- Привет, - как всегда, без эмоций ответил Мальчик.
- Ну что, сегодня побудешь донором?
- Да, можешь подойти и взять кровь.
Сашка даже не попытался удивиться тому, что Мальчик знает кто такой "донор". Он, не без опаски, ступил на балкон и приблизился к Мальчику. Тот, продолжая глядеть куда-то за горизонт, абсолютно не по-человечески завёл руку за спину и повернул ладонью вверх. Туника спала и перед Сашкиными глазами проявилась рука очень худого маленького мальчика. Она почти светилась нездоровым голубоватым светом. Сашка, стараясь не выдавать эмоции достал из поясной сумки полевой медицинский анализатор и очень осторожно разместил его на внутренней стороне предплечья. Анализатор аккуратно вцепился в руку и попеременно моргая жёлтой и зелёной искорками приступил к работе. Устройство было абсолютно утилитарным, лишённое какой-либо эстетики, поэтому Сашка вживую наблюдал, как отступает металлический поршенёк и ёмкость заполняется вполне человеческой кровью. Вот поршенёк остановился, и зелёная искорка загорелась ровным успокаивающим светом. Процедура завершена. Пару мгновений, и анализатор вернулся на своё прежнее место в сумку.
- Я хотел бы посмотреть планету, - вернувшись на площадку сказал Сашка.
Мальчик обернулся, пристально, практически по-человечески посмотрел на него. Помолчал. При этом молчание больше походило не на раздумья, а на какой-то внутренний монолог. Лицо, обычно не выражающее никаких эмоций, периодически накрывалось какой-то странной волной движения лицевых мышц и после каждой такой волны на лице мальчика застывало выражение. То удивления, то вопроса. То непонимания.
- Нет, ты ещё не готов. Ещё два раза.
- Что значит не готов? - маленький узурпатор начинал немного бесить. Хотя Сашка отчётливо понимал, что Мальчик, по большому счёту скорее всего просто транслятор кого-то иного и пока не понятного, и недоступного.
- Я не знаю, как тебя уберечь на планете. Я не до конца понимаю, как ты функционируешь и реагируешь, чтобы тебя уберечь от ... Мальчик замолчал. - И через минуту продолжил ровным голосом - в вашем языке это понятие отсутствует. Я попробую его сформулировать, но нужно время.
- Врёт, - констатировал для себя Сашка. - Что у нас на сегодня?
- Очередной Мiр ...
- Поехали, - и Сашка открыл шлем.
Девять пятнадцать сорок семь.
***
Он умер. Но как-то не совсем. Хотя, вообще-то это было почти ожидаемо. Это был краш тест по здоровью. Стандартная процедура: организм грузят на короткое мгновение по максимуму, выявляют проблему и затем её купируют. Дешевле и проще чем профилактика нет ничего. Профилактика - это почти сто процентов гарантии. Лечение, пятьдесят на пятьдесят. Но это был его восьмой краш тест и что-то пошло не так. Медицина к этому подошла вот уже почти лет триста назад. И люди перестали болеть. Практически вообще. Во всяком случае из жизни человека ушли болезни, связанные с "поломкой" организма. Если так можно выразиться, то люди умирали здоровыми. Абсурд. Но по-другому сказать нельзя.
Он, в белой одежде. Невероятно лёгкой, нежной, почти невесомой одежде сидел в белом воздушном кресле и смотрел прямо перед собой. Но это была не стена дома. Это вообще был не дом, а скорее среда пребывания. Здесь было всё, как в обычном доме, но не совсем так. Или совсем не так. Белым было всё, стены, пол, потолок, окна, шторы на окнах. Но не по-больничному белым. А умиротворяюще белым. Он сидел в кресле с аккуратненькой белой чашечкой, в которой был невероятно ароматный кофе. Нет, кофе был как положено кофейного цвета с лёгкой светло-коричневой пенкой по краям. Но это позволяло оттенять белое до небесной белизны.
И ещё было очень тихо. Невероятно тихо. Неестественно тихо. Но тихо не так, как будто заложило уши. У этой тишины был свой звук. Толи нежная музыка, толи шум моря, толи шелест листы ... Нежная убаюкивающая тишина. Он прошёлся от кресла к столу. Тишина. Ни скрипа, ни шороха. На безукоризненно белой поверхности столешницы открытка, на белом фоне бутоньерка с фиалками. Он взял открытку, поднял её над полом и разжал пальцы. Открытка несколько раз качнулась в воздухе и бесшумно легла на пол. Безукоризненно белый.
Он вернулся в кресло и опять устремил свой взгляд туда, где в обычной комнате бывают стены. Он немного призадумался и понял, это не стены, а воспоминания. Интересно, но он порой начинал слышать свои мысли. Они аккуратно вплетались в фон. То ли в музыку, то ли в шум леса ...
Слева был вчерашний день. Вот он ложится на стол пациента и плавно перемещается со столом внутрь камеры краш теста. Ничего не происходит. Открывается камера и оттуда выезжает уже не он. Если до этого он знал, что на столе он, то теперь мысли подсказывали ему, что это уже не он. Теперь он слышит голоса. Человек в маске поворачивает голову и что-то кому-то говорит. Он не понимает слов, но знает, что это о нём. Слов не слышно, но он понимает, что краш тест привёл к остановке сердца и запустить его не удалось.
Вот он поднимается под потолок и теперь смотрит на кабинет как бы сверху. На столе лежит то, что раньше было им. Но ему себя не жалко. Всё происходит исключительно на уровне краш теста, и значит так должно было быть. Он вспомнил голографическую расписку и улыбнулся. Он правильно поступил попросив, чтобы в официальном заключении не было упоминаний об этом самом тесте. Зачем лишний раз беспокоить родных, да и не только родных ...
И ещё он подумал, что рай всё-таки есть. Нет, где он сейчас это ещё не рай, это преддверья рая. Это начало пути к раю. Эта мысль стояла у него в ушах невероятной, торжественной нотой.
Теперь картина справа. Это сейчас. Буквально несколько мгновений назад здесь были облака, а теперь его дом. Он смотрит на дом сверху, как бы сквозь крышу и второй этаж. Странный ракурс. Он слышит, как они говорят и он понимает, о чём они говорят. Они - это родственники, друзья ... Что-то говорят. Теперь слышно отчётливее:
- мог бы и пожить ...
- он был такой правильной, разве что тогда, в студенчестве ...
- ты представляешь, до пенсии осталось меньше месяца, и такая трагедия ...
- как бы не ждал, всё равно неожиданно ...
- вы что будете? ... коньяк? ...
- интересно, а он есть, Парадиз, как написано в Конституции?
И ему вдруг захотелось крикнуть - есть! Он ещё не знает до конца, он пока только в преддверии. Но он уверен - есть. И там даже наверняка лучше, чем там, где он сейчас. Он хотел крикнуть, но только прошептал:
- есть. - Спустя мгновение он набрал, как ему показалось, полные лёгкие воздуха и повторил: - Есть! Парадиз есть!
Неожиданно на правой картинке все замерли и устремили взгляд вверх. Доктор хотел сказать ещё что-то, но веки налились свинцом, глаза закрылись. Он пытался поднять руку, но она только бессильно свалилась с подлокотника.
***
О покойнике либо хорошо, либо ничего, либо правду. Дом Доктора был статусный. Прощание было организовано на первом этаже. В углу, ближе к лестнице на второй этаж на столике стоял портрет Доктора, перед ним урна с прахом. Здесь же, рядом, в рамочке некролог.
"Трагическая случайность прервала жизнь замечательного гражданина и человека. Легкомоторный флаер, на котором Доктор с коллегами следовал в зону техногенной катастрофы по невыясненным пока причинам потерял управление и рухнул в жерло климатической установки. Именно эта установка и стала причиной этой катастрофы. Все находящиеся на борту погибли. Мы гордимся вашим подвигом. Вы навсегда с нами".
Сашка пробирался между гостями и слух выхватывал из общего шума обычные в таком случае фразы:
- мог бы и пожить ...
- он был такой правильной, разве что тогда, в студенчестве ...
- ты представляешь, до пенсии осталось меньше месяца, и такая трагедия ...
- как бы не ждал, всё равно неожиданно ...
- вы что будете? ... коньяк? ...
- интересно, а он есть, Парадиз, как написано в Конституции?
И на последней фразе вдруг со всех сторон, сверху и снизу раздался чуть слышный шёпот:
- есть. - А спустя мгновение все узнали тихий и мягкий голос Доктора: - Есть! Парадиз есть!
От неожиданности собравшиеся все вдруг замолчали и зачем-то устремили взгляды вверх.
***
Помещение было огромным. Полукруглая стена была в три яруса заполнена мониторами. Два верхних по качеству картинки больше напоминали окна. В каждом окне - персональный мир. Но все три, по вертикали, очень напоминали соседние.
Верхнее окно-экран. Абсолютно белое гибридное помещение. Настоящими в этих помещениях были только два экрана, кресло, небольшой участок, изображающий комнату, стол и открытка. Да ещё человек в белой одежде сидящий в белом кресле.
Среднее окно-экран. Помещение, в котором прощаются с покойником. Гости. Столик с портретом, прахом и некрологом.
Нижний экран - чек лист. Краш тест, зелёная галочка. Эвакуация, зелёная галочка. Событие, зелёная галочка. Ещё десяток галочек и последние две строчки. Голос, зелёная галочка проявилась только что на Сашкиных глазах. Не отмеченной оставалась только нижняя строчка - утилизация.
Верхний экран, который пару минут напоминал застывшую фотографию вдруг ожил. Кресло разложилось, из-под брюха вылезли мягкие на вид колёсики, и оно скользнуло в зёв который прикрывался голографическим изображением пытающего камина.
- Символично. - подумал Сашка.
Сосед, абсолютно невзрачная личность, сидящий в пол-оборота к Сашке не поворачивая к нему головы проворчал:
- что застыл? Всё ... Сегодня ещё три эпизода надо отработать. Хотя ... твоя идея с флаером была интересной. Удалось махом списать десяток олдырей. Да и здесь хоронить никого не надо ...
Сашка собрался ответить, но ...
Щёлкнул замок шлема и Сашка оказался на плато. Мальчик безучастно сидел на каменном языке и так же безучастно смотрел перед собой.
- Завтра идём на планету, - бросил Сашка и не прощаясь побрёл к себе.
Перед входом стоял небольшой Лифт, в который Сашка поместил анализатор и по которому хлопнул по привычке после того, как захлопнул дверцу.
Шлюз, душ. Рабочий кабинет. На экране Серёга.
- Что-то мне всё это как-то - произнёс Сашка. Он взял листок бумаги, быстро написал текст и положил в Лифт для мелочей, стоявший тут же.
- понимаешь, какой-то депресняк.
На экране Серёга развернул лист, только что выскользнувший из Лита на столе. На листе ровными. Чуть ли не печатными буквами было написано:
- Мне кажется, что он всюду следит за мной и прослушивает. А может и подсматривает. Но читать он не умеет. Поэтому всё, сто может быть использовано против нас только так. Карандаш, бумага, Лифт.