Гольдман Виталий Давидович : другие произведения.

Поэт, даже, если ты один против всех, то это не значит, что ты не прав! Господи, это к вопросу о пизенианстве? Ты прав, мой сын родной, завтра - 23.04.2016 - еврейская пасха - песах, с праздником тебя и всех представителей народа книги

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Миру-мир? Мы - не рабы, мы - не немы, мы - твои, поэт, земляки, потому что все мы - родственники, мы - люди-земляне? Верно, потому что только рабы рожают тиранов и диктаторов. Колокола рвут память на части! Наша память жива, пока мы живы. Поэт, это эго или эхо бога? Наша память жива, пока все мы живы, земляки и земляне? Почему ревут волы, когда их ясли доверху шоколадом наполненны? Мы не рабы, кричат волы, мы не бараны, орут все мои земляки. О, Господи, честно скажи, только ли рабы-бараны рожают тиранов? Сын мой родной, не только у диктаторов всё в оффшорах спрятано. Господи, честно скажи, а для кого ты ограняешь земной шарик? Сын мой родной, ведь он с завихрениями вращаться продолжает. Мир? С палестинской точки зрения, есть только прошлое, а будущего нет. Вместе с другими израильскими и палестинскими политическими активистами, я приняла участие в проекте "Диалог о мире". Целью проекта было выявление будущих лидеров, которые в будущем смогли бы добиться мира. Проект включал регулярные встречи и заключительный семинар в Турции. На третьий день семинара, когда все были друг с другом знакомы, барьеры были отринуты, и участники угощали друг друга рахат-лукумом, словно их никогда не разделяла пограничная стена, мы начали затрагивать темы, болезненные для обеих сторон. Палестинцы говорили о дорожных заграждениях и израильских солдатах на "территориях". Израильтяне говорили о постоянном страхе, смертоносных атаках террористов и непрекращающемся ракетном обстреле из Газы. Израильская сторона, включавшая в себя как левых, так и правых, пыталась понять, как палестинцы представляют себе завершение конфликта, пыталась докопаться до условий, при которых палестинцы согласились бы жить с ними в мире. В каких областях они согласились бы проявить гибкость? Какие решения лучше всего отвечали бы их надеждам? Где, по их мнению, должны проходить будущие границы палестинского государства, о котором они так пылко мечтают? Для нас было потрясением открыть, что ни один из них не упомянул палестинское государство, или, точнее, палестинское государство, сосуществующее с Израилем. Они говорили об одном государстве - своем. Они говорили о контроле над Яффой, Тель-Авивом, Хайфой, о страданиях, которые принесла им накба (катастрофа, как называют арабы воссоздание Израиля). Будущего для них не существовало - только прошлое. "Евреи не имеют права жить рядом с нами. Пусть сперва расплатятся за свои преступления." В процессе диалога, который деградировал до криков, палестинцы потребовали, чтобы мы не называли террористов-смертников террористами, потому что они их таковыми не считали. - Так как же вы называете человека, который надевает пояс со взрывчаткой и взрывает себя в тель-авивской толпе, целенаправленно стремясь убить как можно больше невинных людей? - спросила я участников. - У меня есть четырехлетний ребенок, - ответил Самах из Абу-Дис (рядом с Иерусалимом). - Если, Боже упаси, с ним что-нибудь случится, я постараюсь сжечь какой-нибудь израильский город целиком. - Три недели назад у нас родился сын, - ответил Амихай, религиозный студент-еврей из Иерусалима. - Если, Боже упаси, с ним что-нибудь случится, смерть других людей меня не утешит. В семинаре принимали участие израильтяне, представлявшие весь политический спектр страны: Ликуд, Партия труда, Кадима, Мерец и Хадаш (объединенная еврейско-арабская социалистическая партия). Все они пришли к выводу, что все сочиненные ими замечательные сценарии мира между Израилем и палестинцами просто не выдерживают столкновения с действительностью. Проблема в том, что большинству израильтян никогда не представляется возможность сесть за стол с палестинцами и вступить в диалог, который продемонстрировал бы им, что в действительности думает о конфликте другая сторона. Источником нашей информации являются заявления Махмуда Аббаса международной прессе, которые всегда противоречат тому, что он говорит в своих интервью аль-Джазире, где он рисует совершенно иную картину. Я приехала на семинар полной надежд. Я возвращаюсь домой с болезненным чувством безнадежности. В идее сосуществования двух государств есть что-то, противоречащее действительности. Как мы можем вернуться к столу переговоров, если израильская сторона говорит о "двух государствах для двух народов", а палестинская - об "освобождении" "Палестины" от реки Иордан до Средиземного моря? Как может мир пустить корни среди людей, для которых терроризм является образом жизни? Это - далеко не первый случай, когда группа израильских пацифистов встречается с арабами только для того, чтобы убедиться, что говорить им не о чем и не с кем.

  Эпиграф.
  
  Поэт, даже, если ты один против всех, то это не значит,
  что ты не прав!
  Господи, честно скажи землякам и землянам: это к вопросу о пизенианстве?
  
  Ты прав, мой сын родной, ведь завтра 23.04.2016 еврейская пасха!
  Это песах, с праздником тебя и всех представителей народа книги.
  
  Бог.
  
  о
  
  https://www.youtube.com/watch?v=7HWA04_70r0
  
  о
  
  Пролог.
  
  Неологизм мастера - пизенианство?
  Да! В википедии такого слова нет...
  
  Идеальность и поэзия - две вещи, правда, несовместны.
  Хорошо, что пока ещё есть, кому этому противостоять.
  
  Разряд 1000000 вольт.
  Какова же сила тока?
  
  Господи, почему тебе хуже всех?
  Как же ты меня поздравил, поэт?
  
  А почему женщины плачут?
  Так ведь они защищаются?
  
  о
  
  http://www.youtube.com/watch?v=1poPkefuLCI
  
  о
  
  Дорогие мои читатели - подруги и друзья, вы - земляки и земляне?
  Детство - это то, что мы потеряли во времени, но в душе сохранили.
  
  о
  
  http://www.playcast.ru/view/1874883/b83e15427884aabeeb3512dad2f1eaa6269fe96cpl
  
  о
  
  Утром дождь в окна барабанит, осень, солнце закрыто тучей, почему женщина плачет?
  Дорогая моя, радуйся встрече, в твоих ушах бриллианты, почему глаза твои печальны?
  
  Просто морозно, эротика замёрзла!
  Ты бы отогрел её своим дыханием...
  
  Боже, ты - мудр, ты - философ, жаль, что мы лишь виртуально знакомы, ты честно сможешь ответить?
  Поверь, твои парадигмы глубоким смыслом наполнены! А что же такое эротика? Скажи, разве - порно?
  
  Хорошо, что пока ещё есть, кому этому противостоять.
  Идеальность и поэзия - две вещи, правда, несовместны.
  
  Но у настоящего поэта "башня" должна быть немного "пизанской"?
  Да! Только тогда его творения трогают и цепляют, они живут долго...
  
  о
  
  По
  мотиву:
  
  малюсенькое
  пизенианство
  
  Евгений
  Зеленин
  
   По поводу одной фотографии
  
  http://www.stihi.ru/avtor/9038364579&s=50
  
  Что нас с тобой роднит, так это холодильник -
  Кухонный старожил и с килькою в пузЕ ...
  С презреньем по утрам мне тренькает будильник -
  Опять, мол, устояла ... башнею в Пизе ...
  
  Задёрнуто окно прозрачною гардиной
  И там в проёме мир такой же, как и мой,
  Но глянец под рукой насмешливою льдиной -
  А что? ... Уже твоя? ... - с ехидной прямотой ...
  
  Стучится Гименей настойчиво к соседу,
  А мне не до него, я в собственной узде ...
  Я сяду в паровоз - в Италию уеду,
  Чтоб выяснить феномен стойкости в Пизе ...
  
  
  љ Copyright: Евгений Зеленин, 2012
  Свидетельство о публикации Љ11206232048
  
  Четырёхразовое питание силу воли и характер закаляют - кушайте витамины!
  Завтрак - на травке, обед - в шалаше, полдник - в бассейне, ужин отдай врагу...
  
  Жизнь одного дня, как я люблю тебя!
  Запела твоя душа? Жизнь одного дня...
  
  Только ли ребёнок с интересом наблюдает за жизнью? Любите детей и внуков!
  Мир детства - это безграничное чудо? Да, дети доверчиво впускают нас в него...
  
  Мало ребёнку дать жизнь - его ещё нужно научить бороться за жизнь!
  Родители, не бросайте ребёнка на произвол судьбы, дайте ему вырасти...
  
  А почему же дети видят чудеса? Потому, что только они в них верят!
  Ребёнок пустой сосуд, который наполнен верой, любовью, надеждой...
  
  Дети - будущее человечества, берегите ранимые детские души, не лгите!
  Пока мамаша скорбит о прошлом, её настоящее и будущее убивает душу...
  
  Для счастье очень малая толика нужна!
  Самое главное, чтобы не унижали тебя.
  
  Ты обратился к читающей и пишущей братии? Молчание?
  Написал сотню рецензий, у них мёртвый час, запомни.
  
  Мастера ко мне протоптали тропу.
  Ты и я, широка пушкинская колея.
  
  Фауна и флора также живут в любви?
  Как зверей можно от леса отделить?
  
  Земляки-земляне, правда любви важна?
  Стихийное бедствие, ложь правит бал.
  
  о
  
  Если Господь пожелал наказать негодяев, то он его или её лишает разума.
  Как ты прав, мой сын родной, помолись, перед моей иконой свечку зажги.
  
  о
  
  
  Песах-2016: история еврейской пасхи, традиции, поздравления в стихах
  
  Иерусалим, Израиль, 20.04.16 - 19:53
  
  Евреи всего мира готовятся отметить один из самых древних и самых главных иудейских праздников - Песах. В 2016 году еврейскую пасху начнут праздновать 22 апреля (вечером, после того, как стемнеет и на небе появится первая звезда).
  Песах-2016: история еврейской пасхи, традиции, поздравления в стихах
  Стол, сервированный для седера
  
  Традиционно праздник будет продолжаться всю следующую неделю и завершится 30 апреля. А уже 1 мая у христиан наступит великий праздник - Пасха.
  
  История праздника
  
  По преданиям Песах начал отмечаться более 3000 лет назад: так евреи праздновали важнейшее для них событие - исход из Египта. Историю об этом знает каждый еврейский ребенок. Однажды в Египет пришли евреи, которых приняли как гостей, а потом, когда их род разросся, обратили в рабов. Им были созданы невыносимые условия для жизни и существования. Господь, видя страдания народа, обратился к Моше (в христианстве - Моисей), который воспитывался при дворе фараона, но чувствовал, что еврейский народ ему близок. Он наставил Моше на путь истинный и тот произвел исход евреев из Египта, ставших единым народом. Дорога была длинной - евреи шли по пустыне более сорока лет. Моисею так и не пришлось увидеть ту самую землю обетованную, в которую он вел свой народ. С тех пор еврейский народ отмечает этот праздник, как праздник весны, обновления и освобождения от гнета.
  
  Дата праздника, как готовиться
  
  Число, когда отмечается еврейская пасха, вычисляется по еврейским месяцам. Празднование всегда начинается с 15-го числа весеннего месяца нисана и продолжается до 21-го числа. К празднованию Песаха евреи начинают готовиться заранее. Самое главное в подготовке - уничтожить в доме все квасные продукты, которые называются хамец. Речь идет обо всем мучном. Исключение составляет маца, которая готовится без квашения по особому рецепту.
  Песах-2016: история еврейской пасхи, традиции, поздравления в стихах
  За праздничным столом
  
  Из дома должны быть вынесены хлеб, макароны, спиртосодержащие напитки, печенье и так далее. Перед праздниками в своих жилищах евреи устраивают грандиозную генеральную уборку в процессе которой уничтожается не только весь хамец, но даже все его следы, включая крошки. Вся посуда перемывается дочиста горячей водой, чтобы уничтожить даже следы масла, оставшегося от квасного хлеба. Накануне Песаха хозяин дома обходит его со свечой, пером (для выметания крошек) и деревянной ложкой (для извлечения хамеца).Утром следующего дня весь найденный хамец (иногда его специально прячут, завернув в полиэтиленовый пакет) сжигают вместе с деревянной ложкой.
  
  Праздничный седер
  
  Согласно древней традиции любой праздник у верующих начинается накануне поздним вечером (в 2016 году праздновать Песах евреи начнут 22 апреля), когда на небе загорится первая звезда. Это будет своего рода сигналом к началу праздничного седера - так называется семейная трапеза, сопровождаемая определенными молитвами и употреблением ритуальных блюд. На столе, который сервируется специальной для этого праздника посудой (желательно новой или тщательно вымытой), должны быть: зрао (кусок зажаренной бараньей или куриной ножки - символ приносимого в древности в жертву ягненка), маца (пресный хлеб), марор (горькая зелень, например листья салата или хрена - напоминает о горечи египетского рабства), харосет (приправа из тертых яблок или фиников с добавлением толченых орехов, имбиря, корицы и вина, в которую обмакивают марор), карпас (съедобный овощ, типа картофеля), хазерет (тертая зелень), вареное яйцо.
  
  Отдельно подают соленую воду, в которую обмакивают карпас и яйца. Каждый еврей на Песах должен выпить 4 чаши самого лучшего по качеству вина в знак 4 обещаний бога. Дети и больные люди могут пить виноградный сок. На стол иудейской пасхи в 2016 году ставят также куриный суп с клецкам и фаршированную рыбу. Во время трапезы читается молитва Хаггаду, повествующая об исходе евреев из Египта.
  
  о
  
  https://www.youtube.com/watch?v=XO6ZFTWLveE
  
  о
  
  
  Как отмечают Песах
  Евреи разных стран.
  
  о
  
  Песах-2016: история еврейской пасхи,
  традиции, это поздравления в стихах...
  
  о
  
  Синагога
  
  Во время Песах у евреев принято веселиться, принимать гостей и навещать близких и родных. В эти дни все должно напомнить о радостном событии, произошедшем несколько тысячелетий назад - об освобождении из египетского плена. Первый и последний дни Песах - праздничные, а потому в эти дни ничего нельзя делать: только отдых и молитвы. Остальные дни считаются полу-праздничные, что позволяет выполнять различную мелкую работу по дому.
  
  В пищу можно употреблять только кошерные продукты, одобренные раввином для Песах. Нельзя пользоваться той посудой, которой пользовались на протяжении года, ибо считается, что она впитала в себя хамец.
  
  Кстати, ожидается, что в 2016 году российские евреи во время восьмидневного праздника Песах, съедят более 100 тонн мацы (часть изготовлена в России, часть доставлена из Израиля). Еще две тонны мацы планируется бесплатно раздать.
  
  о
  
  https://www.youtube.com/watch?v=XO6ZFTWLveE
  
  о
  
  Короткие стихи - поздравления
  С еврейским праздником Песах...
  
  о
  
  https://www.youtube.com/watch?v=7HWA04_70r0
  
  о
  
  В еврейском доме тарарам
  
  И праздник в воздухе витает,
  
  В весеннем месяце Нисан,
  
  Мы День Исхода отмечаем.
  
  
  
  Квасное убираем с глаз,
  
  Едим неделю опресноки,
  
  Несет нам Библия наказ,
  
  С горы Синай через пророков.
  
  
  
  Блюда яркие, цветные,
  
  Яйца всюду расписные...
  
  Песах это, он же Пасха.
  
  Жизнь пусть будет ваша сказкой.
  
  
  
  Словно маленький проказник,
  
  К нам пришел веселый праздник,
  
  Его будем отмечать
  
  И гостей в домах встречать,
  
  Пусть минуют вас все беды,
  
  Будьте счастливы при этом,
  
  Ведь не зря Песах пришел,
  
  Пусть все будет хорошо!
  
  о
  
  http://rueconomics.ru/169963-pesah-2016-istoriya-evreiskoi-pashi-tradicii-pozdravleniya-v-stihah
  
  о
  
  Эпилог.
  
  Так вот чем предсказания Глобы поразили всех землян.
  Ведь они сбываются также в странной стране - неньке.
  
  о
  
  Послесловие.
  Понравилось?
  
  о
  
  https://www.youtube.com/watch?v=XO6ZFTWLveE
  
  о
  
  Привычки необходимы человеку. Сродни обычаям и ритуалам, они создают ощущение устойчивости жизни, её полноты. Прокопий Васильевич ощущал это. Он упорно держался за свои привычки, не желая отказаться даже от тех, которые потеряли всякий смысл. Например, он по-прежнему, как в годы службы, вставал в пять-тридцать утра, и никакие уговоры жены не могли его урезонить. "Так положено", - отвечал он сурово на просьбы не тревожить её в столь ранний час. А когда она заикнулась, что в таком случае может быть ей лучше спать в другой комнате, он не на шутку рассердился. Супруги, объяснил он раздражённо, должны спать вместе, так положено. После смерти Елены Игнатьевны он остался один в их двухкомнатной квартире без телефона в Чертаново. Теперь больше никто не покушался на его привычки: он мог вставать, когда хотел, курить, где угодно, хоть в постели, открывать форточку в любой мороз, пить водку за едой ... в общем, что угодно. Однако странное дело: без сопротивления и порицания со стороны жены привычки эти вроде бы потеряли часть своей прелести; они уже не выглядели как декларация мужской независимости, они пожухли и поблекли - как и вообще вся жизнь Прокопия Васильевича... Ох, не хотел подполковник Прокопий Садиков уходить на пенсию. Было это после афганской войны, в годы горбачёвской перестройки, когда вся эта банда американских наймитов принялась разрушать армию и органы безопасности. Не хотелось Садикову увольняться, но кто его спрашивал? Предложили уйти - и все разговоры. Возраст, сказали. Перед отставкой присвоили звание полковника, спасибо на этом. И когда теперь случалось Прокопию Васильевичу присутствовать на митингах в поддержку кандидатов коммунистической партии или на каких-нибудь других ответственных мероприятиях, одевал он парадную форму полковника Советской Армии, которую, увы, не пришлось поносить в годы военной службы. Как ни держался Садиков за свои привычки, а возраст брал своё: сдавало здоровье, память отказывала, и простые бытовые заботы - сходить в аптеку, отнести бельё в прачечную, съездить на рентген в поликлинику, привести в порядок женину могилу - всё это превращалось в проблему непредвиденной трудности. Два события, две личные драмы повлияли на здоровье и душевное состояние Прокопия Васильевича: смерть жены, с которой прожил более полувека, и другое, мало кому известное событие, которое Прокопий тщательно скрывал от всех знакомых. Это событие он сам в своей душе называл "потеря единственного сына", хотя Владимир Садиков не погиб в Афганистане, как думали некоторые, и вообще, очень, может быть, жил припеваючи по сей день. Жил где-то... А произошло вот что. В восемьдесят четвертом году (афганская война хоть не называлась войной, шла полным ходом) Володя окончил Баумановский институт и начал работать в проектном бюро. Молодой парень, недурён собою, инженер с хорошими перспективами - понятно, что недостатка в знакомых обоего пола не было. Иногда знакомые заходили к нему домой. Сам Прокопий Васильевич чаще всего отсутствовал, а Елена Игнатьевна с понятным интересом присматривалась к Володиным знакомым, особенно женского пола. И вот среди этого рода знакомых с повышенной частотой стала появляться одна хорошенькая коротко стриженая блондинка на стройных ножках, которую звали тоже Лена - такое совпадение! (К счастью, Елена Игнатьевна слыхом не слыхивала об эдиповом комплексе; впрочем, сходство между Еленой Игнатьевной и Леночкой совпадением имен и исчерпывалось). С этой Леной Володя уходил из дома, гулял где-то допоздна. Несколько раз Елена Игнатьевна наталкивалась на них на улице: идут в обнимку, как теперь принято у молодых - под ручку больше не ходят, другие времена. А когда начался дачный сезон, и в жилищной проблеме появилась летняя отдушина, Володя и вовсе перестал ночевать дома... Своими наблюдениями Елена Игнатьевна, понятно, поделилась с мужем, который отнесся к Володиной истории почти что одобрительно: - Нормально, так и должно быть. Ему ведь уже двадцать пять. Только зря - то пусть не таскается, а если девушка хорошая, из хорошей семьи, то о женитьбе надо думать. Как в воду смотрел подполковник: не прошло и месяца, Володя заговорил о женитьбе. Всё путем: познакомил родителей с Леной. Она произвела хорошее впечатление: такая вежливая, рассудительная, образованная - Институт иностранных языков окончила. Видно, что воспитанная девушка, из хорошей семьи. "Мои, говорит, родители, очень любят Володю и хотели бы с вами познакомиться". "Что ж, - отвечает Прокопий Васильевич, - с удовольствием познакомимся, и не будем тут чиниться, кто к кому первый должен придти. Хотя интересно спросить, кто они, ваши родители, чем занимаются". Ну, Лена с готовностью объясняет, что оба они учёные, кандидаты наук: папа - в области прикладной математики, а мама - в области германской филологии. И зовут папу Марк Ефимович, а маму - Розалия Соломоновна. Бедного Прокопия чуть удар не хватил. Еле дождался Леночкиного ухода, да как заорёт на сына: - Ты соображаешь, болван, что делаешь? Жизнь себе хочешь испортить? Только таких родственничков не хватало ... У меня анкета, как стёклышко: никто не репрессирован, никого за границей, сам русский, и ни в чём не участвовал... А ты мне Соломоновичей подсовываешь! Вот они возьмут и в Израиль уедут. Что ты тогда в анкете писать будешь? И пошло-поехало ... Надо сказать, что Прокопий не очень хорошо знал своего сына, не был с ним по-настоящему близок: всегда занят по службе, часто в отъезде. Упорное сопротивление сына было для него раздражающей неожиданностью. А Владимир стоял несгибаемо: женюсь на Лене, что бы отец ни вытворял. Не признаете этот брак - уйду из семьи. И ушёл. Мало того, через год подал документы на выезд в Израиль, на постоянное жительство, на родину предков своей жены. Сын Прокопия Садикова, кадрового офицера Советской Армии, внук Василия Садикова, рязанского мужика... Позор перед людьми! Вот так это произошло, вот так Прокопий Васильевич потерял единственного сына. Он сопротивлялся до конца, не давал согласия на отъезд, но когда началось это горбачёвское безобразие, и все устои нормальной жизни перевернулись с ног на голову, младший Садиков умудрился получить разрешение на эмиграцию без согласия родителей. Знать не хотел Прокопий о своём сыне, предавшем Родину и социалистический строй. Однажды пришло письмо из Израиля - порвал, не распечатав конверта, и жене строго запретил общаться с бывшим сыном. И теперь, сидя один в пустой квартире, ни минуты не жалел о своём поступке, а только думал-гадал, как он там, на чужбине. Несладко, поди, приходится ... Сам виноват! И вот однажды часов в шесть вечера, когда Прокопий Васильевич, как обычно, сидел в одиночестве за обеденным столом и раскладывал пасьянс (ещё одна привычка), в дверь позвонили. Кто бы это мог быть? Пока Прокопий шёл от столовой до входной двери, он перебрал в уме все возможные варианты. Может, кто-то из старых сослуживцев вспомнил? Вряд ли, ведь почти никого не осталось: кто помер, кто сидит дома больной, кто уехал, кто потерялся из виду. Нарочный по поводу собрания "афганцев" или какого митинга? Но те ходят по утрам. Сосед какой-нибудь спичек или луковицу одолжить? Это возможно. Но за дверями стоял человек, не похожий ни на одного соседа и вообще ни на кого, виданного до сих пор в этой жизни. Он был довольно высок, с длинной бородой, в чёрном пальто и чёрной шляпе; по бокам головы возле ушей Прокопий разглядел у него самые настоящие косички, какие заплетают маленькие девочки на затылке. От удивления не в силах произнести ни слова, Прокопий молча смотрел на странного пришельца, а тот спросил: - Могу я видеть господина Прокопия Садикова? Говорил он с заметным акцентом. Прокопий Васильевич сделал жест, приглашая незнакомца скорее войти в квартиру. Не хватало ещё, чтобы соседи увидели, что за подозрительная публика ходит к нему. - Ну, я Прокопий Садиков. В чём дело? - проговорил он хриплым голосом, когда тот вошёл в прихожую и прикрыл за собой дверь. Прокопий разглядел, что, несмотря на лохматую бороду, незнакомец очень молод. - Вот ты какой! - радостно вскричал бородач. - Я твой внук Авраам Садиков. Зови меня просто Абраша. - С этими словами он сгрёб Прокопия в объятия. - Постой, да подожди! - Прокопий старался освободиться от родственных лобызаний. - Как это внук? Откуда? - Из Израиля, я по делу в Москве. На несколько месяцев. До Прокопия постепенно начало что-то доходить. - Так ты Владимира сын, что ли? - Ну да, Владимир и Лена Садиковы - мои родители. Папа мне сказал, чтобы я зашёл к тебе. Вот смотри! Он полез в карман, извлёк оттуда что-то вроде кожаного альбомчика, раскрыл его и сунул Прокопию Васильевичу под нос. - Видишь? Мама и папа. А это папа в армии. А это мы трое летом в Испании, я ещё маленький. А это моя сестра Лия. А это... Прокопий взял альбом в свои руки, поднёс его под самый абажур. Руки слегка дрожали. Сквозь очки он разглядел фотографии: Володька, никакого сомнения. Улыбается, доволен. А это Лена, наверное, только почему-то с тёмными волосами. А вот снова Володька - в военной форме, с автоматом на груди. - Он что - военный? Володька? - Нет, папа инженер в проектном институте. В армии служит, когда призывают - как все. Я тоже в будущем году в армию идти должен. А папа сейчас уже в... как это по-русски? Милуим - это старые люди, их берут в армию для охраны и всякой такой службы, не боевой. Володька - старый?... Да, летит время. А автомат-то - "Калашников"! Израильская армия... Садиков много читал и слышал о ней. Специальный курс лекций в своё время прослушал о войне Судного дня. В общем, генералы из академии давали понять, что на сегодня это лучшая армия в мире - по боевому опыту. И странное дело: уважение к израильской армии никак не влияло на неприязнь генералов из академии и подполковника Садикова лично к евреям вообще и народу Израиля в частности. Это были как бы две параллельные линии, не пересекающиеся даже в бесконечности... - Ишь, Володька-то, отец твой, какой бравый ... Да ты раздевайся, чего стоишь? Пальто снимай, шляпу. Где твои вещи? - В гостинице. Меня в гостинице поселили. Авраам снял пальто, под которым оказался чёрный пиджак и белая рубашка без галстука. Под шляпой была маленькая расшитая серебром шапочка, её он не снял. - Садись, давай знакомиться, раз уж родственники... Конечно, думал Прокопий, Володька совершил непростительный поступок, можно сказать, преступление, но сын-то его в этом не виноват. "Дети за родителей не отвечают" - вспомнил он афоризм своей партийной молодости. - Папа ранен был года два назад, - сообщил Авраам, усаживаясь за стол. - В Шхеме, когда улицы патрулировали, в него гранату бросили. Слава Богу, остался жив. Но после лечения его - в милуим. Прокопий вглядывался в лицо своего внука. Пожалуй, на Володьку похож: светловолосый, глаза серые, нос короткий, с набалдашником. Смотри, рязанская порода себя оказывает... - С угощением у меня не густо. Вот супу могу предложить, котлеток пожарим. - Нет-нет, дедушка. Я кушать не буду, я сыт, - поспешно сказал парень. - Неправильно получается. Надо для знакомства выпить и закусить - у нас так положено. - Выпить? Ты имеешь в виду водку? Это можно, водка всегда кошер. Прокопий, забыв про солидность, вскочил со стула и поспешил к холодильнику. Надо же, собутыльник, да какой... - У меня тут на всякий случай... - он хитро подмигнул внуку. Запинка получилась с посудой. - Дедушка, а у тебя бумажный стаканчик не найдётся? - Зачем это? А из стеклянного чем плохо? Авраам смутился: - У тебя посуда не кошерная. Я не могу, извини. - Ну, ты прямо, как старовер: они из чужой посуды век не станут... Выход нашёлся простой: половину бутылки отлили деду в пивную кружку, а вторую половину внук пил из горлышка - бутылка ведь новая, значит, кошерная. - Ну, удивил ты меня, - сказал Прокопий Васильевич, сделав хороший глоток из кружки. - Я ведь о твоём существовании не знал, что ты на свете есть. И вдруг ... Да, удивил. Закусывай сырком, закусывай. Авраам очистил мандарин, закусил долькой. - Как же не знал? Родители вам письма писали. И ответ получали от бабушки Лены. Мне вслух папа читал. Я, можно сказать, русский язык так учил. Открытие за открытием! Значит, покойница таилась от него, а сама потихоньку переписывалась с сыном. Как это ещё понять можно? - А вы там по-русски говорите? - Родители между собой и со мной - по-русски. А вот Лия русского не знает, как-то не научилась. Прокопий Васильевич чокнулся своей кружкой с его бутылкой. - Давай за встречу. За знакомство, в сущности говоря. Ну, удивил... Внук улыбнулся, лихо раскрутил бутылку и влил в себя чуть ли не половину содержимого. Прокопий даже крякнул: - Ты даёшь! Где это ты так научился? - У любавических хасидов. Здорово умеют пить. Они из России. - А по какому делу в Москву пожаловал, позволь спросить? - Преподавать меня пригласили в местную ешиву. Тут у вас в Марьиной Роще. Конечно, есть более учёные специалисты, но ешива хочет, чтоб хотя бы один был молодой, такого возраста, как сами студенты. Чтоб они не думали, что все учёные люди обязательно старые. Понимаешь? - Понимаю, - несмело сказал полковник. На самом деле он никогда не слышал слова "ешива", хотя по смыслу разговора догадывался, что это учебное заведение. - Ты мне скажи, мне любопытно, - сказал Прокопий Васильевич, когда выпили ещё. - Только не обижайся. Вот смотрю я на тебя: ты совсем наш, рязанская порода. А уж про Володьку и говорить нечего. Так? И фамилия у вас русская - Садиковы. - Фамилия-то как раз еврейская, - перебил внук, - от слова цадик, то есть праведник. Сначала, наверное, было Цадиков, а потом "цэ" превратилось в "эс", получилось Садиков. Это была такая откровенная нелепость, что Прокопий Васильевич решил пропустить её мимо ушей и продолжить свою тему: - Вот я и спрашиваю: как вам там живётся среди евреев? Они вас своими, небось, не признают? Авраам посмотрел на деда с некоторым удивлением: - Папа действительно не еврей, ну и что? Он по закону равноправный израильский гражданин, голосует на выборах за Ликуд, служит в армии, работает в институте, изобретения имеет. Его все очень уважают. А в Израиле, если посчитать, наверное, четверть граждан неевреи. - А ты кто? - Я? Еврей, конечно, кто же я ещё? - Наполовину. Ты еврей наполовину. Я-то знаю. Парень укоризненно покачал головой: - Дедушка, евреев наполовину не бывает, как не бывает на одну четвертую, одну восьмую ... Это арифметика нацистов. У нас так: или еврей, или нееврей. Либо туда, либо сюда, никаких половин и четвертушек. Прокопий хитро подмигнул: - А почему тогда ты еврей, а не русский? Ведь половины равны между собой. - А потому что всё определяется материнской половиной. Евреи считают происхождение по маминой стороне. Так написано в законе. Ну и, конечно, любой человек может пройти гиюр, принять еврейскую религию. - Но ведь он всё равно остается тем, кем родился. Заново родиться нельзя... - У такого человека заново рождается душа. Это важней, чем тело. Что? Душа важней, чем тело? Типичный идеализм! Этого Прокопий Васильевич вытерпеть не мог. Философские познания, почерпнутые на занятиях по истмату, всплыли в голове старого коммуниста: - Ты что это говоришь, внучек? Это же поповщина получается какая-то. Идеализм антинаучный. Как тебе не стыдно, ты же образованный человек, ты окончил эту... - Ешиву. - Во-во, ешиву окончил, сам уже преподаешь. Что же тебе в этой самой ешиве не объяснили, что мир материален, а всякий там дух - это антинаучная поповщина? В следующий момент Прокопию показалось, что провалился пол или обрушился потолок. Авраам свалился со стула и корчился от хохота на полу. Из глаз его текли слезы, шапочка сползла на ухо, он трясся и выкрикивал сквозь смех: - В ешиве... мир материален... Бога нет... Дедушка, ты самый смешной человек на свете! - И когда немного отдышался: - За тебя надо выпить. Кончилась? Я могу сбегать. Где у вас магазин? С этого вечера жизнь Прокопия Васильевича изменилась. Просыпаясь утром, он, прежде всего, вспоминал, какой сегодня день. Если пятница или суббота - не придёт. А в другие дни можно ждать, всегда есть шанс, что придёт. Действительно, внук навещал его часто, но никогда заранее не мог точно сказать "приду тогда-то", потому что на вечер неожиданно могли назначить дополнительные занятия. А телефона, чтобы предупредить, не было. Целый день Прокопий Васильевич проводил в ожидании, и всё равно Авраам появлялся неожиданно. Он входил в квартиру деда веселый, шумный, и унылое стариковское жилище, наполненное грустными тенями, сразу оживало. Авраам хлопотал на кухне, разогревая принесённую в судочках еду, клал в морозильник бутылку водки, расставлял на обеденном столе картонную посуду. Прокопий Васильевич сидел в кресле, с удовольствием наблюдал за действиями внука и отпускал замечания: - Хлеб не ложи на стол, давай на салфетку хотя бы ... А еда там не подгорит? Помешать надо. Когда всё было готово, Авраам мыл руки, бормотал свои молитвы и громко возглашал: - Полковник Садиков, пожалуйста, кушать! Они выпивали по первой и тут же наливали ещё. - Между первой и второй перерыв небольшой, - назидательно говорил полковник, и внук охотно соглашался. Но всё же так, как в первый вечер, они больше не напивались. - Злоупотреблять этим делом не нужно, это опасно, - поучал Прокопий. - Сколько людей через это погибло, и какие люди!.. Я от водки никогда не отказываюсь, но нормочку свою знаю. А как Володька? Выпивает? - Папа свою нормочку знает, - солидно вторил деду Авраам. В его устах все эти дедушкины обороты речи звучали несколько комично, но в чьих ушах? Они всегда сидели вдвоем, слушателей не было. - Мы, Садиковы, все такие: дело на первом месте, - с удовлетворением констатировал полковник. Он доставал из шкафа толстый семейный альбом с чёрно-белыми фотографиями, принимался рассказывать о своей семье, об отце, о деде Никифоре, которого отлично помнил. Но чаще всего - о покойной Елене Игнатьевне, и Авраам чувствовал, что эта рана в душе старого Прокопия не заживает. В первое же утро после знакомства с внуком Прокопий устроил дома настоящий обыск. Всё перерыл, все ящики и чемоданы, и нашёл - таки то, что искал: стопку писем и фотографий, аккуратно сложенную и перевязанную рукой покойной Елены Игнатьевны. И прочёл всё: письмо за письмом в хронологическом порядке. Как устраивались в первое время, как нашли работу - Володя в проектном институте, Лена в патентном бюро; жизнь стала налаживаться, купили квартиру, Абраша пошёл в школу, родилась Лия. Описано было и Володино ранение, весьма серьёзное, и поступление Авраама в ешиву, - вся жизнь семьи, шаг за шагом. Письма были в основном от Володи, но иногда и от Лены. И те, и другие неизменно кончались приветами отцу, Прокопию Васильевичу, и вопросами о его здоровье. Выглядело так, что Елена Игнатьевна, в свою очередь, в каждом письме передавала приветы от него. Самовольно. Последнее письмо было адресовано непосредственно ему; Володя тревожился по поводу маминого здоровья, предлагал прислать лекарства и денег на лечение. Елена Игнатьевна успела получить письмо, но видимо ответить уже не смогла... А здоровье Прокопия Васильевича, между тем, заметно ухудшалось. Лечиться он не любил, да и трудно было ему тащиться из своего Чертанова к черту на рога в специальную поликлинику для ветеранов ради какого-то анализа. Ну, анализ, а дальше что? Лучше от этого не становится. Как, впрочем, и от их лекарств... И вот тут как нельзя кстати пришлась помощь внука. По дороге в Чертаново он успевал забежать в аптеку, в магазин, в прачечную, а в свободный день вёз деда на могилу Елены Игнатьевны в Кузьминки. Брал такси: на автобусах и метро такая поездка была бы Прокопию Васильевичу не под силу. В расходах Авраам не стеснялся, командировочные ему платили, видимо, приличные. В отношении здоровья бывали у дедушки дни получше, бывали хуже, а однажды... Авраам сразу, как пришёл, взглянул на деда и заметил: - Ты сегодня плохо выглядишь, бледный, вялый какой-то. Знаешь, сегодня выпивать не будем. Прокопий Васильевич не возражал, он действительно чувствовал себя неважно. А после обеда совсем расклеился. Прилёг на диване и вдруг застонал. Его начало тошнить. Он пытался что-то объяснить, но говорить не мог, язык заплетался. Авраам усадил его поудобнее, а сам без пальто бросился вниз по лестнице к телефону-автомату у входа в подъезд. В качестве студента ешивы он прошёл курс скорой медицинской помощи и даже имел небольшой практический опыт - оказывал помощь людям, раненым взрывом террориста в Иерусалиме. Но всё же знаний его хватило, чтобы определить у деда инсульт. В таких случаях, он помнил, нельзя терять ни минуты. Из трёх телефонов у двух были оторваны трубки. По счастью, третий был исправен, и Авраам смог дозвониться до скорой помощи. Говорил он настойчиво, называл себя медицинским работником, а дедушку - героем войны и генералом. Приехали через полчаса. В больнице Авраама наверх не допустили, он остался внизу, в комнате для посетителей. Прождал часа два. Наконец, появилась пожилая женщина в белом халате и спросила: - Больной Садиков - ваш? - Да, мой дедушка. Она с интересом посмотрела на шляпу и лапсердак и представилась: - Я доктор Каган. У вашего дедушки кровоизлияние в мозг, но не очень обширное. Жизнь его вне опасности. Он пришёл в сознание и отвечал на мои вопросы. О последствиях пока говорить рано, посмотрим, как пойдёт лечение. Затем совсем другим - мягким, "домашним" голосом спросила: - Я извиняюсь, вы что - из-за границы? - Из Израиля. Я скоро должен вернуться домой, и дедушка останется один. Я очень беспокоюсь. - Я понимаю, - тёмные продолговатые глаза доктора Каган светились сочувствием. - Мы подержим его подольше и посмотрим. Если реабилитация не даст хороших результатов, будем подыскивать инвалидный дом. Это правда, что он генерал? - Нет, это регистратура напутала, - схитрил Авраам. - Но он полковник и герой войны. Это правда. Прокопия Васильевича продержали в больнице десять дней. Фира Львовна Каган проявляла трогательную заботу, наблюдая за ходом лечения, и перед выпиской из больницы предупредила: - Речь и двигательные функции восстановились, но он очень слаб. Давление скачет. В любой момент инсульт может повториться и уже тогда ... Сейчас для него самое главное - покой и хороший уход. Вовремя принимать лекарства, физические упражнения, небольшие прогулки на воздухе. Срок командировки у Авраама кончился в день выхода деда из больницы. Очевидно было, что оставить его одного в таком положении нельзя. Каждый день Авраам звонил домой, и, в конце концов, было решено, что он останется в Москве, пока дедушка окрепнет. Или, в крайнем случае, подыщет хорошую женщину, которая согласится под присмотром Фиры Львовны ухаживать за больным. За деньги, разумеется. А пока что Авраам переехал из гостиницы к деду. Эти три недели, последние в жизни Прокопия Садикова, они прожили вместе, одной семьей - дед и внук. Авраам вёл хозяйство, ходил за покупками, готовил безыскусную еду, давал лекарства, прибирал в квартире. В середине дня, если позволяла погода, они выходили на прогулку. Прокопий Васильевич медленно передвигал ноги, наваливаясь на плечо спутника. Таким порядком они добирались до скамейки под старой липой, невесть как уцелевшей среди новостроек, и долго там сидели. Отдышавшись, Прокопий начинал рассказывать свою историю, всегда одну и ту же: как они попали в засаду на дороге в Газни, и больше половины отряда погибло. Из офицеров уцелели только он и Кравчук. По тому, с какой настойчивостью возвращался Садиков к этой истории, понятно было, что воспоминания о ней не дают ему покоя. - Надо было взять севернее, обойти долинку. Я как чувствовал... - говорил он, не глядя на собеседника и непонятно к кому обращаясь. Их часто навещала Фира Львовна. Каждый раз она осматривала больного, слушала сердце и легкие, мерила давление, и осторожно заводила разговор о повторной госпитализации. И тут полковник взвивался изо всех оставшихся в резерве сил: ни за что! Отставить разговоры на эту тему! Фира Львовна отступала, хотя по тому, как она поджимала губы и качала седыми завитками, Авраам понимал, что дело плохо. В конце октября выпал снег, потом подтаяло, потом опять выпал снег и подморозило. В общем, они перестали выходить из дома: на улице скользко, да и по лестнице карабкаться больше не под силу... Речь Прокопия становилась неразборчивой. Он уже не пытался рассказывать про засаду на дороге в Газни, по большей части отстранённо молчал, уставившись куда-то невидящим взглядом. Однажды сказал: - Имей в виду... ты имей в виду... - По имени он к внуку никогда не обращался: это имя - Абрам, Абраша - звучало для него как презрительная кличка. - Ты имей в виду. Там, в шкафу, под простынями - сберкнижка. Я переписал на тебя. Возьми на похороны, сколько надо, остальное - тебе. Пользуйся на здоровье. Участок для меня в Кузьминках, возле Елены Игнатьевны. В тот же день снова заговорил про похороны: - В блокноте под телефоном... найди Кравчука. Скажи ему, когда похороны. Пусть всем передаст, кто ещё остался ... И прошу, поминки устрой. Кравчука позови... и других, кто остался ... Чтоб всё, как положено. На следующий день ему опять стало хуже, он отказался есть, с постели не вставал. Дыхание сделалось прерывистым. Взглядом он попросил внука нагнуться к нему: - Скажи Володьке... Володьке скажи... - Он надолго замолчал, потом начал с начала. - Володьке скажи... я был не прав. Тогда, давно... Я не прав. Это были его последние слова. Вскоре он потерял сознание и ночью умер. Хоронили, как он просил, на Кузьминском кладбище, возле Елены Игнатьевны. Прокопий Васильевич лежал в гробу в парадной форме при всех орденах. Точно так же выглядели и несколько военных, приехавших на кладбище - в парадной форме, при орденах. Кто из них Кравчук, Авраам так и не узнал, хотя звонил ему за день до того. Военные реагировали на него странно, даже как-то болезненно. Когда он представился и объяснил, что доводится полковнику Садикову внуком, они были ошарашены, несколько раз переспрашивали и недоумённо переглядывались. Авраам пригласил их на поминки и раздал всем заранее отпечатанный адрес. Над могилой прочёл заупокойную молитву "Эль молэ рахамим": "Боже Всемилостивый, обитающий в вышине! Под крылами Божественного присутствия, меж святыми и праведными, сияющими небесным светом, упокой душу нашего любимого Прокопия, отошедшего в вечность"... Звеня орденами, военные поспешно покинули кладбище. Дома Авраам и Фира Львовна накрыли стол, выставили обильную выпивку и закуску, и принялись ждать. Они долго ждали, но никто не появился. Тогда они вдвоем, не чокаясь, выпили за светлую память полковника Прокопия Васильевича Садикова. В следующие два дня Авраам оформил по доверенности отца акт дарения больнице, где последний раз лежал дедушка, всего полученного по наследству имущества и денег, оставив себе только семейный альбом и письма, и на третий день улетел домой, в Израиль.
  
  о
  
  Продолжение?
  Потрясающее.
  
  о
  
   Всю жизнь я уверенно врал, что живу без комплексов. Нету никаких комплексов: я сильный, независимый, высокий, здоровый, я нравлюсь людям, и я ни разу не слышал призывов бить меня, чтобы спасать Россию... На эту же милую тему помню свой собственный крик-скандал, который поднял на бывшую жену 21 год назад... Собрали в школе родителей: дочь шла в первый класс, и вот учитель-старичок просит заполнять анкеты... Ясно даже младенцу, что советский народ завтра откажется строить свой любимый коммунизм, если я сегодня откажусь назвать национальность моего ребенка. Скандал я поднял из-за жены. Она требовала писать "русская", хотя наши родители, кроме ее мамы, были евреи. Мне стыдно не того, что мы написали неправду. Мне стыдно сегодня, что я не настоял на своем 21 год назад, потому что я втайне радовался за дочку. Как говорили истинно верующие: "Не мы, так хоть дети детей наших"...
   * Отец рассказывает... "В 1952 году, в разгар "дела врачей", - срочное собрание в издательстве. Директор по-деловому опрашивает всех завредов: сколько у нас евреев? "Наверху" требуют отчета, вы понимаете. И я, единственный еврей из зав. редакциями, тоже киваю. Тоже понимаю. И спокойно отвечаю: 33 и 3 десятых процента евреев в моей редакции. А представь себе, что я, как честный человек, стал бы кричать, возмущаться, вышел бы из партии, вышел бы из себя - глупо, самоубийство! Что было делать?.. " Что было делать...
   * Мы все, повязаны особым видом независимости: мы не зависим от культуры. А чем выше забрался - тем больше независимости. А если уж начальник - скрытый еврей... пиши пропало. В киностудии "Экран", где делали телефильмы, все сотни, тысячи работников знали, что главный редактор - скрытый еврей. Фамилия вроде на "ин" кончается, но с этого все и начинается... Вдвойне подхалим перед высшими чинами, вдвойне суров со своими, вдвойне хитер и осторожен, а уж как бдителен в национальном вопросе - это я и на своей шкуре познал. Режиссеры жаловались по секрету: лопнул наш роман, не дают мне тебя на главную роль, говорят, главный запретил... ты меня не выдавай, но это не мы зарубили твое участие в фильме (то есть не киногруппы в Москве, в Киеве, в Молдове, в Свердловске) это он, главный... но если ты меня выдать - сам знаешь, что мне будет... Вдвойне советским был А. Чаковский - особенно когда его газета "Литературка" выступала против мифологического "сионизма" или утопической "израильской агрессии". Прелестный анекдот был на тему лицемерия евреев-начальников. Валентин Зорин как-то в Вашингтоне, отдыхая от гневных трудов по разоблачению дяди Сэма, беседует с большим человеком - Генри Киссинджером. Слово за слово, заговорили о национальном вопросе в СССР. "А вы кто по национальности?" - спрашивает Киссинджер у Зорина. "Я - русский. А вы?" - "А я - американский", - ответил нескрытный госсекретарь. ... Была зима застойного времени. Где-то 75 - 77-й год, допустим. В Переделкине - огромные белые сугробы. Мы гуляем по узкой тропинке. Андрей Вознесенский полушутя перечисляет великих поэтов XX века и подводит весело итог: мол, из настоящих гениев России чистокровных осталось только двое я и Володя Высоцкий. Тут он услышал мое возражение ("огорчу тебя, Андрей, - ты в полном одиночестве") и от изумления упал в сугроб. Я рассказал тогда же этот анекдот Высоцкому, он не засмеялся, только улыбнулся... Но всерьез выразился абсолютно согласно и с моим тогдашним правилом: я не могу себя считать никем другим, я только русский - по языку, по чувствам, по работе, по мыслям и по всему. Если бы мы жили в нормальной стране, а не в "стране рабов, стране господ", вопрос этот считался бы идиотским или сволочным: "Кто вы по национальности?"...
   * Я искренне, до глубины души ощущал себя до недавнего времени русским (а если и евреем, то примерно настолько же, насколько и татарином, армянином, цыганом). Но вот мой приятель физик Саша Филиппов из-за своих смуглых черт лица и из-за повышенной нервозности строителей коммунизма в Обнинске был кем-то назван евреем. И Саша, зависимый от культуры человек, устыдился отрицать заведомую неправду. "Да, я еврей. А что?" И Виктор Некрасов, истинно русский интеллигент, не отрицал, когда его "обвиняли" в еврействе. "Зачем, Виктор Платонович, - спросил я еще в Киеве в 1971 году, - ведь это неправда?" (По известной традиции диаспоры, я втайне льстил себя надеждой прибавить к "нашему полку" еще одного великого человека.) "А при чем здесь, скажи мне, правда или неправда, если я еврей для них за мою речь у Бабьего Яра? Если они евреем называют любого, кто против них? Любого, кто на них не похож?" И Виктор Платонович был тысячу раз прав, ибо когда антисемитизм вылез из подтекста в речи наших самодеятельных фашистов, там сразу зазвенели имена приговоренных к еврейству Сахарова, Лихачева, Евтушенко, Черниченко, Карякина, Старовойтовой... Видный советский антисемит С. Лапин, самодержец телевидения, удивлял "интеллигентов" своим многолетним пристрастием к режиссеру А. Эфросу. "Как это так - Лапин, и вдруг такая любовь к еврею?" Но в этой паршивой игре Эфрос для Лапина не был евреем, для него как раз Любимов, Высоцкий,Визбор, Окуджава, Галич - эти да, эти евреи, "невзирая на лица"... Георгий Товстоногов отлично знал, по каким случаям он был для них "евреем", а по каким - "русским". И Олег Ефремов знал, за что и когда впадал в "еврейство", а за что - подымался до "высокого" звания "свой"... Мой друг, художник, в тяжкие дни таганской сумятицы, выразил свое потрясение А. В. Эфросом особым образом: "Как же он мог, будучи евреем, дать себя так провести? Ведь он кинул кость антисемитам!" И я лишний раз поразился мудрости художника, когда через месяц после моей мрачной речи в день "коронации" нового главрежа мне пришло вдруг по почте письмо. Авторы письма в грязных выражениях, хотя и белым доморощенным стихом, сообщали, что я - герой ордена Георгия Победоносца, чтобы я ничего не боялся отныне, ибо Бог Руси Великой - с нами, и он поможет нам в борьбе с... жидовским поросенком... топчущим своими... словом, мерзейшая галиматья. Так сомкнулись верхний и нижний уровни. Властители партии и народа даровали, кому хотели, титулы "своих" и "чужих", а теперь и самые низы черносотенного дна объявляли "чужого" меня - "своим", по прихоти паршивых игрищ.
   * Мне стыдно за мой стыд - называть имена дедов: Моисей Яковлевич и Лев Аронович. Я был рад услышать от коллеги коего отца, что, когда в институте, на совете, кто-то из кураторов "сверху" подчеркнуто произнес одобрение "профессору Смехову Борису Михайловивичу", отец резко отозвался с места: "Моисеевичу!" Я помню, на закрытом обсуждении караемого спектакля "Послушайте" начальство испытывало затруднения ввиду внепрограммного присутствия на стороне обвиняемого маститых писателей В. Шкловского, С.Кирсанова, Л. Кассиля. И два ляпсуса в речах того дня. Первый. Лев Кассиль, забыв, с кем имеет дело, вместо принятого за правило условия - только хвалить, только оборонять, оставляя критику для "своего круга", вдруг к 2000 слов в защиту спектакля прибавил два слова сожаления: мол, а вот тут бы лучше не в темных красках, а посветлее... Боже, что случилось с начальниками! Один за другим вставали и кляли, поносили премьеру - уже не от своего, а от имени "классика советской литературы"... И тут вскипела, вскочила Зина Славина, импульсивная актриса: "Эх-х!!!" И все замолкли от трагического вскрика. "Эх! - повторила Зинаида и прожгла взглядом классика. - Эх, Лев Абрамович, Лев Абрамович! А я думала, вы - Кассиль... " На эту игру слов ответить было нечем, поэтому объявили перерыв. А второй ляпсус случился после перекура, когда, призывая себе в помощники писателей, круглая, бодрая начальница обратилась было с нежностью к Кирсанову: "Ну вот вы скажите, вас ведь так уважают советские читатели, Семен Александрович... " Ее перебил не крик, а визг Кирсанова: "Исаакович! Исаакович я, гражданка!" И "гражданку" выбросил, подчеркнуто картавя, и сдвоенное "а" в отчестве раскатил, как учетверенное - тут и села чиновница, потеряв надежду сделать "чужого" - "своим". Теперь мне не страшно - и молю Бога, что навсегда: теперь я могу громко сообщить, что бабушку мою звали Рахиль Яковлевна. И когда в 1949 - 1950 годах вся семья теснилась за столом у деда и все старшие переходили на шепот или на идиш, и мы с двоюродным братцем раздражались на их чересчур активные перебранки, совсем не вникая в секретные глупости взрослых, из этих времен врезается в память громкая фраза бабушки: "Господи! Дети мои, будем молиться за несчастных идн! Я не верю, чтобы после Гитлера опять такое повторилось! Будем молиться, у нас есть один, на кого надо молиться: это Сталин. Нет, он не даст нас в обиду, он услышит, что нас опять хотят уничтожить, он узнает, он накажет, другого у нас нет: он любит идн, у него Лазарь - из самых близких друзей... " Для непонявших: это был пик "космополитизма", то есть "борьба с инородцами", слово "идн" (так я его слышал) - означает как раз этих инородцев: а слово Лазарь - не из Библии, а из преисподней, ибо так звали Кагановича. Каганович, Сталин, Берия, Суслов, Маленков, Жданов - все они одной национальности - бандиты, а кем по вероисповеданию были их предки, глупо и смешно брать в расчет. Впрочем, все равно берут, но не из соображений интернациональных, а исключительно - из антисемитских. "Евреи, евреи - кругом одни евреи... "
   * Комплекс аллергии к начальству, боюсь, никогда не пройдет. Жизни не хватит. А вот еврейский вопрос, кажется, получил в моей душе окончательный ответ. Признаюсь, я изжил мою болезнь - в Израиле. Я был там дважды, и этим все сказано. Пелена страха и вранья спадает сразу, как только ты восходишь к Иерусалиму. Если Бог внушил тебе разум - ничего другого не требуется. Это такой город, это такая земля. Кстати, я вот что слышал в Израиле о евреях. Эта тема никого здесь не трогает. Израильтяне говорят: это ваши проблемы - тех, кто в диаспоре. Израильских зрителей нельзя привлечь в театре ни анекдотами, ни новеллами на "проклятую" тему. Нет такого вопроса - есть прекрасная страна с тысячей собственных проблем. В том числе - как обустроить русских. Здесь называют себя как раз "по Киссинджеру": русские, американцы, марокканцы, голландцы... в Израиле такое тепло между людьми и такая красивая игра пейзажей, храмов, пустынь и гор - я вернулся в Москву и не заметил, что меня обокрали: я остался без комплекса еврейской неполноценности. Правда, у меня взамен не возникло особого гонора или, как пишут, "чувства национальной исключительности". У меня только укрепилась вера в то, что хороший или плохой человек, добро и зло, талант и бездарность, щедрость или жадность - все эти понятия никаким пунктам никакой анкеты не отвечают, как не имеют национальной (или географической) окраски ни жизнь, ни смерть. (Из статьи "Комплексы мои дорогие" в "Независимой газете" ?163, 18.12.1991 - А.З.)
   *****
   Это очень непростой для меня вопрос. С одной стороны, меня лично это долгое время не касалось, поскольку (как мне объяснили совсем недавно) для слуха антисемитов моя фамилия звучала как-то ублажающе. С другой стороны, бьют не по паспорту, а по морде. Потому носом меня попрекали тоже. Но чего-то острого и страшного все же не было - Б-г наше семейство миловал.
   Мой папа, которому 10 января будет 92 года, работал в Госплане, был ученым - экономистом и математиком. Ему. В этой связи очень и очень интересным представляется его обращение к иудаизму - он даже написал книгу "Коль нидрей" [молитва, с которой начинается Йом Кипур и которая позволяет грешникам молиться вместе с праведниками, - А.З.], само название которой во многом символизирует и объясняет его возвращение к вере отцов. А начиналось все в Гомеле - почти все Смеховы оттуда. Вокруг было религиозное еврейство и хедер, который отец посещал в раннем детстве. Потом закрутился сюжет уже советской истории, и отец оказался вписанным в заглавные строчки этого сюжета: Госплан СССР, война, возвращение с войны, должность заведующего сектором Госплана... а в это время уводят в ссылку людей даже с нашего этажа на 2-й Мещанской... И все это - еврейский вопрос. Но его все время, когда мудро, а когда наивно, старшие заглушали перед младшими.
   Потом уже, когда стал постарше, стал свидетелем самостоятельных "разборок". Мой собственный характер, наверное, не шибко защищен премудростью, знанием и умом, и потому я как-то воспринимал происходящее в благополучном свете. То есть то, что я видел в театре на Таганке (казалось бы, в таком театре!) и, по идее, должно было меня ранить, будто бы и не замечалось мною. Понимал я это только задним умом. Абсолютно русская черта - быть крепким задним умом. Вот и я каким-то образом подцепил эту "бациллу". И то, что меня окружали антисемиты, понял гораздо позже. Ведь предполагалось, что это культурное заведение...
   Особенность репертуара и могучий дар любимовской школы собирали людей не по национальному признаку. И любимыми друзьями театра были, в равной мере, и Карякин, и Давид Самойлов. Высоций и Окуджава тоже различий не видели. Как и мы. Антисемитизм существовал, но в неком приглушенном виде. Разумеется, я знаю кто есть кто, но почему-то на этом не зацикливаюсь. Недавно я поздравил в газете одного замечательного артиста с юбилеем. А когда на одном застолье предложил выпить за его здоровье, половина стола отказалась. Эти отказавшиеся, среди которых были и русские, сказали: "Мы знаем, что он - антисемит". А в наших с ним отношениях это никогда не сквозило... Не знаю... Еврейский вопрос - это масса слухов, обилие поворотов и буйство красок. Существует и такая огромная составляющая этой проблемы, как "еврейский антисемитизм". Но это уже тема для другой беседы. (Из выступления на творческом вечере в израильском культурном центре 2.12. 2003 - А.З.)
   ****
   Я осознавал себя, понимал себя, когда в 47 - 48 году вся семья, все детишки собирались на еврейские праздники, и мой дед Лев Аронович Шварцберг делал вид, что не видит, как я ворую мацу. И я выпивал кагор, который использовали как вино для кидуша. Все это мое, со мной. А потом, когда слушали новости по радио, бабушка громко говорила дедушке: "Лазарь Каганович не даст нам пропасть!" Потом выяснилось, что надежды на злодея были напрасны. Я - еврей, и это пожизненно. Мое образование в области антисемитизма все время развивается. Оно не ослабевает, не останавливается. Антисемитизм - большой университет. Я хорошо знаю, что в старом кавказском анекдоте про "берегите евреев" есть большой смысл. И еще знаю, что антисемитизм может приглушать свой звук, но никогда не остынет, не иссякнет окончательно. Он бывает немодным, но забыть о нем нам не дадут. Вернут его с того света. Дадут нам его почувствовать. Один знаменитый режиссер, когда в Москву приехала израильская делегация, сказал: "Мы же с вами родные". А я ответил: "Пожалуйста, не примазывайтесь! Я - коренной еврей, вы - коренной антисемит!" Я многому научился. Оголтелый антисемитизм "половинок", наполовину евреев, - вот еще одна ступень образования, еще одна классная комната, еще один феномен... Я дважды изгой - как актер театра на Таганке и как еврей!
  
  Рубрики: Антисемитизм.
  Возвращение в СССР.
  Преступления Советской власти.
  Невероятные евреи.
  Личности.
  Величайшие в истории.
  Тайны веков.
  Загадки истории.
  Аномальные явления.
  Удивительное рядом
  Тайный мир.
  Узнай ВСЮ правду!
  Люди и Судьбы
  Тайны СССР
  Тайны ХХ века
  Знаменитые мужчины.
  Звёзды кино,театра,цирка; писатели,поэты,композито
  Ох! уж эти евреи...
  Неизвестное об известном
  
  Метки: тайны веков.неведомое. антисемитизм величайшие артисты. величайшие в истории. галерея
  Комментарии (0)
  Нравится Поделиться
  Андрей Макаревич еще раз про евреев
  
  Дневник
  Вторник, 04 Июня 2013 г. 12:43 + в цитатник
  
  
  
   Про маму
  
   22 апреля 2013 13:29 Андрей Макаревич еще раз про евреев. Музыкант Андрей Макаревич, перед тем как начать писать колонку в "РП", думал, что про евреев сказано все. Но оказалось, что нет: ему и самому нашлось что сказать. Андрей Макаревич неожиданно нашел, может быть, главное, что отличает евреев от всех без исключения остальных. Колонка очень заинтересует мам. Про евреев уже написано столько, что касаться этой темы - моветон. И все-таки - что такого особенного в этой нации, заставляющего разные части человечества то и дело поворачивать удивленные и раздраженные головы в их сторону? В чем секрет этого болезненного интереса? Отношение к евреям мне напоминает отношение шестиклассника, неосознанно и безнадежно влюбленного в красивую отличницу, - он бьет ее портфелем и дергает за косы. Что заставило молодого художника Шикльгрубера настолько возненавидеть проходившего по улице еврея, что он чуть было не лишил мир этой нации? Они что, вырезали его семью? Да нет, они вообще к тому моменту человеческой истории никого не завоевывали (да и сегодня отбиваются). Мирно ушли из Египта. Попросившись неоднократно. Рассеялись по миру? Так их гнали. Итальянцы тоже рассеялись по миру (а было дело - этот мир и завоевывали). И чего? Конечно, фашисты уничтожали и русских, и белорусов, и кавказцев, но только евреев уничтожали за то, что они евреи. Ну да, видели Бога. Сами. И Бог говорил с ними. И передал Скрижали - из рук в руки. Это, конечно, обидно. Но с другой стороны, древние греки со своими богами вообще жили запанибрата - и ссорились, и обнимались - и ничего! (Правда, греки - со своими, а евреи - с нашим, с Единым. Действительно обидно.) Что еще? Нашего Христа продали? Ну, во-первых, не без помощи Рима, а во-вторых, это, грубо говоря, их внутренние разборки. Может, их не любят за их исключительную талантливость? Перестаньте. Очень распространенный тип еврея - громогласный бездарный идиот, все встречали. И скрипачи есть китайские, и ученые русские, и битлы английские. Нет, не в этом дело. Может, дело в семейственности, во взаимопомощи? Да нет, на Кавказе да на Востоке это дело посильнее будет, а у тех же итальянцев вообще семья знаете как называется? Мафия! Может, секрет в спасительной самоиронии? Нет, этим чувством вполне наделены и грузины, и англичане, и французы - вспомните кино. Наша Великая Сакральная Русская Народная Кабацкая Эстрада - от Вяльцевой и Паниной через Дмитриевича к Бабкиной, Ротару, Шуфутинскому и Сукачеву - на самом деле, по точному определению Троицкого, "еврейско-цыганская калинушка". Я о музыкальных корнях. Наш любимый народом и теперь уже почти государственный блатной язык наполовину состоит из слов еврейских - нет, не одних скрипачей родит нация! (Три примера, с ходу пришедших на ум: "шмон" - это на иврите "восемь". В восемь часов на зоне шмонали. "Халява" - это молоко. Его бесплатно раздавали в синагоге бедным в шаббат. А "шаббат" - это время шабашить. Достаточно?) А ведь я, кажется, знаю, что отличает их (простите, нас) на самом деле. Вы когда-нибудь видели, как еврей относится к своей маме? "Видели" - тут плохое слово. Чувствовали? Это любовь, которая не поддается описанию. Поэтому она не афишируется, ее не выносят на флаг. Это любовь до самой смерти. Не маминой, нет. Твоей собственной. Может, в этом главный секрет?
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"