Начало нового семестра. Студенческая жизнь вновь начнет кипеть с еще большей силой. Едва отдохнув от зимних каникул - и снова в бой, снова грызть гранит науки. Бессонные ночи за чтением книг: тонких, толстых, больших, маленьких, а на утро, чуть свет, ты снова в библиотеке с огромным списком. И вновь вечер, ночь... Смешно! Я вдруг поймал себя на мысли, что последний раз был там где-то на первом курсе, когда молодой задор, еще позволял надеяться, на приятную встречу с милой, обаятельной девушкой. Вздор! Ровно на второй день я понял, что местные среднестатистические "красавицы" не дотягивают до моего, даже весьма пространного, идеала (а может, мне просто не повезло), и решил поискать свое счастье где-то в другом месте.
В жизни мне с девушками как-то не везло. Не то, что бы их не было совсем, скорее даже, их было довольно много. Но как-то все не везло. То ли искал какой-то недосягаемый идеал, то ли... В общем я решил, что все должно идти своим чередом, скоро будет весна и мне обязательно повезет. Окончательно покончив с этим "вопросом", я решил заняться чем-то более важным. Будучи очень от природы ленив и лишен какой-либо фантазии (кстати, может быть именно это является причиной моих неудач с девушками), я, положившись на волю случая и пообещав себе, что обязательно ее исполню, зажмурил глаза и ткнул ручкой в расписание моего нового семестра.
Я не поверил своим глазам! Из множества всякой всячины господин Случай оставил зияющую дыру от ручки на словах "франзузский язык". "Хорошо хоть без литературы" - помнится в тот момент, подумал я. Как говорится - не везет не в жизни, ни в любви. Что ж поделаешь, раз обещал - слушаюсь и повинуюсь!
* * *
С трудом, найдя дорогу, и много раз чертыхаясь, я оказался около кафедры французского языка. Изучив на стенде фотографии преподавателей, и набравшись наглости, я шумно отворил дверь и выпалил: "Добрый день! Я ищу Дарью Сергееву". Это произвело бурю смеха среди присутствующих - еще никто и никогда так не называл преподавателей.
Познакомились мы через несколько дней. Секунды, проведенные с Дашей, незаметно сливались в минуты и переходили в часы. Я спешил на каждую ее пару, садился в первом ряду, и все продолжал и продолжал смотреть на нее. Она никогда бы не выиграла конкурс красоты, если бы судьями были мои друзья, но в моем сознании, она всегда получала наивысшую оценку.
Круговорот моей жизни вдруг так внезапно остановился. Все, что играло хоть какую-то роль в моей жизни, как взмахом чьей-то волшебной палочки, стало второстепенным. Все мои помыслы, желания, мысли захватила она.
Даже не знаю как, но, однажды набравшись не то наглости, не то решительности, я дождался, когда она останется на кафедре одна, подошел и просто поцеловал ее. Я был готов ко всему: и к "приятной" встречи у декана, и к своему отчислению, но то, что сделала она, меня просто поразило. Она не вырывалась, даже не закричала - она обняла меня, и мы так и продолжали целоваться. Не знаю сколько прошло времени, я сам не понимая, что происходит, сделал несколько шагов назад и все так же продолжал смотреть на нее. Она же, повернувшись ко мне спиной, смотрела несколько минут в окно, а затем сказала: "Я замужем. У меня есть дочь. Ее зовут Катя". Даша зачем-то протянула мне визитку мужа. Я машинально засунул ее в карман и молча удалился.
* * *
Я докурил, выбросил вниз с крыши окурок и продолжал наблюдать за его полетом, пока он, ударившись об асфальт, разлетелся на мелкие искры, и потух. Полный решимости, я подошел к краю крыши своего многоэтажного дома, перекрестился, попросил у всех прощения, представил себе в последний раз ее лицо, улыбку, первые наши встречи, повторил в последний раз имя Даши - самого нежного и любимого человека. Мне показалось, что я услышал свое. "Хоть не мы, но наши имена всегда будут вместе..." - подумал я.
Сильный ветер и тысячи капель дождя растрепали ей волосы. Даша бежала, не разбирая дороги, несколько раз падала и поднималась, но Всевышний внял ее молитвам, и она успела. Она оказалась в тот самый момент у меня за спиной, мне не послышалось - это действительно она звала меня. Не знаю, как Дашенька тогда нашла меня, как смогла увидеть в темноте сквозь дождь - она говорила, что если чего-то очень сильно захотеть, то можно наверняка добиться.
Мы еще долго стояли, обнявшись, на коленях. Продолжал плакать дождь, плакала Даша - впервые в жизни она плакала от счастья. Она обрела свое счастье, не на дорогой даче на берегу моря, не в шикарной квартире в центре Киева, о которых мечтала с самого детства, а здесь на мокрой и холодной крыше, продуваемой всеми ветрами; не в дорогом вечернем платье, а в грязных джинсах и мокром жакете, с растрепанными волосами и потекшей тушью.
Я любил ее такой, как она есть, а она, надеюсь, меня. Ей было холодно, ветер пронизывал ее, но она знала, что никогда она не была более счастлива, чем сейчас.
* * *
Холодный моросящий дождик, особенно осенью, когда к тому же еще так рано темнеет, всегда навевал на меня странное состояние. В такие дни я особенно спешил домой. По дороге забегал в магазин и покупал молоко, а затем - в аптеку: мне казалось, что я очень сильно простыл.
Влетев домой, я сбрасывал, казалось, промокшую насквозь одежду. Не целовал жену - я боялся заразить ее, а она всегда шутила, что будет рада заболеть и умереть вместе со мной. Какая глупость!
Я протягивал ей молоко и бежал стремглав в ванную. Потом, укутавшись в халат и представляя собой жалкое зрелище, я еле-еле доползал до кровати, окутывался в плед и неподвижно лежал. Моя любовь приносила мне горячее молоко с печеньем. Я с причмокиванием пил, пока она искала градусник.
Сложно сказать везло мне или нет, но температура была всегда в порядке. Да что там в порядке, хоть бы на йоту хоть в какую-нибудь сторону. Да где там. Сколько себя помню не болел простудой. Что интересно - мне всегда сразу становилось лучше - то ли от молока, то ли от ее улыбки.
В такие минуты мне всегда хотелось что-то сделать для нее, что-то особенное. Мне всегда казалось, что наилучшим будет приготовление романтического ужина. Я оставлял ее в комнате и строго-настрого просил не заходить на кухню, пока я ее не приглашу. Я долго размышлял, что такого бы приготовить. Но поваром я был неважным - и практически всегда готовил свое "коронное" блюдо - жареную картошку.
Но даже "коронное" блюдо не всегда получалось удачно, а скорее всегда не. А в принципе какая разница, если люди друг друга любят. Нам было весело вместе. Я всегда находил в ней что-то новое, а она надеюсь во мне. Нам никогда не было скучно вместе.
Через два месяца мы станем немного старше, и пройдет три года со дня нашей свадьбы. Наша дочь Катя (я рад, что теперь и я могу называть ее своей дочерью) - самое прекрасное маленькое создание на всем свете, недавно пошла в первый класс и радует нас своими успехами. В нашей квартире всегда много цветов. Иногда, особенно зимой, их бывает очень сложно найти, но я помню свое обещание, и всегда выполняю его с огромной радостью.
* * *
Любовь - самое прекрасное чувство, которое приносит самые большие страдания, и оставляет раны на всю жизнь. Но она того стоит...
Мужчины, женщины - всегда настолько разные и настолько похожие. Почему-то всегда, поначалу, настолько любящие своих жен и мужей, потом позволяют себе их обижать и оскорблять, даже не стараются скрыть это при посторонних. Причем этих "посторонних" они все чаще приближают к себе, все дольше засиживаются на работе и уже не так, как в первые годы брака, спешат домой. Они, слепо любившие своего избранника, начинают видеть других более интересных людей, и уже прощают их недостатки им...
Когда наши принципы становятся сильнее нас, когда мы уже не в силах их превозмочь, когда они начинают мешать нам жить, значит, это уже не наши принципы. Может быть, есть кто-то важнее, ближе и теплее, есть кто-то, ради кого стоит ими поступиться, и жить, принося счастье не своим пресловутым принципам, а другому, такому же, как и вы, человеку.
Наверно так устроен человек. Он всегда хочет выдать желаемое за действительное. Наши мечты, наши благородные порывы всегда обрываются нашей глупостью.
* * *
После моих похорон, Даша исчезла. Ее еще очень долго искали муж и родители, но так и не нашли.
Наша дочь Катя (да-да именно наша - я всегда считал ее своей) повзрослела, но, как и в детстве, все так же продолжала ненавидеть любовь. Она говорила, что никогда никого не полюбит, потому что любовь отобрала у нее маму. Учась в институте, она и близко не подпускала к себе парней, сначала вившихся, как рой пчел, и со временем растворившихся как тучка. Катя окончила институт, некоторое время, поработав, где придется, решила пойти по стопам ее мамы. Теперь она больше не Катя, а Катерина Николаевна. Ее имя можно увидеть на табличке той самой двери, в которую я постучался много лет тому назад, ища своего преподавателя французского.
Приближается новый год. Это время всегда вызывает волнение в ее сердце, подталкивает совершить то, что она задумала уже очень давно. Кате тяжело было совершить этот поступок: она находила тысячи причин, чтобы не делать этого, но что-то продолжало мучить и тянуть туда. Она много раз говорила себе, что через год она обязательно пойдет туда, но вновь и вновь откладывала еще на один год, но не сейчас. Катя с трудом добралась до цели, и водитель, подвозивший ее, все еще долго недоумевал, зачем такой прелестной девушке в такую пору понадобилось на кладбище. Она с трудом нашла, припорошенную снегом, гранитную плиту, положила цветы, и еще долго продолжала стоять, среди тысяч таких плит, глядя вдаль и думая о чем-то своем.
Через несколько недель начнется новый семестр, студенческая жизнь закипит с новой силой, и кто-то вновь будет искать своего преподавателя французского языка.