Надоели мне все ямбы, 
От обиды нету сил! 
Дали б волю - навсегда бы 
Рифмоплетство отменил.

Музы с кем-то дружат вольно, 
Вдохновение течет. 
У меня же, как ни больно, 
Все совсем наоборот. 

Здесь начало всем убийствам: 
Строчкоблудство - страшный грех. 
Но в начале были мысли, 
Срифмоватые наспех. 

"Ах, мои вы дорогие!" - 
Рассыпался я, кружась. 
Но взметнули резвы крылья, 
Разбежались восвоясь. 

"Эй, брунеточка младая, 
Брось-ка прыгать да шутить, 
Я хочу с тебя, родная, 
Шуры-муры заводить.

Если б нам договориться, - 
Дай надежды только тень, - 
То, конечно, даже бриться 
Я согласен каждый день."

А она во что горазда 
Пуще бегать и скакать!
Мог ли это... мог ли разве 
От поэзии я ждать. 

Я убит, подавлен. Словом, 
Оскорблен до дна души. 
Пропадай, мои подковы, 
Пропадайте, ландыши. 

А поэта и не слышно, 
Рифмы знаю, кто жених. 
Это пушкинская ниша, 
Это пушкинИстый стих. 

Я с собой почти покончил, 
Откровенный шизоид. 
Потерял на этой почве 
И порядочность и стыд. 

А недавно прошлой ночью
Кулаками рифмы бил, 
Загонял в косые строчки 
И ругал, что было сил. 

Искричался, надорвался.
Я для них маньяком стал. 
Грязный лист со мной остался, 
Я заплакал и упал. 

Ах, ребята дорогие, 
Никогда и никакой 
Мне теперь и в лучшем мире 
Не предвидится покой. 

И стихи все эти в кляксах, 
Пальцы сбитые в крови.
Знайте, рифмы, вам воздастся 
За страдания мои!