей художественной натуры - выразители свободы от обязательного труда, и, само собою, четкого распорядка; но есть и неудачники, которые в атмосфере всеобщего жизнерадостного бедлама, словно бы подпитываются живой водичкой, надеясь на преодоление временных (по их надеждам) сегодняшних трудностей. Господин в особом галстуке не вписывался в умеренно-четкие стандарты вышеописанного свойства - он и держался соответственно: не заносчиво, не суетно, не надоедливо.
"Вот так вопрос - Гамлет тоскливо отдыхает, хотя там речь шла всего лишь о завоевателе матери и, в конечном счете, о престолонаследии, а у меня о самом-самом важном для отца - о будущем сына. Причем, ужаснее всего их нынешние отношения: она ведет себя с ним, словно старшая сестра, а он, попав под каток её юного очарования, совершенно не понимает неестественности таких отношений. А я - выгляжу рядом с нею словно антикварный козлотур рядом с альпийским эдельвейсом. И пусть она мне постоянно твердит о пустоте и глупости моих выступлений я, к сожалению, легко представляю несуразность нашего спонтанного и чувственного соединения. Особенно тревожно бывает, когда задумаешься и увидишь, как тот временной промежуток от её рождения до нашей первой встречи висит на мне странным и каббалистическим грузом. Он, этот болезненный процесс развился не сразу: сначала все место заняла липкая телесная потеха, лишь потом - через не могу, после всех отрицаний, сомнений, колебаний пришла невероятная мысль о не тщетности их слияния, во всяком случае, на ближайшие годы. И я наконец-то прекратил мучить себя психоаналитическим бредом о дочерях, внучках и дедушках и наконец-то выкинул из головы постоянно тикающий механизм разнонаправленного времени".
День начался уверенно, так же и покатился дальше - Он перескакивал через дела, проблемы, отложенные до лучших времен, словно игривый ослик (скорее всего козлик), неожиданно выпрыгнувший за свои мимолетные рамки. Прорыв нарыва оказался не только своевременным, но и доброкачественным - не пришлось вырезать здоровые ткани; именно поэтому и под такой настрой заодно решил объясниться с Антоном по-взрослому. Оказалось - это же настроение поймал каким-то образом и сынишка и когда они вновь соединились, Антошка опередил его со своим заявлением:
- Пап, я все понимаю, ты не думай, что я такой маленький и мне думать о главном не стоит. А главное для тебя - Катя. Ты не бойся - я вижу, как она тебя любит. И ты совсем не виноват из-за мамы: она сама ушла. Я маму тоже люблю, но я хочу, чтобы нам с тобою стало хорошо. Я слышал, как ты болел тогда, особенно ночью, когда ты думал, что я сплю. И только после того, как мы встретили тетю Катю, нам стало намного лучше. Папа, давай уже мы станем жить вместе, и вы не будете прятаться от меня, как будто я ничего не понимаю. Ты помнишь, как бабушка говорила: только тогда у нас будет тип-топ, когда мы станем дружить, когда каждый будет думать о другом как о себе. Давай, прямо сейчас и начнем так жить.
Возвращение.
Ездок он стал так себе - долгожданная поездка в Германию вышла боком, вернулся с гайморитом (довольно привычным и верным спутником последних лет), а вот продолжение получилось чуть ли не концевым, практически аналогичным выключателю у которого отжали клавишу, но в самый последний миг Она отступилась и он из тульпы (таким виделся со стороны) медленно, очень тоскливо вернулся к около прежнему состоянию и виду. Ему самому казалось, мерещилось будто бы он все ещё там - у тонкой линии (почти невидимой) на зыбком краю, где за счет неимоверного баланса он удерживается и понемножку с каждым новым мгновением отвоевывает крохи будущего. Иногда, в сером настроении задумывался о бессмысленности своих потуг - тут же получал очередной кризис, из которого выкарабкивался (рассказать кому-либо не поверят) мыслями о Филе. Германия навсегда оставила за собою не просто лихую память - она (эта память) превратилась в клеймо определенных знаков, символов, видимо, долженствующих привязывать свои желания к разумным, а не призрачным прожектам. Очень сложные воспоминания накрыли Александра после пребывания у двух сестер: у Эльзы - врача-педиатра, живущей с семьей в 2-ом небольшом коттедже он, при внешне хорошем приеме, не был свободен в родственных ощущениях и ждал переезда к Кате (младшенькой) с нетерпением; семья её была попроще: муж работал на заводе по сборке мотоциклов, сама она крутилась с двумя детьми, и ещё подрабатывала по хоздоговорам (где-то убраться, за кем-то поухаживать). Но там он почувствовал себя как дома: и Катя, и её муж, не говоря уже о племянниках, так настроили тонкий инструмент взаимоотношений, что Саша эти 2 недели запомнил навсегда, и если бы не эта болезнь-недоразумение он бы вернулся из поездки с другим оценочным знаком. Поэтому и общее остаточное впечатление всё-таки перекрылось темными днями и ночами, и тем горизонтом событий фатальной черной дыры, из которой он выскользнул вопреки канону.
После выписки у Саши не было альтернативы - сначала к племяннице, а потом домой. Он не стал звонить родственникам - не было желания видеть кого-либо, да и обсуждать прошедшее, тем паче; Александр и сам ещё не вполне разобрался с сиюминутным настроем души. Возвращение из серого тягучего беспросветного ничто не могло быть легким и беззаботным - тревожные мысли приходили в голову, то спонтанно и коротко, то тягуче и прилипчиво. Такси подвезло его к дому в середине дня (он успел пообедать в больнице); нельзя сказать, что он слишком долго отсутствовал - 2 месяца - это не срок в длинной череде прожитых лет, но панорама Алиного домохозяйства его сильно удивила: вместо пыльного печального пикейного пейзажа он, был неожиданно, можно даже сказать резче - оглушительно ошарашен возрождением природы, вроде бы такой привычной, стабильной в линейных условиях жизни, когда повседневная текучка перекрывает собою все сложные и витиеватые изменения бытия, но такой преобразившейся после возвращения человека из запредельной данности. По улице расцвела акация: и белая, и желтая (почти всегда он привязывал эти события к своим пчелкам, но не в этот раз), во дворе попыхивали белоснежно-розовые цветочки персиков (любимые и наиболее уважаемые им фрукты), почти опали лепесточки вишни и все-все было залито зеленым цветом - таким свежим чистым, возможным на нижнем Ставрополье только ранней весной. Александр открыл калитку, негромко позвал Алю (племянницу), но первым его встретил Филя: лохматая любимая долгожданная фигура налетела на него, обвила ноги, а когда он согнулся, стала с неистовостью единственного неизбывного друга своим шершавым языком передавать ему всю накопившуюся тяжесть многодневного ожидания, страдания, верования. Он был рад тому, что Аля не вышла сразу: не хотелось ему демонстрировать себя в таком состоянии - слезы потекли, как-никогда не случалось ранее; вообще он был рад тому, что эта минута была только их - и больше никто им был не нужен. Только сейчас, только в этот миг - он понял цель и смысл своего неожиданного возрождения.