Я лежал на обледеневшей скале, прикрывая спину крыльями и подстелив хвост под живот. Холодно. Как же наши предки жили здесь прежде? Появлялись на свет, росли, вставали на крыло, влюблялись. Лишь охотились там, внизу - в ущельях и долинах. Теперь мой народ и живёт тоже там, а к вершинам поднимается только для совершения обрядов. Только чтобы обозначить своё присутствие на Тронной скале, прилетаю сюда и я сам. Здесь правителю положено думать, советоваться, принимать решения.
Я жду своего советчика по имени Три Пятна, он должен был разведать, что происходит на наших восточных рубежах. События последних лет внушали серьёзные опасения.
Слева захлопали крыльями. Поспешно сажусь в подобающую позу, приподнимаю над спиной крылья, хвост отвожу назад. Да, это Три Пятна. Он степенно приближается, почтительно притрагивается кончиками крыльев к моим плечам и делает шаг назад. Его чувства выдаёт лишь подрагивающий кончик хвоста.
- Лёгких крыльев, рассказывай.
- Лёгких крыльев, Высший. Они остановились у самой реки, они уничтожают лес, чтобы оголить землю и построить свои жилища, - перечисляет Три Пятна. - И у них есть ручной гром, - добавляет он вполголоса.
Высшим я стал двадцать три года назад, опередив в испытании высотой Чёрного. По традиционному порядку передачи власти он стал моим советчиком и был им, пока четыре года назад Три Пятна не бросил вызов моему верховенству. Я отстоял положение Высшего, но по той же традиции должен был предложить побеждённому роль советчика. Так Три Пятна сменил Чёрного. Молодой, целеустремлённый и жестокий, он всегда заставлял меня усомниться в его мозгах. Не дурак он, вовсе нет, просто слишком рано бросил вызов, опыта ещё не набрался. Так что фактически это я был ему советчиком, а он мне глазами за пределами нашей страны. Там, куда позволяла долетать лишь выносливость молодых.
- Ручной гром? - медленно переспрашиваю.
- Да, Шипастый, - он назвал меня не титулом, именем, а это значит... - То, что рассказывал Длиннокрылый, правда. И... я видел его у них.
- Как! Сын небесного народа живёт с бескрылыми?
- Нет. Он не живёт. Я видел у бескрылых его голову, надетую на сук дерева у их жилища. Я уверен, что они его убили ручным громом, они меня тоже хотели убить. Они подняли чёрные ветки, от веток отлетало маленькое облачко, потом раздавался гром, и что-то свистело недалеко от меня. Я поспешил убраться.
Он помотал головой, и я понимаю, что он всерьёз напуган. И теперь он пытается отогнать стыд за страх перед бескрылыми и их громом. Сейчас будет прятать неподобающие чувства за злостью...
- Высший! Мы не можем так этого оставить. И мы не можем просто отомстить. Мы не можем их просто изгнать, как это было тогда, когда их голая кожа ещё была открыта. Потому что они снова вернутся и станут ещё опасней. Их всех надо уничтожить, - он хлестнул хвостом, не выдержав в запале достоинства поведения.
- А как же ручной гром?
- Мы прилетим большой группой, мы придём в каждое селение, мы не будем распыляться. Селение за селением мы очистим от бескрылых и потом землю от самих селений. Они не смогут нас остановить. Жертвы мы понесём, но обеспечим нашему роду будущее, защитим наши владения.
Он бьёт лапой по скале и, наконец, понимает, что ведёт себя не должным образом. Хвост его успокаивается и вытягивается позади.
- Высший? - почтительно наклоняет голову.
- Бескрылые пришли на землю, с которой мы же их и прогнали. Разве это не справедливо? - думаю я вслух.
- Это было десять поколений назад! Эта земля теперь наша, а ты - наш Высший - должен...
Я внимательно смотрю на него, и он смолкает. Какое-то время мы молчим.
- Да, я должен, - говорю я потом. - Я должен встретиться с бескрылыми и договориться с ними.
Три Пятна ошарашено подёргивает нижней челюстью.
- Договариваться с бескрылыми? С добычей? - он выпрямляется, стирает с морды все эмоции и дальше говорит торжественным голосом. - Высший, я тебя вызываю на испытание высотой.
Я был уверен, что он скажет это.
- Советчик, с твоего прошлого вызова не прошло ещё пяти лет. Без разрешения народа ты не можешь требовать испытания.
- Я прошу, Высший. Если откажешь, я получу разрешение народа и потребую испытания. У нас нет времени ждать, пора спасать себя от бескрылых и их грома. Или мы, или они, вместе нам на этой земле не жить.
Это было сказано ровно, нарочито чётко. Он уже всё решил, ему всё ясно. Какой он молодой... А я даже не знаю, кто из нас прав. Можем ли мы жить мирно? Или нам придётся выяснить право жить здесь силой?
В прошлом году, когда бескрылые были ещё далеко, но мы уже тайком за ними наблюдали, я увидел диковинную картину: рядом с селением огородили поляну и расставили много маленьких жилищ. У жилищ одной стенки не было, вместо неё много толстых прутьев в ряд, а за прутьями мечутся или лежат в тоске звери и птицы. А бескрылые ходят между жилищами, смотрят, смеются. Но не убивают. Я не хочу, не могу позволить подобную участь для моего народа.
А убить всех пришельцев...
Это если они ещё позволят себя убить.
А Три Пятна ждёт моего ответа.
- Ладно, Советчик, испытание начнём, когда солнце коснётся земли.
Перед испытанием надо проглотить должное количество летучих камней, немного поесть и отдохнуть. Я выполнил только первое. Меня всегда интересовало, кто из моих предков открыл свойства этих камней, чудодейственных камней, подаривших нам небо. Прежде мы могли только спрыгивать с вершин в полёт-падение, надеясь схватить в полёте добычу. При промахе приходилось снова лезть на вершину. И потому нам следовало держаться поближе к горам. Летучие камни позволили нам лететь, как хотим, куда хотим, а значит, они подарили нам весь мир.
Проглотив положенное количество чудо-камней, я полетел к Чёрному, чтобы он помог мне в моих сомнениях. Но мне не повезло.
- Ты всё ещё веришь, что истина бывает одна? - проворчал недовольно Чёрный. - Я много раз объяснял, что она есть у каждого, и у каждого своя. Ты хочешь от меня истину? Чью? Вот тебе моя истина: я стар, мне ничего не нужно от мира, не нужны мне и равнины, куда приходят бескрылые. Я могу жить в горах, как раньше предки. А в первый же голодный год я полечу на последнюю охоту.
Потом я долго летал над горами, обдумывая свой выбор. Есть поверье, что некоторые мысли умеют только летать и не приходят в голову, когда покоишься на Тронной скале. Но я так ни одной и не повстречал. И снова лежу на обледенелой скале, смотрю на закат, жду мною же назначенного.
Интересно, Чёрный так просто вспомнил про голодный год? Три Пятна - сын такого года. Жестокого года. В обычный год охотники первую добычу несут детям народа и тем, кто уже не может охотиться. В голодный год первую добычу охотники съедают сами, детям достаётся мало и не всегда. В такой год старики говорят: 'Ухожу на охоту'. Это значит на самом деле: 'Ухожу совсем'. Чтобы не быть обузой, чтобы больше осталось детям. А из детей выживают в такой год самые сильные и жестокие. Они часто становятся Высшими, их именами полнятся наши легенды.
В чём истина ребёнка голодного года? Она проста - всё, что мешает нашему народу, должно быть уничтожено. И разве не в этом долг Высшего? Когда ещё во времена Чёрного к нам вторглись летучие пантеры, эти исчадия ночного мрака, разве не повёл нас Высший на их истребление? Чёрный тогда не сомневался, и я не сомневался. Почему и я и Чёрный сомневаемся сейчас, чем бескрылые лучше пантер?
Истина, значит, не одна... У меня своя, у советчика моего своя. И у бескрылых, конечно, тоже есть. Зачем они пришли? Что-то им здесь надо. Знать бы - что. И если знать...
Сажусь. Всё верно, большое красное солнце уже у самого горизонта, редкие тучки раскрашены в два цвета - розовый с солнечной стороны и серо-фиолетовый с другой. На скалах вокруг сидят зрители, некоторые кружат над нами. Не заметил за раздумьями, как все они собрались. Слева от меня сидит Три пятна, это был его голос, но на меня он не смотрит.
- Лёгких крыльев, советчик. Детей вокруг нет, проверили?
Подростков притягивает испытание, как добыча голодного. Но они ещё не могут за собой следить. Увязавшись за участниками, подростки поднимаются очертя голову туда, где почти нет воздуха, и падают на скалы. И каждый год некоторые из них гибнут, пытаясь состязаться с высотой. Несмотря на строгие запреты и жёсткие наказания.
Три Пятна неопределённо поводит крыльями. За детьми должны следить зрители, не он.
- Пора, - говорю я негромко и отрываюсь от скалы, Три Пятна взлетает за мной.
Сначала мы набираем высоту широкими кругами, сохраняем силы на потом. За нами молча наблюдают зрители, постепенно превращающиеся в тени по мере наступления сумерек. Здесь, вверху, солнце становится ярче, желтее. Зато небо темнеет.
Мы сужаем круги, берём всё круче к небу. Дышать становится тяжелее, крылья постепенно теряют опору на воздух, сейчас начнётся главное. Странно, что я совсем не волнуюсь, в прошлый раз было не так. Предстоящее я воспринимаю просто как тяжёлую работу, которую надо сделать.
Мы сближаемся почти вплотную и переходим в вертикальный полёт. Крыльями приходится бить по опустевшему воздуху часто-часто, дышать при этом надо реже, чем взмахивать крыльями, иначе дыхание станет поверхностным. Хочется взглянуть вниз, посмотреть, насколько высоко летим, но это сразу собьёт ритм. "Оставьте на спуск", учили нас в юности опытные. Три Пятна немного вырывается вперёд, ясное дело, молодой, нетерпеливый. Но главное в испытании подняться не быстрее, а выше. Я стараюсь тратить силы расчётливей, однако убывают они быстро.
Воздуха не хватает, в мускулах ещё есть его запас, а голове уже не хватает. В ушах уже не только бьёт пульс, но и шумит, как у моря за горами в сильный ветер. За этим шумом не слышу крыльев; перед глазами мерцают пятна, бегают искорки... Впрочем, вон та искорка настоящая, это первая звёздочка, так высоко мы забрались. Не могу сосредоточить на неё взгляд, она так и пляшет впереди. Ничего, скоро всё помутнеет, она прекратит свой глупый танец. Подожди. Ещё немного. И тогда...
А лечу ли я вверх? Машу-машу крыльями, а толку никакого. Сохранил ли я в теле запас воздуха на обратный путь? Какая разница... Сейчас главное махать. Зачем - неважно. Просто махать.
Какой-то уголок мозгов ещё пытается мыслить, он понимает, что безразличие - это начало конца. Машу крыльями уже на одном упрямстве. Всё равно я не знаю, куда лечу, и летит ли ещё где-то мой советчик. А может, он уже так высоко, что мне его не достать. В прошлый раз я видел Три Пятна до самого конца, я видел, как обошёл его, как он рухнул...
Что это? Я лечу и крыльями не машу. Магия камней?.. Почему солнце над головой? Оно же садилось... Как свистит воздух вокруг меня, как вибрируют расслабленные крылья. Странно, стоило прекратить махать крыльями и дышать сразу стало легко, воздух сам под напором вдувается в ноздри... Да это же я падаю!
Причём камнем. Пытаюсь раскрыть крылья, но их тут же заламывает ветром. Какие же они слабые. В мозгу проясняется. Не рассчитал я. Залез сверх сил, как ребёнок. Или так и надо? В прошлый раз всё было проще. Ничего, сейчас подышу... что там с высотой? Страх на секунду сдавил сердце. Нет, порядок. Отвожу в стороны самые кончики крыльев, восстанавливаю управление полётом, гашу скорость. Так, где я... ага... Далеко меня унесло. Разворачиваюсь и лечу к Тронной скале.
Три Пятна садится почти одновременно, но он прилетел сверху. Значит, я проиграл. Всё же подожду решение тех, кто летел за нами снизу.
- Я... был... выше... - с трудом выговаривает Три Пятна. - Пусть объявят...
Молча киваю.
Объявят. Но ответ мы уже знаем. Уже оба.
Нам дали время прийти в себя, это называется "обрести достоинство", потом объявили двойную победу моего соперника: он поднялся выше и не потерял в вышине самого себя.
Подхожу к нему, касаюсь его плеча кончиком крыла:
- Высший по силе и духу - Высший по праву, - и отступаю на шаг.
- Шипастый, ты будешь моим советчиком?
Три Пятна соблюдает традицию.
Интересно, насколько он искренен?
- Буду, Высший, - выбора у меня нет, вряд ли он меня будет воспринимать всерьёз, но выслушивать своего советчика ему придётся.
Три Пятна, нет, теперь уже Высший, подходит к краю скалы и начинает говорить. Отсюда кричать не надо, здесь скалы сходятся так, что звук легко достигает самого дна ущелья.
- Слушайте, дети неба! Сотни поколений мы живём и охотимся на этой земле. Эти горы и низины - наш дом. Много раз к нам прилетали и приходили, чтобы лишить нас дома, но мы заставляли их уйти ни с чем или...
Высший набирает воздуха и ревёт:
- Или убивали их!
Потом молчит, пережидая крики одобрения со всех сторон. А поддерживают его многие...
- Завтра утром мы полетим выгонять с нашей земли бескрылых. У них есть ручной огонь, поэтому мне надо много охотников. Я возьму даже женщин-охотников. Но не больше тридцати.
Слева сверху раздаётся торжествующий крик. Высший смотрит туда.
- Тебе нельзя, Радужная, ты тяжёлая.
Радужная приземляется на скалу и гневно раскрывает крылья, лунный свет очерчивает все жилки в её перепонках.
- Три Пят... Высший, я должна! Ты знаешь!
Длиннокрылый был её парой, и она всё ещё любит его. Как она прекрасна в своём порыве. Будь я моложе...
- Знаю, - отрезает Высший. - Ты отомстишь, но не завтра. Это моё слово.
Радужная спрыгивает со скалы и, бешено взмахивая крыльями, улетает.
- Всем спать! - приказывает Высший. - Пока мы будем охотиться на бескрылых, старшим будет Шипастый. Быстрый и Одно Ухо останьтесь, обговорим охоту.
Так, советчика не зовёт... Отхожу в сторону, но не улетаю. Моё положение даёт мне право слушать.
Собственно, обсуждают недолго. Решают ударить по самому большому селению, всей силой ударить, потому что ручной гром кого-то убьёт, прежде чем удастся сблизиться. А вблизи преимущество будет уже за нами. Бескрылые побегут прятаться в лес, там нам их не достать, но и они в лесу жить не могут. Не зря они сразу оголяют себе землю для поселения. К тому же в лесах живут медведи, росомахи и рыси. Значит, бескрылым придётся выйти из леса, тогда мы заставим их самих разрушить свои жилища и убраться. Если откажутся, убить, но лучше выгнать, чтобы они рассказали про нас, чтобы другим неповадно было приходить. Справимся с главным поселением - с остальными будет проще. Этим, наверное, и объясняется слово, которое Высший дал Радужной.
Итак, главными в этой охоте будут Три Пятна, Быстрый и Одно Ухо - ровесники, дети одного голодного года. Может быть, их истина - это и есть истина детей неба. А кто я тогда?..
Ещё не взошло солнце, а плотный строй из восьмидесяти девяти охотников вылетел к главному селению бескрылых. Среди охотников девятнадцать женщин. Радужная попыталась присоединиться, но Высший её прогнал. Оставшимся охотникам я поручил приносить добычу весь день, запретив её есть до возвращения улетевших.
А потом тоже лечу к селению, только близко подлетать не стану, мне надо издали оценить происходящее. Да, я нарушаю приказ Высшего, но рассчитываю не задерживаться долго и успеть поохотиться. На полдороги вижу в небе точки. Рано они возвращаются, рано и... что-то мало их. Беру правее и ниже, прижимаясь к деревьям, так они меня не заметят. Пролетают. Где-то десятка два, трое отстают, а двоих несут. Нести взрослого неудобно, тяжело. Если вдвоём, а втроём и не ухватить никак, крылья негде раскрыть будет. Нехорошо на душе становится, что-то совсем не так у них прошло...
И что с остальными?
Ладно, лечу тогда дальше, скоро лес кончится. Вот первый, висит, зацепившись перепонками крыльев за верхушки деревьев, голова беспомощно болтается на подломленной шее. А за лесом... Тела, тела, тела... Большинство неподвижны, некоторые слабо шевелятся. Между ними бегают бескрылые, беспрестанно слышны раскаты их ручного грома. Замечают меня, бегут навстречу, протягивая свои уродливые подобия крыльев. У их концов появляются маленькие облачка, потом доносится гром и что-то со свистом пролетает рядом. Спешу опуститься на землю, прижимаюсь к ней и поднимаю перед собой крылья, стараясь прикрыться ими от этих существ. Это глупо, просто привычный жест. Так же мы от дождя крыльями закрываемся. И почему я просто не улетел? Должен был просто повернуться и улететь.
И вдруг понимаю: одно из шевелящихся тел - Радужная. Ну что ж, сейчас нас убьют вместе. Не торопясь опускаю крылья и складываю на спине. Поднимаю взгляд на этих существ. Они стоят, выстроившись в ряд, но гром не выпускают. Почему, интересно? Медленно иду к Радужной, бескрылые молча наблюдают за мной, чуть отходят, держатся на расстоянии. Чего они ждут? Они же в любой момент могут меня, как и остальных...
Радужная уже не двигается, только мелко трясётся всем телом. Вся в крови. Забрать бы её, она маленькая всегда была, но даже при этом - смогу ли дотащить один? Да и отпустят ли эти? Это они её так. И всех остальных.
Как бы ухватить её. За крылья не получится, значит, придётся вниз головой тащить. За хвост тоже никак - чешуя гладкая, выскользнет. Встаю ей на лапы, обхватываю пальцами, держа равновесие крыльями, приседаю, подпрыгиваю и работаю крыльями изо всех сил. Горный баран раза в три легче, но всё же отрываю Радужную от земли. Не оглядываюсь на бескрылых, не до того, что уж будет теперь...
Но грома не последовало.
Когда летишь с чем-то тяжёлым, всегда сначала легче, а потом ноша будто удваивается. Из последних сил дотягиваю до ближайшей поляны в лесу и почти роняю свой груз на траву. Плюхаюсь рядом. Укладываю её поудобнее и ложусь рядом, чтобы немного согреть. Больше ничем помочь не могу. Наверное, я от вчерашнего испытания ещё не отошёл.
- Смотри, вот он. И с ним ещё... - будит меня голос откуда-то сверху.
Поднимаю голову и вижу, как на поляну садятся Быстрый и Жёлтое Брюхо. У второго на груди дырочка, вокруг размазана кровь.
- Ты не ранен? - спрашивает меня Быстрый. - Надо ж, как ты её утащил?
Мотаю головой.
- Тогда мы её забираем, а ты сам долетишь, - решает он.
Они берут Радужную за лапы и крылья и тяжело взлетают. Я ещё немного отдыхаю и лечу следом. Почему они прилетели? Наверное, заметили меня всё-таки, когда мимо пролетал.
Вот и наше ущелье. Шестеро лежат на толстом слое сухой травы, женщины возятся вокруг - вылизывают раны, поят кровью, ложатся рядом с теми, кого трясёт. Двое раненых пить не могут, их поят через камышины, вставленные в горло. Дети и старые ушли за скалу, чтобы не мешать.
- Как? - спрашиваю, указывая на раненных.
- Должны жить, - глухо говорит одна из женщин.
Кажется, это Полосатая? Да, она, только не такая какая-то... И только её вид заставляет меня, наконец, осознать, что с нами произошло. Солнцу ещё далеко до полудня, а у нас всё уже совсем не так. Много нас не вернулось, женщины закрыли горе внутрь своих сердец, превращая их в тяжёлые камни в груди. И никогда уже не будет, как раньше. Мы ещё живы, охотники уже принесли барана и что-то ещё помельче, о раненых заботятся, они скоро поправятся, но отныне мы не самые сильные, теперь мы не можем сами вершить свою судьбу и зависим от воли племени бескрылых. С сегодняшнего дня мы живём на чужой земле.
- Советчик! - стонет один из раненых.
Это Три Пятна, правый бок его весь исполосован длинными ранами. Должно быть, разодрался при падении. Маленьких дырочек, оставленных бескрылыми, почти не видно среди них, но именно они его свалили.
- Да, Высший.
- Спасибо за Радужную, мне передали... Только это было глупо... - говорит слабо, но довольно легко, лёгкое не задето; печень, скорее всего, много крови потерял.
- Да, Высший. Но я не мог иначе.
- Знаю, Шипастый, - вздыхает он и кладёт, не роняет голову на подстилку. - Ручной гром. Это не так страшно, когда эти штучки прогрызают в тебе дырку. Сначала удар, потом больно. Но терпеть можно.
Он говорит спокойно, почти равнодушно.
- В меня выпустили сразу много этой дряни за один раз, есть у них и такой гром. Но и это не так страшно. А страшно, когда дырочка в крыле появляется. У нас такие большие крылья... Крыло сразу рвётся. А мы падаем и разбиваемся. У бескрылых была сегодня хорошая охота. Лёгкая охота. Мы сыпались как град. Так глупо, так зря...
Он прикрывает глаза, чтобы я не видел в них, что он чувствует.
Вот, значит, почему он рухнул. Он лежит так, что разорванного крыла не видно.
- Вы много бескрылых убили? - спрашиваю его.
Он открывает глаза и недоумённо смотрит на меня.
- А это разве важно? Теперь...
- Важно, Высший. Особенно теперь.
- Ни одного. Мы даже не смогли подлететь. Их было, может, сотня, почти столько же нас, мы куда сильнее и... - он резко отворачивается и стонет от неосторожного движения.
- Сильнее? Я думаю, мы можем ещё увидеть, как бескрылые будут летать выше нас... Отдыхай, Высший.
- А ты? Что теперь будешь делать ты? - спрашивает он, не поворачиваясь ко мне.
- Сегодня тоже отдохну. А завтра полечу к бескрылым.
- Они тебя убьют.
- Может быть. Но другого выхода нет. Нам давно следовало постараться понять друг друга.
- Я помню, ты предлагал договориться. А я тебя вызвал, чтобы не допустить этого. Это было словно много лет назад...
- Мы должны договориться, другого не остаётся. Хорошо, что мы никого из бескрылых не убили.