Аннотация: Вторая часть книги. Первые боестолкновения русского и японского флотов в при Цусиме.
Часть 2.
Глава 7. Обнаружение русской эскадры.
Каждая разведывательная служба хороша настолько, насколько хороши её сотрудники.
Аксиома разведки.
Корейский пролив. Ночь с 13 на 14 мая.
Командующий японским флотом адмирал Того в преддверии прихода русской эскадры выстроил глубокоэшелонированную сеть дозорных кораблей, основной задачей которых было обнаружение русских. После войны русские историки не раз задавались вопросом: а был ли шанс у Рожественского проскользнуть незамеченным во Владивосток? И на этот вопрос всегда был однозначный ответ: нет, не мог! Пройти необнаруженным через все дозорные линии японцев русская эскадра не могла. Именно из этих соображений и исходил Сергей Часовских находившийся сейчас в шкуре русского адмирала когда составлял свой план предстоящего боя.
"Синано-Мару" был одним из вспомогательных крейсеров японского флота, и сейчас нес дежурство в первой линии разведчиков. Весь экипаж был предупрежден, что встреча с русскими более чем вероятна, и потому дозорные матросы вместе с офицерами пристально всматривались в ночную мглу в надежде что их крейсер первым обнаружит идущую с Балтики Вторую Тихоокеанскую Эскадру. Командующий крейсером капитан первого ранга японского императорского флота Нарикава всю ночь стоял на мостике время от времени прислоняя к глазам бинокль и пристально вглядываясь в темноту. Маршрут движения его корабля был составлен в штабе флота, и отклонения от него не допускались. Поэтому все что сейчас мог сделать японский капитан, это во все глаза осматривать темный горизонт, в надежде что командующий русскими проложит дорогу своей эскадры на пересечку курса его вспомогательного крейсера. Вообще японский флот всегда очень внимательно подходил к выбору дозорных на кораблях. Уже во время второй мировой войны очень часто корабли Микадо встречались по ночам в Тихом океане с американскими крейсерами вооруженными самыми современными радарами, и до появления новых, гораздо более совершенных средств радиолокационного обнаружения японские глаза всегда видели дальше чем самая продвинутая электроника янки. Но до этих событий оставалось еще сорок лет, и естественно, обо всем этом Нарикава не знал. Он испытывал уверенность в том, что если какой-нибудь корабль русских окажется в зоне видимости его крейсера то он будет непременно обнаружен.
В 2 часа 28 минут , когда ночь была еще в полных своих правах и не собиралась уступать утру, задумавшегося капитана заставил вернуться в реальность крик сигнальщика сообщавший о том, что по левому борту обнаружено судно, идущее на восток с включенными огнями.
- Ну вот, кажется началось, - мелькнуло в голове у Нарикавы.
После сближения офицеры японского вспомогательного крейсера разглядели, что на грот-мачте подозрительного судна подняты белый-красный-белый огни. В это время месяц висел на востоке, там же где и находился подозрительный пароход, и потому наблюдать за ним с "Синано-Мару" было неудобно. Нарикава приказал увеличить скорость, и обойдя подозрительный пароход с кормы вышел у него по левому борту. В 04:02 подойдя к нему, японцы рассмотрели, что судно имеет 3 мачты и 2 трубы, и по типу совершенно походит на находящийся в составе русской эскадры вспомогательный крейсер "Днепр". Однако подойдя ближе, не видя на нем орудий японский капитан подумал, не госпитальное ли это судно русской эскадры. В это время с подозрительного корабля стали подавать японскому дозорному сигналы фонарем. Нарикава догадался, что подозрительный пароход делает это по ошибке, и что по близости должны быть еще суда. Дозорные на "Синано-Мару" подробно осмотрели горизонт. Но темнота еще не рассеялась и к тому же стояла дымка, не позволяющая видеть предметы. Не заметив вокруг других кораблей, японский командир принял решение направиться к этому пароходу с целью произвести его досмотр. Вдруг впереди себя по носу и с левого борта с расстояния не более 8 кабельтовых были замечены несколько десятков судов, и далее еще несколько дымов. И вот тут-то Нарикава осознал, что он попал в самую гущу русских кораблей, и находится сейчас в центре построения неприятельской эскадры, идущей плотным строем. Медленно, чтобы не вызывать подозрения у противника резкими маневрами японский капитан вывел свой корабль за ордер охранения русских, и в 4:28 в эфир полетела первая радиограмма сообщающая адмиралу Того о том, что вражеская эскадра обнаружена. Так же "Синано-Мару" передавал в эфир примерную скорость и курс русских.
Японский капитан первого ранга мог быть горд собой, так как именно ему выпала честь отыскать в ночной мгле корабли противника. Он стоял на мостике своего вспомогательного крейсера и размышлял о том чем должно закончится дело, начало которому он только что положил, найдя ночью в неспокойном море Вторую Эскадру Тихого океана. Теперь дело было за главными силами флота, которым предстояло перехватить русскую эскадру и навязать ей генеральное сражение. В исходе этого боя не сомневался ни один японский матрос. Северные варвары уже показали, что они не способны соперничать с сынами страны Ямато за господство на море. Первая Тихоокеанская эскадра после боя с Японским Императорским Флотом в Желтом море больше так и не рискнула выйти из гавани Порт-Артура и позорно там погибла от огня тяжелых береговых гаубиц. То есть русские предпочли позорную гибель своих кораблей на якорной стоянке, вместо нового сражения. Сейчас обнаруженной Второй Тихоокеанской эскадре уже спрятаться негде. Это значит она в полном составе обречена на гибель в бою с блестящим японским флотом который поведет в бой великий адмирал Хейрахито Того.
Пока все эти мысли будоражили сознание японского командира корабля его подчиненные на "Синано-Мару" исправно пускали в эфир телеграммы сообщая все новые и новые данные о строе, скорости и курсе русских кораблей. Эти сообщения должны были помочь японским крейсерским отрядам отыскать "эскадру бешеной собаки", как ее называли в западных газетах, и сменить "Синано-Мару" в роли разведчика. Отряды адмиралов Дэва и Катаока были уже неподалеку, и Нарикава позволил себе несколько расслабиться глядя на занимающийся рассвет. Все-таки как символично, что посланник страны восходящего солнца сумел отыскать неприятеля еще до рассвета.
В 6 часов 18 минут японский бронепалубный крейсер "Идзуми" узнавший о появлении неприятеля от "Синано-Мару" открыл русскую эскадру и лег параллельным курсом на расстоянии 4-5 миль от нее, сменив вспомогательный крейсер.
Если бы любой сторонний наблюдатель из мира где родился и вырос Сергей Часовских сейчас бы имел возможность обозревать все происходящее, то он был бы уверен, что все идет так, как ему и предписано. Русская эскадра шла тем же темпом как и положено, даже ночной ордер был точно таким же, как и в старой реальности. В то же время как и в нашем мире эскадра вошла в корейский пролив, и ровно в то же время была обнаружена, причем с точностью до минуты. Единственное что могло насторожить, так это то, что большая группа транспортов, объединенных в отряд Радлова, отпущенных от русской эскадры 12 мая до Шанхая так и не добрались, а каждый из русских купцов ушел в специально назначенный ему порт Китая или Вьетнама. Там русские транспортные пароходы принялись загружаться: кто углем, кто водой, а кто и вообще черт-те чем. Причем все эти суда имели строжайший приказ Рожественского - в порты раньше ночи с 13 на 14 мая не входить! Но об этом сторонний наблюдатель знать не мог, а японское командование не сильно ломало голову над тем, куда разбрелись русские купцы.
Глава 8. Расстановка сил на карте боя.
В бою выигрывает тот, кто ошибается предпоследним.
Префразированный шахматный афоризм.
Желтое море. Вторая Тихоокеанская Эскадра. Утро 14 мая.
К исходу седьмого часа утра, румба на 2 позади правого траверза "Князя Суворова", из мглы стал выделяться корпус корабля, идущего одним курсом с эскадрой. Корпус этот временами совсем заволакивался мглой или удалялся, и затем снова показывался. В один из просветов удалось определить расстояние до него, и тогда уже стало известно, что это крейсер "Идзуми". Броненосцы правой колонны держали одну из башен в готовности открыть огонь, но вражеский корабль не подходил ближе 50 кабельтовых и был так окутан туманом, что нельзя было бы видеть падения своих снарядов, потому огня русские корабли не открывали. Да и план предстоящего боя все командиры кораблей выучили наизусть, и одним из важнейших условий успешности этого плана было дать японцам себя обнаружить. "Идзуми" постоянно посылал в эфир телеграммы, сообщающие адмиралу Того точные координаты, порядок построения, курс и скорость русской эскадры. Рожественский несколько раз флажными сигналами и семафором давал приказ по эскадре не мешать японцу телеграфировать. На русской эскадре на вспомогательном крейсере "Урал" находился исключительно мощный передатчик, с помощью которого можно было наглухо забить эфир мешаниной точек и тире, тем самым прервав японскую передачу. Но до поры до времени этого делать не стоило, так как у адмирала были планы как заманить часть неприятельского флота в ловушку.
В 8 часов утра на всех кораблях русской эскадры были подняты стеньговые флаги по случаю дня Священного Коронования Их Величеств. Именно в этот день 13 лет назад вступил на престол Император Российский Николай II. Особых каких-либо торжеств затевать не стали, так как популярность конкретно этого царя среди матросов эскадры была невысока.
Так же примерно в 8 часов утра госпитальное судно "Кострома" сообщило, что видело прошедшие сзади 4 японских крейсера. Напряжение среди офицеров штаба эскадры постепенно нарастало. Рожественский в отличие от своих подчиненных точно знал, что обнаруженные "Костромой" 4 крейсера были кораблями Третьего боевого отряда японского флота ведомого вице-адмиралом Дева: "Касаги", "Читосе", "Отова" и "Нийтака". Моряки первой Тихоокеанской эскадры называли их "собачками" адмирала Того. Это были отличные бронепалубные крейсера, способные поддерживать высокую по тем временам скорость на протяжении длительного времени, и имевшие очень солидное вооружение. Самым важным было то, что они имели существенное преимущество в скорости, благодаря чему могли спокойно оторваться от более медлительных русских кораблей. Навязать бой этим кораблям, укомплектованных достаточно опытными и сплаванными экипажами, было чрезвычайно сложно, и Часовских это учел при разработке плана сражения. Поэтому сообщение о появлении японских крейсеров за кормой русской эскадры было им проигнорировано.
Ровно в 9 часов утра командующий эскадрой передал распоряжение обязывающее все корабли удвоить бдительность, и объявить высшую степень боеготовности для экипажа. По мыслям адмирала Рожественского вот-вот должна была начаться активная фаза его плана, и сейчас от экипажей его судов требовалась удвоенная бдительность. Примерно в это же время паровой катер с "Князя Суворова" забрал с миноносца "Бедовый" его командира капитана второго ранга Баранова, и по первому отряду истребителей было передано сообщение, что на время отсутствия последнего в роли флагмана будет выступать миноносец "Быстрый" во главе с современником Часовских Оттоном Оттоновичем Рихтером. На мостик "Бедового" встал бывший капитан "Жемчуга" Павел Павлович Левицкий.
В 9 часов 40 минут во мгле близ левого траверза русской эскадры начали вырисовываться японские крейсера 5-го и 6-го боевых отрядов.
Едва адмиралу доложили о появлении новых неприятельских кораблей, как Рожественский отдал приказ об увеличении хода броненосцам первого отряда и крейсерам до 14 узлов.
Пятый боевой отряд Японского Императорского флота состоял из устаревших кораблей времен японо-китайской войны: броненосца "Чин-Йен", и однотипных бронепалубных крейсеров "Ицукусима", "Мацусима" и "Хасидатэ".
"Чин-Йен" являлся бывшим китайским цитадельным броненосцем немецкой постройки "Чжень-Юань", который японцы захватили при капитуляции базы Вей-хай-Вей в 1895 году. Для своего времени он был неплохим броненосцем, но даже к началу японо-китайской войны безнадежно устарел. Орудия главного калибра стреляли не чаще чем раз в 5 минут, да и точность на дистанциях свыше 10 кабельтовых была крайне низкой. После модернизации японцы воткнули в него 4 современных шестидюймовых орудия системы Армстронга, на борт могли стрелять 3 из них, в корму так же можно было вести огонь из трех орудий, а вот в носовом секторе была лишь одна такая пушка, но зато в бронированной башне. К 1905 году скорость этого реликта была не выше 8 узлов, но, как утверждали японцы, на короткое время он мог разгоняться аж до 11. То есть практически любой русский современный боевой корабль мог догнать, и без проблем расстрелять этого китайского инвалида.
"Ицукусима", "Мацусима" и "Хасидатэ" были однотипными бронепалубными крейсерами, строящимися для войны с Китаем в девяностых годах девятнадцатого века, и так же безвозвратно устарели к 1905 году. Их машины не могли обеспечить им скорость свыше 15 узлов, а на деле стабильно выдавали не более 13. Все эти корабли несли по одному забавному орудию - 320 миллиметровой пушке с длиной ствола в 38 калибров. Это орудие было больше, чем на любом из русских броненосцев, однако утешало то, что за всю историю ни один из этих крейсеров так и не попал в цель из своего монстрообразного орудия, потому как слишком уж неустойчивой артиллерийской платформой оказались эти корабли с небольшим водоизмещением. Весь борт этих бронепалубников был буквально утыкан 120-мм скорострельными пушками, являвшимися неплохими артиллерийскими системами. Но они стояли слишком часто на палубах, то есть слишком близко друг к другу, и каждое попадание неприятельского снаряда обязательно выводило хотя бы одну из них из строя. Большая часть надводного борта была совершенно не бронирована, а скосы бронепалубы прикрывали лишь машинные и котельные отделения. Невысокая скорость хода этих реликтов времен Японо-Китайской войны позволяла гоняться за ними даже русским броненосцам.
Шестой боевой отряд Японского Императорского флота состоял из бронепалубных крейсеров "Сума", "Чиода", "Идзуми" и "Акицусима". Все эти корабли так же были устаревшими.
Бронепалубный крейсер "Сума" был первым крупным боевым кораблем построенным в Японии по японскому проекту и из японских материалов, и вступил в строй в 1896 году. Он не был шедевром кораблестроения, и обладал плохой остойчивостью и мореходностью. При нормальном водоизмещении в 2657 тонн он в молодые годы мог развивать скорость до 20 узлов, но к 1905 году стабильно поддерживать более 17-18 узлов было этому старичку уже не под силу. "Сума" обладал неважным бронированием, зато был неплохо для своего водоизмещения вооружен и нес 2 шестидюймовых орудия, и 6 стодвадцатимиллиметровых скорострельных пушек, из которых в бортовом залпе могли участвовать 2 и 3 соответственно.
Крейсер "Чиода" формально можно было отнести к броненосным, и он являлся первым крейсером этого типа в японском флоте. По первоначальному проекту его планировалось вооружить двумя 320 миллиметровыми орудиями системы Канэ, но в итоге он вступил в строй в 1890 году как корабль одним из первых в мире вооруженный исключительно скорострельными 120 миллиметровыми пушками, коих было аж 10 штук. "Чиода" без проблем мог поддерживать скорость в 16-17 узлов, но система бронирования на нем уже явно устарела. Одновременно на борт могли вести огонь 6 орудий среднего калибра. В свое время этот корабль стоял на одном рейде в качестве стационера вместе с русским крейсером "Варяг" в корейском порту Чемульпо. А затем в составе эскадры адмирала Уриу он блокировал "Варяга" в порту, и участвовал в потоплении русского крейсера вышедшего на неравный бой с численно превосходящими силами противника.
Бронепалубный крейсер "Идзуми" изначально строился для Чиллийского флота, и даже успел там немного послужить, но в итоге был перекуплен японцами. Спроектированный для плавания в относительно спокойных морях Южной Америки он не обладал достаточной мореходностью для службы в бурных Японских водах, и имел очень низкий надводный борт, так что бронепалуба проходила ниже ватерлинии. После модернизации 1901 года его вооружение среднекалиберными орудиями было абсолютно аналогичным крейсеру "Сума". Вступивший в строй в 1884 году корабль к 1905 году с трудом мог давать на короткие промежутки времени скорость в 16 узлов.
Бронепалубный крейсер "Акицусима" был построен в Японии в 1894 году из импортных материалов, и сами японцы признавали его неудачным кораблем с малой скоростью, не на долго доходившей до 16 узлов, и плохой мореходностью. Он был вооружен четырьмя шестидюймовыми и шестью 120мм орудиями, из которых на борт могли стрелять 2 и 4 соответственно.
Вот эти устаревшие реликты сейчас и появились на левом траверзе русской эскадры. Сияющий Рожественский удовлетворенно потер руки. Теперь можно было преступать к реализации его плана. Понимая, что перед боем нужно ободрить офицеров адмирал громко произнес:
- Ну что же господа офицеры, видимо японцы нас совсем за моряков не считают, раз отрядили для слежки за нами тихоходные устаревшие сундуки. По моим прокладкам основные силы их флота находятся в четырех часах ходу от нас, поэтому приказываю начать операцию по варианту "Б"! Сигнальщики - поднимайте соответствующие флаги, продублируйте семафором по всей эскадре. Пора нам, русским морякам прошедшим через пол света, научить японцев уважать своего противника!
На мачтах флагманского корабля русской эскадры "Князя Суворова" взвился флажный сигнал передающий приказ адмирала начать сражение, одновременно его продублировали ритмично мигая семафорами. Броненосцы первого броневого отряда и "Ослябя" начали набирать ход, а телеграфист вспомогательного крейсера "Урал" тут же намертво забил весь эфир мешаниной точек и тире, препятствуя тем самым передаче японских сообщений.
По взлетевшей с "Суворова" красной ракете все пять броненосцев увеличившие ход резко выполнили поворот "все вдруг", и строем фронта пошли на пятый и шестой боевые отряды японцев. То же самое, но немного с запозданием сделали и "Аврора" со "Светланой", перемещенные в левую походную колонну примерно в седьмом часу утра. Остальные корабли начали свое маневрирование, и со стороны могло показаться, что строй русских смешался, превратившись в кучу.
Адмирал Катаока стоящий на мостике "Ицукусимы" по началу принял маневры русских за очередное перестроение, и не проявил беспокойства. Наблюдая за тем как рассыпается строй неприятельских кораблей он удовлетворенно хмыкнул: "Эти варвары, прошедшие пол света, похоже, совсем не научились маневрировать". Для привыкшего к эталонным поворотам принятых в японском флоте вице-адмирала все происходящее смотрелось несколько дико. Повернувшие на его отряд русские корабли огня не открывали, хотя дистанция была уже менее 40 кабельтовых. Постепенно до японского адмирала стало доходить, что тут что-то не чисто, и он приказал повернуть на пару румбов влево, и увеличить скорость отрядов до 10 узлов, совершенно позабыв, что древний "Чин-Йен" не способен долго ее поддерживать.
В это время пять русских броненосцев и два бронепалубных крейсера идя прямым курсом на японские корабли увеличивали ход до полного на который они способны. Рожественский в своих инструкциях перед боем особо подчеркнул, что в этой ситуации нашим кораблям не стоит пытаться держать строй фронта, а наоборот, не нужно бояться его развалить, так как бой в этой стадии будет больше походить на погоню, соответственно на первое место должно было выйти такое качество, как скорость. Огонь же было разрешено открывать лишь после особого распоряжения адмирала, которым служило открытие огня с "Суворова".
Одновременно с поворотом русских кораблей на японцев три наших бронепалубных крейсера "Олег", "Жемчуг" и "Изумруд" начали резко набирать скорость, вспенивая своими таранами бурные волны негостеприимного Желтого моря. В задачу этого отряда, руководимого с мостика "Жемчуга" одним из попаданцев в прошлое капитаном второго ранга Коломейцевым, входило отрезать японским 5-му и 6-му боевым отрядам путь отступления к главным силам их флота. Поэтому Коломейцев приказал развить скорость 20 узлов, и направил свой Летучий отряд на пересечку предполагаемого курса отхода противника.
Но на этом перестроения в русской эскадре не закончились. К броненосцам отряда Небогатова встал в кильватер "Сисой Великий", а на траверзе у бывшей Третьей Тихоокеанской эскадры встали броненосные крейсера "Дмитрий Донской" и "Владимир Мономах". Этому отряду вместе с транспортом "Иртыш", предстояло идти кружным путем во Владивосток вокруг Японии. Рожественский надеялся увлечь главные силы японского флота, и тем самым позволить хотя бы этой части его эскадры проскользнуть в пункт назначения незамеченной.
Остальные транспортные суда в сопровождении броненосца "Наварин", броненосного крейсера "Адмирал Нахимов", вооруженной яхты "Алмаз" и вспомогательного крейсера "Урал" совершили почти полный разворот, и развалившимся за время маневра строем взяли курс к островам Бонин.
Глава 9. И грянул Бой.
Безопасные корабли - это вытащенные на берег корабли.
Анахарсис Скифский.
Вице-адмирал Катаока понял, что его обхитрили, и сейчас вполне мог сбыться самый страшный кошмар из тех, что он только мог себе представить - бой двух отрядов из его Третьего флота, с новейшими русскими броненосцами. Но ведь под его командованием находились только устаревшие корабли, имеющие сомнительную боевую ценность. Теперь нужно было что-то придумывать, причем срочно.
На фалах грот-мачты "Ицукусимы" взвились флажные сигналы, приказывающие пятому боевому отряду увеличить ход до полного и повернуть "все вдруг" на 8 румбов влево, а шестому отряду под предводительством контр-адмирала Того младшего предстояло воспользовавшись большей скоростью его кораблей попытаться проскользнуть на соединение с главными силами. Расстояние до русских в момент начала маневра составляло 33 кабельтовых.
Увидев начало японского маневрирование внимательно следивший за всем происходящим Рожественский пришел в дикий восторг, и аж подпрыгнул от возбуждения. Ему выпал шанс совершить то, что уже очень давно обсуждалось на различных исторических форумах, а именно попытаться уничтожить изолированный отряд адмирала Катаоки.
- Ну что же господа офицеры, как я и ожидал, Катаока выбрал самый глупый из вариантов! На его месте нужно было скомандовать шестому отряду отходить назад, а не пытаться прорываться к главным силам. Теперь мы имеем уникальную возможность перетопить их всех, ни кому не дав и тени шанса выскользнуть из западни, в которую они себя сами и загнали! - А затем адмирал громко спросил стоящего за дальномером офицера:
- Расстояние до флагмана?
- 33 кабельтовых. - ответил начальник дальномерного поста не отрываясь от новенького дальномера Барра и Струда.
Повернувшись к флагманскому артиллеристу Часовских спокойно произнес:
- Думаю уже достаточно. Как только они завершат маневр и лягут на курс командуйте открыть огонь. И поднимите приказ вести огонь в пристрелочном режиме.
На различных маневрах, которыми были насыщены последние две недели жизни эскадры ситуацию с погоней за устаревшими крейсерами Катаоки прорабатывали не один раз, поэтому путаницы с распределением целей не возникло. Вообще сейчас картина на море была следующей: от русских строем фронта начал уходить пятый боевой отряд. А "Сума", "Чиода" и "Акицусима" набрав скорость пытались проскользнуть мимо наших броненосцев. В то же время "Идзуми", так и не успевший встать в кильватер своего отряда заметно отставал, и сейчас на его траверзе был "Хасидате", шедший крайним правым в японском отступающем фронте. Русский флагман открыл огонь по "Чиоде", проходившей уже на расстоянии 30 кабельтов от "Суворова".
Того-младший только что рассмотрел, что три русских крейсера (Летучий отряд) сейчас вышли на траверз "Суворова", и идут на пересечку курсу Шестого боевого отряда. Японский адмирал имел отличное представление о силе этих крейсеров, и понимал, что шансы в бою с ними у него 50 на 50, но любой получивший повреждение и потерявший скорость корабль его отряда будет неминуемо добит надвигающимися подобно паровому катку русскими броненосцами. Поэтому нужно было во что бы то ни стало проскользнуть под прямым углом к курсу Рожественского, фактически под самым носом вражеских броненосцев. Все эти мысли японского командующего совпали с первым залпом русского флагмана.
Увидев вспышки выстрелов огонь открыли и японцы, но их стрельба не отличалась особой меткостью. Сказывалась японская практика, когда лучших наводчиков собирали на линейные корабли первого и второго боевых отрядов, а уж флот Катаоки всегда комплектовался по остаточному принципу. И тем не менее первое попадание на второй минуте боя осталось за представителями страны восходящего солнца, и идущий крайним правым в японском фронте "Хасидате" сумел четвертым выстрелом попасть в борт "Авроры". Пробоина была намного выше ватерлинии, почти перед самыми леерами, поэтому на нее экипаж крейсера не обратил ни какого внимания, тем более что возгорания не произошло.
Зато первое попадание русских воистину стало лаки-шотом, которыми так богат любой морской бой. Идущий вторым справа в русском фронте броненосец "Император Алексантр III" на четвертом выстреле из 305мм орудий добился попадания в пытающийся проскользнуть на север "Идзуми". Огромный снаряд попал в борт японского крейсера в районе второй дымовой трубы на уровне ватерлинии. Гигантский снаряд родившийся в сталеплавительных мастерских и цехах Обуховского завода прошел через коффердам, слой угля в угольной яме и скос бронепалубы как нож сквозь масло. Он пробил один из четырех котлов, и, не разорвавшись вылетел через другой борт на пару метров ниже ватерлинии. Хотя этот снаряд и не детонировал, но дел он успел натворить немало. Из пробитого котла тут же хлынул под большим давлением пар, ошпарив нескольких человек, в результате чего в котельном отделении быстро поднялась температура, ставшая невыносимой для человеческого тела. Ошпаренные кочегары вынуждены были спешно покинуть свои места, иначе был серьезный риск свариться живьем. Давление пара в системе резко упало, и скорость корабля окутавшегося белыми облаками снизилась почти до нуля. А через выходное отверстие русского снаряда в корпус японского крейсера хлынула вода. Заделать пробоину было попросту невозможно, так как котельные отделения были пусты в силу того, что высокая температура не позволяла людям там находиться. Пробоина была небольшой, но все равно бороться с поступлением воды экипаж корабля пока не мог. Адмиралы Катаока и Того-младший видели бедственное положение своего бронепалубника, но сделать ни чего не могли, так как в этот момент сами уходили от погони.
Минутой спустя ведущий огонь по "Чиоде" "Князь Суворов" тоже добился первого попадания, правда эффект от него был мизерным. Русский снаряд снес больше половины грот-мачты японского крейсера, оставив тем самым его без средств радиосвязи. Буквально через 10 секунд снаряд с огрызнувшегося "Чиоды" разорвался на крыше башни главного калибра русского броненосца. Эффект этого попадания был скорее психологическим, так как повреждений не было ни каких, кроме легкой контузии нескольких артиллеристов. Но зато забарабанившие по листам котельного железа закрепленного на амбразуре боевой рубки осколки напомнили господам офицерам, кто именно настоял на дополнительном бронировании боевых рубок на русских кораблях.
Догоняющие японцев русские броненосцы постепенно нащупывали дистанцию действенного артиллерийского огня, и залпы их орудий ложились все ближе и ближе к цели. К тому же и дистанция до противника пока неуклонно сокращалась, что так же способствовало меткости их стрельбы. На десятой минуте боя снаряд с "Орла" снес ожесточенно отстреливающееся кормовое шестидюймовой орудие на "Чин-Йене". Расстояние в тот момент было 28 кабельтовых, и старший артиллерист поняв, что взял верный прицел приказал открыть огонь с максимальной скорострельностью. За следующие четыре минуты максимально быстрого огня устаревший японский броненосец поймал еще три 152-мм снаряда, правда существенно понизить его боеспособность они не смогли. Спустя еще две минуты старший артиллерист увидев, что снаряды теперь ложатся впереди японца приказал прекратить беглый огонь, и опять перешел в режим пристрелки. Едва успевший перевести дух японский броненосец, командиром которого являлся капитан первого ранга Имаи Канемаса получил новый удар, который можно смело считать нокдауном. Русский двенадцатидюймовый снаряд пролетел через всю палубу и ударил в заднюю часть башни главного калибра правого борта. Устаревшая броня компаунд сдержать попадание огромного снаряда естественно не смогла. Проломившаяся через слой брони огромная болванка немного изменила траекторию, и разломав в дребезги один из затворов пошла вниз, где остановилась от удара о 305-мм броню цитадели корабля. Вся прислуга находившаяся в башне была убита, а орудия безвозвратно выведены из строя. Канемаса теперь окончательно убедился что оторваться от столь смело ринувшихся в атаку русских у его устарелого корабля, все еще не набравшего даже 11 узлового хода не получится. А раз так, то он должен погибнуть как настоящий самурай, приняв огонь врага на себя, и тем самым прикрывая отход своих товарищей. Японский капитан к одобрению своих офицеров приказал повернуть влево на 8 румбов, чтобы ввести в действие уцелевшую башню левого борта, и попытаться увлечь за собой зарвавшихся северных варваров. Если уж его старому корыту и суждено погибнуть, то оно сделает это с гордо поднятой головой. Умышлено подставив себя под удар всего российского флота, "Чин-Йен" тем самым попытался спасти своих товарищей.
Начало поворота древнего японского броненосца совпало с аварией машин, произошедшей на "Бородино". Капитан русского корабля Петр Иосифович Серебренников приказал немедленно поднять сигнал адмиралу "имею аварию машин, скорость не более 12 узлов". Серебренников был не доволен тем, как складывается бой, ибо вверенный ему корабль не добился еще ни одного попадания в свою цель - флагман адмирала Катаоки бронепалубный крейсер "Ицукусима". На самом деле "Бородино" уже всадил два снаряда в свою жертву, но оба попадания остались на русском корабле незамеченными. Первый снаряд разорвал в клочья кормовую шлюпку правого борта, а второй снес одну из рей, пообрывав при этом все фалы, так что теперь японскому флагману было весьма затруднительно отдавать приказания по своему отряду. И вот теперь на едва успевшей набрать 15 узловую скорость стальной громадине русского корабля случилась поломка в машинах, явно выводящая его из боя, так как японские бронепалубники уже выжимали большую скорость.
Рожественский в это время с удовлетворением наблюдал, как подбитый "Орлом" "Чин-Йен" медленно отворачивает влево, желая перекрыть дорогу его эскадре. Прошло уже 15 минут с начала боя, и картина его пока не сильно радовала. Так "Князь Суворов" пока не смог добиться попадания способного снизить скорость "Чиоды". А отпускать же уцелевшие три бронепалубника 5-го боевого отряда в бой с тремя русскими крейсерами отряда Коломейцева ему не хотелось. "Жемчуг" и "Изумруд" были сопоставимы по боевой мощи с прорывающимися сейчас мимо них крейсерами противника. Поэтому у "камушков" были все шансы нахвататься снарядов снижающих их скорость до критически низких значений. Нужно было срочно выбить из строя противника хотя бы "Чиоду"! Тогда был бы шанс сорвать джек-пот и утопить все попавшие в ловушку вражеские корабли.
Мысли Рожественского прервал один из флагманских сигнальщиков, сообщивший об аварии машин на "Бородино". Еще раз осмотревший всю панораму сражения русский адмирал после двадцатисекундного раздумья выдал свои коррективы для ведущей преследование эскадры:
- С этого момента приказываю "Орлу" вести огонь по флагману неприятеля "Ицукусиме", а "Бородино", уж коли он не может гоняться даже за этими инвалидами, должен будет добить идущего на самоубийство "Чин-Йена". Прикажите поднять соответствующие сигналы, и продублируйте их семафором и ракетами.
Спустя минуту с борта "Суворова" взлетели четыре ракеты: сначала синяя и белая, а затем белая и красная. Едва попавший в прошлое Часовских решил для распределения огня использовать ракетные сигналы, про которые он в свое время читал в различных книгах. Каждому кораблю в русской колонне с право на лево был присвоен свой цвет ракет: красный, черный, синий, белый и зеленый. Те же самые цвета были приняты и для кораблей противника, но чтобы избежать путаницы, по заранее разработанному плану, цвета у запускаемых русских ракет касались только 5-го боевого отряда японцев. Соответственно взлетевшие с коротким промежутком синяя и черная ракеты означали, что третьему кораблю в русском строе, коим являлся "Бородино" приказывается вести огонь по второму справа японцу, которым был "Чин-Йен". А после того как они упали вновь взмыли ввысь с таким же коротким промежутком между собой ракеты белого и красного цветов, которые означали, что идущему четвертым от флагмана "Орлу" теперь предстоит вести огонь по флагману японцев "Ицукусиме". Эта новая система сигнализации позволяла избегать ошибок при распределении огня, и должна была обеспечить максимальную эффективность стрельбы.
Командир броненосца "Бородино" Серебренников с явным облегчением воспринял приказ адмирала о перераспределении целей. Теперь и у его корабля появлялся шанс уничтожить неприятеля, поэтому капитан приказал довернуть на 4 румба влево и лечь на пересечку курса "Чин-Йена". Одновременно этот маневр позволял ввести в действие всю артиллерию правого борта на русском броненосце, с которого теперь по японскому устаревшему кораблю палили все шесть шестидюймовых и четыре двенадцатидюймовых орудия, расположенные в трех отлично забронированных башнях.
Спустя еще пару минут после всех этих маневров русские крейсера "Аврора" и Светлана" ведущие огонь по "Хасидатэ" добились первого крупного успеха. Один из шестидюймовых снарядов с русских крейсеров пробил 110-мм броню на щите кормового орудия и сразу после пробития взорвался. Это бы не имело такие страшные последствия, если бы рядом с орудием не лежали 4 подготовленных к выстрелу японских 120-мм боеприпаса. Нестабильное взрывчатое вещество в японских снарядах принесло много бед стране Микадо в ту войну, одних только преждевременных разрывов в стволе орудия было не пересчитать. Вот и сейчас взрывная волна русского снаряда вызвала детонацию доставленных к орудию раньше времени боеприпасов. Страшный взрыв разворотил всю комовую часть японского крейсера, перебив прислугу нескольких расположенных рядом орудий. На несколько минут почти все пушки "Хасидатэ" замолчали, но к удивлению своего капитана румпельное отделение и тросы управления рулем не пострадали, и крейсер продолжал слушаться штурвала, а скорость была уже около 14 узлов. Пока японский бронепалубник не мог вести огонь, но старпом достаточно быстро выпустил к орудиям новую прислугу взамен перебитой взрывом, и стрельба возобновилась. Две пушки были иссечены осколками, и отремонтировать их в ближайшее время нечего было и мечтать, а у уцелевших орудий почти все приборы управления огнем оказались повреждены. Поэтому весь остаток боя стрельба "Хасидатэ" носила чисто демонстрационный характер, и все чего смогли добиться его орудия, это несколько близких разрывов, которые только понервировали экипажи русских крейсеров.
До рокового попадания в щит кормового орудия японский крейсер сумел добиться трех попаданий в "Аврору" и одного в "Светлану". На "Авроре" первый попавший снаряд сделал пробоину в корпусе, но намного выше ватерлинии и ничем не угрожавшую боеспособности корабля. Второй попал в дымовую трубу сделав в ней дыру три метра в диаметре и разлетелся на множество осколков, ранив на палубе нескольких матросов. Из-за пробоины в трубе немного упала тяга, но все равно крейсер пока еще держал недавно набранную скорость в 17 узлов. Третий снаряд угодил в 76-мм орудие правого борта, выведя его из строя. Но так как дистанция для трехдюймовок была еще великовата, то эта пушка стояла без прислуги, поэтому все обошлось без жертв. На "Светлане" единственный попавший снаряд разбил разъездной катер, вызвав небольшой пожар с которым команда быстро сумела справиться. Сейчас два русских крейсера стремительно нагоняли пытающийся уйти от них "Хасидатэ", постепенно выходя на его правый траверз. Дистанция вот-вот должна была стать менее 20 кабельтовых, и только-только возобновивший стрельбу японский крейсер начал получать все новые и новые попадания.
Строй фронта у русских броненосцев уже давно распался, и сейчас на 2 кабельтовых вперед всех вырвался "Ослябя", который вел огонь по "Мацусиме". В оставленной Часовских реальности носовая башня этого броненосца успела сделать только три выстрела, после чего сосредоточенный огонь японских бронированных исполинов заставил ее замолчать на всегда. Вот и в этом мире башня не спешила поддерживать высокий темп стрельбы, тщательно целясь перед каждым залпом. За первые 15 минут боя было произведено всего 4 выстрела, и все снаряды легли очень близко к корпусу крейсера противника. Сейчас тщательно выверив прицел и целик, носовая башня произвела пятый выстрел из 254-мм орудия.
На японском бронепалубном крейсере "Мацусима" чудовищное 320-мм орудие стояло в кормовой части, и могло вести огонь по догоняющим русским броненосцам. За время боя уже было сделано два выстрела, и такая стрельба была на грани технической скорострельности для этих пушек. Попаданий естественно не было, так как попасть из ТАКОЙ пушки в движущуюся цель невозможно, и оба снаряда упали на солидном отдалении от "Бородино", в который почему-то целились артиллеристы из огромной пушки японского крейсера. Расчет башни уже заканчивал подготовку к третьему выстрелу когда случилось непоправимое. Десятидюймовый снаряд пущенный с "Осляби" без труда проломил 100-мм броню башни, и проник в зарядное отделение, святая из святых любого боевого корабля. Для взвода тугого взрывателя Бринка 100 миллиметров сталежелезной брони оказалось достаточным. Прогремел оглушительный взрыв внутри башни, что само по себе уже было крайне опасно для живучести судна. Одним из осколков пробило картуз находящийся в этот момент в казенной части ствола, при незакрытом затворе и произошла детонация снаряда внутри орудия. Взрывная волна чудовищной силы выдавила все перегородки и без проблем проникла в артиллерийский погреб снарядов главного калибра, двери в который оказались открытыми так как именно в этот момент через них к элеватору подачи следовал очередной снаряд. Всего крейсера типа "Ицукусима" несли по 60 снарядов к орудию главного калибра, но "Мацусима" уже успела выстрелить два из них, а третий детонировал прямо в башне. Поэтому в погребе башни главного калибра еще оставалось 57 снарядов, каждый из которых весил 449 килограммов. Нестабильная японская взрывчатка погубила старый крейсер, успевший хорошо послужить своей стране во время прошлой войны с Китаем. Взрыв чудовищной силы буквально расщепил корабль, который погиб мгновенно и со всем экипажем на борту. Русский наводчик, обеспечивший столь удачное попадание, наблюдал в прицел, как на том месте где еще совсем недавно была его цель сначала образовался гигантский огненный шар, а затем прямо из него вырос столб дыма, похожий на огромный гриб. Зрелище было настолько завораживающим, что на пол минуты оба флота даже замедлили перестрелку между собой. Казалось, что прямо посреди моря проснулся огромный вулкан. А затем на кораблях русской эскадры раздался радостный крик "Ура!" который пронесся буквально по всем помещениям.
После гибели его корабля адмирал Катаока мысленно выругался, хотя на его лице как у истинного самурая не дрогнул ни один мускул. Он окончательно потерял контроль за ходом боя, и сейчас все, что ему оставалось - это молить богиню Аматератсу помочь его избиваемому отряду уйти от погони. Пять минут назад очередным крупнокалиберным снарядом пущенным с "Орла" снесло большую часть грот-мачты. Само по себе повреждение не значительное, но зато теперь японский адмирал был начисто лишен возможности подавать сигналы своим кораблям, ведь на другой мачте уже в начале боя сбило реи и пообрывало все фалы. Да и подавать эти сигналы было особо некому: "Мацусима" только что отправилась к праотцам, "Чин-Йен" сильно отстал, а затем вообще отвернул на встречу противнику, и сейчас с дистанции 20 кабельтовых нещадно избивался так же отставшим от русского строя броненосцем "Бородино". Один "Хасидатэ" еще не потерял скорости и следован на траверзе флагманской "Ицукусимы" ведя бесперспективную для себя перестрелку с двумя русскими крейсерами, которые сократили до него расстояние до 20 кабельтовых и вышли на 2 румба позади его левого траверза. Сейчас с борта русских бронепалубников часто стучали молчавшие до этого трехдюймовки, и участь "Хасидатэ" тоже можно было считать решенной, так как противник обладал заметным превосходством в скорости и врядли упустили бы свою законную добычу. Раскорячившийся изначально между двумя флотами "Идзуми" уже вдоволь нахватался снарядов прилетавших с русского броненосца "Александр III". Сейчас стоящий без хода японский крейсер имел заметный дифферент на правый борт, а с него все еще продолжали огрызаться лишь 2 орудия. В данную минуту проходящий кабельтовых в 10 от "Идзуми" заметно опережающий остальных своих товарищей "Ослябя" азартно палил по нему из всех орудий правого борта, и даже кормовая башня главного калибра развернулась на несчастный японский крейсер.
У адмирала Рожественского были все причины гордиться собой и своей эскадрой. Только что снаряд с его флагманского "Суворова" наконец-то достал "Чиоду", и теперь участь и этого бронепалубника противника была решена. Русский двенадцатидюймовый снаряд попал в кормовую часть прямо под 120-мм орудием, и без труда проломив скос бронепалубы проник прямо в котельное отделение, где он насквозь пробил один из котлов, влетев во второй, и завязнув в нем сдетонировал. Взрыв разорвал огромный локомотивный котел на куски поубивав практически всех находившихся рядом с ним кочегаров, а высвободившийся из него и из пробитого котла пар буквально сварил заживо более половины людей находившихся в котельном отделении. Вторая половина получила страшные ожоги. Температура во всех котельных корабля подскочила до невыносимой, и способные передвигаться кочегары хлынули на верхнюю палубу. С этого момента участь окутавшейся облаками пара "Чиоды" была решена. Мгновенно осознавший это Рожественский тут же обернулся к флагманскому сигнальщику:
- Передайте на "Ослябю" чтобы немедленно шел добивать "Чиоду"! Хватит лупить в упор из своего главного калибра по малюсенькому "Идзуми". Пусть лучше идет мстить одному из обидчиков нашего гордого крейсера "Варяг". А то эта долбанная "Чиода" горазда, когда вшестером на одного нападали, вот теперь пусть почувствует себя на месте "Варяга". - распорядился адмирал, а затем продолжил, как бы размышляя вслух, - у "Осляби" все равно сейчас цели нет, а "Идзуми" и так ни куда уже не уйдет.
На "Ослябе" его командир Владимир Иосифович Бэр, разобрав приказ своего адмирала заложил крутую циркуляцию на 140 градусов, выходя на новый курс ведущий его броненосец на потерявшую ход "Чиоду". Русский бронированный гигант выполнял поворот вокруг стоящего на месте и уже прекратившего стрельбу "Идзуми", причем с борта "Осляби" в несчастный японский крейсер, представляющий из себя к этому моменту жалкое зрелище, продолжали нещадно палить орудия всех калибров. Но сказывалось несовершенство русских бронебойных и полубронебойных снарядов, которые пробивая небронированные части корпуса улетали дальше без детонации. Поэтому, несмотря на огромное количество дырок, в своем корпусе "Идзуми" все еще достаточно уверенно держался на воде.
Командир бронепалубного крейсера "Чиода" принц Хигаси грустно наблюдал, как к стремительно теряющему ход его кораблю движется, подобно паровому катку, огромный русский броненосец "Ослябя". Он отлично понимал, что участь его корабля уже решена, и все, что ему оставалось сделать - это погибнуть с гордо поднятой головой, как это подобает истинному самураю. Выйдя из бронированной рубки на открытый мостик он встал лицом к презираемому им противнику, и прислонив бинокль к глазам стал ждать, когда очередной русский снаряд отправит его на свидание с богиней Аматератсу...
За всем этим зрелищем внимательно наблюдал еще один участник проекта "десант в прошлое" Оттон Оттонович Рихтер, стоящий сейчас на мостике миноносца "Быстрый" и командующий первым отрядом истребителей, усиленном миноносцем "Безупречный". Его отряд сейчас держался на четыре румба сзади правого траверза "Суворова", на дистанции 20 кабельтовых от него, и ждал удобной возможности вступить в бой. Заметив сигналы Рожественского, и увидев как "Ослябя" начал циркуляцию в центре которой оказался несчастливый "Идзуми", Рихтер сумел мгновенно просчитать ситуацию, и тут же приказал увеличить ход его отряда до полного. Молодой русский лейтенант правильно понял, что после стрельбы в упор в течении нескольких минут, которые нужны для выполнения поворота "Осляби", на японском крейсере вряд ли уцелеет хоть одно орудие. Зато дубовые русские снаряды так и не смогут его утопить. А раз большинство орудий японца будет молчать, то самое время попытаться провести торпедную атаку.
Спустя несколько минут набравшие максимальную скорость пять русских миноносцев по очереди разрядили в несчастный бронепалубник противника с дистанции в 2,5 - 3 кабельтовых по одному минному аппарату правого борта. Из пяти выпущенных торпед две прошли мимо стоящей на месте цели. Одна попала в корабль противника, но не детонировала, и после легкого толчка о борт японца утонула. Зато две других с интервалом в 30 секунд успешно поразили неприятеля, и с полуминутным промежутком у борта "Идзуми" взметнулись и опали два больших столба воды.. Теперь бронепалубный крейсер Японского Императорского Флота был обречен, и дожившему до этого трагического момента командиру корабля, капитану первого ранга Саяме Тоянари оставалось только отдать последний приказ экипажу - покинуть быстро заваливающееся на правый борт судно.
Выполнивший свою задачу Рихтер, отрядил миноносец "Бедовый" для спасения экипажа тонущего "Идзуми", и выйдя из атаки вновь пристроился на четыре румба позади правого траверза "Суворова". Затем попаданец в прошлое позволил себе довольно улыбнуться. Пока свою задачу, по добиванию поврежденных кораблей противника, он выполнял безукоризненно. Оглядев место сражения, и ненадолго затормозив взгляд на парочке "Бородино" - "Чин-Йен", Рихтер уже наметил следующую жертву...
После гибели "Идзуми" русские броненосцы вновь по приказу Рожественского перераспределили цели, и теперь по флагману неприятеля "Ицукусиме" вели стрельбу "Суворов" и "Орел", а "Александр III" перенес огонь на избиваемый нашими крейсерами "Хасидатэ". Только "Бородино" сражался с противником один на один, правда "Чин-Йен" в противники русскому броненосцу годился с большой натяжкой.
Исход этой дуэли двух броненосцев, принадлежащих к разным эпохам кораблестроения, не мог ни у кого вызывать сомнений. Но экипаж японского корабля продемонстрировал завидное упорство, и даже сумел добиться одного попадания из своего устаревшего орудия главного калибра в заднюю трубу "Бородино". Благодаря этому попаданию теперь русскому бронированному исполину даже после устранения аварии своих машин не сулило набрать скорость свыше 13 узлов. Больше можно было разогнаться только после заделывания жестью огромной пробоины в дымовой трубе. Но все равно соотношение сил было слишком неравным, и если главный пояс бывшего китайского трофея сдержал аж три попадания шестидюймовыми снарядами, то после сближения на 15 кабельтовых 10 трехдюймовых пушек русского корабля с усердием принялись дырявить небронированную часть корпуса японца. А более тяжелые орудия среднего и главного калибров только добавляли масла в огонь. Одно за другим замолкали орудия "Чин-Йена". Из-за обеих сбитых дымовых труб корабль уже не мог поддерживать скорость даже в 5 узлов, но все равно японцы не сдавались, и упорно отстреливались из уцелевшей артиллерии. Более половины из 28 офицеров корабля либо погибли, либо были тяжело ранены, но оставшийся невредимым командир судна Имаи Канемаса решил перед гибелью предпринять последнюю попытку достать неприятеля, и пустил свой броненосец в таранную атаку. Это была попытка заведомо обреченная на неудачу, ибо имеющий 12 узловую скорость "Бородино" легко увернулся, продолжая палить из всех орудий в сумасшедшем темпе, благо дистанция теперь позволяла попадать в цель каждому второму снаряду. Глядя на груду исковерканного железа, еще час назад бывшую гордым и красивым вражеским кораблем, капитан русского броненосца Серебренников испытывал непомерную гордость за дело рук своих. Правда и его корабль немного пострадал - имелись 4 пробоины в борту, но благо все выше ватерлинии, и несколько попаданий вражеских снарядов пришлись в различные места на палубе, но ни одно из них не сказалось на боеспособности его бронированного левиафана. Даже попадание в заднюю башню среднего калибра было не фатальным. Заклинившую башню сейчас срочно ремонтировали, и судя по докладам должны минут через 15 вернуть ее в строй. Только русский капитан не понимал одного - почему же эта старая японская калоша все еще держится на воде, несмотря на огромное количество попаданий? И действительно, "Чин-Йен" выглядел просто страшно, почти полностью лишился хода, имел небольшой дифферент на левый борт, но тонуть, кажется, и не думал. В момент уворота от таранного удара минеры с русского броненосца успели выпустить в своего японского противника 2 самодвижущиеся мины Уайтхэда, но обе прошли мимо. Увидев, что 4 миноносца отряда Рихтера после кратковременного пребывания рядом с флагманом опять развернулись, и идут к нему Серебренников испытал облегчение.
Рихтер справедливо рассудил, что 3 русских броненосца и 2 крейсера сами без особых проблем смогут утопить оба все еще пытающихся улизнуть японских бронепалубника, а вот ускорить потопление "Чин-Йена" он был просто обязан, иначе через пол часа пальбы с такой интенсивностью "Бородино" просто напросто истратит все свои боеприпасы. Подняв сигналы "Следовать за мной" и "поддерживать максимальный ход" он развернул свой отряд и направился к месту где травил пар бывший китайский трофей. Не тратя много времени на сложные маневры он утопил японца с первого захода. Русские миноносцы прошли в 2 кабельтовых от вражеского броненосца и выпустили по одной торпеде. Из четырех выпущенных торпед в цель попали две, и после опадания столбов воды "Чин-Йен" быстро повалился на избитый левый борт и затонул в течении полутора минут. Довольный Рихтер просигналил Серебренникову чтобы тот занялся спасением экипажа с погибшего корабля противника и после разворота направился догонять "Суворова", а "Бородино" застопорил машины и приступил к спасательным работам.
После того как очередным вражеским снарядом был смертельно ранен адмирал Катаока командир "Ицукусимы" капитан первого ранга Цутия Тамоцу понял, что уйти от русских броненосцев находящихся менее чем в 15 кабельтовых за кормой ему не удастся. Не смотря на все старания машинной команды дистанция до противника не сокращалась. Сказывались вро де бы безобидные попадания в дымовые трубы. И он принял единственное подходящее для его положения решение идти на таран. Флагманский крейсер пятого боевого отряда получил уже около двух десятков шестидюймовых и три двенадцатидюймовых снаряда, но скорость снизилась не сильно и сейчас корабль выдавал 12 узлов. Теоретический шанс на успешный таран у него был. Тамоцу отдал приказ повернуть вправо, и одновременно попросил артиллеристов до сих пор молчавшей единственной пушки главного калибра не спешить с выстрелом и тщательно прицелиться, ибо второго шанса у них судя по всему не будет. Но судьба явно не благоволила японским крейсерам в этот день. В начавшую циркуляцию "Ицукусиму" попал очередной 305-мм русский снаряд. Этот снаряд как и большинство других не детонировал, но попадание пришлось в румпельное отделение. Тяги руля оказались перебитыми, а сам руль заклинило в положении право на борт. Японский бронепалубник начал выписывать циркуляцию под гром аплодисментов русской артиллерии беспощадно расстреливающей оказавшегося без управления противника. После 5 минут активного огня из всех возможных калибров русских броненосцев на максимальной скорострельности с дистанции около 10 кабельтовых все было кончено, и японец сильно зарывшись носом стал погружаться в воду.
Рожественский приказал перенести огонь на теряющий ход "Хасидатэ", предоставив честь спасения экипажа "Ицукусимы" миноносцам отряда Рихтера.
"Хасидатэ" кое как держался под огнем "Авроры" и "Светланы", но стоило броненосцу "Александр III" обратить на него свое благосклонное внимание, как последний сохранивший ход японский крейсер получил 305-мм снаряд в машинное отделение и потерял скорость, превратившись в неподвижную мишень. Артиллерия последнего бронепалубника 5-го боевого отряда страны восходящего солнца к этому моменту уже была порядком подвыбита, поэтому русский броненосец не особо стесняясь подошел к нему на 10 кабельтовых и начал описывать вокруг неподвижной цели циркуляцию, одновременно стреляя из всех орудий. Под градом снарядов крейсер "Светлана" подкрался на расстояние в 7 кабельтовых и выпустил 2 торпеды, одна из которых попала в цель. Японский бронепалубник стал быстро погружаться кренясь на правый борт. Спасение его экипажа поручили "Светлане".
На месте боя воцарилась удивительная тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками стрельбы с лева по борту, где "Ослябя" добивал подраненную "Чиоду". План обновленного Рожественского сработал на отлично, и уже пять из восьми японских крейсеров были утоплены, один в данный момент добивался, а сумеют ли спастись оставшиеся два было большим вопросом. Теперь пришло время собрать разбежавшиеся в разные стороны русские броненосцы в единую группу, и начать планомерный отход, пока сюда не пожаловал адмирал Того-старший с главными силами японского флота. Русские броненосцы тоже не избежали повреждений, но ни одно из них не повлияло на их боеспособность, поэтому оставались хорошие шансы на успешное завершение столь блестяще начатого дня. Рожественский приказал запустить в небо 5 красных ракет - сигнал к всеобщему сбору. Одновременно этот же сигнал, вместе с приказом основательно пробанить все орудия был продублирован флагами, семафором и по радио.
О радио стоит сказать отдельно, ибо большую часть боя русские корабли успешно перебивали все передачи японцев. В результате благодаря этой радиоборьбе японский командующий до сих пор находился в неведении относительно уничтожения 5-го и частично 6-го боевых отрядов его флота. Так же адмирал Того не знал где сейчас находятся русские, и потому он поспешил пойти на встречу Второй Тихоокеанской эскадре, выделив крейсера Камимуры в отдельное соединение, и отпустив их вперед. Поэтому у пытающегося перехватить остатки японцев русского Летучего отряда было не так уж и много времени до прибытия смертельно опасных крейсеров Камимуры.
Глава 10.
Бой отряда Коломейцева с Того-младшим.
И нет нам покоя,
Гори, но живи.
Погоня, погоня, погоня, погоня
В горячей, крови!
Песня из к/ф "Неуловимые мстители"
Если история с погоней за пятым боевым отрядом японского флота была уже завершена, то вот прорывающиеся сейчас на север крейсера Того-младшего предстояло перехватить русскому Летучему отряду под командованием Коломейцева, состоящему из бронепалубных крейсеров "Жемчуг", "Олег" и "Изумруд". Броненосцы Рожественского сделали все что могли, и переполовинили прорывающийся мимо них японский шестой боевой отряд, выбив из его строя сначала "Идзуми", а затем и "Чиоду". Оставшиеся невредимыми "Суму" и "Акицусиму" должен был перехватить и уничтожить именно отряд Коломейцева. На стороне русских было одно неоспоримое преимущество - крейсер "Олег", который был один сильнее обоих своих японцев. Но вот "Жемчуг" и "Изумруд" были ни чем не лучше своих противников, и вполне могли в этом бою нахвататься снарядов, которые их поставят под угрозу гибели, или вынудят снизить ход, что тоже не сулит ни чего хорошего. Зато в актив этих кораблей можно было занести большую скорость, которая позволяла им вертеться вокруг противника и выбирать удобную для себя дистанцию боя.
Сейчас расстояние между двумя крейсерскими отрядами следующими одним курсом на траверзе друг у друга сократилось до 35 кабельтовых, и Коломейцев приказал открыть огонь в пристрелочном режиме. Японцы тут же ответили и отвернули на два румба левее, хотя Того-младший отлично понимал, что без боя оторваться от русских крейсеров, имеющих превосходство в скорости ему не удастся. Но он надеялся различными маневрами постоянно сбивать русским пристрелку и поддерживать дистанцию свыше 30 кабельтовых, что должно было минимизировать число попаданий в его крейсера и позволить ему продержаться либо до подхода болтающихся где-то поблизости четырех современных крейсеров третьего боевого отряда адмирала Дэвы, либо до подхода главных сил флота.
Коломейцев же отлично понимал мотивы японского адмирала, и в отличии от него точно знал где сейчас находится и Дэва, и главные силы флота противника. Поэтому бронепалубный крейсер "Олег" остался один против двух кораблей противника, а "Жемчуг" и "Изумруд" постепенно набрали скорость в 21 узел и начали плавно нажимать на флагман Того-младшего "Суму" идущую во главе колонны противника. Руководство пристрелкой "Жемчуга" попаданец в прошлое взял на себя, и сейчас с мостика своего флагмана он громко отдавал приказы артиллерийским расчетам. Дабы избежать путаницы оба крейсера вели огонь строго по очереди, и благодаря этому у каждого из них была отличная возможность наблюдать падение своих снарядов и корректировать стрельбу. Время от времени, когда дистанция до цели была точно нащупана одним из наших кораблей, он открывал беглый, или максимально быстрый огонь, а на втором в это время дробили стрельбу. За это время, продолжавшееся обычно 3-4 минуты, ведущий беглый или максимально интенсивный огонь русский корабль успевал всадить 2-4 снаряда в своего противника. А затем, когда попадания прекращались, он вновь переходил в режим пристрелки. Приближаться на расстояние менее 20 кабельтовых в планы Коломейцева так же не входило, ибо русский командующий опасался что на малой дистанции его картонные крейсера могут нахвататься японских фугасов. С грустью оглянувшись назад обновленный капитан второго ранга наблюдал, как в дымке постепенно растворяются броненосцы адмирала Рожественского, и лишь "Ослябя" пошедший добивать потерявшую ход "Чиоду" все еще был отчетливо виден сквозь пятна тумана. Теперь русские крейсера остались один на один с неприятелем, и на поддержку рассчитывать было нельзя. Кроме того Коломейцев отчетливо понимал, что если за ближайший час, от силы полтора, он не сумеет добиться успеха, ему придется отворачивать, ибо теоретически уже где-то на подходе могут быть главные силы японского флота.
За первые пол часа боя особыми успехами не мог похвастать ни один из противников. Русские снаряды взрывались редко, хотя точность стрельбы была достаточно хорошая, и японские корабли не раз содрогались от удачных попаданий. Тут за страну восходящего солнца играло слабое бронирование их крейсеров, как это ни парадоксально звучит. Снаряды, пущенные с русских крейсеров, очень часто пробивали легкую броню противника, но ее толщины было явно недостаточно для того чтобы сработал тугой донный взрыватель Бринка. В результате большинство бронебойных снарядов прошивали вражеские корабли насквозь и улетали дальше так и не разорвавшись. Стрельба же бронепалубников страны Микадо была не на высоте, по причине неважной подготовки расчетов, и постоянной смены курса, поэтому попадания в русских носили единичный характер. Японцы сосредоточили огонь на смертельно опасном для них "Олеге", и за пол часа сумели всадить в него четыре снаряда. На корме русского крейсера сейчас несмело занимался первый пожар, с которым отважно бросились бороться пожарные партии.
А на 31 минуте после открытия огня "Олег" добился из кормовой башни попадания в котельное отделение "Акицусимы", заставив того снизить ход до 12 узлов. Повторилась история с "Идзумо", когда русский снаряд со стороны правого борта пробил скос бронепалубы, продырявил один из шести цилиндрических котлов, и развернувшись плашмя вошел в угольную яму левого борта. Котельное отделение моментально наполнилась вырвавшимся наружу паром, и повышение в ней температуры заставило кочегаров покинуть на время помещение. Теперь японский крейсер потерявший скорость был обречен. До этого снаряды с "Олега" уже успели вывести из строя кормовое 120-мм орудие и одну из шестидюймовок правого борта. "Акицусима" так же имела три опасные пробоины в районе ватерлинии, но насосы и помпы пока справлялись с поступлением воды.
На "Суме" увидев что боевой товарищ отстает решили идти на прорыв в одиночку. Того-младший правильно рассудил, что ему кровь из носу нужно доставить командующему флотом важнейшие сообщения о местонахождении русских. Тогда великолепные броненосцы и броненосные крейсера первого и второго боевых отрядов смогут отомстить северным варварам за погибших товарищей из двух отрядов адмирала Катаоки. Поэтому "Сума" на сколько могла форсировала машины, и по особому приказу адмирала машинисты заклепали клапана, тем самым разогнав крейсер до немыслимых с момента испытаний 19 узлов. Правда при этом вода, поднимаемая носовым буруном, сквозь две аккуратные дырочки диаметром 120 миллиметров, оставленные попаданиями русских снарядов в носовой части японца чуть выше ватерлинии, стала просачиваться внутрь корпуса.
Увидев что "Сума" бросает подбитую "Акицусиму" Коломейцев догадался, что единственной целью Того-младшего сейчас является доставить столь важную и нужную информацию своему командующему. Хорошенько взвесив все "за" и "против" попаданец в прошлое решил не изменять первоначальный план, и продолжать артиллерийскую дуэль на заранее запланированной дистанции. В отличие от своего японского коллеги Коломейцев знал, что эта информация особой ценности для командующего объединенным флотом не представляет, ибо Рожественский отказался от мысли прорываться во Владивосток, и сейчас русская эскадра должна будет отходить к архипелагу Бонин. Поэтому на мачте "Жемчуга" взвился флажный сигнал приказывающий "Олегу" самостоятельно добивать поврежденную "Акицусиму", а затем отходить к броненосцам Рожественского.
Но теперь положение в бою несколько изменилось. Если раньше "Сума" стрелял вместе со своим товарищем по "Олегу", то теперь он вынужден был перенести огонь на флагман русских, и "Жемчуг" оказался под обстрелом. Тем не менее два русских крейсера спустя еще пол часа боя сумели выбить почти всю артиллерию у японца, заставив его снизить ход так же до 12 узлов. Особые опасения у капитана "Сумы" Тотиная Соджиро вызывало поступление воды в носовые отсеки благодаря чему его крейсер начал сильно зарываться носом. Подпертые деревянными распорками переборки за время максимального хода повыгибало напором воды подобно парусу. Оглядев как не потерявшие боевого духа расчеты уцелевших орудий продолжают вести огонь, и выслушав доклад о повреждениях он понял, что еще пол часа такого боя и его гордый крейсер будет утоплен русскими. Единственное что ему оставалось, это продолжать прорываться на север, и терпеть этот сумасшедший расстрел, который ему устроили два вражеских корабля. Ход мыслей Соджиро был прерван криком одного из офицеров крейсера: "ВИЖУ БРОНЕНОСНЫЕ КРЕЙСЕРА КАМИМУРЫ!!!". Крепко сжав бинокль он впился глазами в ту точку моря, где из тумана величественно выплывали непобедимые броненосные крейсера второго боевого отряда. Значит не зря он терпел уже больше часа немыслимый и безжалостный расстрел его крейсера, который поставил его корабль даже не на грань, а ЗА грань гибели. Все таки его "Сума" выполнила свое задание. Права древняя самурайская мудрость, которая гласит, что долг тяжел как гора, а жизнь легче перышка.
Коломейцев появление главных сил японского флота углядел даже чуть раньше чем Соджиро. Взвесив все аргументы и факты он принял решение разворачивать свои крейсера и отходить на соединение с главными силами, но траекторию разворота он рассчитал так, чтобы пройти в 15 кабельтовых от "Сумы", огонь которой к тому моменту заметно ослабел. Одновременно "Жемчуг" отстучал телеграмму Рожественскому, сообщавшая русскому адмиралу, что линейный флот Японии идет на юг, и вполне может до заката успеть перехватить русские броненосцы. После выполнения разворота два русских бронепалубника прошли недалеко от "Сумы", которая сейчас выглядела так, будто ее сбросили со стометровой высоты. Опять русские 120-мм пушки открыли беглый огонь, добившись большого числа новых попаданий и полностью лишив противника хода. Но упорный вражеский крейсер, несмотря на свое бедственное положение, казалось даже и не думал тонуть. Замедлять ход для его добивания было уже нельзя, так как крейсера Камимуры находились уже в 60 кабельтовых позади, и его флагман "Идзумо" даже открыл огонь. Теперь русским оставалось только ретироваться, оставив недобитым корабль противника.
У командира летучего отряда были все основания быть недовольным собой, ибо целых 75 минут ему не хватило чтобы уничтожить слабейшего противника. Что теперь Того-младший мог рассказать Камимуре о видимых им перестроениях русской эскадры оставалось только гадать.
Оставшийся за кормой у Коломейцева "Олег" постепенно сблизился с "Акицусимой" на 10 кабельтовых, и сейчас японский крейсер доживал свои последние минуты, медленно кренясь на правый борт под непрекращающимся огнем. С борта русского корабля часто стучали шестидюймовые орудия, довершая разгром. Только увидев, что бронепалубник страны восходящего солнца полностью лег на правый борт командир "Олега" Леонид Федорович Добротворский приказал прекратить стрельбу и приступить к спасательным работам. Но буквально 10 минут спустя была получена телеграмма Коломейцева, предназначавшаяся Рожественскому, и принятая так же "Олегом". Поняв, что вот-вот должны показаться крейсера Камимуры Добротворский приказал остановить спасательные работы, и спешно побросав барахтающимся в воде японцам почти все спасательные круги стал набирать ход, развернувшись в сторону русских броненосцев. Почти сразу же сзади справа показались "Жемчуг" и "Изумруд", которые к тому моменту как "Олег" набрал полный ход поравнялись с ним, и услужливо приняли его в кильватер. Сквозь туман на севере Добротворский даже успел рассмотреть флагман второго боевого отряда японцев броненосный крейсер "Идзумо".
Свою главную цель попаданец в прошлое в шкуре Зиновия Петровича Рожественского уже выполнил. Его эскадра сумела одержать пусть и не большую, но очень нужную победу. Теперь вкусившие кровь моряки и офицеры его кораблей в новом бою будут воевать значительно эффективнее нежели в прошлой реальности.
Но задача прорыва во Владивосток решена до сих пор не была, и теперь нужно было сохранить эскадру в целостности, вовремя покинув негостеприимный Корейский пролив. Поэтому собрав все 5 броненосцев своего отряда, адмирал поставил "Аврору" и "Светлану" соответственно на 2 румба правее и левее траверза флагманского "Князя Суворова" на расстоянии 10 кабельтовых. Впереди перед собой был развернут строем фронта отряд миноносцев Рихтера. Наши корабли набрали скорость в 12 узлов, и всей этой уменьшенной эскадрой взяли курс на Юго-Запад, пытаясь догнать отходящие к Бонину на 10 узлах броненосец "Наварин" и броненосный крейсер "Адмирал Нахимов", сопровождающие транспортные пароходы. Все это время радисты русских кораблей едва услышав передачу японцев тут же с усердием ее начинали перебивать. В то же время японцы за весь день так не разу и не смогли помешать русским отсылать свои телеграммы.