В Ростов поезд прибывал в шесть часов утра. Это было не очень удобно, т.к. в аспирантуру имело смысл ехать не раньше девяти, и значит, предстояло как-то "убить" 3 часа. Я решил не поддаваться унынию, которого в предрассветной суете большого вокзала, и так было достаточно. Часа два я читал журнал, взятый из дома в дорогу, и отвлекся, только заметив, что за сиреневым стеклом окна уже достаточно светло. Заранее наметив дальнейший маршрут, я неспешно добрался до Макдональдса на Большой Садовой, там взял обжигающий чёрный кофе с пирожком, и в отличном настроении прибыл к назначенному времени на кафедру.
День прошёл на удивление плодотворно и быстро. Успешно решив все проблемы связанные с написанием научной работы, я понял, что на дневной поезд опоздал, а вечерний будет только около двадцати трёх часов. Предстояло на что-то потратить шесть часов и я, в который раз досадовал, что много времени в этот день уходит впустую. Побродив какое-то время по городу, и ощутив, заметное к вечеру, осеннее похолодание, я решил взять билет на любой фильм в ближайшем кинотеатре. Так и сделал.
Зрителей в кинозале было немного, в основном молодёжь от шестнадцати до двадцати пяти лет. Я уютно устроился в глубоком кресле, лениво разглядывая интерьер кинотеатра. Фильм, очередной разрекламированный боевик, должен был вывести меня из состояния полудрёмы, которая всё больше поглощала моё сознание. С первым же кадрами, я понял, что не ошибся, и заснуть, точно не удастся. Звук, вырывавшийся из всех супернавороченных колонок, просто не позволял не то, что заснуть, а даже просто расслабиться хоть на минуту. В любой момент нужно было, ожидая, предугадывать направление, откуда раздастся очередной оглушающий взрыв или грохот разбившихся машин. Уже через двадцать минут я настолько хорошо разработал шею, прижимая уши то к одному, то к другому плечу, что никакому мануальному терапевту и не снилось.
Тем не менее, из кинотеатра я вышел в благодушном настроении, и поскольку времени до поезда ещё было предостаточно, неторопливо направился вниз по Большой Садовой, разглядывая причудливые картины вечернего Ростова. Уже совсем стемнело, мелкое крошево дождя искрилось в оранжевом свете уличных фонарей, и люди торопились по своим домам, толпясь на остановках маршруток и автобусов.
Я заметил его не сразу. Почти налетел в темноте, обходя очередную очередь на остановке. Мальчишка сидел, прижавшись поясницей к рельефной стене дома и уронив голову на согнутую у коленей левую руку. Другую руку он вытянул вперёд и его полурасслабленная ладонь, безжизненной лодочкой была подставлена дождю. Я невольно остановился, пытаясь разглядеть мальчишку, осознавая, что он не просто прикорнул, чтобы немного отдохнуть. Спина обтянутая большим бежевым свитером, неопределённого цвета джинсы, тёмно русые волосы, вот и все результаты моих наблюдений. На вид ему было лет четырнадцать.
Не знаю почему, но весь вид мальчишки и то, что происходило вокруг, поразило моё воображение. Внезапно вспомнились финальные кадры из американского фильма "Почтальон", с Кевином Костнером в главной роли. Подумалось о том, что если когда-нибудь, мне придётся создавать памятник погибшему детству, я буду помнить этот ростовский вечер в оранжевых бликах на серых стенах домов, холодный осенний бисер дождя и этого мальчишку, прислонившегося к мокрой стене и безнадёжно протягивающего руку, к тем, кто не хочет его замечать.
- Эй, парень, возьми.
Я потряс его за плечо и протянул две десятки. Он поднял голову, и в его больших глазах отобразилось лёгкое удивление. Немного помедлив, словно не понимая, что происходит, он вдруг улыбнулся и взял деньги.
- Спасибо.
Мимо спешили куда-то увлечённые своими заботами прохожие. И я тоже пристроился к пёстрой, но безликой толпе. Правда, мы шли в разном темпе, и сзади меня всё время обгоняли, слегка задевая на ходу, самые разные, обычные люди. Билет был куплен заранее и в карманах моей куртки, на обратную дорогу, оставалось ещё чуть больше ста рублей, время уже начало поджимать, но мне неудержимо хотелось вернуться.
Я шел, отравленный сомнениями, посеянными вездесущими СМИ о "профессиональных нищих" и "уличной мафии", о "конченных юных алкоголиках и наркоманах". Я даже успокаивал себя тем, что бессмысленно или даже вредно давать ему больше денег или просто, отвести накормить в хотя бы Макдональдс. Те же стандартные фразы, словно шаблоны газетных статей, услужливо всплывали в памяти: "эти деньги всё равно ему не достанутся", "погладишь, как бездомного котёнка, и снова выбросишь", "да он просто ждёт очередного клиента". Господи, ну почему так?!
И я шел по Большой Садовой, всё больше отдаляясь от чужой безысходности и одиночества. Думая с отчаяньем, что я никто в этом городе и ничем не могу помочь этому мальчишке.
Но, замедляя мой, и без того неторопливый шаг, наперекор всем разумным доводам, в вихре образов и мыслей, всё настойчивей звучала лишь одна: "нужно вернуться!"
Я не нашёл его на прежнем месте...