Заведение не блистало чистотой. Каменные плиты пола, изначально красно-коричневые, с кавернами и выбоинами скрадывали въевшиеся пятна, но не могли скрыть их полностью. Поцарапанное дерево столешниц, обожженных паяльной лампой, кое-где шло розовыми разводами плохо отмытого кетчупа. Цепи, на которых прямо над столами висели кованые чаши светильников, ближе к потолку поросли бахромой, а потолочные крюки были затянуты старой, похожей на войлок паутиной.
И все же здесь было уютно. Настроение создавали официанты, скользящие, как тени, чопорный бармен, похожий на английского лорда, менестрель, задумчиво перебирающий клавиши электронного клавесина. Таким я увидел паб в вечер марта, когда познакомился с принцессой.
Я самонадеянно заказал омара и прикидывал, как пользоваться щипцами, не создавая проблем соседям. Она сидела за три столика от меня, наискосок через проход, и спорила о чем-то с подругой, такой же симпатичной как она сама.
- Здравствуй, принцесса, - сказал бы я...
- Здравствуй, принцесса, - сказал бы я, если б смог...
- Здравствуй, принцесса, - сказал бы я, если бы мне позволили...
Вокруг девушек на первой линии столиков белели таблички "заказано", что в будний день смотрелось довольно нелепо, а на второй, спиной к ним, располагалось пять одиноких мужчин. Не похожие друг на друга, разного возраста, кто с газетой и чашкой кофе, а кто с обедом из пяти блюд, они одинаково неторопливо занимались своими делами, не обращая внимания ни на кого.
У троих на боевом взводе стояло по заклинанию.
Старый гриб с прислоненной к столу тростью едва шевелил будто сведенной артритом рукой. Он поочередно подносил ко рту чашку и бутерброд, действуя одной левой, выдерживая паузы между движениями. Ему действительно было трудно: "мягкий удар", зажатый в его правой кисти, причинял боль самому медиуму, но на лице старика это не отражалось. И траектория движения чашки ко рту была отточено-экономична.
У бизнесмена напротив была странно вывернута нога, что маскировалось портфелем, придвинутым к стулу. Каблук одного полированного ботинка был развернут к мысу другого, но, опять же, хозяина ног это не волновало. Он невозмутимо жевал сосиску, раскрыв газету на странице биржевых сводок. Вряд ли "бегун", скорее "пинок" или "подсечка".
Студент справа, дергающий головой в такт слышной ему одному музыке из громадных наушников со встроенным плеером, прятал напряженно развернутые для "щита" плечи за развязной позой. Глаза его были прикрыты, но то, как безошибочно он дотянулся до зубочистки, наводило на подозрение о сонаре. В дымовой завесе боец, видящий в ультразвуке, незаменим.
Я определил троих, а остальных добавил из общей логики - не будет такая охрана оставлять бреши в периметре; тем более, ни с одним из них мне не удалось встретиться взглядом.
Внезапно девушки поссорились.
Компаньонка принцессы резко толкнула блюдце с тостом.
- Я его терпеть не могу! - громко сказала она.
Принцесса что-то тихо ответила.
- Мне плевать! - не унималась подруга.
Принцесса опять что-то негромко сказала.
- Да он просто козел!
- А я и не прошу, чтобы ты с ним спала! - вспылила принцесса.
И, резко поднявшись, так что стул закачался на двух ножках и чудом не упал, пошла к выходу.
Охрана, вероятно, имела план действий на подобный случай, потому что из телохранителей встал только "студент", чья "легенда" оправдывала импульсивность, и быстро продефилировал за принцессой, сделав вид, что внезапно вспомнил о чем-то важном. Метрдотель, прекрасно видевший, что парень не расплатился, демонстративно отвернулся к окну.
Девушка миновала меня и почти подошла к двери. В стеклянной витрине отразился своевременно подкатившийся "Бентли". И в этот момент из-за стойки гардеробной вместо прежнего ничем не примечательного швейцара появился страшный горбун.
Искореженный целым набором заклинаний, он коротко исподлобья глянул на принцессу и двинулся к ней. И сразу пространство паба взорвалось.
На первом шаге у горбуна со щелчком распрямилась сухонькая правая рука, выбросив чары скольжения, перелетевшие через голову принцессы и рванувшегося к ней "студента". Невесомое марево пало за ними, превратив пол в подобие залитого маслом катка. Это сразу нейтрализовало двух вычисленных мной охранников, которые вскочили, увидев опасность. Вероятно, они были просто "быками" для противодействия тривиальным бандитам. На скользком полу их ноги разъехались, и телохранители попадали навзничь, сшибая стулья.
Более искушенный "бизнесмен" не двинулся с места, только плавным движением придал телу вращение - вместе со стулом и со столом, которые подались легко, как в ледовом балете. Впрочем, атаковать противника он не мог - принцесса стояла на линии удара.
Быстро среагировал и старик. Даже не пытаясь прицелиться во врага, он ударил в витрину - то ли поднимая тревогу, то ли защищаясь от другой, невидимой мне угрозы. Толстенное стекло выгнулось пузырем и с оглушительным грохотом лопнуло, словно шрапнелью окатив припаркованные возле паба автомобили.
Горбун по-особому двинул тазом, выпрямляя спину, отчего перед ним загорелся прямоугольник воздуха, и судорожным движением левой руки толкнул огонь к принцессе, которая упала ничком, дав телохранителям возможность действовать.
"Студент" принял огонь на возникший из ничего щит и рухнул на пол, отклонив удар в сторону. Потерявший цель факел прожег в стене нишу и потух.
Преображенный колдун, уже стройный, но все еще с кривым лицом, предпринял последний ход. Он резко выпятил челюсть, так что послышался отчетливый хруст, и изо рта у него вывалился окровавленный зуб, страшно скосил глаза и двинул ушами. Его лицо жутко вытянулось, а затем приняло благообразную симметричную форму, тогда как прежний лик будто стек на пол и студенистым червем пополз к лежащей с закрытыми глазами девушке.
В этот миг сохранивший невозмутимость "бизнесмен" довернул до нужного положения и распрямил взведенную заклинанием ногу. Отдача унесла его вместе со столиком в кухню, откуда раздался грохот сковород, но постройневшему горбуну досталось куда больше. К нему со свистом полетел портфель, размазав по дороге червя в липкую кашу. Отразившись от пола, портфель продолжил движение по восходящей и снес горбуну ноги до середины ляжек. На полу остался стоять низ аккуратно срезанных ботинок, из которых толчком выплеснулась кровь, а усеченное тело злодея рухнуло возле стойки и задергалось то ли в агонии, то ли в пароксизме бессильной злобы. В закрепление победы по короткой лесенке с улицы ссыпалось пять полицейских.
Я протянул руку, чтобы помочь принцессе подняться.
И прилетевший невесть откуда дротик пробил мне кисть.
***
Она не любила, когда ее называли принцессой, и предпочитала нейтральное "Ната". Имя как имя, подумаешь, что не ее. У каждого свои заморочки с родителями, неизвестно, какие комплексы развились бы у меня, имей я несчастье родиться наследным принцем. Я говорю "несчастье", потому что менее свободных людей, чем царственные особы, трудно найти в любых слоях общества. Разве что крупные бизнесмены поспорят с ними на пике деловой активности, когда, чтобы попасть в туалет, им нужно заранее поставить его в график. Хотя... в туалет они ходят одни.
Мы встречались обычно во дворце в компании подруг и знакомых (у принцесс много друзей, это закон физики... или политэкономии?), а если и выбирались одни в дерзкое бесшабашное путешествие на природу - в городской парк - то старательно не замечали синхронного перемещения доброго десятка случайных прохожих. Которые, по мере квалификации, платили нам тем же.
Ната увлекалась музыкой, рыцарскими романами и магией. Именно в такой последовательности и с такими приоритетами. То есть, в музыке была почти профессионалом, и поэтому снисходительно приняла мое признание в отсутствии музыкального слуха. С ее точки зрения, большинство людей заблуждалось насчет наличия у них чувства ритма и координации - не знаю уж, из чего там еще состоит слух. О музыке она могла говорить часами, не ожидая ответных реплик собеседника.
С рыцарскими романами было хуже, поскольку искусство чтения доступно любому с детства, и прочитать то, что нравилось принцессе, до сих пор удавалось всем ее приятелям. (Хотя подруги, кажется, были избавлены от этой необходимости - ведь надо нормальной девушке поговорить с кем-нибудь умным об "этих замечательных рюшечках" на белье, новом сорте помады и пофигизме обычных земных мужиков?)
Как бы то ни было, десяток романов я осилил, хвала всевышнему, еще что-то читал в детстве и мог временами поспорить о литературных героях, которые, на мой взгляд, вели себя совершенно неадекватно.
- Ну зачем Пий Горбатый согласился на дуэль, где у него не было никаких шансов?
- Чтобы спасти честь. Его и так подозревали в трусости, а если бы он еще отказался драться, продали бы в кухонные рабы.
- Дурацкие правила! А без головы ему стало лучше?
- По крайней мере, Херба сохранила к нему любовь.
- Покойнику это без разницы.
- Любовь - вечная категория! - обижалась Ната.
Но главной проблемой была магия. Любой дилетант обожает рассуждать о пленивших его материях, причем тем больше, чем меньше о них знает. Я не осуждаю принцессу, сам в детстве носился с криками "кия!", пока не научился бить молча. Но понять - не всегда значит "приспособиться", и на этой почве мы почти не находили общего языка.
- Разве он не совершенство? - спрашивала принцесса, наполовину поддразнивая меня, наполовину серьезно. - Три заклинания в обойме, полная подвижность, боевая готовность - сутки.
Предмет ее восхищения красовался на обложке спортивного журнала и действительно мог претендовать на приз зрительских симпатий. Чуть вывернутые колени и вогнутая грудь скрадывались в этом тщательно выбранном ракурсе и гениально поставленном освещении. Куда встроено третье заклинание, я даже не разглядел, - заслуга то ли фотографа, то ли ретушера. Симпатичный молодой человек. Неправильность только одна, зато глобальная.
- Совершенство не может быть безобразным, - отвечал я. - Все, что внушает отвращение - от лукавого.
- Отвращение? Это на твой мужской вкус. То, над чем приходится работать годами, не может не быть красивым. И почему, кстати, ты уверен, что красота - это всегда хорошо?
- Мне нравится так думать хотя бы из эстетических соображений. Полжизни потратить, чтобы научиться передвигать уши на лоб, а вторую половину - гордо носить это приобретенное уродство из-за гипотетической возможности случайной стычки? Это пережиток доисторического прошлого, либо явный симптом паранойи.
- Мужчина должен суметь постоять за себя. И защитить друзей, если потребуется - ты не согласен?
Это был вызов, но вызов предельно мягкий, принцесса всего лишь хотела в очередной раз убедиться, что ее друг достоин уважения. Я обнял Нату за плечи и обаятельно улыбнулся (улыбка, вообще-то, мое самое сильное оружие).
- Есть и другие способы защиты, - сказал я.
Она закрыла глаза и позволила себя поцеловать.
Ее родители меня не переносили, и я их прекрасно понимал. На охотников за приданым дочери у них и так врожденная аллергия, а когда к толпе воздыхателей присоединяются еще и неформатные персонажи, раздражение растет многократно.
Первый адвокат посетил меня вскоре после происшествия в кафе, еще в военном госпитале. Пока медсестра перебинтовывала мне руку перед выпиской, он зачитал вслух витиеватый текст "благодарности" августейших супругов, как-то неявно подразумевающий, что после получения довольно крупного вознаграждения за "случайно понесенный ущерб в результате полицейской операции", у "пострадавшей стороны" не останется причин искать встречи с "другими участниками инцидента".
Я отказался подписывать документ, сославшись на неработоспособность руки, и не стал сотрудничать с приглашенным "на всякий случай" нотариусом, пожаловавшись на головную боль. Адвокат снял строгие очки без оправы и посмотрел на меня скорее насмешливо, чем сердито.
- Молодой человек, это очень хорошее предложение: никому не удавалось получить больше.
Я сказал: "поживем-увидим" и распрощался с ним.
А уже вечером мне позвонила принцесса.
Потом были вечеринки и междусобойчики, свидания и прогулки, поднявшие мой рейтинг опасности в глазах главы государства на недосягаемую высоту. И следующим ко мне пришел уже не рядовой вице-президент известной столичной конторы, а частнопрактикующий специалист, признанный мэтр и яркий светоч современной юриспруденции, улаживающий, как я слышал, самые запутанные проблемы царской четы.
То ли в силу богатого опыта, то ли ввиду преклонного возраста, он не стал тратить время на пустяки.
- Чего вы хотите от жизни, Марк?
Тут, наверное, надо сделать отступление: до сих пор я как-то не успел представиться. Да, я Марк, студент пятого курса имперской Художественной академии по специальности "Архитектура"; сирота, но сравнительно обеспечен (для учебы, не для сватовства к принцессе). И то, чего я хочу от жизни, никого не касается.
- Счастья, - ответил я.
Мэтр кивнул и попросил разрешения сесть.
- Счастье способно принять различные формы, - сообщил он. - Я вот навскидку вижу несколько вариантов.
Например, великолепную карьеру на архитектурном поприще. Стажировка в сопредельной стране на ваш выбор, крупный государственный заказ в дальнем зарубежье. Это деньги и слава, масса возможностей совершенствовать уникальный дар, которым вы - да-да! - безусловно, обладаете.
Или вариант для лентяев (не думаю, что для вас, хотя и он не лишен привлекательности). Представьте, что вы нашли банковскую карточку без пин-кода, но с регулярно пополняемым счетом, которая действует исключительно на тропических островах. Особо тратить там негде - ну, женщины, ну, дворец, ну, прислуга - зато неограниченное единение с природой и исключительно здоровый климат.
Или, может, вы видите счастье в любви знатной женщины, принцессы? - юрист принял сочувственный вид. - Тяжелая стезя. Кстати, вы в курсе, что у нее сложный характер, и неистребимая привычка разнообразить впечатления? Чтобы не наскучить венценосной пассии, вам придется предпринять нерядовые усилия, и здесь, боюсь, вам уже не найти поддержки со стороны. Наоборот, вокруг монархов всегда конкуренция, и каждый готов помочь сопернику споткнуться, почти не ограничиваясь в средствах. А уж как принцессе-бедняжке удается бороться с соблазнами, одному богу известно, я бы на ее месте уступал гораздо чаще, чем это с ней случается.
Вы умный человек, Марк, - заключил юрист. - И теперь у вас есть информация. Любой ваш выбор будет принят как окончательный. Не давайте ответа сейчас: мой секретарь позвонит вам через неделю, назовите ему только номер варианта.
У Наты на вечеринках всегда было шумно и часто весело. Главным требованием стояла естественность поведения; гостей, которые пытались что-то из себя изображать, по второму разу не приглашали, и проще было столкнуться с ворчливой грубостью, если кто-то из визитеров был не в духе, чем с надменностью или ксенофобией. Единственное, что я с трудом переносил, не морщась, были восторженные вопли "Вау!" молодежного крыла ее друзей: мне эти возгласы казались наигранными, хотя умом я понимал, что они всего лишь проявление моды - что-то вроде трех восклицательных знаков после обычной смс. Сам я давно перерос этот этап щенячьего восторга к жизни.
Сегодня новым для меня впечатлением стал спортсмен. Не тот, что на обложке, и, слава богу, без взведенного заклинания. (В обществе это моветон, конечно, но бывает, находятся желающие пофорсить). Его звездный час был еще впереди, хотя, раз уж я о нем слышал, явно не за горами. Что-то хитрое он вытворял с пупком: не настолько, чтобы я заинтересовался, но достаточно неординарное, чтобы об этом говорили. Еще он был высок и черноволос, а его спутницей оказалась та самая подруга Наты, что удачно разделила с ней приключение в кафе.
- Это Марк, это Брунгильда и Аварес, - представила нас хозяйка. - Марк будет выдающимся архитектором. Брунгильда давно украшение подиума, а Аварес, вероятно, скоро оставит наш бренный мир.
- Вау! - сказала Брунгильда.
- Это вдруг почему?- возмутился Аварес.
- Потому что ты неисправимый дуэлянт, - улыбнулась Ната. - И рано или поздно нарвешься на везучего противника.
- У меня просто обостренное чувство справедливости.
Видно было, что разговор ему польстил.
С этой парой мы провели вечер в лучших традициях королевского гостеприимства. У принцессы было очень разумно устроено: столики, разбросанные у бассейна, позволяли обмениваться шутками с соседями и участвовать в общем веселье, но стояли все же не так близко, чтобы помешать приватному разговору. Аварес, как я усвоил, был давним, но редким гостем, а нрава был заводного, отчего беседа наша превратилась в непрерывный спор. Что удивительно, он втянул даже меня.
- Традиция защищать свое достоинство оформилась в дуэльную систему больше двухсот лет назад, когда кончилась война, - вещал он. - И это стало самым большим достижением цивилизации с тех времен.
- Конечно, это же главный способ самореализации брутальных самцов, - фыркнула Брунгильда.
Аварес шутливо поклонился.
- И основной инстинкт человечества, - поддержала его Ната. - Марк, ты что думаешь?
- Есть похожее по масштабам достижение, но намного более продвинутое, с гуманитарной точки зрения, - ответил я. - Называется "суд". Ходит слух, что двуногие прямоходящие иногда им пользуются.
- Ха! - воскликнул Аварес. - Вот уж никуда не годный инструмент!
- Ну почему же?
- Да мало того, что обидчик нанесет тебе оскорбление, потом еще десяток некомпетентных в вопросах чести людей будут публично (!) обсуждать: "А действительно ли "свинья" - ругательство на родине ответчика? Может, он имел в виду "чеширская свинья"? В таком случае он высказал комплимент, поскольку чеширская свинья - крайне редкий и ценный вид в той местности". Линчевал бы к черту всех адвокатов.
- В делах имущественных они полезны, - рассеянно заметила Ната.
- Оскорбления не рождаются на ровном месте, - возразил я. - Для них должна созреть почва. И лучше не допускать таких ситуаций, чем доблестно их потом разруливать: в суде или на поединке - в данном случае уже неважно.
- Я все-таки предпочитаю драку, - подытожил Аварес.
Секретарь юрисконсульта позвонил мне точно по графику и без эмоций выслушал мой вердикт. По сути, хватило бы автоответчика, просто мэтр был немного старомоден. И к тому же со странностями: вечером мне доставили от него розу. Натуральный густо-бордовый цветок, почти черный у основания бутона и с ярко-алыми прожилками на стебле у шипов - будто в каплях артериальной крови. Роза пахла обычной свежестью салата и завяла уже наутро, несмотря на чистую воду и аккуратную подрезку. Не знаю, что он этим хотел сказать, но мне стало немного стыдно за свое хамство.
Две другие недели пролетели со свистом: я как раз сдавал сессию, и завяз с объемными курсовыми - в архитектуре много изобразительной работы. Ната порывалась помочь, но я быстро пресек ее порыв: если усаживать кого за проект, то уж никак не принцессу, лучше чертежника; а если чертежника, то почему не преподавателя? а если преподавателя, то почему не купить сразу диплом? Короче, я справился сам и даже нашел в своем расписании четыре практически полных дня для встреч.
И, глядя потом в заполненную отметками "отл" зачетку, подумал, что, возможно, был излишне пессимистичен в оценке мироздания в целом и событий в этой его ветви в частности. И хотя бы исключительно для разнообразия, без задних мыслей и долгосрочных обещаний, просто из каприза в конце концов, провидение выделит мне толику счастья на которую я осмелился претендовать.
Ну да, ну да... Сам знаю, что болван.
Это случилось просто и буднично на очередном пати у бассейна. Мы вновь сидели с Брунгильдой и Аваресом, только тот был задумчив и рассеян, и тусовка проходила без огонька. После фужера шампанского девчонки пошли переодеться и поплавать, а Аварес, повертев в руках так и нетронутый коньяк, незаметно огляделся, наклонился почти вплотную ко мне и, вздохнув, сказал:
- Извини, парень, ничего личного.
И выплеснул бокал мне в лицо.
Буквально в секунду вечеринка преобразилась. На нашем столике, как по волшебству, скрестились лучи двух прожекторов. Из кустов меня ослепила фотовспышка. Какие-то мельком знакомые кадеты рьяно возмущались непонятно чем, а на плечо мне легла тяжелая рука секьюрити.
- Ты понимаешь, что это значит? - громко спросил бледный взволнованный Аварес, балансируя над опрокинутым стулом. - Я вызываю тебя на дуэль!
Я понимал. У папы с мамой кончилось терпение.
Стадион был бы полон, если бы туда пускали посторонних. "Да - прессе, нет - зевакам" - таков был лозунг сегодняшнего дня. Только журналисты, врачи и друзья. Друзей по трое с каждой стороны, хотя для принцессы все-таки сделали исключение: возможно потому, что она имела отношение сразу к двум противникам. У Авареса еще была Брунгильда и два неизвестных мне секунданта. Мне нашли двух статистов с факультета и тренера. Тренера дала Ната, и он вымотал мне всю душу.
Предыдущие события кажутся мне сумбурными и отрывочными, как будто ткань мироздания, зная, что ей вот-вот предстоит порваться, скомкалась и собралась в складки.
Вот яркий свет в зрачки, боль от иглы в вене, запах нашатыря. Проверка пульса: дуэлянт должен быть здоров, как бык перед корридой.
Вот наставник, монотонно описывающий арсенал противника: "мягкий удар" - им Аварес пользуется с левой, вероятность экипировки почти стопроцентная; "пинок" - обычно правая нога, но вряд ли будет надет - лишит подвижности; "хлыст" с языком и стандартный "щит" на плечах - может экипирует, может нет; и, разумеется, хит сезона - "пупок висельника" - что-то вроде удавки высокой прочности на дистанции до тридцати метров. От всего по отдельности увернуться можно, но не у такого мастера, как Аварес, от пупковой примочки нельзя, еще не нашли защиту. Но можно ударить первым, хотя было бы здорово, если бы я умел хоть что-нибудь, а поскольку я не умею, разумнее озаботиться завещанием или - черт с ним - послать сопернику полотенце и тихо, ни с кем не встречаясь, слинять из страны, пока меня не прокатили по улицам в чане с дерьмом. И более ценных советов ему, заслуженному тренеру, видит бог, еще давать не приходилось...
А вот и мое любимое видение: Ната стоит на коленях возле кушетки и целует мой лоб. Она уже не плачет, хотя следы от слез на щеках едва подсохли.
- Марк, как это? я не понимаю... Как это вообще могло произойти?
Я только улыбаюсь в ответ, улыбка - мое лучшее оружие.
- Не беспокойся ни о чем, все будет хорошо.
Затертые слова, как мантра, с предсказуемым результатом смывают отчаяние с ее лица.
- Но как ты справишься с ним? Ты же не знаешь спортивной магии...
- Есть разные способы защиты.
- Я очень боюсь за тебя. Скажи еще раз, что все будет хорошо.
И я послушно лгу ей снова.
Над стадионом разнеслась барабанная дробь. Это вступление, потом будут фанфары, потом опять барабан. Давным-давно кто-то неглупый ввел звуковое сопровождение на дуэлях, чтобы заглушить нецензурную брань, выплескиваемую дуэлянтами при каждом промахе и попадании, что сразу перевело эти представления в разряд культурных; с тех пор их стали транслировать в эфире. Дробь попала в резонанс с моей дрожью, и чтобы выйти в противофазу, мне пришлось передернуть плечами.
На противоположном конце поля появился мой враг, и я увидел, чем он вооружен. Наставник был прав - скрюченная рука, сведенные плечи, ассиметричный живот - ничего неожиданного. В спортивных трусах также вряд ли таятся сюрпризы. Мимоходом я оглядел себя - все то же самое, но без искажений - и подумал, как должен сейчас волноваться Аварес. Нет хуже противника, чем тот, от которого неизвестно, что ожидать.
Я улыбнулся, стараясь добиться уверенного и в меру зловещего выражения лица. Против рядового бандита сработало бы однозначно, на спортсмена не подействует - но вдруг? И плавно шагнул навстречу Аваресу, сделавшему ответный шаг. Я подпущу его на сорок метров.
На семидесяти он слегка наклонился, приводя в готовность щит.
На шестидесяти подвигал кистью, беря прицел.
На пятидесяти разглядел мою улыбку и едва не сбился с шага.
На сорока приготовился к рывку...
Я щелкнул пальцами...
Должен же я хоть что-то сделать магическое в этом мире, помешанном на магии?!
Он по-дурацки устроен, наш мир. Не обладая разумом, взращивает цивилизации; заботясь о них веками, в одночасье губит в катаклизме. Расширяется во вселенной, но сжимает звездные системы в точку. От миллионов требует послушания, а одному дает власть над собой, но обставляет ее такими условиями, что извлечь из этой власти выгоду невозможно.
Я щелкнул пальцами, и Материя порвалась. Это фокус я проделывал тысячу раз, а может - три тысячи, я устал считать. Проживая бессчетные жизни, я до сих пор не свихнулся лишь потому, что это, по сути, была одна и та же моя жизнь. С возвратами и отступлениями, в тщетных попытках повторить неудачный старт, уйти от провала, спасти положение - исправить хоть что-то. Но с каждым возвратом, куда бы он не происходил, жизнь вновь развивалась непредсказуемо, не повторяясь никогда ни при каких обстоятельствах и приводя к закономерному результату - очередному бессмысленному витку. На час или десятилетие, "во избежание" или "для достижения", в смертельной опасности или со свадебного пира - я снова и снова возвращался и никогда не был удовлетворен. А может, я все-таки сошел с ума?
***
Кафе выглядело неряшливо. Каменный пол никогда не чистили, и неведомого происхождения пятна, будто камуфляжем, покрывали красно-коричневые выщербленные плиты. На обшарпанных обожженных столешницах сохранились следы соуса. Цепи кованых светильников заросли грязью, на потолочных крюках осела многолетняя пыль.
По-своему здесь было уютно. Может, из-за официантов, движущихся бесшумно, как привидения, возможно, из-за бармена с осанкой мажордома, возможно, благодаря негромким звукам клавесина, на котором рассеянно играл менестрель.
Но я уже передумал.
Бросив меню на стол и не глядя на выжидательно застывшего официанта, я твердым шагом вышел из зала, где в глубине, за вторым столиком слева от бара сидела такая знакомая мне и снова уже не моя принцесса.