Аннотация: Мураки ищет идеальное тело, Харука ищет способ вернуть воспоминания о прошлом, сейлор-воины ищут очередного злодея.
Лестничная клетка
А в комнате у Харуки есть вигвам. Обычный индейский вигвам. Он стоит посреди гостиной, и Харука скрывается внутри лунными ночами. Она садится на пятки и медленно раскачивается, слушая звуки снаружи. Это шепоток ветра, это робкий перестук, это звук шагов, это прорывающиеся будто сквозь вату звуки кличей. Это хрипы, и стоны, и мольбы. Треск и грохот. Тогда ей кажется, что там идет битва, да и сама она - не школьница, а древний воин. Она чувствует, как ее каблуки взрывают землю, жирную краску на лице, дрожь предвкушения в пальцах. У нее другое прошлое и другое настоящее. А еще она не просто воин, а воин с предназначением. Не Харука - Сотрясающая Твердь. И впереди у нее - другое, разлинованное старухой с нитью будущее. Пальцы смыкаются на рукояти воображаемого томагавка, ногти впиваются в ладонь. Лунки на бледной коже багровеют - и утреннее солнце высветит их с особой четкостью. Утром Харуке всегда немного стыдно. И немного страшно. Полная луна гораздо милосердней солнца, потому что ее свет не играет в приличия.
Вигвам крохотный, и приходится проводить ночь, скрючившись. Утром Харука выползает из-под полога на четвереньках, тело занемело, маленькие иголочки выплетают узор на манер опытной кружевницы, и девушка плачет от боли в разогревающихся мышцах.
Сегодняшнее утро как раз такое. Харука щурится от яркого солнца, хлестнувшего по глазным яблокам, поднимается с ковра и бредет к зеркалу. Запавшие глаза обрамлены черными кругами, светлые волосы топорщатся во все стороны, и только алый румянец на щеках нарушает общую картину. Это краска стыда, потому что Харука вспоминает нынешнюю ночь.
- У меня серьезные проблемы с психикой, - сообщает она зеркалу. И улыбается: ей нравится, как это звучит - так спокойно, так по-взрослому.
А потом Харука меняет измятую одежду на строгую форму и отправляется в колледж. День проходит, как обычно, и по дороге домой она привычно размышляет.
Харука не помнит событий последних месяцев, но о необходимом она осведомлена. Хорошо, что знания могут хоть немного заменить воспоминания. Она знает, что за эти полгода успела переехать в Токио, поссорившись с родителями, что те четыре месяца назад эмигрировали в Штаты, что они не могли приехать - и не приехали к ней - высшая форма секретности, они работают в НИИ и имеют дело с такими документами... В общем, Харука их понимает. Она знает, что родители звонили каждый день, знает, что писали. Когда Харуке разрешили читать, врач торжественно вручил ей пачку писем, перетянутую красивой бархатной ленточкой. Ленточку она повязала на предплечье, а письма выкинула - слишком утомительно вскрывать все эти конверты. И воспоминания ее о семье отстраненно-безличные.
На другой полке своего мозга - а она представляет себе мозг, как стеллаж, заполненный всем подряд: и полезными вещами, и мусором, который нет времени выкинуть, и дорогими сердцу мелочами, которые пылятся, не нужные, но необходимые... Так вот, на другую полку она помещает знания о колледже. Она знает, что поступила в одно заведение, а почти перед самой аварией перевелась в другое. Она знает, что не успела завести друзей, и ее навещали бывшие одноклассники по просьбе учительницы, знает, что учеба дается ей легко. Она знает, что у нее есть призвание. На данный момент Харука Тено - гонщик номер один среди юниоров. Команда опасается, что она бросит выступать после аварии. Харука знает - ей сказали врачи - она попала в больницу и потеряла память в автомобильной катастрофе (не очень-то и серьезной - газеты смолчали). Разогнала машину до предела и не справилась с управлением. Одна загвоздка - она помнит, что не садилась за руль больше месяца с того момента, как... как... здесь снова провал. Впрочем, сейчас ей неинтересно, что произошло - в данный период последствия важнее вызвавших их причин.
Харука возвращается домой из колледжа, где вот уже несколько дней ее встречают сочувственно-любопытствующие взгляды преподавателей, она пинает носком туфли мелкие камушки, и изучает, изучает содержимое своих ментальных полок. Помимо воспоминаний, которые сохранились, помимо знаний, которые дали ей врачи и учителя, остались еще ощущения. Она чувствует себя привычно в мужской одежде, не любит пользоваться формами речи, четко указывающими половую принадлежность, чувствует интерес к девушкам... Харука улыбается - сегодня она дежурила в коридоре колледжа, и пришлось сделать выговор одной из учениц. Харука облизывается, вспоминая переспело-земляничный вкус ее губ.
Девушка подходит к дому, поднимается по ступенькам, достает ключи. А потом, чертыхнувшись, сбегает вниз по лестнице, обратно на улицу. Помимо воспоминаний, знаний и ощущений, в жизни есть еще факты. И существование их нужно учитывать. В продовольственном магазине на углу она покупает несколько пакетов молока и возвращается к себе в квартиру. Факт настойчиво напоминает о своей неоспоримости, тихонько поскуливая. Так жалобно, что Харука наливает ему молочка в блюдце и, не утерпев, ласково поглаживает по бархатистой коже. Это не просто факт - это обязательство. Харука не помнит, как в ее доме появился маленький тентаклевый монстр, она не знает, кто его хозяева и какова роль этого создания в ее жизни, но чувствует, что обязана позаботиться о нем. Харука знает, что это несуразное хентайное чудище зовут Минни - так гласит бирка на ошейнике, и знает, что характером Минни совсем не соответствует канонам хентая. Покладистый и ласковый. Напившись молока, Минни благодарно обвивает щупальцем руку девушки и, взобравшись на человеческие колени, тихо посапывает, тараща свои круглые глаза и презабавно моргая короткими жесткими ресницами.
Первая ступенька
Харука медленно идет вдоль сетки, что отделяет здание колледжа от шумной улицы. Гул машин слева, смех играющей детворы справа. Ей хорошо думается под привычное бормотание вокруг до тех пор, пока пронзительный девичий вскрик не нарушает мирную и слегка сонную атмосферу весеннего вторника. Харука резко поворачивает голову и пытается вычленить источник. Ее губы кривятся в презрительной гримасе - трое местных хулиганов, гроза колледжа, зажали в углу перепуганную девчушку. Харука видит каштановые кудряшки, невольно пририсовывает к ним земляничные капризные губки и понимает, что это вчерашняя ученица.
"С-скоты", думает Харука и, не задумываясь, бросается на помощь.
- Отпусти ее, - грубо говорит она их предводителю, хватая того за плечо и разворачивая к себе лицом.
- Тэ-но, - нараспев произносит тот, слегка морщась, - видишь, Маки, твоя сучка-подружка прибежала заступаться. А говоришь, мне вчера показалось.
- Ты ничего не понимаешь, - лепечет Маки, - тебе и вправду показалось. Мы с этой сумасшедшей даже незнакомы.
- Ай, - неожиданно визгливо вскрикивает парень и делает жест своим дружкам, - да ты и впрямь не как девка. А раз так, - он переводит дыхание, - получишь, как положено.
Вторая ступенька
- Мисс Тэно, - укоризненно говорит медсестра, накладывая повязку, - зачем вы в это полезли? Позвали бы преподавателя на помощь. Нет, сразу в драку. Разве девушке такое приличествует?
Харука морщится от боли - рука сломана, прямо из школы нужно отправиться в больницу.
- Парень или девушка, - шипит она сквозь зубы и со свистом втягивает воздух, - если слабый не может постоять за себя, сильный обязан его защитить. И к черту этикет! - ее голос срывается.
Харука хватает пиджак здоровой рукой и направляется к двери. Ее слегка знобит от обезболивающего, но ждать сопровождения она не намерена.
- Спасибо за помощь и совет, сестра, - насмешливо говорит она, - до больницы я доберусь сам.
Медсестра так грустно качает головой, глядя на захлопнувшуюся дверь, будто хочет сказать: "Бедная девочка. Без присмотра родителей, да еще и после такой аварии. Совсем тронулась".
- Харука! - Маки бросается ей наперерез. - С тобой все в порядке? - ее жадные глаза неотрывно сморят на подвязанную руку.
- Пошла прочь, - спокойно отвечает Харука.
Больница бела, тиха и спокойна. Харука вернется сюда, когда придет время снимать гипс.
Третья ступенька
В этот раз Мураки зашел к своему коллеге, как и обычно, по делу. Необходимо было уточнить сведения о новом лекарстве. На диванчике в приемной сидел симпатичный блондин, прижимающий к груди загипсованную руку. Мураки хотел было зайти в кабинет, но благодаря выработавшейся привычке не оставлять интересные экземпляры без исследования чуть помедлил и сел рядом. Молодой человек взглянул на него исподлобья, а потом вдруг улыбнулся и протянул руку.
- Харука Тэно.
- Мураки Казутака. Я доктор.
- Вы пришли к коллеге? Проходите без очереди.
- Ничего, я подожду. А вы, наверное, снимать гипс? - Мураки легко прикоснулся к затянутому в зеленый пиджак плечу, потому рука скользнула ниже, и пальцы постучали по зафиксированному бинтами месту.
- Как же вас так... - доктор понизил голос, - угораздило?
- Я занимаюсь спортом, - спокойно ответила Харука. - Там травмы - обычное дело. Я привык.
Над дверью замигала лампочка.
- Извините, доктор, мне пора.
Мураки задумчиво посмотрел на дверь и поправил непослушную челку, чтобы она надежно скрывала искусственный глаз. До поры до времени, пока новый знакомец не привыкнет к доктору.
Спустя некоторое время дверь снова распахнулась.
- И помните, Харука, следующие пару недель никаких серьезных нагрузок. А, Мураки, здравствуйте. Хорошо, что вы зашли так быстро. Кстати, уже познакомились с нашей звездой?
- Здравствуйте, Онидзуки-сэнсей. Звездой?
- Да. Харука Тэно - гонщик Љ1 среди юниоров по результатам прошлого года. К сожалению, ужасная трагедия...
- Боюсь, доктору Мураки это неинтересно, - с лучезарной улыбкой перебила врача Харука.
- Ну почему же... - Мураки приподнялся с дивана и поклонился.
- Приятно познакомиться, - не осталась в долгу Харука.
- Возьмите на всякий случай, - Мураки протянул свою визитку. - Я буду рад увидеть вас снова.
- Спасибо, - небрежно сунув визитку в карман пиджака, Харука вышла за дверь.
- Идеальное тело, - вполголоса пробормотал доктор ей вслед.
Четвертая ступенька
Харука бредет вдоль стеклянных витрин, вдоль разноцветных прилавков, вдоль разубранных уличными лампочками деревьев, пока не замечает уютный сквер. Она присаживается на лавку, неловко опираясь на освобожденную от гипса руку. Девушка не замечает, как гудят напряженные суставы - увлечена играми с памятью. Харука уверена - она видела доктора раньше. Но при каких обстоятельствах? Ее раздумья прерывает тихий вкрадчивый голос:
- Я рад, что сумел догнать вас.
- Доктор, - Харука вздрагивает.
- И не стоит перетруждать руку, - Мураки рывком поднимает собеседницу со скамьи.
Они стоят друг против друга, ветер треплет непослушные волосы Харуки, сдувает челку со лба Мураки.
- Забавный у вас глаз, - кивает Харука, - удобно?
- Не особенно. Зато создает нужное впечатление, - он ухмыляется так жутко, что у Харуки пропадает всякое желание спрашивать, какой образ он хочет создать.
Доктор мечтательно смотрит в наливающееся свинцовой синевой небо.
- Вы не хотите встретиться со мной послезавтра? Завтра будет полнолуние, - он хищно втягивает воздух, - у меня запланирована прогулка. Красная луна. Красная-красная, как вот... видите? - Мураки заправляет прядь серебристых волос за ухо, открывая круглую красную сережку-гвоздик
Харуку передергивает, она думает о своем вигваме.
- Не люблю луну. Хорошо, послезавтра.
Они договариваются о времени по дороге к перекрестку - им с доктором в разные стороны. Витрины все так же стекленеют мимо, лампочки на ветвях уже зажелтели-засинели неоновым светом, телевизор на одном из прилавков надрывается перепевкой американского хита: гонконгская певичка в традиционном наряде сжала микрофон и слишком высоким для такого текста голосом напевает: "Somebody told me you had a boyfriend who looked like a girlfriend..." Харука спотыкается, доктор поддерживает ее за локоть.
- Ужасно. Впрочем, я мог бы помочь ей достичь успеха. Этой... - он всматривается в мелкий текст, - Марии Вонг, да. Она похожа на вампира, - без перехода добавляет он, потом пожимает Харуке руку и скрывается за углом.
Харука растирает онемевшие пальцы и, чуть подождав, кидается за ним. За углом пусто - кирпичный тупик с высокой стеной, полуразоренный мусорный контейнер... И облако белых перьев, кружащихся в воздухе. Маленький локальный смерч. На минуту Харуке кажется, что среди перьев мелькают полы плаща. Ее пальцы складываются в защитном жесте, потом она кидает карманный нож в центр смерча и бежит прочь. Пора домой, да еще нужно обязательно зайти в магазин за молоком.
Пятая ступенька
Мел крошится в руках, маленький кусочек сыпется крупинками между пальцев прямо на ковер. Вычертив вокруг кровати ровный круг, Харука задувает восковую свечу, забирается на перину и ныряет под одеяло. Потом вскакивает, ругается сквозь зубы и шлепает босыми ногами к входной двери. Лишь убедившись, что два ножа заняли положенные места, воткнутые в косяк, она возвращается обратно и удовлетворенно вздыхает, сворачиваясь клубочком. Минни посапывает где-то в ногах и раздраженно ворочается, когда хозяйкины руки начинают шарить под одеялом, а прерывистое дыхание пробиваться сквозь тихий сон монстра. Наконец Харука выдыхает: "Доктор..." и затихает.
Ночь.
Белые перья кружатся по комнате, лениво планируют на синее бархатное покрывало, наглухо застревают в складках тяжелых штор, упрямо врастают в ворсистый ковер. Харука стоит посреди комнаты, прерывисто дышит. А белые перья душат ее, облепив со всех четырех сторон света, со всех четырех углов комнаты. Они садятся на волосы, словно обыкновенные снежинки, скользят по лицу, цепляясь за ресницы, лезут в ноздри, в уши, острым кончиком - в каждую пору на теле. Харуке кажется, что белые перья заполняют ее и изнутри. Ей чудится, что перья уже вспарывают вены, что они щекочут желудочные стенки, движутся вниз по трахее. Скоро минуют бронхи. Харука знает: когда перья достигнут легких - она задохнется.
Харука просыпается от испуга. Перед глазами - белые перья, медленно оседающие на пол. Белые перья у нее во рту. Она давится, кашляет, сует пальцы в рот и, раня ногтями небо, выгребает перо из-за зубов, из-под языка. Она судорожно дышит носом и отплевывается. Потом оглядывает комнату - перьепад окончен. Совсем мало. Совсем не так, как в ее сне. Минни сгребла все перья в кучу посреди ковра и зарылась в этот холм по самую макушку. Харука переводит дух и смотрит на наволочку возле своих коленей. Выпотрошила во сне подушку. Влажные, слипшиеся от слюны перьевые комки неприятно холодят кожу. "Доктор", - тоскливо думает Харука. "Доктор", - со странной смесью облегчения и разочарования.
Глухо гудит пылесос, размерено тренькают старые ходики на стене, Минни посапывает, перебравшись в свою корзинку. Утро. Через двадцать минут Харука отправится в колледж. Она осторожно, чтоб не задеть покалеченную руку, сматывает шнур, убирает аппарат, застилает свою постель... Входная дверь закрывается за ней с тихим металлическим щелчком...
...Входная дверь открывается с тихим металлическим щелчком. Вечер. Харука кормит Минни, развешивает по стенам травяные плетенки, чтобы отпугнуть злых духов, читает наговор возле вигвама. С тоской смотрит на его черные занавеси. Сгинул бы с ковра ее комнаты, сгинул бы с лица Земли. Как ее память и боль. Она морщится, вспоминая шероховатый гипс, на котором по традиции расписались одноклассники. Если уж быть честной, пара одноклассников да Маки. Втайне от своего дружка. Идиотка. Если есть проблемы, надо обращаться в полицию. Да, Харука защищает слабых. Но постоянно оберегать она соглашается лишь достойных.
Она подходит к стене, передвигает красную рамочку на клетку вперед. Гонщик в блестящей машине укоризненно глядит на нее c календаря. Возможно, думает Харука, стоит вернуться в спорт. Пока ее машина не сгнила в гараже да пока команда не забыла, как ловко им работалось вместе. А еще Мураки просил... велел взять его на тренировку. Харука смотрит в окно - красная луна величаво выползла из-за горизонта и показалась в просвете меж двух небоскребов. Харуке хочется завыть в голос, забиться под подушку, заткнуть уши ватой и больше никогда, никогда не знать о полнолунии. Вместо этого она, дрожа, заползает в вигвам и задергивает входные занавеси. И сжимаются кулаки, и стонут стены, и гудит пол, и кто-то верещит далеко-далеко, и идет битва, и льется кровь, и боевая краска оставляет на щеках неопрятные разводы. От слез. А потом вдруг Харука чувствует, что надо бежать. Бежать и драться. Биться за кого-то слабого, чей крик она слышит снаружи. Что ей луна, когда кому-то нужна помощь? Она выползает в комнату, стремительно натягивает верхнюю одежду и выскакивает за дверь. Кто-то кого-то мучает. И, кстати, не ясно, кому же из них нужна помощь. Возможно, все зависит просто от стороны.
Шестая ступенька
Харука бежит по ночным улицам, уличные лампочки лениво подмигивают ей, красная луна плывет над головой, то проглядывая в прорехах туч, то скрываясь. Ее дыхание прерывисто, и она вспоминает, что нужно беречь силы и руку. Она не знает, куда бежать, но чувствует, что ее ведет инстинкт. Древний, как самое первое оружие, как подобранный с земли камень, обернувшийся снарядом, как суковатая палка, ставшая дубинкой. А Харука - стрела, летящая в цель. Хорошо, что на ней удобные спортивные кроссовки.
Улица огрызается знакомым тупиком. Харука разворачивается возле стены и бежит обратно. Ей нужно проникнуть туда, на другую сторону. Она огибает магазин, лишь на секунду засмотревшись, как фонарь роняет бледный свет на вчерашнюю скамью. Блики пляшут на пузатых боках составленных возле лавочки бутылок. К черту пейзажные подробности, думает Харука, на бегу хватая одну из них. Потом она на мгновение останавливается, бьет рукой о стену и продолжает бег, зажав острую стекляшку во взмокшей ладони. И ей легко и смешно. Она хохочет в лицо темному переулку и показывает язык глядящей на ее беснования луне. А потом вдруг дорога кончается забором, и гудят усталые ноги, и рвет легкие дыхание, и "розочка" норовит выскользнуть из руки. Харука останавливается возле богато изукрашенного особняка. Впрочем, дом этот переживает не лучшие времена. Отдышавшись и умерив стук крови в висках, она вскидывает голову, и ей слышатся стоны в глубине парка. Перемахивает через забор и тихо ступает по освещенной подъездной дорожке, стараясь жаться к кустам и держаться в древесной тени.
Впереди лилово трепещет сакура. И, присмотревшись, Харука замечает два силуэта под деревом. Худенький, опрокинутый на землю, и нависший над ним - внушительный, опасный, такой знакомый. Харука видит развевающиеся полы плаща. Доктор. И под ним, вырываясь... мальчонка. Он хрипит и выкрикивает проклятья. Надолго не хватит, отрешенно думает Харука, сейчас пощады запросит. И впрямь. Обличающая речь сменяется тихим скулежом, и Харука морщится. А доктор смеется, вминая податливое тело в сырую траву, дергает головой, откидывая липнущую к лицу челку, и девушке кажется, что стеклянный глаз смотрит прямо на нее. Что ему тень. Доктор смеется и бормочет какие-то слова на непонятном языке, а на плечах мальчишки, на его белеющей спине расцветают бурые полосы, складывающиеся в узор. Это заклятие, понимает Харука. Пропал мальчик. А она застыла на одном месте, завороженная ритуалом, и не может заставить себя подойти, вмешаться. Доктор, думает Харука. Врачевание. И наговоры. Что за чушь, обреченно и зло мыслит она. Чертов колдун. Она четко представляет себе искаженные ужасом глаза мальчишки, перекошенный рот и его красное горло, уставшее звать на помощь. И удовлетворенная ухмылка доктора, когда он зло вбивает мальчишку в землю. А потом они опустошенно застывают, и Харука, пригибаясь, торопливо отползает с дороги в мокрые от росы кусты. И негнущимися пальцами нащупывает телефон. Она звонит сначала в скорую, затем в полицию. Она называет адрес, который, по счастью, сумела разглядеть на облупившейся медной дощечке.
А потом Харука несмело выглядывает из кустов. Где же ее задор? И чем не приглянулся ей мальчишка, что не ринулась защищать, сломя голову? Ей немного стыдно за себя. А Мураки уже ушел. Харука тихо подходит к телу, скрючившемуся на узловатых корнях сакуры, присаживается рядом и заматывает паренька в свою куртку. Тот дергается, а потом обреченно застывает. Теперь уж нечего бояться. Он дрожит под тонкой черной кожей. Харука прижимает его к себе, обнимает покрепче и шепчет, что она вызвала врачей и что мальчика возьмут в больницу, и вылечат, и никто его больше не тронет.
- Уходи, - говорит он непослушными опухшими, растрескавшимися губами, - уходи от меня. Ты плохая, ты больна. Я чувствую это. Ты не хочешь мне помогать.
- Как тебя зовут? - спрашивает Харука, не обращая внимания на кольнувшие слова. - Я приду к тебе в больницу. Я принесу тебе фруктов. Я помогу тебе придти в себя. Я хорошая. Я здоровая. Знаешь про добро и справедливость?
Мальчик даже не может приподняться, но старается вывернуться из ее рук.
- Я слышу, - отрешенно шепчет он, - ты знаешь доктора. Ты тоже теперь зависишь от него. Уходи.
Тишину ночи разрывает пронзительный вой медицинской машины. Харука безжалостно снимает свою куртку с покалеченных плеч, покрытых бурой вязью и красной кровью. А после не спеша бежит по траве к забору.
- Куросаки Хисока, - из последних сил говорит парнишка ей вслед.
- Куросаки-кун, я приду к тебе, - Харука пытается умаслить свою совесть такой индульгенцией.
Седьмая ступенька
Дом встречает ее тишиной. Красная луна повисла за окном окровавленной бляхой, но Харуке все равно. Она уже не боится ее. Теперь у нее другие бесы и другие заботы. Правда, битва по-прежнему чудится в застоявшемся комнатном воздухе, потому Харука решает провести остаток ночи в вигваме. А ведь на следующее утро у нее назначена встреча с доктором. Брошенная куртка лежит в облупившейся ванне, обсыхая кровяной коркой.
Утреннее молоко Минни выхлебывает в два приема и все суется хозяйке под руку, мешая собираться в колледж. Она тычется мокрым носом в ладони, обвивает щупальцами ручку корзинки, словно говоря: "Ну, возьми же меня с собой", да грустно мигает круглыми глазами. Откуда свалилась такая на голову, думает Харука, нашла б твоих хозяев и повыворачивала им руки за такое поручение. На сегодня Минни остается дома.
После занятий Харука заходит в свой обычный продуктовый магазинчик и покупает там два килограмма апельсинов. Она не помнит, что еще приличествует приносить в таких случаях. Объяснения врачей, наставления медсестер, родительские письма да оранжевые фрукты однокурсников - вот и весь ее больничный опыт. Стеклянные двери расходятся в стороны, приветливая служащая за конторкой рассказывает ей, как найти нужную палату, а потом помогает натянуть бесформенный белый халат, чтоб не потревожить больную руку... Харука поднимается на лифте.
Длинный полупустой коридор остается позади. И Харука так резко выворачивает из-за угла, что сидящая в кресле напротив палаты девушка испуганно вскакивает.
- Нет, что вы, - несколько дрожащим голосом отзывается та, впиваясь взглядом в лицо Харуки. Та, в свою очередь, тоже внимательно рассматривает незнакомку. У девушки точеная фигурка, изгибы которой могут поспорить своей плавностью со скрипичным футляром, что небрежно прислонен к ободранному крессу. На девушке простая школьная форма, а огромные глазищи напряженно высверкивают из-под темных кудряшек.
Она еще некоторое время смотрит на Харуку, а потом, разочарованно вздохнув и закусив губу, отворачивается к окну.
- Мичиру, - неожиданно для самой себя в пространство произносит Харука.
Девушка испуганно вздрагивает, оборачивается... надежда в ее глазах раздражает Харуку, и та спрашивает нарочито резко:
- Это имя вам что-то говорит? Мы встречались раньше?
Пауза. Длинная, как самолетная очередь, и томительная, как предоргазменный всхлип.
- Нет, - наконец, твердо отвечает собеседница, - нет, мы c вами не знакомы.
Хлопок двери прерывает этот неловкий диалог.
- Мураки-сэнсей! - в один голос восклицают девушки. А потом обмениваются ревнивыми обреченными взглядами.
- Добрый день, Харука.
- Добрый день, доктор, - ровно отвечает Харука. Ей кажется, что она совсем не боится.
- Пойдем, Мичиру, я закончил.
Мичиру берет доктора под руку, и они удаляются. Впрочем, перед тем, как скрыться за зеленой больничной стеной Мураки напоминает:
- И не забудьте, мой друг, на завтрашнее утро у нас назначено рандеву.
- Я помню, - склонив голову, Харука пытается улыбнуться.
А потом она скрывается в палате.
- Добрый день, Куросаки-кун, - приветливо здоровается она с подростком.
Тот вяло кивает в ответ. Он лежит, утопая в груде белых подушек, лицо цветом сливается с их обморочной белизной. Он прерывисто дышит и все время прижимает руку к груди, как будто старается унять жжение в ней.
- Я принесла апельсины, - весело произносит она, очищая фрукт и протягивая ему дольку.
Хисока берет протянутое, стараясь не коснуться ее руки, и вяло жует.
- Врачи говорят, идешь на поправку, - врет Харука.
Хисока отворачивается.
- Уходи, пожалуйста.
- Я только пришла. Хочешь, я дам показания в полиции, и доктора посадят?
Хисока молчит, потом отвечает с неохотой.
- Родители давно считают меня сумасшедшими. Они думают, что я не в своем уме да вдобавок хочу наложить на себя руки. Они все жалеют, что забыли запереть дверь, и я улизнул. Я так хотел посмотреть на луну. А увидел доктора. И то, что мне не следовало бы видеть. Тебе никто не поверит. Не ходи, а то он и тебя убьет.