КОЛЫМСКИЙ  ЛЁД.  КОНЕЦ  ЭПОХИ  ДАЛЬСТРОЯ.

  Образование Магаданской области. В марте 1953 г. ЦК направляет на должность председателя Хабаровского крайисполкома Аверкия Борисовича Аристова, до этого работавшего секретарём ЦК КПСС. Фактически уже с апреля на Колыме начались разговоры о будущем края, связанные с образованием области. Приезжали ответственные работники Хабаровского края, советовались с местными партийными и советскими организациями, с руководителями Дальстроя.

  Секретарь Хабаровского крайкома А. Ефимов направил записку в Центральный Комитет и лично товарищу Хрущёву. Крайком партии просил ЦК решить вопрос о предоставлении крайкому «права контроля за работой и хозяйственной деятельностью Дальстроя и рассмотреть предложение краевого комитета о создании в районах деятельности Дальстроя территориальных партийных и советских организаций»². Таким образом, именно краевая парторганизация выступила инициатором тех преобразований в системе управления Северо-Востоком страны, которые не удалось реализовать в 1939 г.

  Между тем ситуация вокруг создания области обострялась конфликтом, который возник весной 1953 г. между Л. Берия и первым секретарём Хабаровского крайкома А. Ефимовым. Конфликт подогревался также трениями между А. Ефимовым и только что приехавшим в Хабаровск А. Аристовым. Секретариат ЦК докладывал Н. С. Хрущёву о том, как прошёл 22–24 октября 6-й пленум Хабаровского крайкома партии: «Товарищ Аристов, председатель крайисполкома, выступил по вопросам организации партийной и партийно-политической работы, но Аристов в своём выступлении не сказал о том, как советские органы должны перестраивать свою работу в свете постановления партии «О работе Хабаровского крайкома», что вызвало некоторое недоумение участников»³.

  После ареста Л. П. Берия Ефимов пытается ускорить процесс создания области. Подбираются работники в Хабаровске, в центральном партийном аппарате. В ЦК КПСС всех кандидатов на новую работу по одному приглашали на беседу. Уже летом 1953 г. на Колыме работала специальная бригада ЦК КПСС во главе с А. А. Шварёвым (заведующий сектором областей Дальнего Востока отдела организационно-партийной работы ЦК КПСС. — А. Г.). С этого момента Дальстроем проводилась работа по сбору информации о положении дел в районах и населённых пунктах Колымы и Чукотки, по составлению различных справок, предложений и т. д. Представители ЦК знакомились с положением дел на местах, консультировались с хабаровскими и дальстроевскими руководителями. Проводились собрания, совещания с участием сотрудников центральных ведомств, руководящих работников Дальстроя.

  Обсуждались и примерные кандидатуры на работу в партийных и советских органах. На совещании в Магаданском горкоме по вопросу образования Колымской области (название ещё не было определено) начальник Политуправления Дальстроя П. Буланов в связи с этим говорил: «Размах хозяйства Дальстроя, уровень интеллигенции требуют, чтобы и местные советские и партийные органы по своему уровню были на уровне этого коллектива»⁴.

  Одно из важных совещаний проходило в Магадане 12 августа 1953 г. под руководством представителя ЦК КПСС т. Шварёва. В состав рабочей группы входили: т. Шварёв — инспектор ЦК КПСС, т. Пономарёв — зав. сектором промышленности и транспорта, т. Окороков — работник аппарата Совета Министров СССР, от Министерства металлургической промышленности и транспорта — т. Конычев и т. Митраков, от Министерства юстиции — т. Шевченко. Задача совещания состояла в том, чтобы подробно изучить материалы Хабаровского крайкома партии, его предложения, выявить всё, что за это и что против этого предложения.

  Совещание показательно тем, что в нём принимали участие представители всех горнопромышленных управлений Дальстроя. Были высказаны совершенно разные взгляды на дальнейшее развитие территории. Вопрос о создании области стал вопросом жизнеспособности Дальстроя. Существовало много мнений насчёт будущего устройства Дальстроя, но каждому было понятно, что дальше оставлять всё как есть нельзя. Критиковали многие, в том числе и руководители высшего звена.

  Никитин, начальник политотдела Омсукчанского горнопромышленного управления: «Считаю, что чем быстрее будут созданы территориальные партийные органы, тем лучше будет для нашего государства»⁵.

  Шмыгин, заместитель начальника Политуправления Дальстроя: «Вопрос о создании области на центральной части территории Дальстроя, как мне кажется, застал руководство Дальстроя врасплох, и поэтому ни у начальника Дальстроя, ни у начальника Политуправления, да и многих других ответственных работников не был до конца продуман этот вопрос и, естественно, не было зрелого мнения»⁶.

  Ключевыми были мнения, высказанные руководителями Дальстроя.

  Азбукин, начальник Тенькинского горнопромышленного управления: «Моё личное мнение, что мы ещё не подготовлены. Надо решать вопрос заселения этого края, тогда, естественно, нужно будет одновременно решать вопрос и об этих органах... Второй вопрос — выступающие говорили о функциях, не свойственных Дальстрою. Эту несвойственность мы ощущаем на себе, но когда начинаем думать, лучше или хуже будет при изъятии этих функций, то покамест, пожалуй, чаша весов не перетянет за изъятие»⁷.

  Митраков: «Мне думается, что единственная организация — Дальстрой — может лучше решить вопрос комплексного освоения этого богатейшего края. В своё время, будучи в Москве, я разделял точку зрения о разделении Дальстроя на 3 части. Но, приехав сюда и ознакомившись детально с деятельностью Дальстроя, я убедился, что разделение Дальстроя на 3 самостоятельных организации является нежизненной схемой»⁸.

  В том же духе высказался и начальник Политуправления П. Буланов. Митраков как опытный руководитель понимал, что с организацией территориальных партийных и советских органов у Дальстроя, а значит и у него лично, забот о жилье, быте и культуре населения будет не меньше, а, скорее, больше. Как никто другой он знал, что вся тяжесть и забота по организации районных исполнительных комитетов, поселковых советов и райкомов партии ляжет в первую очередь на дальстроевские организации.

  Митраков Иван Лукич, начальник Дальстроя с 1950 г., родился в 1905 г. С 1929 г. — член ВКП (б). В 1937 г. окончил Московский горный институт им. Сталина. Затем возглавлял Свердловский горный институт, Свердловский облисполком, Наркомат промышленности и строительных материалов РСФСР. С 1942 по 1946 г. — заместитель председателя Госплана СССР, затем заместитель министра промышленности строительных материалов СССР, заместитель министра внутренних дел СССР, а с 1950 г. одновременно и начальник Дальстроя. С 1956 г. — заместитель председателя Государственного комитета по делам изобретений и открытий. С 1972 г. на пенсии.

  К концу 1953 г. он досконально разбирался в хозяйстве Дальстроя. Кроме того, до назначения на Колыму Митраков курировал Дальстрой в МВД. Он понимал суть системы, знал, как она работает, потому и заявлял вполне откровенно («чтобы товарищи поняли»), что организация территориальных партийных и советских органов «не чей-то вопрос, а наш, и рассчитывать на то, что правительство для этого отпустит сотни миллионов рублей, вряд возможно»⁹. Все эти вопросы предстояло решать Митракову и многим сидящим в зале. Он пытался убедить в этом остальных, чтобы смягчить критику, которую со всех сторон слышали представители ЦК партии. Но окружающие с горящими глазами считали это признаком слабости дальстроевского руководства.

  Прения проходили остро. Ко всему добавлялась многолетняя натянутость отношений хабаровских органов и дальстроевских руководителей. Управленцы Дальстроя всячески противились «дальневосточной линии» секретаря Хабаровского крайкома А. Ефимова по созданию области в составе Хабаровского края. Неясность ситуации оставляла большие возможности для маневрирования обеим сторонам. 20 августа проходило заседание бюро Хабаровского крайкома КПСС. Велись ожесточенные споры. Начальник Дальстроя И. Л. Митраков заявил, что «если необходимость создания Магаданской области будет подтверждена ЦК КПСС, то эта область должна быть выделена из состава Хабаровского края в республиканское подчинение»¹⁰. Несмотря на это заявление Митракова, хабаровское руководство выступило за образование области в составе своего края. Бюро крайкома приняло постановление «Об образовании в составе Хабаровского края Магаданской области»¹¹. Хабаровский крайком направил очередную записку в ЦК партии. Наступило время ожидания.

  Этапным стало совещание вседальстроевского актива, состоявшееся 27–30 октября 1953 г. Начальник Политуправления т. Шмыгин резко раскритиковал И. Л. Митракова и главк: «Хозяйственному руководству Дальстроя нужно понять и ещё одну истину: понять, что переход Дальстроя из органов МВД в гражданское министерство — это дело не простой смены вывески, за этим скрыт большой практический и политический смысл. Теперь уже руководить Дальстроем старыми эмвэдэвскими методами нельзя. И это надо глубоко понять не только лично вам, тов. Митраков, но и понять всем хозяйственным руководителям управлений и предприятий Дальстроя»¹². Такое выступление свидетельствовало о серьёзных разногласиях в управленческой среде между коренными дальстроевскими кадрами и городской и краевой парторганизациями.

  В прениях по докладу начальника Дальстроя И. Л. Митракова выступил секретарь Магаданского горкома КПСС С. И. Чмыхов¹³. Он отметил низкий уровень руководства Митракова, Груши, Богданова, Александрова, Ровняличева, Сильченко, Никешичева, Волкова, Цареградского, Чугуева, Кузнецова, Буланова. Это корифеи. Чмыхов не просто стандартно «прошёлся» по каждому, он подверг многих резкой критике.

  Заключительные слова его речи были подобны разорвавшейся бомбе, он заявил: «Товарищи Митраков и Буланов на словах за выполнение директив партии и правительства по сокращению управленческого аппарата, а на деле получается наоборот — допускают антигосударственную практику в этом деле. На словах за увеличение добычи металлов, нужных для страны, а на деле составляют планы по сокращению объёмов добычи даже уже достигнутых результатов. И эти так называемые планы вот уже почти полный год отстаиваются в Москве начальником планового управления тов. Селезнёвым. На словах они за удешевление стоимости содержания аппарата, а на деле проводят политику его удорожания.

  Устав партии требует от всех коммунистов, чтобы они не на словах, а на деле проводили в жизнь политику партии. А действия товарища Митракова, на наш взгляд, являются непонятными. Не случайно среди трудящихся ходит такая поговорка «о династии Иванов на Колыме». Они говорят, что были у нас руководители: «Иван Грозный — Иван Фёдорович Никишов», «Иван Мудрый — Иван Григорьевич Петренко», а теперь у нас есть «Непонятный — Иван Лукич Митраков»...»¹⁴.

  В зале после этих слов стояли шум и свист. Ему не давали говорить, и он вынужден был останавливаться и продолжать речь снова. Сергей Игнатьевич Чмыхов был первым секретарём Магаданского горкома, чья кандидатура рассматривалась ЦК ВКП (б). Потому он чувствовал карт-бланш партии. Выступая на активе 29 октября, он уже знал о положительном решении Центра об образовании области, и не он один. Его выступление спровоцировало большой скандал. Возмущение вызвала не только фраза о «династии трёх Иванов», но и то, что Чмыхов озвучил святая святых — вопрос о занижении планов руководством Дальстроя. Когда на следующий день, 30 октября, Чмыхову предоставили слово, он бросил такую фразу: «Я сказал лишь о том, что известно не только на базаре, но и в определённых кругах»¹⁵.

  Посыпались требования призвать секретаря горкома к партийной ответственности. Бюро Хабаровского крайкома расценило это выступление иначе — в духе развития партийной критики и самокритики. Митракову и Буланову было указано на неправильное поведение на активе. На Колыму приходили новые времена.

  На этом же собрании партактива Дальстроя, когда секретарь Магаданского горкома С. И. Чмыхов высказал поговорку о «трёх Иванах», произошёл инцидент, повлиявший на общую атмосферу собрания. В зал, где проходило собрание, вошло более ста освобождённых из лагеря по амнистии для объяснения с руководством Дальстроя¹⁶. Они прошли через охрану здания и гневно выкрикивали обвинения в адрес И. Митракова. При этом они заявили, что ожидают отправки более двух месяцев, израсходовали все деньги и вынуждены идти на преступление. Сама возможность такой ситуации ещё раз показала организационную беспомощность дальстроевского руководства в новых условиях. Это дало горкому лишний козырь в борьбе с дальстроевскими кадрами.

  Начиная с 1942 г., И. Митраков работал в Москве на руководящих должностях и назначение на Колыму воспринял с неохотой. Он не привык к рабочим «путешествиям», тем более в столь отдаленную окраину. Вдобавок он не имел ни оперативно-чекистской подготовки, ни достаточного опыта работы в структуре МВД, не обладал должной выдержкой и особой школой, характерной для работников органов безопасности. В это непростое время любому руководителю было бы сложно поддерживать колоссальную машину Дальстроя на высоком производительном уровне. Митраков часто уезжал в Москву и при этом редко выезжал на места, на периферию. Огромное количество приказов в начале 1950-х годов подписано его заместителями — Грушей, Березиным. На фоне предыдущих руководителей Дальстроя он выглядел непонятным. Поговорка о «трёх Иванах» — элемент психологии. «Непонятный» — люди вкладывали в это слово только один смысл: долго ли это продлится?

  Решение Хабаровского крайкома, поддержавшее секретаря Магаданского горкома, ещё до создания на Колыме областных партийных и советских органов нанесло большой удар по авторитету начальника Дальстроя. Это стало кульминацией многолетней борьбы хабаровских и дальстроевских руководителей. Председатель исполкома Магаданского городского Совета трудящихся И. М. Харитонов писал в конце 1953 г. С. И. Чмыхову: «Скоро будет партийная конференция, обмен партдокументов, структурная реорганизация партийных и советских органов... будет проходить одновременно и кое-что другое, Вам известное»¹⁷.

  Что это «кое-что другое»? Этого «кое-чего» ждали многие. Этого ждала и элита Дальстроя, и новые руководители, и просто население территории. Как они были уверены в себе — и С. И. Чмыхов и И. М. Харитонов! Это были первые на Колыме руководители партийных и советских органов, кандидатуры которых утверждались ЦК партии. Они уже чувствовали себя остриём атаки. Как они были полны сил! Они думали о том, как всё изменится, и мечтали о новых должностях. «Кое-что другое» — это война, которая уже разворачивалась полным ходом на просторах Территории.

  Магаданская область была образована Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 декабря 1953 года¹⁸. В конце декабря появилось сообщение в местной прессе. В статье подчёркивалась роль Дальстроя в развитии территории: «Колыма... Край нищеты и запустения, край сплошной неграмотности и страшных болезней, тысячи километров нехоженой глухой тайги — таким был наш край многие и многие годы»¹⁹. Такой была Колыма, пока не пришёл Дальстрой. Но наступал новый период.

  Центр. Партийное руководство страны рассматривало образование Магаданской области в русле политики очередной чистки кадров. В этой связи важно понять мотивацию Хрущёва. Хрущёв не был законным преемником Сталина в глазах партийного аппарата — своё право на первенство ему пришлось отстаивать в острой борьбе, используя и методы чистки государственного аппарата²⁰. После смерти Сталина параллельно с борьбой за власть в партийных верхах Хрущёв начинает интенсивную обработку и замену руководящих партийных кадров.

  В этой связи уже в августе 1953 г. созвано совещание заведующих секретариатами отделов ЦК КПСС совместно с работниками Общего отдела Секретариата ЦК КПСС. Такие заседания не проводились с 1951 г. И уже на этом заседании, то есть через пять месяцев после смерти Сталина, было отмечено, что «за последнее время значительно изменился состав заведующих секретариатами, на эту работу пришли новые товарищи»²¹.

  Успех Хрущёва в борьбе за власть в стране был обеспечен расстановкой кадров на местах. Этот процесс, возможно, начался с Украины, где Хрущёв имел широкие личные связи. Секретарь ЦК КП Украины А. Кириченко в докладной записке Хрущёву от 23 октября 1953 г. сообщал, что ЦК и обкомы КП Украины, «изучая положение дел на местах, определяют, в каких районах требуется укрепить кадры секретарей райкомов партии и председателей райисполкомов. На должности секретарей райкомов уже подобрано 228 человек»²².

  Начиная с осени 1953 г. резко возрастают контакты Секретариата ЦК с местными партийными органами. В докладной записке Хрущёву отмечалось, что «работниками аппарата ЦК КПСС ежедневно проводится от 550 до 620 междугородных телефонных переговоров с обкомами, крайкомами и ЦК союзных республик»²³. Надо полагать, что в данной записке приводится только количество исходящих телефонных звонков, иными словами, не учитываются звонки, поступающие с мест. Следовательно, цифры, показывающие реальное количество переговоров, на порядок выше. Такое количество телефонных переговоров было рекордным по сравнению со сталинским периодом.

  Интересный случай позже расскажет А. Шварёв, в 1953 г. руководитель бригады ЦК КПСС в Магадане: «Я помню такой факт. С 16 на 17 августа 1953 года в городской комитет партии ночью пришли два коммуниста и сказали, что в Магадане в одной из тюрем сидит член-корреспондент Академии наук Вологдин. Эти коммунисты поступили совершенно правильно. Ночью я встретился с Вологдиным, и мы вели длительную беседу о фактах, послуживших мотивом его ареста, о его состоянии и работе. Он рассказал, что он плел корзины и таскал тачки. Когда Центральному Комитету партии было доложено об этом, в частности на Секретариате ЦК, тогда Н. С. Хрущёв со всей ленинской последовательностью и остротой, невзирая на то, что об этом было не принято говорить, кратко заявил: «Нужно снять чёрное пятно с Магадана и Колымы, нужно восстановить в полную силу линию нашей партии, нормальную жизнь и гражданство населения»²⁴. Это показывает, что Хрущёв считал своей первоочередной задачей восстановление абсолютного главенства партии в системе советского управления, ибо только партийное руководство могло восстановить «нормальную жизнь» в стране.

  Колымский экспресс. После образования области в Магадан прибыла большая группа ответственных партийных и советских работников. Они приехали с разных концов Советского Союза. Кто-то из них был здесь и раньше — те, кто работал на Дальнем Востоке. Но большинство отправлялось в дорогу на новое место работы с противоречивыми чувствами. Это связано со многими факторами, которые можно выразить понятием «специфики» данного региона. В это понятие укладывается многое: география и климат территории, экономика и социальная ситуация; здесь же и то представление о Колыме, которое уже давно сложилось и было связано с лагерной историей Колымы и деятельностью Дальстроя.

  Все руководители, отправленные в Магаданскую область, встретились в Москве в ЦК КПСС. Первым секретарём обкома стал Т. И. Абабков. Каждого по одному вызывали в ЦК в Отдел партийных органов на беседу²⁵. Павел Яковлевич Афанасьев позже вспоминал: «Явившись в ЦК КПСС в отдел партийных органов, я встретился с Абабковым Тихоном Ивановичем, которого рекомендовали первым секретарём Магаданского обкома КПСС. Нас принял первый секретарь ЦК КПСС. Мне пришлось подробно рассказать о Колыме и Чукотке... Нам сообщили, что ЦК КПСС рекомендует нас на работу в Магаданскую область: Т. И. Абабкова в качестве первого секретаря обкома, а меня — председателем облисполкома. Конечно, мы дали согласие и поблагодарили за оказанное доверие. Вскоре состоялось решение Политбюро ЦК КПСС, где нас утвердили в вышеназванных должностях, после чего Отдел партийных органов ЦК КПСС разрешил нам подбирать руководящих работников в обком и облисполком, с правом их вызова из ряда областей, а также из аппарата ЦК»²⁶.

  Кто же приехал руководить областью? О них стоит рассказать подробно, так как большинство из них оставалось на руководящих должностях в Магаданской области многие годы. Всех можно разделить на две группы руководителей — дальневосточную и центральную.

  Дальневосточники. Это люди, работавшие в партийных органах Дальнего Востока. Многие из них, в том числе и П. Я. Афанасьев, частенько бывали на Колыме и Чукотке. Они знали условия Севера, и в основном это были выдвиженцы Хабаровской партийной организации. Даже те, кто работал не в Хабаровске, а в Приморье, на Сахалине или Чукотке, все равно были слушателями Хабаровской краевой партийной школы, часто бывали в Хабаровске. Все они прекрасно знали друг друга. Практически всех лично подбирал П. Я. Афанасьев.

  Павел Яковлевич Афанасьев прошёл путь с самых партийных низов. С 1945 г. на Дальнем Востоке работал секретарём обкома ВКП (б) по кадрам в г. Николаевске-на-Амуре, с 1947 г. — председателем облисполкома в Нижне-Амурской области, в 1950–1953 гг. Афанасьев — заместитель председателя Хабаровского крайисполкома.

  С первым секретарём Хабаровского крайкома Александром Павловичем Ефимовым они были знакомы ещё по работе в Горьковской области. С 1935 г. А. П. Ефимов работал на Горьковском металлургическом заводе, а в 1938–1941 гг. — председателем Горьковского горисполкома. Афанасьев в это время (1937–1941) был начальником завода транспортного машиностроения в г. Муром. Немногим партийным руководителям того времени выпадала возможность возглавлять крупные хозяйственные объекты. В этот период Павел Яковлевич и получил огромный опыт хозяйственной работы, который так пригодился ему в дальнейшем.

  У Афанасьева и Ефимова были довольно сложные отношения. А. Ефимов поддерживал Афанасьева во многих вопросах. Так, когда Афанасьев был секретарём обкома Нижне-Амурской области, в апреле 1953 г., большое внимание привлекла направленная против него статья руководителя управления Нижне-Амурского госрыбтреста Притыко с характерным названием — «Глушители критики». Ефимов здесь встал на сторону Афанасьева. Дело дошло до ЦК, и заведующий отделом ЦК А. Дедов поддержал в этом вопросе Хабаровский крайком²⁷. Через несколько месяцев, на пленуме крайкома, это не помешало П. Афанасьеву критиковать А. Ефимова за то, что он подбирает такие кадры, которые ему не противоречат²⁸. В направлении Афанасьева в Магадан ведущую роль сыграл скорее А. Б. Аристов, бывший председателем Хабаровского крайисполкома.

  Заместителем председателя облисполкома стал Иван Петрович Чистяков. Он не был на партийной руководящей работе, с 1935 по 1954 г. он работал на Сахалине учителем, директором школы, инспектором и заведующим Хабаровским краевым отделом народного образования. Афанасьев его хорошо знал и мог ему доверять.

  Секретарем облисполкома был рекомендован Рощупкин Георгий Фёдорович, который с 1943 г. работал в Хабаровском крайкоме и крайисполкоме, и в Магаданскую область переведён с должности заведующего организационно-инструкторским отделом Хабаровского крайисполкома.

  Каштанов Иван Николаевич утверждён заведующим отделом пропаганды и агитации Магаданского обкома КПСС. С 1948 г. он работал в Хабаровске и был переведён в Магадан с должности заместителя заведующего отделом пропаганды и агитации Хабаровского крайкома.

  Комаровский Дмитрий Сергеевич занял важную должность заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов Магаданского обкома КПСС. Он очень хорошо знал Север и был знаком со многими дальстроевскими руководителями. Он вообще с 1939 г. работал в партийных органах Чукотки, в Маркове, Анадыре, а с 1951 г. — в Хабаровском крайкоме.

  Рогушин Борис Алексеевич работал в Нижне-Амурском облисполкоме, позже — начальником Хабаровского крайлегпрома. На Дальний Восток прибыл ещё в 1932 г. С декабря 1953 г. — заместитель председателя Магаданского облисполкома.

  Всех дальневосточников объединяло то, что они знали друг друга, хорошо были знакомы с северными условиями, наконец, имели полное представление о Дальстрое. Они были своими для партийных и советских работников Колымы.

  Центровики. Центральная группа руководителей — работники, приехавшие из центрального аппарата ЦК и правительства и из других областей Советского Союза. «Центровики» подбирались в основном Тимофеем Ивановичем Абабковым. Прежде всего следует остановится на личности первого секретаря Магаданского обкома.

  Тимофей Иванович Абабков в 1939 г. по окончании Высшей школы парторганизаторов при ЦК КПСС был отправлен в Казахстан, где по партийной линии курировал сектор цветной металлургии. С 1947 по 1952 г. работал первым секретарём обкома КП Казахстана в Караганде. Ему в какой-то степени удалось избежать волны чисток в Казахстане в начале 1950-х годов. За период 1950–1953 гг. в Казахстане было снято 98 % первых секретарей горкомов и райкомов партии, а также «за антипартийные и антигосударственные поступки — четверо первых секретарей и двое секретарей обкомов партии, пять председателей и трое первых заместителей председателей облисполкомов»²⁹. Т. И. Абабков хорошо чувствовал ситуацию. В 1952 г. он добивается направления на курсы первых секретарей обкомов при ЦК КПСС. Предложение возглавить Магаданский обком застало его по окончании курсов.

  С согласия ЦК Т. И. Абабков взял с собой из Казахстана В. С. Тимофеева и В. Н. Ферапонтова. Вторым секретарём обкома стал Владимир Семенович Тимофеев. С конца 1920-х годов он работал на Туркестано-Сибирской железной дороге. Долгое время трудился в Алма-Ате. В 1942 г. перешёл на работу в Карагандинский обком. С Абабковым они были знакомы и вместе работали более 14 лет. Из Алма-Аты Тимофеев уезжал с должности заместителя заведующего промышленно-транспортным отделом ЦК КП Казахстана.

  Ферапонтов Василий Николаевич также с 1940 г. работал в Казахстане в структуре Карлага НКВД СССР, потом в Карагандинском обкоме, облисполкоме. В 1946 г. был направлен в Сталинскую область на Украину. С конца 1952 г. — инструктор отдела парторганов ЦК КПСС. С 1946 г. он не работал вместе с Абабковым и Тимофеевым. Но старые связи всегда имел в виду. В 1952–1953 гг. Ферапонтов и Абабков частенько встречались, и, когда поступило предложение поехать в новую область, Ферапонтов не отказался. Он стал первым заместителем председателя Магаданского облисполкома. Он был «глазами и ушами» Абабкова в облисполкоме. Но работать ему пришлось непродолжительное время. Будучи в командировке на трассе, он заболел перитонитом и умер в 1955 г.

  С Абабковым приехал ещё один его товарищ по работе в Казахстане — Николай Степанович Чернобиль. В 1947–1954 гг. он был заведующим особым сектором обкома партии в Караганде, с 1954 г. — заведующим особым сектором Магаданского обкома. Он будет единственным «абабковцем», проработавшим в Магаданском обкоме до самой пенсии.

  Третьим секретарём обкома стал Николай Александрович Жихарев. В отличие от остальных он, хотя и окончил институт химического машиностроения в Москве, имел всё-таки гуманитарный склад ума, и карьера его продвигалась по партийной линии в области пропаганды и агитации. Хорошо владел немецким языком. В 1946–1948 гг. — литературный сотрудник редакции газеты «Правда». С 1948 по 1954 г. работал инструктором Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС. Человек честолюбивый, в 1954 г. он защитил кандидатскую диссертацию (история) в Академии общественных наук при ЦК КПСС и рассчитывал на большие перспективы в Магадане.

  Из центрального аппарата партии и правительства прибыли также Иван Сергеевич Голубев (выходец из Свердловской области, инструктор ЦК КПСС) — на должность заведующего промышленно-транспортным отделом обкома, Н. С. Филиппов (Управление военного издательства Министерства обороны СССР) — редактором «Магаданской правды», Николай Яковлевич Новокр ещёнов (выходец из Свердловской области, ответорганизатор ЦК ВЛКСМ) — первым секретарём Магаданского обкома ВЛКСМ, Екатерина Владимировна Иванова (Общий отдел Секретариата ЦК КПСС) — на должность заведующего секретной частью особого сектора Магаданского обкома КПСС.

  Из разных областей Советского Союза прибыли: Иван Ефремович Зубец (Дагестанская АССР, заместитель министра Дагестанской республики по бюджету) — на должность заведующего финансовым отделом облисполкома, Виктор Фёдорович Разуванов (Дагестан, заместитель заведующего отделом Дагестанского обкома) — на должность заведующего отделом административных и торгово-финансовых органов Магаданского обкома, Сергей Алексеевич Жарков (Горьковский обком КПСС) — на должность заведующего отделом школ и вузов Магаданского обкома КПСС, Павел Алексеевич Горохов (заместитель председателя Калининского облисполкома) — на должность председателя Магаданской областной плановой комиссии облисполкома, Александр Лукич Железков (Новгородская область) — на должность заведующего Магаданским областным отделом народного образования, Борис Петрович Каплюк (Тюменский обком) — на должность заведующего финансово-хозяйственным сектором обкома, Борис Владимирович Смирнов (первый секретарь Рудного РК, Свердловская область) — на должность первого секретаря Сусуманского райкома, Александр Степанович Денисов (Свердловская область, главврач больницы «Нижний Тагил») — на должность заведующего облаздравотделом облисполкома, Александр Никитович Грозин (выходец из Свердловской области) — в 1954 г. окончил ВПШ при ЦК КПСС, направлен первым секретарём Чукотского окружкома.

  Как видно из приведённого, многие руководящие кадры прибыли из Свердловской области. Это объясняется не только тем, что там находились объекты горной промышленности и ведущие горные институты, но и системой личных связей. Если, к примеру, с выдвижением П. Я. Афанасьева не возникает вопросов, то с Т. И. Абабковым дело обстоит куда труднее. Сложно определить, кто конкретно выдвигал его на эту должность. Но здесь сыграли роль несколько факторов.

  Во-первых, он имел большой опыт руководящей работы в горной промышленности, цветной металлургии и, что очень важно, многие годы проработал в Казахстане, где не понаслышке знал лагерные условия производства, разбирался во многих тонкостях и к тому же имел хорошие связи в МВД. Он отчётливо представлял, с чем ему придется работать на Колыме.

  Во-вторых, он был своим для «свердловцев» — выходцев из Свердловской области или тех, кто там работал. Тимофей Абабков в 1929–1933 гг. учился в уральском горно-металлургическом техникуме, в 1933–1937 гг. работал начальником школы ФЗУ в г. Красноуральске, с 1938 г. — первым секретарём Кировоградского райкома Свердловской области. Он знал многих руководителей области и своего, и старшего, и младшего поколения. «Свердловское лобби», традиционно сильное в центральном аппарате партии и правительства, всегда ярко было выражено и в системе Дальстроя.

  В деле подбора и расстановки кадров на местах Хрущёв очень спешил. Однако ему приходилось считаться с силой личных связей партийных кадров по всему Союзу. Здесь следует заметить, что роль клиент-патронских отношений³⁰, начиная с послевоенного периода, была очень высока и особенно проявилась в период после смерти Сталина. Хрущёв, подбирая к рукам партийный аппарат, не мог противостоять силе «шефских» отношений, пронизывающих партийный аппарат сверху донизу. Начальник Дальстроя И. Л. Митраков использовал все свои связи в Москве, чтобы в область прислали нужных людей. Первым секретарём Магаданского обкома партии стал Т. И. Абабков. Возможно, начальник Дальстроя вышел на него через своего заместителя Ю. В. Чугуева³¹, которого связывала давняя дружба с Т. И. Абабковым, да и сами они, Митраков и Абабков, были немного знакомы.

  Трое из руководителей Магаданской области 1950-х годов ещё в 1939 г. вместе работали в Свердловской области. Начальник Дальстроя И. Л. Митраков был тогда председателем Свердловского облисполкома. Будущий заместитель начальника Дальстроя Ю. В. Чугуев и будущий первый секретарь Магаданского обкома Т. И. Абабков работали в одном городе — Невьянске, в нескольких километрах от Свердловска: первый занимал должность директора Невьянского приискового управления треста «Уралзолото» (Наркомцветмет)³², второй — первого секретаря Кировоградского райкома ВКП (б)³³; позже они вместе работали и в Казахстане. С 1952 г. по представлению начальника Дальстроя Ю. В. Чугуев работал на Колыме. О старом партийном друге — Т. И. Абабкове — вспомнили, когда решались вопросы подбора кадров в новую область. В конце 1953 г., после окончания курсов в Москве, его срочным порядком оставили инспектором ЦК КПСС, а уже с 1 января 1954 г. он стал первым секретарём Магаданского областного комитета партии.

  Интересен тот факт, что, помимо Абабкова — первого секретаря обкома, Митракова — начальника Дальстроя, Чугуева — заместителя начальника Дальстроя, в начале 1940-х годов в Свердловской области секретарём, а затем вторым секретарём обкома работал А. Б. Аристов. И с Митраковым они были хорошо знакомы. Позже Аристов вообще долгое время будет представлять что-то вроде «магаданского лобби» в ЦК КПСС. В 1957 г. в качестве заместителя председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР он напрямую будет задействован в принятии важного решения по Магаданской области.

  Конечно, все воспринимали своё назначение по-разному, но все ехали сюда сами. К тому же следует отметить тот факт, что решением ЦК работникам парторганов Магаданской области зарплата была установлена на 100 % выше партработников центральных областей³⁴. Кроме того, существенный плюс составляла и выплата надбавок как работникам Крайнего Севера и отдаленных местностей, приравненных к районам Крайнего Севера³⁵.

  В Магадан руководство прибывало группами в период с конца декабря 1953 г. – начала января 1954 г. Огромная работа предстояла и обкому, и облисполкому. На первом заседании бюро обкома были распределены обязанности между секретарями обкома: Т. И. Абабков — общее руководство, отдел партийных органов, особый сектор, партийная комиссия, В. С. Тимофеев — административный отдел, сельхозотдел, промышленность, финхозсектор, Н. А. Жихарев курировал отдел пропаганды и агитации и отдел школ³⁶.

  Облисполком. Обком как структурная организация партии на региональном уровне управления был выше, чем облисполком. Остановимся на структуре и кадрах Магаданского облисполкома, чтобы понять, какую роль он играл в осуществлении государственного управления. На момент образования аппарат исполнительного комитета Магаданского областного Совета депутатов трудящихся состоял из следующих структурных частей: руководство, организационно-инструкторский отдел, общий отдел, сектор кадров, бухгалтерия, протокольная часть, общая канцелярия, сектор наград, юрисконсульт, приёмная по жалобам.

  Важную роль играл организационно-инструкторский отдел облисполкома. Согласно Положению об организационно-инструкторском отделе исполкома, этот отдел являлся аппаратом исполкома, с помощью которого исполком «осуществляет оперативное руководство исполкомами окружного, районных, городского, сельских и поселковых Советов депутатов трудящихся, проверяет деятельность и оказывает им помощь в улучшении организационно-массовой работы»³⁷.

  Функции отдела заключались в проверке работы исполкомов и наблюдении за выполнением ими конституционных требований, систематической проверке исполнения местными Советами решений партии, правительства и облисполкома, в подготовке предложений по вопросам административно-территориального устройства и внесении их на рассмотрение облисполкома.

  Обком. Ведущей организацией был обком, который являлся своего рода штабом по управлению областью, хотя основная нагрузка в плане управления хозяйством ложилась на облисполком. Структура обкома выглядела следующим образом: руководство (первый секретарь — Т. И. Абабков, второй секретарь — B. C. Тимофеев, секретарь — Н. А. Жихарев, помощник первого секретаря — А. Д. Кузнецов); отдел партийно-профсоюзных и комсомольских органов (заведующий — Д. С. Комаровский; заместитель заведующего, сектор учёта кадров, сектор партийной статистики и единого партбилета, инструкторы, инструктор по учёту кадров); отдел пропаганды и агитации (заведующий — И. Н. Каштанов; заместитель заведующего, сектор агитации, сектор пропаганды, сектор печати и радио, лекторская группа); промышленно-транспортный отдел (заведующий — И. С. Голубев; заместитель заведующего, инструкторы); отдел административных и торгово-финансовых органов (заведующий — В. Ф. Разуванов; заместитель заведующего); сельскохозяйственный отдел (заведующий — М. Н. Градов; инструкторы); отдел школ (заведующий — С. А. Жарков, с 1955 г.; инструкторы); парткомиссия (председатель — В. А. Ушаков; члены, инструкторы); особый сектор (заведующий — Н. С. Чернобиль; секретная часть, протокольная часть, ответственные шифровальщики); финхозсектор (заведующий — Б. П. Каплюк; главный бухгалтер, инструкторы-контролёры).

  Секретариат обкома занимался технической стороной организации деятельности обкома. Утверждал кадры технических работников, занимался вопросами направления руководящих работников в районы области, предоставления отпусков, выдачи путевок, оказания материальной помощи, определял состав бригад для подготовки вопросов на бюро обкома, состав комиссий по проверке деятельности предприятий, облисполкома, горисполкома и сигналов о зажиме критики.

  Таким образом, областной комитет КПСС — это ведущее звено партийной структуры и государственного управления. Основные доходы обкома формировались за счёт членских партийных взносов, финансирования из партийного бюджета, из местного бюджета, а также из различных поступлений (поступления за бланки партийных документов; проценты, начисленные банком; поступления за пользование имуществом и автотранспортом, перечисление в доход кредиторской задолженности, доходы подсобных хозяйств парторганов)³⁸.

  Бюджет областной партийной организации утверждался решением ЦК КПСС и направлялся в обком Управлением делами ЦК КПСС. Расходы на содержание телефонов, текущий ремонт и охрану помещений парторганов производились по сметам соответствующих исполкомов местных Советов³⁹. Персональные машины были предусмотрены только для первых секретарей обкомов и крайкомов, остальные пользовались дежурными легковыми машинами. В бюджете предусматривалась выдача льготных путевок в санатории, дома отдыха и оплата проезда туда и обратно по тарифу жёсткого вагона с плацкартой.

  Постоянно большие перерасходы по областному комитету допускались по статьям «надбавки в отдаленной местности» и «командировки», что объясняется большой территориальной разбросанностью и отдаленностью районов от областного центра, а также по статье «Подъёмные при перемещениях», особенно в 1954 г., что объясняется большим количеством перемещений работников при формировании вновь аппаратов обкома и райкомов КПСС. Многие ответственные работники были направлены из других областей и Хабаровской краевой партийной школы. Перемещение работников производилось только самолётами (из-за отсутствия другого вида транспорта) по повышенным тарифам Крайнего Севера, и выплата подъёмных и суточных осуществлялась в двойном размере при повышенных окладах⁴⁰.

  Обкомы могли передвигать кредиты (сметные ассигнования) из одной статьи в другую статью, кроме ассигнований на заработанную плату, лечебные мероприятия и фонд помощи. Произведённое передвижение кредитов отражалось в полугодовых и годовых финансовых отчётах. Бюджет Магаданской области утверждался Президиумом Верховного Совета РСФСР. Самые крупные доходы в основном поступали по таким статьям, как налог со зрелищ и налог со строений⁴¹. Остальные виды налогов и сборов — земельная рента, разовый сбор на колхозных рынках, сбор с владельцев транспортных средств, сбор с владельцев скота, плата за обучение — занимали незначительный процент при формировании областного бюджета.

  Дальстроевское лобби. Многие работники пришли в обком из Дальстроя. При этом тем, кому были установлены повышенные ставки зарплаты или сохранёна зарплата, получаемая в Дальстрое, выплачивали зарплату по этим ставкам до тех пор, пока они работали на занимаемых должностях. Первый секретарь обкома получал больше 6 тысяч рублей в месяц, секретари — около 4,5 тысячи, заведующие отделами — от 2,5 до 4 тысяч рублей⁴². В Дальстрое, а позже в совнархозе сохранялись повышенные тарифные ставки.

  Такие важные должности, как помощник первого секретаря обкома и председатель партийной комиссии обкома, заняли соответственно А. Д. Кузнецов, в 1952–1954 гг. бывший начальником секретариата Политуправления Дальстроя, и В. А. Ушаков, работавший на Колыме в структурах Политуправления Дальстроя с 1938 г. Кроме того, с самого создания области в обкоме работали А. И. Жарких (заместитель заведующего промышленно-транспортным отделом Магаданского обкома), в 1950–1954 гг. бывший начальником механико-судового отдела управления Нагаевского порта Дальстроя; А. Н. Запорожец (заместитель заведующего отделом административных и торгово-финансовых органов обкома), с 1938 г. работавший в органах НКВД и с 1947 г. — в Дальстрое; И. К. Зырянов (заместитель заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов обкома), с 1938 г. работавший в органах НКВД и с 1947 г. — в Дальстрое; Д. М. Ильин (заведующий сектором учёта кадров обкома) — с начала 1930-х годов на Дальнем Востоке, с 1939 г. — в Дальстрое; Г. Д. Оглезнев (заведующий промышленно-транспортным отделом) — на Колыме с 1938 г., в 1949–1954 гг. — заместитель начальника отдела партполиторганов Политуправления Дальстроя; П. В. Леонтьев (инструктор промышленно-транспортного отдела) — с 1947 г. в Дальстрое; А. А. Травин (инструктор обкома) — на Колыме с 1932 г.

  Анализ показывает, что представительство бывших работников Дальстроя в обкоме было весомым. И хотя среди заведующих структурными подразделениями обкома большинство было не за ними, тем не менее они занимали ключевые посты и их влияние было существенным.

  Бюро обкома. Бюро обкома состояло из 9 человек: Т. И. Абабков (первый секретарь), В. С. Тимофеев (второй секретарь), А. Н. Жихарев (секретарь), П. Я. Афанасьев (председатель облисполкома), И. Л. Митраков (начальник Дальстроя), Н. Я. Новокр ещёнов (первый секретарь обкома ВЛКСМ), В. Н. Ферапонтов (первый заместитель председателя облисполкома), Д. С. Комаровский (заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов обкома) и П. И. Ромашков (начальник управления КГБ при Совете Министров СССР, прибывший из Москвы). Как видно, от Дальстроя членом бюро являлся только сам начальник Дальстроя — И. Л. Митраков.

  Бюро обкома решало ключевые вопросы и прежде всего кадровые. Бюро назначало первых секретарей районных комитетов партии и председателей райисполкомов с утверждением их в ЦК КПСС, утверждало состав бюро райкомов, вторых и третьих секретарей райкомов, заведующих отделами райкомов, заведующих отделами облисполкома, прокуроров города и области, прокуроров районов, заместителей председателя и членов областного суда, осуществляло контроль за деятельностью комсомольских и профсоюзных органов, утверждало директоров школ, совхозов, музеев, редакторов газет и т. д.

  Обком являлся главным связующим звеном между ЦК и регионом. И в этом смысле основная задача бюро обкома заключалась в управлении партийной организацией региона. Бюро назначало (с утверждением ЦК) время проведения областной, городских и районных партийных конференций, в том числе и конференций ВЛКСМ, проводило с разрешения ЦК обмен партийных документов, утверждало бюджет партийной организации, занималось вопросами обучения — направлением слушателей в партийные школы СССР, осуществляло разбор непартийного поведения.

  Решения бюро областного комитета партии в основном насыщены такими лексическими оборотами, как «обязать», «устранить», «изыскать» и «покрыть», «закончить в срок», «принять к сведению», «обком требует» и т. д. Реже встречалось «поручить», «предупредить», «предложить». В состав членов бюро райкомов при образовании области, как правило, входили первый секретарь райкома, второй секретарь, секретарь, председатель райисполкома, начальник райотдела МВД, начальник ИТЛ и горнопромышленного управления, начальник политотдела ИТЛ ГУЛАГа МВД СССР.

  Районы. В районах представительство выходцев Дальстроя в созданных партийных и советских органах было также заметным. И на самом высоком районном уровне — первых секретарей райкомов — были люди с большим дальстроевским стажем: Среднеканский райком — А. Н. Никитин (с 1938 г. на Колыме в системе Управления Севвостлага), Ольский райком — С. А. Матвеев (с 1937 г. в Дальстрое, с 1945 г. — первый секретарь Ольского райкома партии, Северо-Эвенский райком — В. С. Марков, Сусуманский райком — Б. В. Смирнов (прибыл из Свердловской области), Тенькинский райком — С. В. Марков (с 1932 г. в ОГПУ, с 1938 г. — в Дальстрое), Ягоднинский райком — И. П. Балакирев, Омсукчанский райком — Н. И. Архипов, райком Чукотского национального округа — А. Н. Грозин, Анадырский райком — Ф. П. Александров (на Дальнем Востоке в органах НКВД с 1939 г.), Восточно-Тундровский райком — М. С. Ивандеев (с 1938 г. на Чукотке в партийных органах), Марковский райком — Г. В. Гринкевич, Чаунский райком — П. И. Феоктистов, Чукотский райком — П. Г. Антушев, Иультинский райком — Г. И. Андросов.

  Многие из назначенных секретарей работали при Дальстрое секретарями райкомов на Чукотке, были связаны с Хабаровским крайкомом, работали в других областях Дальнего Востока. Конечно, это естественная ситуация: дальстроевцы, проработавшие здесь годы, отлично владели ситуацией, знали все проблемы районов, потому вполне разумно было представить их на руководящих должностях в районах.

  Итоги. Магаданский обком в первые месяцы работы в основном справился с подбором и замещением должностей работников номенклатуры ЦК КПСС. Заведующий отделом парторганов обкома сообщал Т. Абабкову в марте 1954 г.: «Подобраны и утверждены на бюро обкома КПСС зав. сельскохозяйственным отделом, председатель партийной комиссии, зам. зав. отделами и другие работники аппарата. Всего подобрано и утверждено ответработников в аппарат обкома партии — 38 человек и 18 человек технических работников. Кроме того, в аппарат обкома прибыло 13 ответработников по путёвкам ЦК КПСС. Таким образом, по состоянию на 17 февраля с. г. в аппарате обкома имеется 51 ответработник из 74 по штату. В ближайшее время будет полностью закончено укомплектование аппарата обкома. Для вновь образованных райкомов подобрано на месте 17 ответработников. Помещениями обком и райкомы КПСС обеспечены, однако для нормальной работы эти помещения требуют серьёзного ремонта и оборудования. Обком и райкомы партии на местах начали свою работу. Исполком областного Совета депутатов трудящихся работниками номенклатуры ЦК и обкома в основном укомплектован. Соответствующими ведомствами приняты меры по организации районных отделов МВД, прокуратуры и других учреждений и организаций во вновь образованных районах области»⁴³. Однако дело с подбором и утверждением номенклатуры обкома продвигалось явно неудовлетворительно. Из 599 должностей номенклатуры обкома было утверждено только 160 человек. Бюро обкома и районные комитеты партии медленно комплектовали и собственный аппарат. В мае 1954 г. партийный аппарат был укомплектован только на 86 %.

  Через опыт подбора кадров в Магадан ясно прослеживается сила клиент-патронских отношений в партийных структурах. Все хотели работать с теми, кого знали, кому доверяли, с кем раньше работали. Абабков перетянул своих из Казахстана, Свердловска и других областей. Афанасьев опирался на выходцев Хабаровской парторганизации. Не выезжая из Москвы, они вынесли на Президиум Верховного Совета РСФСР предложения по административному устройству Колымы, которые были подготовлены в Дальстрое. Большое количество новых людей направлено на руководящие должности в Магаданскую область. Географический охват, разносторонний опыт, широкие личные связи нового руководства должны были положительно повлиять в управленческом плане на ситуацию в области. Однако было одно «но»: многие из них никогда ранее не были на Территории.

  Анализ кадровой расстановки с начала образования области говорит о том, что руководство Дальстроя имело большое влияние в Магаданском обкоме и районах области. Многое также зависело от кадров, центральная и дальневосточная группы руководителей были сосредоточены в большинстве своём по двум важнейшим структурам управления: центровики — в обкоме, дальневосточники — в облисполкоме. Исходя из этого, с самого начала наблюдалось и некоторое противостояние обкома и облисполкома как структур управления и как личное соперничество первого секретаря Т. И. Абабкова и председателя облисполкома П. Я. Афанасьева. Всё это происходило на фоне борьбы с дальстроевским укладом. Приехавшим руководителям был необходим свой лидер в складывающейся системе отношений, и таким лидером должен был стать Т. И. Абабков.

  В ЦК КПСС утверждались кадры как подобранные Хабаровским крайкомом, так и те, кто прошёл утверждение не без участия дальстроевского лобби. Дальневосточники, направленные в область, рьяно рвались к борьбе с Дальстроем, и многих поражало пассивное поведение первого секретаря обкома. Штаб борьбы со старыми порядками возглавил ставленник А. Б. Аристова, председатель Магаданского облисполкома — П. Я. Афанасьев. Вокруг него группировались и партийные, и советские руководители, которые считали, что нужно отходить от старых методов руководства, ибо изменения, которые проводят в жизнь партия и правительство, должны более решительно внедряться на колымской земле.

  Поскольку одной из приоритетных задач региона оставалась добыча золота, руководящие кадры Дальстроя оставались на ведущих ролях во многих структурах управления областью. Здесь следует различать тех, кто проработал многие годы в Дальстрое, на Северо-Востоке, на Чукотке, на Дальнем Востоке, и собственно управленцев Дальстроя. Понятно, что и многие руководители на Колыме ждали качественных изменений с созданием области. Они видели недостатки системы и лучше других знали, какие нужны перемены, ждали качественных изменений от работы обкома. Руководящие кадры Дальстроя не собирались отдавать бразды правления без боя.

  Анализ документов показывает, что существовала напряжённость в отношениях между советскими и партийными органами, постоянные столкновения с Главным управлением Дальстроя. Наша рабочая гипотеза о процессе замещения дальстроевских кадров новыми основывалась на следующих предположениях. Существовали дальстроевские управленцы, которые, несмотря на потерю былых рычагов влияния, вовсе не намерены были сдавать позиции с образованием Магаданской области. В то же время существовала и группа руководителей, приехавшая в Магадан в конце 1953 г. – начале 1954 г., занявшая ведущие места в структурах областного комитета партии и облисполкома. Они пользовались поддержкой Москвы и имели чётко поставленные задачи, главная из которых — исправить «искривления» социалистической законности, имевшие место на Колыме. Одной из главных причин создания области послужило падение золотодобычи. Возможно, что причины были все-таки в большей степени политические, связанные со смертью Сталина и последовавшими переменами.

  Для Хрущёва важно было максимально обновить кадры МВД, что и было сделано на всех участках, в том числе и на Колыме. Место Дальстроя на Северо-Востоке должна была занять Магаданская область. Это не просто смена вывески — это попытка пересмотра существующей системы. Решение проводилось через проверенный административный ресурс — реорганизацию действующей системы и максимальную смену прежних кадров. С созданием новых органов, со сменой руководства перемены должны были отразиться в первую очередь на системе государственного управления.

  На Колыме перед обкомом и облисполкомом стояли задачи: во-первых, принять власть у Дальстроя, во-вторых, устранить перегибы дальстроевского управления территорией, в-третьих, обеспечить нормальные условия жизнедеятельности населения. Вот три главные задачи. Дальстроевские управленцы даже не пытались решать проблемы социальной сферы. Пересмотр системы заключался в том, что были даны установки обращать внимание на социальные нужды населения, на условия, в которых люди жили и работали на Колыме, процеcc, связанный с решением этих задач, не мог проходить безболезненно. Дальстрой оказался устойчивой системой. Да и сама Магаданская область была образована не в составе Хабаровского края, как того хотели партийные чиновники Дальнего Востока, а в составе РСФСР. Это усиливало позиции дальстроевского руководства, чувствовавшего себя хозяином территории. Именно кардинальная смена руководства говорит о приходе новой эпохи на Колыму. Борьба была неизбежна — борьба «старого» и «нового», Дальстроя и партийно-советского руководства области. Эта борьба особенно проявится в период 1954–1957 гг.

  ...Государственное финансирование горнодобывающей промышленности непрерывно уменьшалось, количество заключённых — основной рабочей силы — становилось всё меньше, население территории быстро менялось, Дальстрою приходилось учиться работать с новыми вольнонаёмными кадрами, соблюдая при этом нормы советского законодательства. При этом население возлагало большие надежды на образование области, считая, что теперь должны быть решены социальные проблемы, связанные с обеспеченностью жилой площадью, учреждениями культурно-бытового обслуживания, питанием и т. д. Прежде всего руководству области предстояло решать огромный пласт проблем, связанных с социальными нуждами населения. Чтобы представить масштаб задач, стоявших перед руководством региона, остановимся на краткой характеристике Магаданской области.

  Магаданская область располагалась на крайнем северо-востоке Советского Союза и входила в состав самой крупной из союзных республик — РСФСР. Граница области совпадала с Государственной границей СССР. Здесь, в Беринговом проливе, проходит морская граница с Соединенными Штатами Америки. Площадь области около 1200 тыс. кв. км — это примерно 1/20 часть площади бывшего СССР и больше площади таких европейских государств, как Франция, Германия, Италия вместе взятых.

  Территория области лежит в трёх часовых поясах, и разница во времени между Москвой и Магаданом составляет восемь часов. Климат области характеризуется большой суровостью. Формирование его обусловлено различными факторами. Область расположена в зоне вечной мерзлоты. В континентальных районах области морозы достигают 55–60®, а в приморских — преобладают сильные ветры, пурги, снежные заносы, туманы, резкая смена погоды и колебания атмосферного давления, лето дождливое. Условия жизни и работы в районах области очень суровы. Эти условия вызваны географическим положением Магаданской области, с трёх сторон омываемой холодными водами Северного Ледовитого океана, Берингового и Охотского морей.

  ...И в самом Магадане в черте города находились места содержания заключённых, вышки. Кроме того, в центре города было множество объектов, на которых работали заключённые. Это не только стройки, комбинаты, но и различные мастерские, ателье, пункты общепита и т. д. В связи с этим в 1950-е годы остро стоял вопрос перемещения заключённых в черте города. Намечались планы передвижения по городу, проходила разбивка заключённых на группы: были пешие, а кого-то возили на машинах. Все эти маршруты доводились до каждого солдата, которых постоянно проверяли, как они выполняют эти маршруты. Каждый день с самого раннего утра осуществлялись перевозки групп заключённых. Поднимался вопрос о необходимости окончательного вывода заключённых из города.

  Когда осенью 1955 г. в Магадан приехал заместитель председателя Совета министров РСФСР Д. М. Алёхин, он так высказался по этому поводу: «Плохое впечатление производит город. Он замусорен. Город строится, приводится в порядок, но если вы начали строить, то приводите в порядок, стройте аккуратней. Ходишь по городу чуть не ломая ноги. Например, около гостиницы выбрасывается мусор, а затем разносится по всему городу. Вот производится строительство около исполкома, несколько дней никто ничего не делает, а ямы вырыты. Плохое впечатление производит город. В этом случае и милиции нужно принять соответствующие меры по улицам, где находятся индивидуальные дома. А то ведь такое впечатление, как будто кто-то разорил. Нужно хорошо подготовить забор, изгородь, выходящие на фасад. Город имеет плохой вид, на посторонних производит плохое впечатление. Видимо, и лагеря нужно из города уводить. Дело дошло до того, что даже вышки стоят. Вы, конечно, к этому привыкли. Да вот название ресторана «Колыма»! Почему такая необходимость? В народе Колыма получила нарицательное название. Я не хочу порочить Колыму. Но ведь нет надобности. Вопрос лагерей должен решиться. Не в этот год, а на следующий, но лагеря должны из города вывести»⁴⁴.

  В целом в течение 1950-х годов прослеживается тенденция уменьшения числа заключённых; это была одна из главных задач стоящих перед руководством области. И эта задача — планомерное сокращение числа заключённых — успешно выполнялась. На территории Магаданской области в лагподразделениях УСВИТЛа и ГУЛАГа МВД СССР в 1954 г. содержалось в среднем 74 852 заключённых, в 1955 г. — 53 831, в 1956 г. — 30 934. По состоянию на 1 октября 1957 г. в УИТК Магаданской области содержалось 14 862 заключённых⁴⁵.

  ...После событий 1953 г., амнистии и реорганизации Дальстроя, руководители территории столкнулись с жестокими проявлениями хронической болезни Дальстроя — дефицитом кадров. Абсолютное количество специалистов снизилось за 1951–1956 гг. на 37 %⁴⁶. В Дальстрое почти половина инженерно-технических должностей была замещена практиками, не имеющими соответствующего образования.

  Начальник Дальстроя И. Л. Митраков признавал, что «прошли те времена, когда Дальстрой мог свободно распоряжаться рабочей силой», что сейчас является самым острейшим вопросом — рабочая сила⁴⁷. Эти слова И. Л. Митракова — весьма откровенное признание всей сложности ситуации. Свободное распоряжение рабочей силой — основа дальстроевской системы. Начальник Дальстроя, начальник управления, начальник прииска были вольны перебрасывать людей, занятых на производстве, — в большинстве заключённых — с одного участка работы на другой. Мобильность рабочей силы, значительные людские резервы — вот что было залогом успеха дальстроевского производства. С новыми работниками приходилось заключать договора, принимать их на определённые должности с установленной заработной платой и отдавать приказы становилось всё сложнее на всех уровнях управления. Теперь весь рисунок дальстроевской жизни менялся.

  Это была огромная проблема для руководства Магаданской области. Старались уделять особое внимание работе по закреплению специалистов в Дальстрое. Это носило характер установки. Руководство требовало от всех управлений заменять практиков специалистами, «не допускать не единого случая увольнения специалистов по сокращению штатов»⁴⁸.

  ...В начале декабря 1954 г. заместитель начальника Дальстроя Ю. В. Чугуев собрал совещание по вопросам вербовки кадров на 1955 г. Было много предложений: большинство, по старой дорожке, предлагало завозить максимальное количество рабочих, звучали предложения о необходимости организации комсомольского призыва на Колыму. Заявка на потребное количество рабочих кадров на 1955 г., по информации Управления руководящих кадров Дальстроя, составила 30 тыс. человек. В итоге, учитывая возможность размещения, решили вербовать не более 6 тысяч, без учёта вербовки по оргнабору⁴⁹.

  Обком партии пытался решать проблему. В Центральный комитет КПСС направлялись предложения начальника отделения перспективного планирования планового управления Дальстроя В. Васильева, составленные по просьбе Т. Абабкова и инспектора ЦК КПСС А. Шварёва⁵⁰. Отмечалось, что решающим условием дальнейшего развития народного хозяйства Магаданской области является её заселение постоянным населением. В этих целях предлагалось изучить возможность переселения сельского и промыслового населения из других областей страны, а также подумать о возможности перевода на поселение (с вызовом семей) осуждённых по некоторым бытовым или служебным преступлениям с небольшими сроками наказания.

  Обком провозглашал главной задачей партийных организаций — обеспечить закрепление работающих и вновь прибывающих в область партийных, советских и хозяйственных кадров. Необходимо было вести решительную борьбу с неправильными настроениями, которые, имеются у ряда работников, то есть теми, кто чувствовал себя на Колыме временщиками и гастролёрами, а кадры, которые честно и добросовестно отдавали себя делу, следовало «окружить заботой и вниманием» и оказывать им всяческую помощь в работе.

  ...Одним из преимуществ работников Дальстроя оставались льготы. В 1954 г. руководство Дальстроя приняло новое положение о льготах, согласно которому право работы, кроме работников, принятых на месте или направленных из других местностей, получили реабилитированные и члены их семей. Непрерывный стаж работы на Крайнем Севере исчислялся со дня прибытия работника в район деятельности Дальстроя. При переезде на работу в Дальстрой работнику должны были выплачиваться единовременное пособие, суточные, стоимость проезда и провоз багажа. Работникам, имевшим право на льготы на Крайнем Севере, гарантировалась выплата 10-процентной надбавки к тарифной ставке (окладу) по истечении каждых 6 месяцев работы. Общий размер процентных надбавок не мог превышать 100 % должностного оклада. Важным было и то, что указанные льготы распространялись также на реабилитированных граждан.

  ...Несмотря на перемены в системе управления Магаданской области, жить и работать новому партийному и советскому руководству области приходилось в мире Дальстроя. В этих условиях предстояло проводить политику Центра.

  Важным фактором развития области в период 1954–1956 гг. стали взаимоотношения между дальстроевскими управленцами и руководителями созданной области, определённая часть которых была настроена на решительные перемены. Население также возлагало большие надежды на образование области, считая, что партийные органы должны возглавить борьбу с нарушениями социалистической законности. Важной вехой в этой связи должна была стать первая конференция областной партийной организации.

  I партийная конференция состоялась 10–12 мая 1954 г. Для проведения конференции избирался президиум (обычно 20 человек), секретариат конференции (5 человек), редакционная комиссия конференции (5 человек), мандатная комиссия (7 человек). В завершение конференции проходили выборы членов обкома и кандидатов в члены обкома (с персональным обсуждением кандидатур), членов ревизионной комиссии, членов счётной комиссии. Результатом конференции, как правило, являлась резолюция партийной конференции. Одни из самых острых споров возникали при принятии изменений и дополнений в текст резолюции: текст шёл в ЦК КПСС, и каждый руководитель старался смягчить или избежать критики в свой адрес. Стенограммы партийных конференций хрущёвского периода отражают эмоциональный настрой тех лет: для них характерны плюрализм мнений, большая в сравнении со сталинской эпохой откровенность высказываний участников.

  После партконференциии прошёл и I пленум Магаданского обкома партии. На пленуме присутствовали члены обкома, кандидаты в члены обкома и члены ревизионной комиссии и приглашённые руководители государственных органов. На пленуме заслушивались доклады. Для внесения изменений и дополнений по каждому докладу избирались комиссии в составе около 15–20 чел., которые составляли проект постановления. Эти постановления и утверждались на пленуме.

  На пленумах также проходили выборы секретарей обкома и бюро обкома. 12 мая 1954 г. на первом пленуме был избран первым секретарём обкома Т. И. Абабков, о котором докладывал инспектор ЦК КПСС А. А. Шварёв, а также секретари обкома Тимофеев и Жихарев, о которых докладывал уже сам Абабков. После этого были избраны члены бюро обкома. Кандидатами в члены обкома стали секретарь горкома С. И. Чмыхов, председатель Магаданского обкома профсоюза рабочих цветной металлургии Н. П. Кусанин и редактор «Магаданской правды» Филиппов. Также утверждены заведующие отделами областного комитета партии.

  I партконференция. На партийной конференции основной темой в повестке дня был доклад первого секретаря «О задачах областной партийной организации». Хорошая тема, учитывая то, что в такой формулировке на конференции можно было представить широкий спектр вопросов, в том числе и тот, который ждала партийная организация, — вопрос о функциях Дальстроя и о роли партии в управлении областью.

  Конференция проходила в административном здании Дальстроя, что само по себе было показательно. На конференции присутствовало 272 делегата с решающим голосом, 28 — с совещательным и 119 приглашенных участников⁵¹. Важным был тот факт, что на конференции присутствовал «главный специалист ЦК по Дальнему Востоку», инспектор ЦК КПСС А. А. Шварёв.

  Начался доклад первого секретаря. Все слушали, затаив дыхание. Он рассказывал о территории, о районах, о численности населения, об основных отраслях народного хозяйства. Долго говорил о том, какие есть предприятия в области, сколько колхозов, совхозов, посевных площадей, какие учреждения культуры. Если проводить анализ его выступления, то кажется, что оно выстроено в партийных традициях безукоризненно: введение, общие данные об области, предприятиях, потом — переход к критике Дальстроя, затем — огороды и колхозы, административное деление, райкомы, две ссылки на Маленкова (XIX съезд партии), укрепление кадров, классическая фраза о том, что парткомы не должны подменять Советы, преступность, ссылка на Хрущёва («парторганы утеряли бдительность»), несколько слов о домработницах в Дальстрое, информация об агенте германской разведки, работавшем в институте и арестованном в Магадане. Вот основные пункты его выступления.

  О Дальстрое он говорил в середине речи, причём начал с «хорошего»: «Многотысячный коллектив Дальстроя в 1951–1952 гг. добился ряда успехов в хозяйственной деятельности, а именно: был перевыполнен государственный план, повысилась по сравнению с предыдущими годами производительность труда, были достигнуты определённые успехи в механизации трудоёмких процессов и т. д., однако в 1953 г. не были закреплены эти успехи и план не был выполнен»⁵². Как опытный руководитель, он понимал, что не может жёстко критиковать тех, с кем ему ещё работать и коих было большинство в зале. Он чрезвычайно мягко определил причины невыполнения плана и, в частности, выделил: плохое использование механизмов и оборудования, отсутствие должного внимания вопросам подготовки кадров массовых профессий, бесхозяйственное отношение ряда руководителей горных управлений и приисков к выполнению плана, особенно к промывочному сезону, низкий уровень работы аппарата и неоперативное во многих случаях руководство главка предприятиями⁵³.

  Далее Абабков использовал излюбленный в то время приём и, говоря о бюрократизме, укоренившимся в Главном управлении Дальстроя, привёл цифры входящей и исходящей корреспонденции, высчитав, что ежедневно аппарат главка направлял 458 и получал 373 документа⁵⁴. Такой приём использовался в «борьбе с бумажной волокитой» и на самом высоком уровне. Наконец, первый секретарь сказал о том, что ещё одной причиной невыполнения плана явилось поверхностное руководство со стороны Политуправления и политотделов хозяйственной деятельностью и политической работой на местах. «Раскритиковав» Главное управление, Т. И. Абабков заявил, что в этом, т. е. в невыполнении плана, «повинны также и партийные организации»⁵⁵.

  Между тем ни одна из причин, названных первым секретарём, не была существенна. Конечно, сказано было верно, но это было настолько неконкретно, настолько размыто звучали его слова, и во многом потому, что сидящие в зале понимали, что это «стандартный набор», который может озвучить, пожалуй, любой присутствующий на конференции — самый рядовой коммунист. Сидящие в зале понимали, что за этими словами не последует никаких решений, никаких перемен. А они все их ждали. Даже та самая матёрая элита Дальстроя, корифеи от геологии ждали чего-то своего: они, может, и сами были готовы разнести в пух и прах «искривления социалистической законности» или осудить порядки, при которых сами жили многие годы.

  Однако ожидания не совпали с реальностью. Ожидали разгрома, а услышали лёгкие уколы. Потому во многом из-за тусклой речи первого секретаря последующие выступления были острее и жёстче — и по отношению к существующим проблемам, и к дальстроевскому руководству, — чем они могли бы быть, если бы первый секретарь сам взял на себя эту задачу. И тут дело не в том, что он как бы делегировал право на критику нижестоящим руководителям, — нет, он словно отказывался участвовать в предстоящей бойне, пытаясь оставаться «хорошим» для всех. Но здесь нужна была чёткость позиции, и этот выбор первому секретарю ещё придется сделать. Но будущие битвы он проиграл именно на этой первой партийной конференции.

  Следующим выступал первый секретарь Чукотского окружкома Александр Никитич Грозин (с 1931 г. на Дальнем Востоке), который обрушился с критикой, но не на Дальстрой, а на областной комитет партии. Единственный раз он затронул Дальстрой, покритиковав его за «плохое состояние дорог»⁵⁶, чем, естественно, вызвал в зале смех. Задачи областной партийной организации, по мнению Грозина, коренным образом меняются, но региональные партийные органы «по-настоящему не включились в руководство партийными организациями промышленных предприятий, не понимая того, что ответственность за работу промышленности системы Дальстроя ЦК КПСС возложил теперь на партийные органы...»⁵⁷.

  Собственно, всё выступление А. Н. Грозина было направлено на критику обкома: «...мы совершенно не знаем, что делается в области», «не знаю, как другие товарищи чувствуют руководство обкома партии, а у нас в округе очень мало ощущается, а равно с этим и всех других областных организаций. Мы почти не получаем никаких директивных указаний», «прошло уже 5 месяцев, как создана Магаданская область, а следовательно, и обком партии, а что серьёзного предпринято обкомом по улучшению работы этих предприятий, не говоря уже об окружкоме и райкомах партии — да ничего»⁵⁸! И под конец он заявил: «Правда, товарищи из областного аппарата скажут, что они молодые. Мне кажется уже на молодость скидки не должно быть, пора включаться по-настоящему и руководить хозяйством области»⁵⁹.

  Выступление секретаря Чукотского окружкома задало тон и направление дальнейшему ходу конференции. Ключевым стало выступление председателя облисполкома Павла Яковлевича Афанасьева. С этого момента, можно сказать, он сделал большую заявку на лидерство среди не только дальневосточников, но и партийной организации Магаданской области. Три момента его речи заставляют задуматься над способами подготовки такого рода выступлений.

  Во-первых, в своём выступлении Афанасьев ни единым словом не затронул ни Дальстрой, ни обком! Он даже больше говорил о центральных органах, сетуя по стандарту, что ни один из союзных министров и их заместителей не был в Магадане. Даже министр цветной металлургии и его заместители после организации области не были здесь.

  Во-вторых, 8 мая 1954 г., т. е. за два дня до конференции, в Москве Маленков принял Ферапонтова, заместителя Афанасьева, после чего Маленков поручил Косыгину разобраться с предложениями по Магаданской области⁶⁰. Об этом членам партийной организации рассказал Афанасьев в своей речи.

  В-третьих, именно Афанасьев предложил огромный комплекс мер по всем сферам деятельности Магаданской области. Он также сказал о необходимости финансирования множества строительных объектов, в т. ч. города Магадана: «Я должен сказать, что все наши запросы, хоть и кажутся большими, весьма ограничены, если учесть, что в Магадане 7 тыс. чел. живут без крова, непрописанными. Тысячи детей у нас не обеспечены садами и яслями, в городской больнице, в гинекологическом отделении женщины-роженицы лежат на полу из-за недостатка мест. Я говорю о Магадане, а положение в районах, например в Чаунском районе, гораздо тяжелее»⁶¹.

  При анализе протоколов партийных конференций важно обращать внимание на места, отмеченные ремарками «смех», «аплодисменты». Смех обычно вызывали «мудрые» шутки региональных вождей или отдельные простодушные высказывания. Например, смеялись, когда председатель поселкового совета (женщина) предложила дачу руководителей Дальстроя отдать под пионерский лагерь⁶². Смеялись, когда слушали откровенные слова участников о советской действительности, к примеру, одного председателя колхоза: «Смотришь: у какого-нибудь хозяйственника, который содержит корову или телку, сено сложено, огорожено, а у нас всё разбросано. Даже веревки не имеем. Отсутствуют сенокосилки, коровы стоят буквально в грязи, и там же висит лозунг: «Получим надой молока 600 литров от каждой коровы». Это просто смешно, конечно (смех в зале)»⁶³. Можно разделить «смех» и «смех в зале»: «смех в зале» — это несравненно более активная реакция слушателей на слова оратора, показывающая реальное отношение к поднятому вопросу.

  Аплодисменты также позволяют выявить отношение публики. Конечно, «аплодисменты» вставляют в нужные места, как это делал и сам Сталин, но на уровне региона в данный период этим уже никто не занимался. Потому больше всех «аплодисментов» оказалось не у секретаря обкома, не у председателя облисполкома, не у кого бы то ни было, а у товарища Примакова — начальника рудника имени Матросова, одного из ведущих в Тенькинском районе. Митракову он заявил: «Почему вы нарушаете партийный принцип? Кому нужны ваши разбухшие аппараты! Вы обязаны ликвидировать управления в главке, создать отделы. Это будет самой лучшей с Вашей стороны самокритикой. (Аплодисменты.) Конечно, Вы, наверное, в этом деле встретите определённое сопротивление со стороны отдельных начальников управлений. Вы не бойтесь: в этом деле Вас поддержит партийная организация (аплодисменты). Поддержит также и областная партийная конференция (аплодисменты)»⁶⁴.

  Начальник рудника озвучил вопрос, который, возможно, каждый из сидящих в зале задавал себе: «Люди изучают марксизм-ленинизм — науку всех наук, на деле же являются догматиками: получается, техника — для техники, а где же политика? В технике их не интересует ни социалистическая экономика, ни политика советских людей в строительстве коммунизма. Товарищи оторвались от жизни, от живых людей. Мы рекомендуем всем товарищам из Главного управления спуститься на нашу «грешную» рудничную землю (аплодисменты)!

  Мы ожидали, что тов. Абабков в своём докладе подвергнет резкой критике хозяйственных руководителей Дальстроя и, в частности, тов. Митракова и вскроет ряд основных недостатков, что поможет немедленно исправить дело, но тов. Абабков весьма деликатно затронул этот вопрос»⁶⁵.

  Вот основной итог I областной партийной конференции: управленцы Дальстроя должны спуститься с небес на землю, первый секретарь должен возглавить эту борьбу, обком должен стать штабом перестройки. Этого не произошло. В этой связи нашла своё продолжение история с «династией трёх Иванов на Колыме». 16 октября 1954 г. заместитель заведующего Отделом партийных органов ЦК КПСС по РСФСР В. Тищенко сообщал в ЦК КПСС: «Магаданский обком партии просит ЦК КПСС разрешить кооптацию работников на должности 1-го секретаря и секретаря Магаданского горкома партии. Свою просьбу обком КПСС мотивирует необходимостью укрепления руководства городского комитета партии за счёт более опытных и подготовленных работников, прибывших в распоряжение обкома по направлению ЦК КПСС»⁶⁶. Просьба была удовлетворена. Укрепление кадров было проведено. 29 октября 1954 г. на заседании бюро Магаданского обкома принято следующее решение: «Освободить Чмыхова от должности, удовлетворить просьбу и направить на учёбу — годичные курсы при ВПШ ЦК КПСС»⁶⁷. В Магадан он уже не вернулся.

  II пленум обкома. После Первой партконференции и Первого пленума осталось много невысказанного, много нерешённого, так как и Второй пленум обкома в сентябре 1954 г. также проходил в очень острой обстановке. Фактически этот пленум стал своеобразной дуэлью между начальником Дальстроя И. Л. Митраковым и первым заместителем председателя облисполкома В. Н. Ферапонтовым.

  Митраков, принимая критику в адрес Дальстроя, сетовал на то, что в связи с передачей функций Дальстроя или непониманием министерства было неправильное отношение и к Дальстрою. (Митраков: «Нам в 1954 г. значительно были снижены капвложения по сравнению с капвложениями 1953 г., в том числе и на жилищно-бытовое строительство»⁶⁸.) Когда речь дошла до Ферапонтова, разыгралась настоящая словесная перепалка, и надо полагать, многое из неё просто не попало в протоколы. Несладко пришлось и самому первому секретарю обкома, так как уже даже Ферапонтова (с которым они вместе работали в Казахстане), стало беспокоить пассивное отношение обкома к сложившейся ситуации: «Пора наконец по-деловому спросить с дорогостоящего аппарата главка работу. Почему бюро обкома партии не поставит вопроса: почему главк работает плохо? Этого пока не сделано. Бюро областного комитета порой незаслуженно берет под свою защиту начальника главка. Мы пытаемся критиковать, но бюро спускается на тормоз. (Из зала: Кто конкретно?) Скажем, тов. Абабков. Если мы, члены бюро, в чём виноваты, обсуждайте нас, но если тов. Митраков без инициативы работает и без малейшего напряжения, не болеет за быт вообще, за нужды трудящихся, относится к нуждам трудящихся по-барски, пренебрежительно, пора бюро обкома партии и сказать своё соответствующее слово и дать оценку деятельности т. Митракова»⁶⁹.

  Первому секретарю Магаданского обкома Т. И. Абабкову приходилось нелегко на заседаниях бюро обкома. Во-первых, начальник Дальстроя, бесспорно, был выше его во всех смыслах, что отмечали и молодые коммунисты: играло роль то, что И. Л. Митраков работал в Москве и в Госплане, а позже был заместителем министра МВД. Во-вторых, по-прежнему ни одно серьёзное дело не могло быть решено без его участия. Постепенно в среде Магаданской парторганизации приобретал вес и П. Я. Афанасьев.

  И. Н. Каштанов. Столкновения в этот период были у всех со всеми. Об одном эпизоде рассказал И. Н. Каштанов, в 1954–1956 гг. заведующий отделом пропаганды и агитации обкома: «Я объехал всю Магаданскую область по кольцу. Но немного я поработал. Получилось у меня столкновение с Абабковым. Я тогда не умел, да и не хотел. Рубил напрямую о тех недостатках, о тех непорядках, которые имели место и в нашей работе и в целом в области. Я работал в области культуры. Это называлось кураторством. И на почве театра мы столкнулись с Абабковым. Когда область образовалась, театр оказался в тяжелейшем положении. Ведущие актеры быстренько после реабилитации уехали оттуда. Театр вначале Дальстрою принадлежал. Как только область образовалась, Дальстрой перестал театр финансировать. Актёры шли все ко мне. Я несколько раз ходил к Абабкову, надо было решать этот вопрос.

  Наверно, ему было не до этого, я тогда по молодости не всё понимал. Я один раз пришел, второй, а потом я ему: «Ну что же это такое? Вы же первый секретарь, Вы почему так относитесь, мы же потеряем театр». Потом на бюро я выступал по ряду вопросов. Ну, может быть, с высоты лет своих, надо было немножко по-другому. Но я так воспитан был. Считал, что я борюсь за общее дело, не только за личное. А Абаков в Казахстане работал и в Москве, привык к порядкам не очень хорошим, потом эти порядки погубили нас. А мой непосредственный начальник Жихарев, он тоже из Москвы, он уже умел лавировать, он и меня не обижал, но в то же время не поддерживал. Ну и хоть бы сказал: что же ты прёшь напролом? Но тоже так увёртывался и уходил от решения острых вопросов. Люди вначале ко мне шли, я — к Жихареву, он увёртывался. Мне приходилось идти к Абабкову. Ходил я, ходил по кабинетам, никто ничего не решает, а театр всё падает и падает. И мы с Чистяковым переговорили между собой, с Афанасьевым советовались и решили идти к Митракову. Я никого в обкоме не предупреждал. И мы пришли, поговорили. И он за 15 минут решил все вопросы. Он большой начальник тогда был. Он занят был. Мы подождали, чайку принесли. Чистяков обсказал ситуацию: «Надо что-то делать с театром, решать вопрос с финансированием, а то область останется без театра, помогите». Он тут же при нас вызвал главного бухгалтера Дальстроя и говорит при нас: «Завтра же переведите деньги на финансирование театра». Перевели больше миллиона рублей. Перевели деньги. Мы задержали часть артистов, которые тоже собирались увольняться. Театр мы спасли, однако на мне это позже сказалось»⁷⁰.

  Дальстроевские руководители в процессе многочисленных реорганизаций оставляли на своём балансе различные жилые помещения, материальное имущество и т. д. Так, в истории с театром летом 1954 г. облисполком вынужден был «предложить» (такая формулировка) Дальстрою возвратить театру занятую весной 1954 г. жилплощадь артистов в количестве 5 комнат⁷¹. Облисполкому было сложно решать вопросы напрямую с Главным управлением Дальстроя, потому они и обращались в обком партии. Само здание магаданского Дома культуры им. Горького в связи с упразднением административно-гражданского отдела Дальстроя было передано управлению культуры облисполкома.

  Фактически карьера Каштанова могла бы на этом и закончиться: он был в результате абабковской реорганизации переведён из заведующего отделом пропаганды и агитации заместителем заведующего этого отдела. Немного позже, в 1956 г., Абабков вообще решил избавиться от лишних людей в обкоме, несколько почистив кадры от дальневосточников. И. Н. Каштанов был направлен в Москву слушателем Высшей партийной школы при ЦК КПСС. Даже осторожный Д. С. Комаровский, заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов Магаданского обкома КПСС, был направлен слушателем в Хабаровск. Только через два года они смогут вернуться в Магадан, уже тогда, когда развернутся события 1958 г., снимут Т. И. Абабкова, и в Магаданском обкоме при П. Я. Афанасьеве они займут ведущие позиции как пострадавшие в борьбе с дальстроевскими управленцами. Внутреннюю борьбу хорошо отражает тот факт, что с января 1954 г. по октябрь 1955 г. сменилось 8 первых секретарей партийных комитетов, 9 вторых секретарей и 13 секретарей горкома, райкомов и окружкома КПСС. За это же время сменилось 6 председателей исполкомов Советов депутатов трудящихся⁷².

  II партконференция. В декабре 1955 г. Абабков собирает пленум Магаданского обкома, который решил во изменение постановления IV пленума обкома КПСС перенести II партийную конференцию на январь 1956 г⁷³. Совсем не случайно II конференция прошла до XX съезда партии, и прошла она скучно. В присутствии инструктора ЦК КПСС т. Соловьёва слушали отчётный доклад Т. И. Абабкова, доклад о работе ревизионной комиссии (И. К. Котляров), а также доклад второго секретаря В. С. Тимофеева о проекте директив XX съезда по шестому пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР 1956–1960 гг. На XX съезд делегатами были избраны Т. И. Абабков, П. Я. Афанасьев, Ю. В. Чугуев⁷⁴.

  Ведущей темой выступлений, учитывая, что в 1955 г. из 62 предприятий Дальстроя 25 не выполнили план⁷⁵, оставалась все усиливающаяся критика Дальстроя. Критиковали как обычно: что руководители Дальстроя продолжительное время не выступают с политическими докладами и «не могут решать несложные вопросы»⁷⁶.

  Однако с момента образования области прошло уже достаточно времени, для того чтобы в работу включились партийные органы. Потому за невыполнение плана доставалось и секретарям райкомов. Особенно критиковали Сусуманский райком (с 1953 г. Западное управление не выполняло план)⁷⁷; его руководителей критиковали за то, что они, вместо того чтобы разобраться в действительных причинах невыполнения плана добычи золота, «пошли на поводу у хозяйственных руководителей»⁷⁸.

  В падении золотодобычи также обвиняли корифеев-геологов, и было за что: качество проводимых работ и на разведке, и на геологопоисковых работах заметно снизилось. То, что геологоразведка отстаёт от поставленных перед ней задач, было очевидным и для высшего руководства. Митраков в начале 1950-х годов безуспешно пытался справиться с ситуацией. Постоянные склоки в среде самих руководителей геологоразведки, играли на руку Цареградскому. Его критиковали, говорили, что «геологи плохо работают, тов. Цареградский, можно сказать даже и не работают... их надо заставлять работать, тов. Цареградский»⁷⁹. Вообще в управлении царил полный застой. В этом сыграло роль многолетнее руководство В. Цареградского.

  В 1956 г. критические явления в геологоразведке со всей силой обрушились на Дальстрой. В самом геологоразведочном управлении признавали, что недостатки геологоразведочного управления (ГРУ) сводятся к нарушению принципа подбора кадров. «На руководящие посты в ГРУ назначаются по принципу: кто дольше работает на Колыме. Если товарищ работает 15–20 лет, он, значит, вполне зрелый руководитель, и он должен быть на руководящем посту»⁸⁰.

  Собственно, такой принцип подбора кадров пронизывал весь Дальстрой сверху донизу. Узкий круг людей, связанный семейственностью, а отсюда — круговой порукой, работает на предприятиях. О каком движении вперёд может идти речь?

  В. Цареградский — легенда. Б. Ерофеев — легенда. Корифеи. Что это означает? Это означает, что они удачливые профессионалы-геологи, сделавшие большие открытия, попавшие в чистые кабинеты, усидевшие в своих креслах, оба сделавшие прекрасную карьеру. Об этом мечтали молодые геологи, прибывавшие на Колыму. Однако негативным фактором была и некоторая натянутость в их отношениях друг с другом. Более того, в геологоразведочном управлении наблюдались такие факты, когда работники также делились на группы, поддерживающие Цареградского или Ерофеева. Они писали друг на друга остроумные пародии в жанре былин: «...один богатырь Цареградский и против него — богатырь Ерофеев»⁸¹. С образованием области и корифеи не избежали критики.

  Обвиняли всю троицу — Цареградского, Ерофеева, Драбкина. Но кто бросал им в лицо обвинения? Дальстроевцы. Никто из приезжих не посмел бы в таком роде высказываться, как делал это, к примеру, тот же С. В. Марков весной 1954 г.: «Пусть товарищи Цареградский, Ерофеев, Драбкин держат ответ перед партией, почему они допустили и допускают такое положение, когда наше государство из года в год все меньше и меньше получает золота, в то время как аппарат Главного управления и особенно Геологоразведочного управления неудержимо возрастает»⁸². У Маркова и геологов были свои счёты, вообще у всех старых дальстроевцев были непростые отношения. Они столько лет вместе работали, что у всех накопились противоречия, обиды и вражда. Марков, сделавшийся первым секретарём райкома, конечно, не хотел отвечать за то, что его район уменьшает добычу золота. Пусть отвечают геологи.

  Известен образ Чинкова в романе О. Куваева. Чемоданов, ставший прототипом героя, разительно отличается, к примеру, от Цареградского. В Главном управлении о нём говорили только, что его никогда «нет в кабинете, как ни позвонишь»⁸³. Он — геолог совершенно другого склада, не кабинетный, способный на рискованные действия, например, на то, чтобы везти самородки в Москву. Но все они — и Чемоданов, и Цареградский — имели много общего: они были порождением Дальстроя, одинаково жёсткими с подчинёнными, с молодыми, только что приехавшими специалистами и были подчинены одной бешеной идее — найти и урвать золото.

  В августе 1953 г., когда решался вопрос об образовании области, в Магадане проходил партактив горкома. Повестка дня — «50 лет Коммунистической партии Советского Союза». Было много речей из истории партии, партийного строительства на Колыме. Заместитель начальника Дальстроя, член горкома Цареградский говорил о 1930-х годах: «Не обошлось и здесь, на строительстве Дальнего Севера, без попыток врагов народа, врагов коммунистической партии навредить, помешать этому бурному росту нашей окраины, бурному росту горной промышленности. Была разоблачена и понесла наказание группа вредителей во главе с бывшим первым начальником Дальстроя Берзиным»⁸⁴. Э. П. Берзин был для него врагом. Они работали вместе с самого начала Дальстроя. Сталин умер, но они не могли ощущать себя как-то по-другому. Жизнь продолжалась. Чувствовали они, чем пахнет в воздухе? Что они реально думали? После XX съезда Берзин стал верным ленинцем, а например, Медведь и Запорожец оставались убийцами Кирова и врагами народа.

  Валентин Цареградский, легенда Колымы, многолетний глава геологоразведки Дальстроя, уехал ещё в 1955 г., и уехал очень вовремя. Он работал на Колыме с 1928 г., был в бухте Нагаева, когда Магадана ещё не было, а вокруг были деревья и реки и пара орочельских юрт. Он всегда чувствовал ситуацию: и в 1937 г., когда в условиях большой чистки приходилось лавировать, и в годы войны. Он, пожалуй, один из немногих в Дальстрое, который был важной фигурой и среди революционных кадров 1930-х годов, и в классической железной гвардии И. Ф. Никишова, и покидал Колыму уже при И. Л. Митракове, став легендой Дальстроя.

  Конечно, Дальстрой было за что ругать, и, как правило, в «отчётный доклад» партийной конференции включалась какая-нибудь «несерьёзная» история, обнажающая негативные стороны деятельности Дальстроя. Так, например, интересно, что протоколировали в материалах, высылаемых в ЦК, критику в адрес Дальстроя за неправильное отношение к сигналам трудящихся: «Не так давно гражданин Николаенко, проживающий в посёлке Палатка, в своём письме в обком и в редакцию газеты «Магаданская правда» сообщил о факте бесхозяйственности. В частности, он писал, что возле железной дороги в районе посёлка Палатка долгое время без надзора валяются в большом количестве дорогостоящие чугунные болванки, завезённые к нам за много тысяч километров».

  Для принятия мер это письмо было направлено в транспортный отдел Дальстроя. Вскоре от исполняющего обязанности этого отдела т. Шевырина был получен ответ: «Упомянутые в заявлении гражданина Николаенко чугунные болванки к хозяйству железной дороги отношения не имеют. Мы переадресовали Ваше письмо в «Колымснаб». Из «Колымснаба» письмо попало в «Колымтехснаб», а оттуда последовала новая отписка за подписью управляющего трестом т. Богданова: «Нами получено Ваше письмо по вопросу о болтах (?!), лежащих около железной дороги в посёлке Палатка. Сообщаю, что трест «Колымтехснаб» сбором лома не занимается. Прошу обратиться по этому вопросу непосредственно к Магаданской железной дороге»⁸⁵. Все перебрасывали ответственность друг на друга.

  В отчётном докладе Магаданского обкома II областной партийной конференции партийное руководство отмечало, что в «подборе, расстановке и воспитании кадров имеется много недостатков. Обком, окружком, горком и райкомы партии при подборе кадров часто допускают ошибки, нередко выдвигают на руководящие посты людей мало подготовленных»⁸⁶. Собственно, в справке в ЦК руководство вынуждено было признать, что за отчётный период сняло с работы 37 руководящих работников⁸⁷.

  Противоречия между враждующими сторонами были накалены до предела. Это проявилось и на пленуме 21 января 1956 г., который проходил сразу после конференции. Особенно не нравился многим сам первый секретарь обкома Абабков. Обвиняли его в пассивности, в том, что он больше бывает в Москве, чем в районах области. Так, секретарь Тенькинского райкома С. В. Марков говорил, что «Тимофеев при голосовании получил больше всех голосов против. С одной стороны это объясняется тем, что т. Тимофеев больше всех работает. Товарищ Абабков часто уезжает в Москву, поэтому большая часть работы приходилась на Тимофеева»⁸⁸.

  Вообще на этом пленуме досталось всем трём секретарям обкома: чукотские в лице А. Н. Грозина потрепали А. Н. Жихарева, дальстроевские — Тимофеева. Например, начальник Дальстроя Ю. В. Чугуев высказывал: «У товарища Тимофеева очень часто были выражения: ваше строительство, наше строительство. Я думаю, область уже существует 2 года, и всё, что есть в области, для секретаря обкома является нашим делом»⁸⁹. И связано это прежде всего с тем, что обком, зная и видя силу и могущество Дальстроя — а это могущество или «богатство» Дальстроя было прежде всего в кадрах, — всё больше тянул одеяло на себя, пытаясь принимать решения, которые зачастую были некомпетентны и направлены только на то, чтобы уменьшить влияние Дальстроя. Естественно, это вносило ещё больший раздор в отношения между руководителями территории.

  Кадры. После конференции было избрано новое бюро обкома из 9 человек. Из прошлого состава выбыли И. Л. Митраков и В. Н. Ферапонтов (умер в командировке в 1955 г.). Членами бюро стали начальник Дальстроя Ю. В. Чугуев и секретарь Магаданского горкома Т. С. Иваненко — «человек» Т. И. Абабкова. Вся его карьера была связана с Ростовом-на-Дону, откуда его и пригласили в 1954 г. с должности секретаря Андреевского райкома. Абабков выдвигал людей, которым мог доверять и которые были бы обязаны ему. Только за первые два года работы в области сменилось 180 работников номенклатуры обкома КПСС⁹⁰.

  Осенью 1955 г. в номенклатуру обкома партии входило 675 должностей руководящих работников. Из них первых секретарей окружкома, горкома и райкомов — 15 человек, вторых секретарей — 15 человек, секретарей — 14 человек, председателей исполкомов окружного, городского и районных Советов — 15 человек. Из этой категории работников ранее работали в аппарате политических органов Дальстроя 18 человек, в хозяйственных органах и общественных организациях — 8 человек⁹¹. Направлено ЦК КПСС в порядке оказания помощи из других областей страны 7 человек.

  Митраков уйдёт только в 1956 г., фактически в 1955 г.: с 20 сентября по 20 декабря 1955 г. он будет в отпуске, а уже 17 февраля 1956 г. его освободят от работы. Он увяз в Дальстрое. Организация новой области, ежегодное падение золотодобычи, критика Дальстроя и т. д. принесли ему лично много проблем. Осенью 1954 г. он получил выговор, весной 1955 г. — уже строгий выговор с предупреждением, из-за чего летом 1955 г. ему отказали в награждении медалью «За трудовое отличие». Но он всё это пережил и в декабре 1955 г. в связи с пятидесятилетием принимал благодарность министра цветной металлургии П. Ф. Ломако. Он ушёл из Дальстроя с потерями, но это были боевые потери. Он ещё долгое время работал, в том числе и в Министерстве цветной металлургии, и с ним не раз ещё сталкивались приезжавшие из Магадана руководители. После его ухода ситуация в золотодобыче не менялась. В 1956 г. из 71 действующего предприятия Дальстроя 32 предприятия плана не выполнили⁹².

  Весной 1955 г. И. Митраков просил обком утвердить в занимаемой должности начальника управления Нагаевского морского порта Павла Александровича Ларина. С этим предложением не согласился промышленно-транспортный отдел обкома. Однако после вмешательства первого секретаря обкома вопрос был рассмотрен секретариатом, на котором было решено П. А. Ларина оставить на работе начальником порта⁹³. Это ещё раз иллюстрирует, что до самого конца слово Митракова оставалось решающим при принятии важнейших вопросов. И сила его заключалась не только в огромном личном опыте и ресурсах дальстроевской организации, но и в том, что он мог существенно влиять на решения обкома партии, в том числе в вопросах подбора и расстановки кадров.

  Анализ ситуации в первые годы после создания области, протоколов первых партийных конференций и пленумов показывает, что бюро обкома и сам первый секретарь Т. И. Абабков не смогли возглавить борьбу с дальстроевскими порядками. Места секретарей только созданных районных комитетов партии заняли представители дальстроевской группы, с 1930-х годов работавшие в НКВД и в Дальстрое. Функции Дальстроя переходили к облисполкому чрезвычайно медленно. Беспорядок с финансированием различных проектов вызывал противоречия между Главным управлением Дальстроя и облисполкомом. Сбывалось то, о чем предупреждал И. Л. Митраков: в первые годы создания области расхлебывать всю кашу с организацией управления, претворением в жизнь решений партии и правительства, проблему кадров и жилой площади и множество других задач пришлось именно Главному управлению Дальстроя и лично И. Л. Митракову.

  Почему именно П. Я. Афанасьев стал реальным лидером в Магаданской области? Возможно, ответ кроется в пассивном поведении первого секретаря обкома Т. Абабкова. Как удивлялись на первой конференции коммунисты! Они думали, что первый секретарь подвергнет Дальстрой жесточайшей критике, но этого не произошло. Ведущим органом должен был стать областной комитет партии, но в первые годы после образования области он не смог сосредоточить управление и взять инициативу в свои руки. Постоянные конфликты с облисполкомом, соперничество Абабкова и Афанасьева давали возможность руководству Дальстроя не слишком задумываться о необходимости перемен.

  Письмо секретаря райкома. В апреле 1954 г. товарищ Балакирев, секретарь Ягоднинского райкома КПСС, ещё до конференции в своём письме поставил перед обкомом КПСС вопрос о замене должностей заместителей по политработе и введении вместо них освобождённых секретарей парторганизаций. Инструктор отдела парторганов Якуш, который занимался этим вопросом, составил справку для заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов Магаданского обкома Д. С. Комаровского, в которой даже вопреки Уставу Магаданской области, не предусматривавшему преимуществ на введение освобождённых секретарей, он дал положительное заключение на предложение Балакирева, вероятно считая, что в Москве могут учитывать специфику региона и то, что область только образована.

  В частности он писал: «Вопрос заслуживает внимания в связи с образованием Магаданской области. В течение нескольких лет воспитанием заместителей по политработе занимались политотделы, которые в силу своего особого положения и чрезвычайных прав единоначалия осуществляли руководство первичными партийными организациями и заместителями по политработе, принимали меры по тем или иным вопросам в первую очередь путём распоряжений и указаний единоначальника, без коллегиального обсуждения их. Этот стиль руководства не мог не отложить свой отпечаток на работу заместителей по политработе. Кроме того, некоторые молодые коммунисты, в прошлом армейские политработники, в гражданских условиях в партийных органах не работали. Копируя в своей работе стиль и методы руководства политотделов, на практике становились на путь администрирования, отрываясь от коммунистов и партийных организаций»⁹⁴.

  Инструктор обкома говорил, по сути, о партийной практике в Дальстрое, о том, что она отличалась от обычной и что молодые партийные работники, приезжая в Дальстрой, получали сразу особый партийный опыт — дальстроевский. Д. С. Комаровский рассматривал этот вопрос несколько месяцев; естественно, он понимал правильность предложений первого секретаря Ягоднинского райкома. В одиночку такой серьёзный вопрос он решить, конечно же, не мог. Решение по этому вопросу было принято в августе 1954 г. 23 августа он написал Абабкову, что отдел партийных органов считает данное предложение неприемлемым и поддержать его не может. Причины? Это противоречит Уставу, должности введены с учётом специфических условий работы Дальстроя⁹⁵. Через несколько дней Абабков написал: «Согласен с вашим предложением. Прошу разъяснить это решение т. Балакиреву», ещё через два дня, 30 августа, Комаровский оставил пометку на справке: «Балакиреву разъяснено»⁹⁶.

  Но несколько моментов заставляют обратить на себя внимание: во-первых, долгие сроки исполнения, во-вторых, положительное решение инструктора обкома по предложению секретаря райкома. Возможно, Д. С. Комаровский затягивал решение этого вопроса, во всяком случае, он не собирался ничего предпринимать до партийной конференции, после которой ситуация не только не прояснилась, а стала ещё более запутанной. Безусловно, он советовался с Афанасьевым, ну, и знал мнение Митракова.

  Казалось, что в августе вопрос был исчерпан. Но любопытно: прошло ещё несколько месяцев, и в декабре 1954 г. Д. С. Комаровский снова взял это письмо в руки. Возможно, это был чисто технический момент — он оставил свою резолюцию на документе: «Материал использован». Но он ещё раз его прочитал и из всего текста выделил и подчеркнул красным карандашом следующие строки: «Заменой заместителей по политработе освобождёнными секретарями парторганизаций создаются условия, предпосылки для решения основного вопроса: подъёма всей партийно-организационной и партийно-политической работы на местах. Но как бы мы не меняли названия должностей, а если на этих должностях остаются люди без всякого изменения — содержание, формы и методы партийной работы»⁹⁷.

  Вот о чём он, возможно, думал в тот момент (через год после образования области): люди остаются без изменения на своих местах! Вот причина, по которой, на наш взгляд, он и не мог поддержать тогда предложение, о котором написал — тоже неспроста — первый секретарь райкома Балакирев.

  Периферия. В районах, казалось, все оставалось как всегда. Созданные райкомы робко брались за осуществление контроля хозяйственной деятельности администрации, улучшение организационно-партийной работы. Райисполком утверждал поселковые советы, сельские советы, занимался вопросами охраны лесов, усыновления, принимал меры по борьбе с бродячими собаками, подготовкой к зиме, пособиями многодетным и одиноким матерям, налогами. Поселковые советы занимались мобилизацией средств населения, отводом земельных участков под индивидуальное строительство, озеленением, санитарными проблемами. Сельсовет проводил сессии. Выбирались мандатная комиссия, председатель, зам. председателя, секретарь и члены исполнительного комитета. Избирались постоянно действующие комиссии — по здравоохранению, образованию, бюджетно-финансовой работе.

  Как только местные органы были образованы, они не знали, что собственно делать. Они прямо шли к Афанасьеву и спрашивали: что делать, Павел Яковлевич? «С чего начинать? Мы все — члены исполкома, но не знаем, какие решать вопросы сейчас. Когда собрались с активом, то нашлись десятки нерешённых вопросов. В этом рабочем посёлке, где проживает более тысячи вольнонаёмного состава, нет школы, нет уютного детского сада, баня в землянке, жилищные условия чрезвычайно тяжелые, торговля не организована. Кстати, этот посёлок существует уже 15 лет»⁹⁸.

  Райкомы, конечно, находились в трудном положении. От их работы зависели общие показатели области, и с них много спрашивали. Райкомам всегда чего-то не хватало, они всегда просили обком, а часто требовали того или иного положительного решения по своим вопросам. На конференциях секретарей райкомов просто прорывало. Они высказывали все наболевшее. Одной из проблем был транспорт — необходимо было постоянно передвигаться на большие расстояния. Нормальных машин не хватало даже в райкомах. Долго просил хорошую машину Иультинский райком. Однако её выделили только после того как сам Афанасьев проехал на разбитой машине райкома более ста с лишним километров⁹⁹.

  В районах бывали мало и не все. Были и постоянные ездоки. Но в основном детально о том, что происходит в районах, знали немногие руководители. О работе райкомов судили только по протоколам. Однако, если возникали какие-либо проблемы, райком допускал какую-то ошибку, следовала серия звонков по телефону с различными указаниями и выражением неудовольствия.

  Территориальные особенности Магаданской области влияли на решение дел: при отсутствии нормальной транспортной и телеграфной связи вся служебная переписка, а также государственная отчётность передавались по области исключительно по радиотелеграфу, по этим же причинам удлинялись сроки служебных командировок, к тому же командируемые были вынуждены пользоваться услугами авиации, что требовало больших расходов по переезду к месту назначения.

  Структура штатов райкома партии постоянно менялась. Мало того что с райкомами никто эти вопросы не обсуждал, так ещё случались конфузы: официально могли выделить единицу, райком подбирал работника и утверждал его на бюро райкома КПСС, а через несколько дней следовал звонок из обкома с требованием ликвидировать эту единицу. Секретари возмущались: «В какое положение вы, товарищи, нас ставите? Когда новую структуру райкомов утверждали, т. Абабков сказал, что советовались с нами. Но ведь нужно прямо сказать, что не советовались»¹⁰⁰.

  Наиболее осведомленными партийными работниками были инструкторы обкома. Они всегда находились в районах и знали, что там происходит. Следует отметить, что с образованием области работе инструкторов уделялось мало внимания. Штатный состав инструкторов был укомплектован старыми дальстроевцами, должность инструктора являлась своего рода почётной переходной должностью, её занимали в надежде на перевод на другое место работы или выезд в центральные районы страны. Уже после 1958 г., после соответствующих решений ЦК, партийные комитеты области больше стали уделять внимания подбору внештатных инструкторов и организации их практической работы. Например, в июне 1961 г. в обкоме работало 319 внештатных инструкторов¹⁰¹.

  Поскольку инструкторский состав постоянно находился в режиме решения текущих вопросов, инструкторы часто выезжали в командировки, присутствовали на районных конференциях и хорошо знали положение дел на местах. «Абабков, — говорил один секретарь райкома, — больше следил в своём режиме за тем, чтобы к нему в кабинет не попал какой-нибудь инструктор обкома, или стремился к тому, чтобы меньше собирать аппарат»¹⁰².

  Местные советские органы зачастую превышали свои полномочия. Так, Ягоднинский райисполком установил для населения дополнительный прямой налог на жильцов, имеющих скот; Сусуманский райисполком предоставил 25 гражданам в бессрочное пользование земельные участки на правах личной собственности¹⁰³. Кроме того, многими Советами депутатов трудящихся, незаконно совершались нотариальные действия, не только не подлежащие их компетенции, но и нередко непредусмотренные Положением о государственном нотариате РСФСР. Поселковые советы свидетельствовали копии с аттестатов, дипломов, приговоров судов, удостоверяли договоры мены домовладений, договоры отчуждения домовладений на снос на сумму свыше 500 рублей, свидетельствовали подписи на расписках и обязательствах, содержащих элементы сделки.

  Превышение полномочий проявлялось и в отношениях с дальстроевскими организациями, когда руководство районов обязывало руководителей предприятий Дальстроя выделить им технику, а если это решение не выполнялось, указанные лица несли административную ответственность в виде предупреждения, штрафа или исправительно-трудовых работ¹⁰⁴. Организационно-инструкторским отделом облисполкома в районах постоянно проводились проверки. Действия советских органов, противоречащие Конституции и СССР и идущие в разрез с советским законодательством, как правило, разбирались на заседаниях облисполкома.

  В районах, казалось, всё оставалось как всегда. Посёлки, начиная с центра, были геометрически вымерены — прямые улицы, клумбы, парк, центральная площадь, но чем дальше от центра, тем больше виделось разрухи, скосившихся бараков, металлолома. Те же руководители, что и раньше, правда, кое-где приехали и новые, но без тех, кто имел дальстроевский опыт, добывать металл невозможно. Естественно, это сказывалось на формах и методах управления: они управляли так, как умели. Заместитель начальника Управления КГБ по Магаданской области Орленко, вскоре ставший начальником, отмечал: «В 38–39 гг., как известно, здесь, на Колыме, в вопросах управления отраслями народного хозяйства применялись сплошь и рядом неправильные методы: администрирование, нарушение законных прав личности и т. д. Следует сказать, что, несмотря на принимаемые меры обкомом партии и райкомами партии на местах, рецидивы этих неправильных методов руководства хозяйственной деятельностью у нас кое-где есть и сейчас»¹⁰⁵.

  На Теньке (Тенькинский район) особенно мало чувствовалось перемен. Усть-Омчугский поселковый совет располагался в двух комнатах. Здесь оставались Евгений Иванович Азбукин, с 1940 г. работающий на Крайнем Севере, с 1952 по 1958 г. — в Усть-Омчуге начальником Тенькинского горно-промышленного управления, и Семён Васильевич Марков, ставший первым секретарём Тенькинского района (с формулировкой: «утвердить первым секретарём, оставив его в кадрах МВД»)¹⁰⁶.

  В районе про них говорили: «Мы с Тамарой ходим парой»; на партконференциях — почти так же: «Первый секретарь райкома тов. Марков выезжает на предприятия только с начальником управления тов. Азбукиным, они только вдвоём курсируют по управлению, словно братья-близнецы. Коммунисты района предполагают, что они не ездят в одиночку потому, что решили проворачивать руководство районом «двойной тягой»¹⁰⁷.

  Оба они были колоритными дальстроевскими фигурами. Интересно, что их образы остались и в художественных произведениях. Ветеран Колымы М. А. Петров, автор романа «За колымским перевалом», написанного в 1980 г., запечатлел их в образах главных действующих лиц: первый секретарь Тенкинского района в романе Тарков — за ним угадывается С. В. Марков; директор горного управления Тургеев — это Е. И. Азбукин.

  Роман можно назвать и воспоминанием автора о пятидесятых годах на Теньке: многие описываемые эпизоды, случаи имели место в жизни, а характеры героев соответствуют реальным людям. Главная нить романа — в борьбе Таркова и начальника прииска Жарченко, двух старых дальстроевцев, в борьбе двух группировок геологов относит наличия золота на Теньке и способов его добычи. Роман о борьбе с «теорией затухания» золота.

  Несмотря на то, что реальные исторические события, например снятие Таркова, подогнаны под сюжет и не соответствуют действительности, в книге очень хорошо показывается жизненный мир местной элиты. Тарков, первый секретарь райкома, — царь и бог на Теньке. Главный способ управления — давление, угрозы и мат. Потом будут вспоминать, что ни одно заседание без мата не обходилось. Он гуляет, отдыхает. У него своя «охотничья база» в тайге, на берегу реки Детрин. Он — хозяин Теньки. Он сам её построил. Такие дачи были и в Магадане, и в посёлках.

  Жарченко — руководитель прииска, матерый дальстроевец, добывающий золото любой ценой. Геологи находили места, где может быть золото, и тотчас в дело включалась психология «вбитого кола». Через десять дней на этом месте в развороченной тайге, на перекопанной земле уже грохотали махины работающих промприборов. Так действовал Жарченко. Такое могли себе позволить только старые кадры, особенно работавшие на Колыме в период войны — и не столько с начала войны, сколько с самого начала Дальстроя. В войну этот подход был узаконен НКВД СССР. В. Цареградский в октябре 1941 г. говорил: «...к разведке (геологоразведке) предъявлены новые требования... В разрезе директивы наркома т. Берия мы должны давать сейчас самые богатые и легко достигаемые месторождения...»¹⁰⁸. Это была установка, которую не нужно было повторять. Это знал каждый геолог и каждый директор прииска — от этого зависели личный успех и карьера. Все искали золото. Находили и «вбивали кол» — не считаясь ни с какими правилами и законами горного дела, без технического проекта, иннженерных расчётов, плана! При Дальстрое всё было можно! Деятельность директора прииска оценивалась прежде тоннами золота. Минимум — план. Больше — лучше. Это сама сущность системы Дальстроя. Найти — взять.

  С образованием области нужен был другой подход. Задачей высшего руководства области было создание для людей элементарных условий. Однако, учитывая тот факт, что у руководства районами стояли бывшие старые дальстроевцы, это было сложнейшей задачей. И этот директор прииска, и сам первый секретарь райкома — порождение Дальстроя.

  В романе есть интересный эпизод: в район приезжает первый секретарь обкома Дальнов (П. Я. Афанасьев). Когда Тарков (Марков) и Тургеев (Азбукин) его проводили, между ними состоялся следующий диалог:

  «— Тарков: Как ты все это оцениваешь? Обедать не стал. От сопровождения ГАИ отказался. Все беды Дальстроя вывалил на мою голову...

  — Тургеев: Новая метла метёт по-новому.

  — Тарков: Не скажи! Басурмин четыре года сидел на его месте и мёл вдоль дороги. А этот сразу стал загребать поперёк»¹⁰⁹.

  Нетрудно догадаться, что Басурмин — не кто иной как Т. И. Абабков, который, по выражению автора, «мёл вдоль дороги». Сам С. В. Марков и в 1956 г. в своих речах ссылался на Сталина и неустанно повторял: «Основная деятельность нашего района есть добыча золота. Единственная генеральная наша задача, вытекающая из шестого пятилетнего плана — как в прежнее, так и в настоящее время — добыча золота»¹¹⁰.

  После XX съезда борьба в районах резко оживилась. На Теньке 2 апреля 1956 г. доклад об итогах съезда делал не С. В. Марков, а второй секретарь райкома — М. В. Смирнов. Заместитель начальника Тенькинского горнопромышленного управления Нольский говорил: «Магаданская область — крупная индустриальная область. Уровень механизации наших предприятий не ниже, а чаще выше аналогичных предприятий всего Союза. Это первое важнейшее новое изменение в Дальстрое. Резко изменился и меняется состав рабочих Дальстроя. Большинство предприятий переведено на вольнонаёмный состав рабочих. А структура Дальстроя осталась старой. Это усугубляется совершенно неправильным чувством «исключительности»: «мы-де дальстроевцы, нам всё подавай». Это вредный пережиток времени — «золото — любой ценой». Партия требует от нас культурной высокопроизводительной работы, чтобы золото добывалось намного дешевле»¹¹¹.

  Очень крупная фигура, С. В. Марков был снят с должности в декабре 1956 г., как зафиксировано в его деле, «по личной просьбе» и выехал в центральные районы страны. Приехавший на замену Маркову новый первый секретарь райкома Борис Петрович Каплюк, переведённый с должности заведующего финхозсектором обкома, в начале 1957 г. отмечал, что на многих приисках организацию работ можно сравнить с 1940-ми годами¹¹², условия труда и быта на очень низком уровне, нет советской власти, нет поселкового Совета и т. д. Шёл 1957-й год, и по всей стране дул уже ветер перемен.

  Помимо центральных районов Колымы особое место занимала Чукотка. Она разительно отличалась от центральных районов Колымы: морозы здесь были сильнее, пространства огромные, ветры и — особенности, связанные с местным населением. В 1954 г. в Дальстрое признавали, что хозяйство Чукотки «приходит к полному развалу»¹¹³. В действительности, чукчи жили плохо и даже очень плохо. Сами чукчи прямо заявляли тому же П. Я. Афанасьеву, что в 1934 г. было лучше, так как были чайные, культбазы, где они могли переночевать и т. д.¹¹⁴ Чукчи испытывали большую нужду в хорошем и благоустроенном жильё. Большинство коренного населения никогда за всю свою жизнь не мылось, жили чукчи в тёмных и грязных ярангах. Колхозов, бань, клубов было очень мало. Медицинская помощь оказывалась плохо. Культурно-просветительская работа в тундре в основном проводилась работниками красных яранг. О кадрах этих красных яранг в то время говорили: «Где выгнали, значит, направляем на работу в красную ярангу»¹¹⁵.

  С национальными кадрами Чукотки всегда было много проблем. Депутаты-националы, которых приглашали на сессии и конференции, часто оказывались вообще без внимания. Бывали случаи, когда выдавали суточные, гостиницей не обеспечивали, и, как рассказывал П. Я. Афанасьев, командированные «вынуждены были буквально валяться, где придётся»¹¹⁶. Был случай, когда секретарь Провиденского райкома КПСС (чукча) дрался с другим чукчей. Секретарь бил несколько раз по лицу. А тот кричал: «Ой, меня самый большой начальник бьёт». Милиционер, завидев, что это секретарь райкома, махнул рукой. Чукчи избили друг друга и, обнявшись, пошли в клуб¹¹⁷.

  У председателя облисполкома Афанасьева было особое отношение к Чукотке. Он был там ещё в качестве представителя Хабаровска, о его отношении говорят и частые поездки на Чукотку. В 1955 г. он был на Чукотке несколько раз. Одной из его заветных идей было увеличение поголовья оленей. Афанасьев многое знал о реальных проблемах Чукотки, часто резко критиковал работников обкома за невнимательное отношение к ней. Относительно его увлеченности оленями над ним, бывало, и подшучивали.

  «Не ошибешься, если скажешь, что тов. Градов, например, оленеводческой бригады в глаза не видел, да и секретари обкома в этих бригадах не были. И секретарь окружкома в глаза не видел этой бригады.

  Постараемся и мы больше бывать в бригадах. Кстати, на пленум я приехал оттуда. Было время, когда Н. А. Жихарев предлагал ликвидировать красные яранги. Так мы можем ликвидировать и освобождённых секретарей, и колхозные парторганизации. Кто же тогда работать будет?

  Из президиума: Олени! (Смех в зале.)

  Афанасьев: Для увеличения оленей мы и должны работать»¹¹⁸.

  «Тёплые» отношения П. Афанасьева и чукотских руководителей не очень нравились первому секретарю обкома. Чукотка в какой-то мере стала в 1950-х годах центром противостояния обкому. Это было связано с тем, что Абабков в действительности мало интересовался тем, что там происходит, в отличие от того же Афанасьева. Кроме того, на Чукотке оставались партийные кадры, всегда конфликтовавшие с Дальстроем и также очень ждавшие перемен в связи с образованием области. Однако течение времени показывало отсутствие кардинальных изменений. Проблем на Чукотке хватало, и Чукотский окружком и окрисполком по ряду принципиальных вопросов обращались прямо в ЦК КПСС и в Совет Министров СССР, а также в союзные и республиканские министерства, минуя областные организации. Секретарь окружкома Александр Никитич Грозин в течение 1956 г., но особенно много в 1957 г. писал Булганину, Первухину, министру культуры Михайлову, Аристову — дважды, и ещё чаще лично Хрущёву. Так, только за шесть месяцев 1957 г. из окружкома и окрисполкома было направлено в ЦК КПСС, СМ СССР и РСФСР, а также в союзные министерства 13 писем и 13 телеграмм¹¹⁹. Осенью 1957 г. на Чукотку был направлен инструктор отдела парторганов обкома Г. Бицюк, который после проверки работы окружных организаций, резюмировал: «Окружком неправильно ведёт себя по отношению областного комитета партии»¹²⁰.

  По команде первого секретаря обкома практически все отделы обкома составили справки о работе чукотских партийных и советских организаций, в которых приводились примеры их «неправильных действий». Так, заведующий финхозсектором обкома А. Четвериков отмечал, что на Чукотке практикуется выдача денег из кассы райкомов КПСС на ремонт квартир¹²¹. Заведующий сельскохозяйственным отделом обкома Градов сообщал факты интересной истории о том, как в 1957 г. секретарь Чукотского райкома КПСС Тихненко обратился к президенту ГДР (!) Вильгельму Пику с письмом, в котором просил выделить для района самолёт типа вертолёта (малютку) для обслуживания оленеводческих бригад. В письме он сообщал, что их в СССР нет, и указал номер счёта райкома в Лаврентьевском отделении Госбанка¹²². В действительности, этот факт был известен Чукотскому окружкому, но он не информировал об этом обком.

  В результате этого противостояния секретарь окружкома А. Грозин лишился своей должности. Бюро обкома после ухода И. Митракова и высылки И. Н. Каштанова и Д. С. Комаровского фактически было подконтрольно первому секретарю обкома. В частности, П. Я. Афанасьев не смог противостоять решению бюро обкома заменить первых секретарей Анадырского (А. Ф. Плотицын) и Северо-Эвенского райкомов (В. С. Марков). На Чукотку были направлены представители обкома — кандидат в члены бюро т. Власов, а также бывший секретарь Чукотского окружкома партии т. Грозин. В итоге представители обкома на Анадырской конференции прибегли к грубому нажиму на делегатов, навязывая им предложения обкома вопреки мнению делегатов. То же самое повторилось и на конференции в Северо-Эвенском районе. Однако члены бюро райкома, некоторые секретари партийных организаций высказались против предложения бюро обкома партии о замене т. Маркова. Они указывали, что товарищ Марков 6-й год работает в районе, знает район, умеет организовывать работу, что экономика растёт, и они не видят острой необходимости в его замене. Секретарь обкома Жихарев также навязал делегатам предложение обкома, не считаясь с мнением Северо-Эвенской партийной организации. Коммунисты районов обратились с жалобой в ЦК КПСС и были наказаны Чукотским окружкомом. Бюро обкома не осудило действия своих представителей, а указало им на то, что они недостаточно проводили в жизнь предложения обкома. Это подогревало и без того негативное отношение к обкому и к Т. И. Абабкову.

  Однако в области уже работали представители ЦК по проверке работы Магаданского обкома, не за горами были решения Бюро ЦК по РСФСР и III партийная конференция. Согласно решениям Бюро ЦК КПСС по РСФСР секретари райкомов были оставлены в своих должностях, а секретарём Чукотского окружкома из аппарата ЦК был направлен Василий Григорьевич Ботыгин. Пострадавший при Т. Абабкове, А. Грозин после III партийной конференции вернулся в афанасьевскую когорту. Он был назначен заведующим орготделом облисполкома.

  Между тем управленческие проблемы на Чукотке оставались. Многие указания из области давались в районы, минуя округ и даже без его уведомления. Проверяющие из Москвы практически постоянно выслушивали и проверяли такого рода претензии окружных организаций к области. Однако поворачивалось это иногда совсем в другую сторону. Так, представитель Президиума Верховного Совета РСФСР тов. Байков в 1960 г. вообще ставил вопрос о целесообразности существовании Чукотского округа и содержания окружного аппарата¹²³. Много проблем было и в работе местных Советов Чукотского округа, которые проистекали, по сути, из слабого кадрового состава окружного исполкома. Орготдел окрисполкома, который должен был курировать эти вопросы, фактически запустил работу в данном направлении. Так, сессии районных советов должны были созываться 6 раз в год, вместо этого самое большое число созывов — 2 раза в год. Также особенностью было в большинстве своём проведение сессий без кворума. По этому поводу проверяющие из Москвы отмечали: «Это значит, можно прямо сказать, советской власти там по существу нет, и Советы там не работают»¹²⁴. Между окружными и областными организациями проблемы оставались и при П. Я. Афанасьеве. На Чукотке считали, что областные организации подменяют окружные, и многие кардинальные, принципиальные вопросы решаются помимо округа.

  В первые годы существования области в Магаданском обкоме большинство высших руководителей имели большой опыт работы в МВД СССР (Дальстрой) или были непосредственно связаны с МВД по партийной линии и ранее работали в регионах с большим сосредоточением лагерей (Казахстан). На должности секретарей созданных райкомов были назначены кадры из Дальстроя МВД СССР, партийных же работников обкома и горкома (С. И. Чмыхов, Д. С. Комаровский, И. Н. Каштанов) оправляли на учебу, то есть фактически устраняли от руководства.

  Мероприятия которые должны были проводиться на Колыме, а именно: уменьшение числа заключённых, организация притока вольнонаёмного населения и обеспечение его жилыми помещениями, снижение преступности, улучшение условия проживания населения, — оставались для дальстроевской элиты второстепенными задачами. Этим должны были заниматься обком и облисполком, но ведь и их работу оценивали прежде всего по количеству добытого металла. Административные методы по перестройке системы управления в Магаданской области дали незначительные результаты.

  Несмотря на шквал критики в адрес Дальстроя, именно этот мир, эта система, эта организация продолжала оставаться ведущей силой при решении текущих управленческих и хозяйственных задач. Реальная сила Дальстроя как организации со временем уменьшилась, но оставался кадровый потенциал — носители особой психологии, в том числе особого стиля руководства. Партийным кадрам, приехавшим в декабре 1953 г., предстояло ещё многому научиться у прежних дальстроевских кадров, прежде чем реально сменить их у руля руководства областью.

  XX съезд и его решения в судьбах Колымы. При всех изменениях, происходивших в стране в течение десятилетия 1953–1964 гг., XX съезд стоит особняком. По сути, для того чтобы сделать процесс реформ необратимым, было принято решение осудить сталинскую политику, в русле которой десятилетиями развивалось советское общество. От Магаданской области на XX съезд были делегированы три человека —первый секретарь обкома Т. И. Абабков, начальник Дальстроя Ю. В. Чугуев и председатель облисполкома П. Я. Афанасьев. Для них доклад Хрущёва о культе личности означал только то, что теперь установлены новые правила, по которым предстоит жить и работать. То, что после самого съезда они, как и многие другие делегаты, эти правила плохо представляли, — это один вопрос, но то, что им предстояло объяснить эти правила и Магаданской областной парторганизации, — вот в чём была реальная проблема для руководства.

  Собрание магаданского областного и городского актива прошло уже 23 марта 1956 г. Собрание было посвящено итогам XX съезда, и главной темой стал закрытый доклад Хрущёва. На активе присутствовали представители всех районных организаций в составе 620 человек. Первый секретарь Т. И. Абабков изложил основные положения доклада Хрущёва: «В связи с тем, что текст доклада будет полностью зачитан на собраниях первичных партийных организаций, разрешите мне на данном активе остановиться лишь на основных положениях доклада. Возвеличивание культа личности... Оно умаляло роль народных масс и роль партии, принижало коллективное руководство, подрывало внутрипартийную демократию, подавляло активность членов партии, их инициативу и самодеятельность. Все это приводило к бесконтрольности, безответственности и даже произволу отдельных лиц, мешало развёртыванию критики и самокритики, порождало односторонние, подчас и ошибочные решения вопросов»¹²⁵.

  Все последующие выступающие говорили о чём угодно, кроме культа личности. Это связано с особенностями партийного «нюха»: когда ситуация неясна — лучше молчать. В принципе большинство уже знало о случившемся и размах репрессий не поражал воображение, как это было характерно для большинства делегатов XX съезда или для массы населения. Для жителей Колымы лагерная действительность была частью повседневной, обыденной жизни.

  Яркую критику репрессий нарисовал в своём выступлении Семён Васильевич Марков, с 1932 г. работавший в ОГПУ, а с 1938 г. — в Дальстрое: «Возьмём мрачные 1937–1938 годы — около семидесяти процентов дальстроевской партийной организации было арестовано, и многие из коммунистов были расстреляны. После прибытия политотделов на Колыму, созданных ЦК КПСС в 1939 г., было установлено, что дела на многих арестованных коммунистов Дальстроя и приговорённых к смертной казни, вызывают большое сомнение. По настоянию политуправления и политотделов дела на многих товарищей были пересмотрены и установлена их полная невиновность. Они были реабилитированы и восстановлены в партии. В частности были реабилитированы и восстановлены в партии инженер-коммунист т. Максимцева, коммунист т. Геренштейн — начальник автобазы № 4, т. Раскин — заведующий Росснабсбытом облисполкома и многие другие. Политотделами были установлены вопиющие факты нарушения советской законности, когда по указанию начальника Дальстроя К. А. Павлова на прииске «Штурмовой» выстраивали заключённых и каждого третьего здесь же расстреливали без суда и следствия. Тройка во главе с Павловым расстреляла огромное количество заключённых на ключе Серпантинке в районе Хатыннаха и других местах Колымы. Такое зверство ничем нельзя объяснить, кроме как садистскими потребностями Павлова, Кедрова и других работников Дальстроя. В эти же мрачные годы, когда не было каких-либо оснований для ареста коммунистов, то многих просто сажали в лагерь, они проживали в зоне за колючей проволокой вместе с заключёнными, под конвоем выходили на работу и уходили с работы, и это заключение коммунистов называлось партийным заданием по перевоспитанию заключённых. Старые дальстроевцы хорошо помнят, когда прибыли организаторы убийства Кирова — Медведь, Запорожец и другие — в «ссылку» на Колыму, то тогдашние руководители Дальстроя этих убийц встречали в порту с духовым оркестром и приветственными речами. Медведь и Запорожец были назначены начальниками отраслевых управлений, под руководством этих убийц работали честные советские люди — коммунисты и комсомольцы. О всех этих страшных злодеяниях, которые были совершены в 1937–38 годах на Колыме, политуправление совместно с политотделами Дальстроя составили большую докладную записку, с просьбой принять меры к виновным лицам, и направили её в ЦК ВКП (б) на имя Сталина. Ответом на эту докладную записку последовало снятие с работы начальника Политуправления Дальстроя т. Моренкова, который до этого только что был назначен на эту работу, а начальников политотделов в скором времени перевели с партийной на хозяйственную работу. Так Сталин «реагировал» на совершенно правдивые сигналы партийных органов о произволе, творившемся в те годы в Дальстрое»¹²⁶.

  Маркова слушали очень внимательно, поскольку знали, что он за человек. Надо отдать ему должное: сам он — человек жёсткий, прошедший школу НКВД, 18 лет в Дальстрое, причём с самого начала — на руководящих должностях. Он впитал в себя дух Дальстроя. Дальстрой — это он. Про всех таких руководителей, как он, на Колыме ходили свои истории, и многие не без оснований могли думать и об его роли в событиях конца 1930-х годов. Маркова слушали, затаив дыхание. Он лично знал тех, о ком говорил. В то время, о котором он говорил, вспоминая о Медведе и Запорожце, в 1934 г., он работал в Ленинграде помощником начальника дивизиона по политработе 51-го полка войск НКВД.

  Что заставляло С. В. Маркова выступить с такой речью? Любопытно в этой связи свидетельство заместителя начальника Тенькинского горнопромышленного управления т. Польского. В апреле 1956 г. он рассказывал, как на второй день после читки доклада Хрущёва о культе личности звонил ему из Магадана С. В. Марков: «Вы почему перед культом личности преклоняетесь?» — Отвечаю: «Не понимаю Вас, Семён Васильевич». — Марков: «Как не понимаете, мало он Вас 17 лет в тюрьме держал? Сейчас же поднимитесь и выбросьте его портрет, вместо него купите портрет Ленина». Это командование под видом партийной бдительности и есть прямое продолжение вредной, непартийной практики последних лет. Отрекаясь на словах, он усугубляет ошибку, перестраховываясь — как бы не опоздать. Зная Маркова с 1940 г., не верю я в искренность его. Будучи начальником политотдела на Севере, он мог бы спасти от смерти тысячи людей, а он этого не сделал. Сталин и ЦК таких указаний ему не давали»¹²⁷.

  Свою речь Марков закончил так: «Мы вносим предложение обкому партии создать комиссию и пересмотреть дела расстрелянных коммунистов на территории области. Мы не сомневаемся, что многие из них посмертно будут реабилитированы, а также [надо] реабилитировать их семьи и строго спросить с виновных кровавой расправы с коммунистами и честными советскими людьми на Колыме. Это будет одним из наших выводов по докладу тов. Хрущёва «О культе личности и его последствиях»¹²⁸.

  Отношение партийной верхушки к такого рода заявлениям продемонстрировали вопросы и предложения при принятии резолюции партийного актива. В частности, когда увидели, что в решении никак не отражено предложение Маркова, посыпались вопросы к секретарям:

  «Катранов. Я бы хотел внести эту резолюцию: «Просить ЦК опубликовать в «Правде» завещание Ленина».

  Тимофеев. Есть предложение не вносить это предложение.

  Катранов. Второе предложение. Просить ЦК КПСС составить закрытое письмо и доложить всем членам партии о результатах проверки в связи с культом личности.

  Тимофеев. Есть ли необходимость обращаться в ЦК партии с этим вопросом? Кто за это предложение прошу поднять руки. Прошу поднять руки. Прошу опустить. Предложение отклоняется.

  Катранов. Третье предложение — о создании комиссии по изучению фактов вот этой терроризации в Дальстрое, о которой здесь говорил т. Марков. Почему оно не внесено в решение?»

  Здесь уже пришлось вмешаться Абабкову: «Выступление тов. Маркова записано в стенограмме, областной комитет партии будет работать над этими документами и найдёт эту записку, которую они посылали. Посмотрит, что это за записка, и если будет необходимость, областной комитет партии примет меры»¹²⁹.

  Конечно, Абабкову было сложно в ситуации полного неведения относительно того, что и как будет дальше, принимать под свою ответственность столь смелые предложения партактива. Действовать приходилось самому, без оперативных указаний, так как вопросов, которые следовало решать, было много. О растерянности свидетельствует и тот факт, что на этом партактиве в первый раз не было ни портретов Маркса, Энгельса, Ленина, ни одного лозунга из решений XX съезда партии. Позже Абабков скажет, что это было упущение, которое нужно исправить¹³⁰.

  Интересными в этой связи представляются и некоторые ответы Абабкова на вопросы участников собрания партийного актива.

  «Вопрос: Каково Ваше личное мнение и впечатление о деятельности Сталина? Вы его не имеете или не хотите высказать?

  Абабков: Я, как делегат, целиком и полностью разделял и разделяю высказывание в докладе Хрущёва в отношении культа личности.

  Вопрос: Чем объяснить существование в Магадане и Магаданской области закрытых учреждений и предприятий МВД и МГБ — пошивочных, пионерлагерей, клубов, подсобных хозяйств и др.?

  Абабков: У нас лагеря в Советском Союзе создают многие организации. Насчет клуба МВД, то они его сами раньше построили и эксплуатируют. Я считаю, что в этом деле нет никаких нарушений.

  Вопрос: Надо ли снимать портреты Сталина?

  Абабков: Я считаю, что это неправильно. Об этом речь не идет.

  Вопрос: Действительно ли был врагом народа Берзин — бывший начальник Дальстроя?

  Абабков: За что он был осужден, я не знаю, поэтому ответить не могу»¹³¹.

  Ответы первого секретаря говорят о его полной растерянности. Говоря об итогах партактива, следует отметить, что при обсуждении итогов XX съезда на региональном уровне сразу был поставлен вопрос о последствиях культа личности на Колыме. И поставлен он был одним из старейших работников Дальстроя.

  Как восприняли доклад руководители? Они уже знали, что доклад был неоднозначно воспринят в Москве. Отчасти настроения управленцев отражены в воспоминаниях будущего первого секретаря Магаданского обкома А. Д. Богданова, тогда работника комсомольской организации Магаданской области: «Ну, нам зачитали доклад. Практика была зачитывания. В ЦК комсомола я учился, нам читали по Берия, потом по Маленкову. Мы поначалу и этот восприняли примерно так же. Никаких у нас не было вопросов, почему он зачитал. Мы же не знали, что он без согласия членов ЦК это сделал. Ну, сочли возможным ознакомить — спасибо большое. Потом летом вышло постановление ЦК, вот когда я его прочитал, только тогда уже появилось какое-то внятное представление о культе, как мне тогда казалось. Мне казалось, что коллегиальность соблюдалась. Раз ЦК так ставит вопрос, меры намечены крутые, мы считали это нужным. Но я считаю, будоражить было не нужно, сначала нужно было глубоко продумать, что же делать, какие меры нужно осуществить непосредственно в партии, в государстве, в системе в уголовно-правовой. Коммунистам рассказали: этого расстреляли, этого посадили, этот сидел на процессе с подбитым глазом. Это вот именно будоражит. Доклад о чём собственно? И ничего не продумано было до конца. Настоящей научной критики культа не было и нет до сих пор! Научных выводов тоже нет, практических выводов — даже попытки не было сделано!»¹³².

  Основа партийной дисциплины — неукоснительное следование чётким инструкциям центра. Хрущёв — человек, прошедший партийный путь с самых низов, прекрасно знал психологию аппарата. К кому апеллировал Хрущёв? К партийному аппарату. Отзвук от доклада: а что теперь делать? Доклад лишал легитимности Сталина и ставил под удар систему и партийные основы. Не случайно в то время по Москве ходили слухи, что Хрущёв будет министром сельского хозяйства. Слухи можно характеризовать как ожидание несостоявшихся решений, как предвосхищение ситуации, которая была нужна партийному аппарату.

  А. Д. Богданов говорит: «конкретизировать». Что он вкладывает в это понятие? Не ошибиться, отрапортовать! Самоощущение партаппарата после доклада — минное поле. Самому думать и самому действовать — это значит брать под свою ответственность. Вспомним растерянность первого секретаря обкома. Главный вывод, который можно сделать, следующий: любое решение ЦК партии все советские управленцы понимали и принимали как закон и руководство к действию. А. Д. Богданов говорит об отсутствии научной критики культа личности даже спустя полвека после доклада, но существо партийного решения критике не подвергает. Управленцы боялись ошибиться на уровне исполнения. Нужна была конкретика, а Хрущёв со своим докладом в эту формулу не вписывался. Претензии к руководству хорошо показывают, что для региональных управленцев самостоятельность в решении такого рода проблем отсутствовала. Воспоминания А. Д. Богданова зафиксировали противоречия исторической действительности.

  Ситуация на Колыме после доклада Хрущёва, областного и районных партийных активов была достаточно напряжённой. На 10 мая 1956 г. с докладом Хрущёва уже было ознакомлено 11 407 коммунистов, 7289 комсомольцев и 5982 человек беспартийных¹³³. Всего, по нашим подсчётам, с докладом Н. С. Хрущёва ознакомлено больше 25 тысяч человек. Это внушительная цифра для Магаданской области. Полное ознакомление с докладом было закончено к 15 мая¹³⁴. В Москве постоянно находился второй секретарь обкома В. С. Тимофеев. Каждые три дня отдел парторганов обкома суммировал информацию о проведении партактивов в районах и на различных предприятиях. Составлялись записки в ЦК о ходе изучения материалов XX съезда в парторганизациях Магаданской области. Каждую неделю короткие справки посылались в Москву.

  Первый секретарь обкома Абабков внимательно просматривал справки и записки и подчёркивал волнующие его места. К примеру, райкомы слали отчёты в обком каждую неделю. И каждую неделю в тексте отчёта Ягоднинского райкома он выделял одну и ту же фразу, один и тот же вопрос главного маркшейдера Северного горнопромышленного управления т. Рогова: «Как райком КПСС ликвидирует ошибки, допущенные в прошлом партийными организациями и органами МВД и МГБ нашего края»¹³⁵? Везде он выделен и исчерчен рукой Абабкова. В итоге попал он и в справки, которые готовил обком для ЦК КПСС. Абабков занимался этим вопросом постоянно. Ему нужно было думать, поскольку вопрос можно было поставить и по-другому: как обком ликвидирует ошибки? То есть как он, первый секретарь, ликвидирует ошибки. И здесь его мысли недалеко уходили от того, что высказал на собрании один беспартийный главный механик: «Мыслится ли дать оценку действий Сталина — положить на весы плохое и хорошее?»¹³⁶. Этот вопрос волновал всех.

  Продолжением курса Н. С. Хрущёва по десталинизации советского общества, начатым им в 1956 г., стало постановление пленума ЦК 1957 г. «Об антипартийной группе Маленкова Г. М., Кагановича Л. М., Молотова В. М.». В научной литературе отмечалось, что в 1957 г. в столкновении между государственными институтами власти и высшим аппаратом ЦК партии последний «одержал победу» и стал полным хозяином в стране¹³⁷. Этот перенос центра власти от государственного к партийному аппарату постепенно осознали руководители всех рангов — не только в Центре, но и на местах.

  В Магадане областной партийный актив по вопросу об антипартийной группе состоялся 4 июля 1957 г. Интересен тот факт, что в статистическом сборнике Магаданской областной партийной 1978 г., где перечислены все партактивы областной парторганизации, именно этот партактив отсутствует¹³⁸.

  С докладом «О постановлении июньского пленума ЦК КПСС об антипартийной группе тт. Маленкова, Кагановича, Молотова» выступил первый секретарь обкома Т. И. Абабков. В выступлении был сделан упор на то, что члены группы были против передачи определённых полномочий на места. Абабков вслед за Хрущёвым говорил: «Маленков, Каганович и Молотов были против линии партии на расширение прав союзных республик и местных советских органов по руководству экономическим и культурным развитием, были против расширения законодательства союзных республик, усиления роли местных Советов в решении важнейших вопросов культурного и хозяйственного строительства»¹³⁹. Абабков говорил, что в основе антипартийной позиции Маленкова, Кагановича и Молотова, расходившейся с линией партии, лежал сектантский, догматический подход к решению жизненно важных вопросов. «Они не видят и не понимают новых условий, новой обстановки развития нашей страны и социалистического лагеря по пути к коммунизму, проявляют консерватизм, упорно цепляются за старые приёмы и методы работы, не отвечающие жизненным интересам, движению к коммунизму, отвергают всё то новое, что рождается в практике коммунистического строительства»¹⁴⁰.

  В районах очень активно обсуждались решения ЦК. Справки из районов и горкома поступали в обком каждый день. По ним обком составлял информации в отдел парторганов по РСФСР ЦК КПСС об итогах обсуждения постановления июньского пленума ЦК КПСС «Об антипартийной группе Маленкова Г. М., Кагановича Л. М., Молотова В. М.» и закрытого письма ЦК КПСС к партийным организациям. Первая справка в ЦК датируется 17 июля 1957 г.

  Обсуждение было очень бурное и чётко прослеживалась связь с XX съездом. Подавляющее большинство вопросов было связано с именем Сталина. Огромная армия «объяснителей» — секретарей и инструкторов — пыталась отвечать и отвечала людям на их вопросы. Судя по вопросам, из всех троих антипартийцев самым популярным был В. М. Молотов — как старый большевик, второй человек после Сталина. Большие рейтинги имел и Г. М. Маленков — за снижение на 50 % сельхозналога, менее знаковой фигурой в народе в этом смысле был Л. М. Каганович — его имя реже встречается в вопросах участников собраний.

  Анализ вопросов участников и итогов голосования на собраниях по вопросу об антипартийной группе показывает, что большинство населения области не восприняло решения ЦК. Наиболее характерные вопросы:

  «Почему Молотов 40 лет успешно справлялся со своими обязанностями по руководству страной и почему [ему] не разрешают выступить и объяснить народу свою вину? Я не верю в это дело. (Начальник снабжения автотранспортной конторы облисполкома т. Крепис.)

  Не получится ли так: через некоторое время мы будем обсуждать Хрущёва, как обсуждали Сталина? (Шофёр автобазы «Колымснаба» т. Столбов.)

  Не получится ли так, что лет через 15–20, когда Хрущёв умрёт, выяснится, что всё это обстоит не так? До конца ли разобрались с ошибками антипартийной группы? (Т. Славинская, парторганизация авторемонтного завода.)

  Почему Маленкова, Кагановича, Молотова оставили в партии?

  Почему до сих пор, с 1953 года, не снижаются цены на продовольственные и промышленные товары?»¹⁴¹.

  Если звучали неудобные вопросы, их старались мягко уводить в сторону, но отвечали. Сложно было с выступающими, поскольку желающих выступить было много и далеко не все были согласны с решениями партии, а главное, просто не могли их принять. В Среднеканском районе коммунист А. П. Матвеев говорил: «Я, товарищи, к собранию не готовился и хочу сказать, что нас всех волнуют обсуждаемые события, меня удивляет, почему некоторые коммунисты, такие, как, например, т. Масленников, мне хочется ему бросить упрек, пассивничают и не выскажут откровенно своего мнения, не раскроют свою душу перед партийным собранием. Все мы знаем, что т. Молотов растил партию вместе с Лениным, а что сейчас своего мнения не высказывает. Все мы шлёпаем в ладоши, соглашаемся с решением ЦК партии, а уйдут товарищи с собрания и будут говорить другое, даже сейчас некоторые между собой говорят: «Да как же это, мол, получается?». Я задал вопрос тов. Донцову, а он посчитал меня фракционером, а я думаю, можно его посчитать фракционером. Почему т. Донцов вызывает некоторых товарищей и говорит, что он запрещает заниматься такими-то вопросами (мне это сказал коммунист, я думаю, что он не откажется от своего слова)»¹⁴².

  Обсуждение вопросов, связанных с антипартийной группой, проходило куда более оживлённо и смело — как и на областном уровне, так и в районах, чем, к примеру, это было после доклада Хрущёва о культе личности. Во-первых, прошло уже достаточно времени, во-вторых, люди и их мнения менялись в результате происходящих событий, в-третьих, несопоставимым был масштаб фигур, попавших под огонь критики: с одной стороны — Сталин, с другой — его преемники.

  Настроения. Настроения населения возможно проследить с помощью таких источников, как жалобы и заявления, так называемые письма во власть. В Дальстрое работа с населением по жалобам и заявлениям была чётко поставлена, это прослеживается в том числе и в отчётах по кадрам. Данной работой занималось Главное политическое управление Дальстроя, а после его ликвидации такая работа должна была проводиться в Магаданском обкоме партии.

  В народе считали, что обком разберется с проявлениями несправедливого отношения. В обком постоянно поступал нескончаемый поток заявлений и писем от жителей области. Поскольку большинство жалоб касалось непосредственно работников предприятий Дальстроя — а таких было подавляющее большинство, — все эти жалобы направлялись в Главное управление Дальстроя и брались обкомом на контроль. Однако этот контроль был скорее формальным. Заместитель начальника Управления руководящих кадров Дальстроя В. Н. Коломиец отмечал: «По вопросу того, что все жалобы и заявления трудящихся, идущие в наш адрес из Обкома, берутся ими на контроль, я лично говорил с секретарём обкома тов. Тимофеевым, и он при мне давал указание своим работникам поменьше посылать нам таких жалоб и заявлений, т. е. он давал указание в большинстве случаев пересылать жалобы и заявления на наше решение»¹⁴³.

  Вообще, практически по многим вопросам обком просто пересылал докладные записки райкомов КПСС. Дальстрою нужно было только «о принятых мерах» сообщить в обком¹⁴⁴. Однако реализация этого самим обкомом практически не контролировалась, если только в самом райкоме снова не подымали тот или иной вопрос.

  Если обратиться ко второй половине 1950-х годов, то важным источником являются протоколы и стенограммы собраний районных парторганизаций, первичных парторганизаций, а также информации райкомов партии о ходе партийных собраний. Анализ таких документов позволяет выявить массовые настроения, а также определить, как решения государства влияли на психологическое состояние общества. Так называемые антисоветские выступления особенно проявились после событий XX съезда и продолжали нарастать. 1957 г. — пик такого рода выступлений. Заведующий отделом партийных органов обкома Котляров в начале 1957 г. признавал, что в «области последнее время появилось много антипартийных выступлений»¹⁴⁵. В Магадане выступления носили антипартийный характер.

  Население Магаданской области всегда получало свежую информацию из вне советских источников. Таким источником на территории области всегда было радио. Например, «Голос Америки» вещал два раза в сутки на разных частотах. В начале 1957 г. Т. И. Абабков сообщал в Отдел парторганов ЦК КПСС по РСФСР, что на территории области «прослушиваются почти без помех враждебные радиопередачи «Голоса Америки», «Байкала» и других зарубежных радиостанций»¹⁴⁶. Все антисоветские передачи осуществлялись, как правило, на передатчиках большой мощности. Существующая техническая оснащенность радиостанций Министерства связи не позволяла обеспечить качественную забивку антисоветских радиопередач, проникающих на территорию области, особенно Чукотского национального округа, в результате вражеская радиопропаганда, транслируемая станциями из США, Японии и других стран, часто оставалась открытой и оказывала большое влияние на население. Афанасьев признавался, что не может поговорить по телефону с секретарями Чукотского района, потому как их прослушивали американцы¹⁴⁷. На Чукотке в разное время в течение дня работало от 8 до 16 станций¹⁴⁸. При этом к местным передачам высказывалось недоверие, так как зачастую запускали непроверенную информацию.

  Людей прежде всего интересовали личные проблемы: жильё, желание получать пенсию, вопросы быта и трудоустройства. Они всегда сравнивали время, в котором жили, с предыдущим периодом, со сталинскими временами. Вопросы, затронутые докладом о культе личности, разгромом антипартийной группы, взволновали население. В ходе анализа информаций райкомов о ходе партсобраний в Магаданской области в связи с обсуждением письма ЦК КПСС от 19 декабря 1956 г. «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов» были выявлены наиболее характерные высказывания среди населения¹⁴⁹.

  Характерно, что все приведённые высказывания подчёркнуты красным карандашом первым секретарём обкома Т. Абабковым. О чем же он думал, читая сводки райкомов и городского комитета партии?

  На Магаданском авторемонтном заводе токарь инструментального цеха, бывший спецпоселенец Васильев, задал рабочим цеха вопрос: «Почему партия суёт везде свой нос?»

  На собрании городской партийной организации прозвучал вопрос: «Почему мы отмечаем дни рождения Ленина и перестали отмечать дни рождения Сталина»? Беспартийная Александра Балашова в разговоре с женщиной, искавшей работу, заявила: «Коммунисты — паразиты, иди и проси у них работу». Высказывание на партийном собрании: «В Америке безработные живут лучше, чем у нас некоторые работающие».

  На партийном собрании телефонно-телеграфной конторы член КПСС Кондратьев заявил: «Как можно считать нормальным положение, что в ноябрьские праздники поснимали все портреты Сталина? У Сталина были ошибки. Но Сталин сделал очень многое для советского государства, и почему, спрашивается, [я] не могу резко критиковать местное руководство. Они же превратились фактически в местных «князьков». Кому не бросается в глаза их материальное излишество, хоромы? Кто из работников обкома или облисполкома не имеет просторных квартир: рабочий кабинет, столовая, детская, комната жены и комната бабушки и даже отдельная комната для собачки? А вместе с тем видим, как ютятся целые семьи на каких-нибудь 8–10 м, а ещё хуже — совсем не имеют жилья. До сих пор в городе существует закрытая торговля. Большие руководители до сих пор получают продукты питания из-под закрытых дверей. Я считаю это крайне ненормальным»¹⁵⁰.

  Многие из высказываний в начале 1957 г. попали в информационную сводку Т. Абабкова для Отдела парторганов ЦК КПСС по РСФСР. Докладывая ЦК, первый секретарь отмечал: «Некоторые коммунисты в своих выступлениях обращали внимание на то, что многие наши советские люди под впечатлением осуждения культа личности, оценивая деятельность И. В. Сталина, больше говорят о его ошибках, не упоминая о заслугах перед партией и народом в деле коммунистического строительства»¹⁵¹.

  Многие случаи описывались секретарями райкомов в своих отчётах, а затем попадали и в отчёты обкома. Один из них был также отмечен первым секретарём обкома: «8 февраля с. г. бульдозерист Фрей (латыш) в рабочее время напился пьяным, с топором в руках сорвал лозунг «3 марта — все на выборы в местные Советы» и в присутствии рабочих, зам. секретаря парторганизации Зеленкова, начальника дистанции Глянцева изрубил этот лозунг топором на мелкие части»¹⁵². Второй секретарь обкома Тимофеев в январе 1957 г., выступая на закрытом партийном собрании парторганизации областной прокуратуры, признавал: «Мы борьбу ослабили, и особенно в нашей области. Население здесь необычное, чем в других областях»¹⁵³.

  Если обратиться к жалобам и заявлениям от населения в период после XX съезда, в архивах выявляются отдельные письма на имя высших руководителей партии и правительства или протоколы в связи с обсуждением жалоб и писем граждан. Одно из таких писем написала руководящий работник «Колымтехснаба» М. А. Чиликина. Сам текст письма в архивах не обнаружен. Так случилось, что это письмо, адресованное ЦК КПСС, было написано примерно после XX съезда и в итоге вернулось в Магаданскую область к концу 1956 г. Письмо, а точнее, шумиха вокруг него вызвала огромный общественный резонанс. Об этом говорили везде, причём и сами секретари, и Т. И. Абабков, и В. С. Тимофеев, при каждом удобном случае упоминали автора письма на различных собраниях, активах и т. д. Для проверки фактов, изложенных в письме Чиликиной, в обкоме была образована специальная комиссия.

  На секретариате обкома было решено проверку произвести в десятидневный срок и выводы доложить обкому КПСС к 22 декабря 1956 г.¹⁵⁴ Проблема заключается в том, что в большинстве своём на членов партии заводились персональные дела, которые в особом порядке рассматривались партийной комиссией обкома, в некоторых случаях — на секретариате или бюро обкома. Комплекс персональных дел коммунистов не доступен, потому в большинстве своём многие ситуации, связанные с реакцией членов партии на те или иные события, в полной мере трудно прояснить. В данном случае автор письма М. А. Чиликина — беспартийная, потому её дело рассматривалось на специальном заседании облисполкома 11 января 1957 г.

  На заседании присутствовали первый секретарь обкома Т. И. Абабков, начальник Дальстроя Ю. В. Чугуев, председатель облисполкома П. Я. Афанасьев. Помимо конкретных жалоб — об улучшении жилищных условий, о положении рабочих, качестве жизни — были отмечены вещи, которые вызвали наибольшее возмущение руководства: автор письма заявила, что теперь «железный занавес приподнят в нашей стране»¹⁵⁵, положение на Колыме было названо «столыпинским режимом».

  На заседании прозвучали разные мнения, но все они сводились к тому, чтобы признать письмо клеветническим и антисоветским. Начальник Дальстроя Ю. В. Чугуев вообще поставил вопрос о том, «нет ли в письме гр. Чиликиной таких элементов клеветы, которые дают основание для привлечения её к уголовной ответственности»¹⁵⁶. Более всего был разъярён П. Я. Афанасьев. Он, кстати, в какой-то мере использовал это заседание и в своей личной борьбе с Т. И. Абабковым. Однако именно П. Я. Афанасьев своей речью буквально довел М. А. Чиликину, после чего она покинула заседание.

  «Афанасьев: Вы, гр. Чиликина, своим поведением ужасны; не дорожите отцом своих детей, который, как вы говорите, член партии. Мы тоже не молоды и в партии не первый год и знаем нашу советскую действительность. В большинстве своём все выходцы из рабочих, сами физическим трудом занимались, нам интересы рабочих дороже, чем вам, гр. Чиликина. Из нас многие на разных тяжелых работах были, есть здесь и инвалиды Отечественной войны, так что вы нас не представляйте бюрократами, бездушным людьми. Это явная клевета. Ведь за вас обидно. Вы пишете Никите Сергеевичу: «Очень прошу Вас прислать комиссию, состоящую из настоящих коммунистов». У нас тысячи коммунистов в городе и, по мнению гр. Чиликиной, нет ни одного настоящего коммуниста, все не нравятся Чиликиной, но остальные доверяют. Мне кажется, что вы берёте на себя много, и всякие личные обиды, кто-то плохо с вами обратился, вы переносите на нашу советскую общественность. Это самое страшное, когда личные обиды переносят на советскую общественность. Вы, товарищи, представьте сейчас себе, сколько пролито крови за наше советское общество, за наш Советский Союз, и после всего этого кто-то может говорить, что у нас столыпинский режим. Вы говорите, что письма перехватывают, но ведь вы не привели ни одного факта. Ваше заявление: арестуйте меня. А вы думаете, диктатура пролетариата остановится перед вами. Диктатура пролетариата нисколько сегодня не дрогнет, будет судить по всем правилам, чтобы сберечь остальных. Сейчас вышла книга по событиям в Венгрии, я вам рекомендую её почитать, вы там себя увидите, к чему может привести демагогия и клевета и к чему может привести вас бросаемое вами вредное семя»¹⁵⁷.

  Большое количество жалоб было связано с вопросами пенсионного обеспечения. В начале 1957 г. у председателя облисполкома по этому вопросу состоялось специальное заседание. Дело в том, что на Колыме учётные карты велись с 1939 по 1941 г. — на каждого заключённого, кто какие зачёты давал, всё отмечалось. С началом войны зачёты были отменены и до 1947 г. не применялись. Пенсии на льготных условиях могли назначать только тем, кто мог подтвердить стаж работы, для этого также требовалось наличие договоров. Проблема заключалась и в том, что в управлениях Дальстроя документы такого рода отсутствовали, а если и были, то хранились неподобающим образом, во многих случаях были просто утеряны. По вопросу о назначении льготной пенсии было также много юридических проволочек, связанных с категорией работника, стажем, наличием договора. Для спецпереселенцев, например. Было издано специальное постановление Совета Министров о том, чтобы заключать договора на 1–2–3 года. При условии заключения договора, спецпереселенцам предоставлялись все льготы. При отсутствии таких договоров возникали проблемы, при этом судебные органы и прокуратура при решении вопросов руководствовались законоположением.

  Председатель облисполкома П. Я. Афанасьев требовал срочно решать этот вопрос: «Вот я вас собрал здесь, товарищи юристы, потому, что ведь идёт сплошной поток жалоб. Логика вещей сама за себя говорит: человек проработал здесь 20 лет, реабилитирован, хочет поехать к родным, мы ему говорим: езжай, но денег нет. Мы говорим: заработай. Он говорит: не могу, сил нет, выработался. И я, как и вы, знаю, что по закону нельзя, а поток жалоб идёт, жалобы направляют в Президиум, а Президиум направляет на наше рассмотрение. А я вот беру закон, читаю и думаю, почему секретариат товарища Ворошилова сам не ответил, направили ко мне — ты председатель облисполкома, ты депутат, отвечай им. А что я буду отвечать?

  С места: Ответить, что постановлением Правительства не предусмотрено, и пусть они жалуются на ваш ответ.

  Афанасьев: Все это так. Но ведь истина рождается в споре. Мы уже многие очень важные вопросы разрешили, должны же решить вопрос и в отношении известной категории людей. Правда, их остается всё меньше и меньше, потому что походят-походят, постучат-постучат да и отступаются»¹⁵⁸.

  Юристы, представители суда, прокуратуры, Дальстроя, УСВИТЛа отвечали, что не могут ничего сделать. Афанасьев восклицал: «Подходя логически, не вдаваясь в букву закона, он приходит и говорит: вот, товарищ депутат, я 20 лет ни за что ни про что отмантулил, вот решение Военной коллегии, я восстановлен во всех правах. Партийная комиссия ему сообщила, что восстановим в партии, а в отпуск ехать ему — заработай ещё три года. По логике вещей, если Правительство идёт на коренное исправление, неужели невозможно выделить ещё на это 10–15 млн рублей. Ведь раньше многие вопросы, о которых народ не говорил, теперь он их поднимает. [...] Человек пробыл в лагере 18–20 лет, ему надо получить пенсию, пошёл за справкой, ему дали только за год и три месяца. Он в шахтах работал, горбатый, ходит обивает пороги в УСВИТЛе, там никакого архива нет. А трудящемуся от этого не легче. Обратились по этому вопросу в Министерство к нашему земляку, он отвечает: надо иметь в данном случае при наличии документ, подтверждающий и т. д. Да мы и без него знаем. А ведь живой человек, говорит, что работал, так дайте ему справку. Ему нужна пенсия за 20 проработанных лет. [...] А мы людей мучаем, просто издёргаем, приходит человек, чуть ли не рвёт на себе одежду: где же правду, говорит, искать? Я горбатый стал, а приехал сюда — молодым был. Законные у него требования? Законные.

  С места: Пароход взорвался, документы сгорели»¹⁵⁹.

  Уж кому как не Афанасьеву было знать, как отписаться в таком случае, однако он этого не делал, а неоднократно ставил этот вопрос, потому что лучше других понимал, к чему это может привести на Колыме.

  Региональные противоречия в указанный период не были однородны и прошли определённую эволюцию. 1953 г. вошел в летопись Колымы как жёсткое противостояние Главного управления Дальстроя, с одной стороны, Хабаровского крайкома и Магаданского горкома — с другой. Партийные кадры города, особенно те, кто приехал из Хабаровска, очень ждали образования области и вели себя так, как будто после этого события Дальстрой чуть ли не будут судить за все его недостатки. Также их ожидания были связаны с тем, что область будет создана в составе Хабаровского края.

  В 1954 г., с включением в работу новых органов управления, начался период присматривания друг к другу, который довольно затянулся. Обком не выступил в роли ведущей силы, и потому уже с осени 1954 г. начались трения между обкомом и облисполкомом. По сути, в период 1954–1956 гг. все три структуры — обком, облисполком, Главное управление Дальстроя — а с ними и сама область, развивались в русле взаимных противоречий. В 1956–1958 гг., начиная с событий XX съезда, сложилась парадоксальная ситуация, когда обком и Главное управление Дальстроя, казалось, нашли общий язык и выступили негласным штабом консервативных настроений, в оппозиции к ним находился облисполком во главе с П. Я. Афанасьевым. Такой сложный характер эволюции региональных противоречий отражает всю противоречивость ситуации, сложившейся после смерти Сталина. Эти процессы стали возможны, поскольку ситуация в Центре на протяжении всего периода оставалась неясной.

  Реакция управленцев Магаданской области следовала за «генеральной линии» партии. Управленческий триумвират в лице обкома, облисполкома и Главного управления Дальстроя в условиях политической неопределённости в высших органах власти — ЦК КПСС и Совете Министров СССР, где борьба за власть продолжалась и после событий 1957 г., — функционировал с большим напряжением. О значительной растерянности руководителей области свидетельствовали постоянные партийные активы, бесконечные вопросы, на которые первый секретарь не знал ответов. После 1956 г. первый секретарь явно сдал, и на его фоне яркий, с чувством юмора Афанасьев выигрывал. После событий 1956 г., высылки И. Н. Каштанова и Д. С. Комаровского Афанасьев фактически переходит в открытую конфронтацию с Абабковым, которая после взаимных уколов плавно перетекает в пристальное внимание ЦК к делам Магаданской области и приезд на Колыму инспекторов ЦК КПСС.

  Руководству области в 1953–1957 гг. пришлось решать много проблем — вопросы обеспечения и закрепления на территории области вольнонаёмных кадров, вопросы оздоровления и стабилизации горнодобывающей промышленности, сглаживания перекосов в производственной сфере, преобразования социальной сферы и т. д., но зачастую методы решения этих проблем оставались без изменений, немногое из указанных направлений было осуществлено в полной мере. Тем не менее на протяжении 1953–1957 гг. произошли существенные сдвиги в мировоззрении, условиях жизни людей, в производственной сфере, в системе управления, что не могло не влиять и на руководство Магаданской области. Дальнейшие события должны были показать, способна ли область к качественным изменениям...

  Особенности государственного управления (1958–1964). ...Кризисные явления в системе управления, в производственной и социальной сферах, проявившиеся в первые годы существования области, стали предметом внимания высшего руководства страны, поскольку результаты, которые преследовались при образовании области, не были достигнуты. Созданные органы власти не смогли преодолеть противоречия с Главным управлением Дальстроя, что в условиях непрекращающегося падения уровня золотодобычи не могло оставаться незамеченным в ЦК КПСС.

  В 1958 г. руководство страны решило, что первым и основным шагом, как и в 1953 г., будут изменения в руководстве области. Инициатива здесь принадлежала ЦК КПСС. По итогам III областной партконференции в начале 1958 г. с должности был снят Т. И. Абабков. Первым секретарём обкома стал П. Я. Афанасьев. Анализ материалов ЦК КПСС и протоколов выступлений представителей ЦК позволяет понять, какие задачи были поставлены перед новым руководством области. Важнейшие из них — повышение уровня золотодобычи и переход всех властных полномочий к партийным органам области. В период 1958–1964 гг. происходит окончательное изменение состава руководящих кадров. Именно в это время будет изжит так называемый «дальстроевский синдром».

  В связи с этим важно выяснить, когда в Центре стали уделять особое внимание руководству Магаданской области. Дальстрой весной 1957 г. проверяло Министерство государственного контроля. Главный контролёр по Магаданской области и Дальстрою Н. Миловидов писал В. М. Молотову о невыполнении в Дальстрое постановления ЦК КПСС и СМ СССР № 1973-1059сс от 24 ноября 1955 г. «О мерах по дальнейшему снижению себестоимости золота». Отмечалось, что разведка не оснащена механизмами, ведется в основном вручную и не обеспечивается рабочими, «использование недоразведанных запасов порождает ошибки в планировании содержания золота в песках»¹⁶⁰.

  Начальник Дальстроя Ю. В. Чугуев в ответном письме с выводами контролёра не согласился и привёл свои причины: выбытие в 1956 г. из Дальстроя свыше 40 % численности всех высококвалифицированных рабочих, длительное время работавших в горной промышленности, завышенные планы добычи золота, устанавливаемые Дальстрою. «Разведанные запасы золота не остаются здесь омертвлёнными, а немедленно после разведки становятся объектом добычи»¹⁶¹, — писал Ю. В. Чугуев.

  «Дело» Магаданского обкома. По поручению ЦК в ноябре 1957 г. в Магаданскую партийную организацию выезжали заместитель заведующего Отделом парторганов ЦК КПСС по РСФСР Севастьянов и инструктор отдела Войтов. После работы на месте, в Магадане, они подготовили записку в ЦК КПСС о положении в Магаданской областной партийной организации. Основные недостатки области отмеченные в записке, были прежние: снижение добычи золота, неправильная кадровая политика, несовершенные методы работы обкома.

  В записке отмечалось, что «добыча золота из года в год снижалась: 1953 г. — 38,9 т, 1954 г. — 36,64 т, 1955 г. — 35,12 т, 1956 г. — 31,6 т, к ноябрю 1957 г. — 31,8 т, в два с половиной раза уменьшилась добыча олова»¹⁶². Предприятия, подчинённые совнархозу, а в прошлом — Дальстрою НКВД СССР, за 5 лет нанесли государству убытков на 4,4 миллиарда рублей. Виновным в сложившейся ситуации был назван Магаданский обком и лично первый секретарь Т. И. Абабков.

  Для составления записки заместитель заведующего Отделом парторганов ЦК КПСС по РСФСР Севастьянов и инструктор отдела Войтов использовали протокольные материалы Магаданской партийной организации за предыдущие годы. Главным виновником неблагополучного положения дел был назван обком, который «не направляет на безубыточную работу». В методах и стиле работы обкома отмечались «крупные пороки, давно осуждённые партией, особенно они проявляются в неправильности воспитания кадров»¹⁶³.

  Отмечалось также, что требовательность к руководящим работникам принижена, не прививается чувство ответственности за положение дел, кадры не воспитываются в духе высокой партийной принципиальности. «Роль первого секретаря обкома партии товарища Абабкова Т. И., — отмечалось в записке, — самая неприглядная, работает он без напряжения, оторвался от партийных организаций и трудящихся, в районы и на предприятия выезжает очень редко, в колхозах не бывает, на Чукотку за все время съездил один раз в 1955 г., за 2 года был только на одной районной партийной конференции»¹⁶⁴.

  Надо полагать, что после такой характеристики участь первого секретаря была предрешена. Заведующий Отделом парторганов ЦК КПСС по РСФСР Виктор Михайлович Чураев на основании материалов Севастьянова и Войтова подготовил свои предложения, которые уже 22 ноября 1957 г. были направлены в ЦК. Выводы были следующими: «Как видно из прилагаемой записки, в руководстве Магаданского обкома КПСС хозяйством и партийно-политической работой имеются крупные недостатки и ошибки.

  Первый секретарь обкома Абабков не обеспечивает руководства и плохо направляет областную партийную организацию на выполнение решений Партии и Правительства, в работе нетребовательный, безынициативный.

  Отдел парторганов ЦК КПСС по РСФСР считает необходимым укрепить руководство Магаданского обкома партии и в связи с этим вносит предложение заслушать т. Абабкова на Бюро ЦК по РСФСР с вызовом членов Бюро обкома партии»¹⁶⁵.

  3 января 1958 г. на заседании Президиума ЦК КПСС членом Бюро ЦК по РСФСР и заместителем председателя Бюро ЦК был утверждён Л. И. Брежнев¹⁶⁶. Согласно выступлению Хрущёва на этом заседании, Бюро было призвано решать основные вопросы по Российской Федерации; Л. И. Брежнев, утверждённый заместителем Н. С. Хрущёва, должен был заниматься вопросами партийных кадров и промышленности.

  Одно из первых дел, которое разбиралось под председательством Л. И. Брежнева, и было «дело Магаданского обкома». Членами Бюро в начале 1958 г. были М. А. Яснов, И. В. Капитонов, Ф. Р. Козлов, В. М. Чураев, В. П. Мыларщиков, А. М. Пузанов, Н. Г. Игнатов, А. П. Кириленко, А. Б. Аристов, П. Н. Поспелов.

  Заседание Бюро по вопросу о работе Магаданского обкома состоялось 22 января 1958 г. На нём присутствовали¹⁶⁷:

  члены Бюро: Брежнев, Капитонов, Козлов, Мыларщиков, Чураев, Яснов;
  члены ЦК: Байбаков;
  члены Центральной ревизионной комиссии: Абабков, Кидин;
  заведующий отделом ЦК: Баскаков;
  заместители заведующих отделами: Золотухин, Рыбаков, Севастьянов;
  секретари Магаданского обкома: Жихарев, Тимофеев;
  председатель Магаданского облисполкома: Афанасьев;
  секретарь Магаданского горкома: Иваненко.

  За 12 минут на Бюро ЦК Севастьянов доложил о работе Магаданского обкома партии, после чего было предоставлено 15 минут на отчёт Абабкову, но он «растерялся и ничего не мог сказать на Бюро ЦК об области»¹⁶⁸. Остальным выступающим дали по 10 минут на выступление. Остро раскритиковали всех трёх секретарей обкома. Говорили, что Абабков знает больше промышленность Чехословакии, чем Магаданской области. Член Президиума ЦК Ф. Р. Козлов назвал записку секретаря обкома B. C. Тимофеева проявлением бюрократизма, отметил его низкий уровень как партийного работника¹⁶⁹.

  По итогам заседания было принято постановление Бюро ЦК по РСФСР «О работе Магаданского обкома». На следующий день, 23 января, состоялся отчёт в Центральном комитете партии. Однако следует отметить, что в самом постановлении Бюро обратили внимание на большую работу, проделанную в Магаданской области: «Бюро ЦК по РСФСР отмечает, что Магаданская областная партийная организация проделала значительную работу, связанную с образованием области, а также по ликвидации крупных недостатков и извращений в осуществлении социалистической законности»¹⁷⁰.

  На самом высоком уровне признавалась сложность той ситуации, в которой приходилось работать партийным кадрам в Магаданской области. Говорилось о том, сколько сил и средств потребовали создание области, организация новых органов и решение связанных с этим проблем, учитывая географию региона. Кроме того, отмечалась и специфика территории, связанная с использованием труда заключённых.

  Главный вопрос, интересовавший Центр, заключался в следующем: по каким причинам падает добыча золота в регионе? Бюро отметило, что все недостатки в работе обкома являются «следствием слабой работы бюро и секретарей обкома партии»¹⁷¹. Отмечалось также, что обком и облисполком не уделяют необходимого внимания развитию экономики и культуры Чукотского национального округа.

  В постановлении определялись задачи — прежде всего «обеспечить безусловное выполнение государственных планов каждым предприятием»¹⁷². В решении Бюро было записано: в связи с тем, «что Абабков Т. И. допускает серьёзные недостатки в работе и принимая во внимание состояние его здоровья, считать необходимым укрепить руководство Магаданского обкома КПСС»¹⁷³.

  III областная партконференция. В феврале 1958 г. состоялась III партийная конференция. В качестве представителя ЦК участвовал заместитель заведующего отделом парторганов ЦК КПСС по РСФСР Севастьянов. Отчётный доклад Магаданского обкома представлял П. Я. Афанасьев — председатель облисполкома. Он сразу начал с информации о том, что Бюро ЦК по РСФСР «заслушало отчёт Магаданского обкома партии и приняло постановление «О работе Магаданского обкома КПСС»¹⁷⁴.

  Для подавляющего большинства делегатов конференции (всего 291 человек) это заявление стало неожиданным. Даже секретари райкомов признавались, что «до самой конференции никто ничего не знал. Аппарат не знал решения ЦК»¹⁷⁵. При этом П. Я. Афанасьев очень спешил успеть решить ключевые вопросы до конференции.

  Так, за день до начала конференции, 13 февраля, он срочно собрал бюро обкома¹⁷⁶ и рассмотрел вопрос по поводу жалобы в ЦК КПСС коммунистов чукотских райкомов. Бюро признало, что Чукотским окружкомом допущен произвол и расправа с коммунистами, обратившимися в ЦК КПСС на неправильные действия работников обкома и окружкома.

  Речь Афанасьева на конференции была выдержана в критических тонах: «Дальстрой, а ныне совнархоз осуществляли неправильное, порочное планирование, которое фактически сдерживало развитие золотодобычи. Неправильное планирование выражалось прежде всего в том, что отпускаемые государством средства распылялись по многочисленным объектам в ущерб наращиванию мощностей золотодобывающих предприятий. Капиталовложения на геологоразведочные работы, строительство и реконструкцию производственных объектов в течение многих лет планировались на уровне, не обеспечивающем создание необходимых запасов по золоту. Во-вторых, неправильное планирование выражалось в составлении явно заниженных планов в целом по Дальстрою и по отдельным предприятиям. План золотодобычи на каждый год по многим приискам утверждался меньше фактически достигнутого уровня в предыдущем году»¹⁷⁷. Афанасьев хорошо понимал, что первейшей задачей областной партийной организации, а теперь его задачей, является обеспечение неуклонного роста добычи золота. Заявив, что вопрос о приостановлении падения золотодобычи и принятии решительных мер, которые обеспечили бы рост золотодобычи в области, ни разу не обсуждался обкомом и райкомами партии, он предложил свои пути решения задачи подъёма золотодобычи и среди них выделил основные: развитие золотодобычи в районах Чукотки и расширение добычи в старых, освоенных районах¹⁷⁸.

  Последующие выступления, как и доклад Афанасьева, создали ту общую атмосферу конференции, которая запомнилась и повлияла на молодых коммунистов. Они слушали потрясающе откровенные выступления высших руководителей области. Они слушали речи о заговорах, склоках и личных отношениях руководства. Они слушали научные отступления о теориях и занижении планов по золоту. Почему стала возможной подобная жёсткая критика?

  Откровенность конференции объяснялась тем, что руководство и начальство Дальстроя, в особенности секретари обкома, за признанием собственных недостатков и критикой в адрес других пытались спасти своё положение. Никто достоверно не знал, что решили в ходе личных бесед в ЦК и какова будет их дальнейшая судьба.

  Секретарь обкома Н. А. Жихарев также признавал ошибки: «Бюро обкома и первый секретарь т. Абабков не ликвидировали неправильную практику при составлении заниженных планов по добыче золота, как по отдельным предприятиям, так и в целом по Дальстрою. Ежегодно работники Дальстроя, а ныне совнархоза, выторговывали в Госплане сравнительно лёгкие планы, как правило, ниже фактически достигнутого уровня добычи золота в предыдущем году. Об этом знал первый секретарь обкома партии и молчал, давая на это своё согласие»¹⁷⁹.

  Жихаревское прочтение этой истории выглядело куда более интересно. Он, явно паникуя, в своём выступлении выдал то, о чем давно шептались, — историю заговора руководителей области: первого секретаря обкома Т. И. Абабкова и начальника Дальстроя И. Л. Митракова, а затем Ю. В. Чугуева. И надо сказать, ему можно было верить, несмотря на то, что в данный момент он беспокоился в основном о своём дальнейшем положении.

  Вместе с тем Жихарев высказывал, что «план по добыче золота на бюро обкома партии, как правило, не рассматривался»¹⁸⁰. То есть секретарь обкома Жихарев утверждал, что на бюро обкома партии не обсуждались принципиальные для области вопросы — вопросы планов добычи золота, разведки, капитального строительства и целый ряд других крупных вопросов. По его мнению, именно поэтому обком партии потерял нить, используя которую, должен был руководить хозяйством области.

  По версии Жихарева, Абабков и Митраков, а затем Чугуев самостоятельно определяли планы по золоту, не вынося их на обсуждение бюро. Жихарев обвинил также заместителя Ю. В. Чугуева — В. П. Березина, сказав о том, что они осенью 1957 г., когда Березин отстаивал в Москве цифры по золоту на следующий год, самовольно занизили план. В доказательство он приводил телеграммы Чугуева Березину, которые он «позаимствовал» из секретариата совнархоза. Тут же он критиковал В. С. Тимофеева: «Товарищ Тимофеев в личном разговоре со мной много раз говорил, что Абабков не нажимает на работников совнархоза за плохое планирование добычи золота. Но Тимофеев ни перед Абабковым, ни перед бюро не подымал этих вопросов»¹⁸¹.

  Слушая Жихарева, зал взрывался, сыпались реплики с места: «А Вы где были, Вы куда смотрели? (Шум в зале.)»¹⁸². Жихарева не любили. И хотя он отвечал за культуру и идеологию, доставалось ему и за планы. Тимофеев, оправдываясь, рассказывал о ситуации в 1956 г.: летом уходит в отпуск Афанасьев, Абабков выезжает в Москву и оттуда — в отпуск, оказался в отпуске по болезни и Чугуев. Так область в разгар промывочного сезона и рыбной путины оказалась без первых руководителей¹⁸³. Тимофеев обвинял Жихарева, что тот, вернувшись из поездки по Европе, в рабочее время занялся сочинительством своих статей «Вокруг Европы», по которым потом обком партии получил от ЦК серьёзную критику и замечания.

  Все они каялись, признавали свою вину, как того требовали традиции партийной этики: «Мы, секретари и все члены бюро обкома партии, особенно повинны в том, что, замечая ослабление инициативы и настойчивости в работе т. Абабкова на протяжении последних примерно полутора лет, обмениваясь между собой о недостатках его руководства, ограничивались отдельными замечаниями ему лично и на бюро, которые практически не возымели своего действия, но у нас не хватило мужества и организованности, чтобы в острой критике предъявить ему все наши замечания и претензии и потребовать от него их устранения по руководству обкомом партии»¹⁸⁴.

  Интересен период «ослабления» Абабкова, указанный Тимофеевым, — «примерно 1,5 года», то есть с весны 1956 г. Это ещё одно подтверждение тому, что Абабков «сдал» именно после XX съезда и связанных с ним событий. Начальник Дальстроя Ю. В. Чугуев, отвечая на выступление Н. А. Жихарева, заявлял прямо противоположное: все вопросы, в том числе и планирование, рассматривали на бюро обкома. «Никаких закулисных разговоров за спиной Бюро с т. Абабковым никто из нас не мог вести, потому что это дело было в августе, а т. Абабков уехал в июле»¹⁸⁵ — этот единственный конкретный аргумент, приведённый Чугуевым, не мог удовлетворить слушателей.

  По сути, Чугуев едко потрепал Жихарева, но на самом деле не назвал конкретных доводов против теории заговора: «Всем известно, что на эпитеты он не скупится: то воры, то пьяницы. Тов. Березина он менее обидно назвал «расторопным заместителем». Эти слова — необидные. Расторопный — это, вероятно, подвижный, старательный. Это и хорошо. Но плохо, когда расторопный язык извращает факты. Плохо, когда фантазия не совсем удачливого журналиста используется на домыслы, не соответствующие действительности, — и далее: если б он спросил у меня, я бы ему дал те же самые телеграммы и объяснил бы ему, в чём дело, и он, я думаю, сел бы в менее глубокую лужу с этим делом... Мы чересчур уважали секретарей, мало спрашивали с них. Что ж теперь об этом говорить?»¹⁸⁶.

  Особенно эмоциональны в своей критике руководства области были секретари райкомов — «рабочие лошадки», которым всегда доставалось от руководства обкома. Секретарь одного из райкомов, обращаясь к секретарям обкома, говорил: «Вы рассказывали нам на совещании: вот, товарищи секретари, когда нас в ЦК партии слушали, там вежливо с нами разговаривали, очень острые вещи говорили, но вежливо. А когда с нами говорят, то можно острые вещи говорить каким угодно тоном»¹⁸⁷. Досталось всем.

  Выступления заместителей Чугуева — В. П. Березина и в особенности С. В. Королёва — добили Жихарева. «Меня, товарищи, даже не это волнует, хотя я и пережил много неприятных часов. Меня волнует то, что т. Жихарев так легко приклеивает ярлыки очковтирательства. Что, он трус? Или, желая выйти из воды сухим, начинает искать крамолу, проявлять себя ортодоксом или что-то другое? Я не могу представить, что секретарь обкома партии дошёл до этого»¹⁸⁸.

  Жихарев сделал в своём выступлении важное признание: «За 4 года обком партии не выработал широкой программы, выйти из кризиса не удалось»¹⁸⁹. Секретарь обкома констатировал, что за четыре года обком не справился с поставленной задачей. Иными словами, секретари обкома, не справились с мощью Дальстроя и силой царивших на территории области законов. Они не справились с дальневосточным «братством». Они, представители ЦК, оказались здесь чужими.

  На следующий день собрали пленум обкома. Когда Севастьянов спросил: «По избранию первого секретаря областного комитета партии какие будут предложения?», из зала посыпалось: «Афанасьев, Афанасьев». «Значит, наши предложения совпадают. В ЦК КПСС этот вопрос обсуждался, и мы также пришли к этому мнению, что т. Афанасьев сможет быть первым секретарём»¹⁹⁰. Было избрано новое бюро обкома, в котором из прежнего состава, остались только Афанасьев, Жихарев и Тимофеев. Последние два вскоре также были выведены из состава бюро. В начале 1960 г. Н. А. Жихарева освободили от должности секретаря обкома, и он был отозван в распоряжение ЦК. Также был освобождён В. С. Тимофеев, он сохранил своё место в руководящих структурах региона и занял должность председателя обкома профсоюзов. Через несколько месяцев, осенью 1958 г., сняли с должности председателя совнархоза Ю. В. Чугуева.

  Приведённые факты свидетельствуют, что период 1958–1960 гг. стал переходным в деле укрепления новых партийных кадров. В состав бюро обкома были введены близкие к Афанасьеву И. П. Чистяков, И. С. Голубев, Н. П. Кусании. Для Магаданского обкома, учитывая тяжелые условия, ЦК КПСС специально ввёл четыре должности секретарей обкома. Первым стал П. Я. Афанасьев, вторым — И. С. Голубев, третьим и четвертым некоторое время оставались В. С. Тимофеев и Н. А. Жихарев. Однако вскоре вернулись из учебной ссылки И. Н. Каштанов и Д. С. Комаровский. Д. С. Комаровский в 1958 г. занял своё прежнее место заведующего отделом парторганов обкома, а И. Н. Каштанов в декабре 1958 г. вновь был назначен заведующим отделом пропаганды и агитации обкома. А уже в 1960 г. и Д. С. Комаровский, и И. Н. Каштанов стали секретарями обкома.

  Только в течение 1958 г. было заменено 13 секретарей в горкоме и райкомах. Наиболее одиозные фигуры снимались бюро обкома как скомпрометировавшие себя или освобождались за нарушение норм партийной жизни (первый секретарь Чукотского райкома и секретарь Ягоднинского райкома), часть работников направили на учёбу в ВПШ при ЦК КПСС и Хабаровскую партшколу. Председателем облисполкома был избран Т. С. Иваненко, однако Афанасьев хорошо помнил, что Иваненко был направлен в область по рекомендациям Т. Абабкова. Да и сам Иваненко после событий 1958 г. проявлял стремление к выезду из области. После вызова в аппарат ЦК КПСС он сообщил своим заместителям и отдельным работникам аппарата облисполкома о том, что его выдвигают на другую работу за пределами области. Вскоре вывез домашнее имущество. Отправили его в 1960 г. с нелестными характеристиками. Председателем облисполкома стал И. П. Чистяков — соратник П. Я. Афанасьева.

  Аппарат Магаданского обкома партии в течение 1958–1960 гг. был обновлён практически полностью. Единственными, кто проработали в своих должностях с 1954 г. по 1964 г., были три человека — заведующий сельскохозяйственным отделом М. Н. Градов, заведующий особым сектором Н. С. Чернобиль и председатель парткомиссии В. А. Ушаков. М. Н. Градов остался в воспоминаниях работников как первоклассный специалист, много сделавший для развития сельского хозяйства региона. Должности заведующего особым сектором и председателя партийной комиссии были, что называется, самые важные должности, ключевые.

  Афанасьеву удалось стать настоящим лидером партийной организации Магаданской области. И. Н Каштанов вспоминал: «Я чувствовал что он, Афанасьев, был из когорты старых революционеров. Он в годы войны работал на заводе, потом его на Дальний Восток послали. Это очень прогрессивный человек. Он мог допустить какое-то неграмотное выражение в народе. Он нас воспитывал. Он утром в 6 часов вставал, одевал свой пирожок-шубу, садился в автобус и ехал в морской порт. И там он слушал, что люди говорят, а ехали люди на работу. Ну, а Иван Иваныч у него шофер был. Он ему говорил: «Ну, Иван Иваныч, я на автобус, а ты подъедешь». А сам слушал: северяне-то за словом в карман не лезли. Люди, прямо скажем, были прогрессивные. Приезжал внезапно. Сразу к начальнику. А на 9 часов — все уже в обкоме на совещании. Требовательность у него была»¹⁹¹.

  Что представляли собой партийные управленцы Магаданской области? Это был сплав из старых дальстроевцев и дальневосточников, в основном хабаровчан, а также из немногих «центровиков», оставшихся от набора ЦК КПСС 1953–1954 гг., — тех, кто выдержал проверку временем и уцелел.

  К Н. С. Хрущёву сам Афанасьев, да и многие другие руководители области относились неоднозначно. Затеянная первым секретарём ЦК партии перестройка во многом была их временем, их собственной перестройкой на Колыме. Афанасьев говорил: «Мы не должны все положительное перечеркнуть из-за ошибок Хрущёва»¹⁹². Для них эта перестройка и борьба являлись смыслом существования, взлётом карьеры.

  Разделение обкомов на промышленные и сельские не коснулось Магадана. Оно шло с разной скоростью. Отечественный историк Р. Г. Пихоя отмечает: «В республиках Северного Кавказа тоже не успели (разделение. — П. Г.) провести, может из-за отсутствия сколько-нибудь развитой промышленности, а в Магадане, наоборот, не было сельского хозяйства, возможно, хватило здравого смысла не делить. Это было массовым процессом, просто не коснулось окраин и молодых обкомов, как на Северном Кавказе, там они, по существу, создавались или воссоздавались после XX съезда, а Магаданский обком в этом смысле не намного старше. А в центральных районах все было проведено безукоризненно. В Свердловской области сельское население было 5 %, и всё создали как надо»¹⁹³.

  Однако отставка Хрущёва не вызвала в области никаких потрясений. Когда секретари райкомов говорили Афанасьеву: «У нас же народ умный, беспартийные понимают, что не по болезни Хрущёв освобождён», — он объяснял ситуацию так: «Это же внутрипартийный вопрос. В первую очередь нужно довести до сведения коммунистов, а для беспартийных у нас всё написано в печати. Пленум принял решение, оно напечатано в газете, а в последствии будет доведено в определённой форме и до беспартийных. [...] Вы сейчас проводите в районах активы, а потом мы вам дадим дополнительно разъяснения»¹⁹⁴.

  Что касается портретов Хрущёва, то тут Афанасьев был более уверен, чем, к примеру, Абабков в 1956 г.: «Раньше он был Первым секретарём ЦК КПСС, членом Президиума, а сейчас он освобождён, следовательно, в его портретах нет необходимости»¹⁹⁵. Это были послушные региональные управленцы. Сильная административная компонента, которая присутствовала, оставалась особой, дальстроевской. Из всех высших руководителей Магаданской области во время переходного периода 1953–1957 гг. остался Афанасьев, который и стал первым секретарём обкома. А ведь он был руководителем облисполкома, т. е. в лидерах оказался советский орган власти, а не партийный, и не дальстроевский. Афанасьеву пришлось сложно. Вообще руководству — и партийному, и советскому — в эти годы было сложно. Учитывая специфику территории, особенности, социальный состав населения, можно говорить об особо сложных условиях для управленцев на Колыме.

  Те события, которые развернулись на Колыме и кульминацией которых стала III областная партийная конференция, стали борьбой — борьбой консерваторов и перестройщиков. Первый секретарь Магаданского обкома в 1986–1989 гг. А. Д. Богданов, отвечая на вопрос о критике Дальстроя, сказал следующее: «В то время да не покритиковать Дальстрой? Только ленивый не критиковал Дальстрой. А вот тут вот знаешь, что напрашивается? Я вот всегда, особенно когда мы пережили этот угар перестройки, несколько по-другому стал оценивать то, что происходило у нас в Магаданской области в те времена. Ведь мы, по существу, в то время были такими же перестройщиками, какими потом стали перестройщики в горбачёвское время. Мы несли по кочкам Дальстрой, места на нём живого не оставили, создали нормальные советские и партийные органы. Как в угаре, перестройка была, как во сне: поворот к человеку произошёл, ведь социальной сферой вообще не занимались. А психология кадров? Ведь в этом самая трудная проблема была. Не срабатывало уже «Давайте!»: «а — давайте вот комсомольскую стройку». Что значит «давайте»? Старая психология кадров, думаю, долго ещё жила, и критика этих настроений продолжалась очень долго. Вот конференция третья, она очень здорово дала... уже после этого нарываться на критику, конечно. Критика не значит, что надо всех снести»¹⁹⁶.

  Заметим, что в итоге первенство на Колыме одержала гремучая смесь из старых дальстроевских кадров и хабаровских руководителей. Летом 1957 г. — разгром антипартийной группы, осенью — ликвидация Дальстроя и в начале 1958 г. — «разбор полётов» Магаданского обкома на Бюро ЦК по РСФСР и знаменитая III партийная конференция, где все оправдывались и все в итоге оказались виноваты. Все, кроме П. Я. Афанасьева! Афанасьев оказался лучшим выбором региона. И Т. И. Абабков (первый секретарь обкома, г. Караганда, инструктор ЦК КПСС), и И. Л. Митраков (заместитель председателя Госплана СССР, заместитель министра внутренних дел СССР), и Ю. В. Чугуев (управляющий «Каззолото», «Лензолото», заместитель начальника «Главзолото») — все они были руководителями общесоюзного масштаба. Но их время ушло.

  Управленцы Дальстроя — люди, работавшие на Колыме многие годы. Начиная с 1953 г., каждый год многие из них уезжали. Казалось, так было всегда, но по масштабу выезда руководящих кадров этот период превосходит все остальные. Уезжали большие фигуры, корифеи, понимая, что изменения неизбежны; понимая, что так, как раньше, не будет, что есть новые руководители, что созданы советские и партийные органы. Они не смогут жить и работать в тех условиях, которые всегда были в Дальстрое.

  Уезжали, кто — на материк, кто — в Приморье. Они боролись за старое, боялись перемен и неизвестности. Те, кто не принял хрущёвских преобразований, вынуждены были покинуть область или затаиться. Теперь главную роль играли именно партийные органы и партийные кадры. Это и было основным достижением Хрущёва. Чем объяснялась его победа? Прежде всего тем, что комплекс преобразований и изменений в социальной сфере, проводившийся им, отвечал их настроениям и надеждам широких слоев населения.

  ...В период 1958–1964 гг. численность населения [области] росла неравномерно. После 1957 г. она снижалась и достигла уровня 1957 г. только к 1962 г. В 1959 г. мужчины составляли 132 142 чел., женщины — 103 436 чел.¹⁹⁷ По сравнению с прошлым периодом количество и удельный вес женщин в половозрастной структуре населения области существенно увеличились, что сглаживало половозрастные диспропорции и стало, безусловно, важным положительным фактором для общества и народного хозяйства области.

  ...Люди не хотели ехать на Колыму, и потому для руководства области в период 1958–1964 гг. по-прежнему одной из главных проблем оставалась проблема нехватки рабочей силы и закрепления кадров на Колыме. Как и раньше, приток населения из других районов страны происходил за счёт молодых возрастов. В 1962 г. 69,6 % трудящихся в области составляли лица в возрасте 20–39 лет, что почти в два раза больше, чем в центральных районах страны. Большое движение населения наблюдалось постоянно. Обычно весной каждого года механический прирост доходил до отрицательных показателей, а с августа до следующего года набирал показатели с высоким плюсом за каждый месяц. Диаграмма показывает, что при увеличении числа прибывших количество выбывших за пределы области также росло на протяжении всего периода.

  Уменьшение числа заключённых, происходившее на протяжении 1950-х годов, поставило перед руководством новые проблемы, связанные с обеспечением бывших заключённых нормальными условиями и предоставлением прав, закреплённых в законодательстве. По сравнению с предыдущим периодом количество заключённых существенно снизилось. По состоянию на 1 июля 1958 г. в 21 подразделении Управления исправительно-трудовых колоний УВД Магаданской области отбывали наказания 12 582 заключённых¹⁹⁸. Становилось всё меньше объектов, где использовался труд заключённых, а на промышленные объекты их практически не привлекали. Однако большинство старых дальстроевцев составляли бывшие заключённые, которые определяли социально-психологический климат территории. Хаос и беспорядки первой половины 1950-х годов, дестабилизировавшие обстановку, ушли в прошлое. Убийств и грабежей стало намного меньше, однако их уровень оставался высоким, также было очень много краж. Преступность оставалась на высоком уровне.

  Тем не менее слой старых рабочих кадров также постепенно размывался. Характерной особенностью Магаданской области являлось постоянное обновление её населения. В течение 1950-х годов население области почти полностью обновилось. С 1954 по 1960 гг. в область прибыло 298,7 тыс. человек, убыло 259,6 тыс. В среднем ежегодно прибывало по 42,6 тыс. человек и убывало по 38 тыс., т. е. более 16 % всего населения. В связи с этим в 1960-х годах наблюдалось уже более чёткое социальное разделение колымского общества на старых колымчан и новых жителей. Это и явилось характерным признаком 1960-х годов. ...Структура занятого населения подчёркивает индустриальный характер экономики области. По удельному весу городского населения Магаданская область занимала пятое место по СССР. Городское население составляло 83 % от всего населения области (в СССР — 48 %, РСФСР — 52 %, Приморском крае — 67 %, Хабаровском крае — 74 %, Амурской области — 60 %, Камчатской области — 64 %, Сахалинской области — 75 %). Магаданская область относится к числу областей с малочисленным населением. На площади в 1 млн 199 тыс. кв. километров проживает 263,0 тыс. человек, по данным на 1 января 1962 г. Средняя плотность населения в начале 1960-х годов составляла 0,21 человека на кв. километр¹⁹⁹. Это ниже средней плотности по СССР в 40 раз, по РСФСР — в 30 раз, по Дальнему Востоку — в 6 раз. В связи с очаговым развитием промышленности и недостаточным развитием транспортной сети население на территории распределялось неравномерно. Насчитывалось множество мелких населённых пунктов с небольшой численностью населения.

  Комплектование промышленности, строительства, транспорта осуществлялось главным образом за счёт кадров других районов страны. Резервов в сельском хозяйстве и среди неработающей части трудоспособного населения в области не было. В начале 1960-х годов только Магаданский совнархоз расходовал ежегодно до трёх миллионов рублей на завоз новых работников²⁰⁰, не считая потерь в производительности труда от ежегодного обновления большой части кадров.

  В 1960 г. при облисполкоме был образован отдел переселения и организованного набора рабочих. Основная задача отдела — трудоустройство населения, а также информирование населения о потребности предприятий, строек и организаций в рабочих и служащих... Руководство области обвиняло в большой текучести кадров руководителей предприятий — обвиняло в том, что руководители предприятий и строек не принимают мер к закреплению прибывших в область кадров, не обеспечивают их нормальными жилищно-бытовыми условиями, повседневную воспитательную работу подменяют администрированием и массовыми увольнениями рабочих за нарушение трудовой дисциплины, по сокращению штатов и согласованию сторон.

  Условия жизни разительно менялись. В Магаданской области быстрыми темпами велось капитальное строительство жилых домов, культурно-бытовых и коммунальных объектов, детских учреждений и школ. Однако темпы этого строительства не обеспечивали покрытие большого недостатка этих объектов, особенно во вновь осваиваемых районах. Состояние и обеспеченность жилым фондом населения Магаданской области на 1 января 1962 г. характеризовались следующими данными: жилая площадь (в жилых и нежилых строениях) — 933 478 кв. м, в том числе в жилых строениях 929 674 кв. м, или 99,6 %; площадь в бараках — 119 258 кв. м, или 12,8 %, в подвалах и цокольных этажах — 6598 кв. м, или 0,7 % всей площади.

  В городе Магадане (из общей площади 367 180 кв. м) 2838 кв. м находилось в нежилых строениях, 106 058 кв. м, или 28,9 %, — в бараках, 6598 кв. м — в подвальных и цокольных этажах.

  Водопроводом было оборудовано по области 58 % жилого фонда, по Магадану — 71,1 %; канализацией соответственно — 44 и 60,3 %, центральным отоплением — 60,1 и 67,8 %, горячим водоснабжением — 49,1 и 54,2 %, ванной с душем — 24,4 и 54,5 %. В 1962 г. в одном лишь Магадане состояло в очереди на получение жилья более двух тысяч человек. В большинстве посёлков области совершенно отсутствовали канализация, водопровод и другие виды благоустройства.

  Следует также учитывать, что в Магаданскую область прибывал относительно здоровый контингент рабочих, который проходил медицинское освидетельствование, и удельный вес физически крепкого населения в составе населения Магаданской области был, несомненно, выше, чем в РСФСР. Несмотря на молодой возраст большей части населения Магаданской области, заболеваемость, особенно инфекционная, была очень велика, что прежде всего связано с климатическими условиями. В течение продолжительной зимы на организм человека влияет недостаточная солнечная радиация, световой голод. Дефицит ультрафиолетовых лучей и других элементов солнечной радиации сказывается в недостаточной витаминной насыщенности организма (наличие гиповитаминозов), в пониженной сопротивляемости ряду инфекций, подверженности простудным заболеваниям, медленной консолидации костной ткани при переломах, затяжных кровотечениях, токсикозах при беременности и т. д. Длительное воздействие низких температур нередко приводило к обморожениям.

  В 1959 г. специальная комиссия под председательством заместителя заведующего Магаданским облздравотделом С. Кузнецовой, в состав которой входили главный терапевт, главный хирург, главный педиатр, главный акушер-гинеколог Магаданской области, докладывая руководству области сведения о заболеваемости, констатировала: «Как бы ни отражались на приведённых данных такие факторы, как недостаточная точность учёта, точность диагностики болезней, всё же основное влияние на возникновение и течение этих заболеваний оказывают вышеупомянутые неблагоприятные факторы внешней среды (климат, питание и т. д.)»²⁰¹.

  Высокая относительная влажность в районах Крайнего Севера — до 80 %, частота колебаний, резкая динамика атмосферного давления в сочетании с аэроионизацией и витаминной недостаточностью обусловливали нередко явления одышки, особенно в пургу. Суровый климат, продолжительность зимнего периода, пользование водой из случайных водоисточников, неблагоприятные условия труда и быта и другие факторы, о которых говорилось выше, приводили к чрезмерно высокому проценту заболеваемости.

  Следовательно, в условиях жизни городского населения Магаданской области в целом и Чукотского национального округа в частности имели место вредно действующие на здоровье условия, которые вели к преждевременной безвозвратной потере мужчин молодых возрастов, даже несмотря на хорошее физическое здоровье и выезд больных за пределы области.

  Однако тяжелые условия не пугали молодёжь, которая ежегодно прибывала на Колыму, и связано это было прежде всего с материальной заинтересованностью. Средняя заработная плата на одного работающего в 1959 г. составляла в рублях (до денежной реформы): всего по области — 1725 руб., по г. Магадану — 1820 руб., самая высокая по Чаунскому району — 1908 руб.²⁰² Уровень средней заработной платы в Магаданской области являлся самым высоким по РСФСР. Однако неверно делать выводы об уровне заработной платы только по средним цифрам. Следует учитывать ряд обстоятельств. В начале 1960-х годов заработная плата в Магаданской области складывалась из следующих выплат:

  1) заработная плата по окладам, тарифным ставкам, сдельным расценкам и начисленным на них суммам премий, сверхурочных за работу в ночное время и других доплат,

  2) доплата по районному коэффициенту (там, где проведено упорядочение зарплаты),

  3) льготные выплаты за работу на Крайнем Севере.

  Состав работающих был представлен, с одной стороны, старыми дальстроевцами и главным образом инженерно- техническими кадрами, проработавшими на предприятиях области не менее 10 лет и имевшими выслуженные надбавки в размере 100 % своего оклада или тарифной ставки; с другой стороны — новыми работниками, прибывшими в Магаданскую область в 1950-е годы, многие из которых не имели надбавок вовсе или имели небольшой процент (с 1959 г. десятипроцентные надбавки выплачивались только через год работы и без учёта доплат по районному коэффициенту). Вследствие всего этого можно отметить большую диспропорцию в заработной плате старых и новых кадров. Это являлось важнейшим фактором социального разделения населения.

  Анализ разового учёта заработной платы, начисленной за март 1962 г., показывает, что в целом по Магаданской области из учтенных 112 240 человек, проработавших весь март, 17 374 человека, или 15,4 %, получают по 90 рублей, 22 091 человек, или 19,6 %, — от 91 до 140 руб. Одновременно с этим 47 517 человек, или 42,7 %, получают свыше 200 рублей. По данным за апрель 1962 г., средняя заработная плата работников цветной металлургии составляла 250,2 руб. При этом у лиц, не получающих надбавок за работу на Крайней Севере, — 154,9 рубля, в том числе у служащих —134,2 рубля, МОП и охраны — 85,6 рубля. В рыбной промышленности средняя зарплата составляла 184,5 руб., у лиц, не получающих надбавок, — 132,2 руб.; в угольной промышленности соответственно — 288,7 и 144,6 руб., в торговле и общепите — 138,3 руб. и 79,9 руб., в здравоохранении — 171 и 89,8 руб., в просвещении — 161,1 и 101,8 руб., в коммунальном хозяйстве — 170 и 98,6 руб. Средняя заработная плата по промышленности составляла 231,6 руб., а у работников, не получающих надбавки, — 146,9 руб.²⁰³

  Таким образом, 35 % работающих имели заработок вместе с надбавками за работу на Крайнем Севере меньше, чем требуется для прожития одного работника в Магаданской области с иждивенцами в данных климатических условиях (повышенные расходы на тёплую одежду), при поясной разнице в единых ценах и повышенной стоимости производимых на месте продуктов, цены на которые устанавливаются местными органами.

  Очевидно, что у лиц, не получавших надбавок за работу на Крайнем Севере, заработная плата была существенно ниже. Для полной характеристики уровня заработной платы необходимо сопоставить её с индексами цен в Магаданской области и потреблением в пределах физиологических норм.

  Сравнение действующих прейскурантов единых розничных, местных и районных цен в Магаданской области и центральных районах страны на продукты питания показывает, что цены в Магаданской области выше цен в центральных районах страны на 66 %, не говорим уже о замене ряда свежих продуктов консервированными, стоящими значительно дороже. А по фактическому потреблению продуктов населением области разница в стоимости составляла 94,4 %²⁰⁴.

  Необходимо учесть, что в Магаданской области большую часть года стоит минусовая температура и поэтому человеческий организм требует потребления повышенного количества калорий. К тому же по климатическим условиям население вынуждено пользоваться тёплой верхней одеждой, тёплой обувью и бельём большую часть года. Годовой износ зимней одежды и обуви в Магаданской области в два раза выше, чем в центральных районах. Расходы на отопление учитывают увеличение отопительного сезона на 139 дней против центральных районов страны, затрачивая на них большие суммы, нежели в центральных районах страны.

  По расчётам Магаданского областной плановой комиссии и совнархоза, затраты на приобретение одежды на семью из четырёх человек (взрослые мужчина и женщина, один ребенок школьного и один дошкольного возраста) в Магаданской области выше на 49,2 %, чем в центральных районах страны²⁰⁵. В Магаданской области намного продолжительнее, чем в центральных районах страны, отопительный сезон, а цены на топливо, установленные облисполкомом, также значительно выше, что вызывает дополнительные расходы. Таким образом, фактический средний заработок трудящихся с учётом районного коэффициента, но без надбавок за работу на Крайнем Севере не всегда покрывает даже потребительский бюджет. При этом подавляющее большинство прибывающих работников первые два года проживали без семьи и вынуждены были делить заработок на два дома.

  Положительным моментом по сравнению с прошлым периодом являлось улучшение в деле снабжения населения продуктами. В 1961 г. в связи с денежной реформой и обменом денег повышения цен на городском рынке Магадана не наблюдалось. Афанасьеву сообщали: «В торговой сети продовольственные товары имеются в широком ассортименте, за исключением колбасных изделий. Перебоев в торговле мясом, молоком, маслом и конфетами нет. Повышенного спроса на эти товары со стороны населения нет»²⁰⁶. В целом с развитием местной промышленности и улучшением программы завоза, удалось существенно снизить нехватку многих товаров, имевшую место в 1950-е годы, однако и здесь всё ещё оставались проблемы, связанные прежде всего с качеством потребляемых товаров.

  В конце 1950-х – начале 1960-х годов приток квалифицированных кадров резко сократился и текучесть увеличилась. Такое положение объяснялось и значительным улучшением материально-бытовых условий в центральных районах страны, и сокращением ряда льгот для работников Крайнего Севера. В итоге оставались неукомплектованными многие руководящие должности на промышленных предприятиях и в строительных организациях, а также должности главных специалистов.

  Местные управленцы просто не имели достаточных ресурсов для самостоятельного решения этих проблем. При этом количество предоставляемых работникам Севера льгот в начале 1960-х годов было урезано. В частности, предельный размер надбавок за работу на Крайнем Севере был установлен в 80 %. В начале 1960-х годов облисполком просил принять меры в этом направлении²⁰⁷. Прежде всего предлагалось провести упорядочение заработной платы; усилить темпы жилищного и культурно-бытового строительства, при этом темпы эти должны были опережать темпы строительства в центральных районах; предусматривать при строительстве посёлков одновременное возведение всей инфраструктуры; улучшить снабжение населения широким ассортиментом продовольственных товаров, а также активней развивать местное производство молока, яиц, свежих овощей; рассмотреть вопрос о льготах для лиц, работающих на Крайнем Севере, в сторону большего стимулирования притока и закрепления кадров.

  Для привлечения и закрепления кадров в Магаданской области необходимо было предоставлять прибывающим работникам такие бытовые условия, которые могли бы в значительной степени сгладить неудобства, вызываемые суровым климатом края, т. е. обеспечить жильём, оборудованным центральным отоплением и водоснабжением, достаточной сетью школьных и дошкольных учреждений, магазинов и столовых, широким ассортиментом продовольственных товаров, свежими овощами и фруктами, молочными продуктами и, наконец, такой зарплатой и другими льготами, которые бы стимулировали приток высококвалифицированных рабочих и инженерно-технических работников. Все это руководство пыталось делать, однако предпринимаемых мер было явно недостаточно.

  События 1958 г. ясно показали магаданскому руководству, что главной задачей для области по-прежнему является повышение уровня добычи золота. Экономика Магаданской области в конце 1950-х – начале 1960-х годов определяла пути развития области и жизненный уровень населения. Специализация Магаданской области определялась добычей золота, олова, вольфрама, пушно-меховым промыслом и добычей рыбы и морского зверя. В рассматриваемый период экономика области, в которой центральное место занимала горнодобывающая промышленность, испытывала действие различных факторов, связанных с ликвидацией Дальстроя и образованием Совета народного хозяйства Магаданского экономического административного района (совнархоз), общей реорганизацией горнодобывающей промышленности, уменьшением финансирования, истощением разведанных запасов золота, катастрофической нехваткой квалифицированных специалистов, необходимостью огромных финансовых затрат на профессиональную подготовку и социальное обеспечение новых кадров.

  После 1958 г. руководству области удалось выйти из затяжного кризиса, максимально использовать потенциал старых золотоносных колымских районов и начать эксплуатацию золотых россыпей Чукотки, за счёт чего постепенно наращивать объёмы золотодобычи. Чтобы начать освоение Чукотки, партийному руководству области приходилось вести настоящую борьбу со старыми дальстроевскими управленцами и частью геологов региона. Интересы этой части управленческих кадров региона нашли своё отражение в так называемой «теории затухания золотодобычи» на Колыме. Это ставило сложные проблемы перед руководством.

  Подготовка к созданию совнархоза велась как Дальстроем, так и обкомом. В городских партийных организациях проходило обсуждение тезисов доклада Н. Хрущёва «О дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством». В информационной сводке секретаря горкома Т. Иваненко, имеются предложения коммунистов. Напротив следующих предложений: «Поставить вопрос о пересмотре структуры партийно-советских и профсоюзных органов с целью ликвидации параллельных звеньев в руководстве народным хозяйством области», «Поставить в зависимость зарплату руководителей от выполнения плана», «Предложение о выделении планирования и контроля в органы, независимые от аппарата управления производством» — первый секретарь обкома Абабков написал: «взять». А вот, к примеру, предложение товарища Соколова из Главного управления Дальстроя не привлекло его внимания: «Создать совнархоз как мощную организацию, способную осуществить в области функции Министерства цветной металлургии и Главка»²⁰⁸.

  Основная часть работы была проделана в Главном управлении Дальстроя. Руководство Совета народного хозяйства намечалось в составе его председателя и четырех заместителей. В структуре Совета народного хозяйства предусматривались президиум и технико-экономический совет. В составе аппарата СНХ предполагалось создать 11 функциональных отделов и одно техническое управление. Общий состав аппарата совнархоза намечался численностью в 161 человека. Для ЦК КПСС готовилась записка обкома «Об организации управления народным хозяйством Магаданского промышленно-экономического района и структуре Совета народного хозяйства Магаданской области». Интересна в этой связи правка Абабкова, которая не касалась содержания, с мелкими редакционными замечаниями²⁰⁹.

  Совет народного хозяйства Магаданского экономического административного района был образован постановлением Совета Министров РСФСР от 1 июня 1957 г. № 429. Председателем совнархоза назначен Ю. В. Чугуев. На конец 1957 г. в состав основной промышленной деятельности совнархоза вошли: 18 предприятий, добывающих золото, из них 2 рудника с фабриками; 5 предприятий, добывающих олово, из них 3 рудника с фабриками; 2 предприятия, добывающих уголь; 9 предприятий, добывающих и перерабатывающих рыбу; 9 предприятий машиностроения и металлообработки; 5 предприятий, производящих строительные материалы; 2 предприятия лесозаготовки и деревообработки; 6 районных электростанций; 17 предприятий автомобильного транспорта и шоссейных дорог; 13 прочих предприятий и организаций, обслуживающих промышленность. В состав совнархоза вошли также 15 самостоятельных строительных организаций, 27 геологоразведочных экспедиций и участков, 18 организаций материально-технического снабжения и 49 торговых и сельскохозяйственных организаций²¹⁰. Необходимо отметить, что в самый первый год работы все дальневосточные совнархозы, кроме Приморского и Амурского, имели убытки в сотни миллионов рублей. По пяти совнархозам государство имело убытки как по плановым, так и сверхплановым показателям — 1 млрд 600 млн рублей²¹¹.

  Уровень золотодобычи в области постепенно стабилизировался. На заседании Совета по координации и планированию Дальневосточного экономического района 19 июня 1962 г. в г. Хабаровске, где присутствовали Н. Д. Мосийчук — инструктор Промышленно-транспортного отдела ЦК КПСС по РСФСР, М. Ф. Гайчман — инструктор Отдела партийных органов ЦК КПСС по РСФСР, Д. С. Полянский — председатель Совета Министров РСФСР, член Президиума ЦК, отмечалось, что в целом «дальневосточная промышленность ещё не вышла на рентабельную работу»²¹². На Дальнем Востоке совнархозы были убыточными. Вся задача реформирования промышленности состояла в том, чтобы сконцентрировать экономическую деятельность. Однако одно дело — на материке, где области получили больше инициативы и возможности самостоятельно, зная специфику территории, принимать хозяйственные решения, объединяться и устанавливать деловые связи с соседними территориями. И совсем другое дело — на огромных просторах Дальнего Востока (Якутск, Магадан, Анадырь), где возможности кооперации были незначительны. Коренных перемен в связи с образованием совнархоза в Магадане не ощущалось.

  Основная отрасль постепенно выходила из кризиса, стабилизировался уровень золотодобычи. И важный момент, на который стоит обратить внимание: успехи эти были непосредственно связаны с результатами III партийной конференции 1958 г. Победа дальневосточников в 1958 г. была возможна ещё и потому, что они выступили противниками теории затухания золота. Для Центрального комитета партии область была важна с точки зрения золота. Нет золота — руководство никуда не годится. Член ЦК КПСС Органов, выступая на магаданском партактиве в мае 1958 г., отмечал: «ЦК партии очень озабочен тем, что в Магаданской области в последние годы снижена добыча золота, о чём было подчеркнуто в известном вам постановлении ЦК КПСС. Эти вопросы обсуждались на областной конференции.

  Как идёт исправление ошибок, которые были допущены в недалеком прошлом в области добывающей промышленности? Как известно, обком и хозяйственные руководители в прошлом проводили неправильную, вредную линию в золотодобыче, оправдывая снижение добычи золота тем, что запасы золота истощились, наблюдались иждивенческие настроения в этом вопросе, что вело к деморализации работников золотодобывающей промышленности. Всё это в конечном итоге привело к тому, что добыча золота сократилась, а себестоимость его повысилась. После того как Центральный комитет партии поправил областной комитет партии, эти ошибки стали исправляться. Улучшились и геологоразведочные работы»²¹³.

  Известно высказанное как-то на майском пленуме 1958 г. предложение Н. С. Хрущёва закупить в Западной Германии у Круппа два завода для приготовления пластмассы. Так вот, Органов по этому поводу заявлял на партактиве магаданскому руководству: «Коль скоро Магаданская область является лидером золотопромышленности, вы должны дать золота на столько больше, сколько его требуется для того, чтобы помочь быстрее выкупить заводы у Круппа». На это из президиума отвечал председатель совнархоза Чугуев: «Хотя бы дать на один завод!»²¹⁴.

  Золото — вот что было главным. Хотя бы на один завод! Чуть позже Чугуев заявил: будем работать на закупку двух заводов за рубежом. Казалось, что там Центральному комитету до внутренних распрей в Магадане: облисполком, обком, Дальстрой — где-то на краю СССР. Какая там может быть борьба и кому до неё собственно есть дело? Вы дайте нам золото! Ну, нет старого состава бюро, нет старого начальника Дальстроя, нет старого первого секретаря обкома. Что же изменилось? Обком стал реально главным органом управления на территории области, а первый секретарь обкома — Хозяином Территории. Секретарь обкома и бывший начальник Дальстроя, а теперь председатель совнархоза, много лучше стали понимать, что они в одной упряжке и едины перед лицом Москвы, что перед ними стоят общие задачи. Для того чтобы это случилось, понадобилось четыре года колымской войны. За четыре года потребовалось разгромить и обезглавить элиту Дальстроя.

  Золото оставалось главным. Каковы же были реальные причины падения золотодобычи? В 1958 г. председатель совнархоза Чугуев называл по крайней мере пять таких причин. Первая — масштабный «перевод предприятий с заключённых»; вторая — то, что Министерство внутренних дел ориентировало Дальстрой на добычу олова; третья — дальстроевские кадры не привыкли работать с вольнонаёмными; четвертая — Министерство цветных металлов предложило закрыть предприятия, дающие дорогое золото; пятая — значительная часть средств отвлекалась на культурно-бытовое строительство и т. д.²¹⁵ Ю. В. Чугуев не упомянул среди причин «теорию затухания золота» на Колыме! Естественно, широкомасштабные процессы в Магаданской области покачнули положение дальстроевских управленцев, и многие не смирившиеся с проходившими переменами не могли свыкнуться с тем, что теперь придется жить и работать по-новому. Теория эта, по всей видимости, была на протяжении всей истории Дальстроя. Пессимистические настроения были и в конце 1940-х годов после ухода И. Ф. Никишова и приезда нового начальника Дальстроя И. Г. Петренко, когда многие руководящие работники заявляли: «Посмотрим, как новый начальник выполнит план»²¹⁶. Они словно будут стоять в стороне и лицезреть, как развертываются события.

  Интересны в этой связи воспоминания И. Н. Каштанова: «Ну, этот процесс постепенно шёл. Это естественно. То они были царь и бог и воинский начальник, а то появился обком, который постепенно начал важные вопросы брать на себя и выходить сам на центр, а их замкнули на МВД. Абабков был слаб. А вот Павел Яковлевич Афанасьев твёрдо взялся за них. Он Север хорошо знал и всей душой за Советскую власть. Ведь мы на Севере тогда не просто работали. Мы это в идеологии своей пропагандировали: мы осваивали Север. Это наша задача была. Это наша земля была, которую открыли Дежнев, Беринг. А как сейчас говорят: «вахтовый» метод. Мы приехали, когда в области очень резко стала падать добыча золота. Ну, тогда всё секретно было, даже я, член бюро обкома, секретарь, не знал ничего, я — секретарь по культуре. Все мы были, для того, чтобы осваивать. И вот когда Дальстрой упал в добыче золота, это и явилось, на мой взгляд, причиной создания области. Ну и политическая причина. Но главное, по чему нас судили, — это добыча золота. Берии не стало, поддержки у них наверху стало меньше, вопросы решать стало труднее. И они стали снижать добычу золота. Потом появилась теория — Колыма исчерпала свои запасы. И вот тут роль Афанасьева. Он первый заявил: нет, не исчерпала Колыма свои запасы, на Колыме ещё много золота. В Дальстрое отмалчивались по этому поводу. Драбкин очень активно в это включился. Потом созывал Афанасьев геологов, в нерабочей обстановке он с ними встречался, и они его убедили, что золото есть и надо его брать. Надо перемывать старые колымские запасы, золото надо брать современными технологиями — не просто, понимаете, на промприборе самородки собирать. Афанасьев поехал в Москву, встречался с нужными людьми, с Ломако, были у него столкновения с Министерством цветной металлургии»²¹⁷.

  Элита Дальстроя словно снова стала в позу: мол, посмотрим, как область будет выполнять план! Такие настроения — всё свалить на обком и облисполком — были не редки. Образование области для многих стало крахом привычного образа жизни, и это ярко иллюстрируют события в районах Колымы — там, где золото и добывалось: на Теньке, Сусумане и других районах. Настроения эти отразились и в романе О. Куваева.

  До разгромной конференции 1958 г. об этой теории практически не говорили с партийной трибуны, не писали в газетах и т. д. В основном это было на уровне разговоров между руководящими работниками. Когда в 1957 г. ЦК КПСС стало ясно, что ничего не меняется, разыгрались драматичные события вокруг «дела Магаданского обкома». В 1957 г. по Магаданскому совнархозу было добыто 32 326 кг золота²¹⁸. Это был самый низкий показатель за последние 20 лет.

  После 1958 г. уровень золотодобычи действительно удалось стабилизировать и постепенно повышать. В 1959 г. план добычи золота был выполнен досрочно и до конца года было дано 3,9 % сверх плана, на 17,3 % больше, чем в 1957 г. Себестоимость золота снизилась на 6 %. Развивалась старательская добыча золота. За период 1958–1960 гг. было организовано 36 старательских артелей, которыми в 1959 г. было добыто 13,5 % годовой добычи по совнархозу²¹⁹.

  Всего в 1958 г. добыли 32,35 т, в 1959 г. — 37,94 т, в 1960 г. — 40,7, в 1961 г. — 44,01 т, в 1962 г. (Магаданский и Якутский совнархозы в начале 1962 г. были объединены в Северо-Восточный совнархоз с административным центром в г. Магадане) — 66,73 т, в том числе по Магаданской области (с Чукоткой) — 49,61 т, 1963 г. — 72,33 т, в том числе по Магаданской области (с Чукоткой) — 55,23 т, 1963 г. — 72,67 т, в том числе по Магаданской области (с Чукоткой) — 57,55 т²²⁰.

  Росла техническая вооруженность предприятий: из года в год увеличивалось число бульдозеров, экскаваторов, тракторных скреперов, промышленных приборов. И одним из главных факторов успеха являлось открытие новых месторождений на Чукотке. В этом была большая личная заслуга П. Я. Афанасьева. Магаданский историк А. Г. Козлов рассказывал со слов Афанасьева, как тот «пробивал золото Чукотки»: «Хожу в ЦК, никто ничего, еду в лифте, встречаю А. Н. Косыгина, а тот говорит: а ты сходи к Лёне Брежневу, он тебе поможет»²²¹. Надо сказать, что Л. И. Брежнев действительно был хорошо знаком с ситуацией в Магаданской области, ведь именно он председательствовал на Бюро ЦК по РСФСР в начале 1958 г., когда разбирали дело Магаданского обкома.

  В 1959 г. Сусуманский район добыл золота на 12,1 % меньше, чем в 1957 г., а Тенькинский район — на 9,5 %. Добились увеличения добычи только в Ягоднинском районе (против 1957 г. на 19 %). Не случайно это был любимый район П. Афанасьева. На работе в Ягоднинском районе поднялся и С. А. Шайдуров. Книга воспоминаний Афанасьева начинается рассказом о поездке со свои водителем Иваном Ивановичем Волной в Ягоднинский район, этому посвящено очень много места. А вот как П. Афанасьев отчитывал на конференции районы-неудачники: «Сусуманский, Тенькинский райкомы партии и руководители предприятий резкое падение добычи золота объясняют снижением резким среднего содержания металла в песках и значительным увеличением переработки горной массы, а следовательно, и большим удорожанием себестоимости грамма золота. Действительно, это имеет место. Однако это не объясняет причин снижения золотодобычи в этих районах. По-видимому, у некоторых наших руководителей совнархоза, геологического управления и приисков ещё живуча в сознании и их практической работе ранее процветавшая в Дальстрое «теория» затухания запасов золота в недрах районов Колымы. Несостоятельность этой теории подтверждается работой предприятий Ягоднинского района и геологов, открывших за эти годы новые крупные месторождения золота»²²².

  В 1960 г. начальник геологоразведочного управления И. Е. Драбкин отмечал: «Говоря даже о новых районах Чукотки, мне хотелось сказать, товарищ Афанасьев, что мы будем искать золото в этом новом районе и, конечно, его найдем, потому что мы, по нашим прогнозам, выявили только не более 15–18 % запасов. Мы стоим на пороге новых важных открытий выявления запасов, которые там имеются. В докладе тов. Афанасьева правильно было сказано в отношении «теории затухания» золотоносности, к сожалению, эта теория, в известной мере перекочевала к эксплуатационникам и там теперь немного бытует. Я имел возможность на региональном совещании говорить подробно о перспективах развития центральных районов. Я ещё раз хотел бы это подчеркнуть здесь. По нашим прогнозам, мы добыли в центральных районах половину золота, которое имеется там. А ведь мы работаем в этих районах уже 30 лет, и хватит нам этого золота ещё по крайней мере на 30 лет. Я думаю, что тот период, когда его надо рвать как попало и любым способом, уже должен быть нами отправлен в область предания. Нужно теперь работать культурно и грамотно»²²³.

  Одной из причин падения золотодобычи И. Е. Драбкин считал сокращение геологической службы на приисках. Он вспоминал, как заместитель начальника Дальстроя по кадрам А. И. Франко, под влиянием начальника Дальстроя Ю. В. Чугуева, доводил его до слез, когда он защищал геологическую службу на приисках²²⁴. Однако, когда дело касалось выполнения плана, сам П. Афанасьев говорил: «Надо брать золото сегодня, а завтра пусть геологи его ищут»²²⁵. А через год, в 1961 г., когда ситуация стабилизировалась, относительно новых месторождений Чукотки Афанасьев наставлял И. Е. Драбкина: «Чукотка — это клад, но и здесь ройся. Ты хочешь сливки собрать, а простоквашу оставить»²²⁶.

  О том, что за теорией затухания золота скрывались более глубинные противоречия, связанные с противостоянием региональных управленцев, говорит также и то, что на партийных конференциях неустанно продолжали вспоминать и напоминать остальным об этой теории. Это связано с тем, что эта теория — не то чтобы теория, это жизненное кредо старых дальстроевцев, ностальгировавших по золотым временам! Они были и среди руководителей разного уровня. Афанасьев и его команда борьбу с этой теорией связывали с образованием области. Вот в ноябре 1963 г. (через пять лет после партийной конференции 1958 г.) И. Е. Драбкин заявлял на VII партийной конференции: «Надо сказать, что наша область образовалась в самое тяжёлое время, когда имелись самые низкие показатели не только прироста запасов золота, но и добычи золота, — в депрессивное время. Не легко было справиться областной партийной организации с теорией затухания золотой Колымы, которой были заражены и геологи, и горняки. Пять лет потребовалось для того, чтобы преодолеть это «сопротивление», я бы сказал, неверие в богатство недр нашей области, и большую помощь оказало нам решение Бюро ЦК КПСС по РСФСР в 1958 г., оно последний гвоздь вбило в эту теорию, и, как вы видите, очень интенсивно затем наша область стала расцветать»²²⁷. С партийной трибуны были названы даты борьбы: 1953–1958 гг. и дата окончания, связанная с решением Бюро ЦК по РСФСР, — 1958 г. Конечно, нужно было постоянно напоминать об этом партийной организации области.

  В основной промышленности действовали в этот период и другие факторы, определявшие развитие отрасли. В конце 1950-х годов фактическая себестоимость каждого грамма реализованного золота, искусственно уменьшалась на норму плановой убыточности, установленную для каждого предприятия. Например, при плановой себестоимости одного грамма золота в 25 рублей разница в пределах нормы, составляющая 17 рублей (25 рублей минус 8 рублей), списывалась не в убыток, а на счёт отвлечённых средств. Возмещение разрыва между плановой себестоимостью и отпускной ценой производилось Минфином РСФСР как государственная дотация под названием «льготы по налогу с оборота». По мере получения этого финансирования предприятия относили его в уменьшение суммы отвлечённых средств.

  Продажную стоимость золота предприятия получали в местных учреждениях банка немедленно, против документов о сдаче золота органам спецсвязи. Разницу же до плановой себестоимости, которая в два-три раза превышала выручку за золото по продажным ценам, предприятия, перевыполнившие план золотодобычи, не могли получить в течение весьма длительного времени.

  В связи с этим председатель совнархоза писал председателю Госплана: «При этом у предприятий возникают финансовые затруднения, отражающиеся на выплате заработной платы в установленные сроки, несвоевременно оплачиваются счета поставщиков, кредиты банка и другие обязательства. Происходит это потому, что государственная дотация («льгота по налогу с оборота») выдаётся предприятиям не в меру фактической реализации золота, не централизованно как это делается при оплате 8 рублей за грамм»²²⁸.

  Кроме того, с самого начала добычи золота на Колыме имелся большой процент золота, которое не доставалось государству. Золото добывали и прятали, воровали, пытались переправить за пределы области. И надо сказать, что масштабы хищений, вероятно, действительно были достаточно высокими. Во всяком случае, проводимая борьба с хищениями золота и в 1950–1960-х годах оставалась малоэффективной. Это признавало и руководство области. Д. С. Комаровский отмечал на одном из совещаний: «Разоблачаются, как правило, только перекупщики золота. Что же касается непосредственных расхитителей, то они в большинстве случаев не устанавливаются и остаются безнаказанными. Об этом, например, говорят факты вывоза золота за пределы области и изъятие его у перекупщиков в городах Свердловске, Баку, Биробиджане»²²⁹. Сколько золота просто утекало — остаётся большим вопросом, однако речь идет о серьёзных объёмах. Так, только за восемь месяцев 1958 г. в Сусуманском, Тенькинском и Ягоднинском районах органами милиции было изъято у расхитителей и спекулянтов 60 килограммов золота²³⁰. Следует полагать, это была только малая часть несданного государству золота.

  Помимо повышения уровня золотодобычи руководство решало и проблемы дальнейшего жилищного строительства, развития местной промышленности, сельского хозяйства. Было построено около десятка новых предприятий пищевой и лёгкой промышленности: сапоговаляльная фабрика, пивоваренный и винно-водочный заводы, хлебозаводы и др. Главным отличием от прошлых лет было производство товаров, которые раньше не производились, особенно на Чукотке: кисломолочные продукты, колбасы, мясные и рыбные копчёности, полуфабрикаты. Из местной древесины изготовлялась мебель. Значительно улучшилась сеть бытового обслуживания. Жилой фонд со времени образования области увеличился к 1964 г. более чем в два раза. Дома в большинстве вводились в эксплуатацию с центральным отоплением, водопроводом, канализацией и горячей водой. По сравнению с 1953 г. — годом образования области — регион существенно изменился. Развитие местной промышленности, сельского хозяйства, учреждений бытового обслуживания, индустрии развлечений, телевидения меняло в конечном итоге в лучшую сторону и повседневную жизнь населения. В 1964 г. в сборнике, посвящённом десятилетию образования области, руководители области отмечали качественные изменения в жизни людей. После 1958 г. эти изменения всё больше чувствовались в повседневной жизни.

  По-прежнему ресурсы местных управленцев были ограничены — стратегические вопросы решались в Москве. Пробить нужные решения в Москве было чрезвычайно сложно. Интересна в этой связи история о том, как в Магаданском обкоме хотели создать новый отдел. После горнодобывающей другой ведущей отраслью на Колыме была рыбная промышленность. Потому ещё при Т. Абабкове в 1954 г. обсуждалась возможность создания в областном комитете партии отдела рыбной промышленности. В мае 1955 г. Т. Абабков просил об этом ЦК КПСС²³¹. Однако шли годы и вопрос этот с места не сдвигался. Летом 1963 г. уже П. Афанасьев писал в Бюро ЦК по РСФСР о той же самой проблеме. Не увидев положительной реакции, осенью того же года в своей записке в Бюро ЦК по РСФСР Афанасьев просил — для усиления партийного руководства рыбной отраслью — установить в промышленном отделе обкома КПСС должность заместителя заведующим отделом за счёт упразднения должности инструктора этого же отдела²³². Это был октябрь 1963 г. Решение вопроса заняло более 8 лет!

  Больше всего вопросов возникало с Госпланом. И не только касательно горнодобывающей промышленности. Например, в 1960 г. постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров СССР и Совета Министров РСФСР предусматривалось расширение жилищного строительства в Магаданской области. Однако указанные постановления Госпланом РСФСР не учитывались, более того, в плане на 1961 г. Госпланом РСФСР было запланировано даже уменьшение капиталовложений и задания по вводу жилой площади²³³. Облисполком в этой связи постоянно писал в Бюро ЦК КПСС по РСФСР и Совет Министров.

  Настоящая работа начиналась вечером. Когда в Магадане заканчивался рабочий день, в Москве только просыпались и сыпались звонки по самым различным вопросам. И в обкоме, и в облисполкоме всегда до 9–11 часов вечера на дежурство оставались руководители, начальники некоторых отделов. Иногда, в случае срочности вопроса, попросту передавали данные по телефону. Дежурные оставляли записки для руководителей по результатам звонков. Вот пример одной из таких записок, оставленных в облисполкоме:

  «8 сентября 1960 г. 18-40. Звонили из Президиума Верховного Совета РСФСР, просили передать зам. председателя облисполкома или тов. Сажину. 1. Направить данные по выполнению Постановления Президиума ВС РСФСР о школах и дорожном строительстве. 2. Обсуждалось ли это постановление на сессии облисполкома, какие меры принимаются. Позвонить завтра по телефону и сообщить данные: сколько сессий проведено, направить план работы облисполкома и орготдела»²³⁴. Если часто не могли дозвониться до нужного руководителя, могли и отругать за то, что нет человека на месте.

  Аппаратом обкома и облисполкома велась переписка с центральными организациями, которая действительно занимала много времени и средств. Нередко случались курьёзные ситуации. Так, Ю. П. Жаров²³⁵ (сотрудник Магаданского обкома) рассказывает, как однажды из ЦК КПСС в обком прислали форму отчёта по железнодорожному транспорту на территории области. Как известно, железных дорог на Колыме не было, кроме узкоколейки Магадан–Палатка, которая давно не функционировала, тем не менее, следуя инструкциям, работники обкома пересылали эту форму в райкомы КПСС.

  Очень многие вопросы «застревали» где-то между министерствами, становясь предметом ведомственных столкновений. Начальник областного управления торговли Болтенко в 1964 г. рассказывал историю, о том, как он выбивал в Москве деньги на строительство овощехранилищ в Магадане: «Я отчитывался в Министерстве торговли и сказал, что у нас катастрофическое положение, а меня останавливает зам. министра и говорит: «...не дадим ни одной копейки на строительство овощехранилищ». А что делать? Тогда я иду в Партгосконтроль РСФСР и прошу разобраться в этом вопросе, оттуда звонят и говорят: почему не даёте Магаданской области, ведь это вам не Брянск и не Орёл, нужно дать. А потом и говорят: напишите жалобу на нас. Я так и сделал, приехал в Магадан и написал жалобу в Совет Министров РСФСР. И машина закрутилась. Совнархоз включил строительство в свой план, Министерство дало лимит. А какую волокиту бюрократическую завели с оформлением ссуды!»²³⁶. В Министерстве подсказали, как сделать, чтобы «запустить машину», потому что знали, как эта машина работает.

  Региональные управленцы 1960-х годов выросли в борьбе и унаследовали многие дальстроевские черты. Борьба прошла, а проблемы остались. Оставались рабочие противоречия между обкомом и совнархозом, но это уже были рабочие моменты. Афанасьев отмечал на партийной конференции: «Должен сказать в адрес совнархоза. Народ теперь критикует в несколько другом духе, очень обтекаемо и в то же время убедительно. Нет таких резких выступлений, какие были раньше в адрес бывшего Дальстроя, что сидят там бездельники. Да и люди теперь этого не скажут. Но, по-видимому, совнархозу надо перестраиваться очень серьёзно»²³⁷. При Афанасьеве область развивалась бешеными темпами. В 1967 г. за некоторое время до его ухода Магаданской области вручили орден Ленина. На торжественном заседании по этому поводу присутствовал член ЦК, первый заместитель председателя Совета Министров СССР К. Г. Пысин²³⁸.

  Афанасьев ушёл в 1968 г. — на пенсию и с почестями. Сам П. Я. Афанасьев при встрече с магаданским историком А. Г. Козловым в конце 1980-х годов рассказал два случая, которые повлияли на снятие: «во-первых, какой-то мужик сжёг себя в центре Магадана возле памятника Ленина, во-вторых, история с иранским шахом»²³⁹. Будучи в составе правительственной делегации в Иране, в качестве сувенира П. Я. Афанасьев преподнёс иранскому шаху муляж золотого самородка. Шах охотно принял подарок, однако разобравшись, что это не золото, устроил дипломатический скандал. Эту историю подтверждает и секретарь обкома Э. В. Еншаков²⁴⁰. А. Д. Богданов вспоминает, что перед этим зимой 1967 г. П. Я. Афанасьева принимал Л. И. Брежнев и никаких намёков на то, что пора уходить, не было высказано²⁴¹. Однако очевидно, что причиной ухода было то, что он уже не соответствовал новой ситуации.

  Помимо того, что было необходимо выполнять государственный план, существовали народнохозяйственные программы; кроме того, что идёт государственное финансирование, всегда надо было что-то организовать, мобилизовать, какие-то внутренние ресурсы подключить, всегда не хватало ни первого, ни второго. Если смог первый секретарь это дело преодолеть — хорошо, главный критерий эффективности первого секретаря — уровень выполнения планов. П. Я. Афанасьев планы выполнял, но он в конце 1960-х годов выглядел человеком из прошлого. Его поведенческий тип характерен для 1930-х годов: это уникальное соединение революционного, партийного и хозяйственного опыта. До 1960-х годов управленцы этого плана преобладали. Однако большинству недоставало хозяйственного опыта, а партийная составляющая размывалась самим ходом событий. Вообще, особенность брежневского периода заключалась в том, что на руководящие должности в областях (первый секретарь обкома, председатель облисполкома) всё больше назначались хозяйственные управленцы, не имевшие никакого партийного опыта. Это был характерный признак того периода. При этом идеологические моменты в партийной практике всё больше уходили на задворки управленческой работы. Главным являлось усложнение объекта управления. Требовались специальные знания. Требовались профессионалы. В 1930–1940-е годы и даже в 1950-е годы всё было намного проще: меньше промышленности, меньше техники, меньше задач, сами методы управления проще. В 1960-е годы просто не справлялись с управлением. Аппарат не мог справиться с бешеным техническим развитием, не совершенствовались методы управления.

  В 1961 г. А. А. Шварёв, который в 1953 г. возглавлял бригаду ЦК КПСС на Колыме, сказал о новых выдвиженцах: «Смелое выдвижение хорошо зарекомендовавших себя молодых работников приводит к положительным результатам. Вот перед нами Анна Дмитриевна Нутэтэгрынэ, тт. Песков, Богданов, Артемьева, т. Шайдуров и целый ряд секретарей райкомов партии. Они все выросли на глазах областной партийной организации»²⁴².

  Они выросли на их глазах! Они их ценили. Преобразования Хрущёва относительно периодической сменяемости кадров, которые намечались новым Уставом партии, не срабатывали. Как вспоминает А. Д. Богданов, когда очередь дошла до ЦК, уже «никто эти требования выполнять и не думал. Да и никому эти нормы были не нужны»²⁴³. В условиях дефицита кадры взращивали и берегли. Такими были яркая, легендарная чукчанка Анна Дмитриевна Нутэтэгрынэ и будущий первый секретарь обкома Сергей Афанасьевич Шайдуров.

  Вхождение в партийную верхушку проходило различными путями и существенно отличалось от периода 1920–1930-х годов. Партийная деятельность была сферой профессиональной деятельности. Нужно учитывать, что она была сферой профессиональной деятельности, к которой вообще изначально не готовили, поскольку в основе партийной ментальности лежало понимание корней, которые шли ещё из революционной партийной жизни.

  Партийные управленцы по преимуществу рекрутировались из людей, имеющих хозяйственный опыт и, в основном, с инженерно-техническим образованием. Партийная психология не была одинаковой. В рамках партийной психологии оставалось несколько вариантов поведения. Наиболее характерный путь для брежневского периода — активная работа в комсомольской организации. Относительно Магаданской области в этом плане яркий пример — Александр Дмитриевич Богданов. В Магадан он приехал в 1955 г. с семьёй. Он прошёл типичный комсомольский путь, был освобождённым секретарём два года — в 1953–1955 гг., учился в Центральной комсомольской школе, после окончания которой его направили в Казахстан. Причём он получил направление, командировочные и уехал в отпуск на Урал. 15 августа 1955 г. он уже должен был быть в Алма-Ате. Однако сыграло роль свердловское лобби. Николай Яковлевич Новокрещёнов, который работал в Магадане в команде Абабкова, попросил в ЦК ВЛКСМ поддержки в кадрах, просмотрел списки выпускников, тех, кто поступал от Свердловского обкома, и увидел в списках фамилию Богданова. Так Александр Дмитриевич и попал в Магадан, где прошёл путь до первого секретаря обкома.

  Это один вариант поведения. Человек занимался комсомольской работой в вузе, оставался освобождённым работником, попадал в райком, потом — в обком, делал карьеру. Это одно из типичных порождений партийной ментальности. Люди приходили не с производства: они пришли сюда, пройдя становление в аппарате. Это были аппаратчики до мозга костей. Послушание, исполнительность, требовательность, непременные угодливость и определённая амбивалентность оценок. Как правило, представители этой группы на первые роли в партии редко выходили, хотя исключения были и на самом высоком уровне.

  Еще один вариант — это партийные руководители, которые приходили в партию с производства, это люди за которыми стояли практический опыт, опыт управленческой деятельности, определённая система ценностей, и они пытались сочетать её с партийной работой. Как правило, это были успешные управленцы, хозяева областей. Таким был С. А. Шайдуров. Его выдвижение было ярким и быстрым. В 1943–1948 гг. — студент Иркутского горно-металлургического института. С 1948 г. — в Дальстрое. В 1951 г. он уже главный инженер прииска «Пятилетка» Северного горнопромышленного управления Дальстроя МВД СССР в Ягоднинском районе, откуда в 1956 г. переходит на партийную работу. Членом партии он стал только в 1952 г. В конце 1950-х годов его сразу заметил П. Я. Афанасьев. После учёбы в Москве он работает инструктором в обкоме, затем — первым секретарём Ягоднинского райкома, а в 1961 г. избирается вторым секретарём обкома КПСС.

  Для многих именно С. А. Шайдуров стал образцом руководителя. Интересен тот факт, что он, в сущности, был выдвиженцем Афанасьева. Его работу и его деловые качества после ставили выше Афанасьева. И надо сказать, что его приход был характерен. В Государственном архиве Магаданской области хранится документ начала 1950-х годов — «Список работников, выросших на работе в Дальстрое за период с 1939 по 1952 гг.» — что-то вроде особой книги «золотого фонда» Дальстроя. В этом списке наряду с характеристиками и фамилиями А. Ф. Киняшова, А. X. Алискерова, Я. М. Арма, Б. Н. Ленкова, Б. Н. Ерофеева, Б. Б. Евангулова есть и фамилия молодого Сергея Афанасьевича Шайдурова²⁴⁴. Он вырос на работе в Дальстрое. Его психология управленца — это сочетание жёстких методов администрирования, хорошее понимание целей и задач деятельности. Его мало интересовали идеологические вопросы, у него был высокий уровень самостоятельности в отношениях с Центром и министерствами, он умел отстаивать свою позицию, к его позиции прислушивались. В 1970-х годах, именно в бытность С. А. Шайдурова первым секретарём обкома, наблюдался самый большой пик золотодобычи за всю историю Колымы и Чукотки. В 1972 г. было добыто 79,28 т, 1973 г. — 80,33 т, в 1974 г. — 83,18 тонны химически чистого золота²⁴⁵! При С. А. Шайдурове в Магадан приехал председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин и были приняты важные для области решения, в том числе такое: если область добывает 2–3 тонны золота сверх плана, Косыгин обещал осуществить массовые закупки иностранной горной техники. Это был большой успех колымских управленцев. Важным фактором развития отраслей народного хозяйства области в 1960-е годы стала тенденция к выравниванию экономического развития Колымы и Чукотки.

  Управленческие кадры, пришедшие в обком после событий 1958 г., были кадрами реформаторскими, они выступали за взаимодействие с консерваторами. Противоречия между ними отражали и разные подходы в решении государственных задач, объяснялось это и разным опытом управления в специфических условиях Колымы. Реформы, проводимые Хрущёвым, не могли дать быстрого результата в столь трудном для реформирования регионе. Социальный пессимизм населения был высок, преодолеть его быстро не удалось. При сохранении прежнего социального уклада населения и прежних методов управления регионом сохранялся и соответствующий тип руководителя, который соединял в себе старое и новое начала. Именно таким был С. А. Шайдуров. Реформы Хрущёва в управленческой сфере — совнархозы, ротация кадров, деление обкомов, изучение кадрового состава управленцев в указанный период, особенности управления и факторы производства — показывают, что не было продвижения вперёд. Многие начинания вообще не дали никакого результата.

  В указанный период партийная номенклатура достигла наибольших властных полномочий, что и являлось одной из главных задач Хрущёва. Роль региональных руководителей постепенно усиливалась и в 1960–1970-е годы достигла своего пика. Между тем анализ документов показывает, что региональной элите удавалось решать возникающие вопросы в большей степени через высшее руководство министерств и ведомств Центра. Аппарат ЦК КПСС, возвысившийся при Хрущёве, все более выступает с посредническими и контролирующими функциями между ведомствами и регионом.

  Система управления в Магаданской области, сложившаяся в итоге переходного периода 1950-х годов, всё-таки оставалась особенной, в некоторых моментах отличающейся от соседних регионов Советского Союза. Это прежде всего проявлялось и в специфике структуры органов управления, в специально введённой для Магадана четвёртой должности секретаря обкома, в значительно более высокой заработной плате колымских управленцев и в функционировании совнархоза, а после его упразднения — объединения «Северовостокзолото», остававшегося мощнейшей организацией Советского Союза — силой, имевшей серьёзное влияние на развитие не только области, но и соседних регионов.

  Тем не менее дальстроевская система управления ушла в прошлое. В 1960-е годы правопреемник «Дальстроя» — объединение «Северовостокзолото» уже не являлось той суперорганизацией, которая начинала освоение Северо-Востока. Практически все так называемые несвойственные функции перешли в ведение партийных, советских органов, соответствующих ведомств и министерств. Кардинально изменился в сторону вольнонаёмных кадров состав рабочей силы. Однако объединение оставалось мощнейшей организацией и имело мощную структуру: руководство, технико-экономический совет, производственные отделы по золоту и олову, алмазам и слюде, топливу, производственно-диспетчерский отдел в г. Якутске, техническое управление, планово-экономическое управление, отдел планирования труда, управление труда и зарплаты, управление капитальных вложений, отдел главного механика и энергетика, управление организации труда, финансовый отдел, управление делами, контрольно-инспекторский отдел, хозяйственный отдел, геолого-маркшейдерское управление и др.

  Территория его деятельности распространялась и на соседние регионы, что подчеркивало особый характер организации. Несмотря на делегирование в руководящие органы совнархоза, а затем «Северовостокзолота» партийных и советских кадров, закалённых в противостояниях 1950-х годов, организация продолжала оставаться средоточием особого «духа» дальстроевской эпохи — духа, который рождал к жизни необходимость новых громких открытий геологов, больших финансовых вливаний и в то же время особых методов работы, в том числе пренебрежения к экономической обоснованности многих проектов. Этим регион очень отличался и от своих ближайших соседей.

  В Магадане всегда оставался особый тон в отношениях с Центром, связанный с требованием повышенного внимания к проблемам региона и большими финансовыми потребностями. Если в начале 1950-х годов партийное и советское руководство, а тем более дальстроевское, на волне происходящих событий постаралось «забыть» о фразе Сталина об «особом комбинате» (а в Главном управлении Дальстроя в различных справках в ЦК 1953 г. руководители вообще вычеркивали ссылку на телеграмму вождя, чтобы лишний раз не напоминать) и покорно принимало отказы в министерствах и ведомствах, то в 1960-х годах, а особенно после прихода С. Шайдурова всё чаще аргументы руководителей области сводились к тому, что территория области — это особое место во всем Советском Союзе. Руководящие кадры «Северовостокзолота» и руководители Магаданского обкома заметно отличались такими настроениями от руководства соседних регионов.

  По сравнению с периодом 1950-х годов, когда записки местных руководителей на имя руководителей партии и правительства могли иметь ответную реакцию, за которой следовали и конкретные решения, в 1960–1970-е годы во взаимоотношениях с Центром важные вопросы можно было решить исключительно через личный контакт с весомым человеком в ЦК или СМ СССР. Это можно отнести к общим чертам складывающейся при Брежневе системы управления. Потому большую роль в принятии важнейших решений относительно развития Магаданской области сыграли личные связи С. Шайдурова в Москве, прежде всего с А. Косыгиным. Известный эпизод в произведении О. Куваева, когда герой «пробивает» чукотское золото, приехав в Москву и показав самородки министру — бывшему дальстроевцу, также имеет под собой реальные основания.

  В 1950-е годы в Центре чётко реагировали на проявление определённых противоречий — организационно-структурных или личных — на региональном уровне, но в 1970-е годы сложившаяся региональная элита многие вопросы, например снятие С. Шайдурова, решала в узком кругу. Во всяком случае, в Москве вяло наблюдали за противостоянием Магаданского обкома и горкома, имевшем место во второй половине 1970-х годов и вызванным личным конфликтом С. Шайдурова с А. Богдановым.

  Сложившаяся на Колыме региональная элита была результатом борьбы 1950-х годов. В основном это был сплав из дальстроевцев, дальневосточников и тех центровиков, кто уцелел после «дела Магаданского обкома» 1958 г. Положение члена элиты в иерархии элиты (группы элиты) определялось как его статусом в соответствующей группе элиты, так и его связями, отношениями с той внеэлитной социальной группой, которую он представляет, чьи интересы отражает или из «рядов» которой «вышел». Это могли быть и бывшие сотрудники МВД или КГБ, земляки, представители одной профессии, люди, учившиеся вместе в АОН при ЦК КПСС и т. д. Был возможен не только «вертикальный путь» в элиту — восхождение из внеэлитных групп в элиту, но и перемещение из одной группы элиты в другую: из геологической в управленческую и т. п. Ещё одной особенностью было так называемое служебное совместительство; это было связано с корпоративностью советского общества. Так, например, директор ВНИИ Н. А. Шило являлся председателем областного совета научно-технического общества, депутатом городского совета, председателем комиссии по благоустройству города, членом партбюро парторганизации ВНИИ, членом общества по распространению политических и научных знаний, членом технического совета совнархоза, членом всесоюзной комиссии по четвертичному периоду при межведомственном стратиграфическом комитете, членом комиссии по закономерностям размещения осадочных полезных ископаемых при отделении геолого-географических наук Академии наук СССР. Председатель совнархоза С. В. Королёв являлся председателем техноэкономического совета совнархоза, депутатом областного Совета трудящихся, членом обкома КПСС, членом бюро обкома, председателем комитета по проведению зональных футбольных соревнований, членом горкома КПСС, членом обкома профсоюза, членом президиума обкома профсоюзов. И таких примеров множество. Постепенно шло размывание понятия партийной идентификации. То там поработает, потом — в другом месте, потом — опять на партийной работе. Особенность данного периода — очень долгий механизм согласования должностей, система, при которой все друг другу немножечко должны.

  Партийно-советское руководство имело новые дачи за городом; используя административный ресурс, приобретало квартиры в центральных районах СССР. За правило были введены поездки, а чаще полёты на охоту, рыбалку. В городе, как и ранее, оставались закрытые магазины, где приобретали различный товар в самом широком ассортименте. Они очень много работали, имели высокую зарплату и продолжительные отпуска, ездили за границу — как туристы, по работе или на лечение. Кадровые перемены в высшем руководстве области были незначительны. Люди, пришедшие в конце 1950-х – начале 1960-х годов долгое время занимали должности в Магаданской области, перемещаясь по партийным или советским органам управления. Смена руководства фактически произошла уже только к началу 1980-х годов. Они уходили на пенсию в почтенном возрасте и уезжали в центральные районы страны — в Свердловск, Ростов, Калинин, Москву, Ленинград, Рязань. Многие руководители были настоящими профессионалами в сфере государственного управления, однако к концу 1970-х – началу 1980-х годов кризисные явления, связанные с несменяемостью кадров в партийных, советских органах, в объединении «Северовостокзолото», всё более стали проявляться в управленческой сфере. Такие тенденции имели место и в соседних регионах: это являлось общей чертой сложившейся в эти годы ситуации.

  События 1950-х годов, имевшие место на Колыме, оказали большое влияние на последующее развитие региона. Следует также отметить фактор страха, игравший важную роль в поведении региональных управленцев. Страх — их спутник на протяжении всего периода 1953–1964 гг., особенно он проявился в период 1953–1957 гг. Страх элиты рождал потрясающий юмор — смех над самими собой, словно они понимали, что все в одинаковом положении. Смех также кардинально меняется во второй половине 1950-х годов. На региональном уровне воссоздаются модели поведения: в 1940-х годах некая модель культа личности воплотилась в образе И. Ф. Никишова — Ивана Грозного; в 1950-х годах манеру поведения Н. С. Хрущёва с успехом копировали региональные лидеры. П. Я. Афанасьев — яркий тому пример. Он выступал без бумажки, мог использовать в речи довольно грубые выражения, очень часто шутил, в том числе и на мероприятиях высокого уровня. Сам он — человек простой, без особого образования, однако имевший большой хозяйственный опыт. Подчинённые всегда сравнивали его с Хрущёвым. Эпоха Хрущёва была для Афанасьева взлётом карьеры, его борьбой и его победой.

  Хрущевская перестройка системы управления краем показала, что возвращение к прошлому было невозможно ни в каком виде. Однако психология управленца не умирает и не уходит в землю вместе с её носителями — она питает новые души. Так было и на Колыме. Дальстроевская эпоха, борьба управленцев в 1950-е годы на долгое время стали спутниками колымских управленцев...

  Специфика форм и методов государственного управления на Северо-Востоке России в 1953–1964 гг. во многом была обусловлена предыдущим периодом развития территории и существованием Дальстроя. И связано это было не только с тем, что за годы освоения региона и «штурма Севера» сформировалась особая психология дальстроевских управленцев, но также и с тем, что государство рассматривало Северо-Восток в качестве основного источника пополнения золотовалютных резервов страны. Основная промышленность Дальстроя была нацелена на эксплуатацию наиболее богатых месторождений. Социальной сферой здесь практически не занимались.

  Образование в 1953 г. Магаданской области было призвано в корне изменить ситуацию, область не должна была отличаться от других районов страны. Функции Дальстроя по управлению партийными и советским органами должны были перейти соответствующим партийным организациям и министерствам. Объективно, хрущёвские реформы в области государственного управления вели к тому, что власть партийного аппарата в стране стала носить универсальный характер и со временем нивелировала региональные особенности управления. Именно такая ситуация сложилась на Колыме во второй половине 1950-х – начале 1960-х годов. Политика Центра и события, связанные с критикой культа личности Сталина и разгромом «антипартийной группы» в 1956–1957 гг., придали процессу перестройки системы управления на Северо-Востоке страны необратимый характер. Именно обком партии должен был реализовывать генеральную линию ЦК и осуществлять главные задачи, поставленные перед руководством области, — это исправление ошибок Дальстроя, стабилизация уровня золотодобычи, развитие социальной сферы.

  ...Создание Магаданской области принципиально меняло систему государственного управления на Северо-Востоке страны. Создавались органы управления, которые никогда раньше не действовали на территории региона. Анализ системы управления и её особенностей показывает, что между старой и новой властью существовали серьёзные противоречия во всех областях жизнедеятельности. Это позволяет охарактеризовать сложившуюся в системе управления Магаданской области ситуацию в 1954–1957 гг. как некое двоевластие. Помимо образованных обкома и облисполкома, ведущую роль в решении важнейших вопросов жизни региона продолжало играть Главное управление Дальстроя.

  Таким образом, методы, предложенные Центром в 1953 г. при образовании области, оказались недостаточными: укоренённые дальстроевские кадры продолжали сохранять контроль за управлением. Двоевластие усугубляло и без того кризисные явления в основном производстве территории — золотодобыче. Проблема лежала и в области психологии управления, в сохранении специфических дальстроевских традиций. Настроения определённой части дальстроевских управленцев, в том числе геологов, были связаны с поддержкой так называемой теории затухания золота на Колыме, тормозившей нормальное развитие отрасли, открытие новых месторождений.

  Кардинальный поворот был сделан в начале 1958 г. на III партийной конференции. Инициатива в новых переменах принадлежала ЦК КПСС. Это показывает, что самостоятельно региональные управленцы не могли, а часто и не хотели разрешать возникающие противоречия. Качественные изменения в Магаданской области стали возможными только после событий лета 1957 г. и приезда на Колыму представителей ЦК КПСС.

  ...Государственное управление после образования области было нацелено на стабилизацию уровня золотодобычи. Несмотря на внимание к социальной сфере — усиленному жилищному строительству, развитию сети детских и медицинских учреждений, комплекса бытовых услуг и т. д., финансирование и темпы развития в данном направлении были недостаточны и не обеспечивали потребности населения. Отраслевой перекос в сторону горнодобывающей промышленности был определяющим фактором развития области. Остальные отрасли являлись обслуживающими, придаточными, и развивались в той мере, в какой позволяли поддерживать уровень горнодобывающей отрасли. В течение 1953–1964 гг. главной отраслью оставалась золотодобывающая. Все другие направления: рыбная промышленность, добыча рыбы и морского зверя, пушной промысел, оленеводство и даже добыча олова, вольфрама, кобальта и др. — все эти направления зависели от золотодобычи, кризис в основной отрасли мгновенно отражался на других отраслях. Отсутствие стабильности транспортной системы рождало невозможность долгосрочного планирования хозяйственной деятельности. Жизнеобеспечение города и области зависело от нормального функционирования главной транспортной артерии — морского порта.

  В области золотодобычи кризис удалось преодолеть только к концу 1950-х годов. В данном случае управленческие решения, позволившие увеличить основные технико-экономические показатели, проходили в русле экстенсивного развития (эксплуатация россыпей Чукотки). Методы государственного управления определялись традициями системы, за которую региональные управленцы не могли выйти.

  И всё же важное достижение этого периода заключалось в том, что с созданием новых органов, с созданием области и включением её в общую систему государственного управления, финансирование социальной сферы выдвинулось в качестве одного из приоритетных направлений. Свидетельством новой социальной политики государства стало непрекращающееся жилищное строительство и благоустройство города и рабочих поселков. Большие результаты за период 1953–1964 гг. были достигнуты в развитии местной промышленности, создании инфраструктуры Магадана и рабочих посёлков. Изменения в половозрастной структуре — преобладание молодых возрастов, увеличение количества женщин — положительно сказывались на общем состоянии общества...

  ...После того как заключённые перестали выступать в роли основной рабочей силы региона, выяснилось, что Колыма является малопривлекательной для новых кадров. Это было связано в том числе и с растущим уровнем жизни в центральных районах страны. Поэтому для привлечения населения на Северо-Восток страны из других регионов необходимы были новые средства и стимулы.

  Создание Магаданской области явилось не только частью преобразований, последовавших после смерти Сталина, но и знаменовало начало новой эпохи на колымской земле. Момент ожидания, желания кардинальных перемен здесь был несравненно выше, чем в целом по стране.

  Сегодня население Магаданской области в разы меньше, чем в 1950-е годы, и продолжает уменьшаться. Естественный и механический прирост населения из года в год даёт минусовые показатели. По-прежнему развитие территории зависит от уровня горнодобывающей отрасли. Психологическое состояние общества, живущего в области, испытывает на себе влияние многочисленных негативных факторов, начиная с климата, ветров, отдалённости от культурных событий, отсутствия качественной инфраструктуры в сфере услуг, развлечений, питания и заканчивая серо-промозглым декором опустевших посёлков и самого города Магадана.

  Среди региональных управленцев высшего слоя есть профессионалы, но и они не могут изменить ситуацию, так как само государство не принимает решительных мер в отношении Северо-Востока. Учитывая сложную внешнеполитическую обстановку, геополитическое значение региона, сегодня необходимо обратить внимание государства на проблемы Магаданской области, предложив программу развития, предусматривающую качественные меры в развитии региона. В этом вопросе прежде всего нужно ясное понимание самими местными управленцами необходимости кардинальных перемен в жизни области.

  Снова нужен «дальстроевский дух» — дух сверхпроекта, «дух эпохи»... Если взять всё то, что было вложено в развитие территории, то главным богатством следует признать людей — тех, кто отдавали все силы и годы жизни Северу. Расцвет Территории пришелся на 1970–1980-е годы. И сегодня главным богатством этой земли остаются люди. Те, кто вырос в посёлках области или в самом городе Магадане, уезжая, никогда не забывают то время...


Примечания

¹ Гребенюк П. С. Колымский лед. Система управления на Северо-Востоке России. 1953–1964 / П. С. Гребенюк — М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. — 271 с., ил. — 800 экз. ISBN 978-5-8243-0911-9

² ЦХСДМО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 2383. Л. 3–4. Стенограмма совещания руководства Дальстроя совместно с представителями горнопромышленных управлений от 12 августа 1953 г.

³ РГАНИ. Ф. 5. Оп. 15. Д. 440. Л. 159.

⁴ ЦХСДМО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 2383. Л. 147. Стенограмма совещания руководства Дальстроя совместно с представителями горнопромышленных управлений от 12 августа 1953 г.

⁵ ЦХСДМО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 2383. Л. 25.

⁶ Там же. Л. 45.

⁷ Там же. Л. 70.

⁸ Там же. Л. 116.

⁹ Там же. Ф. 1. Оп. 2. Д. 2383. Л. 108.

¹⁰ Бубнис Г. К. К истории образования Магаданской области // Краеведческие записки. Магадан, 1982. С. 47.

¹¹ Советы Северо-Востока СССР. Магадан, 1982. Ч. 2 (1941–1961 гг.). С. 219.

¹² ЦХСДМО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 2239. Л. 36–37. Протокол Вседальстроевского собрания партийного актива 27–30 октября 1953 г.

¹³ Чмыхов Сергей Игнатьевич — первый секретарь Магаданского горкома ВКП (б), представитель хабаровской партийной «школы». С начала 1940-х годов находился на партийной работе: работал секретарём райкома, в 1948-1949 гг. — инструктор отдела партийных и профсоюзных, комсомольских органов Хабаровского крайкома. В 1952 г. его переводят в самое горячее место хабаровского партфронта — на Колыму в качестве первого секретаря Магаданского горкома ВКП (б).

¹⁴ Козлов А. Г. У истоков образования области // III Диковские чтения. Магадан, 2004. С. 43.

¹⁵ ЦХСДМО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 2239. Л. 460. Протокол Вседальстроевского собрания партийного актива 27–30 октября 1953 г.

¹⁶ Там же. Ф. 21. Оп. 5. Д. 3. Л. 222.

¹⁷ Там же. Д. 2. Л. 5.

¹⁸ Сборник Законов СССР и Указов Президиума Верховного Совета СССР. 1938-1975. Т. 1. М., 1975. С. 96.

¹⁹ Советская Колыма, № 305 (5324). 27 декабря 1953 г. С. 1.

²⁰ См. об этом: Судоплатов П. Л. Разведка и Кремль. М., 1996.

²¹ РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 44. Р. 4555. Л. 1. Стенограмма совещания заведующих секретариатами отделов ЦК КПСС совместно с работниками Общего отдела Секретариата ЦК КПСС от 17 августа 1953 г.

²² Там же. Д. 3. Р. 4546. Л. 134.

²³ Там же. Д. 45. Р. 4555. Л. 74.

²⁴ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 227. Л. 243. Стенограмма 6-й Магаданской областной партийной конференции от 15–16 сентября 1961 г.

²⁵ Беседа с И. Н. Каштановым 21 января 2006 г. Архив автора.

²⁶ Советы Северо-Востока СССР. Магадан, 1982. Ч. 2 (1941–1961 гг.). С. 223–224.

²⁷ РГАНИ. Ф. 5. Оп. 15. Д. 440. Л. 112–113.

²⁸ Там же. Л. 157.

²⁹ Там же. Д. 449. Л. 108.

³⁰ См. об этом: ЦК ВКП(б) и региональные партийные комитеты. 1945-1953 гг. М.: РОССПЭН, 2004.

³¹ Чугуев Юрий Вениаминович — р. 1910 г., член партии с 1931 г., окончил в 1927 г. промышленно-экономические курсы Московского отдела народного образования, в 1934–1935 гт. — директор Кулуджунского рудоуправления треста «Алтайзолото», в 1940–1942 гг. — управляющий трестом «Каззолото», 1942–1944 гг. — заместитель начальника «Главзолото» (Москва), 1946–1952 гт. — управляющий трестом «Лензолото» МВД СССР, с 1952 г. — зам. начальника Дальстроя, с 1956 г. — начальник Дальстроя.

³² ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 4. Д. 750. Л. 10. Личное дело — Чугуев Юрий Вениаминович.

³³ Там же. Д. 41. Л. 3. Личное дело — Абабков Тихон Иванович.

³⁴ Там же. Оп. 5. Д. 812. Л. 2. Директива отдела Управления делами ЦК КПСС от 22 января 1954 г.

³⁵ При выплате надбавок работникам Крайнего Севера и отдаленных местностей, приравненных к районам Крайнего Севера, руководствовались указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 августа 1945 г. и постановлением Совета Министров СССР № 689 от 28 февраля 1953 г.

³⁶ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 1. Л. 7. Протокол № 1 заседания бюро МО КПСС от 16 января 1954 г.

³⁷ ГАМО. Ф. Р-146. Оп. 1. Д. 8. Л. 88. Протокол № 7 заседания Исполкома Магаданского областного Совета депутатов трудящихся от 11 февраля 1954 г.

³⁸ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 827. Л. 17. Финансовый отчёт обкома за 1954 г.

³⁹ Такой порядок действовал до 1 января 1966 г.

⁴⁰ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 827. Л. 4–5. Финансовый отчёт обкома за 1954 г.

⁴¹ ГАМО. Ф. Р-146. Оп. 1. Д. 9. Л. 17. Протокол № 14 заседания Исполкома Магаданского областного Совета депутатов трудящихся от 16 апреля 1954 г.

⁴² ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 842. Л. 1. Ведомости на выплату зарплаты работникам обкома за 1954 г.

⁴³ Там же. Д. 505. Справка «О комплектовании партийного и советского аппарата Магаданской области» от 27 марта 1954 г.

⁴⁴ ГАМО. Ф. Р-146. Oп. 1. Д. 44. Л. 143. Стенограмма совещания первого заместителя председателя Совета министров РСФСР Д. М. Алёхина с заведующими отделами и начальниками управлений Магаданского облисполкома 21 сентября 1955 г.

⁴⁵ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 515. Л. 47-48. Справка о состоянии общественной безопасности в Магаданской области за 1954–1957 гг. от 3 октября 1957 г.

⁴⁶ ГАМО. Ф. Р-23. Оп. 1. Д. 6068. Л. 200.

⁴⁷ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 7. Л. 150. Стенограмма II пленума Магаданского обкома КПСС от 20–21 сентября 1954 г.

⁴⁸ ГАМО. Ф. Р-23. Оп. 1. Д. 5560. Л. 27. Протокол производственного совещания Управления руководящих кадров Дальстроя Министерства цветной металлургии Союза ССР от 3 августа 1954 г.

⁴⁹ Там же. Л. 57–58. Протокол совещания у и. о. начальника Дальстроя Ю. В. Чугуева от 2 декабря 1954 г.

⁵⁰ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 685. Л. 16.

⁵¹ Там же. Д. 3. Л. 2–4. Стенограмма I областной партийной конференции 10–12 мая 1954 г.

⁵² Там же. Л. 10.

⁵³ Там же.

⁵⁴ Там же. Д. 3. Л. 11.

⁵⁵ Там же. Л. 14.

⁵⁶ Там же. Л. 41–42.

⁵⁷ Там же. Л. 40.

⁵⁸ Там же. Л. 41–44.

⁵⁹ Там же. Л. 90.

⁶⁰ Там же. Л. 85.

⁶¹ Там же. Л. 96.

⁶² Там же. Л. 77.

⁶³ Там же. Л. 137.

⁶⁴ Там же. Л. 112.

⁶⁵ Там же. Л. 113.

⁶⁶ РГАНИ. Ф. 5. Оп. 32. Д. 8. Л. 106.

⁶⁷ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 4. Д. 749. Л. 36–37. Личное дело — Чмыхов Сергей Игнатьевич.

⁶⁸ Там же. Оп. 5. Д. 7. Л. 149. Стенограмма II пленума Магаданского обкома КПСС от 20–21 сентября 1954 г.

⁶⁹ Там же. Л. 164.

⁷⁰ Беседа с И. Н. Каштановым 21 января 2006 г. Архив автора.

⁷¹ ГАМО. Ф. Р-146. Oп. 1. Д. 14. Л. 315. Решение заседания Магаданского облисполкома № 283 от 29 июля 1954 г.

⁷² ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 4. Д. 1. Л. 172.

⁷³ Там же. Оп. 5. Д. 34. Л. 1. Постановление 5-го пленума обкома ЦК КПСС от 1 декабря 1955 г.

⁷⁴ РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 56. Д. 1858. Л. 1в, 1г.

⁷⁵ Там же. Л. 26.

⁷⁶ Там же. Л. 17.

⁷⁷ Там же. Л. 16.

⁷⁸ Там же. Л. 27.

⁷⁹ ГАМО. Ф. Р-23. Oп. 1. Д. 3612. Л. 9–10. Стенограмма совещания у начальника Дальстроя совместно с руководителями горнопромышленных управлений, начальниками политотделов и начальниками отделов Главного управления от 7 апреля 1951 г.

⁸⁰ Там же. Д. 1924. Л. 338. Стенограмма совещания при и. о. начальника ДС Груша М. В. по вопросу о состоянии работы с руководящими инженерно-техническими кадрами в геологоразведочном управлении.

⁸¹ Там же.

⁸² ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 3. Л. 47. Стенограмма I областной партийной конференции 10–12 мая 1954 г.

⁸³ ГАМО. Ф. Р-23. Оп. 1. Д. 3612. Л. 10. Стенограмма совещания у начальника Дальстроя совместно с руководителями горнопромышленных управлений, начальниками политотделов и начальниками отделов Главного управления от 7 апреля 1951 г.

⁸⁴ ЦХСДМО. Ф. 4. Oп. 1. Д. 303. Л. 5. Протокол № 6 Собрания партийного актива Магаданского горкома КПСС от 3 августа 1953 г.

⁸⁵ РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 56. Д. 1858. Л. 13–14.

⁸⁶ Там же. Л. 5.

⁸⁷ Там же. Л. 6.

⁸⁸ Там же. Л. 8.

⁸⁹ Там же.

⁹⁰ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 100. Л. 34. Стенограмма собрания областного и городского партийного актива Магаданской области от 23 марта 1956 г.

⁹¹ Там же. Оп. 4. Д. 1. Л. 172. Справка в ЦК КПСС о кадрах руководящих работников советских и партийных органов Магаданского обкома от 18 октября 1955 г.

⁹² РГАЭ. Ф. 9022. Оп. 29. Д. 415. Л. 3.

⁹³ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 511. Л. 1–3.

⁹⁴ Там же. Д. 520. Л. 1.

⁹⁵ Там же. Л. 13.

⁹⁶ Там же.

⁹⁷ Там же. Л. 3.

⁹⁸ Там же. Д. 3. Л. 84. Стенограмма I областной партийной конференции 10–12 мая 1954 г.

⁹⁹ Там же. Д. 134. Л. 45. Стенограмма III Магаданской областной партийной конференции от 14–15 февраля 1958 г.

¹⁰⁰ Там же. Л. 84.

¹⁰¹ Там же. Д. 530. Л. 3–8.

¹⁰² Там же. Д. 134. Л. 107.

¹⁰³ ГАМО. Р-146. Oп. 1. Д. 102. Л. 36–37. Решение Магаданского облисполкома № 370 от 12 ноября 1955 г.

¹⁰⁴ Там же. Д. 212. Л. 35–36.

¹⁰⁵ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 131. Л. 23. Стенограмма собрания Магаданского областного актива от 4 июля 1957 г.

¹⁰⁶ Там же. Оп. 4. Д. 428. Л. 9 Марков Семён Васильевич. Личное дело (протокол бюро обкома № 8 от 13 февраля 1954 г.).

¹⁰⁷ Там же. Оп. 5. Д. 3. Л. 113. Стенограмма I областной партийной конференции 10–12 мая 1954 г. от 13 февраля 1954 г.).

¹⁰⁸ ГАМО. Ф. Р-23. Oп. 1. Д. 1082. Л. 96. Стенограмма совещания начальников управлений и политических отделов СДС НКВД 6 октября 1941 г.

¹⁰⁹ Петров М. А. За колымским перевалом. Магадан, 1990. С. 129.

¹¹⁰ ЦХСДМО. Ф. 282. Оп. 2. Д. 4. Л. 45. Пленум Тенькинского райкома 16 февраля 1956 г.

¹¹¹ Там же. Л. 165–166. Протокол собрания партийного актива Тенькинского района от 2 апреля 1956 г.

¹¹² Там же. Оп. 3. Д. 5. Л. 40. Протокол собрания партийного актива Тенькинского района от 20 февраля 1957 г.

¹¹³ ГАМО. Ф. Р-23. Оп. 1. Д. 5560. Л. 47. Протокол производственного совещания 2-го производственного управления Дальстроя Министерства цветной металлургии Союза ССР от 26 октября 1954 г.

¹¹⁴ Там же. Ф. Р-146. Oп. 1. Д. 44. Л. 77. Стенограмма выступления председателя Магаданского облисполкома после поездки в Чукотский национальный округ от 14 сентября 1955 г.

¹¹⁵ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 134. Л. 90. Стенограмма III Магаданской областной партийной конференции от 14–15 февраля 1958 г.

¹¹⁶ ГАМО. Ф. Р-146. Оп. 1. Д. 44. Л. 76. Стенограмма выступления председателя Магаданского облисполкома после поездки в Чукотский национальный округ от 14 сентября 1955 г.

¹¹⁷ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 526. Л. 38.

¹¹⁸ Там же. Д. 131. Л. 68. Стенограмма собрания Магаданского областного актива от 3 ноября 1957 г.

¹¹⁹ Там же. Д. 543. Л. 3. Справка о неправильных действиях Чукотского ОК КПСС от июля 1957 г.

¹²⁰ Там же. Л. 6.

¹²¹ Там же. Д. 526. Л. 13. Справка о деятельности зав. финхозсектора ОК КПСС.

¹²² Там же. Л. 9. Справка зав. сельхозотделом обкома Градова секретарю обкома В. С. Тимофееву «Некоторые примеры о работе Чукотского окружкома и райкомов КПСС» от 4 июля 1957 г.

¹²³ ГАМО. Ф. Р-146. Oп. 1. Д. 217. Л. 122.

¹²⁴ Там же. Л. 125.

¹²⁵ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 100. Л. 16–17. Стенограмма собрания областного и городского партийного актива Магаданской области от 23 марта 1956 г.

¹²⁶ Там же. Л. 67.

¹²⁷ Там же. Ф. 282. Оп. 2. Д. 4. Л. 168. Протокол собрания партийного актива Тенькинского района от 2 апреля 1956 г.

¹²⁸ Там же. Ф. 21. Оп. 5. Д. 100. Л. 68. Стенограмма собрания областного и городского партийного актива Магаданской области от 23 марта 1956 г.

¹²⁹ Там же. Л. 97.

¹³⁰ Там же. Л. 90.

¹³¹ Там же. Л. 90–91. Стенограмма собрания областного и городского партийного актива Магаданской области от 23 марта 1956 г.

¹³² Беседа с А. Д. Богдановым 12 февраля 2006 г. Архив автора.

¹³³ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 514. Л. 24.

¹³⁴ Там же. Л. 19.

¹³⁵ Там же. Л. 24.

¹³⁶ Там же. Л. 67.

¹³⁷ Пихоя Р. Г. Москва. Кремль. Власть. Сорок лет после войны. 1945–1985. М. 2007. С. 361.

¹³⁸ Магаданская областная организация КПСС в цифрах 1954–1957 гг. Магадан: Кн. изд-во, 1978. С. 149.

¹³⁹ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 131. Л. 8. Стенограмма собрания Магаданского областного актива от 4 июля 1957 г.

¹⁴⁰ Там же. Л. 10.

¹⁴¹ Там же. Д. 516. Л. 7–32.

¹⁴² Там же. Л. 83–84.

¹⁴³ ГАМО. Ф. Р-23. Oп. 1. Д. 5560. Л. 23. Протокол совещания «О сокращении внутриведомственной отчётности по кадрам» от 26 марта 1954 г.

¹⁴⁴ Там же. Ф. Р-137. Оп. 16. Д. 35. Л. 1, 3.

¹⁴⁵ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 515. Л. 24. Протокол закрытого партийного собрания парторганизации Магаданского областного суда от 16 января 1957 г.

¹⁴⁶ Там же. Л. 2.

¹⁴⁷ Там же. Д. 195. Л. 173.

¹⁴⁸ Там же. Д. 784. Л. 13.

¹⁴⁹ Там же. Д. 515. Л. 2–20.

¹⁵⁰ Там же. Л. 19–20.

¹⁵¹ Там же. Л. 5. Информация Абабкова в Отдел парторганов ЦК КПСС по РСФСР от 2 февраля 1957 г.

¹⁵² Там же. Л. 96.

¹⁵³ Там же. Л. 54. Протокол закрытого партийного собрания парторганизации облпрокуратуры от 18 января 1957 г.

¹⁵⁴ Там же. Д. 96. Л. 29. Протокол № 3 заседания секретариата обкома, решение № 21.

¹⁵⁵ ГАМО. Ф. Р-146. Оп. 1. Д. 217. Л. 20. Стенограмма заседания облисполкома Магаданского областного Совета депутатов трудящихся от 11 января 1957 г.

¹⁵⁶ Там же. Л. 22.

¹⁵⁷ Там же. Л. 39–40.

¹⁵⁸ Там же. Л. 11. Стенограмма совещания по юридическому вопросу у председателя облисполкома от 8 января 1957 г.

¹⁵⁹ Там же. Л. 3–4.

¹⁶⁰ Там же. Ф. Р-23. Оп. 1. Д. 6089. Л. 7–12.

¹⁶¹ Там же. Д. 217. Л. 19.

¹⁶² РГАНИ. Ф. 13. Oп. 1. Д. 602. Л. 4.

¹⁶³ Там же. Л. 5–7.

¹⁶⁴ Там же. Л. 8.

¹⁶⁵ Там же. Л. 3.

¹⁶⁶ Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Т. 1. М.: РОССПЭН, 2004. С. 291. Протокол № 132а заседания от 3 января 1958 г.

¹⁶⁷ РГАНИ. Ф. 13. Оп. 1. Д. 43. Л. 1–2. Протокол № 36 заседания Бюро ЦК по РСФСР от 22 января 1958 г.

¹⁶⁸ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 134. Л. 87. Стенограмма III Магаданской областной партийной конференции от 14–15 февраля 1958 г.

¹⁶⁹ Там же.

¹⁷⁰ РГАНИ. Ф. 13. Oп. 1. Д. 43. Л. 2. Протокол № 36 заседания Бюро ЦК по РСФСР от 22 января 1958 г.

¹⁷¹ Там же. Л. 3.

¹⁷² Там же.

¹⁷³ Там же. Л. 4.

¹⁷⁴ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 134. Л. 5. Стенограмма III Магаданской областной партийной конференции от 14–15 февраля 1958 г.

¹⁷⁵ Там же. Л. 28.

¹⁷⁶ Там же. Л. 91.

¹⁷⁷ Там же. Л. 9–10.

¹⁷⁸ Там же.

¹⁷⁹ Там же.

¹⁸⁰ Там же. Л. 109.

¹⁸¹ Там же. Л. 110.

¹⁸² Там же.

¹⁸³ Там же. Л. 153.

¹⁸⁴ Там же. Л. 153–154.

¹⁸⁵ Там же. Л. 126.

¹⁸⁶ Там же. Л. 126–127.

¹⁸⁷ Там же. Л. 107.

¹⁸⁸ Там же. Л. 184.

¹⁸⁹ Там же. Л. 107.

¹⁹⁰ Там же. Д. 137. Л. 35. Стенограмма I пленума Магаданского обкома от 15 февраля 1958 г.

¹⁹¹ Беседа с И. Н. Каштановым 21 января 2006 г. Архив автора.

¹⁹² ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 343. Л. 81. Стенограмма 7-го пленума Магаданского обкома КПСС от 3 декабря 1964 г.

¹⁹³ Беседа с Р. Г. Пихоей 7 февраля 2006 г. Архив автора.

¹⁹⁴ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 372. Л. 2–3. Стенограмма областного партийного актива от 18 октября 1964 г.

¹⁹⁵ Там же. Л. 2.

¹⁹⁶ Беседа с А. Д. Богдановым 12 февраля 2006 г. Архив автора.

¹⁹⁷ ГАМО. Ф. Р-128. Оп. 1. Д. 986. Л. 1. Материалы переписи 1959 г.

¹⁹⁸ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 515. Л. 103. Справка о результатах проверки состояния законности в местах лишения свободы Магаданской области от 10 сентября 1958 г.

¹⁹⁹ ГАМО. Ф. Р-146. Оп. 1. Д. 505. Л. 294.

²⁰⁰ Там же. Ф. Р-248. Oп. 1. Д. 1. Л. 73.

²⁰¹ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 662. Л. 5. Справка об особенностях течения заболеваний у жителей Магаданской области от 23 марта 1959 г.

²⁰² ГАМО. Ф. Р-146. Oп. 1. Д. 153. Л. 9.

²⁰³ Там же. Ф. Р-248. Оп. 1. Д. 1. Л. 64–65.

²⁰⁴ Там же. Л. 65.

²⁰⁵ Там же.

²⁰⁶ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 788. Л. 1, 2. Информация о ходе обмена денег и изменении масштаба цен на 5 января 1961 г.

²⁰⁷ ГАМО. Ф. Р-248. Оп. 1. Д. 1. Л. 70–74.

²⁰⁸ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 724. Л. 66–72.

²⁰⁹ ГАМО. Ф. Р-23. Оп. 1. Д. 6088. Л. 106–117.

²¹⁰ Райзман С. М. Развитие промышленно-производственного комплекса Совета народного хозяйства Магаданского экономического административного района в 1957–1962 гг. // Северо-Восток России: прошлое, настоящее, будущее. Т. I. Магадан: Кордис, 2004. С. 51.

²¹¹ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 162. Л. 63. Стенограмма собрания Магаданского областного партийного актива от 26 мая 1958 г.

²¹² ГАМО. Ф. Р-146. Оп. 1. Д. 572. Л. 219–220.

²¹³ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 162. Л. 64. Стенограмма собрания Магаданского областного партийного актива от 26 мая 1958 г.

²¹⁴ Там же. Л. 60.

²¹⁵ Там же. Д. 134. Л. 127. Стенограмма III Магаданской областной партийной конференции от 14–15 февраля 1958 г.

²¹⁶ ГАМО. Ф. Р-23. Oп. 1. Д. 2565. Л. 20. Личное письмо С. Круглову члена ВКП(б) И. Саленко от 19 февраля 1949 г.

²¹⁷ Беседа с И. Н. Каштановым 21 января 2006 г. Архив автора.

²¹⁸ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 724. Л. 37. Справка о работе предприятий Горного управления Магаданского совнархоза за 1950–1957 гг. от 17 января 1958 г.

²¹⁹ Там же. Д. 195. Л. 11. Стенограмма 5-й Магаданской областной партийной конференции от 11–12 февраля 1960 г.

²²⁰ Золото России. ОАО «ЭКОС». М., 2002. С. 306–310.

²²¹ Беседа с А. Г. Козловым 15 апреля 2006 г. Архив автора.

²²² ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 195. Л. 12. Стенограмма 5-й Магаданской областной партийной конференции от 11–12 февраля 1960 г.

²²³ Там же. Л. 83–84.

²²⁴ Там же. Л. 85.

²²⁵ Зеляк В. Г. Особенности развития золотодобывающей промышленности на Северо-Востоке России в 30–50 гг. XX века // Колымский гуманитарный альманах. Выпуск 1. Магадан: Кордис, 2006. С. 95.

²²⁶ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 227. Л. 67. Стенограмма 6-й Магаданской областной партийной конференции от 15–16 сентября 1961 г.

²²⁷ Там же. Д. 296. Л. 166. Стенограмма 7-й Магаданской областной партийной конференции от 21–22 ноября 1963 г.

²²⁸ ГАМО. Ф. Р-137. Оп. 16. Д. 33. Л. 18–21. Записка зам. председателя совнархоза С. Королёва председателю Госплана Кузьмину И. И. от 2 октября 1958 г.

²²⁹ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 766. Л. 16. Стенограмма межведомственного совещания работников административных органов Магаданской области, проведенного Магаданским обкомом КПСС 8 февраля 1962 г.

²³⁰ Там же. Д. 783. Л. 13.

²³¹ Там же. Д. 505. Л. 16.

²³² Там же. Л. 58, 66.

²³³ ГАМО. Ф. Р-146. Оп. 1. Д. 501. Т. 1. Л. 19.

²³⁴ Там же. Д. 360. Л. 134.

²³⁵ Беседа с Ю. П. Жаровым 24 мая 2005 г. Архив автора.

²³⁶ ГАМО. Ф. Р-193. Oп. 1. Д. 660. Л. 309. Протокол восьмой сессии девятого созыва областного Совета за 1964 г.

²³⁷ ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 195. Л. 173–174. Стенограмма 5-й Магаданской областной партийной конференции от 11–12 февраля 1960 г.

²³⁸ Там же. Д. 435. Стенограмма торжественного заседания от 5 октября 1967 г., посвящённого вручению области ордена Ленина.

²³⁹ Беседа с А. Г. Козловым 15 апреля 2006 г. Архив автора.

²⁴⁰ См.: Бирюков А. М. Иван Гарающенко — человек, навсегда прописанный на Колыме // Колымский тракт. № 28. 2005. С. 13.

²⁴¹ Беседа с А. Д. Богдановым 12 февраля 2006 г. Архив автора.

²⁴² ЦХСДМО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 227. Л. 247. Стенограмма 6-й Магаданской областной партийной конференции от 15–16 сентября 1961 г.

²⁴³ Беседа с А. Д. Богдановым 12 февраля 2006 г. Архив автора.

²⁴⁴ ГАМО. Ф. Р-23. Oп. 1. Д. 843. Л. 30.

²⁴⁵ Золото России. ОАО «ЭКОС». М., 2002. С. 307.