Что может человек, находясь на родной планете? Ведь все, что мы видим: слой морей и океанов, горы, долы, атмосфера - это целлофановая пленочка на огромном шаре. Сколько там диаметр Земли? Почти 13 тысяч километров? А перепад высот в отдельно взятом месте? Километров пять? Получается, что шероховатость имеет толщину всего 0.0002 от размера Земли. Атмосфера для дыхания - меньше одной тысячной. Если бы мы взяли планету в руку, как бильярдный шар - то не почувствовали даже щербинки. Весь мировой океан, тонкой пленкой размазанный по поверхности, стек бы с шарика в виде двух капелек, а атмосферу получится собрать в пипетку. Мы совершенно ничтожны в рамках Земли, которая, в свою очередь, ничтожна даже в Солнечной Системе, не говоря уже о космосе.
Я лежал на прохладных камнях плотины и смотрел в ночное небо. Шум бормочущей воды усыплял. С уходом Лии апатия холодными метастазами пронизала меня насквозь и размышления о вечном единственное что действительно отвлекало и успокаивало. Первый порыв по искоренению денег прошел, сменившись на безразличие и суицидальные желания. Я даже вскарабкался на отвесную скалу, которая гарантировала путешествие через реку Стикс в компании с Хароном. Но решиться на прыжок и отказаться от способности мыслить и чувствовать я так и не смог.
Время, как огромный ластик, стирало прошлое, а вместе с ним боль утраты. И сейчас, глядя на бескрайнее ночное небо я вдруг почувствовал, как кто-то положил мне руку на плечо. Я резко привстал. Рядом, свесив ноги с плотины, сидел и широко улыбался Седой.
Он приложил палец к моему приготовившемуся закричать, рту и тихо, но внятно сказал:
- Не ори. Люди спят.
Я не верил глазам. Слова не выходили, словно губы были крепко склеены.
- Что, воздушный замок рухнул и придавил строителя? - по-прежнему едва слышно спросил он, - Бывает. Напьешься счастья, а потом похмельная депрессия. И жизнь, кажется, идет не поперек, а вдоль черной полосы.
Седой замолчал, беззаботно болтая одной ногой и смотря на горящие вдали костры дежурных. Затем он вдруг повернулся, и глаза его сверкнули злостью.
- Ты или живи, как человек, или тебе тут делать нечего, - прошипел он, и сильным толчком в спину сбросил меня со стены.
Сердце подпрыгнуло и ощутило невесомость. Я глубоко вздохнул, приготовившись нырнуть в ледяную воду и... проснулся. От взмаха руками я чуть было не слетел с плотины по настоящему. Поймав равновесие и вцепившись ногтями в щербатый камень я снова сел на край стены. Вокруг царила багдадская ночь. Вдали горели сторожевые костры. Поток воды бормотал всю ту же песню. Решительным шагом я вернулся в свой дом и, заперев дверь, крепко уснул.
***
Утром я проснулся другим. Апатия ушла, как будто осталась с другой стороны перевернутой страницы. Странный сон что-то переключил, вернув желание жить. Удивляя население бодростью взгляда я самоотверженно принялся разгребать накопившиеся дела.
Сперва я отправился в кузницу и до обезьяних прыжков обрадовал Тома своим появлением. Мы сделали новые штемпели и вскоре восстановили производство монет. Да, вы не ослышались. Бесконечно обижаться на деньги было невозможно. Размышляя я понял, что прогресс - это всегда палка о двух концах. Любая новая вещь в неправильных руках может сеять как зло так и добро. Двигатель приводит в движение автобус и танк. А спирт дурманит разум, но дезинфицирует раны. Отказаться от прогресса было нельзя. Тем более обладание медными кружочками мотивировало людей на работу, пусть и не так сильно как кулак Тыкто. Но моему естеству пряник был ближе кнута, поэтому деньгам была дарована вторая жизнь.
Вместо Лии пришлось поставить на должность казначея сразу двух человек. Таких вундеркиндов мне больше не попадалось, да и объективно работы стало больше. Новым финансистам выстроили маленький домик на две комнаты, в котором теперь хранилась касса. Входить в здание оскверненное убийством я больше не хотел, не решаясь, впрочем, его снести.
Экономика развивалась и наступала по всем фронтам. Дорога медленно но уверенно ползла к апачам. Семьи стали держать коз и кроликов, которые свободно продавались на нашей ферме. Рекордный урожай зерна сбросил цены на хлеб втрое. Среди всего это экономического ренессанса яркой звездой выделялся Ахомит. Его подшефное племя размножалось с энтузиазмом дрожжей. Помимо естественного прироста, новых гоцэ давали постоянные вылазки, предпринимаемые все дальше на запад. Усвоив уроки, Ахомит насадил жесткую дисциплину. Строгая иерархия позволяла ему разбавлять свои захватнические отряды уже зарекомендовавшими себя пленниками, увеличивая тем самым боеспособную часть населения. После казни Зота, гончарный бизнес также перешел под покровительство этого энергичного туземца и можно было с уверенностью сказать, что Ахомит стал богатейшим олигархом нашего древнего мира.
Как и было договорено, через год приведенные рабы стали свободными, и были обложены налогом. Но даже несмотря на это, ахомитовская империя полностью кормила себя, продавала зерно и являлась основным поставщиком дешевой рабочей силы на каменоломни и стройки. Квази-вождь ходил гордый как Цезарь.
Месяцы летели один за другим, и я не заметил, как снова наступил Новый год, а затем и лучистая весна. Новые вещи и технологии словно гарпуны крепко вонзались в быт племен. То, что еще пару месяцев назад казалось в диковину - сейчас уже невозможно было выкинуть из обихода. Двое талантливых плотников строгали велосипеды, продаваемые по цене бронзового топора. Ослы Ахомита курсировали между племенами, выполняя роль "Почты России". Гек, наконец, разрешил хождение монет, и экономика апачей вынырнула из тени. Руда теперь продавалась за деньги, а молодой вождь получал налоги за своих людей, как и его брат. На зданиях появлялись вывески, в лавках - ценники. Молодежь свободно читала, корябала слова на глине и коре и даже отправляла короткие, как твиты, письма. Команчи построили свою баню и еще несколько каменных строений. Начал строить свой дом и Гек. Жизнь озабочено бурлила.
В один из мартовских дней на Крым обрушился шторм. Невежливая буря стремительно прикатила с востока, заставив жителей изрядно пострадать. Сумасбродные бесы захватили пульт управления погодой и теперь терзали полуостров. Ветер ломал некрепко свитые вигвамы не спрашивая разрешения. Град безжалостно бомбил свежие всходы. Экономика испугано вздрогнула. В довершение всего, бушевавшая три дня стихия, принесла мне, уже отвыкшему от трагедий, очень скверные вести.
Рыбаков, решивших проверить ловушки, не взирая на огромные волны, унесло в море. С плота успел спрыгнуть и добраться до берега один из команчей. Подданные Гека, не отличавшиеся умением плавать, пропали, скрытые девятым валом. Потерять в мирное время пять человек, к тому же обеспечивающих два племени морепродуктами - было катастрофой. Цена на рыбу подскочила, а плотники принялись за изготовление пирог, связанных между собой по типу катамарана. Неповоротливый плот, требующий для управления не менее четырех гребцов, я решил не воссоздавать.
Получив в качестве послевкусия от шторма жилищный кризис, я принял решение строить доходные дома. Обеспеченные семьи могли жить в них, платя арендную плату. Затраты на постройку отбивались бы лет за пять, но меня это не беспокоило. Строителей все равно нужно было чем-то занимать и рядом с бараком Тыкто я наметил целую улицу стоящих стена к стене домиков.
Через неделю после шторма возбужденные крики снова заставили меня вздрогнуть. Когда кричит все племя, перемешивая мужские и женские голоса, невольно начинаешь готовиться к худшему. Но сейчас причиной криков была радостная новость. Измученные и уставшие вернулись мои рыбаки. Несмотря на потрепанное состояние выглядели они вполне сносно, по крайней мере раненых я не заметил. Обнявшись с родными, дрейфовавший капитан целенаправленно рванул ко мне. Я, улыбнувшись, приготовился к рассказу о чудесном спасении утопающих, но рыболов был взволнован и, подойдя ко мне, молча вручил разломанное копье. Деревяшка сантиметров тридцать, с наконечником. Беглого взгляда было достаточно, чтобы у меня пропал дар речи. Наконечник был сделан из железа.
***
Глава 2
Из рассказа моряка выходило, что их сдувало на восток, все сильнее и сильнее унося в море. Вцепившись в канаты, связывающие бревна, рыбакам удалось продержаться до того, как море утихло. Чудом сохранившиеся снасти позволили им поймать несколько рыб, пока бечева не оборвалась и люди не остались один на один с соленой водой. Кто знает, кончилось бы это скитание людоедством, однако после четырех или пяти дней шатания наконец показалась земля. Еще сутки ушли на то, чтобы пять человек, уже было потерявших надежду, ладонями смогли догрести до берега.
Высадившись на долгожданную твердь, и напившись воды, воины двинулись на запад, стараясь держаться берега. К вечеру того же дня они увидели хромавшую косулю, которую попытались загнать. Раненый зверь сдался быстро, и разрывая животное на куски, туземцы заметили обломок копья, торчавший в боку. Находка так взволновала командира отряда, что он приказал идти к Каве без остановки. Через два дня пути показались знакомые места, и дикари вернулись в лагерь.
Я слушал эту историю с замиранием сердца. Железный наконечник был много прочнее наших, бронзовых. И он явно сделан людьми, обладающими более совершенными технологиями. То, что косуля была при смерти говорило о том, что люди находились где-то недалеко. Неудачная охота владельца копья случилась, возможно, за несколько часов до того, как животное поймали мои путешественники. Я с большим нетерпением дождался, пока рыбаки выспятся, и ранним утром выступил на восток, прихватив с собой тридцать лучших воинов под началом Тыкто.
Пройдя скорым шагом около суток я приказал вести регулярный дозор. Каждые три часа ходьбы на вершины огромных сосен забирались ловкие парни, которые орлиным взором высматривали хоть какие-то следы. Прежде всего меня интересовал дым, который обязана была производить стоянка братьев по разуму. Но горизонт был чист.
К вечеру третьего дня дозорный спустился с дерева со скоростью Винни-Пуха. Он дрожащими руками показал направление. Я не мог не удостовериться, и принялся карабкаться на дерево сам. Руки дрожали от быстрого подъема на высоту девятиэтажного дома. Даже в отсутствие ветра верхушка болталась из стороны в сторону словно гигантский метроном. Не упасть бы... Стараясь не смотреть вниз, я поднялся еще на несколько метров и оказался выше остальных деревьев. На северо-восток от береговой линии поднималась белая струйка дыма.
Огромных трудов мне стоило спуститься не сорвавшись. Внутри все колотилось и поспешность чуть не оказалось роковой, когда я едва не рухнул, будучи еще метрах в пятнадцати от земли. ОтдЫшавшись и сказав себе, что лишние полминуты времени всяко не стоят жизни, я благополучно достиг нижних веток и, спрыгнув на мягкую землю покрытую желтой хвоей, подтвердил курс.
До стоянки было не больше пяти километров, значит пройдем за час. Объяснив бойцам всю серьезность неосторожных действий я отправил отряд по указанному направлению. Впереди шла разведгруппа, а мы, беззвучно, крались следом.
Осторожных разведчиков заметили за пару сотен метров. Издав условный крик туземец, стоявший на шухере, кинулся в сторону своих. Когда наш отряд, прикрываясь щитами, вышел на большую прогалину, противник был уже более чем полностью подготовлен ко встрече. Увиденное было прекрасно и ужасно одновременно. В центре поляны стоял высокий шатер, обтянутый шкурами. Подле, стройными шахматным рядами, замерло примерно тридцать или сорок воинов закованных в металл. Выпуклые прямоугольные щиты создавали ровный забор, высотой чуть выше метра. За ним, выставив вперед двухметровые копья, находились одетые в латы бойцы. Головы венчали полукруглые шлемы, спускающиеся на уши. Мои лучники схватились за оружие.
- Не стрелять, - негромко, но отчетливо приказал я, - без моей команды не нападать.
Стальная фаланга застыла, не двигаясь с места. В ста метрах, на опушке, ждали моего приказа полные решимости воины Тыкто. Я выжидал, не решаясь сделать первый шаг. Похоже, противник придерживался той же тактики. И тут построение рыцарей зашевелилось. Из вигвама, раздвинув ряды копьеносцев, вышел железный великан. Он был увеличенной копией остальных, с той лишь разницей, что глаза были закрыты забралом, а правая рука вместо копья сжимала обоюдоострый меч.
- Хэй! - крикнул великан, и забор из щитов пришел в движение. Ударяя древком по металлу, армия медленно двинулась на нас. Грохочущая процессия приближалась. Мне стало страшно. Оглядевшись, я понял, что уверенность наших воинов растворяется как пар.
- Хэй! - продолжал кричать огромный рыцарь, стараясь задать темп ударов, - Хэй! Хэй!
Не знаю как, но среди лязгающего железа я вдруг почувствовал, что уже слышал этот голос. Я зажмурился и перед глазами встал офис, Колян, монитор, летящие вниз графики и тот самый, знакомый голос.
- Седой? - закричал я, сам не веря своей догадке.
Великан остановился, но фаланга продолжала с грохотом ползти вперед.
- Седой! - заорал я, что было сил, - Леха! Ты?!
Громила двумя руками схватил себя за шлем и, сорвав, бросил его в сторону.
- Гном!!! - Заорал он так, что идущие впереди солдаты прекратили движение и обернулись, а звуковая волна наверное дважды обогнула Землю.
- Не стрелять!, - успел крикнуть я, и бросился навстречу несущимся объятиям Седого.
Мы столкнулись и я на секунду ощутил себя автомобилем на краштесте. Поморщившись от боли я схватил Седого. Я обнимал его железяки, путаясь в соплях и задыхаясь от рыданий счастья. Седой, всхлипывая, плющил меня стальными лапами. Отревев добрых пятнадцать минут, и выплакав, наверное, все слезы, скопившиеся у меня за эти пять лет, я постепенно приходил в себя.
- Я знал, я верил, что ты тоже где-то здесь, - Седой размазывал скупые слезы по слегка небритым щекам, - не могло так получиться, что только мне Боженька такую участь уготовил. Гномяяяяка!, - заревел он, и снова стиснул меня, будто пытаясь раздавить.
Туземцы все это время молча взирали на происходящую сентиментальную сцену. Заметив наконец недоуменный взгляд окружавших нас воинов, Седой вдруг посерьезнел, словно протрезвев и отстранился.
- Так, хорош реветь. Ты скажи, ты порох еще не сделал?
- Нет, - ошарашенно ответил я, поражаясь первому вопросу - а зачем?
- Ты че, дурачок? Порох - это ключ ко всему. Ладно, проехали. Давай ко мне в юрту зайдем. Потрем, - он махнул рукой в сторону шатра.
- Это свои, - добавил он, обращаясь к своему воину, который также имел на поясе короткий меч. Тот немедленно крикнул что-то на неизвестном языке и воины расслабили мышцы, подняв вертикально копья.
- Друзья!, - в свою очередь предупредил я Тыкто и, подавляя желание бежать вприпрыжку, пошел вслед за Седым в его жилище.
***
Глава 3
- Ну? Ты ведь никуда не опаздываешь? Давай с начала что ли, - Седой полулежал на шкурах и смотрел на меня все теми же озорными глазами, которые, я думал, навсегда останутся в том пивном ресторане, - рассказывай, как сюда попал.
Я в двух словах поведал о ночной встрече с Тыкто.
- Помнишь, ты спросил: сколько я готов заплатить за зажигалку? Тогда и бесплатно бы ее не взял. А в итоге цена ей оказалась - жизнь, - я достал из внутреннего кармана зиппу.
Седой немедленно выхватил ее из моих рук, принявшись разглядывать потертую эмблему ВДВ.
- Скотина ты, конечно, - заворчал он, - вовремя ее конфисковал. Мне то такой халявы не перепало. Пришлось этими вот руками выдергивать себя из лап смерти, - он потряс передо мной огромными ладонями.
- То есть?
- Меня, как ни странно, тоже чурки нашли, когда я из отключки выходил. Принялись меня копьем тыкать в бок. Я не стал разбираться, что за шпана, поэтому копье вырвал и главному в полумраке шею свернул. Как оказалось - совсем. Но тогда я думал просто придушил. Навык то остался, - Седой расправил плечи и резко толкнул плечом воздух, изображая короткий удар.
- Остальные охламоны немного опешили и отошли на безопасное расстояние. А темно ведь, ни черта не видать. Ну я фонарик на айфоне и включил, - на лице Лехи расплылась блаженная улыбка. - Ой что было, что было. Мне еще постараться пришлось, чтобы часть этих папуасов в кучу собрать. Потом в ставку к ним пришел. Трогать меня уже никто не решался. Крадутся рядом, на полусогнутых. Пришли, значит. А в логове сидит вообще самый главный. Смотрит на меня, и в толк не возьмет, за какие заслуги его братия такой пиетет мне оказывает.
- А ты?
- А что я. Пока батарея не села, я еще немного фокусов им выдал. Нервов папуасам попортил наверное на полжизни. Звуки там разные, звонки дал послушать. Но особо чебуреков поразило, когда я стал их фотать и на экране показывать. Теперь, говорю, ваши души вот тут все сидят, - Седой достал откуда-то из под шкур телефон похлопал по корпусу айфона.
- Не знаю, поняли они меня или нет, но для верности я еще видео снял панорамное. Чтобы ничья заблудшая душа не скрылась. Показал Пятнице и выключил аппарат для будущих представлений.
- Пятнице?
- Ага. Я так вождя ихнего окрестил. Он же мне в пятницу, 28-го встретился. Ну и как-то прилипло.
- А я своего - Тыкто назвал.
Седой заржал так, что зазвенели снятые латы.
- Гном, а ты, я смотрю, по своему с ума сходишь. А остальных как? Он-кто, Она-кто, и племя Кто-все-эти-люди?
- Да не, случайно получилось. Спросил, его, а Тыкто подумал, что я его так кличу. И тоже пристало. Уже привык. А где твой хэв?
- Чего?
- Ну лагерь. Ты же не здесь живешь?
- Я в районе Имеретинки оказался, прикинь? Сочи две тыщи четырнадцать. Горячие, зимние, твои, блин. Сначала конечно не понял. Точнее не доказал. Ведь горы, море, тепло. Мест таких в мире не так уж и много. Поэтому я сразу предположил, что где-то около Сочей. А потом, когда все излазил, и карту нарисовал, стало очевидно. Так что я рядом с Мзымтой осел.
- Понятно. А я примерно в Артек попал.
- Ха! И как, стоит Медведь-гора?
- Стоит, куда ж она денется. По ней я и понял все. На второй день. До этого была надежда, что меня скрытой камерой снимают.
- Мда...
Мы замолчали.
- Слушай, а давай ко мне? - я вскочил на ноги, - За пару дней дойдем. У меня там еда вкусная, молоко, баня с вениками наконец!
Глаза Седого загорелись хищным огнем.
- Ах ты шельма! Во размахнулся. Ну пошли. По дороге поговорим.
Седой распахнул полы входа, и скомандовал сбор.
***
По пути обратно мы с Седым накрепко сцепились языками. Чуть позади слева от меня шел Тыкто, а справа - не закрывающий рот Седой, за которым также следовало пара крепышей. В авангарде процессии хаотично пробирались сквозь кусты наши бойцы, в то время как солдаты Седого маршировали в колонну по четыре замыкая поход.
- Смотрю ты луки понаделал, - Седой ткнул пальцев в идущего впереди стрелка апачи, - нафига? Бесполезная же вещь.
- Почему это? - обиделся я, - смотри.
Подозвав стрелка я попросил поразить дерево, стоящее метрах в тридцати. Быстро прицелившись тот всадил стрелу на уровне полутора метров от земли.
Один из его бойцов выделился из первой шеренги и подошел к начальнику.
- Стреляй ему в грудь, - приказал он лучнику. Но мой солдат стоял не шелохнувшись.
- Они у тебя русский то выучили? - обратился Седой уже ко мне
- Выучили. Только давай в пустые латы попробуем. Зачем на живом то..
- Пусть стреляет, - перебил меня Седой, - стреляй!
- Погоди!
Воин растерянно смотрел то на меня, то на Седого. Черт знает что. Я плюнув и одобрительно кивнул.
- Давай.
- Тетиву до конца натягивай! - в тишине раздался не терпящий возражений стальной голос бывшего спецназовца.
Лучник дотянул наконечник до упора и сбросил пальцы. В ту же секунду раздался звонкий звук. Обломки сломанной стрелы кувыркаясь разлетелись от доспехов. На груди мишени красовалась острая вмятина, словно кто-то безуспешно пытался вбить в ведро гвоздь. Принесенный мне наконечник был затуплен сантиметра на полтора. Седой довольно улыбался.
- Два миллиметра стали, чо ты хотел. А если он еще бежать будет, то пока твои снайперы в глаз выцелят, уже и до рукопашки дело дойдет. Бесполезная штука, говорю же. То ли дело порох...
Мы продолжили путь. Я, признаться, был поражен продемонстрированной броней. Конечно, для голых дикарей, с которыми мы воевали, лук со стрелами были отличным оружием обороны и мощным психологическим ходом. Но технологии выплавки стали вызывали зависть схожую с чувством, когда встречаешь бывшего троечника одноклассника на бентли.
- А чего ты порохом то так озаботился? У тебя ж противника в броне нет.
- Это правда, - Седой сорвал травинку и задумчиво ее пожевал. - Но кто знает, как оно повернется. Может какая колония взбунтуется лет через пять.
Седой снова умолк, на этот раз казалось на целую минуту.
Но даже не это главное, - продолжил он размышления, - Один взрыв, и любые враги без боя на колени присядут. Так что порох - это грааль.
- Но ты знаешь как его делать то? Хотя бы направление?
- Я не химик, к сожалению. Знаю, что селитру надо с углем и серой смешивать. А вот как селитру получить - хрен поймешь. Читал, что древние китайцы ее из навоза получали, но как? Я уже два года экспериментирую, различные кучи дерьма складываю, как слоеные пироги. С опилками, с углем, с сырой травой, с листьями. У меня целый полигон для этого. Сектор газа, блин. Подойти невозможно. Вонь за версту. И нихрена пока.
Седой расстроенно замолчал.
- А сера? Ее уже получил?
- Сера... это ерунда. Из ушей Пятницы наковыряю. Можно вообще бессерный порох делать. Селитру бы получить. Тогда лет за двадцать я всю землю матушку захвачу.
Я даже остановился.
- Ты хочешь Землю захватить? Но зачем?!
- А что делать? У тебя какая цель в этой жизни?
- Вообще это долгий разговор... - я даже притормозил, обдумывая услышанное.
- Ничего, потерплю. Нам по твоим словам еще два дня топать. Если ты, конечно, идти не передумал. Чего встал то?
Мы снова пошли на запад. В следующие полчаса я в красках рассказал о своей теории перемещения во времени, известных потенциальных путешественниках и выводе, который заключался в необходимости оставлять развитых потомков после себя. Впервые произнеся свои умозаключения вслух, я еще раз убедился, что концепция просто идеально объясняет появление сверхгениальных ученых и изобретателей
- Да кто угодно! - распалялся я, - Теслу возьми. Он же делал свои приборы без единого чертежа. Как будто сразу знал, что и куда нужно приладить. Передача электричества на расстоянии. Сто лет назад! Это же очевидно, что он был просто обычным инженером например из конца 21 века, - красноречиво приводил я все новые и новые примеры.
Седой молчал и видно разрушительных аргументов у него не было. Обычная язвительность и прямолинейный юморок куда-то делись. Наконец он заговорил.
- Мысль, конечно, очень интересная. Я тебе еще дров в печь подкину. Был такой дяденька. Дарвин. Дедушка того мозгляка, который утверждал, что если коровам отрезать рога, то рано или поздно появятся безрогие буренки. Правда он элегантно обошел объяснением вопрос, почему рождаются необрезанные евреи. Но не в этом суть. Этот дедушка, Эразм Дарвин, абсолютно не боясь палева и завязанных рукавов за спиной, создал клуб таких же умников, где спокойно рассуждал о том, что вселенная произошла из Большого Взрыва, жизнь зародилась в океане, а реактивный двигатель надо делать на водороде. Представляешь? И схему ракеты приложил. 18-й век! Каково, а?
Брешешь?! - пораженно спросил я.
Седой легонько ткнул меня по затылку
Не дерзи. Википедию посмотри!
Да иди ты. Серьезно. Откуда это знаешь?
- Да был у меня один знакомый шизик. На масонах и тайных обществах двинутый. Я ему юридические консультации, а он мне байки вроде этой. Так что почва для твоих доктрин безусловно имеется.