Палев М. : другие произведения.

Копье Дракулы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    В связи с заключением договора оставлены только первые пять глав. Роман вышел 20 июля 2010 года. Продается во всех крупных книжных магазинах и в интернет-магазинах. Аннотация издательства: На глазах у литератора Мечислава Булгарина убивают бывшего однокурсника Шергина, а вскоре Булгарина и его друга, детектива Таврова, нанимает неизвестный клиент для расследования гибели ученых-исследователей, занимавшихся поисками легендарного копья Дракулы. Старинное копье принадлежало Владу Дракуле и даровало его владельцу победу над врагами. Приступив к делу. Тавров выясняет следующее: один из погибших ученых недавно был в Москве, где встречался с неким диггером Шерханом, который якобы нашел копье вместе с другим старинным оружием в подземельях Москвы. Причем оказалось, что Шерхан и убитый однокурсник Мечислава - Шергин - одно лицо!..

Гнитиев Михаил Юрьевич (Михаил Палев)

Копье Дракулы

Роман

Посвящаю

светлой памяти

безвременно ушедшего от нас

великого русского актера

Владислава Галкина

   Пролог
   Сережку Шергина я не видел лет пять. Если быть точным, то около четырех: последний раз мы с ним виделись на юбилее выпуска нашего институтского курса. Мы обменялись телефонами и благополучно забыли друг о друге. И вдруг на прошлой неделе Шергин сам позвонил мне.
   -- Привет! Нормально добрался? -- бодро поинтересовался он, как будто мы только вчера расстались. Я не узнал бы его по голосу, но тогда, четыре года назад, я внес телефон в список контактов, обозначив его как "Шерг". Сейчас, взглянув на высветившееся на экране мобильника слово "Шерг" я сразу понял, кто это.
   -- Привет, Серег! -- ответил я как можно бодрее. -- Нормально добрался.
   Хотя, честно говоря, я смутно помнил как и куда я добрался после того юбилея: время стирает подробности. Впрочем, если я не помню, как добрался домой после юбилея четыре года назад, то это означает лишь то, что я добрался без приключений. К тому же, совершенно очевидно, что Серега спустя четыре года звонит вовсе не для того, чтобы узнать, как я тогда добрался домой после юбилея. Поэтому я не стал акцентироваться на данном вопросе и продолжил разговор банальным вопросом:
   -- Как сам?
   -- Лучше всех! -- заверил Шергин. -- Я на днях с женой развелся, так что сейчас мне лучше всех вас, жалких женатиков!
   Хм! Спорный тезис. Но в голосе Шергина звучало столько неподдельного ликования, что я воздержался от возражений.
   -- То есть, тебя можно поздравить? -- поинтересовался я.
   -- Что значит "можно"?! Нужно! Хочу тебя пригласить в ресторан это дело отметить! -- сообщил Шергин. -- Правда, времена тяжелые, но выпивка вся за мой счет. А уж закусь -- на твое усмотрение! Ну, как?
   -- Да вроде как-то странно, так вот публично отмечать развод, -- несколько растерявшись от неожиданного предложения, заметил я.
   -- Почему странно? -- возразил Шергин. -- Как раз странно отмечать бракосочетание. Нормальный человек должен отмечать не арест, а освобождение из тюрьмы!
   И он, довольный, заржал своей шутке. Хотя шутка была не его, а заимствованная из какого-то фильма. Точно из фильма, только не помню, из какого. Впрочем, не важно. Разумеется, я рад был разделить радость однокашника и охотно согласился. Тем более, что "выпивка на халяву" не может не радовать сама по себе любого, кто употребляет напитки крепче кефира.
   Знай я в тот момент, чем закончится наша встреча, то без колебаний отказался бы под любым предлогом.
   ***
   Шергин назначил встречу в "Елках-палках" на Серпуховской. Мне было очень удобно: прямая линия от Алтуфьево, ресторан непосредственно возле выхода из метро. Из закусок можно сразу взять "телегу" и целый вечер неограниченно "закусывать" всего лишь за триста пятьдесят пять рублей. Замечательно!
   ***
   Я приехал в точно назначенное время, поскольку прямая ветка метро сводит вероятность разного рода транспортных задержек к минимуму. Войдя в ресторан, я сразу увидел Серегу: он сидел за столиком на троих возле окна и прямо напротив туалета. Очень удобно! Серега тоже увидел меня, привстал и помахал мне рукой. Я сделал шаг в его сторону и тут огромное оконное стекло рядом с Серегой с треском раскололось. Я вначале даже не понял, в чем дело. И только когда раздалась вторая автоматная очередь, а Сережка Шергин вместе со стулом повалился на пол, до меня дошла кошмарная суть происходящего.
   Шергин еще не коснулся пола, как все кругом принялись орать и визжать. Кто-то упал, кто-то пытался бежать, многие лезли под столы. Большой зал был отделен от входа и закутка перед туалетом барной стойкой и те, кто увидел, что произошло, кинулись туда. Человека три-четыре, которые были поближе к дверям, попытались прорваться сквозь двери наружу. В своей жажде безопасности они буквально снесли меня в сторону. Я упал на четвереньки метрах в пяти-шести от лежащего на полу Шергина. Он еще шевелился, изо рта текла кровь. В этот момент стрелявший вошел внутрь прямо через оконный проем. Одет он был в черные брюки, черную кожаную куртку, на голове черная вязаная маска с прорезями для рта и глаз. В руках стрелок держал автомат АКМС -- то есть обычный автомат Калашникова, но со складным прикладом. Я боялся встретиться с ним глазами, но стрелок даже не посмотрел в мою сторону. Он выстрелил в голову Шергина короткой очередью. Пули разбили Шергину череп, взметнув осколки костей, брызги мозга и крови. Я впал в какое-то жуткое оцепенение: стоял на четвереньках, словно изваяние испуганной антилопы и смотрел на все это.
   Стрелок поднял с пола лежавшую рядом с телом Шергина черный планшет из кожзаменителя и вышел обратно на улицу через оконный проем. Я успел заметить, что он направился не к входу в метро, а в сторону Зацепы. Он не бежал, а спокойно шел, в по-прежнему надвинутой на лицо черной балаклавке, с планшетом в одной руке и автоматом в другой.
   Когда убийца исчез из вида, до меня вдруг дошло, что все закончилось и я встал с четверенек. В ушах звенело, перед глазами расплывался странный желтый туман. Я понял, что сейчас грохнусь в обморок, но в этот момент увидел на барной стойке полупустую бутылку коньяка. Добравшись до цели в два прыжка, я схватил бутылку и влил в себя не меньше стакана. Хлынувший по пищеводу огненный водопад привел меня в чувство, обморок отступил. Я поставил на стойку бутылку и увидел безумные глаза забившегося в угол бармена.
   -- Ты уже позвонил в милицию? -- спросил я у него. Тот молча таращился на меня. Я хотел взять телефон со стойки, но в этот момент услышал, как в большом зале кто-то истеричным фальцетом -- даже не понять, мужчина или женщина -- орет:
   -- Милиция! Алло, слышите?! Милиция! Нас тут убивают!!!
   Похоже, уже звонят. Ну и ладненько! Я допил остатки коньяка из бутылки и швырнул ее в угол. Остается только ждать ментов. Блин, а ведь придется опознавать Шергина! Я вспомнил, что осталось от серегиного лица и мне снова стало нехорошо.
   -- Коньяка мне! Лезгинку, -- сказал я бармену.
   -- А он ушел? -- спросил бармен, заикаясь.
   -- Если ты имеешь в виду стрелка, то давно уже.
   Бармен приободрился, снял все еще дрожащей рукой бутылку Лезгинки с полки, плеснул в бокал и деловито сообщил:
   -- С учетом того, что вы выпили из предыдущей бутылки, с вас одна тысяча четыреста восемьдесят пять рублей.
   Вот сволочь!
  
   Глава 1
   Когда ждешь важный телефонный звонок, то самым раздражающим является не душераздирающее молчание телефонного аппарата, а то, что тебе принимаются названивать люди, звонка от которых ты совсем не ждешь.
   Я ждал важного звонка от менеджера страховой компании. Недавно я уволился из фирмы, оформившей на меня договор пенсионного страхования и теперь жаждал получить набежавшую за этот период сумму. Кризис наложил неизгладимый отпечаток на всех нас: если раньше мы с надеждой смотрели в будущее, то теперь еще долго будем с опаской в него вглядываться. Особенно травмированным оказалось мое поколение: Хрущев обещал нам коммунизм к 1980 году -- Брежнев заменил коммунизм на Олимпиаду. И это оказался не самый худший вариант! Щедрая душа, Михал Сергеич Горбачев, обещал каждой советской семье отдельную квартиру к 2000 году -- в результате мы лишились сбережений, Отечества и веры в светлое будущее в принципе. Слава Богу, хоть имевшуюся жилплощадь сохранили! Когда мою страховую компанию от банкротства спасли щедрые денежные вливания американского правительства, я решил больше не искушать судьбу: до пенсии мне еще далеко, -- и если правительство увеличит пенсионный возраст, то будет еще дальше, -- а кризис явно не последний и в следующий раз американское правительство может оказаться уже не таким щедрым. Короче, воспользовавшись подходящим пунктом договора -- раз в кои веки в договоре нашелся пункт в мою пользу! -- я решил расторгнуть договор и получить далеко не лишние в наши тяжелые времена деньги.
   И вот сегодня я ждал звонка от менеджера с сообщением о переводе денег, чтобы дальше трясти неспешную черепаху под названием Сбербанк. Когда телефон наконец зазвенел и я торопливо схватил трубку, то нетрудно представить мое глубокое разочарование, стремительно переходящее в острое раздражение. Звонил Тавров.
   -- Добрый день, Слава! -- сказал он.
   -- Приветствую вас, Валерий Иванович! -- отозвался я, испытывая непреодолимое желание послать старого сыщика к черту. Я уже собрался попросить его перезвонить позже, хотя бы после шести, когда в страховой компании закончится рабочий день, но Тавров перешел к делу. При первых его словах мое раздражение быстро начало превращаться в настороженность.
   -- У меня к тебе есть дело, -- сказал Тавров. -- Похоже, что придется вместе поработать.
   Вроде бы ничего плохого: когда я последний раз принимал участие в расследовании одного дела вместе с Тавровым, то мне удалось провести пару дней на роскошной яхте типа "Абрамович отдыхает". Если бы не это дело, я бы никогда в жизни не смог бы подняться на борт этой яхты даже в качестве стюарда. С другой стороны, эту яхту собирались затопить вместе со мной посреди Средиземного моря и лишь по чистой случайности столь печального события не произошло. Так что овладевшая мной настороженность вполне понятна.
   -- Дела меньше чем на миллион не рассматриваю! -- мрачно пошутил я. Однако Тавров обычно был чужд юмору и на этот раз себе не изменил.
   -- Хорошо, о гонораре договоримся при встрече с клиентом, -- невозмутимо согласился Тавров.
   -- Вы готовы заплатить мне миллион? -- не поверил я своим ушам. -- Может, еще и в евро?
   -- Можно и в евро, -- отозвался без тени юмора в голосе Тавров. -- Как скажешь! И оплата расходов, само собой.
   -- Валерий Иванович, мне не до шуток! Я важный звонок жду! -- рассердился я и собрался повесить трубку, но Тавров не менее раздраженно отозвался, повысив голос:
   -- Какие шутки, Слава?! Это условие клиента: он заключит со мной договор только при условии твоего участия в деле.
   -- Моего? -- растерявшись, переспросил я.
   -- Твоего, -- подтвердил Тавров и, не удержавшись, едко добавил:
   -- Разумеется, если ты до сих пор еще Булгарин Мечислав Мстиславович. Короче, подъезжай к семи вечера в ресторан "Луизиана", что на Пятницкой. И постарайся не опаздывать: клиент очень серьезный!
   ***
   Клиент оказался белесым немцем по имени Фридрих Шмидт, отлично говорившим по-русски. Очень светлые, редкие и в то же время кудрявые волосы, бледно-голубые глаза и очень белая кожа создавали впечатление общей белесости. И говорил он как-то тихо для немца, хотя мое впечатление о шумных горластых немцах создалось в основном из расхожего образа немецкого туриста. К тому же, как сразу выяснилось, он вовсе не был клиентом, а всего лишь представлял интересы какого-то американца, пожелавшего остаться неизвестным. Впрочем, он имел все полномочия для заключения договора с частным детективом и оплату необходимых расходов. Прояснив ситуацию, белесый Шмидт тут же попросил меня предъявить документы.
   -- Какие документы? -- удивился я. -- Разве недостаточно того, что меня представил господин Тавров?
   -- Недостаточно, -- лаконично отозвался Шмидт. -- Я должен посмотреть ваш внутренний паспорт гражданина Российской Федерации для твердой уверенности, что именно вас имел в виду мой клиент.
   Я недоуменно взглянул на Таврова, но тот лишь пожал плечами. Я достал из кармана паспорт и передал Шмидту. Честно говоря, фотографию на паспорте я считал неудачной и полагал, что не очень похож на свое изображение, но Шмидт даже не стал вглядываться в фотографию. Он сличил паспортные данные с тем, что было написано на бумаге, которую он извлек из папки. Видимо, все совпало: Шмидт удовлетворенно кивнул и вернул мне паспорт.
   -- А откуда у вас мои паспортные данные? -- с подозрением поинтересовался я, пряча паспорт в карман.
   -- Они переданы мне клиентом, -- ответил Шмидт.
   -- А откуда мои паспортные данные знает ваш клиент? -- продолжал наседать я. Действительно: вдруг это какой-нибудь аферист? Может, на меня уже тайком оформлен кредит или, не дай Бог, подставная фирма?
   -- Я не знаю, -- кратко отозвался Шмидт. -- Клиент передал мне ваши данные, чтобы я мог убедиться, что передо мной именно тот господин Булгарин, который должен -- по мнению моего клиента -- принять участие в расследовании. И почему вы должны участвовать в расследовании, знает только мой клиент. Но он не счел необходимым поделиться со мной своим знанием.
   -- Давайте, господа, вернемся к цели нашей встречи! -- решительно вмешался Тавров, неодобрительно покосившись в мою сторону. -- Я не сомневаюсь в ваших полномочиях, господин Шмидт. Я безусловно признаю право клиента на анонимность и законного посредника. Я знаю, что вы представляете весьма уважаемую Берлинскую адвокатскую фирму и не имею оснований для каких-либо сомнений. Поэтому предлагаю перейти к предмету договора.
   -- Хорошо! -- охотно согласился Шмидт. -- Я уполномочен моим клиентом предложить вам провести частное расследование. Речь идет о гибели людей, занимавшихся исследованиями по заказу моего клиента. Буквально в течение месяца погибли или бесследно исчезли при странных обстоятельствах трое из четырех человек, непосредственно занимавшихся этими исследованиями. Мой клиент убежден, что это не случайность.
   -- Вы можете нам сказать, какого рода исследованиями занимались эти люди? -- спросил Тавров.
   -- Поскольку мой клиент убежден, что именно эти исследования и послужили причиной загадочных смертей, я могу сообщить вам все интересующие вас подробности на условии полной конфиденциальности, -- проинформировал Шмидт.
   При известии о том, что сейчас я буду посвящен в тайну, из-за которой, по всей видимости, уже погибли три человека, мне стало нехорошо. Судя по всему, мои чувства столь явственно отразились на моем лице, что Шмидт счел необходимым пояснить:
   -- Разумеется, работа связана с определенным риском и потому мой клиент готов щедро оплатить ваши услуги, господа!
   -- И о какой сумме идет речь? -- спросил Тавров и, бросив взгляд в мою сторону, не удержался:
   -- Господин Булгарин хочет за свои услуги получить миллион.
   -- К сожалению, господа, эта сумма выделена моим клиентом в качестве вашего общего гонорара, -- озабоченно заметил Шмидт. -- Впрочем, вы можете привлекать разного рода экспертов и их услуги будут оплачены отдельно, как накладные расходы. Но эти расходы должны быть подтверждены документально. Поймите меня правильно, господа: на этом настаивает мой клиент.
   -- Ваш клиент, как я понял, американец, -- решил уточнить Тавров. -- Он будет платить долларами?
   -- Поскольку платить буду я, то мне удобнее это делать в евро, -- ответил Шмидт. -- Конвертация такой значительной суммы в рубли может вызвать нежелательный интерес, поэтому сумма гонорара будет переведена на ваши счета в евро.
   Хм... А сколько будет миллион рублей в евро? Какой у нас нынче курс? И я спросил:
   -- Сколько это будет в евро?
   -- Я же сказал, что миллион, -- отозвался Шмидт.
   У меня не отвалилась нижняя челюсть лишь потому, что я предусмотрительно оперся ее на руку. Полмиллиона евро! Даже с вычетом налогов -- хвала плоской шкале налогообложения! -- получается сумма, вполне достаточная на покупку уютного домика на берегу теплого моря, где я смогу полностью отрешиться от проблемы зарабатывания куска хлеба и целиком отдаться процессу творчества.
   Мои сомнения и опасения улетучились, словно их и не было. Я почувствовал прилив энергии. Давай, немчура, продолжай!
   -- Мой клиент считает правильным ввести вас в курс дела до заключения договора, чтобы вы могли оценить издержки и допустимость риска, -- занудно продолжал Шмидт. -- В случае вашего отказа от заключения договора вы должны забыть все, о чем услышите.
   -- Если только речь не идет о сокрытии преступления, -- предусмотрительно оговорил Тавров. Немец согласно кивнул и продолжил:
   -- Итак, вот предыстория дела. Два года назад мой клиент нанял известного специалиста в области истории профессора Эндрю Харриса для поисков одного артефакта. В свою очередь, профессор Харрис нанял трех человек, которые должны были непосредственно заниматься этим делом на местах, а профессор Харрис взял на себя роль координатора и аналитика. Непосредственными поисками артефакта занимались следующие люди: доцент факультета Истории и культурного достояния церкви папского Григорианского университета доктор Винченцо Паоли; преподаватель истории Бухарестского университета доктор Ион Георгеску; специалист по исследованиям о Средних веках Брауновского университета доктор философии Роберт Причард.
   Шмидт сделал паузу, чтобы выпить минеральной воды из стакана. Настоящий немец должен пить пиво, но Шмидт пил только воду: он даже от кофе отказался, поэтому его национальную пивную обязанность мы с Тавровым взяли на себя. Впрочем, если быть точным, то мы пили не пиво, а превосходный английский эль Ньюкасл. Воспользовавшись паузой, я поделился соображениями:
   -- Григориана говорит сама за себя; Брауновский университет, если я не ошибаюсь, входит в объединение престижнейших университетов Америки -- Лигу Плюща; да и Университет Бухареста вроде отметил стопятидесятилетний юбилей. Получается, что профессор Харрис выбрал лучших специалистов в своей области: во всяком случае, из известных учебных заведений. Кстати: раз речь идет о Григориане, то артефакт имеет отношение к христианским реликвиям?
   Зануда немец вначале поправил меня, сообщив, что сто пятьдесят лет Университету Бухареста исполнится через четыре года и лишь после этого ответил на мой вопрос:
   -- Нет, речь не идет о христианской реликвии. Клиент полагает, что профессор Харрис выбрал доктора Паоли потому, что тот имел доступ к архивам Ватикана.
   -- А что по этому поводу говорит профессор Харрис? -- спросил Тавров. Правильно спросил: зачем строить догадки, если можно узнать у первоисточника?
   -- Профессор Харрис оказался второй жертвой этого загадочного дела, которое вам предстоит расследовать, -- сообщил Шмидт.
   Вот так! Оказывается, "припасть к первоисточнику" уже невозможно.
   -- А что думает по этому поводу сам Паоли? -- решил зайти с другой стороны Тавров. -- Надо полагать, он сам знает: почему и для чего его выбрал в качестве помощника профессор Харрис?
   -- Скорее всего это так, -- согласился Шмидт. -- Должен был знать. Но и его спросить нельзя, поскольку доктор Паоли был первой жертвой.
   -- Как они погибли? -- спросил я.
   -- Доктор Паоли был найден в сгоревшей машине на дне ущелья в Альто-Адидже, -- ответил Шмидт. -- Буквально в тот же день профессор Харрис отправился на своем катере из Майами половить рыбу и бесследно исчез. А спустя две недели доктор Георгеску был найден застреленным в своем доме в Бухаресте. Официальная версия -- самоубийство. Но мой клиент не верит в официальную версию.
   -- А доктор Причард еще жив? -- поинтересовался я.
   -- Сегодня утром он был жив, и пока еще с ним ничего плохого не случилось, -- сообщил Шмидт.
   -- Тогда нам надо с ним поговорить! -- решительно заявил Тавров. -- Как это можно сделать?
   -- Нет проблем! -- заверил Шмидт. -- Он сейчас в Москве и я могу организовать вам с ним встречу.
   -- Тогда сделайте это как можно скорее, -- предложил Тавров.
   -- То есть, вы готовы подписать договор? -- уточнил немец. Тавров взглянул на меня. Я кивнул.
   -- Хоть сейчас, -- ответил Тавров. Немец полез в свою папку, шурша бумагами.
   -- А вы можете сказать, что за артефакт они искали? -- спросил я, сгорая от любопытства.
   -- Разумеется, -- подтвердил Шмидт. -- Речь идет о так называемом "копье Дракулы".
   ***
   Мы с Тавровым обменялись недоуменными взглядами.
   -- Это тот самый Дракула, который вампир? -- уточнил Тавров. Однако Шмидт то ли оказался не готов к вопросу, то ли решил уклониться от прямого ответа на него.
   -- Этого я не знаю, -- ответил Шмидт. -- Данный вопрос не входит в область моей компетенции. Но я полагаю, что исчерпывающий ответ на ваш вопрос может дать доктор Причард.
   -- Надеюсь, -- буркнул Тавров. -- Очень надеюсь, что ко времени нашей встречи он еще будет жив.
   Шмидту не понравилась реплика Таврова: он нахмурился и недовольно кашлянул.
   -- Когда мы сможем встретиться с доктором Причардом? -- поспешил я разрядить ситуацию.
   -- Как только мы закончим формальности, я немедленно свяжусь с доктором Причардом и договорюсь с ним о встрече, -- пообещал Шмидт.
   -- И как скоро это произойдет? -- поинтересовался Тавров.
   -- В любом случае в течение трех дней, -- уверенно отозвался Шмидт. -- Через три дня я должен обязательно быть в Берлине.
   ***
   Шмидт сдержал слово: уже через два дня мы встретились с доктором Причардом в его съемной квартире на Грузинском валу. Шмидт добросовестно проводил нас до квартиры Причарда, представил американскому историку и немедленно откланялся, сославшись на неотложные дела, которые ему обязательно надо решить до завтрашнего рейса на Берлин.
   Перед встречей я представлял себе доктора Причарда как двойника его прославленного коллеги профессора Индианы Джонса. Поэтому я был несколько разочарован, увидев вместо подтянутого и сосредоточенного высокого парня в кожаной куртке жизнерадостного плешивого толстячка в гавайке. Толстяк радостно потряс нам руки энергичным американским рукопожатием и озарил нас неизменной широкой американской улыбкой -- бесплатной рекламой дантиста. По-русски он говорил даже лучше Шмидта, хотя и с неистребимым американским акцентом. Усвоив русские обычаи, Причард не просто предложил нам выпить, но и выставил колбасу, сыр и оливки в качестве закуски. Предложив нам называть его просто Боб, Причард пошел навстречу нашим русским комплексам и мы выпили водки на брудершафт. Опять же по русской традиции тут же выпили по второй -- чтобы пуля не успела пролететь. После чего можно было в непринужденной обстановке переходить к делу.
   -- Вы уже знаете о гибели ваших коллег профессора Харриса, доктора Паоли и доктора Георгеску? -- задал Тавров показавшийся мне риторическим вопрос.
   -- Да, это ужасная трагедия, -- скорбно вздохнул Причард. -- Я до сих пор не могу прийти в себя. Господин Шмидт выразил опасения, что эти смерти не случайны; что существует угроза и моей жизни тоже и что будут приняты меры по обеспечению моей безопасности. Я так понимаю, что это вы будете обеспечивать мою безопасность?
   Вообще-то, это было не совсем так: услуги телохранителя для Причарда в договоре прописаны не были. Зато предусматривалась установка средств аудио и видеоконтроля в квартире Причарда. Интересно, сам он об этом знает?
   -- Да, господин Шмидт нанял нас именно для этого, -- ответил Тавров. -- Телохранителя к вам решено не приставлять: если человека задумали убить, то никакие телохранители не помогут. Мы сосредоточимся на выявлении лиц, которые могут представлять для вас угрозу. А для этого нам надо знать, чем вы занимаетесь в Москве, установить круг вашего общения и все такое... Господин Шмидт сообщил нам, что вы, как и ваши погибшие коллеги, занимались поисками некого артефакта. Господин Шмидт заверил нас, что вы сможете сообщить нам подробности.
   -- Да, Шмидт сказал мне, что я могу рассказать все, -- кивнул Причард. -- Мы занимались поисками одного очень любопытного предмета: копья, некогда принадлежавшего легендарному Владу Цепешу Дракуле.
   -- Копья? -- удивился Тавров. -- Насколько я помню, основным оружием Дракулы, как вампира, были его зубы.
   -- Да, разумеется! -- рассмеялся Причард. -- Что касается созданного Брэмом Стокером мифа, то, безусловно, зубы! Но нас интересовал не мифический Дракула, а реальный. Реально существовавший Дракула не имел ничего общего с мифологическим вампиром графом Дракулой. Если вам интересно, то я расскажу немного...
   Причард вопросительно взглянул на Таврова. Тот кивнул, отозвавшись:
   -- Само-собой, раз мы занялись этим делом. Рассказывайте все, что вы считаете нужным рассказать.
   -- Тогда я сначала быстренько развею несколько самых вздорных мифов, -- пояснил Причард и приступил к рассказу.
   -- Во-первых, прежде всего надо сказать, что никаким графом Дракула не был. Он был господарем Валахии, исторической области на территории нынешний Румынии. Валашский титул "господарь" соответствует титулу "князь" в восточноевропейской традиции, или же титулу "герцог" в традиции западноевропейской.
   -- То есть, Стокер, так сказать, понизил Дракулу в звании? -- иронически заметил Тавров.
   -- Да, британские колонизаторы всегда отличались презрением к чуждым им традициям! -- в тон Таврову отшутился Причард и продолжил реабилитацию валашского господаря.
   -- Во-вторых, прозвище "Дракул" -- что по-румынски означает "дракон" -- было дано его отцу, господарю Владу Второму из-за того, что он использовал в своем гербе изображение дракона и носил подвеску в виде дракона. Надо сказать, что ношение изображений дракона вовсе не было связано с колдовскими ритуалами или с тем, что у румын слово "Дракула" означает и "дракон", и "дьявол". Влад Второй захватил валашский престол в 1436 году, свергнув двоюродного брата при поддержке императора Священной римской империи Сигизмунда Люксембургского. Сигизмунд основал в 1408 году рыцарский орден Дракона с традиционной для рыцарских орденов формулировкой "для охранения Креста Господня и борьбы с язычниками". Бороться Сигизмунд собирался главным образом с турками, неумолимо продвигавшимися через Балканы в центр Европы. Сигизмунд сделал членом ордена Влада из династии Басарабов, имея целью иметь верного человека на престоле валашских господарей: ведь Валахия была именно тем местом, где активно шла борьба турок-мусульман и христиан-европейцев. Соответственно, Влад Второй имел прозвище "Дракул", а его сын Влад Третий стал известен под именем "Дракула", то есть "сын Дракулы". Так что легенда о том, что прозвище "Дракула" относилось не к валашскому господарю, а к его чёрному арабскому жеребцу, подаренному турецким султаном "валашскому принцу" абсолютно не соответствует действительности. Равно как и легенды о "колдовских практиках" Дракулы.
   -- А как насчет его легендарной кровожадности? -- напомнил я. -- Ведь его прозвище Цепеш, насколько я помню, означало "сажающий на кол".
   -- Как раз об этом я и собирался сказать, -- ответил Причард. -- Насчет прозвища: прозвище "Цепеш" вошло в титул Влада, совсем не потому, что Влад Дракула широко использовал казнь через сажание на кол. На самом деле современные Дракуле хроники описывают произведший на свидетелей неизгладимое впечатление случай, когда молодой Влад ворвался в плотные ряды турок и метким сокрушительным ударом нанизал на свое копье одновременно трёх янычар. Именно после этого события армия и народ дали Владу почетное и полное восхищения -- а вовсе не ужасающее -- прозвище Цепеш, "нанизывающий на кол". То есть речь шла и силе и легкости, с которой он это сделал. И лишь позже историки связали это с реальной казнью на колу.
   -- Да, но на колы он людей действительно сажал в больших количествах, и именно это приводило в ужас всю культурную Европу, -- напомнил я.
   -- Ну, слухи о "чудовищной жестокости" Дракулы, мягко говоря, преувеличены, -- возразил Причард. -- Кроме того, Европа в те времена была не такой уж культурной и уж совсем не гуманной: для средневековой Европы жестокие и массовые казни были такой же нормой, как и для восточных деспотий. Уверяю вас, что четвертование, колесование и прочие обычные для "культурной Европы" казни ничуть не более человечны, чем принятое на Востоке сажание на кол.
   -- А что такое четвертование? -- полюбопытствовал Тавров. -- В смысле: на четыре части рубили?
   -- Нет, не рубили, а разрывали лошадьми, -- поправил Причард. -- Иногда попадались такие... как это по-русски... "жилистые" мужики, что палачу приходилось вначале надрезать жертве связки, чтобы казнь прошла без осложнений. Обычно перед казнью совершались пытки: четвертованию традиционно предшествовало вырывание кусков мяса из тела казнимого.
   -- Однако! -- передернуло меня от отвращения. Вот тебе и "культурная Европа"!
   -- А за какое преступление полагалась такая жуткая казнь? -- спросил я.
   -- Обычно за покушение на жизнь короля, -- ответил Причард. -- Однако часто все зависело от вкусов судьи или самого короля. Скажем, во времена современника отца Цепеша, Влада Второго Дракула, французский король Карл Шестой широко практиковал утопление: когда казнимого завязывали в мешок и бросали в реку. Обычно такая казнь полагалась за сквернословие простолюдинам, но при Карле Шестом так казнили и обычных воров, и виновных в массовых беспорядках. Однажды утоплению был подвергнут и аристократ Луи де Боа-Бурбон, который при встрече с королем всего лишь поклонился ему, а не встал на колено. Хотя возможно, что Карл Шестой приказал казнить его в припадке безумия, коим был периодически подвержен после тяжелой болезни. Кстати, интересная подробность: чтобы кто-нибудь случайно не спас брошенную в реку жертву, приняв ее за утерянный мешок с товаром, на мешки для казни специально наносили надпись "дайте дорогу королевскому правосудию".
   -- А колесование? -- продолжал удовлетворять свое профессиональное любопытство криминалиста Тавров. -- Телегой переезжали, что ли?
   -- Нет, просто наносили многочисленные переломы, -- охотно разъяснил Причард. За время долгого изучения средневековых обычаев он, похоже, стал воспринимать их как норму. Впрочем, в средневековой Европе это и было нормой -- о "правах человека" тогда никто не задумывался.
   -- Осужденного на казнь клали с раздвинутыми ногами и вытянутыми руками на соединенные в виде креста Святого Андрея, то есть в виде буквы "Х" два бруса. Палач вначале железной палкой переламывал несчастному руки, предплечья, бедра, ноги и грудь. Затем осужденного прикрепляли к небольшому каретному колесу, поддерживаемому столбом. Переломленные руки и ноги привязывали за спиной, а лицо казненного обращали к небу, чтобы он принял смерть в этом положении. Казнь считалась жестокой даже по понятиям тех времен, поэтому судья или король мог проявить милосердие и приказать умертвить осужденного перед началом ломки костей.
   -- Гуманизм, однако! -- саркастически заметил я.
   -- Да, в то время такое считалось милосердием, -- развел руками Причард. -- Скажем, во время проведения распространенной в отношении колдунов или еретиков казни сожжения на костре в виде особой милости могли использовать очень сухие дрова, чтобы сократить мучения осужденного или даже прервать его страдания ударом багра, которым ворошили костер. Из мучительных казней в Европе еще широко использовались зарывание живьем в землю и сдирание кожи заживо. Во Франции живьем зарывали воровок, в Германии женщин-детоубийц. Сдирали кожу заживо с тех, кто прелюбодействовал с женщинами королевской крови, а также с переводчиков Библии -- что с точки зрения "добрых католиков" считалась страшным богохульством. Ну и широко использовалось во всех европейских странах в отношении фальшивомонетчиков варение заживо в кипятке или в масле.
   -- Понятно, что времена были жестокие, -- решил я прервать малоаппетитные излияния Причарда. -- А как насчет сажания на кол? Эта казнь в Европе действительно не применялась?
   -- Такая казнь считалась языческим пережитком и церковь неодобрительно относилась к ней. Во всяком случае, эта казнь применялась к обвиненным в колдовстве наряду с колесованием и сожжением на костре при Меровингах, в частности, во времена франкской королевы Фридегунды. На Востоке же эту казнь использовали очень часто по той причине, что в зависимости от конкретной процедуры казни и особенностей конструкции кола смерть посаженного на кол наступала либо через несколько минут, либо через несколько суток -- в зависимости от желания казнящего. Легенда о "кровожадном колосажателе" Владе Цепеше появилась как следствие двух фактов: сажание на кол было в глазах европейцев чисто восточной экзотикой, символом варварства -- хотя любимые в современной Дракуле Европе колесование и четвертование с нашей точки зрения ничуть не менее чудовищны. Второй факт: случай массовой казни Цепешем турецкого войска вместе с военачальниками-пашами, которая носила демонстративный характер.
   -- Ах, так все-таки было массовое колосажание? -- подметил я.
   -- Следует учесть, что правление Влада Цепеша Дракулы пришлось на чуть ли не на самый трагический период для балканских государств, когда решалась, -- заметил Причард. -- И Валахия не была исключением.
  
   Глава 2
   После сокрушительного поражения в 1396 году под Никополем -- что на севере нынешней Болгарии -- европейского христианского войска под предводительством Сигизмунда Люксембургского лишь разгром османского государства великим Амиром Тимуром в 1402 году спас Европу от неумолимого турецкого вторжения. Европейцы, кстати, по своей традиционной неблагодарности, ненавидели своего спасителя и использовали в хрониках данное врагами Тимура враждебное прозвище Тамерлан. Европейцы никак не использовали подаренный им Тимуром шанс и спустя полвека турки беспрепятственно восстановили былую мощь. После падения в 1453 году Константинополя -- последнего оплота христианской культуры в Азии -- вновь началась кровавая экспансия турок на Балканы. Не способные противостоять мощи Османской империи слабые балканские государи были вынуждены признавать себя вассалами турецкого султана, выделяя в его войско вспомогательные отряды: например, в битве при Анкаре против Амира Тимура принимал участие и был почти полностью уничтожен сорокатысячный сербский вспомогательный отряд, присланный деспотом Сербии Стефаном Лазаревичем. Христиане были вынуждены платить туркам дань не только деньгами, но и людьми: именно из принявших ислам христианских мальчиков формировался отборный корпус янычар и набирались личные рабы султана.
   -- Вот гады! -- прокомментировал я, обидевшись за славянских предков. Однако и тут Причард нашел место для ехидного комментария:
   -- Справедливости ради следует сказать, что значительная часть обратившегося в ислам христианского населения "отуречивалась" совершенно добровольно. В основе этого решения лежало желание избежать как специального денежного налога на христиан "джизье", так и пресловутого "деширме" -- отдачи христианских детей для службы султану. Кроме того, бедные христианские семьи часто с радостью отдавали своих детей на "отуречивание", чтобы они смогли занять видное положение при султанском дворе -- и некоторым это действительно удавалось. Среди таких "счастливчиков" следует отметить достигших звания "великий визирь" -- то есть, используя нынешнюю терминологию, премьер-министра -- сына православных серба и гречанки Махмуд-пашу и бывшего раба, серба по происхождению Мехмед Соколу-пашу.
   -- Так прям все они верно несли службу? -- усомнился Тавров.
   -- Разумеется, на слово своим вассалам, только и мечтавшим освободиться при удобном случае от власти султана, турки не верили, -- подтвердил Причард его сомнения. -- А потому в качестве гаранта лояльности восточноевропейских правителей турки брали в заложники их детей. Пленом, разумеется, это назвать нельзя: знатные заложники пользовались полной свободой и жили в такой же роскоши, как и сыновья султана. Но если на их родине вдруг вспыхивало восстание, то для узников "золотой клетки" было только два пути: принять мученическую смерть или возглавить карательный отряд янычар, беспощадно вырезавших население непокорной страны.
   -- Невелик выбор, -- оценил я.
   -- Вот именно! -- согласился Причард. -- А теперь представьте, что именно в качестве такого заложника в 1438 году семилетний мальчик Влад Дракула появился при дворе турецкого султана и провел там долгих девять лет. Уже там совсем еще юный Влад показал, что он достоин прозвища "сын дракона". Трижды под угрозой смерти Влада пытались заставить принять ислам, но "сын дракона" был непреклонен в своей вере: как и положено истинному христианину, в Православии Влад видел не только непременную идеологическую структуру тогдашнего государственного аппарата, но прежде всего, путь к спасению как души, так и личной чести.
   -- Чего-то тут не вяжется, -- недоверчиво произнес Тавров. -- Все эти повелители балканских государств воевали с турками или им служили?
   -- Тут не все так просто, -- принялся объяснять Причард. -- Представьте, что владетель определенной территории вместе со своими вассалами начинает войну с турками не на жизнь, а насмерть. Во-первых, кто-нибудь из вассалов в решающий момент битвы обязательно покинет поле сражения, чтобы из своего предательства извлечь максимум выгоды для себя: избавиться от сильных соседей, захватить их владения. Во-вторых, даже если этого и не произойдет, то в случае разгрома вся территория непокорных будет захвачена и превращена в провинцию турецкой империи -- пашалык, со всеми вытекающими из этого последствиями: раздачей лучших земель туркам, массовое отуречивание оставшегося населения, лишение местного дворянства всякой власти. После сражения под Никополем, показавшем полное бессилие христианской Европы в борьбе с турками, балканские государи были вынуждены идти на частичные уступки туркам, чтобы получить статус "привилегированной провинции", -- что примерно соответствовало привычному европейскому вассалитету. Вот в таких непростых условиях отец Влада стал господарем Валахии, то опираясь на поддержку императора Сигизмунда и венгерского регента Януша Хуньяди, то принимая вассалитет турецкому султану.
   ***
   Честно говоря, я уже начал терять нить разговора. Мы всего-то хотели выяснить предысторию загадочного копья Дракулы, а тут Причард погрузил нас в такие исторические дебри, что не мудрено и запутаться. Поэтому я воспользовался паузой, которую сделал разгоряченный Причард, чтобы выпить стакан минеральной воды и попробовал направить разговор в нужное русло:
   -- Так что там с копьем Дракулы?
   -- Как же я расскажу вам историю копья Дракулы, если еще не рассказал вам историю самого Дракулы? -- удивился Причард и нам осталось только смириться.
   -- Итак, в 1447 году Влад Второй Дракул был убит по приказу венгерского регента трансильванского князя Яноша Хуньяди, который немедленно посадил на валашский престол своего ставленника: Владислава Второго Дана, происходившего так же как и Влад из династии Басарабов. Собственно с этого момента и началась ожесточенная борьба двух ветвей валашского рода Барабов: Данешти и Дракулешти. Турки предложили Владу стать генералом янычарского корпуса и вернуть себе при помощи янычар валашский престол. Не трудно представить, что ожидало население Валахии, прими Влад предложение турок. Но Влад отказался.
   В 1448 году, воспользовавшись разгромом армии Хуньяди турками -- кстати, на счастливом для турок Косовом поле -- Влад на короткий срок захватил престол, однако уже спустя три месяца потерял его, а его брат Мирча был ослеплен врагами и похоронен заживо. Влад Дракула не желает вновь прибегать к покровительству турок, опасаясь опустошения страны янычарами и бежит в Молдавию под защиту своего дяди Богдана, который в сентябре 1489 года сверг с молдавского престола своего племянника Александра и стал господарем Молдавского княжества. Однако в октябре 1451 года Богдана убивает очередной претендент на молдавский престол его собственный брат Петр Арон и Влад вынужден вместе со своим кузеном, сыном Богдана Стефаном, в Трансильванию, прося покровительства могущественного князя Яноша Хуньяди. Самому Яношу было не до беглых принцев: он то ожесточенно воевал с турками, то по требованию венгерских дворян вел переговоры с императором Священной Римской империи Фридрихом Третьим об освобождении венгерского короля Ласло Шестого -- при котором, собственно, Янош Хуньяди и исполнял функции регента.
   Тут Причард буквально умоляюще посмотрел на нас. Мы с Тавровым переглянулись и Тавров милостиво кивнул головой:
   -- Так что там с этим... как его... Ласло?
   -- Я быстро расскажу, это очень важный момент, без которого все остальное не будет понятно, -- заторопился Причард. -- Итак, венгерский король Ласло при крещении был наречен Ладислаус, в чешском произношении Ладислав. Он был сыном короля германского, чешского и венгерского, герцога австрийского Альбрехта Второго и дочери императора Сигизмунда Люксембургского Елизаветы. Король Альбрехт скоропостижно скончался за четыре месяца до рождения сына якобы от дизентерии и потому Ладислав тут же получил невеселое прозвище "Постум", то есть "Посмертный". Он унаследовал австрийское герцогство, а его опекуном стал провозглашенный императором и королем Германии под именем Фридриха Третьего двоюродный дядя. Почти одновременно венгерские дворяне во главе со словенским графом Ульрихом Циллеи провозгласили младенца Ладислава королем Венгрии Ласло. Чешские дворяне провозгласили Ладислава своим королем. Однако, поскольку, Фридрих держал малолетнего короля при себе, дворяне Венгрии избрали венгерским регентом Яноша Хуньяди, а чешские дворяне -- регента Чехии Иржи из Подебрад.
   Понятно, что ни опекун австрийского герцога Фридрих, ни оба регента особенно не пытались изменить ситуацию. Лишь в 1452 году после совместного выступления возмущенных беззаконием австрийских, чешских и венгерских дворян Фридрих вынужден был уступить, вернуть захваченные им венгерские королевские регалии и освободить Ладислава. Фактическим правителем Венгрии при тринадцатилетнем короле стал граф Ульрих Циллеи, ярый враг клана Хуньяди.
   Сам Янош в это время воевал с турками, а его старшему сыну Ласло требовались союзники в борьбе с Циллеи, поэтому он оказывал покровительство потенциальным кандидатам на валашский и молдавский престолы Владу и Стефану. В 1454 году Янош Хуньяди вынудил турецкого султана Мехмеда Второго снять осаду крепости Смедерево, а в 1456 году разбил турецкое войско, осаждавшее Белград. Турецкое войско бежало вместе с раненым султаном. Однако Янош не успел насладиться победой, став жертвой внезапно вспыхнувшей в венгерском войске чумы. Он скончался 11 августа 1456 года в Белграде, а 9 ноября того же года Ласло Хуньяди убил приехавшего в Белград Ульриха Циллеи.
   Обширные владения графа в Каринтии, Крайне и Славонии должны были перейти к Ладиславу, однако тот горел жаждой мести и, не взирая на данные им Ласло Хуньяди гарантии безопасности, в начале 1457 года арестовал и казнил вернувшегося в Венгрию убийцу Циллеи. Это было очень опрометчивым поступком: сторонники клана Хуньяди подняли восстание и Ладислав бежал в Прагу, поскольку еще в 1453 году официально был коронован чешской короной.
   24 января 1458 года младший сын Яноша Хуньяди Матиаш был провозглашен венгерским королем, но смог покинуть Прагу только в конце февраля, когда его мать Эржбета Силади заплатила Фридриху Третьему выкуп за сына. Между тем, Ладислав в Праге он стал готовиться к свадьбе с дочерью французского короля Карла Седьмого Магдаленой Валуа, однако в ноябре того же года внезапно скончался. Многие говорили о том, что короля отравил Иржи из Подебрад, однако эти слухи ему не повредили: тот принадлежал к влиятельной гуситской церкви ультраквистов, иначе говоря, "чашников" и, опираясь на поддержку большинства чешских дворян и бюргеров, 2 марта 1458 года был коронован чешским королем. Кстати говоря, мнение об отравлении Ладислава оказалось ложным: исследования останков Ладислава, проведенные уже в ХХ веке чешскими учеными, доказали, что Ладислав умер от совершенно неизвестной средневековой Европе болезни -- лейкемии.
   Иржи Подебрад стал первым королем Западной Европы -- некатоликом. Поддержкой религиозной свободы Иржи привлек на свою сторону даже проавстрийски настроенных католиков. Он оказал поддержку погрязшему в борьбе с собственным братом Альбрехтом Шестым Фридриху Третьему и даже спас его из осажденного войском Альбрехта Венского замка. Поэтому император решительно выступил в защиту Иржи от требований римского папы Пия Второго об упразднении гуситской церкви.
   Крупные землевладельцы были недовольны властью Матиаша, решили возвести на престол его дядю, Михая Силади и обратились за помощью к Фридриху Третьему. Тот с энтузиазмом самоубийцы встрял в венгерские разборки, поскольку после смерти Ладислава формально получил права на венгерское королевство. Однако Матьяш отменил феодальное ополчение и создал регулярную наемную армию "Черное войско", успешно противостоявшее отрядам мятежных баронов и имперской армии. Он получил поддержку чешского короля Иржи Подебрада, женившись в 1461 году на его дочери Каталине. В 1463 году отчаянно нуждавшийся в деньгах император, скрепя сердце, продал увезенную Ладиславом корону Святого Иштвана Матиашу Хуньяди за 80 000 золотых форинтов, тем самым молчаливо отказавшись от претензий на венгерскую корону. 29 марта 1464 года Матиаш был официально коронован Святой короной.
   В августе 1456 года, опираясь на поддержку клана Хуньяди, Влад Дракула наконец вернул себе валашский престол, свергнув Владислава Второго. В благодарность он оказал активную поддержку Матиашу Хуньяди в его борьбе с мятежными венгерскими баронами. В 1457 году двоюродный брат Влада Стефан, опираясь на помощь валашского войска, вторгся в Молдавию, дважды разгромил войско Петра Арона, вынудив того бежать в Польшу и занял молдавский престол. Именно эти пять с половиной лет непрерывного пребывания Влада Третьего Цепеша Дракулы на валашском престоле стали его звездным часом!
   Причард сделал паузу, чтобы глотнуть очередной стакан минералки. Ну, похоже мы все-таки добрались до темы!
   -- Полагая, что его тыл надежно укреплен союзниками -- венгерским королем Матиашем Хуньяди и молдавским господарем Стефаном чел Маре -- Влад Дракула принялся лихорадочно готовится к войне с турками: строить и укреплять крепости, набирать армию, запасать припасы. Кроме того, ему стало известно, что римский папа выделил значительную сумму денег Матиашу Хуньяди на подготовку нового всеевропейского крестового похода против турок. Влад Дракула перестал платить дань султану, ссылаясь на трудности. Он периодически вступал в стычки с войсками беев приграничных территорий, но в письмах султану докладывал, что "он, как покорный раб султана, был в очередной раз вынужден наказать султанского подданного, который превысил свои полномочия и нарушил султанскую волю, позволив себе напасть на дружественную его султанскому величеству страну". И султан делал вид, что верит Дракуле: его самого беспокоил планируемый крестовый поход и он нуждался хоть в подобии спокойствия на границах. Но все знали: при малейшей возможности султан снова двинет войска в Европу. Логика османской мусульманской империи была проста: за пределами избранной Аллахом османской империи проживают варвары-язычники, которые самим фактом своего существования угрожают миру и безопасности, ибо мир и безопасность возможны только на территории исламской империи и более -- нигде! Вот такая простая логика.
   Развязка наступила в 1461 году: султан пригласил валашского господаря в крепость Джурджиу на переговоры якобы для "урегулирования пограничных вопросов". Ну и еще в счет уплаты просроченной дани следовало захватить пятьсот христианских мальчиков для янычарского корпуса и тысячу овец. Для ведения переговоров и взимания дани султан послал ренегата, бывшего византийского чиновника Катаволинуса, именовавшегося на турецкой службе Юнус-беем. А для придания веса на переговорах Юнус-бея сопровождал комендант Никопольской крепости и наместник южной Валахии Хамза-паша со своими четырьмя тысячами воинов. Некоторые источники увеличивают численность турецкого войска даже до десяти тысяч. Но главное то, что Юнус-бей и Хамза-паша бесследно исчезли вместе со своим войском, а Влад Дракул принялся захватывать турецкие крепости, уничтожать "потурченцев" -- короче, освобождать оккупированную и "отуреченную" южную Валахию. По обычаям того времени, потери врага исчисляли подсчетом отрубленных голов. Цепеш отправил королю Матиашу подробнейший отчет, в котором точно перечислил число убитых турок, отдельными строками по населенным пунктам и крепостям с общим итогом двадцать три тысячи восемьсот девять убитых, не считая свыше восьмисот тех, что сгорели в своих домах и их головы было невозможно отыскать для точного подсчета.
   -- Ни хрена себе! -- пробормотал потрясенный Тавров. Да уж! О времена, о нравы!
   -- Надо сказать, что король Матиаш обрадовался донельзя посланию Цепеша: с крестовым походом не ладилось, а за потраченные деньги надо было отчитываться перед римским папой. Так что Матиаш немедленно округлил полученные цифры до двадцати пяти тысяч, затем прибавил четыре с лишним тысячи турок войска Хамзы-паши из предыдущего отчета, -- откуда и появилась кочующая из хроники в хронику цифра в тридцать тысяч посаженных на кол.
   -- Кстати, а что случилось с войском Хамзы-паши? -- поинтересовался я. -- Это войско так и осталось исчезнувшим для султана?
   -- Войско Хамзы-паши исчезло поздней осенью 1461 года, а весной следующего года султан лично повел свою армию в карательную экспедицию. Повсюду на пути султан встречал разгромленные крепости и обезумевших от ужаса чудом спасшихся немногочисленных турок и потурченцев. Влад Цепеш осуществлял тактику "выжженной земли", сковывая силы турок и лишая их маневра. Нехватка продовольствия и пресной воды заставила прибегнуть к подвозу припасов судами по Дунаю. Но в устье Дуная стояла захваченная Владом крепость Килия, которую он передал венграм и лишь немногие суда сумели прорваться через блокаду. Наконец, 17 июня 1462 года Влад Цепеш совершил легендарную ночную атаку на лагерь турок, двигавшихся на крепость Тырговиште. В этой атаке он потерял всего около тысячи человек и сам получил лишь легкое ранение, а турки -- до тридцати пяти тысяч! Сам султан чудом избежал гибели. После этого разгрома султан уже и не помышлял о захвате сильно укрепленной крепости, а лишь мечтал, как ему достойно унести ноги. И такой случай представился!
   Двигаясь в обход Тырговиште, турки увидели перед собой то, что вначале показалось им лесом. И лишь когда ветер подул в их сторону, донеся удушливый запах падали, а в небо поднялись тучи встревоженного воронья, потрясенные турки поняли, что это. Это была пропавшая еще зимой армия Хамзы-паши. Все четыре с лишним тысячи человек были посажены на расставленные аккуратными рядами колья. А впереди на позолоченных кольях -- как и полагалось по их высокому чину -- сидели сами Юнус-бей и Хамза-паша.
   Тут Причард сделал паузу, чтобы оценить произведенный эффект. Оно, конечно, впечатлило. Я явственно представил себе развернувшийся посреди равнины на километры лес кольев с полусгнившими трупами еще недавно грозной армии и пробормотал:
   -- Инфернал!
   -- И султан тоже сделал заключение, что сотворить такое может только тот, кому помогает сам дьявол. Ну, а поскольку воевать с дьяволом бессмысленно, под этим благовидным предлогом султан и дал приказ об отступлении. Разумеется, султан сообщил населению, что возвращается потому, что одержал победу. А дабы его потрепанное войско никто не видел, велел войти своим воинам в Адрианопольскую крепость ночью.
   -- Крутой мужик был этот Дракула! -- одобрительно крякнул Тавров.
   -- А как насчет копья? -- напомнил я. -- А уж потом нам про Дракулу доскажете.
   -- С копьем связана следующая легенда, -- перешел к делу Причард. -- Якобы оно принадлежало еще его отцу Владу Второму Дракулу, а тому, как рыцарю Ордена дракона, призванному стать главным борцом с турками, копье вручил сам император Сигизмунд. После убийства отца верный оруженосец спрятал копье и вручил его наследнику. Именно этим копьем Влад Цепеш и пронзал врагов аж по трое одновременно! Думаю, что султану кто-то нашептал про магические свойства копья Дракулы, потому султан и побежал так спешно из Валахии.
   -- А куда делось копью после смерти Дракулы? -- деловито спросил Тавров.
   -- Давайте сначала я вам расскажу, как умер Дракула и что за люди его окружали, тогда вы поймете логику поисков копья, -- предложил Причард и мы согласились с ним, хотя нам эти исторические хроники уже несколько поднадоели.
   -- Когда турки выдвинули ещё одну сорокатысячную армию, то бояре, недовольные политикой Влада -- который заботился о народе много больше, чем о них -- воспользовались случаем и увели свои отряды, оставив Влада один на один с грозным врагом. Надо полагать, что обеспокоенные разорением своих владений войной бояре провели тайные переговоры с султаном, который пообещал не превращать Валахию в пашалык, а всего лишь сменить на престоле господаря Влада Цепеша на его младшего брата Раду чел Фрумоса. Влад Цепеш был вынужден снова вынужден искать себе могучего покровителя и, по злорадному выражению турецкого хрониста, Цепеш "спасаясь от когтей льва, предпочел попасть в лапы птицы-падальщика". Под птицей-падальщиком турецкий летописец имел в виду родовой герб Хуньяди, изображавший ворона -- потому в Европе этот род именуют и на латинский манер Корвины. Но, к несчастью Влада, венгерский король Матиаш решил тайком потратить полученные от римского папы деньги, собранные для крестового похода против турок, на войну с императором Фридрихом Третьим. Когда Влад осенью 1462 года прибыл во владения венгерского короля, то Матиаш Хуньяди немедленно арестовал Влада и бросил его в темницу, обвинив... в сговоре с турками и срыве крестового похода против Османской империи! Поводом для этого стало якобы написанное Владом Дракулой письмо турецкому султану, датируемое ноябрем 1462 года, в котором он обещает султану передать ему Трансильванию и Венгрию! Как мог оставшийся без армии беглец, находясь без армии на земле Матиаша Хуньяди отправлять столь рискованное послание турецкому султану?! Очевидно, что к этому времени Влад уже находился в плену у Матиаша и письмо является откровенно фальшивкой, призванной обелить Матиаша в глазах римского папы, попрекавшего венгерского короля за проволочки с походом против турок. Вот каким образом коварный венгерский король решил отчитаться перед римским папой за потраченные на личные нужды крестовые деньги! Отсюда и ясно, откуда Матиаш взял огромную -- для нищей в то время Европы -- сумму в 80 000 золотых форинтов, чтобы заплатить за корону Святого Иштвана обнищавшему императору Священной Римской империи.
   На валашский престол турки посадили брата Дракулы Раду чел Фрумоса -- по свидетельству современников, любовника султана Мехмеда. Раду правил Валахией с 1462 года по 1475 год попеременно с другим представителем династии Басарабов -- Лайотой, пока в январе 1475 года Раду не скончался -- как говорили, от застарелого сифилиса. Оба господаря безоговорочно поддерживали турок, поэтому их чередование на валашском престоле было вызвано исключительно местными валашскими распрями.
   В 1464 году под давлением римского папы Матиаш все-таки начал войну против Турции и даже захватил боснийскую крепость Яйце. Однако 14 августа 1464 года римский папа Пий Второй скончался. Говорят, что он умер, стоя у окна своей виллы в Анконе, в полной уверенности, что новый крестовый поход уже начался и с нетерпением ожидая появления союзнического флота, который он намеревался лично препроводить до Босфора и благословить на штурм Константинополя. Когда его известили о том, что ни один корабль не прибудет, папа умер от огорчения. Надо полагать, что не один Матиаш Хуньяди вытянул деньги из наивного Пия Второго на мифический "крестовый поход". Получив известие о смерти Пия Второго, венгерский король немедленно вернул войска в Венгрию и после этого лишь отражал вторжения турок в его владения, сосредоточившись на борьбе с соседними христианскими правителями за гегемонию в Центральной Европе. Свою позицию Матиаш Хуньяди обосновывал тем, что лишь мощная Дунайская монархия, включающая в себя Венгрию, Чехию, Австрию и Польшу способна противостоять туркам на равных. А потому он бросил все силы на борьбу с Габсбургами и Ягелллонами, оспаривавшими право Матиаша на создание новой центральноевропейской империи. Своего верного сподвижника и учителя, выходца из Хорватии, эстергомского архиепископа и канцлера Януша Витеза, выступившего за активное продолжение борьбы с турками, Матиаш бросил в темницу -- чтобы не надоедал.
   Занятый непрерывной войной за гегемонию над Австрией и Чехией, Матиаш решил обезопасить свой тыл от внезапного вторжения турок. В 1475 году Матиаш пообещал томившемуся в заточении Владу Цепешу Дракуле свободу и валашский престол якобы в обмен на принятие католичества и женитьбу на его родственнице. На самом деле Влад Цепеш еще до плена был женат на кузине Матиаша, которая ему родила двух сыновей. Да и пребывание Влада в Вышеградском замке отнюдь не напоминало заключение. Вышеградский замок, где обитал Влад, заслужил в то время название "второй Альгамбры" и "рая земного". Там было все: от роскошных залов до висячих садов, от фонтанов и прудов до библиотеки и площадок для проведения рыцарских турниров. Влад, словно почетный гость, жил с женой и детьми в пятиэтажной "башне Соломона", отводимой для содержания самых знатных пленников. За полвека до Цепеша именно здесь жил в заключении сам будущий германский император Сигизмунд Люксембургский. Получив свободу и одержав верх в политической схватке, он снова поселился в той же самой башне, которой добавили роскоши, приличествующей титулу императора. Теперь эти роскошные императорские покои достались Владу. В вопросе возвращения Влада Цепеша на валашский престол Матиаш заручился поддержкой молдавского господаря Стефана Третьего, обеспокоенного вторжениями в Молдавию войск протурецкого валашского господаря. Матиаш Хуньяди отчаянно нуждался в военном искусстве Влада Цепеша, однако верный своей двуличной политике, не спешил возвращать ему валашский престол.
   Сразу же после победы Стефана 10 января 1475 года при Васлуе Влад по настоянию молдавского господаря был освобожден и включился в антитурецкую борьбу. Матиаш, не пришедший на помощь Стефану во время Васлуйского сражения, решил предпринять какую-нибудь кампанию против турок, пока те не успели опомниться от удара, нанесенного Стефаном.
   Предприятие оказалось успешным: была взята крепость Шабац в Сербии. Матиаш присутствовал в войсках, однако реальное командование осадой было поручено Дракуле. Затем, уже без Матиаша, но при участии Стефана Батория, Цепеш продолжил бои в Сербии. Одна из крепостей -- Сребреница -- была захвачена любимым способом Влада: с детства привычный к турецкой одежде и отлично владевший турецким языком, он переоделся вместе с полутора сотнями бойцов в турок и проник в крепость, поддержав в решающий момент штурмовавших изнутри.
   Цепеш продолжал воевать на сербском фронте до весны 1476 года. Все больше голосов стали раздаваться в поддержку настояний Стефана поддержать Влада в борьбе за престол Валахии. Главным доводом было то, что Цепеш наводит ужас на турок и потому будет чрезвычайно полезен в борьбе с ними. В такой ситуации Матиаш Хуньяди ничего не мог поделать и уже в ноябре 1476 года во главе предоставленного венгерским королем войска Цепеш вторгся в Валахию, свергнув с валашского престола Лайоту Басараба Данешти.
   Распоясавшаяся за время двенадцатилетнего заключения Влада знать не желала возвращения прежних порядков. Бояре, большинство которых перешли в католицизм, тем не менее, настраивали против Влада православное духовенство и народ, как против католика, усердно распуская ложные слухи о принятии Цпешем католицизма. Но и это не помогло. Дело решило открытое предательство. В декабре 1476 года Влад был убит пущенной ему в спину собственным шурином стрелой. Пятнадцатью годами раньше шурин был осужден на смерть за измену -- сговор с турками -- и помилован по личной просьбе жены господаря. По другим сведениям, Влад попал в засаду и успел зарубить пятерых нападавших прежде чем был схвачен и обезглавлен. Его голову изменники бояре положили для лучшей сохранности в мед и отправили в подарок турецкому султану.
   -- Судьба героя всегда трагична, -- глубокомысленно заметил я, втайне же радуясь, что лекция по истории явно подошла к концу. -- И куда же делось копье?
   -- Это очень интересный вопрос! -- снова оживился Причард. -- И тут имеется несколько версий. Первая: копье было передано Матиашу Хуньяди изменниками-боярами, придерживавшимися политики баланса сил -- голову Цепеша отправили турецкому султану, а копье Дракулы отослали венгерскому королю. Вторая версия: верный оруженосец передал копье Дракулы его сыну. Сыновей у Влада Цепеша было двое или трое, и один из его сыновей Михня чел Рэу почти полтора года занимал господарский престол. Собственно, после смерти Дракулы члены семейства Дракулешти еще почти двести лет занимали господарский престол, изредка чередуясь на нем с представителями семейства Данешти и знатных боярских родов Крайовеску, Мовилешти и Мушатов, пока в 1659 году на престоле не утвердилась династия Гика. Но и после этого Дракулешти сохраняли влияние как местные владетели и представители аристократического семейства. Так что версия о том, что копье в качестве семейной реликвии до наших дней хранилось у членов клана Дракулешти, не была лишена правдоподобия: и сейчас в Румынии есть семьи, ведущие свою родословную от Басарабов-Дракулешти.
   -- Я так понимаю, что найти копье в Румынии или Венгрии вы отчаялись, раз теперь ведете поиски в Москве, -- заметил Тавров. -- Значит, кто-то из потомков Дракулы переселился в Россию?
   -- Нет, не совсем так, -- улыбнулся Причард. -- Есть еще и третья версия, в соответствии с которой Дракула завещал передать свое копье своему другу юности молдавскому господарю Стефану чел Маре -- как последовательному борцу с турецкой экспансией. С 1475 года прежние союзники Стефана крымские татары стали данниками и союзниками турецкого султана, а его северные и восточные соседи -- польский король и Великий князь литовский -- сами точили зубы на владения Стефана. Поэтому в 1480 году Стефан заключил военно-политический союз против турок с Великим князем московским Иваном Третьим. Союз был подкреплен женитьбой сына и соправителя Ивана Третьего Ивана Ивановича Молодого на дочери Стефана Елене, прозванной в Московии "Волошанка" -- поскольку жителей и Молдавии и Валахии на Руси традиционно именовали валахами. И вот тут возникли еще две версии. Первая: Стефан, как защитник православия, всячески способствовал восстановлению православных монастырей, в частности, главных православных монастырей на горе Афон, поэтому копье Дракулы спрятано в одном из восстановленных Стефаном монастырей. Именно Стефан восстановил основанный в конце девятого века болгарскими монахами монастырь Зограф, разоренный в 1276 году латинянами-униатами -- православными, признавшими в 1274 году по Лионской унии власть римского папы. В частности, именно в Зографе хранилось вышитое дочерью Стефана Еленой знамя с изображением Георгия-Победоносца. Кроме того, Стефан построил башню в монастыре Ватопед, восстановил монастырь Святого Павла и стал вторым ктитором -- по нынешней терминологии, спонсором -- монастыря Путна, где и был похоронен. Вторая же "молдавская" версия гласила, что Елена Волошанка увезла копье с собой в сундуках с приданым, ибо Стефан уповал на силу Великого Московского княжества как самого мощного в то время независимого православного государства и счел Москву самым лучшим местом для пребывания мистического копья Дракулы.
   -- И как насчет молдавской версии? -- нетерпеливо спросил Тавров. -- Вы ее отработали?
   -- Да, -- подтвердил Причард. -- Доктор Георгеску потратил почти пятнадцать лет на тщательное обследование и изучение монастырей, связанных с деятельностью Штефана чел Маре и не нашел доказательств того, что копье Дракулы когда-либо находилось там.
   -- Так долго? -- поразился я. -- Что же за такие магические свойства у этого артефакта, что доктор Георгеску потратил столько времени на его безуспешные поиски?
   -- Если быть точным, то доктор Георгеску потратил почти всю свою жизнь на поиски копья Дракулы, -- заметил Причард. -- Он был им просто одержим. Это во-первых. А во-вторых, я не очень вдавался в подробности мистических свойств копья Дракулы: оно для меня важно всего лишь как исторический артефакт.
   -- И из-за неудачных поисков Георгеску вы решили искать копье в России? -- спросил я.
   -- Не совсем так, -- ответил Причард. -- Я изначально разрабатывал молдавско-московскую версию пути артефакта. Но, кстати, у доктора Георгеску была и другая версия, в правильности которой он был просто убежден после безуспешного обследования доброго десятка монастырей.
   -- И что же это за версия? Что копье до сих пор хранят члены семьи Дракулешти? -- поинтересовался я.
   -- Не совсем так, -- не согласился Причард. -- Доктор Георгеску по вполне понятным причинам этического характера не выдвигал ее во всеуслышанье, но был твердо убежден в ее истинности. Он считал, что копье Дракулы было похоронено вместе с ним и оказалось похищено из могилы уже в наше время, в двадцатом веке.
   -- И на чем основывалась его уверенность? -- вмешался Тавров. Детектив всегда любит факты.
   -- Дело в том, что могила Дракулы в монастыре Снагов была потеряна. По преданию, Цепеш был похоронен под полом церкви в алтарной части у царских врат. Якобы так распорядился патриарх, чтобы выносящий святые дары священник каждый раз попирал ногами закоренелого грешника. Объяснение откровенно глупое: на самом деле такое положение могилы было почетным и вполне подходило для захоронения ктитора монастыря, вложившего в монастырь значительные средства.
   -- Но разве на могильной плите не было надписи, говорящей о том, что под ней покоится господарь Валахии и ктитор монастыря? -- удивился я.
   -- Разумеется, была такая надпись, -- кивнул Причард. -- Но дело в том, что очень долго покойному Владу Дракуле его враги создавали отвратительную репутацию, плодя вздорные легенды о его пирах под сенью посаженных на кол жертв, сожжении врагов в здании церкви, переходе в католичество и прочую чушь. В начале девятнадцатого века в регионе Снагова епархиями руководили фанатичные епископы, считавших Дракулу исчадием ада. По их распоряжению были уничтожены несколько настенных изображений Влада в разных румынских монастырях и храмах. А в 1815 году могила Дракулы в Снагове была осквернена, а надпись сбита. В довершение несчастий монастырь несколько раз попадал в зону военных действий и сильно пострадал, так что могильные плиты могли быть перепутаны при попытках реставрации. Так что нельзя было уверенно утверждать, что под плитой, находящейся в алтарной части и носящей следы сбитой надгробной надписи, окажется именно могила Цепеша. Румынские историки Дину Росетти и Георге Флореску, в 1932 году производившие раскопки в церкви монастыря, начали именно отсюда. Раскопки показали, что могила пуста. Вроде бы, подтверждалась версия, что могила Дракулы в Снаговском монастыре является так называемым кенотафом -- буквально "пустой могилой", простым памятным знаком, а сам Дракула захоронен совсем в другом месте. Но Росетти решил проверить место в противоположной части церкви, у самого входа и обнаружил там почти несохранившиеся останки человека в богатой одежде. Вполне возможно, что верные слуги Влада, предвидя осквернение могилы своего господина, тайно перенесли останки туда, где их не обнаружил бы непосвященный.
   -- Что же конкретно нашел Росетти, когда вскрыл могилу? -- спросил Тавров.
   -- Вот тут сразу возникает много неясностей, которые и зародили подозрения в отношении истинности отчета Росетти, -- ответил Причард. -- Тело, разумеется, полностью истлело, причем Росетти утверждал, что даже кости рассыпались в прах и потому якобы невозможно было проверить, была ли голова Влада отделена на месте гибели и отправлена в Турцию. И уж полное недоверие вызвало поистине смехотворное утверждение Росетти о том, что превратились в прах не только кости, но даже драгоценные камни в оправах! Каково?! Зато сохранились золотые, серебряные и фаянсовые украшения, роскошное золотое шитье, а также детали одежды из шелка и бархата, рассыпающиеся при прикосновении. Поверх всего лежал толстый слой ржавой пыли: все, что осталось от оружия, положенного в гроб. Остатки перчаток указывали положение рук покойного.
   -- А почему вообще решили, что это останки Дракулы? -- скептически осведомился Тавров.
   -- По ряду косвенных признаков, сочетание которых позволило Росетти утверждать, что это останки Влада Дракулы, -- ответил Причард. -- Например, по деталям костюма, согласующимся с эпохой и с его княжеским положением; по соответствию места погребения легендам; по не вызывающему никаких сомнений факту ктиторства Цепеша; по надетому на шею характерному украшению в виде веночка из фаянсовых и серебряных цветов, украшенных гранатами и впоследствии уверенно опознанному как приз за победу на рыцарском турнире -- а точно известно, что в молодости он активно участвовал в турнирах, проводимых Яношем Хуньяди в Вышеграде, и даже ездил на крупный турнир в Нюрнберг, откуда и мог привезти этот трофей. В общем, признаков набралось так много, что принадлежность могилы именно Владу Дракуле подтверждена с достаточной научной полнотой, процентов так на девяносто девять.
   -- То есть, сомнения остались? -- заметил Тавров.
   -- Сомнения остаются практически всегда, -- с сожалением отозвался Причард. -- Но я лично считаю, что Росетти действительно обнаружил могилу Дракулы. Кстати, благодаря его исследованиям, рассыпались в прах легенды о том, что Дракула был изрублен изменниками-боярами на множество частей, а затем монахи собрали его останки на поле боя и похоронили, как смогли, в той одежде, в которой он сражался. Обряжен и одет покойник был очень тщательно, в парадные одежды, со множеством украшений. Похоже, что в организации похорон принимало участие близкое к Владу лицо, хорошо знавшее его лично и, возможно, знавшее также его пожелания по поводу погребения. Скорее всего, это была женщина. Любопытный факт: под полами одежды покойного был обнаружен шелковый мешочек, по всей видимости, висевший на шнурке на шее, в который был вложен женский перстень с несохранившимся камнем.
   -- Опять несохранившийся камень! -- с сарказмом воскликнул Тавров. -- Никогда не слышал о драгоценных камнях, рассыпавшихся от времени в прах. Чушь какая-то!
   -- Вполне согласен с вами, что Росетти так и не смог придумать убедительного объяснения исчезновению драгоценных камней из могилы, -- улыбнулся Причард улыбкой человека, который знает больше, чем сказал. -- Действительно, странно: золотые и серебряные оправы от камней остались, а сами камни исчезли. И уж тем более поразительно, что даже уложенный в нашейный мешочек золотой перстень остался на месте, а камень из него загадочным образом исчез!
  
   Глава 3
   -- И как же вы объясняете этот удивительный факт? -- спросил я.
   -- Объяснение может быть лишь одно, -- уверенно заявил Причард. -- Очевидно, что Дракула при многочисленных свидетелях был похоронен в могиле перед царскими вратами и потому у местных жителей нет никаких сомнений, что Дракула был похоронен именно в этой могиле: до сих пор там почти ежедневно появляются живые цветы, горят свечи и стоят портреты Дракулы. Так же очевидно, что сразу после смерти Дракулы могила вскрывалась как минимум дважды: в первый раз для того, чтобы уберечь останки от осквернения, а второй раз -- чтобы забрать из могилы все драгоценные камни и, возможно, наконечник копья Дракулы. Разумеется, произвести все эти манипуляции можно было лишь тогда, когда тело еще не окончательно разложилось и золотое шитье не отделилось от основы.
   -- Похоже, что это сделала вдова Дракулы, -- высказал предположение я. -- А раз она была кузиной венгерского короля, то не было бы логично поискать копье в Венгрии?
   -- Нет, -- не согласился Причард. -- По некоторым сообщениям, после кузины Матиаша у Влада была еще одна жена: дочь одного из тех двух бояр, которые оставались ему верными. Возможно, именно она и давала указания, как обрядить Цепеша для погребения, а затем распорядилась тайно перенести останки мужа в другую, тайную могилу. В любом случае, кузина венгерского короля не покидала Вышеграда, а в организации похорон видна заботливая рука любящей женщины.
   -- Но кто же все-таки забрал драгоценные камни, не поленившись выломать их из золотых и серебряных оправ? -- спросил я. -- Зачем это сделали? Не проще было взять перстни и прочее целиком?
   -- Возможно, что это был ритуал, -- предположил Причард. -- Честно говоря, меня больше интересовало копье Дракулы. Дело в том, что считать кучу ржавой пыли остатками оружия столь знатного правителя как господарь Валахии, может только полный идиот, из которого из себя почему-то изображал Росетти: и драгоценные камни у него "не сохранились", и от богато украшенного золотом, серебром и драгоценностями оружия осталась лишь "куча ржавой пыли". Золотые и серебряные накладки на оружии тоже "рассыпались в пыль"?!
   -- Видимо, их украли грабители могил, -- поделился догадкой Тавров.
   -- Да, те же самые чудаки, которые тщательно выковыряли камни из золотых и серебряных оправ, -- саркастически ухмыльнулся Причард. -- Только на этот раз они тщательно удалили драгоценные камни с оружия вместе с золотыми и серебряными накладками, а само оружие бросили!
   Причард допил сок из стакана и решительно воскликнул:
   -- Нет, господа! Оружие Дракулы просто не положили в могилу, считая его очень важной родовой реликвией. И в этом нет ничего странного: ведь и легендарное Копье досталось Дракуле от его отца господаря Влада Второго. На основании многолетних исследований я могу уверенно утверждать, что наконечник Копья Дракулы никогда не клали в его могилу. Вместо Копья, меча и кинжала в могилу положили другое оружие из арсенала Дракулы, не представлявшее такой значительной ценности. А наконечник Копья, самый сакральный предмет из оружия Влада Дракулы увезла в Московию жена наследника престола Великого московского князя Елена из династии Мушатов, известная в Московии под прозвищем Волошанка.
   -- И куда же делось Копье, если Волошанка привезла его в Москву? -- задал вполне ожидаемый вопрос Тавров.
   -- Ее брак с князем Иваном Ивановичем Молодым был заключен в январе 1483 года. Надо сказать, что Иван Иванович был не просто наследником престола: с 1471 года он стал официальным соправителем отца. В браке Елена Стефановна родила сына Дмитрия. В возрасте тридцати двух лет Иван Молодой заболел "ломотой в ногах" и скоропостижно скончался. Многие усматривали в этой странной смерти руку второй жены Ивана Третьего Софьи Палеолог, рассчитывавшей, что после смерти Ивана Ивановича наследником станет ее сын Василий. Кстати, мать Ивана Ивановича великая княгиня Мария Борисовна умерла в возрасте двадцати пяти лет тоже от яда. Однако бессовестные лекари утверждали, что ее от рождения слабое здоровье якобы расшатал ранний брак: своего сына Ивана великая княгиня родила, когда ей самой было 16 лет. Чушь, разумеется: в шестнадцать лет женщины уже вполне созрели для материнства и родить здорового ребенка даже в наше время у шестнадцатилетней женщины гораздо больше шансов, чем у тридцатилетней. Но это так, к слову...
   -- Так что же Копье? -- напомнил я.
   -- Мне удалось найти в архивах уникальный документ: перечень приданого, привезенного в Москву Еленой Стефановной, -- гордо сообщил Причард. -- Так вот: там фигурирует некое "копие" без всякого уточнения. На перечне есть позднейшая отметка о том, что все оружие передано великому князю. Похоже, что и Копье Дракулы тоже попало в великокняжескую оружейную коллекцию. Но чтобы представить его дальнейшую судьбу, я вначале расскажу о судьбе Волошанки. В 1498 году Иван Третий раскрыл так называемый "заговор Гусева", целью которого было возведение на русский престол сына Софьи Палеолог Василия Третьего. После этого наследником был объявлен сын Елены Стефановны Дмитрий. Однако в итоге борьба партий двух княгинь закончилась победой сторонников Софьи. Иван Третий отменил решение о назначении Дмитрия наследником и весной 1502 года приказал заключить невестку и бывшего наследника, едва достигшего восемнадцати лет, в тюрьму. Едва Василий Третий в 1505 году вступил на престол, как велел немедленно "заковать в железо" столь неудобного для него племянника, а Елена Стефановна умерла в том же году умерла в заключении. Спустя четыре года умер и Дмитрий Иванович. И вот именно в это время след копья теряется!
   -- Почему теряется? -- возразил Тавров. -- Надо полагать, оно так и осталось лежать в Оружейной палате, или там, где в те времена великий князь хранил свою личную коллекцию оружия.
   -- А вот и нет! -- торжествующе воскликнул Причард. -- Я лично держал в руках приказ сына Василия Третьего, государя Всея Руси Ивана Васильевича Грозного, в котором он требует "розыск копья мутьянского воеводы Дракулы немедля учинить". Там же царь Иван выражает сожаление, что дьяка Федора Курицина -- который сопровождал Елену Стефановну из Молдавии в Москву, а затем стал ее ближайшим советником -- казнили, не выяснив, куда же делось Копье. А ведь он действительно должен был знать о Копье, поскольку признан автором так называемого "Сказания о Дракуле, мутьяньском воеводе греческия веры, влажским языком Дракула, а русским языком дьявол по житию его зломудрому".
   Причард процитировал столь мудреное название древнего документа без запинки.
   -- И что, даже по приказу Ивану Грозного местонахождение Копья так и не выяснили? -- удивился Тавров.
   -- Похоже, что не выяснили, -- подтвердил Причард. -- Во всяком случае, больше мне не удалось найти документов с упоминанием Копья Дракулы.
   Я был разочарован услышанным. Выслушать такую длинную историю о Дракуле и, в конце концов узнать о том, что Копья никто так и не обнаружил! За что же тогда Причард и его покойные коллеги так долго получали деньги?! Мне казалось это невероятным и я хотел спросить об этом Причарда. Но пока я пытался в уме сформировать вопрос, спросил Тавров:
   -- Скажите, а у вас была какая-нибудь периодическая отчетность перед заказчиком? Все-таки, вы достаточно долго искали Копье.
   -- Да, разумеется! -- подтвердил Причард. -- Мы раз в месяц отправляли отчеты о ходе текущей работы почтой и мистер Харрис всегда был в курсе результатов наших исследований.
   -- Электронной почтой? -- задал я уточняющий вопрос, который мне казался почти риторическим, но ответ Причарда удивил меня.
   -- Нет, согласно указанию мистера Харриса отчеты мы отправляли через сотрудника американского посольства, который отправлял их дальше дипломатической почтой.
   Мы с Тавровым переглянулись и почти одновременно спросили:
   -- Мистер Харрис работал на американское государство?
   -- Нет, что вы! -- воскликнул Причард. -- Ему указал этот способ связи мистер Харрис как быстрый и надежный. По его словам, наш заказчик имел связи в Госдепартаменте и для обеспечения секретности решил пользоваться дипломатической почтой. Я упаковывал отчет в обычный большой конверт, писал на нем "Госдепартамент, оффис 269" и передавал работнику посольства. А спустя два-три дня он попадал мистеру Харрису. Мистер Харрис сказал, что точно таким же способом пересылают свои отчеты мои коллеги.
   -- А вы были в курсе работ ваших коллег? -- спросил я. -- Вас знакомили с хотя бы отрывками их отчетов?
   -- Очень редко, -- ответил Причард. -- Аналитическим центром был Харрис. А мы собирали для него информацию. Лишь иногда Харрис давал указания, по каким направлениям провести дополнительные исследования. Например, он настойчиво рекомендовал мне сосредоточиться на поисках материалов, которые позволят составить представление о внешнем виде Копья Дракулы.
   -- И вы нашли такие материалы? -- поинтересовался Тавров.
   Причард развел руками и рассмеялся:
   -- Честно говоря, я был несколько озадачен столь настойчивым требованием сосредоточиться на поисках того, что искренне полагал несуществующим. Очевидно, что вряд ли кто из видевших в реальности Копье Дракулы, удосужился его зарисовать или хотя бы оставить устное описание. Даже побывавший в Трансильвании думный посольский дьяк Ивана Третьего Федор Васильевич Курицын, возглавлявший в 1482--1484 годах русское посольство к венгерскому королю Матвею Корвину -- то есть, к Матиашу Хуньяди -- и молдавскому господарю Стефану Великому, ограничился лишь написанием сугубо литературной повести о Дракуле. А ведь он приехал в те места спустя всего шесть лет после гибели Влада Цепеша и тем не менее, положил в основу повести не исторические факты, а многочисленные анекдоты, которые охотно записывали в те годы и другие иностранцы, побывавшие в придунайских землях. Например: авторы анонимных немецких брошюр "О великом изверге Дракола Вайда", поэт-мейстерзингер Михаэль Бехайм и итальянский историк Антонио Бонфини, создавший "Венгерскую хронику" в качестве летописца при дворе венгерского короля Матиаша Хуньяди. Курицин явно относился к повести как к сборнику красочных историй -- и не более того. Поэтому на основании повести Курицина некоторые читатели составляли впечатление о Дракуле как о бессердечном тиране и жестоком садисте, а другие на основании той же повести полагали Дракулу суровым, но мудрым и справедливым государем. При этом, я думаю, сам Курицин понимал, что большинство рассказанных им историй про Дракулу, в том числе описание его гибели совершенно очевидно не соответствовали действительности. Но увы, это были такие времена, когда историческая точность не полагалась необходимой даже хронистами.
   -- Ну, все-таки в каждой истории есть доля правды, -- заметил я.
   -- Но не в этом случае! -- возразил Причард. -- Скажем склонность Дракулы к переодеванию в турецкие одежды с целью обмана противника использована для описания его гибели: якобы собственные воины приняли его за турка и убили его. При этом Дракула успел убить аж пять своих противников прежде, чем убили его самого! Они что, слепые были или глухие? А эпизод с нищими, которые пожелали навсегда избавиться от нищеты, а Дракула повелел накрыть им столы в гробах, после чего в этих же гробах нищих заколотили и сожгли. Или просто классический эпизод с купцом, у которого украли с воза сто шестьдесят дукатов: купец пожаловался господарю, а тот повелел слугам тайно положить купцу в воз сто шестьдесят один дукат, чтобы проверить честность купца -- якобы вор устрашился наказания и вернул украденное. Купец честно отказался от лишнего дуката и тем самым спасся от смерти. Или история про стоявшую у фонтана золотую чашу, из которой каждый мог пить, но не никто не посмел украсть --дескать, таков был страх перед Дракулой!
   -- Хм! Похоже, что он действительно был мудрый государь, -- высказал свое мнение Тавров.
   -- Вот как? -- усмехнулся Причард. -- Но наряду с этим Курицин приводит и свидетельства бессмысленной жестокости Дракул: что он сдирал кожу и сажал на кол неверных жен; что он повелел казнить жену, которая поленилась сшить мужу новую рубаху и тот ходил в рваной; что он спрятал все свое золото в бочках, утопил их в реке, а исполнителей велел казнить; что любил Дракула вкушать пищу в тени посаженных на кол, а невыдержавшего трупного зловония слугу велел посадить на самый высокий кол -- дескать, там воздух чище; а сидя в темнице, Влад скучал по любимому делу сажания на кол и потому ловил мышей, покупал птиц и сажал на спицы несчастных животных -- не вздор ли?! Самое интересное, что все эти эпизоды Курицин позаимствовал из откровенно заказной и клеветнической книги анонимного немецкого хрониста: за всем этим видна рука Матиаша Хуньяди, которому надо было как-то оправдать заточение Дракулы. Хотя есть там и любопытный эпизод, взятый очевидно из жизни: некий пристав, преследуя вора, ворвался в палаты плененного Дракулы и был немедленно убит. Венгерскому королю Дракула заявил, что убил его слугу не с целью защитить вора, а за самоуправство: даже пленный господарь остается хозяином в своем доме и пристав был обязан обратиться к нему за помощью, а не самовольничать!
   -- Молодец мужик! -- одобрил я.
   Но Таврову уже надоела тема -- или ему, как бывшему стражу закона, не понравилось убийство Дракулой его венгерского коллеги, -- поэтому он сухо предложил:
   -- Ладно, с легендами все ясно. Давайте вернемся к Копью.
   -- Давайте! -- согласился Причард. -- Я всего лишь объяснил, почему поиски рисунков и описаний Копья я полагаю заведомо бессмысленным делом.
   -- А как же вы определите, что перед вами искомое Копье Дракулы, даже если вы его и найдете? -- задал я провокационный вопрос.
   -- Всегда существует набор признаков: место находки, обстановка, сопутствующие предметы, -- принялся объяснять Притчард. -- Когда имеется достаточный набор подобных идентификаторов, то затем можно прибегнуть к объективным методам, например, анализу материала находки. Тогда совокупность признаков и результаты объективных исследований позволят с высокой степенью вероятности идентифицировать артефакт.
   -- Девяносто девять процентов вероятности? -- усмехнулся Тавров. -- Как с идентификацией останков Дракулы?
   -- Я понимаю, что всегда остается какой-то малый процент сомнения, но тут уж ничего не поделаешь! -- с сожалением вздохнул Причард. -- Увы, однозначность чужда исторической науке!
   -- И вы полагаете это наукой?! -- поразился Тавров.
   -- У криминалистики результаты не лучше, иначе не было бы невинно осужденных! -- немедленно парировал Причард.
   Тавров набычился и, судя по его виду, собрался рассказать о разнице между классными криминалистами и невежественными судьями, но я поспешил завершить разговор.
   -- Большое спасибо, господин Причард, за вашу помощь! -- произнес я, решительно поднимаясь из кресла. -- Мы выяснили все, что хотели и не смеем больше занимать ваше время.
   ***
   -- И что же мы выяснили? -- с досадой вопросил спросил я, когда мы покинули квартиру Причарда.
   -- Что могли, то и выяснили, -- пожал плечами Тавров.
   -- По-моему, главное, что мы выяснили: с нами не собираются откровенничать, -- заметил я. -- Лично для меня самые интересные вопросы остались без ответа. Во-первых: с какой стати меня пожелали подключить к делу? За какие такие заслуги? Во-вторых...
   -- Видимо, клиент наслышан о твоем раскрытии серии убийств в деле о поддельном полотне Жерома, -- перебил меня Тавров. -- Ты тогда прекрасно справился с делом и, с учетом того, что организатор аферы был твоим другом, ты продемонстрировал редкостную объективность.
   -- Если бы "главный фигурант" не стал бы одной из первых жертв этого дела, хрен бы я стал напрягаться! -- сумрачно сообщил я.
   -- Не важно! -- отмахнулся Тавров. -- Это уже детали. Кстати, а что там "во-вторых"?
   -- Во-вторых, весьма настораживает некий офис Госдепартамента США, через который шла информация по делу, -- вздохнул я. -- Очень не хотелось бы оказаться втянутым в делишки "рыцарей плаща и кинжала" в качестве "мальчика для битья". А Причард ушел от обсуждения этой темы. И вообще, он не рассказал по существу ничего, кроме того, что при желании можно нарыть за полдня в Интернете.
   -- А нам-то что? -- пожал плечами Тавров. -- Я лично особенно и не рассчитывал на показания Причарда. Что он мог или хотел рассказать, он рассказал. Теперь обратимся к другим источникам. Насчет Госдепартамента ты прав: очень странный канал связи для ученых историков. Я попрошу Цветкова узнать все, что можно об этом загадочном "офис 269" Государственного департамента США: все-таки Цветков отставной офицер ГРУ, у него остались связи в военной разведке. Вообще-то, я не думаю, что здесь есть какая-то "политическая подстава": к делу я был подключен по рекомендации моего хорошего знакомого, который бы обязательно почуял бы "второе дно" дела, если бы такое имелось.
   -- А меня? -- с подозрением поинтересовался я. -- Кто меня подключил к делу?
   -- Это действительно пока не совсем ясно, -- согласился Тавров. -- Но возможно, что в скором времени прояснится. Я уже привел в действие свои связи от нашего МВД до Интерпола и очень скоро начнет поступать информация.
   ***
   Цветков знал меня по делу о пиратском ятагане, поэтому через два дня он позвонил мне напрямую и сказал:
   -- Слава, привет! Я не могу дозвониться до Валеры, он почему-то недоступен. Но он сказал, что ты в курсе дела. Короче, речь идет об офисе 269 Государственного департамента США. Структурно госдепартамент действительно поделен на бюро и офисы, но никакого офиса 269 там нет и не было.
   -- Да, но куда в таком случае попадал адресованный офису 269 пакет? -- удивился я.
   -- Скорее всего, это просто почтовый ящик, используемый для корреспонденции, -- пояснил Цветков. -- Просто почтовый ящик для пересылки в США корреспонденций из любой точки мира, где есть американское посольство или консульство. Скорее всего, сидит там человечек, который разбирает корреспонденцию и переправляет ее дальше по одному ему ведомым признакам, скажем, используя в качестве идентификаторов имена отправителей или получателей. Таким почтовым каналом для обеспечения конфиденциальности, быстроты и надежности доставки обычно пользуются частные организации, работающие на правительство США. Как правило, они не занимаются шпионажем как таковым. Удобство заключается в том, что, во-первых, отправитель и получатель обезличены, а во-вторых: используется дипломатический канал доставки информации, обеспечивающий высокую степень конфиденциальности.
   -- Это все понятно, -- разочарованно отозвался я. -- Штука в том, что и отправители, и получатель нам известны. Но вот на кого работал получатель -- это хотелось бы узнать!
   -- К сожалению, здесь я ничем не могу помочь, -- вздохнул Цветков. -- Сами понимаете, давать распоряжения внешней разведке я не имею возможности.
   Я позвонил Таврову, но он был недоступен и я поехал в офис, поскольку знал, что в конце дня он там обязательно должен появиться.
   ***
   Когда я приехал в офис, Тавров уже сидел в своем кабинете. Очень удивился, узнав о своей мобильной недоступности, полез в карман за трубой и недовольно крякнул, увидев, что телефон отключен.
   -- Сам отключаться начал! -- пожаловался Тавров. -- Бывает, раза по три в день! И чего с ним делать?
   -- Новый купить, -- посоветовал я.
   -- Да привык я к нему, -- с досадой отозвался Тавров, бросая трубу на стол. -- А новый еще осваивать надо. Так что -- ну его к лешему! Кому надо, тот дозвонится.
   -- А вот Цветков не дозвонился! -- мстительно сообщил я.
   -- Ну, так он же тебе позвонил, а ты в этом деле равноправный партнер, -- парировал Тавров. -- Давай, выкладывай, что там Цветков нарыл.
   Я вкратце сообщил Таврову о том, что представляет собой так называемый "офис 269".
   -- Ожидаемо, -- прокомментировал Тавров. Он проверил содержимое своего почтового ящика, пока я пил кофе и с довольным видом сообщил:
   -- А вот мне прислали очень интересную информацию. Не знаю, насколько она важна, но вопрос к мистеру Причарду уже появился.
   -- Что за информация? -- нетерпеливо спросил я.
   Тавров выдержал паузу, не торопясь, отхлебнул кофе из кружки и только после этого сказал:
   -- Этот румынский коллега Причарда, некий Георгеску... помнишь?
   -- Разумеется!
   -- Так вот... Незадолго до смерти он приезжал в Москву и пробыл здесь шесть дней. Затем вернулся в Бухарест и через шесть дней был найден мертвым. Я уже организовал запрос румынской полиции по линии Интерпола о деталях смерти Георгеску, результаты вскрытия и все такое...
   -- Может быть, он прилетал в Москву на встречу с Причардом? -- предположил я. -- Но почему Причард скрыл от нас этот факт?
   -- Думаю, что нам следует задать ему этот вопрос, -- решительно заявил Тавров, берясь за телефон. -- Теперь мы можем обвинить его в сокрытии информации и пригрозить пожаловаться нашему клиенту. Похоже, что Причард получал и, судя по всему, продолжает получать неплохие деньги за свои исторические изыскания в Москве. Он явно не захочет терять свою кормушку и я думаю, на этот раз будет полностью откровенным.
   ***
   -- Этого не может быть! -- категорически заявил Причард. -- Если бы Георгеску приехал в Москву, он обязательно поставил бы меня в известность. Ну, не любовница же у него здесь, в самом деле!
   -- Тем не менее, это так, -- твердо заявил Тавров. -- Вот данные пограничного пункта аэропорта Шереметьево. Седьмого сентября господин Ион Георгеску прилетел в Шереметьево в полдень рейсом Аэрофлота и тринадцатого сентября также рейсом Аэрофлота из Шереметьево в восемь часов сорок минут вечера улетел обратно в Бухарест. А девятнадцатого сентября он был найден у себя дома с признаками насильственной смерти. Что скажете?
   -- Ничего, -- пожал плечами Причард. -- Для меня это неожиданность.
   -- Полагаю, для вас действительно будет неожиданность, когда вам придется свернуть свои исследования и уехать из Москвы, -- сумрачно сообщил Тавров. -- Мы можем пожаловаться вашему работодателю на отсутствие с вашей стороны желания сотрудничать, и он после этого, скорее всего, прекратит сотрудничество с вами. Если же это не подействует, то вам просто аннулируют визу. Поверьте, я располагаю достаточными связями для этого и вам придется покинуть Россию. А вашему работодателю вы нужны именно как специалист по России, так что...
   Стрела попала в цель.
   -- Уверяю вас, господа, что мне абсолютно неизвестен факт приезда в Москву Георгеску! -- растерянно воскликнул Причард. -- Я понимаю, что это может оказаться крайне важно, но он мне никогда не говорил, что собирается приехать в Москву и уж, тем более, что он здесь был. Уверяю вас, что это правда!
   -- Предположим, что это так и господин Георгеску решил посетить Москву тайно, -- холодно согласился Тавров. -- Но что в таком случае могло заставить его пойти на это? Что могло случиться такого, что заставило Георгеску отправиться в Москву, в которой он никогда не бывал и русского языка практически не знал?
   -- Вы говорите, что он прилетал седьмого сентября? -- задумчиво переспросил Причард. -- А вы знаете, ведь действительно у меня был один разговор с ним где-то в конце августа. Да, точно!
   Причард вскочил с дивана и бросился к компьютеру.
   -- Вот! Тут сохранилась наша переписка по этому вопросу.
   -- Вы уж расскажите, по какому вопросу, -- предложил Тавров.
   -- Да-да, конечно! Дело в том, что в начале августа я получил письмо от некоего адресата, скрывшегося под ником Шерхан. Этот самый Шерхан сообщил мне, что является так называемым "диггером". Этим английским термином в России называют исследователей искусственных подземных сооружений. Шерхан якобы от нашего общего знакомого узнал о моих поисках артефактов, связанных с Еленой Волошанкой и, в частности, привезенной Еленой в подарок своему мужу коллекции оружия. Шерхан утверждал, что ему удалось вскрыть один из замурованных ходов в районе Кремля и там он якобы обнаружил сундук с оружием, относящимся к пятнадцатому веку. Он прислал мне фотографии этого оружия. Среди них была фотография весьма интересного наконечника копья. Поскольку меня интересовал именно наконечник копья, а Шерхана интересовали только деньги, я предложил ему купить все найденные образцы за пятьдесят тысяч евро. Но то ли Шерхан знал, что я ищу только наконечник копья, то ли действительно этот артефакт был отдельно помещен в деревянную шкатулку, но Шерхан предложил свои условия: сто тысяч евро за найденные кинжалы, и отдельно триста тысяч евро за наконечник копья. Я пробовал торговаться, но он категорически отказался снижать цену, сославшись на то, что она и без того невысока.
   -- И что же вы предприняли? -- спросил Тавров.
   -- Я сказал, что меня интересуют доказательства связи данного оружия с мужем Елены Волошанки великим князем Иванов Ивановичем Молодым или хотя бы доказательства того, что это оружие было привезено из Валахии или Молдавии. Шкатулка, в которой, по словам Шерхана, он обнаружил наконечник копья, судя по особенностям украшавшей ее резьбы, была несомненно русского происхождения. В общем, убедительных доказательств Шерхан представить не смог и я отказался от сделки. Вот, я сохранил и письма Шерхана, присланные им по электронной почте и присланные им файлы фотографий оружия и шкатулки.
   -- Это интересно, но не совсем понятно, какое отношение это имеет к поездке Георгеску в Москву, -- заметил Тавров.
   -- Как непонятно? -- удивился Причард и щелкнул мышкой. -- Вот, смотрите. Желая отработать материал до конца, я переслал фотографии оружия Георгеску с просьбой дать заключение о возможной принадлежности этого оружия валашским или молдавским господарям. Георгеску буквально на следующий день прислал мне категорическое заключение о том, что оружие никакого отношения к молдавским или валашским господарям не имеет. Более того, по утверждению Георгеску, есть признаки, говорящие о том, что оружие изготовлено не ранее середины шестнадцатого века. А наконечник копья вообще является репликой знаменитого, хранящегося в венском дворце Хоффбург Копья Судьбы и уже в силу этого не может являться боевым оружием. И вы знаете, в этом Георгеску прав! Вот фотография венского Копья Судьбы, это фотография хранящегося в Кракове Копья Судьбы, официально признанного копией венского. Видите? Сходство всех трех наконечников несомненно, но они различаются в деталях.
   -- Мы, разумеется, слышали о Копье Судьбы, -- подтвердил я. -- Его еще называют Копьем Лонгина или Копьем святого Маврикия. Насколько я знаю, помимо венского артефакта и его краковской копии существуют еще ватиканская и армянская версии Копья Судьбы, совершенно не похожие на венскую и краковскую.
   -- Все верно, -- согласился Причард. -- Георгеску высказал предположение, что найденный Шерханом наконечник копья является копией венского Копья Судьбы, изготовленного по приказу царя Ивана Грозного с целью укрепления авторитета московского царя как повелителя Третьего Рима. Иван Грозный строил свое государство как преемника Римской и Византийской империй. Поскольку Священная Римская империя рассматривалась католическим миром как наследник Римской империи, то Московское царство считалось ее православным конкурентом в претензиях на наследство Великого Рима. Видимо, для московской копии Копья судьбы планировалось создать соответствующую легенду истинного Копья Судьбы, но почему-то это не было сделано. Видимо, в Смутное время кто-то из православных патриотов припрятал копию Копья в подземелье до лучших времен.
   -- Да, но в таком случае данный наконечник копья все равно представляет исторический интерес, -- заметил я.
   -- Но не такой большой, чтобы заплатить за него триста тысяч евро, -- возразил Причард. -- Тем более, что это всего лишь предположение, ничем не обоснованное. Если бы Шерхан представил оригинал артефакта и можно было бы провести его исследование, то возможно удалось бы найти заинтересованного покупателя. Но Шерхан категорически отказался это сделать. А нам платили за то, чтобы мы нашли копье Дракулы. Так что заключения Георгеску оказалось достаточно, чтобы закрыть вопрос с приобретением артефакта у Шерхана.
   -- А вы переслали Георгеску только фотографии или перенаправили ему письмо Шерхана? -- спросил я.
   -- Разумеется, перенаправил письмо! -- заверил Причард. -- Чтобы Георгеску был в курсе предыстории вопроса. Вот, вы сами видите это в папке "отправленные".
   -- То есть, Георгеску вполне мог умышленно дать ложное заключение, а затем связаться с Шерханом напрямую в обход вас, -- заключил Тавров.
   -- Да, мог. Но зачем ему это понадобилось? -- недоуменно почесал затылок Причард.
   -- Видимо, он решил вести свою собственную игру, -- высказал я предположение.
   -- Ну, этим можно объяснить, зачем он приезжал в Москву, -- согласился Причард. -- Хотя непонятно, зачем ему это понадобилось. Неужели он нашел другого заказчика? Но тут я даже не могу предположить, кого именно.
   -- А что, если спросить Шерхана об этом напрямую? -- предложил я. -- Насчет Георгеску?
   -- Попробуйте, -- согласился Причард. -- Вот его адрес: shergkhan@mail.ru. Но должен вас предупредить: я послал ему еще пару писем, в которых предложил оказать ему содействие в поисках надежного покупателя, который заплатит наличными и не будет задавать лишних вопросов. Понимаете, все-таки это артефакты определенной исторической ценности и было бы лучше, если бы они попали в руки настоящих исследователей, а не случайных коллекционеров. Но он, к сожалению, не ответил на мои письма. То ли нашел другого покупателя, то ли просто решил прекратить со мной контакты.
   -- Или успел договориться с Георгеску, -- проворчал Тавров. -- Ведь не зря тот прилетал в Москву!
   -- Не могу отрицать такую возможность, -- пожал плечами Причард. -- Скажу честно: я считал Георгеску честным ученым и никак не ожидал от него двойной игры.
   -- Слава! -- обратился ко мне Тавров. -- Перепиши адрес этого Шерхана и попробуй с ним связаться по электронной почте. А вас, господин Причард, я убедительно прошу не удалять из пока компьютера вашу переписку с Георгеску и Шерханом.
   -- Я понимаю, -- кивнул Причард. -- Разумеется, я сохраню. А вы проинформируете нашего заказчика о том, что вам стало известно о действиях Георгеску? Я так понимаю, что с исчезновением господина Харриса вы стали главным координатором в этом деле.
   -- Вы правильно понимаете, -- сухо заметил Тавров. -- Поэтому настоятельно рекомендую вам ставить меня в известность обо всем, что хоть в малейшей степени может иметь отношение к делу или просто кажется вам подозрительным. Пример с Георгеску, я полагаю, достаточно показателен.
   ***
   Я не стал откладывать в долгий ящик поручение Таврова и, придя домой, сразу уселся за компьютер. Войдя в почту, я задумался: а что написать этому диггеру Шерхану? Диггеры по жизни подозрительные люди, с замкнутым кругом общения. Как найти ключик, чтобы Шерхан отозвался? Поколебавшись, я решил предложить ему купить у него предметы, относящиеся к временам Ивана Грозного. Дабы усыпить все подозрения, я намеревался честно сослаться на Причарда. Позвонив Таврову и получив его одобрение на содержание письма, я с легким сердцем вошел в почту и принялся набирать адрес. И тут случилось такое, что повергло меня в замешательство. Уж такого я точно не ожидал!
   Едва я набрал первые буквы адреса Шерхана как умненький яндекс услужливо высветил мне вариант. Всего один вариант адреса, который попадал в точку: shergkhan@mail.ru.
   ***
   Я машинально щелкнул мышкой, подтверждая выбор и некоторое время тупо смотрел на строку адреса, не веря своим глазам. Услужливость яндекса означала лишь одно: я уже отправлял письмо по этому адресу! Но это невозможно! Нет у меня никакого знакомого Шерхана.
  
   Глава 4
   Поразмыслив, я решил изучить содержимое папки "отправленные". Я крайне редко очищаю папки в почтовом ящике, разве что только спам, и поэтому там должны были сохраниться все отправленные мной как минимум в течение года письма. И мои поиски увенчались успехом. Как выяснилось, я писал ответ на письмо этого самого Шерхана. Я торопливо открыл послание, прочитал текст, на который отвечал и чуть не упал со стула. Текст был прислан тридцать первого декабря прошлого года и гласил: "Славка! Поздравляю тебя и твою семью с Новым годом! Желаю счастья и успехов во всем. Надеюсь, что в Новом году посидим конкретно в узкой компании. Твой однокурсник Сергей Шергин".
   Вот так! Оказывается, загадочный диггер Шерхан есть никто иной, как мой однокурсник Серега Шергин, которого убили прямо на моих глазах.
   В моем сознании кое-что стало проясняться. Похоже, что меня подключили к делу только по одной причине: я был лично знаком с Шергиным, его убили у меня на глазах. А откуда наш с Тавровым заказчик мог это знать? Ну, так я же давал показания как свидетель. Значит, у заказчика есть связи в наших правоохранительных органах. Теперь вопрос: зачем меня пристегнули к этому делу? Что, если этот наш заказчик и распорядился убрать Серегу Шергина, а теперь хочет знать: не успел ли Серега меня посвятить в свои тайны?
   Блин, надо срочно посоветоваться с Тавровым!
   ***
   -- Однако! -- крякнул Тавров, выслушав мое сообщение. -- Теперь понятно, почему наш таинственный заказчик так настаивал на твоем участии в деле. Значит, так... У тебя есть выходы на знакомых Шергина?
   -- Да, во время следствия я познакомился с его гражданской женой Ириной и она дала мне свой номер телефона... ну, на всякий случай, разумеется.
   -- Сожительница? -- оживился Тавров. -- Очень хорошо! Симпатичная, наверное? И ты ей позвонил?
   -- Нет, не представился удобный случай! -- честно признался я. -- Я вообще-то женатый человек и...
   -- Это плохо! -- досадливо вздохнул Тавров. -- Не зря я всегда предпочитаю холостых помощников: холостой помощник не стал бы тянуть резину и сейчас мы уже знали бы гораздо больше!
   -- Валерий Иванович! Я брал телефон жены Шергина не для того... что вы имеете в виду, -- обиделся я. -- Просто на случай, чтобы помочь женщине, оказавшейся в сложном положении и...
   -- Короче, звони бывшей сожительнице Шергина и в кратчайший срок вытряхни из нее все, что сможешь, -- велел Тавров. -- В первую очередь, координаты его друзей диггеров, знакомых торговцев артефактами и прочее. Короче, сам понимаешь!
   -- Валерий Иванович! Я женатый человек и мне достаточно сложно встречаться с женщинами даже по делу, -- напомнил я.
   -- Слава, ни в чем себя не ограничивай! -- призвал Тавров. -- В случае чего, я тебя отмажу не только перед женой, но и перед правоохранительными органами. Пойми: у нас нет ни одной нормальной зацепки!
   ***
   Получив пинка от Таврова, я без труда нашел телефон Ирины и позвонил ей. Та обрадовалась -- видно, личная жизнь складывалась не лучшим образом -- и охотно приняла предложение встретиться на нейтральной территории. Впрочем, на последнем настоял я, желая избежать перерастания деловой встречи в нечто иное.
   Мы встретились в ресторане фри-фло "Грабли" недалеко от Новокузнецкой: идеальное место для того, чтобы посидеть с дамой, если не желаешь за нее платить. Каждый загрузил свое на отдельный подносик и оплатил отдельный счет -- практично и без претензий.
   -- Ирина! -- начал я после обмена общими фразами. -- Я попросил встречи с вами потому, что следствие по делу об убийстве Сергея зашло в тупик. Я подозреваю, что они просто не хотят искать, и поэтому решил прибегнуть к помощи моего друга частного детектива. А потому мне очень нужна ваша помощь!
   -- Разумеется! -- охотно согласилась Ирина. -- Помогу, чем смогу. Слушаю вас, Мечислав!
   -- Есть основания полагать, что незадолго до смерти Сергей нашел некие древние артефакты, которые и явились причиной его гибели, -- начал я.
   -- Простите, какие факты? -- удивилась Ирина и я поспешил объяснить значение термина "артефакты" в доступной ей форме.
   -- Да, Сережа часто находил разные железки, -- согласилась Ирина, -- но ничего такого выдающегося ему не попадалось, иначе бы я обязательно знала.
   -- Хм... у вас не было друг от друга тайн? -- неделикатно усомнился я.
   -- Но не такие! -- рассмеялась Ирина. -- Нет, Сережа не был по жизни хроническим неудачником, но и "удачником" его назвать было нельзя. Уверяю вас: он бы не удержался, чтобы не похвастаться. А если бы вещь была достаточно ценная, то уж я бы уговорила ее продать, чтобы купить мне шубку. Ведь только жить начали: бывшая Сережина жена только-только развод дала -- и тут же его убили! Не судьба была Сереже шубку для меня купить, не судьба...
   Тут Ирину одолели трагические воспоминания: она скривила губки и всхлипнула.
   -- Он всегда обещал мне: вот найду клад и куплю тебе норковую шубку, а потом махнем отдыхать в Амираты.
   -- Куда? -- не понял я.
   -- Ну, в Амираты, -- пояснила Ирина. -- Это там, где Египет, но гораздо круче. Арабы там живут.
   -- А-а! Понял, -- кивнул головой я, уразумев, что девушка имеет в виду Объединенные Арабские Эмираты. Разбираться с географией я не собирался: все равно Эмираты останутся на берегу Персидского залива, а не Красного моря, даже если Ирина будет твердо уверена в обратном.
   -- А я всегда говорила: Сережа, какой смысл сначала покупать шубу, а потом ехать в Амираты?! -- затараторила Ирина. -- Нормальные люди как раз и едут в Амираты, чтобы купить там шубы дешевле, чем в Москве. А он смеялся, не понимал... Ох, мужики такие тупые! Ой, извините!
   -- Ничего, все нормально, -- пробормотал я, в глубине души осознавая, что в чем-то Ирина права. Не насчет шуб, тут я не разбираюсь. А вот насчет мужиков... Бывают моменты, когда и я так думаю о мужиках. Когда, к примеру, в разгар дружеского общения кончается водка и мужика посылают за бутылкой, а он, дурак, одну и покупает.
   -- Скажите, Ирина! А кто-нибудь из друзей Сергея мог об этом знать? -- решил я зайти с другой стороны.
   -- Какие у него друзья?! -- отмахнулась Ирина. -- Собутыльники одни.
   И этот маневр не удался! Но я не терял надежды.
   -- Но под землей он не один же лазил? Были у него коллеги по этому делу? -- вспомнил я про мифическое диггерское братство.
   -- Ах, эти! -- пренебрежительно повела плечом Ирина. -- Да, конечно были. Но все телефоны остались в мобильнике Сергея, а мне его менты так и не вернули.
   И тут Ирина с неожиданной злостью проехалась по представителям правоохранительных органов, причем самыми приличными словами в ее тираде были "их" и "легавые". Похоже, у девушки богатая биография.
   -- Как жаль! -- разочарованно вздохнул я. Видимо, в моем голосе было столько неподдельной печали, что Ирина растрогалась.
   -- Ой! Есть еще вариант! -- вдруг радостно воскликнула Ирина. -- Пока Сергей мобильником не обзавелся, он все номера в общую телефонную книжку писал. Вот только где она? Нам городской телефон давно за неуплату отключали. Ха! Напугали ежа голой ж... На фига мне их телефон, когда у меня мобильник есть? А вот книжка должна была остаться... О! По-моему, я ее в антресоль засунула.
   Ничего не оставалось делать: пришлось езать к ней домой. Ирина, извинившись, быстро переоделась в домашний халатик, затем приступила к поискам. Поглядев на антресоль, она попоросила:
   -- Помогите мне, пожалуйста!
   Ирина указала на массивную банкетку. Я пододвинул банкетку к шкафу, Ирина забралась на нее и принялась копаться в антресоли, бормоча:
   -- Куда же она могла задеваться? Вы не знаете, куда пропадают вещи, которые кладешь с краю, чтобы они всегда были под рукой?
   Я не знал. Да, собственно и не размышлял сейчас об этом. Глядя снизу на Ирину, я отметил, что у нее не только классная попка, но и потрясающие ноги: благо, сейчас упомянутые места предстали передо мной в своем нерушимом сочетании. Понятно, что в такой обстановке мыслительные процессы несколько замедляются и зачастую приобретают иное направление.
   -- Вот! -- радостно вскрикнула Ирина, с усилием выдергивая из стопки старых журналов книжку в потертом кожаном переплете. От резкого движения она чуть не упала и я был вынужден подставить свои крепкие мужские руки. С моей решительной поддержкой Ирина успешно удержала равновесие и я помог ей спуститься на пол.
   -- Вот! -- повторила Ирина, протягивая мне книжку. Я с нетерпение открыл вожделенный предмет и с разочарованием обнаружил, что указанная телефонная книжка ничем не отличается от любой другой семейной телефонной книжки. Кроме вполне понятных записей типа "неотложка", "участковый", "поликлиника регистратура" там присутствовали короткие и ничего не говорящие постороннему человеку записи вроде "Нефедовы", "тетя Лиза", "мастер Марина" и совсем загадочное "Кастркот".
   -- Ничего не понимаю! Мне тут сложно разобраться, -- честно признался я, отдавая книжку обратно Ирине.
   -- Давайте, я найду, -- зашелестела страницами Ирина. -- Да, тут одни его собутыльники и то уж... этот спился, этот доширялся, этого посадили... Ага! Вот его старый приятель из этих, из подвальщиков. Этот, пожалуй, лучше всего знал Сережу!
   Я посмотрел на место, указанное Ириной. Там был записан номер городского телефона с пометкой "Стилрэт".
   -- Так это диггерский псевдоним? -- осенило меня.
   -- Нету у них никакого псевдонима, ничего у них нету, одно слово -- голь перекатная, -- презрительно пояснила Ирина. -- А это они так друг друга называют, по кликухам. Серегу они Шир ханом звали. И почему Шир хан? Серега отродясь не ширялся!
   Я не стал вдаваться в объяснения: что упустила школа, то утеряно безвозвратно. Да и проходят ли нынче в школах Киплинга? В мое время проходили. Уж про псевдонимы точно все знали.
   -- Так этот Стилрэт и есть его старый диггерский соратник? -- уточнил я.
   -- Да уж больше Стилрэта никто про Серегу не знает, это точно! -- подтвердила Ирина.
   -- А этот, Кастрокот? -- ткнул я пальцем в поразившую меня запись. -- Может он чего знает?
   -- Кто? -- удивилась Ирина. Она глянула в указанное место и зашлась веселым смехом.
   -- Ой, ну ты даешь! Это я телефон ветклиники записала, когда кота собиралась кастрировать.
   Отсмеявшись, Ирина выдернула листок из книжки и отдала мне.
   -- Возьми... те. Мне ни к чему теперь. Тут все Сережины приятели, да его родственники...
   Тут Ирина вспомнила Сергея и на ее глаза навернулись слезы.
   -- Ну, не надо... не надо, Сережу уже не вернуть, -- попробовал я утешить "вдову де факто". Несчастная! Мне всегда жаль таких женщин. Нашла себе более-менее нормального мужика, выбрав между "плохим" и "категорически неприемлемым"; гордо называет себя "жена", для представителей власти вполголоса уточняет "гражданская"; на языке закона ее именуют "сожительница"; сам так называемый "муж" в разговоре обозначает свою подругу жизни неопределенным словом "моя". А они рады иллюзии семейной жизни, пока несчастный случай в лице очередной разлучницы не разрушит песочный замок счастья до основания. В данном случае в роли разлучницы выступила сама Смерть.
   Я обнял Ирину за плечи и она прижалась ко мне всем телом, громко всхлипывая. От нее ничем не пахло, как от кошки. Это меня сразу расположило к ней. Лично я не верю ни в какие феромоны и меня раздражает даже запах собственного пота. Поэтому в моем понимании от женщины ничем не должно пахнуть. Как от кошки: только ощущение чистой шелковой шерстки. Сейчас у меня появилось именно такое ощущение. И я не смог устоять. Так мы машинально гладим ластящуюся кошку, берем ее на руки и нежно целуем в макушку. Так же машинально я поглаживал, а потом поцеловал Ирину. Только макушкой дело не ограничилось. Я нашел ее губы и она ответила на поцелуй. Я машинально скосил глаза в сторону и увидел между распахнувшимися полами халата потрясающе правильные полушария с набухшими от возбуждения сосками. Это меня окончательно добило.
   Я пришел в себя, только когда Ирина отправилась в душ. Мне было стыдно. Я торопливо оделся, нашел драгоценную бумажку с телефоном Стилрэта и ринулся в прихожую. Перед тем, как открыть дверь на лестницу, я постучал в дверь ванной и крикнул:
   -- Ира! Мне пора, срочное дело! Я позвоню!
   Дожидаться ответа я не стал и быстро выскочил на лестничную площадку, с облегчением захлопнув за собой дверь.
   ***
   Приехав домой, я немедленно отправился в душ и, только смыв следы своего греха и выпив грамм сто коньяка, пришел в душевное равновесие. Я взял трубку и, позвонив Таврову, отчитался о проведенной операции.
   -- Молодец! -- похвалил меня Тавров. -- Прямо Джеймс Бонд! Серьезно: на моих глазах ты стремительно эволюционируешь из доктора Ватсона в Шерлока Холмса. Значит, так: Интерпол все-таки зашевелился, пришли фотографии наших горе-ученых. Я переслал их тебе по электронной почте. Что касается этого Стилрэта, то добывай его хоть из-под земли и вытрясай информацию! Прежде всего, пусть вспомнит всех, с кем встречался Шергин незадолго до смерти, все его необычные и подозрительные связи. Ну, и о кинжалах узнай все, что можно. Про копье ни слова: похоже, что за это копье Шергина и убили, поэтому привлекать к себе внимание в связи с копьем ни к чему. Действуй!
   ***
   Н-да, по московским подземельям могут лазить только закоренелые романтики, категорически не желающие расставаться с детством. Шерхан, небось и Маугли с Балу у них тоже имеются... Но нужен мне "Стилрэт", "Стальная крыса". Наверное, в детстве парень был поклонником Гаррисона.
   Телефонный номер оказался действующим и мне ответил мужской голос.
   -- Приветствую вас! -- поздоровался я и поспешил объяснить ситуацию. -- Меня зовут Мечислав Булгарин, я друг покойного Сергея Шергина, известного вам как Шерхан. Поскольку вы тоже его друг и коллега по... э-э... совместному увлечению, то я хотел бы с вами поговорить.
   -- О чем? -- настороженно поинтересовался Стилрэт.
   -- Открылись кое-какие новые факты, к расследованию смерти подключился частный детектив и я хотел бы получить от вас квалифицированную консультацию.
   После короткой паузы Стилрэт дал согласие на встречу.
   -- Хорошо. Когда?
   -- Хотелось бы как можно скорее, -- высказал я пожелание. -- Так что хоть сейчас.
   -- Через час я буду в районе станции метро Боровицкая, там на пересечении Волхонки и Ленивки есть кафе под названием "У Кремля".
   -- Да, я знаю это место! -- обрадовался я. -- Через час буду там.
   -- Тогда договорились, -- лаконично отозвался Стилрэт и дал отбой.
   ***
   В стиле одежды Стилрэт был тоже лаконичен: желто-коричневый камуфляж, такое же камуфлированное кепи, берцы и черный рюкзак. Кафе было небольшое, менее десятка столиков и всего три посетителя, поэтому, войдя в помещение, Стилрэт оглядел присутствующих и решительно направился ко мне. Что и не удивительно: двое немецких туристов с гидом-переводчиком и бизнес-вумен бальзаковского возраста по определению не могли быть Мечиславом Булгариным.
   -- Саша, ака Стилрэт, -- коротко представился Стилрэт, усаживаясь за мой столик и кидая рюкзак на широкий подоконник.
   -- Мечислав Булгарин, можно просто Слава, -- ответил я, пожимая протянутую руку.
   -- У меня мало времени, спрашивай, -- предложил лаконичный Стилрэт, заказав официантке кружку нефильтрованного пива.
   -- Я хотел бы знать, хорошо ли вы разбираетесь в антикварном холодном оружии и, в частности, в кинжалах? -- спросил я.
   -- Смотря, что ты хочешь узнать, -- пожал плечами Стилрэт, игнорируя мое обращение на "вы". -- Холодное оружие -- мое хобби.
   -- Тогда для начала небольшой курс ликвидации безграмотности для чайника, -- попросил я. -- В чем заключаются особенности кинжала?
   Я чувствовал, что Стилрэт фанат холодного оружия и ему надо бросить пустую темку для затравки, чтобы он просто разговорился -- а уж дальше он расскажет все, что мне нужно без всяких наводящих вопросов.
   -- Особенности? Вообще кинжал -- один из древнейших видов оружия в истории человечества. Скорее всего, первыми кинжалами были острия копий, сделанные преимущественно из камня или кости, которые использовались для тех целей, для которых хищники используют когти и клыки. Сначала костяные и каменные, затем изготавливались из металла. Причем, что интересно: освоение меди и бронзы не изменило техники, при которой рукоять и клинок изготавливались из цельного куска материала.
   -- Да, обычное дело для технического прогресса, -- согласился я, вспомнив свою основную инженерную специальность. -- Принципиально новые изделия первоначально всегда изготавливаются в старых формах. Достаточно посмотреть на первые автомобили: поневоле впереди них начинаешь искать лошадь.
   -- Да, верно, -- подтвердил Стилрэт. -- Постепенно развитие технологий и отработка тактики боевого применения и определили облик кинжала, в котором он и дошел до наших дней. Длина клинка кинжалов обычно доходит до тридцати сантиметров, а иногда и до сорока. По сути, кинжал является укороченной версией меча и тем самым как бы его предшественником. Кинжалы бывают самых различных форм, как рукояти, так и клинка. Но у всех у них хотя бы в зачаточном виде присутствует такой элемент как крестовина, даже если она покрыта разными бесполезными прибамбасами вроде орнаментов и инкрустаций. Кроме того, с давних пор кинжал является классическим символом людей, как торговавших своим военным искусством, своеобразным отличительным знаком военного сословия, -- так и непременным атрибутом любой власти. Поэтому обладатели кинжалов обычно носили свои богато украшенные кинжалы в открытых чужим взглядам не менее богато украшенных ножнах. Часто кинжал говорил о своем владельце лучше всяких слов.
   -- Как современный мобильный телефон, -- провел я ассоциацию. Она, очевидно, понравилась Стилрэту, который в ответ коротко хохотнул.
   -- Как и мобильный телефон, кинжал не только статусный, но и полезный, зачастую очень необходимый инструмент. Обладание острым лезвием, которое можно легко носить с собой, делает жизнь легче даже сейчас, во времена полиции и огнестрельного оружия. А уж в беспредельном и жестоком средневековье нормальный человек никогда не выходил без кинжала из дома на улицу, где он мог подвергнуться нападению бандитов или недругов. Кинжал -- повседневно необходимый предмет. Кто будет доставать меч только для того, чтобы отрезать кусок хлеба или мяса? Кинжал очень легко носить с собой благодаря его незначительному по сравнению с другим оружием весу. Наконец, кинжал не может помешать хоть в какой-либо деятельности своему хозяину, а вот меч или лук вполне могут это сделать. Кинжалом можно незаметно прирезать своего врага, поскольку в этом случае вы обратите на себя значительно меньше внимания, чем, если воспользуетесь мечом. И, конечно же, с помощью кинжала любой может предательски нанести удар из-за угла или даже просто метнуть его из укрытия в ничего не подозревающего врага.
   "На питерхедском берегу в засаде МакДугал, шесть дюймов стали в грудь врагу отмерит мой кинжал", всплыла у меня в памяти строчка из книги Вальтера Скотта. Между тем, Стилрэт вдохновенно продолжал:
   -- Конечно, из-за малого радиуса действия у кинжала имеются и огромные недостатки, но в умелых руках кинжал может причинить существенный ущерб, а обладание им в схватке с безоружным противником дает почти непреодолимое преимущество.
   -- Да уж, куда там с голыми пятками против шашки, -- заметил я, вспомнив анекдот про Василия Ивановича, на которого напали каратисты. Стилрэт недоуменно посмотрел на меня: пришлось рассказать ему этот старый анекдот. Стилрэт заржал и сказал:
   -- Кстати, обычная для средневековой Европы практика внезапных нападений с использованием спрятанных в одежде кинжалов и породила первоначально чисто европейский обычай рукопожатия.
   -- Да ну? -- удивился я.
   -- Точно тебе говорю! Современный обычай рукопожатия происходит от привычной для личной охраны короля процедуры: каждого посетителя они брали за руку и трясли ее для того, чтобы спрятанный в рукаве кинжал вывалился из него.
   -- Офигеть! -- прокомментировал я. Стилрэт явно "вошел в тему" и я решил перейти к делу. Достав распечатанную фотографию шергинских кинжалов, я передал ее Стилрэту.
   -- А что ты можешь сказать конкретно об этих кинжалах?
   Стилрэт взял фотографию и некоторое время внимательно ее изучал. Затем он пробормотал:
   -- Хм... интересно. Тут представлены пять кинжалов и все они разных типов. Очень интересно!
   -- И что ты можешь сказать о каждом из них? -- нетерпеливо поинтересовался я.
   -- Вот кинжал, про который ты наверняка слышал не раз. Он использовался для так называемого "удара милосердия", которым рыцарь добивал тяжело раненного противника, чтобы избавить его от мучений. Его так и называли "мизерикордия", что на латинском языке означает "милосердие". У него острый четырехгранный узкий клинок, легко проникающий через сочленения доспеха и способный пробить кольчугу. Разумеется, и в схватке с еще здоровым рыцарем этот кинжал тоже был весьма полезен. Вообще, такой тип кинжала назывался "шайбендольх" вот из-за этих двух железных дисков, укрепленных по обоим концам рукояти. Шайбендольх -- немецкое название, а французы называли его "рондель", опять-таки из-за шайбообразных пластин. Клинок у этой разновидности кинжала может быть разной формы: начиная с колющего четырехгранника и заканчивая ассиметричным, обоюдоострым ножом, но в любом случае он предназначался для точного и смертельного колющего удара. Когда обладатель такого оружия смыкал свою руку, защищенную латной перчаткой, на рукояти, пластинки перекрывали отверстия в кулаке, предотвращая выскальзывание кинжала. При этом нижняя пластина становилась удобной опорой для другой руки, благодаря чему предоставлялась возможность нанести более сильный удар и пронзить доспех противника.
   -- Да, удобная штука, -- заметил я.
   -- Именно поэтому шайбендольх, появившись в начале четырнадцатого века, благополучно пережил все перепетии моды четырнадцатого и пятнадцатого веков и остался в своей практически неизменной форме вплоть до конца шестнадцатого века. Такой кинжал рыцарь носил в украшенных ножнах и он был непременном элементом рыцарского облачения.
   Стилрэт отпил пива из кружки и ткнул пальцем в фотографию.
   -- А это не менее популярный в позднем средневековье кинжал "нирендольх". На рукояти этого обоюдоострого или четырехгранного кинжала располагались два клубневидных нароста, которые и дали ему такое название, по крайней мере, в немецкоговорящих странах. Не правда ли, похож на этакий военно-фаллический символ?
   -- Да, что-то есть, -- согласился я, разглядывая длинную рукоятку кинжала с прикрепленными к ней в качестве гарды двумя клубеньками.
   -- Именно поэтому в англосаксонском пространстве он назывался "баллокдаггер", что переводится как кинжал с "яйцами", -- пояснил Стилрэт. -- Это более меткое название появилось еще из-за способа, каким его носили в четырнадцатом и пятнадцатом веках, а именно: вертикально, на животе, таким образом, что ножны располагались как раз между ног, а рукоять с обеими "картофелинами" как бы "вставала". В те времена суровой религиозной морали, когда заговорить на улице с незнакомой женщиной было верхом неприличия, такой фокус с кинжалом красноречиво говорил даме: я тебя хочу, давай встретимся!
   -- Любопытно! Кинжал как способ любовного общения! -- усмехнулся я.
   -- Вот тоже интересный кинжал, пришедший в тринадцатом веке в Европу из мавританской части Испании, так называемый "орендольх", -- перешел Стилрэт к следующему образцу. -- В Англии его называли "иардаггер", во Франции "орелльпуанар".
   -- Наверное, по аналогии с "кинжалом милосердия", его использовали специально для отрезания ушей? -- предположил я.
   -- Ничего подобного! И за ухом его не носили, и в ухе им тоже не ковырялись! -- расхохотался Стилрэт. -- Хотя, разумеется, для всего перечисленного его можно было использовать. Нет, свое название он получил благодаря вот этим двум характерным пластинкам, прикрепленным к рукояти вместо навершия. Кстати, похожие рукояти с "ушами" ставились на ятаганы. Это восточная традиция: такие рукоятки удобны тем, что кинжал труднее выбить из руки. В Европу они пришли из мавританской части Испании в четырнадцатом веке, а начала пятнадцатого столетия эти кинжалы вошли в моду в Италии и на территории севернее Альп.
   -- Вот типичный европейский кинжал "баселард", -- продолжал Стилрэт краткий ликбез. -- У него большие крестообразные гарда и головка, узкий и обоюдоострый клинок. Был распространен по всей Европе в четырнадцатом и пятнадцатом веках. А это не менее распространенный с середины тринадцатого и до начала шестнадцатого века кинжал "квилон". Похож на баселард, но без крестообразной головки. В более позднее время, когда вместо мечей повсеместно распространилось колющее оружие типа шпаг и рапир и вплоть до восемнадцатого века квилон использовался как кинжал левой руки.
   -- А вот очень примечательное оружие, так называемая "чинкведея". По сути, это меч с коротким клинком. Он широко использовался с четырнадцатого по шестнадцатый века горожанами как длинный нож для самообороны, удобный как для скрытого, так и открытого ношения и схватки на близкой дистанции. Появившись во Флоренции и Венеции, он быстро распространился по всей Италии, Франции и Бургундии, а затем полюбился жителям немецких городов, где его еще называли "воловий язык". Название было связано с формой клинка, который представлял собой вытянутый остроугольник. Итальянское наименование этого меча "чинкведея" связано со словами "пять пальцев", поскольку ширина клинка у рукояти соответствовала ширине ладони. Длина клинка достигала сорока сантиметров, а общая длина -- до пятидесяти пяти сантиметров. Рукоять делалась из дерева или из кости с выемками для пальцев. Перекрестье было опущено вниз под острым углом, что позволяло быстро выхватывать кинжал из-под одежды без опасения зацепиться за складки ткани. Помимо простых горожан этот меч носили и знатные дворяне, и в этом случае клинок украшался гравировкой и позолотой, а рукоять -- инкрустацией. Широкое и толстое основание клинка позволяло эффективно парировать удары, наносимые обычным мечом. Основным местом производства чинкведеи был город Верона во Флоренции. Окончательно чинкведеи вышли из употребления во второй половине шестнадцатого века в связи с широким распространением среди дворян шпаг, а среди простонародья --обычных кинжалов.
   -- А вот такой очень важный вопрос: можно ли по этой фотографии точно датировать кинжалы, скажем, временем Ивана Грозного? -- задал я волновавший меня вопрос.
   -- По этой, разумеется, нельзя! -- категорически ответил Стилрэт. -- Тем более, что все эти типы кинжалов были широко распространены в Европе уже с четырнадцатого века. А Иван Четвертый, которого сейчас именуют "Грозный", жил в шестнадцатом веке. Кстати, в летописях "Грозным" называли уже Ивана Третьего, просто за Иваном Четвертым это прозвище укоренилось в наше время. Ну, а датировка... Если иметь оригиналы, то можно сделать более точную датировку, скажем, по клеймам оружейников. Но, во-первых, такие клейма не всегда присутствуют, да и дату производства в те времена на клинки оружейники, как правило, не ставили.
   -- То есть, все эти кинжалы могли быть сделаны в пятнадцатом веке? -- уточнил я.
   -- Безусловно, -- подтвердил Стилрэт.
   Так! Значит, Георгеску намеренно вводил в заблуждение Причарда, когда датировал кинжалы временем после Влада Дракулы. Или это Причард водит нас с Тавровым за нос?
   -- Это все, что ты хотел узнать о кинжалах? -- спросил Стилрэт.
   Я машинально кивнул в ответ и Стилрэт тут же сказал:
   -- Теперь моя очередь спрашивать. Прежде всего хотелось бы знать: какое отношение эти кинжалы имеют к Шерхану?
   -- Он пытался продать их одному европейскому ученому-историку за сто тысяч евро, -- сообщил я.
   Стилрэт чуть не подавился пивом. Отставив бокал. Он вытер губы тыльной стороной ладони и хрипло спросил:
   -- Сколько?
   -- Сто тысяч евро, -- повторил я.
   -- С ума сойти! -- пробормотал Стилрэт.
   -- Что? Много?
   -- Если это кинжалы с историей, которая хорошо известна покупателю и они нужны ему для пополнения коллекции, то тут уже вопрос заинтересованности, -- пояснил Стилрэт. -- Но в таком случае происхождение кинжалов должно быть максимально прозрачно или, по меньшей мере, не вызывать ни малейшего сомнения у покупателя. И еще нужно разрешение на вывоз. Глубоко сомневаюсь, что у Шерхана все это имелось. Откуда у него эти кинжалы? Не наследство же он получил?!
   -- Есть мнение, что он нашел их в заброшенном подземелье, -- сказал я.
   -- Что?! -- удивился Стилрэт и громко рассмеялся. -- Ерунда! У кинжалов хорошая сохранность. Отсюда следует, что на земле они не валялись, иначе бы клинки превратились бы в насквозь ржавые железные огрызки. То есть, они были хорошо упакованы, со знанием дела. Но кто будет прятать кинжалы, которые хоть и хороши для коллекции, но выдающейся ценности не представляют? И цена очень сильно завышена! А самое главное: Шерхан, найдя что-то подобное, неизбежно похвастался бы перед друзьями. Уж я бы, во всяком случае, непременно был бы в курсе. Нет, здесь что-то не так!
   Стилрэт был абсолютно прав, но показывать фотографию наконечника копья я не собирался.
   -- Скажу честно: Шерхан в таких вещах не разбирался. Однажды он нашел в подвале снесенного особняка донельзя ржавую поделку в стиле "виолледюк" и принял ее за редкую вещь. Носился с ней как с писаной торбой и не верил, что цена этой штуке не выше, чем у современной ей кочерги.
   -- Извини, в каком стиле? -- не понял я.
   -- Виоле-ле-Дюк, -- четко повторил Стилрэт и, увидев, что мне это ничего не говорит, терпеливо принялся объяснять.
   -- С середины девятнадцатого века в европейском искусстве под влиянием эклектики возникло отдельное направление, просуществовавшее до конца века и названное впоследствии "стилем Виолле-ле-Дюк" -- по имени великого французского архитектора и историка середины девятнадцатого века Эжена Виолле-ле-Дюка, основателя неоготики и практики реставрации на грани с "новоделом". Но дело не столько в нем, сколько в подходе к старине. Дело в том, что к девятнадцатому веку оружие рыцарства в своем большинстве сохарнилось очень плохо и выглядело довольно непрезентабельно. А мода на старину захватило всех: от скупивших старинные замки и поместья нуворишей, до сохранивших богатство аристократов. Да и обычные дворяне стремились, подражая аристократии, подчеркнуть древность -- реальную или вымышленную -- своего рода. Поэтому старое оружие и доспехи стали пользоваться большим спросом. Их выставляли и в старинных замках, и в городских домах и, поскольку они неизбежно становились частью домашней обстановки, особое внимание обращалось на их презентабельность. Как следствие, хорошо сохранившееся и богато украшенное оружии стало определенной редкостью, причем дорогостоящей; вот почему европейские мастера-оружейники второй половины девятнадцатого века, ориентируясь на вкусы знати, стали изготавливать оружие "под старину", которое имело гораздо лучший внешний вид и стоило намного дешевле по сравнению с реальным оружием прошедших эпох. Предметы декоративно-прикладного искусства, в том числе образцы оружия и воинского снаряжения, выполненные в данном стиле, являлись копиями, репликами или подражаниями образцам прошедших эпох и стилей, отличаясь прежде всего богатым декорированием с использованием различных техник: чеканки, гравировки, инкрустации. Соответственно, образцы оружия и воинского снаряжения, выполненные в стиле "Виолле-ле-Дюк", являлись обычным "новоделом" -- как и выполненные Виоле-ле-Дюком реставрации старинных зданий -- то есть были, по сути, сугубо интерьерными, предназначенными для украшений как особняков знати, где оборудовались целые оружейные залы и галереи, так и более скромных домов старых и новых дворян.
   -- Теперь понятно, -- кивнул я. -- То есть, Серега наивно счел ржавый "новодел" девятнадцатого века реальным средневековым оружием. Так?
   -- Вот именно! -- подтвердил Стилрэт. -- Но когда его попытки продать эту штуку выше цены лома потерпели неудачу, он быстро притух. А тут... сто тысяч евро! Может, он нашел что-то более ценное, но вы об этом не знаете?
   Я занервничал: похоже, Стилрэт не так прост и вплотную подошел к теме, которую я не хотел касаться. Поэтому вместо ответа я поторопился задать очередной вопрос:
   -- Вот поэтому я и хочу тебя спросить: незадолго до смерти ты не встречал Серегу с людьми, которые не входили в круг его общения?
   -- Типа барыги и антиквары? -- понимающе уточнил Стилрэт. -- Да вроде нет... Нет, Шерхан никогда не имел выхода на таких людей. Из оружия он ценнее ржавой полицейской селедки 1905 года и современного ей револьвера "Смит и Вессон" ничего не находил. Золото, бриллианты? Полная ерунда! Хотя...
   Тут Стилрэт посмотрел в окно и, хлопнув себя по лбу, вдруг воскликнул:
   -- Точно! Дня за три до его гибели я видел его, выходящим вот из этого заведения вместе с каким-то мужиком не нашего вида.
   -- В смысле, не нашего? -- не понял я.
   Вместо ответа Стилрэт кивнул на сидевших за соседним столиком немцев.
   -- Вот те тоже "не наши". Чтобы в этом убедиться, тебе не надо же у них паспорта проверять? Акцент, хотя бы!
   -- А ты разговаривал с этим "не нашим"? -- удивился я.
   -- Ну, не то чтобы разговаривал... Шерхан вышел с этим типом, а я стоял на перекрестке. Шерхан пожал ему руку и пошел вниз по Ленивке, а этот направился к перекрестку. Он подошел ко мне и спросил, где ближайшая станция метро. Точно иностранец!
   -- А какой акцент у него был? -- спросил я.
   -- Точно не немецкий и не английский, -- ответил Стилрэт. -- Такой, как бы сказать... Во! Как у молдавских строителей! Из тех, что по-русски вообще не рубят, типа их там в Карпатах отловили и сюда работать отправили.
   И тут меня словно молнией ударило. Словно мимо меня пронеслась тень самого валашского господаря Влада Третьего Дракулы. Я полез в карман, достал распечатки присланных мне Тавровым фотографий ученых-историков и разложил их перед Стилрэтом.
   -- Посмотри, нет ли здесь этого молдаванина? -- тихо спросил я, боясь спугнуть удачу.
   Но удача оказалась не из пугливых и на этот раз оправдала мои надежды.
   -- Вот он! -- без колебаний ткнул пальцем Стилрэт в фотографию Георгеску и одобрительно добавил:
   -- А ты, я смотрю, сам не промах! Похоже, этот тип действительно замешан в смерти Шерхана, раз у тебя его фотка есть. Если бы ты сразу спросил, я бы может и не вспомнил. А так, постепенно, во время разговора все и припомнилось.
  
   Глава 5
   Расставшись со Стилрэтом, я помчался в офис Таврова: делиться полученной информацией. Выслушав меня, Тавров развел руками:
   -- Ну, Слава! Либо у тебя сегодня на редкость удачный день, либо ты стремительно растешь как детектив. Честно говоря, я начинаю воспринимать тебя как полноценного партнера.
   "Ага, а до этого я был неприятной нагрузкой", подумал я, но говорить ничего не стал. Главное, что Тавров наконец стал воспринимать меня как полноценного партнера. Вместо этого я сказал:
   -- Я вот чего не пойму: то ли Георгеску водил за нос Причарда, то ли Причард водит за нос нас.
   -- Да, однозначного вывода пока нет, -- согласился Тавров. -- Но не это главное. Главное: мы точно знаем, что Шергин действительно нашел то, что представляло интерес для наших ученых. Вопрос: куда это делось?
   -- Странный вопрос! -- пожал я плечами. -- Я так понял, что Шергин нашел тот самый наконечник Копья Дракулы, который и искали наши ученые. Он решил его продать, а наемный убийца опередил покупателя и забрал планшет с товаром.
   -- Молодец! -- улыбнулся Тавров. -- Только сразу другой вопрос: а кто был покупателем? Когда Шергин сидел в ожидании тебя в "Елках-палках" на Серпуховской, Георгеску уже давно был в Бухаресте. Значит, он отпадает. Кто тогда заказал убийство Шергина и похищение его планшета?
   -- Люди, связанные с Георгеску, -- предположил я.
   -- То есть Георгеску работал на третью сторону, навел людей другого заказчика на Шергина и отчалил? Возможно, что и так, -- согласился Тавров. -- Поэтому сейчас начнем пробивать контакты Георгеску и Шергина. Я через знакомого в Интерполе запросил румынскую полицию о контактах Георгеску в России, так что хоть распечатку его телефонных разговоров с Россией мы получим. Ну и распечатку звонков Шергина мы в ближайшем времени тоже будем иметь. Работы будет, хоть отбавляй! В общем, отдыхай пока. Кстати, а не встретиться ли тебе с бывшей подругой Шергина? Вдруг она еще что-то интересное вспомнит?
   -- Нет! -- решительно отказался я. -- Я все-таки женатый человек.
   -- Сейчас ты частный детектив, отрабатывающий свои обязательства по договору, -- напомнил Тавров. -- А исполнение обязательств -- долг Чести для мужчины, вне зависимости от вознаграждения. Так что ищи компромисс между долгом и порядочностью.
   Да, сыщик всегда безжалостен и циничен. И при этом -- ничего личного!

***

   Тавров сглазил: едва я покинул офис, как заиграл мой мобильник. Судя по мелодии, неизвестный абонент. Я достал трубку и настороженно ответил:
   -- Слушаю вас!
   Моя настороженность не оказалась беспочвенной: звонила Ирина.
   -- Слава, привет! Ты где?
   -- Да тут, недалеко... -- пробормотал я, осознавая нелепость ответа. Откуда далеко?! Если от квартиры Ирины, то это почти другой конец Москвы. Но Ирина не обратила внимания на нелогичность ответа.
   -- Вот здорово! -- жизнерадостно воскликнула она. -- Тогда подъезжай, поужинаем вместе. Я в Иль Патио на Таганке. Знаешь, где это?
   Я знал. Ехать совершенно не хотелось, но по голосу Ирины я понял: ей что-то от меня нужно и любые мои попытки уклониться от встречи лишь усугубят положение.
   -- Буду минут через сорок, -- уныло пообещал я.
   -- Хорошо! А я пока заказ сделаю. Жду!
   От слов "сделаю заказ" у меня по спине пробежал холодок. Любой нормальный мужчина на моем месте тут же наплевал на обещание и поехал бы домой в семью. Но я вспомнил о поручении Таврова побеседовать с "гражданской вдовой" Шергина и обреченно поехал на Таганку.

***

   Ирина встретила меня с щенячьим восторгом.
   -- Я заказала рыбную кухню и белое вино! -- радостно щебетала она, пока я располагался на диванчике за столиком. -- Ведь под рыбную кухню всегда пьют белое вино, правда?
   -- Да, разумеется, -- пробормотал я, покрываясь холодным потом при мысли о том, что у меня в бумажнике всего лишь пятьсот рублей. Какая, на фиг, рыбная кухня?! На пару кружек хорошего пива -- и все!
   Я попросил официанта принести мне пива. Что там самое дешевое? "Сибирская корона"? Маленькую! Впрочем, зачем маленькую? Это явно не спасет: на пятьсот рублей из рыбной кухни тут подадут разве что две порции шелухи от тигровых креветок.
   -- Что-то случилось? -- спросил я Ирину.
   -- Ой, у меня жуткие неприятности! -- поведала Ирина. -- День просто жесть! Я ноготь сломала!
   И продемонстрировала мне пресловутый ноготь.
   Всего-то? Я чуть не рассмеялся от облегчения, но Ирина не дала мне расслабиться.
   -- А с утра заявилась вдруг квартирная хозяйка и потребовала уплатить за полгода: говорит, что и так уже просрочено. А где я деньги возьму? Мне Серега мешков с деньгами не оставил!
   Так! Понятно, куда ветер дует. Тут не надо быть экстрасенсом.
   -- Ты можешь мне помочь с оплатой? -- взяла быка за рога Ирина. Я не знал, что ответить. Тут официант принес пиво и рыбные блюда и мое замешательство мгновенно переросло в панику. Так, за три тысячи мы уже выехали! Что дальше?! Впрочем, какая разница? Ведь у меня в кармане всего пятьсот рублей. Не все ли равно, сколько не хватает для оплаты счета: две с половиной тысячи или пять?
   -- Не дуйся! -- надув губки, сказала Ирина и взяла меня за руку. -- Сейчас поужинаем и поедем ко мне. Обещаю, эту ночь ты не забудешь!
   Ну, для начала надо пережить этот вечер!
   -- Я специально для тебя одела чулки, -- проникновенно сообщила Ирина, направляя мою руку в нужном направлении. Хм, действительно!
   -- Можно сначала прямо в сквере, -- жарко задышала в ухо Ирина. -- Ты любишь вечером на свежем воздухе? Я обожаю!
   Ага! Морозным вечером, примерзая к скамейке...
   -- Рыбная кухня портится, -- мрачно заметил я. Ирина наконец отпустила мою руку и принялась уплетать печеную форель. Я отхлебнул пиво. Хоть я сегодня толком не обедал, есть совсем не хотелось. Ладно, перейдем к делу. А расплата... Будем решать проблемы по мере их поступления.
   -- Ира! У меня есть очень важный вопрос, -- начал я. -- Припомни, пожалуйста: не появились ли у Сереги незадолго до смерти подозрительные знакомые? Ну, в смысле, из тех людей, с которыми он никогда не общался?
   -- Откуда же я знаю? -- удивилась Ирина. -- Я только следила, чтобы ему из баб никто не звонил. А из людей... на фига мне это?
   -- Да, верно, -- с досадой согласился я.
   -- А вот баба одна подозрительная звонила, -- сообщила Ирина, пропуская мимо ушей мои комментарии. -- Сереге обычно бабы не звонили: он знал, что я ему за "левак" зенки выцарапаю! А тут одна позвонила. Серега на кухне был, а мобила в комнате лежала. Я гляжу, а там высвечивается: "вызов Ника". Я ответила. Серегу баба спрашивает: не молодая явно.
   -- А ты что? -- спросил я чисто из любопытства. Что нам женщина? В деле женщины не фигурируют.
   -- Да я и поговорить толком не сумела! -- с досадой сообщила Ирина. -- Появился Серега, трубку у меня вырвал и выгнал из комнаты. А потом еще орал: чего, типа, лезешь?! Это деловой разговор! Если с этой бабой все выгорит, говорит, то на все плюнем и в Крым уедем. Купим домик у моря, курортников будем пускать -- и заживем!
   Ого! Уже интересно!
   -- А он не сказал, что за клиент? -- с замиранием сердца спросил я.
   -- Я же говорю: баба! -- отозвалась Ирина. -- Но Сереге я поверила: уж больно он радостный стал, за бутылкой сбегал. Если бы он ее трахать собирался, то уж я-то по его глазкам блудливым все поняла. Похоже, не врал он.
   -- А телефон этой женщины не запомнила? -- спросил я без всякой надежды.
   -- Я что, автоответчик, телефоны запоминать? -- фыркнула Ирина. -- Но номер посмотреть успела. И к себе в телефон занесла. Хотела позвонить этой суке: а вдруг Серега врет?
   Логики я не уловил, но сообщению обрадовался до чрезвычайности.
   -- Номер сохранился? -- осторожно спросил я, боясь спугнуть удачу.
   -- Должен, куда он денется, -- отозвалась Ирина, переходя к тигровым креветкам. Но ответ меня не устроил.
   -- Так давай! -- несколько грубовато потребовал я, хватая Ирину за локоть. Она изумленно вскинула глаза, но, встретившись со мной взглядом, покорно достала мобильник, нашла нужный номер и продиктовала мне. Я вбил номер в записную книжку своей мобилы. Когда там еще Тавров заполучит содержимое Серегиной трубы, а тут уж сейчас можно эту загадочную клиентку пробить!
   С заданием Таврова я справился и теперь предстояло решать следующую проблему.
   Подошел официант и поставил на стол бутылку шампанского.
   -- Это еще что? -- резко осведомился я. -- Мы не заказывали!
   -- От того столика, -- указал кивком головы официант.
   Я посмотрел в означенном направлении. Константин! Вместе учились в Московском авиационном институте на одном курсе. Блин, тыщу лет не виделись! Костя улыбнулся и помахал рукой. При это он смотрел не столько на меня, сколько на Ирину.
   -- Это кто? -- деловито осведомилась Ирина, не поворачивая головы в сторону Кости.
   -- Мой друг, -- радостно отозвался я, почуяв выход из положения.
   -- Пойду, попудрю носик, -- сообщила Ирина, с грациозностью кошки выскальзывая из-за стола. Но в туалет она не спешила, а замерла в изящной позе, делая вид, что ищет в сумке косметичку. Костя уже встал и приблизился к нашему столику. Они с Ириной обменялись взглядами, как обычно принято у мужчин и женщин: Костя изучающе глянул на бюст и ноги Ирины, а она -- на его руку. С ногами и бюстом у Ирины все обстояло отлично, впрочем, как и с рукой у Кости: обручального кольца там не наблюдалось. Я их взаимно представил и Ирина удалилась в сторону туалета.
   -- Это что за котеночек? -- плотоядно поинтересовался Костя.
   -- Просто знакомая, вдова, живет одна в отдельной квартире, в данный момент абсолютно свободна, -- затараторил я, словно работорговец перед главным евнухом султанского сераля.
   -- С ума сойти! Ноги из-под мышек! -- оценил Костя.
   -- Ага! Еще руки из задницы и мозги в том же месте, -- не смог удержаться я от комментария.
   -- Ну и что? -- отмахнулся Костя. -- Мне с ней компьютеры не чинить!
   От души отлегло. Едва Ирина появилась снова, как я поспешил откланяться. Спасибо тебе, Господи!

***

   Созвонившись с Тавровым, я собрался ему доложить о крайне интересной особе, на которую мне удалось выйти благодаря Ирине. Но Тавров опередил меня:
   -- Хорошо, что ты позвонил. Дело несколько усложнилось. К сожалению, обнаружилось, что найденный на месте преступления в кармане у Шергина телефон оказался вовсе не его телефоном.
   -- Как это? -- не понял я.
   -- А очень просто! В телефоне марки "Нокия" нет симкарты. Кстати, отпечатков пальцев тоже нет. Так что тут два варианта: либо сразу после убийства Шергина, пользуясь общей суматохой, кто-то изъял телефон убитого и положил на его место обезличенную трубку того же производителя; либо подмена произошла позже, скорее всего, через подкупленного сотрудника правоохранительных органов. Короче: чтобы узнать координаты тех, кто связывался с Шергиным незадолго до его смерти, придется получать распечатку входящих и исходящих звонков от сотовой компании. А это займет время. Так что пока отдыхай.
   -- Отдыхать я не буду, а приступлю к разработке объекта, -- важно заявил я. -- Нашел координаты некоей особы, которая звонила Шергину по деловым вопросам. Есть номер городского телефона.
   -- Ты уверен? -- насторожился Тавров. -- Давай, выкладывай.
   Я рассказал о том, что мне сообщила Ирина. Тавров помолчал, затем сказал:
   -- Давай номер телефона, я его пробью по базе. Если официальный владелец телефона и есть та самая женщина, звонившая Шергину по "деловым вопросам", то возьмешь ее в разработку. Хорошая работа, Слава! Только умоляю тебя: не расслабляйся и удвой бдительность!

***

   Я не был склонен расслабляться, а последние слова Таврова просто придали мне уверенности. И что меня предупреждать? Я сам знаю, что самое страшное в любом деле -- это "замастериться", то есть ощутить себя профессионалом: вот тут и начнутся неожиданности.
   Нет, я ко всему начну относиться тщательнее и вдумчивее. И тогда Шерлок Холмс с Эркюлем Пуаро будут нервно курить в сторонке.

***

   Через пару дней после нашей неожиданной встречи мне позвонил Константин.
   -- Ты почему не сказал мне, что Ирина жила с Серегой Шергиным? -- недовольно поинтересовался он после процедуры взаимных приветствий.
   -- А это что-то меняет? -- удивился я.
   -- Да не то, чтобы меняет... Просто странно как-то. Ты знаешь, до Сереги она жила с профессором МАИ?
   -- Нет, не знаю, но действительно забавно, -- согласился я. -- Прямо не женщина, а какой-то переходящий приз выпускников МАИ получается!
   Действительно, забавно: сразу вспоминается старушка из анекдота, у которой на всю жизнь была одна единственная любовь -- моряки. Ну, а у Ирины -- авиационные инженеры и конструкторы космической техники.
   -- Приз? -- кисло протянул Костян. -- Скорее уж, благотворительный фонд. Мне тут уже пришлось оплатить ее долг квартирной хозяйке за полгода.
   Ого! Однако Ирина оказалась ухватистой девицей!
   -- Ну, не жить же женщине на улице! -- попытался успокоить я Костяна. -- Тем более, что ваши отношения только начали развиваться.
   -- Это и настораживает! -- вздохнул Костян. -- Завтра мы летим в Дубай и я обещал Ире подарить ей там шубу.
   -- Вот видишь! -- воскликнул я. -- Любая шуба в Эмиратах тебе обойдется в два раза дешевле, чем такая же в Москве! Да еще отдохнете! Ирина -- очень практичная женщина. Поздравляю!
   В ответ Костян пробормотал нечто невразумительное и отключился. А я был рад, что Ирине удалось обрести женское счастье. Возможно даже на целый год, если повезет.

***

   Тавров пробил номер и навел справки о владельце номера довольно быстро. Уже через час он перезвонил мне и сказал:
   -- Пробил я телефон и ее владельца. Все правильно, это женщина: Соколова Вероника Павловна, 1971 года рождения, уроженка Москвы. Довольно обеспеченная женщина: помимо различной дорогостоящей недвижимости ей принадлежит сеть косметических салонов "Вета Михай". Думаю, что атаку на Веронику Павловну нам следует провести вдвоем. Я договорюсь с ней о встрече и мы подъедем. Расспросим ее о характере их отношений с Шергиным: вряд ли она с ним амуры крутила.
   -- А может, я сам с ней побеседую? -- предложил я. -- В принципе, она ведь вообще может отказаться с нами разговаривать. Да и она, наверное, уже давала показания следователю, расследовавшему убийство Шергина. Неужели следователь не получил от сотовой компании распечатку звонков с телефона Шергина?
   -- Получил, -- ответил Тавров. -- Но Соколова сказала, что это было случайное знакомство, мимолетная связь. С ее слов, Шергин рассчитывал на большее, но ее не устраивало продолжение романа и незадолго до смерти Шергина они расстались.
   -- Так она все сказала! И зачем тогда нам с ней встречаться? -- разочарованно спросил я.
   -- А затем, что следователя ее показания удовлетворили, а вот меня -- нет, -- сухо ответил Тавров. -- Не похож твой однокашник Шергин на человека, который может заинтересовать состоятельную женщину. Какой-нибудь молодой красавец гастарбайтер -- еще куда бы ни шло. А не первой молодости диггер -- нет.
   Я подумал об Ирине. А ведь она очень даже не дурна и значительно моложе Сереги! При том, что Серега даже в молодости не напоминал Аполлона, -- было над чем задуматься. Но я не стал делиться мыслями по этому поводу с Тавровым: все-таки, у него большой детективный опыт. Чутье, наконец.
   -- И потом, -- продолжал Тавров, -- нельзя исключать, что убийство Шергина организовала Соколова. Денег у нее достаточно, чтобы нанять не только одного профессионального киллера, но и целую организованную преступную группу. Поэтому тебе одному к ней идти ни в коем случае нельзя. Подстраховка никогда не бывает излишней.
   Я не мог не согласиться со справедливостью слов Таврова. И в то же время мне вдруг очень захотелось увидеть эту загадочную и потенциально опасную женщину.

***

   Тавров в тот же день дозвонился до Соколовой и уже на завтра она назначила нам встречу в своем московском доме. Дом оказался двухэтажным особнячком в центре Москвы. Это не был новодел, ставший правилом при "приведении в порядок исторического центра": когда дом доводят до такого состояния, что он обрушивается, затем сокрушенно разводят руками и быстренько отстраивают здание такого же внешнего вида, но по современным технологиям. Здесь же был добротный, уютный, старинный дворянский особняк. Белокаменный фундамент остался белокаменным и даже окна не заменили на вакуумные стеклопакеты. Похоже, что Соколова была не просто состоятельная, а весьма состоятельная женщина.
   Внутри особняка обстановка соответствовала старинному внешнему виду самого дома. Холл с уходящей вверх мраморной лестницей, на стенах старинные гравюры -- несомненно, подлинные. Встретил нас классический дворецкий, словно сошедший с экрана фильма о викторианской Англии: бакенбарды, невозмутимость. Только костюм в современном стиле.
   -- Господа! Прошу вас проследовать в библиотеку. Вероника Павловна будет с минуты на минуту.
   Библиотека вполне соответствовала дому, причем было видно, что все это не декорация: камин действительно топят дровами, обивка на креслах и диване из настоящей кожи и даже книги в шкафах действительно настоящие и самое потрясающее -- их читают!
   Больше всего поражал реально древний рыцарский доспех: со следами выправленных вмятин от ударов мечей и копий и даже аккуратно залатанная дырка от пули. Но когда я взглянул на деревянную панель с холодным оружием, то обомлел.
   На резном щите мореного дуба висели те самые кинжалы, которые я видел на фотографии Сереги Шергина.

***

   Если бы я их видел по отдельности, то, наверное, не сразу обратил бы внимание. Но они висели вместе, все шесть. В центре композиции очень выигрышно расположилась чинкведея, хищно свесив вниз свой стальной язык. В верхней части щита горизонтально вытянул хищное лезвие орендольх, а с боков расположились нирендольх, баселард, квилон и шайбендольх.
   Я вышел из состояния ступора и толкнул в плечо Таврова. Тавров с минуту смотрел на щит, потом повернулся ко мне и спросил:
   -- Неужели те самые?
   Я достал из кармана уже успевшую измяться распечатку фотографии шергинских кинжалов и протянул Таврову. Тавров тщательно сравнил каждый кинжала с изображением и сказал, возвращая фотографию:
   -- Без сомнений. Второго случайного набора из шести таких кинжалов быть не может. Итак, еще один вопрос к Веронике Павловне.
   Хозяйка появилась минут через пять. Среднего роста красивая стройная брюнетка на вид лет тридцати пяти в строгом и явно баснословно дорогом деловом костюме. Вошла походкой уверенной в себе бизнес-вумен. Чисто Юлия Тимошенко, если той когда-нибудь придет в голову снова стать брюнеткой. Надо полагать, что сходство не только внешнее.
   -- Здравствуйте господа! -- произнесла Вероника Павловна, обращаясь к нам. -- Чай, кофе? Или что-нибудь покрепче?
   -- Нет, благодарю вас, -- отказался Тавров. -- Лучше сразу перейти к цели нашего визита. Позвольте представиться: я -- частный детектив Валерий Иванович Тавров, мой помощник Мечислав Мстиславович Булгарин. Мы расследуем обстоятельства гибели Сергея Шергина. Скажите, вам был известен этот человек?
   -- Присаживайтесь, господа! -- кивнула Вероника Павловна на кресла и сама элегантно расположилась в одном из них. Я уселся в кресло, старясь не смотреть на ноги Вероники Павловны. А посмотреть было на что!
   -- Мне жаль вас разочаровывать, -- с улыбкой проговорила хозяйка, -- но я не припоминаю человека с таким именем.
   -- Этот человек занимался поисками исторических артефактов в подземельях Москвы и был известен в диггерском сообществе под прозвищем Шерхан, -- пояснил Тавров.
   -- Ах, этот... -- протянула Вероника Павловна. -- Да, я была знакома с ним и даже в свое время приобрела у него вот эти кинжалы для украшения библиотеки. Так, случайное и чисто деловое знакомство.
   И Вероника Павловна указала на щит с кинжалами. Мы быстро обменялись с Тавровым взглядами. Вероника Павловна не стала отпираться от знакомства с Шергиным. Интересно: ей действительно нечего скрывать или же это продуманная комбинация по сокрытию правды?
   -- В таком случае, почему же вы скрыли от официального следствие факт своего делового знакомства с Шергиным и придумали историю романтических отношений? -- с легкой укоризной поинтересовался Тавров.
   -- А зачем мне афишировать факт незаконного приобретения нелегального антиквариата? -- усмехнулась Соколова. -- Это я вам говорю, как частному лицу. А для официального следствия версия романтических отношений останется неизменной.
   -- Вот из-за такого стремления скрыть мелкие грешки часто не удается раскрыть крупные преступления! -- укоризненно заметил Тавров.
   -- Защита закона -- не мое дело, для этого есть многочисленная армия законников, -- парировала Вероника Павловна. -- Вы закончили на тему законности или еще прочтете лекцию о гражданском долге? Подобной ерунды я наслушалась еще в пионерской организации. Была такая в Советском Союзе, помните?
   -- Вероника Павловна! А как вы вышли на Шергина? -- поспешил я задать вопрос, опасаясь, что Тавров захочет продолжить дискуссию.
   -- Это он вышел на меня через одного знакомого антиквара, -- ответила Соколова. -- Антиквар знал, что я для оформления старинного особняка подбираю соответствующие предметы. Шергин позвонил мне и предложил купить вот эти кинжалы. Мы встретились с ним и я приобрела предметы за наличные деньги. Как оказалось, это было утром того дня, когда его убили. Похоже, что он торговал не только нелегальным антиквариатом.
   -- А сколько вы ему заплатили, если не секрет? -- осторожно поинтересовался я.
   -- Теперь не секрет, -- ответила Соколова. -- За все шесть предметов десять тысяч евро наличными. Он попросил, чтобы деньги были купюрами по сто евро. Я передала ему пачку в банковской упаковке. Он разорвал упаковку и тщательно их пересчитал. Уже это говорит о многом, не правда ли?
   -- Что вы хотите этим сказать? -- не понял я.
   -- Он не занимался торговлей антиквариатом, эти вещи попали к нему случайно, -- пояснила Соколова. -- Вначале он вообще заломил какую-то несусветную сумму, затем долго торговался. Но я сразу его раскусила: перехватила его утром, повертела перед носом живые деньги -- он и сдался. И тщательно пересчитал деньги. Солидные люди так не делают. Думаю, что он нарвался на пулю, занявшись не своим делом. Ему бы ворованный медный провод в лом сдавать, а он в антикварные дела полез!
   -- Скажите, а сколько первоначально просил Шергин за кинжалы? -- спросил я.
   -- Восемьдесят тысяч евро! -- фыркнула Соколова. -- За вещи сомнительного происхождения.
   -- Понятно, -- кивнул Тавров и тут же задал вопрос:
   -- А как Шергин вышел на антиквара, вашего знакомого? Ведь вы же сказали, что Шергин не был в этом деле профи. Как же он вышел на антиквара с нелегальным антиквариатом? Я знал двоих антикваров: это были очень осторожные люди, избегавшие сомнительных связей.
   -- Ну, это уж надо спросить его самого! -- пожала плечами Соколова.
   -- Да, хотелось бы поговорить с этим антикваром, -- согласился Тавров. -- Вы можете дать его координаты?
   -- Легко! Подождите пару минут, я разыщу его визитку, -- ответила Вероника Павловна и вышла из залы.
   Отсутствовала она минут пять-шесть, а когда вернулась, передала Таврову визитку владельца антикварного салона Костецкого Игоря Львовича. На визитке был указан городской телефон.
   -- На телефоне сидит секретарь, -- пояснила Вероника Павловна. -- Вы представитесь, объясните причину звонка и она соединит вас с Игорем Львовичем.
   -- Спасибо, Вероника Павловна! -- поблагодарил Тавров, пряча визитку в бумажник. -- Давайте снова вернемся к Шергину.
   -- Если тема не исчерпана, то давайте.
   -- Больше Шергин вам ничего не предлагал? -- спросил Тавров, сверля Соколову испытующим взглядом.
   -- Больше ему нечего было предложить, -- ответила Вероника Павловна, с легкой улыбкой встретив взгляд Таврова. -- Правда, он пытался всучить мне под видом турецкой сабли полицейскую "селедку" времен Первой русской революции, но увидев, что я разбираюсь в предмете, больше не предпринимал попыток.
   -- А вы разбираетесь в старинном оружии? -- насторожился Тавров. -- Откуда такой интерес к оружию?
   -- Я разбираюсь во всем, что вызывает мой интерес, господин полковник в отставке! -- с усмешкой сообщила Соколова. -- Не терплю дилетантизма в других и не позволяю его себе. Кстати, Мечислав Мстиславович, а почему вы выступаете сейчас в качестве помощника частного детектива? Забросили литературу или собираете материал для новой книги?
   Да, палец ей в рот не клади! Разумеется, прежде чем дать нам аудиенцию, Соколова навела о нас подробные справки.
   -- Э-э... -- протянул я и улыбнулся, не зная, что ответить. Тавров пришел мне на помощь.
   -- Это я попросил Мечислава помочь мне в расследовании, поскольку он был другом убитого Шергина, -- сообщил он.
   -- Вы вместе с ним лазили по подвалам? -- удивленно подняла бровь Вероника Павловна.
   -- Нет, мы вместе учились в МАИ, -- пояснил я.
   -- Один писатель, другой копатель... А кто же у нас строит самолеты? -- с иронией поинтересовалась Соколова.
   -- Для меня это тоже загадка, -- вздохнул я. Из всей нашей студенческой группы на сегодняшний день по специальности работал лишь один человек, и тот подрабатывал еще где-то на стороне.
   -- Ирония судьбы, -- философски заметила Соколова и выжидающе взглянула на Таврова. Он понял знак, поднялся и сказал:
   -- Спасибо, Вероника Павловна, у нас больше нет к вам вопросов, -- поблагодарил он. Я тоже было сделал попытку подняться из кресла, но так и замер, услышав вопрос Соколовой.
   -- Значит, вы больше не будете за мной следить? -- поинтересовалась Вероника Павловна. Тавров с неподдельным изумлением взглянул сначала на Соколову, потом на меня. Я ответил таким же недоуменным взглядом.
   -- Однако... С чего вы решили, что мы за вами следим? -- спросил Тавров, внимательно глядя на Соколову.
   -- У меня есть охрана и в ней работают профессионалы! -- с апломбом ответила Вероника Павловна. -- Они в таких вещах не ошибаются.
   -- Уверяю вас, что мое детективное агентство не имеет никакого отношения к организованной за вами слежке, -- твердо заявил Тавров. -- Слежка, как вы должны понимать сами, удовольствие не из дешевых. Если за вами действительно кто-то следит, то мы не имеем к этому ни малейшего отношения. Более того, слежка за вами вполне может быть связана с убийством Шергина.
   -- Это каким же образом? -- вопросительно подняла бровь Вероника Павловна.
   -- Предположим, что кто-то хотел купить эти кинжалы у Шергина, но вы своими решительными действиями перехватили их, -- объяснил Тавров. -- Ведь вы встречались с Шергиным за каких-нибудь пять часов до его гибели. И киллер пошел на большой риск, войдя в зал ресторана, чтобы похитить планшет Шергина.
   -- Да бросьте! -- усмехнулась Вероника Павловна. -- Я консультировалась у экспертов: эти кинжалы не представляют особенной исторической ценности. Обычный антиквариат. И если бы на них были официально оформлены документы, все равно их цена не увеличилась бы даже в два раза по сравнению с той, что заплатила я.
   -- Не могу согласиться с вами, -- заметил Тавров. -- А что, если у этих кинжалов есть история, которую не знаете ни вы, ни ваш эксперт? Представьте, что это коллекция кинжалов принадлежала Ивану Грозному или королю Фридриху Великому? Или даже самому Дракуле?
   -- Дракуле? -- изумленно вскинула глаза на Таврова Вероника Павловна. -- Но почему Дракуле?
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"