Частный детектив вычислил его за три дня. Я заплатил детективу десятикрат. Он сделал чудо - в трехдневный срок нашёл человека, успешно скрывающегося вот уже шесть веков. Только при моих обстоятельствах этот срок был всё равно, что вечность. Времени у меня не было никакого.
Я взял его утром, на рассвете, едва он выбрался из дома наружу с поджарым далматинцем на поводке. Далматинец был элитный, злющий, натасканный на защиту хозяина при малейшей опасности. Он почуял - вырвав поводок, бросился на меня, едва я распахнул водительскую дверцу джипа.
Я срезал пса выстрелом в прыжке. Вымахнул из машины, коротким ударом оглушил хозяина, забросил на заднее сиденье, вскочил за руль и дал по газам.
Я пронёсся через город, вырулил на трассу и на первом же просёлке свернул в лес. С полчаса трясся по ухабистой, размолоченной лесовозами грунтовке, затем загнал джип прямиком в чащу. Выключил зажигание, вытащил пассажира наружу и поднёс пропитанный нашатырём тампон.
Он дёрнулся, закашлялся, разлепил ошарашенные дурным страхом глаза. Я закатил ему пощёчину, ухватил за ворот и вздёрнул с земли так, что наши лица оказались напротив.
- Что в-вам н-надо? - запинаясь, прохрипел он.
- Сейчас узнаешь, - пообещал я. - Где остальные?
- К-какие "остальные"?
- Ты не знаешь, какие?
- Н-не знаю.
- Что ж...
Я с силой толкнул его от себя так, что он приложился спиной о сосновый ствол и, задыхаясь, с перекошенным от страха лицом сполз на землю.
- Остальные четверо, - уточнил я спокойно. - Князь, Магистр, Ротмистр и Маркиза.
Он ахнул и задышал тяжело и прерывисто, словно неумелый боксёр, дотянувший кое-как до конца первого раунда.
- К-кто вы? - выдохнул он наконец.
Я выдернул из подмышечной кобуры глок, шагнул к нему и упёр ствол ему под кадык.
- У меня мало времени, Басаврюк, - сказал я. - Очень мало. Я - соискатель.
Басаврюк клацнул зубами, икнул, лоб его пробило испариной.
- Н-на моё место? - выдавил он.
- Ещё не решил.
- Убери револьвер, - сказал он неожиданно спокойным голосом. - Давай поговорим.
Я прибрал оружие в кобуру и присел на корточки. Внезапной его рассудительности я не удивился - скорее, ожидал её. Ситуация из пиковой стала для Басаврюка привычной - за шесть веков он оказывался в ней не однажды.
- Поговорим, - согласился я. - Слушаю тебя.
- Нет, это я тебя слушаю. Кто ты, откуда и что знаешь?
Я кивнул. Соискателю предстояло ответить на вопросы. Я был к ним готов. Пятьдесят лет назад мой дед, писатель Феликс Александрович Снегирёв, составил завещание. На следующий день дед погиб - угодил под машину. Я не знал, кто из пятерых был за рулём. Но часть завещания, посвящённую лично мне, я за долгие годы заучил наизусть.
"Внук мой Антон! Когда придёт нужда, смертельная нужда, но не раньше, ты найдёшь одного из пятерых. В Крапивкином Яру есть карстовая пещера, мало кому здесь известная. В самой глубине ее, в гроте, совсем уж никому не известном, свисает со свода одинокий сталактит весьма необычного красного цвета. С него в каменное углубление капает Эликсир Жизни. Пять ложечек в три года. Этот Эликсир не спасает ни от яда, ни от пули, ни от меча. Но он спасает от старости. Говоря современным языком, это некий гормональный регулятор необычайной мощности. Одной ложечки в три года достаточно, чтобы воспрепятствовать любым процессам старения в человеческом организме. Любым!".
В детстве я считал завещание сказкой. В юности - прологом ненаписанного романа. Повзрослев, я даже пытался роман дописать, но потом бросил. Служба в спецназе ГРУ не располагала к упражнениям литературным. Не способствовала им и должность начальника отдела безопасности в нефтедобывающем концерне. И лишь теперь, когда та нужда, смертельная, о которой говорил дед, настала, из сказки и фантазии завещание превратилось вдруг в пресловутую соломинку для утопающих. А сейчас, когда этот Басаврюк оценивающе глядел, прищурившись, мне в глаза, соломинка превратилась в плот. На котором можно выплыть.
- Меня зовут Антон Снегирёв, - представился я. - Фамилия досталась от матери. Пятьдесят лет назад ты убил моего деда.
Он дёрнулся, будто вновь поймал пощёчину.
- Я никого не убивал!
- Возможно, - я хмыкнул пренебрежительно. - Возможно, и не убивал. Но соучаствовал в убийстве наверняка. Оставим это - я здесь не для того, чтобы предъявлять счёт, я здесь совсем для другого. Так вот, я знаю об источнике, знаю о вас пятерых и знаю о трёх ключах, два из которых у Магистра и один у Князя. Кроме меня этой информацией не владеет никто. Однако в случае моей скоропостижной кончины она станет достоянием общественности, даже не сомневайся в этом, Басаврюк. И бессмертие для вас всех тем же днём закончится.
С минуту он молчал, уставившись в землю, думал. Затем, вскинув глаза на меня, сказал:
Он заозирался, словно мы были не одни в глухом лесу и нас могли бы подслушать.
- Уберём Наташку, - жарко зашептал он. - Эта шлюха давно зажилась. Я выскажусь за тебя и уговорю Магистра. Если так, то и Ротмистр будет на нашей стороне. Останется только Князь, он меня ненавидит за то, что увёл у него повара - давно, три века тому. А может... - Басаврюк осёкся.
- Что "может"? - подбодрил я.
- Может, - зрачки у него расширились, лицо напряглось, и струйка слюны пробежала изо рта по подбородку, - уберём Князя? Ключ мы найдём, ключ должен быть при нём, не может он хранить ключ вдалеке от себя. Князь самый опасный, от него жди беды. А если его убрать, Магистру ничего не останется, как...
- А если не найдём ключ? - прервал я.
- Можем не найти, - согласился он. - Князь старый лис, он может держать ключ так, что и не найдём. Давай тогда Ротмистра. Он дурак и жлоб, его можно уговорить на пистолетах. Он даже сам выберет пистолеты, вот увидишь. Ты пристрелишь его, и...
- А если не пристрелю? - вновь прервал я. - Если он меня? Я всё же склоняюсь к тому, чтобы выбрать тебя.
- Не надо! - взмолился он и зачастил, глотая слова: - Не надо меня. Мы с тобой лучше в друзьях. Я буду другом. Очень хорошим. Очень верным. И потом - твой дед. Он тоже хотел меня. Видишь, что у него вышло? Видишь?
- Вижу, - подтвердил я. - Что ж, убедил. Пусть будет Ротмистр.
Я мог бы пристрелить Басаврюка здесь и сейчас, а потом принести Князю голову. Или Магистру. Только искать Князя с Магистром у меня не было времени. Басаврюк, впрочем, об этом не знал, мне приходилось разыгрывать с ним карты вслепую.
- Договорились, - с энтузиазмом выкрикнул он. - Ротмистр - узколобый чинуша, фискал, он давно зажился. Значит, так: завтра собираемся у меня...
Я смотрел на них, на этих пятерых, и жалости во мне не было. Если бы не ключи, открывающие вмурованную в гранит и ведущую к Источнику дверь, я с чистой совестью расшлёпал бы всех пятерых.
- Так что же, Антон Алексеевич, выбираете вы смерть или же бессмертие? - скрестив на груди руки, осведомился Магистр.
Полсотни лет назад он звался Иваном Давыдовичем Мартынюком - как зовут его сейчас, было мне безразлично.
- Бессмертие, разумеется.
- Похвально, похвально, - одобрил Магистр-Мартынюк. - Очень здравомысляще, очень. И кого же вы, так сказать?
- Ещё не решил, - любезно улыбнулся ему я. - Возможно, что и вас.
- Да так. Мне кажется, с вами я бы справился без труда, хилый вы какой-то, знаете ли. Впрочем, я подумываю также о Князе. Он, конечно, отравитель искусный, но всякие эти пилюли мы не допустим.
- Как это не допустите? - возмутился Князь. - Вы, молодой человек, да-да, в сравнении с любым из нас вы именно молодой человек, забываетесь. Если вы решите меня, то и выбор будет за мной. Не советую вам, однако, меня. Далеко не лучшее решение со стороны человека, явственно рассудительного.
- Хорошо, - кивнул я. - Ваши доводы весьма разумны. Вполне возможно, я выберу кого-нибудь другого. По традиции каждый из нас должен поговорить со мной тет-а-тет, не так ли?
- Точно так, - подтвердил наряженный в дурацкий клетчатый пиджак Ротмистр. - Провести с вами индивидуальную беседу в целях личного свойства.
- Что ж - давайте начнём с вас.
Он выбрал пистолеты - так, как и предсказывал мерзавец Басаврюк. Они вчетвером сдали Ротмистра легко - каждый в отдельности и все вместе. Видимо, сговорились, пока он убеждал меня выбрать одного из них. Жребий свой Ротмистр принял, мрачно кивнув - что ж, кем-кем, а трусом он не был.
- Сходитесь! - выкрикнул Князь.
Я, держа глок в расслабленной правой руке, шагнул к черте. Ротмистр не знал, что у него не было ни единого шанса - снайперы ГРУ, даже бывшие, не промахиваются.
Я всадил ему пулю в переносицу навскидку, не целясь, когда он едва только начал поднимать руку. Он рухнул навзничь и умер ещё прежде, чем коснулся земли.
- Поздравляю вас, - церемонно поклонился Князь, когда эхо от выстрела растворилось в берёзовых кронах.
- Действительно прекрасный выстрел, милый Антон, - жеманно улыбнулась Маркиза. - Мы с вами могли бы отметить это событие. Знаете, я после дуэлей обычно бываю очень возбудима.
- Непременно, - согласился я. - Но как-нибудь в другой раз. Мне нужны несколько капель, - обернулся я к Магистру. - Две или три - прямо сейчас.
- У вас непорядок со здоровьем? - заботливо поинтересовался тот. - К чему иначе такая срочность?
- Считайте, что непорядок. Где я могу получить мои капли?
- Извольте, - Магистр извлёк из-за пазухи портсигар. - Пузырёк внутри. Однако следующий приём не раньше чем через год. А пока что Маркиза права - необходимо отметить, так сказать, обновлённый состав.
- Завтра, - отрезал я, принимая у него портсигар. - Всё завтра.
Алёна встала на ноги уже на следующий день. Она была на четверть века меня младше, и я любил её, как никакую другую женщину за всю мою, отнюдь не монашескую, жизнь.
- Больше похоже на чудо, - говорил через неделю онколог, провожая нас с Алёной к выходу из хосписа. - Метастазы исчезли без следа, никогда ни о чём подобном не слыхал. Какое-то, я бы сказал, фантастическое исцеление.
- Очень точно подмечено, - кивнул я. - Воистину фантастическое.
Ещё через неделю я познакомил Алёну с бессмертными. Битых два часа, бледнея лицом, она слушала попеременно меня, Князя, Басаврюка, Маркизу и Магистра. Затем поднялась.
- Ты убил этого человека? - бесцветным голосом спросила она.
- Да. Застрелил на дуэли.
- Чтобы я жила?
- Чтобы ты жила. Покойный был отвратительным мерзавцем, чтобы тебе было легче об этом думать.
- Мне легко, - сказала Алёна. - Легко думать.
Она, бесшумно ступая, двинулась к окну. Я рванулся к ней, отшвырнул оказавшегося между нами Магистра. Она уже распахнула фрамугу. Я не успел.
После смерти Алёны прошёл год. Роман, начатый покойным дедом, закончен - я поставил точку после завершающей фразы эпилога: "Когда придёт нужда, смертельная нужда, не ищи никого из пятерых".
У меня нет внуков, и завещание оставлять некому. Пускай оно будет для всех.