Жил-был мужик. Он, правда, ужасно не любил, когда его так называли.
- Мужики, - говорил он, - вон... это, в поле пашут, понял?!
А он, и правда, в поле не пахал. И поэтому называли его - ну, те, которые его хорошо знали - не "мужик", а "Дед". И это ему нравилось, да и привык.
Ну, вот... Жил, значит, Дед на опушке большого Леса. И все в этом Лесу его знали. Была у Деда двустволка Тульского завода и патроны к ней - всякие, и дробь, и картечь. Так что в Лесу Дед был в большом авторитете.
Ну, в общем, жил себе Дед, поживал. Была у него, как водится, Баба, была Внучка с Жучкой породы йоркширский терьер. Ну, то есть, все как у людей. А чтобы уж совсем как у людей, завел он себе и козочку. Беленькую такую, молоденькую, кудрявенькую. А на вопрос, как ее звать при случае, она говорила:
- Де Реза.
Как ее, сердешную, зовут по правде - этого никто не знал. Просто когда-то папа определил ее в козлятник с французским уклоном. С прицелом на Сорбонну должно быть. Но до этого не дошло, потому что выгнали бедную козочку из того престижного козлятника раньше времени. А выгнали из-за папы, которого, кстати, звали как раз таки Резо. Папа-то поначалу был крупным начальником в одном огороде, но нечаянно, по ошибке наставил рога кому-то не тому, теми рогами-то его и забодали. Его забодали, а де Резу и выперли как бесперспективную и отстающую. К тому же и платить за обучение стало нечем.
Тяжко пришлось бедной козочке, но выжила и даже похорошела. А потом увидал ее как-то Дед, да и взял к себе. И стало ей хорошо, да и Деду порой неплохо. Козочка-то пока скиталась кое-чему научилась, пообтесалась в общем, да и дурой она не была, хоть французский язык ей и плоховато давался. С произношением чего-то...
Да... хорошо-то хорошо, но могло бы быть и лучше. Баба эта как-то косо смотреть стала. Это наверняка ее Внучка подзуживает. А зачем они Деду? Привычка? Так от дурных привычек надо избавляться. Такие вот мысли порой приходили в хорошенькую кудрявенькую головку нашей козочки. А и, правда, зачем?..
В общем, как-то раз отправился Дед в очередную командировку в Лес. Ну, там - зелени нарубить, как он объяснил Бабе перед уходом. И поручил он ей за козочкой, за Дерезой нашей приглядывать - кормить, поить, выгуливать, вычесывать. Ну, и все такое. И отбыл.
А как вернулся, спрашивает:
- Ну, как ты тут без меня?
А де Реза и говорит, чуть не плача:
- Ох, я бедная - говорит - коза,
Не кормили - говорит - ни раза.
Не поили, не кормили, не гуляли, - говорит, - и вообще, - говорит, - уйду я от вас.
Рассердился Дед и выгнал Бабу ко всем чертям. Не стал слушать ее жалкий лепет оправданий.
Поняла коза, что она на верном пути. И после очередной командировки так прямо и заявила:
- Ваша внучка - вот же штучка!
Вместо штоб гулять водить,
Развлекать, поить, кормить -
Все сама гуляет где-то.
Хочет сжить меня со свету.
Водку хлещет из горла...
Я чуть-чуть не померла!
И ушла Внучка вместе со своей Жучкой. Хоть та-то уж и вовсе ни в чем виновата не была.
И остались они вдвоем - коза де Реза и Дед. И решила коза, что пришло ее времечко. Вот только... То ли характер козий тому виной, то ли незаконченность общего гуманитарного образования сказалась, но начала де Реза капризничать.
Вернется, к примеру, Дед домой из Лесу. Ну, понятное дело, усталый, раздраженный. Вернется, значит, рюмку хлопнет для сугреву, да и на диван - бряк. И - телевизор, чтобы, значит, от текущих событий за пределами родного Леса не отставать. В курсе быть чтобы. Козочка, ясен пень, обижается. И так целый день Деда не было, а и как пришел - туда же. Нет, чтобы...
- И охота тебе всякую ерунду смотреть? Что там интересного? Дай-ка пульт...
И - щелк! На Эм-Тэ-Вэ.
- Ах, - говорит, - прелесть! Давай потанцуем?
Ага!.. Только Деду и танцы щас!
Или, к примеру:
- Я этого кушать не буду!
- А что так-то?
- Что это? - и вилочкой брезгливо так. - Вот это - что?
- Ну, что?.. - Расстраивается Дед. - Ясно что, капуста. Что же еще?
- Я же просила, кажется...
- Что просила? - Морщит лоб Дед.
Она в последнее время много, вообще, чего просила. Вот так, сразу, и не упомнишь.
- Брюссельскую капусту просила. Эта, наша, у меня уже поперек горла. Кушать не могу.
А за брюссельской капустой, между прочим, в Брюссель ехать надо. А вы что думали? Недаром же ее брюссельской зовут, ага...
Ну, ладно, и плясал Дед через силу, и в Брюссель гонца за капустой тамошней снарядил, и вообще... Но уставать стал от жизни этой. В Лесу-то он тоже, между прочим, не на травке валялся, а домой придет - тут эта...
Расходы опять же. Та же брюссельская капуста, к примеру. А устрицы?! Притом, что устриц тех ни сама де Реза, ни, тем более, Дед жрать так и не стали. Посмотрели, да и на помойку... Баба, ежели вспомнить, вместе с Внучкой и Жучкой, куда как дешевше Деду обходились.
А раз расходы возросли, то и в Лес Деду пришлось чаще наведываться. Так что и лесные обитатели взвыли, разбегаться стали. Дедом стали детишек своих пугать. А у Деда нервы, знаете, тоже не железные.
А нервы-то сами знаете, чем лечат.
И вот сидел как-то раз Дед дома, после очередной вылазки нервы лечил, а тут к нему гостья - Белочка. А Белочка - та еще скотина. Ну, прям, чует, как кто где нервы лечит, так и непременно в гости явится, такое уж у нее естество. Вот и тут явилась, чтобы, значит, Дедово одиночество скрасить.
Скрасила.
- А козочка-то твоя, - говорит между прочим, между рюмками, значит, - того...
- Чаво - того?!. - Так и вскинулся Дед.
- Ну, того - этого... Пока ты там, в лесу спину рвешь, нервы сжигаешь...
И такого наплела! Про козлов всяких, которые, пока он... пока там...
Белочка - она такая!
Рассвирепел Дед. Хотел козочку нашу прямо на месте порешить, уже и двустволку на нее свою стволами направил, да обнаружил, что патроны все только что в Лесу расстрелял. Ну, за другими не полез, поленился, а может охолонул чуток. Взял де Резу за рога, да и отволок в Лес. Да еще и пинка дал на прощанье: Пошла вон, мол! Чтобы, значит, духу твово...
Ну, и все такое, что обычно в таких случаях говорят на прощанье.
В общем, как и тогда, после папиного-то фиаско, осталась козочка одна в этом враждебном мире. Хоть волком вой, а хоть - ложись, да помирай.
Ну, волком выть де Реза не стала. Не умела она - не с волками же жила. Помирать тоже не стала, сочтя это за малодушие, а покручинилась, да и пошла себе нового счастья искать взамен утраченного.
Шла она, шла - устала, проголодалась. Отвыкла она уже травой из-под копыт да листьями питаться. Шла, значит, да вдруг увидела - домик стоит. Да такой хорошенький! Вам-то он, может быть, с собачью будку покажется, особливо после Дедовых-то хором, а козе нашей - ну, прям, в самый раз! Соразмерный такой, прям как на нее пошит.
Зашла без спросу и не постучавшись, а там Заяц на лежанке в одном исподнем опосля обеду самокруткой дымит, гостей не ждет. А напрасно!
Понравился домик козе. И внутри так - ничего, прибрано, и снаружи огородик она приметить успела. Вот только Заяц этот... Ни к чему тут Заяц, лишний он. И без него-то места маловато. Ну, хотя, если не придираться, да с устатку... Но - без Зайца!
- Ну, что лежишь, - сказала де Реза строго, - не здороваешься? Не видишь, гость в доме?
- А-а... - растерялся Заяц, - здрасьте.
- Вот тебе и - здрасьте! Иди-ка ты, капустки, что ли, принеси. Да про морковку не забудь.
И добавила:
- Морковку-то, слышь, помой, деревня.
Ну, что? Пошел Заяц, приволок пару кочанов, да и за морковкой направился. А как и морковки - вкусной, спелой, помытой, хрустящей полную охапку принес, так его козочка-то в дверь и выставила:
- Пошел, - говорит, - отсюда. Ишь, махоркой тут все провонял. Проветривай теперь... - и рогами еще в спину подтолкнула.
Чтобы, значит, никаких сомнений не было.
И побрел Заяц, солнцем палимый, да ветром гонимый, куда глаза глядят. А у него глаза - мало того, что косые, так еще и слезьми застланы. Идет, бредет, ничего не видит, сквозь кусты ломится, чуть в заячий силок не попался. Вдруг - ба-бах! - башкой своей во что-то мягкое, да лохматое уперся. Что такое?
А это Волк был. Тоже шел себе по делам, в смысле - чего бы пожрать. И видит - зайчатина прям на него прет, ну, прям, как бульдозер. Обычно-то как? Обычно-то за зайчатиной еще побегать надо. Недаром же говорят, что Волка ноги кормят. А тут...
Растерялся Волк, даже аппетит пропал. Непонятно, что это за чудо такое, то ли беда, то ли наоборот - удача привалила. Только не зевай.
Взял Волк Зайца за его длинные уши, встряхнул, чтобы в чувство привести, поставил перед собой и спрашивает:
- Ты чо?..
А Заяц как увидел Волка перед собой, так прям чуть со страху не обделался, и лапы задние ну напрочь отнялись. Однако в себя пришел, видит - Волк с ним вежливо, а не так, чтобы жрать сразу. Ну, и осмелел чуток.
- Там!.. - говорит. Говорит и лапкой туда, себе за спину показывает, - там!.. У-у!..
Ничего Волк не понял. Ну, а потом, когда Заяц, маленько успокоившись, да придя в себя, все ему рассказал - все-все-все! - рассердился. Рассердился, но и обрадовался: точно, удача! Что ему этот несчастный Заяц? Так, на один зуб. А там, понимаешь, целая коза! И брюхо набить, и справедливость восстановить. Вот это - по-нашему!
А коза, откушамши, что там ей Заяц припер, прилегла покемарить. Устала, сердешная, да и то - сколько переживаний, да за один раз! И только начала дремать, вдруг дверь со стуком распахнулась, и кто-то встал на пороге - грозный и лохматый.
Ну, другой бы, конечно, со страху-то, да толком не проснувшись, растерялся бы, запаниковал, да и был бы скушан сей миг, но де Реза не такова была. Хоть и трудно ей школа жизни далась, да, видать, не зря. Мигом сориентировалась и заорала во весь свой козий тенор:
- Дед, сюда! Вот она, волчья шкура! Сама сюда пришла!
А вот Волк - Волк растерялся. Он сразу, как увидел, понял, что коза не простая. Не из тутошних. Один бантик на шее чего стоил, да и вообще... ухоженная такая!.. И вспомнил Волк сплетню про Деда, что де с козой какой-то сошелся старый дурак. А тут еще и эта как раз - Деда-то звать!..
Ну, подстава! - решил Волк. - Вот попался!
И как ломанулся прочь, прямо сквозь кусты. Куда там - Заяц!
Ишь, гады! Волчья шкура им понадобилась! Ага, самому еще пригодится.
А коза села, башкой покрутила, дух перевела, пот со лба утерла, да еще капусткой себя побаловала. Ай, молодец! Так их, этих!..
А тем временем шел по Лесу Медведь. Шел тяжело, вразвалочку, и думу тяжкую думал. Совсем Медведю житья в этом Лесу не стало. Совсем его Дед со свету сживает. Да и то сказать - не ужиться двум хозяевам в одном Лесу. А у Деда двустволка. И что ты против нее? А в другой лес уходить, так там свои Медведи... А возраст-то уже не тот, чтобы с другими-то драться. А тут Дед выслеживает, в покое не оставляет. Со всех сторон обложил, капканов понаставил. И народ тутошний чует, что конец, похоже, прежнему-то хозяину пришел, стороной обходят, чтобы не кланяться. И с просьбами уже не обращаются, как раньше, не верят в него, значит. Крест на нем поставили, скоты!..
Зашумело в кустах что-то, отвлекло Медведя от дум его тяжких. Поднял Медведь голову и видит: продирается Волк с безумным видом, будто гонится за ним кто-то. Выдрался Волк из кустов, выскочил на поляну, тут ему Медведь дорогу-то и загородил. Такую тушу не проигнорируешь!
- Ты чо?
- А?.. Чо?.. - Волк стал приходить в себя.
Ну, и то сказать, такая вот пробежка кому хошь мозги прочистит. И задумался Волк, а что это он выстрелов-то не слышал? Был бы там Дед, так непременно шмалять бы стал, со всех стволов. Такая уж у него - у Деда, была натура. Уж ему ли, Волку, не знать? А тут - тишина...
- Чего бежишь-то как наскипидаренный, - уточнил свой вопрос Медведь, - случилось чего?
А Волк как пришел в себя опосля испуга-то, снова стал хитрым и осторожным. Ну, по-волчьи, конечно. На свой манер. То ли есть там Дед, то ли нет его - это сейчас, не посмотремши, сказать точно невозможно. Но и идти проверять тоже неохота. Ну его! С Зайцем тем еще разберемся, да и козу другую найдем, мало ли их? А с той... А с той вот пускай Медведь разбирается, ему все равно терять нечего. Вот и пусть!..
И поведал Волк Медведю со всем уважением, как старшему товарищу, грустную повесть. Повесть о том, как какая-то непонятная коза самым бессовестным образом Зайца из собственного дома выгнала по беспределу. А когда он, Волк, решил за зайца заступиться, рогами ему угрожала. Вот он, Волк, и решил побежать, позвать того, кто уж точно во всем разберется, да кого надо и накажет, а кому надо и поможет. А ему, Волку, негоже, понимашь, самосудом заниматься. А то, понимашь, это будет уже не демократия, а анархия. Или он не прав?
- Прав, прав, конечно, - успокоил Волка Медведь. А сам про себя подумал:
"Вот, оказывается, не всю веру в него еще потеряли. Обращаются еще, подлецы! Ну, что ж, будем поддерживать авторитет".
- Где, ты говоришь, избушка-то? - Спросил он Волка.
А коза тем временем опять задремывать стала. День-то к вечеру уж. Набегалась.
Вдруг дверь опять - хлоп! - нараспашку. И в дверь чья-то мохнатая голова влезает, носом черным принюхиваясь.
Принюхалась и взревела:
- Эй, ты, как тебя!.. Освобождай помещение!
Ну, а что - коза? Коза-то еще в прошлый раз поняла, что нашла ключик к сердцам здешних обитателей. Ведь о том, что там у них с Дедом промеж себя приключилось, здешняя шелупонь знать не знает, да и откуда бы? И набычилась де Реза, насупилась, прямо в медвежьи зенки уставилась и грозно так, но как бы и с ехидцей:
- Ты с кем это так?! Ты хоть знаешь, кто я такая?
А кто она такая, правда? У Медведя от неожиданности аж пасть приоткрылась. А и то сказать, какая-то она, коза эта, не такая. И держится вон как - нагло, и вид какой-то...
Медведь мог бы сказать - городской, да не бывал Медведь в городах этих - тьфу на них. Слышал только, да и то больше от сорок. А им кто верит-то?
И смутно стало у Медведя на душе, сердце ударило гулко и невпопад. Ох, не пропасть бы... ох, не к добру...
А коза, не дождавшись внятного ответа, да, по-правде, и не рассчитывая на него, продолжила все также уверенно, если не сказать - нахально:
- Ну, достали уже! Это что же такое? А ведь Дед обещал!..
Дед!.. Вот оно и того... Вот, значит, как, - замельтешило в голове у Медведя.
- Все! - услышал он, уже убирая башку из дверного проема. - Хватит! С меня довольно! Сейчас звоню Деду - где мой мобильник?! - пусть тут разбирается!
Выпрямился Медведь во весь свой рост, встав на задние лапы, как делал всегда, когда возникала опасность.
- Щас он!.. - услышал Медведь сквозь шум в ушах, - с ружом-то, ага?!. Что?!
Что там еще кричала разошедшаяся де Реза, Медведь уже не слышал. Голова закружилась, в кишках забурлило, задние лапы ослабли, и, развернувшийся было к лесу передом к избушке задом, Медведь, так и грохнулся всем этим самым задом на заячью избушку. Не так уж чтобы и прочную - ну из чего там ее Заяц сляпал-то на скорую руку? Так...
Ну, а потом встал, кряхтя, Медведь, посмотрел вниз на то, что там, внизу, осталось, прислушался... Нет, тихо там было. Никто ему не угрожал уже, никто не кричал, даже и стона тихого слышно не было.
И ушел медведь. Ушел прочь, думая, что уж теперь-то точно житья ему тут не будет.
Заяц, лишившийся недвижимости, еще долго скитался меж двор, выдавая себя за погорельца, пока не повстречал Волка.
Ну, а Дед - Дед вернул и Бабу, и Внучку с Жучкой. И какое-то время просто отдыхал и лечился от запоя. Потом, вроде, дела наладились, все как-то утряслось и забылось, ну, и стало Деду скучновато.
А вокруг любого солидного мужчины столько соблазнов! Ну, и завел в конце-концов Дед себе курочек. И все бы хорошо, как вдруг одна из них, любимица Ряба, взяла, да и снесла яйцо.
Да не простое, а - подишь ты, золотое!
Впрочем, это уже совсем другая история.
***
Про Курочку Рябу
У народа Тиу, что искони проживает в провинции Батата - ну, там, где полноводная Буздяга сливается в нежных объятиях с тихой, извилистой Бугамбой - так вот, у них есть старинная легенда про Золотое Яйцо.
Многие поколения исследователей - этнографов, филологов, лингвистов и историков пытались разгадать глубинный смысл этой внешне незамысловатой истории. Чего только не напридумывали, а к единому мнению так и не пришли. Да и смысл легенды яснее не стал. А все почему? Да потому, что искали там некую подоплеку, зашифрованное тайное послание, неизвестно кому адресованное.
А на самом деле все гораздо проще. Нет там никакой тайны, а всего лишь банальная бытовая драма, достойная даже не Уголовного, а как максимум Административного Кодекса.
Там ведь всего и делов-то...
В общем, если коротко, то так: жил там один мужик. Вот только, по правде говоря, не любил он, когда к нему так обращались. Мужики, мол, в поле пашут. А он в поле не пахал, это точно. А звали его, когда кому-нибудь приходила в голову такая блажь, Дедом. Вот только редко его звали, он чаще сам приходил. Незваный.
Жил Дед рядом с дремучим Лесом, с которого и кормился, имея при себе двуствольное ружье Тульского завода. А как сказал один мудрец - ружье дает власть. Так что пользовался Дед в том своем Лесу непререкаемым авторитетом. Чем и пользовался.
Жил Дед, можно сказать, нормально - хорошо жил, дай бог нам всем так жить. Как и положено всякому, имеющему ружье и умеющему им пользоваться. Был у него дом на опушке - полная, как говорится, чаша. А в дому - Баба, Внучка и Жучка породы йоркширский терьер. Все, короче, как у людей. А вы как думали?
Ну, понятно, и курочки у него там были. Любил Дед иногда с ними повозиться. А чего бы и нет, если от этого никому никакого ни вреда, ни убытку? Ну, Баба, понятное дело, на этих курочек косяка давила. Так на то она и баба, что с нее взять?
И вот однажды одна из этих курочек - Ряба ее звали - может от той возни, а может - так, само как бы по себе, разродилась яичком. Дело, как говорится, житейское. С кем не бывает. Вот только яичко получилось какое-то...
Первым его обнаружила Внучка. Она - то ли по глупости, то ли в пику Бабе, но сдружилась с той самой Рябой. Вот и увидела это яйцо раньше всех. Схватила его и - за пазуху! Ряба, понятно, ну - протестовать, но что она могла?
Уволокла Внучка яичко-то к себе, и давай им играться. Заигралась, да и не заметила подкравшуюся Бабу. Баба яйцо, понятно, изъяла. Самой интересно. А, разобравшись... Впрочем, скорее, наоборот - придя в полное недоумение, Баба привлекла к изучению феномена и Деда. А куда деваться? Нет уж, тут без Деда - никуда.
Да посудите сами: ну, размер яйца, положим, стандартный. Зато цвет... И блестит, зараза! В протоколах про такое пишут - металл желтого цвета. И правильно. Так и тут. Ну, вроде - золотое. И на цвет, и на блеск, и на вес... Ага! А вдруг - латунь? Или там - бронза?
Щелкнула Баба по яичку-то ложечкой, вроде как сдуру. Тут Дед ее саму той ложечкой по лбу как щелкнет! А яйцо отобрал - нечего... Но ясно стало, что крепенькое яичко-то. Так просто его не возьмешь. Да и надо ли?
Баба, понятно, в крик, в слезы. Это ж со стороны только так кажется, что, мол, ерунда - ну, подумаешь, ложечкой по лбу... А вы сами попробуйте! У Деда рука-то тяжелая, да и ложечка та - та еще ложечка! Ею Дед обычно щи хлебал. Так она размером-то с хороший лапоть, ну, может, чуть поменьше, но не на много.
В общем, у Бабы шишка на лбу и обида смертная. Вроде, как ни за что получила. А за что, правда?!.
- Что, - кричит, - за яичко свое родимое испугался?
- Ты что, не видишь, дура, - ответствует ей Дед, - яйцо-то не простое!
- Ага, как же!.. Золотое, прям.
- Да, золотое, - упрямится Дед, - а какое ж? Деревянное, что-ль? Что из него вылупиться по-твоему может, а?
- Ну, я не знаю, - задумался Дед, - может, и гребешок... А вот ты, дура, - это он снова Бабе, - про Золотую Молодежь слыхала?
- Да байки это все! Фуфло голимое. Ты сорок-то слушай больше. Они тебе такого настрекочут!
- Какие такие сороки?! Да мне про это, если хочешь знать, сам Крокодил рассказывал. А он врать-то не станет!
Крокодил точно за враньем замечен не был. Серьезный товарищ. Он раньше-то в городе жил, в вольере у одного Большого Человека. Ну, а потом как-то дырку в сетке прогрыз, да и деру дал. Так это, или не так - кто знает? Сам-то Большой Человек говорил, что, дескать, надоел ему Крокодил - бревно-бревном, и толку с него никакого. Только, мол, цапнуть норовит. Вот он, мол, и выгнал его ко всем чертям. Так или иначе, а пошатавшись по Городу - там посля даже песню сложили: "По улице ходила большая Крокодила. Она, она зеленая была..." - в общем, погулял Крокодил по асфальту, да и ушел в Лес, где и обитал в болоте, питаясь тамошними лягушками. Дед Крокодила шибко уважал, была у них эта - как говорят - взаимная симпатия.
Внучка про Золотую Молодежь тоже откуда-то слышала, и тихо завистливо вздохнула - ах, ей бы в Город! И угораздило же ее, с ее-то умом и талантом, а паче того с красотой несказанной, родиться в этом медвежьем углу!
А тут и курочка прибежала. Та, Ряба которая.
- Отдай, - квохчет, - яичко!
Ну, оно и понятно, курица-курицей, а дите свое жалко.
А Дед:
- От кого яичко-то? А?!.
А Баба тут же ехидно:
- Так от тебя же. Что ж дитятку-то не признал?
- Как от меня?! Я что, петух, что ли?!
Ну, Баба, хоть и не большого ума баба, а поняла, что завралась. А поздно! Дед уже завелся. За больное Баба-то зацепила.
- Петух, да?! Да ты!.. Да я тебя!..
Яйцо от греха на полку положил, да давай руками размахивать. И все, главное, норовит Бабу по роже зацепить.
Вот так за этим скандальным шумом и свистопляской и не заметили, как все их мечты и планы - если, конечно, таковые были, - накрылись оптом.
А всему виной Мыш.
Мыш был старый домушник. Он, вообще-то, всю жизнь в Городе промышлял, где и родился. Однако под старость трудно ему там стало: прогресс, понимашь! Всякие мышеловки на полупроводниках понапридумывали, химизация, цифрофизация, сети всякие социальные - и сам не заметишь, как запутаешься. Опять же молодежь подросла. Ей-то все это - свое, родное. Они эту химию еще с молоком матери впитали. То есть - конкуренция!
Вот и задумал Мыш на старости лет уйти к чертям куда-нибудь в глушь, в провинцию. Там люди еще не испорченные. Там можно жить по старинке. Ну, а как попал в глушь-то, так про Деда и услышал: вот, мол, у кого в дому поживиться можно. Ну, и проник, как умел. А умел он это хорошо, талант у него сызмальства к этому делу был, чтобы, значит, залезть куда.
И, правда, поживился от души. И совсем уже тикать собрался было, чтобы, значит, на воле в кайф попереваривать наворованное, да тут как раз началась вся эта катавасия с яйцом. В самый неподходящий момент, как назло! Затаился Мыш, причем как раз на той самой полке, ветошью прикинулся - это он умел, и дышать старался тихо-тихо, да и то - через раз.
Ну, а к тому времени, когда Дед в раж вошел, уже совсем Мышу невтерпеж стало. И как увидел он, что уже никому до него, сердешного, дела нет и не будет, решил он с полки-то шмыгнуть. В смысле - спрыгнуть. Да и сбечь - пропади они тут все пропадом!
Но, все же, стар, видать, стал. Ловкость уже не та, шмыгливости той нету. Задел, бедолага, кончиком хвоста яичко-то. Оно и - хлобысть на пол! Да - вдребезги.
И как не увлечены все были - кто чем: Дед рукомашеством, Баба от того рукомашества уклоняниями, Внучка визгом, Жучка лаем, Ряба квохтаньем, маханьем крылами и клюваньем в ноги - а как яичко-то грянуло об пол, так все и встали. Ну, прям, как вкопанные.
Встали и смотрят, ждут, поди - что там под золотой оболочкой скрыто-то? А когда увидели, растерялись, всего ждали, только не этого:
- А?.. - пролепетала Баба.
- М-м?.. - промычал Дед.
- А как это? - вопросила неизвестно кого Внучка.
А вот так! Пусто было в яичке-то. Ничего оттуда не выбежало, не вылетело, не выползло и даже не растеклось под ноги. Даже вони, и той не было.
Вот и думайте, что хотите. Вот и сочиняйте морали всякие, да ищите смысла во всем этом. А его там ровно столько же, сколько и в самом яйце. Дед скорлупу-то подсобрал - не дурак, добром разбрасываться! - как раз на один зуб хватило.
Ну, а Ряба с тех пор остепенилась, обабилась как-то, да и пошла яйца один за другим нести. Но уже простые, правда. Обыкновенные.
***
Сказка о Репке
О чем эта история? О том, что в жизни богатых и знаменитых тоже бывают черные полосы? И как бы они ни хорохорились, им тоже случается рвать на себе шерсть и тщетно метаться в поисках выхода? Или о том, что и малому случается порой переплюнуть великого? А может - о дружбе и о том, что она может преодолеть все преграды?
Черт его знает. Слушайте и решайте сами.
Ну, в общем, посадили Репку. Может, и правильно. Зарвался Репка, страх потерял, вот и вляпался. Дед как узнал, так и за голову схватился. Прям в глазах все поплыло и темно стало. За бутылку взялся было, да по счастью одумался. Это горе самогоном не зальешь, тут мозговать надо. На трезвую голову.
Дед-то, он, конечно, в Лесу авторитет - кто бы спорил. У кого еще двуствольное ружье тульского завода имеется? Но, с другой стороны, если бы не Репка...
Репкой, кстати, его как раз Дед-таки и обозвал. Как увидел в первый раз, так и ляпнул: "Ну, прям, репка с кепкой". На что Репка тогда сильно обиделся. Но вскоре они помирились, нашлись у них общие интересы, да и вообще... Ну а кликуха-то так и прижилась, тем более, что раньше у Репки имени вовсе никакого не было. Так уж лучше такое, чем ничего. А что вы хотите - у леших имен и правда не бывает. А в то время как раз кому-то из начальства моча в голову ударила - перевести леших в лесников. Ну, вроде как в госслужащих. А госслужащему без имени - никак. Анкеты же всякие заполнять надо? Ну, вот и пригодилось.
Так они и жили. Как Дед в Лес, так Репка непременно где-нибудь в противоположном его углу порядок наблюдает. А как же! В том-то углу тоже присмотр требуется. Так что все довольны были, ну а кто и недоволен, то кому жалиться-то? Репке, что ли?.. Пробовали поначалу, да вскоре и перестали. Повывелись в Лесу дураки. Так оно и к лучшему.
Взяли-то Репку на пустяке. Ну порубил он себе десяток-другой сосен для домишки. Подумаешь, беда! Новые вырастут. Что, первый раз, что ли? Или он один такой? Да вот только на сей раз попал он под горячую руку. В городе кому-то блажь пришла кампанию объявить по лесосбережению. Ну, понятно, кто-то себе карьеру решил сделать. Вот Репка и подвернулся. А под кампанию попасть - это хуже, чем под паровоз.
Закручинился Дед, пригорюнился. И то - жалко Репку. А себя так и того жальче. Ведь не дай бог ляпнет чего Репка-то, про дела их с Дедом, про то, про се - да мало ли! - и что тогда?!.
Ну, понятно, первым делом нанял Дед адвоката хорошего, да через него Репке привет послал с пожеланиями - ну, там, доброго здоровьица, того, сего, а паче - чтоб язык поганый свой за зубами держал. Тогда, мол, и он, Дед то есть, об нем, об Репке побеспокоится и вытащит его из темницы сырой на ясно солнышко. Ну, в общем, так как-то...
Ну, это-то было нетрудно. В смысле - пообещать. А вот дальше все не так легко оказалось. Адвокат тоже не обнадежил: "Тухлое дело, - говорит, - под показательный процесс, - говорит, - дело шьют. Там одних томов уже штук семь".
Понял Дед, что адвокату одному не справиться. Надо самому браться. Ладно, плюнул он на дела свои в Лесу - перетопчутся! - и со всем своим семейством в Город перебрался. Перебрался, и давай кого нужно, и кого не нужно, а только можно охаживать. Ни денег, ни самогонки, ни прочих припасов не жалел. Сразу друзей столько стало!..
А толку - чуть! Пить-есть - пожалуйста, а как до дела, так сразу морды кислыми делаются. Куда там!..
Он уж к Бабе своей: выручай, мол. Вдруг у тебя чего выйдет.
Ну, что, почесалась Баба в затылке, поохала, покряхтела, да и пошла по своей, по бабьей стороне деляну окучивать. Ну, то есть, через жен преимущественно, мам и бабушек. Те ее слушали, жалели, утешали, обещали чего-то. Да толку-то!..
Тут уж и Внучка подключилась. Хоть и дура, а свой интерес в жизни понимает! Та, понятно, через молодежь ходы искала. Увлеклась даже - страшное дело! Каждый вечер у нее то клуб, то концерт, то тусовка. Дед аж испугался - втянется, что потом делать-то прикажете?
Толку и тут было с бараний чих. Да что там говорить - даже Жучку, и ту в клуб декоративного собаководства по блату устроили. И она там старалась - нюхалась со всеми подряд, да только что с того?!
А время-то шло, бумажки в дела подшивались. Следак на Репку наседал всячески - все ему мало казалось. Уж так он Репку крутил-раскручивал, уж так он его всякими поблажками соблазнял, что Репка уже совсем было готов был все-все рассказать и во всем покаяться. Еле-еле его адвокат от этого отговаривал. Дед, мол, его вытащит, ты, главное, держись. Ну, ладно, обещал Репка держаться, но только до суда. А там, мол, в полную сознанку пойду. Пущай, мол, суд мне снисхождение делает. Как осознавшему и раскаявшемуся.
Ну, и что прикажете делать? Только мотать от греха куда подальше. И совсем было Дед в эмиграцию собрался, да подвернулся ему случайно Мыш.
Мыш был старый домушник, вышедший на заслуженный отдых. Уехал он от греха из Города, жил неподалеку от Деда, и даже однажды, давно, когда еще только-только в провинцию перебрался и раскладов тамошних не знал, к самому Деду наведался. Ну, по своей основной специальности. Завершилась та интервенция неудачно - несчастным случаем. Кокнулось тогда Золотое Яичко, Курочкой Рябой снесенное, но Мыш тогда сумел выйти сухим из воды. И не только избежал Дедова справедливого гнева, но сумел посля с Дедом сойтись по-соседски и даже подружиться.
И вот - встретились. За каким-то чертом Мыша в город занесло, где Дед, весь уже в предотъездной суете на него чуть было и не наступил. Встретились, обнялись, зашли в подвальчик на полчасика встречу отметить, тут Дед Мышу и поведал о делах своих скорбных. Мыш поинтересовался подробностями, да и говорит:
- Не горюй, Дед. Продавай билеты в Лондон. Вытащим Репку.
Дед, конечно, не поверил, но на всякий случай посулил Мышу цельный медвежий окорок. Ну, ежели у того вдруг получится.
Мыш головой кивнул, и был таков. Он вообще был молчун и слов на ветер не бросал.
Сказано - сделано. Проник Мыш в кабинет к следователю. А тот тем временем бумажки подшивать закончил, и готов был передать их в суд. И суд этот должен был вот-вот состояться. Ну - со дня на день, сразу после дождика в четверг.
Опоздал чуток Мыш. Только и увидел, как следователь все семь томов в железный сейф прячет. Другой бы расстроился, заплакал, запил - но Мыш был не из таковских. Старой закалки товарищ! Подсмотрел он куда следователь ключ от сейфа спрятал. А спрятал он его в ящик своего стола. Спрятал и, в свою очередь, запер. Только что Мышу тот запор? Он дырочку прогрыз, ключ вытащил, да и был таков.
Вот приходит на другой день следователь, хочет дело Репкино из сейфа достать, чтобы, значит, еще одну бумажку туда подшить, хвать - а ключика-то и нетути! Расстроился следователь - кулачками-то стучал, пальчиками-то царапался, чуть головой не бился, а что толку? Пришлось слесаря звать. Слесарь замок курочил-курочил, да и раскурочил. Кто хочет, тот добьется. Но сейф после этого уже можно было выбрасывать.
В общем, пока новый сейф не привезут, пришлось дело - все семь томов - так держать, в столе. Поставили к кабинету охрану, понятное дело, чтобы, значит, дело то стерегли, да только что Мышу та охрана?
Всю ночь трудился Мыш. Первые два тома шли в охотку, следующие два - так себе, а последние он потреблял уже через силу, хоть и прирожденный грызун. Но - справился. Обещал же. Да и окорок медвежий душу грел.
На следующее утро пришел к себе следователь. Как раз пора было дело в суд передавать. Хоть он и не добился от Репки всего, чего хотел, но все равно, материалу было достаточно. Так что шел следователь к себе и радовался - вот какой он молодец, вот как его похвалят-наградят! А тут такой облом - от всех семи томов только семь картонных обложек. Обложки Мыш не тронул. И без них довольно было.
И что в суд передавать?
Ну - дальше проще: тут и адвокат, тут и общественность, тут и пресса, да и знакомые чуток нажали. Ведь ежели у следствия одни обложки, а дела-то нет, то получается сплошной полицейский беспредел и злоупотребление властью.
Вот так и вытащили Репку.
А как они там втроем с Мышом и Дедом на радостях нажрались, да как их за нарушение общественного порядка посадили, да как им от Бабы влетело - это уже совсем другая история.
Колобок
Группа британских ученых, занятая исследованиями фольклора народов северо-восточной Азии, недавно обнародовала любопытную статью в научном приложении к "Журналу Королевских ВВС". Статья посвящена разбору легенды, лежащей (наряду с другими, такими, как "Сказка про Козу-Дерезу", "Сказка про Курочку Рябу" и др.) в основании фундамента того, что в России принято называть "Русским духом". Во всяком случае, эту историю внедряют в сознание русского человека в том возрасте, когда он только-только учится говорить и понимать сказанное.
В статье выдвигается смелое, но вполне обоснованное утверждение, что эта, считающаяся исключительно и чисто русской, сказка, на самом деле есть не что иное, как довольно неряшливый и неграмотный перевод ныне забытой, но некогда популярной английской легенды.
Главный герой русской сказки - Колобок. Это слово, обозначающее печеный кусок теста, есть, как считают исследователи, искаженное "Call-Book". Что, в свою очередь, можно перевести как "записная книжка с телефонными номерами". Сейчас, конечно, таких нет, но в те далекие, можно сказать - легендарные, времена, к которым относится действие оригинальной истории, такие были распространены повсеместно. Дело в том, что, как в это ни сложно поверить, но в те времена не было не только интернета, но и мобильной связи. И тому же, скажем, королю Артуру, чтобы связаться, будучи в походе, с королевой Джиневрой или Мерлином приходилось искать стационарный телефонный аппарат и иметь под рукой монету в два пенса. Иначе - никак. Ну, и понятно, что того списка абонентов, который сейчас есть в памяти любого мобильника, тоже не было. Его нужно было самому составлять и иметь с собой. Всех же номеров не упомнишь, понятно, как ни старайся.
Вот так Call-Book ("колл-бук" в русской транскрипции) превратился, благодаря плохому знанию английского языка пересказчика в некий "колобок". Ну, а поскольку "колобок" - вещь условно съедобная, то и сюжет сказочки вращается вокруг того, что его все герои пытаются схарчить. Понятно, что это получается далеко не у всех, иначе сказка кончалась бы слишком быстро, а это не по правилам.
Сюжет оригинальной английской легенды тоже наверняка вращается вокруг этого самого "Колл-Бука". В русском варианте первоначальные владельцы "Колобка" некие Дед и Баба. Кто являлся прообразом этого Деда, сейчас достоверно не известно. Скорее всего само слово "Дед" возникло из либо "Dad" - папа (в смысле - отец), либо "Dead" - мертвый. Возможно, речь там шла о скоропостижно скончавшемся отце - черт его знает. И вот у этого самого "Деда" пропадает (сбегает в русском варианте) "Колл-Бук" (Колобок). Может быть, кому-то это покажется мелочью, недостойной упоминания в легендах и летописях, но это только на первый взгляд. Все зависит от того, кем был этот таинственный "Дед" ("мертвый папа"). Если это был высокопоставленный вельможа, близкий к королевскому трону, то номера телефонов, хранящиеся в его "Call-Book" - просто на вес не то, что золота, а какого-нибудь кобальта или плутония. Не знаю, что из них дороже. Неважно, короче - ценная вещь. Это сейчас всевозможные базы данных можно купить за копейки, а тогда информации такого рода знали цену и берегли ее.
Поиски в архивах, в том числе и закрытых, библиотеках, включая и библиотеку Ватикана, а также опросы сказителей и акынов, живущих как на Британских островах, так и на территориях бывших колоний, проведенные дотошными исследователями, предсказуемо ничего не дали. Нет сомнений в том, что подобная легенда, без сомнения базирующаяся на реальных событиях, была. Есть предположение, что она тщательно спрятана в архивах России - архиве КГБ, Архиве Президента, или в архиве Вооруженных сил РФ. Но допуска к этим фондам британским исследователям получить пока не удалось. Однако надежда не потеряна. Переговоры по этому поводу ведутся, причем на самом высшем уровне. А пока...
Пока попробуем сами восстановить, что там могло произойти. Что же зашифровано в этой, как раньше казалось, бесхитростной детской сказочке.
Итак, из личных бумаг некоего высокопоставленного лица (придворного? Премьер-министра?) после его кончины пропадает список телефонов. Вопрос о том, кому он мог понадобиться даже не стоит. Ясно, что не друзьям Великобритании. Но, поскольку у нее традиционно нет и никогда не было союзников (есть только интересы), то подозревать можно всех.
Обратимся к тому единственному, что у нас есть - к русскому варианту истории. Посмотрим, что еще можно оттуда выудить.
Первым, с кем встречается Колобок после побега от Деда с Бабой, это Заяц. Заяц, это, в принципе, тот же кролик (найдите десять отличий!). Великолепно! Кролик по-английски будет "Rabbit" - Раббит в русской транскрипции. Раббит - почти рабби (букву "T" русское ухо пропустило). Рабби, ребе - раввин, короче говоря. А что, если скончавшийся был иудаистского вероисповедания? И тогда при его кончине оправдано появление этого самого "Рабби". Это допущение сильно бы сузило границы поиска. Много ли евреев в числе высшей английской знати и аристократии? Впрочем, хватает. Тот же Дизраэли, к примеру. Впрочем, вряд ли речь о нем.
И вот этот самый "Рабби" преднамеренно или случайно, но завладевает "Колл-Буком" усопшего. С точки зрения морали это, конечно, нехорошо, но если этот "Рабби" был чьим-то секретным агентом, то даже наоборот. Это, можно сказать, подвиг разведчика. Казалось бы, молодец!..
Ага!.. Как бы не так!
Кто там у нас следующий претендент на Колобкову плоть? Кого там манит одуряющий аромат черствого хлебушка? Волк!
Волк - какие ассоциации рождает в нашем воспаленном мозгу это слово? Волк - "Wolf" - Вольф - Вервольф - оборотень. Ну, конечно, оборотень! Оборотень в погонах! Вот к кому переходит ценный приз. Каким образом - сам "Рабби" передал ему как вышестоящему шпионскому начальству? Или тот выследил негодяя, взял с поличным, но, вместо того, чтобы поступить по закону, поступил по справедливости, то есть оставил конфискованный "Колл-Бук" у себя, рассчитывая, видимо, на то, что его удастся выгодно пристроить кому-нибудь из врагов родной Империи? Это еще предстоит узнать.
Итак, "Колл-Бук" у Волка, то есть - Вервольфа. И что же дальше? Читаем "Колобка": ушел Колобок от Волка. Ага!.. Вот так вот!.. Это даже хорошо, что проклятый оборотень остался с носом. С холодным и мокрым.
А дальше у нас кто? А дальше - Медведь. Вот тут опять простор для воображения. А точно ли Медведь? Или опять русский пересказчик все неправильно понял? В самом деле: медведь по-английски будет "bear" - "беэ". Но есть слово очень похожее по звучанию, и если не читать, а слушать, то легко можно спутать: "beer" - "биэ". "Beer" - пиво. Пиво - вот что вмешалось в судьбу нашего Колобка - "Колл-Бука". Пиво, а к нему, вероятно, и еще кое-что покрепче. То есть дело было так: заполучив вожделенный приз, наш оборотень пошел в пивную - ну, то есть, в паб, понятно - не Россия, все же. И там-то, в пабе, "Колл-Бук" очередной раз поменял хозяина. Как именно - можно только гадать.
Ну, что, согласно единственному имеющемуся у нас источнику - той самой русской сказочке, после Медведя Колобком вплотную занялась Лиса. А вот от нее-то уже Колобку уйти не удалось. Попробуем, применяя все тот же исконно британский дедуктивный метод, расшифровать и этот эпизод.
Итак: Оборотень - паб - Лиса. Такая вот цепочка. А кто же у нас может скрываться под псевдонимом "Лиса"?
Лиса по-английски будет "Fox" - "Фокс". Что ж, закроем глаза, наберем в грудь побольше воздуха и выдадим вслух то, что первое придет на ум. Первое, как-то связанное с этим словом - "Фокс". Ну, конечно: "Фокс-Ньюс"!
То есть теперь, по-моему, все ясно: Волк (то есть оборотень в погонах), совершив некое действие в отношении "Рабби", и получив в свое распоряжение ценный "Колл-Бук", пришел в паб подлечить расшалившиеся нервы. Там встретил знакомого журналюгу из "Фокс-Ньюс" - штатного, заштатного, или вовсе праздношатающегося, ну, и вмазал как полагается. В кино же видели, наверное - все негодяи по-черному пьющие люди. Пьющие, плачущие, скандалящие, болтающие о чем не надо бы. Вот и этот проболтался, дурак. Расслабился. А журналюга-то та еще скотина, ну чистая лиса. Подпоил несчастного Вервольфика, да и забрал у того "Колл-Бук". Уж не знаю как - может в карман залез, а может тот ему сам отдал. По-пьяне-то еще и не то сотворишь, бывает.
Ну, а "Фокс-Ньюс" использовала приобретение на полную катушку, и если бы не отчаянное сопротивление демократов в Конгрессе, быть бы Трампу по новой Президентом. Но не вышло. Русские помешали. Об этом, правда, в русской сказке ни слова, но на то ж они и русские! Кто ж им верит?